Том 3 [Феликс Лопе де Вега] (fb2) читать онлайн
- Том 3 (пер. Ю. Корнеев, ...) (а.с. Собрание сочинений в шести томах -3) 1.8 Мб, 298с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Феликс Лопе де Вега
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Лопе де Вега Собрание сочинений в шести томах. Том 3
НАБЕРЕЖНАЯ В СЕВИЛЬЕ
Перевод Мих. ДОНСКОГО
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Донья Лаура. Дон Лопе. Лусинда. Альберто. Фахардо — капитан. Кастельянос — капитан. Урбана — дуэнья доньи Лауры. Толедо — слуга дона Лопе. Флорело — слуга Лусинды. Приезжий. Мулатка. Сержант. Карреньо, Ортис, Альварадо, Гильен — солдаты. Сервандо, Фелисьо — слуги. Гарридо — наемный убийца. Водонос. Вор. Альгуасил. Перевозчики, мавры-колодники, грабители, солдаты.Действие происходит в Севилье.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
НАБЕРЕЖНАЯ ГУАДАЛКИВИРА В СЕВИЛЬЕЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Донья Лаура, Урбана. Донья ЛаураНет на свете места краше
Этой набережной!
Да!
Чередой плывут суда
К пристаням Севильи нашей.
Погляди-ка: вдалеке
Вновь какая-то флотилья…
Будто новая Севилья
Здесь возникла, на реке.
Корабли, став борт о борт,
Мост устроили плавучий.
Людно как!
Толпой кипучей
Оживлен севильский порт.
Лучше нам пойти к таможне.
Все, что наш испанский флот
В страны дальние везет,
Увидать сейчас там можно.
Ящики, тюки да бочки?
Что за интерес, скажи,
Слушать там про платежи,
Про кредиты, про отсрочки?
Любопытно!
Нет, Урбана,
Мы побудем тут. Взгляни,
Сколько кораблей. Они
Знают штормы океана.
Все почти что страны мира
Здесь увидишь. Их суда
Торговать плывут сюда,
К берегам Гуадалкивира.
Погляди, как моряки
Перетаскивают грузы.
Падки с давних пор французы
На испанские клинки,
А из Франции для нас
Кружева идут и ленты,
Мишура и позументы,
Сукна, бархат и атлас.
Из Неметчины идет
Бумазея да холстина.
А туда вывозят вина,—
Им на севере почет.
Лес и руды ввозят баски.
А индийские купцы
Жемчугов везут ларцы,
Амбру, пряности и краски.
Кажется, что золотой
Этот берег, не песчаный.
С нами все торгуют страны!
К нам улов привозят свой
Рыбаки из Гибралтара;
Хоть иной рыбак, заметь,
Может сам попасться в сеть
Берберийского корсара.[1]
Суматоха, брань, свистки…
Многолюдно тут сегодня.
Видите, спустили сходни,
Сносят на берег тюки.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, дон Лопе и Толедо с сундуком. Донья Лаура (Урбане, тихо)Видный кавальеро!
Да!
Вы закрылись бы мантильей.
Он, видать, чужой в Севилье.
Пусть посмотрит, не беда,
Что такое севильянка.
Верно, сердцеед.
Сеньор!
Мы одни.
Отважный взор,
Благородная осанка.
Мне сказали — за рекой
Кормчий есть надежный.
Право?
Тут, кажись, и переправа.
Только лодки — ни одной.
Все у пристаней.
Покличь,
И придет оттуда лодка.
Эй!..
Какая-то красотка
Глаз не сводит с вас.
Вот дичь!
Не до женщин мне, Толедо.
Коль мужчина удручен,
Духом вмиг воспрянет он
От любви и от обеда.
Женщина тому виной,
Что бегу я из отчизны.
Пол неверный, пол капризный!
Навсегда он проклят мной.
Хороша, как ангел божий!
Поднимать не стану глаз,
Осенюсь крестом сто раз.
Обижать девиц негоже.
Подарите им хоть взгляд.
Мне мерзка вся их порода.
Вы еще в поре восхода,
А печальны, как закат.
Вы еще в расцвете мая,
А студёней декабря.
Юность пролетела зря…
О коварная! О злая!
Ревность я перебороть
Не сумел — и пал Альберто.
А лихой был кавалер-то!
Упокой его господь!
Но, сеньор, зато вы живы.
Да, но в Индию бегу.
Я поклясться вам могу,
Что иначе не могли вы
Поступить. Судьба!
Ну ладно.
Рассуждать нам недосуг.
Подтащи к воде сундук.
Очень было бы досадно,
Если бы я опоздал
К экспедиции примкнуть.
Флот уже собрался в путь.
Молод, правда, адмирал,
Но стяжал сан адмиральский
Славным не одним деяньем
Дон Херонимо, прозваньем
Кордовский и Португальский.[2]
Где ж он?
Говорит молва,
Что в Санлукаре, тут, близко,
Обсуждает дон Франсиско,
Здешней гильдии глава,
План похода с ним совместно:
Снаряжение, финансы…
А эскадра?
У Бонансы.
Не слыхал, сказать вам честно.
Это где Гуадалкивир,
Кончив путь, впадает в море.
Значит, на корабль? И вскоре
Пустимся в широкий мир?
Есть письмо для адмирала
От его отца: мол, рад
Будет он, когда отряд
Сын мне вверит под начало.
Кто ж его отец, дон Лопе?
Помоги, святой Маврикий!
Пусть дадут нам важный пост!
Слышно, он доступен, прост,—
Новый Александр Великий.[4]
Тут солдаты с корабля,
Слышал я, сеньор, так судят,
Что в краю заморском будет
Он заместо короля.
Верно.
За морем, слыхать,
Был уж он каким-то старшим?
И доверием монаршим
Облечен теперь опять.
А красотки смотрят. Право!
Отвяжись! Ты мелешь вздор.
Не монах ли вы, сеньор?
Или женский взгляд — отрава?
Тот, кого хотя бы раз
Молния ожгла, — боится,
Коль вдали блеснет зарница…
Черт! Ждем лодку целый час.
Не побрезгуем любым
Захудалым челночишком.
Наш сундук громоздок слишком,
Не поместимся мы с ним
В челноке контрабандиста.
Что там говорят? Про нас?
Вон, сеньор, большой баркас,
Да и лодочник плечистый.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и три перевозчика в трех лодках. Урбана (донье Лауре)Видно, в дальние края
Собрались.
Перевезти?
Вам куда, сеньор?
Пусти!
Очень бы хотела я,
Чтобы этот кавальеро
Задержался на денек.
Эй! Быстрее мой челнок,
Чем алжирская галера.
Он, должно быть, нелюдим.
Видите, как смотрит косо!
Зададим два-три вопроса
И его расшевелим.
Слушай! Сядем в ту же лодку.
Вам куда?
Прошу в челнок!
Доску придержи.
Мой бог!
Что это?
Прошу — в середку.
Вас считают волокитой.
А вернее — богачом.
В толк не взять мне нипочем:
Вы с чего такой сердитый?
Осенюсь крестом святым.
Это дьявольские козни.
Значит, дьявол грациозней
И нежней, чем херувим?
Знаем этих нежных дев!
Все в них лживо: речи, взгляды…
Может, от речной прохлады
Поостынет ярый гнев.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Первый и третий перевозчики в своих лодках, мулатка с провизией, Сервандо, Фелисьо. СервандоОтвечай, где шлялась? Ты!
Путь от рынка-то немалый.
Стерва! Ты язык чесала,
А мы ждем тебя.
Скоты!
Я сказала бы… Да надо ль
Отвечать на вашу брань?
Ладно, ладно, не горлань!
Вот так мясо! Эка падаль!
Дай сюда! Ах ты бесстыжий!
Разве угодишь на вас?
Мы домой зайдем сейчас
За гитарой.
Погоди же!
«Падаль»?.. Я киплю от злости.
Черномазая, уймись!
Ну, прохвост, поберегись!
Посчитают тебе кости.
Ах ты чертова чумичка!
Скажешь хахалю? Ну-ну!
Так его ножом пырну!..
Краткой будет наша стычка.
Я ведь сам боец не слабый.
Только, дурья голова,
Исповедайся сперва.
Брось ты связываться с бабой!
Лучше замолчать, иначе
Будет лай…
Эй, обормот! Ужинать свезешь господ
В Сан Хуан де Альфараче?[5]
Что орешь? Свезти — свезем.
Сколько?
Лишнего не спросим.
Дюжину реалов.
Восемь.
Вверх-то? С грузом? Дуролом!
Я согласен.
Ах ты шельма!
Ты согласен, говоришь?
На законный мой барыш
Пялишь ты, ублюдок, бельма?
Ты! Смотри, надсадишь глотку!
Молодец против овец!
Эй, вы!
Погоди, стервец!
Нам большую нужно лодку.
Значит, — десять? Пополам,
Никому чтоб не обидно?
Хоть еще реал!
Не стыдно?
Ах ты плут!
Ну, по рукам.
Мы сейчас придем обратно.
Жди. Уразумел, балбес?
Да смотри, поставь навес!
Ладно, ладно! Все понятно.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Мулатка, Гарридо, закутанный в плащ, с огромной шпагой. Гарридо (мулатке)Что ты плачешь?
Просто так.
Отвечай!
Отстань, приятель.
Тягу дал твой воздыхатель?
Кто обидел? Кто твой враг?
Можешь мне открыться смело.
Да тебе не все ль едино?
Только званье, что мужчина,
А когда дойдет до дела…
Тс-с!.. Чем ты огорчена?
На кого твоя обида?
Говори!
Про нас, Гарридо,
Сплетничают.
Вот те на!
На брехню не стоит злиться.
От нее велик ли вред?
Вот они, мужчины! Нет,
Чтоб за женщину вступиться!
Ты приметил тех двоих?
Свиньи!.. Брань бы я стерпела,
Ну их, да не в этом дело…
В чем же? А?
Один из них —
Мой дружок…
Ах вот как? Ладно!
Их настигну, и — конец!
На словах ты молодец.
Эта шпага беспощадна.
Для себя и на заказ
Многих я прикончил ею.
Верь мне — отомстить сумею.
Я их догоню сейчас,
И — конец!
Да, ты горяч,
Как огни святого Эльма.[6]
Ишь ведь грамотная, шельма!
Полно! Говорю, не плачь!
Вытри слезы, говорю!
Шпагу носишь ты для вида.
Если слово дал Гарридо,
То — конец!
Я посмотрю.
А обидчик мой — подлец,
Прощелыга, вор, разбойник!
Он уже почти покойник.
Только встречу, и — конец!
Буду ждать я скорой мести.
Ну, прощай, вон господа!
Завтра свидимся? Когда?
В два часа. На этом месте.
Значит, ты моя?
Конечно!
Мой защитник! Мой храбрец!
Шпагой в брюхо, и — конец!
До свиданья, друг сердечный!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Первый и второй мавры, сержант, Карреньо, Альварадо, Ортис, Гильен. Сержант (маврам)Шевелитесь, басурмане!
Ставьте здесь палатку. Вот!
Мы спеши.
Счастливец тот,
У кого бренчит в кармане.
Без монет на берегу
Скука: заперты все двери.
Скуки злей, чем на галере,
И представить не могу.
Жизнь солдата — сущий рай.
Богом поклянусь, Гильен,—
Не согласен на обмен.
Мы готов.
А стол? Лентяй!
Деньги взял, Карреньо?
Нет.
Лишней не беру обузы.
Складывайте аркебузы!
Обойди весь белый свет,
Лучше нашей караулки
Не найдешь, — не жизнь, лафа!
Сало!.. Спрячь-ка, Мустафа!
На руку не класть охулки!
Кости есть? Сыграть желаешь?
Я не прочь. Давай, мечи!
Выиграю на харчи.
Ну, а если проиграешь?
Чем ответишь, Альварадо?..
Для ремня подставлю зад.
Десять!
Десять? Скверно, брат!
Он те спустит шкуру с зада!
Эх, рискну!
Чтоб от чумы
Сдохли вы, собачьи дети!
Дай сюда гамаши эти,
Что продать хотели мы.
В торбу их засунь.
Чудно!
А к чему твоя затея?
Облапошим ротозея!
Тут разинь полным-полно.
Как так?
Денежки возьмем,
Торбу — в руки простофиле.
Хвать! — ан торбу подменили:
Эту я набил тряпьем.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и приезжий. ПриезжийЧудо-город!.. О, такой
И в Неаполе галеры
Не увидишь!.. Вот размеры!
Набережной и рекой
Восхищен я… Но галера!..
Э, да тут идет игра!
Ну, чего ты ждешь? Пора.
Благородни кавальеро!
Есть товар. Моя хоти
Предлагай для милость ваш
Гребни, шерстяной гамаш…
Нет, любезный, пропусти!..
Что? Гамаши?
Видишь, брат?
На крючок попалась рыбка.
Вот гамаш. Он мягкий шибко.
Шерсть от молодой ягнят.
Скажешь тоже!
У баран
Грубый шерсть. А ты потрогай,—
Мягкий. Мой проси немного.
Вещь отличный, для дворян.
А за сколько их отдашь?
За двенадесять реала.
Хочешь восемь?
Ой как мало!
Восемь — за такой гамаш?
Ладно, делай я уступка!
Деньги потихоньку дай,
Чтоб солдат не отнимай.
На!
Отличная покупка!
Мы еще приносим!
Нет уж,
Пусть поищет ветра в поле!
Взять вторую пару, что ли?..
Боже! Что это за ветошь?
Эй, неверный! Ротозей!
Что, гамаш хороший? Впору?
Я тебе, собаке, вору!..
Ну, иди сюда! Скорей!
Вот узнает капитан!..
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Сержант, Карреньо, Альварадо, Ортис, Гильен, приезжий. КарреньоСлышь! Ограбили небось?
Не иначе.
Что стряслось?
Мавры… Нет, каков обман!..
Подменили вещь… Среди
Бела дня, тут, у палатки!..
Мавры? Знаем их повадки!
Пальца в рот им не клади.
Вместо шерстяных гамаш
Вот — тряпье!
Да, поздравляю!
Он простак, я замечаю.
Не обманешь — не продашь.
Надо этих псов повесить!
Поднимусь-ка на борт.
К ним?
Возвратитесь ли живым?
Отдали реалов десять?
Восемь.
Было бы умней
Не соваться на галеру.
Я бы не пошел, к примеру.
Это — логовище змей.
На чужих там смотрят косо.
Я не побоюсь угроз.
Кто туда свой сунет нос,
Вмиг останется без носа.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же, мавры и солдат. ПриезжийЭто их куда ведут?
В город, за водою пресной
Для похода.
Интересно!
Ротозей-то еще тут.
Чур, не красть, собачьи дети,
А не то…
Сам — песий сын!
Красть не красть, но горсть маслин…
А потом пускай хоть плети!
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Сержант, Карреньо, Альварадо, Ортис, Гильен, приезжий. ПриезжийЧто за город! Я пленен
Набережной и рекою.
Нравится?
Он красотою
Превосходит Вавилон.
Собственными тут глазами
Можно видеть, ей-же-ей,
Как с прибывших кораблей
Серебро везут возами.
Много видел я чудес.
Видел храмы Сарагосы,—
Возвели каменотесы
Колокольни до небес;
Видел я твердыню Торо;[7]
В славном Бургосе, где Сид
Вечным сном в гробнице спит
Видел меч Кампеадора;
В Кóрдове я на мечеть
Устремлял с восторгом взгляды
И Альгамбру, перл Гранады,
Я сподобился узреть;
В сердце я своем несу
Усыпальницы Леона,
Блеск и пышность Барселоны
И Валенсии красу;
Память путника хранит
Горделивую Сеговью;
Вспоминает он с любовью
Шумный солнечный Мадрид.
Но скажу, увидев это
Сказочное изобилье:
Набережная в Севилье —
Вот восьмое чудо света!
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Сержант, Карреньо, Альварадо, Ортис, Гильен. АльварадоОн рехнулся, не иначе.
«Чудо! Чудо!» Что за черт?
Нет, он прав. Севильский порт
Всех морских портов богаче.
Это — в Индию ворота,
Путь в открытый океан,
И товары многих стран
Громоздятся тут без счета.
Он не зря пришел в восторг
Перед торжищем огромным,
Многолюдным, неуемным,
Где кипит вселенский торг.
Братцы! Драка!
Вот те на!
Корабельные солдаты
Лупят альгуасилов. Хваты!
Наше дело — сторона.
Это с той галеры, братцы.
Забияки, черт возьми!
Хлебом ты их не корми,—
Дай со стражею подраться.
Да, солдат и альгуасил —
Словно кошка и собака:
Встретятся, и сразу драка.
Так уж бог их сотворил.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Те же и вор; за ним гонится альгуасил. ВорНадо прыгать… Ну, дружок,
Не робей!
Держите вора!
Словит он его не скоро.
Молодец! Лихой прыжок!
Ишь, как рыбина!
Точь-в-точь.
Кукиш полицейским крысам!
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Сержант, Карреньо, Альварадо, Ортис, Гильен, водонос с кувшином воды. ВодоносНу, кому воды? С анисом!
Выпьем?
Выпить я не прочь.
Дядя! Подойди сюда!
Мне бы, друг, винца! А воду
Я не пью и не пил сроду.
Проходи!
Вода!.. Вода!..
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Сержант, Карреньо, Альварадо, Ортис, Фахардо, Кастельянос. Фахардо (Кастельяносу)Как дела?
Поход решен.
Завершит писец работу,
И приказ объявят флоту.
Вот что! А каков же он?
Прислан нам указ державный:
В экспедицию наш флот
Новый адмирал ведет,
Граф де Ньебла достославный.[8]
Значит, вновь восход настал
Для испанского солдата,
Хоть отбыл в страну заката
Наш верховный адмирал?
Граф де Ньебла, наш восход,
От заката жар приемлет
И на подвиги подъемлет
Наш победоносный флот.
Предводитель наш достойный —
Солнце, а его лучи —
Иберийские мечи —
Африке грозят разбойной.
Да! Отец гордился б им,—
Так, как Доблестный Гусман,
Усмиритель мусульман,
Горд был отпрыском своим.[9]
Пусть враги об адмирале
Знают с самых первых встреч,
Что его победный меч
Скован из тарифской стали.
Увенчает нас победа.
Скоро, стало быть, отплытье?
Вероятно, ждут прибытья
Дона Педро де Толедо.
Возвратился он назад
Из Италии?
Бог весть.
Слух такой, однако, есть.
И упорно говорят,
Что Басан прибудет вскоре.[10]
О великий наш герой!
Совершит ли кто другой
Столько подвигов на море,
Как Басан де Санта Крус?
Да, урон терпели страшный
Бербериец бесшабашный,
И британец, и француз.
Вечной славы он достоин.
Столько взял в боях знамен!
На море был первым он,
А на суше первый воин —
Герцог Альба.[11] Тьма трофеев
У него в Сан Леонардо.
Значит, капитан Фахардо,
В море? Усмирять злодеев?
Флотоводца благородней
Не найти. За ним вослед
Ринуться путем побед —
Честь большая. Но сегодня
Жду я важного событья
И остаться должен тут.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Карреньо, Альварадо, Ортис, Гильен, Фахардо, Кастельянос. КастельяносПушка!
Что это? Салют?
Это, друг, сигнал отплытья.
Что ж, мой галеон! Плыви
Без меня.
Вон — флаг на мачте.
Вы попробуйте, назначьте
Срок — мечте, предел — любви.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
Те же, сержант и двое мавров. Сержант (солдатам)В кости режетесь? Так, так!
Вам и невдомек, тетери,
Что на флагманской галере
Дан уже к отплытью знак?
Поднимают якоря,
Все гребцы уже у весел.
Спять палатку!..
Шлем кто бросил?
Мало жучат вас. А зря!
Живо!.. Я сгоню с вас жир.
Доигрались, Альварадо!
Да, брат. Экая досада!
Говорят, идем в Алжир.
ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ
Фахардо, Кастельянос. КастельяносТак решили вы остаться?
Это решено судьбой.
Мне морской не страшен бой.
Но мне предстоит сражаться
С женщиной, и стынет кровь,
Будто нынче жду я смерти,
Не свидания.
Поверьте:
Не для нас, солдат, любовь.
Да, вы правы, капитан
Кастельянос. Отплываем
И судьбы своей не знаем:
Что сулит нам океан?
Жребий воина суров.
Труд, лишения, невзгоды
И опасные походы —
Вот что ждет нас, моряков.
Где застанет нас заря?
Вечно бодрствуем, ждем зова.
То мы в гавани, то снова
Поднимаем якоря.
На победных кораблях
Мы, воинственное племя,
Пеним волны. В наше время
Марс воюет на морях.[12]
Да, с Нептуном свел он дружбу.
Вроде выдры наш солдат:
Исправляет, рад не рад,
Земноводную он службу.
Непонятно мне одно:
Эти водяные звери
Почему-то на галере
Пьют не воду, а вино.
Пусть плывут себе галеры.
Я успею к вам примкнуть
В понедельник. Добрый путь.
Тáк вы влюблены?
Без меры
И без памяти, мой друг.
Я у Лауры во власти,
Хоть не жду от этой страсти
Ничего — лишь горьких мук.
Слушайте! Ведь отказаться
От похода мы вольны.
Мы еще хлебнем войны.
А на лето бы остаться
Здесь! Севилья — чудо-град,
Славою и красотою
Древнюю затмил он Трою.[13]
Ну, решайтесь, мой собрат!
Вы колеблетесь? Пройдет
Времени еще немало
До прибытья адмирала.
Не сегодня же в поход.
В гавани еще суда
Настоятся. И мы с вами
К ним примкнем.
А нет — под знамя
К дону Педро.
Но тогда
Нас товарищи осудят.
А дон Педро… Говорят,
Что не скоро он назад
Из Италии прибудет,—
Мол, отправился в Милан…
Впрочем, служба нам найдется:
Коль дон Педро невернется,
Нас к себе возьмет Басан.
Раз вы остаетесь здесь,
Я останусь тоже. Другу
Рад я оказать услугу.
Вы окажете мне честь…
Но взгляните!.. О проклятье!..
Лодка движется сюда,
Донья Лаура в ней…
Да.
И мужчина… Должен знать я,
Кто он… Ревность! Как ты зла!
Высадились по соседству.
Нет границ ее кокетству,
И причудам нет числа.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ
Те же, донья Лаура, Урбана, дон Лопе и Толедо. Фахардо (Кастельяносу, тихо)Вызвать на дуэль?
Бог с вами!
Повод мудрено найти.
Обменялся с ней в пути
Он двумя-тремя словами,
Только и всего. Юнец
Не опасен вам нимало.
Если упустить начало,
Будет пагубным конец.
Деликатный кавалер
Виден по вниманью к даме.
Мне ли состязаться с вами
В деликатности манер?
Прост обычай наш кастильский,
Андалусцы ж так учтивы!
Вы к себе несправедливы,
Восхваляя лоск севильский.
Столь изысканную речь я
Оценила.
И немой
Перед вашей красотой
Дар обрел бы красноречья.
Не такой уж нелюдим!
Взгляд приветливый и кроткий.
Лишь я вас увидел в лодке,
Вмиг развеялась, как дым,
Тягостная безнадежность,
Свившая гнездо в груди.
Радость мнится впереди,
Счастья видится возможность.
Буду помнить этот день я,
Если вам принес он мир.
Ныне стал Гуадалкивир
Для меня рекой забвенья.
С вашей помощью я в нем
Утопил воспоминанья,
Причинявшие страданья,
Сердце жегшие огнем.
Вы тоскуете, быть может,
По возлюбленной своей?
Я навек расстался с ней,
И тоска мне сердце гложет.
Женщины по большей части
Мучат, дразнят нас, любя;
И порою вне себя
Был я от ревнивой страсти.
Страсть — источник многих зол,
Ревность путает понятья;
Стал соперника искать я
И, казалось мне, нашел.
Мы сразились с ним тогда.
О противнике ни слова
Я вам не скажу худого:
Благородная вражда
Труп не станет оскорблять,
Мертвого не даст обидеть.
Мог его я ненавидеть,
Но не стану унижать.
Следуя веленью чести,
Но закону вопреки,
Мы скрестили с ним клинки —
И остался он на месте.
Тут мои отец и мать
(Пусть господь продлит им годы,
Отстранив от них невзгоды)
Оба стали мне внушать…
Но боюсь, я вам наскучил.
Переменим разговор.
Нет, я слушаю, сеньор.
Страх родителей измучил:
Месть моей грозила жизни,
Телу бренному — темница.
Должен был я подчиниться
И сказать «прости» отчизне.
Есть ли выбор у меня?
Мне бежать необходимо.
В Индии есть город Лима,
У меня там есть родня.
Если не пойду на дно
По пути, — жить буду с ними.
Утонуть ли, жить ли в Лиме —
Мне теперь уж все равно.
Я к отплытью опоздал,
Флот уже в Бонансе. К счастью,
Облеченный высшей властью
Доблестный наш адмирал
Выехал в Санлукар. Вскоре
(Как уверили меня,
Через три-четыре дня)
Флот свой выведет он в море.
Судно я решил нанять
Там, на правом берегу:
Флот ведь я тогда смогу
В гавани морской нагнать.
Так я, скорбью удрученный,
Думал. Но явились вдруг вы,
И печаль моя — как буквы
Грамоты уже прочтенной:
Стерли все, что было прежде,
Вы с пергамента души.
Вновь, о жизнь, на нем пиши
Сладостный призыв к надежде!
Но смятения не скрою:
Как мне жить вдали от вас,
Коль мечта моя сейчас…
Жизнь — одно, мечта — другое.
Как она воркует с ним!
В пять минут, судите сами,
Разожглось такое пламя,
Что глаза мне режет дым.
Не нажить бы вам беды —
Нетерпимость вас погубит.
Женщины хлыста не любят
И не признают узды.
Вмиг закусит удила
Это Евино отродье;
Если натянуть поводья,
Вылетите из седла!
Так нам рок судил, быть может,—
Встретиться и разойтись.
Чувством новым вы зажглись,
Пусть вас это не тревожит.
Над рекою, в самом устье,
Есть часовня. Имя ей —
«Избавленье от скорбей».
Там, избавившись от грусти,
Сможете легко вздохнуть,
На корабль взойти беспечно;
С грузом же тоски сердечной
Трудно плыть в далекий путь.
Истинно сказали вы.
Страшно плыть мне в путь далекий!
Отрывает рок жестокий
От любви меня, увы!
К сожалению, для вас
Не могу я сделать много,
Но просить я буду бога,
Чтоб изгнанника он спас.
Предстоящий ваш отъезд
Огорчил меня, признаться.
Я могу еще остаться.
Только слово… или жест…
Как советовать посмею?
Я лишь знака жду от вас.
Черт возьми! Она сейчас
Бросится ему на шею.
Где ваш дом?
К чему вам знать?
Я молю вас, умирая
От любви…
А та, другая?
Коль угодно умирать,
Разве я за то в ответе?
Красотой вам равных нет.
Грешный наш оставив свет,
Оживете в Новом Свете.
В вас нашел я вдруг, нежданно
Чувств и мыслей госпожу
И сейчас вам докажу,
Что любовь моя безгранна.
Хоть безделицу, хоть малость
Дайте мне на память, — вам
В дар ответный я отдам
Все, что у меня осталось
От любви, принесшей беды,
От былой любви моей.
Я вам подарю трофей
Горестной моей победы.
Что ж вам дать на память?
Ленту.
Только-то? Как вы скромны!
Понимаю: вы должны
Плыть к другому континенту;
Труден и опасен путь,—
Не найдет душа покоя,
Коль имущество чужое
Не удастся вам вернуть.
Все равно покоя нет.
Лишь помыслю об утрате,
Что грозит мне…
Вот вам, нате!
Я в обмен дарю портрет.
И отцу бы, вот вам слово,
Я его не подарил!
Ваш подарок очень мил.
Образ вашего святого?
Ах!.. Красавица!.. О боже!
Вправду такова она?
И она мне не нужна,
И портрет не нужен тоже.
Верю, что из дальних стран
Вы за ним вернетесь вскоре.
Ваша лента в бурном море
Будет мне как талисман.
Добрый путь вам!
Ангел мой!
Вы одна — моя опора.
Нам пора домой, сеньора.
Правда! Нам пора домой.
Ваша милость! Провожатый
Не потребуется вам?
Может быть. По вечерам
Тут бесчинствуют солдаты.
Шумного нет больше сброда:
Вниз уже суда плывут.
Да? А вы?
Остался тут.
Отказался от похода.
Почему же?
Из-за вас.
Вот как? Это слышать лестно.
Преданность моя известна.
Испытать ее сейчас
Этот кавальеро юный
Мог бы. Да не так я строг,
Бог уж с ним! Он вас развлек?
Нежные затронул струны?
Я иду сейчас домой.
Если бы вы проводили…
Вы не соблаговолили
На вопрос ответить мой.
Но какой вам дать ответ?
Познакомились мы в лодке,
Разговор возник короткий,
Вот и все.
Ушел он?
Нет.
Не осмелилась спросить я,
Где живет он.
А к чему?
Что со мною? Не пойму.
Неужели… Вот открытье!
Сердца моего броня
Так была крепка!.. Как странно!
Фехтовальщик безымянный
Ранил, кажется, меня.
Если б он за мной пошел…
Ой! Ведь были недотрога!
Может, в нем достоинств много,
Да ведь гол он как сокол.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ
Дон Лопе, Толедо. Дон ЛопеЗа нее я хоть сегодня
Смерть приму.
Ого, как скор!
Разве женщины, сеньор,
Не исчадья преисподней?
С ними в ад мы попадем.
С ней разлука — хуже ада.
Вам зажмуриться бы надо,
Осенить себя крестом.
Очарован слух и взор
Этим существом прелестным.
Право, знаменьем бы крестным
Осенились вы, сеньор!
Это — козни сатаны.
Шутки в сторону, Толедо!
Живо, не теряя следа,
Мчись за ней! Мы знать должны,
Где сеньоры этой дом.
А зачем? Что мы сеньоре?
Послезавтра выйдем в море,
На чужбину поплывем!
Ты пойдешь за ней, скотина,
Или я тебя убью!
Марш!
Я вас не узнаю.
Рассудительный мужчина
Может ли за полчаса
Изменить решенье? Стыдно!
Это — рок, Толедо. Видно,
Так судили небеса.
Не порыв минутной страсти,—
Нет, владеет мной любовь;
В ней душой омывшись, вновь
Я могу мечтать о счастье.
В жизни ясно вижу цель я.
Это — пир для чувств, пойми!
Вам-то пир, но, черт возьми,
Мне — в чужом пиру похмелье!
Как возьмется за меня
Капитан, хлебну я горя.
Кстати, кто они сеньоре?
Воздыхатели? Родня?
Ты пойдешь за ней, палач?
Да они еще ворота
Не прошли. Ох, неохота!
Ну!
Совсем сдурел, хоть плачь!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТОЕ
Дон Лопе один. Дон ЛопеКазалось мне, что под покровом снежным
Окоченеть душа обречена,
Но к жизни вновь она пробуждена
Весенним ливнем, бурным и мятежным.
Севилья! На песке твоем прибрежном
Посеял я надежды семена.
Взрастит ли всходы новая весна,
И жатва будет ли серпам прилежным?
Река! Твоим песчинкам есть ли счет
На берегах и в русле многоводном?
Вот так не счесть скорбей мне и забот.
Истерзанный страданьем безысходным,
Отважусь ли я ждать, что прорастет
Зерно надежды на песке бесплодном?
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ
Дон Лопе, четверо грабителей, закутанных в плащи. Первый грабительЭй, сеньор!
Кто звал меня?
Мы. Нас четверо.
Плащами
Скрыты лица. Этой даме,
Может быть, они родня?
Верно, замышляют месть?
Или, проще, это воры?
Чем могу служить, сеньоры?
Вы чего хотите?
Есть.
Есть? Будь у меня еда,
Угостил бы вас обедом.
Или в лапы к людоедам
Я попался, господа?
Как тут быть? Я окружен.
Берег пуст. Уже стемнело.
Я в их власти. Плохо дело!
Вот — последний мой дублон.
Очень странный разговор
Вы ведете. Не хотите ль
Мне сказать, что я — грабитель?
Обижаете, сеньор!
Вы не поняли, как видно:
Деньги вам даю взаймы.
Попрошайки, что ли, мы?
Это нам, сеньор, обидно.
В предложении моем
Чести вашей нет урона.
Мало проку от дублона,
Будь мы даже вчетвером.
Мы ж для промысла ночного
Ждем девятерых коллег.
Как разумный человек,
Нас поймете вы с полслова.
А случится, не поймете,—
Мы обидимся, сеньор.
Что же вам, спрошу в упор,
Нужно?
По своей охоте
Скиньте плащ, отдайте шпагу.
Псы!
Тогда — чур, не пенять!
Он готов.
Ах!.. Мог ли знать,
Что в могилу здесь я лягу?
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ
Дон Лопе, донья Лаура, Урбана, Толедо. Толедо (донье Лауре)Из-за вас, поверьте мне,
Он совсем того… помешан.
Если он так безутешен,
Безутешна я вдвойне.
Как же вам от капитана
Отвязаться удалось?
Признаюсь, не обошлось
Без невинного обмана.
Где же… Или с нами в прятки
Поиграть задумал он?
Боже мой!..
Я слышу стон.
Ой! Душа уходит в пятки!
Не подняться мне… Как быть?
Голос моего сеньора.
Что? Опять тут эта свора?
Ты пришел меня добить?
Он как будто ранен. Боже!
Так и есть. Стряслась беда.
Это ты, Толедо?
Да.
Донья Лаура здесь тоже.
Что, сеньор, произошло?
Что со мной бы ни случилось,
Надо мною божья милость:
Вы — здесь, и душе светло.
Воры на меня напали…
Леденеет в жилах кровь…
Но едва, моя любовь,
Вы передо мной предстали,
Я забыл о том, что ранен,
Вспомнил я о том, что жив.
Ах, сеньора! Ваш порыв,
Смею вам заметить, странен.
Не ворчи! Мой долг, Урбана,
Позаботиться о нем.
Долг? Да вы-то здесь при чем?
Но пойми, что эта рана
Им получена, когда
Он слугу послал за мною.
Я одна всему виною.
И упрямы ж вы! Беда!
Коль предчувствие не ложно,
Я останусь жив.
В мой дом
Мы сейчас вас отведем.
Поднимайте! Осторожно!
Возмещу я кровью сердца
Кровь, что вами пролита.
Ангельская доброта!
Задал бы ворам я перца,
Будь я в этот миг при вас.
Знать, Толедо, не судьба нам
Побывать за океаном.
До того ли нам сейчас?
Тут и без заморских стран
Треволнений всяких много.
Жизнь — опасная дорога,
Смерть — бездонный океан.
Безрассуден ваш порыв.
Будут сплетни.
Ну так что же?
Жизнь его стократ дороже.
Капитан страсть как ревнив.
Сколько слуги-остолопы
Небылиц наговорят!
Он… двоюродный мой брат.
Донья Лаура!
Дон Лопе!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
НАБЕРЕЖНАЯ ГУАДАЛКИВИРА В СЕВИЛЬЕЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лусинда, переодетая цыганкой, Флорело. ФлорелоУф!.. Итак, конец пути:
Набережная в Севилье.
Надо приложить усилья,
Чтобы здесь его найти.
Повстречать, сеньора, тут
Дона Лопе вам нетрудно,
Хоть Севилья многолюдна:
Все к реке гулять идут.
А сегодня и тем паче:
Нынче наши корабли
Из Италии пришли,—
Нету зрелища богаче.
Раз уж написал в Медину
Он родителям своим
И в письме поведал им,
Как ножом был ранен в спину,
Здесь, на набережной где-то,
Встретясь с шайкою воров;
Раз Альберто жив-здоров,
И дон Лопе знает это,—
Значит, здесь он и остался,
Значит, ваша цель близка.
Разве только, что в войска
Он уже завербовался.
Я, Флорело, рождена
Под несчастною звездою.
Дни проходят чередою,
А на сердце — боль одна;
Боль, что ни на миг единый
Не дает легко вздохнуть
С той поры, как в дальний путь
Я пустилась из Медины.
Следую в цыганском платье
За возлюбленным своим,
Чтоб, неузнанная им,
Все о нем могла узнать я.
Но надежды нет мне в мире,
Я не верю ничему.
Пресловутому письму
Месяца уже четыре.
Или умер он давно,
Иль пустился в Новый Свет;
Разницы большой тут нет:
Смерть, разлука — все одно.
Разве мог он, получив
От родителей посланье,
Продолжать свои скитанья?
Я уверен, что он жив.
Более того, замечу:
Коль предчувствия не лгут,
То сегодня же он тут
Попадется вам навстречу.
В день, когда песок, что ныне
Устилает берега,
Превратится в жемчуга;
В день, когда из ясной сини
Ливень золотой прольется;
В день, когда мы, взяв ведро,
Сможем черпать серебро,
Словно воду, из колодца;
В день, когда мы сможем брать
Угли голыми руками,
А река, что перед нами,
Потечет от моря вспять;
В день, когда, как флот Энея,
Корабли, что тут стоят,
Превратятся в рой наяд;[14]
В день, когда на каждой рее
Розы расцветут живые;
В день, когда диск солнца вдруг
Обновит извечный круг,
Встав на западе впервые;
В день, когда слетят с небес
Наземь звезды и планеты,—
Здесь, на набережной этой,
С ним я встречусь. В день чудес.
Все устроит рок могучий.
Что в неведенье своем
Мы несбыточным зовем,
То подстраивает случай.
Здесь, как я уж говорил,
Встретишься с людьми любыми,
И не только что с живыми,—
С выходцами из могил.
Упования мои
Заблудились в дебрях горя.
В яростном житейском море,
Бросив руль своей ладьи,
На родные берега
Взором я гляжу усталым
И несусь, гонима шквалом,
В гавань своего врага.
Не довольно ль маскарада?
Я не вижу в нем вреда.
Что ж, пускай. Но уж тогда
Говорите так, как надо.
Если о любовной муке
Может рассказать цветок,
И луна, и мотылек,
Если скорбь есть в каждом звуке:
В диком реве водопада
И в журчании ручья,—
Может быть, смогу и я
Разговаривать как надо.
Хоть слова людские слабы,—
Грустной повестью своей
Из бесчувственных камней
Выжать слезы я могла бы.
Я, сеньора, не о том.
Вы цыганкою одеты,
И должна одежда эта
Быть в согласье с языком.
Вы могли бы без труда
Здесь прослыть цыганкой истой,
Если бы не слишком чистый
Выговор. Вот в чем беда.
Ну, а нравится тебе
Вид мой?
Вид? Он без изъяна.
Что ж, красавица гитана,
Погадай мне о судьбе.
Ручку мне позолоти,
Розанчик ты мой пригожий.
Браво! Вот теперь — похоже.
Ну, тебе пора идти.
Я же здесь, в тени укромной,
Притаюсь.
Да будет так.
О возлюбленный мой враг!
О дон Лопе вероломный!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Лусинда одна. ЛусиндаСвирепый ящер, обитатель Нила,
Умеет стонам подражать людским;
Стенаньем привлеченный пилигрим
Становится добычей крокодила.
Хоть я себя цыганкой обрядила,—
С египетским сородичем своим
Не сходна я: того, кто мной любим,
Притворной бы слезой не погубила.
Я — пилигрим любви. Пришла сюда
За ускользнувшим счастием в погоне.
Читать судьбу мне велено судьбой.
Твоя рука победою горда,
Но я по линиям ее ладони
Прочту свою победу над тобой.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лусинда в глубине сцены, Фахардо, Кастельянос. ФахардоОт нее мне столько мук,
Что теряю я терпенье.
Да. Любовь и треволненья
Ходят об руку, мой друг.
И откуда принесло
К ней кузена?
И какое
Выбрал место для постоя!
Вот уж правда — повезло!
Допускаю: был он ранен,
Но теперь здоров как бык.
Мне, скажу вам напрямик,
Этот случай очень странен.
Бог весть, кто ему сеньора,
Вправду ли тут есть родство,
Но она спасла его,
Как Анджéлика — Медора.[15]
Пробудит во мне, клянусь,
Он неистовство Роланда.[16]
Слышно, здесь какой-то бандой
Был подколот этот гусь.
Он два месяца спустя
Был здоров. Но слишком тяжко
Ездить летом. И бедняжка
Прохлаждается, гостя
У двоюродной сестрицы
Месяцев не меньше трех
Сверх того.
Да, тут подвох.
Все красотки — мастерицы
Воздыхателей морочить.
Да, но обвинять не след,
Если доказательств нет:
Смею ль честь ее порочить?
На ловца и зверь бежит.
Тот, высокий, стоит, чтобы
Погадать ему для пробы…
Клянчить деньги? Экий стыд!
Никакой он ей не брат.
К вам бесчувственна сеньора,
И, поверьте, очень скоро
Вас на свадьбу пригласят.
Дать хочу благой совет:
Если здесь живется худо,—
Двинуться пора отсюда.
Не сошелся клином свет.
На реке собрался флот;
Корабли ждут адмирала,—
Он возьмет их под начало
И на битву поведет.
И другие есть флотильи.
Мы могли бы, капитан,
Повидать десятки стран.
Что прилипли мы к Севилье?
Эти вот плывут в Алжир.
Будет бранная потеха.
Что же — дай им бог успеха.
Да, о них услышит мир.
В старину, при Карле Пятом,[17]
Там не преуспел наш флот.
Пусть несчастлив был поход,—
Славу он принес солдатам.
Разгромить Алжир! Легко ли?
Кто сотрет неверных в прах?
Тот, кто Август — на морях,
Тот, кто Цезарь — в ратном поле.[18]
Но теперь-то все отлично
Складывается для нас.
Думаю, на этот раз
Цель похода необычна:
Не войною спор давнишний
Будем мы решать, как встарь,
Но замыслил государь
(Да хранит его всевышний)
Постращать лишь африканцев.
Будут или нет бои,
Предложить мечи свои
Королю — долг всех испанцев.
Взнуздан я моей сеньорой
И артачусь, рад не рад.
Но ее любезный брат
Не послужит ли вам шпорой?
Масиниссе подражаю:[19]
Медлю я с войной, как он.
Ну, а я, как Сципион,
Вас к сраженью подстрекаю.
Вы на доводы сдались бы,
Если вас просил бы Рим.
Донье Лауре дадим
Роль прекрасной Софонисбы.[20]
Как мне робость подавить?
Ведь от этих двух военных
Много сведений бесценных
Я могла бы получить.
Мне бы впрямь сейчас хотелось
Нищенкою стать простой:
У знакомых с нищетой
И развязность есть и смелость.
Если бы могла украсть я
У того, кто нищ и наг,
Беззастенчивость! Бедняк
Всюду вхож. И в этом — счастье,
В этом — справедливость. Что ж,
Сам господь был неимущим,
Но в сердца ко всем живущим
Беспрепятственно он вхож.
Пусть же в сердце мне он вложит
Дерзкой нищенки задор,
В посторонний разговор
Пусть вмешаться мне поможет.
С флагманского галеона
Машут: скорой встрече рады
С предводителем армады,
Дон Хуаном де Кардона.[21]
Постарались моряки:
Лишь зардел восток — на реи,
В небесах лазурных рея,
Взвились пестрые флажки;
И на каждом корабле мы
Вместо парусов и вант
Видим тысячи гирлянд,
Вензеля, гербы, эмблемы…
Выводя свои рулады,
Дудки, трубы и рожки
Взволновали глубь реки,
И веселые наяды,
На поверхность стайкой юной
Вынырнув из лона вод,
Затевают хоровод
Близ монастыря Сан Бруно.
Слышно, этот адмирал —
Воин редкого таланта.
Первым в битве при Лепанто
Турок он атаковал.
В нем сам дон Хуан Австрийский
Видел равного себе.[22]
Есть ли смысл в моей борьбе
И в моем безумном риске,
Коль, недвижна и безгласна,
Я робею и дрожу?
Дай, судьбу тебе скажу,
Розанчик ты мой прекрасный!
Подари мне, что не жалко,—
Бог за то тебе пошлет
И богатство и почет.
Ах, прелестная гадалка!
Жгущая мне сердце боль —
Это все, чем я владею;
Попроси — не пожалею,
Поделюсь с тобой. Изволь.
Ну, монет такой чеканки
И в моей суме не счесть.
Хороша! Глаз не отвесть.
Часто нищие цыганки
Красотой и добронравьем
Превосходят знатных дам…
И верны своим мужьям,
Не покроют их бесславьем.
Нам приходится, сеньоры,
Зарабатывать на хлеб.
Обожгут всех, кто не слеп,
Эти пламенные взоры.
Дай, красивый капитан,
Денежку. Увидишь: скоро
Будешь в чине командора.
Нежный голос! Тонкий стан!
Прелесть!
Слушай-ка: здесь близко
Тот трактир, где я стою;
Скажешь там судьбу мою.
Там для чести много риска.
Я клянусь, что у меня…
Клятву мигом ты забудешь.
В безопасности там будешь.
Да, как пакля близ огня.
Розанчик! Вынь кошелек,
Подари цыганке бедной
За гаданье грошик медный.
Где, скажи, твой муженек?
Муж мой? Он недалеко.
Значит, каторжник галерный?
Вот пример супруги верной.
Здесь, у пристани, легко
Этих женщин отличают:
Лишь галеры подойдут,
Уж цыганки тут как тут,—
Муженьков своих встречают;
В облегченье их судьбы
Припасают им гостинцы.
Нет, не короли, не принцы,
Но галерные рабы
Знают: верность их подруг
Не боится испытаний.
Не пойти ли вам в цыгане?
Я бы согласился, друг.
Раз уж денег нет, придется
Даром погадать пока.
Твердая рука. Рука
Истинного полководца!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и вор. Вор (про себя)Вздумали гадать от скуки
По руке. Вот пустяки!
Но гаданье мне с руки:
Я на нем нагрею руки.
Ну, гадай. Да без обмана!
Проживешь ты много лет.
Страстно ты влюблен, но нет
Отклика…
Увы, гитана!
Ты забыт.
Да, ты права.
Дамою неблагодарной
Предпочтен твой враг коварный.
Вещие твои слова.
Хартию моей любви
По ладони ты читаешь.
Но соперника ты знаешь.
Кто он? Имя назови!
Славно помогла ты мне,
А тебе пусть бог поможет.
Ты, ей-ей, милашка! Может,
Встретимся наедине?
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Лусинда, Фахардо, Кастельянос Лусинда (к Фахардо)Под тебя ведут подкопы.
То, что сбудется с тобой,
Сплетено с другой судьбой,—
Некоего дона Лопе.
Ты, красавец, с ним знаком?
К сожаленью.
Боже правый!
О соперник мой лукавый!
Не напоминай о нем.
Ты — искусница. За это
Получай… Остер твой глаз.
Что вы ищете?
Сейчас…
Если вам нужна монета,
То возьмите…
Что за чудо?
Где же… Молния и гром!
Срезан кошелек! А в нем
Было пятьдесят эскудо…
Признавайся, ты, чертовка!
Это, верно, твой дружок
Подцепил мой кошелек?
Недурная мышеловка!
Не отдашь — убью на месте.
Вот чего я дождалась.
О злосчастный рок!
Тьфу, мразь!
Нет ни совести, ни чести.
Если кошелек украден,
Я тут ни при чем, сеньоры.
Запираются все воры.
Знаю, есть у этих гадин
Ловкий способ: на показ
Действуют одной рукою,
А исподтишка другою
Кошелек крадут у вас.
Разве, кошелек украв,
Денег бы у вас просила?
Позовем-ка альгуасила,
Он тут выяснит, кто прав.
Надо обыскать ее,
Вот и все.
Смотри, как ловко
Провела меня воровка!
Скидывай свое тряпье.
Удержитесь, господа!
Посмотрите, кто пред вами.
Причинять, надеюсь, даме
Вы не станете вреда.
Это что?..
Вы не цыганка?
Деньги, что похитил вор,
Вам вернут.
Как?
Я, сеньор,
Благородная испанка.
Раз вы по моей вине
Пострадали (я слыхала,
Что воришек здесь немало),—
Этот долг лежит на мне.
Происшествие тогда мы
Шуткою сочтем, игрой.
Я же счастлив быть слугой
Юной и прекрасной дамы.
Ваша внешность и манеры
Больше говорят, чем речи.
Всей душой я рада встрече
С благородным кавальеро.
Но, сеньора, маскарад
Может пищу дать злословью.
Я облачена любовью
В этот красочный наряд.
Я, сеньора, старый воин
И, поверьте мне, не льстец.
Этот молодой храбрец
Всяческих похвал достоин.
Имя друга моего —
Капитан Фахардо. Может,
Вы в беде? Он вам поможет,
Положитесь на него.
А пропажа — пустяки.
Он в отцовское поместье
Нынче же пошлет известье;
Не откажут старики.
Я сейчас вам расскажу,
Почему переодетой
Я по набережной этой
Словно нищенка брожу.
Рад услышать эту быль я.
Если вас не утомит…
Ждем.
Немало тайн хранит
Набережная в Севилье.
Родом, капитан Фахардо,
Я из города Медины;
Из семьи происхожу я
Благородной, именитой.
Как вы знаете, была
Волей короля Филиппа
Третьего в Вальядолид
Перенесена столица.[23]
Вслед за королем вельможи,
Каждый со своею свитой,
Двинулись на север, чтобы
Жить вблизи Вальядолида.
Понаехали дворяне
В город скромный наш и тихий;
В том была моих несчастий,
Всех скорбей моих причина.
Город процветал. Ремесла
И торговля оживились;
Не было домов, в которых
Постояльцы не гостили.
На беду и в нашем доме
Постоялец появился.
Холостяк; и речь и внешность
Истинного дворянина.
На хозяйку молодую
Устремил он взор свой пылкий,—
У приезжих кавальеро
Был в ходу такой обычай.
Но чем более искал
Встреч с глазами он моими,
Тем старательнее я
От него их отводила.
И не то, чтобы Альберто
Был мне чем-нибудь противен,—
Он поклонником был скромным,
Благородным и учтивым,—
Но имелась у меня
Для холодности причина:
Шесть неомраченных лет
Я была другим любима.
Звался этот кавальеро
Доном Лопе, и язык мой
Должную воздать хвалу
Качествам его не в силах.
Появление Альберто
Дона Лопе огорчило;
Новоявленный соперник
Возбудил в нем пыл ревнивый.
Наконец, решили оба
Встретиться у стен Медины,
Чтобы спор свой миром кончить,
А придется — поединком.
Тут открыл ему дон Лопе,
Что мы втайне обручились,
Что настойчивость его
Может повод дать к обиде.
И Альберто благородный,
В уважение приличий,
Слово дал свою любовь
Не выказывать отныне.
Обещанье он сдержал
(Оттого не став счастливей):
Жесты, взгляды и слова
Обуздал, смирил, утишил.
И потом, когда случалось
Нам порой друг друга видеть,
Вздохи на его устах
Умирали, не родившись.
Как-то с другом пожелал
Радостью он поделиться:
Удалось ему портрет мой
Раздобыть у живописца.
Как мне помнится, Гусман
Звали этого артиста;
Он меня во время фьесты
Подстерег волшебной кистью.
Но, к несчастью, друг Альберто
Другом был ему фальшивым:
Рассказал он дону Лопе
О портрете этом дивном
И прибавил, что сама
Я портрет, мол, подарила
И что я ему не только
Эту оказала милость.
И разгневался дон Лопе,
Клевете он внял бесстыдной,
Неповинного Альберто
Он на поединок вызвал.
Поразил врага дон Лопе
И почел его убитым.
С побежденного портрет мой,
Как трофей, снял победитель.
Не простясь ни с кем, дон Лопе
В тот же день бежал в Севилью,
Мне ж достался труд нелегкий:
Объяснить родным событья.
В Индию уплыть он думал,
Но наказан мой обидчик
Был судьбою: здесь упал он,
Раненный в кровавой стычке.
Он, кто столько зла мне сделал,
Слышно, в добром здравье нынче;
И его искать пустилась
В этом странном я обличье.
Говорят, он, став военным,
Хочет плыть в Алжир с флотильей.
Не знаком ли вам, сеньоры,
Сердца моего властитель?
Вот геройство!
Клятву дам,—
Памятника в храме славы
Стоите вы.
Боже правый!
Женщины — пример мужам…
Огорчило ваше горе
Тех, кто слышал ваш рассказ,
И стремление у нас
Общее: помочь сеньоре.
С доном Лопе тут знакомство
Свел я, на свою беду.
С неба моего звезду
Он украл… О вероломство!
Был он ранен, и с тех пор
В доме у моей любимой
Он живет — неотразимый,
Новоявленный Медор.
Все на вид весьма прилично:
Мол, двоюродный ей брат,
Но беседы их звучат
Что-то слишком гармонично.
Так воркует эта пара —
Донья Лаура и он,—
Будто рассыпает звон
Пятиструнная гитара.
Поглядеть, так в доме этом
Истинно пять струн звучат,
Но не все друг другу в лад;
Познакомлю вас с квинтетом.
Прима в нем звучит на диво,
Тон давая основной.
Как ни горько, лишь со мной
Донья Лаура фальшива.
Втора с терцией — дуэнья,
Тугоухая карга,
И вздыхателя слуга.
В нем — ни слуха, ни уменья.
Кварта, что звучит в октаву
С примой, — это сам кузен.
Для любовных кантилен
Он настроен. Звук — на славу.
Я — басовая струна,
Музыке служу опорой;
Я — та квинта, от которой
Есть в аккорде глубина.
Инструмент хорош иль плох,—
Рассудите на свободе;
Я же от его мелодий,
Признаюсь, почти оглох,
Истина! Как ты сурова!
Как язвишь ты не щадя!
Друга моего найдя,
Я его теряю снова.
Легче было б, господа,
Мне услышать, что любимый
Край покинул свой родимый
И уплыл невесть куда.
Если б он погиб, и это
Я снесла бы с сердцем твердым,
Но смогу ль внимать аккордам
Их фальшивого дуэта?
Чем беде я помогу?
Не слезами, будь слезинок
Даже больше, чем песчинок
На севильском берегу.
Пять уж месяцев прошло,—
Под одной живет он крышей
С этой женщиной!
Тс-с!.. Тише!..
Вот она. Вам повезло.
Не замедлит и сеньор,
В сердце вам нанесший рану.
Разыграйте вновь гитану,
С ней вступите в разговор…
Имя вам мое известно,
Здесь легко меня найти.
Раз сошлись у нас пути,—
Будем действовать совместно.
Вот она! Лишь взгляд, — и разом
Я забыла обо всем.
Хороша! Нет дива в том,
Что и он утратил разум.
Нам пора.
Поспешим же, Кастельянос.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Лусинда в глубине сцены; донья Лаура, Урбана. Донья ЛаураНу, куда ты? Все равно
Не увижу ничего я.
Разве зрелище такое
Проворонить не грешно?
Пестрых флагов сколько — страсть!
Как украшен город — чудо!
Сколько праздничного люда —
Негде яблоку упасть!
Как разряжена толпа!
Гляньте на франтиху эту…
Солнца моего здесь нету,—
Мудрено ль, что я слепа?
Ваша речь со смыслом здравым
Не в согласье. Коль дружок
Есть у вас, — так и шажок
Сделать без него нельзя вам?
Вы представьте сельский луг,
Кол, и от него — веревка,
А на привязи — коровка:
Ощипли хоть целый круг,
Но уж дальше не шагни.
Эта сельская корова —
Образец вам, право слово:
Дальше привязи — ни-ни.
Так должны пастись и вы:
Быть на привязи у друга.
Но, не выходя из круга,
Можно всласть поесть травы.
Ха-ха-ха! Вот насмешила!
Попаситесь на лугу.
Подойти к ней?.. Не могу…
Держит неземная сила…
Ах ты золотце мое!
Нету крова, нету пищи
У меня, цыганки нищей.
Дай мне грошик на житье!
Бог воздаст тебе за это.
И красива же цыганка!
Королевская осанка!
Что за косы!
Как одета!
Да пошлет тебе господь
Исполнение желаний!
Милостыньку дай гитане!
Как мне ревность побороть?
Дай монетку! От меня,
Яхонт мой, судьбу узнаешь.
Правда?
Дать? Как полагаешь?
Вздор! Пустая болтовня!
Золотце! Сними перчатку
С белой ручки поскорей,—
Я судьбу прочту по ней.
Уж задам тебе загадку!
Что же, погадай, не жалко;
Дар вещуньи прояви.
Неужели и в любви
Ты провидишь все, гадалка?
Что сулит мне день грядущий?
Счастье ты предскажешь мне?
Счастье? Той, по чьей вине
Я осталась неимущей?
Помоги мне, вседержитель!
Что за ручка!
Как атлас!
Так прильнул к ней в первый раз
Мой возлюбленный мучитель.
Начинай, без церемоний.
Яхонт мой, нельзя спроста!
Прежде знаменье креста
Я поставлю на ладони.
Чем же крестик начерчу?
Хватит, думаю, реала?
Чтоб судьба тебе послала
Стольких лет, как я хочу!
Если бы мои слова
Вещую имели силу,
Ты б уже сошла в могилу.
И, однако, ты жива.
Крест начертан. А теперь
Ручку поцелую снова,
Чтобы выгнать духа злого.
Повинуйся мне и верь.
Нынче днем — должна узнать я —
Прикасалась ли рукой
Ты к мужской руке?
К мужской?
Отвечай же!
Да.
Проклятье!
Целовал?
Ответь мне сразу.
Да.
Господь меня прости!
Ты кусаешься, пусти!
Это, яхонт мой, от сглазу.
Уж не ведьма ли?
Молчок!
Видит все насквозь гитана.
Ишь ты!
Звать тебя — Урбана.
Прикусила язычок?
Кто сказал ей, интересно.
Зайчик солнечный.
Вот плут!
Ну, а как меня зовут?
Все мне, Лаура, известно.
Влюблена ты… друг твой — рядом.
Свел вас вместе острый нож…
Хоть ты крестишься, но все ж
К нам не послана ль ты адом?
Что ж, отведай адских мук.
Страшно мне. Чур, злая сила!
Ты знакомым всем внушила,
Будто не сердечный друг,—
Родич он.
Молчи! Ни звука!
Вижу, что вздыхатель твой
Обручен давно с другой.
Горе мне!
За муку — мука.
Виден и второй обман,
Здесь, в сплетенье этих линий:
Лжешь и ты сама… мужчине…
Он военный… капитан…
Сгинь! Вот глаз-то чародейский!
Есть и для тебя кой-что:
Сохнут по тебе…
Ну, кто?
Два солдата и судейский.
Может, взять ее с собой?
Чародей в дому полезен:
Всех, кто нам двоим любезен,
В дом заманит ворожбой.
Жить ко мне ты не пойдешь?
К ласковой такой сеньоре?
В темной поселюсь каморе,
В погребе. Ты где живешь?
Здесь, у бани мавританской.
Что ж, идемте хоть сейчас.
Обучу обеих вас
Я премудрости цыганской.
Мне известны заклинанья,
Что прогонят злой недуг;
Знаю для лица и рук
Снадобья и притиранья;
Для волос и для зубов
Изготовлю вам отвары;
Свойства объясню и чары
Разных трав, камней, цветов;
Тайным научу словам
И секретному присловью:
Коль не повезет с любовью,
Вмиг оно поможет вам.
Целый короб наплела.
Славный перечень, по чести!
Помни, что со мною вместе
В дом судьба твоя пришла.
Вон и сам он, погляди,—
Мой возлюбленный, мой милый.
Боже мой! Пошли мне силы!
Сердце рвется из груди.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же, дон Лопе и Толедо. Дон ЛопеЛаура моя!
Любимый!
Думал, там ты ждешь меня.
Сердишься?
Там толкотня.
Люди словно одержимы
И стремятся упоенно
К набережной. Всюду речи
Лишь о предстоящей встрече
Дон Хуана де Кардона.
Занята ты разговором?
Вот, с цыганкой.
Недурна.
Право!
Всем взяла она:
Статью, косами, убором.
Погадай ему, дружок.
А потом и мне. Смотри,
Правду сказывай, не ври.
Я ведь сам почти пророк,
На вранье поймаю живо,
Вижу всю тебя насквозь.
Эй, Толедо!
Что стряслось?
Невозможно! Что за диво?
Нет, должно быть, это сон.
Погляди-ка на цыганку,
На лицо ее, осанку.
Ты ничем не удивлен?
Удивлен? В мои-то годы?..
Тьфу! Какая ерунда!
Что теперь ты скажешь?
М-да…
Странная игра природы.
Так граненое стекло
Можно посчитать алмазом.
С этим не мирится разум.
Что произойти могло?
Здесь Лусинда? Как? Откуда?
В этом виде? Иль возник
Предо мной ее двойник?
Так ли, этак ли, все — чудо.
Лижет ревности огонь
Сердце. Чем умерить муку?
Лопе! Протяни ей руку,
Пусть посмотрит на ладонь.
Он отвел в смущенье взор.
Как он руку даст в забаву,
Коль она — моя по праву?
Слышал голос?
Да, сеньор.
Нет сомнения теперь.
Тьфу!.. Аж пересохла глотка.
Разъяренная красотка
Хуже, чем голодный зверь.
Незнакома ей Севилья,
Труден и опасен путь.
Я не удивлен ничуть:
Страсть дает влюбленным крылья.
Не показывайте виду,
Что знакомы с ней.
О нет!
Может, важный есть секрет?
Иль нанес ты мне обиду
И боишься, что прочтет
Истину цыганка?
Что ты?
Просто… просто нет охоты.
Почему?
Она солжет.
Горе тем, кто ей внимает,—
Будут каяться потом.
Значит, с нею ты знаком?
Он меня еще не знает.
Эта женщина когда-то
Счастие мне предрекла.
За доверчивость ждала
Горькая меня расплата:
В бесконечные мытарства
Вверг меня ее обман.
Я с тех пор таких гитан
Презираю за коварство.
Бог предвидит все, но людям
Все предвидеть не дано.
В жизни многое темно,
Часто вкривь и вкось мы судим.
Может, понял ты превратно
Истину? Я не лгала.
Кто ж мне сделал столько зла?
Уж не сам ли я? Занятно!
Ты винишь меня? О стыд!
Да о чем вы?
О дуэли.
О своем неправом деле
Сам пускай и говорит.
Верно, он тебя просил
Предсказать исход сраженья?
На него нашло затменье.
Он сразиться поспешил,
Правды не узнав; верней —
Не желая знать.
Она-то
Пред тобой чем виновата?
Просто нет доверья к ней.
Зря браните вы гитану.
Я поверил бы тебе.
Ты? Тогда сама себе
Доверять я перестану.
Руку дай. На этот раз
Будет верное гаданье.
Ожидаю приказанья.
Руку дай — вот мой приказ.
Трепещу от нетерпенья.
Прикасаюсь, трепеща:
В этой злой руке — праща,
Что метнет в меня каменья.
Только дай сперва монету,
Надо крестик начертить.
Вот реал.
Не позабыть
Мне до смерти сцену эту.
Деньги эти руку жгут,
Словно продала я совесть.
Что же, будем слушать повесть.
Помни, не одни мы тут.
Помню.
Что же мне предскажешь?
Хоть она тебе мила,—
К ней я не питаю зла;
Если же себя ты свяжешь
С этой Лаурой — умрешь!
Тише!
Ярость бьется в жилах.
Обуздай ее.
Не в силах.
Ты сошла с ума.
Так что ж?
Тс-с!..
У скорби есть права.
Замолчишь ли ты?
Пугаешь?
Берегись!
Чем угрожаешь?
Смертью.
Я и так мертва.
Что вы шепчетесь?
Не верит
Он гаданью моему.
Ты не веришь? Почему?
Всех одною меркой мерят
Эти наглые цыганки.
Пусть поищет простаков,
Я же, право, не таков,
Чтобы верить шарлатанке.
Любит он меня? Ответь.
Можно в этом убедиться,
Поглядев на ваши лица.
Что мне на руку глядеть?
Влюблены друг в друга оба.
Правду мне скажи, открой,
Нет ли у него другой?
На сердце была зазноба,
Но сейчас тебя одну
Любит он.
Теперь гадалке,—
Чтоб не вышло перепалки,—
Я ладошку протяну.
Погадай-ка мне, сестрица!
Что ж, давай, хоть мне претит
Твой богопротивный вид.
Зря изволите сердиться.
Вас любил я беззаветней,
Чем хозяина… Точь-в-точь
Будто собственную дочь.
Разводить ты мастер сплетни.
Я? О вашей-то персоне?
Вот напраслина, ей-ей!
Гляньте на ладонь. На ней
Видно все… как на ладони.
Под чужую пляшешь дудку,
За реал отца продашь.
Вами управляет блажь,
Подчинитесь же рассудку!
Ты безмозглый балагур,
Потаскун, чревоугодник,
Мелкий плут, бесстыдный сводник…
Ну, уж это чересчур,
Неприличные поклепы!
Вот и пушечный салют.
Лаура! Смотри, плывут!
Пренебрег ты мной, дон Лопе.
Но отмстит тебе, злодей,
Небо за мои страданья.
О, какое ликованье!
Флаги! Тысячи людей!
Вон, смотри!.. Снопы огня,
Выстрелы и клубы дыма…
Взгляды, что ты шлешь любимой,
Это выстрелы в меня.
Адмиральский галеон
Отвечает. Стань поближе.
Ну, изменник, погоди же,—
Будешь мною посрамлен!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
НАБЕРЕЖНАЯ ГУАДАЛКИВИРА В СЕВИЛЬЕЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Фахардо, Кастельянос. ФахардоДа! Сказать вам откровенно,
Мало нам принес поход.
Ограничился наш флот
Демонстрацией военной.[25]
Верю я, увидит мир
Мощь испанского солдата:
Мы приструним, как когда-то,
И французов и Алжир.[26]
Впрочем, дело государей —
Думать, наше — исполнять.
В божий замысел вникать
Непригоже смертной твари.
Мы сыграли, без сомненья,
Нам назначенную роль.
Я вам говорил: король
Нас послал для устрашенья.
Что ж, оправданы затраты.
Знает враг, что мы сильны,
Бдительны и — для войны
Это главное — богаты.
Как бы ни было, на суше
Мы опять.
И как я рад!
О Севилья! Чудо-град,
Город, радующий души!
Днем и вечером здесь людно,
И куда ты ни взгляни —
Всюду факелы, огни.
Воду и увидеть трудно —
Так теснятся корабли.
А дворцы, театры, храмы,
Памятники!.. Вот он — самый
Дивный уголок земли!
Не могу не вспомнить я,
Как Венеция красива,
Зыблема волной залива,
Словно гордая ладья.
Но из прочих городов
Вот прекраснейший! По праву
Громкую снискал он славу,
Он превыше всяких слов.
Даже города-колоссы
Кажутся куда бедней.
Меркнет по сравненью с ней
Пышность древней Сарагосы.
Что ж, Фахардо, тянет вас
Снова в дом к одной сеньоре?
Как перед отплытьем в море
Вы простились?
И в тот раз
Я у Лауры сидел
Сам-третей, с кузеном этим.
Значит, вместе их и встретим.
Коль он ей не надоел!
Ангельски она прекрасна,
Но не ангельски кротка.
Я ж опомнился слегка,—
Знать, был болен не опасно.
На камнях я хлеб посеял;
Первый же суровый шквал
Жатву за меня собрал,
По волнам ее развеял.
Разыгравшееся море
Залило сердечный пыл,
А бурун вспененный смыл
Память о моем позоре.
Рад выздоровленью друга.
Странствия, скажу я вам,—
Чудодейственный бальзам
От любовного недуга.
Отрезвляет он рассудок,
Чувствам возвращает лоск;
Словом, действует на мозг,
Как лакрица на желудок.
Так зайдем мы к ней?
Не скрою,
Что хочу ответить «да».
Признаюсь не без стыда:
Тлеют угли под золою.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Альберто, в плаще, со шпагой на перевязи. Альберто (про себя)Расспрошу у них.
Простите!
Верно, ждете вы кого?
Ну и что же?
Ничего.
А как вас зовут, скажите?
Это что, сеньор, допрос?
Мне, — я, право же, сконфужен,—
Капитан Фахардо нужен.
Э! Кого к нам черт принес?
Кто он — нам не все ль равно?
Коль злодей — сгребем за ворот.
Да, Севилья — чудо-город,
Но мошенников полно.
Ладно!
Это я и есть.
Что вам от меня угодно?
Как? Вы сами? Превосходно!
Вам письмо. Прошу прочесть.
Ну, возьмите же бумагу.
Я прочел бы с наслажденьем,
Но стеснен вооруженьем.
Правильно! Пугнул бродягу.
Для тревоги нет причины:
Пишет друг.
Да? Кто же он?
Наш Фабрисьо де Леон.
А! Откуда?
Из Медины.
Все хлопочет? Жаль беднягу.
Сколько зряшной беготни!
Слушайте.
Да, в наши дни
Без протекции — ни шагу.
Что же, в добрый час, сеньор!
Оба к вашим мы услугам.
Раз вы в дружбе с нашим другом, —
Мы друзья вам с этих пор.
Как Фабрисьо?
У вельмож
Обивает он пороги:
Ищет должность, ждет помоги,
Но ничем их не проймешь.
Опыт воинский, отвага
Там не ценятся. Нет мест.
Услыхав про мой отъезд,
Позавидовал бедняга.
Что, сеньор, произошло?
Кто нанес вам оскорбленье?
Вышла ссора. В столкновенье
Был я ранен тяжело.
Бой оружием неравным?
Или ждал в засаде враг?
Запятнал себя, коль так,
Он деянием бесславным.
Если ж в поединке честном
Вас противник одолел,—
Этот бой кладет предел
Оскорблениям словесным.
Есть, однако, основанья
У меня негодовать.
Нам причину важно знать.
Распростертый без сознанья,
Был я им…
Ограблен?
Да.
Нет обычая древнее.
Что ж тут гневаться? Трофеи
Мы в бою берем всегда.
Я, сеньор, не челобитчик.
Кто с мешком своих обид
Носится, — себе вредит
Больше, чем любой обидчик.
Рассказать?
Да. По порядку.
Тайно я хранил портрет
Некой дамы. Знал секрет
Друг мой. Мне и не в догадку,
Но сболтнул он о портрете,
Что хранил я на груди,
Моему врагу. Не жди
Честности на этом свете.
Шпагой враг пронзил мне грудь
И, едва не с жизнью вместе,
Взял портрет.
Но вашей чести
Не затронул он ничуть.
Как сказать!
Мне это ясно.
Спор решен, как меж дворян
Принято. Прав капитан
Кастельянос. Вы напрасно
Растравляете в себе
Кровью смытую обиду.
Воин опытный вы с виду.
Если даже вы в борьбе
Пораженье потерпели,—
Кто вас может упрекнуть?
С чести смыть пятно — вот суть
И значение дуэли.
Вы чисты, и кончен спор.
В том готов я дать подписку.
Вас не подстрекнул ли к иску
Тот же ложный друг, сеньор?
Знаю я таких подлюг,
Всю их мерзкую породу:
Им мутить бы только воду
(Наш Фабрисьо — верный друг,
Речь, понятно, не о нем).
Нынче же дворян достойных,
Жизнь свою проведших в войнах,
На совет мы соберем.
И пять-шесть сынов победы,
Кровью спаянных друзей
(В том числе — гроза морей
Дон Хуан Авельянеда),
Подтвердят вам на бумаге
То, что нет на вас пятна.
Но, коль встреча вам нужна
С тем, с кем вы скрестили шпаги,
Мы его разыщем тут.
Да, прошу вас.
Коли так,
Назовите, — кто ваш враг?
Кто мой враг? Его зовут
Доном Лопе.
Черт! Опять
Напоролись мы на братца.
Он ваш родич, может статься?
Было время — мог им стать.
Видно, я попал впросак.
Сожалею я, поверьте.
Сожаления умерьте:
Мне дон Лопе — злейший враг.
Фу! Гора свалилась с плеч.
Все, что с вами приключилось,
Знаем мы. Здесь, ваша милость,
Место самых странных встреч.
Повстречались мы однажды
С ней, с виновницею зла.
Как!
Она сюда пришла
Страстною гонима жаждой
Друга своего найти.
Но нашла ли, — должен знать я?
Здесь, бродя в цыганском платье,
Повстречала на пути
Нас. Открыли мы цыганке,
Что ее любимый — тут
И что он нашел приют
У прекрасной севильянки,
Коей предан я давно.
Как зовется та сеньора?
Лаура.
Так, значит, скоро
Свижусь я с Лусиндой!
О!
Вот где, стало быть, причина
Вашего сюда прибытья!
За нее готов пролить я
Кровь до капли.
Молодчина!
Вместе мы пойдем по следу.
Предстоит теперь дуэль
Мне с возлюбленной. Ужель
Я не одержу победу?
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Дон Лопе, Лусинда. Дон ЛопеЯ сказал — не докучай!
Не нужны с тобой мне встречи.
С женщиной — такие речи!
Заслужила — получай.
Мнишь ты, себялюбец черствый,
Что в тебя я влюблена?
Мне душа твоя темна.
Может, в ней одно притворство?
Нет в тебе любви? Тогда
Где твой стыд? Чего же ради
В этом шутовском наряде
Ты змеей вползла сюда?
Ты здесь — лишняя, ты — третья.
Зря ты плачешь, зря ты ждешь.
Месяц, что ты здесь живешь,
Для меня длинней столетья.
Женщины! В вас воплощенье
Сатаны я вижу вновь:
Охлаждает вас любовь,
Разжигает вас презренье.
Будешь изгнана с позором
Ты отсюда, дай лишь срок:
Кто любовь иль кошелек
Захотел украсть — стал вором.
Пожалей себя! Ведь ты
Знаешь: время слепо, глухо;
Что на свете легче пуха,
Быстротечней красоты?
Подари ее тому,
Кто к тебе пылает страстью,—
Жив твой воздыхатель, к счастью.
Мне она уж ни к чему.
Здесь ее ты тратишь даром.
Кожу, как у всех цыган,
Солнце, введено в обман,
Обожгло тебе загаром.
Что, увы, с лицом твоим?
Так оно прекрасно было,
Что небесное светило
Мнилось тусклым рядом с ним.
Гордой ты была тогда,
А теперь ты стала жалкой.
Ты не солнце. Нет, гадалка,
Ты — померкшая звезда.
Сбрось-ка лучше ты личину;
Неужель не надоело?
И пускай тебя Флорело
Отвезет назад, в Медину.
Я женюсь. Господь с тобой!
Сколько есть песка в пустыне,
Сколько рыб в морской пучине,
Пташек в выси голубой,
Столько в этом сердце зла.
Мне теперь ты ненавистен.
Скучно мне от горьких истин.
До чего я дожила!
Скучно, говоришь? Так вот
За любовь мою награда?
Все: убожество наряда,
Месяцы тоски, забот,
Горе моего семейства —
Не сочувствие, о нет,
Скуку вызвали в ответ!
О холодное злодейство!
Я к твоей невесте в дом
Роком введена суровым;
Мы живем под общим кровом,
За одним сидим столом.
Я смиряю ежечасно
Оскорбленных чувств мятеж.
Гордость! Где же ты? Утешь!
Гордость! Что же ты безгласна?
Страстью мелкой, страстью мнимой
Жар мой прежний назови:
Ведь от истинной любви
Не отрекся бы любимый.
Нет любви. Но все же есть
Горестям моим причина:
Оскорбил меня мужчина,
Женскую поправший честь.
Раз уж по твоей вине
Я должна терпеть мученья,—
Ты хотя бы сожаленье
Мог почувствовать ко мне.
К Лауре я ревновала
Месяц лишь всего назад,
Но лекарством стал мне яд,
Исцеление настало.
От былой любви моей
Нету и следа, поверь;
Но взывает честь, — теперь
Помыслы мои о ней.
Ах, пойми: не так-то сладко
О достоинстве и чести
Говорить в подобном месте,
Изловив тебя украдкой.
Но что ж делать, — в доме ждет
Донья Лаура, хозяйка,
А цыганка-попрошайка
Клянчит грошик у ворот.
Если бы в твоей груди
Было сердце, а не камень,
То моих страданий пламень
Тронул бы тебя. Гляди:
Унижаюсь я впервые
И стою перед тобой,
Как ты сам стоял с мольбой
Предо мною в дни былые.
Жизнь изменчива, как дым.
Удивляться нет причины,
Что, уехав из Медины,
Я в Севилье стал другим.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Лусинда одна. ЛусиндаТы ушел? Ну что ж! Изволь!
Скорой ожидай напасти.
Я с цепи спускаю страсти,
Я пришпориваю боль,
С языка печать молчанья
Я срываю. Погоди!
Ты услышишь: из груди
Воплем вырвется страданье!
Больше я не верю в чудо.
Словно адские врата,
Эти двери. Заперта
Здесь моя любовь. Отсюда
Уж не выманить ее
Мне ни песней, ни слезами.
Пусть! Взметну теперь над вами
Ярой мести лезвеё.
Верный мой Флорело скоро
Явится сюда, и с ним
Мы вдвоем осуществим
Тайный замысел.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лусинда, Флорело с жезлом и в одежде альгуасила. ФлорелоСеньора!
Наконец! Да ты, Флорело,
Настоящий альгуасил!
Небо да пошлет нам сил
Для задуманного дела!
Этот жезл и весь наряд
Нынче я купил у вора.
Опасений нет, сеньора,
Что меня разоблачат.
Столько здесь со всей Кастильи
Приставов и полицейских,
Всяческих крючков судейских,
Что на улицах Севильи
Обличить меня трудней,
Чем сыскать иголку в сене.
Я решилась. Нет сомнений.
Местью наслажусь моей…
Я вернусь тихонько в дом,
Ты ж, согласно уговора,
Шум поднимешь.
Да, сеньора.
Действуй смело и с умом.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Флорело один. ФлорелоЭй, кто в доме?
Ну и глотка!
Дом весь переполошил.
Кто таков?
Я — альгуасил.
Дело спешное, красотка,
Доложи своей сеньоре.
Альгуасил, Урбана?
Да.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Флорело, донья Лаура, Урбана. Донья ЛаураЧто вас привело сюда?
Мы с властями не в раздоре.
Исполняя долг служебный,
Постучался я в ваш дом.
Смею вас заверить, — в том
Мысли не было враждебной.
Молодца средь многолюдья
Я искал. Но от людей
Слышал — здесь он.
Кто?
Злодей,
Скрывшийся от правосудья.
Как — злодей? Здесь? У меня?
Да. Вы были, без сомненья,
Введены им в заблужденье.
Вам допроса не чиня,
Заключаю по всему —
Вы невинны. Ваше счастье.
Будь не так, — за соучастье
Я бы вас отвел в тюрьму.
Тот преступник, о котором
Я вам сообщил сейчас,
Укрывается у вас.
Именуется сеньором
Доном Лопе сей нахал.
Он? Он знатный кавальеро.
Плачет по нему галера,—
Та, с которой он удрал.
Что?
Проверенное дело.
Правда, внешность хороша,
Но зато его душа
В преступленьях закоснела.
Дворянин? Держи карман!
Обошел он вас обманом.
Он с рожденья был цыганом.
Что? Дон Лопе?
Он цыган.
Как?
Вот новость!
Боже мой!
Он распутник и картежник,
Он отъявленный безбожник,
Хоть и носит крест святой.
Беспощаден и лукав,
Прячет когти он в перчатки;
Выпустит из мертвой хватки,
Лишь до нитки обобрав.
Как-то после грабежа
С ним повздорили партнеры.
Счеты, как известно, воры
Сводят с помощью ножа.
Раненный, доставлен был
Он сюда. Но вы, сеньора,
Укрывать не стали б вора.
Я известье получил,
Что его жена — пролаза! —
Здесь. Все — плод ее затей.
Знайте, кстати, что злодей
Был женат четыре раза.
От стыда я умираю.
Я от страха вся дрожу.
За цыганкой я слежу.
Ну, а вас предупреждаю:
Будьте с ними осторожней.
Коль придет к вам этот плут,
Задержите его тут.
Буду ждать вестей в таможне.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Донья Лаура, Урбана. Донья ЛаураГоре мне! В злосчастный миг
Вышла из дому тогда я.
Вот напасть еще какая!
Окаянный озорник!
Легче бы мне умереть.
Он едва не стал мне мужем.
Полно! Мы о прошлом тужим,
Что, смекнем-ка, делать впредь?
Допросить цыганку надо.
Где она?
Ушла с утра;
Ей вернуться бы пора.
Позови.
Эй, Мальдонада!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Лусинда. Лусинда (в сторону)Женщина, рассвирепев,
С дьяволом сравнится злобой.
Раздразнил меня, — испробуй
На себе мой правый гнев!
Подлая! А где же он,
Твой любезный?.. Вы в уме ли?
Дом мой превратить хотели
Вы в разбойничий притон?
Руку удержи, сеньора,
Все сама скажу. Жена
Мужа слушаться должна.
Но не раз меж нами ссора
Вспыхивала, ох, не раз!
Я обманщика стыдила:
Госпожа нас приютила,
Столько делает для нас!
Ты скажи спасибо мне:
Худшее могло случиться,—
Он ведь на тебе жениться
Думал, при живой жене.
Кто ж тебя предупредил
О его затее скверной?
Кто? Надсмотрщик ли галерный?
Городской ли альгуасил?
Значит, правда? Я злодею
Вверила судьбу свою!
«Проболтаешься — убью!» —
Он сказал мне, но жалею
Добрую мою сеньору
И открою дерзкий план:
Он и шесть других цыган
Встретятся в ночную пору
Здесь сегодня. Молодцы
Дом обчистят твой дотла.
Я вступилась, но была
Им избита. Вот рубцы.
О злодейство! Как спастись?
Хоть его насторожило
Появленье альгуасила,
Все-таки поберегись.
Верь, твоих благодеяний
Не забуду я вовек.
Странно… Этот человек —
И разбойники-цыгане…
Точно ль он цыган?
Как я.
В таборе его зовут
Бустаманте.
Ну и плут!
В дом ко мне вползла змея.
Двери на запор, Урбана!
Занялось! Не потушить!
Как мне в этом доме жить,
Где преступника-цыгана
Я любила? Завтра ж съеду.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Лусинда, Урбана. ЛусиндаДа! Ужасные дела!
Сколько в этом мире зла!
Слушай: а второй, Толедо,—
Он цыган?
Он малый ловкий.
Конокрад и коновал.
Дважды веру он менял,
Бегством спасся от веревки.
Ах прохвост! С ним уговор
Был у нас, чтоб пожениться.
Он давно женат.
Ослица!
Боже! Двери на запор!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Лусинда одна, потом дон Лопе и Толедо. ЛусиндаЗнай, дон Лопе: я жестоко
За обиду отомщу.
Примиренья не ищу.
Зуб — за зуб, за око — око!
Видишь? Здесь она опять.
Это ты?
Чего ты хочешь?
На меня все зубы точишь?
Я пришла тебя спасать.
Разве женщина заслужит
Благодарность от мужчины?
Жду тебя не без причины.
Слушай: возле дома кружит
Шайка — шестеро вояк,
До зубов вооруженных,
Видно, в битвах закаленных.
Их сюда привел твой враг.
Это капитан Фахардо!
Полно, милый мой, не трусь!
Заклюет вас этот гусь.
Тот из них, что с алебардой,
Предводителя назвал
Капитан Фахардо.
Шутка,
С алебардой! Так мне жутко,—
Аж цыганский пот пробрал!
Собери свою отвагу.
Не хотите ли, сеньор,
Сунуть шею под топор?
Нужно дать отсюда тягу.
Подойдешь к дверям — убьют,
Там, наверное, засада.
Но вернуться в дом мне надо.
Я уж подожду вас тут.
Спрашивали, кто живет
В доме Лауры.
Сказала?
Хоть, по совести, нимало
Ты не заслужил забот,
Я сказала, что со мною
Два цыгана-гончара.
Молодец! Ну и хитра!
«А дон Лопе со слугою?»
«Что вы! — говорю. — Давно
На дворе на постоялом».
Так и надо им, нахалам.
Что же, сказано умно!
Нарядитесь, как цыгане,
И легко войдете в дом:
Я сказала обо всем
Лауре, а та — Урбане.
Шутки мне претят такие.
Через город, как цыгане,
Мы пойдем в цветастой рвани?
Эка! Ходят же другие!
Не хочу.
Ведь так мы в дом
Проберемся с вами живо.
Два цыгана — эко диво
Для Севильи!
Ну, пойдем!
Это что — наряд цыганский!
Для спасенья от врагов
Вырядиться я готов
Как причетник лютеранский.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Лусинда одна. ЛусиндаО месть моя! Скачи во весь опор,
Как обезумевшая кобылица.
Пускай любовь отмщеньем исцелится,
Пускай возмездье смоет мой позор!
Я к небесам свой устремляю взор:
Намеренье мое да совершится!
Тогда опять надежда возродится
И будет жить скорбям наперекор.
О смилуйся, судьба! В твоей я власти,—
Меня от всех обетов разреши.
Погаснуть должен пыл ненужной страсти.
Для этого все средства хороши.
Несчастье тех, кто мне принес несчастье,
Бальзамом будет для моей души.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Фахардо, Кастельянос, Альберто, сержант, вооруженные, в плащах. ФахардоВот дом Лауры, приют
Дона Лопе.
Ваш знакомец,
Милосердных дам питомец,
Дышит и гуляет тут.
Господа! Для наблюденья
Эти два угла займем.
Мы вам указали дом,
Но, сеньор, прошу прощенья,
Мы не знаем вашей цели.
Вам ничем не поврежу.
Я надеюсь.
Дорожу
Вами крайне в этом деле.
Вы, равно как и ваш друг,
Лишь свидетелями будьте.
Но тогда не обессудьте:
Прилагать не станем рук
Ни к чему. И вы — ни слова
Лауре о нас.
Зачем?
Верьте мне: я буду нем.
Впрочем, что б я мог такого
Лауре сказать? Она
Знает вас, сеньор, прекрасно.
Вам так кажется? Напрасно.
Слишком уж низка цена
Мне в ее глазах.
Увы!
Дамам свойственны ошибки:
Женские сердца так зыбки!
Соблаговолите ль вы
С другом стать за тем углом?
А сержант и я — за этим.
Так мы с легкостью заметим
Каждого, кто входит в дом.
Хорошо. Но если с ним
Здесь вы встретитесь, — что будет?
Тяжбу вашу кто рассудит?
Встретимся, там поглядим.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Те же, дон Лопе и Толедо, переодетые цыганами. Дон ЛопеОт углов держись подальше.
Осторожней, не спеши!
Эх, цыгане! Хороши!
Хоть костюмы не без фальши:
Это пестрое тряпье —
Больше маскарад для танцев.
Пусть. Увидев оборванцев,
Их пропустят в их жилье,
Ссоры с ними не затеяв.
Правильно… Сеньор!
Ну, что ты?
Нет, сеньор, у вас охоты
Счесть: тут много ли злодеев?
Будь их даже три десятка,
Что тебе? Ведь ты не трус.
Все же намотать на ус
Не мешает для порядка.
Кто убийство ставит целью,
Чуть не полк с собой берет,
И совсем другой подход,
Если пахнет лишь дуэлью.
Крикни, пусть откроют двери.
Эй, Урбана! Поживей!
Крикни громче.
Э-ге-гей!
Вы оглохли? Вот тетери!
Тише!.. Вон в окне — Урбана.
Кто там?
Знать, наряд неплох.
Я, цыган!
Помилуй бог!
А точнее — два цыгана.
Полюбуйтесь! «Я, цыган»!
Этот пес еще глумится!
Ангел мой!
Как смел явиться
Ты опять сюда, мужлан?
Лаура!..
Ах кровопийцы!
Мало мне стыда от вас?
Это для отвода глаз,
Чтоб не поняли убийцы.
Лаура! Ты хочешь, верно,
Одурачить тех людей?
Мне известно все, злодей,
Каторжанин, раб галерный!
Поняли ее игру?
Да, конечно. Тут засада.
Нам остерегаться надо,
А не то — не быть добру.
Слышит нас вся эта свора.
Должен роль свою играть я,
Чтоб язык мой, как и платье,
Был попроще.
Да.
Сеньора! Брось-ка шутки, отвори!
Мы голодные, устали.
Мы, красотка, глину мяли
С самой что ни есть зари.
Изверг! Если б я была
Злобным, мелочным созданьем
(Тут служить бы оправданьем
Слабость женская могла),—
Я по-женски б отомстила
За дела твои, поверь!
Я б тебе открыла дверь,
И в руках у альгуасила
Был бы ты, злодей, сегодня…
Мне претит такая месть.
Тот, кем управляет честь,
Рассуждает благородней.
Я доверчивость мою
Больше, чем твое двуличье,
В том виню, что злоязычье
Жертву здесь нашло свою.
Хоть принес ты много бед,
Я казнить тебя не стану.
Но преступнику-цыгану
В этом сердце места нет.
Уходи и впредь не смей
Здесь, в Севилье, появляться!
Что я слышу!
Может статься,
Устрашит тебя, злодей,
Если я скажу, что ждет
Здесь тебя по крайней мере
Вновь колодка на галере
Или даже эшафот.
Ишь ты сыпет! Вот актерство!
Те-то, верят ей, поди!
Нет, Толедо! Погоди…
Это слишком для притворства!
У цыган с хозяйкой споры.
Смысла не могу понять я.
Подходящее занятье
Для изысканной сеньоры:
В дом пускает всякий сброд!
Грех ли, что цыган впустила?
Ведь людей, не крокодила.
В доме у нее живет,
Видно, целая орава.
Что тут, постоялый двор?
Месяц не был тут. С тех пор
Много изменилось, право!
Я пришел переодетым,
Нет опасности теперь.
Отоприте же нам дверь!
Я не узнан в платье этом.
Он не узнан! Ишь, бесстыжий!
Что-то тут не так, Толедо.
Сбили мы врагов со следа.
Я не узнан. Отопри же!
Поскорей!
Нет, узнан ты!
Мною узнан ты, преступник,
Душегуб, вероотступник!
Если я из доброты
Отпустить тебя готова
(Хоть ты петлю заслужил),
Что стоишь ты? Альгуасил
Может вдруг нагрянуть снова.
Думаешь, мне непонятно,
Кто там прячется в тени?
Воры! Пусть поймут они,
Что ни с чем уйдут обратно.
На двойных дверях сама
Я проверила запоры.
Лаура! Какие воры?
Кто из нас сошел с ума?
Что случилось? Ты о чем?
Может, ты сбиваешь с толку
Тех людей, что втихомолку
Караулят за углом?
Если в дом впустить не хочешь,
Мы с тобою у дверей
Объяснимся.
Ах злодей!
Ты опять меня морочишь?
Ты внизу меня убьешь,
И тогда конец Урбане.
Друг за дружкой прыг цыгане
В окна — и пошел грабеж.
Стойте! Понял! Тут Лусинда
Нам поставила капкан.
Ах раззява! Ах болван!
Ах я чертова дурында!
Бес — и то не так хитер,
Как ревнивая бабенка.
Ишь ты, обдурила! Тонко!
Да, конечно. О позор!
Как я одурачен ею!
Веришь ты, что я цыган?
Знай: раскрыт мне твой обман
Собственной женой твоею.
Как же мне не дать ей веры,
Если в дом мой приходил
За тобою альгуасил?
Ты — злодей, беглец с галеры!
Я попался, как младенец,
К ней в тенета. Мстит она —
И хитро!
Моя жена?
Да, ведь ты — четвероженец!
Ах, и это? Ну, теперь я
Ключ к разгадке отыскал.
От тебя, клянусь, не ждал
Я такого легковерья.
Подхватила слух нелепый,
Но подумала ль — о ком?
Иль тебе я незнаком?
Женщины! Вы глухи, слепы.
Не желая в смысл вникать,
Верите вы каждой басне.
Правду молвить вам опасней,
Чем с три короба налгать.
В плен берет вас плутовство.
Змей кому давал советы?
Еве. Верит кто в приметы?
Женщины. А в колдовство?
Женщины. А в гороскопы?
Женщины. Чем весть глупей,
Тем вам легче верить ей.
Твой возлюбленный дон Лопе
Не преступник, не цыган.
Жизнью докажу я это.
Ждут убийцы рядом где-то;
Что ж, сигнал им будет дан.
Эй! Цыган я лишь для вида.
Безоружен я! Один!
Я — дон Лопе, дворянин
Родом из Вальядолида.
Слышите? Готов я к смерти.
Убивайте! Все равно!
Я, сеньор, ищу давно
Встречи с вами, но поверьте,—
Не убийца я. Вас жду,
Чтоб решить наш давний спор.
Вы — Альберто?
Да, сеньор.
Чем же вашу я вражду
Заслужил?
Спросить об этом
Память надо вам свою.
Победив меня в бою,
Завладели вы портретом.
Вот зачем я вас искал.
А! Тогда мне все понятно.
Но, взяв копию, обратно
Вам верну оригинал.
Шутите? Черт побери,
Не довольно ли капризов?
Вам принять угодно вызов?
Дверь, Урбана, отопри!
Солгала нам Мальдонада.
Нужно отвратить беду.
Ведьма!
Подождите!
Жду,
Хоть берет меня досада.
С вами биться я готов,
Но, увы, я безоружен.
Полчаса иль час вам нужен?
Жду. Не тратьте лишних слов.
Умерла во мне вражда.
Хоть пришлось скрестить клинки нам,
Благородным дворянином
Я вас почитал всегда.
Предлагаю словопренья
Этим и окончить.
Как?
Я считаю, что ваш враг
Дал вам удовлетворенье.
Вы дрались. Один был ранен.
В чем же чести тут ущерб?
Чем же ваш запятнан герб?
Взгляд такой мне, право, странен.
Не тревожьтесь ни о чем.
Нет угрозы вашей чести.
Был бы я на вашем месте,—
Помирился бы с врагом.
Что ж, дон Лопе, я согласен
Руку дать вам.
В добрый час!
Этот жест достоин вас.
Небосклон отныне ясен.
Напишу, что вы друзья,
Я Фабрисьо де Леону.
Вашей чести не затрону.
Подпишусь и я.
И я.
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Те же, донья Лаура и Урбана. Донья ЛаураЧто за странные событья
Происходят, господа?
Удалось не без труда
Избежать кровопролитья.
Стал сеньор Альберто другом
Дону Лопе.
И мой друг
Из моих получит рук
Возмещенье по заслугам.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Те же, Лусинда и Флорело. Лусинда (к Флорело)Что там? Видишь?
У дверей
Оба наших лжецыгана,
Лаура, два капитана…
Я боюсь, что из сетей
Ускользнул мой оскорбитель.
Вон цыганка!
Ты могла
Причинить мне много зла.
Значит, я цыган? Грабитель?
Как, Лусинда?
Нет портрета
У меня, но я сказал,
Что верну оригинал.
Ах, Лусинда! Вы ли это?
Ослеплен я вновь сияньем
Ваших лучезарных глаз.
Пусть подвергся из-за вас
Я тяжелым испытаньям,
Но меня не испугали
Ни страданья, ни труды:
Путь мой эти две звезды
Неизменно озаряли.
Упросил я смерть свою
Отступиться; кров родимый
Бросил, — и следы любимой
В дальнем отыскал краю…
Но сколь странен мне ваш вид!
Помощь вам моя нужна?
Ах, Альберто! Я полна
Горечью моих обид.
Оба мы, скажу открыто,
Честь спасать сюда явились.
Этой цели вы добились?
Да. С меня бесчестье смыто.
Что же для спасенья чести
Нужно вам? У вас есть враг?
Нужен мне совсем пустяк:
Чтобы о своей невесте,
О намереньях своих
Объявил дон Лопе честно
Всем.
Да будет всем известно,
Я женюсь.
Он — мой жених.
Так приди в мои объятья!
Я принадлежу тебе.
Подчинюсь моей судьбе:
От людей должна бежать я.
Как же так? Уйдете вы
Беззащитной и бездомной?
Знаю: я, идальго скромный,
Недостоин вас, увы!
Но коль скажете мне «да»,—
Буду стражем вашей чести.
Об руку в Медину вместе
Возвратимся, и тогда
С чести снимется пятно.
И мудрец умней сказать бы
Не сумел.
Мы обе свадьбы
Можем справить заодно.
Как бы хорошо!
Согласны?
Да.
Вот — скромная награда
Вам за преданность. Я рада!
Твой навек!
Конец прекрасный.
Может, взять пример с господ?
Я не прочь.
Сеньор Фахардо!
Что ж мы, вроде арьергарда?
Следующий — наш черед.
Захотелось вам насеста?
Захотелось отдохнуть?
А? В кругу семьи?
Ничуть.
Шпага — вот моя невеста.
Что там за пальба?
Салют!
Граф де Ньебла благородный,
Властелин стихии водной,
Якоря бросает тут.
Слава доблестной флотилье!
Заключает торжеством
Пушечный победный гром
Набережную в Севилье.
НОЧЬ В ТОЛЕДО
Перевод Ю. КОРНЕЕВАДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Флоренсьо. Бельтран. Лусьо — слуга Бельтрана. Хозяин гостиницы. Капитан Асеведо. Поручик Каррильо. Лусиндо. Рисело. Херарда. Лукресья. Сельо — слуга Лукресьи. Лисена. Аурельо. Финео — кавальеро. Торивьо — слуга в гостинице. Судейский чиновник. Первый альгуасил. Второй альгуасил. Ночной дозор.Действие происходит в Толедо.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ДВОР ГОСТИНИЦЫЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Флоренсьо, Бельтран, Лусьо. ФлоренсьоПроведу в соборе день.
Так сними заране шпоры.
Коль велят, сниму без спора,
А пока снимать их лень:
Ведь в Ильескас нужно быть
Нам с тобою ночью этой.
Вон проехала карета,
Вид которой возбудить
Мог бы зависть в солнце даже:
Не бывало с тех времен,
Как разбился Фаэтон,
В мире краше экипажа.[27]
Он привез, конечно, дам?
Да, прелестных, как картина.
В этом слово дворянина
Я без колебаний дам.
Брось, я знаю твой обычай —
О любой ты скажешь то же.
Меж дурнушкой и пригожей
Нету для тебя различий.
Значит, скрылись эти Леды?[28]
Нет, в гостиницу вошли.
Но откуда ж привезли
Их на празднество в Толедо?
Дать тебе ответ берусь я —
Из гостиницы другой.
Друг Бельтран! Вопрос такой
Выяснять пошлем мы Лусьо.
Нам с красотками, возможно,
До Мадрида по пути.
Если так, то завести
С ними разговор — несложно.
Лусьо, марш! Но скромен будь!
Как не быть — ведь ваш слуга я!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Флоренсьо, Бельтран ФлоренсьоЯ в тоске изнемогаю,
Скорбь мою терзает грудь.
Чуть подумаю о дне
Бегства из родной Гранады,
Как опять все муки ада
Ревность причиняет мне.
Долго ли тебе постылы
Будут жизнь и белый свет
Из-за той, кто столько бед
И раздоров породила?
Да пошли ее ты к черту!
Лишь из-за нее, ей-ей,
Опасаюсь я судей
И горюешь до сих пор ты.
Нет, меня печалит рана,
Что нанес я по несчастью.
Жаль, что ты, пылая страстью,
Пыл свой выразил так странно
И ударом ножевым
Ревность утолить пытался.
Это чудо, что остался
В переделке ты живым.
Хорошо б, хоть здесь, к примеру,
Выждать нам какой-то срок,
Если только, дай-то бог,
Выжил этот кавальеро.
Если ж нет, — сочтут ваш бой
Грубой дракою из мести,
И, хоть вы дрались по чести,
Лучше нам бежать с тобой,
Ибо за дуэль такую
Судьи не похвалят нас.
Жив мой недруг иль угас,
От судьбы не убегу я.
Ты скажи мне, как забыть
Образ, что запечатлела
В сердце страсть?
Простое дело:
Случай научись ловить.
Так ли трудно догадаться,
Продружив шесть лет со мною,
Что любовною игрою
Можно мило развлекаться,
Что за новизной быстрей,
Чем Меркурий окрыленный,
Гонится любой влюбленный
И что больше есть ключей,
Чем у Януса в деснице,[29]
У прелестников речистых
К сердцу женщин самых чистых?
Буду я по гроб казниться,
Коль любимой изменю.
Ах, простак! На дам взгляни
И учись, как нам они,
Изменять сто раз на дню.
Поумней в конце концов!
Разве так уж неизбежно
Лгать должны мы в страсти нежной,
Чтоб не быть в числе глупцов?
Плутовать в игре любовной
Склонен я по той причине,
Что не выиграть мужчине,
Не плутуя хладнокровно.
Если крап нанес иголкой
На колоду банкомет,
Глуп понтёр, коль не рискнет
Сбросить карту втихомолку.
Если мне разжиться взяткой
У партнерши невозможно,
Прикупаю неотложно
У соседки я украдкой.
Любо нас, мужчин, кокеткам,
Как быков — лихим тореро,
Раздразнить, взбесить сверх меры
И сразить ударом метким.
Потому я и стараюсь
Быть хитрее их, каналий,
И срывать в любой из талий
Банк обычно ухитряюсь.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Лусьо. ЛусьоВыведал я без труда
У слуги тех двух сеньор,
Что они идут в собор,
А приехали сюда
По дороге из Мадрида
И остановились тут.
Коль оттуда их везут,
То они храбрее Сида,
Ибо людный встарь Мадрид
Всех пустынь мрачней с тех пор,
Как столице прежней двор
Предпочел Вальядолид.[30]
То-то всласть наговорятся,
Намолчавшись поневоле,
Эти дамы!
Следом, что ли,
Мне за ними увязаться,
Чтоб и посмотреть Толедо
И совету друга внять?
Шпоры вам придется снять.
Ну и что ж! Пусть до обеда
Он отправится в собор
И на дам приезжих взглянет,
Хоть и жаль мне, что предстанет
Им Флоренсио без шпор:
Ведь без них в глазах сеньоры
………………………………[31]
Нам цены особой нет.
Экий вздор! При чем тут шпоры?
А при том, что нужно нам
Шпор две пары.
Что нам в них?
Дам прельщаем мы в одних,
А в других бежим от дам.
Неужель к себе влечет
Взоры женщин встречный каждый?
Вот послушай, что однажды
Я прочел на этот счет:
«Только тем, что незнакомо,
Можно женщину пленить.
Ей несвойственно ценить
То, что у нее есть дома.
Птицу на зеленой ветке
Иль в лазури необъятной
Видеть более приятно,
Чем в докучной тесной клетке.
Точно также оттого
И желанен бесконечно
Каждой даме первый встречный,
Что нельзя поймать его».
Будет! Где хозяин?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и хозяин гостиницы. ХозяинЗдесь.
Как с едой?
Обед — в свой час.
А пока?
Едва ль на вас
Угожу я тем, что есть,
Ибо пищи, вам привычной,
Я готовить не умею.
Впрочем…
Где ж, спросить посмею,
Можем мы поесть прилично?
Куда?
На Сокодовер[33] и, пару
Куропаток там спроворя,
Угостит хозяев вскоре
Жирной дичью с пылу, с жару.
Разве есть, спросить посмею,
Что-нибудь вкусней на свете?
Неуместны шутки эти
Над горячностью моею.
Иль вопрос нельзя задать?
Можно, но не так сердито.
Лусьо! Да скорей иди ты!
С ним бегу я птиц искать.
Я обязан вам.
Итак,
Сходим мы в собор покуда.
Я на дам глядеть не буду.
О Лисена!
О простак!
УЛИЦА
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Херарда и Лукресья в дорожных плащах и шляпах; Сельо. СельоЗря спешили мы сюда —
Медлят с праздником в Толедо.
Как! Его не будет в среду?
Значит, он отложен?
Да.
Вот уж горя не хватало!
Что ж тому причиной служит?
Ходят слухи, что недужит
Педро Лопес де Айяла,
Чей отец — вельможа знатный,
Славный граф Фуэнсалида.[34]
Правда? Экая обида!
Впрочем, жить здесь так приятно,
Все здесь так мне интересно,
Что чем дольше ждать нам надо,
Тем я только больше рада
Этому.
А вдруг известно
Вздорному Финео станет,
Что уехали сюда мы,
И вздыхатель мой упрямый
В гости к нам с тобой нагрянет?
А, да ладно! Ну его!
Праздника согласна ждать я.
Видишь даму? Что за платье!
А мужчину вон того?
Что за плащ!
Что за манеры!
А какой достойный вид!
Не найти в тебе, Мадрид,
Столь изящных кавальеро!
Он и тот, кто вместе с ним,
Пожирали вас глазами,
Стоя рядом с вами в храме,
И угодно было им
Расспросить меня о вас.
В самом деле?
В самом деле.
Нас они глазами ели,
Ибо видят в первый раз,
На мужчин же новизна
Действует неотразимо.
Сколько их проходит мимо!
Улица черным-черна.
Люд наехал отовсюду…
Тс-с! Вон те, с кем я болтал!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Флоренсьо и Бельтран. ФлоренсьоВсе, что в храме я видал,
Даже герб над входом, — чудо!
Ну, еще бы! Есть преданье,
Что Альфонса, делу веры
Послужившего без меры,
Свыше на закладку зданья
Приснодева вдохновляла.[35]
Храмины, — о том нет спора,—
Краше здешнего собора
И в Эфесе не бывало.[36]
Как воздушны стрелы башен
На его могучих стенах!
Сколько там святынь бесценных,
И алтарь как изукрашен!
Стой! Неподалеку я
Двух прелестниц наших вижу.
Подойди-ка к ним поближе.
Неразумна речь твоя:
Можно ль даме докучать,
Если незнаком я с нею?
Навостри язык живее,
Чтобы разговор начать.
Закати глаза, скрои
Мину сколь сумеешь слаще
И для пользы дела вящей
Жесты повторяй мои:
То рисуйся без зазренья,
Стан качая, как былинку;
То снимай с сапог пылинку,
Словно хочешь скрыть смущенье;
То крути усы небрежно;
То касайся лба рукою;
То тайком вздыхай с тоскою;
То сияй улыбкой нежной,
И тогда любое слово
Путь найдет себе прямой
К сердцу тех, что с сатаной
За дублон сойтись готовы.
Друг! Тобой я удивлен.
Я ж тебе дивлюсь вдвойне.
Знай: не до приличий мне,
Если в даму я влюблен.
Нет, я просто в лавке шелку
Набираю ей на платье
(Хоть, впустую деньги тратя,
Сокрушаюсь втихомолку)
И с пажом ей шлю в подарок;
А затем ищу предлоги
Покупать для недотроги
То фазанов, то цесарок;
А затем, чтоб взять свое
С обольстительницы все же,
Я в таверне подороже
Ужином кормлю ее.
Разве женщины всегда
Таковы?
Чудак! Весь мир
Видит в деньгах свой кумир.
Так ли?
Будешь слушать?
Да.
Не здоровье пациента
Важно для врача, а плата;
Вдохновляет адвоката
Только кошелек клиента;
Не подмазав прокурора,
Не добьешься снисхожденья;
А судья без подношенья
Не рассмотрит дело скоро.
Мзду швырять им заставляют
И секретари в суде.
Деньги всюду и везде
Наш успех определяют.
Ведь и друг, коль мы дарами
Обошли его случайно,
К нам охладевает тайно
И дружить не хочет с нами.
Тот, кто жаждет обладать
Вещью, коей мы владеем,
Приравняет нас к злодеям,
Коль ее нам жаль отдать.
Если хочешь брать взаймы,
То ссужай и в свой черед.
Женщины на этот счет
Мыслят так же, как и мы:
Приходя с подарком к ним,
Вовремя придешь всегда ты
И окупишь все затраты
Полным торжеством своим.
Я сгорел бы со стыда,
Дав такому вздору веру.
Ах, какие кавальеро!
Это андалусцы?
Да,
Судя по обличью их.
Знаешь, из того, кто справа,
Вышел бы вояка бравый.
Ты права: на вид он лих.
Сущий ангел во плоти
Та, что ближе к нам.
Тем паче,
Что на безлошадье кляча
Может за коня сойти.
Он изящней и стройней
Всех, с кем в жизни я встречалась.
И того, с кем ты рассталась?
И его.
Тебе видней.
Впрочем, что же я лукавлю?
Он приятен мне самой.
Я всех женщин до одной
Ниже этой дамы ставлю.
И Лисену?
И Лисену.
Вот те на!
Такой красе
Нет цены!
Ты будь как все —
И узнаешь враз ей цену.
Та, что рядом с нею, тоже…
Хороша?
Да, недурна,
Хоть боюсь я, что она
Дорогонько стоить может.
Эти очи так…
Сверкают?
Нет, приводят в страх мужчин.
Чем?
Да тем, что в миг один
В кошелек их проникают.
Невысоко ж ты, Бельтран,
Ценишь женщин!
За любую
Дам я цену лишь такую,
Коей требует роман.
Ну, а если средств не хватит?
У другой возьму я ссуду,
Но банкротом ввек не буду
Из-за той, что долг не платит.
Я почти влюблен. Но как
Познакомиться?
Начав
Разговор.
Начну. Ты прав.
Все решает первый шаг:
Начал робко — кончишь скверно.
Смеет ли чужой мужчина…
Да не трусь же, дурачина!
Он мне нравится безмерно.
Потревожить слух сеньоры?
Смеет, если наделен
Благородным сердцем он.
Ох, и ловкая притвора!
Я, сеньора, чужд, поверьте…
Дамы! Слушать вам не след
Этот смыслу чуждый бред.
Жаль мне вчуже вас до смерти:
Друг мой как начнет болтать,
Так готов болтать часами.
О, да вы болтун и сами!
Вам, прелестная, под стать.
Зря ты вечно шутки тщишься
В речь серьезную вплести.
О серьезном речь вести
С дамами ты зря стремишься:
Так шутить — опасно с ними.
Я? Всю жизнь. А что?
Признаться,
Я сочла, что так прозвали
Вас в те дни, когда таскали
За собой слепцов сто двадцать
Вы на альколейский мост.[38]
Друг, спасайся! Слишком прытки
И начитаны мадридки.
Ты для них не в меру прост,
Да и я едва ль сумею
Сладить с ними.
Ради бога,
Помолчи ты хоть немного.
Жизнью я клянусь моею,
Этой дамой я пленен.
Мне ж не по душе вторая.
Почему?
Предпочитаю
Тех, кто менее умен.
Если нет у вас покуда
Никого, кто вам служить
Жаждал бы сильней, чем жить,
Я глубоко счастлив буду
Стать вам преданным слугою,
Ибо мне безмерно лестно
Праздник провести совместно
С дамой знатною такою.
А пока могли б вполне
Мы перекусить чуть-чуть
На балконе где-нибудь.
Ну, а что предложат мне?
Только скромную еду
У гостиничных окон,
Ибо где же я балкон
В городе чужом найду?
Требовать же, чтоб с собой
Я балкон возил в дорогу,
Было б глупостью, ей-богу,
И насмешкой надо мной.
Как вы нелюбезны, право!
Но зато мне чужд расчет,
И меня всегда влечет
Лишь к тому, кто мне по нраву.
Принимаю приглашенье,
Ибо человека чести,
Чуждого и лжи и лести,
Обличает предложенье.
Благородство ваших слов
Мой рассеивает страх:
Кто пристоен так в речах,
Тот и в действиях таков.
Верьте: рада я не столько
Праздник видеть, сколько вас.
Все в порядке.
В добрый час!
Знай: сдалась она.
За сколько?
За обед, что будет дан
Ей в таверне у окна.
Так. А из каких она?
Уж, наверно, из дворян.
Помни: где миногу удишь,
Там порой клюет акула.
Если дама и прилгнула,
Пусть…
Но ты ж обманут будешь!
Эх, Бельтран! Мужчина каждый,
Даже самый прозорливый,
Женщиной пустой и лживой
Был обманут хоть однажды.
Жребий мой — такой же точно.
Хоть я и надеюсь страстно,
Что душа у той прекрасна,
Кто на вид так непорочна.
Косы так черны и туги,
Лик так бел у вас, сеньора,
Стан так строен, что коль скоро
Иноходец мой и слуги
Завтра утром будут здесь,
Я, ручаюсь в этом вам,
На арену выйду сам…
Чтоб в мою сражаться честь?
Да. И если даже дики,
Словно львы, быки Харамы,
Каждому в загривок прямо
Я всажу четыре пики.
Выйдете ль и вы сражаться
На арене в честь меня?
Коль лакеев и коня
Я к утру смогу дождаться,
То, ручаюсь в этом вам,
Выйду днем… к нему в конюшню.
Ах, как вы великодушны!
Не партнер я игрокам,
У которых денег нету;
Не соперник я вельможам;
Не охотник зря из ножен
Вынимать я шпагу эту,
Море вброд переходить,
Звезды с неба доставать,
Ссору с другом затевать,
Дружбу с дураком водить,
Черни уступать безродной,
Прекословить людям знатным,
Сожалеть о невозвратном,
Верить выдумке бесплодной,
Портить настроенье людям,
Пачкать ближних клеветой,
Проникать в секрет чужой,
Угрожать оружьем судьям,
Сознаваться пред врагами
В слабости иль страсти низкой
И соприкасаться близко
С разъяренными быками.
Вы, как вижу я, хитрец!
Уж таким на свет рожден.
Хоть учил меня с пелен
Далеко смотреть отец,
Но, родную мне Гранаду
Покидая для Мадрида,
Упустил я все ж из вида,
Что надольше в нем осяду,
Чем был вынужден скитаться
Сын Анхиза на чужбине,[39]
Ибо встречу даму ныне,
С коей не смогу расстаться.
Умоляю, назовите
Ту гостиницу, в которой
Вы сейчас с другой сеньорой
И слугой своим стоите,
Чтобы вам в мою иль мне
В вашу перебраться жить.
Но удобно ль нам дружить
Так открыто?
О, вполне!
Здесь, где всем мы неизвестны,
Где надзора нет за нами,
Целыми хочу я днями
Созерцать ваш лик небесный.
Но в Мадриде я сказала,
Что к родным в Ильескас еду.
Чтобы это здесь, в Толедо,
Нам побыть не помешало,
Мы для посторонних глаз
Станем братом и сестрою.
Лестное родство, не скрою,
Но прошу запомнить вас:
Раз угодно вам занять
Место брата моего,
Должно в качестве него
Вам меня и охранять.
Я отнюдь не возражаю,
Ибо вас за чистоту
Всей душой глубоко чту
И безмерно уважаю.
Стали вы сестрой моею,
И коль скоро кто-нибудь
Вас посмеет хоть толкнуть,
Я отмстить ему сумею.
Рада, если это так,
Съехаться я с вами буду.
Это не любовь покуда,
Но к любви серьезный шаг.
Стоит ли о нем жалеть,
Если мне мужчина мил?
Разве нет у женщин сил,
Чтоб соблазн преодолеть?
Рядом с нами эти дамы
Поселиться согласились.
О цене вы сговорились?
Замолчи, болтун упрямый!
Торговаться обо всем
Мы предпочитаем сами.
Друг, пришедший в лавку с нами,
Лишь присутствует при сем.
Мы ему не склонны даже
Сознаваться, как умело
Обвели нас.
Что за дело
Мне до купли и продажи?
То, что на товар похожи
Эти куклы в пышных платьях.
Ладно, буду ублажать их
Угощеньем подороже,
Роль дворецкого усвою
И за те же результаты,
К коим мы пришли б без платы,
Заплачу тройной ценою,
Так что дно твоей мошны
Скоро станет видно взгляду,
И вернемся мы в Гранаду,
Словно блудные сыны.
Ах, сеньоры! Вам в обиде
На Бельтрана быть не след:
Шутника заядлей нет
И в насмешливом Мадриде.
В остальном он — безупречный,
Благородный кавальеро.
Что за странные химеры
Измышляет ум беспечный?
Как в гостинице своей
Объяснишь ты появленье
Этой дамы?
Без зазренья
Объявлю, что брат я ей
И встречал ее в Толедо,
Чтоб в Гранаду отвезти.
Друг! Ты с этим не шути:
От подобных встреч — все беды.
Вдруг столкнул тебя и даму
С той же целью некий бес,
С коей на Аранхуэс
Гонит Тахо и Хараму?[40]
Значит, ты ей брат?
До гроба!
Почему б и нам в родство
Не вступить?
Мы одного
И того же жаждем оба.
Какая честь!
Впрочем, эдаким родством
Вы себе вредите все ж.
Как?
Да так, что это — ложь,
А за ложь мы в ад идем.
Как зоветесь вы?
Херарда.
Вы?
Флоренсио.
А вы?
Знайте же…
Теперь, увы,
Затрещит на час петарда.
Звать меня, как ту, чье имя —
Символ женской чистоты.[42]
К счастью для меня, чисты
Дамы были только в Риме.
Сельо!
Здесь я.
Вещи наши
Переправь по назначенью.
Вот она.
Вашу!
Вот.
Нельзя без дрожи
Взять ее.
Но отчего же?
Оттого, что холодна.
ЗАЛА В ГОСТИНИЦЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисена, одетая как крестьянка, Аурельо АурельоНеужель служанкой стать
Хочешь ты, Лисена, здесь?
Раз удобный случай есть,
Стоит счастья попытать.
Нанялась я в этот дом,
Аурелио, на время,
Чтоб избегнуть встреч со всеми,
Кто мне может быть знаком.
Так как речь моя вполне
Схожа с говором крестьянки,
Поступить к нему в служанки
Предложил хозяин мне.
Здесь, в гостинице, остаться
Я намерена на срок,
Нужный, чтоб узнать, где мог
Мой любимый затеряться.
Это, видимо, несложно,
Ибо на столь бойком месте
Услыхать любые вести
От людей проезжих можно:
Ведь молва распространяет
Новости столь повсеместно,
Что гостиницам известно
То, чего дворец не знает.
Здесь я выведать сумею,
Не явился ли в Мадрид
Мой Флоренсио.
Претит
Мне подобная затея,
Но, всецело уповая
На находчивость твою,
Волю я тебе даю
И отсюда отбываю.
Тс-с: хозяин! Будь же с вида
Той, кем ты решила быть.
Вам ли женщину учить?
Править сердцем лишь одним
Я желаю всей душою.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и хозяин гостиницы. ХозяинЕсли ты уж осмотрела
Дом, где будешь жить теперь,
То входи вон в эту дверь
И берись, Инес, за дело.
До свиданья, дядя!
Будь
Счастлива!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Аурельо, хозяин гостиницы. ХозяинЗаверю вас,
Что меня добром не раз
Вам придется помянуть:
Девушку я не обижу.
Верю.
Если вы ей дядя,
Я отцом ей стану ради
Вас, мой гость почтенный.
Вижу.
Вы теперь куда?
В Мадрид.
Помнить вас прошу: она
Из дворян, хоть и бедна.
Весь ее достойный вид
Этому прямой свидетель,
Да и бедность не порок
В женщине, которой бог
Дал в замену добродетель.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Хозяин гостиницы, Лусьо. ЛусьоСеньор хозяин!
Что угодно?
Дамы,
В соседнюю гостиницу в карете
Приехавшие утром, — это те,
За кем в Мадрид мой господин и ехал:
Одной из них он — брат, другой — кузен.
Они сюда решили перебраться.
Для них и для слуги их приготовьте
По комнате, затем что здесь на праздник
Они хотят остаться.
В добрый час!
Торивио, Инес!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Торивьо. ТоривьоЧтоб черт побрал
Толедо, бой быков и праздник этот!
Мы, слуги, отдуваемся за все.
Какие комнаты еще свободны?
Три наверху, а также зал с балконом…
Тот, что выходит в коридор второй?
Да, тот, где жил заезжий индианец,
А также угловое помещенье…
Ну, будет.
Дам обеих — в зал с балконом.
Ступай за мной.
Иду.
Инес! Где носит черт плутовку эту?
Во всем Толедо девки краше нету.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Капитан Асеведо и поручик Каррильо в дорожных плащах; потом хозяин гостиницы. ПоручикЗдесь просторно.
Мало шума.
В дни обычные тут рай.
Корму лошадям задай
И уйти гулять не вздумай:
Скоро нам опять в дорогу.
Ба, вояки! Вот уж крест-то!
Эй, хозяин! Есть ли место?
Здесь его, хваленье богу,
Хватит вашей роте всей.
Да, но я добавить вправе:
В нынешнем ее составе.
Едете вы с ней?
Нет, к ней.
А куда?
В Оканью, брат.
Ну, как праздник?
Превосходен.
Все, кто сердцем благороден,
Выразить любовь хотят
Венценосцу своему
В день такого торжества.
Даже край заокеанский
Будет этим восхищен.
Если Индия иль Чили
Весть встречают с торжеством,
Дива нет большого в том:
Мы давно их покорили.
Но ведь радость охватила
Даже чуждые державы!
Да зальет сияньем славы
Землю новое светило!
Склонны ль нам обед собрать
Вы, хозяин?
Да, сеньоры.
Будем мы играть?
Коль скоро
Здесь найдется, с кем играть.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Капитан Асеведо, поручик Каррильо, Лисена. ЛисенаПомещенье капитану
Приготовлено вон тут.
Я, коль мне его дадут,
Лучшего желать не стану.
Ну и штучка! Загляденье!
Дочь хозяина ты?
Что вы!
От крестьянина простого
Родилась я, к сожаленью,
Выросла в глуши безвестной
И в служанки нанялась.
Как мне жаль, что обошлась
С ней Фортуна так бесчестно!
Разве стоит обладать
Столь небесной красотой,
Чтоб крестьянкой быть простой,
А затем служанкой стать?
Ей самой бы слуг иметь!
Ей бы от вельмож родиться!
Заставлять ее трудиться —
Значит вовсе очерстветь.
Что ж ты к нам стоишь спиною?
Дай взглянуть в лицо тебе!
Не угодно ли к себе
Вам проследовать за мною?
Нет, хотя б дворец мне дали:
Без тебя и он — трущоба.
Ну, поручик, с вами оба
Отродясь мы не видали
Девушки такой, как ныне!
Это ангел во плоти!
Иногда алмаз найти
Можно в самой грязной глине.
Как зовут тебя?
Меня?
Да, тебя.
Инес, сеньор.
Как у ней проказлив взор!
Сколько он таит огня!
За какие ж прегрешенья
Ты обречена судьбой
Быть здесь чуть ли не рабой?
Дело просто в невезенье.
Ах, не зря судьбу так метко
Наши сельские напевы
Представляют в виде древа,
На котором — что ни ветка —
Гроздьями плодов повисли
Яства, почести, доходы,
Кары, горести, невзгоды —
Словом, все, чем полны мысли
Смертных, что толпою жалкой
Окружают ствол могучий.
Тут же рядом дерзкий Случай
Наугад сбивает палкой
С сучьев все, что попадется,
И швыряет, зубы скаля,
То утехи, то печали
На того, кто подвернется.
Знать, не вовремя в тени
Древа этого я встала,
Раз царицей быть мечтала
И служанкой кончу дни.
Ну, поручик…
Что?
Ужасно
Разговор ее был мил!
Сердце вам Амур пронзил,—
Это и слепому ясно.
Объясните ей, что коли
Мне в Италию она
Дать увезть себя склонна,
Ждет ее иная доля.
Поведу ее я в лавку
Выбирать наряд богатый
Из материи камчатой.
А Марсела?
Ту — в отставку!
Повторите ей стократ,
Что ее одену я
В плащ миланского шитья
С вышивкой до самых пят;
Что воротника дороже,
Чем куплю я для подруги,
Не увидишь на супруге
Первого в стране вельможи;
Что накидкой из воздушной,
Словно вздох любовный, ткани
Я предмет моих вздыханий
Одарю великодушно;
Что Инес через неделю
Цепь украсит золотая
Вдвое толще той, какая
Запирает порт Марселя;[47]
Что за туфельки для милой
Заплачу я, ей в угоду,
Столько, сколько даст доходу
В год серебряная жила;
Что, дабы Инес увлечь
Странствовать со мной по свету,
Я готов в ее карету
Солнце светлое запречь
И за взгляд ее единый
С тысячью врагов схватиться,
В чем могу ей поручиться
Гордым именем мужчины.
Ладно.
С богом!
Отойдем
В сторону, Инес!
Иду.
Тот вон, с кем…
Ну-ну, я жду!
С кем шептался я тайком,—
В нашем войске и стране
Самый наглый фанфарон.
Он, как я, тобой пленен.
Лестно это слышать мне.
Но ведь он из тех, кто рад
Грош последний первой встречной
Бросить под ноги беспечно.
Вот уж истинный солдат!
Я же — человек с достойной
И возвышенной душой,
Скромник, домосед большой,
Щедрый, преданный, спокойный,
Не ревнивый и живущий
На доход с игры картежной —
Не чрезмерный, но надежный.
Не мужчина — клад вы сущий!
Значит, выбрать предстоит
Мне меж вами?
Ты права.
Дам я вам ответ, едва
Утро землю озарит.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Капитан Асеведо, поручик Каррильо. КапитанГде ж она?
Ушла.
А что
Говорит?
Что я ей нравлюсь…
Как!
Что коль в поход отправлюсь
За море я с вами, то
И она поедет вместе…
С кем?
С одним из нас.
Злодей!
Предоставить выбор ей
Мы должны, как люди чести.
Все военные ей милы,
И она уже с рассветом
Осчастливит нас ответом,
А пока предупредила,
Что в дорогу вместо платья
Нужен ей наряд мужской.
Видит бог, поручик мой —
Вечное мое проклятье!
Ах, зачем я с ним связался!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Капитан Асеведо, Лусиндо, Рисело ЛусиндоШел за ними я досюда.
Хороши?
Не дамы — чудо!
Я убить себе поклялся
В честь одной из них быка.
Охраняют их?
Едва ли,
Хоть вокруг них и сновали
Два каких-то чужака,
До гостиницы вот этой
Шедших вслед за ними тоже.
Глянь — военный!
И похоже,
Что его встречал я где-то.
Ба, милейший капитан!
Вы в Толедо?
Как и каждый,
Быть на празднике я жажду.
Где маркиз?
Отплыл в Оран.[48]
Вот как?
Да. И с ним наш друг
Дон Лоренсо.
Право слово,
Я в день торжества такого
Рад был вас увидеть вдруг.
Дивный праздник!
И не диво:
Повод-то каков к нему!
Но признайтесь: почему
К нам в гостиницу зашли вы?
Кажется, за этой дверью
Скрылись, выйдя из собора,
Две приезжие сеньоры,
Чтó сейчас я и проверю.
Да, я слышал стук.
Скажите,
Как с одной из тех сеньор
Завязать мне разговор?
Посмелей себя держите
И, найдя предлог любой,
Первый комплимент отвесьте.
А пока не худо б вместе
Отобедать вам со мной.
Счастлив буду друга всласть
У себя я угостить.
Не могу вас посетить.
Что же здесь вас держит?
Страсть.
Значит, я останусь с вами.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же, Флоренсьо и Бельтран. ФлоренсьоЧто, Бельтран, мы будем есть?
Все — иль превратимся здесь
Мы с тобой в мешки с костями.
Так за чем же дело стало?
Прикажи, пусть соберут
Нам на стол.
Неужель не надоело,
Друг, тебе шутить?
Отнюдь.
Видишь этих франтов?
Да.
На солдат они похожи.
Мне внимание дороже,
Чем вкуснейшая еда.
Впрок без ласки, как известно,
Корм нейдет.
Чего ж мы тянем?
Сходим на бабенок взглянем.
Кажется, одна — прелестна.
Не пойти ль и нам вослед?
Сколько можем ждать еды мы?
Кто влюблен, тем вид любимой
Должен заменять обед.
Погляжу-ка, что мошенник
Лусьо приволок в корзине.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Флоренсьо один. ФлоренсьоБыл я зряч — слепец я ныне,
Был свободен — ныне пленник.
Да, приходится сознаться,
Что любовь играет нами:
Там, где угасает пламя,
Новое спешит заняться.
Эй, хозяин! Пред едою
Мне б умыться не мешало.
Эй, Инес! Где ты пропала?
Сбегай живо за водою.
Руки освежить, конечно,
Очень неплохое дело,
Ибо охлажденье тела
Охлаждает пыл сердечный.
Эй вы! Долго ль ждать еще мне?
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Флоренсьо, Лисена с тазом, кувшином и полотенцем. ЛисенаНезачем кричать: я здесь.
Знай: в огне горю я весь
И себя уже не помню.
На руки мне воду лей,
Чтоб пожар во мне залить.
Что с тобой? Чем поселить
Мог я страх в душе твоей?
Не Флоренсио ли это?
Не Лисену ль вижу здесь я?
О несчастия предвестье!
О зловещая примета!
Ах, изменник! Он найти
Тут уже успел другую!
Ах, теперь уж не смогу я
Мир и счастье обрести!
Чтобы все не погубить,
Притворюсь, что я — не я.
Ересь, бред, галиматья —
Здесь ее не может быть!
Но коль это впрямь Лисена,
А не сон мне только снится,
То, чуть дело разъяснится,
Неизбежно будет сцена.
Значит, врать, что я — не я,
Мне придется поневоле.
Ты в гостинице давно ли
Служишь, милая моя?
Год.
Неужто год?
Сполна.
Лей же!
Лью, коль вам в охотку.
Как зовут тебя, трещотку,
А?
Инес.
Ты недурна.
То же мне твердил мужчина,
Изменивший мне бесстыдно.
Для измены, очевидно,
У него была причина.
Нас же обвиняет вечно,
Изменяя нам, ваш брат.
Нет, мужчины не чернят
Ту, кто с ними безупречна.
Почему ж дружком моим Зря оскорблена была я?
Я его не обеляю,
Если ты чиста пред ним.
Несомненно.
Сомневаюсь.
Грех питать сомненье в том:
Я ведь день и ночь по нем
И доныне убиваюсь.
Бог свидетель: вы неправы.
Он безбожно поступил.
Воду лей.
Сеньор! Свой пыл
Студите так рьяно зря вы…
Изменил с другой мне друг.
Видеть диво в том не след:
Сводит только яд на нет
Ядом вызванный недуг,
Клин лишь клином выгоняют.
Как! Измена за измену?
Да, для нас теряют цену
Те, что нам цены не знают.
Что ж, сеньор, пока вела
Я о том рассказ унылый,
Как меня покинул милый,
Вы отмылись добела.
Полотенце!
Вот.
Постой,
Кто тебя прислал сюда?
Сердцем чуяла всегда
Я, что здесь хозяин мой.
Ну, а если на беду
Место заняла другая?
Вновь его я оттягаю.
Хорошо, ступай!
Иду.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ДВОР ГОСТИНИЦЫЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Капитан Асеведо, поручик Каррильо, Лусиндо, Рисело. КапитанХоть добыть к столу успел
Я немного провианта…
Быстры вы, как Аталанта![50]
Но надеяться я смел,
Что друзья меня простят.
Где любовь, там и дерзанье.
В комплиментах состязанья
Дружбе истинной претят.
А мадридка правда чудо?
Не рискую спорить с вами,
Ибо сам я ел глазами
Ту, что подавала блюда.
Так она была прекрасна,
Что, скажу вам без прикрас,
Я из-за нее подчас
Вкус к еде терял.
Напрасно!
Разве то, что тешит очи,
Быть должно для тела пыткой?
Как же вас свести с мадридкой?
Был бы счастлив вам помочь я.
Ну, к тому возможность будет
Раньше праздника навряд,
Если волю даме брат
Дать не заблагорассудит.
Стражем быть сестре смазливой
Он не может безотлучно,
Как иной супруг докучный
Иль возлюбленный ревнивый.
Город он уйдет смотреть,
Чуть вечерний мрак сгустится.
Если б так!..
Плоха та птица,
Что не пробует взлететь.
Верьте: видел я на деле,
Что судьба и даже время
Совладать бессильны с теми,
Кто решил добиться цели.
Значит, нравится безмерно
Дама из Мадрида вам?
До смерти.
Не по зубам
Мне она была б, наверно.
Я не склонен в море плыть
Без надежд к земле причалить,
Иль глаза на солнце пялить,
Или феникса ловить.[51]
Ни богатство одеяний,
Ни притворных чар искусство
Не вздувают ветром чувства
Паруса моих желаний.
Но в одном мы с вами схожи:
Как и вы, я в доме этом
Нынче со своим предметом
Встретился впервые тоже.
Речь вести про ваш предмет
Скромность не дает мне права,
Хоть горжусь я, что меня вы
Посвятили в свой секрет.
Не держать любовь в секрете
И неверным быть в любви —
Это у меня в крови,
Как у всех солдат на свете.
Где в колете из Милана,
В новеньких цветных чулках,
В крепких белых башмаках,
На глаза надвинув чванно
Шляпу с дорогим пером,
Появляется солдат,
Там лишь на него глядят
И толкуют лишь о нем,
Лентами и галунами
Разукрашенном пестрее,
Чем на галионе рея
Флагами и вымпелами.
Где ж тут верность соблюдать?
Как тут думать о подруге?
То в Беарне он, то в Брюгге,
А ведь ей-то скучно ждать…
Вот таков удел и мой.
Вижу я, послушав вас,
Что проказит здесь сейчас
Некий милый домовой
И что от его затей
Зла вам больше может быть,
Чем способны причинить
Шесть взаправдашних чертей.
Так или не так оно,
Пусть мне станет жизнь постыла,
Коль в Инес влюбиться было
Мне на радость суждено:
Все мужчины, как на грех,
С ней сдружиться жаждут тоже.
На «аминь» Инес похожа —
На устах она у всех.
Пусть за нею капитан
Строже смотрит.
Верно.
Нет.
Мне другим мешать не след.
Должен быть ей выбор дан.
Он за женщиной по праву.
Что ж, замутим воду, ибо
В чистой не наловишь рыбы.
Как! И вам Инес по нраву?
Нет, но мне иным путем
Не сойтись с Херардой скоро.
Вон Инес.
Уйдем, сеньоры!
Мы договорим потом.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Капитан Асеведо, Лисена. Лисена (не замечая капитана)Мое несчастье — знать, что отреклась
Я от себя в минуту исступленья;
Моя отрада — предавать забвенью
Слова, в которых нежность излилась;
Мое проклятье — сознавать, что власть
Я над собой теряю от мученья;
Моя обида — помышлять о мщенье
И чувствовать, что месть не удалась.
Моя любовь и мой ревнивый пыл,
Несущие с собой такие беды!
Исчезните, как тот, кто был мне мил!
Мой лживый друг! Покинь скорей Толедо,
Затем что страх мой ум уже затмил
И мне в борьбе не одержать победы.
Ах, Инес!
Кто здесь?
Солдат,
Тут стоящий на постое.
Дверь вон там.
Чуть-чуть с тобою
Поболтать я был бы рад.
Коль чуть-чуть — я вся вниманье.
Но спешите: занята я.
Я дрожу, теряюсь, таю…
Выслушай мои признанья!
Не страшусь я вражьей стали,
Ибо с детства был не трус,
Чтó маркиз де Санта Крус,
А потом эрцгерцог знали.[52]
Турок я громил в сраженьях,
Бил мятежников фламандских,
Слыл задирой как в испанских,
Так и в чуждых нам владеньях,
А сегодня оробел
Пред служанкою простой.
Знай, Инес, тому виной —
Купидон, божок-пострел,
Перед кем равно бессильны
И воитель закаленный,
И мальчишка, и ученый,
Скрюченный над книгой пыльной.
Все сказали?
Нет, чуть-чуть
Мне еще сказать осталось.
Ну?
Ах, не в себе я малость!
Дай хоть миг передохнуть.
Что это со мной, однако?
Что приводит в страх солдата,
Для кого была когда-то
Сущим пустяком атака,
Кто один на эскадрон
Устремлялся с тонкой шпагой?
Что с моей былой отвагой
Сделал ты, о Купидон?
Мне ее верни опять,
Раз уж я тебе служу!
Все?
Еще чуть-чуть скажу,
Если я смогу сказать.
Кто же, собственно, мешает
Высказаться вам, сеньор?
Ты, Инес.
Я? Что за вздор!
Робость мне твой вид внушает,
Ибо говорит о том,
Что тобою я не понят
И что ты надменна.
Все?
Нет.
Ну?
Договорю потом.
Где и как?
Коль случай дашь ты
Ночью свидеться с тобою,
До конца я все открою.
Ладно, свидимся!
Куда ж ты?
Слушать ваши излиянья
Я, простите, не вольна,—
Я ведь подметать должна.
Подметать?
Да, двор и зданье.
Не метлу хотел бы я
Видеть в этой ручке белой!
Небо! Дай мне сил быть смелой:
Вон соперница моя!
Страсть и ревность! Пособите
Мне ее в обман ввести!
Вам, сеньор, пора идти.
Но, Инес…
Сеньор, идите:
Здесь Херарду вижу я.
Не забудь ко мне явиться.
Ладно.
Veni, vidi, vici.[53]
И теперь Инес — моя!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лисена, Херарда. ХерардаКто с тобой, Инес, был здесь?
Тот, кто разума лишился,
Так как завладеть решился
Тем, на что хозяин есть.
Убеждал меня он дерзко,
Что прийти должна к нему я
В эту ночь.
Хоть вещь такую
Предлагать девице мерзко,
Отпусти ему вину,
Ибо нелегко мужчине,
Как сама я вижу ныне,
У тебя не быть в плену.
Разве, будь у вас, сеньора,
Нежный друг иль муж законный,
Не пресекли б возмущенно
Вы такие разговоры?
Разве б тем, кто дорог вам,
Вы пренебрегать посмели?
Разве бегать захотели
Вы к другому по ночам?
Нет, затем что двух мужчин
Женщине любить невместно.
Той, кто слыть желает честной,
Мил быть должен лишь один.
Вот и жажду, слава богу,
Я лишь одного любить,
Как ни тщится перебить
Капитан ему дорогу.
Откровенность мне твоя
Лестна, дорога, приятна.
Это мне вполне понятно:
Женщины — и вы и я,
А любовь — такой вопрос,
Что волнует их всегда.
Значит, влюблена ты?
Да.
Неужель всерьез?
Всерьез.
Странно!
Вот уж, право, вздор!
Что я — каменная?
Нет,
Но слыхала с детских лет
Я, что страсть — удел сеньор,
И считала, что служанке
Некогда влюбляться страстно.
Чушь! Любви равно подвластны
И крестьянки и дворянки,
И у всех слепа она:
Предпочтем мы хвост коровий,
Коль нам эта пища внове,
Нежной ножке каплуна.
А к тому ж, поскольку страсть
С первого приходит взгляда,
Нам лишь дом покинуть надо,
Чтобы разом ей подпасть.
Вижу я, что в состоянье
Ты не только страсть вселить,
Но себя и обелить,
Подыскав ей оправданье.
Следует само собою
Из твоей горячей речи,
Что сегодня ночью встречи
Твой поклонник ждет с тобою.
Кто же это: капитан
Или тот, кем ты пленилась?
Чуть попозже, ваша милость,
Мной ответ вам будет дан.
Знай: вопрос такой прозрачный
Потому лишь задала я,
Что тебе, Инес, желаю
Сделать выбор поудачней.
Кто твой друг? Ответь мне честно!
Удался мой план сполна!
Это тайна, и она
Не должна вам быть известна.
Что имела право я
Рассказать открыто вам,
То в беседе по душам
Я открыла не тая.
Но могу ли чести друга
Болтовней ущерб нанесть я?
Что за вздор! В чем тут бесчестье?
Он — идальго, я ж — прислуга,
А ведь слиток золотой
Блеск теряет вполовину,
Коль завернут в мешковину.
Хватит скромности пустой!
Если б тут остановился
На постой сам Купидон,
То твоей красой и он
Непременно бы пленился
И тебе, Инес, в залог,
Как хозяйке заведенья
Постоялец на храненье
Отдает свой кошелек,
Стрелы отдал бы без спора:
Ведь естественно храниться
Им у той, сквозь чьи ресницы
Блещут молнии — не взоры.
Вижу я, что вы хотите
Вызнать, кто во тьме ночной
Нынче встретится со мной,
И поэтому мне льстите.
Я ж молчу по той причине,
Что нейдет из головы
У меня, как близки вы
Мной любимому мужчине.
Здесь мужчин, мне близких, нет.
Как! А брат ваш?
Мне все ясно!
Знай: любезник он опасный,
И внимать ему не след.
Раз Амур готов все стрелы
Мне отдать, то почему
Не задеть одной ему
Брата вашего?.. В чем дело?
Ой, что с вами?
Ничего.
Он — мужчина…
Да.
И он
Впрямь в тебя, Инес, влюблен?
Так же, как и я в него.
Значит, ночью на свиданье
Он явиться обещал?
Да, и перстень этот дал
В подтвержденье обещанья.
Я же, верьте, хоть бедна,
Но на шаг такой согласье
Не расчетом — только страстью
Дать была побуждена,
От нее сходя с ума.
Что ж, спасибо за доверье.
Изгоню любовь теперь я
Из своей груди сама.
Что вошло туда сегодня,
То сегодня и уйдет!
Ловкий сделала я ход!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же, Флоренсьо и Бельтран. БельтранМилостью клянусь господней,
Это бред ума больного,
Верить в это не могу я!
Вон они вдвоем.
Такую
Вещь услышав от другого,
Я бы небылицей ложной
Счел ее. Ужель Лисена
Предо мною?
Несомненно.
Тише!
Видно, все возможно
Для того, кто любит.
Надо
Мне идти, иль не поспею
Я постели взбить.
Вернее,
Вздуть огонь и пламя ада.
Ты горишь уже сейчас,
Я ж искусною игрою
Твой ревнивый пыл утрою.
Да хранит вас бог!
И вас.
Эй, Инес!
Сеньор?
В сторонку
Отойдем.
Призыв бесплодный!
Почему?
Я не свободна.
Дам тебе я…
Что?
Гребенку.
Вы — цирюльник?
Я? Отнюдь.
Просто рад тебе служить.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Херарда, Флоренсьо, Бельтран. ФлоренсьоМожно ль столь жестокой быть?
Можно ль к каждой юбке льнуть?
Что за спор? Какою тучей
Небо дружбы вдруг затмилось?
Я за что-то впал в немилость.
Ревность — признак страсти жгучей
И, увы, ее изнанка.
Вижу я, Херарда, ясно:
Вам соперницей опасной
Эта кажется служанка.
Но признаюсь, — раз житья
Не дают вам подозренья,—
Что имеет отношенье
К ней не спутник мой, а я.
Правило у нас такое:
С ним мы делим пополам
Все, что нужно делать нам
И в пути и на постое.
Нравятся ему сеньоры —
Он и сводит дружбу с ними.
Со служанками ж простыми
Я вступаю в разговоры,
Так что, — верьте слову друга,—
Юрисдикции моей
Подлежит Инес, а с ней —
Вся окрестная прислуга.
Если вам, Бельтран, сдается,
Что раз город наш в опале,
Мы, мадридки, глупы стали,
Мне поправить вас придется.
Кстати, устоял Мадрид
Под недавнею грозой.
Он — ковчег, где спасся Ной.
Иль сундук, в котором Сид
Подменил песком монету.[54]
Всякой твари в нем по паре.
Правильно! Там много тварей,
А людей почти и нету.
Кроликов в столице старой
Развелось невпроворот,
А двуногих всех пород
Есть лишь по два экземпляра.
Мудрецы и дуралеи,
Доктора и шарлатаны,
Карлики и великаны,
Царедворцы и лакеи,
Домоседы и гуляки,
Остряки и тугодумы,
Бедняки и толстосумы,
Скромники и забияки,
Жулики и прокуроры,
Простаки и лицемеры,
Голубицы и мегеры,
Судомойки и сеньоры —
Все они в былой столице
По двое затем остались,
Чтоб их дети постарались
Вновь помочь ей заселиться.
К лику дур меня, Бельтран,
Не удастся вам причесть.
Зря меня старался ввесть
Ваш Флоренсио в обман.
Вы, — пусть даже в самом деле
Отдан весь ваш пыл прислугам,
Поделиться с вашим другом
Юрисдикцией успели.
Он всецело завладел
Вашей сферою любовной,
В коей он — судья верховный,
Вы же — лишь докладчик дел.
Но пора ему понять,
Что не к чести, а к позору
Юноше любить сеньору
И служанок соблазнять.
Вам ли, коль Инес — прислуга,
Привилегией своей —
Юрисдикцией над ней —
Поступаться ради друга?
Обещал он на свиданье
К ней прийти во тьме ночной
И вручил ей перстень свой
В подтвержденье обещанья.
Но кто мил мне хочет быть,
Тот о женщинах подобных
И романах низкопробных
Должен начисто забыть
И блюсти себя так стойко,
Чтоб не смела никогда
Взор его привлечь звезда,
А не то что судомойка.
Боже! Что за вкус ужасный!
Что за пошлые влеченья!
Что за склонность наслажденье
Находить в грязи!
Напрасно
Вы черните вкус Бельтрана.
Люди не чета ему
По талантам и уму
Тем же увлекались рьяно.
Замолчи, иль будет ею
Мне твой вкус приписан.
Что ж,
Раз молчанье ты блюдешь,
Я охотно онемею,
Чтоб избегнуть перебранки,
Хоть не понял до сих пор,
Для чего любить сеньор,
Если в мире есть служанки,
Коих облегает нежно
Не одежда из парчи,
Бархата или камчи,
А передник белоснежный,
Словно молоко коровье,
Продаваемое ими?
Грех с красотками такими
Не потешиться любовью!
Разве можно связь с пастушкой
Называть интрижкой грязной,
Коль все дамы безобразны
Рядом с этакой простушкой,
Коли взглядом мимолетным
Удается ей подчас
Даже молоко для нас
Сделать зельем приворотным?
Хоть, Бельтран, и обращен
Весь ваш пыл на этих пав,
Но, их ноги увидав,
В них легко признать ворон.
Вкруг одной такой же крошки
Некий франт ходил павлином,
Но оставил с носом длинным
Он ее, взглянув на ножки.
Ведь и черт хорош собой
На картинах для того,
Чтобы вид копыт его
В нас вселял испуг двойной.
Словом, приравнять к чертям
Ваших судомоек можно.
Силитесь вы безнадежно
Их поставить ниже дам.
Помните, Бельтран, что всяк
Пахнет тем, чем он живет:
Кожей — тот, кто кожи мнет,
Рыбьей чешуей — рыбак,
И посудой — судомойка.
Пусть. И все ж милей вдвойне
Всех духов на свете мне
Свежесть судомойки бойкой.
Словом, спорить не охоч я
С вами об Инес моей.
Значит, впрямь вы близки с ней?
Нет, но стану этой ночью.
Но ведь мне она сказала,
Что мой брат увлекся ею.
Вас назвал сестрой своею
Я ей с самого начала.
Вот и приняла на веру
Ложь твою Инес, Бельтран.
Не к лицу такой обман
Истинному кавальеро.
Вы ж, Флоренсио, бесспорно
Оправдались предо мной,
И с повинной головой
Я должна просить покорно
Мне позволить вас в объятья
Заключить с глубоким чувством.
Мир скрепить, в том поручусь вам,
Счастлив я такой печатью.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и Лисена. Лисена (в сторону)Ах!
Лисена здесь! Ну что ж,
Друга я собой прикрою.
Эй, Инес! Так отчего я
На цирюльника похож?
Прочь с дороги!
Неужели
Ты не дашь себя обнять?
Лучше дайте мне понять,
Как вы ширмой стать успели.
Прочь! Известно вам прекрасно,
Кто я.
Так ли уж точь-в-точь
Я похож на ширму?
Прочь!
Стой!
Я закричу!
Напрасно!
Что? Напрасно? Нет, дружок,
Вы меня не хороните!
Нас, Херарда, заслоните,
Чтоб Инес обнять я мог!
Хорошо. Но жду и я
При нужде от вас того же.
Как стерпеть все это, боже!
Ты — моя?
Да, я — твоя.
Я — твоя!
Моя?
Нет.
Нет?
Кто ж «твоя» здесь произнес?
Просто, услыхав вопрос,
Повторила я ответ.
Прочь!
Ты — свет очей моих,
О Флоренсио, отныне!
Свет очей моих!
Унынье
Не должно туманить их,
Раз, Инес, я стал их светом.
Я вам не Инес.
А кто?
Что с тобой? Ты чушь несешь.
Лишь тебя люблю я.
Верю:
Стою, милый, я того.
Мне за это хвастовство
Ты заплатишь в полной мере.
Лишь тебя люблю я!
Рад
Это слышать.
Откровенно
Говорю вам: я — Лисена.
Прочь с дороги, прокурат!
Жизнь моя!
О муки ада!
Как меня господь карает!
Ревность! Кто тобой сгорает,
Для того огонь — прохлада.
Жизнь моя!
Своим успехом
У тебя я горд весьма.
Вы, Бельтран, сошли с ума!
Я ведь только вторю эхом
Излияньям сумасбродным,
Коим страстно предается
Сей Нарцисс, кому придется
Утонуть в ручье холодном[55].
Вздор! Ручьев в Толедо нет.
Милый мой, уйдем отсюда!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Бельтран, Лисена. ЛисенаВы, Бельтран, не друг, а чудо!
Злиться зря, Инес, не след.
Ширмой им и впредь, как видно,
Чтоб совсем меня добить,
Сводник, вы решили быть.
Разве это так постыдно?
Хоть мы сводников виним
В самых низких прегрешеньях,
Но в любовных похожденьях
Вечно прибегаем к ним.
Лес ты любишь?
Всей душою.
А ведь часто так бывает,
Что влюбленных прикрывает,
Словно ширмой, он листвою.
Чист ли светлый лик небес?
Да.
А ведь они — покров
Для любых земных грехов.
Стал я ширмою, Инес,
Потому что в этом мире
Все хоть чем-нибудь прикрыто:
Вкруг монарха скачет свита,
Солнце плавает в эфире,
Всунута рука в перчатку,
Втиснута нога в башмак,
Спит под палубой моряк,
Ставят на дыру заплатку,
Золото в песке таится,
Прячутся алмазы в глине,
Снедь и скарб хранятся в скрыне,
Вьет гнездо под крышей птица,
Маскируют дряблость кожи
Притиранья и румяна…
Можно ль порицать Бельтрана,
Коль прикрыл он друга тоже?
Ах, Бельтран! Ужель возможно,
Чтобы обо мне мой милый
За четыре дня от силы
Позабыл так безнадежно?
Ах, Бельтран! Ужель сейчас
Перестала быть я вдруг
Той, с чьего лица ваш друг
Не сводил в Гранаде глаз?
Ах, Бельтран! Ужель обманом
Мне воздать имел он право?
Повторяете мне зря вы,
Что меня зовут Бельтраном,—
Это всем давно известно.
Но коль скоро мне опять
Можно вас Лисеной звать,
Должен я сказать вам честно,
Что явились, без сомнений,
Вы причиной ваших бед.
Ведь измена — рикошет
Ревности и подозрений.
Помнить женщина должна,
Что, влюбившись в одного,
Забывает для него
Всех других мужчин она.
Вы ж Эстасьо поощряли
И, Флоренсио дразня,
Ревность в нем день ото дня
Все сильнее обостряли.
Виноваты вы сугубо
В том, что взялся за клинок он
В миг, когда от ваших окон
Гнал его соперник грубо.
А теперь, когда спасенья
Ищет он вне стен Гранады,
На него свалить вы рады
Собственные прегрешенья.
Ну, что скажете?
Бесспорно,
Я повинна в том, что он
Был терзаться принужден
Ревностью пустой и вздорной,
Но, бежав из дома тайно
И служанкой став простою,
Искупила я с лихвою
Грех, содеянный случайно.
Нет, Бельтран, скажу вам прямо:
Здесь Флоренсио остаться
Вы подбили, чтоб спознаться
Со второй мадридской дамой.
Словом, вы, во всем виня
Лишь характер мой тщеславный,
Лицемерствуете явно.
Вы не знаете меня.
Верьте: если бы в одной
Даме вдруг слила природа
Все, чем красота и мода
Привлекают взор мужской;
Если бы у дамы этой
Были не уста, а лалы.
Не ланиты, а кораллы,
Не глаза, а самоцветы;
Если б рядом с ней казалась
Блеклой даже роза мая;
Если б мудрость неземная
На челе ее читалась,—
Я сумел бы не подпасть
И ее всесильным чарам.
Мне такой не нужно даром.
Я — и дама? Я — и страсть?
Я — и нежности пустые?
Я — и длинные посланья?
Я — и тайные свиданья?
Я — и ревность? О святые
Судомойки! Как глубоко
Чту я вас, как неизменно!
Лучше б вы меня, Лисена.
Изобидели жестоко,
Оскорбили, осрамили,
Пред друзьями оболгали,
Иль публично изругали,
Иль в сатире заклеймили,
Чем сказать, что пыл сердечный
Посвятил я знатной даме!
Хоть учтив, равно как с вами,
Я с мадридкою, конечно,
Страсть тут ни при чем совсем.
Полно! Спорить я не стану
С тою, кто нанес мне рану.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Лисена одна. ЛисенаСтойте! Злиться-то зачем?
Ах, ушел! Опять одна я
И опять грущу тайком:
Встало все теперь вверх дном,
И что делать — я не знаю.
Нет, притворщик криводушный,
Я с тобою все же слажу!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Лисена, поручик Каррильо, Финео в дорожном плаще. Финео (слуге, оставшемуся за сценой)С мулов снимешь ты поклажу
И поставишь их в конюшню.
Ба, Финео! Как отрадно
Увидаться с вами снова!
Первым выразили то вы,
Что сказать мечтал я жадно.
Ежечасно с теплотою
Вспоминал о вас я тут.
Это был напрасный труд,
Ибо я того не стою.
Как я счастлив, что, скитаясь,
Встретил друга!
А куда вы
Едете?
Не знаю, право.
Просто взад-вперед катаюсь,
Чтоб навербовать солдат.
В одиночку?
Нет, я еду
С капитаном Асеведо.
Если так, за вас я рад:
Он хороший друг и смелый
Человек.
А вы куда?
По делам, как и всегда.
Что ж, весьма благое дело.
Комната тут есть, наверно?
Да. Вот ключ.
Какая душка!
Прелесть!
А она, вертушка,
Привередлива?
Безмерно!
Ею капитан пленился
И остаться здесь решил,
Чтó он мне и сообщил,
Хоть я сам в нее влюбился.
Тут пробудем мы, покуда
Бой быков не состоится.
Не служанка — чаровница!
Не простолюдинка — чудо!
Я готов служить и сам
Той, под чей начал попали
Вы и капитан.
Едва ли
Впрок пойдет та служба вам:
У Инес крутенек норов.
Все ж попробую дерзнуть.
Ты грустишь, Инес?
Отнюдь.
Понял я из разговоров,
Что мой друг пленен тобой.
А поскольку с ним мы дружны,
Быть тебе, Инес, не нужно
Столь суровой и со мной.
Лучший номер вам дала я.
Вы одни?
Пока.
Пойду
В нем порядок наведу.
Что за стан!
О дева рая! Погоди! Мы знать хотим,
Кем огорчена ты ныне.
Я? Мужчиной.
Ах, богиня! Коль отринута ты им
И замены ищешь равной,
Выбирай меж нас.
Почто?
Не по нраву мне никто.
До чего ж ты своенравна!
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Поручик Каррильо, Финео. ПоручикНу?
Алмаз!
Спрошу я прямо,
Без ненужного стыда:
Что вас привело сюда?
Праздник?
Нет.
Так что ж?
За дамой
Мчусь я вслед.
Куда?
Не знаю.
Хоть твердил мне весь Мадрид,
Что в Аранхуэс спешит
Сердцеедка озорная,
Там ее я не застал.
А сады вы осмотрели?[56]
Да.
Они и в самом деле
Дивны?
Выше всех похвал!
Дон Филипп, король испанский,
От родителя и деда
Унаследовал немало
Гордых зданий и строений,
И, как если б это были
Люди — не сооруженья,
Новые собратья к ним
Прибавляются все время.
Эскурьяльский монастырь,
Как осьмое чудо света,
Всей земле и, вероятно,
Всей вселенной стал известен.
Об алькасарах высоких
В Сеговии и Толедо,
О дворце в Мадриде слышал
Каждый смертный несомненно.
Впрочем, я распространяться
Долго не могу об этом,
Ибо описать спешу
Красоту Аранхуэса.
По пути туда я днем
Васиамадрид проехал,
Чем весьма доволен, ибо
Нет в нем ночью освещенья.
Над рекою живописной
Там стоит дворец прелестный,
Но в гостинице старинной,
Уцелевшей по соседству,
Нет удобств и слишком грязно,
Что гневит всех дам проезжих.
Особняк посла в Арганде[57]
Осмотрев, нашел ночлег я
В Сан Мартине де ла Вега.
Вот вино. Прошу отведать.
Я с рассветом перебрался
На пароме через реку,
От разливов коей дамба
Охраняет низкий берег,
И, в Аранхуэс прибыв,
Первым делом загляделся
На деревьями обильный
Сад плодовый Тотипела,
Где сгибает ветви тяжесть
Яблок, груш, айвы, орехов,
Персиков и абрикосов,
Слив, и шпанки, и морели.
Видел мост я через Тахо,
Реку с именем столь древним,
Что оно и в годы власти
Злобных мавров уцелело.
Потому в Толедо Тахо
Впущен под собор в цистерны,
Как идальго с кровью чистой
Вплоть до пятого колена.
После улицей Толедской,
Главной улицею местной,
Вышел я на пруд, иль Море
Дураков.
Как? Как?
Не смейтесь.
Так он прозван, ибо часто
В нем топились и посмертно
Становились лебедями
Те, кто разуменьем беден:
Влюбчивые легковеры,
Бравшие невест без денег,
Скопидомы и гуляки,
Книгочеи и невежды,
Ябедники и спесивцы,
Скромники и сердцееды.
Правильно! Столь глупым птицам
В Море Дураков и место.
Дивный там дворец построен!
Славен он великолепьем
Коридоров, зал, покоев,
Множеством картин бесценных,
И твореньем Тициана[58] —
Алтарем дворцовой церкви,
И часами — образцом
Хитроумья и терпенья.
Видел я в садах французских
Сотни статуй несравненных,
Что играют на различных
Музыкальных инструментах,
Хоть души, и чувств, и вкуса
Лишены они, конечно.
Там еще, пожалуй, больше
Клумб фигурных и боскетов
В виде змей и крокодилов,
Птиц, собак, быков, медведей.
Привелось мне также видеть
В тутовом саду надменных
И заносчивых павлинов
С многоцветным опереньем.
С недостроенного моста
Через Тахо осмотрел я
Лабиринт и винтовую
Лестницу у побережья.
Вслед затем зашел в коровник,
Зданье красоты отменной,
И на площадь возвратился
По двенадцати аллеям.
Шесть верблюдов ассирийских
Я на площади приметил.
Привезти из стран восточных
Их в испанские пределы
Повелел Филипп, который
Вновь отвоевать намерен,
Как король ерусалимский,[59]
Гроб господень у неверных.
Побыл, наконец, и там я,
Где Харама с Тахо пенным
Браком, хоть и не церковным,
Сочетается навеки.
Умолчу я о фонтанах,
Бьющих в мраморных бассейнах,
И о водометах в виде
Нимф или детей прелестных,
И о цветниках роскошных —
Месте игр и развлечений
Юной дочери монарха,[60]
Светлой, словно день весенний.
Там, где раз она прошла,
Тотчас наступает лето;
Расцветают розы, споря
Белизной с самой Венерой;[61]
Аромат струит жасмин,
Дрок вздымает венчик бледный,
Распускаются жонкили
И нарцисс высокомерный;
Разливая благовонье.
Голубеют и алеют
И гвоздика, и ракитник,
И левкои, и лилеи.
У ручьев, журчащих в парке,
Можно птиц хохлатых встретить,
Именем арабским сайды
По ошибке наречéнных,
Ибо шлют их нам сюда
Не мориски, а индейцы.[62]
Но прерву я описанье
Этих мест благословенных
И скажу лишь, что пристало
Их назвать вторым эдемом[63]
И что пробудил их к жизни
Сам родитель незабвенный
Нынешнего венценосца,
Карла Пятого преемник.[64]
Довелось вам видеть много,
Хоть со мной расстались вы
Лишь шесть дней назад.
Увы!
Прогневил я, видно, бога,
Раз, обшарив парки эти,
Даму все ж не разыскал
И в Ильескас поскакал,
Проклиная все на свете,
Там узнал про праздник здешний
И примчал сюда за ней.
Верьте мне: в душе моей
Нынче прямо ад кромешный,
Так что лучше помолчу я.
Позабудьте огорченья,
Потому что развлеченья
Здесь найдутся, как я чую.
В номер поднимитесь свой,
Сбросьте сапоги и шпоры,
Ибо милые сеньоры
В город съехались толпой
Посмотреть на праздник чудный,
Так что будет им твердыню
Вашей грусти и унынья
Штурмом взять совсем нетрудно.
Ведь разнообразье — это
Соль, без коей пресен мир.
Кстати, знайте: на турнир
Созваны сюда поэты.
Всем любителям стихов
Можно выступить в турнире.
Сколько нужно строф?
Четыре.
А каков посыл?
Таков:
«Дай мне, боже, пыл витийский,
Чтоб воспеть непринужденно
Перл Испании, рожденный
От жемчужины австрийской».
Трудно даже догадаться,
Как такой посыл развить.
Ну, пойду наряд сменить.
Я ж хочу Инес дождаться.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Поручик Каррильо, Лисена. ПоручикАх, Инес! Ужели стать
Ты моею не согласна?
Ах, не тратьте слов напрасно!
Прочь! Мне нужно подметать.
Ты, чей лик звездой блистает,
В ком я вижу не служанку,
А зарю, что спозаранку
Мрак с небес лучом сметает,
Ты отправиться со мною
На войну должна, и верь,
Что…
Мне не до вас теперь.
Вот когда порой ночною
Навестите вы меня,
Всласть поговорим мы с вами:
Мне, сеньор, болтать с гостями
Не дают средь бела дня,
Да и я прослыть ленивой
Не намерена нисколько.
Вот теперь Инес не только
Хороша, но и учтива!
Верю слову твоему я
И молю творца смиренно,
Чтоб скорее над вселенной
Распростер он тьму ночную.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Лисена одна. ЛисенаЭх простак! Ты так же глуп,
Как твой чванный капитан.
Удается мне мой план.
Ревность! Рвись рыданьем с губ,
Брызжи влагой из очей,
Рви мне грудь, чтоб мог излиться
Гнев, который в ней таится!
Сердце! Скорбью пламеней,
Скорбно в пламени стенай,
Стань ретортой раскаленной
И свой пыл в раствор соленый
Слез моих перегоняй!
Сердце! Суждено сгореть
От обиды нам с тобою.
Раз уж я любви не стою,
Значит, стоит умереть.
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Лисена, Херарда, Лукресья. ХерардаАх, Инес! Беда, беда!
Боже правый! Что случилось?
Что тревожит вашу милость?
Прибыл новый гость сюда,
И боюсь я встречи с ним.
Как? Ведь брат ваш — вам охрана.
Я Флоренсио обманно
Братом назвала своим.
А скажите, гость наш новый
Вам не брат? Вот было б счастье!
За такое счастье клясть я
От тоски судьбу готова!
Спрячь меня на эту ночь,
А с зарей опять в дорогу
Он отправится.
Ей-богу,
Случаи мне решил помочь!
Помещение вам дам
Я в одном из коридоров.
Скрыться от докучных взоров
Сможете легко вы там.
Дверь на ключ запру я, чтоб
Не вошли к вам, но в свой час
Ужин принесу для вас.
Будешь ты молчать?
По гроб.
В этом вам ручаюсь честью.
Мы ж тебе свою вручили.
В добрый час!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Лисена, потом Лусиндо и Рисело. ЛисенаВы угодили
В сети, что сумела сплесть я!
Мне она дала согласье
Передать им ваши речи.
Вон Инес.
Инес!
Вот встреча!
К вам-то ведь и собралась я.
Ты с Херардой говорила?
Хоть и при подруге, но
Без свидетелей.
Умно!
Как они держались?
Мило
И просили провести
Вас в гостинице всю ночь,
Коль вы видеть их не прочь
С полуночи до шести.
Где же спать нам здесь?
Могу я,
Чтоб Херарде удружить,
Комнатой вам услужить.
А к тому же в ночь такую
Не придется помышлять
Ни минуты нам о сне.
Вы пока не нужны мне.
Отправляйтесь-ка гулять
Или просто предложите
Капитану ужин с чаркой.
Ночь, надеюсь, будет жаркой!
Завтра все мне расскажите.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Лисена, Финео. Финео (не замечая Лисены)Странного на свете много,
Схожа явь порой со снами;
В том, что происходит с нами,
Сам лукавый сломит ногу.
Я вдогон за дамой мчался,
Ревновал, был сам не свой,
Но с прислугою простой
Здесь, в Толедо, повстречался,
И узду с себя сорвало
Сразу же мое желанье.
Хоть прочел негодованье
Я в глазах Инес сначала,
Ночью с ней любой ценою
Я увижусь… Вот она!
Мнит он, видно, что склонна
Ночью стать я с ним иною.
Я надеюсь, вам вполне
Номер ваш, сеньор, по нраву?
Да, он у меня на славу.
Будьте ж благодарны мне.
Ночь в Толедо проведу
Я один.
Вот и прекрасно!
А скажи, ты не согласна…
Ужин вам подать? Иду.
class="poem">
Лисена
Нет, со мной о неком деле
Ночью обменяться мненьем?
С превеликим наслажденьем.
Где ты будешь?
Я? В постели.
А живу я в помещенье,
Что за кухней, чуть левее.
Так и быть, зайду к тебе я.
Заходите без стесненья,
Только уговор — молчок!
Выгонят меня с позором,
Коль узнают, что с сеньором
Провела я хоть часок.
Словом, так: ко мне спешите
Точно в полночь на свиданье,
Коль решенье в ожиданье
Изменить вы не решите.
Как взросла, дивлюсь, ей-ей!
Здесь такая красота,
Что бесхитростность — и та
Придает лишь цену ей?
Правда, лоск обыкновенно
Ценим выше простоты мы,
Но они же несравнимы:
Дешев он, она — бесценна.
Стольким враз порой ночною
Дать свидание должна я,
Что сама уже не знаю,
Чьею сделаюсь женою.
Капитан по мне томится,
Льнет ко мне поручик нудный,
Друг Херарды безрассудно
Обольстить меня стремится,
А Лусиндо и Рисело
Нужно с дамами свести…
Ночь! Скорее мрак сгусти
Над землею охладелой!
Стань помощницей мне, чтобы
Все уладились дела
И благословлять могла
Ночь в Толедо я до гроба!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЗАЛА В ГОСТИНИЦЕЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Флоренсьо, Бельтран, Лусьо. ФлоренсьоЧто, Лусьо, ты сказал?
Я говорю,
Что город вам пора покинуть, ибо
На площади я видел альгуасила,
Который справки наводил о вас.
Мой друг! Не сомневайся, что Эстасьо,
Противник твой, иль при смерти, иль мертв,
Раз правосудье гонится за нами.
Коль мы сейчас уедем из Толедо,
Придется плохо нам.
Но почему?
На улице темно: уж десять било.
Легко мы ускользнем под кровом ночи.
Нет, власти начеку. Нас перехватят.
Спешить теперь опаснее, чем медлить.
Хозяина нам, Лусьо, позови.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Флоренсьо, Бельтран. ФлоренсьоВсего удобней спрятаться надежно
Сейчас, когда все постояльцы выйдут
Во двор дышать вечернею прохладой
И меж собой затеют разговор.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же, Лусьо и хозяин гостиницы. ЛусьоПришел хозяин.
Удались на время.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Флоренсьо, Бельтран, хозяин гостиницы. ФлоренсьоХозяин! Мы надеемся, что с вами,
Как с человеком, жизнью умудренным,
Нам можно откровенно говорить.
К услугам вашим!
Буду очень краток.
Соперник мною был в Гранаде ранен
И, — как теперь мне кажется, — смертельно.
Есть слух, что власти ищут нас в Толедо.
Бежать отсюда поздно нам уже.
Не спрячете ли на ночь нас?
Охотно.
Я помещу вас в комнате, чьи окна
На церковь Непорочного зачатья
И кармелитский монастырь выходят.
Оттуда при нужде на дом соседний
Вы прыгнете и через скотный двор
По пустырю в обитель проберетесь.
Все ясно мне. Благодарю.
Хозяин!
А прыгать не опасно?
Что вы! Нет.
Признаюсь честно: я не слишком легок
И, так как не от ангелов рожден,
То и летать, как ангелы, не склонен.
Хозяин! Отоприте номер нам.
Инес!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
То же и Лисена. ЛисенаНу что ко мне вы привязались,
Как будто в доме нет других служанок?
О господи! Далась же вам Инес!
Иль думаете вы, я не устала,
Весь вечер ужин разнося гостям?
Открой им номер.
Для чего?
Копунья!
Где ключ? Дай мне всю связку!
Он потерян.
Что?
Нет его.
Да вот же он! Живей!
Зачем им этот номер? Есть другие.
Молчи, девчонка! Так угодно мне.
Входите же! Постели там найдутся.
А если постучатся альгуасилы,
Выпрыгивайте разом из окна.
Безмерно вам признателен, хозяин.
Ох как прыжки мне эти не по вкусу!
Схожу проверю, не видали ль нас.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Флоренсьо, Бельтран, Лисена. Бельтран (в сторону)А мне-то прыгать для чего?
Входи же!
Мой друг! Уж раз нам прыгать с высоты,
Надеюсь я, что первым прыгнешь ты.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Лисена одна. ЛисенаКто предвидеть мог возможность
Столь внезапной неудачи
В миг, когда в успехе близком
Я уже не сомневалась?
Только заперла я на ночь,—
Чтоб никто не помешал мне,—
Ту, присутствие которой
Мне казалось столь опасным,
Как Флоренсио хозяин
Прячет в номер тот же самый!
Впрочем, я за это злиться
На хозяина не вправе:
Разве угадать он мог,
Что мадридок скрою там я,
Благо все ключи от комнат
Мне доверил он при найме?
Нет сомненья, поместил
В этот номер он гранадцев,
Чтобы слуги правосудья
Не могли до них добраться,
И с мадридками — о горе! —
Свел их, сам того не зная,
Так что четверо влюбленных
Ныне вместе оказались.
Страсть и ревность! Убивайте
Меня, чье недомыслье виновато
В том, что сошлись Флоренсио с Херардой!
Боже! Как еще живу я,
Эту казнь претерпевая,
Как не падаю под грузом
Столь неслыханных несчастий!
Мой Флоренсио с другой
Женщиною вместе заперт!
Он ее в уста целует,
Обнимает и ласкает!
Я же это знаю, вижу
И терплю, храня молчанье,
Хоть должна была бы небо
Потрясти стенаньем страшным,
Разломать с безумной силой
Эту дверь, будь даже стали
Дерево ее прочнее,
И убить обоих разом!
Страсть и ревность! Убивайте
Меня, чье недомыслье виновато
В том, что сошлись Флоренсио с Херардой!
Ты, Флоренсио, меня
Бросил для нее коварно.
Для чего же лгать, что ревность
Поводом к разрыву стала?
Первая моя любовь!
Ты последней будешь также.
Ибо я тебя, жестокий,
Позабыть уже не властна.
Боже правый! Я дрожу!..
Неужель они узнают
В темной комнате друг друга
И восторгам предадутся?
Ведь Херарде неизвестно,
Кто вошел туда во мраке,
А Флоренсио подавно
Встретить там ее не чает.
Тщетная надежда, прочь!
Сердце, зря не обольщайся!
Кто-нибудь да шелохнется,
Кто-нибудь да слово скажет.
Чуть к Флоренсио дойдет
Шорох или шепот слабый,
Как воскликнет он: «Кто здесь?»
И рванет из ножен шпагу,
А Херарда, услыхав,
Кто к ней в темноте взывает,
Милому ответ на возглас
Даст объятьем — не словами.
Нет, не в силах примириться
Я с такою пыткой адской!
Я не дам спокойно им
Этой встречей наслаждаться.
Пусть сорвутся с петель двери,
Пусть весь дом охватит пламя,
Пусть я, как Самсон, погибну
Вместе с капищем разврата![65]
Стены! Рушьтесь, убивайте
Меня, чье недомыслье виновато
В том, что сошлись Флоренсио с Херардой!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Лисена, капитан Асеведо. КапитанВот ты где, Инес!
О небо!
Мне его лишь не хватало!
Я, с тех пор как ночь настала
И чело затмилось Феба,[66]
Жду тебя, но безуспешно,
Хоть стемнело уж давно.
Как мне быть? Не все ль равно
Той, в чьем сердце ад кромешный!
Впрочем, нет. Коль мы поладим
С капитаном, то… Смелей!
Пусть для ревности моей
Станет он противоядьем.
С вами, капитан, пробуду
Вон в том номере я ночь,
Коль вы склонны мне помочь
Вытурить гостей оттуда.
Штурмом брать готов с тобою
Я хоть стены Маастрихта![67]
Полно! Уж врагов таких-то
Мы прогоним и без боя,
Коль под видом альгуасила
Явитесь вы к ним туда.
Мне переодеться?
Да,
Это бы не повредило.
Слушаюсь. Однако помни:
Высажу ногой я двери,
Только молви слово.
Верю.
Но скажите: для чего мне
Друг с поломанной ногой?
Что ж, есть в этом свой резон.
Боже! Ну и фанфарон!
Ну и штучка, бог ты мой!
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Флоренсьо, Херарда, потом Бельтран. ФлоренсьоХоть моя любовь — маяк,
Свет струящий даже ночью,
Мне увидеть вас воочью
Не дает, сеньора, мрак.
Как сюда найти сумели
Доступ вы, мой друг сердечный?
Вам пришлось Инес, конечно,
Подкупить для этой цели.
Я так рада нашей встрече!
Эй, Флоренсио! Ты где?
Не шуми иль быть беде!
Тс-с, Бельтран!
Я слышу речи,
Но не вижу ничего.
Здесь мы, здесь!
Что тут такое?
Почему, хоть вас лишь двое,
Встретил я в углу…
Кого?
Третью тень, что молчаливо
Кралась, за стену держась.
Тут я враз к постели шасть
И нырнул за полог живо.
Странно лишь, что мне, с рожденья
Столь несхожему с собакой,
Предъявила тень, однако,
В этом сходстве обвиненье,
Ибо в миг, когда попала
Мне она мизинцем в рот
И пустил я…[68]
вас обругала?[69]
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Лукресья. ЛукресьяАх, Бельтран! Неужто вам
Трудно в шутках быть пристойней?
Тише! Будьте поспокойней!
Где же наши?
А вон там.
Ну и тьма!
Мой ненаглядный!
Как попали вы сюда?
Хоть гнала меня беда,
Я обрел приют отрадный.
Упоенья сладкий миг
Принесли мне страх и горе.
Так порою в шторм на море
Феб сквозь тучи кажет лик.
Я пришел сюда, дабы
Спрятаться от цепких рук
Правосудия…
Мой друг,
В этом виден перст судьбы,
Что влюбленного и даму
Сводит столь же неизменно,
Как встречает Тахо пенный
На пути своем Хараму.
Время ль спорить втихомолку,
Что, да как, да отчего?
Случай свел нас, и его
Упускать грешно без толку.
Наш приезд в Толедо — это
Беспримерный дар Фортуны.
Ночь! Стократ твой мрак безлунный
Мне милей дневного света.
Здесь, в Толедо, ты затмила
Ночи Аттики красою,
Ибо блещет предо мною
В темноте твоей светило,
Что самой Дианы чище.[70]
Тише! Возгласов столь громких
Издавать нельзя в потемках,
Коль вокруг погоня рыщет.
Так как вы любовных слов
Мне, Бельтран, не говорите,
Вы, я полагаю, мните,
Что они — удел глупцов.
Нет, Лукресия, сомненья,
Что сеньоре столь пригожей
Насказал бы я их тоже,
Будь хоть капля в них значенья.
Но они, заверить смею,
И бессмысленны и ложны.
Разве солнцем звать вас можно,
Если льда вы холоднее?
Было б вам самой досадно
Фениксом именоваться:
Носа вашего раз в двадцать
Больше клюв его громадный.
Утверждать, что вы — алмаз,
Тоже комплимент неловкий,
Ибо, если так, шлифовке
Следует подвергнуть вас.
Вас с сокровищем сравнить
Я отнюдь не помышляю,
Ибо золото желаю
Расточать, а не хранить,
Твердо зная, что от вора
Клад свой не уберегу.
Словом, лестью не могу
Осыпать я вас, сеньора.
Эй!
Беда! Стучатся к нам.
Кто и чем? Жезлом судейский
Или вор рукой злодейской?
Подойди, Бельтран, к дверям.
Отоприте! Это власти!
Пробил наш последний час!
Наш хозяин выдал нас.
Власти? Боже! Вот несчастье!
Прыгай!
Всюду мрак безлунный.
Прыгать я боюсь до света.
Наш приезд в Толедо — это
Злая каверза Фортуны.
Над горячностью моей
Вновь ты, зубоскал, трунишь?
Прыгай!
Нет, дружок! Шалишь!
Тут невысоко. Смелей!
Я — не кот, и не суметь
Мне пройти по кровле.
Тише!
Полно! Все равно на крыше
Мне пришлось бы нашуметь:
Ведь ее и без прыжков
Продавил бы вес мой голый.
Экий человек тяжелый!
Прыгай же — и будь таков!
Да, тяжел я, друг любезный,
А не то бы по канату
Пред толпой ходил за плату,
Что для кошелька полезно.
Прыгай, трус!
Твой гнев напрасен.
Что я — пес ученый?
Нет.
Тот храбрей.
Тебе вослед
Прыгнуть я вторым согласен,
Хоть сейчас мы к небу ближе,
Чем, увы, к земле.
Вломиться
Могут к нам. Спеши.
В темнице
Мы и то сидели б ниже.
Чем ломать хребет о кровлю,
Лучше я в тюрьму пойду.
Прыгай!
Нет, я обожду
И сперва пославословлю
Ночь в Толедо, что затмила
Ночи Аттики красою.
Схватят нас сейчас с тобою.
Значит, так судьба судила.
Что же делать! При моем
Весе прыгать слишком трудно.
До свиданья!
Безрассудный,
Стой! Мы выпрыгнем вдвоем.
Другу верный до могилы,
Жизнью я готов рискнуть
За него.
А, будь что будь! Прыгаю!
Счастливо, милый!
Отопри!
Постойте, дамы!
Дайте спрыгнуть.
У, медлитель!
Ну зачем, о вседержитель,
Лезем черту на рога мы?
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Херарда, Лукресья, Лисена. ЛисенаУспокойтесь! Он убрался.
Кто?
Какой-то альгуасил,
Что мошенника ловил.
Боже, как он в дверь стучался!
Где Флоренсио?
Сбежал.
Спрыгнул из окна во тьму.
А Бельтран?
Вослед ему
Выскочил, хоть и дрожал.
Кстати, кто свел их и нас?
Я, чтоб вас развеселить.
Альгуасила удалить
Мне же удалось сейчас.
Наше счастье!
Нам придется
Им вдогон Инес послать,
Чтоб они пришли опять.
Пусть сначала шум уймется.
После этого друзья
Сами возвратятся к вам.
Комнату свою отдам
До утра Херарде я,
А Лукресию в другую,
Что напротив, помещу.
Как без друга я грущу!
Вашу грусть понять могу я.
Ах, Инес! Устрой нам эту
Встречу!
Следуйте за мною.
Путеводною звездою
Будешь мне сиять во тьме ты.
Сил не пощажу я, чтобы
Все уладились дела…
И чтоб памятна была
Ночь в Толедо вам до гроба.
ДВОР СОСЕДНЕГО ДОМА. НА ЗАДНЕМ ПЛАНЕ ВИДНЫ КРЫШИ Флоренсьо, Бельтран. Флоренсьо
Ты цел?
Все кости мне переломало.
Где это мы?
А я откуда знаю?
Не существует в мире карты крыш
Иль лоции, которая учила б
Курс по конькам прокладывать меж труб,
И Птолемея нет по части кровель.[71]
Схож этот дом, как я могу судить,
С гостиницею.
Он и служит ею.
Их тут стоит вдоль улицы немало
От самой церкви до монастыря.
Вон тот сарай, по-моему, курятник.
Сдается мне, что где-то здесь под крышей
Есть улей.
Нет, не улей, а гнездо
Прожорливых шмелей иль хищных ос,—
Их жала мне вконец изрешетили
Лицо и руки.
Мне же, видит небо,
Одна из этих тварей в нос впилась
Так глубоко, что стал он словно хобот.
Быть может, нам в курятнике укрыться?
Ну, нет! Едва туда я заглянул,
Сеньор петух мне преградил дорогу
И, мня, что кур я воровать явился,
Украсил синяком мой правый глаз.
Я очень грязен?
Да, ты весь в навозе.
Куда ж это сперва мы угодили?
В свинарник, где насело на меня
Так много блох, что я чуть-чуть не помер.
А я к тому ж от пса лишь чудом спасся.
Тебе всегда везет!
А ты искусан?
Да, облегчил мне левую икру
Он ровным счетом на полфунта мяса.
Как это свояка он не узнал?
С ним не в свойстве я, ибо он — дворняга,
А я пусть и собака, но идальго.
Ох, что за ночь!
Будь я чуть-чуть умнее,
Давно бы уж зарекся я влюбляться.
Влюбляться? Да при чем же здесь любовь?
При том, что хорошо любить в Толедо,
Да только днем, а не во тьме ночной:
Тут слишком много крыш крутых и скользких,
Ос, петухов, курятников и блох,
Свинарников, собак и альгуасилов.
Здесь воры! Воры!
Не было несчастья!
Увы, перебудили мы весь дом!
Подай мне аркебуз! Спусти собаку!
Ты слышишь, друг? Речь обо мне идет.
Узнали нас.
Зайдем-ка мы в конюшню
И до зари от страха подрожим,
А коль и там найдут нас, убежим.
ДВОР ГОСТИНИЦЫ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Финео один. ФинеоО маска дня, о ночь, чьей красотой
Пленяются поэты так охотно!
Весь мир во мраке скрой бесповоротно,
Как скрыла лик планеты золотой!
Меня с Инес окутай темнотой,
И белый, как фламандские полотна,
Покров из ткани дорогой и плотной
Я возложу на твой алтарь святой.
Мгла! Помоги мне в этот тихий час
Взять верх над Аталантою моею,
Что ускользала от меня не раз.
Как встарь для Купидона и Психеи,
Стань простынею брачною для нас,[72]
Чтоб мой ревнивый пыл уснул под нею.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Финео, поручик Каррильо. Поручик (не замечая Финео)Пора, когда все спит, и лишь ручей
Звенит, не умолкая до денницы,
И в тишине слипаются ресницы
Всевидящих, как Аргус, матерей;[73]
Ночь, синий плащ, сокрывший от очей
Вселенную без края и границы;
Ночь, книга вечных тайн, на чьи страницы
Наносит знаки бог рукой своей!
Пусть мне, в чье сердце яд любви проник,
Твои благоприятствуют светила,
Чтоб от меня моя звезда свой лик
Из зависти к Инес не отвратила
И я вкусил блаженства сладкий миг,
Пока о дне заря не возвестила.
Видимо, с Инес прекрасной
Не один я жду свиданья.
Ухожу: ведь мне вниманье
Привлекать к себе опасно.
Был здесь кто-то из гостей,
И, ручаюсь головою,
Ждал того же он, чего я
У Инес просил моей.
Я исполнен гнева, но
Должен им кипеть в молчанку:
Ведь трактирную служанку
Ревновать к гостям смешно.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Поручик Каррильо, капитан Асеведо. Капитан (не замечая поручика)Час преступлений и нечистых снов,
Ночь черная, предательская, злая!
Завидуешь ты солнцу, расстилая
Над миром тьму, как гробовой покров.
Союзница распутниц и воров,
Бесстыдная, трусливая, гнилая!
Убийство поощряешь ты, вселяя
Испуг в овец и бешенство в волков.
О, хаоса излюбленная дочь!
Тебя я заклинаю: будь готова
Мой грешный пыл мне утолить помочь!
Пусть воспоют тебя за это совы
И пусть вовек день не прогонит прочь
Мрак, что затмил лик солнца золотого.
Кто-то из гостей тут бродит,
На окно Инес взирая.
Кто это, со мной играя,
С козырей моих же ходит
И, как я, во тьме ночной
Ждет Инес?
Неужто здесь
Капитан? Да, так и есть.
Э, да тут поручик мой!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Финео. Финео (в сторону)Возвращаюсь я в надежде,
Что убрался тот, кого я
Видел… Ба! Теперь здесь двое,
Хоть всего один был прежде.
Первый на меня глядит,
А второй ко мне все ближе.
Ими та же страсть, я вижу,
Что и мной руководит.
Вновь я удалюсь сейчас,
Чтоб себя не дать узнать.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Поручик Каррильо, капитан Асеведо. Капитан (в сторону)Видимо, Инес сыграть
Хочет много партий враз,
Что не трудно, ибо нами
Вертит эта штучка смело,
Словно шахматист умелый
Пешками или конями.
Раз, как мне известно, ею
И поручик мой пленился,
Значит, в плен я ухитрился
Сдаться вместе с ротой всею.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
То же, Лусиндо и Рисело. КапитанВон два рекрута бесславно
Тащатся во вражий стан.
Коль не стоек капитан,
То солдаты — и подавно.
Ночь, благостная кроткая богиня…
Ночь, гнусная носительница зла…
Раскинь над миром ясные крыла!
Яви вселенной лик свой трупно-синий!
Пусть в окна к милой месяц глянет ныне.
Пусть умыслам моим поможет мгла.
Херарда нежность в сердце мне влила.
Лукресии я алчу, как Тарквиний.[74]
Ночь! Ты и упоенье — неразрывны.
Ночь! Без тебя смешон любовный пыл.
Ночь! Исцели недуг мой неизбывный!..
Ночь! Сделай так, чтоб страсть я утолил!..
И возложу я на алтарь твой дивный…
Сапожный вар…
Агат…
Бутыль чернил.
Узнаешь вон тех двоих?
То Бельтран и друг его!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Финео. ФинеоБа, два новых! Итого,
Здесь я вижу четверых.
Коль и в третий раз на грех
Я уйду, — пиши пропало,
Ибо места будет мало
В комнате Инес для всех.
Что за мужество таится,
Как остер быть должен разум
В той, что с пятерыми разом
Поединка не боится!
Я не робкого десятка
И померяюсь с троими,
Но сражаться с четверыми
Было б даже мне не сладко.
С пятерыми же схватиться,
Да еще в столь поздний час,
Может только тот из нас,
Кто и черта не боится.
Нет, Инес перестаралась:
Кто-нибудь да сладит с нею.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же и Лисена. Лисена (в сторону)Верить я глазам не смею!
Сколько здесь глупцов собралось!
Видно, в сырости полночной,
Как грибы, они растут.
Эй, Инес!
Инес, я тут!
Нет, дивиться, что столь точно
Все явились, не должна я:
У мужчины — ум гусыни.
Что же я скажу им ныне?
О Инес!
Инес, родная!..
Что за вздор несу я?
Ах,
За свое они опять!
Но придется поискать
Им любви в других местах;
Я сообразила, к счастью,
Как от них освободиться.
Что стряслось? Кто здесь толпится?
Мы горим! Пылаем!..
Страстью!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же и хозяин гостиницы. ХозяинГде горит?
Сеньор! Огнем
В кухне озарилась дверь.
Черт! Не до любви теперь.
Ухожу. Вернусь потом.
Возвратимся чуть попозже.
Спятила девчонка эта!
В кухне я не вижу света.
Тс-с, сеньор! Горим, о боже!
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Флоренсьо, Бельтран. БельтранНу, бежим!
Бежать? К чему?
А к тому, чтоб не догнали.
Ну и ночь была!
Была ли?
Разве день рассеял тьму?
Это верно. До зари
Долго ждать еще придется.
Время — час, как мне сдается.
Где там час! Давно уж три.
Нет, будь дело к утру близко,
Как ты мнишь, мой друг сердечный,
Семь сестер Плеяд, конечно,
Не стояли бы так низко.[75]
Боже мой! Нет горше пытки,
Чем в конюшне проваляться
Три часа и блох набраться!
Блох? О нет! Они так прытки,
Что весьма с чертями схожи.
Нет, скорее с палачами:
Жертву рвут они клещами.
Ну и ночка!
Ну и ложе!
Надо ж было нам влюбиться
В этом городе чужом!
Ночь зато прекрасна в нем!
Перестань, дружище, злиться!
Не могу.
Да что с тобою?
Погибаю я от блох.
Что за ночь, помилуй бог!
Не затей в Гранаде боя
Я с Эстасьо, мы теперь
Страху бы не натерпелись.
Мы б в конюшне отсиделись,
Не открой хозяин дверь
Так, что я от боли взвыл.
Взвыл? С чего б? Не постигаю.
Он, засов отодвигая,
Мне его в бедро вдавил,
Этою железной палкой
Так продрав мои штаны,
Что они сейчас должны
Выглядеть довольно жалко.
Я и сам не слишком цел,
Ибо так какой-то мул
По пути меня лягнул,
Что к дверям яотлетел,
Стукнулся во тьме кромешной
О косяк виском с размаху
И, не чуя ног от страху,
Выбежал во двор поспешно.
У меня вся голова
От удара посинела,
И брожу я одурело,
На ногах держась едва.
Ночь в Толедо и любовь!
Чтобы черт побрал вас!
Тихо!
Глянь: народ!
Хлебнем мы лиха!
Нам уже не скрыться вновь.
Как нам быть?
Стоять на месте.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, два альгуасила, судейский чиновник и ночной дозор. Первый альгуасилКто здесь?
Мы.
Кто — мы? Точней!
Люди чести, дуралей!
Спят давно все люди чести.
Значит, вы — не из таких.
Стойте! Вами суд займется.
В чем же нас винят?
Найдется
Обвинение у них.
Исхитрись себя назвать
Именем чужим.
Ты тоже.
Вы бежать хотите все же?
Нет, но я устал стоять.
Ладно, принести им стул!
Из каких вы оба, кстати?
Из приезжих.
Род занятий?
Кавальеро.
Эк махнул!
Вы куда держали путь?
Мы? В гостиницу.
Откуда?
Врут они, и вам не худо Было б плутов припугнуть.
Развести их не преминь:
Врозь нам допросить их надо.
Дай господь, чтоб про Гранаду
Не пронюхал он! Аминь!
Для того ли в суматохе
Мы по крышам убегали,
Для того ли нас лягали
Мулы и кусали блохи,
Чтоб так глупо и так скоро
Дать себя схватить властям?
Эх, и не везет же нам!
Поучтивее, сеньоры!
Мы — дворяне.
Ваше имя?
Дон Фернандо.
Кто был с вами?
Кавальеро. Вы ушами
Это слышали своими.
Как его зовут?
Марсалом.
Местожительство?
Хихон.
Так. Теперь, узнав, кто он,
…………………………….[76]
Кто вы?
Как понять вопрос?
Как зовут вас, я спросил?
В детстве я Томико был;
Стал Томе, когда подрос.
Что у вас за отношенья
С этим кавальеро?
С ним
Дружбу свято мы храним
Чуть не с самого рожденья.
Как его зовут?
Дон Блас.
Родом он?..
Из Талаверы.
Взять воров!
Что за манеры!
Он манерам учит нас!
Подлый лжец, мошенник гнусный!
Уж не тех ли мы словили,
Кто орудовал в Севилье?
Нет, те более искусны:
Трудно врать властям глупей,
Чем два эти дурня врут.
Пусть в тюрьму их отведут.
Но, сеньоры…
Марш, злодей!
На галеры из темницы
Угодят пройдохи эти.
Не отведать бы нам плети!
Все, конечно, разъяснится,
Но как хочется мне, чтобы
Поскорей заря взошла!
Только бы не довела
Ночь в Толедо нас до гроба!
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисена; Херарда и Лукресья в крестьянском платье. ХерардаЗачем ты вас одела в эти платья?
Входите вон в ту дверь, и своего
Флоренсио вы примете в объятья.
Как! Он вернулся? Что за колдовство!
Прокрались, — в том могу вам слово дать я,—
Сюда по крышам он и друг его.
Ничто столь ловким людям не препона:
Вдвоем они осилят и Самсона.
Неужто он вернулся?
Здесь ваш друг.
Но говорите тише — слишком много
Вздыхателей моих снует вокруг.
Коль вас окликнут, отвечайте строго,
Что вы — Инес и что вам недосуг
Стоять и пустословить у порога.
Идите же к тому, кто красотой
В Гранаде всех затмил.
О страх пустой!
Бессмыслен ты! Ведь друг меня женою
Назвать поклялся!
Клятву сдержит он.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Лисена, Лукресья. ЛукресьяИнес! А где Бельтран, что стал звездою,
Чей свет мой озаряет небосклон?
Он, к вам стремясь и сердцем и душою,
Затем что в вас без памяти влюблен,
Ждет в комнате напротив встречи с вами.
Как спесь с него посбило!
Чем?
Прыжками.
Входите же! А если кто-нибудь
Вас перехватит возле двери самой,
Вы, как Херарда, сможете прилгнуть,
Что вы — Инес, и тем избегнуть срама.
Ну что ж, не грех и обмануть чуть-чуть
Поклонников твоих, что так упрямы.
Друзьям же вашим сказано, что им
Звать надлежит вас именем моим.
И, значит, ни одна душа живая
Не будет знать, кто мы такие?
Нет.
Иду.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лисена одна. ЛисенаО солнце, я к тебе взываю!
Ночному мраку не спеши вослед
Иль, сеть моих уловок разрывая,
В мой саван превратит ее рассвет,
Хотя должна — я твердо верю в это —
Победа мне достаться до рассвета.
Я верх возьму над милым мне врагом,
Сумев ту даму, что его пленила,
Вернуть ее поклоннику, о ком
Она так легкомысленно забыла
И чьею снова станет с первым днем.
О хитрость! Ты — бессильных женщин сила,
И за одну лишь ночь ход жизни всей
Мы изменяем с помощью твоей.
Я, честь храня, чтоб имя предков честных
Не запятнал их правнучки позор,
Себя от домогательств неуместных
Успешно ограждала до сих пор.
Когда же глянет Феб с высот небесных
И синей мглы раздернется шатер,
Надежд лишу я, как это ни грустно,
Всех, в ком подогревала их искусно.
Чу, стук в ворота! Чей это визит?
Ужели он сулит мне огорченья?
Откройте!
Кто там?
Живо!
То кричит
Флоренсио. Вот редкое везенье!
Иду!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Лисена, Флоренсьо, Бельтран. ЛисенаСеньоры! Что у вас за вид!
Я в жизни не переживал мгновенья
Ужасней этой ночи.
Почему?
Чуть было не попали мы в тюрьму
И столько прочих бедствий претерпели,
Что до утра не описать их нам.
Живого места нет у нас на теле.
Сюда, не будь со мной Бельтрана, сам
Я не дошел бы.
Поплутав без цели
По крышам, по дворам и пустырям,
На улицу мы выскочили все же,
В пыли и в том, что называть негоже.
Но тут двух альгуасилов черт принес,
И помню я дальнейшее неясно:
Когда нас пробирает страх всерьез,
Мы над собой становимся не властны.
Нам учинили тотчас же допрос,
Мы долго объяснялись, но напрасно:
В тюрьму ночной дозор нас поволок.
Чего нам только не готовит рок!
Когда нас к перекрестку подводили,
За шпагу удалось схватиться мне
И… Но, Бельтран, ужель освободили
Себя мы наяву, а не во сне?
Какой там сон! Двум стражам угодили
Плашмя две наши шпаги по спине,
И в тот же миг, гонимые испугом,
К алькáсару мы побежали с другом,
Но в ров упали, так что мимо нас
Погоня проскочила, вероятно,
И не лишились мы на этот раз
Свободы, человеку столь приятной,
А выбрались наверх и сей же час
Направились в гостиницу обратно.
Что с дамами?
Они вас обе тут
В двух помещеньях возле кухни ждут.
Прощай! Иду к Херарде, коей вечно
Служить почту за счастье и за честь.
Идите, раз вы так бесчеловечны,
Что мне ее решили предпочесть.
Инес! Ты нас проводишь?
Да, конечно.
Конец тебе, о ночь в Толедо, здесь!
Ну нет! Победу праздновать вам рано:
Верх я возьму при помощи обмана.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Альгуасилы, судейский чиновник, ночной дозор. Первый альгуасилНет, я не ошибся: здесь
Скрипнули ворота вдруг.
Да, и я расслышал стук.
Значит, основанье есть
В дом войти.
Откройте!
Живо!
Все молчит.
Инес!
Беспечно
Спит хозяин.
Ну конечно,
Все мы вовремя сонливы.
Он здесь ни при чем, и дать я
Слово не колеблюсь в том,
Ибо это честный дом,
Где встречают всех по платью,
Так что не нашел бы вор
У хозяина приюта.
Значит, оба наши плута
Сами забрались во двор.
Эй, Инес! Открой ворота!
Встали вы, хозяин?
Встал.
Ну и слуг мне бог послал!
Дрыхнуть — вот вся их забота.
Кто там?
Власти!
Очень рад,
Хоть мы ночью вас не ждали.
Номера кому вы сдали?
У меня сейчас стоят
Два гранадца, три мадридца
И военных двое.
Вам
Их созвать придется к нам.
Удалось гранадцам скрыться —
В том ручаюсь головой.
Все вставайте!
Что сеньорам
Нужно?
Ищем мы с дозором
Двух злодеев.
Страх какой!
Сбили нас они с пути,
Но следы сюда ведут.
Скоро там?
Жильцы идут.
Дайте нам во двор войти.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Альгуасилы, судейский, хозяин гостиницы, ночной дозор, капитан Асеведо, потом поручик Каррильо. КапитанРазве преступленье ночью
Ждать свиданья с той, кого
Незадолго до сего
Здесь же видел я воочью?
Эту даму сей же час
Нам представьте!
Вот я.
Вы?
Вы, Каррильо?..
Да, увы!
Ловко ж обманули нас!
Здесь Инес меня просила
Дожидаться с ней свиданья.
Точно то же приказанье
Отдано мне ею было.
Вот я и молчал, боясь,
Что меня тут обнаружат.
Сколько лет Инес вам служит?
День всего, как нанялась.
Кто вон эти два сеньора?
Капитан один из них.
С ним поручик.
А других
Мне покажут?
Вот умора!
Стало быть, пришлось нам тут
Не Инес — друг друга ждать?
Да.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Лусиндо. ЛусиндоЧто власти жаждут знать?
Ваше имя и маршрут.
Дама, бывшая со мной,—
Мне супруга.
Вот те на!
Это с коих пор?
Она
Стала мне сейчас женой.
Где же вы, Херарда, скрылись?
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Лукресья. ЛукресьяЯ — Лукресия, Бельтран.
Я — Лусиндо.
Вы в обман
Оба даться ухитрились.
Но ведь мне Бельтран сказал,
Чтобы я его ждала!
Мне ж — Херарда.
Ну дела,
Чтобы черт вас с ними взял!
Что, хозяин, тут случилось?
Комнаты откройте нам.
Ничего попять и сам
Не могу я, ваша милость:
Здесь виной Инес — не я.
Ах чертовка!..
Отоприте!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Финео. ФинеоЗря не тратьте вашей прыти:
Там лишь милая моя.
Ну и ну!
О царь небес!
Не сносить мне головы!
Вот как ни при чем тут вы!
Кто же с вами был?
Инес.
Разве преступленье, коли
Проведет часок влюбленный
С судомойкой благосклонной?
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Херарда. Первый альгуасилЭто судомойка, что ли?
Где Флоренсио, кому
Отдана я навсегда?
Вы — Херарда? Вы?
Ну да!
Ничего я не пойму!
Как? Финео?
Я.
Грешна
Перед вами я безмерно.
Рад, что стали вы неверны.
Рада, что не я одна.
Я Инес обманут.
Вам,
Как и мне, она лгала.
В ней, как видно, корень зла.
К нам ее!
Эй! Где вы там?
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же, Бельтран и Рисело. БельтранНет, с какой вам было стати
Заключать меня в объятья?
Только с той, что избежать я
Ваших не успел объятий.
Я с Лукресией обняться
Жаждал.
Встречи с ней я ждал.
Кто же вас сюда прислал?
Кто вам здесь велел скрываться?
Мне? Инес.
Меня? Она же.
Ну и девка! Смех и грех!
Провела она нас всех!
Как! И капитана даже?
Неужели до утра
Нам девчонку эту ждать?
Попрошу ее позвать.
Нанял я ее вчера,
Ибо знал, что на неделе
К нам гостей наедет сила,
А Инес тут всех взмутила!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Флоренсьо. ФлоренсьоДля чего шуметь без цели,
Если с точки зренья света
Я теперь Херарде муж?
Что вы мелете за чушь?
Нет, не чушь, а правда это.
Но Херарда — я, друг мой!
Значит, в эту ночь глухую
Принял я за вас другую.
То же вышло и со мной,
И Финео отдана я.
Я Инес был сбит с пути.
Как и я.
Где нам найти
Эту девку, я не знаю.
Нет, держать служанок в холе —
Грех: от этого все беды.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же и Лисена. ЛисенаЗдесь я — и сюда в Толедо
Прибыла своею волей.
Не Инес я, а Лисена,
Дама знатная, и в том,
Будь вы в городе моем,
Вы б уверились мгновенно.
За Флоренсио коварным
Я отправилась вдогонку
И в гостинице вот этой
Сделалась служанкой скромной.
Был мой друг неблагодарный
Встречен здесь случайно мною,
И, узнав, что той вон дамой
Он увлекся, я обоих
Женской хитростью своей
Победила.
Это новость!
В доме нет гостей других?
Нет. Все постояльцы в сборе.
Кто ж из них те два злодея?
Тут на них похожи двое,
Но поскольку все твердят
Нам, что это два достойных
Кавальеро из Гранады,
Лишь один задам вопрос я:
Равны ли по положенью
Эти дамы вам, сеньоры?
Все молчат.
Прошу ответить.
Да, с Херардою я ровня.
И с Лукресиею я.
И с Лисеной я.
Довольно!
Иль друг другу руки вы
Подадите полюбовно,
Иль тюрьма всех ждет.
Херарде
Я свою подам охотно.
Я — Лукресии.
Лисена
Пусть свою подаст мне тоже.
Мне — поручик.
Мне — Рисело.
Вы уж обнимитесь снова.
Соблаговолите с нами
Здесь отужинать сегодня
И от нас пятьсот эскудо
Получить за беспокойство.
Жить вам до ста лет!
Сказал бы
И не то я за пять сотен!
Здесь, почтенное собранье,
Ночь в Толедо мы и кончим.
МАДРИДСКИЕ ВОДЫ
Перевод Ю. КОРНЕЕВАДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Лисардо, Рисело, Октавьо, Херардо, Флоренсьо — кавальеро. Пруденсьо — старик. Белиса — его дочь. Теодора — тетка Белисы. Марсела — дама. Бельтран, Салусьо — слуги Леонора — рабыня. Певцы и музыканты. Слуги.Действие происходит в Мадриде.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
УЛИЦАЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисардо, Рисело. ЛисардоЗдесь она должна пройти.
Как роскошно храм украшен!
День обрéтенья креста —
Чтимый у мадридцев праздник.
Нет, его не здесь, конечно,
А в Севилье видеть надо.
Верно, там его справляют
С благолепием и тщаньем.
Но гляди — она!.. Аврора
Мрак не ярче освещает,[77]
Чем ее краса глухую
Монастырскую ограду.
Огласи решетки этих
Келий-клеток, рой пернатый;
Улицы Мадрида, станьте
Шелковистыми лугами;
Кони, ждущие хозяев,
Ржаньем радостным встречайте
Юную зарю, что всходит,
Сыпля взоров жемчуг влажный!
Что за слог!
Любой влюбленный —
Чуточку поэт.
Однако
Вспомни, что теперь уж полдень,
Раз лишь без пяти двенадцать
Проповедь пришла к концу;
Так что ты с зарею ранней
Сравнивать свою красотку
Лишь с большой натяжкой вправе;
А уж влажным взор прелестной
В полдень не зови подавно —
В этот час и травы сохнут,
Ибо нынче третье мая.
Тс-с, Рисело! Вот она.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Белиса и Теодора, закутанные в мантильи. ТеодораСкромность — вот что женщин красит.
Первая ж ее примета —
Взгляд не отрывать от праха,
Где ступают наши ноги.
Ясно.
Что же ты бросаешь
Взор вон на того мужчину?
Вы же сами мне сказали,
Чтобы я на прах глядела,
А мужчина — прах, не так ли?
Прах-то прах, да не дорожный.
Тот, что я топчу ногами,
Платье мне мешает видеть.
Вновь уловки? Но, ручаюсь
Матерью твоей покойной,
Я от них тебя отважу.
Как! Опять глазеешь?
Я?
Подаешь ему ты знаки.
Нет, ищу, за что схватиться,
Ибо с ног валюсь под градом
Незаслуженных нападок.
Поддержи, Лисардо, даму.
Извините, я сорвать
Не успел с руки перчатку.
Вот наглец!
Без вас, сеньор,
Непременно б я упала.
Это было бы паденье
Ангела или ярчайшей
Из небесных звезд.
А мне
Лишняя напасть. Ступайте
С богом, кавальеро.
Пусть
Небо вас хранит…
А также
И меня от вашей злобы.
Вижу я, была ты рада
Взяться за мужскую руку.
Вижу я, что вам доставит
Это радость на неделю.
Вновь назад ты смотришь?
Право,
В том большого нет греха,
Ибо с местом, где однажды
Не упала я чуть-чуть,
Познакомиться должна я,
Чтобы не упасть вторично.
Долго ли, будь ты неладна,
Мне терпеть твои затеи?
Как! Опять?.. Иль вновь ты скажешь,
Что не смотришь на повесу?
Нет, смотрю.
Ага, созналась!
Не хотите ж вы, чтоб он
Счел меня неблагодарной?
Марш домой!
О боже! Сколько
Ждет меня увещеваний!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лисардо, Рисело. РиселоИх уже не видно.
Горе!
Что за гарпия под стражей
Твой предмет содержит?[78]
Тетка,
Смесь дуэньи и монашки,
Черной зависти прообраз,
В коей все напоминает
Выше поясницы птицу,
Ниже поясницы — гада.
Я из-за нее с Белисой
Не могу ни на бумаге,
Ни изустно объясниться —
Бдительней она, чем Аргус.[79]
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Бельтран. Бельтран (к Лисардо)Выждал я, чтоб вам, без риска
Эту ведьму всполошить,
На свободе доложить:
У меня для вас записка.
С вас алмаз могу я смело
Взять за каждое в ней слово.
Шутишь, друг Бельтран!
Да что вы!
Кто же шутит при Рисело?
Но сказал еще не все я.
Прилагается к письму
Нечто, от чего ему
Вы обрадуетесь вдвое.
В миг, когда с Белисой в храме
Я столкнулся, дама эта,
Заалев нежней рассвета,
Подала мне знак глазами.
Подошла затем плутовка
К чаше со святой водой,
Потянулась к ней рукой
И — но до чего же ловко! —
Письмецо в перчатку втиснув,
Чуть ее приподняла,
Словно на полу нашла.
Со смеху едва не прыснув,
Молвил всем стоявшим рядом
Тотчас я: «Моя перчатка» —
И за это был украдкой
Награжден прощальным взглядом
Исчезавшего светила,
Восхищенного моей
Ловкостью.
Природа в ней
Ум с красою совместила.
Равных ей меж смертных нет.
Это все? Благодарю.
За перчатку подарю
Плащ тебе я и жилет.
Чудеса! А я, невежда,
Не подозревал нисколько,
Что без рук, перчаткой только
Может делаться одежда.
Ну, а за письмо?..
Возьмешь
За него рубах шесть штук.
Стал клочок бумаги вдруг
С мельницей бумажной схож.
Та бумагу из лежалой
Ветоши изготовляет;
Он же разом обновляет
Туалет мой обветшалый.
Ах, перчатка! Не посетуй,
Что тебя я не лобзаю,
Что сперва вперил глаза я
В милую записку эту,
Хоть такой конверт красивый
Дивному под стать письму,
В чем, по мненью моему,
Нет особенного дива:
Ведь бумага-то была
Вложена в тебя рукою,
Что своею белизною
И бумагу превзошла;
Раз достойною оправой
Ты сумела ей служить,
То она в тебя вложить
И письмо имела право.
Ручки дамы хороши —
В этом нет, сеньор, сомненья.
Но они ничто в сравненье
С красотой ее души,
Ибо подлинною страстью
Внушено письмо. Читайте!
Сил, о небеса, мне дайте
Не сойти с ума от счастья!
«Уж за полночь. Спит тетушка моя,
Рабыню сон сморил. Везде молчанье,
И лишь тебе пишу во мраке я —
Ведь днем мешают нашему свиданью.
Послушай, милый, выход вот какой
Амур мне подсказал из состраданья:[80]
Чтоб нам не докучал родитель мой
И тетка нас оставила в покое,
Решила я прикинуться больной.
Коль средство по душе тебе такое,
Врача сумей найти и подкупить.
Заставлю пригласить к себе его я,
А он пусть скажет, что должна я пить
Мадридскую железистую воду
И организм ослабший подкрепить
Прогулками в хорошую погоду,
Хоть я не вод целительных глоток,
Но даже яд приму тебе в угоду.
Притворный мой недуг мне даст предлог
На Сото или Прадо утром рано
Ходить,[81] чтоб видеть там меня ты мог.
Коль будет плыть корабль мой под охраной,
Перед конвойным судном не робей:
Лишь с виду тетка набожна и чванна.
Возьми с собой кого-то из друзей
И, чтоб она с тобой нас не пушила,
Пусть он начнет ухаживать за ней.
Вот план, который мне любовь внушила,—
Ей страх неведом, и преграды нет,
Которой бы она не сокрушила.—
Твоя Белиса шлет тебе привет».
Ну, что скажешь?
Что с отвагой
И умом ее сравним
Только страстный пыл, каким
Дышит вся эта бумага.
План мне по сердцу.
Мне тоже.
Но найдется ль врач такой,
Что в затее плутовской
Нам поможет?
Непохоже.
Друг — и тот в подобном деле
Вам навстречу не пойдет,
Даже зная, что ведет
Ваш обман к похвальной цели:
Врач бы свой диплом утратил,
Если б помогать вам стал.
Раз Амур лекарство дал,
Даст и доктора.
Ты спятил?
Разрешите раздобыть
Мне наряд врача, и я —
В том порукой честь моя —
Вам сумею пособить.
Знаю я латынь чуть-чуть.
Этого довольно мне,
Чтобы девушке вполне
Я здоровье мог вернуть.
Ты, я вижу, слишком близко
Принял к сердцу мой роман.
Видит небо, прав Бельтран.
Нет любви без доли риска.
Безрассудства в ней не странны,
А, наоборот, законны.
Но ведь он, умалишенный,
Все мои разрушит планы!
Чем?
Да тем, что он, шельмец,
Может, пользуя больную,
Ляпнуть глупость пребольшую.
А тогда всему конец.
Глупость? Я, кому в притворстве
Равных нет и меж послами?
А вернее, меж ослами —
В глупом и пустом упорстве.
Все ж попробуйте.
Не трусь:
И Бельтран серьезным тоже
Быть в серьезном деле может.
Ты туда же? Я сдаюсь.
Марш, Бельтран! Наряд искомый
Раздобудь… Но как потом
Он войдет к Белисе в дом?
Кто его прислал?
Знакомый.
Чей?
Ее папаши.
Вздор!
Пусть придет он от подруги,
Коей о своем недуге
Знать дала она вечор.
В путь!
Нет, мы пойдем не скоро —
Пусть сначала этот плут
Роль разучит.
Мне прочтут
Курс лечения запора.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Пруденсьо и Октавьо в дорожном платье; Салусьо со шляпой и баулом в руках. ПруденсьоПозволь тебя как родича обнять —
Я в первый раз успел обнять лишь друга.
Хоть сотню раз, Пруденсио любезный!
Ведь вы, сеньор, мой вылитый родитель.
Надеюсь, он здоров?
Здоров, спасибо.
Салусио! На постоялый двор
Снеси баул.
Октавио, да что ты?
Иль дом мой осрамить тебе охота?
Останешься ты здесь. Эй, Леонора!
Эй, слуги!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Леонора. ЛеонораЧто прикажете, сеньор?
Прими баул и доложи Белисе,
Что брат ее двоюродный приехал.
Друг, дай баул!
Охотно я отдам
Вам и баул и…
Ну?
Все то, что там.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Пруденсьо, Октавьо. ОктавьоМне нравится ваш город.
Да, Мадрид —
Собранье всех красот страны испанской.
Все дивно здесь: и величавый вид
Широких улиц, и целебный воздух,
Который слаще речи царедворца…
И здания!
А город все растет…
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же, Теодора и Белиса. ТеодораСеньор, целую руки!
О сеньора!..
Вот это твой племянник, Теодора.
Белиса, обними кузена!
Рада
Знакомству с ним.
А я — знакомству с вами,
Чьим преданным рабом навек я стал.
Служанку вы во мне найдете.
Вряд ли
Такого гостя отпущу я скоро.
Всем предостереженьям вопреки
Рассеял ваш прием мои сомненья
В возможности осуществленья планов,
Которыми я приведен в Мадрид.
Недаром говорят, что те, кто прибыл
Сюда всего на месяц по делам,
Иль навсегда в столице застревают,
Или домой седыми отбывают.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Леонора. Леонора (к Пруденсьо)Там, сеньор, явился к вам
Незнакомый врач, который
Был подругою сеньоры
Прислан, по его словам.
Врач? Зови же, ради бога!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Пруденсьо, Октавьо, Теодора, Белиса. ОктавьоКто-то заболел? Вот горе!
Хоть и не дошло до хвори,
Неспроста моя тревога.
Португальской глины съела
Дочь моя[82] и с этих пор…
В голове моей запор:
Мысль о милом там засела.
Ничему она не рада
И бледнеет все сильней.
Вот беда-то!
Надо к ней
Пригласить врача.
Не надо.
Принесет лишь вред двойной
Ей лечение любое.
Знай вы сами, что такое
Чувствовать себя больной,
Звали б вы врачей всечасно.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Леонора, потом Бельтран и Лисардо. ЛеонораВот и доктор.
Стул подай.
В раж не чересчур впадай.
Помни — здесь шутить опасно.
Да хранит вас бог, сеньоры!
Где больная?
Вот она.
О любовь! Ты так сильна,
Что способна сдвинуть горы!
К вам Инес я прислан — дамой,
Что с Белисою близка.
Я лечил ее сынка
От болезни той же самой.
Плакалась на свой недуг
Нынче ей Белиса в храме.
Дайте пульс.
Судите сами,
Сколько выношу я мук,
Если — чуть вошли вы в дом —
Чаще стал мой пульс раз в пять.
Что же мне тогда сказать
О волнении моем?
Я — в жару, и если б врач
Пульса моего коснулся,
Он бы в страхе отшатнулся —
Так на ощупь я горяч.
Пульс неровен в самом деле —
Это ясно вижу я.
Не должна ли дочь моя
Полежать денек в постели?
Хоть ей это помогло б,
В этом нет нужды сейчас.
Пропишу я в этот раз
Вам, сеньора, лишь сироп.
Вы же мне свои мученья
Опишите не таясь.
Одиночеством томясь,
Жажду я с людьми общенья.
Но когда в окно гляжу я,
Вижу я под ним с досадой
Не того, кого мне надо,
А толпу зевак чужую.
Давит на сердце мое
Тяжесть больше глыбы камня
Так, что иногда нельзя мне
И вздохнуть из-за нее.
У меня в глазах стоит,
От меня весь мир скрывая,
Тень до странности живая,
С теткой схожая на вид,—
Да, с доподлинною теткой,
Чьи я слушаю укоры,
Стоит от земли мне взоры
Оторвать на миг короткий.
Запретила б с наслажденьем
Мне сварливица, ей-ей,
Будь под силу это ей,
Вовсе пользоваться зреньем.
Все это меня гнетет,
Мне мешает говорить
И на сердце, может быть,
Осложнения дает.
Но теперь уж нет сомненья,
Что словесный мой запор
Вы излечите, сеньор,
С божьего соизволенья.
Хоть об этом лишь мечтать
Можем мы пока, я вам
Вскорости возможность дам
И смеяться и болтать.
А скажите, подниматься
Вверх вам трудно?
Да.
На что ж
Жалуетесь вы?
Ступнешь —
И в груди начнет сжиматься.
Для больных такого рода
Курс леченья прост и краток.
Нужно только дней десяток
Пить железистые воды,
А потом гулять часок
Иль по Сото иль по Прадо,
Но лишь там, где есть прохлада,
А не лезть на солнцепек,
Ибо правило Галена:
«Коль железо уж tometur,
Sol in capite non detur» —
Справедливо несомненно.[83]
Чтоб в тебя ударил гром!
Я погиб, коль кто-нибудь
Знает здесь латынь чуть-чуть.
Курс мы завтра же начнем:
Нынче — противостоянье,
А как пишет врач Лагуна,[84]
Зной per opposita luna
Fiat non на нас влиянья.
Боже! Вздор понес он вновь!
Сверх того, я вас отныне
Излечу и от унынья,
Отравлявшего вам кровь.
Музыканты приходить
Станут к вам, а я покуда
Перстнем-талисманом буду
Рад, сеньора, вас ссудить,
Но могу вручить его
Вам лишь под залог большой,
Потому что он — чужой.
Что же дать вам?
Ничего,
Кроме перстня вашей милой
Дочки.
Дай кольцо.
Ужели
Перстень ваш и в самом деле
Наделен целебной силой?
Той же, что отвар из рога
Лося крупного?
Верней,
Из придатков тех зверей,
Коих и в Мадриде много.
Эти звери молодых
Женщин очень почитают,
Почему и обретают
Дар влияния на них.
Молодец! Как он умело
Выманил кольцо ее
И подсунул ей мое!
Значит, завтра же за дело.
Вод железистых пол-ложки
Рано утром выпивайте,
А затем размять ступайте
Застоявшиеся ножки,
И лечение на вас
Скажется столь благотворно,
Что меня добром, бесспорно,
Вы помянете не раз.
Пульс ощупайте у этой
Дамы, мой собрат ученый.
Сей лисенсиат смущенный —
Украшенье факультета.
Станет он светилом скоро,
Хоть пока еще робеет.
То почти совсем слабеет,
То ускорен пульс сеньоры.
Дернул черт меня завраться
Так нахально и открыто!
Нам пора — у нас визиты.
Поскорей бы прочь убраться!
Я надеюсь, извинит
Нас сеньор…
Какой пустяк!
Не бери!
Как бы не так!
Пусть всевышний вас хранит!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Пруденсьо, Октавьо, Теодора, Белиса, Леонора, Салусьо. ПруденсьоТы довольна, детка?
Очень.
Распознав недуг мой тайный,
Врач помог мне чрезвычайно.
Он в сужденьях быстр и точен.
Посылай-ка, Теодора,
За железистой водою,
Чтобы завтра же с зарею…
С милым я увижусь скоро!
Дочь моя могла б по Прадо
С Леонорой погулять.
Что? Вдвоем? Ну нет! Послать
Одного из слуг с ней надо,
Да и я пойду с ней тоже.
Все погибло!
Я кузине
Вызываюсь быть отныне
Провожатым.
Нет, негоже
Честь оказывать такую
Той, в ком спесь смешна была бы.
А теперь пойду я, дабы
Выбрать комнату, в какую
Столь достойный гость вселиться
За обиду не почтет.
Горд хвалою вашей тот,
В ком и ваша кровь струится.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Октавьо, Салусьо. ОктавьоАх, Белиса!..
Ах, сеньор!
Подобает в ваши годы
Знать и помнить, что два рода
Есть двоюродных сестер.
Мы для первого — мужчины,
Для второго — только братья.
Целый мир готов отдать я,
Чтоб снискать любовь кузины.
Как Орфей, сойти за нею
Я в геенну был бы рад.[85]
Я вам верю, ибо ад
Мук любовных не страшнее.
Что мне пламя преисподней,
Что мне жар его палящий,
Если брак с Белисой слаще
Для меня, чем рай господний!
Ваша верность другу честь
Делает вам несомненно:
Женщинам чужда измена,
Коль в них чувство чести есть.
Но разумна стойкость эта
Лишь тогда, когда известно,
Что возлюбленный вам честно
Платит тою же монетой.
Верность же хранить тому,
Кто погнался за другою,
Значит сделаться смешною
И не отомстить ему.
Изменяет вам Рисело,
И ему вы измените.
Зря, Флоренсио, черните
Вы его в глазах Марселы.
Вы, мужчины, поступать,
Как вам хочется, вольны;
Мы же, слабый пол, должны
Верность в страсти соблюдать,
Но не потому, что слыть
Добродетельною лестно,
А затем, что нужно честной
Пред самой собою быть.
Если б, ваш приняв совет,
Изменила я из мести,
Я сама своей же чести
Нанесла б ущерб и вред.
Сверх того, небезучастны
Вы к исходу дела сами,
Так что сказанное вами
Сказано небеспристрастно.
Если б, распалив вас вдруг,
Жалость иль негодованье
Вырвали у вас признанье
В том, что изменил мне друг,
Я бы, несомненно, право
Усомниться в нем имела.
Но сопернику Рисело
Не поверю я.
Куда вы?
Что еще сказать сейчас
Вы мне можете, сеньор?
Что отнимет разговор,
Кроме времени, у вас?
Разве женщин нет таких,
У которых отнимали
Все лишь потому, что вняли
Вам, мужчинам, уши их?
Были б вы нам не опасны,
Если б бог нам не дал слуха.
Разве я жужжу как муха,
Вам твердя, что вы прекрасны?
Но ничто не возбраняет
Правду мне сказать затем,
Что пора узнать вам, с кем
Вам Рисело изменяет.
Очень дружен этот фат
Стал с Лисардо, кавальеро,
С коим вкусы и манеры
И года его роднят.
В церковь Троицы ходить
Начали вдвоем они,
Но не для того, чтоб дни
Благочестно проводить,
А затем, чтоб видеть там
Двух сеньор. Зовут Белиса,
Как мне многие клялися,
Младшую из этих дам.
Говорят, богат и так
Родовит отец девицы,
Что Лисардо не решится
К ней посвататься никак,
Хоть Белиса — в том могу я
Поручиться вам — в уменье
Повергать мужчин в волненье
За пояс заткнет любую.
Как она играет ловко
Веером, как смотрит томно,
Как в мантилью чинно, скромно
Кутает свою головку!
В церковь с девушкой пригожей
Ходит вместе и другая,
Тетка первой, пожилая;
Та на вид гораздо строже,
Но, сдается мне, важна,
Неприступна, молчалива
Лишь затем, чтобы могли вы
Видеть, как она честна.
Неизвестно мне, насколько
Веер и вуаль скрывают
Мысли, что обуревают
Эту статую, но только,
Как вода сквозь двое сит,
Через них проходят взоры,
Коими тайком сеньора
Вашего дружка дарит.
Выходя вчера из храма,
У кропильницы с перчаткой,
Сдернутой с руки украдкой,
Встала молодая дама.
Тут у ней исподтишка
Некий малый продувной,
Служащий, как пес цепной,
Другу вашего дружка,
Взял перчатку и поспешно
Побежал Лисардо вслед.
О страшнейшая из бед —
Мук ревнивых ад кромешный!
Как! Ужель мой друг — предатель
И презрел свои обеты?
Да, теперь мне ясно это!
Покарай его, создатель!
Вас, Флоренсио, лжецом
Я сочла сперва — ведь тот,
Кто влюблен, на все идет
В ослеплении своем
И внушает нам порою,
Что соперник, кем был он
Наших милостей лишен,
Изменяет нам с другою.
Но сейчас, когда Рисело
Вами уличен вполне,
Честь не воспрещает мне
Вам довериться всецело.
Ах изменник бессердечный!
Видно, мной он тяготился,
Раз для друга поступился
Верностью моею вечной.
Но сочтусь я с ним!.. Где дом
Этих дам?
Недалеко.
Так идемте же!
Легко
Мы Рисело там найдем.
Хоть мы, женщины, о чести
Забываем иногда,
Постоянны мы всегда
И в любви и даже в мести.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисардо и Рисело в нарядных камзолах и цветных плащах; Бельтран. ЛисардоИх все нет… Она решила
Обмануть нас.
Не обманет!
Я боюсь, что солнце встанет
И затмит мое светило.
Нет, зарей позолотится
Небо только через час.
И успеют спеть не раз
Под окном Белисы птицы:
«Цветущий май, столь мирный
В часы рассвета!
Шепни моей любимой,
Что спать не время».
Вы, луга, чьи травы гнутся
Под ее ногой прелестной;
Вы, хрустальные фонтаны,
Как сквозь ставни, через зелень
Глазу видные отсюда
И взлетающие в небо,
Чтоб взглянуть на парк, который
Повелел разбить граф-герцог;[86]
Ты, ковер цветов, природой
Вытканный с таким уменьем,
Что уже пять тысяч с лишним
Лет ты покрываешь землю;
Ты, источник, чей немолчный
Звонкий и прозрачный лепет
Музыки Хуана Бласа
Слаще и великолепней,
Ибо гул воды, бегущей
По песку и гальке мелкой,
Разлагается искусно
На бесчисленные трели,—
Шепните моей милой,
Что спать не время!
Вы, ликующие птицы,
Чье сверкает оперенье
В воздухе, позолоченном
Первыми лучами света,
Чьи хохлатые головки
Весело кивают с веток,
Чье чириканье об утре
Возвещает нам с деревьев;
Нивы, в зелени которых
Маки крупные алеют,
Так, что яркость попугая
Это придает посевам;
Вязы, чьи стволы весной,
Вопреки всем ухищреньям
Беспощадной зимней стужи,
Вновь в зеленый цвет одеты,—
Помогите нам и, чтобы
Девушка сюда поспела,
Ее шепните тетке,
Что спать не время!
Вы, таверны, где сейчас
На столы, на этих резвых
Мулов Вакха,[87] как попоны,
Скатерти хозяйки стелят;
Вы, корзины булок сдобных,
И рассыпчатых и белых;
Водка на лотках французов
И закусочные хлебцы;
Тачки мусорщиков, с улиц
Убирающих всю нечисть;
Вы, старьевщики, чьи лавки
Разукрашены отрепьем
Столь торжественно, как будто
Нынче день господня тела;
Ты, сквозняк, который утром
Может наградить болезнью —
Кашлем, насморком, простудой,
Коль случайно мы вспотеем,—
Помогите нам и, чтобы
Пробудилась поскорее
Тетка и Белису разом
Подняла с ее постели,
Шепните-ка служанке,
Что спать не время!
Вижу я, что на свиданье
Не спешат к тебе, мой друг.
Ах, наитягчайших мук
Горше мука ожиданья!
Пусть, пока вздыхать о даме
Продолжаешь ты тоскливо,
Нам Бельтран на площадь живо
Сбегает за пирожками.
Было б, право, очень мило,
Если б это угощенье
Слишком горькие мученья
Ожиданья подсластило.
Варвар!
Нет. Но и не раб.
Подкрепляют пыл любовный
Только пищею духовной.
Может быть, но я ослаб,
Плоть не подкрепив телесной.
Для меня ж вблизи любимой
Мысль о пище нестерпима
И любое яство пресно.
Вон три женщины.
Да где ты
Их заметил?
На Каррере.[88]
Как! Они?
Схожу проверю.
Нет, Линкей, не нужно это:
Я уже их вижу ясно.[89]
Да, они сюда спешат.
Выше этой нет наград
Для того, кто любит страстно!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Теодора, Белиса и Леонора в шляпах с перьями, в платьях, укороченных на мадридский манер, и в туфлях с бантами. ТеодораХоть твержу я то и дело,
Чтоб до слепоты, — поскольку
От любви мы слепнем только,—
На мужчин ты не глазела,
Все ж ты к ним стремишься, словно
Бабочка на огонек,
Чтоб тебе, ослепшей, сжег
Крылышки их пыл любовный.
Боже, что за нрав несносный!
Не поможет мне леченье,
Если вы нравоученья
С миной скорбною и постной
Будете читать мне вечно.
Доктор сам мне дал совет
Выходить почаще в свет,
Чтобы поболтать беспечно.
Почему же вам угодно,
Чтоб с врачом я не считалась
И лечение осталось
Полумерою бесплодной?
Наконец-то мне блистать
Начала моя Аврора!
Этак ты захочешь скоро
И с мужчинами болтать!
Уж не со зверьми ли мне
Разговоры заводить?
Можешь ты гулять ходить —
И довольна будь вполне.
Нет, одних прогулок мало.
Врач сказал, что не должна
Я молчать и быть одна.
Это я сама слыхала.
Госпоже, храня молчанье,
Не избыть своей болезни.
Знаю я, чтó ей полезней.
Вон источник, чье журчанье
Душу от тоски целит;
Вон хрустальные фонтаны,
Чьею влагой непрестанно
Ветерок в лицо пылит,
Чьи струи неудержимо
Рвутся ввысь, к лазури ясной,
Чтоб взглянуть на сад прекрасный,
Графом-герцогом любимый
И увенчанный густыми
Кронами дерев больших.
Взор не отрывай от них,
Говори, Белиса, с ними
И от грусти навсегда
Сразу вылечишься тут.
И, по-вашему, дадут
Мне ответ деревья?
Да.
О деревья! Я пришла,
Чтоб излить свою кручину
Перед тем, в ком я причину
Для кручины обрела.
Чтобы срамом и уроном
Схватка с ним мне не грозила,
Грудь свою вооружила
Я железом растворенным.
По вине же той, кто тщится
Мне уста запечатлеть,
И терпеньем буду впредь
Я должна вооружиться.
Я всю ночь об этом дне
Промечтала, но напрасно.
Я его ждала так страстно —
Рот опять заткнули мне,
Как хранить своим обетам
Верность ни пыталась я.
Пусть же, лавр, листва твоя
Всем поведает об этом!
Как и вы, готов всегда
Соблюдать я свой обет.
Что это?
То лавр ответ
Шлет мне.
Лавр? Ответ?
Ну да.
Дерзкая!
Что раздраженье
Вызывает снова в вас?
Небо! Пусть и в этот раз
Не изменит мне терпенье!
Значит, о любви ведут
Речь деревья? Вот так чудо!
Видите обман вы всюду.
Кстати, нет и лавров тут.
Но зато они в обилье
В Сан Херòнимо.[90]
Ужель
Ты их видишь и отсель?
Полно! Где твоя мантилья?
Ты домой пойдешь со мною.
Ясно мне теперь, в чем дело:
Вовсе ты не заболела,
Хоть прикинулась больною.
Твой отец узнает вскоре,
Что железистые воды
Пьешь ты только для отвода
Глаз, ему и мне на горе.
Марш!
Бранитесь что есть сил,
Не скупитесь на попреки,
Чтобы мой недуг жестокий
Поскорей меня скосил.
В комнате моей меня
И тоску мою заприте,
В вечный сумрак претворите
Для меня сиянье дня,
И тогда, — бог вас прости,—
Быть мне через месяц ровно
Там, куда вам безусловно
Хочется меня свести.
Пусть же то, о чем молили
Небо вы, произойдет
И забвение найдет
Ваша жертва хоть в могиле!
Дай господь, чтоб мой недуг
Был час от часу сильней,
Чтоб стучать в груди моей
Сердце перестало вдруг!
Дай-то бог!..
Не в меру строги
Вы с племянницею кроткой.
Падает Белиса!
Тетка
Тоже мечется в тревоге.
Что стряслось?
Теперь едва ли
Встанет госпожа моя.
Чем ей повредила я?
Тем, что лгуньей обозвали
И притворством горячо
Принялись ее корить.
Эй, сеньор!
Что натворить
Ты намерена еще?
Окажите, ваша милость,
Помощь госпоже моей!
Новый фокус!
Ну, смелей!
Что с сеньорою случилось?
Обморок.
Где?
Здесь, на Прадо.
Да потрогайте ж ей руки!
Лед!
К чему все эти штуки?
А к тому, что руки надо
Чем-то госпоже согреть —
Это сердце оживит.
Кстати ж кровь во мне кипит!
Я попробую надеть
Ей мой перстень. Он от боли
В сердце — талисман.
Ну что ж,
Если любишь, то пойдешь
И на хитрость поневоле.
В чем бы нам сюда воды
Из источника принесть?
У меня кувшинчик есть.
Я надеюсь, что беды
С дамой все же не случилось.
За водой, Бельтран!
Лечу!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лисардо, Рисело, Теодора, Белиса, Леонора. ЛисардоА покамест я хочу,
Чтобы боль чуть-чуть смягчилась,
Два магические слова
На ухо шепнуть сеньоре.
Вижу я, ваш шепот вскоре
Ей вернет сознанье снова.
Коль целительная сила
Есть в бесчувственных камнях,
То подавно уж — в словах.
Вот бы не предположила,
Чтоб такая сила духа
Быть дана хлыщу могла.
Как легко мне!
Обрела
Речь она.
Посредством слуха.
Мне почудилось неясно,
Будто нежно зажужжала
Надо мной пчела, чье жало
Мне нисколько не опасно,
И в мои впустила уши
Нектар сладкий и душистый.
Слышите вы? Пес басистый
Стал пчелой у этой вруши!
Ах бесстыдница!
Сеньора!
Посидите здесь немного:
Сможет двинуться в дорогу
Сеньорита лишь не скоро.
Сядь, Рисело, рядом с дамой,
Я же сяду близ больной,
Чтоб — коль будет с ней второй
Приступ хвори той же самой —
Мог немедленно, на месте,
На ухо ей пошептать я.
Что, Белиса, за понятья
У тебя о женской чести?
Полно, тетя! Мне общаться
Врач велел с людьми другими.
Уж не именно ль вот с ними?
Не довольно ль возмущаться
Вам племянницей своей?
Что ж мне делать?
Случай дать
Мне вам кое-что сказать.
Говорите, да скорей.
Так мне все в вас мило стало,—
Ваше платье, ваши четки,
Нрав ваш благостный и кроткий,
Умягчить способный скалы;
Ваш серьезный, строгий вид,
Ваш рассудок прозорливый,
Дух ваш, чистый и стыдливый,—
Вашей чести верный щит;
Ваши очи, чье сиянье
Мне, кто, как голодный нищий,
Ищет в них для сердца пищи,
Доставляет пропитанье;
Непорочность, свежесть, алость
Ваших губ, с которых слова
Грубого иль просто злого
От рожденья не срывалось;
Носик ваш, столь драгоценный,
Столь слепительный рубин,
Что его от глаз мужчин
Нужно прятать несомненно;
Шея ваша, вкруг которой
Обвились концы вуали,
Как силок, куда попали
Помыслы мои и взоры;
Ваша грудь, два бастиона,
С коих прыщут то и дело,
Сердце мне пронзая, стрелы
Из колчана Купидона,[91] —
Что томлюсь я страстью к вам.
Иисусе! Так доселе
Говорить еще не смели
Ни с одной из честных дам!
Ухожу!.. За что бесславить
Дал меня ты, боже мой?
Стойте! К сказанному мной
Надо кое-что добавить.
Дерзостный ваш пыл умерьте —
Я ж в одежде покаянной.
Как порою ни пространна
Надпись на ином конверте,
Не она важна, а только
В нем лежащая бумажка —
Так что ваш наряд, монашка,
Не страшит меня нисколько.
До чего ж опасны вы!
Вразуми меня, господь!
Как мне слабость побороть!
Все влюбленные, увы,
Слабы, как сказали мне вы.
Вот и я не смог сдержаться.
Попрошу не приближаться.
Чем я повод дал для гнева?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Бельтран с кувшином воды. БельтранВот вода!
Молчи и рядом
Сядь со мною.
А куда
Деть мне воду? Вылить?
Да.
Иль не видишь ты, что ладом
Обе парочки воркуют?
Тетка унялась?
Вполне.
Сладимся и мы?
Пусть мне
Тот об этом не толкует,
Кто встречается тайком
С Каталиною нередко.
Но она ж твоя соседка,
И любимая притом.
Да, но ты-то ей чужой!
Это что еще за чудо?
Я держу ее — ей худо
Стало вновь.
Добряк какой!
Не мешайте тем, кого
Друг для друга создал бог.
Хворь ее — предлог, подвох,
Ложь, и больше ничего.
Ловко ж ты сыграл в тот раз
Роль врача!
А ты не врешь?
Я и вправду был хорош?
Ты не хуже и сейчас.
Врач и впрямь я.
Ну?
Лечил
Я не так давно конягу,
Рядом с коим конь Сантьяго,
Не имей он пары крыл,[92]
Показался бы ослом.
Знай: в Мадриде не бывало
Равного мне коновала.
Вы свободны?
Я рабом
В жизни не был.
Не об этом
Я спросила. Вы женаты?
Нет, я холостяк завзятый,
Хоть связать себя обетом
И не прочь, коль вроде вас
Я найду жену себе.
Вы молитесь, и мольбе
Внимет тот, кто всех нас спас…
И от вас меня спасет.
День настал, моя любовь,
И, покуда тучи вновь
Не затмили небосвод,
Уходи скорей домой,
Но сначала с Теодорой
Поболтай хоть миг.
Как скоро
Сделалась она ручной!
Эй, Рисело! Уходить
Время.
Милая! Прощайте!
Все ж меня не забывайте!
Легче мне себя забыть.
Нет, едва уйду я с Прадо,
Как забудете меня вы.
Что не доверять мне право
Вам дает, моя отрада?
Хоть сейчас и жарковато,
Отправляйтесь вслед за мной,
Чтобы дом запомнить мой.
Ну, как тетка?
Мягче ваты.
Девочка моя, пора!
Вы не сердитесь?
Отнюдь.
Просто же ее надуть!
Победили мы. Ура!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КОМНАТА В ДОМЕ ПРУДЕНСЬОЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Октавьо, Салусьо. ОктавьоМне, коль принял я решенье,
Не нужны ничьи советы.
Кто ж оспаривает это?
Пусть читают наставленья
Мне друзья иль те, кто дольше
Прожил, — только не лакеи.
Не учу вас, а радею
Я о вас, сеньор, — не больше.
Правда, хороша собой
И знатна у вас кузина…
Если так, то, как мужчина,
Рад я партии такой.
А по-моему, она
Так порой себя ведет,
Что едва ли подойдет
Вам подобная жена.
Слишком интересоваться
Ты моими стал делами.
Я, чтоб не повздорить с вами,
В них могу и не соваться.
Что же скажешь ты дурного
Мне об ангеле таком?
То, что ангел ваш — с хвостом.
Как! Дерзить ты смеешь снова?
Нет, но можно ведь вполне
Воды пить не на рассвете.
Но ее прогулки эти
Краше делают вдвойне.
После них она румяней,
Чем заря, из тьмы ночной
Лик являющая свой,
И свежее розы ранней.
Ах, когда ее ланиты
Увлажняет пот, она
Белизною их сходна
С лилией, росой омытой!
Как она непринужденно
Шляпу и вуаль срывает!..
Часто так вас подмывает?
Всякий раз, как восхищенно
Взгляд задерживаю я
На ее пышноволосой
Голове, где вьются косы,
Словно черная змея,
Иль смотрю на туфли-крошки,
Те сафьянные темницы,
Где скрывает чаровница
Две божественные ножки,
Я утрачиваю разум.
То-то он ослаб у вас,
Чтó и вижу я сейчас
Невооруженным глазом.
Ну, а вдруг ее леченье —
Только повод для обмана?
Вдруг и цвет лица румяный,
Подсказавший вам сравненье
С розой, лилией, зарей,
Вызван не ходьбой по Прадо,
Хоть вы в это верить рады,
А причиною иной?
Вздор! У всякого свежей
Цвет лица после гулянья.
Почему недомоганье
Начинается у ней
Лишь при вас? А вдруг причина
Этой хвори и тоски
В том, что даме вы мерзки?
Ах ты, злобная скотина!
Почему святоша-тетка,
Что в одежде покаянной
Щеголяет постоянно,
Стала вдруг такою кроткой
С той, кого вчера ехидно
Донимала, и шпыняла,
И на все лады склоняла?
Дурень! Как тебе не стыдно
Женщину чернить святую?
Так ли уж она свята?
Что за бес в твои уста
Клевету влагает злую?
Знай, однажды захворал я:
У меня в висках ломило,
Но меня благословила
Эта дама, и воспрял я.
Нет, ее ты не порочь!
Как-то раз, когда с тоскою
Думал я, что мне покою
Зуб больной не даст всю ночь,
И, приблизясь к Теодоре,
Попросил благословенья,
Зубы все без исключенья
У меня заныли вскоре.
Это чудо!
Да, похоже,
Ибо силой чудотворной
Несомненно и бесспорно
Дьявол обладает тоже.
Нет, ты просто оскорбил
Бога недостатком веры
И за это для примера
Тотчас им наказан был.
Словом, больше не черни
Этих дам, болтун негодный,
Ибо и высокородны,
И в родстве со мной они.
А к тому же скоро брак
Нас с Белисой свяжет прочно.
Это точно?
Это точно.
Умолкаю, если так.
Да стоит сей дом не годы,
А столетья!
Врач!
Нет, плут!
Что ты говоришь?
Что тут
Все, увы, одной породы.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Бельтран в одежде врача. БельтранВстала ли, сеньор, больная?
Да, она уже была
На прогулке.
Что дела
Лучше у нее — я знаю.
Воды и сироп немало
Помогли ей.
Превосходно!
Но, чтоб вновь она свободно
Полной грудью задышала,
Пусть с людьми бывает чаще.
Доктор! Заболел я тоже —
Сон пропал.
И отчего же?
От тоски непреходящей.
Дайте пульс… Весьма неровный…
Но в такое состоянье
Не телесные страданья
Вас приводят безусловно,
А душевное томленье
По чему-нибудь, что вам
В данный миг не по зубам.
Что за острота сужденья!
Он Белисы добиваться
Тоже склонен — это ясно.
Это гений!
Наберите
Руты, тмина, розмарина
И, вина взяв полкувшина,
Собранное в нем сварите.
Обвяжите этим ногу
И начнете спать опять.
Не могли б рецептик дать
Вы и мне? Я хвор немного.
Что же с вами?
Здесь, в Мадриде,
Жизнь мне кажется такой,
Что страдаю я тоской
В самом наихудшем виде.
Все не по сердцу мне тут,
Всем я недоволен вечно.
Денег нет у вас?
Конечно.
Ну, так пусть вам их дадут,
Ибо желчь кипит обычно
У безденежных людей.
Этот доктор — чародей!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же, Теодора и Белиса. Белиса (делает вид, будто только что проснулась)Отдохнула я отлично.
Вот и врач пришел.
Сеньор!..
Ах дитя, я рад за вас!
Как румяны вы сейчас,
Как у вас сверкает взор!
Дайте-ка мне руку.
Что вы
Делаете?
Хворь снимаю,
Ваши пальцы так сжимая,
Чтоб вы не могли другого
Ею заражать.
Кого?
Вашего кузена.
Я же
Этого не знала даже.
Тем грустнее для того,
В ком немедля, как в зерцале,
Обретают отраженье
Ваши горести, волненья,
Нездоровье и печали!
Где гуляли вы?
Гуляла
Нынче я в Буэн Ретиро,
Где средь тишины и мира
Час на травке продремала.
Снилось мне, что под журчанье
Струй фонтана я внимаю
Некому посланцу рая,
Полному очарованья.
Он в любви мне вечной клялся,
И от страстных слов его
Пламень сердца моего
Все сильнее разгорался.
Но когда меня пришлец
Стал лобзать, я пробудилась.
Кровь очистил, ваша милость,
Мой сироп вам наконец…
А гуляния и воды
Помогли тоску забыть.
Ведь самой собою быть
Мне дана сейчас свобода.
Я воскресла — я имею
Все, что так мне было нужно!
Сверх того, я стала дружно
Жить и с тетушкой моею,—
Тетушка кротка со мной.
Я такой была всегда.
Интересно, кто ж тогда
Жизнь мне портил воркотней?
Ты, прогулки совершая,
Вновь здоровье обрела,
Ну, а я занемогла,
За тобою поспешая.
Заразила хворь твоя
И меня. Вот отчего
Не могу ни на кого
Напуститься больше я.
Хорошо, что так же скверно,
Как когда-то вам, ей стало.
Тетя! Небо покарало
Вас тоской затем, наверно,
Чтоб ее в вину другим
Не вменяли вы надменно.
Не волнуйтесь! Мы мгновенно
Вашу тетку исцелим.
Где слуга?
Я здесь, сеньор.
До аптеки протрусите
И лаванды там спросите.
Мчусь туда во весь опор.
Что за план у вас возник?
Все вам объясню потом.
Не оставит ли втроем
Ваша милость нас на миг?
Хоть на час.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Бельтран, Теодора, Белиса. БельтранУшел болван?
Да.
Узнали вы меня?
Со вчерашнего я дня
Поняла, кто ты, Бельтран.
В миг, когда предстал ты мне
В одеянии лакея,
Вашу хитрую затею
Разгадала я вполне.
Но, поскольку страсть к Рисело,
Кара божия за мой
Нрав сварливый и крутой,
Мной самою овладела,
Помощь мне твоя нужна.
Повторяй ему стократ,
Как мой древний род богат
И как я в любви верна,—
Ведь пристрастным он слугу
Друга своего большого
Не сочтет.
Готов дать слово,
Что во всем вам помогу.
Вы же траур свой унылый
Сбросьте — быть ханжой не след
Той, кому не столько лет,
Чтобы в жилах кровь застыла.
Если склоните вы братца
Стать папашей благосклонным
Нашим голубкам влюбленным,
Я клянусь вам постараться,
Чтобы и у вас был тоже
Друг столь знатный и красивый,
Нежный, верный и учтивый,
Как Рисело.
Дай-то боже!
Скоро я начну, наверно,
В свой черед бранить вас, тетя.
Предаетесь вы заботе
О самой себе чрезмерно.
Кое-что хочу и я
Нашему врачу шепнуть.
Ты права. Не обессудь —
Мне ведь внове хворь моя.
Передай Лисардо…
Тихо!
Твой отец идет. Вот горе!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же, Пруденсьо и Октавьо. Пруденсьо (к Октавьо)Неужель и к Теодоре
Привязалось это лихо?
Так сказал мне врач, клянусь!
Дайте мне ваш пульс.
Что с нею?
Та же хворость, но сильнее.
Я и сам уже боюсь
Заболеть.
Излишний страх!
Все пройдет. Не унывайте
И лаванду ей давайте.
Но меня в других местах
Ждут давно. Мое почтенье!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Теодора, Белиса, Пруденсьо, Октавьо, потом Леонора. Пруденсьо (Теодоре)Ты от дочери моей
Заразилась?
Раз мы с ней
Одного происхожденья,
Не могла я, с ней гуляя,
Хворь ее не подцепить.
Музыканты к вам. Впустить?
Брат, дозволишь?
Дозволяю.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же, певцы и музыканты. Первый певецМы развлечь, как врач велит,
Жаждем юную сеньору.
Развлекайте Теодору.
Как!..
Теперь она хандрит.
Я не сомневаюсь в том,
Что сестра хитрит со мною —
Не с чего ей быть больною.
Как я зол!
Мы вам споем.
Девушка! Ты иль влюбилась,
Или просто глины съела,
Раз твое лицо так бледно
В час, когда заря алеет
И, воздушная, ты мнешь
Ножкой белой зелень Прадо.
Да, так утверждают все,
Думая, что ты влюбилась
Или просто глины съела.
Я же, видя с удивленьем,
Как грустишь ты на рассвете,
Твердо говорю себе:
«Тут в любви — не в глине дело,
Ибо раз ты майским утром
Спать не можешь, ты влюбилась,
А не просто глины съела».
Как много ценных мыслей и уроков
Находим мы в поэзии певучей,
Изобретенной в назиданье нам!
Недаром же комедия впервые
Еще у древних греков появилась.
Как в зеркале, в ней жизнь отражена,
И учит нас быть мудрыми она.
Быть может, дочь моя недомогает
Из-за неутоленности желаний —
Ведь девушки теперь не то, что раньше,
И нам, отцам, блюдущим честь семьи,
Приходится смотреть за ними в оба.
В те дни, когда я молод был, считали
Девчонками тридцатилетних женщин,
И не стыдились те играть с детьми.
Теперь девчонка в десять лет — невеста,
В тринадцать — мать и бабка — в двадцать пять,
Чтó навести б уже должно нас, грешных,
На мысль о близком светопреставленье.
Да, музыканты правы: надо мужа
Белисе приискать — ведь от хандры
Нет лучше средства. Коль она по нраву
Октавио, ему не откажу я.
О чем вы рассуждали про себя?
О том, что иногда поэты могут
Нас мудрости житейской научить.
Внимая рассудительным словам
Исполненной сейчас прелестной песни,
Пришел я к убежденью, что пора
Мне дочь мою Белису выдать замуж.
Дай бог вам в нем и дальше пребывать!
Я ж разрешенье выхлопочу быстро.[95]
Да ты всерьез?..
Еще бы не всерьез!
С тех пор как я с Белисою…
Довольно!
Считай, что с ней уже вы обвенчались
И, раз она мне дочь, ты стал мне сыном.
Вы больше мне родитель, чем ваш брат.
Мы все с тобой обсудим чуть позднее
Без музыкантов, да и без Белисы:
Наш разговор не нужно слышать ей.
К нему вернемся мы после обеда.
Ухожу
И уведу с собою музыкантов.
Сеньоры! Не зайдете ли ко мне?
Охотно.
До свидания, сеньора!
Храни вас бог!
Прощайте, Теодора!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Теодора, Белиса, Пруденсьо. ТеодораА почему племянник нас покинул?
Сдается мне, что впал и он в хандру:
Весь дом вы ею перезаразили.
Но я с тобой поговорить хочу.
Не вздумал ли ты дочку выдать замуж?
Ты слышала, о чем шла речь?
Отнюдь.
Но, видя, как Октавио расцвел,
Я суть беседы вашей угадала.
Узнай, как примет дочь мое решенье.
Сперва спроси врача — она ж больна! —
Не будет ли какой от брака шкоды.
Вздор! Брак полезней, чем сироп и воды.
Скажи ей, кто ее жених…
Скажу.
Прибавь, что этим ей я угожу.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Теодора, Белиса. ТеодораГоре!
Не кузена ль прочит
Мой родитель мне в мужья?
Да.
Все, все слыхала я.
Тетя! Он мне смерти хочет —
Жить с немилым нестерпимо.
Коль вы дорожите мной,
Коль теперь и вам самой
Захотелось быть любимой,
Коль и вам знакома сила
Неизвестной прежде страсти,
Помогите мне в несчастье,
Или ждет меня могила.
Мой Лисардо мне важней
Жизни, чести и отца.
Быть готова до конца
Я союзницей твоей,
Раз и для меня, смиренной,
Стал теперь Рисело всем.
Бог свидетель, прежде чем
Станешь ты женой кузена…
Тетя! Неугодно богу,
Чтоб к нему взывали всуе!
Верь, дитя: тебя спасу я.
Вновь всели во всех тревогу
Мнимой хворью и тоскою,
Вновь просись гулять на Прадо,
Сделай дом преддверьем ада,
Не давай отцу покою.
Я ж Лисардо и Рисело
Обо всем пошлю известье.
Леонора! Где ты?
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же и Леонора. ЛеонораЗдесь я.
Говорить при ней, в чем дело?
Вам видней, как поступить.
Я Рисело напишу
И на Прадо попрошу
Завтра же с Лисардо быть,
Ибо твой кузен незваный
На тебе решил жениться
И должны мы сговориться,
Как его разрушить планы.
Хоть и дал на них согласье
Брат мой, браку не бывать,
Иль вовеки не видать
Мне с моим Рисело счастья!
Даст господь, я в свой черед
Вам когда-нибудь воздам.
Письмецо мое друзьям
Леонора отнесет.
Мнится мне, она к тому ж
Повидать врача склонна.
Женщина, как мы, она,
И, как нам, ей нужен муж.
Тетя, поспешите!
Скоро
Возвращусь я.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Белиса, Леонора. БелисаМягче шелка
Стала наша богомолка.
Ты согласна, Леонора?
Да, вам от нее влетало,
Но теперь она сама
Сходит от любви с ума
И терпимей сразу стала.
С виду-то она святая,
А внутри сам черт сидит.
Да, коль в дудку страсть дудит,
Пляшет женщина любая.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисардо, Рисело. РиселоЗнай, оскорбилась, — и она права,—
Моей изменой мнимою Марсела.
Ей донесли?
Нет, до нее молва,
Крылатая, как птица, долетела.
О горе нам!
Опасность такова,
Что я решил немедля бросить дело,
К которому припутан был тобой.
Я для тебя пойду на риск любой,
Но для меня страшнее, чем могила,
Жизнь без Марселы. Я же много дней,
Встречаясь по утрам с ханжой постылой,
Не виделся с возлюбленной моей,
И некому хлыщу она открыла,
Поскольку ревность закипела в ней,
Свой дом, который охранялся ею
Надежней, чем драконами Медеи.[97]
Я для тебя готов один на пять
И больше эскадронов устремиться,
Готов руками голыми поймать
В поднебесье парящую орлицу,
Но не решусь и дальше искушать
Мою разгневанную чаровницу
И с глупой старой девой, не любя,
Играть в любовь, чтоб выручить тебя.
Нет, я не допущу, Лисардо, чтобы
Флоренсио к Марселе зачастил!
Амур! Зачем, ко мне исполнясь злобы,
Ты тучи надо мною вновь сгустил?..
Друг! Помни, что в тебе твоя зазноба
Нарочно разожгла ревнивый пыл
И что не жить на свете мне, коль скоро,
Поверив ей, порвешь ты с Теодорой.
Напрасно я прибег к тебе, когда
Искал себе помощника!
Напрасно.
Гляди! Дверь отворилась.
Да.
Беда!
Флоренсио я различаю ясно.
Постой, Рисело, не ходи туда,
Не ссорься с ним.
Отмстить я жажду страстно.
За что? Вы даже не знакомы с ним.
Зачем я стал пособником твоим!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Флоренсьо и Херардо; они не замечают Лисардо и Рисело. ФлоренсьоОна помягче стала.
Без сомненья.
Не отступай, и цитадель падет.
Судьба упорных любит.
Да, терпенье
Всего верней здесь к цели приведет,
Тем более что дама посещенья
Рисело вот уж месяц тщетно ждет.
Он так в свою влюбился богомолку,
Что вретище предпочитает шелку,
Хотя, бывало, бархат и атлас
Марселе подносил не без охоты.
Избавлю я его на этот раз
От столь обременительной заботы:
Подарки делать выгодней подчас,
Чем быть Нарциссом иль потомком гота,[98]
И я намерен лавки обойти,
Чтоб было что мне даме поднести.
Что ж купишь ты?
Толедский бархат плотный
И тонкий шелк миланского тканья,
А к подношенью этому охотно
Прибавлю сотни две дукатов я,
Чтоб мною восхищалась безотчетно
Красавица суровая моя.
Разумно!
Как приятно, что и в страсти
Нам помогает кошелек отчасти!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лисардо, Рисело. РиселоВидишь, ты меня сгубил!
Полно! Способов есть много
Сделать так, чтоб он дорогу
К дому этому забыл.
Нет, Марселы оскорбленной
У него нам не отбить.
Разве может в страсти быть
Женщина столь непреклонной?
Постучись. Я сам, коль надо,
Расскажу ей все как есть.
Мнится мне, что стены здесь
Толще крепостной ограды,
Что ворота цитадели
Этой двери не прочней,
Что и взрывом мины с ней
Можно сладить еле-еле,
Что бойницей для мушкета
Служит каждое окошко.
Стоит повздыхать немножко,
И падет твердыня эта.
Эй!
Да кто там?
Я.
Ответ
Краткий, но не слишком ясный.
Я молю…
Мольбы напрасны.
Как! Ты не откроешь?
Нет.
Что я говорил?
Сеньора!
Отоприте.
Вы сюда
Зря явились.
Мы?
Да, да.
Не живет здесь Теодора.
Далеко отсюда храм
Троицы, где каждый день
С вами видеться не лень
Самой нравственной из дам,
Той особе, чьи ланиты
Обесцвечены печалью
И шафранною вуалью
От нескромных взоров скрыты;[99]
Той, чьи помышленья чисты;
Той, чьи речи — звуки рая;
Той, кто обликом святая,
А душою — дьявол истый;
Той, кто, в грех любовный впавши
И обзаведясь дружком,
Щеголяет с образком
Девы, без греха зачавшей;
Той, кто так полна заботой
О племяннице своей,
Что проводит вместе с ней
Жизнь на Прадо или Сото,
Где в хорошую погоду
Эта юная девица,
Чтоб от хвори излечиться,
Пьет железистую воду,
Хоть, — поскольку там бывает
С нею юноша любезный,—
Непреклонности железной
Это в ней не развивает.
Уходите! Вам известно,
Где вас эти дамы ждут.
Мне же их друзьям приют
У себя давать невместно.
Скрылась?
Да, как в час рассвета
Тьма ночная.
Нет, как солнце,
Заглянувшее в оконце.
Но за что ж немилость эта,
Если не нанес сеньоре
Ты ущерба никакого?
Вновь стучись и дай ей слово
Позабыть о Теодоре.
Я ж Белису позабуду,
Чтоб тебе не повредить.
Погоди с ума сходить.
Хоть прогнали нас отсюда,
Я надеюсь, что потерь
Мы не понесем с тобою.
Эй!
Молчанье гробовое.
Как же быть?
Ломиться в дверь.
Эй!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Бельтран. БельтранСеньор! Вы — невидимка:
Час я проискал вас целый.
Врешь! Ты знал, где дом Марселы.
Вот посланье.
Поглядим-ка!
Для Рисело мне оно
Передано Леонорой.
Черт и с ним и с Теодорой!..
Отвори, Марсела!..
Но…
Отвяжись!
Послушай, друг,
Прочитай записку все ж!
Ты с Бельтраном вздор несешь.
Ведь Марсела может вдруг
Выглянуть опять в окошко
И запискуусмотреть.
Не мешает подогреть
Ревность в женщине немножко.
Ну, читай же ей в досаду…
Уступаю, как всегда, я.
И открой мне двери рая.
А верней — дорогу к аду.
«Дал Пруденсио согласье,
Чтоб племянник…».
Мне конец!
«…шел с Белисой под венец».
О нежданное несчастье!
«Но, любя вас всей душой,
Дело я улажу так,
Чтоб вступил с Белисой в брак
Ваш Лисардо, вы — со мной».
Что?
Да то, что в ней супругу
Предстоит вам обрести.
Помни, друг: трудней найти
Друга, нежели подругу.
Сам того же не забудь.
Нет, ты мне не прекословь:
Ты уже обрел любовь,
Я же лишь ищу к ней путь.
Нет, с Марселой я не стану
Рвать по прихоти твоей.
Должен я признаться ей,
Почему прибег к обману…
Отопри, Марсела! Ссора
Мне изрядно надоела.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Марсела. РиселоАх!
Вы слышали, Рисело,—
Не живет здесь Теодора.
Правду должен я сказать.
Правду? Вы?
В любви моей
Поручись, Лисардо, ей.
Ваш свидетель — вам под стать.
Девушку, что мне мила,
Бдительнее великана
Из старинного романа
Теодора стерегла.
Чтоб ее характер вздорный
Укротить всего вернее,
Друга я подбил за нею
Поухаживать притворно.
Вы же в безобидной шутке
Усмотрели повод к ссоре.
Видятся они?
Не спорю,
Но она уродец жуткий.
Ах, оставьте! Кто не знает,
Что казаться нам прекрасным
При общенье ежечасном
И уродец начинает!
Не лишилась я рассудка,
Чтоб коварство счесть за шалость:
Сотни раз всерьез кончалось
То, что начиналось шуткой.
Уходите! Все равно
Вам меня в обман не ввесть.
С ним быть близкой? Это честь
Мне ненужная.
Давно?
Я дружила с ним, покуда
Он хотел дружить со мною,
Но теперь ему женою
На одном условье буду:
Пусть при мне он на гулянье
Завтра ж утром объяснится
С этой ведьмой, с этой псицей
В покаянном одеянье
И признается ей честно,
Что ее дурачил он,
Что давно в меня влюблен
И что впредь ему невместно
Уступать ее желаньям,
Так как лишь меня он любит.
Но меня же он погубит
Этим искренним признаньем,
Ибо выстроить не можем
Мы с Белисой зданье счастья,
Коль в фундамент соучастье
Теодоры не заложим!
Брак расстроите вы мой
Бессердечностью своей!
Коль Рисело друг важней,
Пусть расстанется со мной.
Слава богу, есть другие,
Чьей подругой стать не стыдно!
Я не зря питал, как видно,
Подозрения глухие.
Ах, Марсела! Вызван был
Вами наш разлад нарочно,
Ибо вам известно точно,
Что всегда я вас любил.
Ловко ж приписали мне
Вы пристрастье к Теодоре —
Ведь оно предлогом к ссоре
Послужить могло вполне!
Где ж мне было угадать,
Что сошлетесь на услугу,
Мной оказанную другу,
Вы затем, чтобы воздать
За добро и верность злом
И бесчестностью холодной?
Пусть Флоренсио свободно
К ней отныне ходит в дом.
Мы же, друг, уйдем отсюда,
Чтоб завидовать она
Впредь всерьез была должна
Той, с кем я шутил покуда.
Не хочу соприкасаться
Я с Марселой с этих пор.
Вы меня убьете?
Вздор!
Можно вас не опасаться?
Все узнаете в свой час.
Прочь!
Постой!
Зачем?
Идите,
Полоумный!
Нет, простите,
Я умен на этот раз.
Не откажет в утешенье
Теодора мне.
Меня ж
Вылечит соперник ваш
От тоски и сокрушенья.
Прочь! Вас праведница ждет
И, наверно, истомилась.
Отправляйтесь, ваша милость!
Будьте лишь умней вперед
И сюда не суйте носу:
Где Флоренсио бывает,
Там бывать не подобает
Скверному молокососу.
Вот как? Ну, с меня довольно!
Смерть ей!
Боже!
Стой, Рисело!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Лисардо, Рисело, Бельтран. БельтранСкрылась!
Как она посмела
Оскорбить меня так больно?
Дверь я высажу!
На срам
Этим ты б ее обрек.
Как решились вы клинок
В ход пустить?
Не знаю сам.
Оказать я был обязан
Другу верному услугу
И за то теперь подругу,
С кем три долгих года связан
Чувством, что цепей прочней,
Должен навсегда утратить…
Как же было мне не спятить,
Между двух попав огней?
Лучше уж оставь меня:
Ведь, на это невзирая,
Тем же буду для тебя я,
Что до нынешнего дня.
Я на это б не решился
Ради сотни женщин даже,
И с моею милой слажу,
Чтоб своей ты не лишился.
Доказать Марселе надо,
Что не виноват я.
Эй!
Брось! Ты зря стучишься к ней.
Что вам?
Ах, моя отрада!..
Знайте, я уже успела
Написать ханже, вам милой,
Что в мой дом ломился силой
Из любви ко мне Рисело.
Этого лишь не хватало!
Мы с тобой погибли оба.
Полно, друг! Сейчас от злобы
Бешеной Марсела стала,
Но, тебя два дня не видя,
За тобой начнет гоняться.
Я боюсь, начнут смеяться
Недруги моей обиде.
Не помогут вам, клянусь,
Хитрости такого рода!
Пропадай он хоть два года —
Я за ним не погонюсь.
Возвратитесь!
На два слова!..
Глупо вы себя ведете —
Вы все время ей даете
Случай вас унизить снова.
Можете писать, сеньора,
Все, что в голову взбредет —
В грусть Рисело не впадет
Из-за столь нелепой ссоры!
Помни, мой милейший плут:
Пусть он злится хоть столетье —
Буду с ним тверда и впредь я,
Как бы ни хитрил ты тут.
Служит ей окно бойницей,
Чтоб держать нас под обстрелом.
Хоть ее маневрам смелым
Я не устаю дивиться,
Нам придется отступать.
Да, уйти необходимо.
Изменяю я любимой,
Чтобы друга не предать.
КОМНАТА В ДОМЕ ПРУДЕНСЬО
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Октавьо; Салусьо помогает ему одеваться. ОктавьоШпагу! Плащ!
Вот для параду
Ваши кружевные брыжи.
Зеркало подать?
Не надо.
Мне не до него — увижу
Скоро я мою отраду.
Плащ какой принесть?
Цветной.
Да куда же вы так рано?
Оставались бы со мной.
Ведь еще зарей румяной
Не рассеян мрак ночной.
Тс-с! Прими в соображенье,
Что на женской половине
Слышны говор и хожденье.
Для чего ж в моей кузине
Возбуждать нам подозренье?
Кстати, раз уже зажглось
Небо полосой багрянца,
Толковать о ночи брось:
День начался для испанца,
Если солнце поднялось.
За кузиной вас несет?
Я хочу, чуть-чуть ревнуя,
Встретить вместе с ней восход.
Кто ж в вас будит ревность злую?
Уж не солнце ль, что встает?
Коль Эндимион к луне
Это чувство мог питать,[100]
То и к солнцу, мнится мне,
Милую приревновать
Право я имел вполне,
Ибо, чуть из темной бездны
Встанет солнце, царь природы,
Ходит та, кто мне любезна,
На железистые воды
С неизменностью железной,
Что со мной ей помогает,
Как железо, быть холодной.
Но меня ли испугает
Холод, коль, безумью сродный,
Страстный пыл мне плоть сжигает?
Должен я узнать, куда
Направляется всегда
По утрам моя кузина.
Как ты мыслишь, есть причина
У меня на это?
Да.
Не твердил ли я при вас,
Что железо и в растворе
Может ранить честь подчас?
Это я проверю вскоре.
Дамы вышли?
Да, как раз.
Прадо я достичь им дам
И явлюсь туда вдогонку.
Только не спугните дам.
Не тревожься. Я в сторонку,
За деревья, спрячусь там.
Мне-то с вами прогуляться?
Да, идем. Ведь может статься,
Что, железистую влагу
Выпив, за стальную шпагу
Принужден я буду взяться.
ПРАДО
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисардо и Рисело в цветных плащах; Бельтран. ЛисардоЛегкий ветерок мадридский,
Приносящий с гор высоких
На заре и на закате
Влажную прохладу в город!
Нагони оттуда тучи,
Расстели их плотный полог
Над цветами, что раскрылись
Под лобзанием Авроры;
На траву дохни росой,
Брызни ключевой водою,
Сделай душный воздух свежим,
Ибо, если станет знойно,
Девушка, решив, что поздно,
Преспокойно путь направит к дому.
Ветерок, который поднял
Столь нежданный шторм на море
Безысходной и злосчастной
Страсти, овладевшей мною;
Ветерок, чье дуновенье,
Другу моему в угоду,
От Марселы ненаглядной
Унесло меня жестоко:
Ветерок, кем у меня
Клад неоценимый отнят!
Тучами окутай небо,
Ибо, если станет знойно,
Тетушка, решив, что поздно,
Преспокойно путь направит к дому.
Ветерок, который мчится
По мадридским грязным стогнам
И над мостовой вздымает
Мускуса и амбры больше,
Чем в десятке Португалий
Есть духов и благовоний;
Ветерок отрадный, чистый
И полезный для здоровья!
Принакрой-ка тучей Феба,[101]
Как лоток платком торговка,—
Пусть он гонится за Дафной,
Ибо, если станет знойно,
Я и сам, решив, что поздно,
Преспокойно путь направлю к дому.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Марсела под вуалью; Октавьо, Салусьо. МарселаОтойдите же, сеньор!
Что вам нужно?
Чтоб предстали
Вы на миг мне без вуали,
Вас скрывавшей до сих пор.
Нет. Приведена сюда
Я причиною такою,
Что лица я не открою.
Уж не ревностью ли?
Да.
Вот удача! Чувством схожим
Руководствуюсь и я,
Так что с вами, как друзья,
Горем мы делиться можем.
Друга здесь хочу застать я
С некой скромной, взявшей моду
Пить железистую воду
Дамой в покаянном платье.
Я ж — узнать, одна ль гуляет
После вод здесь та девица,
На которой я жениться
Жажду.
Как нас страсть равняет,
Раны прямо в сердце нам
Нанося оружьем сходным!
Мне — железом столь холодным,
Что я весь горю. А вам?
Мне же — сталью благородной,
Что закалку потеряла,
В состоянии накала
Увлажнясь водой холодной.
Вон те дамы, что нужны
Вам, сеньор.
Клянусь душой,
С вами мы ярмо одной
Ревности влачить должны,
Поднимая плугом страсти
Новь тоскливых подозрений.
Дайте, чтобы от волнений
Вас избавить хоть отчасти,
С ними мне поговорить.
Говорите. Я же буду
В стороне стоять покуда,
Чтоб вернее их накрыть.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же, Теодора, Белиса, Леонора, Лисардо, Рисело и Бельтран. БелисаЯ боюсь, пришли мы поздно.
Нет, они нас ждут.
Я рада
Встретиться на скучном Прадо
С парою столь грациозной.
Рада видеть, что и вам
Бог дал чудо, а не талью.
Что за дама под вуалью
Говорит с Белисой там?
Я не знаю.
Ох, я чую,
Что нечисто дело здесь!
Кланяться имею честь —
Погулять еще хочу я,
Раз железо приняла.
Не спешите так, красотка,
Потому что с вашей теткой
Я поговорить пришла.
Вы?
Да, я.
О чем, сеньора?
Видите тех двух мужчин?
Вижу.
Но из них один,
Тот, что с вас не сводит взоры,
Мой жених.
Так что же?
Он,
Как давно я замечаю,
Стал, Лисардо выручая,
Делать вид, что в вас влюблен.
Я ж Белису так жалела
В доброте своей всегдашней,
Что терпела эти шашни
Между вами и Рисело,
Но вчера пред ним закрыла
Двери дома своего;
А когда, мольбам его
Уступив, их отворила,
То спаслась не знаю как —
За кинжал безумец взялся…
Вам я, хоть и обязался
Он вступить со мною в брак,
Разрешаю с ним встречаться,
Чтобы мог Мадрид злорадный
Над ханжой, к соблазну жадной,
До упаду посмеяться.
Вот зачем тут в час рассвета
Вас ждала и дождалась я.
А засим — желаю счастья!
Не по адресу все это.
Просто вы, — заверить смею,—
Глупым сплетням веру дали.
О Лисардо не слыхали
Мы с племянницей моею.
Мне ж щитом от искушенья
Служит скорбный мой наряд.
Видит бог, что не томят
Теодору вожделенья,
От которых да избавит
Он и вас!
Довольно лгать!
Мне случалось пробегать
(Это спеси вам посбавит!)
Ваши гадкие посланья.
Вы настолько гадки сами,
Что за разговоры с вами
Я достойна порицанья;
Вы из тех, кого зовут
Табакеркою мирской!
Боже правый! Как со мной
Обращаться смеют тут!
На колени! Или я
Вас сама на них поставлю!
Прочь! Иль спеси поубавлю
Я вам, милая моя!
Я сумею вас, кривляка,
Проучить!
Ни слова боле!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же, Флоренсьо и Херардо Флоренсьо (к Херардо)Где ж они?
Ослеп ты, что ли?
Вон охотничья собака.
Да, уж раз Рисело здесь,
Значит, чует он дичину.
Я молитвы не премину
Господу за вас вознесть.
Что вы с нею так учтивы?
Тс-с! Октавио!
Мой милый!
Нет страшней, чем ревность, силы:
Мудрецы — и те ревнивы.
Вон Флоренсио. А раз
Он на Прадо, разговоры
Могут быть у Теодоры
Лишь с Марселою сейчас.
Друг! Приходится нам худо:
Я пропал, ты гибнешь тоже.
Что за день злосчастный, боже!
Покидаю вас покуда,
Ибо вижу кавальеро,
С коим мы теперь друзья.
За любезность вашу я
Вам признательна без меры.
Мой Флоренсио!
Не скрою
Я от вас, что здесь Рисело.
Что мне до него за дело?
Прочь вуаль, раз вы со мною!
Как стерпеть такое мне?
Вправе ль я, скажи по чести,
Подойти к моей невесте,
Раз она одна?
Вполне.
Ах, Белиса!..
О сеньор!..
Не кузен ли с ней?
Его
Я не вижу — до того
Горе мне туманит взор.
А, сестрица Леонора!
Что вам, друг?
Вы рано встали.
Я железо пью.
Нельзя ли
Вам со мною быть, сеньора,
Чуть железа потеплей?
Небо! В довершенье сцены
Занялся лакей кузена
Леонорою моей!
Вам зайти, Марсела, в сад
Графа-герцога угодно?
Он открыт?
Да, вход свободный
Стал туда, как говорят.
Кликни сторожа, Херардо!
Хорошо.
Сполна Рисело
Нынче я воздать сумела!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Октавьо, Салусьо, Теодора, Белиса, Леонора, Лисардо, Рисело, Бельтран. РиселоНе держи меня, Лисардо!
Нет, терпи и ты, коль скоро
Я терплю.
О муки ада!
Для чего гоняться надо
Было мне за Теодорой!
Если в силах ты, конечно,
До фонтанов я дошла бы.
Нет, мне их струею слабой
Не залить пожар сердечный.
Что ж сказать мне о себе,
Мне, покинутой Рисело?
Ах, напрасно порадела
Я, племянница, тебе!
Ну, а вдруг та дама все же
На него наклеветала?
Нет, его я потеряла,
Но и ты Лисардо — тоже.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Лисардо, Рисело, Бельтран. РиселоБоже, как мы жалки!
Странно!
Хоть и подошли мы близко,
Не сумела взять записку
Леонора у Бельтрана.
Да, неладно что-то с нею.
Предпочтен моею милой
Мне ее кузен постылый!
Мне Флоренсио — моею!
Мне моей — слуга кузена!
Он же враг мой, сердцеедка!
Он ведь пошл и глуп, кокетка!
Дура! Он ли мне замена!
Неужель мы наших дам
Потеряем?
Как от них
Отогнать мужчин чужих?
Знаю.
Объясни же нам.
Вы должны, сеньор достойный,
Попросить, чтоб ветерок
Полог туч с небес совлек,
Ибо, если станет знойно,
Женщины, решив, что поздно,
К дому путь направят преспокойно.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КОМНАТА В ДОМЕ ПРУДЕНСЬОЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Пруденсьо, Теодора. ПруденсьоСестра! Пришло от нунция известье,[102]
Что разрешенье в брак вступить дано.
С бумагами к обеду буду здесь я.
Как деятелен ты!
Немудрено!
Я слишком дорожу фамильной честью,
Чтоб медлить, если богом суждено
В зятья мне взять племянника такого.
Достоин он любви.
Даю в том слово.
Чтоб он скорей вошел в мою семью,
Я сделал бы хоть нынче оглашенье
(Ведь мысль об этом я давно таю),
Когда б не кой-какие опасенья.
Какие же?
Смотря на дочь мою,
Теряю веру я в успех леченья.
Отнюдь Белиса не исцелена,
Раз, как и прежде, не в себе она.
Не помогли ей ни сироп, ни воды,
Ни доктор, ни прогулки по утрам.
Возможно, хворь ее такого рода,
Что бесполезно прибегать к врачам;
Возможно, не врача, а сумасброда
И неуча мы взяли. Многих дам
Из тех, кому моя беда известна,
Я спрашивал о нем, признаюсь честно.
Но медика, которого зовут
Бельтраном, ни одна из них не знала.
Почувствовал я беспокойство тут,
Боюсь, чтоб наша честь не пострадала,
И если б ты себе, сестрица, труд
Быть день и ночь с Белисой не давала
И я тебя святою не считал,
Я в плутнях дочь подозревать бы стал.
Откуда хворь у ней при свежем цвете
Румяного здорового лица?
С чего тебе приходят мысли эти?
Я буду откровенен до конца.
Вседневные прогулки на рассвете
Не могут не насторожить отца.
Вдруг ты недоглядела утром рано
За нею, как за спутницей Диана?[103]
Ведь ты, вставая каждый день чуть свет,
Могла на Прадо задремать немного,
Хоть, впрочем, у меня сомнений нет,
Что все это — напрасная тревога.
Суров к тому, кто молод, тот, кто сед,
Судить его он склонен слишком строго:
Ведь старость видит смертный грех и в том
Что уж никак нельзя считать грехом.
Но знай: скорей бы сорвались светила
И сферы неба со своих осей,
И солнце лучезарное остыло,
И звездный свет потух во тьме ночей,
Чем из виду Белису б упустила
Твоя сестра, прогуливаясь с ней!
Бывает, что и время в сон впадает,
Но с Теодорой он не совладает.
Оставь! Глаза и Аргусу закрыть
Сумел жезлом Меркурий.[104]
Я не спорю.
Но верь, что и Меркурия отбрить
С успехом удалось бы Теодоре.
О чести грех так вольно говорить,
Но как не вспомнить древних в разговоре!
К тому же я беседовал с тобой
В открытую, как с другом и сестрой.
Сейчас отправлюсь я за разрешеньем,
И к свадьбе все начнем приготовлять,
Покончив и с недугом и с леченьем.
Белиса больше не пойдет гулять!
Я на нее так зла, что подозреньем
И гневом не перестаю пылать.
Сдается мне, что с помощью Рисело
Она ввести меня в обман сумела.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Теодора, Белиса. БелисаВы одни? Ушел отец?
Да. Но то, что я узнала,
Огорчит тебя немало.
Брат мой понял наконец,
Что железистой водою,
Выпитою утром ранним,
Мы его, быть может, раним
Словно шпагою стальною.
Разрешение на брак
Получил он, но боится,—
Ибо твой недуг все длится,—
Как бы не попасть впросак.
Я тревожусь и сама.
Что с тобой? Скажи открыто —
Страстью ты с пути не сбита?
Не сошла, влюбясь, с ума?
Ведь мужчины убеждать
В чувствах так умеют нас,
Что довольно им подчас
На минуту палец дать,
Чтоб их жертвою несчастной
Мы навеки стали разом
И чтоб не помог наш разум
Нашей чести в миг опасный.
Брат, узнав, что врач Бельтран
Не известен никому,
Взволновался, потому
Что почуял здесь обман.
Мне он, правда, доверяет,
Но, хоть я всегда с тобой,
Думает, что сон порой
Взор мой острый притупляет,
В чем он безусловно прав,
Потому что в усыпленье
Я и правда впала, пенью
Гибельной сирены вняв.
Да, спала я, как ни грустно
Называть мне только сном
То, на что меня втроем
Вы толкнули так искусно.
Знаю: это в наказанье
За мою суровость с вами
Суждено мне небесами
Встать на путь любодеянья.
Ради вас, чтобы могли вы
Утолять свой пыл любовный,
Я пошла стезей греховной,
Хоть была благочестива.
Ради вас, забыв о риске,
Честь свою я уронила
И молитвенник сменила
На любовные записки.
Я, кому желанней трона
Некогда казалась келья,
Задалась безумной целью
С милым в брак вступить законный.
И к чему все привело?
Я обманута Рисело,
За тобой недоглядела
И страдаю тяжело.
Тетушка! Я с вами
Буду откровенна,
Раз мои несчастья
Стали вам известны.
В храме Себастьяна
Мной впервые встречен
Тот, кто, как стрелой,
Пронизал мне сердце
Взглядами, в которых
Я читала нежность,
Пылкими речами,
Клятвами быть верным.
За себя боясь,
Перешла я в церковь
Троицы и стала
Там бывать у мессы.
Но ходить туда же
Стал за мной он следом
И, как добрый ангел,
Близ меня был вечно.
Создал бог из плоти —
Не из камня женщин:
Даже самых стойких
Взять легко терпеньем.
Пламя даже бронзу
Может мягкой сделать,
Чтоб потек покорно
В форму сплав из печи.
Даже твердый мрамор
Под резцом умелым
Стать порой способен
Статуей прелестной.
Стоит ли дивиться,
Что мужские пени
Отклик обретают
В слабом сердце женском?
Чтоб встречаться с милым,
К дерзостной проделке
С мнимым нездоровьем
Мне пришлось прибегнуть.
Милый мой Бельтрану,
Своему лакею,
К нам велел явиться
В докторской одежде.
Медик самозванный
Воды пить велел мне
И надел на палец
Драгоценный перстень.
Облегчить стараясь
Мне с Лисардо встречи,
Вам в любви притворно
Поклялся Рисело.
Мой родитель думал,
Будто на рассвете
Я хожу на воды,
Чтобы пить железо.
Я ж гуляла в мае,
Ровно целый месяц,
В час, когда Аврора
Оживляет зелень,
По Аточе, Прадо,
Где колышет ветер
Молодые листья
На ветвях деревьев,
И однажды с милым
Встретилась беспечно
В Сото, где струится
Мансанарес светлый.
Отозвал Рисело
Вас на удаленье
Брошенного камня
В глубь густой аллеи;
Нет, ушли вы дальше,
Чем летают стрелы,—
Ведь сравнить Амура
Со стрелком уместней.
А Бельтран увел
Леонору к речке,
В уголок укромный
И обильный тенью.
Для больных хозяек
Принялся он с нею
Там готовить завтрак
На траве прибрежной.
Хоть ко мне Лисардо
Полон был почтенья
И со мной вел только
Нравственные речи,
Кончилось печально
Для меня все это,
Ибо отравила
Утренняя свежесть
Кровь мою так сильно,
Что и в самом деле
Хворою я стала
С этого мгновенья,
Что с тех пор я так
Стражду от болезни,
Как еще ни разу
Не страдала прежде.
Ах, зачем на брак мой
Дали разрешенье!
Жизнь с немилым горше
Самой страшной смерти.
Тетя! Умоляю
Вас по меньшей мере
Месяцев так на пять
Этот брак замедлить,
Ибо повернуло
На четвертый месяц
С дня, как я, на травке
Лежа, заболела.
Как подобными речами
Ты дерзаешь без стесненья
Искушать мое терпенье?
Страсть, начавшаяся в храме,
К алтарю нас приведет,
И с Лисардо в брак вступлю я.
Как? Ведь выдумку былую
Больше ты не пустишь в ход.
Если же твой погубитель
Здесь с тобой встречаться станет,
Вас двоих убьет иль ранит,
Вызнав это, твой родитель.
В положенье я таком,
Что немыслим брак мой ныне.
Полно! Не впадай в унынье —
Выход все же мы найдем.
Но какой?
Отложим брак.
Ты же, в монастырь отправясь
И от бремени избавясь,
Все затем устроишь так,
Чтобы покаянью там
Предаваться до могилы.
Нет, придумает мой милый,
Как соединиться нам.
А покамест вид больной
Я столь явственно приму,
Что кузену моему
И отцу махнуть рукой
На меня придется скоро.
Вот и поучай влюбленных,
Глупой страстью ослепленных,
Как им избежать позора!
Впредь ты хоть с ума сходи —
Я останусь в стороне.
Нет, поможете вы мне!
Нет, ты этого не жди!
Что ж, я объявлю тогда,
Что в моей связи любовной
Вы, как сводница, виновны.
Ты это серьезно?
Да.
Видно, впрямь сошла с ума ты!
Боже мой! Нет сил вздохнуть!
Я боюсь, сейчас мне грудь
Разорвет недуг проклятый.
Пусть врача скорей зовут!
Хорошо, я все устрою.
То-то же!
Но что с тобою?
Очень больномне вот тут.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисардо, Рисело. РиселоЧем я дольше тщусь забыть
О Марселе своенравной
И внушить себе, как славно
В рабстве у нее не быть,
Тем все более уныло
Я томлюсь в разлуке с нею,
Тем меня влечет сильнее
Каждый вечер к окнам милой.
Если б менее крутой
Нрав был у моей Марселы,
Я легко б уладил дело,
Но поди-ка успокой
Ту, кто с нами счеты в ссоре
Нашим же оружьем сводит
И к Флоренсио уходит,
Раз ходил я к Теодоре!
Как мне быть? Я повидаться
Страстно жажду с ней.
Она
Быть не может так злобна,
Чтобы и меня чуждаться.
Дай мне с ней поговорить!
Ты помог мне — помогу я
И тебе.
Как за такую
Помощь не благодарить!
Постучать?
Стучи.
Гудит
У меня в груди твой стук.
Чу! Шаги?
Шаги, мой друг!
Сердце это мне твердит.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Марсела. МарселаКто здесь?
Я.
Лисардо? Вы?
Почему ваш друг не с вами?
Вон стоит он за дверями.
Иль не видите?
Увы,
Я его и в самом деле
Проглядела! Вот забавно!
Что угодно вам?
Недавно…
Сдерживаюсь еле-еле
Я, чтоб смехом не залиться,
Видя, как ревнивец мрачный
Хитростью такой прозрачной
Скрыть свою влюбленность тщится.
Что ж недавно приключилось?
То, что некий дерзкий фат,
К вам, как люди говорят,
Втершийся и в дом и в милость,
Потрясал везде письмом,
Вам написанным Рисело.
Это больно нас задело,
И явились мы вдвоем
Вас просить вернуть все письма
От Рисело к вам, сеньора,
Чтобы не случилась ссора
И за шпаги не взялись мы.
Стыдно вам хранить посланья
С вами близкого мужчины
Лишь затем, чтобы бесчинно
Предавать их посмеянью!
Неучтивостью такой
Он, всегда столь деликатный,
Поражен был неприятно.
Полно вам хитрить со мной!
Стану ль письма я хранить,
Коль писавший их забыт?
Нет, к ошибке дней былых
Вновь меня вам не склонить.
Зря опять пришли ко мне вы —
Прошлое не оживет.
В гроб она меня сведет!
Задыхаюсь я от гнева:
Вновь игру мою, к несчастью,
Разгадать она сумела.
Вам известно, что Рисело
Любит вас со всею страстью.
Не любить его вы вправе,
Но не вправе унижать.
Вы должны себя сдержать —
Есть предел любой забаве.
Берегитесь, чтоб его
На безумства не толкнуть!
Вам меня не припугнуть
Гневом друга своего —
Ведь его, беднягу, дрожь
Бьет, как видите вы сами.
Это значит лишь, что пламя
Ты во мне не разожжешь.
Мой сердечный пыл раздуть
Ты не властна вновь, не то бы
Не дрожал я от озноба.
Нет, мой друг, не в этом суть.
Вы — я это твердо знаю —
Потому дрожите так,
Что почувствовали, как
Стала с вами холодна я.
Что же вы ко мне пришли,
Коль ваш прежний пыл угас?
Иль предмет, пленивший вас,
Недостойным вы нашли?
Вы как будто мне хвалили
Теодору за уменье
Дать мужчине утешенье.
Что ж вы с ней не поделили?
Иль слаба умом она?
Или есть у ней пороки?
Или просто вам, жестокий,
Преданность ее скучна?
Не скупитесь на признанья —
Вам могу я несомненно
Быть наперсницей отменной.
Что за злобное созданье!
Сознаюсь, что быть на месте
Друга не хотелось мне бы.
Вы молчите?
Как, о небо,
Я, губитель женской чести,
Я, кто дам с ума сводил
И менял их регулярно,
Ныне в рабство к ней, коварной,
Так нелепо угодил? —
Я ли это? Нет. Моя
Скорбь меня переродила.
Ты, Марсела, отомстила
Мне за сотни женщин.
Я?
Ты.
Я?
Да.
Глупец несчастный!
Мысль о том, что вас любили
Сотни женщин, вы вдолбили
В голову себе напрасно.
Ведь меня одной — и то
Вам не покорить.
Вы злей,
Ядовитей и умней
Сотни женщин раз во сто,
Но мой друг вас обожает,
Несмотря на вашу ссору.
Он оставил Теодору.
Что ж еще вас раздражает?
Не пора ль вам подобреть?
Помириться я готова,
Если только даст он слово
Честным быть со мною впредь.
Я и без того с тобой
Не лукавил никогда.
На колени встань тогда
И скажи мне…
Что?
Я — твой.
Да, я — твой.
Все это схоже
С чародейством!
Нет, нисколько.
Осторожна я — и только.
И неотразимы тоже.
Пусть к руке моей устами
Он прильнет.
Во мне ты стала
Видеть, кажется, вассала?
Обнимитесь. Пусть меж вами
Будет мир на век и год,
Словно мир валенсианский.
Право, нрав ее тиранский Хоть кого с ума сведет!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же, Флоренсьо и Херардо. Флоренсьо (к Херардо, тихо)Что я вижу!
Заключила
Вновь Марсела мир с дружком.
И присутствовать при сём
Нас с тобою пригласила.
Женщины забыть не властны
Чувство, что вошло в привычку.
Впредь не затевайте стычку.
Завтра ж, ангел мой прекрасный,
У Эрмосы накуплю я
Для тебя чулок, вуалей,
Лент, перчаток и так дале.
В расточительность пустую
Незачем впадать.
Но я
Для тебя на все готов!
Знай: хочу я не обнов.
А чего ж, любовь моя?
Дюжину локтей дерюги
Для одежды покаянной,
Чтоб святой могла обманно
Я прослыть во всей округе,
И немножечко тафты
Для такого ж омофора,
Как мантилья Теодоры,
С коей мерку снимешь ты,
Чтобы ей во всем подобна
Я тебе в угоду стала.
В целом мире не бывало
Пересмешницы столь злобной!
А теперь прошу вас в дом —
Я вам соберу поесть.
А еда-то в доме есть?
Как не быть!
Тогда идем.
По тебе грустил я так,
Что в желудке у меня
Очутились за три дня
Лишь три каплуна.
Бедняк!
Что? Я тощ?
Нет, лопнешь вскоре:
Не съедят шесть немцев столько.
Ах, яиц штук тридцать только
Проглотил вчера я с горя!
Впрочем, и закуске всякой
Дань я отдал.
Ну и ну!
Да, еще упомяну…
Что?
Большую кулебяку.
Вот и верь, что ты грустил!
Не видал такого свет,
Чтоб влюбленный свой обед
Из-за грусти упустил.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Флоренсьо, Херардо. ХерардоНас надули без зазренья!
Я придумал средство, дабы
Позабыться иль хотя бы
Отомстить за униженье!
Ну?
С ума Лисардо сходит
По Белисе…
Что нам в том?
С Теодорой же тайком
Друг его знакомство водит.
Вот мы и попросим в жены
У Пруденсио — я дочь,
Ты сестрицу.
Я не прочь.
Этот план мой немудреный
Верх позволит взять мне вновь.
Но смотри, молчи до срока!
Мы за все отмстим жестоко!
Так и учит мстить любовь.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Бельтран в одежде слуги, Леонора. БельтранОбъясненья ни к чему мне:
Все о чужаке я знаю.
Мил тебе он.
Не склонна я
В спор вступать с тобой, безумный,
Если глупостью такою
Ты корить меня собрался.
Вор, который в дом прокрался,
То берет, что под рукою.
Раз уж со слугой кузена
В доме ты живешь одном,
То и пыл любовный в нем
Разжигаешь несомненно.
Видел я на Прадо, как
Вы тогда друг к другу льнули.
Я к Салусио? К грязнуле?..
Все вы говорите так.
Я ж там был, когда вздыхала
Ты с ним рядом утром рано,
Задержавшись у фонтана
Под названьем «Опахало».
Не видать мне счастья, грешной,
Коль столь мерзкого скота я
За мужчину почитаю!
Так-то так, но он — не здешний,
Нам же мило то, что ново,
Ибо, брезгуя своим,
Лишь чужим мы дорожим
Из тщеславия пустого.
Ой! Сюда хозяин мой
И Октавио идут.
Прячься!
Взбучку зададут
Мне теперь.
И мне с тобой.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Бельтран, Пруденсьо, Октавьо, Салусьо. ПруденсьоВ подъезде кто-то прячется.
Взгляни-ка,
Салусио, кто там.
Я сам взгляну —
Давно я кое-что подозреваю.
Что вам, милейший, нужно здесь?
Сеньор!
На улице я земляка увидел
И спрятался, чтоб он меня не мог
Увидеть, ибо мой наряд убог.
Любезный дядя…
Что?
Иль я рехнулся,
Иль это доктор, что лечил Белису,
Мою невесту.
Всеблагое небо!
С чего б врачу носить наряд лакея?
Могу ль я быть полезен вам?
Скажите,
Не врач ли вы?
Сеньор, я понял вас.
Живет здесь брат мой, на меня похожий.
Мы родом — горцы, значит, бедняки.
У доктора Сориа в Саламанке
Служил мой брат.[105] Он выучился там,
Стал доктором, затем осел в Мадриде.
Узнав об этом в Кангас, я в столицу[106]
К нему приехал помощи просить,
Но он от брата нищего отрекся,
Поэтому пришлось мне стать слугой.
Как этого врача зовут?
Бельтраном.
А как тебя?
Бельтраны с ним мы оба:
Ведь предок наш был тот слепец известный,[107]
Который через алколейский мост
Провел сто двадцать человек незрячих.
Не верю я ему.
Я и подавно.
Хотя на нем сейчас другое платье,
Он голосом, повадкой и лицом
Ни дать ни взять тот самый врач.
Племянник!
Поговорим с тобою откровенно —
Ведь ты мне родич, хоть еще не зять.
На брак нам дали, правда, разрешенье,
Но в доме у меня неладно что-то.
Вынь шпагу. Ты же руки негодяю,
Салусио, свяжи.
За что, сеньоры?
Молчи, иль языком стальным с тобой
Поговорю я, доктор самозванный!
Железо им прописано Белисе,
Железом мы ему и воздадим.
Цыц, ты, мерзавец!
Оставлять в подъезде
Его не можем мы. Запри пройдоху,
Салусио, на чердаке своем.
Я после допрошу его.
За что же
Со мной вы так жестоки?
Лжец! Обманщик!
Кто твой хозяин?
Марш, сеньор-притворщик!
О дочь неблагодарная!
Нам факел
И масло попрошу тебя принесть.
Да что я, негр?[108]
Вы мне отец — не тесть.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Теодора, Белиса. ТеодораЖду я твоего отца —
Он пошел за разрешеньем.
Тетя! Коль моим мученьям
Не было и так конца,
То теперь решусь ума
Я под бременем несчастий.
Ах, мы все глупеем в страсти!
В том порукой я сама.
Что мне делать? Под венец
Я идти не в состоянье,
Даже если приказанье
Даст на этот счет отец.
Если моему кузену
Рассказать, чем я больна,
Честь моя — ведь я знатна! —
Пострадает несомненно.
Попросить духовника же
Объяснить отцу, в чем дело,
Было бы настолько смело,
Что помыслить страшно даже.
Ах, зачем я полюбила,
И лечилась у Бельтрана,
И с Лисардо утром рано
После вод гулять ходила,
И на Мансанарес раз
Загляделась так с ним вместе,
Что не досчиталась чести!
Поздно слезы лить сейчас.
О, проклятье вам, записки,
Встречи, клятвы, уверенья,
Поцелуи, упоенье,
Друг бесчестный, лживый, низкий!..
Что меня за муки ждут!
Тс-с! Белиса! Теодора!
Кто зовет нас?
Я, сеньора!
Кто?
Бельтран.
Бельтран! Ты тут?
Да, к несчастью.
Как, мой друг,
К нам попал ты на чердак?
Видно, попадать впросак —
Участь всех примерных слуг.
Там, где виноват развратник,
Вечно сводника порочат.
Вел не я себя, как кочет,
А посажен я в курятник.
Кто поймал тебя?
Когда
С Леонорою болтал
Я в подъезде, нас застал
Ваш отец.
Беда!
О да!
Вспомнил он, что к вам сюда я
В платье доктора являлся,
И, как я ни запирался,
Совпаденье объясняя
Ловким вымыслом, которым
Публику на представленье
Удалось бы в напряженье
Три часа держать актерам,
Был я связан и закрыт
В этой комнатке чердачной,
Где допрос кузен ваш мрачный
Мне с пристрастьем учинит.
Нам конец!
Будь нем, как рыба.
Ох, боюсь, что не сумею!
Вы меня сравнить не с нею —
С мокрой курицей должны бы.
Коль он назовет Рисело,
Не сносить мне головы.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Леонора. Леонора (Белисе)Ах сеньора! Только вы
Можете поправить дело:
Хочет ваш отец к Бельтрану
Пытку маслом применить.
Можно ли меня казнить,
Если я прибег к обману,
Став на полчаса врачом?
Вот когда бы я зарвался
И астрологом назвался,
Было бы мне поделом.
Помогите — смерть я чую!
Не могу помочь, поверь!
Мы открыть не в силах дверь.
Да.
Так что ж, хоть я — не он,
Вы помочь мне отказались?
Из своей тюрьмы он ею
Выведен был в женском платье.
Платье-то могу достать я,
А вот ключ едва ль сумею.
Я его нашла.
Прекрасно!
Ждите… Чтобы нас спасти,
Даже ветер превзойти
Быстротою я согласна.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Теодора, Леонора. ТеодораСтой, безумица! Куда ты?
Путь любовь укажет ей.
Не любовь, а честь — важней
Жизни нам она трикраты.
Честь и вам бы знать пора —
Руки умывать нечестно.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же, Пруденсьо и Октавьо. Пруденсьо (к Октавьо, тихо)В доме все уже известно…
Тише! Здесь моя сестра.
Пусть известно — все равно же
Будет он под пыткой выть.
Нет, наш замысел не скрыть!
Все-таки спешить негоже.
Подождем, пока стемнеет,
А тогда уж и начнем.
Грудь моя горит огнем,
Сердце местью пламенеет…
Отошлите-ка сестру.
Леонора! Марш отсюда!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Теодора, Пруденсьо, Октавьо. ПруденсьоТеодора! Хоть и худо
Понял я твою игру,
Не мешай вести мою мне.
Хочешь ты, чтоб я ушла?
Но при мне вершить дела
Было бы благоразумней.
Вон! Иль я с тебя собью
Ханжество в одно мгновенье!
Чья же честность вне сомненья,
Коль не верят и в мою?
Знать, тебя племянник вздорный
Ввел в обман наветом тайным.
Прочь! Ты лучше не мешай нам.
Быть таким глупцом зазорно!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Пруденсьо, Октавьо, Салусьо. СалусьоВ миг, когда уж возвращался
Я к вам с факелом обратно,
В дверь один мадридец знатный,
Мне знакомый, постучался.
В дом я дал ему войти
И помчался, чтоб сказать
Вам о нем.
Как гостя звать?
Как? Флоренсио.
Впусти,
Да не мешкая, а живо.
Если факел твой зажжен,
Посвети ему.
Вот он,
Гость ваш!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же, Флоренсьо и Херардо. ПруденсьоВ добрый час пришли вы.
Что, Флоренсио, сюда вас
Привело порой столь поздней?
Ваш вопрос вполне естествен.
Но с отцом моим покойным,
С кем сроднили вас когда-то
Положение и возраст,
Вы дружили, и прийти
К вам своим почел я долгом.
Чем могу быть вам полезен?
Я, на чьем лице прочлось бы —
Будь сейчас светло — смущенье,
Жажду вам сказать два слова.
Обо всем, что вас волнует,
Говорить мы с вами можем
При Октавио. Он — сын
Брата моего.
Знакомство
Я свести безмерно счастлив
С человеком вашей крови.
Я, сеньор, служить вам рад.
Рад и я сказать вам то же.
Я, подобно всем, кто любит,
Обойдусь без предисловий.
Мы с Херардо — он мой друг
И сюда, в столичный город,
По делам родной Тафальи
Из Наварры дальней послан[110] —
С первых встреч и слов пленились
Вашею сестрой и дочкой,
Чьи достоинства и прелесть
Превознесены молвою.
Прибегать к посредству сватов
Не находим мы возможным:
Тот не чтит любовь, кто сам
Объясниться в ней не хочет.
Этим наш приход и вызван.
Дерзостей с меня довольно!
Тем, кем я поруган дерзко,
Мне дерзить я не позволю!
Вот, племянник, те, кем был
Дом наш славный опозорен!
Видишь, как они струхнули,
Сведав, что слуга их пойман?..
Дверь, Салусио, запри-ка!
Верно, дядя! Им придется
Здесь побыть, пока при них мы
Самозванца не допросим.
Кем, сеньоры, нас сочли вы?
Почему, клинки из ножен
Выхватив, вы нам грозите
В выраженьях столь поносных?
Все узнаете сейчас.
Приведи врача-пройдоху
К нам, Салусио.
Бегу!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Пруденсьо, Октавьо, Флоренсьо, Херардо. ФлоренсьоЗа других людей, сеньоры,
Нас вы приняли, наверно.
Кто ж моей Белисе скромной,
Столь разумной и невинной,
И святоше Теодоре
Головы вскружил бесстыдно,
Как не вы и ваш знакомый?
Кем три месяца назад
Был к нам прислан мнимый доктор —
Продувной лакей Бельтран,
Притворявшийся столь ловко,
Что Белисе я без спора
Дал гулять по Прадо вволю
И лечить недуг железом,
Честь мою сразившим подло?
Пусть пронзен моею шпагой
Буду я, коль я виновен
В этом!
Кто же, коль не вы?
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же и Салусьо. СалусьоСамозванный врач, который
Связан был и заперт мною,
Несомненно мулов черта
Чистит по ночам скребницей,
Ибо он исчез из дома
С молодой хозяйкой вместе.
Что? С Белисою?.. О горе!
Как! Исчезла дочь моя?
Да, и с ней наш пленник тоже.
Шпагу мне подай, племянник,
Протяни мне шпагу, чтобы
Мог сестру убить я ею!
Чем же провинилась тетка?
Я все недоразуменья
Разъясню, коль вам угодно.
У меня отбита дама
Тем же, кто и вас позорит.
Чтобы отомстить ему,
И хотели взять мы в жены
Теодору и Белису.
Мы сейчас его изловим,
Только следуйте за мной.
Как все это странно!
Очень!
В путь!
Да кто ж они?
Идемте.
Шпаги мы прихватим все же.
Ох, боюсь, что их затупим
Мы в железных здешних водах!
УЛИЦА
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Белиса в шляпе, камзоле, плаще и при шпаге, Бельтран в женском платье и мантилье. БелисаЗаодно, о ночь, будь с нами!
Право, вид у вас лихой.
Поменялись мы с тобой
И одеждой и ролями.
Кавалер мой — хоть куда!
У меня не хуже дама.
В этот дом идите прямо —
Друг ваш там.
Стучись туда.
Нет, стучать не мне, а вам.
Верно! Рыцарь — я, ты — дева.
Эй, сеньор Лисардо! Где вы?
В дверь стучат.
Ты прав.
Кто там?
Я.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Лисардо. Лисардо (выходя)Кто звал меня?
Сеньор!
Подойдите к этой даме.
Кто она?
Спросите сами —
У нее к вам разговор.
Леонора?
Нет. Меня
Вы, как видно, не узнали.
Как меня вы разыскали?
Легче, чем при свете дня.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же, Рисело и Марсела. Рисело (Марселе, тихо)Я взгляну, с кем разговоры
У Лисардо начались.
Нет, мой друг, туда не рвись —
Вдруг да это Теодора?
Ах, оставь! Не может здесь
Быть столь нравственной особы.
Сил у страсти хватит, чтобы
Сбить и со святоши спесь.
Ты напрасно так ревнива —
С дамой друг мой говорит,
А не я.
Кто с ней?
На вид
Это юноша красивый.
Что за дама с вами?
К ней
Ревновать вам смысла нету.
Есть, коль Теодора это.
Что вы! Та куда крупней!
Все же, как она зовется?
Донья Роса де Бельтран.
Не слыхала.
Меж дворян
Дом знатней едва ль найдется.
Знайте, раз вы интересом
К ней полны: шесть конных слуг
На прогулках скачут вкруг[111]
Мула этой дамы с весом.
И с большим?
Арроб в пятнадцать.[112]
Он не глуп, но убедится,
Что не стоит и трудиться
В бойкости со мной равняться.
Ошибиться я не мог
Больше чем на две арробы.
Я хочу увидеть оба
Ваши ока хоть разок.
Хватит с вас и одного.
Как! Вы кривы?
Я? Отнюдь.
Дайте ж вам в глаза взглянуть.
Не дождетесь вы того.
Объяснить я мне молю,
Для чего пришли сюда вы.
Я на то имела право,
Потому что вас люблю.
Где же вы меня видали?
У себя, и не однажды.
Встретиться я с вами жажду
Там, где б нам не помешали.
Как бы мне да поскорей
Вызнать, кто это такая?
Вот она, любовь мужская!
Вот и доверяйся ей!
Как мой друг глядит умильно
На лакея в женском платье!
Где и как вас мог видать я,
Вспомнить я стремлюсь бессильно.
Как забывчив он, о боже!
Да, увы!
Кто много лет
Вам приготовлял обед,
Как не я?
Вы? Мне?
А кто же,
Как не я, в делах таких
Вам содействовал порою,
Что узнали бы вы, кто я,
Если бы назвать вам их.
Из-за вас грозил мне ныне
Пыткою один папаша.
Негритянка вы?
Я — ваша
Всепокорная рабыня.
Помогла бежать мне к вам
Дама некая — не то бы
Довели меня до гроба.
Верьте: если б я был там…
Будь вы там, вдвойне ужасно
Поступили бы со мной.
Право, вид у вас такой,
Словно в браке вы несчастны.
Кто ваш муж?
Он — человек,
Из вопросчика способный
Выбить за вопрос подобный
Любознательность навек.
Благодарен вам вдвойне
Был бы я, коль без вуали
Предо мной бы вы предстали
И себя назвали мне.
Ах, не надо стольсурово
Вам со мною обходиться —
Ведь могу вам пригодиться
Я в делах любовных снова.
Послужить, даст бог, опять
Я, как в мае, вам сумею,
Так что своего лакея
Не к лицу вам забывать.
Ты — Бельтран?
Да.
Смел ты, плут!
А теперь от шуток к делу!
Тс-с! Сперва доймем Марселу,
А дела не убегут.
Друг мой!..
Я вам нужен?
Да.
С твоего соизволенья…
Дай мне, господи, терпенья!
Раз уж вы пришли сюда,
Приоткрыть лицо должны вы —
Я вам это в долг вменяю.
Не могу — лицом дурна я.
Но зато красноречивы.
Трудно вам о том судить,
Не сказав двух слов со мной.
Нет, должна любой ценой
Пыл их я расхолодить.
Я покровы, будь что будь,
Сдерну с вашей головы!
Как не побоялись вы
Так злодейски посягнуть
На наряд мой покаянный,
На достоинство мое?
Ах, держите же ее!
Будь оградой и охраной
Мне, создатель всемогущий!
Кто вы?
Я — Бельтран.
Бельтран?
Да.
Он и меня в обман
Ввел.
Ты в шутках — дьявол сущий.
Но накройся — слышу чьи-то
Я шаги.
Я в доме вас
Спрячу.
Поздно!
Нас сейчас
Обнаружат.
Все открыто.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же, Пруденсьо, Октавьо, Флоренсьо, Херардо, Салусьо и вооруженные слуги ФлоренсьоМы у цели.
Здесь они.
Постучись-ка в дом, Херардо!
Незачем. Они у двери
Без того нас ожидают.
Кто здесь?
Вы-то сами кто?
Обесчещенный идальго.
Вы — Пруденсио?
К несчастью.
Вы случайно не Лисардо?
Это я, сеньор. Кого ж вы
Ищете?
Тебя, мерзавец!
Что? Когда б не ваши годы…
Дворянину не пристало
Оскорблять людей, по крови
И по возрасту мне равных.
Чем же мог я вас обидеть?
Значит, ты не сделал зла мне
Дочери моей невинной
Голову вскружив обманом,
Вынудив ее на водах
Проводить все утра в мае
И ее, как вор, похитив,
Ибо доктор самозванный,
Хоть и был он нами пойман,
Бегством от возмездья спасся
И увел ее? Но слушай:
Я, как кавальеро знатный,
Не прибегну к правосудью —
Мне его заменит шпага.
Сам тебя я проучу,
А Рисело — мой племянник;
Ваших спутников поручим
Мы Флоренсио с Херардо,
Ваших слуг — моим лакеям;
Впрочем, если будет надо,
Я один со всеми справлюсь.
Я бедняк, но ровня с вами,
Так что, если я обидел
Вас любовью к дочке вашей,
Браком я свою вину
Хоть сейчас готов загладить,
Но не знаю — видит бог! —
Ни куда, ни как слуга мой
Увести сумел Белису.
Коль, Лисардо, не причастны
Вы к ее исчезновенью,
Дом сей обыскать нам дайте —
И отпустим вас мы с миром.
Я вам отказать не вправе.
Для начала мы предложим
Тем, кто с вами, нам назваться.
Я — Рисело, и прошу вас
Дать мне случай доказать вам,
Что нечестно…
Попрошу я
Доказать мне точно так же
Ваше право на Марселу.
Думаю, что разногласья
Между вами я могу
Лучше всех сама уладить.
Объявите нам решенье,
И пускай оно наградой
За мою любовь послужит.
Я твоя, Рисело!
Ясно
Вам, сеньор?
Все ясно мне.
Без мантильи нам предстаньте.
Не могу — я дама все ж.
Нам найти и нужно даму.
Знайте: я — мужчина.
Это
Мнимый врач.
Его, пожалуй,
Я прикончу.
Нет, он нужен
Мне живым.
Ну, признавайся,
Где моя кузина, знахарь,
Иль с тобою рассчитаюсь
Я железом, коим пичкал
Ты ее на горе наше!
Легче!
Как! Грубить ты смеешь?
Режьте на куски Бельтрана —
Он вам, — слово астурийца! —
Ни за что не скажет правду,
Коль вы не дадите клятву,
Что согласны выдать замуж
За Лисардо дочь свою.
Поневоле я согласен,
Раз Октавио известно,
Что, приняв железо в мае,
Девушке до февраля
Думать нечего о браке.
Вот Белиса ваша.
Где?
Мой отец! Я о пощаде
Вас молю!.. Отец!..
Пусть руку
Даст тебе Лисардо раньше,
Что ж касается ханжи,
Грех твой от меня скрывавшей,
Ей принять придется постриг.
Что же будет с Леонорой?
Мнимый врач ей мужем станет.
А теперь я приглашаю
Всех за ужином веселым
На обидах крест поставить.
УНИВЕРСИТЕТСКИЙ ШУТ
Перевод Е. ЭТКИНДАДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Дон Хуан, Октавьо — саламанкские кавальеро. Селья — сестра дона Хуана. Фульхенсья — сестра Октавьо. Лисарда — тетка Фульхенсьи и Октавьо. Тристан — приятель дона Хуана. Гарсеран — валенсианский кавальеро. Рисело, Лусиндо, Рейнель, Фабьо, Херардо — студенты Саламанкского университета. Родриго — слуга дона Хуана. Фермин — слуга Октавьо. Чинчилья — слуга Лисарды. Марин — слуга Гарсерана. Певцы и музыканты.Действие происходит в Саламанке и в Валенсии
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
УЛИЦА В САЛАМАНКЕДон Хуан, Тристан. Дон Хуан
Не утешай меня, Тристан!
Что мне поможет? Только чудо!
Без утешенья вовсе худо
Тебе придется, дон Хуан.
Существованье мне постыло
И ненавистен белый свет.
Ах, без нее мне жизни нет,—
Пускай меня возьмет могила!
Мне выпустили кровь из жил,
Закрыли небо в ярких звездах,
В Валенсию забрали воздух,
Которым я дышал и жил.
Меня всего лишили разом,—
Сиянья зорь и света дня.
Ее забрали у меня,
А с нею — сердце, душу, разум.
Фульхенсия! Ужель навек
Я твоего лишился лика?
Я сирота, я горемыка,
Я самый жалкий человек!
Сегодня я — не я. Бесплодней
Пустыни стала жизнь, поверь!
Бесплотней тени я теперь.
Сегодня разве?
Да, сегодня.
Фульхенсии тут нет, поди,
Уж месяц целый!
Для разлуки
Что день, что год — все те же муки,
Все та же боль горит в груди.
Меня терзает рана эта
Сегодня так же, как вчера,
Все так же скучны вечера,
Все так же я не вижу света.
Я долго тихо жил в глуши,
Там уплатил покою дань я
И не предвидел, что страданья
Нарушат мир моей души.
Ну что мне в этой Саламанке?
Здесь я увидел божество
И тотчас потерял его.
Я мертв!
На, выпей валерьянки!
Что делать мне?
Забыть о ней,
О том, что между вами было.
Она давно тебя забыла.
Я с каждым днем люблю сильней,—
Амур ведь слеп.
Но я-то зрячий!
У брата своего она
В особняке жила одна.
Брат, малый ветреный, горячий,
Все ночи проводил в гульбе.
Решили родичи: отсюда,
Покуда не дошло до худа,
Забрать Фульхенсию к себе.
И то сказать: когда девица
Одна печалится впотьмах,
То каждый юный вертопрах
Считает долгом к ней подбиться.
Как широка его рука,
На ветер денежки кидая,
Что у папаши скупердяя
Украдены из сундука!
А сам старик о разоренье
Уже не думает: влюблен
В такую же красотку он…
Так вот, мой друг: до одуренья
Там резались в очко хлюсты,
На холостяцких вечеринках
Сходились в пьяных поединках,
Горланили до хрипоты…
Там были частые пирушки,
Когда весь дом ходил вверх дном
И хохотали за столом
Отъявленные потаскушки.
Хотя Фульхенсия скромна
И, без сомненья, недотрога,
Но я могу поклясться — бога
В тот час не помнила она.
Нет, привлекали богомолку
Разгул подвыпивших гостей,
Порывы огненных страстей,
И вот она смотрела в щелку
На то, что видеть ей нельзя,
Что для нее страшней отравы.
Как видно, родственники правы,
Ее отсюда увезя,
Из этой нашей Саламанки,
Где брат, кутящий на пиру,
Не может защитить сестру,
Она же служит для приманки
Веселых холостых повес,—
Влечет их юная красотка.
И вот за ней явилась тетка…
В бутылку брат ее полез,
Хотел он отстоять сестрицу,
Пытался спорить, — ничего
Не вышло.
Боже! Для чего
Живу я? Лучше не родиться…
Старуха от такого зла…
Мою голубку увезла!
Она мне нож вонзила в спину!
Чертовка! Ведьма! Скорпион!
Как новоявленный Плутон,
Она украла Прозерпину![114]
О, назови мне хоть одну
Такую гадину на свете,
Кто яростно, как тетки эти,
С мужчинами бы вел войну!
Что вообще такое «тетка»?
Кто теток выдумал, Тристан?
Нет, разъяренный океан,
Холера, сап, чума, чахотка
Не причиняют столько бед,
Как эти тетки, нам, страдальцам.
Тому, кто их не тронул пальцем,
Они перешибут хребет.
Все умирают: брат, кузина,
Отец и мать — всех смерть возьмет,
Но тетка всех переживет,
И главный враг ее — мужчина.
Подумай — «тетка»! Что за слово!
Так называют вздорных баб.
У старой тетки разум слаб,
Она всегда пустоголова.
Племянник, терпящий нужду,
Вотще от тетки ждет наследства,
И нет, увы, другого средства,
Чем кротко повторять: «Я жду…»
Минуты скорбного прощанья
Ты ждешь пять, двадцать, сорок лет,
Вот этот миг настал, — и нет
Тебя, племянник, в завещанье.
Тристан! Я должен, наконец,
Увидеться с моею милой.
В Валенсию! И только силой
Мне может помешать отец…
Могу ли я забыть такую…
Забудь, Хуан, забудь о ней!
Забыть!.. Я, что ни день, сильней
Ее люблю, по ней тоскую.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Гарсеран, Марин. ГарсеранДля страсти, давшей лишь росток,—
Благоволенья знак немалый.
Какой же он?
Гляди, пожалуй.
Цветок?
О да!
Сеньор! Цветок —
Предвестник лучшего.
Чего же?
Цветок нам обещает плод.
Ты прав. Но кто легко дает,
Легко и отбирает. Боже,
Я так боюсь!
Нет, никогда!
Кто так на кавальеро взглянет,
Его вовеки не обманет.
А ведь она честна?
О да!
Я был растерян, безутешен!
Фульхенсии волшебный взор
Меня сразил… Увы! С тех пор
Казалось мне, что я помешан.
И лишь одно меня спасло…
Послушай только, бога ради:
Фульхенсия живет у дяди,
А он — мой родич.
Повезло!
А тетка — из Кастильи?
Тетка
В Кастилье встретила того,
Кто стал ей мужем.
Волшебство!
А девушка и впрямь красотка!
Другой такой на свете нет.
Реснички, глазки, ножки — чудо.
Да вот умна ль?
Она оттуда,
Где лучший университет.
Хорошенькие сеньориты
Там не проходят курс наук.
Уж если ты глупа…
Мой друг,
Прошу тебя: не говори ты,
Чего не знаешь. Рай земной,
Возвышенных умов приманка —
Вот что такое Саламанка.
Ты лучше и не спорь со мной!
Пылает негасимым светом
Величие вторых Афин.
Там каждый просветлен, Марин,
Великим университетом.
Там край возвышенных идей,
И там учены все девицы.
Ведь говорят как люди птицы,
Когда живут среди людей!
Вы с Телио в родстве? Отлично!
Но чтоб войти к нему в фавор,
Старайтесь все-таки, сеньор,
Вести себя вполне прилично.
Не раздражайте старика,
Не будьте сразу слишком скоры,
Ведите скромно разговоры
По вечерам у камелька.
И, как бы вам ни трудно было,
Держите вы себя в руках.
Мне был бы неизвестен страх,
Когда б она меня любила.
Я знал, что нужно в дом попасть,
Иначе — места нет надежде.
Должна исчезнуть робость прежде,
Чем в сердце разгорится страсть.
Над страхом одержав победу,
Я подошел сегодня вдруг…
Каков герой! А все ж испуг
Небось мешал начать беседу?
Небось красавица была
Как белоснежный снег, который
Зимою покрывает горы,
Свежа, невинна и бела?
А в щечках, лепестках пиона,
Стыдливая пылала кровь?
Ты издеваешься?
Любовь —
Поэзия. У Цицерона
Я где-то как-то прочитал:[115]
Поэзия — любви вершина,
И всякий любящий мужчина —
Поэт.
Я солнце увидал,
Но описать его не в силах,
И слов таких на свете нет,
Чтоб людям рассказать, как свет
От этих черт струится милых,
Как волосы ее нежны!
И прошептал склонив главу я:
«Валенсианцы, торжествуя,
Встречают первый день весны.
Но вот из царства льда и вьюги
К нам — апельсиновый цветок!»
На севере мороз жесток,
Не то что здесь у нас, на юге.
Недаром апельсины там
Всегда укутывают ватой,—
В Кастилье ветер бесноватый
Враждебен золотым плодам.
Безжалостная там природа,
А девы — редкой красоты,
Которая, как те цветы,
Живет всего лишь четверть года.
Но что сказала вам она?
Фульхенсия не отвечала,
Но вот — цветок!..
Что ж, для начала
Неплохо. Видно, влюблена.
Внезапно лепестки раскрыла
Передо мной царица роз,—
К земле, казалось, я прирос,—
Улыбка девы озарила
Меня, как солнце… В тот же миг
Смежились вдруг ее ресницы…
Вы догадались, что ей снится?
И в миг, как взор ее поник,
Душа раскрылась мне навстречу.
Когда опустит дева взгляд,
То сердцу чувства говорят:
«Я на любовь твою отвечу!»
Смотрите, вот она!..
Марин!
Она! О как она прекрасна!
Как лучезарна!
Дело ясно,—
Вы заболели, господин.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Фульхенсья и Лисарда в мантильях; Чинчилья. ФульхенсьяС утра жара — хоть помирай.
И так у вас всегда, сеньора?
Ты, милая, привыкнешь скоро.
Валенсия — чудесный край.
У вас в Кастилье много хуже.
Избави бог попасть туда!
Там у тебя стряслась беда?
Там лютая повсюду стужа.
Я в Саламанке был гонцом,—
У вашего гостил я братца,—
И поспешил назад убраться:
В Кастилье трудно быть вдовцом.
Вот кабы там нашел я бочку
Того кастильского винца,
Что пробуждает мертвеца,
Я мог бы с ней не то что ночку,
А даже зиму скоротать.
Сеньор! Сейчас примусь за тетку.
Скорей!
Терпенье!
Кость ей в глотку!
Пока я буду с ней болтать,
Шепните слово сеньорите.
Сегодня способ мы найдем
С возлюбленной побыть вдвоем.
Получше с ней поговорите.
Чего тебе, Марин?
Могу ли
Поговорить с тобой?
Ах, нет!
Тут тетя, я боюсь…
Мой свет,
Не бойся, тетю обманули!
А вдруг ее слуга…
Смотри!
Чинчилья! Видишь?
Да, монета.
Сеньор тебе подарит это,—
И не одну, а целых, три.
Сегодня три, а завтра — снова,
Зайди потом ко мне домой…
Как он любезен, боже мой!
Во всей Валенсии такого
Идальго не найти вовек.
Сеньора! О таком супруге
Мечтали все у нас в округе.
Он благородный человек!
Валенсианки, право слово,
От лютой зависти сгорят…
Уйди! На, вот еще дукат!
Позвать бы к вам отца святого,
И сразу повенчать бы вас!
Вот блеск монет неотразимый!
Сиянье глаз моей любимой
Сильнее во сто тысяч раз.
Лисарда! От моей болезни
Пилюль и капель не нашлось.
Я вместе их глотал и врозь,
Не помогают — хоть ты тресни.
Гадалка объяснила мне,
Что околдован я. Вот врунья!
А впрочем, если страсть — колдунья,
То околдован я вполне.
Дружок! Ты слишком толстокожий.
Мне кажется, не колдовство
Расслабило меня всего,
Любовь не расслабляет тоже…
А что расслабить может? Долг,
Доверье и слепая вера,
А также злобная мегера,—
Она кричит, а что за толк?
Служить лакеем у сквалыги,
В глазах людей утратить честь,
Недосыпать, не пить, не есть,
Мудреные читая книги;
Идти всегда наперекор
Своим желаньям неуемным
И потакать страстям нескромным,
А также слушать всякий вздор,
И бесталанные поэмы,
И безголосого певца,
И восхваление глупца
За то, что он умней, чем все мы;
И видеть, как досталась власть
Тому, кто был вчера нам равен,
А тем, кто был богат и славен,
Пришлось сегодня в грязь упасть.
Как расслабляют нас визиты!
Вот новомодный вертопрах
На высоченных каблуках,
Вот щелкоперы-паразиты,
А вот красавчик — светский лев,
Он баба-бабой, но с усами;
Вот с задранными вверх носами
Идут маркизики, сомлев
От нежности к своей особе.
Нас расслабляет слушать, как
Смеется выспренный дурак,
Столь предан собственной утробе…
А не довольно ли, Марин?
Таких причин, поди, немало!
Меня любовь околдовала,—
Других не может быть причин.
Однажды я пошел к врачу,
И он велел мне — от любови…
(Какие у Лисарды брови,
А ножки-то!.. Нет, нет, молчу!)
Так вот: мой господин — несчастен.
Он благороден и учтив,
Не хром, не кос, не глуп, не крив,
А над судьбой своей не властен.
В делах любовных он — гранит,
Ему от женщин нет проходу,
Но он хранит свою свободу
И целомудрие хранит.
И вот теперь он околдован
Одной из этих страстных дев
За то, что страсть ее презрев,
Он ею даже не взволнован.
Как мучается мой сеньор,
Его тоска и горе гложет!
Никто на свете не поможет
Ему, бедняге, до тех пор,
Пока невинная девица,
Которая живет одна,
Которая чиста, скромна
И по ночам всегда постится,
Ложась в безгрешную кровать,
Не согласится Гарсерана
Семь дней подряд поутру рано
В своем дому благословлять.
Какая чушь!
Побойся бога!
Одна Фульхенсия с него
Снять может это колдовство.
Она, святая недотрога,
Спасет его.
Вот ерунда!
Несешь ты, братец, ахинею!
Я просто за тебя краснею,
Я рассержусь!
Нет, никогда!
Ты, страсть к невинности питая,
Живешь, греховное презрев…
В тебе ли зародится гнев,
Лисарда? Ты сама — святая!
Ему благословенье дать
Позволь! Ведь каждое мгновенье…
Какое там благословенье?
Нет, ни к чему благословлять
Ей постороннего мужчину!
Он нам обеим незнаком.
Хотя б уж был он стариком,
А так… Я не пойму причину!
Фульхенсия спасет его.
Невинные красотки редки,—
Красавицы всегда кокетки,
А вот твоя…
Но колдовство,
Как я слыхала, — шарлатанство…
Не он ли там? А с ним — она!
Вот отчего такое рвенье!
Да, началось благословенье.
Да как ты смеешь!..
Пелена
Нежданно с глаз моих упала…
Наверно, это смертный грех!..
Как можно! На глазах у всех!
Войдите в дом!
Ах, я пропала!
Я не наглец, поверьте мне,
Я — близкий родственник сеньоры
И ваш сосед.
Вы слишком скоры.
Войдите в дом.
Я как во сне!
Марин такую ахинею
Наплел мне тут…
Мой господин
Без вас умрет!
Молчи, Марин!
Ты говорить не смеешь с нею!
Я не позволю, все равно!
Чтоб вся Валенсия сегодня
Сказала, что Лисарда сводня?
Лисарда! Под твое окно
Сойдутся завтра утром вместе
Все нищие со всех предместий.
Принять решенье поспеши,
Поберегись!
Дурные шутки!
Даю на размышленье сутки.
Как видишь, лучше разреши
Им встретиться.
Ах ты негодник!
Боюсь я шума, как огня,
А ты… ты запугал меня,
Мерзавец, плут, мошенник, сводник!..
Пусть он придет — скажи ему.
Итак, могу ему сказать я,
Что он спасется?
О проклятье!
Ступай!
Я, тетя, не пойму,
Чего боишься ты?
Позора!
Пускай приходит к нам, когда
Нет Телио. Понятно?
Да.
И вам понятно?
Да, сеньора!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Гарсеран, Марин. ГарсеранМарин! Что это значит?
Вам
И невдомек? Ну? В самом деле?
Так вот: в течение недели
Вы можете у этих дам
Гостить все утро.
Это чудо!
И тетушка дала сама
Согласье.
Я сойду с ума!
Зачем же? Все не так уж худо!
Ах, как я врал!
О чем, Марин?
О том, что все подряд девицы
Мечтают с вами окрутиться,
А вы, мой добрый господин,
Вы целомудренно и кротко
Сопротивлялись, чтоб не пасть;
Как отомстила вам за страсть
Одна зловредная красотка:
Околдовала вас она,
И вот у вас одно спасенье —
Безгрешное благословенье,
Которое вам дать должна
Невинная девица.
Значит,
Моя Фульхенсия…
Вот-вот!
Дон Телио с утра уйдет,
И той, которую он прячет,
Вы скажете: «Благослови,
Фульхенсия, меня!»
Потеха!
Умру, Марин, умру от смеха!
Друг! Я теперь в ее любви
Уверен.
Так определенно
Вас обнадежили?
Вполне!
Я умолял позволить мне
Писать ей письма, — благосклонно
Она позволила.
Сеньор!
Пишите чаще ей, а там уж
Она, глядишь, и выйдет замуж,
А вы — терпите до тех пор.
Жена спасет вас от кокеток,
Они, по вашим же словам,
Давно осточертели вам,
Они и так, и сяк, и этак
Тиранят вас наперебой.
Фульхенсия скромна, стыдлива,
Богобоязненна на диво
И будет верной вам рабой.
Лишь сумасшедший жаждет ласки
Тех перезрелых сеньорит,
Кто всем любовь свою дарит
И всем повесам строит глазки.
Зачем на радость дуракам
Соперникам — а их ведь сотни! —
Вам забираться в подворотни
И прятаться по чердакам
От писаря и альгуасила,
Когда вы по уши в долгах
И вновь продулись в пух и прах,
Как легкомысленный кутила?
Любая дама средних лет,
Любая дерзкая девчонка
Вас вновь ощиплет как цыпленка
И, так сказать, сведет на нет.
Фульхенсия — спасенье ваше,
Небесный ангел во плоти;
Дай бог ее вам обрести,
И дом ваш будет полной чашей.
К тому ж сундук, и не один,
Приданого…
Ах, бога ради,
Чтоб только не дошло до дяди,—
Пожалуйста, молчи, Марин!
Никто не должен знать про это.
Сеньор! Поверьте мне: я нем
Как рыба.
Не болтай ни с кем.
О как я жду ее ответа!..
Договориться вам пора.
Она души моей царица!
Сходите к ней благословиться
Пораньше — с самого утра.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Октавьо, Селья. СельяОктавио! Приехал брат.
Я встрече с ним, увы, не рада!
Бояться, милая, не надо.
Я, право, дон Хуану рад.
Мы часто вместе выпивали,
Когда бывали кутежи
В моем особняке…
Скажи:
Он знает что-нибудь?
Едва ли!
А впрочем, может быть, Тристан
Ему наплел, как говорится…
В достоинствах твоей сестрицы
Не сомневается Хуан.
Он убежден, что я — святая
И что она… Короче, он
Давно в сестру твою влюблен.
А вдруг, в сердцах у нас читая,
Он разгадать сумеет нас?
Молчал он до сих пор, — ни слова!
Но за такой удобный повод
Мой брат ухватится тотчас!
Фульхенсия теперь далеко,—
Пока твоя сестрица там,
Он запретит встречаться нам.
Как это было бы жестоко!
Да, увезли ее силком,
Но я не спорил слишком рьяно,—
Сестре и вправду видеть рано,
Как брат живет холостяком.
Во всем признался я правдиво,—
Уж ты не гневайся, молю!
А я, поверь, тебя люблю
За то, что ты правдив на диво.
Мой друг, — не сомневайся в том! —
Мой друг не может быть двуличен,
А то бы стал он безразличен
Душе моей…
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, дон Хуан и Тристан. Тристан (дону Хуану)Они — вдвоем!
Твой брат!
В былое время строже
Вели себя девицы.
Боже!
Тристан и дон Хуан идут!
Октавио! Что это значит?
Зачем она тебя тут прячет,
И что вы делаете тут?
Я не чинил тебе допроса,
Когда ты приходил ко мне.
С твоей сестрой наедине
Я не бывал.
Что смотришь косо?
Я просто нынче поутру
Решил зайти и убедиться,
Здорова ли твоя сестрица.
Какой тут грех?
Свою сестру
От обожателей опасных
В Валенсию послал ты жить,—
Конечно, трудно сторожить
Сиянье глаз таких прекрасных.
Так вот, хорошеньких сестер
Всегда оберегают братья.
На это что могу сказать я?
Что слишком твой язык остер.
Не я сестру увез отсюда,
А тетка. Ты согласен с ней?
Тогда и Селию скорей
Отправь, не то ведь будет худо!
Ты, честь сестры своей храня
И крик подняв на всю округу,
Наносишь оскорбленье другу…
Чего ж ты хочешь от меня?
Желаю только одного я:
Вступить с твоей сестрою в брак…
Ты удивлен?
Ты мне не враг,
Не прочь я быть в родстве с тобою,
И я согласен — но в обмен,
Мой друг, услуга за услугу…
Как так?
class="stanza">
И я избрал супругу,
Твоей сестрою взят я в плен.
Вели ей тотчас воротиться.
Хуан! Я бесконечно рад!
Отныне ты — мой старший брат.
Но прежде должен я жениться,—
Тогда я докажу родне,
И даже тетушке-тиранке,
Что к нам, живущим в Саламанке,
Особенно к моей жене,
Сестра во что бы то ни стало
Должна прибыть.
Сомнений нет:
Благоприятен мой ответ.
А чтоб Фульхенсия не стала
Раздумывать, моя сестра
Поможет мне.
Она покуда
В Валенсии, и нам оттуда
Бедняжку вызволить пора.
Поеду.
До отъезда руку
Моей сестрице предложи.
Сеньора!..
Сердце! Не дрожи!
Перенесу ли с ним разлуку?..
Ты дал согласье, милый брат,
И мне противиться негоже.
Вот вам моя рука.
Я тоже
За вас обоих очень рад.
Вы счастливы, я вижу, оба!
Как крепок узел этих рук!
Тристан — наш общий верный друг,
Он будет предан нам до гроба.
Приданое…
Ах, что нам в нем?
И так все ясно без труда нам:
Что может лучшим быть приданым,
Чем добродетель?
Брат, пойдем!
Я приглашаю вас к обеду
В честь нашей молодой четы.
Мой преданный Тристан! И ты
Останься с нами, а беседу
Мы за столом возобновим.
Я с радостью приму участье
В таком обеде.
Наше счастье
Мы никому не отдадим.
Наш союз неколебимый
Вечен. Все ж меня печаль
Мучит.
Что с тобой?
Мне жаль:
Уезжает мой любимый.
Не горюй, моя любовь,
Не страшны нам расстоянья!
Горше горечь расставанья —
Слаще увидаться вновь.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисарда, Фульхенсья. ФульхенсьяКакой великолепный вид!
Мне этот город очень нравится.
И впрямь: Валенсия-красавица
Кого угодно удивит.
Дворцы и рощи вековые,—
Не город, а громадный сад.
Все радует усталый взгляд,—
Я вижу это все впервые.
А море! Как блестит лазурь!
Могу ли я не восхищаться
Тем, как тут люди не страшатся
Ни вражеских судов, ни бурь!
Приятно ехать здесь в карете,
Смотреть на голубую гладь
И в море камешки кидать…
Ах, как чудесно жить на свете!
Как много мирных здесь и милых
Людей!
А я понять не в силах,
Чем это ты восхищена?
Нет, что-то здесь не так, Фульхенсия!
Смотри, нет дыма без огня!
Зачем подозревать меня?
Мне просто нравится Валенсия.
Что ж тут худого?
Ничего…
А с кем болтала ты намедни?
Ну? Может, вспомнишь?
Это бредни:
Я и не видела его.
Кого — его? Ага, попалась!
Ты долго говорила с ним!
Ах, мы так редко говорим,
А пять минут — такая малость!
Я увезла тебя сюда
Подальше от соблазнов разных,
От легкомысленных и праздных
Студентов…
Я была всегда
Примером скромности и чести.
Надеюсь, тут, на новом месте,
Я, тетя, вас не подведу.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Марин. МаринВы здесь?
Как! Ты явился снова?
Готовы ль вы принять больного?
Сейчас его я приведу.
Кого?
Да моего сеньора.
Его сгубило колдовство.
Фульхенсия должна его
Благословить.
Такого вздора
Не приходилось мне слыхать.
Всему, дружок, должна быть мера.
Ступай!
Несчастный кавальеро!
Ах, тетя! Почему не дать
Благословение больному?
Наверно, он в жару, в бреду…
Ты повторяешь ерунду
И веришь горю напускному.
Но если я могу помочь…
Сеньора тетушка! Не будем
Жестоки к беззащитным людям!
Больного не гоните прочь!
Пускай поговорит он с нею,—
Благословенье этих рук
Вмиг исцелит его недуг.
Слуга заладил ахинею,
Но и сеньор его хорош!
Дружок! Не будем лучше ссориться
Фульхенсия, вишь, чудотворица!
В ней святости-то ни на грош.
Узнает муж — в одно мгновенье
Убьет меня старик!
Увы!
Мой дар небес отвергли вы!
Что? Дар?
Мой дар благословенья.
Ты, видно, с ними заодно.
Не ожидала я такого…
Прошу вас, тетушка: ни слова!
Больным отказывать грешно…
Ты скажешь Гарсерану, малый,
Чтоб он тотчас явился к нам,
Ему благословенье дам
Немедленно, а то, пожалуй,
Мой дар погаснет, — он уже
Слабеет.
Ну и ну!
Смотрите:
А вот и сам он — к сеньорите!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Гарсеран. ГарсеранЯ к этой юной госпоже —
Лечиться.
Поклонитесь низко,
Чтоб руку мне поцеловать,—
Тогда смогу вам передать
Вот это.
Боже мой, записка!
О, я счастливец! Я любим!
Моя любовь, моя Венера!
Записка!.. Дерзкий кавальеро!
Вот я сейчас расправлюсь с ним!
Довольно!
Ах! Молю я бога,
Чтоб вас покинула беда…
О, дайте руку!
Руку?
Да,
Пускай пожмет ее немного.
Таков обряд.
Вот вертопрах!
А что дает он ей?
Так надо,—
Необходимо для обряда,—
Так делают во всех церквах.
Да хоть не ври! Отстань! Не мучай!
Лисарда, слушай! Расскажу
Тебе… Я весь еще дрожу…
Такой необычайный случай!..
Послушай!
Ты мошенник, плут!
Я…
Ах, ты не обидишь муху!
Ну, хочешь дать мне оплеуху?
Когда такие ручки бьют,
Для всякого мужчины — праздник.
На, бей, вот правая щека!
Опять валяешь дурака!
Отстань! Проваливай, проказник!
А то и в самом деле…
На!
Ударь сильней, больней, больнее!
Ведь чем больнее, тем вернее,
Что ты и вправду влюблена.
Эй, отворите, ваша милость,
Эй, есть тут кто-нибудь живой?
А это что еще за вой?
Взгляни, мой милый: что случилось?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Фермин в дорожном платье. ФерминЖивет здесь Телио?
И что же?
А вы — хозяйка?
Да.
Один
Из Саламанки господин
Желает видеть вас.
О боже!
Ужели это брат мой?
Да.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Лисарда, Фульхенсья, Марин, Гарсеран. ФульхенсьяЧто делать?
Доигралась, видно.
Тебе хоть перед братом стыдно?
Ах, я сгораю от стыда!
Но пусть вон там хотя бы, тетя,
Они укроются…
Сеньор!
Кто разгласил такой позор?
О чем вы, тетя, речь ведете?
Никак я, право, не пойму.
О чем? О том, что все вы вместе
Меня, меня лишили чести!..
И это невдомек ему!
Теперь сюда живее оба!
Сеньор хозяин! Я боюсь!
Ну, прячься, дуралей! Не трусь!
Я?
Ты!
Во мне клокочет злоба!
Влетит, достанется всем нам
Из-за племянницы Фульхенсии.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Лисарда, Фульхенсья, Октавьо в дорожном платье, Фермин. ФульхенсьяТы ль это, братец? Ты в Валенсии?
Пришлось приехать по делам.
Я обниму тебя, сестрица,
Но тетушка сперва должна
Благословить.
Не я, — она
По этой части мастерица.
Твоя красотка без труда
Искусством этим овладела.
Мой милый брат! Какое дело
Тебя забросило сюда?
Меня проведать? О, едва ли!
Ты был всегда со мной суров.
Как дядюшка?
Вполне здоров!
А вы не слишком уставали?
Все хорошо. А ты-то как?
Рад видеть вас. Я в новой роли
К сестре приехал…
Сватать, что ли?
Да, ждет тебя счастливый брак
С красавцем знатным и богатым.
Мы породнимся с ним вдвойне.
Он будущей моей жене
Приходится любимым братом.
Ты обручился, братец?
Да,
С прелестной Селией.
Я рада
За вас!
Кастилька! Вот досада!
А я надеялась всегда,
Что ты возьмешь валенсианку.
Теперь Фульхенсия со мной
Должна вернуться в дом родной.
Готовься! Едем в Саламанку!
Кого ж ты выбрал мне?
Того,
Кто был всегда тебе приятен…
Фульхенсия! Твой страх понятен,
Но ты — кумир, ты — божество
Для дон Хуана…
Ты уверен,
Что я поеду?
Почему ж
Не ехать? Он — отличный муж,
Тебе, сестра, давно он верен,
И больше всех других мужчин
Тебе был по душе.
О боже!
Теперь мне Гарсеран дороже.
Как быть?
О чем ты?
Нет причин
Спешить. Он ждал довольно долго
И подождет еще.
Нет, в путь!
Сестра! О прихотях забудь
Во имя исполненья долга.
Он очень, тетя, утомлен,
Пускай поспит.
Да, ты стыдлива,
Богобоязненна на диво,
Но что ж тут? Человек влюблен,
А ты ведь не провинциалка!
Пойди, племянник дорогой,
Вздремни с дороги час — другой.
Фульхенсию терять мне жалко,
Но мне приятен этот брак
И благородство дон Хуана.
Ах, я теряю Гарсерана!
В душе моей тоска и мрак…
Я думал, что Хуан ей нужен,
Но он, как видно, надоел!
Октавио! Такой удел
Твоей сестрой вполне заслужен.
Я мешкаю лишь оттого,
Что в это самое мгновенье
Назначен акт благословенья…
Мы там осуществим его.
Фермин!
Сеньор?
Скорей — коляску!
Вернуться мы должны чуть свет,
Иначе мне покоя нет.
В коляске не покой, а тряска.
Ну, все равно, бегу, спешу!
Вы так торопитесь?
Да, очень!
Отъезд к невесте так уж срочен?
Я только близ нее дышу.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Фульхенсья одна. ФульхенсьяНаходишь поздно и теряешь рано
Единственного счастья волшебство.
Едва родилось — и уже мертво,
И навсегда в душе зияет рана.
Ах, для того ль нашла я Гарсерана,
Чтоб в тот же миг и потерять его?
Рок над любовью правит торжество,
Мы все во власти грозного тирана.
Вот счастье стало счастьем — в тот же час
Фортуна злая с непонятным рвеньем
На произвол судьбы бросает нас.
О счастье, счастье! Ты благословеньем
Надежды осеняешь каждый раз,
Чтоб мучить нас своим исчезновеньем!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Фульхенсья, Гарсеран, Марин. ГарсеранПостой, Фульхенсия!
Ужели
Ты не ушел?
Не смог уйти,
Хотя погибель надо мною
Нависла грозно с той минуты,
Как нас Октавио увидел.
Зачем приехал он сюда?
Я слышал все, но недоверчив
Амур: он слышит и не верит,
Не верит собственным ушам.
Что я могу тебе поведать?
Ты сам свидетель разговора:
Меня увозят в Саламанку.
Ты поступил неосторожно,
Решив остаться здесь, и все же…
Я все же счастлива, любимый,
Что я могу с тобой проститься.
Проститься? Что ты говоришь?
Молю тебя, мой Гарсеран:
Не забывай меня в Кастилье,
Да, со слезами умоляю…
Ты скажешь, может быть: у женщин
Глаза всегда на мокром месте.
Поверь мне: в этот раз рыданья
Исторгнуты из сердца.
Боже!
Зачем судьбе угодно было,
Чтоб наше счастье оборвалось
И мы, едва найдя друг друга,
В единый миг все потеряли?
Тебя увозят в Саламанку!
Как буду жить я без тебя?
Как все вокруг не запылает
От жара мук моих ужасных,
А крик мой — как не тронет камни?..
Мой Гарсеран! Я знаю: можно
Страданье успокоить плачем,
Но нашу боль смягчит молчанье,
Которое необходимо
Тебе для жизни, мне — для чести.
Это что ж, несчастный случай?
Месть завистливой Фортуны?
Гнев карающего бога?
Измененье гороскопа?
Происки нечистой силы?
Нет, в лазурном чистом небе
Грозно молния сверкнула,
В нас ударила, несчастных,
Чтоб спалить дотла все наши
Мысли, чувства и мечты.
О, куда ты?.. С кем я буду?
О, возможно ли так мрачно
Кончить все, что так счастливо
Начиналось? Неужели
Свет очей моих…
Сеньор!
Вы страдаете чрезмерно,
Но не забывайте, — если
Не совсем у вас отшибло
Память и рассудок, — что
Здесь весьма небезопасно
Так безумствовать.
Марин!
Я безумен, я не в силах
Рассуждать, вокруг меня
Непроглядный мрак.
Хозяин!
Этот юноша надменный —
Брат Фульхенсии, племянник
Телио, и если он
Ваши возгласы услышит,
То за честь свою и дяди
Может захотеть вступиться.
Нам тогда не сдобровать!
Гарсеран! Здесь, в этом месте,
Где увидела тебя я,
И, увидев, полюбила,
И слова любви сказала,
Здесь же я скажу — прощай!
Гарсеран! Возможно, буду
Я супругой дон Хуана,
Если настояньям брата
Мне придется уступить.
Но поверь: пока дышу,
Не забуду Гарсерана,
Не смогу забыть вовеки.
Уезжаю, но тоска
Беспощадно сердце гложет
И меня погубит прежде,
Чем доеду до высоких
Скал и сосен Гуадаррамы,
Где не тает вечный снег.
Напиши мне, мой любимый,
И в ответ я в каждой букве
Буду посылать тебе
Поцелуи.
Будь спокойна:
Ты получишь столько писем,
Сколько есть лучей у солнца,
Что пылает ярко в каждом
Из очей твоих.
Сеньора!
Я, как вестовое судно
С поднятыми парусами,
Буду привозить вам письма
Пó морю любви. Я буду
К вам скакать во весь опор
Через Сьерру Гуадарраму
На любых конях — каурых,
Серых, белых и гнедых.
Так стремительно не мчалась
Никогда еще на свете
Эстафета слуг-индейцев
От Чакона до Тампико.[116]
Буду я лететь в Кастилью
На крылах любовных писем.
А чтоб быть никем не узнан,
Притворюсь ученым мужем.
Вы же знаете: за хитрость
Я в Сеговье удостоен
Степени лисенсиата.[117]
О Фульхенсия! Я знаю:
Этого я недостоин,
И слова мои — кощунство,
Но внемли моей мольбе,
Обними меня: ведь это
На прощанье!
Поклялась я,
Что люблю. А поцелуй
Меньше, чем любовь.
О боже!
Как я без тебя останусь?
Вспомнишь ли меня? Увы!
Чистой и святой любовью
Я люблю тебя лишь месяц,
А мечтаю о столетьях.
Пусть отсохнут эти руки,
Если я тебя забуду.
Но и ты воспоминанье
Обо мне храни!
Создатель
Знает, что во всех поступках,
Мыслях и мечтах моих
Ты одна — моя царица.
Я, сеньора, понимаю,
Что слуге совсем невместно
Проявлять такую дерзость,
Но и я прошу: позвольте
Мне обнять вас на прощанье!
Постараюсь не испачкать
Ваше шелковое платье.
Будем же, Марин, друзьями,
И напоминай сеньору,
Что сегодня поцелуем
Обручились мы.
Сеньора!
Как же мы без вас тут будем?
Как вы в дальней Саламанке
Будете без нас обоих?
Гарсеран! Прощай!
Прощай!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Гарсеран, Марин. МаринСеньор! Скорей давай бог ноги!
Сейчас вас Телио увидит.
Сюда идут!
Марин, в дорогу!
И так я слишком долго медлил.
Дон Гарсеран! Вы сумасшедший!
Фульхенсия уедет завтра,
А вы, поди, уж сочинили
В уме не меньше сотни писем.
Как обо мне ты худо судишь!
В путь! Собирайся! Мы сегодня
Поедем вместе в Саламанку.
Вы — в Саламанку?
Да, конечно. Сложи скорее в чемодан
Две-три сорочки на дорогу.
Я не могу сказать ни слова!
Прощай, Валенсия родная!
Вслед солнцу моему я еду
К суровым, ледяным кастильцам.
Прощай, лазоревое море,
Мед, вина, ракушки морские!
Я еду на холодный Тормес[118]
Сеньору моему вослед,—
Туда, где университет.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
САЛАМАНКА. КОМНАТА В ДОМЕ ДОНА ХУАНАЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Селья, Фульхенсья. ФульхенсьяМеня ты назвала «сестрой»,—
Мне это лестно и приятно.
Твоя печаль мне непонятна.
О чем тоскуешь ты? Открой!
Недавняя валенсианка,
Вернулась ты в свои края…
Кастилья — родина моя,
В особенности — Саламанка.
Но дядя с тетей там грустят —
Ведь я у них одна отрада.
Я думала, ты будешь рада
Такому мужу, как мой брат,
А ты в печали и смятенье.
Я это вижу. Почему?
Он безупречен, я к нему
Питаю нежность и почтенье.
Я знаю это человек
Из благороднейшего круга.
Увы! Подобного супруга
Не заслужила я вовек.
Ах, Селия! Как мне ни больно,
Принуждена я дать отказ
Хуану.
Вот тебе и раз!
Ты, верно, чем-то недовольна?
Но чем?
Здоровьем.
Ты больна?
Я думаю о бедном муже:
Ну есть ли что на свете хуже,
Чем вечно хворая жена?
Наверно, ты в пути устала,—
Все это, милая, пустяк!
А впрочем, может быть, и так:
Ты недовольна, что попала
С дороги прямо в этот дом,
Где новая твоя золовка…
Но, может, ты хитришь, плутовка?
Нет, я горюю не о том.
Ты слишком, Селия, пристрастна,
Ты дурно судишь обо мне.
Поверь, что быть с тобой в родне
Почту я лишь за честь.
Прекрасно!
Вот ты приехала сюда,
Где вся семья к твоим услугам,
Где верным и надежным другом
Была бы я тебе всегда,
Но с дон Хуаном ты сурова,
Как с нелюбимым, как с чужим.
Тебя мы, верно, тяготим —
И я, и брат.
Я нездорова.
Мне просто надо подождать
С замужеством.
Ах, дорогая!
Совет подруге предлагая,
Ее могу ли принуждать?
Одну лишь окажи мне милость:
Меня своей сестрой зови
И в сестринской моей любви,
Когда бы, что бы ни случилось,
Не сомневайся никогда.
Для нас твое желанье свято.
Не хочешь замуж? В доме брата
Останься хоть и навсегда.
Фульхенсия! Я жду ответа.
Останешься у нас?
Сестра!
Ты так мила и так добра,—
Благодарю тебя за это!
Ах, ничего на свете нет
Возвышенней и благородней…
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и дон Хуан. Дон ХуанАмур сказал мне, что сегодня
Фульхенсия мне даст ответ.
Я верю доводам Амура,
Он — безошибочный пророк.
Но вот, перешагнув порог,
Я вижу — вы глядите хмуро.
Согрей, о солнце этих глаз,
Окоченевшего в разлуке!..
Прошу вас, обуздайте руки!
Ужели солнца свет погас?
Ведь мы должны на днях жениться,
А вы суровее…
Сеньор,
Запомните: до этих пор
Нельзя переступать границы.
И, не назвав меня женой…
На юге вы не зря гостили!
В былое время здесь, в Кастилье,
Вы были ласковей со мной.
Валенсия не изменила
Меня нисколько.
Может быть.
Вы постарались лишь забыть
Того, кто любит вас. Как мило!
В такой ничтожно малый срок!
В разлуке мы довольно долго.
Забыть об исполненье долга!
Какой мучительный урок
Я получил!.. Сеньора! Где вы
Забыли сердце?
Где, сеньор?
Сдвигаются громады гор,—
Не только чувства слабой девы.
Вернулись вы совсем иной!
Я вижу, вы отменно чутки!
Фульхенсия, оставьте шутки,
Не издевайтесь надо мной!
За брата вашего я выдал
Любимую сестру, хотя
Она совсем еще дитя,—
Не верил я, что вы, мой идол,
Моя богиня…
Ну и ну!
Какие пышные сравненья!
Что значит это все?
В тот день я
Мечтал, что обрету жену.
А разве вы меня спросили,
Хочу ли замуж я, сеньор?
Нарушить свой обет — позор
Для кавальеро из Кастильи.
А я поклялся видеть вас
Женой…
Как он самоуверен!
Я унижаться не намерен,
Но знайте: получив отказ,
Умру я.
Дон Хуан, поверьте:
Я не питаю к вам вражды,
Однако в спешке нет нужды.
Еще далеко вам до смерти,
И месяц подождете вы,—
Не так уж, право, долго это,—
Пока не получу ответа
Я из Валенсии.
Увы!
Я подожду, как вы решили.
Пойду. Устала я с утра.
С дороги отдохнуть пора.
Да, отдохнуть пора — в могиле.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Селья, дон Хуан. Дон ХуанЧто это значит?
Сам гляди.
Не понимаю, что такое?
Казалось, счастье под рукою,
И снова — месяц впереди.
Валенсианки все жеманны,
Поднабралась у них она…
Фульхенсия пряма, честна,
Но чувства в ней непостоянны,
И это мне внушает страх…
Охотно головы мы кружим,
Но вряд ли ты, назвавшись мужем,
Возвысишься в ее глазах.
Нет, женщины полны опаски,
Едва зайдет о браке речь.
Хочу тебя предостеречь:
С Октавио — поменьше ласки!
Над мужем ты имеешь власть,
Поэтому необходимо,
Чтоб ты была неумолима,—
Пускай его сжигает страсть,
Покуда он не сдержит слова
И не пошлет сестру в собор.
Клянусь тебе: до этих пор
Я буду с ним весьма сурова.
А ведь, казалось, влюблена!
Два месяца — не два мгновенья!
И что за зелие забвенья
Нашла в Валенсии она?
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Фабьо в дорожном платье, Рейнель, Гарсеран, Марин. ФабьоЭто постоялый двор
Для студентов. Здесь, наверно,
Будет нам не слишком скверно.
Плут! Одежду!
Вот, сеньор!
Я в восторге, видят боги,
От сегодняшнего дня.
Друг Клариндо! Вы меня
Осчастливили в дороге.
Расставаться только жаль,
А придется ведь когда-то!
Я вас полюбил как брата,
И меня гнетет печаль.
Здесь пробуду я с неделю
И махну в Вальядолид.
А зачем?
Так долг велит.
Вот досада, в самом деле!
Где ж мы встретимся теперь?
Где я буду — сам не знаю,
Дня четыре погуляю
И начну зубрить, как зверь.
Покажу вам для начала
Саламанку.
Милый друг!
Мне сегодня недосуг.
Накопилось дел немало.
Без меня гуляйте.
Но
Вы такой веселый малый…
Под вечер схожу, пожалуй.
Да ведь под вечер — темно!
Не взглянуть на город стыдно!
Разве город так хорош?
Говорят, он скучен.
Ложь!
Я вам расскажу подробно.
Чтоб увидеть Саламанку,
Поглядите в светлый Тормес,
В глубину его зеркальных
Вод, струящихся в Дуэро
И описанных чудесно
Гарсиласо де ла Вега
В удивительной эклоге,[119]
Где прославлен герцог Альба.
В Саламанке проживают
Родовитые семейства:
Соса, Васкесы, Мансана,
Пиментели, Мальдонадо,
Коронадо и Абарка,
И Родриго, и Варилья,
И Суньига, и Монройя,
И Солисы, и Бонали,
И Эррера, и Брочера,
Знатный дом Вильяфуэрте,
Знаменитые Гусманы
И Манрике…
Грандиозно!
А превыше гордой славы
Этих доблестных фамилий
Поднимается до неба
Слава университета:
Здесь колехио Куэнки,[120]
И колехио Овьедо,
И колехио Старинный,
И четвертый — Богословский.
Эти светочи науки
Знамениты всюду в мире,
Как и остальные, Санто
Томас и Санта Мария,
Вердес, Монте Оливете,
Как и тот, где обучают
Разным языкам, а также
Тот колехио…
Довольно,
Фабио, остановитесь!
Боже! Сколько знаменитых,
Мудрых, достославных членов
Королевского совета,
И ученых богословов,
Членов орденов духовных,
Воспиталось в этих стенах!
Легче было бы, Клариндо,
Сосчитать цветы в апреле,
В августе — плоды, снежинки —
В январе, песчинки — в море,
Даже атомы на солнце,
Чем пытаться перечислить
Знаменитостей, взращенных
В этом университете,
Первом в нашем королевстве.
Не забудем о военных
Орденах,[121] что прославляют
Пиренейский полуостров:
Вспомним орден Калатравы,
И Алькантары припомним,
И Предтечи Иоанна.
Замок ордена Сантьяго
Называют королевским,
Перед ним струится Тормес
И стопы его лобзает.
Монастырские постройки
Так чудесны здесь, что в нашей
Бедной речи слов не хватит,
Чтоб восславить их достойно.
Ты в Валенсии, наверно,
Слышал о Сан Эстеване,[122]
Где находится часовня,
Та, которую по праву
Сравнивают с ярким солнцем,
Потому что в ней хранятся
Ризы праведного мужа,
О котором говорят —
Он наследник Иисуса.
Также слышал ты, наверно,
О колехио святого,
Описавшего искусно
Божий град, и о другом —
В честь святого, даже камень
Оживлявшего перстами;
О монастырях Бернардо,
И Висенте, и Святого
Воинства, пред чьим названьем
Преисподняя трепещет;
О монашеских колехьо —
Троицы и Благодати,
Кармен; также об открытых
Женскими монастырями —
Санта Ана, Санта Клара,
И Мария де лас Дуэньяс,
Кармелиток, августинок,—
Чтобы все их перечислить,
Не хватило бы и суток.
Люди говорят, что зданье
Кафедрального собора —
Истинноечудо света,
Первое, а не восьмое.
Все три школы в Саламанке
Безусловно превосходят
Школы Греции и Рима;
Здесь любой учитель мог бы,
Бросив вызов Гиппократу,
Аристотелю и Бальдо,[123]
Победить в единоборстве.
Здесь, в колехио, на шапках
Многочисленных студентов
Столько кисточек[124] зеленых,
Синих, красных, желтых, белых,
Что картина эта ярче,
Чем избрание на царство
Императора, когда,
Собираясь, государи
Всей империи германской
Ослепляют нас сверканьем
Золотых корон и стали;
Этот пестрый сад взращен
Нашей общей alma mater,
Нашим университетом.
Здесь во всех церквах приходских
Все священники — дворяне,
Все они имеют званье
Королевских капелланов.
По старинному преданью,
Сто ворот имели Фивы,[125]
Саламанку украшают
Лишь одиннадцать, но в эти
Ворота сюда вступают
Вот уж больше трех столетий[126]
Темнота и бессловесность,
А выходит в них обратно
Лучезарно-светлый разум,
Лаврами наук венчанный.
Здесь в прославленной больнице
Санта Мария ла Бланка
Человеческие мощи
Набираются здоровья;
Есть и «Главная больница»,—
Можете о ней составить
Представленье по названью.
Здесь возникло братство Роха,
Что знакомо всем дворянам.
Здесь отцы-коррехидоры[127]
Так знатны, что благородства
Их достало бы с избытком,
Чтоб прославить всю Кастилью.[128]
Если вы способны слушать,
Я скажу вам в заключенье
О колехио, доселе
Мной не названном, — скажу вам
О колехио немых.[129]
Это зданье близ острога
Лишь один этаж имеет
И два выхода на площадь.
Здесь в меха налиты вина,
И, покуда их не выпьют,
Жители хранят молчанье,
Выпив — обретают голос.
Табернилья, Табладилья[130]
Всюду в мире так известны,
Что, конечно, я не в силах
Это обойти молчаньем.
Яства здешние не стану
Вам расхваливать, Клариндо,—
К сожалению, придется
Вам в трактирах и харчевнях
Знаменитой Саламанки
Их отведать самому.
Друг мой Фабио! Я слышал,
Как тут люди обсуждали
Вещь одну, которой очень
Я заинтересовался.
Вот, послушайте!
Скажите.
Здесь, в колехио, который
Называется Старинным,
Говорят, устав издревле
Существует нерушимый,
И по этому уставу
Должен развлекать ученых
Некий шут.
Да, это верно.
Любопытнейшие вещи
О таких шутах я слышал.
Да, они отменно шутят.
А еще слыхал, что нынче
Нет у них шута.
Возможно.
Вам-то что?
Мне безразлично.
Только, право, хорошо ли
Допускать в ученом мире
Нарушение устава,
Освященного веками?
Вы со мной хитрите!
Что вы!
Рейнель!
Да, сеньор?
Постели
Приготовлены?
Служанка
Простыни вам постелила.
Эта баба — галисийка —
Непорочна, как святая,
Но страшнее обезьяны.
Ладно, оставайтесь с богом.
Да хранит господь и вас!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Гарсеран, Марин. МаринТолько бы от нас подальше!..
Уф! Наконец-то он умолк!
Каков болван! Не понимаю,
Зачем приятель ваш собрал
Все, чем Испания гордится,
В одно ничтожное местечко?
А ну его!.. Дон Гарсеран!
Скажите; что мы будем делать
В проклятой этой Саламанке?
Зачем вы назвались Клариндо,
А я — Чаконом? Как найдете
Свою возлюбленную даму?
Ведь здесь кругом одни чужие.
Что с нами будет?
Я, Марин,
У Фабио спросил недаром
Про старый тот устав: я слышал,
Что университетский шут
Имеет вольный доступ всюду,
Во все дома всех кавальеро,
И — мало этого! — дворяне
Издревле почитают честью,
Чтоб университетский шут
К ним приходил. Так вот, любезный,
Найди две куртки из дерюги,
А также два плаща дырявых,
И мы направимся с тобою
В колехио, где нет шута.
Я дураком прикинусь, чтобы
Шутом остаться у студентов.
Тогда, Марин, тогда смогу я
И днем, и вечером, и утром
Ко всем являться на дом, видеть
Мою Фульхенсию…
Сеньор,
Поймите! Мне за вашу дерзость
Придется жизнью поплатиться.
Попробуй только мне перечить!
Клянусь, что я…
Сеньор!
Марин!
Любовь слепа, она не видит,
Что впереди: позор иль честь,
Жизнь или смерть, — ей безразлично.
Поэт Овидий и другие
Рассказывают, как Юпитер
Бывал для женщин то быком,
То лебедем.[131] Что это значит?
Что любящий меняет облик,
Желая повидаться с дамой.
Так вот, накинь дырявый плащ
И называй меня: племянник.
Нет, нет, вы слишком благородны
Осанкой и лицом! Студенты
Вам не поверят.
Полно, друг!
В Испании таких шутов
Немало бродит по дорогам.
У них не будет даже тени
Сомнений.
Ладно! Значит — в бой!
Вперед, хозяин! Я недаром
Прослыл повсюду хитрецом.
А как вас величать?
Как? Паблос.
Что ж, это неплохое имя.
А где родились вы?
Я? В Корье.
Ах, в Корье? Ладно, не забуду!
Учитесь быть шутом скорей!
Пусть я возлюбленной моей
Хоть именем приятен буду.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Дон Хуан, Тристан. Дон ХуанТеперь ты понял, отчего
Я так подавлен и несчастен?
Мужчина над собой не властен,
Когда так оскорбят его.
Нет, от Октавио такого
Коварства я не ожидал!
Октавио вам слово дал?
Пускай теперь он держит слово.
Не успокоюсь я, пока
Не догадаюсь, в чем тут дело.
Что милую мою задело,
И отчего ее тоска?
Чем вызваны ее досада
И раздраженье — не пойму!
Она сердита. Почему?
Я ждал ее — она не рада.
Она влюбилась, может быть,
В провинциального актера?..
Но — за два месяца?.. Так скоро
Едва ли можно полюбить!
Вполне достаточно сеньоре
Двух месяцев. Сперва река
Шумна, бурлива, глубока,
Потом стихает, влившись в море!
Послушай: если это страсть,—
Она ведь ждет письма?
Конечно!
А ждать придется бесконечно —
Никто не сможет к ней попасть
С письмом, с приветом…
Как жестоко!
Брат выбивается из сил,
Он музыкантов пригласил.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Октавьо и Фермин. Октавьо (Фермину)Где ж музыканты?
Недалеко.
Боюсь, от музыки, увы,
Она еще сильней заплачет.
Позвали музыкантов — значит,
О чем-то догадались вы?
Скажите: что бедняжку гложет?
Вот Селия, а с ней она.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же, Селья и Фульхенсья. ФульхенсьяМой друг! Я тяжело больна,
Лишь смерть мне, кажется, поможет.
Да, меланхолия — недуг,
Который болью душу точит.
Она одна остаться хочет,
Не нужен ей ни брат, ни друг.
Твой взор не должен быть сердитым.
Вот видишь: брат мой ждет тебя!
Вы снова плачете, скорбя
О чем-то, от меня сокрытом!
Наверно, я тому виной…
Не так я, сударь, неучтива,
Чтоб вас винить несправедливо
За происшедшее со мной.
Недуг усилился жестоко,
Когда спросили вы о нем.
Вы сами виноваты в том,
Что я не знал его истока.
Меня тревожит ваш недуг,
И это вызвано любовью,
Вниманьем к вашему здоровью…
Фульхенсия! Ведь я ваш друг!
Какие гложут вас печали?
Я недостаточно богат,
Но сотню жизней дать бы рад,
Чтоб люди вас не огорчали.
Певцы пришли.
Зови сюда.
Я верю, что напевов звуки
Развеют тень душевной муки.
Прошу садиться, господа!
Плотней и гуще мрак забвенья.
Давно ль вернулась я домой?
Прошел лишь месяц… Боже мой!
Мелькнуло краткое мгновенье,
А он уже меня забыл!
В любви мне клялся мой любимый
И в верности ненарушимой,
Но миг прошел — и умер пыл!..
«Без вашего благословенья,—
Твердил он, — я сойду с ума…».
Проходит месяц — нет письма,
И все чернее мрак забвенья!..
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же, певцы и музыканты. Один из певцовСеньор Октавио! Мы ждем.
Какие вам нужны напевы?
Развеселите сердце девы,
Окованное тяжким сном.
Должны вы нынче петь чудесней,
Чем Амфион,[132] — как он, должны
Вы покорить гранит стены.
Мы развлечем вас новой песней.
Воздух чист и неподвижен
Над Валенсией весенней,
Над ее лазурным морем,
Над душистыми цветами
Апельсиновых деревьев,
Где качаются на ветках
Птицы, вестницы любви.
О легкие зефиры!
Пускай летит мой вздох
К благоуханной роще
Валенсии моей.
Как много в этой песне пыла!
Мне так понравилась она!
Нам эта песня не нужна,
И петь ее не надо было.
Зачем Валенсия?
Сеньор!
Мы знаем этого поэта,—
Живет близ университета
Он в Саламанке с давних пор,
Но о Валенсии зеленой
Слагает песни.
А зачем?
Затем, что это наш Эдем,
Что дорог он душе влюбленной.
Как сладостен романс о нем!
Я долго слушать вас готова.
Не знаете ли вы другого,
Похожего?
Друзья, споем!
Девушка-валенсианка
Мне бросает апельсин.
Апельсин я бросил деве,—
Превратился он в цветок.
А у печального поэта,
Как видно, несчастливый рок.
Он незадачливый игрок,—
В романсах чувствуется это.
Он с дерева в саду своем
Метафоры свои срывает
И мук сердечных не скрывает.
Ах, спойте!
Хорошо, споем.
Я поднялся в ранний час,
Подошел к ее оконцу
И увидел: светит солнце
В глубине любимых глаз.
Этот взор — как он жесток!
Вижу, завистью томимый:
Апельсин в руке любимой
Превращается в цветок.
Валенсианские напевы
Так грустны!
В них не только грусть!
Хуан ревнует.
Ну и пусть!
Ни ревности его, ни гнева
Я не боюсь. Но я больна,
Опять меня гнетет кручина.
Валенсия — вот в чем причина
Того, что мается она.
Ах, как бы мне сейчас хотелось
Быть королем!
Давно пора!
Зачем же?
Чтоб моя сестра
В парчу и злато разоделась.
Ах, если бы я был король,
Она бы веселилась вечно,
И, целый день резвясь беспечно,
Душевную забыла боль!
Нет, пусть грозит мне разоренье,
Но я сестру развеселю!
Не все подвластно королю.
За их божественное пенье
Благодарю тебя, мой брат!
Пойдемте, музыканты, в сад,
Продлим чудесное мгновенье!
Сеньора! Каждый горд и рад
Вам подарить отдохновенье.
Над заливом валенсийским
Ночь темным-темна,
И душа свиданьем близким
Преображена.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Гарсеран, на нем пестрая куртка и разноцветные чулки; Марин — в крестьянском платье. ГарсеранКакой стремительный успех!
Сеньор дурачился отменно.
Они поверили?
Мгновенно,—
Вы убедить сумели всех.
Как видно, опыт был немалый,—
Уж очень вы искусный шут.
Они еще, наверно, ржут
От наших шуток.
А ты, дружок,
Наверно, рассмешить бы мог
И кровожадного султана.
А что, неплохо разыграл
Я деревенщину?
Отлично!
Но только фыркал неприлично.
Ты так самозабвенно врал…
Комедия начнется скоро,
Все это был пролог пока.
Марин! Теперь наверняка
Недалека моя сеньора.
Ах, только бы Амур ко мне
Был благосклонен — впредь, как ныне!
Теперь уж со своей богиней
Вы свидитесь наедине.
Под сенью университета
Шуту везде открыта дверь,
Поэтому для вас теперь
Ни в чем не может быть запрета.
Марин! Как счастлив здесь дурак!
Когда бы люди захотели
На всех безмозглых в самом деле
Напялить шутовской колпак,
Он стал бы головным убором,
Привычным большинству людей.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Рисело и Херардо. РиселоНе признаю твоих идей
И не согласен с Пифагором.[134]
На эту точку зренья став…
Ученые студенты спорят.
Как быть?
Пока он ересь порет,
Вам надо быть шутом.
Ты прав.
Вниманье!
В античном мире спиритуалисты
Считали, что небесные тела
Носители души и что движеньем
В небесной сфере управляет дух.
Но их концепция неадекватна
Реальности, понеже, как известно,
Сенсуализм и рационализм
Несвойственны планетам.
Как сказать!
Тот самый интеллектуальный фактор,
Благодаря которому я мыслю,
Одушевить материю способен.
Едва ли сей интеллектуализм
Возможно прилагать к небесной сфере
И думать, будто, как душа и тело,
Светила могут быть слиянны с духом.
Сия гипотеза противоречит
Простейшим силлогизмам…
Как понять, однако,
Слиянье ангелического духа
С материей небесной?
Происходит
Лишь соприкосновенье этих сфер
С высокой нравственной природой духа.
Душа, однако, у небесных тел
Не больше, чем у судна, чьим движеньем
Руководит в нем заключенный кормчий.
Ты разъяснил лишь то, что я сказал.
Сеньор, пора! Поговорите с ними,
Внушите им доверье.
Эй, коллеги!
О чем ведете, дурни, разговорус?
Шут!
Чучело!
Дурак!
Он, видно, новый!
Вот дурни, новый! Ну, конечно, новый!
На этом свете все мы новички.
Откуда он?
Из университета.
Прошу не обижать его, сеньоры!
Клянусь вам честью, это мой племянник.
Его сюда недавно я привел,
Боюсь оставить.
Как тебя зовут?
Кого?
Тебя.
Меня? Я — Паблос. Дядю
Зовут Хуан Викарио, он брат
Папаши моего, моя мамаша
Приходится мне матерью, однако
Ей он не брат, но мне он все же дядя,
Который не приходится мне тетей,
Отцом, и бабушкой, и даже дедом.
Мы все благовоспитанные люди,
А в Саламанку прибыл я учиться
И скоро стану капелланом в чине,
Гласящим: шут шутиссимус шуторум.
Сеньоры! Ради бога, не сердите
Племянника: он в гневе — сущий дьявол.
Эй, дядя! Замолчите, а не то
Я запущу им в голову булыжник.
Пока что этим грязным забулдыгам,
Которые несли о небесах
Невероятную абракадабру,
Хочу я дать один совет.
Ты понял,
О чем мы рассуждали?
Что за хитрость —
Понять, какую ересь вы плели
О небесах! Что небо, дескать, может
Само собой вертеться в пустоте
И что на небо залетают души…
Какой ученый шут!
Так вот, пьянчуги:
Вы смели небо обозвать бездушным,
А небо душами кишит, и много
Подобных душ я в Кории встречал.
Как этот шут умен!
Рисело! Знаешь
Октавио? Он давний мой приятель.
Я, посетив его, впервые встретил
Его сестру. Ее ты видел?
Видел.
Она зачахла от тоски, а брату
Никак бедняжку не развеселить.
Он музыкантов звал — не помогает.
На празднествах она сидит и плачет.
А он ведь в жены обещал ее
Приятелю. Так вот, не привести ли
К ним этого шута? Как полагаешь?
Октавио, наверно, будет рад,
Коль шут развеселит сестру.
Эй, Паблос!
Не хочешь ли сходить к моим друзьям,
Где вкусно угостят?
С одним условьем:
Что в этом доме куча пирогов
И сочная телятина.
Ручаюсь:
Там будет это все, и много больше,
Чем ты сказал.
Что ж, дядюшка, пойдем!
Сеньор! Дела идут не так уж плохо!
Ты думаешь?
Но только для начала
Поосторожнее, сеньор!
Пойдемте,
К тому ж мы пообедаем.
О боже!
А вдруг я в этом доме получу
Весть о моей Фульхенсии!
Мы с вами
Дворяне, и таиться нам невместно.
Ты прав, Марин. Я это слышать рад.
Недолго будет глупый маскарад!
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Селья, Фульхенсья. ФульхенсьяТвоя привязанность, родная,
Мне бесконечно дорога,
А все же на земле одна я.
Увы! Мне чужды берега,
Где полюбила я, не зная,
Как вероломен и жесток
Тот недостойный кавальеро,
Который растоптал росток…
Любви моей угасла вера,
Увял трепещущий цветок!
Могла ли горькое признанье
Тебе я сделать до сих пор?
Но вынесен мой приговор,
И мне придется в наказанье
Принять невиданный позор.
Надеждой зыбкой я дышала,
Жила виденьем, как во сне,
Мечтами правду украшала,
Но лжи безжалостное жало
Вонзилось прямо в сердце мне.
Мне это объяснять не нужно,
Понятна мне твоя вина.
Ты тетушкой увезена
В далекий край, на берег южный.
Была в Хуана влюблена,
Два месяца прошло — и что же?
Мой брат Хуан тебе не мил.
Но кто же стал тебе дороже,
Тебя, бедняжку, истомил?
Я думать не могу без дрожи
О том, что стала жертвой ты
Какого-то пустого хвата.
Сама во всем я виновата.
Увы! Развеялись мечты,
Взлелеянные мной когда-то.
Валенсианец Гарсеран
В любви признался мне учтиво.
Он говорил красноречиво
Про боль, своих сердечных ран,
А я внимала терпеливо
Его мучительным признаньям.
Я молча слушала сперва
Все эти льстивые слова
Из жалости к его терзаньям,
Но против воли голова
Пошла от красноречья кругом,
Меня увлек волшебный пыл.
Он так красиво говорил,
Он клялся быть мне верным другом,
И вот…
Что?
Он…
Тебя забыл?
Я вижу, ты сама не рада,
А впрочем, так тебе и надо!
Влюбляешься на стороне!
За легкомыслие награда
Тобой заслужена вполне.
Его слова меня сгубили,
А все ж я верю лишь речам
Возлюбленного…
Как! Не ты ли
Сейчас твердила мне, что там
Тебя бессовестно забыли?
Больного то бросает в пот,
А то дрожит он от озноба.
То любишь ты его до гроба,
А то обманщик он, и вот
В душе твоей клокочет злоба.
Чем был сильнее жар души,
Тем яростней лютует стужа.
Поверь мне: дон Хуан не хуже,
Чем тот! Фульхенсия, реши,—
Найдешь в нем преданного мужа.
Теперь, когда прошла беда,
Я полюблю Хуана снова
Еще сильнее, чем тогда,
Когда не встретила другого!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и дон Хуан. Дон ХуанО ясная моя звезда!
Отчаянье душило прежде
Меня, к моей груди припав…
Нет, даже быстрой птицей став,
Вовеки не догнать надежде
Неуловимый женский нрав,
Ей не угнаться за сеньорой!
Вы словно недовольны мной?
Рассудок мой всему виной
И бедный бог Амур, который
Обид не прячет за спиной.
Обид?
Конечно!
То, что было,
Прошу вас, дон Хуан, забыть.
Сеньор! Я прежде вас любила
И вновь хочу вас полюбить.
Как! Та, что сердце мне разбила,
Сама… Могу ли верить вам?
Надеюсь, дон Хуан, теперь я
Уже не обману доверья.
Поверьте искренним словам!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Селья, дон Хуан. Дон ХуанНе ждал такого поворота!
В чем суть его, сестра?
Опять
Тебя, Хуан, гнетет забота?
Ты в женской ветренности что-то
Еще надеешься понять?
Дай слово мне, что будешь скромен,
Открою я тебе секрет.
Даю молчания обет.
Я знаю: ты не вероломен
И оградишь меня от бед.
Так вот: в Валенсии влюбился
В нее какой-то Гарсеран.
Он был, как видно, очень рьян
И благосклонности добился.
Теперь же от сердечных ран
Оправилась моя подруга.
Она готова все забыть,
Вернувшись в Саламанку с юга,
И честно хочет полюбить
В тебе законного супруга.
Сестра! Убила ты меня!
Предать!.. С каким-то Гарсераном!
Нет! Жизнь — проклятье! Западня!
В душе сомнения храня,
Смогу ли я не быть тираном?
Мне будет ненавистна та,
Кого…
Не придавай значенья!
В такие юные лета
У всех бывают увлеченья.
Твоя Фульхенсия чиста.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же, Гарсеран, Марин, Рисело и Херардо. МаринСмотрите, действуйте с умом!
Легко сказать — с умом! Видали?
С умом, дружище, я едва ли
Явился б в этот гнусный дом!
Сеньор Октавио вернулся?
Он был, да только что ушел.
Она?
Она.
Накройте стол!
Эй, живо! Я хоть и рехнулся,
А в брюхе воет сатана,—
Ведь голод, говорят, не тетка.
Узнав, что юная красотка
В отчаянье погружена,
Мы в стенах университета
Нашли занятного шута,
Который как из решета
Остроты сыплет…
Как? Вот этот
Лоб, что морщинами изрыт?
Вы, говорят, всех несчастливей?
Да вы, по-моему, смешливей
Валенсианских сеньорит!
Она вас слушает!
И что же?
Не из Валенсии я, друг.
Да, вот где лечат от разлук!
Там лечат, но болеют тоже.
Да ведь больна не я.
А кто же?
Моя подруга.
Вот-те на!
Вы — муж?
Надеюсь, буду скоро,—
Пусть улыбнется та сеньора,
Которая сейчас грустна.
Тяжелая у вас работа
И невеселые дела,—
Она отставку вам дала?
Ее сманил, наверно, кто-то?
Дурак попал не в бровь, а в глаз!
Пускай сюда придет больная.
Я не могу смешить, не зная,
За что она не любит вас.
Шут! Как тебя зовут?
Никаком.
А в самом деле как?
Никак.
Я шут гороховый, дурак,
Я до чужих обедов лаком,
А больше знать вам ни к чему.
Шут! Отвечай без глупой блажи!
Он — Паблос, мой племянник, я же,
Хуан Викарио, ему
Решился дать образованье,—
К наукам у него призванье,—
В колехио.
Сюда идет
Та, что ко мне, увы! сурова —
Быть может, шутовское слово
Ее, жестокую, проймет.
Поговори с ней полюбезней
И объясни ей мой недуг.
Вы совершенно правы, друг:
Смех лечит от любых болезней.
Я знаю множество микстур
От несваренья, от чесотки,
Но равнодушие красотки
Излечит только балагур.
Ну, Паблос, я тебя покину,—
Ты будешь тут и сыт и пьян.
Прощайте, дядюшка Хуан!
Сеньор! Скажите господину
Октавио про наш приход.
Он поблагодарит отменно.
Эй, возвращайтесь непременно!
Когда же?
Ровно через год.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Селья, дон Хуан, Гарсеран, Марин, Фульхенсья. ФульхенсьяПоверьте, дон Хуан: мне стыдно!
Вас мучит совесть?
Исус!..
Что с вами?
Что за чудо?
Она без чувств!
Презренный шут
Внезапно оказался тут,
Поэтому ей стало худо.
Ну, не такой уж он урод,
Чтоб падать в обморок…
Ах, надо
Ей дать немного лимонада!
Вина, вина ей влейте в рот!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Селья, Гарсеран, Марин, Фульхенсья. СельяОчнись, Фульхенсия, сестрица!
Беда, Марин, беда!
Зовут
Меня иначе!
Я не шут!
Ты видишь сам, что здесь творится.
Сеньор!
Марин!
Ах, господин!
Мой вид ей показался странен…
Сеньора! Я простой крестьянин,
Но знаю заговор один.
Какой?
Волшебный.
Ну, какой?
Чтоб он помог легко и скоро,
Должны вы отойти, сеньора,—
Он снимет хворость как рукой.
И все пройдет?
Могу ручаться!
Скорей!
Святая простота!
Он корчит из себя шута,
Чтоб только с вами повстречаться.
Мой бог!
Заговорила?
Да,
Кудесник лишних слов не тратил!
А если Гарсеран и спятил,
То от любви к вам.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и дон Хуан. Дон ХуанВот вода.
Пускай вода в окошко льется,—
Напиток нужен ей иной.
Какой?
Шипучий, ледяной —
Из валенсьянского колодца.
Что? Что?
Да где уж вам понять!
Друзья! Теперь промочим глотки!
Эй, колбасы, бутылку водки,
И не одну, а лучше пять!
Фульхенсия! Я здесь, я рядом!
Тебе нехорошо?
Нет, нет,
Худое кончилось.
Мой свет!
Согрей своим лучистым взглядом
Влюбленного! Я здесь, смотри!
И я!
Довольно, шут!
А что же?
Нет, нет, шутов гонять негоже,
Не зная, что у них внутри.
Меланхоличная сеньора!
Взгляните на меня: я — шут,
Шуты обыкновенно врут
И мелют слишком много вздора,
Но нас пугаться ни к чему.
В конце концов шуты не воры,
А если бы коррехидоры
Сажали дураков в тюрьму,
Пришлось бы людям потесниться,
Тюрьмой бы стали все дома.
Я ж от любви сошел с ума,
Меня измучила девица.
Я послан тем, кто дамский пол
Боготворит, а сам посланец
Вас любит, как и тот испанец,
Которым послан тот посол.
Вы разлюбили дон Хуана,
Он рассказал об этом сам.
Мне это — нá сердце бальзам.
Неправда ли, немного странно,
Что я так рад чужой беде?
Как ваше имя?
Имя? Верность.
В нем музыка небесных сфер!
Оно звучней, чем, например,
Порочность, Лживость, Лицемерность.
Измена мне внушала страх,
Я все забыть была готова,
Но солнце засияло снова…
И лютня вновь у вас в руках.
Он шутит чересчур избито.
Я прогоню его!
Нет, нет!
С ним весело.
Каков ответ!
Я вам представлю, сеньорита,
Смешную сценку.
Но о чем?
О меланхолии.
Ну, ладно.
Я скоро возвращусь обратно.
Поговорим, сестра!
Пойдем.
Подольше там поговорите,—
Ей-богу, на глазах у всех
Трудней вернуть веселый смех
Меланхоличной сеньорите.
Лечи ее.
Я как во сне!
Ужель я вижу Гарсерана?
Потише! Радоваться рано!
Еще вы не наедине.
Что с ней? Скажи мне ради бога!
Припадок этот объясни.
Жеманство!
Не ушли они?
Придется обождать немного.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Гарсеран, Марин, Фульхенсья. ГарсеранО, дай мне руки!
Нет, не дам.
Наглец! Я на тебя в обиде.
Ко мне в таком дурацком виде
Явиться…
Ты сердита?
Срам!
Идальго — в шутовском наряде!
Безумец — видно по всему.
Позволь, тебя я обниму!
Зачем ты это сделал?
Ради
Твоей небесной красоты.
Оставь слова ненужной лести!
Раз ты теперь лишился чести,
Любить меня не смеешь ты.
Поверь, что так необходимо,
Что только, нарядясь шутом,
Я мог проникнуть в этот дом.
О, если я тобой любима,
Скорее мерзость эту сбрось!
Ах, боже! Что нам дурни эти,
Которые повсюду в свете
Судят, рядят и вкривь и вкось?
А шутовской надел костюм я —
И вот могу надеждой жить.
А ты не можешь мне служить
Без этих признаков безумья?
В одежде кавальеро?
Нет!
Здесь, в этой чопорной Кастилье,
Меня бы с лестницы спустили.
Втереться в университет
Я мог лишь так, в кафтане драном.
Конечно, трудностей не счесть,—
На карту я поставил честь,
Соперничая с дон Хуаном.
Когда б на брак склонил он ту,
Кого люблю, — тогда, понятно,
Униженно уйти обратно
Пришлось бы жалкому шуту.
Мой друг! Нет глупости дороже,
Чем глупость умного. Должна
Сказать…
Что?
Я обречена
За дон Хуана выйти.
Боже!
Я, значит, ревновал не зря!
Тебе несу я только горе.
Они грозят моей сеньоре,
Они бесчинствуют, хитря!
Как! Неужели гром не грянет?
О, если в самом деле так
И неминуем этот брак,
То силы у меня достанет
Покончить с мачехой-судьбой!
Так даже говорить не надо!
Ужели ты не будешь рада,
Когда покончу я с собой?
Ужели…
Прекратите пренья!
Вы спорите уж битый час,
Божок Амур глядит на вас,
Но скоро выйдет из терпенья,
Сбежит, сбежит наверняка,
А после — поминай, как звали!
Но в этом колпаке едва ли
Могу я…
Вот моя рука!
Фульхенсия! Моя царица!
Аминь! Творец, благослови
Сих любящих!
Моей любви
Теперь придется покориться!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же и Октавьо. ОктавьоЭто ты, сестрица?
Да.
Возраженьям не внимаю
И больную обнимаю.
Кто ты?
Тот, кем был всегда.
Я с луны упал намедни.
Паблос — мой приятель… Он
Остроумен и учен…
Он в колехио…
Вот бредни!
Заморочила она
Голову мне, — ах, создатель!
Вы что, брат ей?
Да, приятель.
Но она была грустна…
Ты, я вижу, принял меры,
Чтоб развеселить сестру.
Грусть рассеется к утру,—
Не тревожьтесь, кавальеро.
Братец! Он такой шутник!
Сразу стало веселее
На душе…
Его жалея,
Оторвался я от книг.
Как? Меня жалея?
Ясно!
Кавальеро! Ради вас
В этом деле я увяз,
Хоть оно весьма опасно.
Апельсиновый цветок
Сохнет в середине мая,
И, на голову хромая,
Прибыл я сюда, дружок,
Чтоб веселым балагуром
Эту девушку развлечь.
Что ж, игра не стоит свеч?
Стоит, — решено Амуром!
С дядей в университет
Я приехал для ученья,
Буду мерзнуть тут в теченье
Нескольких веселых лет,
Возвращусь лисенсиатом
Разных шутовских наук
И, приняв немало мук,
Буду знатным и богатым.
Славный шут!
Он очень милый,
Как не полюбить его!
Сударь! Это существо
Я люблю с неменьшей силой.
Не такой уж он дурак!
Я болтаю ахинею!
Например, о том, что с нею
Я вступлю в законный брак.
Это шутки скомороха!
Ну, сестра, накрыт обед.
Гость уже обедал?
Нет,
Но поесть всегда неплохо.
Так что, если позовут,
Я согласием отвечу.
Мы отметим нашу встречу
И сыграем свадьбу.
Шут!
Мы о дон Хуана счастье
За столом поговорим.
Что ж, сеньор, благодарим
И согласны на участье.
Дядя приглашен ведь?
Тот
Славный пожилой крестьянин?
Да.
Тогда вопрос твой странен.
Он наш гость — пускай придет.
Нас зовут обедать, дядя.
Паблос — парень хоть куда!
Привезя его сюда,
Не останусь я внакладе:
Здешний университет
Даст ему образованье
И лисенсиата званье.
А пока он съест обед.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Гарсеран, Марин. ГарсеранУра, Марин! Все — как по маслу!
Сегодня, жениху назло,
Вам несомненно повезло.
Я счастлив: нежность не погасла
В душе моей любимой.
Так!
Шута вы корчите отменно.
Марин! Сегодня непременно
Обманет умника дурак.
Ну что ж, вполне обычно это:
Дурак всегда в конце концов
Обманывает мудрецов.
Во исполнение обета
Я храм любви построю здесь.
Над входом в этот храм повесь
Эмблему университета.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
САЛАМАНКА. КОМНАТА В ДОМЕ ОКТАВЬОЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Октавьо, Селья. ОктавьоЯ муж твой, Селия, — к тому же
Тебе я предан всей душой,
А дон Хуан твой брат старшой,
Но брат тебе дороже мужа.
Смотри, строптивая жена,
Я говорю с тобой без шуток!
Твой взор угрюм, а голос жуток.
Но, друг мой, в чем моя вина?
Не в том ли, что хожу печальной?
Ты этим оскорблен?
Весьма!
О, ты сведешь меня с ума!
Надела перстень обручальный —
И загрустила. Почему?
Веселой ты была когда-то,
Но, грустью заразясь от брата,
Ты стала подражать ему.
Сперва Фульхенсия грустила,
Когда ж прошел ее недуг,
Ты, Селия, решила вдруг,
Что и тебе все опостыло.
Фульхенсия рыдала зря,
А я совсем не зря тоскую.
Причину знаешь ты.
Какую?
Боюсь, по правде говоря,
Что ты больна.
Нет, я здорова.
Так кто же виноват? Открой!
Ты вместе со своей сестрой,
Вы оба не сдержали слова.
Меня с Хуаном провести
Вы ухитрились очень ловко.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Гарсеран. ГарсеранХозяин! Это что ж, издевка?
Тут гости, видно, не в чести.
Постойте, эй! Куда вы оба?
Нет, погодите! Где обед?
Мне нужно в университет,—
Прошу распорядиться, чтобы
Слуга скорей накрыл на стол.
А вы не ссоритесь ли часом?
А ну-ка, муж, прикрикни басом
На Селию…
Эй, шут! Пошел
Отсюда, не мешай!
Вы что же,
Ревнуете жену ко мне?
Дай нам побыть наедине.
На что же это все похоже?
Жена ревнует, может быть?
Нет, шут, совсем не в этом дело.
Фульхенсия не захотела
Ее Хуана полюбить.
Так я ль…
В Валенсию не ты ли
Свою сестру отправил сам?
Фульхенсия влюбилась там,
Да и ее там полюбили.
Захочет ли теперь она
За дон Хуана замуж? Вряд ли.
Да это выдумал не брат ли,
Не твой ли дон Хуан, жена?..
Но если это все не враки,—
Тогда позор на нас на всех!
Ужасно!
Сатанинский грех!
Ну как ей помышлять о браке?
Да, брат мой был в нее влюблен,
Но вот теперь понять пора нам:
Она любима Гарсераном,
И ею не отвергнут он.
Так делают лишь потаскухи!
Моя сестра! О нет! Она
Так благородна, так верна…
Нет, Селия, нет, это слухи!
Октавио! Она сама
Мне назвала валенсианца!
Нашла, бедняжка, голодранца!..
Нет, право, я сойду с ума!
Она, святая добродетель…
Нет, муж, как хочешь, верь не верь.
Попробуй, не поверь теперь,
Когда у нас такой свидетель —
Фульхенсия сама!
Вдали
От шума университета,
От легкомысленного света,—
И там сестру не сберегли…
Какая гнусная личина,
Какой чудовищный обман!
Но кто же этот Гарсеран?
Я полагаю, что мужчина,
Который на меня похож,
С чем вас и поздравляю.
Ложь!
Он знатен, — это мне известно,
Но больше знатен, чем богат.
Наверно, а не то ваш брат
Его не победил бы честно.
С лица земли его сотру!
В Валенсию сию минуту!
Я покажу мерзавцу, плуту,
Как соблазнять мою сестру!
Хотите, я поеду с вами?
Убью прохвоста!
Чем? Мечом?
Ему ведь это нипочем!
Верней убить его стихами,—
Уж тут не устоять врагу!
Не лучше ль написать записку
И пригрозить?
Да, меньше риску.
А кто поедет?
Я могу.
Давайте с дядькой скомороха
Пошлем записку. Он хитер,
Отменно на язык остер
И образован.
Что ж, неплохо.
Он был студентом, знает толк
В науках университета…
О да, мой дядя — муж совета!
О том, что лучший сторож — волк,
Известно овцам и баранам.
Пойду посланье сочиню.
А я посланцу объясню,
Как объясняться с Гарсераном.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Гарсеран один. ГарсеранКуда я увлечен безумной страстью?
Все кончено, — я знаю, — я мертвец.
Увы! Как скоро наступил конец
Мгновенному безоблачному счастью!
Преследуем жестокою напастью,
Я, не вступивший в брак, уже вдовец,—
Взойдя на трон, я потерял венец.
Убей меня, любовь, своею властью!
Но только дай передохнуть, о страсть
Измученному дай собраться с силой!
Повремени!.. Меня теперь могилой
Не устрашит зияющая пасть!
Не лучше ли от страсти мертвым пасть,
Лишившись вдруг мучительницы милой?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Гарсеран, Марин. МаринЯ вас ищу.
Я здесь всегда.
Могу ль покинуть стены эти?
Вам надо быть на факультете.
Хотите, чтоб стряслась беда?
Покинуть этот дом? Нет мочи!
Я одержим любовью к ней,
Я все безумней, все страстней
Гляжу моей любимой в очи.
Я вижу здесь мою любовь
И без одежды и в одежде,
Здесь угасающей надежде
Дано воспламениться вновь.
Фульхенсия чужда жеманства.
Любимая день ото дня
Стремится чем-нибудь меня
Вознаградить за постоянство.
Я по утрам стою в окне,
Чтоб одолеть тоску и муку,—
То грудь, то плечико, то руку
Увидеть удается мне.
Она бывает в пенюаре,—
Я различаю кружева…
О как кружится голова,
Как я безумствую в угаре!..
И каждый день и каждый час
Сулит мне новую отраду,
И я готов столетье кряду
Не отрывать влюбленных глаз
От нежных рук, от белой груди.
Я нежные слова твержу,
Я медленно с ума схожу…
Влюбленным кажется, что люди
Не видят ничего кругом.
Такое мнение нелепо.
Нет, общество не так уж слепо!
Покиньте лучше этот дом,—
Потом хлопот не обобраться.
Остерегитесь, господин!
Приди и сам взгляни, Марин,
Какие тут дела творятся.
Фульхенсия сказала им,
Что ненавидит дон Хуана,
Что полюбила Гарсерана
В Валенсии. Она таким
Признаньем, сделанным случайно,
Меня способна погубить.
Умеют женщины любить,
Но не умеют прятать тайны.
Увы!
Иду — меня там ждут.
Пускай Хуан посланье пишет,
Пускай он жаждой мести пышет.
Скажи ему, что, дескать, шут
Фульхенсию готов оставить,
Ее он, видно, утомил…
Но без нее вам свет не мил,—
Вы в дом проникли не спроста ведь!
Нет, не уйти вам все равно!
Мне не уйти?.. Не знаю, право,
А впрочем, как рассудишь здраво…
Скажи Хуану!
Решено!
Скажу все то, что вы велели.
Увы, я знаю наперед…
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Гарсеран, дон Хуан, Тристан. ТристанИтак, Октавио умрет.
Тристан, потише!
Неужели
Тут слышит кто-нибудь? А, шут!
«Октавио умрет»?.. Бедняга!
Моя отточенная шпага
Свершит неумолимый суд.
О, я пылаю жаждой мести!
Искупит он свою вину.
Мерзавца я насквозь проткну
Во имя оскорбленной чести!
Пусть ожидает за мостом
В двенадцать. Но, готовясь к бою,
Возьми кого-нибудь с собою.
Как знать, — вдруг он придет вдвоем!
Нет, не поступит он так низко,—
Октавио придет один.
Шут слышит!
Враг мой — дворянин.
Тристан! Снеси ему записку,
Вот эту.
Подождать ответ?
Сестру подлец отдаст мне, или
Он завтра будет гнить в могиле.
Даю торжественный обет!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Гарсеран один. ГарсеранВозможно ли? Хуан с Тристаном
Хотят Октавио убить!
Хуан клокочет!.. Как же быть?
Придется около моста нам
В двенадцать встретиться… Что ж, будем!
Как утверждали в старину,
Платиться за свою вину
Приходится лишь честным людям.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Гарсеран, Марин. МаринЯ не уехал.
Отчего?
Все дон Хуан!
Он жаждет мести.
Я получил дурные вести
От дон Хуана самого.
Давай мне шляпу, плащ и шпагу!
Сеньор! Я их спустил давно…
Где хочешь разыщи их, но
Достань немедля.
Жаль беднягу,
Которого пронзит клинок!
Кто ж вызвал вас на поединок?
Марин! Беги скорей на рынок,
За шпагой! Живо!
Со всех ног!
А впрочем, мне один приятель
Поможет… Вы, сеньор, сейчас
Пойдите в зал, — там из-за вас
Фульхенсия в слезах.
Создатель!
Какой дурной, зловещий знак!
Зловещий знак? Что это значит?
Ты понимаешь, — солнце плачет!
Я должен ей помочь. Но как?..
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Марин один. МаринНе будь я истинный испанец,
Мой господин — отличный шут.
Любовь! Твой тяжкий груз несут
И дворянин и оборванец.
На Тормес я приехал вновь
И приобщился тут к науке,
С которой долго был в разлуке,—
Вот что ты делаешь, любовь!
Я стал опять лисенсиатом,
Я к юности вернулся вспять
И тягу чувствую опять
К латино-греческим цитатам.
Влюблен не я, а Гарсеран,
Но моего сеньора ради
Я исполняю должность дяди
И здешних веселю дворян.
Далеко площадь Оливера,
Далеко ты, мой милый край,
Моя Валенсия! Ты рай
Для горемык и кавальеро!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Марин, Рисело, Херардо, Лусиндо. РиселоМы ищем вас, любезнейший сеньор
Хуан Викарио.
Как вы узнали,
Что здесь я нахожусь?
Мы догадались
По сообщеньям о великих благах,
Которыми и вы, и ваш племянник
Осыпаны здесь, в этом доме.
Что же
Угодно вам, друзья?
Сеньор Лусиндо,
Наш друг, сегодня вечером желает
Вас пригласить на ужин.
Да, сеньор
Лисенсиат Викарио. Так много
Мне эти кавальеро рассказали
О вашем остроумии, о вашей
Учености, изяществе и вкусе,
Что я мечтаю подружиться с вами
И пригласить на ужин вас.
Спасибо.
Повеселимся славно!
Я надеюсь,
Что оправдаю ваши ожиданья.
Вы знаете ворота Торо? Рядом
Живет одна пленительная нимфа,
Она гостей стихами донимает.
Не отвести ли Паблоса к ней в гости,
Одев его богатым кавальеро?
Мы посмеемся там, побалагурим,
А после новоявленного принца
Оставим с нимфой.
Славная забава!
Но где достать костюм без лишних трат?
Я был в Севилье и привез наряд
Для Паблоса.
Затейники вы, право!
Для самоцвета, значит, есть оправа!
Где мы шута оденем?
У меня.
Но все испортить может болтовня.
Друзья, секрет! Мы нимфу одурачим!
Да и тебя мы, дурня, околпачим!
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Фульхенсья, Гарсеран. ГарсеранНо как же ты, меня любя,
Могла ей выдать нашу тайну?
Да, выдала — и не случайно:
Я ненавидела тебя,
Я думала — с тобой другая…
О как могла подумать ты…
Ты обманул мои мечты,
Ты не писал…
Ах, дорогая!
Недели шли, и, наконец,
Я отомстить была готова:
Хотела полюбить другого,
Пойти с Хуаном под венец.
Мне дон Хуан остался верен,
И, эту преданность храня,
Как прежде, любит он меня
И до конца любить намерен.
Но ты вернулся, милый друг,
И все, что было здесь, померкло,
Хуана я опять отвергла,
Ты — мой возлюбленный супруг.
Фульхенсия! И ты жила бы
С тем, с нелюбимым?
Может быть,
Пришлось бы мужа полюбить.
Ведь женщины, ты знаешь, слабы.
К тому ж Октавио, мой брат,
Дал обещание Хуану,
Что я ему женою стану,
Но он теперь и сам не рад:
Мой неудачный покоритель
Совсем разгневался, видать,
И завтра Селию отдать
Грозится в женскую обитель,
Коль брат нарушит свой обет.
Недаром страх мне душу гложет!
Ведь брат меня заставить может
За дон Хуана выйти.
Нет!
Ужель приехал я к невесте,
Чтоб отобрал ее Хуан?
Чтоб унизительный обман
Лишил меня, идальго, чести?
Чтоб я до старости шутом
Остался в университете?
О, вспомни о другом обете,
Ненарушимом и святом!
Коварный город Саламанка!
В Валенсии такого нет
Лукавства. Там казалось мне,
Что ты в душе валенсианка.
Как! Выйти замуж за глупца,
Тупому подчинись насилью?
Мне говорили про Кастилью,
Что здесь холодные сердца.
Я, простодушный человек,
Не верил этим разговорам.
Проклятый снежный край, в котором
Ты стала холодна, как снег!
Что ж, в этом шутовском кафтане
Я здесь останусь навсегда.
Пусть он краснеет от стыда
На благородном Гарсеране.
Я стал и впрямь шутом для всех,
Посмешищем для деревенщин.
Так, унижаясь ради женщин,
Шуты имеют здесь успех.
Какие принял я мученья,
Тебя, неверная, любя!
Ведь я, Фульхенсия, тебя
Любил до умопомраченья!
Я верил, что и я любим,
А по ночам, тоской томимый,
Я голос вспоминал любимый
И страстно наслаждался им.
Был для студентов скоморохом,
Ослов, мужланов развлекал
И бессловесно потакал
Их глупым шуткам и подвохам.
Два месяца я день за днем
Сносил насмешки и побои.
Но я был здесь, я был с тобою,
И мне казалось: мы — вдвоем.
Теперь спокойно и сурово
Ты говоришь мне, что родня
Тебя отнимет у меня
И выдаст замуж за другого.
Фульхенсия, поверь мне: впредь
Тебе я докучать не стану.
Валенсианцу Гарсерану
Одно осталось — умереть.
Нет, я тебя не потревожу,
Пусть будет рад твой старший брат.
Тебе ж оставлю мой наряд,—
Так змеи сбрасывают кожу.
Я скоморох поддельный, мнимый!
Эй, люди, Селия, Хуан,
Октавио! Я — Гарсеран!
Эй, слушайте…
Ты одержимый!
Я — Гарсеран!
Ты — Паблос.
Нет!
Довольно глупых представлений!
Молчи! Я стану на колени!
Нет! Нет!
Идут, а ты раздет!
Оденься! Я тебя хотела
Лишь испытать. Молчи, молю!
Ведь я же… я тебя люблю!
Я снова счастлив без предела
И вновь одет.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Те же и Октавьо. ОктавьоШумят, кричат!
Кто здесь вопил про Гарсерана?
Как бдительна моя охрана!
Тобой я недовольна, брат,
И говорю об этом прямо.
Ты?
Веришь ты своей жене
И грязным сплетням обо мне,
А это с праотца Адама
Мужьям запрещено. Ты в миг
Поверил собственной супруге,
Что в Гарсерана там, на юге,
Влюбилась я.
Услышав крик,
Сказал я, что ничем не хуже
Валенсианских молодцов
Я, шут, но я в конце концов
Не тот, кем выгляжу снаружи.
Я кавальеро Гарсеран,
Я тоже Гарсеран, сеньора!
Так чем я не жених?
Умора!
Однако вот что: свой обман
Раскрыла ты. И утром рано —
Фульхенсия, не спорь со мной! —
Тебе придется стать женой
Столь преданного дон Хуана.
Затем напишешь два письма…
Октавио, ты был мне братом!
Я отвезу их адресатам.
…в Валенсию. И в них сама
Ты начертаешь так: мне мерзок
Дон Гарсеран…
Ну, это зря!
Боюсь, по правде говоря,
Что вы раскаетесь…
Ты дерзок!
Итак, сестрица, на заре
Ты выйдешь замуж.
Я — рабыня,
И для меня спасенье ныне
Осталось лишь в монастыре.
Но я сумею отомстить
Тебе и Селии!
Как грозно!
Но помни: рано или поздно,
Тебе придется уступить.
Какая грязная интрига!
А все-таки моя она!
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Гарсеран; Октавьо, Родриго. РодригоГде тут Октавио?
Родриго!
Чего ты хочешь?
Сатана
Прислал его…
Записка эта —
От дон Хуана.
Он ведь здесь,
К чему записка?
Эка спесь!
Сеньор велел не ждать ответа.
Ступай.
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Гарсеран, Октавьо. ОктавьоНаверное, опять
Он жалуется.
Дело скверно!
Хуан прислал картель, наверно.href="#n_141" title="">[141]
«Октавио! Я буду ждать
В двенадцать, за мостом… при шпаге…
Искупишь ты свою вину…».
Мечом завоевать жену
Не так-то просто! Что ж, отваги
Не занимать нам у него!
Нет, мы не станем извиняться!
О, скоро ли пробьет двенадцать —
Я не дождусь!
Вот удальство!
Зачем тревожиться об этом?
Ваш дух суров и сталь остра…
Зачем, презренная сестра,
В Валенсии была ты летом?
Кровавым будет этот спор,
Октавио — идальго смелый!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Гарсеран, Марин. МаринЯ вот уж час пытаюсь целый
До вас добраться, мой сеньор.
Где бархатный камзол, и ленты,
И башмаки, и шпага?
Есть!
Уже? Откуда?
Ваша честь!
Нам повезло. Пришли студенты
Ко мне, чтоб я позволил вам
В костюм идальго нарядиться,
Потом какая-то девица
Нас ждет, а там, по их словам,
Веселье, шутки, сытный ужин
И смех…
О смехе, брат, забудь.
Опять случилось что-нибудь?
Но ужин все равно нам нужен.
Что на море, прилив?
Марин!
Боюсь, что не прилив, а буря.
Он отвечает балагуря!
Но что же на море? Дельфин
На берег выплыл? Ветер грозный?
Десятибальный шторм с утра,
И вал за валом, как гора,
Вздымается до выси звездной.
Но я же кормчий!
Друг! Пойдем,
Поговорим дорогой длинной.
Вот будет буря в бочке винной,—
Тогда мы счастье в ней найдем.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Селья, Фульхенсья. ФульхенсьяТы вела себя со мной
Как сварливая золовка.
Как ты обернула ловко,—
Стало все моей виной!
Ты сама мне все сказала,
А молчать велела? Нет.
Значит, это не секрет,
Тайны я не разболтала.
Потеряв надежду вновь
Возвратиться к Гарсерану,
Ты сказала, что к Хуану
Снова чувствуешь любовь.
А потом опять случилось,
Что вернулась ты к нему.
Отчего и почему?
Как же это получилось?
Из Валенсии письмо
Привезли тебе, а я-то,
Я-то чем же виновата?
Ну за что на мне клеймо?
Глупая твоя головка!
В чем, скажи, моя вина?
Ты, как верная жена
И коварная золовка,
Навязать хотела мне
Нелюбимого мужчину.
Селия! Сними личину,—
Мы же здесь наедине.
Друг от друга нам не надо
Все скрывать. Узнай, к тому ж:
Гарсеран теперь мой муж
По законному обряду.
Ты, Октавио, Хуан —
Мучите меня все трое.
С женщиной — вы все герои,
Даже брат, и тот — тиран.
Но теперь я твердо знаю:
Вы — враги моей души.
Все вы трое хороши,
Всех троих я проклинаю!
Что и говорить! Вполне
Все вы стоите друг друга!
Нелюбимого супруга
Навязать хотели мне.
Дон Хуан твой — дьявол сущий,
Настоящий каннибал.
Где же ангел твой пропал,
Благоденствие несущий?
Раз тебе грозит беда,
Пусть он прилетит в Кастилью.
Моего супруга крылья
Скоро принесут сюда.
Какое горе — породниться
С такой чудовищной семьей!..
Глупцы, невежды… Боже мой!
Потише, милая сестрица!
Хуан, безумец! Обвенчать
Меня, свою сестру, с мужланом!
Тебе с твоим шутом Хуаном
Не стоит даже отвечать.
Я толков не боюсь и сплетен,—
Я брата твоего жена
И в чужака не влюблена
Как кошка.
Спор наш беспредметен.
Ты, право, лучше во сто крат,
Чем я, «бесчестная» девица,
Но мной зато не насладится
Сеньор Хуан, твой мерзкий брат.
Появляются с музыкальными инструментами в руках Рисело, Херардо, Лусиндо, Марин и Гарсеран; Гарсеран в плаще, при шпаге и с небольшим щитом. Следом за ними идут певцы и музыканты.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Рисело, Херардо, Лусиндо, Марин, Гарсеран, певцы и музыканты. РиселоЗнай, Паблос, что в таком костюме
Тебя никто узнать не сможет
Из населенья Саламанки.
Клянусь, одежда превосходна!
Оставьте мне ее, сеньоры,
До свадьбы.
Ты решил жениться?
Да, это твердое решенье.
Вот разве только сатана
Вмешается, — тогда не знаю,
Чем дело кончится.
Ну ладно,
Пока оставим эту тему,
Пойдемте к Теодоре.
Будет
О чем порассказать студентам!
Пойдемте прямо к Теодоре,
А то поклонники красотки,
Как мухи, налетят на мед,
Мы опоздаем и пропустим
Такое зрелище.
Друзья!
Мне кажется, что в Табладильо
Нас кое-кто уже узнал,—
Повесы тащутся за нами.
Они хотят взглянуть на нас?
Ну что ж, мы шестеро при шпагах.
Мы их проучим… Как ты, Паблос?
Когда, сеньор, придется делать
Кому-нибудь кровопусканье,
Я покажу вам: среди сотни
Студентов вряд ли кто умеет
Так шпагой действовать.
Сеньоры!
Который час? Кто знает звезды?
В той стороне, мне показалось,
Сатурн.
К чертям Сатурн! Он, злюка,
Приносит нищету и гибель
Родившимся под ним. Лусиндо!
Знай, друг мой: ipso dominante
Si nascitur foetus,[142] — конец.
Восьмой, пожалуй, худший месяц,—
Родившиеся под Сатурном
Обычно нежизнеспособны.
Седьмой — совсем другое дело.
Я под Юпитером родился,
И, значит, мой — девятый месяц.
Что скажешь, Паблос?
Я не знаю.
Но только помню: мать моя
От родов разрешилась вместе
С ослицей; померла мамаша,
Меня к ослице подложили,
Я приобрел ослиный разум,
Кормясь ослиным молоком.
Полярная звезда нам скажет,
Который час.
О, если бы я мог, пока
Они о звездах рассуждают,
Сходить на место поединка!
Я постараюсь их отвлечь,
Продолжив эти рассужденья.
Скажи, ученый друг Рисело:
Уж раз мы говорим о звездах,
То как понять, что все народы
Столь непохожи друг на друга,—
Не звезды ли повинны в этом?
Влиянье звезд имеет место,
Но люди могут с ним бороться.
Недаром есть у всех народов
Ученые. У скифов, скажем,
Был Анахарсис.[145] Плиний Младший
В одной эпистоле заметил,
Что как искуснейший ваятель
Из воска создает фигуру,
Так муж науки формирует,
Искусно пользуясь искусством,
Умы своих сограждан. Разум,
Как говорит Гален ученый,
(De usu partium, libro primo),[146]
Во всем зависит от искусства.
Астролог Фирмикус напрасно
Приписывает небосводу [147]
Влияние на все событья
И в звездах зрит первопричину
Всего на свете, — полагаю,
Что это заблужденье. Впрочем,
Когда бы вы постичь хотели
Особенности всех народов,
А также каково влиянье
Астрологических суждений
В Испании, рекомендую
Работы Лемнио…
Друзья!
Ведь мы решили веселиться,—
Оставим этот разговор.
Пошлем к чертям всех астрологов,
А также тех, кто им не верит.
А ты им веришь, Паблос? Паблос!
Эй, Паблос! Где он?
Паблос! Где ты?
Откликнись, друг! Куда он делся?
Куда девался ваш племянник?
Ей-богу, я его не вижу!
Он что, сквозь землю провалился?
В колехио пошел, наверно,
Чтоб ректор увидал его,—
Решил нарядом похвалиться.
Пускай бы там с него студенты
Содрали шляпу, плащ и шпагу.
По мне, так шутовской колпак
Почетней всех других нарядов.
Пойдем на поиски скорее!
Он, верно, в университете.
И так бывает постоянно,
Когда глядим мы вверх на звезды
И забываем о земле.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Гарсеран один; на нем черная полумаска и широкополая шляпа. ГарсеранМост через Тормес… В этом месте
И в этот злополучный час
Я подожду их. Здесь сейчас
Должно свершиться дело мести.
Как тихо!.. Улица пуста…
Два благородных кавальеро
В двенадцать станут у барьера
Здесь, у безлюдного моста…
А впрочем, может быть, что оба
Помирятся и не придут.
Пока явился только шут,
Которого не душит злоба,
Как дон Хуана… Оскорблен
Он в лучших чувствах. Неужели
Нельзя предотвратить дуэли?
Шаги… Не дон Хуан ли? Он!
Сомнений нет.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Гарсеран, дон Хуан. Дон ХуанМой оскорбитель
Явился первым. Не могу
За это не воздать врагу
По справедливости: я мститель
Великодушный. Он — храбрец.
Когда идальго аккуратен,
Он даже недругу приятен.
Скажу ему: он молодец,
В душе он истинный испанец.
Октавио?
Нет, дон Хуан.
Так кто же вы?
Я Гарсеран.
Что? Гарсеран?
Валенсианец
Кастильца хочет заменить.
Не ждал я этаких сюрпризов,
Но как узнали вы про вызов
На поединок? Может быть,
Октавио вам выдал тайну?
Какая низость!
Нет, сеньор,
Я утренний ваш разговор
Подслушал за стеной случайно.
Октавио тут ни при чем,—
Примите речь мою на веру,
И постарайтесь, кавальеро,
Пронзить меня своим мечом.
Не понимаю, что вам надо.
Я муж Фульхенсии.
Что? Чушь!
Вы лжете!
Я законный муж
Фульхенсии.
Вы?
Трижды кряду
Я говорю вам: муж, муж, муж
Фульхенсии!
А я не верю,
Ведь речь была о кавалере…
Не верю, нет…
Нет? Почему ж?
От кавалера до супруга
Не так уж далеко, сеньор.
Вам подтвердит…
Все вздор! Все вздор!
Вам подтвердит моя супруга.
В Валенсии ее рабом
Я стал…
Да, стал лжецом отпетым!
Вы в нашем городе об этом
Хотите рассказать?
В любом.
Я здесь, чтоб драться на дуэли
Взамен Октавио.
Я жду
Октавьо.
Глупую вражду
Забыть пора вам. Неужели
Вам непонятно до сих пор,
Что надо воевать не с братом,
А с настоящим супостатом?
Убейте же меня, сеньор!
Нет, с вами драться я не стану.
Я верю вам, я не хочу
Вверять свою судьбу мечу.
Вы победили. Гарсерану
Я уступаю и могу
Сказать: спасибо за науку.
Позвольте мне пожать вам руку
Как благородному врагу.
Ценя порывы боевые,
Теперь я уважаю вас,
Но я не знал о вас в тот час,
Когда узнал ее впервые
И, полюбив ее, сумел
Завоевать расположенье.
И я питаю уваженье
К тому, кто прям, открыт и смел.
Забвенью все готов предать я
И руку радостно пожму
Я вам, как другу своему.
Так, значит, мы друзья?
Мы братья.
Так — слово кавальеро?
Да.
И вы не затаили злого
Намеренья?
Доселе слова
Не нарушал я никогда,
А это было слово чести.
Прощайте!
Вы куда?
Домой,
В Валенсию.
Как? Боже мой!
Да, мы с женой уедем вместе.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Дон Хуан один. Дон ХуанСебя готов я ущипнуть…
Что это было? Наважденье?
Быть может, видел просто тень я?
Да приходил ли кто-нибудь?
Фульхенсия уехать хочет?
Мне кажется, все это чушь!
Как! У Фульхенсии есть муж,
А брат мне голову морочит?
Но где же он? Давно пора
Ему явиться на свиданье…
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Дон Хуан, Октавьо ОктавьоПрошу простить за опозданье.
Но милая твоя сестра
С моей кричали и галдели,—
Я думал, что сойду с ума.
Когда бы утром, до письма
Об этой чертовой дуэли,
Я знал, Октавио, о том,
О чем узнал сию минуту,
Поверь, что я послал бы к шуту
Фульхенсию с тобой вдвоем.
Ты прячешь у себя в дому
Валенсианца Гарсерана
И нашу тайну, как ни странно,
Зачем-то выдаешь ему.
Придя сюда в дурацкой маске.
Мне заявляет этот хват,
Что на Фульхенсии женат,
А напоследок, без опаски,
Когда исчез он, яко тать,
Приходишь ты ему на смену…
Ты покарать хотел измену,
А начал глупости болтать.
Меня пронзить ты собирался
Своим клинком, не языком.
О чем ты говоришь? О ком?
Во мраке кто к тебе являлся?
Валенсианец? Ерунда!
Ты просто сочиняешь сказки.
Я повторяю: в черной маске
Один чудак пришел сюда,
Назвался Гарсераном…
Что же,
Ну, приходил какой-то хват,
Но я ни в чем не виноват,—
Мы не знакомы с ним.
Он тоже
Твердил, что незнаком с тобой,
Но с ним тебе твоя сестрица
Дала возможность породниться
Еще в Валенсии.
Постой!
Фульхенсия, допустим, прячет
Валенсианца. Так. Она
В него, возможно, влюблена.
Но только что все это значит?
При чем тут я? В конце концов
Не я же прячу в Саламанке
Его!
Нет толку в перебранке,—
Я заявляю, что готов
Твои слова принять на веру.
Но ты нарушил договор:
Друг другу мы отдать сестер
Клялись. Для честных кавальеро
Превыше жизни слово «честь».
Дальнейший разговор бесплоден.
Обманутый тобой свободен
От обязательств.
Это месть?
Я на жену утратил право,
И ты лишаешься жены.
Но в этом нет моей вины…
Послушай, поразмыслим здраво!
Ведь я же так старался!..
Нет.
Хотя сестра и виновата,
Но это не спасает брата,—
Он должен сам держать ответ.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Фульхенсья, Марин. МаринПора уж возвращаться спать им.
Боюсь, по правде говоря…
Да, занимается заря.
Зачем его снабдил я платьем!
А вдруг убит один из них?..
Меня страшат дурные вести…
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Гарсеран. ГарсеранФульхенсия! Мы снова вместе!
Как ты параден, мой жених!
Как ты красив!
Не то что прежде!
Тебе я больше нравлюсь?
Да,
Но ты мне нравился всегда.
И даже в шутовской одежде?
Какую ночь я провела!
Светает… И, как мы с тобою,
Цветы встречаются с росою.
Ну, расскажи мне: как дела?
Утихла между ними ссора?
Я просто выбился из сил,
Но ссору, видно, погасил.
Теперь они вернутся скоро.
Но, откровенно говоря,
Меня сперва душила злоба…
Теперь они узнали оба,
Что в Саламанке ты.
Эх, зря!
Вы поступили безрассудно!
О, если б только знал ты, как
Мне давит голову колпак!
Как унизительно и трудно
Служить посмешищем для тех,
Кто радуется жизни вольной!
В делах сердечных путь окольный
Едва ли принесет успех.
Фульхенсия! Решаться надо!
Друг друга любим мы с тобой,
Мы связаны одной судьбой.
В Валенсии нас ждет услада,
Мы вместе будем как в раю;
Любовью страстной пламенея,
Я буду там еще нежнее…
Страшусь…
Кого?
За честь мою.
Тебя пугает чье-то мненье?
Увы, меня не любишь ты!
Нет, с вами все ее мечты,—
Не может в этом быть сомненья.
Итак, сеньора, если вам
Приятен сей безумец юный,
Столь щедро взысканный Фортуной,
Прислушайтесь к его словам.
В Валенсию легка дорога,
Она сперва ведет в Мадрид,
Который путнику дарит
Цветы и фрукты, как из рога,
Потом ведет чудесный путь
В старинный, ласковый Толедо,—
Остановившись для обеда,
Там можно славно отдохнуть.
Потом проедем мы Ла Рода,
И вот прибудем наконец
В Валенсию, где под венец,
При кликах южного народа,
Жених вас поведет в собор.
Валенсианские поэты
В честь свадьбы сочинят куплеты,
Которые исполнит хор.
Простясь с холодной Саламанкой,
Плескаясь в голубой волне,
Спустя полгода, верьте мне,
Вы будете валенсианкой!
Какой заманчивый рассказ!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Селья. Селья (Фульхенсье)Как ты сегодня рано встала!
Нельзя, чтоб вас она видала!
Да, исчезаю.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Фульхенсья, Марин, Селья. Фульхенсья (Селье)Я как раз
Беседую с лисенсиатом.
Он, поражая глубиной
Суждений, делится со мной
И опытом своим богатым
И знаньями…
Еще сказать
Я собирался вам, сеньора,
Что в университете скоро
Я должен кафедру занять.
Какая быстрая победа!
Зачем тут этот эрудит?
О да! Пленила весь синклит
Моя блестящая беседа.
От лекции моей гудит
Вся Саламанка в восхищенье.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же, дон Хуан, Октавьо и Тристан. Дон ХуанОктавио! Не жажда мщенья
Сегодня мной руководит,
А справедливость.
Эти дамы,
Как видно, не сомкнули глаз!
Они тревожатся за нас
И ждут развязки нашей драмы.
Твоя Фульхенсия хитра,—
Всех привела она, плутовка.
Посмотрим, кто кого!
Да, ловко
Ты провела меня, сестра!
Ты где-то прячешь Гарсерана,
Его за мужа выдаешь,
Твердишь заведомую ложь
И отвергаешь дон Хуана!
Здесь град наук, священный храм,
Прославленный во всех столицах,
А ты — ты притча во языцех
Для всех студентов! Стыд и срам!
Семью покрыла ты позором!
Негодование свое
Уйми! Ты оскорбишь ее
Несправедливым приговором.
А Селия к исходу дня
Покинет навсегда Кастилью.
Нет, я не уступлю насилью,
Жену не вырвут у меня!
Сам Гарсеран сказал мне ночью,
Что ты нарушил договор.
Ты вел с ним долгий разговор,
Но видел ли его воочью?
Быть может, это был не он?
Наверно, ты напился пьяным…
Я вел беседу с Гарсераном
И в этом твердо убежден.
Я тоже видела злодея.
Он в перьях, в галунах…
Сестра!
Ответь немедля, будь добра,
Где он? Я вижу, что Медея
Цирцеей обернулась вдруг.[148]
Зачем таишься ты от брата?
Я видела лисенсиата,
И больше никого, мой друг.
Скрывать бы я его не стала.
Мы были с ней наедине…
Он приходил, поверьте мне!
Его я прежде не видала,
Но он явился — и тотчас
Я в нем признала Гарсерана.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и Гарсеран в одежде шута ГарсеранЭй, забулдыги! Больно рано
Вы собрались! Который час?
Давайте завтракать. Вы ждете
Кого-нибудь?
Да.
Сатану?
Ждем Гарсерана.
Ну и ну!
Так это я, скажу вам прямо!
Я шут, но примирю господ
И объявляю наперед:
Со мной уедет эта дама.
Нет, Фульхенсия, довольно.
Ты теперь ответишь правду:
Где твой Гарсеран?
Сеньоры!
Провалиться мне сквозь землю,
Если дорог мне на свете
Хоть один другой мужчина,
Кроме этого шута!
Мне никто другой не нужен.
О замужестве бесед я
Не вела ни с кем другим.
Подтверди им, друг мой Паблос,
Что с тобой заговорили
О любви мы в ту минуту,
Как вошла я в эту залу!
Раз Фульхенсия сквозь землю
До сих пор не провалилась,
Значит, можете ей верить.
Да, она — моя жена!
Я мучительно страдаю
С той поры, как эту деву
Встретил в незнакомом доме,
Эту деву, что прекрасней
Всех божественных горянок
В горном Сагра де Толедо.[149]
Для нее Амур бы, верно,
Мулом стал…
Довольно шуток
Неуместных и безмозглых!
Средство я найти пытаюсь,
Чтобы всем помочь в их бедах,
Разве это так безмозгло?
Успокойтесь. Кавальеро
Не должны бросать друг другу
Оскорбленья и попреки.
Селию прошу вернуть мне!
Я умру, ее лишившись!
Тише, тише, забулдыги!
Тише, тише, оболдуи!
Скоро вместе с Гарсераном
К вам придет погонщик мулов.
Он с косматой бородищей,
Куртка у него в заплатах…
Селию ты в самом деле
Хочешь увезти, Хуан?
Да. Наш договор нарушен —
Ты моей женой не стала.
Но ведь это невозможно!
Наконец ты откровенна!
Этой ночью человеку,
Что назвался Гарсераном
И сказал мне, обнаружив
Благородство и учтивость,
Что когда б узнал он прежде
О намереньях моих,
То не только б не влюбился
Сам в тебя, но не дал даже
Другу и родному брату
Полюбить мою невесту,
Ну, так вот — сегодня ночью
Я сказал ему: как только
Перестанет он скрываться
И сыграть захочет свадьбу.
Я готов ему помочь.
Я вам пособлю советом.
Ну, сеньор простак, скажи нам,
Как нам быть и что нам делать.
В чем же дело, сеньорита?
Гарсеран — из благородных?
О, Валенсия известна
Знатностью своих фамилий.
Но и там, наверно, род
Гарсерана — самый древний.
Превосходно! Так чего же
He хватает Гарсерану?
Счастья.
Только-то?
И денег.
Пустяки! Живут на свете
Эскудеро и лакеи,
Офицеры и дуэньи,
Даже нищие поэты.
Где-то я слыхал о том, что
Именно нехватка денег
Породила стихотворцев.
Знатный род всего важнее.
Бедность — это излечимо,—
От нее найдется средство,
Раз уж дон Хуан согласен
На женитьбу Гарсерана.
Коль Октавио не против,
Мы найдем валенсианца,—
Пусть придет сюда он.
Что же,
Если дон Хуан согласен,
С ним готов я подружиться.
Что же делать? Я согласен.
Если так, то я женюсь.
Убирайся, пустомеля!
Замолчишь ты, балаболка?
Господа! Я Гарсеран!
Где же он? Позвольте! Надо
Разобраться наконец!
Здесь.
Да кто же это?
Паблос.
Далеко искать не надо,
Здесь он, здесь он, рядом с вами —
Тот, кто ночью собирался
Драться насмерть с дон Хуаном.
Да, я Гарсеран, сеньоры.
Я в Валенсии увидел
Эту девушку и с вами
За нее теперь сражаюсь.
Мы расстались с ней, я тотчас
Бросился за ней вдогонку.
Я решился стать шутом,
Чтоб найти мое блаженство.
Здесь, в колехио, мне дали
Шутовской колпак, и здесь же
Мне Амур помог советом.
Гарсеран! Вы победили!
Дай вам бог любви и счастья!
Вашу руку, сеньорита,—
Вы теперь моя по праву.
Гарсеран! За это счастье
Дорого я заплатила.
Я, Фульхенсия, не меньше.
Познакомьтесь, кавальеро,
И со мною.
Ты слуга?
Я сеньору Гарсерану
Помогал по старой дружбе.
Свой колпак тебе дарю я
Вместе с шутовской одеждой.
Господа! Счастливым браком
Должен кончиться веселый
Университетский шут.
ПРИЧУДЫ БЕЛИСЫ
Перевод Т. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИКДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Лисарда. Тиверьо — ее брат. Белиса — ее дочь. Дон Хуан — ее сын Элисо. Фелисардо. Селья. Пруденсьо — отец Сельи. Флора — служанка Белисы. Каррильо — слуга дона Хуана. Фабьо — слуга Элисо. Слуга Сельи. Четверо слуг. Альгуасил. Писец. Судейский.Действие происходит в Мадриде.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КОМНАТА В ДОМЕ ЛИСАРДЫЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисарда, Тиверьо. ТиверьоТак наконец ваш траур снят?
Уж год, как их отца нет с нами.
Итак, мы скажем, что за днями
Печали радости спешат.
Нет, радости мои ушли.
В душе лишь скорбь о милом муже.
Гм… Бесполезных чувств нет хуже.
Как бесполезных? Неужли
Не надо плакать об уходе
Того, кто так любил меня;
С такою нежностью храня,
Коснуться не давал невзгоде.
На птиц хотя бы ты взгляни:
Нам подают пример они.
Так горлица, утратив друга,
Другого не берет супруга
И не поет уж никогда,
А душу изливает в стонах,
И больше на ветвях зеленых
Себе не строит уж гнезда.
А где ж находит свой приют?
Скрывается в кустах терновых
Сухих…
Немало дам, готовых
Пример брать с птиц, найдется тут:
В гостиных плохо им сидится,
Как средь тернового куста!
И, что ни час, менять места
Спешит такая голубица!
Не обо мне твои слова:
Ты знаешь — я не такова.
Я ни за что бы не хотела
Другого спутника найти.
А между тем, лишь захоти,
За спутником не станет дело.
Тебя супруг оставил твой
Красивой, молодой вдовой,
С убереженным им достатком,
Тебя возьмет любой жених.
Я лично знаю шестерых…
С двумя детьми?
Да хоть с десятком!
Как плохо знаешь ты меня!
Не запирайся ты напрасно
В том, в чем сама в душе согласна.
Да в чем же запираюсь я?
Мне муж оставил состоянье —
Сто тысяч… И двоих детей.
Хочу пристроить их скорей,
А там — одно мое желанье:
В деревню ехать я смогу,
В глуши печаль свою укрою.
Возьму служанку я с собою
И только одного слугу.
Сестра! Ты рассуждаешь здраво.
Но почему ж ты медлишь так,
Чтоб дочери устроить брак?
Она давно невеста, право!
Поклонникам потерян счет…
И дон Хуан уже мужчина.
Ее капризы — вот причина.
Где сыщется красавец тот,
Которого Белиса ждет?
Она себе воображает
Недостижимый идеал —
Чтоб всем капризам отвечал!
Гм!.. Вот чего она желает!..
Немало женщин есть меж нами,
Таких разборчивых невест:
Найти им мужа — тяжкий крест.
Чего хотят — не знают сами
И презирают целый свет.
Так жизнь упустят незаметно.
Потом и каются — да тщетно:
Охотников на них уж нет!
Гм!.. Вот дела какого рода…
Ужель Белиса такова?
О да! Капризней существа
Не создала еще природа,
И не нашлось ни одного,
Кого она бы полюбила.
Ум, красота, богатство, сила
Для ней не значат ничего.
К ней, как на биржу, все спешат:
И родовитый итальянец,
И португальский индианец,[150]
Старик богатый, и солдат,
Ученый, щеголь, адвокат —
Поклонников у ней десятки,
Но никого не ждет успех;
Она спешит найти у всех
Одни лишь только недостатки.
Она прекрасная девица,
Но — да простит меня она! —
Уж так высоко не должна
В тщеславье глупом заноситься.
Мой друг! Поговори ты с ней!
Твое внушение, быть может,
Ей образумиться поможет.
Она сегодня ждет гостей,
Мила, оделась превосходно…
Поговоришь?
Да! Я сердит.
Клянусь, что брак ей предстоит,
Угодно ей иль не угодно.
Сегодня четверых мы ждем…
Понравятся ль? Как взглянет зорко…
Как? Сразу целая четверка?
Ах! Деньги манят всех кругом.
Мы в монастырь ее запрем.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Белиса и Флора. ФлораВам ставни видеть помешали,
Не то б вы согласились в том,
Что всадник на коне гнедом
Найдет соперника едва ли.
Вот кавалер! Вот вам жених!
И красота, и блеск убора…
На ставни я сердита, Флора.
Как я обиделась на них!
Что так?
Я створку отворила,
А створка, вырвавшись из рук,
Меня по глазу прямо стук!
Ну, я же ей и отомстила!
А чем?
Кинжалом.
Ой, умру!
Что можно выдумать забавней?
Так ринулись вы в бой со ставней?
Я в ней проделала дыру.
Теперь могу когда угодно
Смотреть на улицу свободно.
Но ставня хитрая потом
Мне отплатила той же мерой:
Смотрю… но вместо кавальеро
Разносчик масла под окном!
Вам на него смотреть пришлось?
Ну да! Взглянула на злодея,
Злодей же, масла не жалея,
Забрызгал платье мне — хоть брось!
Ну как это могло случиться?
Вы в комнате, он — за окном!
Ты смеешь сомневаться в том?
Легко, однако, убедиться:
Смотри — вон жирное пятно.
Носить нельзя мне больше платья.
Сейчас велю его продать я…
Да чистое совсем оно!
Ты дура! Ясными словами
Тебе ведь сказано стократ;
Противоречья мне вредят.
Ах! Боже! Что со мной?
Что с вами?
Ах, ах! Меня ты вгонишь в гроб!
Я умереть могу в припадке,
Так и горю я в лихорадке…
Пощупай пульс!.. Потрогай лоб!..
Да я не затевала спора!
Я на коленях вас молю!
Сеньора! Я вас так люблю!..
Простите мне, моя сеньора!
Вот и прошло!
Нет больше жара?
Чуть-чуть… Не чувствую почти…
Ваш дядя с матушкой идти
Сюда изволят.
Ну и пара!..
Вас оба любят всей душой.
Дай мне шитье. Я б не хотела,
Чтоб видели меня без дела.
Принесть вам кружево?
Постой…
Мне больно пальцы трут коклюшки…
Так трудно кружева плести!
Ай, Флора! Сил нет боль снести!
Я ж не дала еще подушки…
Ты — спорить? Сказано: не смей!
Дай шарф — чтоб руки отдохнули.
С ней трудно спорить.
Не смогу ли
Я что-нибудь поделать с ней?
Племянница!
Сеньор?
По чести,
Сняв траур, ты милей вдвойне.
Вам угодить приятно мне!
Подходит твой наряд невесте.
Дай кресла и подушки, Флора.
Вот шарф. Пожалуйте, сеньора.
Их стали делать весом в пуд,
Поднять его тяжелый труд.
Возьми!
Вот кресла.
Вы и мать
Пришли нотацию читать?
Да, я пришел для разговора
С тобой… Возьми подушку, сядь…
Я за подушкой вмиг слетаю.
Тебе отца я заменяю…
Не вздумай мне подушку дать,
Где вышиты цветы и травы.
Вчера на ней сидела я,
И сделалась вдруг у меня
В желудке боль, как от отравы.
Ужель от вышитой травы
С тобою может быть простуда?
От зелени всегда мне худо.
Извольте!
Сядьте обе вы.
Племянница! Ко мне поближе!
Ах, сколько здесь кистей цветных!
Я не люблю сидеть на них.
Да почему? Ну, объясни же…
Как мне не вспомнить докторов
С их мазями, на кисти глядя?[151]
Ну как со свадьбой?
Плохо, дядя.
Жених еще мне не готов.
Скажи: чего ты ищешь в муже?
Претят тебе все женихи.
Какие в них нашла грехи?
Они… один другого хуже.
Что же в них?
Ну вот… Представлен
Был мне лысый адвокат.
Чем же лысина мешает?
Если б, дядюшка, была
Я подвижницей святою
И хотела умерщвлять
Плоть, враждующую с телом,
И решила бы держать
Череп у себя в кровати,—
Ну, тогда мне был бы кстати
С голым черепом супруг.
Он богатый человек…
Я схватить была готова
Случай за волосы… Только,
Так как не было волос,
Не за что схватиться было!
Почему ты отказала
Командору?..
Одноглазый!
Мало вам?
Что из того?
Глаз серебряный он вставил.
Да, вот в этом и беда.
Почему?
Когда бы муж мой
Начал клясться, что меня
Как свои глаза он любит,
Сам же заплатил за глаз свой
Он всего лишь два реала,[152]
Значит, ценит он в четыре
И любовь мою и жизнь!
Да и как бы он сказал мне:
«Свет очей моих!»
Ну, полно!
А его назвать «зеницей
Ока моего» уж было б
Издевательством!
Шутница!
Чем же плох был португалец?
Ну, за что себя должна я
Обрекать на власяницу?
Я тебя не понимаю.
Весь зарос он бородой,
Черной, жесткой и косматой,
Исцарапал бы мне он
И лицо и рот щетиной.
А богатый кавальеро,
Приезжавший из Ламанчи?
Ноги слишком велики.
Разве это так уж важно?
Чересчур они громадны.
Побоялась я, что если
Рассержу его случайно,
От пинка такой ноги
Уберечься можно разве
Спрятавшись в могильный склеп.
У него я углядела
Ногти черные к тому же.
Мне совсем не нужен в доме
Сокол с черными когтями.
Но зато вот у француза
Ногти были безупречны.
Не хочу я быть «мадамой»
И супруга звать «мусье».
Но скажи: чем нехорош
Дон Луис? Красив и молод,
А уж на груди сверкает
«Ящерица» — крест Сантьяго.[153]
Мама! Ты меня пугаешь!
Я слыхала ведь, что жены
Обнимать мужей должны.
Как обнять мне человека
С ящерицей на груди?
Но, племянница, ведь это
Называется так орден.
То не ящерица вовсе —
Меч на нем изображен.
Сходства одного довольно,
Чтоб со страха умереть.
Ах! Мой бог!
Что с ней? Ей дурно!
Нет, племянница, запомни:
Годы вянут, как цветы.
Если будешь долго медлить,
Час раскаянья наступит.
К нам стучат?
Да.
Кто? Взгляни.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же, альгуасил и писец. АльгуасилКак всегда, без разрешенья
Входим мы.
И как всегда —
Путь открыт жезлу закона.
Сроки истекли, сеньора.
Не угодно ли вам будет
У Элисо взять залог?
У тебя с Элисо тяжба?
Да. Обязан уплатить мне
Он две тысячи червонцев —
И не платит.
Ты права.
Он свой долг не исполняет,
И как к женщине небрежно
Он относится к тебе.
Вот уж год как муж скончался,
Он же все с уплатой тянет,
А терпела я во имя
Старой дружбы, да к тому же
Он с Хуаном очень близок.
Нет!
Ступайте и возьмите
Обязательно залог.
Мы идем. Живет он рядом.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Лисарда, Тиверьо, Белиса. ТиверьоНу, пора и мне идти.
Что с ней? Обморок? Белиса!
Что с тобой?
Когда вошел
Он с жезлом, мне показалось,
Что он выколет мне глаз.
Нет, жезлом глаза не колят,—
Ловко тянут им залог
С неисправных должников.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Флора. Флора (Белисе)Четверо, сеньора, вас
Ожидают.
Где?
В приемной.
Кто же там?
Сеньор Фабрисьо.
Я уж видела Фабрисьо.
Чем тебе он неугоден?
Слишком много белых мушек
В волосах и в бороде,
А такие мушки — признак,
Что к концу приходит лето.
Доктор тоже ждет.
Прекрасно!
Если в доме вечно врач,
Буду думать, что больна я.
Ах! Меня уже знобит!
Брр… В постель, скорей в постель!
Ох! Не будь твоя Белиса
Мне племянницей, уж я бы
Закатил ей оплеуху!
Тише! Вдруг она услышит?
Hy, пойдем к обедне, дочка,
И спровадим женихов.
А куда пойдешь так рано?
К Сан Херóнимо поедем.[154]
Ой, нет, нет!
Но почему?
Так пойдем мы к Сан Мигелю.[156]
Близко — мы пешком пройдемся.
Надо ль к тягостям душевным
Прибавлять еще усталость?
Больше в жизни не приду к вам.
Женихи вас ждут, сеньора.
О, что это за мученье!
Дай скорей стакан воды!
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Элисо, Фабьо. ФабьоЖенитесь! И женитьба вам поможет.
Она знатна, красива, благородна.
Да, но Белиса слишком сумасбродна,
Ей угодить никто ничем не может.
Мы слышим каждый день в кругу придворных
Рассказы об ее проделках вздорных.
Она горда, презрительна, надменна.
Ее причуды служат неизменно
Забавой для гуляющих сеньоров
И темою для общих разговоров.
Конечно, каждому всегда охота
Прибавить что-нибудь для анекдота,
Рассказ растет по мере повторенья —
Прикрашено немало, без сомненья.
Но говорит она, что все мужчины
Противны ей, что есть к тому причины.
Ни умника, ни глупого не хочет.
Высок — зачем так вырос? Это худо,
А низок — хуже!
Странная причуда?
И каждого за что-нибудь порочит:
Не терпит на лице родимых пятен,
И рыжий цвет волос ей неприятен.
Но рыжий мех и вправду ведь опасен.
Один жених был молод и прекрасен,
Чист, как стекло, одет, завит искусно,
Она же вдруг — все так и обомлели:
«Чем с дураком таким лежать в постели,
Уж лучше съесть его — вот будет вкусно!»
Так жениха Белисе остается
Слепить из лучшей алькорконской глины![157]
Как Еве,[158] да… Белиса без причины
Над лучшим, как над худшим, лишь смеется.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Фелисардо. ФелисардоЭлисо дома?
Фелисардо?
Да!
Друг, выручай!
Да что с тобой?
Беда!
Боюсь, я стал убийцей!
Что такое?
Наваррский рыцарь насмерть ранен мною.
Мы с Селией, кузина, две дуэньи
Сегодня в превосходном настроеньи
Пройтись на Прадо вышли утром рано.
Он обратил внимание на дам,
Стал следовать за ними по пятам.
Они пошли обратно до фонтана,
И он за ними шел, не отступая
И глядя нагло. Женщин испугала,
Заметил я, настойчивость такая,
И я решился проучить нахала.
Я с ним заговорил — он мне ответил,
Но продолжал идти. Я возмутился.
Презрительно и свысока он встретил
Мой гневный взгляд, за шпагу я схватился,
Он за свою, и вот… Все разбежались,
Мы только двое с Селией остались.
Я за руку схватил ее скорей,
И…
Где ж она?
Здесь, у твоих дверей!
Иди ж за нею!
Селия!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Селья. ЭлисоВходите,
Прошу вас!
Друг мой!
Тут его защите
Тебя доверю: спрячет он надежно.
А ты?
Я в церковь.[159]
Это невозможно.
Через мой труп! Как, мне одной остаться?
Ведь если здесь нам нечего бояться,
Зачем бежишь? А если здесь опасно,
Ужель меня в опасности ты можешь
Одну оставить?
Сказано прекрасно.
Эй, Фабьо! Двери на засов заложишь.
По улицам опасно вам скитаться.
Иду!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Элисо, Фелисардо, Селья. ЭлисоОбоим лучше здесь остаться,
Пока исход какой-нибудь найдется.
Да, если все удачно обойдется,
Но встретила сейчас я двух людей
Внушительного вида у дверей:
Они расскажут, что меня вы скрыли.
Не бойтесь: если только это были
Порядочные люди, никогда
Не выдадут они.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Фабьо. ФабьоСеньор, беда!
В чем дело?
Я едва успел закрыть
Ведущие на улицу две двери,
Как вижу, что судейские подходят.
Кричат! Я притворился, что не слышу,
Ключ повернул — и к вам бежать скорее.
Что делать вам?
Нет выходов других,
Не выйти ни в другую дверь, ни в окна.
Их можно спрятать в комнате моей.
Не спрячем: ведь когда убийцу ищут,
Ни одного угла уж не пропустят.
Погибла я!
Сеньора! Не волнуйтесь!
Мы что-нибудь придумаем, постой…
А вот что! Были у меня рабы:
Мой новый конюх, Педро, мавр крещеный.
И Зара, мавританка из Гранады.
Я их в именье отослал недавно.
Я выдам вас за них! Ты, Фелисардо,
Ступай скорей в чуланчик: на веревке
Там праздничный наряд его висит.
А вы, сеньора, в кухне отыщите
Рабыни Зары праздничное платье.
Скребницу ты возьмешь, а вы — тарелки,
И так никто не сможет вас узнать.
Иду!
Иду!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Элисо, Фабьо. ФабьоОни ломают двери!
А я и то уж начал удивляться,
Что ищут молодцы с такой прохладцей
Преступника. Ступай и объясни,
Что в кабинете занимался я
Разборкою счетов и документов
И потому не слышал ничего.
Да задержи ты их, как только сможешь,
Чтоб нашим время дать переодеться!
Иду — и небеса молю усердно,
Чтоб сыщики остались в дураках.
Не выдал только б их невольный страх!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Элисо один. ЭлисоЛюбовь — тиран! Твоя наука темная —
Фиванских сфинксов речь головоломная.[160]
Нам тщетно объяснить твою тематику
Стараются поэты и историки.
Блажен, кто знает лишь твою грамматику,
Не тронув логики или риторики.
Чем больше знаем мы теоретически,
Тем меньше достигаем мы практически.
Все пред тобой равны: дикарь тропический
И мудрый муж, — огонь и лед арктический.
Уподобясь Улиссу хитроумному,[161]
Не стану слушать песен я магических.
Приводишь ты к смешению безумному
Начал счастливых и концов трагических.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Элисо, Фабьо, альгуасил, писец. АльгуасилСеньор! Вам следовало знать,
Как принимают альгуасила.
Никак не мог я ожидать,
Чтоб ваша милость посетила
Меня. С расчетами я бился,—
Распутать надобность была:
Именье, знаете, дела…
Я весь в занятье углубился.
Притом, у самого себя
Я в доме не служу швейцаром.
Я два часа потратил даром,
Дверь вашу без толку долбя,
Пока открыть изволил мне
Сердитый, заспанный детина.
Как поздно он встает, скотина,
И день весь бродит как во сне!
Но я тут ни при чем — когда ж бы
Посмел я оскорбить закон?
Ну вот теперь мадридский тон!
Я к вам пришел по делу тяжбы.
С Лисардой? Может быть, она
Прийти захочет к соглашенью?
Нет, по судебному решенью
Должны вы уплатить сполна.
Залог вам надо дать сеньоре,
И спорить вам нельзя: истек
Для этого последний срок.
Не может речи быть о споре.
Так приступить позвольте нам?
Прошу, входите же свободно
И выбирайте что угодно,—
Слуге я приказанье дам.
Ковры и серебро, пожалуй,
Возьмете вы? А если мало,
Еще найдутся вещи.
Так!
Идем.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Элисо один. ЭлисоЧуть не попал впросак!
Полиция меня искала,
А не его. Ну, все равно:
Переодеть их не мешает,
Тогда никто их не узнает…
Долг заплатить пора давно.
Я денег жду в конце недели.
Эх, опоздал! Вина моя!
Решись немного раньше я,
С Белисой я достиг бы цели:
Она бы стала мне женой,
И все ее капризы с нею.
Но перед этим я робею,
И страх овладевает мной…
Мне надо посмотреть, однако,
Что там творят с моим добром?
Еще успею и потом
Добиться я с Белисой брака.
Я с ней богатства получу,
Тогда Лисарде уж недолго
Придется ждать уплаты долга:
Что получу — тем заплачу.
Богатство нам весьма пригодно:
Оно ведь в силах силы дать,
Чтобы терпеть, чтобы страдать
И жить с женою сумасбродной!
КОМНАТА В ДОМЕ ЛИСАРДЫ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисарда, Белиса, Флора. ЛисардаТебя не понимаю я!
Хорош, красив он, как картина.
Не нужен мне такой мужчина,—
Бери себе его в мужья.
Мне он не нужен.
В самом деле,
Твой вкус, мой друг, необъясним.
Да? Не следила ты за ним.
В пылу рассказа о дуэли
Он сделал сильный взмах рукой,
И вдруг я вижу, что надеты
На нем фальшивые манжеты.
Фальшивые!
Ах вздор какой!
Как вздор? Как вздор? Да разве смеет
Мой будущий любимый муж
Носить фальшивое? К тому ж
Он плохо жестами владеет:
Начнет рассказ, как бился он
И как удары были метки,
И вдруг фальшивые манжетки
Посыплются со всех сторон!
Белиса! Эти сумасбродства
Так горьки сердцу моему!
В кого ты вышла? Не пойму!
В тебе с собой не вижу сходства,
Капризов не знавала я.
Быть чистою и аккуратной
Зовешь капризом? Непонятно!
Допустим, милая моя,
Но как же рыцарь из Толедо?
Причина есть…
Чем не хорош?
Я объясню — и ты поймешь.
Взгляд — страшный, как у людоеда.
Свирепо смотрит он и дико.
Педро Жестокий так глядит[162] —
Король, чья статуя стоит
В приделе церкви Доминика.
А тот, что был вчерашний день?
Ай, ай! Помилуй, Иисусе!
Как? Тоже не в твоем он вкусе?
Его усы! Длиной в сажень!
Они так у него висят,
Как будто это кот усатый,
Иль из лесу дикарь лохматый.
Усы — совсем висячий сад!
Усы такие, что, наверно,
Сквозь них удобно и легко
Цедить он может молоко.
Капризна ты неимоверно!
Чего ж тебе от мужа надо,
И что ты хочешь видеть в нем?
Живого ей мы не найдем —
Ей нужен муж из маринада!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, альгуасил и писец. ПисецНу, все прекрасно обошлось.
Да, дело сделано отлично.
Но как?
Все описал я лично,
И что нам взять в залог — нашлось.
Прекрасных два живых залога
Отдать его заставил вам.
Живых залога?
Слово дам,
Таких невольников немного
Я видел на веку своем.
О, за старание такое
Я вам признательна!
Их двое:
Рабыня…
Женщина с клеймом?
Нет, но у вас ведь право есть
Их заклеймить. Эй, Педро, Зара!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же, Селья и Фелисардо, одетые как рабы. ЛисардаВот удивительная пара!
Я вам решился их привесть,
Уверен в вашем одобренье.
И он красавец, и она.
Элисо долг прощу сполна;
Коль мне отдаст их во владенье,
Подарок сделаю я вам…
О, он и так вам их уступит!
И если их сеньора купит,
Я буду счастлив, слово дам.
Хоть много, но без колебанья
Я эту цену бы дала.
Однако ждут меня дела.
Храни вас небо!
До свиданья!
Прошу ко мне! Мой дом — ваш дом!
Их продавать, как мне сдается,
С аукциона не придется.
Сама уверена я в том.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Лисарда, Белиса, Флора, Селья, Фелисардо. Фелисардо (в сторону)Какие странные пути
Моих неслыханных несчастий!
Хотя возможно, что отчасти
Они помогут нас спасти.
В таком наряде, в этом доме,
Пока спасенье не придет,
Здесь нас никто и не найдет.
Какие главы в этом доме
Житейской книги мы прочтем?
Но вот судьба! В стенах Мадрида
Вчера я был знатнее Сида[163]
В свободном рыцарстве своем,
И вот — я раб!.. Залогом взят
За долг чужой… И еле-еле
Переодеться мы успели,
Надеть невольничий наряд.
Нам не дали сказать ни слова…
Ни да ни нет… С ума сойти!
К чему все может привести?
Что может быть еще плохого?
Когда б враждебным небесам
Упреки смела посылать я,
Роптала б я на это платье,
Но воли я себе не дам.
Ах, только небо мне послало б
Терпенья! Я терпеть должна.
Обман здесь не моя вина.
Не надо слез, не надо жалоб.
И что плохого может быть?
Ведь надо, чтоб мы потерпели
Всего лишь до конца недели.
Ты можешь с ним поговорить.
Ну, если он захочет спора,
Тогда за долг я их возьму,
Но уж не возвращу ему.
Невольник! Подойди!
Сеньора?
Ты подожди…
Чего же тут
Мне можно ждать, раз я дождался
Того, что я в залог попался?
Скажи мне, как тебя зовут.
Я — Педро.
Ты христианин?
Да, я в моей злосчастной доле
Христианин по божьей воле,
Ваш раб — по воле злых судьбин.
Тебе не нравится наш дом?
Нет, что вы!
Хуже, без сомненья,
Уж не за долг — за преступленье
Сидеть в темнице под замком.
Где родина твоя?
Гранада.
Но родился в Мадриде я.
Была рабыней мать моя,
Хоть ей царицей быть бы надо.
Печальный жребий был ей дан:
Она взрастала в царском роде,
Но в плен забрал ее в походе
Сын Карла Пятого Хуан.[164]
Но сходен я скорей с отцом,
А с матерью мы не похожи,
И потому ни цветом кожи
Не похожу я, ни лицом
На мавров дальней Альпухарры.
Испанский рыцарь и боец —
Как солнце горд был мой отец.
Несчастный! Вот судьбы удары!
А ты же из каких сторон,
Невольница?
Я? Из Орана.[165]
Хочу отречься от корана,
Стать христианкою, как он.
Мне господин дал позволенье,
И лишь к нему я возвращусь —
Тогда немедленно крещусь.
К чему такое промедленье?
Крестись у нас, моя душа!
Что ж, можно молвить без обмана:
Красивы женщины Орана.
Да, Зара очень хороша.
Теперь возьми ее в науку:
Скажи, что в кухне делать ей.
А мы пойдем принять гостей:
Там ждет жених…
Иду на муку!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Флора, Селья, Фелисардо. Флора (Селье)Ну, так пойдем: посмотрим, что ты
Умеешь делать.
Ты же, друг,
Ступай в конюшню.
class="poem">
Флора
Много слуг
Еще у вас? Хоть я работы
И не боюсь…
Один лакей:
За молодым сеньором ходит,
Но время он еще находит
Обхаживать трех лошадей.
Так, значит, у сеньоры сын?
Да, и красавчик.
В самом деле?
А где же он?
Еще в постели:
Поспать не прочь наш господин.
У дамочки одной обычно
Ночь пропадает напролет,
Так уж с рассветом не встает.
Хозяин будет он отличный.
Он ангел, — вот увидишь сам,—
В сравненье со своей сестрицей.
Тебе не плохо будет житься,
Я голодать тебе не дам:
Доверье полное внушает
Твой разговор и вид весь твой,
А мне ключи от кладовой
Вполне хозяйка доверяет.
А как, скажи, ты пьешь вино?
Да, вот что: ешь ли ты свинину?
Как следует христианину,
И завтракал уже давно!
Нет, я тебя уж не обижу!
Ну, Педро, будет пир горой!
Ты славу небесам воспой —
Здесь повезло тебе, я вижу.
Но что с тобой? Я не пойму…
Оставь меня!..
Послушай! Что же…
Мне слушать нечего.
О боже!
Еще и ревность ко всему?
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Каррильо; дон Хуан, полуодетый, застегивает пуговицы. КаррильоНо вам позавтракать бы можно!
К обедне едут?
Как всегда.
Ах, я вчера устал безбожно!
Я вам поверю без труда.
Она потребовала денег —
Тут я в отчаяние впал,
И силу жить я потерял.
Да, верно, путь любви трудненек.
Советов много я читал,
Что от любви даст исцеленье.
Вот способ всех других верней —
Разлука: ведь вослед за ней
Почти всегда идет забвенье.
Советуют другие — чтенье,
Охоту, тяжбы иль картеж.
По мне, любой совет хорош.
Но все в одном согласны мненье —
Что сердцу надо отвлеченье.
Еще я способ назову:
Прибегнуть можно к колдовству.
А то находят развлеченье,
Ища другого увлеченья.
Вот, Плиний где-то говорил:[166]
Любовник (нет совета хуже!)
С большой бы пользой остудил
Своей любви безумный пыл,
Коль повалялся б в той же луже,
Где мул в жару привык лежать.
В том случае одной скотине
Другая стала б подражать.
Но этим только указать
Хотел, конечно, мудрый Плиний,
Что мул с влюбленным — два скота;
Не думал он, что исцеляет
Недуг любовный лужа та.
По мне ж, конец любви бывает,
Коль деньги клянчить начинают.
Откуда это — не в укор —
Ты знаешь Плиния?
Сеньор!
А нынче кто не переводит?
Народ на это стал хитер:
В себе таланта не находит —
Скорей берись за перевод!
Доступно каждому невежде
То, что заветным было прежде,
И стать ученым без хлопот
Отлично может всякий сброд.
Есть у меня не только Плиний,
Но и Гораций и Лукан.[167]
Ты их читал?
Что, дон Хуан,
Тут странного? Не по-латыни —
Испанский перевод нам дан.
В конюшне все читают славно:
В латыни смыслит мой гнедой.
Вот как? Поистине, забавно!
Мужей бессмертных светлый рой,
Достойных славы мировой,
В конюшне мирно обитает.
Лакей Горация читает!
Читаю, да, и без труда.
Но вот меня что удивляет:
Уж как кичитесь вы всегда,
Что стали вы большим лингвистом.
А ведь никто и нипочем,
Увидя вас в плаще, с мечом,
Не мог бы счесть вас латинистом,
А назвал бы испанцем чистым.
Так, значит, знание — удел
Того, кто шапочку надел,
И мантия на ком надета,
И кто все степени имел
Ученых университета?
Так думает простой народ,
И так уж повелось от века:
Тот, кто при шпаге, — идиот,
На ком берет — ученый тот.
По платью судят человека.
Вздор!
Чернь так думает кругом.
О, вот идиотизм испанский!
А Липсий, гуманист голландский,[168]
Он и при шпаге и с плащом
Стал человечества вождем.
А славный наш поэт Мендоса,[169]
Принесший честь стране родной?
Да тут не может быть вопроса
И спорить нечего со мной,
А чернь не видит дальше носа,
Но и она меня поймет.
Примерам потерял я счет…
Пора умыться бы сеньору.
Ступай и позови мне Флору.
Минуточку! Сейчас придет.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Дон Хуан один. Дон ХуанНе тот науку двигает и знанье,
Кто шапочку и тогу приобрел.
Когда б все дело было в одеянье,
То мог бы стать ученым и осел.
Великий Цезарь — это чудо света —
Служил он Марсу, бранный путь избрав,
Но и трудов его не скрыла Лета:[170]
Походов сколько — сколько было глав!
Святой наукой овладеть вполне?
У Аполлона — меч, у Марса — лира.
В союзе с ними ты трудись для мира!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Дон Хуан, Селья, Флора. СельяВот вам, сеньор, кувшин и таз.
Вот полотенце для сеньора.
Но, Флора…
Что смущает вас?
Но кто это такая, Флора?
Ее я вижу в первый раз.
Ужели новая служанка?
Да, и скажу я больше вам:
Она рабыня, мавританка.
Она — рабыня? Слово дам,
Не верю собственным глазам.
Но у Элисо не видали
Ее вы разве?
Никогда.
В залог за старый долг прислали
Их вашей матушке сюда.
В залог прислал Элисо?
Да.
За старый долг.
Клянуся богом,
С трудом простил бы я, что мать
Решила с друга долг взыскать,
Не будь она живым залогом!
За это трудно упрекать.
Привет прекраснейшей рабыне!
Несчастнейшей — сказать верней,
Коль быть рабой должна я ныне.
Залог нельзя найти ценней!
Вы так очаровались ей?
Но как красива! Радость взора!
Воды, еще воды, сеньора!
Я весь пылаю как в огне.
Пожар, что вы зажгли во мне,
Водой зальете вы не скоро.
Когда воды не хватит вам,
Прибавить влаги мне не трудно,
Лишь стоит волю дать слезам.
Возможно ль смертного рукам
Омыться этой влагой чудной?
Нужна подобная вода,
Чтоб душу ей омыть — не тело.
Дай полотенце мне сюда!
Но не стереть им никогда,
Что сердце вмиг запечатлело.
О, глаз небесных глубина!..
Но брыжи мне нужны на шею:
Пришли мне, Флора, брыжи с нею.
Иду.
А ты мне не нужна.
Я слушаю. Придет она.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Дон Хуан один. Дон ХуанКак с нею будет мне приятно
Поговорить наедине!
Но как же не случилось мне
Ее там встретить? Непонятно!
Свой клад он прятал, вероятно.
Моей любви боялся он!
Сам по себе ведь каждый судит…
А что, если ее патрон
В нее действительно влюблен?
Несчастный! Как страдать он будет!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Дон Хуан, Селья. СельяВот брыжи.
Из воротничка
Они железной цепью станут,
Коль вами узел будет стянут,
И ваша свяжет их рука,
Хотя довольно волоска,
Чтоб вы в плену меня держали.
Шутить изволите, сеньор.
Не из железа, не из стали —
У вас в руках тесемки стали
Железной цепью с этих пор.
А я была при убежденье,
Что это просто полотно.
Нет, вы, сеньора, в заблужденье,
И мне отныне суждено
Носить железной цепи звенья.
Но если ваша цепь — тесьма,
Из плена вас легко весьма
Освободит одно движенье.
Безумное воображенье —
Для нашей воли вот тюрьма.
Не сладить с бантом мне. Смотрите
Никак узла я не стяну.
Прошу, сеньора, помогите,
Мою свободу вы свяжите,
Хоть я и так у вас в плену!
Но ближе! Полно же смущаться!
Сеньор! Раз я у вас служу,
То долг мой вам повиноваться.
Угодно ль вам полюбоваться
Собой? За зеркалом схожу.
О нет! Прошу вас не трудиться.
Какое зеркало сравнится
С тем, что сейчас передо мной,
С прозрачно-чистой глубиной
Прекрасных глаз, о чаровница?
Но ближе, ближе! Бросьте страх.
И если я у вас в глазах
Свое увижу отраженье,
Смогу сказать, что в небесах
Нашел свое изображенье.
Красиво воротник надет?
Я доверяю вам всецело.
Пусть этих звезд небесных свет
Мне даст решительный ответ.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и Фелисардо. Фелисардо (в сторону)Однако вот какое дело!
Мне не мешает прекратить
Их совещание живое.
Хочу не просто сократить
Беседы этой нежной нить,—
Нет, разорвать!
Что там такое?
Сеньор мой! Милостью судьбы,
Чтобы узнать, мне в назиданье,
Всех ваших доблестей сиянье,
Попал я нынче к вам в рабы.
Вам угодить — мое желанье.
Элисо я принадлежу,
Однако вам теперь служу,
Но сам себя ничьим считаю,
И с полным правом я скажу:
«Я раб, но чей — и сам не знаю!»
Она ж Элисо дорога,
И ваше с нею обращенье
Ему доставит огорченье…
Но я молчу, я раб, слуга,
И потому прошу прощенья.
Ты для раба красив на диво
И честен — вижу из того,
Что господина твоего
Ты защищаешь так ревниво:
Ведь преданность важней всего.
Ну, Зара, славно для начала:
Как быстро, горе прогоня,
Утешилась!
Бранишь меня?
Ну да, я прав, тебя браня.
А ты другого ожидала?
Тот, кто нам господином был,
Бранить тебя дает мне право.
Она не виновата, право!
Твой господин ее купил,
Но мне ее он уступил.
Она моя…
А я? Я чей?
Ты тоже мой.
Ваш? Как прикажет
Хозяин прежний, что он скажет.
А ты бы, Зара, шла скорей…
Сейчас на кухне место ей.
Твое же место, Педро, в стойле,
При лошадях.
Из-за тебя
Попал я, милая моя,
В конюшню!
А не за тобой ли
Попала в судомойки я?
Да и, наверно, уж от Флоры
Не ждать мне лакомых вещей.
Неблагодарный ты злодей!
Ну полно, бросьте перекоры!
У вас причины нет для ссоры.
Вы оба — пара на заказ,
Я благородство вижу в вас.
Вы мне служите, Зара, Педро,
С веселым сердцем, в добрый час,
И я вознагражу вас щедро.
Пусть помнит долг свой наперед,—
Тогда никто не упрекнет.
Однако мне пора к обедне.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Селья, Фелисардо. ФелисардоСегодня этот, завтра — тот…
Меняешь быстро!
Что за бредни?
Что ж, по-твоему, я камень,
Адамант или влюбленный?
Дикий зверь иль человек?
Дворянин иль низкий раб?
Что ж ты, за сто миль была
От мужчины?.. Кто б поверил!
Разделяла вас тесемка.
Ты завязывала петли
И узлы на чьей-то шее,
Чтоб мне горло этой петлей,
Как веревкою, стянуть?
О, нельзя вверяться морю!
Верить женщине нельзя!
Ты сюда пошла за мною,
Чтоб мне дать в моем несчастье
Доказательство любви
Благородной и высокой,—
И уже в чужих объятьях!
Как в объятьях? Что с тобою?
Не держи меня, пусти!
Образумься! Время ль шуткам,
Если правда так жестока?
Посмотри, что с нами сталось:
В нашей собственной стране
Ты — невольник, я — рабыня!
Честь мою подозревая,
Оскорбляешь ты меня.
Для тебя, мой Фелисардо,
Стала я теперь рабыней,
Вспышка гневная твоя
Сделала меня служанкой.
Я служу — за что ж упреки?
Я пришла с другой служанкой
Дать воды тому, кому бы
Лучше я дала отравы.
Он мужчина, и при этом
Молодой, и мне сейчас же
Нежных слов наговорил,—
Случай самый заурядный.
Ведь мужчина — это порох,
Женщина бывает искрой…
Приказал подать мне брыжи…
Принесла… и завязала…
Зеркалом просил ему
Послужить… Я послужила
Зеркалом ему — и только…
И ты хочешь, чтоб на это
Равнодушно я смотрел?
Зеркало — стекло… и хрупко…
В ту минуту, как вошел ты,
Тут же зеркало разбилось.
Женщину всегда, конечно,
Можно с зеркалом сравнить:
Если нет его владельца,
Одинаково любому,
Кто в него глядится, льстит.
Брось, тебя я умоляю,
Эту ревность! В нашем горе
Думать брось о пустяках!
Пустяки? Положим… Если ж
У тебя в глазах прекрасных
Отражается другой,
То такие пустяки
Могут больно ранить сердце.
Но, конечно, ты права:
В нашем горе не до жалоб…
О сокровище мое!
Что ж мы будем делать дальше
С тем, что нам еще грозит?
Хочешь, мы сегодня ночью
Убежим куда-нибудь,
Где судьба нас не достанет,
Чтоб шутить над нами шутки?
Хочешь вырваться из плена?
Видит бог, хотела б страстно,
Но подумай: нашим бегством
Мы введем в беду Элисо.
Мы для всех его рабы,
И Лисарда заподозрит,
Что помог он нам бежать,
Будут нас искать повсюду.
Лучше здесь нам переждать,
Чтобы буря миновала;
Нам нигде, как в этом доме,
Лучше спрятаться нельзя.
А притом мои родные,
Верно, ищут уж меня.
Как на улицу я выйду,
Так сейчас меня узнают,
Для меня ж нет выше чести
Там остаться, где могу я
Звать себя твоей рабой.
Твой совет хорош, сеньора…
Но пора нам разойтись:
Слуги стол уж накрывают,
Так ступай скорее в кухню,
Чтоб вдвоем нас не застали.
Если только мне удастся,
Заверну я в полотенце
Для тебя кусочек сладкий…
Впрочем, что я? Флора может
Лучше угостить тебя.
Я такою неразумной
Никогда тебя не видел.
Если любишь, то боишься.
Если любишь, так и веришь.
Но чему должна я верить?
Верь: тебя я обожаю,
А несчастье и невзгоды
Верность только укрепляют.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КОМНАТА В ДОМЕ ЛИСАРДЫЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Белиса, Флора. ФлораКогда ж конец слезам и горю?
Что ж мне осталось, кроме слез?
Злой рок все радости унес,
И я уж больше с ним не спорю.
Причуды все прошли как сны,
Пришел конец моей гордыне.
Меня карает небо ныне,
И все мужчины отмщены.
О, пожалей меня, друг милый!
С собой покончить я решила.
Не говорите пустяков!
Нет, нет. Мой скорбный путь таков,
Что мне один исход — могила.
Жить больше не могу, храня
Мое безумье и страданье.
Всю жизнь мою страдать в молчанье
Не хуже ль смерти для меня?
Что ж медлить? Что еще могло б
Меня удерживать на свете?
Мне страшно слушать речи эти…
Позор мой скроет только гроб.
Когда узнаются причины
Самоубийства моего,
То оправдают все его.
Ты, Флора, в час моей кончины
Записку у меня найди,
И в ней прочтешь ты объясненье,
А я в предсмертные мгновенья
Бумагу спрячу на груди.
Обдумать только остается,
Как жизнь печальную пресечь.
Быть может, лучший способ — меч?
Могу мечом я заколоться.
Но боль черты мне исказит.
Повеситься? Нет, не годится:
Рот у меня перекосится,
Язык распухнет… Страшный вид!
Быть может, яд? Глоток питья?
От яда почернею я
И очень безобразной стану.
Для легкой смерти нужно рану…
Вот мысль! Я кровь пущу из жил!
Такую смерть избрал Сенека:[172]
Он был примером человека —
Достойно умер, как и жил.
Сладка мне будет смерть такая.
Да, да, ее я изберу,
И, как философ, я умру,
По капле кровью истекая.
Я только сделаюсь бледней,
Но в смерти буду я прекрасна.
Не трать же времени напрасно.
Беги к цирюльнику скорей:
Ведь кровь пускать — его занятье.
Скажи, зачем его зову.
Потом повязку я сорву,
И тихо буду смерти ждать я.
Какие речи! Вы в бреду!
Нет, я убить себя решила.
Спаси нас боже и помилуй!
За то ль, сеньора, что сестру
Нельзя беречь нежней, любовней,
Чем вас всю жизнь я берегу,
Что в доме выросла я с вами,
Что я молю вас со слезами,
Я ждать доверья не могу?
Что с вами?
Не скажу ни слова.
Так пусть, как жили мы вдвоем,
Одною смертью мы умрем!
А! Если только ты готова,
Две жизни в смерть соединя,
Покинуть этот мир со мною,—
Мой друг, я поделюсь с тобою
Моею тайной роковою.
Я, — ты это знаешь,—
Родилась в Мадриде,
И росла на радость
Матери с отцом,
И меня любили
Беспредельно оба,
На руках носили…
Я еще ребенком
Женихов имела.
Из Восточных Индий[174]
В дом отца потоком
Без конца лились
Серебро, чтоб щедро
Тратить на расходы,
Золото, чтоб делать
Ценные оправы
Драгоценным камням.
И, меня балуя,
Не жалел он денег
На мои наряды,
На мои уборы.
Брат мой был студентом.
Но гораздо меньше
Тратил он на книги,
Лошадей и слуг,
Чем я — на перчатки,
Зеркала и сласти.
В неразумье детском
Так я возгордилась,
Что найти мне мужа
Не могли родные.
Правда, тридцать тысяч
Что за мной давали,
Привлекали больше
Всех моих достоинств.
Толпами спешили
Все меня увидеть,
Думали — увидев,
Победить меня.
Но гордилась глупо
Я своим богатством,
Красотой своею
И своим умом.
Я вдалась в причуды,
Но в такие, Флора,
Что я скоро стала
Притчей во языцех.
Так, я уверяла,
Что лицо и руки
У меня живые,
А сама я вроде
Деревянных статуй.
Не ходила в церковь,
Где изображен был
Ангел, победивший
Адского дракона.
Страх всегда внушал мне
Христофор святой,
Так как на иконах
В виде великана
Был изображен.
В церкви же я в чашу
Со святой водою
Даже и в перчатках
Рук не опускала —
Чтоб не утопиться!
Я не выходила
В ветреные дни;
Если ж я гуляла
И случайно сильный
Ветер поднимался,
В голос я кричала,
Что меня наверно
Ветром унесет.
В жизни не ходила
Я на бой быков,
Чтоб они ко мне
Не перескочили
Через все барьеры.
Не переезжала
Через Мансанарес
По мосту, хоть это —
Ручеек, не речка.
Чтобы сесть в карету,
Я брала с собою
Тысячи реликвий,
Ладанок и четок.
В жизни слив не ела,
Так как мне сказали,
Что они нередко
Прорастают в теле.
Ни за что улиток
Не хотела есть,
Потому что домик
Свой не выметают.
Никогда портному
Мерки не давала
Я с себя снимать,
Чтоб меня не обнял.
Также и башмачник
Мерки снять не смел.
Он мне делал туфли
Разных номеров,
Чтоб из кавалеров
Не узнал никто
Номер моих туфель.
Ни за что на свете
В карты не играла.
Как увижу пики —
В жилах стынет кровь.
Но к чему я это
Говорю тебе?
Ты сама все знаешь,
Да и слов не хватит
Все пересказать.
Я из-за каприза
Отказала многим
Женихам достойным:
Богачам, вельможам,
Знатным кавалерам
Разных орденов,
Находила в них
Только недостатки.
О, сказать ли правду,
Раньше чем умру?
Стыдно мне признаться…
Но уж коль решилась —
Колебаться поздно…
Я влюбилась страстно!
И в кого? В раба,
Что в залог к нам в дом
Альгуасил привел!
Так угодно богу.
Не шучу я, Флора!
Я с собой боролась,
Я себя хотела
Победить, но тщетно!
Ведь любовь — жестокий,
Строгий судия —
Смертию карает
За борьбу такую.
Я не сплю, не ем,
И сама не знаю,
Что из этих мыслей
И мучений выйдет.
Как я издевалась,
Как я презирала
Тех, кто был мне равен,—
И в раба влюбилась!
Ах, не зарекайся
И не говори:
«Я из этой речки
Пить воды не стану!»
Время ведь всесильно:
Унижает гордость,
Возвышает скромность,
Из причуд творит
Важные событья,
Бедным шлет богатство
Нищету — богатым…
Как несправедливо
Этот мир устроен!
Прихоть согрешает,
Честь за это платит.
Что я ответить вам могу?
Чтобы вам не было обидно,
Молчу, хотя за вас мне стыдно.
Однако все же не солгу…
Безумье это! Где ваш разум?
Ведь красота, где ни живет,
Красой быть не перестает.
Иль быть перестает алмазом
Рожденный в руднике алмаз,
Коль к недостойным попадает
И на руке у них сверкает,
Иль скрыт перчаткою от глаз?
Но если б эти все страданья
Тебе случилось пережить,
Тебя не стала б я винить,
Себе ж не вижу оправданья
И потому на смерть иду.
На смерть! Как страшно это слово!
Поищем выхода иного!
Что, кроме смерти, я найду?
Все обойдется, только стоит
Его немедленно прогнать.
На то не согласится мать.
К тому ж разлука страсть удвоит.
Пусть на него клеймо наложат,
Чтоб не осталось ничего
От этой красоты его,—
Вас это исцелить поможет.
То, что пленяет вас теперь,—
Когда он безобразным будет,—
В вас только ненависть возбудит.
Не может даже хищный зверь
Любить и ненавидеть вместе.
Он любит Зару! Близок с ней!
О, ревность только жжет сильней!
Что ж делать вам? Совет мой: взвесьте!
Нет! Я умру!
А смертный грех,
Сеньора? А души спасенье?
Ах, Флора! Кончено сомненье:
Вот аргумент сильнее всех!
Я жить должна! Так без раздумья
Ужасный твой совет приму:
Быть может, этому клейму
Удастся выжечь все безумье.
Раб будет заклеймен клеймом —
Так зеркало мы разбиваем,
Когда мы больше не желаем
Свое лицо увидеть в нем.
Вот ваша матушка!
Уйдем!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Лисарда, Элисо. ЛисардаНет! Будет так, как я хочу,
Элисо. Рвите и мечите,
Но мне обоих уступите.
Но я же долг мой уплачу?
И то: прислали альгуасила
Вы, чтоб залог за долг мой взять,
Теперь хотите вы отнять
То, что мне дорого и мило?
Вы кавальеро или нет?
Тогда не будьте так упрямы.
Извольте же на просьбу дамы
Дать подобающий ответ.
Вот совпадение какое!
И у меня есть просьба к вам,
И потому рабов отдам,
Но помните: их будет трое!
Как трое?
Третьего раба,
Сеньора, вы во мне найдете,
А почему — легко поймете:
У вас в руках моя судьба!
А! Речь идет, я полагаю,
О браке с дочерью моей?
Вы, кажется, знакомы с ней:
Ее характер…
Да, я знаю,
Мечта безумна и смела,
Но все ж вы с ней поговорите
Наедине?
Как вы хотите…
Она здесь только что была…
Вам убедить ее нельзя ли?
Известен вам мой древний род,
К тому ж ведь вы с меня вперед
Подарки свадебные взяли.
Вы отдаете мне рабов?
Сейчас же с ней поговорю я.
Скажите, что, не протестуя,
Причуды все сносить готов!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Элисо, Фелисардо. ФелисардоЭлисо! Друг мой ненаглядный!
Мой Фелисардо дорогой!
Ну как живешь тут?
Милый мой!
Я этой встречи ждал отрадной,
Как птица солнечных лучей.
Мне очень тяжело томиться
В темнице.
С Селией — темница?
Нам и встречаться трудно с ней.
Скажи скорей: какие планы?
Нельзя ль покинуть этот дом?
Как он? Узналось ли кругом,
Что я — виновник этой раны?
Идальго жив, но очень плох.
Пока сиди в надежном месте,
Не то тебе придется вместе
С ним испустить последний вздох.
Вот положение, о боже!
Здесь безопасно вам вдвоем,
Как бы в убежище святом.
А Селию как?
Ищут тоже.
Как ей живется?
Ничего…
Хотя одно ее смущает:
Служанка слишком угощает
Меня от сердца своего.
О! Ревность?
Прямо до кинжала!
Однако разойтись пора:
Застать нас могут.
Со двора
Выходишь ты?
Покамест мало.
Прощай!
Ну, полно, успокойся,
Моя Белиса! Если так
Тебе уж ненавистен брак,
О нем и речи нет, не бойся!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Фелисардо, Лисарда. ЛисардаА, Педро!
Что угодно вам?
Вот каково мое решенье…
Прошу: неверного значенья
Не придавай моим словам,
Но я купить тебя решила.
И что ж? Купили вы меня?
Ты — раб мой с нынешнего дня.
Да, я Элисо упросила.
Он разве не сказал тебе?
Он огорчить меня боялся.
Ты огорчен, что здесь остался?
Нет, я признателен судьбе,
Служить вам рад я без сомненья,
Но он хозяин первый мой.
О, ты монетою плохой
Мне платишь за благоволенье!
Мне честь и радость вам служить,
Как вас благодарить — не знаю.
Тебе я больше дать желаю,
Чем можешь ты предположить.
В избытке чувств уста молчат:
Словами чувства не нарушу.
Я… я люблю тебя как душу.
Целую ноги вам стократ.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Селья. ЛисардаЭй! Кто там?
Зара.
Ты? Без зова?
Зачем?
Я прислана за ним:
Сеньору он необходим.
Иди скорей!
Уже готово?
Тебя, как видно, угощать
Уж начинает и хозяйка?
Не только Флора? Отвечай-ка!
Ох! Подозрения опять!
Но ты даешь мне повод явный…
Эй, что за разговоры там?
Как это не пристало нам!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Лисарда, Селья. СельяМне Педро обещал недавно
Молитвы выучить помочь.
А ты не знаешь?
Нет, сеньора.
Пускай тебя им учит Флора.
На кухню, негодяйка! Прочь!
Ага! Так и она задета!
Ну, подожди! Я отомщу!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Лисарда одна. ЛисардаВ какую бездну я лечу!
Невольник! Раб! Да что же это?
Такие мысли уж позор!
Но все в моем воображенье
Его лицо, слова, движенья,
Меня пленяет гордый взор,
Мне все в нем нравится, все мило…
О сжалься, сжалься,бог любви!
Безумие останови,
Чтоб я себя не погубила!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Лисарда, Белиса. БелисаТак ты купила Педро, мать?
Решила я, узнав об этом,
Прийти к тебе с одним советом.
Каприз какой-нибудь опять?
Он беглый раб, мне говорили!
Вели же наложить ему
На обе щеки по клейму —
Чтоб мы вперед спокойны были.
Клеймить красавца хочешь ты?
Не все ль равно? Он раб ничтожный.
Белиса! Это невозможно!
Лишать подобной красоты…
Он так, по-твоему, хорош?
О, выдает меня волненье!..
Ну что ты! Раб!
Так брось сомненья!
С клеймом его убережешь.
Но это будет безрассудно!
Продать невольника с клеймом
Все то же, что ковры с гербом:
И захотим, так будет трудно.
А так сбежит он без труда.
Да лучше уж раба лишиться,
Чем по капризу баловницы
Лицо испортить навсегда.
Ну да! Меня ты ненавидишь —
Отказы слышу я одни.
Но ведь и я тебе сродни,
И это скоро ты увидишь,
Хоть сыну — вся твоя любовь.
Эй, Флора! Полог мне отдерни,
Я лягу! И беги проворней:
Пусть мне немедля пустят кровь!
Мне умереть пора настала.
Бегите же скорей к врачу!
Сама отбросить я хочу
Ту жизнь, что ты мне даровала!
Тогда поймешь ты, может быть,
Что более тебе приятно:
Меня утратить безвозвратно,
Навек — иль мавра заклеймить!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Лисарда одна. ЛисардаНе понимаю, что с ней сталось.
Бывало, как при ней чуть-чуть
Возвысит голос кто-нибудь,
Так насмерть уж она пугалась,
И новый вдруг каприз готов:
Безумной злобою пылает
И наложить клеймо желает
Прекраснейшему из рабов!
Настаивает так свирепо…
Иль нрав переменился в ней?
Мне не понять ее затей.
Жестоко это и нелепо!
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Лисарда, Тиверьо. ТиверьоСестра! Я, право, в беспокойстве:
Хоть дело смертью не грозит,
Но страшен мне Белисы вид.
Что с ней? В каком она расстройстве!
Она отчаянье само!
Причуда новая напала:
Затеяла во что б ни стало
На Педро наложить клеймо!
Купила ты раба, конечно?
И не успела я купить,
Как с ним желает поступить
Белиса так бесчеловечно!
Характер дьявольский! Но с ним
Жестоко было б и бесцельно
Так поступить, — клеймом поддельным
Обоих лучше заклеймим,
И так плохого не случится.
Что до Белисы — ты ведь мать…
Ее опасно раздражать,
Она ж очей твоих зеница.
А как придать подделке этой
Вид настоящего клейма?
Устроить все легко весьма.
Ну что ж, послушаюсь совета.
О, нрав ее неукротим!
Что делает она со мною!..
Так ты устроишь все?
Устрою.
Таким путем ей не дадим
Вреда наделать нашей чести,
Иначе нам грозит позор.
Вот он!
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Тиверьо, Фелисардо. ТиверьоА, Педро!
Мой сеньор?
Ну как живешь на новом месте?
Пока все хорошо идет,
Меня все любят.
Сомневаюсь.
Сеньора любит, в том ручаюсь,
Но дочка — та наоборот:
Она клеймить тебя велела.
Поставить хочет на своем,
А я хоть тут и ни при чем,
Взялся устроить это дело.
Клеймить? Как? Бог меня прости!
Я ваш, но я предупреждаю,
Что за себя не отвечаю:
Мне оскорбленья не снести.
Тот, кто придумал низость эту,
От моего меча падет!
Рабыню тоже это ждет.
А! Ну, теперь конец секрету!
Сюда! Пусть все сюда идут!
Сюда! Себя закону выдам!
Я, я преступник и под видом
Невольника скрывался тут!
Сюда, сюда!
Мне жаль бедняги:
Не помнит он, что говорит.
Наваррский рыцарь мной убит
Одним ударом метким шпаги.
Постой, опомнись, подожди!
Ума лишился он от страха!
Бегу! Пускай грозит мне плаха,
И смерть я встречу впереди!
Постой, постой! Чтоб успокоить
Белису, предложил я план:
Хотим пойти мы на обман —
Клейма подложные устроить.
Я знаки краской наложу.
Будь совершенно без опаски —
Легко сотрутся эти краски.
Ну, если так, одно скажу:
Своим рабом меня зовите!
Так жди — я возвращусь сюда!
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Фелисардо, Селья. СельяКто был с тобой? Тиверьо?
Да.
Ну как с Лисардой вы дружите?
Чтоб ты спокойною была,
С ней избегаю оставаться.
А как с Белисою?
Признаться,
Иначе тут идут дела.
А что такое?
Очень худо,
И наша жизнь с тобой берет
Пренеприятный оборот:
Взбрела ей новая причуда.
Какая?
Вот скажу сейчас:
Судьба, что так нас наказала,
Задумала во что б ни стало
Совсем рабами сделать нас.
Как?
Нас хотят клеймить.
Откуда
Подобный ужас взяться мог?
Кто это выдумал? Мой бог!
Белисы новая причуда.
Открой же им, кто ты такой!
Нет! Краской нам клеймо наложит
Тиверьо. Это нам поможет:
Так не узнают нас с тобой!
За нас спокойнее я буду,
Клеймо — такой надежный щит!
А дон Элисо говорит,
Что нас усердно ищут всюду.
О, если б милые черты
Пятном позорным осквернили,
Мое бы сердце заклеймили
В тот самый миг: ведь в сердце — ты!
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Те же, дон Хуан и Каррильо. Дон ХуанКак неразлучны эти двое!
Их никогда не видишь врозь.
Их разлучить надежду брось:
Они — как точка с запятою,
С печатью подпись.
У него
Вид и осанка дворянина,
Красив негодник как картина.
Умен к тому же.
Каково?
С ним разговаривать приятно.
Вы побеседовали б с ним:
Он остроумием своим
Пленит вас.
Очень вероятно,
Но если так уж он умен
И так красив, то не сумею
Я восхищаться тем, что с нею
Беседует так часто он.
Пока не видит нас никто,
Целуй меня без колебанья!
Ах, ты всегда мои желанья
Предупреждаешь!
Это что?
А он схватил ее в объятья —
Так попросту бы я сказал.
Ты что тут делаешь, нахал?
Нас видел дон Хуан!
Проклятье!
Вот наглость! Ах, паршивый пес!
Да за такое поведенье…
О нет, сеньор! Прошу прощенья,
Я ей обиды не нанес.
Коль вы любовь предположили
В том, как я обращаюсь с ней,
То вы ослеплены скорей,
Сеньор, в своем любовном пыле.
Но ей крещенья путь открыт,
Спасающий от бездны адской,
И я ей поцелуй дал братский,
Как христианский долг велит.
Будь небу власть дана спуститься,
Дало б ей поцелуй оно.
Что в небесах разрешено,
То на земле должно проститься.
Ступай в конюшню ты, собака!
Прочь с глаз моих!
Простите! Но,
Сеньор, ужели быть грешно
Христианином?
Гм… Однако
Его я живо припугну.
Эй, Педро!
Что тебе угодно?
Долг исполнять свой — превосходно,
Но ты перетянул струну:
О долге чересчур радеть
Не подобает христианам
В лобзанье братском, слишком рьяном.
У нас не принято, заметь,
Чтоб раб с рабыней целовались.
А принято у вас, скажи,
Чтобы сеньоры и пажи
Одной рабыни добивались?
О да!
Ах, да? Ну подожди!..
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Селья, дон Хуан, Каррильо. КаррильоОх, от него всего дождешься!
Напрасно, Зара, ты смеешься.
Меня с ума ты не своди!
Как я любить бы вас посмела,
Пока не христианка я?
Крестись — и пусть любовь твоя
Мне будет отдана всецело.
Пусть так, но чести не отдам.
Но что ты подразумеваешь?
Чем для меня ты быть желаешь?
Хочу я быть женою вам.
Для дворянина ведь такая
Жена — позор.
А не позор,
Что предлагает мне сеньор?
Но ты раба — тут речь иная…
И так ведь я в плену твоем!
О нет! В плену вы б не посмели,
В плену вам было бы нельзя,
Моей невинности грозя,
Так дерзко добиваться цели.
Так мне велит любовь моя.
А мне — и честь, и род высокий.
О, там, на родине далекой,
Знатней и выше много я,
Чем здесь сеньор!
Побудь немного!
Напрасно тешитесь мечтой.
Чтоб овладеть могли вы мной,
Законный брак — одна дорога!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Дон Хуан, Каррильо. КаррильоСюда идут!
Готов вполне
Ее поверить увереньям,
Что мне равна она рожденьем
В своей далекой стороне.
Сеньора матушка идут.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
Те же и Лисарда. Лисарда (про себя)И в шутку трудно мне решиться
Клеймить красивые их лица.
А, сын мой, дон Хуан! Ты тут?
Сеньора, я у ваших ног.
Откуда ты?
Я был на Прадо.[176]
И ты здесь? Что тебе тут надо?
Чем я так испугать вас мог?
Как сумасшедших не бояться?
Прошу, не думайте о нем.
Поговорить хочу…
О чем?
Ваш раб готов повиноваться.
Ваш новый раб уж чересчур красив
И благороден для раба, а это
В невольнике огромный недостаток.
Пускай он лучше пьяницею был бы —
Любовь и пьянство побороть способна.
Пускай бы воровал! Любовь ведь хуже:
Ворует души, достоянье неба.
Пускай сбежал бы — денежный убыток,
И только. Но любовь сильнее пыток,
Свободу, честь и жизнь — все отдает,
А все-таки надеется и ждет.
Продав его, избегнем беспокойства:
В рабе нам не нужны такие свойства.
Продать его?
Немедленно, сейчас —
Вот мой совет. Я не предвижу спора
Коль не хотите продавать его,
То можете вернуть его Элисо,
Сказав, что вам одной рабы довольно.
Ну что ж! Когда ты требуешь, чтоб Педро
Я продала или назад вернула,
Обоих я Элисо возвращу.
Не нужно мне рабы такой красивой,
Легко ей слишком возбудить любовь,—
Любовь ведь хуже пьянства, потому что
Вино своею силой побеждает,
И хуже воровства — ворует души,
И хуже бегства, так как не бежит,
А ждет, пока и жизнь и честь погибнут.
Но вам раба не нанесет бесчестья.
Чем может раб мне нанести бесчестье?
Хоть тем, что обнимается с рабыней.
Ты это видел?
Видел. И Каррильо —
Он тоже видел.
Кто? Хорош свидетель!
Да я же видел ясно, как они
Усердно обнимались и друг друга
Похлопывали нежно по плечам,—
Так голубки друг дружку в клюв целуют
И в перышки слова любви воркуют.
Все это ревность, дон Хуан! Иль мало
Есть женщин и прекрасных, и свободных?
Оставь, оставь ты эту мавританку
И не старайся соблазнить ее!
Ведь это может стоить нам и чести,
И денег, да, и денег. Обещаю,
Что Педро я как должно пожурю,
Я запрещу ему ходить наверх
И даже проходить по галерее.
ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ
Дон Хуан, Каррильо. Дон ХуанУшла?
Ушла — с обеими ногами
И с башмаками.
Вот как мать моя
Старается приятное мне сделать!
Молчите уж! Вы тоже хороши!
Зачем вы Педро продавать хотите?
Он вежлив, тих, как истый дворянин.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ
Те же и Селья. СельяО небеса! В моем страданье
Взываю к вам! Куда пойти?
Здесь на земле мне не найти
Ни помощи, ни состраданья.
Что вижу я? О злодеянье!
Я понимаю: это мать,
Начавшая подозревать,
Что сердцем я во власти Зары,
Решила уничтожить чары
И выжгла страшную печать.
Ужели так?
Да, это так.
Взгляни, Каррильо! Неужели…
Не сомневайтесь: выжжен знак.
Чего же вы так побледнели?
Пришлось ей плохо в этом деле.
Хотели вы любви, а ей
Лицо испортили уродством,
Чтоб этим положить скорей
Конец всем вашим сумасбродствам,
Несовместимым с благородством.
Пусти! Дай мне взглянуть скорей
На эти нежные ланиты,
Чьи розы в красоте своей
Навеки от людских очей
Руками властными сокрыты.
Жестокость торжествует тут,
И беспощадней эти руки
Тех рук, что острый нож берут
Или в Алжире цепь куют,
Чтоб пленника вести на муки.
О небеса души моей!
Какая черная комета
Затмила лучезарность света
Горящих золотом лучей?
Вы, розы розового цвета,
Какой вы дали черный плод!
Так туча иногда найдет
И скроет яркий блеск рассвета,
И вся земля вдруг тьмой одета,
И ночь — и смерть — вдруг настает!
И гибнут вместе блеск денницы
И жизнь моя! Да, и она!
Но кто на белые страницы
Нанес такие письмена,
Не ведал, как душа полна,
Не знал, что чары я разрушу
И что к позорному клейму
Любовно приложу я душу,
У злобы силу отниму
И боль жестокую уйму.
Ко мне на грудь! Забудь мученья!
У вас нет права быть со мной.
Любовь дает мне позволенье.
Могу ль быть близкой к сыну той,
Кто гибели моей виной?
О да! Права, конечно, ты!
Но — розы чистые! Терпенье!
Я отомщу за оскорбленье
Небесной вашей красоты.
Она свершила преступленье —
Я приговор ей подпишу.
Каррильо! Мы пойдем с тобою…
Куда?
Для брака все устрою,
С ней обвенчаться поспешу —
С клеймом она прекрасней вдвое!
Но с мавританкой в брак вступать
Закон никак не разрешает!
Нет! Месть мою узнает мать!
А вас бесчестье не пугает?
Безумье страха ведь не знает!
Не лучше ль стихнуть гневу дать?
Гнев и любовь не могут ждать!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ
Селья одна. СельяПоверил дон Хуан всецело
В мою позорную печать,
Я обмануть его сумела,
А тут ведь в ревности все дело…
Мой Фелисардо так красив —
В любом наряде вид сеньора!
Белиса, мать ее и Флора
В него влюбились, стыд забыв.
Того гляди — и вспыхнет ссора!
Из-за каприза все мученья.
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТОЕ
Селья, Фелисардо. ФелисардоТы здесь?
Как видишь, милый, да.
Но как же ты зашел сюда?
Любовь дала мне позволенье,
Она мне крылья придала,
И что ей может быть препоной?..
Как ты с клеймом твоим мила!
Из-за тебя хожу клейменой,
Однако же из-за клейма
Хуан совсем сошел с ума:
Боюсь, что мать убить он может
Иль руки на себя наложит.
Любовь нас завела в тупик,
Должны спасенья мы дождаться.
Пока, однако, здесь скрываться
Риск наименее велик,
И мне приходится мириться
С клеймом на личике твоем.
Печать любви я вижу в нем —
Могу им только лишь гордиться!
Так стала я совсем твоей.
Мои пять чувств все это знают,
Все вместе радость ощущают,—
Уста, и слух, и взгляд очей,—
Что ни забвенье, ни изгнанье,
Ни дней грядущих череда
Твое отныне достоянье
Отнять не могут никогда.
Мы связаны пред целым светом.
Глаза ты только подними:
Клейма — наш знак перед людьми!
А ты что думаешь об этом?
Скажу, что видит их мой взор,
Уста мои их восхваляют,
И между ними возникает
Невольный и любовный спор.
О, так клеймо твое прекрасно,
Что овладеть им хочет взгляд!
Уста ж на это говорят,
Что будто им оно подвластно.
Но будет помириться им
Легко в подобной нежной ссоре:
В касанье уст и в нежном взоре
Мы два клейма соединим.
О, дай устам в лобзанье слиться!
Любовь манит — душа боится…
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ
Те же, Белиса и Флора. БелисаОго! Мы вовремя как раз.
Ты, пес! Тебе сказали строго
Здесь не переступать порога!
Прошу прощения у вас,
Но тут желанье не мое —
Пришел по поводу такому,
Чтоб взять тут кое-что по дому…
Затем, чтоб обнимать ее?
Она жена мне.
Что такое?
С тех пор как мы заклеймены,
Мы с нею соединены,
Мы суть одно, хотя нас двое.
Закон не разрешает брак
Христианина с мавританкой.
Она же станет христианкой:
От вас зависит сделать так,
Чтоб завтра же она крестилась.
Ты хочешь этого?
О да!
Я кровью царскою горда,
Хоть я свободы и лишилась,
И равен мне по крови он.
Мерзавка! Убирайся вон!
Чем я разгневала сеньору?
На кухню — прочь без разговору!
Я ухожу…
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ
Фелисардо, Белиса, Флора. Белиса (к Фелисардо)И ты ступай!
Я вижу, ты не научился
Приказов слушать, негодяй!
Чего ты ждешь?
Чтоб гнев смягчился!
Любовь его смягчить могла б,
Будь ты любить способен, раб!
Но… подойди ко мне…
Сеньора?
Скажи: почувствовав ожог,
Страдал ты очень?
Видит бог,
Страдал я больше от позора.
Лицу уж больше красотой
Не вызвать в людях восхищенья,
Но мне больнее ощущенье,
Что этим я обязан той,
Чье заслужил я уваженье.
Ты думаешь, что я была
Причиной сделанного зла?
А кто же? В этом нет сомненья.
Нет! Это дон Хуан.
Ваш брат?
Пыл ревности тут виноват.
Скажи: тебе уже не больно?
Утихла боль?
Утихла, да,
Но не утихла боль стыда.
Вы губите себя… Довольно!
О Флора! Свел меня с ума
Он красотой и благородством.
Как? Даже и с таким уродством?
Он стал красивей от клейма!
Оно нисколько не мешает.
Урода портило б оно,
Но, как родимое пятно,
Красавца только украшает.
О как караешь ты, судьба,
Мою причуду роковую!
К рабыне жалкой я ревную
И страстно влюблена в раба.
Ты мне дала плохой совет:
Клеймо его не изменило,
А я рассудку дверь закрыла,
И для меня спасенья нет.
Хотела я своим советом
Помочь вам честь свою спасти.
На все готова я пойти,
Чтобы его утешить в этом,
Коснуться бы его руки…
Подумаешь, как это трудно!
Вам не впервой быть безрассудной,
И средства все для вас легки.
Пред силою любви могучей
Причуды отступают вспять.
Но как бы мне его обнять?
Иль упущу я этот случай?
Вот до чего доводит страсть,
Когда так разгорится бурно!
Да притворитесь, что вам дурно,
Извольте в обморок упасть,
И только, а уж я устрою,
Чтоб он отнес вас на руках.
Какая умница!.. Ах, ах!
Что с вами?
Боже! Что со мною?
Мне палец укусил москит,
Пронзил, как молнья… Умираю!
От комара? Не понимаю!
Ах, ах! Она без чувств лежит.
Она не то что все другие —
Мне это видеть не впервые:
Так на нее находит вдруг…
Без чувств?
Да, и поверь мне, друг,
Что не очнется трое суток.
Однако тут уж не до шуток…
Бери ее — мне не поднять.
Как? На руки ее мне взять?
Ну да, а что же тут такого?
Раз ты так хочешь — вот, готово!
Я приготовлю ей кровать.
Глубокий обморок какой!
Со стороны смотреть мне жалко.
Теперь вот в виде катафалка
С такой покойницей и стой!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ
Фелисардо, Белиса, Селья. СельяКуда с такою ношей странной?
Подобье смерти бездыханной
Я на руках своих держу.
Она тут в обморок упала —
Нельзя мне бросить госпожу.
О, мне теперь все ясно стало!
Несправедлив ты и жесток:
Хотя ни в чем я не повинна,
Но ты ревнуешь беспричинно,
И мне всегда готов упрек,
А я была тебе верна,
Ты ж дал причину мне такую,
Что не напрасно я ревную.
Ты, Селия, понять должна:
Изгнанником, переодетым,
Служить я должен в доме этом,
Но вот и вся моя вина.
Чего с безумной не бывает?
Ужалил палец ей москит,
И вот она теперь лежит —
Лишилась чувств и умирает.
И прикасаться к ней не смей!
Да как же мне ее оставить?
Коль хочешь радость мне доставить —
Оставь… А нет — останься с ней!
В твоих объятиях — другая!
И это я терпеть должна?
Как мертвая, лежит она.
Мертва?
Холодная, немая…
Мертва? Какие пустяки!
Но если впрямь, так сбрось скорее
Ее ты с этой галереи,—
Пусть разобьется на куски!
Чего бы лучше! Ведь меня
Она смертельно ненавидит.
Не то что мать! Та спит и видит,
Чтобы в нее влюбился я.
Сегодня — только захоти —
У ней я стану казначеем.
Ах, Фелисардо! Как сумеем
Мы выход наконец найти?
Чем кончатся все наши муки?
Нашла ты время рассуждать!
Уж я устал ее держать,
Она мне оттянула руки.
Да брось постылую ты ношу!
Ко мне в каморку мы пойдем
И там поговорим тайком.
Ну хорошо, ее я брошу.
Идем.
Как мертвая лежит!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ
Белиса, Флора. Флора (не замечая Белисы)Посмотрим, как все разыгралось…
Помочь судьбе я постаралась:
Ее капризу путь открыт.
Подумать: как она гордилась!
Влюбленным не было числа,
Она ж с презреньем всех гнала —
И в низкого раба влюбилась!
Ну что ворчать напрасно, Флора?
Ты знаешь ведь, какую власть
Имеет над сердцами страсть!
О господи! Вы здесь, сеньора?
Да как же он вас не унес?
Ведь он при мне вас взял в объятья.
Дай руку… Попытаюсь встать и…
Тебе отвечу на вопрос.
Не для меня объятья эти,
Не мне те дорогие сети.
Как только ты от нас ушла,
К его груди я прилегла,
И так лежать я и осталась,
А про себя я улыбалась,
Отдавшись сладостной мечте.
Сама ж, как будто в дурноте,
Лица и рук его касалась.
О, это был блаженный час!..
Вдруг входит Зара, видит нас
И, как ревнивая ремора[177]
(Та рыба, что в легендах, Флора,
Путь преграждает кораблю),
Мою ладью остановила,
А до тех пор ее ветрила
Несли к тому, кого люблю.
Я слышала их объясненья,
Слова любви и примиренья.
О, эта пытка тяжела!
И все же, Флора, я была
Сносить готова оскорбленья,
Моей врагини торжество,
Лишь про себя молила бога,
Чтоб мне еще хотя немного
Остаться на груди его.
Чего я только не слыхала!
В какой я лабиринт попала
Любви извилистых дорог!
Какие странные сплетенья
Услышать в эти мне мгновенья
Притворный обморок помог!
Открылись тайны мне опасней,
Чем мы могли предполагать,
Какие трудно отыскать
В любой поэме или басне,
В истории былых времен.
Какие тайны? Что, сеньора,
Узнали вы из разговора?
Не Педро — Фелисардо он,
Ее же он зовет не Зара,
А Селия.
О божья кара!
Насколько я в конце концов
Могла понять из беглых слов,
Из жалоб, страхов — поняла я,
Что есть тут тайна роковая,
Что вовсе не рабы они.
Вы ошибаетесь, сеньора.
Но почему же, объясни?
Они бы не снесли позора,
Себя бы не дали клеймить.
А впрочем… все ведь может быть.
Я к Педро раз вошла в чулан,
Вдруг вижу — шелковый кафтан.
Сказал он, что его знакомый
Кафтан тот где-то утащил
И Педро спрятать попросил,
Боясь его оставить дома.
Как, шелковый кафтан?
Прекрасный!
Что, если кавальеро он
И злой судьбою доведен
До участи такой ужасной?
Не будь клейма, сомненья тут
Быть не могло бы.
Флора! Что же
Нам делать?
Что? Молчать.
О боже!
А вдруг… а вдруг они сбегут?
Тогда погибну я, тем боле
Раз он не раб у нас в неволе,
А дворянин.
Ну, тут уж вам
Никак совета я не дам.
А! Мысль!
Но что…
Зови скорее
Каррильо.
Он идет сюда,
Меня избавив от труда.
Чтобы помочь моей идее,
Сам бог любви прислал его.
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЯТОЕ
Те же и Каррильо. Каррильо (про себя, не замечая Белисы и Флоры)Что только в доме происходит?
До исступленья всех доводит
Любви капризной божество.
Хуан покорность забывает,
Сеньора плачет и рыдает,
Грозится в новый брак вступить,
Чтоб только сына проучить,
А юный дон Хуан, негодник,
Клянется страшною божбой,
Что обвенчается с рабой.
Что нового, любезный сводник?
А! Бью наперснице челом.
Ну, как с капризной нимфой этой,
С твоею липкою конфетой,
Себя возмнившей божеством?
Все так же ль ей страшны иконы,
Где нарисованы драконы?
Она же здесь! Молчи, дурак!
Как мне, Каррильо, не страшиться?
Какой дракон с тобой сравнится?
Простите! Это же я так…
Поверьте: быть сумею другом
Я для любимой госпожи.
Ну, если так, то окажи
Услугу мне.
Я весь к услугам!
Так вот, узнала я о том,
Что Педро бегство замышляет,
К тому ж себе он позволяет
Ходить к невольнице тайком.
Терпеть ли нам дела такие?
Так закажи у кузнеца
Ты цепь для шейного кольца
И… да, и кандалы ручные.
Все это есть уж налицо.
Тут с одного раба, сеньора,
Имеются у рехидора[178]
И цепь, и шейное кольцо.
Он даст.
И попроси прислугу
Помочь с ним справиться скорей.
Напротив тут живет лакей —
Уж он-то не откажет другу.
С усами, бравый молодец,
Почище кучера любого!
Ступай! Как будет все готово,
Вздохну спокойно наконец.
Ступай! Пока же достоверно
Я разузнаю все о нем.
Чем кончится — мы подождем?
Да, чем-то кончится, наверно.
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЕ
Белиса, Флора, Лисарда, дон Хуан, Тиверьо. Лисарда (дону Хуану)Ты смеешь мне грубить? Ну, подожди же!
Клянусь душою твоего отца,
Что скоро месть мою ты испытаешь.
Сдержись, сестра! Хуан еще так молод,
При том же он твой сын.
Он мне не сын!
Что это значит, дон Хуан?
Что значит?
Твои фантазии! Мне мать сказала!
Кто б стал клеймить красавицу такую?
Причуды переходят уж в жестокость!
А что тебе за дело до рабыни?
Большое: ведь она моя невеста.
Презренный! Из твоих ли уст я слышу
Такое поношенье нашей крови?
Он в раздраженье это говорит,
Он не таков, чтоб запятнать наш род.
Я вовсе не шучу.
Молчи, безумец!
Ах, вот что, дон Хуан? Так ты решился
Жениться на рабыне? Превосходно!
Тогда я выйду замуж за раба!
Моя ведь половина состоянья.
И ты, сестра, безумна, так чего же
Дивиться, что похож он на тебя?
Имея дело с сыном этим дерзким,
Неуважительным и непокорным,
Благоразумной быть я не могу.
Сегодня ж мы произведем расчет.
Пусть не надеется, что он получит
Всю часть свою законную сполна,—
Уже давно растрачена она.
Я на его долги и кутежи
Истратила дукатов тысяч пять,[179]
Да что я — пять! Семь тысяч, больше — десять!
Так вы хотите замуж выходить
И бросить нас? Ну что ж, как вам угодно!
А мы с сестрою будем вместе жить
Куда достойнее, чем в вашем доме.
Мальчишка! Уходи отсюда вон!
Ты мать свою так дерзко оскорбляешь?
Чту в вас седины моего отца!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ
Белиса, Флора, Лисарда, Тиверьо, Фелисардо, Каррильо, четверо слуг. ФелисардоКак это я снести могу?
Что делать вы со мной хотите?
Что тут такое?
Посмотрите!
Я не скрываюсь, не бегу.
Так неужели было мало
Им осквернить мое лицо?
Зачем же цепи и кольцо?
Я этого не приказала.
Я это приказала, мать!
В чем я пред вами провинился?
Мать! Он бежать от нас решился!
Успела Зара мне сказать.
Ах, так? Скорей его в оковы!
Готовы цепи для кольца,
Четыре дюжих молодца
С ним мигом справиться готовы.
Закуйте крепче беглеца!
Эй, Санчо! На подмогу, брат!
Он очень сильный, говорят.
Идем!
За что же? Ради бога!
Причины нет карать так строго…
А я вам говорю, что есть!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЕ
Фелисардо, Каррильо, четверо слуг. ФелисардоА ну, мерзавцы, подходите!
Никак, готовится к защите?
Мою вам не затронуть честь!
Вы, гнусных негодяев шайка!
Эй, Мухамед, собачий сын!
Вас четверо, а я один!
Пошевелиться попытай-ка!
Эй, говорят, не шевелись!
Та, что меня так страстно любит,
Меня бесчеловечно губит!
А клепки хорошо сошлись?
На совесть сделали мы дело:
Не разломать такой замок.
О, вот когда жестокий рок
Довел несчастье до предела!
Ну, мы сковали молодца —
Теперь бы за услугу?..
Верно!
Идем! Давно нас ждет таверна,
Глотнем как следует винца.
Ни в чем не будет недостатка:
Конец посту мы пропоем.
К вину — олив два-три десятка…
Айда! Я буду фонарем!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОЕ
Фелисардо один. ФелисардоЖестокая любовь! Рукой своею
Ты мне наносишь тяжкие мученья.
К чему железом стягиваешь шею
Тому, кто не бежит из заключенья?
Как? Премия за верность — истязанье?
Позор клейма за пламя чистой страсти?
Предшествует проступку наказанье?
Несправедлива ты в жестокой власти!
И вот победа! Вот венец лавровый!
Кто так тебе служил, тому оковы,
Клеймо, железо, цепи и терзанья.
Но убедить меня взялась ты ныне,
Что вид клейма хоть вызовет страданья,
Но не раскаюсь я в его причине.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КОМНАТА В ДОМЕ ЛИСАРДЫЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лисарда, Элисо. ЛисардаЭлисо! Гнев унять нельзя ли?
Да на какой же вы войне,
Сеньора, объясните мне,
Себе раба завоевали,
Что стали обращаться с ним,
Как варвар с пленною добычей?
Но ведь у нас таков обычай,
Что даже пленников щадим.
Раб честный, верный и надежный,
Его купили вы едва,
А уж награда какова?
Что ж через месяц ждать нам можно?
Тут надо дочь мою винить:
Боясь, что наш невольник новый
Сбежит, велела взять в оковы.
Ее вы можете бранить!
Да, нечего сказать, сеньора,
Я Педро славно удружил.
Ведь у меня как друг он жил.
Но вам узнать придется скоро,
Кто он.
Он стоит похвалы
И оценен высоко мною —
Белиса тут всему виною.
Ему — кольцо и кандалы?
Да если б вам известно было,
Кто он (хоть не могу понять,
Как за раба его принять),
В вас сердце б жалостью заныло.
Откройте ж состраданью путь!
Но я люблю его сердечно.
С ним обращайтесь человечно,
Как стоит он. Когда-нибудь…
Да кто же он?
Прошу прощенья.
Могу одно сказать пока,—
Любовь с страданьями близка.
Вы привели меня в смущенье.
Ответа не могу вам дать,
Но предстоит вам увидать
Значительное превращенье.
О, если бы его намек
Стал истиной неоспоримой,
Мое решенье раб мой мнимый
Узнал бы в самый краткий срок!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Элисо, Каррильо. КаррильоЯ не пойму, как жить возможно
С таким капризным существом.
В чем дело?
В сущности, ни в чем.
Как ветер, это все ничтожно.
Ничтожно, но не для меня,
Не для моей любви, Каррильо:
Ведь раздувают ветра крылья
Сильнее только мощь огня.
Жаль, что сеньор так ослеплен.
Хоть леденею я от стужи
Ее капризов, а все хуже
Горю в огне, утратил сон.
Сеньор! Мне нужно торопиться
Скорей Тиверьо разыскать,
А то бы мог я рассказать
То, что сеньору и не снится.
Что? О Белисе?
Я бы вам
Порассказал о милой детке,
Что в ротик не возьмет конфетки,
Не разломавши пополам,
И так лягушки испугалась,
Что дважды кровь пускали ей.
Тут обморок случился с ней.
Тогда-то правда и сказалась,
Как солнце в яркий день, ясна,
Что эта крошка дорогая,
В страданиях изнемогая,
В раба безумно влюблена.
Позвать его к себе велит.
Ей, говорит, даст исцеленье
Его руки прикосновенье,
Иначе, мол, ей смерть грозит.
О, свойства Педро мне известны.
Врачом он может быть вполне!
Но жаль ее, признаться, мне,
И эти чувства неуместны:
Ее любить не может он.
Какая ж этому причина?
Иль не мужчина он?
Мужчина.
Хоть раб.
Раб может быть влюблен.
И я могу заверить смело,
Что он ее боготворит,
Хотя и делает он вид,
Что с ней возиться надоело.
Но он мужчина и любим.
Он молод, а она красива:
Приманка — славная пожива.
Кто ж будет дураком таким,
Чтоб от приманок отказаться,
Особенно когда они —
Вот только руку протяни?..
Да, но нельзя не удивляться:
Наглядный видим мы пример,
Что кажется по воле рока
Иным жар-птицею сорока,
Бродягой — знатный кавалер.
О божий гнев!
Да, говорится,
Что изо всех возможных бед
Беды ужасней в жизни нет,
Чем на капризнице жениться.
Сеньору чем-нибудь сумею
Еще служить?
Нет.
Честь имею!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Элисо один. ЭлисоЧто я услышал? Каково?
Ужель им всякий стыд утерян?
Он бросить Селию намерен
Для дамы сердца моего?
Иль честь и доблесть — лишь обман,
Любовь и дружба ложью были?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Элисо, дон Хуан. ЭлисоАх, друг мой, брат мой, это ты ли?
Элисо, друг мой!
Дон Хуан!
Скажи мне: кто рабыня эта,
Что ты прислал нам как залог?
А что такое?
О мой бог!
Тут снова честь моя задета.
Она так нравится тебе?
Да. Сердце отдал я рабе.
И даже сам готов дивиться
Я чувствам пламенным моим:
Увидев мертвеца живым,
Не мог бы больше изумиться.
Ты хочешь мне ее продать?
Отдать ее? Отдай, не мучай!
Вот отомстить удобный случай!
Мне не придется долго ждать.
Ты полюбил ее?
Да. Страстно,
Скажу тебе, не утая,
И никогда судьба моя
Так не была еще несчастна.
Напрасны все мои мольбы,
И, чтоб добиться обладанья,
Забыв свой род, и честь, и званье,
Я должен мужем стать рабы.
Но если все ж случится это
И обвенчаюсь я с рабой,
То иль покончу я с собой,
Иль скроюсь навсегда от света
В пустыню, прочь от глаз людских.
Я вижу ясно: овладела
Тобой любовь. Она всецело
Виновница безумств таких.
Одно скажу — происхожденьем
Своим так высока она,
Так благородна и знатна,
Что ты не равен ей рожденьем.
Она не мавританка? Нет?
Прости, не дам тебе ответа:
Ответивши тебе на это,
Я выдал бы чужой секрет.
Скажу одно: женясь на ней,
Ты вправе будешь возгордиться.
Так я могу на ней жениться?
Постой, терпение имей.
Того гляди, я проболтаюсь…
Но ты…
Ни слова не скажу.
Язык мой — враг мой. Ухожу.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Дон Хуан один. Дон ХуанСокровище души моей!
Недаром с самого начала
Моя любовь предугадала
То, что теперь открылось ей.
О счастье! О восторг! О радость!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Дон Хуан, Лисарда. ЛисардаВосторг и радость? Что с тобой?
То, что мне послана судьбой
Надежды нерушимой сладость.
Я счастлив, как Пигмалион,[180]
Когда, спустившись с пьедестала,
Его мечта живою стала.
Нашел я женщину, как он.
О мать моя! Я уж женат!
На ком же — спрашивать вам рано.
Коль в том, что знаю, нет обмана,—
Нам счастье небеса дарят.
Готовьте дом, цветы, наряды
Такой невестке, мать моя,
Что будь у солнца сыновья,
На ней жениться были б рады.
Вы отдохнете от забот,
Как вам судьбу мою устроить.
Могу вполне вас успокоить:
Сам бог супругу мне дает!
О мать! Расспрашивать не надо,
Кто, для чего и почему,
Кто радость сердцу моему.
Как для чего? Мне для отрады!
А почему? Да потому,
Что я люблю ее безмерно!
Так будет. Это так же верно,
Как то, что счастье я возьму.
Итак, нас узы брака свяжут.
Минута, может быть, близка.
Как? Знает лишь любовь пока.
Когда? Как небеса прикажут.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Лисарда одна. ЛисардаЧто за загадки? Что за вздор?
Любви безумной заблужденья
Всему виной. Но нет сомненья,
Одно мне ясно с этих пор:
Я не с рабом имею дело,
Вот в этом я убеждена.
Прийти к решенью я должна.
Пускай оно и будет смело,
Из глубины души своей
Спрошу себя без отговорок:
Чего я жду, раз он мне дорог?
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Лисарда, Белиса, Флора, Селья. БелисаЗовите мавра мне скорей!
Он принесет мне исцеленье.
Скорей, скорей! Беги, ищи!
Ах! Сердце сжали мне клещи!
Что с ней?
Дошла до исступленья.
Мы лишь беспомощно глядим,
Как мечется она в припадке
Своей жестокой лихорадки.
Враги мои! Скорей за ним!
О, это хуже всяких пыток!
Да что с тобой?
Меня убьет
Молчанья вынужденный гнет
И чувств бушующий избыток.
Бегу и приведу его.
Нет, нет, иди за ним ты, Флора!
Иду немедленно, сеньора!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Лисарда, Белиса, Селья. Селья (в сторону)Не понимаю одного:
Как Фелисардо вынесть может,
Чтоб я жила здесь больше дня?
Мать! Мать! О пожалей меня!
Дитя!
Последний день мой дожит!
Я умираю!
Дочь моя!
Да что ж ты чувствуешь?
Не знаю,
Но чувствую, что умираю,
Как от удара лезвия.
Ах, сердце разорваться хочет!
Оно болит ужасно! Так,
Как будто в нем живет червяк,
И он грызет его и точит.
Впился он прямо в сердце мне.
Он меньше, чем крупинка соли,
Но сколько он приносит боли,
И сердце плачет в глубине!
Ах, сердце маленьким вдруг стало!
О мать! Голубушка моя!
Смотри: тебе пеняю я,
Что ты меня не приласкала.
Дитя! Чтоб боль твою унять,
Не положить ли нам припарки?
Что дать тебе? Бери подарки!
Хоть все мои богатства трать
На жемчуг, золото, кораллы!
Не ясно ли тебе самой,
Что мой недуг совсем иной?
Ах, сердце — как ребенок малый!
Ты сделай колыбель ему,
Качай его и убаюкай,
Чтобы оно рассталось с мукой
И сладкий сон сошел к нему.
Купи ему ты распашонку,
И золотые башмачки,
Конфет…
Ну что за пустяки?
В уме ли ты?
Тс, тс! Ребенку
Не отгоняйте сна от глаз.
Ни слова громкого, ни звука,
Не то ему приснится бука…
Я, право, слышу в первый раз,
Что сердце в распашонке ходит
И в золоченых башмачках.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же, Флора и Фелисардо. ФелисардоС ума сойдешь тут! Прямо страх!
Терпи. Ведь на нее находит!
Ступай, лечи ее скорей!
Ну и тревогу задала нам!
Теперь вот стой тут истуканом.
Кто ж будет чистить лошадей?
Пока их так оставить можно.
Пойду-ка спрячусь поверней.
Сядь в кресло.
Подойди же к ней,
Поговори с ней осторожно!
Сеньора! Я тут ни при чем.
Вы в заблуждении немалом:
Могу еще быть коновалом,
Но не способен быть врачом.
Так не по вкусу порученье?
Хороший врач у вас, ей-ей!
Тому, кто лечит лошадей,
Доверить дочери леченье?
Тебе мы верим, как врачу.
Коней оставить можешь смело.
Ну, Флора, в кухню — и за дело!
А я Тиверьо поищу.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Белиса, Селья, Фелисардо. Селья (про себя)Я притаилась в стороне.
Дай небо мне распутать нити!
Ну, раз я здесь, так говорите,
Что делать?
Ах, дай руку мне!
Любовь, тиран неумолимый!
Я козни узнаю твои.
Чего ж ты хочешь? Не таи!
Стремлюсь я к Селии любимой,
А эту ненавижу я.
Ее причуды и ломанье
Внушают мне негодованье.
Извольте, вот рука моя!
Мне дурно! О любовь! Дай сил!
Мне стыдно вашей ручки белой
Рукой касаться загрубелой —
Шесть лошадей я нынче мыл.
О Педро мой! Мне легче с нею.
Но если так, то не пойму,
За что приговорен к клейму?
За что кольцо и цепь на шею?
Так злом вы платите добру?
Раз я несу вам облегченье,
За что ж такое обращенье?
Когда сбежишь ты, я умру,—
Я удержать тебя хотела.
Коль нету за рабом вины,
Ему и цепи не нужны.
Ах, ах, как сердце заболело!
Держи меня, не отходи!
Не требуй, Педро, оправданий.
Ах, я не вынесу страданий!
Невыносима боль в груди!
Как это сердце переносит?
Что с вашей милостью опять?
Хочу я милость оказать
Тому, кто ничего не просит.
Как так?
Самой мне не понять!
Попали мне в глаза соринки…
Такие мелкие пылинки,
Что солнцу их не увидать.
Они мне в сердце проникают;
Из глаз пути к нему найдя
И сладкий трепет в нем будя,
Его и мучат и ласкают…
Как жаль!
Жалей меня, жалей!
Себя жалеть мне больше надо:
От вашей милости награда
Мне — пара каторжных цепей.
Не ты один, я стражду тоже,
И я, по милости твоей,
Несу тяжелый гнет цепей.
Что я сказала! Боже, боже!
Совсем рассудок я теряю!
Была безумной до сих пор,
А стала глупой… О позор!
Жми руку мне, я умираю!
Как! В обморок опять упала?
Что же тут делать? Вот беда!
Наверно, это от стыда:
Болезнь ее понятна стала.
Но я, несчастный! Как мне быть?
Что сделать, чтоб ей легче стало?
О, вашей милости, пожалуй,
Легко сеньору излечить!
Как?
Кто ей руку жал так страстно?
Не отрицай, не прекословь!
Ах, как глупа твоя любовь!
Глупа, быть может, я согласна,
Зато измена ей чужда.
О Фелисардо! Что же это?
Ты думал: я далеко где-то,
И вот вступил ты без стыда
На путь обиды и обмана.
Так знай: угрозы не пусты,—
Сегодня же увидишь ты
Меня в объятьях дон Хуана.
Меня казнишь ты без вины,
Тогда как ты всего виною,
Что тяготеет надо мною
И что мы выносить должны.
Безумная тут битый час
Передо мною изливалась.
Должно быть, — так мне показалось, —
Она подозревает нас.
Насильно мне лечить ее
Велели от сердечной боли,
И стал врачом я поневоле,
Поверь, сокровище мое!
Она мне руку вдруг схватила,
Потом, не открывая глаз,
В нее мне всунула алмаз.
Не гневайся ж, мой ангел милый:
Я взял — как воинский трофей!
Назло безумному созданью,
Пусть этот перстень служит данью
Небесной красоте твоей.
Возьми его и отправляйся,
Покамест в чувство не пришла
Белиса.
Чтобы я ушла?
Да ни за что, как ни старайся!
Хоть целый мир мне обещай,
А я остануся на месте.
Ступай с своим алмазом вместе!
Так мне уйти?
Да, да, прощай!
И если бог любви виною
Ее болезни и проказ,
С тобой останется алмаз,
Мое отчаянье — со мною!
Твое желанье — мне закон.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Белиса, Селья. Белиса (про себя)Что я услышала, о боже!
Чего ж еще мне ждать, чего же?
Обман жестокий завершен.
Я умираю.
Что с сеньорой?
О туча радости моей,
Погибель солнечных лучей!
Мать! Мать! Сюда скорее, Флора!
Скорей сюда, на помощь, люди!
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Те же, Лисарда, Флора и Каррильо. ЛисардаЧто тут случилось? Что с тобой?
Опять причуды? Боже мой!
Нет, тут уж речь не о причуде!
Да что ж случилось? Объясни!
А вот увидите вы сами,
Как надо с этими рабами
Вам поступать и кто они.
Вы видели ведь тот алмаз,
Что за сто скуди я купила?[181]
Скорей скажите, что тут было?
Не мучьте нетерпеньем нас.
Когда лишилась я сознанья,
Одна лишь Зара тут была,
Она с меня кольцо сняла.
Воровка, подлое созданье!
Давай-ка руку!
Зара! Стыд!
Как воровать хватило духа?
Сеньора! Я…
Молчи ты, шлюха!
Не такова она на вид.
Что в оправдание ты скажешь?
Отдай ее Каррильо ты!
Знай: я умру, коль мне откажешь
Из-за излишней доброты
И негодяйку не накажешь
Кипящим салом и плетьми!
Не нужно нам рабы негодной!
Ну что ж… Каррильо!
Что угодно?
Передаю тебе, возьми.
Мне предоставьте это дело.
Но я…
Пускай в огне сгорит!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Селья, Каррильо. КаррильоСеньора! Ставлю вам на вид,
Что вы в руках моих всецело.
Что хочешь делать ты со мной?
А, если будешь терпелива —
Узнаешь! Раздевайся, живо!
В уме ли ты? Да что с тобой?
Паскуда! Славь усердно бога,
Слезами радостными плачь,
Что у тебя такой палач,
Каких встречается немного,
И хорошенько в толк возьми,
Что за поступок твой бесславный
Я накажу тебя исправно
Кипящим салом и плетьми.
Мужчина ль ты?
Еще какой!
Я женщина! Ты знаешь это?
А вот как будешь ты раздета,
Увижу сам. Живей! Не стой!
Чего еще ты ожидаешь?
Заговорит тут и немой!
На помощь! Фелисардо мой!
Напрасно воздух сотрясаешь!
Ко мне! Супруг мой! О творец!
Чего кричишь? Что толку в этом?
Супруг твой занят Магометом.
Да раздевайся ж наконец!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Те же и дон Хуан. Дон Хуан (про себя, не замечая Сельи и Каррильо)Да, да, хоть в Рим меня пошлите,
Но правда стала мне ясна:
Я твердо знаю, кто она.
О дон Хуан! Сеньор! Спасите!
Что это происходит тут?
Увидите, узнав в чем дело,
Что обстоятельства всецело
На это право мне дают.
Тот перстень, что моя хозяйка,
А вашей милости сестра,
Купить изволила вчера,
Украла эта негодяйка.
А на воровку поглядеть —
На вид невиннее, чем дети.
И велено ее взять в плети…
Мерзавец! Ангелу — и плеть!
Сеньор! Сдержитесь! Раз она
Есть ангел, сиречь дух небесный,
Поскольку духи бестелесны,
Ей плеть не может быть страшна.
Я убью тебя, мерзавец!
Ай, сеньор! Сеньора! Флора!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
Селья, дон Хуан. СельяНет, оставьте! Он ведь только
Приказанье исполнял.
Только ради вас, сеньора!
Виданы ль такая низость,
И неистовство, и зависть?
О прекрасные глаза!
Мне, сеньора, отомстите!
Шпагу в грудь мою вонзите!
Вот она — меня убейте!
Дайте тысячу смертей мне —
Я заслуживаю их.
Нет, позвольте мне уйти!
Я боюсь сеньоры, дайте
Ради бога мне уйти!
Если нас вдвоем застигнут,
С глазу на глаз, это будет
Повод к новой клевете.
Дайте мне уйти на кухню,
Отпустите!
Подождите!
Не могу!
Что за жестокость!
Но нельзя и удивляться,
Что бежите от меня.
ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ
Дон Хуан один. Дон ХуанЭтот подлый челядинец
Приказанье исполнял
Злобной женщины, что носит
Имя матери моей.
Он замыслил святотатство
Над созданьем, небесами
Сотворенным в совершенстве.
Но она женой мне будет:
Я вас скоро образумлю,
Так что все вы удивитесь
И смиритесь с неизбежным!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ
Дон Хуан, Лисарда, Тиверьо. ТиверьоЧто ты говоришь, Хуан?
Что я говорю? А вот что!
Слушайте, раз я обязан
Уваженьем вам обоим:
Здесь Каррильо… О, когда б он
Убежать не поспешил,
Получил бы по заслугам
За неслыханную дерзость!
Это вы ему велели
Зару наказать плетьми.
Так примите во вниманье:
Никому я не позволю
Налагать преступно руку
На жену мою.
Что, что?
Да, она — моя жена!
Лучше позовем уж сразу
Мы кого-нибудь — тебя
Отвезти в дом сумасшедших.
Нет, с ума я не сошел.
Разве человек разумный
Может вздор такой нести?
Ты молокосос, невежа!
Я тебя бы…
Осторожней!
От стыда ты не краснеешь?
По щекам тебя отхлопать —
Покраснеешь, может быть.
Будьте вежливей со мною.
О, не будь вы дядей мне…
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ
Лисарда, Тиверьо. ТиверьоКак ты смел!..
Оставь его.
Если хочет он жениться
На рабыне, я сейчас же
Выйду замуж за раба.
Что ты говоришь, Лисарда?
Я хочу их наказать.
Да, я их лишу наследства.
Нынче ж обвенчаюсь с Педро!
Больше силы нет терпеть
Сумасбродства дон Хуана
И фантазии Белисы.
Ты не меньше их безумна!
Но тебе я предложу
Для детей твоих лекарство:
Им ты можешь припугнуть их
И умерить их безумье.
Но какое?
Здесь, в столице,
Кавальеро есть один —
Фелисардо. Он и Педро,
Твой невольник, так похожи,
Что поставь их только рядом,
Одинаково одетых,—
Их никто не различит.
Ну, клеймо стереть не трудно,
Цепи распаять легко.
У себя в покоях тайно
Ты одень его нарядно
И скажи, что я устроил
Брак твой с этим кавальеро.
Мы свидетельством подложным
Их обоих припугнем
И узду наденем сразу
На безумие Хуана
И на глупости Белисы.
Твой совет хорош, пожалуй,
Но… а вдруг узнают Педро?
Тоже нам не повредит.
Будут думать, что обманом
Все большое состоянье
Ты рабу передала.
Так. Но нужно ведь сначала
Объяснить все это Педро.
Я улажу с ним.
Отлично.
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТОЕ
Лисарда одна. ЛисардаБоже правый! Вот и помощь!
Как она пришла, не знаю.
Я уверена, что Педро —
Этот самый кавальеро.
В шутку брат меня намерен
Выдать замуж, я ж без шуток
Выйду замуж как хочу.
Если только верить сердцу,
Никакого нет сомненья:
Педро — это Фелисардо.
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ
Белиса, Флора. БелисаИди, зажги скорее свет.
Сейчас я дам свечей, сеньора.
Придвинь сюда мне столик, Флора.
Писать хотите?
Да и нет…
Что думаю, о чем тоскую,
Хотела б высказать письмом,
Но выражу каким пером
Я странную любовь такую?
А чем вас Зара привела
В подобное негодованье?
Была я будто б без сознанья,
Чтоб легче сделать я могла
То, что давно в уме держала.
Он руку взял мою в свои,
И тут, как будто в забытьи,
Ему я перстень в руку вжала.
Вы — Педро?
Да. И он, злодей,
Меня понять бы мог прекрасно,
Без слов меж нас все было б ясно,
Не будь разлучницы моей.
Рабыня вдруг тут очутилась,
Исчадье ада, сатана!
Подглядывала тут она,
За занавеской притаилась…
А он, конечно, убежден,
Что я не прихожу в сознанье…
Поймешь мое негодованье?
Ей этот перстень отдал он!
Я этого не ожидала
И так была оскорблена,
Что я сказала, что она
Тот перстень у меня украла.
Да жаль — ей не дали плетей!
Я с ней хотела посчитаться.
А в этом вы вините братца —
Он оказал защиту ей.
Но вы, сеньора, в заблужденье:
Не мог понять вас Педро, нет,
И отгадать любви секрет
Не смел бы и в воображенье.
Ведь если люди не равны,
То, чтоб в любви все ясным стало,
Для объясненья знаков мало:
Прямые тут слова нужны,
Чтоб отвечать любовь посмела.
О, знать бы мне, что Педро — тот,
Когда душа моя зовет,
Ему я все открыла б смело!
Дневного света избегает
Стыдливость чувств, теперь же — ночь,
А мрак смущенье превозмочь
И быть свободней помогает.
Скажите Педро в темноте:
«Твоя! Тебя я обожаю!»
Свои причуды вспоминаю.
Как мне смешны причуды те!
Но если, словно в наказанье,
Обречена я так любить,
То значило б себя убить,
Противясь страстному желанью.
Когда придет он, дорогая,—
Чтоб мне не чувствовать стыда,
Ты погаси свечу тогда,
Как будто бы нагар снимая.
Одну-то можно погасить,
А как с другой свечою быть?
Пусть свечи все погаснут разом.
Чтобы ему яснее был
Моей любви безумный пыл,
Я с ними погашу и разум.
Они идут сюда, постой!
Вот здесь никто нас не увидит.
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ
Те же, Фелисардо и Селья. ФелисардоНе знаю, Селия, что выйдет,
Но я решился.
Милый мой!
Подумай…
Нет, пора сознаться.
Чего ж еще мне ожидать?
Чтоб над тобой они опять
Дерзнули гнусно издеваться?
И чтоб ничтожнейший лакей
Занес бы руку на созданье,
Чей блеск затмил небес сиянье?
Реши, как поступить умней.
Чего нам здесь еще томиться?
Наваррский рыцарь встал с одра,
Он у обедни был вчера,
Как после родов роженица.
Нет, надо нам бежать скорее.
Какие муки я терплю!
Я плохо ем, и хуже сплю,
И эту цепь тащу на шее.
Не будь к тебе любви моей,
Давно б я — поминай как звали!
Позор! Вчера меня послали
Купать на речке лошадей!
Да, милый… С самого начала
Судьба преследовала нас,
Неисчерпаемый запас
Страданий нам она послала.
Вполне согласна я с тобой,
Что нестерпимо это платье,
Что тяжело твое занятье,
Но мне не легче, милый мой!
Так что ж? Еще терпеть нам нужно?
Да, сердце чует!
Но уйди:
Белиса!
Педро! Подожди!
Работа есть! Мне недосужно!
Нет, подожди…
Кидает в дрожь!
Останься, Педро, здесь покуда.
Как только мать уйдет отсюда,
Ко мне сейчас же подойдешь!
Могла ль я ждать несчастней доли?
Ты что?
Не знаешь ты?
Опять
Ты начинаешь ревновать?
Да что я — каменная, что ли?
Не надо, не ревнуй! Божусь
Тебе, мой ангел драгоценный,
Что за богатства всей вселенной
Я от тебя не откажусь!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ
Те же, Лисарда и Тиверьо. ЛисардаТак говорят.
Понять нетрудно:
Он молод и к тому ж влюблен.
Каррильо мне сказал, что он
Решил…
Что?
С шайкой безрассудной
Своих друзей рабу украсть!
С ним говорить вам не придется —
Здесь тьма свидетелей найдется!
Молчи! Всему научит страсть!
Устроим мы возможность встречи.
Когда любовью вы больны,
Искать лекарства вы должны.
Эй, Флора!
Я?
Устрой-ка свечи!
«Сними нагар» — сказать бы ей,
А говорит: «Устрой-ка свечи»!
О здравом смысле нет и речи.
Хитрее нет любви затей!
Ты погасила!
Я снимала
Нагар — и дрогнула рука.
Не можешь сделать пустяка!
Уметь свечу оправить — мало,
Важней не погасить свечу.
Но пусть потухла — об другую
Сейчас опять ее зажгу я.
Постой, тебя я научу.
Вот смех-то! Научили славно!
Что это значит?
Полный мрак!
Как это вышло?
А вот так:
Нагар снимали мы исправно.
Вот случай: в темноте я с ним
Поговорю.
О, превосходно!
Теперь я в темноте свободно
Скажу ему, что он любим.
Приближусь к Селии без света
Свободно. Не видать ни зги.
Не разглядят мои враги,
Поговорю с ним без запрета.
Ты хочешь выслушать меня,
Любовь моя?
О, всей душою!
И я тебе всю страсть открою!
О глазки, что светлее дня!
Не надо ревности тумана!
Что ты такое шепчешь там?
Не веришь ты моим словам?
Боюсь проделок дон Хуана.
Белиса мне куда страшней.
О жизнь моя, мое мученье!
За что, за что в душе моей
Ты возбуждаешь подозренье
И повод к ревности даешь?
Кто это?
Ты не узнаешь?
Но вы в приятном заблужденье.
Ты с ней не смей и говорить.
А с кем я говорить не смею?
Я все сказать тебе успею.
Мне страшно было страсть открыть,
Но нынче рушилась преграда.
Бог видит, как терзаюсь я!
Свои страдания тая,
Я претерпела муки ада.
Ты ручку дать не хочешь мне?
Какую ручку?
Ангел милый!
Не гневайся! Все это было
Совсем не по моей вине.
Свечей сюда! Да что же это?
Я голос твой не узнаю,
Не понимаю речь твою.
Лисарда! Люди! Дайте ж света!
Стыдливость забываю я
Из-за тебя, мой ангел милый!
Склоняюсь перед высшей силой.
Дай руку мне!
Она твоя.
Дай ручку.
Что за чертовщина?
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же, Каррильо и дон Хуан. КаррильоКуда, сеньор?
Куда иду?
Не знаю сам, я как в чаду.
Э! Что за странная картина?
Мы дожидаемся огня.
Так с матерью я говорила?
Ну что ж! Зато ей все открыла.
Так дочь узнала от меня,
Что я раба люблю так нежно?
Но и она в моих руках.
Так это старику впотьмах
Я о любви шептал прилежно?
Я совершенно растерялся:
Я думал — говорю с сестрой,
А это в темноте ночной
В любви мне Педро изливался.
О ночь! Всех заблуждений мать!
При свете ясно оказалось,
Что я тут Флоре объяснялась,
Спешила чувства открывать.
Откуда ты пришел, как грек,
Чтобы обречь пожару Трою?[182]
Пришел я за своей женою,
Она теперь моя навек.
Я увезу ее, а там уж
Свободны будьте вы вполне,
Забудьте думать обо мне,
Спокойно выходите замуж.
Что? Вот ее мы и запрем.
Как? Ей и это угрожает?
Размысли!
Страсть не размышляет!
Эй, Педро! Флора! Вам вдвоем
Стеречь рабыню поручаю:
Пускай побудет под замком.
О, мы ее устережем!
Охотно это обещаю.
Я не хвалю подобных дел.
Собака! Так и ты туда же?
Собака, пусть, но я на страже,
Как мне собачий долг велел.
Верней, чем крепкая ограда,
Я сад заветный стерегу,
Не дам в него войти врагу
И унести плоды из сада.
Моя надежда в том саду
Цветет и пышно зеленеет.
Коль тронуть кто ее посмеет —
О, для того я месть найду!
Собаку слишком раздразнить
Пусть сам хозяин побоится.
Собака может ведь взбеситься
И очень больно укусить.
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЯТОЕ
Белиса, Лисарда, Тиверьо, Каррильо, дон Хуан. Дон ХуанБезумная, неслыханная дерзость!
Я негодяя накажу, пустите!
Но, дон Хуан, приди в себя, подумай:
Ты должен уважать свой славный род,
Мои седины и советы наши!
Я не был стар, но молоды вы были
И знаете, что в юные лета
Любовь толкает часто на безумства,
А я не знаю узкого пути,
Которым вы велите мне идти.
Не отвечай ему! Пускай несчастный
Безумствует!
О мать! Отдайте мне
Мою жену!
Я до сих пор молчала,
Но гнев во мне ты возбудить сумел.
Твое безумье перешло предел.
Ты требуешь жену? Какую?
Зара —
Моя жена!
Раба!
Ее прошу я!
И знаю я, кого прошу.
Но если
Ты о турчанке знаешь что-нибудь
Иное, чем мы все, то поступай
Умней, как подобает дворянину.
А если б я привел вам человека,
Который подтвердил бы то, что знаю,—
Что б вы сказали?
Если б человек,
Доверия достойный, доказал бы
Нам наше заблуждение и мы
Нашли приличным обвенчать тебя
С клейменой женщиной, готов я первый
Сегодня ж вечером вас поженить.
Ступай, Каррильо, позови Элисо!
Постой! Пойду и я и приведу
Ее отца.
Одумайтесь, сеньор!
Иль вы свой род хотите опозорить?
Ты хочешь, чтобы я тебя убил,
Презренный?
Я недаром вам свечу,—
Безумье ваше осветить хочу!
Мой свет — любовь!
Что ж, я согласен с вами!
Но воск у факела питает пламя,
А если факел вниз мы повернем,
То тот же воск покончит вмиг с огнем.
Лакей — философ! Ну, без рассуждений!
Ступай, иль ноги обрублю тебе!
Того, кто ослеплен любовью страстной,
Стараться осветить — увы, напрасно!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЕ
Белиса, Лисарда, Тиверьо. Тиверьо (Лисарде, тихо)Лисарда! Вот теперь удобный случай
Устроить свадьбу мнимую твою.
Так преврати же в Фелисардо Педро
И приведи его сюда. Увидишь,
Как я детей строптивых успокою!
Иду. Неузнаваем будет он,
Без цепи, без клейма, в одежде пышной,
Что для него готова у меня.
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ
Белиса, Лисарда. Лисарда (в сторону)Обманом этим обману Тиверьо.
Он думает, что я детей караю,
А я мечтаю стать того женой,
Кто лишь по имени невольник мой.
Ну, хочешь, я тебе скажу,
Куда твой дядя торопился?
Наверно, в суд он устремился?
Я нынче замуж выхожу.
Не угадала ты секрета?
Как замуж?
Жду я скоро их:
Сюда приедет мой жених.
Жених приедет? Кто же это?
Он кавальеро, и сейчас
Брат привезет его в карете.
Мне непонятны речи эти…
Вы испугать хотите нас?
А вот увидите вы скоро,
Шучу я или не шучу.
Я с вами справиться хочу,—
Взрастила вас себе на горе!
Довольно! Долго я терпела!
Капризов ваших и причуд
Не сосчитать! Напрасный труд!
Мне это страшно надоело!
Ты то известку с глиной ешь,
То твой желудок не в порядке,
То кровь пускаешь в лихорадке.
А он, затеявший мятеж,
Он тратит щедрою рукою:
Наряды, лошади, разврат,
Игра… Не счесть безумных трат,
И золото течет рекою.
Теперь любви нежданный пыл:
Жениться хочет самовольно!
Но — кончено! С меня довольно!
Да лучше б раб мне сыном был!
Уж я не мать — нежней мимозы,
С собою справиться хочу.
Отныне больше не грущу.
Прощайте, жалобы и слезы.
Я молода еще пока…
Так можно разориться скоро.
Нужна мне твердая опора,
Нужна мне верная рука.
Не вижу выхода иного,
Чтоб состояние спасти.
Мать! Откровенность мне прости
И выслушай.
Что ж, я готова.
О моя родная!
Ты меня винишь
За мои капризы?
Сознаюсь я в них.
С ними родилась я
И подвластна им.
Но свою причуду
Чем ты объяснишь?
Ты, которой предком
Был великий Сид?
Равной мне годами
Ты желаешь быть
И фатой венчальной
Траур заменить.
Если в черных косах
Седина блестит,
Не бесстыдство ль будет
В брак тебе вступить,
Дочь не выдав замуж,
Чтобы ей отмстить?
Мне такую низость
Трудно допустить!
Мне в вину ты ставишь
Слабости свои,
Плоть в тебе и алчность
Громко говорит.
Ты ворчишь, что мало
На лугу травы,
Ржешь — к тебе же кляча
Старая спешит.
Оправданий этим
Мыслям не ищи.
Пряностей наевшись,
Обопьешься ты.
Ты нашла, что скучно
Одинокой жить.
Что ж! Всегда подушка
Нам нужна в пути.
Ты бледнеешь, чахнешь,
А меня винишь,
Но ведь так себя ты
Можешь погубить.
Лицемерьем будет,
Если кошке ты
Скажешь «брысь» устами,
Взглядом же «кис-кис»!
Муравьем была ты,
К старости ж, смотри,
Хочешь быть крылатой,
Чтоб народ смешить!
Что же, на здоровье!
Так тому и быть.
Но подумай только
И в расчет прими:
Старика возьмешь ты,
Так соединишь
Две пустыни снежных,
Грустной будет жизнь!
Если ж молодому
Руку ты вручишь,
Станешь ты канатом,
Он — эквилибрист;
По канату будет
Весело ходить,
Весело резвиться,
Прыгать вверх и вниз.
Разорит тебя он
На вино и дичь,
Раздарит красоткам
Все шелка твои.
Для богинь мадридских
Этот Адонис[183]
Будет развлеченьем;
Ведь не трудно им
Будет офицера
В пешку превратить.
Речь моя от сердца.
Что ж ответишь ты?
Но напрасны, знаю,
Все слова мои.
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЕ
Те же, Тиверьо и Фелисардо. Тиверьо (к Фелисардо, тихо)Прошу, входите без стесненья:
Я обещал вас привезти.
Я, право, чувствую смущенье…
Должны вы тайну соблюсти —
За Фелисардо здесь сойти.
Мне за себя сойти? Как странно!
Терпенья с вами больше нет!
Одумайся! Что скажет свет?
Выходишь замуж — так нежданно…
Сестра! Вот твой жених желанный!
Что вижу? Педро! Боже мой!
Меня влекло сюда желанье
Увидеть вас. Я в вас влюблен,
Душой я вашею пленен…
Сеньор! Подобное избранье
Мне будет честью навсегда,
И я им истинно горда.
Ну что же? Сядьте рядом…
Дядя!
Ты что?
Они женаты, да?
Помолвлены.
Но — бога ради!
Ведь это Педро!
Кто?
Наш новый
Невольник!
Ты сошла с ума.
Не я, а вы! О, что вы, что вы!
Мать выдать за раба готовы?
Он — раб? На нем же нет клейма!
Он здешний дворянин известный.
Ну огляди со всех сторон!
Как ни гляжу, а это он,
Он, он! Сомненья неуместны!
Но Педро был ведь заклеймен!
Да? Как я обманулась, боже!..
Нет, снял клеймо он!
Не дури:
Клеймо ведь выжжено на коже.
Нелепостей не говори —
Безумной прослывешь, смотри!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОЕ
Те же, Флора и Каррильо. ФлораЖених-то — прямо загляденье!
Дай бог мне счастья, как хорош!
А как на Педро он похож!
Одно лицо! Вот наважденье!
Эй, Флора!
Я?
Где взять терпенья?
Ведь это Педро, Флора? Да?
Как будто он!
Ступай скорее
И Педро приведи сюда!
Слепой увидит без труда,
Что это Педро. Тут затеи
Почтенной маменьки: она
В раба безумно влюблена,
И вот на хитрости пустилась
И обмануть вас всех решилась.
Презренный! Я возмущена!
Когда в безумном увлеченье
Мать позабыла честь свою,
Не думай, что мою семью
Я дам тебе на оскверненье,
Своей рукой тебя убью!
Пустите!
Это кто такая?
Моя помешанная дочь.
Несчастную из-под замка я
На волю редко выпускаю.
Скорей ее ведите прочь!
Ко мне не смейте прикасаться!
Не я помешана, а ты,
Что хочешь с этим псом венчаться!
Как жаль! В расцвете красоты…
Так надо мною издеваться!
ЯВЛЕНИЕ ТРИДЦАТОЕ
Те же, Селья и слуга Сельи. СельяКак будто вовремя пришла я?
Она подружкой будет вам.
Вам это место предлагаю,
Но лучше я другое дам —
В своей душе, о дорогая!
Сеньора! Я прошу вас сесть.
Как? Зара? Не обман ли взора?
Ах ты, мерзавка, так и есть!
Связать ее без разговора!
Кто эта храбрая сеньора?
Не слушайте ее, она
Подвержена таким припадкам,
Пугает часто нас порядком!
Как, Зара? Я изумлена!
Ведь если ты его жена,
Как можно, чтоб ты соглашалась
Сама отдать его другой?
Бедняжка, правда, помешалась
От всех причуд.
Позор какой!
Да я бы не была собой,
Когда бы этим оскорбленьям,
Когда б презренным этим псам
Я не ответила бы мщеньем.
Злодеи! Покажу я вам…
Что это?
Люди! Эй, кто там?
Безумную вы удалите.
Как? Чтоб за Педро вышла мать!..
ЯВЛЕНИЕ ТРИДЦАТЬ ПЕРВОЕ
Те же, дон Хуан, Пруденсьо, Элисо и судейский. Дон ХуанЗдесь в доме свадьба, так входите!
Плащей вам можно не снимать.
Закройся, Селия, опять.
Пришел отец твой за тобою.
Нас снова испытанья ждут.
Кто некий Фелисардо тут?
Элисо здесь — я все открою!
Кто ж из вас здесь Фелисардо?
Это я. Что вам угодно?
Он?
Он самый.
Как, Элисо?
Ты властей сюда привел?
Да, и будет справедливым
Наказать коварство друга.
Я? Коварный друг?
Еще бы! Видано ли это было?
Я искал руки Белисы,
Ты ж на ней жениться хочешь?
Я?
А кто же, как не ты?
Ты предатель, я имею
Доказательство тому.
Ведь тебя я здесь оставил
Как раба с клеймом и цепью,
Чтоб тебя за преступленье
Не могли арестовать,
А нашел тебя сегодня
Женихом, в таком наряде!
Если сможешь доказать ты,
Что виновен пред тобою,
Я тебе предоставляю
В наказание меня
Заколоть моей же шпагой.
Что скрывать тут, Фелисардо?
Ведь со мной ты обвенчался?
Да, сегодня обвенчался.
Я? С тобою?
Скажешь — «нет»?
Два свидетеля тому
Были — Флора и Каррильо.
Как, злодей? Ты отрицаешь
То, что видели другие?
Это выдумки Белисы —
Всё из зависти ко мне.
Друг Элисо! Я тебе
Отдаю Белису в жены,
Фелисардо же — мой муж.
Осторожнее, сеньора!
Фелисардо — мой супруг,
Я — жена его, и это
Подтвердит он.
Подтверждаю.
Дочка, Селия!
Она!
Дон Хуан! Прошу прощенья,
Что напрасно дал вам слово…
Я невольно умеряю
Чувств моих смятенье, видя,
Как обмануты и мать,
И Белиса, но надеюсь,
Что, как истый кавальеро,
Не откажется Элисо
От руки моей сестры.
Да, ты прав, и я, Элисо,
Попрошу меня простить
За мое пренебреженье.
Селия! И вас прошу
Мне простить мою жестокость.
Не прошу у Фелисардо
Я прощения: ведь он,
Раз достиг желанной цели,
Наказанья и не вспомнит.
Если же нужна тюрьма,
Предоставлю вам охотно
Я имение мое!
Я вам должен сообщить,
Что наваррский кавальеро
Уж вполне здоров, и нам
Остается лишь, сеньоры,
Их обоих помирить.
Вы, Тиверьо, пригласите
К нам его на свадьбу дружкой.
Он придет, не сомневаюсь,
Я же буду посаженым
Славной Флоры и Каррильо.
Так я замуж и не вышла.
Я всему дала начало,
А теперь кладу конец
Всей комедии.
А я
Зрителей достопочтенных
Попрошу — великодушно
Мне простить мои причуды.
ПРИМЕЧАНИЯ
«НАБЕРЕЖНАЯ В СЕВИЛЬЕ»
(«El Arenal de Sevilla»)
Комедия «Набережная в Севилье» принадлежит к числу ранних пьес Лопе де Вега. Сам автор включил ее в список своих драматических произведений, опубликованный в приложении к его любовно-авантюрному роману «Странник в своем отечестве» («El Peregrino en su patria», 1604). Действие пьесы происходит в период подготовки и осуществления похода испанских кораблей под командованием маркиза Санта Крус против африканских мавров, что позволило испанскому ученому X. Омеро Архоне определить дату написания пьесы довольно точно: по его мнению, пьеса написана между февралем и маем 1603 г. По своему характеру пьеса Лопе де Вега принадлежит к немногочисленным в его репертуаре «комедиям быта»: обычная любовная история здесь развертывается на очень красочном фоне будничного быта портового города Севильи, в то время крупнейшего центра торговых связей Испании с ее заморскими колониями. Первое известное нам издание пьесы относится к 1618 г., когда она вошла в «XI часть комедий Лопе де Вега» («XI parte de las comedias de Lope de Vega»), опубликованную почти одновременно в Мадриде и Барселоне. Печатаемый ныне перевод пьесы осуществлен впервые М. Донским специально для этого издания.«НОЧЬ В ТОЛЕДО»
(«La Noche de Toledo»)
Комедия «Ночь в Толедо», по-видимому, написана вскоре после рождения наследника престола, будущего Филиппа IV (8 апреля 1605 г.), о чем упоминается в пьесе. Впервые пьеса опубликована в «III части комедий Лопе де Вега и других авторов» («III parte de las comedias de Lope de Vega у de otros autores»), вышедшей в Барселоне в 1612 г. и переиздававшейся в 1613 г. в Мадриде и в 1614 г. снова в Барселоне. Лопе де Вега включил эту комедию в список своих пьес, опубликованный в качестве приложения ко второму изданию романа «Странник в своем отечестве» (1618). «Ночь в Толедо» —одна из наиболее известных комедий интриги Лопе де Вега, часто ставившаяся на испанской сцене. Прием, с блеском примененный драматургом впервые именно здесь, в последнем акте пьесы, когда в ночной тьме действующие лица попадают не туда, куда они стремятся, а туда, куда их направляют герои пьесы, позднее получил название «толедская ночь» по названию этой пьесы и широко использовался самим Лопе де Вега и драматургами его школы. На русский язык пьеса была переведена впервые М. Казмичевым (см. «Ночь в Толедо», М., ВУОАП, 1944, стеклографированное издание). Перевод Ю. Корнеева выполнен специально для этого издания и публикуется впервые.«МАДРИДСКИЕ ВОДЫ»
(«El Acero de Madrid»)
Комедия «Мадридские воды» впервые была опубликована в «XI части комедий Лопе де Вега» («XI parte de las comedias de Lope de Vega»), вышедшей в Мадриде и Барселоне в 1618 г. В том же году она была включена драматургом в список своих пьес, приложенный ко 2-му изданию романа «Странник в своем отечестве». Датировка пьесы неясна: американские исследователи Морлей и Брюэртон на основе анализа метрики пьесы полагают, что пьеса была создана между 1606 и 1612 гг., возможно после 1608 г. Пьеса переводилась на французский язык Эженом Баре в 1869 г. Обработку ее по-испански дал еще в XVII в. драматург Агустин Морето под названием «Издалека придет» («De fuera vendra»). В XIX в. датский драматург Хольберг обработал этот же сюжет в пьесе «Путешествие к источнику». На русский язык эта пьеса была впервые переведена под названием «Мадридская сталь» в 1945 г. М. Гальпериным и С. Игнатовым и была издана на стеклографе в том же году с интермедиями и песенками, написанными М. Гальпериным. В этом переводе пьеса была поставлена в 1946 г. в Орловском драматическом театре, год спустя — в Брянском областном драматическом театре, в 1953 г. — в Мичуринском драматическом театре, в 1957 г. — в Краснодаре, в краевом драматическом театре. Новый перевод Ю. Корнеева выполнен специально для этого издания.«УНИВЕРСИТЕТСКИЙ ШУТ»
(«El Bobo del colegio»)
Комедия «Университетский шут» впервые упоминается Лопе де Вега в списке своих пьес, приложенном ко 2-му изданию романа «Странник в своем отечестве» (1618), опубликована же она в первый раз в «XIV части комедий Лопе де Вега» («XIV parte de las comedias de Lope de Vega»), изданной в Мадриде в 1620 и 1621 гг. Из документов той эпохи известно, что пьеса была представлена впервые труппой известного в те времена антрепренера Томаса Фернандеса де Кабреро, начало деятельности которого относится, по-видимому, к 1607 г. Видимо, к этому же времени относится и написание пьесы. Морлей и Брюэртон на основании анализа особенностей стихосложения пьесы датируют ее 1604–1610 гг., быть может, 1608 г. На русский язык комедия Лопе де Вега переведена Е. Эткиндом впервые специально для этого издания.«ПРИЧУДЫ БЕЛИСЫ»
(«Los Melindres de Belisa»)
Точная дата написания комедии «Причуды Белисы», как и большинства драматических произведений Лопе де Вега, неизвестна. Она упоминается в приложении ко 2-му изданию романа «Странник в своем отечестве» (1618) и еще до этого была опубликована в «IX части комедий Лопе де Вега» («IX parte de las comedias de Lope de Vega»), которая вышла под наблюдением самого драматурга и появилась в Мадриде в 1617 г., а затем была переиздана в Мадриде и Барселоне год спустя. Сохранилась авторская рукопись первого действия пьесы, ныне хранящаяся в библиотеке М. Менендеса-и-Пелайо в Сантандере (Испания), но и там нет никаких указаний на дату написания пьесы. У Франсиско де Кеведо, известного испанского писателя, современника Лопе де Вега, в одном из его произведений — сатире «Видение ада» («Sueño del infierno»), написанной в 1608 г., есть прямая перекличка с одним местом из комедии Лопе: «В конюшне все читают славно: В латыни смыслит мой гнедой» (стр. 655). Можно предположить, что Кеведо в данном случае использовал афоризм Лопе, хорошо знакомый мадридским зрителям. Это дает некоторые основания предполагать, что пьеса Лопе де Вега была написана в 1608 г. Американские исследователи Морлей и Брюэртон на основании анализа стихосложения пьесы датируют ее 1606–1608 гг. Пьеса Лопе де Вега была весьма популярна в Испании и во времена Лопе и позднее, в XVIII–XIX вв. Об этом свидетельствует, в частности, дошедшее до нас отдельное издание пьесы (так называемая «suelta»), опубликованное в XVIII в. под названием «Дама-причудница». Под этим же названием пьеса Лопе была представлена в Мадриде 4 февраля и 20 мая 1737 г. В начале XIX в. испанский писатель Кандидо-Мариа Тригерос обработал пьесу Лопе, приспособив ее к требованиям господствовавшего тогда в испанской литературе и театре классицизма. В этой обработке пьеса была издана в 1803 г. под названием «Причудница, или Мнимые рабы» («La Melindrosa о los esclavos supuestos») и представлена в мадридском театре Каньос дель Перраль (6 и 29 августа 1803 г., 4 и 31 января 1804 г.), в театре Принсипе в 1809, 1811, 1812, 1817 и 1819 гг. Еще в XVIII в. француз аббат С. Ленге в своем четырехтомном «Испанском театре» опубликовал прозаический перевод пьесы под названием «Причуды, или Капризная девица» («Les vapeurs ou la fille délicate»). В 1874 г. пьеса была заново переведена на французский язык, также прозой, но гораздо точнее, Эженом Баре. На русский язык пьеса впервые была переведена с языка оригинала Н. Пятницким и опубликована под названием «Причудница» в журнале «Отечественные записки» за 1854 г. (№ 8, отд. I, стр. 185–256). Перевод этот был неудачен, так как Н. Пятницкий, явно пренебрегая требованиями русского языка, поставил своей задачей чуть ли не буквальную, дословную передачу испанского оригинала. Поэтому перевод его не привлек тогда внимания русских читателей и театров. Только после грандиозного успеха «Фуэнте Овехуны» («Овечьего источника») в Малом театре в 1876 г. этот же театр обращается к «Причуднице». Осенью 1876 г. пьеса увидела свет рампы, в спектакле были заняты превосходные актеры: роль Белисы исполняла Никулина, Лисарды — Медведева, Флоры — Музиль-Бороздина, Фелисардо — Решимов, дон Хуана — Ленский, Селии — Ермолова. Пьеса, однако, не имела успеха и после нескольких спектаклей сошла со сцены. В 1912 г. пьеса в том же переводе Пятницкого, правда, отредактированном издателями, была опубликована вместе с «Собакой на сене» во втором выпуске предпринятого В. Битнером издания Сочинений Лопе де Вега (Спб., 1912). Уже после революции пьеса ставилась в этом варианте перевода в нескольких театрах: так, например, в 1936 г. она была представлена в Ленинградском Малом драматическом театре, а в 1947 г. — на сцене Художественного театра Латвийской ССР. Стихотворный перевод этой пьесы осуществлен Т. Щепкиной-Куперник незадолго до ее смерти и публикуется впервые.Примечания
1
Может сам попасться в сеть Берберийского корсара. — Берберией в XV–XVII вв. называли северные районы Африки — Марокко, Алжир, Тунис и Триполи, населенные арабскими племенами и подчинявшиеся Турецкой империи. В те времена арабы (мавры) Северной Африки часто совершали пиратские набеги на южное побережье Европы и средиземноморские острова, угоняя в рабство жителей. (обратно)2
Дон Херóнимо, прозваньем Кóрдовский и Португальский. — Херонимо Фернандес де Кордова, испанский граф и адмирал, живший в конце XVI — начале XVII в. (обратно)3
…граф Вильяр Был известен всей Европе. — Граф Вильяр командовал одним из кораблей объединенного испано-итальянского флота в битве против турок у Лепанто (1571). (обратно)4
Новый Александр Великий — имеется в виду великий полководец древности Александр Македонский. (обратно)5
Сан Хуан де Альфараче — пригород Севильи, излюбленное место прогулок местной аристократии в те времена. (обратно)6
Как огни святого Эльма — своеобразное электрическое свечение, возникающее в определенных условиях на острых концах предметов, возвышающихся над землей. (обратно)7
Видел я твердыню Торо. — Торо — город в провинции Самора; старинная крепость этого города считалась неприступной. В славном Бургосе, где Сид Вечным сном в гробнице спит. Видел меч Кампеадора. — Бургос — старинный центр Старой Кастилии. Сид — прозвище испанского национального героя Родриго Диаса де Бивара (1043–1099), возглавившего борьбу за освобождение Испании от владычества мавров. Кампеадор (по-испански — «боец») — одно из его прозвищ. В Кордове я на мечеть Устремлял с восторгом взгляды. — Строительство кордовской мечети было начато в 786 г. во время владычества мавров; в этом великолепном здании было 1418 колонн и 22 входа. И Альгамбру, перл Гранады, Я сподобился узреть. — Альгамбра — знаменитый дворец мавританских королей в Гранаде, построенный в XIII в. (обратно)8
Граф де Ньебла достославный. — Алонсо Перес де Гусман, граф де Ньебла — сын герцога Медины-Сидонии, командовавшего испанским флотом, так называемой Непобедимой армадой, в 1588 г. (обратно)9
…как Доблестный Гусман… Горд был отпрыском своим. — Алонсо Перес де Гусман, прозванный Доблестным, — испанский полководец конца XIII в. Мавры, осаждавшие крепость Тарифа, комендантом которой был Гусман, потребовали сдачи крепости, угрожая в противном случае убить его сына, попавшего в плен. Гусман, однако, предпочел пожертвовать жизнью сына, но остаться верным своему патриотическому долгу. (обратно)10
…Басан прибудет вскоре. — Алонсо де Басан — испанский адмирал, сын знаменитого адмирала Альваро де Басан, маркиза Санта Крус, командовавшего одним из кораблей в битве у Лепанто. (обратно)11
А на суше первый воин — Герцог Альба. — Фернандо Альварес де Толедо, герцог Альба — испанский военачальник и государственный деятель, в 1580 г. завоевал Португалию, был правителем Нидерландов и жестоко подавлял там национально-освободительное движение. (обратно)12
В наше время Марс воюет на морях. Марс — в древнеримской мифологии бог войны. …с Нептуном свел он дружбу. — Нептун — по древнеримским мифам — бог моря. (обратно)13
Древнюю затмил он Трою. — Троя — древний город в Малой Азии, разрушенный, согласно преданиям, поэтически обработанным в эпической поэме «Илиада», древними греками. (обратно)14
…как флот Энея, Корабли, что тут стоят, Превратятся в рой наяд. — Эней — в греческой мифологии один из троянских героев, сын царя Анхиза и богини Афродиты; после гибели Трои много путешествовал. В эпической поэме Вергилия «Энеида» рассказывается, что Юпитер превратил корабли Энея в наяд, то есть нимф вод, чтобы уберечь Энея и его спутников от опасностей морского путешествия. (См. «Энеида», кн. 9, стихи 70—122.) (обратно)15
…она спасла его, как Анджéлика — Медора. — Анджелика и Медор — персонажи поэмы Лодовико Ариосто «Неистовый Роланд». Анджелика находит раненого сарацинского рыцаря Медора в лесу и лечит его, удалившись затем вместе с ним на уединенный остров. (обратно)16
Пробудит во мне, клянусь, Он неистовство Роланда. — В поэме Ариосто Роланд, влюбленный в Анджелику, узнав о любви Анджелики к Медору, неистовствует в безумии. (обратно)17
…при Карле Пятом, Там не преуспел наш флот. — В октябре 1541 г. Карл V направил армию и флот к берегам Алжира, но из-за бури вынужден был прекратить операции. (обратно)18
Тот, кто Август — на морях, Тот, кто Цезарь — в ратном поле. — Август (63 до н. э. — 14 н. э.) — римский император, прославившийся победой над флотом Марка Антония; Юлий Цезарь Гай (100—44 до н. э.) — выдающийся римский полководец и политический деятель, прославившийся рядом побед, стал единодержавным правителем Рима. (обратно)19
Масиниссе подражаю. — Масинисса (238–148 до н. э.) — царь Нубии и союзник римлян в борьбе против Карфагена, отличался крайней нерешительностью и медлительностью. (обратно)20
…как Сципион, Вас к сраженью подстрекаю. — Публий Корнелий Сципион Африканский (ок. 235–183 до н. э.) — римский полководец, одержавший победу над войсками Карфагена во 2-й Пунической войне. Донье Лауре дадим Роль прекрасной Софонисбы. — Софонисба (235–203 до н. э.) — дочь карфагенского полководца, позднее ставшая женой Масиниссы. (обратно)21
…с корой встрече рады С предводителем армады, Дон Хуаном де Кардона. — Герцог Хуан де Кардона — испанский адмирал, командовавший одним из кораблей испанцев в битве у Лепанто. (обратно)22
Первым в битве при Лепанто Турок он атаковал. — Битва близ Лепанто, города на северном берегу Коринфского залива, состоялась в 1571 г. между флотом «Священной лиги», состоявшим из кораблей папской курии. Венеции и Испании, и турецким флотом. В этой битве турецкий флот потерпел поражение. В нем сам дон Хуан Австрийский Видел равного себе. — Дон Хуан Австрийский (1545–1578) — побочный сын Карла V, выдающийся военачальник, в битве при Лепанто — главнокомандующий соединенными силами «Священной лиги». (обратно)23
…в Вальядолид Перенесена столица. — При Филиппе III с января 1601 г. по февраль 1606 г. столица Испании была перенесена из Мадрида в Вальядолид. (обратно)24
Всех водит за нос Купидон. — Купидон — в римской мифологии бог любви. (обратно)25
Ограничился наш флот Демонстрацией военной. — Поход кораблей Испании к побережью Алжира весной 1603 г. был непродолжительным и не имел успеха. (обратно)26
Мы приструним, как когда-то, И французов и Алжир. — На протяжении второй половины XVI в. Испания все время находилась во враждебных отношениях с Францией и не раз вмешивалась в религиозные войны, шедшие во Франции. И хотя после восшествия на престол Генриха IV (1594) Франция заключила мирный договор с Испанией, стычки на границе продолжались. (обратно)27
Не бывало с тех времен, Как разбился Фаэтон, В мире краше экипажа. — Фаэтон — сын Аполлона, бога Солнца. Получив от отца разрешение на один день взять управление солнечной колесницей, Фаэтон, согласно легенде, не сумел справиться с конями, и те понесли колесницу к Земле. Чтобы спасти Землю, Зевс поразил Фаэтона молнией, и тот упал в реку Эридан. (Ант. миф.) (обратно)28
Значит, скрылись эти Леды? — Леда — дочь царя Этолии Тестия; предание повествует, что, плененный ее красотой, Зевс явился к ней во время купания в образе лебедя (Ант. миф.) (обратно)29
…быстрей, Чем Меркурий окрыленный. — По древнеримской мифологии Меркурий — бог, вестник богов. Меркурия часто изображали с крылышками, обутым в высокие сапожки. …больше есть ключей, чем у Януса в деснице. — Янус — древнеиталийское божество, изображавшееся обычно с посохом и ключами в руках. (обратно)30
…они храбрее Сида. — См. прим. 7. …столице прежней двор Предпочел Вальядолид. — См. прим. 23. (обратно)31
В оригинале недостает одного стиха. Очевидно, должно быть «Коей мы спешим вослед». (обратно)32
Лусьо ты снабдишь дублоном. — Дублон — старинная золотая испанская монета. (обратно)33
На Сокодовер. — Сокодовер — площадь в Толедо. (обратно)34
Педро Лопес де Айяла, Чей отец — вельможа знатный, Славный граф Фуэнсалида. — Педро Лопес де Айяла — испанский гранд, сын Педро Лопеса де Айяла, графа Фуэнсалиды, четвертого по счету, воспитывавшегося вместе с Филиппом II и бывшего затем послом Испании в Германии. (обратно)35
…Альфонса… Свыше на закладку зданья Приснодева вдохновляла. — Толедский собор имеет многовековую историю. Существует легенда о том, что в 666 г. дева Мария снизошла с небес, чтобы вручить святому Ильдефонсо ризы священника этого собора. Позднее, во времена арабского владычества, собор был перестроен в мечеть. Альфонс VI (1065–1109), отвоевав у арабов Толедо в 1085 г., превратил мечеть вновь в христианский храм. (обратно)36
Краше здешнего собора И в Эфесе не бывало. — Эфес — город в древней Ионии, в котором в честь богини Артемиды был возведен великолепный храм, почитавшийся одним из семи чудес света. (обратно)37
В оригинале недостает двух стихов. Очевидно, это реплика Лукресьи: ЛукресьяВы — Бельтран? С каких же пор
Носите вы это имя?
Последние комментарии
7 часов 52 минут назад
8 часов 6 минут назад
8 часов 39 минут назад
9 часов 11 минут назад
1 день 41 минут назад
1 день 51 минут назад