Где распростерся мрак… [Майкл Ридпат] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Майкл Ридпат «Где распростерся мрак…»

Для Барбары, как и всегда


Глава первая

Профессор Агнар Харальдссон сложил письмо и вернул его в небольшой пожелтевший конверт.

Он вновь взглянул на адрес, написанный старомодным витиеватым почерком: «Хегни Исилдарссон, Лейгавегур, 64, Рейкьявик, Исландия». На штемпеле был изображен профиль безбородого британского короля — то ли Эдуарда, то ли Георга, Агнар так и не понял.

Сердце профессора сильно билось, конверт потихоньку дрожал в руке. Письмо доставили сегодняшним утром, вложенное в конверт покрупнее, с современной исландской маркой и рейкьявикским штемпелем.

На большую удачу Агнар и рассчитывать не мог. Все его мечты воплотились в самой совершенной форме.

Агнар, профессор кафедры филологии Исландского университета, имел право работать с рукописными подлинниками древнейших саг. В свое время монахи с бесконечным терпением и прилежанием перенесли эти сказания на стопки выделанных телячьих кож, пользуясь соком альпийской медвежьей ягоды вместо чернил и перьями из левых лебединых крыл. Эти изумительные письменные памятники были национальным наследием Исландии, ее душой — хотя ни один из них не вызвал бы того переполоха, на который был способен небольшой, только что полученный листок бумаги.

К тому же честь обнаружения этих документов принадлежала другим…

Профессор посмотрел на безмятежное озеро, раскинувшееся за окном кабинета. В лучах апрельского солнца оно отливало редкостными темно-синими тонами, а ведь минут десять назад походило на лужу стылого олова. Впрочем, очень скоро оно вернется к своему обычному виду, потому что с запада уже надвигались темные тучи, гонявшиеся друг за другом над заснеженными вершинами гор.

Отличное местечко для летней дачи. Этот домик построил еще отец Агнара, бывший государственный муж, ныне пребывавший в доме для престарелых. Пусть до лета не так уж и близко, Агнар нарочно сбежал сюда, чтобы хотя бы в субботу с воскресеньем поработать без помех. Жена на днях родила второго ребенка, а до крайнего срока сдачи письменного перевода остается всего ничего…

— Агги, иди в кроватку!

Он обернулся на умопомрачительно красивую Андреа, балерину и студентку-третьекурсницу с литфака. Обнаженная растрепанная блондинка танцующей походкой скользила к нему по лакированным деревянным половицам.

— Извини, милая, сейчас не могу… — сказал он, удрученно кивая подбородком на груду бумаг.

— Ты уверен? — Она склонилась, поцеловала его и, сунув ладонь в распахнутый ворот рубашки Агнара, погладила волосатую грудь. Белокурые волосы принялись щекотать профессорский нос. Наконец девушка оторвалась от своего занятия. — Ты точно-точно уверен?

Он усмехнулся, снимая очки.

Что ж, пожалуй, не грех и отвлечься.

Глава вторая

Сержант уголовной полиции Магнус Джонсон устало плелся к своей машине, припаркованной на одной из улочек Роксбери. В кабинете его ждала масса бумажной волокиты, и домой он мог отправиться лишь после того, как разделается с горой документов. Он страшно, запредельно вымотался: нормально поспать не удавалось уже неделю. Наверное, поэтому смрад ударил в нос с особой силой — хорошо знакомая вонь, с металлическим оттенком, как от лежалой говяжьей туши. Сержант не раз сталкивался с этим запахом за годы службы в отделе по расследованию особо тяжких преступлений бостонского полицейского управления.

Мария Кампанелли, белая, двадцати семи лет.

Умерла тридцать шесть часов назад. Сожитель зарезал ее во время вспыхнувшей ссоры, а тело оставил разлагаться в квартире. Сейчас вовсю шли его поиски, и Магнус не сомневался в их успехе. Однако для вынесения приговора по этому делу требовалось со стопроцентной тщательностью оформить все бумаги, опросить множество свидетелей, заполнить кучу протоколов. Несколько лет назад в отделе разразился скандал в связи с целым рядом небрежностей при регистрации доказательств. Утраченные улики, неправильно подшитые документы… С той поры адвокаты защиты так и норовили придраться к малейшей неточности.

Магнус умел работать с документами, что и стало одной из причин присвоения сержантского звания. Пожалуй, Колби права: ему и в самом деле стоит выучиться на юриста.

Колби…

За год совместной жизни она постепенно, но неуклонно нагнетала обстановку: почему, дескать, он не бросает работу в управлении и не идет учиться на юридический факультет? И почему Магнус до сих пор на ней не женился? А шесть дней назад, когда они, прогуливаясь под ручку, возвращались домой из приглянувшегося итальянского ресторанчика в Норт-Энде, мимо пронесся джип с приспущенным стеклом на задней дверце. Магнус сшиб Колби на тротуар как раз в ту секунду, когда громыхнули выстрелы из полуавтоматической винтовки. Может статься, стрелок решил, что поразил свою цель, а может, вокруг было слишком много людей, но внедорожник исчез, так и не закончив работу.

Вот почему Колби дала Магнусу пинка; вот почему, не имея собственной крыши над головой, он теперь коротал бессонные ночи в гостевой комнатке, переехав к родному брату, который жил в Медфорде. И вот почему вонь так сильно на него подействовала: впервые за очень долгое время запах смерти приобрел персональный оттенок.

Ведь распластанным на асфальте мог быть он сам. Или Колби.

Сегодняшний день выдался на редкость жарким, что, конечно же, только усугубило вонь. К тому же Магнусу было жарко в своем пиджаке.

Тут кто-то подергал его за рукав.

Мужчине было под полтинник. Латиноамериканские черты лица, лысина, невысокий рост, изрядное брюшко. Небрит. Одет в джинсы и мешковатую синюю рубаху навыпуск.

— Господин следователь?

Магнус остановился.

— Ну?

— Мне кажется, я что-то видел. В смысле той ночью, когда зарезали девушку. — Голос мужчины звучал хрипло, настойчиво.

Сержанта потянуло отшить незнакомца. Уже нашелся один свидетель, который видел, как в квартиру жертвы явился ее сожитель; еще один человек заприметил его на выходе часов через шесть; третий сосед слышал ссору и брань, а четвертый — пронзительный визг. Впрочем, в таких делах лишних свидетелей не бывает. Выходит, в участке придется печатать еще один протокол…

Горько вздохнув. Магнус потянулся за блокнотом. До конца работы остается несколько часов, и лишь потом он сможет вернуться домой, сделать пробежку и принять душ, чтобы вытравить из организма въевшийся трупный запах. Если, конечно, к тому моменту у него останутся силы на бег трусцой.

Мужчина-свидетель встревоженно оглядел улицу в оба конца.

— Нет-нет, только не здесь… я не хочу, чтобы нас видели за разговором…

Магнус решил возразить — сожитель убитой трудился поваром в столовой Бостонского медицинского центра и вряд ли мог считаться серьезной угрозой, — но потом дернул плечом и пошел вслед за мужчиной, который торопливо нырнул в переулок между ветхой хибарой с обшивкой из посеревшей вагонки и краснокирпичным многоквартирным домом. Это место даже и переулком-то трудно назвать: нечто вроде узенького тупика, упиравшегося в огороженную проволочной сеткой стройплощадку. На углу, повернувшись спиной к Магнусу, курил сигарету какой-то татуированный парень в желтой футболке.

Очутившись в переулке, лысый коротышка припустил чуть ли не бегом. Магнус прибавил шаг. Он уже собирался прикрикнуть на мужчину, но слова застряли у него в глотке.

Вплоть до этой секунды сержант, можно сказать, был в полудреме — зато сейчас полностью пробудился.

Среди татуированных завитков на левом локте курильщика он заметил одинокую точку. Правый локоть украшала пятерка аналогичных пятен. Один пять, то есть пятнадцать… Отличительный знак банды «Кобра-15». Эти ребята не орудовали в Роксбери. Парень углубился в чужой район на полдесятка миль, если не больше. С другой стороны, «Кобра-15» вела дела с Сото, который снабжал товаром местных наркодилеров. Седоки джипа в Норт-Энде наверняка работали по указке Сото, в этом Магнус почти не сомневался.

Интуиция подсказывав ему немедленно обернуться, однако Магнус все же заставил себя не менять походку, чтобы не вспугнуть татуированного парня. Думай. Живее, ну!

За спиной послышались шаги. Нож или пуля? Стрелять в такой близи от места недавнего преступления опасно: как-никак, а рядом до сих пор может бродить парочка-другая копов. Этот парень, однако, явно заметил, что Магнус ходит с «машинкой», а на свете вряд ли сыщется человек, готовый противопоставить нож огнестрельному оружию. Стало быть, пуля. Причем не исключено, что она вылетит из пистолета, который, наверное, вот-вот появится на свет божий из-под желтой футболки…

Нырнув влево, Магнус схватил мусорную урну и швырнул ее за спину. Приземлился с двойным перекатом, выхватил пистолет и направил его на парня, который уже тянулся за своим стволом. Палец сержанта лег на спусковой крючок — и тут сработали годы обучения и инструктажа. Служебный устав не допускал двусмысленных толкований: если имеется шанс задеть случайных прохожих, стрелять нельзя, и точка, а на входе в переулок стояла молодая женщина с двумя продуктовыми пакетами в руках. Оцепенев от ужаса, она смотрела на Магнуса. Толстуха прямо-таки героических пропорций находилась как раз позади парня в желтой футболке, то есть чуть ли не на линии огня.

Секундное замешательство сержанта привело к тому, что молодчик успел вскинуть свой пистолет. На Магнуса смотрело черное рыльце, готовое плюнуть свинцом. Ситуация патовая.

— Полиция! Бросай оружие! — выкрикнул Магнус, хотя и знал, что парень не будет выполнять его приказ.

Итак, что может произойти? Если противник выстрелит первым, есть шанс, что он промажет, и тогда Магнус сможет ответить огнем. Хотя сержант был ростом под метр девяносто пять, а весил за девяносто килограммов, он лежат ничком на асфальте, частично укрывшись за баррикадой из опрокинутой мусорной урны; другими словами, представлял собой довольно сложную цель для запаниковавшего юнца.

Не исключено, что парень вообще попятится. Эх, если бы не эта здоровенная дуреха за его спиной… Стоит как вкопанная, челюсть отвисла, того и гляди зайдется визгом…

И тут парень вдруг поднял голову, переключая внимание на какой-то предмет позади Магнуса. А, лысый коротышка?

Противник ни за что не отвел бы взгляд от пистолета сержанта, если бы коротышка не играл здесь какой-то важной роли — к примеру, спасительной для юнца. Скажем, мужчина мог достать свой пистолет и сейчас подходил к Магнусу сзади. Остаюсь подождать пару секунд, пока полицейский не получит пулю в спину. Таков, наверное, был план этого парнишки…

Магнус нажал на спуск, но только один раз, а не два, как учили. Сержанту хотелось до минимума свести число пуль, летевших в сторону толстухи. Свинец попал парню в грудь; он дернулся и выстрелил, но промазал.

Магнус схватил лежавшую перед ним урну и швырнул через голову назад, вихрем обернулся и увидел, что угодил коротышке по ногам, когда тот уже тянулся за своим пистолетом. Мужчина повалился на асфальт.

Сержант выстрелил дважды, и оба раза попал: сначала в плечо, а затем в центр лысины. Кровавая каша.

Он вскочил на ноги. В уши наконец ворвался уличный шум. Толстуха успела уронить продуктовые пакеты и сейчас вопила благим матом на самой верхней ноте. Похоже, легкие у нее были в полном порядке. Где-то неподалеку взвыла полицейская сирена. Все ближе и ближе звучат крики и топот ног.

Лысый коротышка не шевелился, но вот парень в желтой, а сейчас и окровавленной футболке лежал навзничь и, с трудом дыша, силился вскинуть свой пистолет на Магнуса. Полицейский резко вдарил ботинком ему по пальцам, после чего мыском выбил оружие в сторону. Тяжело отдуваясь, он стоял над молодым человеком, который только что пытался его убить. Совсем мальчишка — в сущности, ему лет семнадцать-восемнадцать. Латинос, короткий ежик смоляных волос, недостает одного переднего зуба, на шее шрам. Тугие, жилистые мускулы под завитками татуировок на груди и руках. Рисунок сложный, характерный для организованных молодежных банд. Крутой паренек, ничего не скажешь. В «Кобре-15» за ребятами его возраста обычно числится парочка трупов, а то и больше.

Главное, что Магнус не попал в чужую коллекцию мертвецов. Во всяком случае, сегодня. А завтра?

В воздухе пахло порохом, человеческим потом, страхом и опять-таки кровью с металлическим привкусом. И что за день такой выпал, кругом сплошная кровь…


— Я вынужден снять тебя с улицы.

Уильямс, заместитель начальника управления и шеф отдела, был непреклонен. Впрочем, он всегда отличался несговорчивостью, и Магнус его за это уважал. Кроме того, сегодня сержант был особенно признателен шефу, что тот не поленился покинуть свой кабинет на площади Шредера, желая лично убедиться, что его сотрудник не пострадал. Они сидели в номере одного из неприметных мотелей возле 91-й федеральной трассы где-то между массачусетским Спрингфилдом и коннектикутским Хартфордом под охраной агентов ФБР со среднезападным акцентом. После давешней уличной перестрелки Магнусу настрого запретили появляться в участке.

— Шеф, мне кажется, вы преувеличиваете опасность.

— Зато мне так не кажется!

— То есть речь идет о программе защиты свидетелей?

— Не исключено. За одну-единственную неделю на тебя уже дважды устраивали покушения.

— Я просто устал, вот и расслабился. Больше такого не случится.

Уильямс вскинул бровь. Чернокожее лицо прорезали глубокие морщины. Этот невысокий, плотно сбитый человек обладал целеустремленным характером, умел работать с людьми и никогда не поступался честностью. Вот почему полгода назад Магнус по собственному почину пришел к нему в кабинет и пересказал содержание случайно подслушанного разговора: напарник Магнуса, детектив Ленаэн, беседуя по сотовому, вынуждал одного из коллег подпортить улики в деле об убийстве.

В тот день они выполняли очередное малоперспективное задание по наружному наблюдению. Магнус, решивший немного размять ноги, уже возвращался к машине, как вдруг услышал взвинченный голос Ленаэна. День выдался солнечный, хотя и осенний, так что окно пассажирской дверцы было слегка приспущено, и из салона доносились улещивания и угрозы Ленаэна детективу О’Дрисколлу, чтобы тот сделал наконец хорошее дело и стер отпечатки пальцев с найденного пистолета.

Магнус и Ленаэн успели проработать в паре не так уж и долго. Ленаэн, в свои пятьдесят три, на двадцать лет старше Магнуса, был опытным и хитрым оперативником, числился на хорошем счету, к тому же накоротке знал чуть ли не всех сотрудников бостонского управления — особенно тех, кто мог похвастать фамилией ирландского происхождения. Но отличался ленцой. За три прошедших десятилетия он настолько освоил формальные методы полицейской службы, что ухитрялся выполнять лишь самый минимум работы. И все ему сходило с рук.

Магнус же видел вещи под иным углом зрения. Стоило ему закрыть одно дело, как он тут же набрасывался на следующее; в отделе ходили легенды о его феноменальной способности вычислить и прищучить того или иного злодея. А вот Ленаэн считал, что на свете всегда было и всегда будет два сорта людей — хорошие и плохие, — и ничего, дескать, с этим не поделаешь. Ни он сам, ни Магнус, ни вся бостонская полиция не сможет изменить вековечный порядок вещей. Зато Магнус полагал, что все жертвы без исключения, в том числе ближайшие родственники, имеют полное право на справедливость, и, следовательно, ее надо всеми силами добиваться. Словом, отношения между партнерами были, мягко выражаясь, не самыми лучшими.

Однако вплоть до того момента Магнус и не подозревал, что Ленаэн принадлежал к «оборотням».

На свете есть две вещи, которые более всего ненавистны любому честному копу. Во-первых, коллега-оборотень. А во-вторых, коллега-стукач, который закладывает своих же товарищей. Магнусу, впрочем, выбор дался без особых душевных мук: он решил, что, если людишкам вроде Ленаэна не давать по рукам за порчу улик, пропадут впустую все те усилия, которые Магнус вкладывал в свою работу.

Он знал, что мнение большинства окажется на его стороне, хотя сыщутся и такие, кто взглянет на это дело сквозь пальцы либо попытается убедить себя, что Магнусу попросту померещилось, что старина Шон Ленаэн никак не может принадлежать к числу плохих парней. А кто-то скажет, что если Шон решил подзаработать себе на пенсию, подоив какого-то мерзавца, который только что укокошил другого подонка, то тем более флаг ему в руки. Мол, тридцать лет безупречной службы на страже жизни и здоровья добрых жителей Бостона дают Ленаэну такое право…

Вот почему Магнус прямиком отправился к шефу, потому как здесь годился только Уильямс. Действительно, тот разобрался в ситуации, а еще через пару недель вышел приказ о присвоении Магнусу сержантского звания, так что партнерство с Ленаэном закончилось. Из другого штата прислали группу агентов ФБР в штатском, началось широкомасштабное внутреннее расследование делишек Ленаэна и еще двух копов, О’Дрисколла и Монтоя. Федералы обнаружили, что вся троица подкармливалась из денег доминиканской банды под предводительством некоего Педро Сото, который держал свой штаб в Лоренсе, полувымершем фабричном городишке неподалеку от Бостона. Сото оптом поставлял кокаин и героин для уличных группировок по всей Новой Англии. Продажных копов арестовали и в конце концов довели дело до процесса. Вскоре Магнусу предстояло выступить на нем в качестве главного свидетеля обвинения.

Увы, федералам не удалось добыть достаточно улик, чтобы предъявить обвинение Сото. Доминиканец до сих пор болтался на свободе.

— Расслабился один раз — где гарантия, что это не повторится? — заметил Уильямс. — Если мы не предпримем мер, через пару недель будет уже поздно. Ты попал на мушку серьезным людям.

— А я в толк взять не могу, с какой стати они решили меня убрать, — пожаловался Магнус. — Понятное дело, мои показания упекут Ленаэна за решетку, но ведь я ничего не могу повесить ни на Сото, ни на прочих доминиканцев. К тому же вы сами говорили, что Ленаэн колоться не хочет.

— Федералы считают, что в том-то все и дело. Ленаэн меньше всего желает загреметь в тюрьму особо строгого режима, в камеру к соседям-рецидивистам. Такой судьбы и врагу не пожелаешь, не говоря уже про копа. Ему лучше заранее удавиться… Зато если на суде не прозвучат твои показания, он будет свободен как птичка. В общем, руководство полагает, что он предъявил доминиканцам ультиматум: или они тебя стирают с доски, или он их всех сдает. Причем то же самое может сделать и Монтой. Если же ты отдашь концы, Ленаэн и оба его подельника выходят из игры, а Сото продолжает свой бизнес как ни в чем не бывало… Но вот если ты доживешь до дня дачи показаний в суде, то Ленаэн пойдет на сделку с ФБР, а Сото и его ребятам придется закрыть лавочку и улепетывать к себе в Доминикану. Если, конечно, мы первыми до них не доберемся. — Уильямс бросил на Магнуса оценивающий взгляд. — И вот почему надо придумать, как с тобой поступить.

С логикой шефа не поспоришь. Но полномасштабная программа защиты свидетелей предполагает, что придется начать новую жизнь, под новым именем да еще в противоположном конце страны. Этого Магнусу никак не хотелось.

— Понятно… У вас уже имеются предложения?

— Если честно, то да, — улыбнулся Уильямс. — У тебя ведь есть исландский паспорт?

— Ну да. Так же как и американский. Двойное гражданство.

— И языком владеешь?

— Да, более-менее. Отец сюда переехал, когда мне было двенадцать. Впрочем, после его смерти я ни разу не говорил на исландском.

— Другими словами?

— В ту пору мне было двадцать.

Уильямс позволил себе краткую паузу, тем самым выражая сочувствие.

— Как бы то ни было, я подозреваю, что ты по-исландски говоришь лучше всех нас, вместе взятых.

Магнус усмехнулся:

— Пожалуй… А к чему это все?

— Месяца два назад мне позвонил старый друг из нью-йоркского городского управления — до него, мол, донеслись слухи, будто у меня есть один сотрудник, который владеет исландским. Дело в том, что к ним заезжал национальный комиссар исландской полиции и просил выделить следователя в помощь. Причем не обязательно из старших офицеров; просто ему нужен советник, обладающий богатым опытом ведения разнообразных уголовных дел, которые может предложить наша великая страна. Судя по всему, у них в Исландии с убийствами довольно туго… или по крайней мере так было до самого последнего времени. Ну и, разумеется, если этот советник будет еще и изъясняться по-исландски, то это только приветствуется.

— Что-то я не припомню разговоров на эту тему, — заметил Магнус.

Уильямс улыбнулся:

— А их и не было.

— Отчего же?

— Да все по той же причине, из-за которой я сейчас тебе это излагаю. Ты один из моих лучших сотрудников, и потерять такого специалиста мне никак не улыбается. Но я скорее соглашусь увидеть тебя в исландском иглу, чем в бостонском морге.

Магнус давно бросил попытки объяснить людям, что в Исландии нет иглу. Не найти там и эскимосов, а если белые медведи и встречаются, то очень-очень редко. На родине он не появлялся со дня похорон отца и никогда не думал о возвращении… хотя в данную минуту такой вариант выглядел вполне здравым.

— Так вот, буквально час назад я созвонился с этим исландским комиссаром. Он до сих пор не нашел себе советника и был весьма обрадован моим предложением подыскать ему следователя с исландским языком. Ну, как тебе эта идея?

Эх, было бы из чего выбирать…

— Ладно, договорились, — сказал Магнус. — При одном условии.

Уильямс насупился.

— Слушаю…

— Я беру с собой подружку.


Ему уже доводилось видеть Колби в гневе, но чтоб до такой степени…

— Ты что себе позволяешь? Да как ты посмел прислать своих громил? Или ты думаешь, это шутка, некий романтический жест, который меня разжалобит и ты сможешь вернуться? Так вот: ты жестоко просчитался! Короче; немедленно прикажи своим негодяям отвезти меня обратно на работу!

Они сидели в служебном микроавтобусе ФБР на парковке ресторанчика «Френдлис». Перед этим федеральные агенты зашли в офис компании, где работала Колби, и без лишних слов вытащили девушку на улицу. Сейчас они благоразумно держались на расстоянии доброй полусотни футов, беседуя с двумя своими коллегами, которые привезли Магнуса.

— Меня вновь пытались убить, — сообщил сержант. — И почти успешно.

Магнус и сам с трудом верил, что совершенно по-идиотски позволил заманить себя в какой-то переулок. После уличной перестрелки он долго давал показания двум сотрудникам из Комиссии по расследованию обстоятельств применения табельного оружия. Этих ребят, видимо, предупредили, что побеседовать с Магнусом удастся только один раз, вот они и старались узнать как можно больше, особенно насчет решения давить на спуск, когда на линии огня находился ни в чем не повинный гражданин. Вернее, гражданка.

Магнус ничуть не жалел об этом решении. Он всего-то сравнил практически стопроцентную вероятность собственной гибели с весьма незначительными шансами, что женщину заденет шальная пуля. Впрочем, специально для следственной комиссии у него имелся еще более убедительный ответ. Если бы гангстеры застрелили Магнуса, то наверняка убили бы и ту женщину; зачем им лишний свидетель? Это объяснение очень понравилось дознавателям, и у них даже хватило ума не уточнять, когда именно такая мысль пришла Магнусу в голову: до выстрела или после? Устав есть устав, но они были на его стороне.

За все время службы Магнусу лишь дважды довелось стрелять на поражение, да еще с летальным исходом. В первый раз, когда он был еще зеленым новичком с двухмесячным стажем и носил патрульную форму, чувство вины за гибель человека на несколько недель лишило его сна.

Зато на этот раз он испытывал лишь радость, что остался в живых.

— И очень жаль, что у них не получилось, — буркнула Колби. На ее щеках горели два пунцовых пятна гневного румянца; в карих глазах поблескивало бешенство. Рот превратился в узкую полоску. Девушка прикусила нижнюю губу и хорошо знакомым жестом забросила волнистую прядь темных волос за ухо. — Извини, нечаянно вырвалось… Но все равно, я тут совершенно ни при чем и вообще не желаю иметь к этому делу никакого касательства. Ясно тебе?

— Колби, боюсь, что уже поздно…

— Как прикажешь понимать?

— Шеф хочет, чтобы я уехал. Покинул Бостон. Ему кажется, что доминиканцы не остановятся, пока меня не прикончат.

— Очень умные ребята!

Магнус сделал глубокий вздох.

— И я хочу взять тебя с собой…

На лице Колби читалась смесь потрясения и презрения.

— Шутить изволите?

— Так ведь ради твоей же безопасности. Когда я уеду, они могут взяться за тебя.

— А моя работа? С ней что делать, черт побери?!

— Тут уж ничего не попишешь. И вообще, речь идет только о паре месяцев. Вплоть до процесса.

— Ну, что я говорила? Я так и знала, что ты специально все подстроил, чтобы я тебя приняла обратно!

— Нет, — возразил Магнус. — Просто я очень за тебя волнуюсь.

Колби вновь прикусила губу. По щеке сползла слеза. Магнус сочувственно коснулся руки девушки.

— И куда конкретно ты собрался меня увезти?

— Извини, но я не могу этого открыть, пока не услышу от тебя «да».

— Мне хотя бы там понравится? — бросила она косой взгляд на Магнуса.

Сержант покачал головой:

— Вряд ли.

Он не раз обсуждал свою родину с Колби, и девушка упорно держалась мнения, что нельзя доверять стране с вулканами и скверной погодой.

— Исландия, что ли?

Магнус пожал плечами.

— Так, секундочку. Мне надо подумать. — Колби отвернулась к окну и уставилась на парковку. К соседней машине направлялось веселое многодетное семейство, нагруженное ведерками с мороженым.

Сержант терпеливо ждал.

Наконец девушка взглянула ему в лицо.

— Ты хочешь, чтобы мы поженились?

Магнус выдержал ее взгляд, но при этом не мог решить, говорит ли Колби всерьез. Похоже, она не шутила.

— Итак?

— Не знаю, — неуверенно ответил он. — Можно обсудить…

— Нет! Я по горло сыта обсуждениями; мы уже несколько месяцев только этим и занимаемся. Мне нужен ответ прямо сейчас. Ты требуешь, чтобы я все бросила и помчалась за тобой. Ладно. Я согласна. Но только после свадьбы.

— Послушай, такие вещи впопыхах не делаются!

— Да? А как они делаются? Ты меня вообще любишь или нет?

— Конечно, люблю…

— Тогда женись. И мы поедем в твою Исландию. Будем жить там, как говорится, долго и счастливо.

— Ты злишься, — заметил Магнус, — а это мешает ясно думать.

— Да уж конечно, я злюсь! Ты только что потребовал, чтобы я сделала решительный шаг. Пожалуйста, я готова, но в ответ хотела бы видеть то же самое с твоей стороны. Давай, Магнус, хватит тянуть. Ну?

Он сделал глубокий вдох. Шумное семейство за окном забралось в свою машину, которая тут же просела на осях. Наконец любители мороженого покинули парковку, обогнув федеральный автомобиль, в котором агенты привезли Колби.

— Я ведь потому хочу забрать тебя с собой, что беспокоюсь за твою безопасность, — сказал он.

— Стало быть, ответ отрицательный? — Ее взгляд сверлил Магнусу душу. Колби всегда была девушкой настойчивой, и Магнусу нравилась в ней эта черта, однако сегодня творилось нечто запредельное. — Значит, «нет»?

Магнус кивнул:

— Нет.

Колби поджала губы и взялась за ручку дверцы.

— Ясно. Разговор окончен. Я возвращаюсь на работу.

Магнус вцепился ей в рукав.

— Колби, я тебя прошу!

— Не трогай меня! — взвизгнула она и настежь распахнула дверцу. Быстрым шагом направилась к четырем агентам, стоявшим возле второй машины, и что-то им буркнула. Через минуту автомобиль с Колби и двумя мужчинами уже скрылся из виду.

Пара оставшихся агентов вернулась в микроавтобус к Магнусу.

— Что, отказалась с вами ехать? — спросил водитель.

— Да вроде того, — вздохнул сержант.

Глава третья

Магнус оторвался от книги и посмотрел в иллюминатор. Рейс и без того длительный, а тут еще вылет задержали на добрых пять часов. Самолет заходил на посадку над одеялом из серых туч, прорванным лишь в парочке мест. Магнус попытался было разглядеть землю сквозь одну из этих прорех, но увидел только морщинистую поверхность стылого моря с белыми барашками, а потом все вновь пропало в облачном тумане.

Он беспокоился за Колби. Если доминиканцы до нее доберутся, виноват в этом будет он сам. В свое время, когда Магнус рассказал девушке про подслушанный телефонный разговор Ленаэна, она настоятельно советовала ему не ходить к Уильямсу. В глазах Колби полицейская служба всегда была нелепой профессией. Если бы Магнус сказал «да» на парковке ресторанчика «Френдлис», они бы сейчас сидели вместе в этом самолете, в двух шагах от безопасности, а сейчас, получается, Колби осталась одна в своей квартирке, куда того и гляди вломится какой-нибудь головорез.

Нет, служба есть служба, и Магнус всегда поступал как того требовал долг. Решение обратиться к Уильямсу было верным. И выстрел в того парня в желтой футболке тоже был полностью оправдан. А вот жениться на Колби только оттого, что она этого потребовала… Нет, он правильно сделал, что отказался. Магнус не вполне понимал, зачем его собственные родители заключили брак, и всю свою жизнь терпел последствия этой ошибки.

А может, он зря нервничает? Может, доминиканцы вообще не станут лезть к Колби? Магнус потребовал от Уильямса, чтобы тот организовал для нее какую-нибудь полицейскую охрану, и шеф нехотя согласился. Нехотя — потому что Колби сама отказалась лететь в Исландию вместе с Магнусом.

Но если доминиканцы все же поймают ее, как он станет жить дальше с таким грузом на сердце? Наверное, имело смысл ответить «да», согласиться со всеми требованиями, лишь бы вытащить ее из страны. Именно на это она и рассчитывала, вынуждала… А Магнус не любил, когда ему выкручивают руки. Так что сейчас Колби грозила смерть.

Ей было тридцать, она хотела себе мужа и не возражала, чтобы это был Магнус. Точнее, Магнус «модифицированный»: успешный адвокат с аппетитным заработком, владелец особняка где-нибудь в Бруклайне или даже Бикон-Хилле, если удача улыбнется особенно широко. Он бы водил «БМВ», а может, и «мерседес». И со временем даже принял бы иудаизм…

При первой встрече она ничуть не обеспокоилась, что Магнус работал в полиции и слыл крутым копом. Их знакомство состоялось на вечеринке у одного адвоката, старого приятеля Магнуса по колледжу. Взаимный интерес вспыхнул мгновенно. Колби была девушкой красивой, бойкой, развитой, волевой и решительной. Ей показалось забавным, что выпускник престижного вуза из разряда «Лиги плюща» ныне бродит по улицам южного Бостона с пистолетом. Магнус выглядел безобидным и при этом опасным, а его грубоватый характер даже в чем-то привлекал. И все бы хорошо, но с некоторого момента Колби стала видеть в нем не просто милого друга, а потенциального мужа.

Чего она от него хотела? И чего он сам хотел от себя? Вернее даже, кто он такой вообще? Этим вопросом Магнус частенько задавался…

Он достал из кармана свой ярко-синий исландский паспорт. Фотография очень напоминала тот снимок, который был вклеен в его американский паспорт, если не считать, что Магнусу-исландцу разрешалось улыбаться на карточке, в то время как Магнусу-американцу это было строжайше запрещено. Рыжая шевелюра, квадратная челюсть, голубые глаза, нос припорошен веснушками. А вот имена отличались существенно. В действительности его звали Магнус Рагнарссон. Отца именовали Рагнар, а деда — Йон. Соответственно, полное имя отца было Рагнар Йонссон, а следующего потомка звали Магнус Рагнарссон, то бишь «Магнус сын Рагнара». Просто и логично.

До американских чиновников такая простота и логика не доходили. С их точки зрения, сын попросту обязан носить фамилию отца (или хотя бы матери, которую, кстати говоря, звали Маргрет Хатлгримсдоттир), иначе правительственные компьютеры не смогут зарегистрировать их кровное родство. А еще чиновникам не нравились исландские гласные буквы с косыми палочками наверху. Но больше всего их выводила из себя фамилия Йонссон, и они всякий раз норовили записать ее как «Джонсон». После приезда сына папа Рагнар несколько месяцев сражался с чинушами, но потом был вынужден бросить на ринг полотенце — так двенадцатилетний исландский мальчишка Магнус Рагнарссон превратился в американского паренька Магнуса Джонсона.

Он вновь взял книгу. «Сага о Ньяле», одна из любимейших.

Хотя за последние тринадцать лет Магнус очень редко говорил на родном языке, читал он много. Отец и после переезда в Бостон пересказывал ему древний эпос, который стал для подростка источником своеобразного утешения в новом и непонятном мире. То же самое и сейчас было верно. Слово «сага» на исландском означает «сказанное». Саги представляли собой архетипичные родовые летописи и чаще всего охватывали жизнь трех-четырех поколений викингов, которые заселили Исландию в районе 900-го года. До конца язычества и прихода христианства оставалась еще сотня лет. Герои этих сказаний, люди непростые, обладали множеством недостатков, но при этом следовали четкому и ясному этическому кодексу, высоко ценили честь и уважали законы. Для одинокого исландского мальчишки, затерянного в громадной американской школе, эти отважные искатели приключений служили источником вдохновения. Когда насильственной смертью погибал кто-то из их рода, вектор дальнейших действий оказывался ясен: виновник обязан заплатить виру, а если он артачится, компенсацию брали кровью — в полнейшем соответствии с законом.

Словом, когда у двадцатилетнего Магнуса убили отца, он тоже знал, что делать. Искать справедливость.

Правоохранительные органы так и не разыскали убийцу; все усилия Магнуса тоже не увенчались успехом, но после окончания колледжа он решил стать полицейским. Магнус до сих пор искал справедливость, хотя так и не достиг желаемой цели, несмотря на множество собственноручно арестованных душегубов. В каждом из них он видел убийцу родного отца, добивался поимки злодея, однако потребность в справедливом возмездии оставалась неудовлетворенной.

Самолет продолжал снижаться. Появился очередной просвет в облачности, и на сей раз Магнус увидел волны прибоя у кромки бурого лавового щита полуострова Рейкьянес. Две черные полосы рассекали голый камень и пыль: шоссе из Рейкьявика в аэропорт Кеблавик. Облака, напоминавшие клубы вулканического дыма, начали затягивать одинокий белый домик, стоявший в лужице ярко-зеленой травы, а затем Магнус вновь очутился над океаном. Самолет приступил к развороту для захода на посадку, и облака сомкнулись окончательно.

Чем ближе становилась Исландия, тем сильнее Магнусу казалось, что именно здесь он разгадает тайну гибели отца или по меньшей мере узнает ее причину. Есть надежда, что убийство предстанет под новым углом зрения.

Магнус не только летел на родину, но и словно возвращался в детство, вновь переживая боль и муки.

В жизни Магнуса — до восьмилетнего возраста — имелась золотая пора, когда вся семья обитала почти в центре Рейкьявика в небольшом доме с белыми стенами и ярко-синей крышей из гофрированного металла. В крошечном саду с белым штакетником росла корявая рябина, на которую было удобно лазить. Отец каждое утро уходил на работу в университет, а красивая и улыбчивая мать преподавала в местной средней школе. Магнус помнил, как долгими летними вечерами гонял мяч с соседскими мальчишками и с каким нетерпением в темные и уютные зимние ночи поджидал появления чертовой дюжины озорных святочных эльфов, каждый из которых кидал по маленькому подарку в детский башмак, специально оставленный под распахнутым окном спальни.

А затем все изменилось. Отец уехал, получив место на кафедре математики при каком-то американском университете; мать после этого превратилась в злую женщину — и почти все время спала. Лицо у нее опухло, она сильно растолстела и постоянно кричала на Магнуса и его младшего братишку Олли.

Затем они переехали в родную деревню матери на полуострове Снайфельснес. Вот где начались настоящие беды. Магнус наконец понял, что мать не страдала сонливостью, а попросту пила. Поначалу-то она еще пыталась удержаться за свое учительское место в Рейкьявике, но потом махнула рукой и, недолго проработав в школе соседнего городка, переквалифицировалась в обычную кассиршу. Хуже всего было то, что теперь Магнуса и Олли подолгу оставляли на попечение деда с бабкой. Дед, человек жесткий, внушал ужас своей суровостью и вспыльчивостью, к тому же сам любил залить за воротник. Бабка же была существом хоть и крошечным, но сварливым и ядовитым.

Однажды, пока Магнус с братом находились в школе, их мать выпила полбутылки водки, села за руль и направила машину на гранитную скалу. Мгновенная смерть. После этого на голову детей обрушился термоядерный удар желчной злобы и язвительности, но через неделю появился отец и забрал мальчишек в Бостон.

С этого момента все трое возвращались в Исландию только раз в год, устраивали где-нибудь в глуши турпоход с ночевками да проводили пару деньков в Рейкьявике, навещая бабушку и бывших друзей-сослуживцев отца. Что же касается родственников по материнской линии, то к ним они не приближались и за километр.

За одним-единственным исключением: через месяц после гибели отца Магнус все-таки заглянул в ту деревню, надеясь помириться и завести человеческие отношения. Поездка обернулась полнейшей катастрофой. Дед с бабкой выплеснули на Магнуса свою неприкрытую злобу и враждебность. Их ненависть распространялась не только на отца, но и на самого Магнуса. Это стало жестоким и мучительным испытанием для осиротевшего молодого человека, у которого оставался только младший брат.

С той поры он и не был на родине.

Самолет прорвал облака, когда до земли оставалось не больше пары сотен футов. Исландия выглядела стылой, ветреной и невыразительной. По левую руку лежала равнина, засыпанная серо-бурым вулканическим щебнем с пятнами красно-коричневых и зеленых лишайников, а еще дальше виднелись остатки заброшенной базы американских ВВС: одноэтажные ангары, решетчатые радиомачты и загадочные сферические конструкции, напоминавшие колоссальные мячи для гольфа на ножках. Ни одного деревца.

Самолет сел на взлетно-посадочную полосу и подрулил к аэровокзалу. Сражаясь с порывами ветра, из здания высыпал необъяснимо жизнерадостный, улыбчивый и болтливый наземный персонал. Конусный ветроуказатель-«носок» замер в горизонтальном положении, несмотря на плотную пелену дождя. На дворе стояло двадцать четвертое апреля; накануне официально началось исландское лето.

* * *
Минут через тридцать Магнус сидел на заднем сиденье белой машины, которая неслась по автостраде, соединявшей Кеблавик с Рейкьявиком. Борт легковушки был украшен надписью «Lugreglan»: с типичным для скандинавов упрямством Исландия входила в немногочисленную группу стран, которые до сих пор отказывались использовать вариант слова «полиция» для официального обозначения своих правоохранительных органов.

Шквальные порывы к этому времени улеглись, и погода уже не казалась такой ветреной. Местный ландшафт, представленный бесконечным морем холмов, валунов и мха поверх застывшей лавы, тянулся к линии горизонта, где проступала невысокая гористая гряда. И по-прежнему ни одного деревца, куда ни кинешь взгляд. Природа до сих пор не залечила раны, хотя после катастрофического извержения минул не один десяток веков. Тонкий слой лишайников, зацепившихся за голый камень, лишь начинал процесс восстановления растительности, который займет многие тысячелетия.

Впрочем, Магнус не разглядывал пейзаж, а полностью сосредоточился на соседе, Снорри Гудмундссоне, шефе национальной полиции. Комиссар отличался маленьким ростом, хитрыми синими глазками и пышной, аккуратно зачесанной седой шевелюрой. Говорил он по-исландски и очень быстро, так что Магнусу приходилось напрягать все свое внимание.

— Думаю, вы знаете, что у нас в Исландии чрезвычайно низкий процент убийств на душу населения, — вел речь комиссар. — Наша работа по большей части состоит в поддержании порядка по выходным дням, когда весельчаки устраивают себе отдых. Вернее говоря, так оно было вплоть до прошлой зимы. Вы, наверное, слышали: «kreppa», массовые демонстрации… Пришлось на это бросить всех сотрудников столичного управления. И каждый из них проявил себя молодцом. Я своими людьми горжусь.

Словом «kreppa» исландцы обозначали кредитный кризис, больно ударивший по стране. Банки, правительство и многие жители оказались банкротами; их душили займы, взятые в период экономического бума. Магнус действительно встречал в газетах сообщения о субботних митингах, которые на протяжении многих месяцев еженедельно проходили под окнами здания парламента, пока наконец правительство не уступило требованиям народа и подало в отставку.

— Мы столкнулись с неприятной тенденцией, — продолжал Гудмундссон. — Растет наркомания, появились проблемы с этническими литовскими бандами, в страну на протяжении нескольких лет пытаются внедриться разнузданные «Ангелы ада». Наблюдается значительный приток эмигрантов, причем некоторые из них совсем иначе относятся к соблюдению законов, нежели коренные исландцы. «Желтая пресса» во многом преувеличивает опасность, однако плох тот полицейский комиссар, который закроет глаза на подобную угрозу.

Он сделал паузу, следя за реакцией Магнуса. Тот кивнул, дескать, «да-да, понимаю».

— Я горжусь нашей правоохранительной службой; мои люди трудятся изо всех сил, показывают отличные результаты, однако им попросту недостает опыта работы с преступлениями, которые характерны в первую очередь для мегаполисов с большой долей иностранцев. Рейкьявик с пригородами насчитывает всего-то сто восемьдесят тысяч человек, да и во всей стране проживает лишь треть миллиона, но я хочу, чтобы мы были готовы к тем преступлениям, которые случаются в Амстердаме, Манчестере или, если на то пошло, в Бостоне. Вот почему я попросил помощи у ваших властей. В прошлом году в Исландии произошло три связанных между собой убийства, которые удалось раскрыть только после того, как преступник сам пришел с повинной. Он оказался поляком. Его не получилось поймать после первого случая, так что погибли еще две женщины. Мне кажется, что, если бы у нас работал человек с вашим опытом, этих жертв удалось быизбежать.

— Не исключено, — отозвался Магнус.

— Я ознакомился с вашим личным делом и переговорил с заместителем начальника бостонского управления Уильямсом. Его отзыв был очень лестным.

Магнус вскинул брови. Он и не подозревал, что Уильямс умеет льстить. Мало того, в личном деле имелись серьезные «кляксы», которые восходили к тем временам, когда он позволял себе нарушать кое-какие приказы.

— Словом, идея такая: вы пройдете курс ускоренной подготовки в Национальном полицейском колледже. Параллельно с этим вы сами будете выступать на учебных семинарах и при необходимости оказывать консультативную помощь.

— Учеба? В колледже?! — переспросил Магнус, желая убедиться, что понял правильно. — И как долго?

— Обычный курс занимает год, но поскольку у вас за плечами и без того значительный опыт, мы надеемся, что это займет не более полугода. По-другому не получится. Вы попросту не имеете права осуществлять аресты, не зная законов Исландии.

— Да нет же, это понятно, но на какой срок вы запланировали мою… — Магнус запнулся, подыскивая исландское слово, обозначающее «служебную командировку», — мою работу?

— В своей заявке я указал два года минимум. Мистер Уильямс заверил меня, что это вполне приемлемо.

— Вот так новости… — пробормотал Магнус.

Васильковые глаза комиссара буравили лицо сержанта.

— Уильямс, конечно же, сообщил мне причину, по которой вы с такой охотой были готовы временно покинуть Бостон. Меня восхищает ваша отвага. — Комиссар бросил мимолетный взгляд на водителя в униформе. — Кроме меня, здесь об этом никто ничего не знает.

Магнус было возмутился, но потом все же передумал. Он и сам не имел понятия, когда именно начнется процесс над Ленаэном и его подельниками. Придется работать на исландскую полицию, пока его не вызовут в суд давать показания. А уж после этого он останется в Бостоне, какие бы виды ни имел на него Гудмундссон.

Исландец усмехнулся:

— Вам, кстати говоря, повезло. У нас есть одно дело, в которое вы можете незамедлительно вонзить клыки. Не далее как сегодня утром в летнем домике на озере Тингвадлаватн обнаружили труп. Мне доложили, что один из подозреваемых — американец. Прямо сейчас мы туда и едем.


Аэропорт Кеблавик расположен на мысе полуострова, который выдается в Атлантику к западу от Рейкьявика. Сейчас машина двигалась на восток, пересекая паутину улочек серого пригородного пейзажа к югу от столицы. Вдоль дороги тянулись шеренги крошечных заводов, складов и вездесущих фаст-фудных закусочных типа «Кентукки фрайд чикин», «Тако белл» и «Сабуэй». Тоска…

Слева показались разноцветные металлические крыши маленьких домиков, которые образовывали центр Рейкьявика, где господствовал ракетоподобный шпиль крупнейшей в Исландии церкви Хатльгримскиркья. Здесь и намека не было на скопище небоскребов, характерных даже для провинциальных городов Америки. Местная столица располагалась в устье залива Фахсафлоуи, у широкого подножия горы Эсья, чей внушительный каменистый гребень рассекал низкую пелену облаков.

Машина миновала блеклую окраину, застроенную плоскими прямоугольниками жилых кварталов, и оказалась в восточной части пригорода. Впереди нависала громада горы, которая становилась все выше и выше, пока наконец они не свернули в сторону от залива и начали подниматься к Мосфедлю. Домишки исчезли, и взору открылась пустошь, застланная ковром из желтой травы и зеленого мха. Над грузными холмами висело облако: низкое, темное и вихрящееся.

Минут через двадцать машина спустилась в низину, и Магнус увидел перед собой парк Тингветлир. Ребенком ему доводилось бывать здесь, в травянистой рифтовой долине, чью северную часть занимало озеро Тингвадлаватн. В этой точке проходила линия соприкосновения северо-американской и евразийской литосферных плит, делившая Исландию пополам. Впрочем, для Магнуса с отцом гораздо важнее было то, что именно здесь собирался альтинг — исландское вече, ежегодно проходившее под открытым небом в эпоху саг.

Озеро запомнилось Магнусу своим удивительным темно-синим цветом. Сегодня, однако, оно было темным и неприветливым; облака висели до того низко, что едва не касались черной воды. Даже островной горб, выступавший из середины озера, казался наполовину размытым из-за плотной и влажной пелены.

После съезда с автострады машина миновала крупное фермерское хозяйство: на лугу, спускавшемся до самого берега, паслись лошади. Щебенчатая грунтовка привела к шеренге из полдесятка летних домиков, стоявших под защитой узловатых и еще голых берез. Иных деревьев в окрестностях Магнус так и не заметил, зато в глаза бросились знакомые черты недавно обнаруженного места преступления: наскоро припаркованные полицейские машины (причем кое-где проблесковые маячки так и продолжали бессмысленно мигать); карета «скорой помощи» с распахнутыми задними дверцами; желтая лента, трепетавшая на ветру; фигурки людей в темной униформе и белых комбинезонах экспертов-криминалистов.

Центром всеобщего внимания был пятый, крайний домик. Магнус окинул взглядом остальные участки. Лето едва началось, так что из всех соседей признаки жизни подавала только вторая по счету дача с припаркованным у входа «рейнджровером».

Машина подъехала, остановилась возле санитарной кареты, и комиссар с Магнусом выбрались наружу. В воздухе стоял промозглый холод. Ветер шуршал в голых сучьях, откуда-то доносился унылый, запомнившийся с детства птичий крик. Кроншнеп?

Подошел высокий лысоватый мужчина в комбинезоне криминалиста.

— Позвольте представить: инспектор Балдур Якобссон из отдела уголовных расследований при столичном полицейском управлении, — сказал комиссар. — Именно он ведет это следственное дело. Вообще-то озеро Тингвадлаватн относится к юрисдикции сельфосской полиции, но как только они поняли, что речь идет об убийстве, меня попросили организовать помощь из Рейкьявика. Балдур, это детектив-сержант Магнус Джонсон из бостонского полицейского управления. — Тут комиссар поперхнулся и вопросительно взглянул на Магнуса. — Джонсон?

— Рагнарссон, — внес поправку сержант.

Комиссар облегченно улыбнулся, явно радуясь, что Магнус вернулся к своему родному, исландскому имени.

— Вот именно. Рагнарссон.

— Добрый день, — натянуто и с густым акцентом промолвил Балдур по-английски.

— Gypan daginn, — поздоровался Магнус.

— Итак, Балдур, вы не могли бы ввести сержанта в курс дела?

— Разумеется. — На лошадином лице инспектора не возникло ни улыбки, ни каких-либо иных проявлений энтузиазма. — Убит Агнар Харальдссон, профессор Исландского университета. Это его дача. Преступление произошло вчера ночью. Как мы полагаем, его оглушили ударом по голове, затем отволокли к озеру. Тело обнаружили двое соседских детей в районе десяти часов утра.

— Соседские дети? — переспросил Магнус. — Из домика с «рейнджровером»?

Балдур кивнул:

— Да. Они позвали отца, тот и вызвал полицию.

— Когда профессора видели живым в последний раз? — продолжал спрашивать Магнус.

— Вчера. День выходной, отмечалось начало лета.

— Наша местная шутка, — ввернул комиссар. — До настоящего лета еще пара месяцев, но исландцы рады любому поводу развлечься после долгой зимы.

Балдур пропустил это замечание мимо ушей.

— Соседи видели, как Агнар приехал примерно в одиннадцать утра. Он припарковал машину перед домом и зашел внутрь. Они ему помахали, он помахал в ответ, но беседы никакой не было. Далее, вечером того же дня к профессору кто-то приехал — один человек или несколько, мы пока не знаем.

— То есть описания нет?

— Нет. Соседи заметили только машину. Ярко-синяя малолитражка, предположительно «тойота-ярис», хотя насчет марки они не уверены. Машина появилась где-то в половине восьмого или чуть позже. Уехала в половине десятого, потому что жена соседа припомнила, что именно показывали по телевизору в тот момент, когда она услышала звук мотора.

— Иных визитеров не было?

— Во всяком случае, соседи их не заметили. С другой стороны, они до самого вечера отдыхали на озере, так что такая возможность не исключена.

Балдур отвечал на вопросы Магнуса прямо и без раздумий, постоянно сохраняя предельно серьезное выражение лица. Комиссар внимательно слушал, но не вмешивался.

— Орудие преступления отыскали?

— Пока нет. К тому же судмедэкспертиза еще не проводилась. Не исключено, что патологоанатом даст нам какие-то зацепки.

— На труп можно взглянуть?

Балдур кивнул и пригласил Магнуса с комиссаром следовать за собой. Узкая тропинка, шедшая мимо дачи, привела их к синей палатке, разбитой на берегу озера, метрах в десяти от дома. Инспектор распорядился насчет комбинезонов, перчаток и бахил. Облачившись в спецодежду, вновь прибывшие расписались в журнале учета, который вел один из полицейских при входе в палатку, и нырнули внутрь.

Распластанное тело до сих пор лежало на мокрой траве. Пара мужчин в белых комбинезонах как раз готовились убрать его в мешок для трупов. Увидев, кто к ним присоединился, они оставили свое занятие и выскользнули из палатки, чтобы не мешать старшим офицерам осматривать жертву.

— После звонка соседа прибывшие из Сельфосса санитары извлекли профессора из воды, — пояснил Балдур. — Поначалу они решили, что Харальдссон утонул, однако врач, проводивший осмотр, заподозрил, что дело нечисто.

— Почему?

— На затылке он обнаружил след от удара. На дне озера предостаточно валунов, и профессор вполне мог поскользнуться и удариться головой, однако, по мнению врача, рана выглядит слишком уж глубокой.

— Посмотреть можно?

Погибший, мужчина лет сорока, с длинными волосами с проседью на висках. Угловатые черты лица, модная щетина на бледной натянутой коже. Губы тонкие, с серо-синим отливом. Тело успело остыть, и в этом нет ничего удивительного, коль скоро оно всю ночь пролежало в озере. Кроме того, трупное окоченение свидетельствовало о том, что смерть наступила более восьми и менее двадцати четырех часов назад, то есть не раньше шестнадцати дня и не позднее восьми утра. Толку от этой информации было маловато. Магнус сомневался, что судмедэксперты сумеют значительно сузить интервал, потому как тело выловили из воды. Песок или мелкие водоросли в легких по идее помогут определить, погибла ли жертва вследствие утопления, но для этого надо дождаться патологоанатомического заключения.

Магнус осторожно раздвинул пряди волос профессора и осмотрел рану в затылочной части черепа.

Он обернулся к Балдуру.

— Думаю, я знаю, где находится орудие преступления.

— Где? — насторожился инспектор.

Сержант показал на темно-серые волны. В середине озера, где проходил стык литосферных плит, дно опускалось до глубины в несколько сотен футов.

Балдур вздохнул.

— Без водолазов не обойтись…

— Нет смысла, — возразил Магнус. — Ничего вы там не разыщете.

Инспектор нахмурился.

— Его ударили камнем, — пояснил Магнус. — Остроконечным булыжником. В ране осталась каменная крошка. Я понятия не имею, где убийца подобрал камень — возможно, с подъездной грунтовки; там есть довольно большие куски. Вам поможет лабораторный анализ. Но, как бы то ни было, считаю, что орудие убийства преступник потом зашвырнул в озеро. Если только он не полнейший идиот: лучшего места избавиться от такой улики вы не найдете.

— У вас что, криминалистическая подготовка? — опасливо спросил Балдур.

— Да не то чтобы, — ответил сержант. — Просто я достаточно повидал мертвецов с вмятинами в черепе… Не возражаете, если я осмотрю дом?

Балдур кивнул, и они двинулись обратно к даче. Здесь работа шла полным ходом: повсюду стояли мощные лампы, гудел микропылесос, а по полу на четвереньках ползали как минимум пять экспертов с пинцетами и пудрой для выявления отпечатков пальцев.

Магнус осмотрелся. Входная дверь открывалась непосредственно в просторную гостиную с двумя панорамными окнами, выходившими на озеро. Стены и пол выполнены из мягкой древесины; мебель современная, но недорогая. Множество книжных стеллажей: романы на английском и на исландском, исторические монографии, узкоспециализированная литературная критика. Внушительная коллекция компакт-дисков: классическая музыка, джаз, а также работы исландских композиторов, о которых Магнус не слышал. Зато телевизор отсутствовал. В углу размещался заваленный бумагами письменный стол, а середину комнаты занимали стулья, диван и низкий столик, на котором стояли полупустой бокал красного вина и стакан с остатками коричневой жидкости, напоминавшей кока-колу. Стекло уже успели обработать дактилоскопической пудрой. В комнате имелись еще четыре двери: одна из них, ведущая в кухню, была распахнута, а за остальными, предположил Магнус, находились спальни и санузел.

— Мы полагаем, что его ударили вон там, — сказал Балдур, показывая на письменный стол. На полу виднелись свежие царапины, а чуть подальше два меловых кружочка отмечали крошечные темно-бурые пятна.

— Как вы думаете, этого хватит для генетической экспертизы?

— Намекаете, что кровь может принадлежать убийце? — спросил инспектор.

Магнус кивнул.

— Пожалуй, хватит, но образцы для ДНК-анализа мы отправляем в Норвегию. Ждать ответа придется довольно долго.

— Знакомая песня… — буркнул Магнус. Бостонская ДНК-лаборатория была постоянно перегружена; каждое дело считалось приоритетным, а посему ни одно из них не продвигалось. Тут сержанту пришло в голову, что норвежцы вполне могут с куда большим уважением отнестись к редким просьбам своих соседей.

— Словом, нам кажется, что Агнар получил по затылку в тот момент, когда отвернулся к письменному столу. Тело затем вытащили из комнаты и бросили в воду.

— Очень может быть, — согласился Магнус.

— За исключением одной детали… — Балдур замер в нерешительности. Не хочет демонстрировать сомнения на глазах начальства?

— Да-да?

Балдур замялся, бросил оценивающий взгляд на Магнуса и поманил его за собой.

— Вот, взгляните-ка.

Инспектор провел сержанта в кухню. Здесь все выглядело аккуратно прибранным, если не считать открытой бутылки вина и нарезанных кусков сыра и ветчины. По-видимому, кто-то хотел приготовить сандвичи, да так и не успел.

— Здесь мы тоже обнаружили капли крови, — сказал Балдур, показывая на разделочный столик. — Совсем крошечные, словно брызги, разлетавшиеся на высокой скорости. Это очень странно. Я допускаю, что Агнар мог сам пораниться раньше. Или, получив удар по голове, сумел убежать на кухню… Но ведь никаких следов борьбы! Возможно, убийца потом прибрал за собой, однако брызги все равно слишком мелкие…

Магнус оглядел помещение. В окно с тупой настойчивостью бились три мухи, желая выбраться наружу.

— А, ясно, — сказал он. — Ложный след. Это из-за мух.

— Из-за мух?

— Ну конечно. Мухи сели на труп, напились крови, а затем прилетели на кухню, где потеплее. Вы знаете, что они неоднократно отрыгивают полупереваренную пищу? Уж такой у них питательный процесс. А потом, наверное, им захотелось ветчины на десерт… — Магнус пригнулся к тарелке. — Точно. Вот еще следы. Возьмите лупу, а еще лучше побрызгать люминолом, если он у вас есть. Конечно, это означает, что тело пролежало здесь некоторое время, раз мухи успели его найти и пообедать, но на все про все уходит не больше пятнадцати — двадцати минут.

Балдур так и продолжал стоять с каменной физиономией, зато комиссар заулыбался.

— Спасибо… — неохотно пробурчал инспектор.

— Как дела с отпечатками подошв? — спросил Магнус, разглядывая половицы. — На лакированном дереве они должны проявляться очень четко.

— Да, — буркнул Балдур. — Обнаружились. Принадлежат одному и тому же человеку. Обувь сорок пятого размера. Это очень странно.

Настала очередь Магнуса недоумевать:

— Почему?

— Среди исландцев принято разуваться в доме. Не исключено, впрочем, что визитер был иностранцем. В общем, мы ищем как следы уличной обуви, так и волокна от носков.

— Ага, — сказал Магнус. — Понятно… Так, а что там с бумагами на письменном столе? Нашлось что-нибудь любопытное?

— В основном научные статьи, курсовые работы студентов, черновики докладов на тему исландской литературы, такого рода вещи. Нам предстоит их отсортировать повнимательнее. A fartoeva уже в лаборатории.

— Прошу прощения… Как-как вы сказали? — переспросил Магнус, для которого это исландское слово было в новинку. Сержант знал разницу между алебардой и секирой, но вот неологизмы родного языка ставили его в тупик.

— Это такой маленький компьютер, который можно носить под мышкой, — объяснил Балдур. — Далее, в еженедельнике профессора мы обнаружили запись с именем человека, визит которого был намечен на вчерашний вечер.

— Господин комиссар упоминал некоего американца, — вспомнил Магнус. — Я так полагаю, у него ступни сорок пятого размера? — Сержант не знал, чему это соответствует в американских единицах для обозначения обуви, но подозревал, что речь идет о весьма внушительных цифрах.

— Ах да, американец… Или англичанин. Его зовут Стив Джабб, и он должен был встретиться с профессором как раз в половине восьмого вечера. Кроме того, указан и номер телефона — гостиница «Борг», лучший столичный отель. За Джаббом уже поехали. Кстати, Снорри, с вашего позволения я хотел бы вернуться в управление и лично провести допрос.

Магнуса поразила подобная непринужденность. Никакого «господин министр» или хотя бы «комиссар Гудмундссон». В Исландии все обращались друг к другу по имени, даже если уличный дворник беседовал с президентом страны или, как в данном случае, офицер полиции испрашивал разрешение у своего шефа. К этому правилу еще предстояло привыкнуть, но уже сейчас оно нравилось Магнусу.

— Не забудьте оформить сержанту полный допуск, — сказал комиссар.

На лице Балдура не отразилось никаких эмоций, однако Магнус видел, что инспектор весь кипит изнутри. Что ж, тут обижаться нечего. Вполне возможно, что текущее дело — одно из самых серьезных за целый год, и Балдур вряд ли хотел, чтобы над душой постоянно маячил иностранец. Да, у Магнуса куда больший опыт по части расследования убийств, однако он минимум лет на десять моложе, к тому же уступает в чине. Подобное сочетание, надо полагать, раздражало инспектора особенно сильно.

— Разумеется, — кивнул Балдур. — Я выделю вам в помощь человека. Он отвезет вас в управление, поможет освоиться. Так что зайдите ко мне попозже, и я с удовольствием поболтаю с вами про Стива Джабба.

— Благодарю вас, господин инспектор, — сказал Магнус и запоздало спохватился.

Балдур подарил ему взгляд, который дал понять, что промах сержанта не остался незамеченным и что на самом деле бостонский полицейский — не настоящий исландец. Якобссон подозвал к себе одного из сотрудников и без дальнейших проволочек уехал вместе с комиссаром в Рейкьявик.

— Привет, как поживаете? — сказал мужчина на беглом английском, да еще с американским акцентом. — Я детектив Хольм, а зовут меня Арни. Как Терминатора. Знаете такого, да?

Высокий и болезненно худой Арни коротко стриг светлые волосы и отличался чрезвычайно подвижным кадыком. Его лицо озарила широкая дружелюбная улыбка.

— Добрый день! — произнес Магнус. — Ценю вашу любезность, но мне действительно надо попрактиковаться в исландском.

— Понимаю, — кивнул Арни, пряча разочарование, что не удалось блеснуть своими лингвистическими навыками.

— Например, я понятия не имею, как «Терминатор» будет по-исландски.

— Tortímandinn, — ответил Арни. — Некоторые меня так и называют. — Магнус не смог сдержать улыбку: его визави смахивал скорее на ходячий прутик. — Хотя их не так уж и много, — удрученно признал Хольм.

— У вас превосходный английский.

— Криминологию я изучал в Штатах, — гордо пояснил молодой человек.

— О-о. Где же?

— Кунцельбергский колледж, Индиана. Школа небольшая, но с отменной репутацией. Вы о ней, наверное, и не слышали.

— Кхм… Нет, не приходилось, — ответил Магнус. — Ладно, что там у нас по плану? Мне бы хотелось поприсутствовать при допросе Стива Джабба.

Глава четвертая

Первым делом Магнус отметил, что Стив Джабб никакой не американец. Мужчина демонстрировал британский акцент, характерный для жителя Йоркшира, и работал водителем грузовика в городе Уэзерби. Он был холост, проживал в одиночестве. Паспорт засвидетельствовал, что ему пятьдесят один.

Магнус с Арни следили за допросом по компьютерному монитору в соседней комнате. В управлении столичной полиции Исландии, оказывается, все допросные помещения были оборудованы не только магнитофонами, но и замкнутыми системами ТВ-наблюдения.

Непосредственное участие в этом процессе принимало четыре человека: инспектор Балдур, еще один детектив, молодой переводчик и сам Стив Джабб, рослый, широкоплечий мужчина с аккуратно подстриженной седой бородкой. Синяя джинсовая рубаха, накинутая поверх белой майки, не скрывала пивного брюха, свисавшего на черные джинсы. Из-под бейсболки выбивались реденькие седеющие волосы. Предплечья украшены завитками красно-зеленой татуировки.

Балдур проявил себя умелым специалистом: он держался невозмутимо, уверенно и более непринужденно в сравнении с тем, как повел себя при знакомстве с Магнусом. Временами он даже вроде бы улыбался или как минимум приподнимал уголки губ. Инспектор применял традиционную технику допроса, нарушая хронологический порядок развития событий и тем самым пытаясь запутать Джабба по ходу изложения. Иными словами, Балдур старался подловить подозреваемого на какой-нибудь неувязке. Это означало также, что Магнус смог в подробностях узнать, чем занимался Джабб тем злосчастным вечером.

Дело шло медленно, поскольку все сказанное приходилось переводить. Арни пояснил, что причина кроется не столько в инспекторе, который не очень-то уверенно владел английским, сколько в исландском УПК: если допрос иностранца велся без переводчика, протокол и прочие записи не могут быть использованы в суде.

Джаббу предстояло разъяснить немало туманных мест, но он уверенно справился с этой задачей; во всяком случае, по первому заходу.

Его утверждения сводились к следующему: свой прошлогодний отпуск он провел в Исландии, где и познакомился с Агнаром. Решив на этот раз самостоятельно проведать профессора, он взял напрокат синюю «тойоту-ярис» и съездил к озеру Тингвадлаватн. Они пообщались где-то с час, после чего Джабб вернулся в гостиницу. Дежурный администратор, чья смена заканчивалась в одиннадцать вечера, подтвердила, что видела возвращение британца. Сам Джабб во время беседы с профессором не заметил ничего подозрительного. Мужчины обсуждали, какие из исландских достопримечательностей следует осмотреть Джаббу.

Кроме того, задержанный подтвердил, что действительно угощался кока-колой в доме Агнара, в то время как хозяин пил красное вино. Уличную обувь во время визита Джабб не снимал. Размер его башмаков — десять с половиной в британской системе измерений. Чему это соответствует в континентальных единицах, Джабб не знал.

Через полчаса Балдур покинул допросное помещение и нашел Магнуса.

— Итак, что вы об этом думаете? — спросил он.

— Очевидных дыр в его легенде вроде бы нет, — ответил сержант.

— Но он явно о чем-то умалчивает.

Тон инспектора напоминал скорее утверждение, нежели вопрос.

— Мне тоже так кажется, однако со стороны судить трудно. А можно я переговорю с ним лицом к лицу? Без переводчика? Разумеется, его ответы нельзя будет использовать в суде, однако не исключено, что такая тактика позволит его разговорить. Если он в чем-то проколется, вы разберетесь с этим позднее.

Балдур на минуту призадумался, потом кивнул.

Магнус зашел в допросное помещение и непринужденно уселся по соседству с Джаббом на стул, который до этого занимал переводчик.

— Ну, Стив, как дела? — спросил Магнус. — Замучили тебя, поди?

Джабб нахмурился:

— А ты кто такой?

— Магнус Джонсон, — сказал сержант. При разговоре на английском ему показалось вполне естественным использовать американскую фамилию.

— Чертов янки… — Йоркширский акцент Джабба был сильным и даже подчеркнутым.

— Вот именно. Я здесь вроде как временный консультант.

Джабб что-то проворчал.

— Ну, давай-ка мы с тобой побеседуем про Агнара.

Британец тяжело вздохнул, поняв, что придется еще раз пересказывать всю историю.

— Мы познакомились с ним год назад, в одном баре в Рейкьявике. Нормальный мужик, вот я и решил его проведать в этот отпуск…

— И о чем вы разговаривали?

— Куда съездить, на что посмотреть. Он Исландию хорошо знает.

— Да нет же, я имел в виду, о чем вы разговаривали в прошлый раз? Что тебя заставило возобновить знакомство? Он ведь университетский профессор, а ты — дальнобойщик. — Тут Магнус припомнил, что Джабб не женат. — А может, ты из голубых?

Маловероятно, конечно, но зато здесь не исключена какая-нибудь интересная реакция.

— Да ты обалдел?!

— Тогда расскажи, что у вас за общие интересы такие.

Джабб замялся, а потом ответил:

— Саги… Он ведь эксперт, а я всегда этими историями увлекался. Потому-то и приехал в Исландию…

— Саги! — фыркнул Магнус. — Бабушке своей расскажи.

Джабб повел широкими плечами и сложил руки на животе.

— Ты спросил, я ответил.

Магнус помолчал, меряя собеседника взглядом.

— Ладно, извини… Ну и какая сага тебе особенно нравится?

— Про Вельсунгов.

Магнус вздернул брови.

— Хм. Не самый очевидный выбор…

Традиционно самыми популярными сагами были сказания о викингах, заселивших Исландию в десятом веке, а вот история Вельсунгов относилась к более раннему периоду. Хотя сама легенда была написана в тринадцатом веке, речь в ней шла про одноименную династию раннегерманских королей, которые положили начало бургундам; в частности, определенную роль в этой истории сыграл Аттила. Нельзя сказать, чтобы сага о Вельсунгах особенно нравилась Магнусу, однако он читал ее несколько раз.

— Ага, понятно. Ну и как звали того карлика, у которого Локи и Один отняли золото? — спросил он.

Джабб усмехнулся.

— Андвари.

— Меч Сигурда?

— Грам. А жеребец — Грани.

Получается, Джабб не врал. Водитель грузовика оказался начитанной личностью… Такого человека недооценивать нельзя.

— Я тоже люблю саги, — с улыбкой сказал Магнус. — Мне их еще отец читал. Правда, он был чистокровным исландцем… Каким образом ты этим увлекся?

— Через родного деда, — ответил Джабб. — Он изучал их в университете. Вот и рассказывал мне всяческие истории, когда я был мальчишкой. Видно, зацепило… Потом я нашел их на кассетах и стал крутить за баранкой. До сих пор слушаю.

— На английском?

— Естественно.

— По-исландски гораздо увлекательнее.

— Агнар тоже так говорил. Что ж, я охотно верю. Правда, у меня возраст уже не тот, чтобы языки изучать… — Джабб помолчал. — Жаль, что так вышло. Интересный был мужик.

— Ты его убил?

За свою карьеру Магнус задавал этот вопрос самым разным людям. На честный ответ рассчитывать не приходится, зато реакция зачастую оказывалась очень красноречивой.

— Нет, — сказал Джабб. — Конечно же, нет! Чтоб тебе провалиться!

Сержант не сводил с британца пытливого взгляда. Вроде бы не врет, хотя… Нет, дальнобойщик явно что-то недоговаривал.

В этот момент дверь распахнулась, и в помещение торопливо вошел Балдур в сопровождении переводчика. Магнус не стал скрывать раздражение; только-только началось самое интересно, а тут на тебе…

Инспектор принес с собой какие-то бумаги. Усевшись, он разложил их на столе, потянулся вперед и щелкнул тумблером на пульте возле компьютера.

— Допрос продолжился в восемнадцать двадцать две, — сказал он и по-английски обратился к Джаббу: — Кто такой Исилдур?

Британец на мгновение опешил, и это не прошло незамеченным. Затем водитель заставил себя расслабиться.

— Понятия не имею. А кто это?

Магнус тоже задавался этим вопросом, хотя имя казалось смутно знакомым.

— Прошу полюбопытствовать, — сказал Балдур, вновь переходя на исландский. Он толкнул три принесенных листочка бумаги к Джаббу, а еще три вручил Магнусу. — Это распечатки тех е-мейлов, которые мы нашли в компьютере Агнара. Узнаете свою переписку, мистер Джабб?

Тот принялся читать; Магнус последовал его примеру. Первые два письма были вполне незамысловатыми и всего лишь подтверждали телефонную договоренность со Стивом: встреча состоится в таком-то месте и в такое-то время. Сухой, деловой тон посланий не очень-то напоминал согласование деталей дружеской, неформальной встречи двух знакомых людей.

Третье письмо оказалось куда любопытнее.

«От кого: Агнар Харальдссон

Кому: Стив Джабб

Тема: Встреча 23 апреля

Дорогой Стив!

С нетерпением жду вашего приезда в четверг. Я только что обнаружил нечто чрезвычайно интересное.

Очень жаль, что к нам не сможет присоединиться Исилдур. У меня есть для него предложение, которое следует обсуждать при личной встрече. Может быть, вы все-таки сумеете его уговорить приехать?

С уважением,

Агнар».
— Итак, кто такой Исилдур? — вновь спросил Балдур, на сей раз по-исландски. Переводчик перевел вопрос.

Джабб тяжко вздохнул, швырнул распечатки на столешницу и сложил руки на груди.

— О чем Агнар хотел с вами поговорить? Это обсуждение вообще состоялось?

Молчание.

— Он рассказал о своем открытии?

— Я больше не буду отвечать на вопросы, — заявил Джабб. — И вообще мне пора возвращаться в гостиницу.

— Вот уж вряд ли, — отозвался Балдур. — Вы останетесь здесь. Под арестом.

Джабб нахмурился:

— В таком случае я требую представителя от британского консульства.

— Вы являетесь подследственным по делу об убийстве. О вашем задержании мы сообщим в посольство, однако общаться с ними у вас нет права. Если хотите, можем предоставить адвоката.

— Да, хочу. И вплоть до встречи с ним я отказываюсь отвечать на любые ваши вопросы.

С этими словами Стив Джабб поплотнее устроился на стуле, сложил руки на внушительной груди и выпятил нижнюю челюсть. Не человек, а каменная глыба.

Глава пятая

Балдур вел утреннюю планерку бодро, энергично и в высшей степени профессионально. На совещании присутствовало с полдесятка детективов, заместитель прокурора (молодая рыжеволосая женщина по имени Раднвейг), Магнус, а также старший суперинтендант Торкетл Хольм, начальник отдела уголовных расследований при столичном полицейском управлении. Торкетлу было за шестьдесят; на его круглой добродушной физиономии старческим румянцем лоснились розовые щеки. Вел он себя непринужденно, на первый план не лез, а с видимым удовольствием держался в тени, слушая выступление Балдура, которому поручили вести следственное дело.

В комнате царила атмосфера деловой приподнятости. Стояло субботнее утро. Перед участниками совещания маячила перспектива трудиться в выходные, однако все вроде бы с нетерпением это предвкушали.

Магнус чувствовал, что и сам захвачен общим энтузиазмом. Прошлым вечером Арни отвез его в гостиницу. Там сержант на скорую руку перекусил и улегся спать: день выдался долгим, утомительным, к тому же Магнус до сих пор не пришел в себя после бостонской перестрелки и ее последствий. Впрочем, спал он хорошо, в кои-то веки. И вообще было приятно очутиться подальше от Сото с его бандой. Сержанту очень хотелось послать весточку Колби, однако тут требовался доступ к компьютеру. Ну да ничего: время для этого еще будет, а пока что Магнуса очень заинтриговал ход расследования убийства профессора.

В свою очередь, личность заморского консультанта заинтриговала сидевших в комнате детективов. Когда он вошел, народ уставился на него во все глаза. Здесь и в помине не было улыбок, которые приняты среди американцев при знакомстве с новичком. Магнус не мог сказать, что именно сыграло роль: то ли врожденная сдержанность исландцев, которая минут через десять меняется на теплое отношение, то ли нечто более враждебное. Он решил не придавать этому значения. Хотя и был признателен Арни за его приветливую, широкую улыбку.

— Подследственный упорно отмалчивается, — сообщил Балдур. — По данным британской полиции, за ним не числится никаких грехов, если не считать двух случаев ареста за хранение марихуаны. Но это было еще в семидесятые. Чуть позже Раднвейг отведет его к судье, чтобы тот выписал постановление на содержание под стражей на следующие две недели.

— А что, для такого постановления есть достаточно оснований? — поинтересовался Магнус.

Балдур встретил ремарку насупленным взглядом.

— Стив Джабб — последний, кто застал профессора в живых. Находился на месте преступления примерно в то же время, когда совершено убийство. Нам известно, что он обсуждал с Агнаром некую сделку, но при этом отказывается сообщить подробности. Джабб что-то скрывает, и до тех пор, пока он не объяснит, в чем там дело, мы будем считать, что в убийстве повинен именно он. Словом, в моих глазах это вполне достаточные основания, и к такому же выводу придет судья.

— Что ж, вы меня убедили, — сказал Магнус, ничуть не покривив душой. В Штатах такого набора подозрений не хватило бы для выписки судебного ордера, однако исландская система все больше и больше начинала нравиться сержанту.

Инспектор сухо кивнул:

— Ладно, продолжим… Итак, что у нас на руках?

Два детектива доложили о результатах опроса Линды, супруги Агнара, которую они застали в профессорском доме в Селтьярнарнесе, западном пригороде Рейкьявика. Убитая горем вдова объяснила, что поженились они семь лет назад, у них двое детей. Для Агнара это был второй брак; с первой женой, своей бывшей студенткой, он развелся еще до того, как познакомился с Линдой, которая тоже училась у него на факультете. Агнар уехал в летний домик, чтобы выполнить там кое-какую работу: судя по всему, подходили сроки сдачи некоего перевода. Два прошлых уик-энда он также провел возле озера, и Линда, вынужденная в одиночку присматривать за детьми, относилась к его отъездам весьма прохладно.

В ноутбуке Агнара не обнаружилось новых е-мейлов Стиву Джаббу. На хард-диске хранилась куча вордовских файлов, имелись следы от посещения многочисленных сайтов, которые еще предстояло тщательно изучить. В университетском кабинете профессора лежали груды бумаг, то же самое относилось и к летнему домику. Анализ всей этой информации ждал своей очереди.

На месте преступления криминалисты выявили четыре набора дактилоскопических отпечатков: они принадлежали Агнару, Стиву Джаббу и еще двум — пока что безымянным — людям. Что любопытно, отпечатков жены Агнара не нашлось вообще. По словам Линды, в этом году она еще не заезжала на дачу. На пассажирской дверце арендованной «тойоты» тоже не обнаружилось ничьих отпечатков, и это вроде бы подтверждало заявление Джабба о том, что он навещал профессора в одиночку.

Далее, в спальне эксперты нашли следы кокаина, а в гардеробе вообще отыскался однограммовый пакетик припрятанного зелья.

— Вигдис, что вы можете сообщить про имя «Исилдур»? — спросил Балдур.

Инспектор обращался к высокой элегантной негритянке лет тридцати, облаченной в джинсы и черный свитер в обтяжку. Едва войдя в комнату, она тут же привлекла к себе внимание Магнуса: за все время пребывания в Исландии сержант впервые увидел человека африканской расы. Исландия вообще не может похвастаться обилием этнических меньшинств, особенно негроидных.

— По-видимому, оно имеет вполне исландское происхождение, хотя и встречается чрезвычайно редко, — сказала женщина. — Я выполнила поиск по базе данных Национального демографического реестра, но обнаружила лишь одно-единственное упоминание за последние восемьдесят лет. Речь идет о мальчике по имени Исилдур Асгримссон, год рождения 1974-й, год смерти 1977-й. Зарегистрирован мэрией Флузира.

Флузиром, как смутно помнилось Магнусу, называлась деревушка на юго-западе страны.

Кроме того, он с удивлением отметил, насколько чисто Вигдис произносила исландские слова. За время службы в Бостоне Магнус немало повидал негритянок-полицейских и ожидал скорее услышать нарочито растянутые гласные, а не бодро журчащую трель.

— Его отец Асгримур Хегнассон был сельским врачом и скончался в 1992-м году, — тем временем продолжала Вигдис.

— Но на данный момент не осталось других людей с таким именем?

Вигдис помотала головой.

— Не исключено, что наш Исилдур — vestur-íslenskur. — Она имела в виду исландца-«западника», одного из тех людей, которые, подобно самому Магнусу переселились в Северную Америку, только это произошло столетие назад. — А может, он живет в Англии. В случае рождения за границей он не будет числиться в нашей базе данных.

— Кто-нибудь еще слышал про Исилдура? — спросил Балдур, озираясь по сторонам. — Я бы сказал, что это имя действительно смахивает на исландское.

Все отмолчались. Арни, сидевший по соседству с Магнусом, хотел что-то сказать, но передумал.

— Ну хорошо, — вздохнул Балдур. — Пока это все, что нам известно. Итак, не вызывает сомнений, что Стив Джабб побывал на даче профессора вовсе не ради дружеской болтовни. У них с Агнаром намечалась некая сделка, в которую замешан человек по имени Исилдур. — Инспектор оглядел подчиненных. — Надо выяснить, что именно обнаружил Агнар и о какой сделке идет речь. Кроме того, необходимо побольше узнать о личности самого профессора… Самое главное — как можно быстрее разобраться, что это за Исилдур. Будем надеяться, что Стив Джабб окажется намного словоохотливей, когда поймет, что его ждет несколько недель за решеткой.


Когда совещание закончилось, старший суперинтендант Торкетл попросил Магнуса задержаться на пару слов. Хольм пригласил сержанта к себе в кабинет, который оказался просторным и комфортабельным, с великолепным видом из окна на залив и гору Эсья. Сегодня облачность не была столь низкой, как днем раньше, и ближе к горизонту вода залива светилась солнечными бликами. На письменном столе суперинтенданта стояли три фотоснимка светловолосых малышей, стены украшали неумелые детские рисунки.

Торкетл уселся в покойное кожаное кресло и улыбнулся.

— Добро пожаловать в Рейкьявик, — сказал он.

Как и Арни, он по крайней мере выглядел дружелюбным. Магнус не нашел между ними внешнего сходства, однако у них обоих была одинаковая фамилия, Хольм, поэтому родство не исключается. Небольшая часть исландцев пользуется той же системой имен, как и остальная часть человечества. Зачастую это выходцы из семейств побогаче, потомки тех исландцев, которые некогда учились в Дании и переняли обычай закреплять за собой родовое имя, то есть фамилию.

С другой стороны, все местные жители в какой-то степени являются родственниками. Это общество можно скорее назвать генетическим чуланом, нежели генетическим фондом.

— Спасибо, — ответствовал Магнус.

— Формально вы числитесь в штате консультантов национального комиссара, однако, если не считать аудиторий полицейского колледжа, ваше рабочее место будет здесь, с нами. Я лично горячо приветствую инициативу комиссара и надеюсь, что вы поможете нам в текущем расследовании.

— Я тоже.

Торкетл нерешительно помолчат.

— Инспектор Балдур — превосходный и очень результативный следователь. Ему нравится применять методы, неоднократно апробированные на нашей почве. Этот подход можно выразить простой формулой: Исландия настолько маленькая страна, что обязательно сыщется человек, который знает преступника. Однако времена меняются, а вместе с ними меняется и характер преступлений. Вот почему вы здесь. Пожалуй, гибкость не является одной из сильных сторон Балдура, но я призываю вас без колебаний выражать свое мнение. Оно всем нам интересно, уж вы мне поверьте.

Магнус улыбнулся:

— Понятно.

— Вот и прекрасно. Итак, этим утром с вами свяжется кто-то из канцелярии комиссара насчет зарплаты, жилья и так далее. А пока Арни организует для вас письменный стол, телефон и компьютер. Вопросы?

— Только один. Оружие дадите?

— Нет, — сказал Торкетл. — Категорически нет.

— Я как-то не привык ходить на службу с голыми руками, — пожаловался Магнус.

— Ничего страшного, освоитесь.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Любому копу — по крайней мере в глазах Магнуса — надобен официальный жетон и в придачу к нему табельный пистолет. Насчет жетона все понятно: в Исландии приняты удостоверения. Однако работать без пистолета…

— А что надо сделать, чтобы получить разрешение на ношение?

— Об этом можете забыть. В Исландии вообще нет огнестрельного оружия… во всяком случае, на руках у граждан, и уж тем более короткоствольного. На него наложен запрет с 1968 года, когда был застрелен один из наших жителей.

— Вы что же, хотите сказать, что у вас даже полиция не проходит стрелковую подготовку?!

Торкетл вздохнул.

— Да нет, у нас, конечно, есть такие специалисты в составе подразделения «Викинг»… Это нечто вроде вашего полицейского спецназа. При необходимости можете практиковаться в закрытом тире на учебной базе Коупавогур, но за пределами стрельбища носить оружие не дозволяется. Мы свои дела ведем по-другому.

Магнуса так и подмывало напомнить про «гибкость» и призыв «без колебаний выражать свое мнение», однако он нуждался в поддержке суперинтенданта и не хотел портить с ним отношения, поэтому он просто поблагодарил Хольма и ушел.


Арни поджидал за дверью. Он отвел Магнуса в офис с массой индивидуальных, разгороженных закутков и табличкой на входе: «Насильственные преступления». Несколько детективов, знакомых по совещанию, сидели за компьютерами или телефонами, остальные занимались опросами свидетелей. Магнусу отвели стол напротив Арни. Телефон оказался уже подключенным, а насчет пароля для доступа в систему Арни заверил сержанта, что кто-нибудь из ИТ-отдела обязательно это сделает еще до обеда.

Затем Арни убежал к кофеварке и тут же принес две чашки. Парень с задатками.

Попивая кофе, Магнус принялся думать об Агнаре. Он пока мало чего знал о профессоре, если не считать, что тот был женат и имел двух малышей. В голову пришло, что теперь все их детство будет пронизано мыслью о гибели отца. Вдове Харальдссона тоже придется немало выстрадать из-за разрушенной семьи. Всем этим людям требовалось знать, кто и почему убил Агнара. Убийца их отца и мужа должен быть наказан — иначе они окажутся в том же положении, что исам Магнус.

Вернулась хорошо знакомая нетерпеливость. Пусть он и в глаза не видел семью профессора, да и вообще мог с ними никогда не встретиться, Магнус мысленно пообещал им одну вещь: он обязательно найдет убийцу Агнара.

— Вы уже решили, где именно остановитесь в Рейкьявике? — спросил Арни, глотнув кофе.

— Да нет пока, — ответил Магнус. — Сойдет и нынешняя гостиница.

— Но вы же не собираетесь все это время жить в номере?

Магнус пожал плечами:

— Не знаю. Вряд ли, конечно. Хотя, если честно, я и понятия не имею, на какой срок меня прислали.

— Если хотите, моя сестра с удовольствием сдаст вам свободную комнату в своей квартире. Район очень неплохой, центральный, в Тинкхольте. Сестра много не запросит.

Магнус и не начинал задумываться про деньги, жилье, одежду, бытовые расходы; он попросту радовался, что сумел остаться в живых. Однако работать и жить при этом в гостиничном номере размером с чемодан действительно не с руки, так что сестра Арни вполне могла быстро и легко разрешить проблему, за которую Магнус даже и взяться-то не успел. К тому же по недорогой цене. Тоже немаловажное соображение.

— Ну конечно. Надо только взглянуть сначала…

— Вот и прекрасно. Если хотите, прямо сегодня вечером я вас туда подкину.

Кофе оказался неплохим. Исландцы вообще, можно сказать, живут на кофеине, выпивая по нескольку чашек в день. Возможно, в этом кроется одна из причин, почему они не умеют подолгу сидеть на одном месте.

— Никак этот Исилдур у меня из головы не выходит, — посетовал Магнус. — Где-то я слышал его имя… Возможно, еще в школе, от кого-то из детей.

— Да это, наверное, из-за фильма, — предположил Арни и отхлебнул очередной глоток.

— Из-за фильма? Какого фильма?

— «Братство кольца». Вы разве не смотрели? Это первая часть трилогии «Властелин колец».

— Да нет, фильм-то я не видел, но зато книгу читал. Так, значит. Исилдур был одним из персонажей, да? Какой-нибудь эльф?

— Ну уж нет, Исилдур был человеком, — сказал Арни. — В начале фильма он добывает себе кольцо Всевластья, но потом теряет его в реке. Через какое-то время кольцо находит Голлум.

— Арни! Отчего же вы не рассказали об этом на совещании?!

— Да собирался, а потом решил, что надо мной все посмеются. Они, знаете ли, иногда проделывают такие штуки. К тому же это никакого отношения не имеет к расследованию.

— То есть как это «не имеет»?! — Магнус едва сдержался, чтобы не обозвать Арни обидным словцом. — Вы читали «Сагу о Вельсунгах»?

— Вроде бы проходили в школе, — кивнул Арни. — История про Сигурда, Брюнхильд и Гуннара, если я не ошибаюсь? Драконы и сокровище.

— И кольцо. Там тоже упоминалось волшебное кольцо. Эту сагу можно считать исландским вариантом эпоса, на основе которого Вагнер создал свой цикл «Кольцо нибелунга». Готов побиться об заклад, что Толкин тоже был с ней знаком. Далее, именно эта сага больше всего нравится Стиву Джаббу… да он вообще, наверное, только ее и читал. Итак, наш Джабб — фанат «Властелина колец», и у него есть приятель-единомышленник, известный под кличкой Исилдур.

— Получается, этот Исилдур вовсе не исландец?

Магнус покачал головой:

— Вряд ли. Скорее всего он еще один водитель-дальнобойщик из Йоркшира… Надо посоветоваться с Балдуром.

На лице Арни мелькнула тревога.

— Вы вправду считаете, что это важно?

— Разумеется, — кивнул Магнус. — Хоть какая-то ниточка. При расследовании убийства следует проверять любые зацепки.

— Мм… Пожалуй, вам лучше самому переговорить с Балдуром…

— Да бросьте, Арни. Я не стану упоминать, что вы с самого начала знали, кто такой Исилдур. Пошли.


Им пришлось целый час ждать возвращения Балдура из суда на улице Лайкъяргата; инспектор, впрочем, выглядел довольным.

— Нам разрешили задержать Стива Джабба на три недели, — сказал он, завидев Магнуса. — К тому же я получил постановление на обыск его гостиничного номера.

— Стало быть, судья не стал выпускать Джабба под залог?

— Исландские законы это запрещают, поскольку речь идет о подозрении в убийстве. На само расследование обычно отводится три недели, после чего мы обязаны предоставить собранные улики стороне защиты. После окончания всех допросов Джабба перевезут в тюрьму Литла-Хройн. Тут-то он и призадумается…

— Что ж, хорошая тактика, — одобрил Магнус.

— Как ни странно, у него поменялся адвокат. Мы выделили ему парнишку, который года два назад окончил юридический колледж, но Стив уже успел его уволить и нанял Кристьяна Гилфасона, одного из самых опытных адвокатов по уголовным делам во всей Исландии. Джаббу явно кто-то помогает: подыскали хорошего защитника, оплатили его услуги… А ведь Кристьян обойдется в очень круглую сумму. И, кстати говоря, гостиница «Борг».

— Исилдур? — предположил Магнус.

Балдур пожал плечами:

— Не исключено. Мы ведь пока не знаем, что это за птица.

— Кстати, тут возникла одна мыслишка…

Наморщив лоб, Балдур выслушал Магнуса и заявил:

— Пожалуй, есть смысл еще разок побеседовать с мистером Джаббом.

Глава шестая

Кристьян Гилфасон, новый адвокат Стива Джабба, обладал приятной внешностью: интеллигентное лицо, преждевременно поседевшая шевелюра, умиротворяющая аура компетентности и богатства. Казалось, само его присутствие придает Джаббу уверенность. Плохо дело.

Сейчас в допросном помещении сидело пять человек: Джабб со своим поверенным, Балдур, Магнус и переводчик.

Инспектор небрежно кинул на стол томик «Властелина колец». В комнате воцарилась мертвая тишина. Джабб скосил глаза на книгу. Арни буквально с час назад слетал за ней в магазин «Эймундссон», что располагался в центре города.

Балдур постучал по обложке пальцем:

— Читали?

Джабб кивнул.

Инспектор с нарочитой неторопливостью полистал страницы, нашел вторую главу и повернул раскрытую книгу к Джаббу.

— Вы и сейчас утверждаете, будто не знаете, кто такой Исилдур?

— Всего лишь вымышленный персонаж, — ответил британец. — Вот и все.

— И как часто вы читали эту книгу?

— Один-два раза, не больше.

— Один-два раза? — фыркнул Балдур. — Исилдур не что иное, как кличка, не так ли? Кличка вашего друга. Такого же фаната «Властелина колец».

Стив Джабб пожал плечами.

Магнус кинул взгляд на татуировку Стива, краешек которой виднелся из-под обшлага рукава.

— Снимите рубашку.

Джабб вновь пожал плечами и повиновался. Белая майка, поддетая под синюю джинсовую рубашку, не скрывала обнаженного предплечья с рисунком вооруженного топором бородача в шлеме.

Какой-то викинг? А может, гном?

— Позвольте высказать догадку, — продолжал Магнус. — Ваше прозвище Гимли. — Сержант помнил, что так звали гнома из «Властелина колец».

Джабб опять безразлично дернул плечом.

— Вы знакомы с Исилдуром по Йоркширу? — спросил Магнус. — Коротаете с ним пятничные вечера в пабе? За пивом и беседами про древнеисландские саги?

Молчание.

— У вас в Англии показывают телесериалы про копов? — поинтересовался сержант. — Например, «C.S.I.: место преступления»? «Закон и порядок»?

Джабб насторожился.

— В этих сериалах злодей может вечно отмалчиваться, в то время как хорошие ребята вынуждены раз за разом закидывать его вопросами. Так вот, к вашему сведению: в Исландии дела ведутся по-другому. — Магнус подался вперед. — В Исландии принято считать, что если человек молчит, значит, он что-то скрывает… Кристьян, я прав?

— Мой клиент сам решил не отвечать на ваши вопросы, — заявил адвокат. — Я уже объяснил ему возможные последствия.

— Ничего-ничего, мы выясним, что вы от нас утаиваете, — пообещал Балдур. — А как дело дойдет до суда, вам обязательно припомнят нежелание сотрудничать с органами.

Адвокат собрался было что-то сказать, но Джабб остановил его, накрыв руку ладонью.

— Что ж, раз вы такие умники, то сами во всем разберетесь. А когда наконец дотумкаетесь, что я никакого касательства не имею к смерти Агнара, я преспокойненько отсюда выйду. И разговаривать с вами больше не намерен.

Сложив руки на груди и выпятив нижнюю челюсть, Стив Джабб погрузился в молчание.


За дверью допросного помещения инспектора поджидала Вигдис.

— К вам приехал какой-то тип из британского посольства.

Балдур чертыхнулся.

— Ну вот, придется тратить время. Хотя, наверное, тут ничего не поделаешь… Других новостей нет? — Старательно скрываемое возбуждение, написанное на лице Вигдис, явно подсказало Балдуру, что это еще не все.

— У Агнара имелась любовница! — с улыбкой сообщила Вигдис.

Инспектор насмешливо вскинул брови.

— Скажите пожалуйста…

— Некая Андреа Фридриксдоттир. Одна из его студенток с филологического факультета. Сама к нам пришла, как только узнала про убийство.

— И где она сейчас?

— Ждет внизу.

— Отлично. Пойдем поговорим. А этому дипломату передайте, что я приму его, как только освобожусь. Беседу с Андреа откладывать нельзя.


Сообразив наконец, что приглашения поприсутствовать он не получит, Магнус вернулся к себе, где его уже поджидала сотрудница из канцелярии национального комиссара. Сотовый телефон, банковский счет, командировочные, аванс и даже обещание через пару дней предоставить служебную автомашину… Магнуса впечатлила такая оперативность. Чиновники бостонского полицейского управления и в подметки не годились этой женщине.

Вслед за ней пришел и компьютерщик из местного ИТ-отдела. Он сообщил Магнусу его пароль, затем показал, как работать с системой и, в частности, с электронной почтой.

Как только инженер ушел. Магнус взялся за клавиатуру. Все, дальше откладывать нельзя.

Сотрудников ФБР, сопровождавших Магнуса в течение последних дней пребывания в Массачусетсе, прислали из Кливленда. Один из них, агент Хендрикс, числился связным. Сержанту настрого запретили звонить в Соединенные Штаты, даже шефу отдела Уильямсу. Вслух своих опасений никто не высказывал, но Магнус, Уильямс и федералы не могли отделаться от мысли, что троицей уличенных и арестованных полицейских дело не закончится. У них наверняка были сообщники, а может, и просто знакомые, которые имели возможность вычислить местопребывание Магнуса.

Словом, идея была такая: для связи допускается только электронная переписка, да и то Магнус не имел права пересылать е-мейлы напрямую, а лишь через агента Хендрикса из кливлендского управления ФБР. Этим же способом придется воспользоваться для общения с Колби.

Магнус с нетерпением ждал такую возможность. Он окончательно понял, что не может смириться с тем риском, которому подвергалась девушка по его милости. Приходится признать, что Колби одержала верх…

Он еще несколько минут посидел перед экраном, прикидывая аргументы, оправдания, объяснения и так далее, но, хорошо зная характер девушки, решил, что чем меньше даст ей поводов к придиркам, тем лучше. Письмо получилось очень коротким и незамысловатым.

«Ответ на твой вопрос: «да». А сейчас, пожалуйста, приезжай. Меня очень беспокоит твоя безопасность.

Целую,

Магнус».
Не очень-то романтично… да и вряд ли годится для начала совместной жизни. Хотя он был привязан к Колби и даже, наверное, любил ее, чем больше Магнус узнавал эту девушку, тем отчетливее понимал, что их брак противопоказан. И дело не только в его страхе перед новыми обязательствами, пусть даже Колби и попала здесь в точку. Он просто знал, что если на свете и сыщется женщина, с которой он сможет прожить до конца своих дней, ее будут звать отнюдь не Колби, и подтверждение тому — недавний хитроумный ход с очень высокими ставками, блистательно разыгранный девушкой.

При всем при этом у Магнуса не было выбора. Колби все рассчитала безошибочно.

Он составил короткий рапорт для Уильямса, упомянул, что благополучно устроился и с этого момента постоянно находится на связи по Интернету — на случай если появятся новые сведения о дате начала судебного процесса.

Ему пришло в голову связаться с Олли (с некоторых пор тот стал писать свое имя с удвоенной буквой «л»), но затем Магнус передумал. ФБР уже сообщило Олли о том, что Магнус вынужден скрыться, а один из сотрудников успел вывезти личные вещи сержанта из дома младшего брата. Пожалуй, спешить не стоит: в конце концов, не одной лишь Колби угрожает банда Сото. Беда нависла и над Олли. А также над его женой и детьми.

Магнус устало смежил веки. Тут уже ничего не поделаешь; остается только надеяться, что гангстеры махнут на них всех рукой.

О Господи… Может, Колби права? Может, надо было просто прикинуться, что никакого телефонного разговора Ленаэна он не слышал?

Разумеется, герои его любимых саг всегда выполняли свой долг. С другой стороны, большинство их родственников успевали погибнуть задолго до окончания сказания. Собственной-то шкурой рисковать легко, а ты попробуй подставь под топор чужую шею… Сейчас Магнус чувствовал себя подлым трусом, а вовсе не героем: пока он отсиживается в Исландии, над его подругой и родным братом нависла смертельная угроза.

Тут, впрочем, дала себя знать древняя исландская закваска. Если с головы Колби или Олли упадет хотя бы волос, Магнус взыщет должок с подонков. С каждого без исключения.


В два часа пополудни Балдур устроил еще одно совещание. Следственная группа по-прежнему демонстрировала бойкость и энтузиазм.

Инспектор начал с отчета о результатах вскрытия. Похоже, Агнар действительно утонул: в легких обнаружен ил, и это говорило о том, что он еще дышал, когда очутился в воде. Как и подозревал Магнус, каменная крошка в ране на голове профессора соответствовала булыжникам подъездной грунтовки, а не подводным валунам.

В крови Агнара найдены следы кокаина и алкоголя, хотя и не в таком количестве, чтобы вызвать серьезную интоксикацию. По мнению патологоанатома, жертву ударили по затылку камнем, после чего бросили в озеро. Потерявший сознание человек утонул. В общем, ничего неожиданного.

Балдур и Вигдис допросили Андреа. Девушка призналась, что интимные отношения с Харальдссоном продолжались примерно с месяц. По ее словам, она влюбилась в своего профессора до потери сознания и весь прошлый год пыталась его соблазнить. Усилия увенчались успехом после студенческой вечеринки, на которую пригласили преподавателя. Андреа провела один уик-энд в его летнем домике. Действительно, ее отпечатки нашлись в дактилотаблицах, сделанных на месте преступления, так что неопознанным оставался лишь один набор «пальцев».

Андреа заявила, будто Агнар сильно обеспокоился, вспомнив про жену. Четыре года назад Линда подловила его на адюльтере со студенткой, и профессор клятвенно заверил супругу, что такого больше не повторится. Слово он сдержал — вплоть до появления Андреа. У девушки вообще создалось впечатление, что он боялся супруги.

Магнус внес свой вклад, выдвинув теорию о том, что Исилдуром зовут одного из фанатов «Властелина колец», а сам Стив Джабб принадлежит к толкинистам. Кое-кто из присутствующих нервно заерзал на стуле. Похоже, фильм смотрел не один лишь Арни.

Балдур роздал на руки ксерокопии последних страниц из еженедельника профессора: даты, время и имена людей, с которыми тот встречался, в основном коллеги-преподаватели и студенты. Три недели назад Агнар ездил на двухдневный семинар в Швецию, в Уппсальский университет. Одна из записей, сделанная неделю назад, содержала только одно, но зато обведенное рамочкой слово: «Хруни».

— Хруни ведь неподалеку от Флузира? — спросил Балдур.

— Да, не больше пары километров, — ответила зампрокурора Раднвейг. — Я там была. Голое место, если не считать церкви и одинокого хутора.

— А может, эта запись относится скорее к танцу, нежели к географическому названию? — предположил Балдур. — В тот день ничего из ряда вон выходящею не было? Катастрофы какой-нибудь?

Магнусу доводилось слышать про Хруни. В семнадцатом столетии местный пастор прославился буйными вечеринками, которые устраивал в сочельник непосредственно в здании кирхи. Как-то раз, когда пляски приняли совсем уж разнузданный характер, неподалеку был замечен дьявол. На следующее утро церковь со всей паствой провалилась в тартарары. С тех пор выражение «танец Хруни» вошло в исландский язык как метафорическое обозначение несчастья.

— А умерший мальчик, он ведь тоже из Флузира, — напомнила Вигдис. — Исилдур Асгримссон. Кстати, вот здесь имя его сестры… — Негритянка показала на список встреч в еженедельнике. — Инкилейф Асгримсдоттир, шестое апреля, половина третьего. Вернее сказать, очень похоже, что это его сестра. Могу проверить, если надо.

— Да-да, займитесь, — кивнул Балдур. — Если ваша догадка подтвердится, найдите эту даму и опросите. Мы предполагаем, что Исилдур иностранец, однако не исключены и другие возможности.

Он взял со стола еще один листок.

— В гостиничном номере Стива Джабба проведен обыск, сейчас эксперты обследуют его одежду. Далее, в его мобильном телефоне обнаружилась парочка любопытных эсэмэсок. Во всяком случае, они такими кажутся, мы пока что просто не знаем. Взгляните-ка…

Инспектор пустил листок по рукам. Два коротеньких предложения на языке, который был Магнусу в диковинку.

— Кто-нибудь понимает, что это такое? — спросил Балдур.

Все только хмурились и качали головами. Кто-то робко предположил финский, еще кто-то категорически возразил против такой гипотезы. Магнус, впрочем, заметил, что Арни опять ерзает на стуле.

— Арни? — обратился к нему сержант.

Тот бросил сердитый взгляд на Магнуса и сглотнул, заметно дернув кадыком.

— Эльфийский, — наконец сказал он, только очень тихо.

— Что-что? — переспросил Балдур? — Погромче!

— Это может быть эльфийский язык. Помнится, Толкин разрабатывал несколько эльфийских наречий. Не исключено, что это написано на одном из них.

Балдур схватился за голову и секунду спустя возмущенно уставился на своего подчиненного.

— Я надеюсь, вы не хотите сказать, что в убийстве замешаны huldufylk? Или как?

Арни съежился. Слово «huldufylk», то есть «невидимый народец», относилось к эльфоподобным существам, которые якобы обитали по всей Исландии, укрываясь от людских глаз внутри скал и камней. В повседневном общении исландцы гордились верой в подобные легенды; мало того, в ряде случаев даже автомагистрали прокладывались так, чтобы обойти стороной кое-какие скалы, где, по слухам, обитал этот народец. Балдуру явно не понравилось, что расследование может свернуть на дорожку самого одиозного из всех исландских предрассудков, которых и без того предостаточно.

— Возможно, Арни прав, — вмешался Магнус. — Мы знаем, что Стив Джабб и некий Исилдур планировали какую-то сделку с Агнаром. Что, если для переписки они пользовались неким кодом? И тот и другой — фанаты-толкинисты. В этом свете эльфийский язык кажется очень даже подходящим.

Балдур задумчиво пожевал губами.

— Ну хорошо, Арни. Попробуйте выяснить, есть ли у нас в Исландии знатоки эльфийского языка, и если да, покажите им эти записи. Пусть переведут.

Инспектор оглядел сотрудников.

— Если Стив Джабб не расколется, нам самим придется выяснять, что это за Исилдур. Думаю, надо связаться с британской полицией в Йоркшире; не исключено, что им известны дружки Джабба. Кроме того, необходимо проверить все бары и рестораны Рейкьявика, потому как Джабб мог встречаться в них с кем-то еще помимо Агнара. Возможно, что Исилдур в городе; значит, следует порасспросить людей. Сам я займусь опросом супруги профессора…

Затем он поставил задачи для всех остальных детективов, кроме Магнуса, и на этом завершил совещание.

Магнус вышел вслед за инспектором в коридор.

— Вы не возражаете, если я вместе с Вигдис приму участие в разговоре с сестрой того мальчика?

— Ради Бога, — ответил Балдур.

— А вам лично что кажется? — спросил затем Магнус.

— В каком смысле? — остановился инспектор.

— Да будет вам! Разве интуиция ничего не подсказывает?

— Я обязан сохранять непредвзятость. Собирать улики и свидетельства, пока они не укажут в строго определенном направлении. У вас в Америке разве по-другому?

— Нет… — Магнус пожал плечами.

— Что ж, если хотите оказать содействие, разыщите мне этого Исилдура.

Глава седьмая

Инкилейф Асгримсдоттир владела художественным салоном на Сколавердустигур, что даже коренному исландцу трудно выговорить. В этом отношении Нью-Йорк славился Пятой авеню, у Лондона имелась Бонд-стрит, а в Рейкьявике — улица Сколавердустигур. Она соединяла между собой Лейгавегур, самый оживленный торговый квартал города, и холм с церковью Хатльгримскиркья. Вдоль улицы располагались небольшие магазинчики из бетона и разноцветного гофрированного металла, где торговали товарами для живописи и декоративно-прикладных искусств, ювелирными украшениями, дизайнерской одеждой и редкостными деликатесами. Кредитный кризис, впрочем, не обошел Сколавердустигур стороной: кое-где пустота бывших торговых залов стыдливо пряталась за вывесками «Til Leigu», то есть «Сдается».

Вигдис припарковала свою машину в нескольких метрах от художественного салона. Над крышами домов царил массивный бетонный шпиль церкви. Хатльгримскиркья, спроектированная в тридцатых годах прошлого столетия, опиралась на два громадных крыла и создавала впечатление, что Исландия обладает одной-единственной, но очень крупной межконтинентальной баллистической ракетой — или даже космопланом для полета на Луну.

Когда Магнус вылез из машины, его едва не сшибла с ног двадцатилетняя блондинка в ярко-зеленом свитере и мини-юбке леопардовой расцветки. Развевая чуть ли не метровую косу по ветру, она с дикой скоростью неслась с холма на велосипеде. Спрашивается, куда смотрит местная дорожно-постовая служба?

Вигдис уже распахнула дверь в салон и поджидала Магнуса. Внутри магазина они увидели женщину, предположительно Инкилейф Асгримсдоттир, которая по-английски беседовала с парой туристов. Только Вигдис собралась вмешаться, как Магнус ее остановил.

— Давайте лучше подождем, пока она освободится.

Им пришлось некоторое время разглядывать выставленные на продажу предметы, так же как и саму Инкилейф. Стройная фигура, белокурые волосы собраны в «конский хвост», челка прикрывает лоб. Высокие скулы и быстрая, но широкая улыбка, которую она по максимуму использовала на своих покупателях. Британская супружеская пара начала с того, что взяла в руки небольшой подсвечник из грубо обработанного куска застывшей лавы, а в итоге купила внушительную стеклянную вазу и абстрактную картину, намекавшую на Рейкьявик, гору Эсья и несколько горизонтальных слоев бледно-серой облачности. За десятки тысяч крон.

После того как туристы покинули магазин, хозяйка салона обернулась к Магнусу и Вигдис.

— Извините, что заставила вас ждать, — промолвила она по-английски. — Чем могу служить?

Ее исландский акцент оказался восхитителен, так же как и улыбка. С другой стороны, Магнус был неприятно удивлен, что его с ходу и безошибочно записали в американцы, — но через пару секунд понял, что все дело в напарнице. В Рейкьявике черная кожа автоматически означала чужеземца.

Что же касается самой Вигдис, то она была воплощением деловитости.

— Это вы Инкилейф Асгримсдоттир? — спросила она по-исландски.

Женщина кивнула.

Вигдис извлекла свое удостоверение.

— Меня зовут детектив Вигдис Ойдарсдоттир из столичного полицейского управления, а это мой коллега Магнус Рагнарссон. Хотелось бы задать вам несколько вопросов в связи с убийством Агнара Харальдссона.

Улыбка исчезла.

— Пожалуй, вам лучше присесть. — Женщина провела их к захламленному столу в конце торгового зала, где детективы уселись на два крохотных стула. — Да, что-то такое я видела про Агнара в новостях. Он преподавал литературу в университете.

— Совсем недавно вы с ним встречались, — подхватила Вигдис, справившись по своему блокноту. — Шестого апреля, в половине третьего, если не ошибаюсь?

— Да, все правильно, — ответила Инкилейф севшим голосом и прокашлялась. — Да, как-то раз я случайно столкнулась с ним на улице, он пригласил меня в свободную минуту навестить его в университете. Я и забежала поболтать…

— О чем же вы разговаривали?

— Да ничего особенного. В основном про мою дизайнерскую карьеру. Про этот салон. Агнар заинтересованно слушал… Он вообще очень обаятельный…

— Что-нибудь про себя он рассказывал?

— По большому счету у него мало что изменилось. Вновь женился. Сказал, что в семье двое детей. — Она скупо улыбнулась. — Трудно вообразить Агнара в роли отца семейства, но жизнь есть жизнь.

— Вы ведь из Флузира?

— Совершенно верно, — ответила Инкилейф. — Там родилась и выросла. Лучшая земля во всей Исландии, знаете ли. Самые крупные кабачки, самые красные помидоры… Сама не понимаю, зачем уехала.

— Звучит впечатляюще. Это неподалеку от Хруни, если я не ошибаюсь?

— Да. В трех километрах от их кирхи.

— У вас была встреча с Агнаром двенадцатого апреля в районе Хруни?

Инкилейф нахмурилась:

— Нет. Весь тот день я провела в своем салоне.

— Вы уверены? Поездка заняла бы не больше двух часов.

— Согласна, однако я не ездила туда встречаться с Агнаром.

— Зато он в тот день был в Хруни где-то после полудня. Вас не удивляет, что профессор по какому-то совпадению побывал в районе Флузира, то есть неподалеку от поселка, где вы росли?

Инкилейф пожала плечами:

— Да нет. Впрочем, я понятия не имею, чем он там занимался. — Она выдавила улыбку. — Страна маленькая, так что совпадения случаются сплошь и рядом.

Вигдис окинула ее оценивающим взглядом.

— Кто-нибудь может подтвердить, что в тот день вы неотлучно находились в магазине?

Женщина на пару секунд призадумалась.

— Это ведь был понедельник? По-моему, приходила Диза из соседнего бутика. Позаимствовала у меня несколько пакетиков чаю. Кажется, именно в понедельник.

Вигдис посмотрела на Магнуса. Сержант понял, что напарница намеренно придерживала вопросы насчет отношений с Агнаром, поэтому Магнус решил попробовать зайти с другого бока. К теме Агнара можно вернуться в любой момент.

— У вас был брат по имени Исилдур? Умерший в раннем детстве?

— Да, — ответила Инкилейф. — Но это случилось за несколько лет до моего рождения. Кажется, менингит. В общем, я его никогда не видела. Родители почти не упоминали про Исилдура. Как вы сами понимаете, смерть первенца подействовала на них очень сильно.

— Как вы считаете, имя Исилдур необычное?

— Пожалуй, да. Впрочем, я об этом не задумывалась.

— Вы не знаете, почему ваши родители его выбрали?

Инкилейф покачала головой:

— Понятия не имею. — Сейчас женщина явно нервничала и беспрестанно хмурилась. Магнус заметил у нее под челкой небольшой клиновидный шрам чуть выше брови. Хозяйка салона то и дело рассеянно пощипывала витиеватую серебряную сережку, наверняка изготовленную одним из ее коллег-дизайнеров. — С другой стороны, Исилдуром звали моего прапрадеда по отцовской линии. Не исключено, что брата назвали в его честь. Вы же знаете, как часто имена повторяются в семьях.

— Хотелось бы опросить ваших родителей, — сказал Магнус. — Вы могли бы сообщить их адрес?

Инкилейф вздохнула:

— Боюсь, тут ничего не выйдет. Отец умер в 1992-м, а мама в прошлом году.

— Извините, — постарался загладить бестактность сержант. Судя по внешности, Инкилейф было двадцать с чем-то, и это означало, что она потеряла отца примерно в том же возрасте, когда Магнус лишился матери.

— Кто-нибудь из них увлекался «Властелином колец»?

— Вот уж не думаю, — ответила она. — Вернее, в доме была эта книга, но я не припомню, чтобы родители ее обсуждали.

— А вы? Вы сами ее читали?

— Да, еще ребенком.

— Фильмы смотрели?

— Только самый первый. Остальные два мне были уже неинтересны. Сколько раз можно пялиться на орков?

Магнус молчал, надеясь на продолжение. Бледные щеки Инкилейф окрасились пунцовыми пятнами.

— Вам доводилось слышать про британца по имени Стив Джабб?

Инкилейф покачала головой:

— Нет.

Магнус бросил взгляд на Вигдис. Пора вернуться к теме связей с Агнаром.

— Вы поддерживали интимные отношения с Харальдссоном? — спросила Вигдис.

— Нет! — возмущенно заявила Инкилейф. — Категорически нет!

— Но вы же сами упоминали, какой он был обаятельный!

— Что правда, то правда. В этом смысле Агнар не изменился.

— А раньше интимные отношения у вас с ним были? — не унимался Магнус.

— Нет, — севшим голосом ответила женщина. Ее пальцы вновь потянулись к сережке.

— Инкилейф, речь идет о расследовании убийства, — неторопливо и сухо сказала Вигдис. — Если будете лгать, дело может кончиться арестом и серьезными неприятностями, уж вы мне поверьте. Итак, попробуем еще разок: у вас когда-либо были интимные отношения с Агнаром?

Инкилейф закусила губу; щеки ее покраснели. Она глубоко вздохнула.

— Ладно. Хорошо. Да, мы были с Агнаром близки, когда я училась в университете. В ту пору он как раз развелся со своей первой женой. Впрочем, ничего серьезного… несколько раз переспали, и все.

— Связь прервал он, или это была ваша инициатива?

— Пожалуй, моя. Агнар обладал свойством притягивать женщин, умел сделать так, что ты чувствовала себя особенной, интеллектуально интересной и красивой. Хотя в общем-то его можно назвать простым бабником. Он хотел переспать с как можно большим числом девушек, лишь бы доказать самому себе, какой он невероятный обольститель. Тщеславный до глубины души. Когда я недавно с ним случайно встретилась, он вновь попытался пофлиртовать, но на сей раз я была умнее. У меня нет привычки увлекаться женатыми мужчинами.

— И последнее, — сказала Вигдис. — Где вы были в пятницу вечером?

Плечи Инкилейф слегка обмякли, словно она с облегчением поняла, что этот заковыристый вопрос ей ничем не грозил.

— Я ходила на вечеринку по случаю открытия выставки одной моей подруги-художницы. С восьми часов вечера до примерно половины двенадцатого. Меня там видела добрая дюжина знакомых. А подругу зовут Фрида Йосефсдоттир. Если хотите, могу дать ее адрес и телефон.

— Прошу, — кивнула Вигдис, протягивая свой блокнот. Инкилейф что-то нацарапала на пустой странице.

— А потом? — спросила Вигдис.

— То есть?

— После вечеринки.

Инкилейф смущенно улыбнулась:

— Вернулась домой. Не одна…

— С кем?

— Его зовут Ларус Торвальдссон.

— Ваш постоянный кавалер?

— Да нет, — ответила Инкилейф. — Он художник; мой старинный друг. Просто иногда проводим время вместе. Ну, сами, наверное, понимаете… Кстати, он не женат.

Пожалуй, впервые за весь разговор Инкилейф не испытывала неловкости. Так же как и Вигдис. Надо полагать, напарница Магнуса действительно понимала, что к чему.

Вигдис вновь передала девушке свой блокнот, и та записала координаты Ларуса.


— Врать-то она вроде бы не умеет, — заметил Магнус после выхода на улицу.

— Мне сразу показалось, что у них с Агнаром что-то было.

— Но при этом она пыталась убедить нас, что все в прошлом.

— Не исключено, — кивнула Вигдис. — Я еще проверю ее алиби, хотя здесь наверняка все чисто.

— Должна иметься некая связь с Джаббом, — сказал Магнус. — Нутром чую, что имя Исилдур играет тут какую-то важную роль… Кстати, вы заметили, что она ничуть не удивилась, когда мы спросили про ее давно умершего брата? К тому же после просмотра фильма «Властелин колец» такое совпадение имен обязательно должно было броситься в глаза, а ведь она даже не упомянула об этом…

— Намекаете, что она пыталась увести разговор в сторону?

— Именно. Хотела обойти молчанием все, что с этим связано.

— Может, имеет смысл вызвать Инкилейф на допрос в управление? — предложила Вигдис. — Пусть Балдур сам на нее посмотрит.

— Да нет, давайте пока оставим все как есть. Она тем временем успокоится, потеряет бдительность… А дня через два мы к ней вернемся и опять побеседуем. Найти дыру в показаниях всегда легче по второму заходу.

Затем партнеры заглянули в соседний бутик и переговорили с хозяйкой. Та подтвердила, что в начале прошлой недели действительно забегала в салон Инкилейф, чтобы позаимствовать несколько пакетиков чаю, хотя и не смогла точно припомнить, было это в понедельник или, скажем, во вторник.

Вигдис вела машину мимо церкви Хатльгримскиркья, где на высоком пьедестале перед фасадом стоит бронзовая статуя Лейфа Эйриксона, первого vestur-íslenskur — того самого викинга, который открыл Америку тысячу лет тому назад. Он неотрывно смотрел поверх скопища ярко раскрашенных домиков в сторону залива, на запад, на Атлантику.

— А вы откуда родом? — спросил Магнус. Хотя его исландский улучшался с каждым днем, сержант быстро уставал и, очутившись в машине с чернокожей напарницей, с удовольствием расслабился, предвкушая возможность поболтать по-английски.

— Я не говорю на английском, — ответила Вигдис по-исландски.

— То есть как? Любой исландец моложе сорока владеет английским.

— А вот так. К тому же я не сказала, что им не владею.

— Ладно. Ну и откуда вы родом? — вновь спросил Магнус, на сей раз по-исландски.

— Отсюда, — сказала Вигдис. — Где родилась, там и живу, и нигде больше не была.

— Понятно, — кивнул Магнус. Судя по всему, он нарвался на щекотливую тему. С другой стороны, приходится признать, что имя Вигдис, бесспорно, исландское.

Женщина вздохнула.

— Мой отец был американским военнослужащим на базе Кеблавик. Я не знаю, как его звали, никогда его не видела, и, если верить матери, он даже не подозревает, что я вообще существую на свете. Удовлетворили любопытство?

— Приношу свои извинения, — сказал Магнус. — По себе знаю, как трудно бывает порой понять, где твои истинные корни. Скажем, я до сих пор не решил, исландец я или американец, и чем старше становлюсь, тем больше запутываюсь.

— А вот у меня никаких сомнений нет, — заявила Вигдис. — Уж я-то точно знаю, кто я такая. Просто некоторые отказываются этому верить.

— Мм… — отозвался Магнус. На лобовое стекло шмякнулось несколько дождевых капель. — Вы как думаете, весь день будет моросить?

Вигдис рассмеялась:

— Ну вот, сразу видно исландца! Когда не знаешь, что сказать, начинай говорить о погоде… Нет, Магнус, дождь продлится минут пять, не больше. — Она обогнула холм, направляя машину к полицейскому управлению на Кверфисгата. — Не сердитесь, но я давно обнаружила, что с подобными вопросами лучше всего разбираться сразу. Исландки все такие, знаете ли. Что на уме, то и на языке.

— Наверное, нелегко быть единственной чернокожей сотрудницей полиции в стране.

— Да уж, скажу я вам. Балдур наверняка противился тому, чтобы меня взяли в отдел. К тому же я не очень-то сливаюсь с толпой на улице. Однако оценки за экзамены были высокими, и я решила идти до конца. Снорри помог.

— Национальный комиссар?

— Он сказал, что мое назначение станет важной вехой для всей столичной полиции, которая, дескать, отныне будет выглядеть современной и прогрессивной. Я точно знаю, что кое-кто из моих коллег считает, что в нашем городе чернокожий полицейский — это абсурд, хотя я лично надеюсь, что доказала обратное. — Она вздохнула. — Правда, сильно надоедает каждый день повторять все сначала.

— А вот мне вы показались очень опытным сотрудником, — сказал Магнус.

Вигдис усмехнулась:

— Спасибо.

Они наконец подъехали к управлению, уродливому бетонному зданию напротив автобусной остановки. Вигдис загнала машину на стоянку с тыльной стороны. Дождь к этому моменту припустил всерьез, вовсю грохоча по крыше. Вигдис нерешительно оглядела залитую водой парковку.

Сержанту пришло в голову воспользоваться удобным моментом и прямолинейным характером напарницы, чтобы побольше узнать о царящей здесь обстановке.

— Скажите, а вот Арни Хольм… Он, случайно, не родственник Торкетлу Хольму?

— Племянник. И, предваряя ваш следующий вопрос: да, именно поэтому он числится в нашем отделе. Его нельзя назвать блестящим детективом, но он по крайней мере безобиден. Балдур вроде бы пытается сбагрить его с рук.

— Стало быть, он нарочно приставил Арни ко мне?

Вигдис уклончиво пожала плечами:

— Без понятия.

— Похоже, Балдур не очень-то рад, что меня прислали.

— Совсем не рад. Нам, исландцам, не нравится выслушивать поучения, что и как делать в нашей стране, — ни от американцев, ни от кого-либо еще.

— Что ж, тут все понятно, — согласился Магнус.

— Дело не только в этом. Балдур считает, что ваше присутствие опасно. Как для него лично, так и для всех нас… К примеру, в прошлом году объявился один убийца. Умертвил трех женщин, а потом взял и пожаловал к нам с повинной.

— Да-да, комиссар рассказывал.

— Так вот, расследование возглавлял Балдур. На след преступника напасть никак не удавалось, и Снорри с Торкетлом оказались под большим давлением сверху. Вот-вот должны были покатиться головы. Проще всего было подставить Балдура, однако Снорри не стал делать из него козла отпущения. Пока что. Не могу сказать, что наш инспектор полностью обелил себя. Сейчас ему позарез надо раскрыть нынешнее дело, причем самостоятельно.

Магнус вздохнул. Он вполне понимал настроение Балдура, однако это нисколько не облегчало будущую жизнь в Рейкьявике.

— А вы сами как думаете?

Вигдис улыбнулась:

— Сама я думаю, что кое-чему могла бы у вас научиться, и это всегда идет на пользу… Ладно. Дождь вроде бы стихает, как я и обещала. Не знаю, что в расписании у вас, но у меня полным-полно работы.

Глава восьмая

Инкилейф тяжело переживала визит двух детективов… Странная парочка: негритянка с безупречным исландским произношением и высокий рыжий мужчина, изъяснявшийся с запинками и явным американским акцентом. Причем никто из них не поверил ее словам.

Как только в газетах появились сообщения о смерти Агнара, Инкилейф стала поджидать гостей из полиции. Ей казалось, что выдуманная история отшлифована тщательно, однако получилось вроде бы не очень убедительно. Она попросту не умела врать. С другой стороны, полицейские все же ушли и, возможно, уже не вернутся… Вот только Инкилейф никак не могла отделаться от мысли, что сегодняшний визит отнюдь не был последним.

Салон опустел, поэтому она присела к письменному столу, разложила бумаги и достала калькулятор. Несколько минут неподвижно сидела, разглядывая многочисленные знаки «минус». Если отсрочить уплату счета за электричество, то как раз хватит рассчитаться со Свалой, которая обеспечивала магазин кустарными стеклодувными поделками… Под ложечкой неприятно заныло, и на Инкилейф накатила слишком знакомая тошнота.

Так больше продолжаться не может.

Она любила свой художественный салоп. Вернее сказать, не совсем свой: им на паях владели семь женщин-дизайнеров, которые продавали здесь собственные работы. Поначалу все партнеры вносили равный вклад — к примеру, Инкилейф изготавливала сумочки и сувенирные башмачки из разноцветной рыбьей кожи особой выделки, но потом выяснилось, что она обладает врожденным талантом к рекламе и управлению людьми. Именно Инкилейф раскручивала магазинчик, поднимала цены и настаивала, что торговать надо самыми высококлассными работами.

Подлинный прорыв состоялся после того, как она завязала отношения с «Нордидея». Сама компания располагалась в Копенгагене, но ее отделения были разбросаны по всей Германии. Фирма обслуживала потребности художников-декораторов, а исландское искусство вполне вписывалось в модные у немцев минималистские рамки. Партнерши Инкилейф изготавливали стеклянные вещицы, керамические вазы, подсвечники из лавы, бижутерию, стулья, лампы, а также рисовали абстрактные пейзажи, в то время как Инкилейф вносила вклад своими поделками из рыбьей кожи. «Нордидея» все это у них покупала.

Объем заказов из Копенгагена разрастался столь быстро, что Инкилейф пришлось привлечь новых кустарей, постоянно настаивая на высочайшем качестве работы. Единственная проблема состояла в том, что «Нордидея» не торопилась с оплатой. Затем по Дании и Германии ударил кредитный кризис, и задержки удлинились. А потом деньги и вовсе перестали поступать. Салону же приходилось погашать внушительную банковскую ссуду. В свое время партнеры прислушались к рекомендации банковского управляющего и оформили низкопроцентный кредит в евро. Спорить не приходится: несколько лет все было очень неплохо, но затем крона начат падать, и размер ссуды разбух до такой отметки, что совладелицы салона оказались не способны соблюдать исходный график погашения кредита.

Самая большая головная боль заключалась в том, что салон до сих пор был должен миллионы крон своим поставщикам, и вот эти-то обязательства Инкилейф была намерена соблюсти во что бы то ни стало. Контракт с «Нордидея» пробивала именно она, и расплачиваться за это ошибочное решение придется тоже ей. Прочие совладелицы и не подозревали, насколько серьезной была проблема, а Инкилейф не хотелось, чтобы это всплыло на свет. Она уже израсходовала все средства, доставшиеся по завещанию от матери, но денег катастрофически не хватало. И дело не только в том, что поставщики были друзьями: Рейкьявик — город маленький, и все представители мира дизайна хорошо знали друг друга.

Если она подведет людей, ей этого не простят. Как, впрочем, и она сама.

Инкилейф собиралась позвонить в Копенгаген Андерсу Бору, чья бухгалтерская фирма пыталась спасти хоть какие-то средства из хаоса финансовых транзакций «Нордидея». Она связывалась с ним каждый день и пускалась на любые уловки от лести до упреков, лишь бы он подкинул денег. Беседовал Андерс вроде бы охотно, однако до сих пор не сломался. Что ж, придется попробовать еще раз. В который раз Инкилейф пожалела, что не может наскрести денег на авиабилет, а то бы слетала в Копенгаген переговорить лицом к лицу…


В сотне километров к востоку красный внедорожник «судзуки» остановился возле кучки строений, и из автомобиля выбрался крупный мужчина. Его глазам предстал внушительный амбар, столь же внушительный дом и чуть менее внушительная церковь. Ростом мужчина значительно превосходил шесть футов, был темноволосым, с проседью на висках, а крепкую нижнюю челюсть прятал под бородой. Темные глаза поблескивали из-под кустистых бровей. Выглядел он лет на сорок пять, хотя в действительности еще год назад разменял седьмой десяток.

Это был пастор местного прихода Хруни.

Он потянулся и глубоко вдохнул холодный чистый воздух. Вбледно-синем небе мельтешили белые клубы облаков. Солнце сидело низко (на такой широте оно вообще никогда не поднималось высоко над горизонтом), однако изливало ясный свет, который четкими линиями обрисовывал горные контуры. Далеко к северу солнечные лучи великолепным белым сиянием заливали гладкую горизонтальную поверхность ледника, заполнившего впадины между хребтами. Поселок лежал среди скал, низких холмов и лугов, которые в эту раннюю весеннюю пору выглядели еще бурыми. До деревушки Флузир, расположившейся по ту сторону перевала к западу, было рукой подать, но с таким же успехом она могла находиться в двадцати километрах. Или в полусотне.

Пастор обернулся, окидывая взглядом свою любимую церковь, стоявшую под защитой скалистого гребня. Здание невысокое, выполнено из побеленных гофрированных листов с красной металлической крышей. Самой кирхе едва ли исполнилось лет восемь, однако грубо обработанные могильные плиты церковного погоста поседели от времени и непогоды. Как и повсюду в Исландии, новые постройки стояли на земле, заселенной в незапамятные времена.

Пастор только что вернулся от одного из фермеров, чья восьмидесятилетняя жена умирала от рака. При всей внешней суровости он был искренне привязан к своей пастве. Возможно, кое-какие его коллеги по исландской церкви лучше понимали Бога, зато здешний пастор разбирался в дьяволе — а в стране, которой непрерывно угрожают землетрясения, вулканы или бури, в стране, где рыщут тролли и привидения, где темные зимы ледяной хваткой душат оторванные от мира поселки, умение разбираться в дьяволе было делом важным.

Каждый из местных прихожан знал о чудовищном жребии, выпавшем на долю прапрапрадедов-грешников, которые после пляски с сатаной провалились под землю.

Мартин Лютер понимал дьявола. Йон Торкельссон Видалин, из чьих проповедей трехсотлетней давности пастор заимствовал особенно охотно, тоже его понимал. Более того, по просьбе жены фермера пастор совершил молебен по старому, давно отмененному требнику, чтобы изгнать злых духов из ее дома. Результат превзошел все ожидания: на щеки старушки вернулся румянец, и она впервые за неделю попросила поесть.

Пастор обладал аурой непререкаемого авторитета в духовных вопросах, и это внушало людям уверенность. А заодно и страх.

За минувшие годы он взял в привычку проводить весьма эффективные «сеансы богослужения» на пару со своим давнишним приятелем, доктором Асгримуром, который понимал, насколько важно внушать пациентам волю к самоизлечению. Увы, доктор скончался лет семнадцать назад, а пришедшая ему на смену женщина-врач, вынужденная всякий раз ехать за пятнадцать километров из другой деревни, верила исключительно в силу медицины и всеми силами старалась не подпускать священнослужителя к больным.

Он тосковал по умершему другу. Доктор Асгримур считался вторым по силе игроком в шахматы во всей округе (после самого пастора) и славился своей начитанностью. Потребность в интеллектуальной стимуляции особенно сильно проявлялась долгими зимними вечерами. С другой стороны, пастор не очень-то страдал по собственной супруге, которая ушла от него через пару лет после смерти Асгримура, решив, что больше не может выносить растущую эксцентричность мужа.

Мысли про Асгримура напомнили пастору про вчерашнее газетное сообщение об убийстве университетского профессора, тело которого выловили из озера Тингвадлаватн. Он насупился и обернулся к дому.

Краем глаза пастор заметил сына фермера, который приглядывал за приходским хозяйством. Рыжему мальчишке было лет четырнадцать; звали его Сигги. Он возвращался с поля, но, заметив пастора, резко свернул в сторону.

Что ж, ничего страшного: опасливое уважение к священнослужителю играет только на руку религии, к тому же пастор знал, что вызывает у мальчишки большой интерес. Он частенько подмечал, что Сигги украдкой следит за ним через крошечные окошки амбара.

Ладно, пора заняться делом. Пастор создавал внушительный труд, посвященный средневековому мыслителю Сэмунду Мудрому, и успел исписать двадцать три школьные тетрадки. Оставалось заполнить еще штук двадцать.

Он задался вопросом, окажется ли его собственная репутация под стать славе Сэмунда и что именно будущий пастор Хруни напишет о нем самом. Абсурдное тщеславие? Возможно. И все же он надеялся, что придет такой день, когда он совершит нечто эдакое, на что обратит внимание весь мир.

Рано или поздно этому суждено случиться.

Глава девятая

Арни мучился серьезной проблемой: разыскать экспертов по эльфийскому языку в Исландии оказалось делом непростым. Особенно в субботу.

Он обзвонил пару профессоров при столичном университете, однако те пренебрежительно отмахнулись от его просьбы. Толкин не представлял собой предмета для серьезного академического исследования, и единственным знатоком творчества этого британца был сам Агнар. Да и то его коллеги сомневались, что Харальдссон владел эльфийским. Узнав об этом, Магнус предложил Арни поудить рыбку в Интернете.

К слову сказать, сержант и сам решил прибегнуть к помощи Всемирной паутины, чтобы поймать в нее Исилдура. Эта загадочная личность наверняка была старшим партнером в связке со Стивом Джаббом, и именно от Исилдура поступали деньги. Если Джабб не желает рассказывать о сделке, которая намечалась с Агнаром, то Исилдур может оказаться более сговорчивым. Если, конечно, его удастся разыскать.

Чем больше Магнус размышлял на эту тему, тем менее вероятным казалось предположение, что Исилдур был дружком Джабба по Йоркширу. От этого имени так и несло миром онлайновых аватаров.

Впрочем, прежде чем заняться интернет-поиском, предстояло разобраться с е-мейлом, который переслал агент Хендрикс, чье дежурство очень удачно выпало на нынешнюю субботу.

Само послание было от Колби.

Магнус сделал глубокий вдох и щелкнул мышью.

«Магнус!

На самом деле искренний ответ звучит так: «Нет». Советую не ломать комедию, делая вид, будто ты согласен.

Больше мне не пиши. Я на твои е-мейлы отвечать не буду.

К.».
Магнуса захлестнул гнев. Положим, Колби права; он действительно не хотел на ней жениться, и вряд ли когда-либо удастся убедить ее в обратном. Но ведь он и вправду опасался за судьбу девушки…

Сержант торопливо набрал на клавиатуре:

«Колби, привет!

Я очень обеспокоен тем, что происходит, и просто обязан вытащить тебя в безопасное место. Так вот, если ты не хочешь приезжать ко мне, я мог бы организовать нечто другое. Прошу тебя, обязательно ответь мне или хотя бы свяжись с ФБР или Уильямсом из управления на Шредер-плаза. В любом случае разговаривай с ним только напрямую, без посредников.

Сделай это ради меня, а?

Люблю тебя,

Магнус».
Совсем не обязательно, что письмо сработает, однако попытка не пытка.

Остаток дня Магнус пробарахтался в мутных водах Интернета, на ощупь прокладывая себе путь среди форумов и чатов, которые кишмя кишели фанатами «Властелина колец». Вся эта толпа делилась на две категории: любители и маньяки. Любители по большей части были представлены тринадцатилетними подростками, которые не владели орфографией, но зато пересмотрели весь цикл фильмов и восторгались балрогами (правда, только в случае мальчишек, потому что девчонки серьезно западали на Орландо Блума).

Их коротенькие посты терялись среди статей-«тяжеловесов», которые исходили от маньяков. Эти толкинисты вываливали по нескольку тысяч слов, обсуждая те или иные эзотерические аспекты Средиземья, то есть изобретенного Толкином мира. Скажем, велись диспуты на тему, какими крыльями обладают балроги: настоящими или же метафизическими? Или отчего да почему в Средиземье не встречаются молодые энты. Или кто такой, в конце-то концов, Том Бомбадил…

«Властелина колец» Магнус не брал в руки с тех пор, когда сам был тринадцатилетним подростком, так что имел крайне смутное представление обо всех этих персонажах. Удивлял, однако, не столько интерес, который люди проявляли к малоизвестным тонкостям, сколько сопровождавшая их страстность и желчный сарказм. Становилось очевидно, что для очень многих людей по всему миру «Властелин колец» крайне важен.

Часа через два Магнус обнаружил пост от Исилдура. Маньяк. Текст занимал несколько параграфов и был критическим комментарием к длинной академической статье, принадлежавшей некоему Джону Миншаллу. Речь шла о природе кольца Всевластья.

В книге Толкина упоминалось несколько колец; все они были изготовлены эльфами за единственным исключением: самое великое из них, именуемое кольцом Всевластья, выковал лично Саурон, Темный Властелин. Задолго до описываемых в книге событий произошло жесточайшее сражение между злобным Сауроном и союзом людей и эльфов. Союзники одержали верх, причем Исилдур отсек палец Саурона вместе с кольцом Всевластья. Случилось, однако, так, что по дороге домой на победоносного Исилдура с его людьми напали орки. Пытаясь спастись, Исилдур прыгнул в реку, где кольцо соскользнуло с его пальца и потерялось. Сам он вскоре погиб, угодив под ливень стрел, выпущенных орками-лучниками.

Кольцо пролежало на дне несколько столетий, пока его случайно не нашел хоббит по имени Деагол, который рыбачил в том месте на пару со своим другом Смеаголом. Последний был настолько прельщен изумительным сияющим кольцом, что захотел владеть им самолично. Когда Деагол отказался подарить находку, Смеагол задушил своего друга и надел кольцо на палец. С течением времени Смеагол стал рабом кольца и превратился в мерзкую ползучую тварь по имени Голлум. Через несколько веков кольцо попало в руки Бильбо Бэггинса, главного героя первой книги Толкина, «Хоббит».

Кольцо Всевластья обладает целым комплексом свойств. Его владелец не стареет, но потихоньку теряет интерес к жизни и наконец как бы рассасывается. Стоит надеть кольцо, как ты немедленно превращаешься в невидимку для простых смертных. Кольцо подчиняет себе, заставляет врать, пускаться на подлости и даже убийства. Ношение кольца становится маниакальной потребностью. Самое же главное состоит в том, что Темный Властелин Саурон беспрестанно ищет свое кольцо, и как только найдет его, то станет безраздельным хозяином Средиземья. Кольцо можно уничтожить одним-единственным способом: принести его на гору Ородруин (так называется вулкан в центре Мордора, вотчины Саурона), где и швырнуть в Расщелину Судьбы. Именно эту задачу поставил себе племянник Бильбо, хоббит по имени Фродо.

Миншалл в своей статье утверждал, что, судя по вышеперечисленным особенностям кольца, Толкин был вдохновлен вагнеровским оперным циклом, в котором боги состязаются между собой за право овладеть кольцом нибелунга и тем самым обрести власть над миром.

Эта гипотеза серьезно испортила настроение современному Исилдуру.

Он привел высказывания самого Толкина, который напрочь отрицал какую-либо связь, а говорил лишь, что «оба кольца круглые, и на этом сходство заканчивается». Затем Исилдур пустился в пространные рассуждения, подкрепив их цитатами из «Саги о Вельсунгах» и «Младшей Эдды», которые были написаны в Исландии в тринадцатом столетии. По его словам, Толкин познакомился с «Сагой о Вельсунгах» еще в школьном возрасте и именно она служила источником его вдохновения до конца жизни.

В обоих упомянутых литературных памятниках рассказывается о том, что три бога — Один, Хенир и Локи — во время своих странствий повстречали карлика по имени Андвари, который, обернувшись щукой, гонялся за рыбками. Локи изловил карлика сетью и отобрал у него кое-какое золотишко. Андвари хотел утаить, что владеет неким магическим кольцом, однако наблюдательный Локи заметил волшебный артефакт и, пригрозив Андвари, что отошлет его к своей дочери по имени Хель, которая была хозяйкой царства мертвых, потребовал отдать и кольцо. Андвари подчинился, однако при этом наложил на кольцо проклятие, после чего исчез в скале. В ходе дальнейшего повествования кольцо неоднократно меняло владельцев, причем всякий раз с очень печальными последствиями. Судя по всему, Исилдур полагал, что как Толкин, так и Вагнер читали «Сагу о Вельсунгах», чем, собственно, и объясняется аналогичность сюжетов.

Статья Исилдура вызвала у Миншалла дикое раздражение с пеной на губах, и гневная перепалка продолжалась до тех пор, пока не вмешался третий комментатор, открыто обозвавший Толкина лгуном и плагиатором. Тут оба бывших спорщика объединились и встали на защиту своего кумира, после чего на тему вообще повесили замок.

Магнус сильно подозревал, что этот Исилдур и дружок Стива Джабба — одно и то же лицо. Во всяком случае, и тот и другой питали интерес к «Саге о Вельсунгах». К счастью, на веб-странице имелись линки к почтовым ящикам участников обсуждения. Судя по адресу Исилдура, его провайдер был из Штатов. Отсюда вопрос: можно ли узнать имя этого человека?

Имелся небольшой шанс, что электронное письмо из Рейкьявика с просьбой оказать содействие в расследовании убийства возымеет должное действие, — однако еще более вероятной была возможность, что Исилдур вообще ляжет на дно, узнав, что его разыскивает полиция.

Год назад Магнус принимал участие в ловле насильника и убийцы, чьей жертвой оказалась жительница Бруклайна. Сначала ей приходили е-мейлы от какого-то маньяка. С помощью Джонни Йоу, молодого эксперта-компьютерщика из криминалистической лаборатории, Магнус сумел найти IP-адрес автора посланий, несмотря на хитроумный хакерский камуфляж. Преступником оказался ближайший сосед жертвы. Сейчас он отбывал пожизненное заключение в тюрьме «Сидар-джанкшн».

Итак, Магнус знал адрес е-мейла Исилдура. Все, что нужно, так это спровоцировать какой-нибудь ответ, в заголовке которого будут указаны IP-координаты компьютера Исилдура.

Сержант с минуту поразмыслил, затем настучал на клавиатуре:

«Привет, Исилдур!

Меня очень заинтересовал твой пост насчет «Саги о Вельсунгах». Не подскажешь, где ее найти?

Мэтт Джонсон».
Наивный, если не сказать тупой вопрос, ответ на который не займет у Исилдура более нескольких секунд. Есть смысл попытаться.

С другой стороны, у интернет-переписки есть одна неприятная особенность: никогда не знаешь, сколько уйдет времени на получение встречного послания. Может, ответ придет через минуту, а может, и через час. Через сутки. Или по истечении месяца.

Зависнув в ожидании. Магнус решил узнать, как обстоят дела у Арни. Оказывается, неплохо: молодому детективу удалось разыскать преподавателя с кафедры лингвистики при Университете Нового Южного Уэльса, который утверждал, что является экспертом по изобретенным Толкином языкам, коих насчитывалось аж четырнадцать. Как и сам Магнус, Арни поджидал теперь ответа. Кроме того, Арни тоже наткнулся на следы Исилдура. Под этим ником скрывался некий энтузиаст, пытавшийся создать онлайновый сервис по переводу текстов на квенья, один из наиболее проработанных эльфийских языков. Тот ли это Исилдур или же его тезка, пока сказать было трудно.

Магнус вернулся к своему компьютеру. Повезло — появилось короткое сообщение от Исилдура.

«Привет, Мэтт!

Книгу можно купить на «Амазоне». Есть очень неплохое издание в серии «Пенгуин классикс». Любопытная книга, не пожалеешь.

Исилдур».
Магнус нажал несколько кнопок, и на экране появилась цепочка цифр и букв: заголовок е-мейла.

Есть!

— Арни, у вас найдется компьютерный эксперт, который смог бы помочь мне разобраться с адресом в электронной почте?

Арни с сомнением покачал головой:

— Сегодня суббота, все криминалисты сидят по домам. Если хотите, я попробую кого-нибудь разыскать, но это займет некоторое время. Не исключено, что придется ждать до понедельника.

Нет, такой вариант не подходит. Магнус бросил взгляд на часы. В Бостоне как раз обед. Джонни Йоу — штатский сотрудник, а не офицер полиции. Он, однако, принадлежал к числу тех «ботаников», которые не прочь отложить дела в сторону, чтобы заняться чем-то любопытным. У них с Магнусом были хорошие отношения, особенно после бруклайнского дела, когда сержант не забыл указать на ту важную роль, которую Джонни сыграл в поимке злодея. Нынешняя задача как раз могла бы пробудить в Йоу интерес.

Магнус напечатал небольшое письмо, куда скопировал заголовок из послания Исилдура. Кроме того, он тщательно вычистил из текста любые подсказки о его нынешнем местонахождении; все должно выглядеть так, словно Магнус пишет из какого-то города в сердце Америки. Но вот вопрос: следует ли пересылать сообщение через агента Хендрикса? Видимо, нет, поскольку это означало задержку до понедельника, а Магнус нуждался в более быстрой реакции.

Вспомнить адрес личного е-мейла Джонни труда не составило — Магнус часто использовал его в прошлом году. Он прикинул возможный риск. Крайне маловероятно, что за Джонни Йоу следят, поджидая, когда с ним свяжется Магнус. И пусть даже у Ленаэна имелось множество приятелей по всему полицейскому управлению, Джонни вряд ли относился к их числу.

Сержант напечатал адрес Йоу и щелкнул кнопку «Отослать».

Если повезет, то уже к завтрашнему утру они будут знать, кто такой Исилдур.

Глава десятая

Квартал Тинкхольт являет собой беспорядочную мешанину ярко раскрашенных домиков в центральной части Рейкьявика, что располагается возле холма с громадной церковью. Здесь живут люди искусства: дизайнеры, актеры, писатели, поэты — словом, искушенный и стильный бомонд.

Не вполне уместная среда обитания для копа, но Магнусу она понравилась.

Арни вел машину по тихой улочке, которая оказалась сразу за углом того художественного салона, где Магнус побывал утром. Он остановился напротив крошечного домика, с виду самого маленького среди всех своих соседей. Под крышей, собранной из ярко-зеленых гофрированных листов, в бетонной стене, окрашенной в кремовый цвет, виднелось небольшое оконце. Краска на стенах и кровле облупилась, трава в садике высохшая и затоптанная, однако обстановка напомнила Магнусу дом, в котором он вырос.

Арни позвонил в дверь. Подождал. Вновь позвонил.

— Дрыхнет, наверное.

Магнус взглянул на часы. Всего лишь семь вечера.

— Она так рано ложится?

— Да нет же, она так поздно встает.

В ту же секунду дверь отворилась, и на пороге возникла чрезвычайно высокая бледная брюнетка в коротенькой футболке и шортах.

— Арни! — воскликнула она. — Ты вообще соображаешь, который час?!

— А что тут такого? — пожал тот плечами. — Войти-то можно?

Хозяйка кивнула, вернее сказать, медленно опустила и подняла подбородок, после чего отступила в сторону, освобождая проход. Мужчины миновали коридор и очутились в маленькой гостиной с длинным синим диваном, громадным телевизором, парой кресел-груш на лакированном деревянном полу и книжным стеллажом, прогнувшимся под весом печатных изданий. Стены обшиты деревом; самый длинный простенок разрисован вихрящимися сине-зелеными и желтыми завитками, создавая иллюзию тропического леса.

— Это и есть моя сестра Катрин, — сказал Арни. — А это Магнус, мой американский друг. Он подыскивает себе комнатку в Рейкьявике, вот я и предложил остановиться здесь.

Катрин протерла глаза, силясь сфокусировать взгляд на Магнусе. Ее футболка больше походила на майку и едва прикрывала грудь. Внешне девушка очень напоминала Арни — такая же высокая, худощавая и темноволосая, — однако в отличие от брата обладала волевыми чертами лица. Бледная кожа, угловатые скулы, крепкая нижняя челюсть, коротко подстриженные густые черные волосы, крупные темные глаза.

— Привет, — сказала Катрин. — Как поживаете?

Изъяснялась она по-английски с британским акцентом.

— Спасибо, отлично, — ответил Магнус. — А как вы?

— Нормально, — буркнула девушка.

— Может, присядем? Обсудим? — предложил Арни.

Катрин наконец сфокусировала взгляд на сержанте, сосредоточенно оглядывая его с ног до головы.

— Да нет. Годится. Я пошла спать. — С этими словами она исчезла в своей комнате чуть дальше по коридору.

— Кажется, проверка прошла успешно, — усмехнулся Арни. — Пойдемте, я покажу вам комнатку. — Они поднялись по узкой лестнице. — Раньше здесь жили бабушка с дедом. Теперь весь дом принадлежит нам, вот мы и сдаем свободную комнату на втором этаже…

Он провел Магнуса в маленькое, аскетически обставленное помещение с кроватью, столом и парой стульев. В два окна комнатки вливался бледный вечерний свет; одно из окон выходило на церковь Хатльгримскиркья, чей шпиль высоко возносился над пятнистым морем разноцветных металлических крыш.

— Неплохой отсюда вид, — одобрил Магнус.

— Ну как вам здесь, нравится?

— А что случилось с предыдущим жильцом?

Арни помялся.

— Мы его арестовали. На прошлой неделе.

— О-о… Наркотики?

— Амфетамины. Так, мелкая сошка.

— Ясно.

Арни кашлянул.

— Если честно, я был бы вам очень признателен, если бы вы немножко приглядывали за Катрин. Без особого нажима, конечно.

— А она не будет против? И вообще, ваша сестра в курсе, что я коп?

— Думаю, нет никакой необходимости говорить ей, чем вы занимаетесь. Да и суперинтенданту Торкетлу тоже ни к чему знать, у кого именно вы сняли комнату…

— Хотите сказать, он был бы против?

— Ну… я бы не взялся утверждать, что Катрин — его самая любимая племянница.

— Понятно… Что там с арендной платой?

Арни назвал вполне умеренную цифру и добавил, что год назад сумма была бы раза в два выше.

— Охотно верю, — улыбнулся Магнус. Ему понравилась комнатушка, сам домик, вид на улицу и даже чудноватая сестра Арни. — Что ж, по рукам.

— Отлично, — обрадовался Арни. — Тогда поехали в гостиницу, перевезем ваши вещи.

На доставку саквояжа Магнуса времени ушло немного, и когда Арни убедился, что новый жилец вполне устроился, он оставил Магнуса одного. Из комнаты Катрин не доносились ни звука.

Сержант вышел на улицу. Справившись по уличному стенду с картой города, он прошел один квартал и свернул в переулок. Небосвод расчистился, если не считать одинокого тонкого пласта облаков на заснеженном каменном гребне горы Эсья. Магнус начинал улавливать определенную закономерность: облачность несколько раз в день поднималась и опускалась по горному склону в зависимости от погоды. Воздух сегодня был чистым и бодрящим. Половина девятого вечера, а светло как днем.

Магнус добрался до искомой улицы и сбавил шаг, приглядываясь к каждому строению. Возможно, он и не узнает нужный дом после стольких лет. Возможно, нынешние хозяева сменили цвет кровли… Но тут, преодолев холм, сержант увидел: вот он, маленький дом с ярко-синей крышей из детства.

Магнус остановился напротив. Старая рябина до сих пор на месте, только на одной из веток кто-то повесил качели. Неплохая мысль. Сдувшийся футбольный мяч на клумбе, где вот-вот готовы распуститься нарциссы… Приятно знать, что здесь до сих пор есть дети; наверное, большинство домов на этой улице занимают сейчас молодые супружеские пары. На подъездной дорожке горделиво стоит внедорожник-«мерседес» с двумя детскими креслами. Да, эту машину не сравнить со стареньким отцовским «фольксвагеном»!

Сержант зажмурил глаза. Поверх дорожного шума слышался голос матери, звавшей его с Олли домой. Он улыбнулся.

Тут входная дверь начала отворяться, и Магнус поспешно отвернулся, смутившись, что нынешние владельцы увидят, как незнакомец пристально разглядывает их дом.

Магнус спустился по холму в сторону городского центра, миновал группу из четырех мужчин и одной женщины, которые вытаскивали ящики с концертной аппаратурой из мини-фургона. По-видимому, музыканты; готовятся к субботнему выступлению. Мимо пронеслась давешняя велосипедистка — все та же леопардовая юбка и длиннющая коса. На улицах Рейкьявика можно запросто наткнуться на одного и того же человека несколько раз за день.

Магнус заглянул в книжный магазин «Эймундссон» на Естурстрайти, где приобрел последний имевшийся здесь экземпляр «Властелина колец» на английском, а также «Сагу о Вельсунгах» на исландском.

Затем он направился в сторону Старой гавани и встретил на пути еще одно воспоминание из детства: крохотный красный киоск, торгующий хот-догами. В свое время они с отцом заглядывали сюда каждую среду после гандбольной тренировки. Магнус встал в очередь. В отличие от остального Рейкьявика киоск не изменился за минувшие годы, разве что на витрине висел теперь плакат с улыбчивым Биллом Клинтоном, который вгрызался в сардельку.

Жуя на ходу, Магнус неторопливо добрался до портовой зоны и побрел вдоль пристани. В принципе район был промышленным, однако в это время дня кругом уже царило спокойствие. По одну сторону причала выстроились вереницы трейлеров, а напротив них стояли многочисленные прогулочные катера и рыбацкие моторные баркасы. В воздухе пахло рыбой и дизельным топливом, хотя Магнус и приметил модерновую станцию заправки водородом. Оказавшись в торце причала, он остановился на уважительном расстоянии от одинокого рыбака, который возился с наживкой, и принялся задумчиво созерцать умиротворяющую сцену.

За волноломом, отделявшим акваторию гавани, простирался залив, где в серо-стальной воде отражались черные скалы и белые снега Эсьи. Над головой заложила вираж чайка-попрошайка, но, убедившись через несколько секунд, что подачки не будет, с разочарованным криком улетела прочь. Со стороны рейда в гавань входил катер, занятый какой-то своей мореходно-бюрократической миссией.

За то время, что прошло с невеселого детства Магнуса, Исландия сильно изменилась, хотя оставшиеся знакомые черты Рейкьявика вызвали в памяти сержанта более ранние и более счастливые годы. К родителям матери наведываться ни к чему; им вообще лучше не знать о его приезде. Кстати, Магнусу было приятно сознавать, что родной, но полузабытый язык успешно возвращался, хотя и с американским акцентом. Пожалуй, следует побольше внимания уделить отработке раскатистого исландского «р»…

Рейкьявик далеко отстоял от Бостона, к тому же располагался гораздо севернее, градусов на двадцать широты. Чуть ли не за Полярным кругом. Об этом свидетельствовал не только холодный воздух или снег на горных отрогах — в конце концов, Бостонская гавань тоже бывает стылой и угрюмой. Дело было в качестве света: незамутненный, но мягкий; бледный и словно процеженный. Гамма серых полутонов залива была куда нежнее и приглушеннее в сравнении с Бостоном.

Магнус, однако, с радостью узнал бы, что наступила дата начала процесса и что он может вернуться домой. Хотя дело Агнара выглядело любопытным, сержант скучал по неистовой ярости улиц массачусетской столицы. За последний десяток лет ежедневная беготня за преступниками, которые стреляли, резали и насиловали бостонских жителей, перестала быть просто работой, а превратилась в настоятельную потребность, привычку, наркотик.

Рейкьявик же был совершенном иным. Город-игрушка.

Магнуса кольнула совесть. Здесь он находился в безопасности, за тысячи миль от города, где полным-полно наркотических банд и продажных полицейских. А Колби? И вообще, каким образом можно одолеть ее упрямство и заставить прислушаться? Такое ощущение, что чем сильнее Магнус напирает, тем ожесточеннее она сопротивляется. Но почему? В чем причина ее поведения? С какой стати она вздумала привязывать судьбу их отношений к вот этой проблеме? Эх, будь он более эмоционально-утонченным человеком или, к примеру, превратись он в Колби, то наверняка сумел бы придумать хитрость и заставить ее приехать. Увы, при первой же попытке обдумать такой план голова шла кругом.

Он вздохнул и отправился назад в город. Поднимаясь в горку по Лейгавегур, Магнус посматривал по сторонам в поисках бара, где можно было бы пропустить стаканчик пива. Чуть дальше он заприметил заведение под названием «Гранд рок». Снаружи оно напоминало неряшливый бостонский паб, зато здесь имелся уличный навес, под которым стояли столики с дюжиной посетителей-курильщиков. Зайдя внутрь, Магнус увидел, что забегаловка полна примерно на четверть. Он протиснулся к стойке и у бритого наголо бармена заказал большую кружку «Туле», после чего пристроился на угловом табурете.

Остальные выпивохи выглядели так, словно сидели здесь не первый час. Возле их пивных кружек стояли стопки с бурой жидкостью. В поверхность столиков, шеренгой выстроившихся вдоль одной из стен, были врезаны квадратики шахматных досок. В одном месте даже шла игра. Магнус лениво понаблюдал и решил, что игроки здесь неважнецкие и что он запросто смог бы одолеть любого из них.

Он улыбнулся, припомнив ежевечерние состязания с отцом, превосходным шахматным стратегом, которого можно было победить только одним способом: непрерывными атаками на короля. Эти попытки практически всегда заканчивались неудачей, хотя порой — очень-очень редко — Магнусу удавалось прорвать оборону и выиграть партию к обоюдному удовольствию противников. Сержант знал, что отец, которому и в голову не пришло бы поддаваться, болел за сына. Всегда и во всем.

После его гибели, однако, Магнус слишком часто вспоминал родного отца только через призму трагедии, забывая о куда более нормальных и не столь сложных временах, которые, впрочем, все равно не получалось назвать простыми.

Рагнар обладал международным реноме в своей профессиональной сфере, то есть в математике, вот, собственно, почему ему предложили место преподавателя в Массачусетском институте технологий. Кроме того, он был не бесчувственным сухарем, а настоящим спасителем, и доказал это, избавив Магнуса с младшим братом от несчастий и страданий в Исландии, когда мальчишки уже решили, что отец их бросил. Магнус сохранил множество теплых воспоминаний из подростковой поры: они с отцом не только играли в шахматы, но и читали саги, устраивали турпоходы в Адирондакские горы и даже в Исландию. По вечерам у них шли долгие обсуждения любых тем, интересовавших Магнуса, — вернее сказать, не обсуждения, а интеллектуальные спарринги, в ходе которых отец всегда прислушивался к мнению сына, хотя и пытался доказать ошибочность его суждений.

При всем при том в жизни отца имелась одна черта, которую Магнус так и не смог понять: отношения с женщинами. Например, неясно, почему Рагнар женился на матери, а затем ее бросил. И уж совершеннейшей загадкой выглядела его последующая женитьба на омерзительной Катлин. Эта женщина была молода, к тому же у нее имелся муж из числа коллег отца. Позднее Магнус сообразил, что интрижка, наверное, уже была, когда мальчики приехали в Бостон. Внешне очаровательная, Катлин оказалась настоящим деспотом и на дух не переносила пасынков. По истечении нескольких месяцев совместной жизни это отношение она перенесла и на самого Рагнара. Магнус понятия не имел, почему отец не смог предвидеть такого развития событий.

Через полтора года после заключения брака с Катлин отца зарезали. Труп обнаружили на полу гостиной в летнем домике, который семья снимала в Даксбери, под Бостоном.

Магнусу с самого начала было ясно, кто убийца. Он не питал ни малейших сомнений на этот счет, хотя детективы, ведшие расследование, поначалу вроде бы прислушивались к его словам, но затем начали демонстрировать раздражение. По истечении пары дней, когда мачеху вроде бы активно обрабатывали, полиция вдруг потеряла к ней всяческий интерес — и Магнус не мог взять этого в толк: как же так, ведь иных подозреваемых вообще не имеется? Шли месяцы, а дознаватели так и не сумели придумать ничего лучшего, чем версия о случайном ограблении. Дескать, кто-то наудачу залез в домик, нарвался там на Рагнара, зарезал его, после чего испарился в мировом эфире, оставив по себе один-единственный волосок, который полиция так и не смогла идентифицировать, несмотря на ДНК-анализ.

Лишь годом позже, когда Магнус потратил все свои студенческие каникулы на самостоятельное расследование, он узнал, что у мачехи имелось железное алиби: в момент убийства она находилась в городе и лежала в постели с каким-то сантехником. Стало ясно, что Катлин и полиция сговорились, решив утаить этот факт от Магнуса с братом…

Бар потихоньку заполнялся толпой молодежи, и прежние завсегдатаи, не выдержав напора, побрели наружу, под закатное солнце. В углу настраивал инструменты оркестрик, через несколько минут раздалась и музыка, но слишком уж громкая для спокойного сидения за кружкой пива, так что Магнус тоже решил уйти.

Улицы, ранее столь тихие, сейчас кишели прохожими — как юными, так и не очень, — которые искали себе развлечений.

Пора спать, решил Магнус. Едва он распахнул дверь в свое новое жилище, как столкнулся с Катрин, наряженной по последней «готской» моде — вся в черном, лицо напудрено до снежной белизны и утыкано металлическими заклепками.

— Привет, — на ходу бросила она с небрежной улыбкой.

— Желаю вам приятно провести вечер, — ответствовал Магнус по-английски. Отчего-то именно этот язык казался наиболее подходящим для общения с Катрин.

Девушка притормозила.

— Вы вроде как полицейский, нет?

Магнус кивнул:

— Вроде как.

— Арни такая скотина… — буркнула Катрин и пропала в сумерках.


Забираясь в чужую квартиру, Диего не спешил. Небольшой щитовой домишко, окруженный деревьями, располагался на тихой улочке Медфорда, что играло только на руку. Никто из соседей его не увидит, так что можно не спешить, а все сделать по-тихому.

Он влез через кухонное окно на первом этаже и прокрался в гостиную. Дверь в спальню оказалась приоткрыта, изнутри доносился легкий храп. Диего принюхался. Марихуана. Он улыбнулся. Чудненько: у объекта, стало быть, будет заторможенная реакция.

Диего проскользнул в спальню. Нашел глазами постель с лежащим человеком, отметил тумбочку с ночником. Достал свой «смит-вессон» 38-го калибра, включил свет, откинул одеяло и взвел курок.

— Открывай глазки, Олли, — рявкнул он.

Мужчина сел как ужаленный, отчаянно моргая и изумленно распахнув рот. Его внешность в точности совпадала с фотокарточкой, которую Диего внимательно изучил загодя: возраст около тридцати, худощавый, кудрявая рыжеватая шевелюра, синие глаза с припухшими, воспаленными веками.

— Только вздумай заорать, и я тебе полчерепа снесу. Ты понял?

Сглотнув, мужчина молча кивнул.

— Вот так-то. А сейчас ответь мне на один простой вопрос: где твой братец?

Олли попытался что-то сказать, но так и не смог выдавить ни звука. Он вновь сглотнул, затем все же сумел произнести:

— Я не знаю…

— Зато я знаю, что на прошлой неделе он останавливался у тебя. Ну и куда он делся?

Олли тяжело вздохнул.

— Понятия не имею. Взял и ушел. Собрал свои вещи, а мне ничего не объяснил. Это на него очень похоже. Послушайте… — Олли начинал приходить в себя. — Может, как-то договоримся, а? Я вам заплачу, а вы оставите меня в покое…

Левой рукой Диего ухватил Олли за волосы и воткнул ему в рот револьверное дуло.

— Мне с тобой договариваться не о чем. Если не знаешь, где твой братец, тем хуже для тебя.

— Погодите, я же вправду не знаю, где он! — промямлил Олли.

— Ты когда-нибудь играл в «русскую рулетку»? — спросил Диего.

Олли помотал головой и дернул кадыком.

— Это очень просто. В барабане моего револьвера шесть гнезд, но только в одном из них есть патрон. Где именно, мы с тобой не знаем. Так что когда я нажму на спуск, то еще неизвестно, что получится. Заставь меня проделать это шесть раз, и ты на сто процентов труп. Ясно?

Олли кивнул.

Диего отпустил его волосы, опасаясь отстрелить себе пальцы, и нажал на спусковой крючок.

Раздался звонкий щелчок. Барабан провернулся на одно гнездо.

— Господи… — пролепетал Олли.

— Ты, наверное, думаешь, что из нас двоих весь риск выпал на твою долю, — продолжил Диего. — Но если присмотреться, то мне тоже невесело. Потому как если я выбью тебе мозги, так и не получив ответа, это будет означать, что я тоже проиграл. Догоняешь, нет? — Он усмехнулся. — Итак, попытаемся еще разок: где твой брат?

— Я не знаю! Не знаю, честно! — крикнул Олли.

— Э, не ори! — Диего сощурился. — А я тебе все равно не верю.

И он вновь нажал на спуск.

Щелчок.

Из Олли хлынул поток слов:

— Перестаньте! Перестаньте, Бога ради! Да я бы сказал, я бы обязательно сказал, но я же не знаю! Клянусь, не знаю! За его вещами приходили из ФБР, я их спросил, куда его увозят, но они ничего не сказали!

До Диего донеслось тихое журчание, в воздухе расплылся запах мочи. Он бросил взгляд вниз и увидел растущее темное пятно на трусах Олли. Диего по опыту знал, что в таком состоянии объект, как правило, не врет.

Впрочем, он нажал на спуск в третий раз. Отчего бы и нет, в конце концов?

Он уже обсуждал эту ситуацию с Сото. Подобные вещи решались двумя способами. Например, можно грохнуть всех родственников свидетеля, давая ему ясно понять, что к чему, и отбивая всю охоту выступать в суде. В случае копа такой подход в общем-то противопоказан: как ни крути, а ты объявляешь войну тяжеловооруженному и хорошо организованному противнику. Успешный наркобизнес всегда функционирует вне поля зрения полицейского радара, создавая как можно меньше шума, что в целом обеспечивает спокойную и беспроблемную деловую обстановку.

Олли не знал, где Магнус. Нет смысла заваривать кашу на пустом месте.

— Ладно, мужик, эту игру мы с тобой сейчас прервем, — сказал Диего. — Считай, у нас ничья. С одним условием: не вздумай идти к копам жалобиться, что я, дескать, наведался разузнать про твоего братца. Усекаешь? Иначе в следующий раз я приду не развлекаться, а просто замочу тебя с первого выстрела.

— Да-да, я понял, я все понял… — всхлипнул Олли, не замечая струившихся по лицу слез.

Диего потянулся к тумбочке и выключил ночник.

— А сейчас ложись обратно в кроватку и сладких тебе снов.

Глава одиннадцатая

Сержант следовал за коренастой фигурой О’Малли, направляясь к ярким огням круглосуточного магазинчика. Пальцы Магнуса нервно подергивались в дюйме от кобуры.

О’Малли обернулся. «Эй, Швед, да не жмись ты так. Глазки держи нараспашку, только сильно не напрягайся, не то ошибок понаделаешь», — сказал он с улыбкой.

О’Малли придумал это прозвище, Швед, памятуя о скандинавских корнях Магнуса, а также в честь шведского напарника, с которым ему довелось поработать лет двадцать назад. Тут, конечно, ничего не попишешь: если инструктор хочет, чтобы стажер был шведом, так тому и быть. За первые две недели патрулирования улиц Магнус успел проникнуться к О’Малли огромным уважением.

«Вроде все тихо», — сказал старший. Диспетчер, который направил их к магазину, ничего не сказал о причине вызова.

Из тени выскользнул тощий силуэт. О’Малли ничего не заметил, хотя незнакомец шел ему наперерез. Магнус потянулся было за пистолетом, но рука отказывалась повиноваться. Неизвестный вскинул свой собственный пистолет, «Магнум-0,357», наставляя его на О’Малли. Магнус запаниковал, с трудом обхватил рукоять пальцами, однако вытащить оружие из кобуры не получилось. Он распахнул рот, желая криком предупредить партнера, но и звука никакого не вышло.

Человек обернулся к Магнусу и расхохотался, по-прежнему удерживая О’Малли на мушке. Он был молод, болезненно костляв и выглядел так, словно с год не мылся: гнилые зубы, налитые кровью и нефокусирующиеся глаза. Лицо, подсвеченное магазинными лампами, цветом напоминало воск. Ни дать ни взять ходячий труп, что-то вроде зомби.

О’Малли по-прежнему его не замечал.

Магнус вновь попытался крикнуть, потянулся за пистолетом. Без изменений. Только зловещий смешок незнакомца.

А затем раздался выстрел. Второй. Третий. Четвертый. Грохот звучал снова и снова.

Наконец О’Малли упал. Рука Магнуса отреагировала на усилия, пистолет взметнулся и выстрелил в осклабившуюся морду. Палец раз за разом давил и давил на спуск…

Магнус распахнул глаза.

За окном шумела улица. Центр Рейкьявика игривой субботней ночью: смех, визг покрышек, вопли, песни и звук исторгаемой рвоты на басовом фоне рокочущих динамиков.

На полу, придавленная «кирпичом» творения Толкина, лежала «Сага о Вельсунгах». Пару часов назад Магнус уронил книги на пол, да так и не стал их поднимать.

Он взглянул на часы. Пять ноль пять утра.

Только что увиденный сон был старинным знакомцем; года два он мучил Магнуса после той первой перестрелки. Понятное дело, в реальности все произошло несколько иначе: к примеру, «торчок» успел выстрелить лишь дважды. С другой стороны, долгими ночами Магнус предавался бессмысленным спорам с самим собой, ища ответ на вопрос, надо ли было стрелять раньше, чтобы спасти О’Малли, или же, напротив, следовало обождать, спасая наркомана.

Все это случилось давным-давно. Магнус подумал, что вторую в своей жизни перестрелку он пережил гораздо легче, коль скоро был уже многоопытным копом. Не исключено, что это впечатление ошибочно. Подсознательная сторона психики требовала времени, чтобы справиться с душевной травмой, и с этим ничего не поделаешь, каким бы крутым копом ты ни был.

Черт знает что…


Ранним воскресным утром в полицейском управлении Рейкьявика кипело оживление. Усталые патрульные водили бледных и пошатывающихся граждан по казенным коридорам, чтобы закончить оформление арестов. Типичная, еженедельно повторяющаяся картина после бурных субботних увеселений.

Пристроившись за свой стол, Магнус первым делом включил компьютер и улыбнулся, увидев е-мейл от Джонни Йоу. Парнишка нарыл кое-что ценное.

На утренней летучке Балдур выглядел так, словно сам почти не спал, — темные мешки под глазами, ввалившиеся серые щеки… Магнус оглядел коллег; их доселе бодрый вид тоже изрядно поблек.

Инспектор начал с криминалистического отчета. Три набора «пальцев» из четырех успешно идентифицированы: отпечатки принадлежат Агнару, Стиву Джаббу и Андреа. Следы принадлежат Джаббу. С другой стороны, на одежде дальнобойщика не обнаружено крови даже в мельчайших количествах.

Затем Балдур спросил Магнуса, насколько невероятной можно считать гипотезу, что преступник размозжил человеку голову, после чего проволок труп метров двадцать до озера, скинул его в воду — и при этом ни капельки не запачкался кровью. Сержант признал, что это задача монументальная, хотя и осуществимая.

— Вчера вечером я допросил Линду, супругу профессора, — сообщил Балдур. — Сердитая дама. Она и не подозревала о существовании Андреа. Была уверена, что муж держал слово и вел себяпай-мальчиком… Далее, она покопалась в бумагах Агнара и обнаружила, что тот гораздо глубже завяз в финансовых проблемах, нежели это выглядело со стороны. Долги, причем весьма крупные.

— Куда же он тратил эти деньги? — спросила зампрокурора Раднвейг.

— На кокаин. Она, кстати, об этом знала. К тому же Агнар был азартным игроком. По прикидкам Линды, профессор задолжал порядка тридцати миллионов крон. Средства с кредитных карт выбраны полностью, но счета кредитных компаний не оплачены, равно как и взносы по банковской ипотеке. Впрочем, в случае смерти Агнара все покрывает страховой полис.

Магнус быстренько прикинул в уме: тридцать миллионов крон — это двести тысяч долларов с хвостиком. Даже по меркам исландцев, любивших жить в кредит, сумма очень приличная.

— В общем, получается, что у Линды имелся мотив, — продолжал Балдур. — Мне она заявила, будто в тот четверг весь вечер провела дома с детьми, хотя с таким же успехом могла посадить их в машину и доехать до озера Тингвадлаватн. К сожалению, детки нам здесь не помогут: старшему нет и двух лет, а младший вообще младенец. Словом, Линду сбрасывать со счетов нельзя… Ну а теперь вы, Вигдис. С женщиной из Флузира удалось переговорить?

Вигдис вкратце изложила суть беседы с Инкилейф и добавила, что перепроверила ее алиби: та действительно находилась на вечеринке до половины одиннадцатого ночи. После чего ушла со своим «старинным другом» — художником.

— Возможно, здесь Инкилейф не соврала, однако мы считаем, что кое-чего она недоговаривает, — внес свою лепту Магнус.

— А поконкретней?

— Очень уж старательно она избегала обсуждать Агнара, — сказала Вигдис. — Моя интуиция за то, что тут стоит покопаться.

— Через пару дней мы вернемся и еще разок с ней потолкуем, — кивнул Магнус. — Посмотрим, не появится ли каких нестыковок.

— А что там с Исилдуром? Подвижки есть? — спросил Балдур.

— Да, — ответил Магнус. — Я нашел некоего Исилдура в интернетовском форуме, посвященном «Властелину колец», и попросил одного знакомого в Штатах проверить адрес его электронной почты.

— Вы уверены, что речь идет об одном и том же человеке?

— Абсолютной гарантии нет, хотя мне лично это кажется очень возможным. К примеру, этот Исилдур одержим магическими кольцами и исландскими сагами, которыми увлекается Стив Джабб.

Балдур что-то проворчал себе под нос.

— Итак, его зовут Лоренс Фелдман, — продолжил Магнус. — Проживает в Калифорнии. Владеет двумя домами: один в Пало-Альто, второй в округе Тринити, это в двухстах пятидесяти милях от Сан-Франциско. Вот оттуда он и шлет свои сообщения.

— Два дома? — переспросил Балдур. — Он что, богат?

— Упакован прилично. — Хотя Джонни не смог раздобыть полицейское досье на Фелдмана (даже если оно и имелось), в Интернете обнаружилась кое-какая информация. — В свое время он был соучредителем фирмы по разработке программного обеспечения, «4-портал». В прошлом году ее продали, и каждый из основателей заработал себе по сорок миллионов баксов. Фелдману на тот момент едва исполнилось тридцать один. Короче, парень проявил себя неслабо.

— Другими словами, он вполне может позволить себе дорогого адвоката, — заметил Балдур.

— И снять номер в «Борге» для Стива Джабба.

— Ясно. Надо бы узнать, не числятся ли за ним грешки по полицейской части, — сказал Балдур. — Можете это проделать?

— Пожалуй, да, но куда проще оформить запрос от имени исландской полиции. — Магнус пожал плечами. — Чем больше официоза, тем меньше приходится подключать личные связи.

— Ладно, организуем, — кивнул Балдур.

— Но в принципе я мог бы переговорить с ним напрямую.

— В Калифорнии? — насторожился инспектор.

— Ну конечно. Правда, уйдет пара дней на дорогу туда-обратно, но не исключено, что я сумею его разговорить.

Балдур нахмурился.

— Мы не знаем, тот ли это Исилдур, на которого работает Стив Джабб. Да и колоться он не будет. С какой стати? Вон, к примеру, Стив Джабб: молчит как рыба, а ведь мы и так держим его за решеткой.

— Все зависит от конкретного подхода.

Балдур помотал головой.

— К тому же расходы немалые. Я не уверен, что получу «добро» на командировку, которая может обернуться пустышкой. Вы разве не слышали про kreppa?

Возникало впечатление, что в Исландии нельзя пробыть и пары часов, чтобы не нарваться на это словечко.

— Тариф эконом-класса, а переночевать можно и в мотеле, — сказал Магнус и оглядел всех присутствующих. — Вы вкладываете массу ресурсов в расследование. Авиабилет на этом фоне не такая уж и роскошь.

Балдур смерил сержанта сердитым взглядом.

— Я подумаю, — буркнул он, хотя Магнусу отчетливо показалось, что это предложение инспектор положит под сукно. — Ладно, — сказал Балдур, обращаясь уже ко всем сотрудникам. — Итак, возникает впечатление, что за переговорами с Агнаром стоит некий Исилдур. Если это действительно Лоренс Фелдман, объем сделки может исчисляться кругленькой суммой.

— Да, но о чем именно идет речь? — спросила Вигдис.

— О «Властелине колец»? — выдвинул гипотезу Магнус. — Или, к примеру, здесь замешана «Сага о Вельсунгах». Прошлым вечером я опять ее просмотрел. В этих произведениях важную роль играет волшебное кольцо. К тому же существует мнение, что Толкин черпал вдохновение именно из саги.

— Все манускрипты саг хранятся в собрании Арни Магнуссона при библиотечном фонде Исландского университета, — заметил Балдур. Арни Магнуссон, известный собиратель древностей, получил образование в Дании, а потом изъездил Исландию вдоль и поперек, коллекционируя древние рукописи. Дело было в семнадцатом веке, и все свои находки Магнуссон переправил в Данию, однако в семидесятых голах двадцатого столетия его собрание вернулось на родину, где и было помещено в архив института, носящего его имя. — Намекаете, что Агнар похитил один из текстов?

— Он мог попросту подменить оригинал, — предположила Вигдис.

— Не исключено, — согласился Магнус. — А может, у него была какая-то заумная теория, которую он решил продать Исилдуру. Или, к примеру, они договаривались, что профессор выполнит некое исследование…

Балдур нахмурился, качая головой.

— А если наркотики? — вмешалась Раднвейг. — Я понимаю, что это тема приевшаяся, но в Исландии почти все нелегальные сделки связаны с наркотиками.

За столом воцарилось молчание. Зампрокурора права.

— Никаких намеков в бумагах Агнара не нашлось? — спросила Раднвейг.

— В том-то и дело, что нет, — ответил Балдур. — Я сам проверял. Если не считать электронной переписки в компьютере профессора, отсутствуют любые упоминания о сделке с Джаббом. Что же касается файлов, то они все связаны с его работой.

— А в чем она заключалась? — встрепенулся Магнус.

— То есть?

— Я имею в виду, какими исследованиями он занимался в своем университете?

— Да никакими. Проверял курсовые работы студентов. И попутно переводил саги на английский и французский.

Магнус подался вперед.

— Какие саги?

— Не знаю я, — ожесточенно бросил Балдур. Инспектору явно не нравилось служить мишенью для допроса на собственной летучке. — Я же не читал все его бумаги подряд. Их там целая гора.

Сержант решил не напирать и не портить отношения с Балдуром без крайней необходимости.

— А можно мне самому посмотреть? Его рабочие бумаги, я имею в виду.

Инспектор пару секунд разглядывал Магнуса, даже не пытаясь скрыть раздражение.

— Разумеется, — сухо ответил он. — Потратите свое время с огромной пользой.

* * *
На самом деле бумажных гор оказалось две: в университете и в летнем домике Агнара. Кабинет профессора сулил больше документов, да и находился ближе. С другой стороны, если Агнар работал над чем-то имеющим отношение к Стиву Джаббу, куда логичнее предположить, что бумаги он захватил с собой на дачу, коль скоро именно там была намечена встреча с британцем.

Арни подбросил Магнуса до озера Тингвадлаватн.

— Вы как думаете, Балдур разрешит вам съездить в Калифорнию? — спросил он сержанта по дороге.

— Не знаю. Вряд ли эта идея привела его в восторг.

— А если все же поедете… может, вы и меня с собой захватите? — Арни бросил взгляд на сидевшего рядом Магнуса и поспешно добавил: — Я ведь свою степень получал в Штатах, поэтому хорошо знаком с местными правилами оперативной работы. К тому же Калифорния — мой второй дом. В духовном смысле.

— То есть?

— Ну как же… «Дер губернатор».

Магнус только головой покачал. Еще немного, и Арни попросит организовать личную аудиенцию с Арнольдом Шварценеггером. Кроме того, Магнус с большим удовольствием занялся бы обработкой Лоренса Фелдмана в одиночку — не хватало еще, чтобы под ногами путался исландский молокосос.

— Там видно будет.

Разочарованный Арни, замкнувшись, вел машину по мосфельдской равнине к озеру. Дождя не было, однако поверхность воды колыхалась под резкими порывами ветра. За фермерскими домиками пасся небольшой табун коренастых исландских лошадей. Заметив подъезжавший автомобиль, кони вскинули головы, потряхивая густыми золотистыми гривами, которые ниспадали им на глаза.

На берегу озера играли дети: мальчик лет восьми и девочка помладше. Из всех дач занят был лишь один домик, где стоял «рейнджровер». Дача Агнара по-прежнему считалась местом преступления, и ее окружала желтая лента, трепетавшая на ветру. В служебной машине сидел констебль, читавший книгу. «Преступление и наказание» некоего Ф. М. Достоевского. Магнус усмехнулся. Копы везде одинаковы, им нравится читать про преступления; вот только исландцы серьезнее своих заокеанских коллег подходят к выбору литературы для чтения.

Скучающий полицейский с удовольствием встретил новоприбывших и провел Магнуса с Арни в дом. Внутри стояли холод и тишина. Почти все гладкие поверхности были покрыты дактилоскопической пудрой, что лишь подчеркивало ощущение заброшенности. Вокруг следов крови на полу виднелись меловые круги.

Магнус осмотрел письменный стол и выдвижные ящики, набитые бумагами, в основном компьютерными распечатками. Впритык к левому торцу стола стоял низенький сервант, также заваленный документами.

— Ладно, я займусь столом, а вы проверьте шкаф, — сказал Магнус, натягивая пару белых латексных перчаток.

Первой под руку попала кипа страниц с французским переводом «Саги о людях из Лососьей долины». Страницы были испещрены рукописными пометками на французском, хотя вторая половина текста оказалась нетронутой. Магнус, изучавший французский в школе, решил, что Агнар редактировал или комментировал труд какого-то другого переводчика, предположительно француза, который владел исландским.

— Арни, нашли что-нибудь интересное?

— «Сагу о Гекуре», — ответил тот. — Слышали о ней?

— Не-а, — признался Магнус. Впрочем, ничего удивительного. Саг насчитывалось десятки; кое-какие из них были широко известны, другим повезло меньше. — Постойте-ка… Этот Гекур, случайно, не из Стенка?

— Точно, — подтвердил Арни. — Я туда ездил в детстве. От страха едва соображал.

— Да уж, понимаю, — сказал Магнус. — Мне было лет шестнадцать, когда я побывал там с отцом. Действительно, жутковатое местечко.

Стенком назывался заброшенный хутор километрах в двадцати к северу от вулкана Гекла. Вернее сказать, не заброшенный, а погибший: его еще в Средние века засыпало пеплом от катастрофического извержения, хотя о трагедии стало известно только в двадцатом столетии, когда хутор откопали. Добраться туда можно по горной тропе, которая вьется сквозь завалы из почерневшего песка и обломков застывшей лавы, скрученных в причудливые, если не сказать гротескные формы. Всякий раз, когда Магнусу встречалось слово «апокалипсис», ему на память приходила дорога на Стенк.

— Позвольте взглянуть…

Арни передал рукопись: сто двадцать чистеньких, свежераспечатанных страниц на английском. Титульный лист с надписью: «Сага о Гекуре», перевод Агнара Харальдссона.

Магнус перевернул лист, пробежал глазами текст. Еще через страницу взгляд напоролся на слово, от которого сержант замер.

«Исилдур».

— Арни, вы только посмотрите! — Магнус принялся лихорадочно перелистывать распечатку. «Исилдур». «Исилдур». «Исилдур». «Исилдур»…

Имя несколько раз встречалось на каждой странице. В этой саге Исилдур был не просто персонажем, но главным героем.

— Ого, — уважительно отозвался Арни. — Может, отвезем это в управление, отдадим криминалистам?

— Нет уж, — возразил Магнус. — Сначала я ее прочитаю, а эксперты пусть потом над ней поработают.

Словом, он устроился в мягком кресле и приступил к чтению, бережно передавая Арни каждую законченную страницу.

Глава двенадцатая

Братья Исилдур и Гекур жили на хуторе Стенк. Темноволосый Исилдур, сильный, смелый парень, искусный резчик по дереву, считался неказистым из-за «заячьей губы». Светловолосый красавец Гекур, года на два моложе брата, обладал еще большей физической силой и особенно ловко управлялся с боевым топором. Несмотря на тщеславие Гекура и его склонность к похвальбе, оба брата были честны и пользовались всеобщей любовью.

Они рано потеряли мать, а их отец Трандитл, желавший вступить в отряд викингов, отправился в Норвегию, где жил его дядя. Заботу о детях он поручил своему другу по имени Грим Лодейщик, который владел хутором Тонк и согласился заодно присматривать за хозяйством Трандитла в его отсутствие. У Грима Лодейщика был сын Асгрим, ровесник Исилдура, и трое мальчишек быстро подружились.

Трандитл странствовал три года, летней порой участвуя в набегах на Ирландию или разъезжая с купцами по всей Балтике, а зимы проводил в Норвегии, в замке своего дяди, конунга Гандальва Белого.

Но однажды в Исландию возвратился странник, который привез из Норвегии печальную весть: Трандитл погиб в драке с Эрлендуром, сыном Гандальва. Конунг сообщал, что готов уплатить виру и отдать вещи убитого племянника, но для этого один из сыновей Трандитла должен приехать в Норвегию.

Когда Исилдуру исполнилось девятнадцать, он решил отправиться к норвежскому свояку и лично истребовать причитающееся. Гандальв и его сын Эрлендур тепло и гостеприимно встретили юношу. Старый конунг рассказал, что сильно захмелевший Трандитл набросился на Эрлендура, который был вынужден защищаться и случайно убил обидчика. Все свидетели этой стычки в один голос подтвердили истинность слов своего предводителя.

Исилдур решил провести лето, участвуя в набегах вместе с Эрлендуром. Отряд викингов прошелся по Курляндии и Карелии на восточном побережье Балтики. Исилдур проявил себя смелым ратоборцем и овладел богатыми трофеями. После множества приключений он вернулся в дом Гандальва весьма состоятельным человеком.

Близилась зима, и Исилдур сказал конунгу, что хочет вернуться в Исландию. Гандальв выплатил ему пеню за убитого отца, а также отдал все собранные Трандитлом сокровища, однако в последнюю ночь перед отбытием открыл молодому человеку, что его ждет кое-что еще: некая вещица, хранившаяся в крохотном ларце.

Это было древнее кольцо.

Гандальв рассказал, что Трандитл выиграл его в походе на Фризию, одолев достославного воеводу по имени Ульф Ногоруб. Ульфу было девяносто лет от роду, однако с виду ему никто бы не дал больше сорока. Силой он обладал неимоверной, и Трандитлу пришлось изрядно потрудиться, чтобы свалить противника. Заметив кольцо на руке Ульфа, он не долго думая отсек ему палец.

Уже готовый отправиться к праотцам Ульф тем не менее улыбнулся.

— Благодарю тебя за то, что ты снял с моих плеч тяжкую обузу. Кольцо это я нашел в реке Рейн семь десятков лет тому назад и с той поры с ним не расставался. За это время я стяжал себе великую воинскую славу и богатство, но хоть и считал себя владельцем кольца, мне всегда чудилось, будто я угодил в рабство. Кольцо одарит тебя властью над людьми, а взамен заберет твою жизнь. Что ж, теперь я свободен и могу умереть с миром в душе.

Трандитл осмотрел кольцо. На внутреннем ободе шла выгравированная надпись древними рунами: «Кольцо Андвари». Он решил расспросить Ульфа, но, бросив взгляд к ногам, увидел не великого воина, а морщинистого старца с улыбкой на мертвом лице.

Гандальв рассказал юноше легенду о кольце. В свое время оно принадлежало карлику по имени Андвари, который имел обыкновение ловить рыбу возле водопада. Потом Один и Локи, два древних бога, отняли кольцо у Андвари, прихватив и золотой клад. Карлик наложил на кольцо заклятие, заявив что отныне любому новому владельцу грозит верная гибель и что избавиться от злых чар можно только одним способом: отнести кольцо в Хель. (Здесь рукопись прерывалась комментарием переводчика: «Хель — царство мертвых, где владычествует одноименная богиня Хель, дочь Локи».)

Один, величайший из всех богов, с большой неохотой отдал кольцо смертному по имени Хрейдмар, поскольку был обязан внести откуп за убийство его сына. За время пребывания у Одина кольцо вытянуло из него огромный запас силы. В последующие годы кольцо переходило из рук в руки, причем каждый из новоявленных владельцев горько за это расплачивался; к примеру, сын Хрейдмара Фафнир превратился в дракона. Кольцо побывало у героического Сигурда, у валькирии по имени Брюнхильд, а также у Гуннара и Хегни, сыновей Сигурда. Путь кольца отмечали убийства и подлые предательства, до тех самых пор, пока Гуннар не закинул его в воды Рейна, чтобы оно не досталось его отчиму Атли.

Там кольцо и пролежало несколько столетий, пока его не подобрал Ульф Ногоруб.

Трандитл вернулся из похода новым человеком: в нем появились коварство, лисья хитрость и самолюбование. Он постоянно насмехался над Эрлендуром и как-то раз, будучи в сильном подпитии, даже набросился на него с кулаками. Эрлендур уложил Трандитла одним могучим ударом, от которого задира так и не оправился.

Теперь кольцо должно было перейти Эрлендуру, однако в дело вмешался Гандальв, заявив о своих правах старшинства. В тот же вечер, надев кольцо на палец, конунг почувствовал, что стал сильнее, властолюбивее и алчнее.

Ближе к ночи в замок Гандальва постучалась саамская ворожея с далекого Севера, прося кров и ночлег. Стоило ей увидеть кольцо на пальце конунга, как ее объял дикий ужас и она попыталась убежать из крепости. Гандальв распорядился вернуть старуху и потребовал объяснений.

Кудесница открыла ему, что кольцо обладает чудовищной силой. Оно порабощает любого, кто осмелится надеть его на палец, и это будет продолжаться до тех пор, пока не сыщется владелец до того могучий, что подчинит себе весь мир и уничтожит в нем самомалейшие проявления добра. Вся вселенная погрузится в вековечный мрак.

Гандальв всерьез обеспокоился. Он и сам чувствовал, что кольцо возымело действие, хотя и не успело окончательно подмять волю старого конунга. Он немедленно сорвал кольцо с пальца и отдал его колдунье, приказав уничтожить проклятую вещицу. Саамка возразила, что для этого годится один-единственный способ, о котором говорил еще карлик Андвари: надо швырнуть кольцо в пасть Хель.

— Так ответь же, старуха, где искать Хель?

— Это гора в стране льда и пламени, — изрекла чародейка.

— А! — воскликнул Эрлендур. — Я знаю, что она имеет в виду! Трандитл рассказывал мне про великий вулкан Гекла, возле которого стоит его хутор.

Тогда Гандальв решил убрать кольцо подальше и дождаться Исилдура, чтобы тот, вернувшись в Исландию, кинул его в жерло вулкана.

Той ночью Исилдур увидел сон, в котором он во главе славного боевого отряда пронесся по Англии, добыв себе богатейшие трофеи. Встав до зари, он прокрался к ларцу и надел кольцо. В то же мгновение юноша ощутил себя куда более статным, могучим и неуязвимым воином, способным покорить любые заморские края и овладеть еще большими сокровищами.

Исилдур отправился к Гандальву и потребовал себе титул воеводы, а также снаряженный корабль для рейда на Англию. Старый конунг, увидев надетое кольцо, приказал его снять. Исилдура обуял страшный гнев, он взмахнул топором, стремясь раскроить Гандальву череп, однако в последнюю секунду на плечах юноши повис Эрлендур.

Они начали драться. Эрлендур крикнул: «Исилдур, одумайся! Ты сам не ведаешь, что творишь! Все дело в кольце! Ведь мне придется тебя убить, как и в прошлый раз, когда я убил твоего отца!»

Исилдур почувствовал, как по жилам потекла страшная сила. Он сбросил Эрлендура и вскинул топор над беззащитным человеком. Однако, посмотрев на своего кузена и друга, с которым пережил множество опасностей этим летом, Исилдур остановился, отшвырнул топор в сторону и сорвал кольцо. Он вернул кольцо в ларец и немедленно отбыл в Исландию.

Исилдур благополучно возвратился на родину с великими сокровищами и кольцом. К этому времени хозяйство на хуторе Стенк взял в свои руки Гекур, который к тому же был помолвлен с девушкой по имени Инкилейф. Прослышав о возвращении Исилдура, Асгрим отправился в Стенк повидаться с названым братом. Исилдур рассказал Гекуру и Асгриму о своих приключениях в Норвегии и Балтии и о кольце Андвари, упомянув и о том, что конунг Гандальв велел бросить кольцо в Геклу. Он предостерег, что жгучее желание носить кольцо возникает, стоит лишь единожды надеть его на палец. Поведал он и о приливе колоссальной силы, которую кольцо приносит. Исилдур собирался отнести кольцо в горы на следующий же день и попросил Гекура с Асгримом сопроводить его в дороге.

О вулкане Гекла ходили самые жуткие слухи, и никто не осмеливался взбираться на его крутые склоны. Однако молодые воины были сильны и бесстрашны и поэтому с наступлением утра без колебаний отправились к вулкану. На второй день, проделав почти весь путь до вершины, Асгрим оступился и сломал ногу. Идти дальше он не мог и согласился подождать братьев.

Ожидание затянулось почти до полуночи, когда раздался звук шагов по камням: кто-то спускался с вершины. Вернулся один лишь Гекур. Он-то и рассказал Асгриму, что случилось. Они с братом стояли на кромке жерла, на самой вершине огнедышащей горы. Исилдур достал кольцо и уже собрался швырнуть его в кратер, как вдруг замер и сказал, будто кольцо слишком тяжелое. Гекур умолял брата немедленно избавиться от кольца, но тот лишь сердился, а потом и вовсе обезумел. Не успел Гекур остановить Исилдура, как тот надел кольцо на палец и сам бросился вниз.

— Что ж, по крайней мере кольцо уничтожено, — промолвил Асгрим. — Но какой страшной ценой…


С течением времени Гекур менялся все больше и больше. Он стал тщеславным и вспыльчивым, хитрым и жадным. Вместе с тем его могучесть изрядно возросла, в битвах он проявлял себя отчаянным храбрецом, а потому все его боялись. Несмотря ни на что, его побратим Асгрим продолжал держать сторону Гекура и поддерживал его в разных спорах, выносимых Гекуром на рассмотрение альтинга, который ежегодно собирался на лугах Тингведлира.

Гекур женился на Инкилейф. Супруга его, женщина красивая и мудрая, обладала сильным характером, однако вела себя скромно. Инкилейф с огромным неудовольствием следила за тем, как меняется Гекур. Кроме того, она заметила, что муж повадился ездить к своему соседу Кетилу Бледному, который жил на хуторе Стейнастадир.

Кетил Бледный, человек благоразумный и миролюбивый, обладал талантом к поэзии. Все в округе его любили, за исключением его жены Хельги. Эта светловолосая сухощавая женщина презрительно отзывалась о Кетиле, однако во всеуслышание восторгалась Гекуром.

Путь к хутору Кетила лежал через болотистую низину, которая подтапливалась в зимнюю пору, но весной радовала глаз сладкой изумрудной травой. Как-то раз Гекуру вздумалось выпустить свою же скотину на это пастбище, а коров Кетила он прогнал прочь. Кетил Бледный возмутился, однако Гекур ничего не хотел слушать. Кетилу пришлось проглотить обиду, зато Хельга принялась издеваться над слабохарактерным супругом.

В середине лета, когда закончилось очередное вече и Гекур возвращался из Тингведлира, он проезжал мимо соседского дома, где ему встретился работник Кетила, который замешкался и не успел вовремя убраться с дороги. Не долго думая Гекур отсек ему голову. И вновь Кетил Бледный ничего не стал делать.

Хельга набросилась на мужа с горькими упреками и не умолкала до зари, после чего поклялась никогда не делить ложе с законным супругом, пока тот не добьется выкупа от Гекура.

Кетил неохотно поехал в Стенк, чтобы поговорить с соседом.

— Я пришел к тебе требовать виру за неоправданное убийство моего работника, — сказал Кетил Бледный.

— Твой смерд сам виноват, — фыркнул Гекур. — Он стоял у меня на дороге и не желал уходить.

— А вот я слышал совсем по-другому, — возразил Кетил.

Гекур нагло расхохотался.

— От кого? Уж не от бурфетльского ли тролля, для которого ты каждую девятую ночь исполняешь обязанности женщины?

— Кто бы говорил! Всякий знает, что ты не можешь обзавестись сыном, потому как дочери этого тролля тебя оскопили! — не остался в долгу Кетил, ибо в ту пору у Гекура и Инкилейф не было детей.

Заслышав такие речи. Гекур схватился за топор и после недолгого сражения отсек соседу ногу. Кетил повалился на землю и истек кровью.

После этого Гекур стал еще чаще появляться на хуторе Кетила, где теперь хозяйничала Хельга, ставшая его возлюбленной. Родственники Кетила потребовали уплатить виру, однако Гекур наотрез отказался это делать, в то время как Асгрим вновь занял сторону своего названого брата.

Инкилейф страдала от ревности и поклялась остановить Гекура. В разговоре с Тордис, женой Асгрима, она открыла ей тайну: Исилдур не прыгал в кратер Геклы с кольцом на пальце. Его убил Гекур, который забрал кольцо себе, а труп брата столкнул в жерло вулкана. Само же кольцо он спрятал в пещере, которую охраняет пес местного тролля.

Тордис пересказала секрет мужу. Асгрим ей не поверил, но той же ночью увидел сон: в окружении множества людей он сидел в огромном зале, и саамская ворожея показывала на него пальцем. «Исилдур не сумел уничтожить кольцо и погиб сам! — восклицала старуха. — Настал твой черед разыскать кольцо, чтобы бросить его в зев Хель».

Убить человека и не сообщить об этом — проступок крайне тяжкий. Хотя вещий сон и заставил Асгрима поверить в слова жены, у него не имелось никаких улик, а ведь с голословными обвинениями против Гекура выступать нельзя. Вот почему Асгрим решил посоветоваться со своим соседом Ньялом, знаменитым и мудрым толкователем законов. Ньял признал, что на собрании альтинга ничего доказать не удастся, зато Гекура можно заманить в ловушку.

Итак, Асгрим приехал домой и поведал Тордис о том, что ему якобы удалось узнать, и она тут же пересказала все Инкилейф: дескать, по возвращении из Норвегии Исилдур подарил Асгриму легендарный шлем Фафнира, сына Хрейдмара, и сейчас этот шлем спрятан в старом амбаре на холме возле хутора Тонк.

Сам же Асгрим залег на крыше амбара и принялся ждать Гекура. Обуреваемый жадностью Гекур вошел в амбар, чтобы прибрать шлем к рукам, но Асгрим встретил его с обнаженным мечом.

— Готов ли ты убить меня, как в свое время убил родного брата, желая завладеть чужим добром?! — воскликнул Асгрим.

В ответ Гекур замахнулся мечом на Асгрима, и они стали сражаться. Хотя Гекур был сильнее и опытнее, чрезмерная самоуверенность сыграла с ним плохую шутку, в то время как руку Асгрима направлял справедливый гнев за предательство, которое Гекур совершил в отношении своего брата. Битва закончилась тем, что Асгрим пронзил Гекура копьем.

Асгрим долго искал кольцо, но так и не сумел его найти, а Инкилейф не хотела рассказывать, где именно муж его спрятал. Она говорила, что кольцо уже принесло множество страданий и что отныне его лучше оставить в покое.

Через полгода после смерти Гекура Инкилейф родила сына по имени Хегни.

Что же касается кольца, оно еще напомнило о себе столетие спустя, когда произошло извержение вулкана, в результате чего хутор Стенк оказался погребен под толстым слоем пепла.

Кольцо и поныне лежит где-то в холмах возле Стенка. Наступит такой день, когда кто-то вновь вытащит его на свет, как в свое время это сделал Ульф, извлекший кольцо со дна Рейна. Оно ни в коем случае не должно попасть в руки злого человека; напротив, его надо швырнуть в жерло вулкана Гекла во исполнение пророчества старой саамской ведуньи.

А вплоть до этого момента потомки Хегни обязаны держать сказание о Гекуре в строжайшей тайне.


Магнус передал последнюю страницу Арни, который прилично отставал в темпе, потому как английский язык не был ему родным. Закончив чтение, сержант уставился в окно, где расстилалось озеро с двумя небольшими островками.

Он еле скрывал возбуждение. Неужто сага и впрямь настоящая? Если так, ее можно считать одной из наиболее значимых находок в истории исландской литературы. Более того, обнародование этого текста всколыхнет весь мир.

Сержант почти не сомневался, что столкнулся с ранее неизвестным сказанием. Понятное дело, Магнус не был знаком со всеми второстепенными сагами, коих насчитывалось десятки, но ведь здесь совсем другой коленкор. Кольцо Андвари, а также тот факт, что речь идет про Гекура, владельца хутора Стенк, гарантировали грядущую популярность саги не только в Исландии, но и за ее пределами. Кроме того, Магнус встретил в ней несколько имен, которые упоминались в его любимой «Саге о Ньяле»: собственно Ньял, а также Асгрим, сын Грима Лодейщика.

Но действительно ли сага подлинная? По переводу судить трудно, однако манера повествования казалась вполне подходящей. Для исландских саг нехарактерны поэтические изыски средневековых легенд остальной части Европы. В лучшем случае их стиль можно назвать лаконичным, скупым и даже приземленным; так сказать, Хемингуэй в противовес Теннисону. В отличие от других европейских стран грамотность в средневековой Исландии не являлась исключительной прерогативой духовенства. Исландцы спокон веков жили на хуторах, и крестьяне, зачастую не имевшие доступа к поселковым церквям, должны были уметь читать Священное Писание самостоятельно, особенно в долгие зимние вечера. В этом смысле саги можно считать историческими романами, написанными для массовой аудитории, которая внимала им не просто со слуха, а с листа.

Если сага не поддельная, то потомки Гекура на славу справились с задачей, утаив повесть от людских глаз на протяжении столетий — вплоть до сегодняшнего дня, когда грошовый профессор-лингвист вздумал показать ее всему миру. Магнус решил, что предметом торга между Агнаром и Стивом Джаббом в компании с современным Исилдуром стала именно эта сага.

Здесь связь с «Властелином колец» прослеживалась более явно, чем в «Саге о Вельсунгах». К примеру, магическая сила кольца носит более могучий и детализированный характер. Хотя про невидимость ничего не сказано, кольцо подавляло волю владельца и превращало его в подлеца, готового на предательство и даже на убийство друзей и близких. Кроме того, оно продлевало жизнь. Попытка Исилдура зашвырнуть кольцо в жерло Геклы имела отчетливые параллели с намерением Фродо уничтожить кольцо Саурона в кипящей лаве горы Ородруин.

Интернет-форумы любителей «Властелина колец» захлестнет лавина постов, как только толкинисты увидят новую сагу. Хотя это еще вопрос, увидят ли. Возможно, что сегодняшний Исилдур попросту хочет припрятать ее у себя как своего рода трофей в духе викингов.

Теперь Магнус не удивлялся, что на кон была поставлена приличная сумма.

Да, но пока что на руках только английский текст. Где-то должен иметься исландский подлинник или скорее всего список, по которому Агнар делал свой перевод. Понятное дело, что инспектор Балдур ни за что не прошел бы мимо восьмисотлетнего пергаментного манускрипта, но запросто мог не обратить никакого внимания на современную копию.

Пока Арни дочитывал последние страницы. Магнус копался в бумагах профессора.

Ничего интересного.

— Может, подлинник находится в университетском кабинете Агнара? — предположил Арни.

— Или вообще в чужих руках… — задумчиво отозвался Магнус.

Он вновь посмотрел в окно, на низкие заснеженные вершины, что проглядывали на горизонте. Внезапно его озарило.

— Арни, собирайтесь. Мы возвращаемся в Рейкьявик.

Глава тринадцатая

Художественный салон на Сколавердустигур по воскресеньям работал только пару часов, так что к приезду Магнуса и Арни магазин закрылся. Впрочем, заглянув в окно, сержант увидел женщину, сидевшую за столом в конце торгового зала.

Он постучал в стеклянную дверь. Подошла Инкилейф, не скрывавшая своего раздражения, которое лишь усилилось, когда она поняла, кто именно к ней пожаловал.

— Закрыто!

— Так ведь мы не за покупками, — возразил Магнус. — Хотели бы задать вам несколько вопросов.

Заметив суровое выражение его лица, Инкилейф подчинилась. Она впустила мужчин внутрь и провела их к столу с кучей бухгалтерских бумажек, придавленных калькулятором. Полицейские уселись напротив.

— Вы упомянули своего деда по имени Исилдур, — начал Магнус.

— Да.

— А вашего отца звали Асгримур.

Инкилейф нахмурилась:

— Уж так вышло.

— Любопытные имена.

— Совершенно не обязательно. Разве что в случае Исилдура, но это мы уже обсуждали.

Магнус ничего не ответил, решив дать потрудиться молчанию. Инкилейф залилась краской.

— А в вашей семье не встречалось имя Гекур? — наконец спросил сержант.

Инкилейф закрыла глаза, медленно выдохнула и откинулась на спинку стула. Магнус ждал.

— Так вы что, разыскали сагу? — спросила она.

— Нет, только ее перевод, сделанный Агнаром. Думаю, вы с самого начала понимали, что рано или поздно так оно и выйдет.

— В нашей семье имя Гекур стараются вообще не произносить.

— Это меня не удивляет. Итак, слушаю вас внимательно.

Инкилейф обхватила голову руками.

Магнус ждал.

— Вы ее прочли? — спросила она. — До самого конца?

Магнус кивнул.

— Ну что я могу сказать… Да, сваляла дурочку. Надо было сразу об этом упомянуть… хотя вы сами, наверное, сейчас понимаете, почему я этого не сделала. Сага находилась в нашем роду на протяжении десятков поколений, и все это время мы успешно хранили тайну.

— Пока вы не решили ее продать.

Инкилейф кивнула:

— Да. Пока я не решила ее продать… О чем страшно теперь жалею.

— Оттого, что погиб человек?

— Да, — с тяжелым вздохом подтвердила женщина.

— Сага действительно никому не была известна все эти годы?

— Практически никому, если не считать единственного инцидента, произошедшего несколько столетий тому назад. Секрет всегда передавался от отца к старшему сыну, хотя иногда, очень редко, сагу наследовала старшая дочь. Тем не менее мой отец решил ознакомить с ней всех детей, хотя деду это очень не понравилось. Впрочем, с нас всех взяли строжайшую клятву…

— Подлинник до сих пор у вас на руках?

— К сожалению, он превратился в прах. Осталось лишь несколько клочков. С другой стороны, в семнадцатом столетии с него был снят великолепный список, а я затем сделала очередную копию и отдала ее Агнару на перевод. Думаю, она лежит где-то среди его бумаг.

— Так отчего же вы решили продать сагу после всех этих столетий?

Инкилейф опять вздохнула.

— Думаю, вы понимаете, что мои предки всегда с пиететом относились к сагам, особенно к этой. Хотя мой отец и работал врачом, его, пожалуй, можно считать самым ревностным поклонником из всех. Он был уверен, что упомянутое в сказании кольцо до сих пор существует. Мало того, отец постоянно устраивал поисковые экспедиции в долине реки Тьоурсау, где стоял хутор Гекура. Понятное дело, никакого кольца он так и не нашел, однако поплатился жизнью за свою идею фикс. В один ненастный день отец упал со скалы и разбился насмерть.

— Какое несчастье! — Пусть Инкилейф прежде и лукавила, Магнус действительно ей сочувствовал.

— Этот случай, можно сказать, отвадил нас от саги. К примеру, мой брат, который под влиянием отца стал почти таким же фанатиком, не захотел иметь к ней никакого отношения. А сестра и раньше-то не особенно интересовалась сагой. Что касается матери, мне кажется, она всегда считала эту легенду подозрительной и связывала ее со смертью отца. Пожалуй, из всей семьи только я и сохранила какое-то подобие интереса, и даже пошла учиться на факультет исландского языка. Ну а потом, когда мне позарез понадобились деньги, я поняла, что никто даже не расстроится, если я продам эту сагу… Понимаете, наш художественный салон стоит на грани банкротства. Вернее, так оно уже и случилось. Мне требовались средства — немалые. Словом, когда в прошлом году умерла мама, я переговорила с братом и сестрой. Бирна вообще заявила, что ей наплевать, хотя Петур воспротивился. Он напомнил, что мы всего лишь хранители саги, она нам не принадлежит, и продавать ее мы не имеем права. Я, честно говоря, этому даже удивилась, но потом брат остыл, и мы договорились, что сагу продать все-таки можно, если сделать оговорку о строжайшей тайне. Пожалуй, и у Петура имелись денежные проблемы. А у кого их нет в наши-то дни?

— Чем занимается ваш брат?

— Держит несколько баров и ночных клубов. Слышали про «Неон»?

Магнус покачал головой.

— Это же один из самых знаменитых клубов Рейкьявика, — удивленно заметила женщина.

— Не сомневаюсь, — согласился Магнус. — Просто я не так уж и давно здесь живу.

— Зато я отлично его знаю, — вставил Арни.

— Я так и поняла, что вы из тусовщиков, — бросила Инкилейф.

Наступила очередь Арни заливаться краской.

— Ну хорошо, сагу вы все-таки решили продать, но что заставило вас обратиться именно к Агнару? — спросил Магнус.

— Так ведь я училась у него в университете, — ответила Инкилейф. — И, если помните, довольно неплохо его знала. Он любил авантюры и дал согласие продать сагу без уведомления властей. Между прочим, обещал не обмануть меня с деньгами. По старой дружбе… В общем, выяснилось, что у него на примете имелся как раз нужный покупатель — некий богач американец, фанат «Властелина колец», согласный сохранить свою покупку в тайне.

— Лоренс Фелдман? Стив Джабб?

— Имени я не знаю. А Стива Джабба вы уже упоминали. Причем, если не ошибаюсь, в прошлый раз вы назвали его британцем.

— Вы поэтому заявили, что понятия не имеете, кто он такой?

— Да нет же, я вообще никогда о нем не слышала. С другой стороны, готова признать, что повела себя слишком скрытно. Но вы же понимаете: я пыталась уберечь секрет… Да, так вот. Как только я рассказала Агнару насчет саги, то тут же об этом пожалела. И даже попросила его отменить сделку, чтобы все так и осталось в нашей семье. — Инкилейф закусила губу. — А он заявил, дескать, сейчас слишком поздно. Он сам теперь все знает, и если я откажусь от продажи, он разгласит тайну.

— Шантаж? — уточнил Магнус.

— Да… Что ж, я это заслужила. Уловка Агнара удалась. Я решила, что будет действительно лучше заключить тайную сделку, а выручку поделить между Петуром, Бирной и мной, нежели позволить Агнару на весь мир объявить о существовании саги.

— Он упоминал сумму?

— Переговоры еще не закончились, однако примерная цена должна была исчисляться миллионами. Долларов.

Магнус сделал глубокий вдох.

— И где сага сейчас?

— В сейфе нашего салона. — Инкилейф замялась. — Желаете взглянуть?

Магнус и Арни прошли за ней в глубь магазинчика, к шкафу, который стоял возле задней стены. Нижнюю секцию занимал сейф с наборным замком. Инкилейф покрутила ручку, достала фолиант в кожаном переплете и положила его на стол.

— Это и есть тот список семнадцатого века, о котором я говорила. Самая ранняя и полная копия. — Инкилейф наугад открыла книгу. Страницы были обычными, бумажными. Буквы, написанные от руки аккуратным, четким почерком, сохранили свой черный цвет и легко читались. — Помните, я упоминала об одном стародавнем инциденте, связанном с правилами хранения тайны?

Сержант кивнул.

— Так вот, эта книга представляет собой копию, снятую с более древней версии, которую один из моих предков продал Арни Магнуссону, великому собирателю исландских сказаний. Кстати, узнав об этом, остальная семья пришла в ярость. Магнуссон привез сагу в Копенгаген, где и хранилась вся его коллекция. К сожалению, почти весь оригинал погиб в страшном пожаре 1728 года, еще до составления полного каталога. Вот почему до наших дней дошло лишь единственное упоминание: дескать, имелась некая сага о Гекуре, однако что в ней содержалось, мир не знал. Подавляющая часть коллекции Магнуссона сгорела, особенно бумажные списки. В нашей семье всегда считали, что пожар возник отнюдь не случайно.

— Думаете, поджог? Кто-то хотел спрятать концы?

Инкилейф покачала головой:

— Да нет, они вкладывали сюда иной смысл, хотя я бы не удивилась такой трактовке, зная параноидальные наклонности моих предков. Скорее речь идет о злом роке.

— Власть кольца! — встрял Арни.

— Ну вот и вы начинаете вести себя совсем как мой отец, — заметила Инкилейф. — С другой стороны, после гибели Агнара я не могу отделаться от мысли, что… — Оборвав себя на полуслове, она повернулась к сейфу. — А это и есть оригинал, вернее, его остатки.

Инкилейф бережно взяла крупноформатный старый конверт, положила его на стол и извлекла две жесткие картонки, между которыми находилось с полдюжины кусков бурого пергамента, проложенных папиросной бумагой.

Женщина осторожно отогнула защитный лист — показалась выцветшая, излохмаченная по краям кожа, покрытая черными письменами, причем на удивление ясными: буквицы, с которых начиналась та или иная глава, до сих пор не утратили своих красных и синих тонов, хотя краска и поблекла от времени. В глаза бросилось слово «Исилдур».

— С ума сойти, — ошарашенно прошептал Магнус. Любые сомнения в аутентичности перевода, который он читал на даче Агнара, испарились окончательно. Сержанту и раньше доводилось стоять разинув рот перед экспозицией собрания Арни Магнуссона, но вот оказаться в непосредственной близости от раритета… Уступив соблазну, он вытянул руку и подушечкой пальца погладил драгоценный пергамент.

— Ну что, убедились? — спросила Инкилейф, не скрывая горделивых ноток в голосе.

— А имя автора известно? — поинтересовался Магнус.

— Мы полагаем, что им был некто Исилдур Гуннарссон, — ответила Инкилейф. — Один из потомков Гекура, разумеется. Судя по всему, он жил в конце тринадцатого века, то есть в ту эпоху, когда и были написаны важнейшие саги.

— Но если ваша семья так ревностно хранила тайну, каким образом Толкину удалось с ней ознакомиться? — спросил Магнус. — Я к тому, что параллели с«Властелином колец» настолько очевидны, что о случайном совпадении не может быть и речи. Он наверняка читал эту сагу.

Инкилейф замялась.

— Обождите-ка… — Она отошла к сейфу и, вернувшись через пару секунд, выложила на стол перед Магнусом небольшой пожелтевший конверт.

— Можно взглянуть?

Женщина кивнула.

Сержант осторожно вытащил сложенный пополам листок бумаги, развернул его и прочел:

«Нортмур-роуд, 20

Оксфорд

9 марта 1938 г.

Мой дорогой Исилдарссон!

Огромное спасибо за присланный экземпляр «Саги о Гекуре», которую я прочел с превеликим удовольствием. Минуло почти пятнадцать лет с нашей встречи в клубе «Викинг» в Лидском университете, когда вы упомянули об этой саге, хотя в ту пору я и не подозревал, что речь идет о столь захватывающем сказании. О тех вечерах у меня остались самые теплые воспоминания: репертуар древнеисландских застольных песен — это наследие, без которого не может обойтись ни один филолог, изучающий англосаксонский или среднеанглийский язык!

Очень рад, что вам понравилась моя первая книга. Недавно я приступил ко второй повести о хоббитах и Средиземье и даже успел закончить предваряющую главу, которая называется «Долгожданное угощение». Думаю, начало вышло весьма удачным. Впрочем, на сей раз атмосфера повествования будет много сумрачнее, более «возмужалой», если угодно, и я изыскивал пути, как связать между собой обе эти истории. Пожалуй, вы-то и дали мне недостающее звено.

Приношу свои извинения за то, что собираюсь позаимствовать кое-какие мысли из вашей саги. Примите мои категорические заверения в том, что я не нарушу завет вашего рода сохранить сагу в тайне, как это было на протяжении столь многих столетий. Если же у вас есть возражения, прошу об этом сообщить.

Список саги верну вам на следующей неделе.

С наилучшими пожеланиями.

Искренне ваш,

Дж. P. P. Толкин».
У Магнуса екнуло в груди. Это письмо не просто увеличит ценность саги: оно удвоит, утроит ее. Находка потрясающая, это поистине ключ к одной из самых популярных легенд двадцатого столетия. Богатый поклонник «Властелина колец» выложит настоящее состояние за комплект из обоих документов.

Или пойдет на убийство…

Первые две главы «Братства кольца» Магнус прочел буквально прошлой ночью. Начальная из них действительно называлась «Долгожданное угощение» и посвящена сто одиннадцатому дню рождения Бильбо Бэггинса: веселому и шумному празднику с галдящими хоббитами, щедрыми яствами и фейерверками, в конце которого Бильбо надевает на палец свое удивительное кольцо и пропадает с глаз долой. Во второй же главе, именуемой «Тень прошлого», вернувшийся в Хоббитанию маг Гэндальф рассказывает Фродо, племяннику Бильбо, о странных и злых чарах, которые таятся в кольце. Свою лекцию Гэндальф завершает тем, что приказывает Фродо уничтожить кольцо, швырнув его в Расщелину Судьбы.

Было совершенно ясно, что между первой и второй главами лежала «Сага о Гекуре».

— А можно и мне посмотреть? — подал голос Арни.

Магнус выдохнул — он даже сам не заметил, что затаил дыхание. Сержант передал письмо напарнику, а сам обратился к Инкилейф:

— Вы показывали это Агнару?

Женщина кивнула:

— Да, я позволила ему несколько дней подержать письмо у себя. Он хотел заручиться любым свидетельством, которое могло бы подтвердить подлинность саги, и был очень рад, что так оно и вышло. Агнар твердо считал, что письмо поможет нам добиться более высокой цены.

— Охотно верю… Стало быть, получается, что Хегни Исилдарссон — ваш дед?

— Совершенно верно. В конце девятнадцатого века его отец Исилдур открыл в Рейкьявике мебельный магазин. В ту пору — как, впрочем, и сейчас — многие исландцы уезжали получать образование за границей, так что в 1923 году Хегни отправился в Англию, стал изучать там староанглийский язык в Лидском университете, где его наставником был Дж. P. P. Толкин… Толкин произвел на деда очень большое впечатление, буквально-таки вдохновляющее. Хорошо помню его рассказы… — Инкилейф улыбнулась. — Разница в возрасте у них была небольшая, Толкину в ту пору едва перевалило за тридцать, но, судя по всему, выглядел он старомодно, словно жил в эпоху задолго до индустриализации, возникновения больших городов, фабричного дыма и пулеметов. Переписку они поддерживали вплоть до смерти Толкина, причем дед даже устроил так, чтобы одна из его племянниц ухаживала за детьми Толкина в Оксфорде.

— Зря вы обо всем этом умолчали в прошлый раз, — попенял сержант.

— Сама знаю, — ответила Инкилейф. — Знаю и сожалею.

— Этого мало, — сурово отрезал Магнус. — У вас имеются соображения, почему Агнар был убит?

На сей раз женщина не отвела глаз.

— Нет. Я убедила саму себя, что вся эта история никакого отношения не имеет к его смерти, и вот, собственно, почему не стала ничего рассказывать. Нет, я не знаю, какая тут связь. — Она вздохнула. — Конечно, я плохо разбираюсь в таких вещах, но мне не кажется, что упомянутые вами люди собирались прибрать сагу к рукам, не заплатив Агнару.

— Есть еще одна возможность, — сказал Магнус. — Вы сами могли его убить.

— С какой стати, позвольте узнать? — Она дерзко взглянула сержанту в лицо.

— Чтобы заткнуть ему рот. Вы же сами сказали, что хотели отменить сделку, а он взял и пригрозил разболтать о саге на весь мир.

— Что верно, то верно, однако это не та причина, по которой я стала бы его убивать. Или кого бы то ни было еще.

Магнус не сводил с нее пытливого взгляда.

— Может быть, — процедил он. — Ладно, мы еще с вами свяжемся.

Глава четырнадцатая

Сержант гулко хлопнул стодвадцатистраничной распечаткой «Саги о Гекуре» о стол Балдура.

— Ну и что вы мне притащили? — мрачно поинтересовался инспектор, бросив подозрительный взгляд на Магнуса.

— Причину, по которой Стив Джабб убил Агнара.

— Объяснитесь.

Магнус доложил о находках, сделанных на даче профессора, и о последующем разговоре с Инкилейф. Задумчиво выпятив губу и втянув щеки, Балдур напряженно слушал.

— Вы у этой женщины брали отпечатки пальцев? — затем спросил он.

— Нет.

— Стало быть, вызывайте ее сюда, снимем их сами. Надо проверить, не совпадут ли они с последним комплектом, полученным на месте преступления. А вот это отдайте специалистам, пусть проверят аутентичность. — Инспектор положил подбородок на ладони. — Так вот, значит, о какой сделке шла речь… Все равно это не отвечает на вопрос, зачем был убит Агнар. Мы ведь знаем, что Стив Джабб так и не раздобыл сагу: в гостиничном номере ее не обнаружилось.

— Он мог ее где-то спрятать, — пожал плечами Магнус. — Или отправил по почте на следующее утро. Прямо в руки Лоренса Фелдмана.

— Не исключено. Центральный почтамт, кстати, стоит по соседству с гостиницей, буквально за углом. Что ж, можем проверить; вдруг кто-то из тамошних сотрудников вспомнит Джабба… К тому же, если он отправлял бандероль, должна найтись квитанция и вместе с ней адрес получателя.

— А что, если они не смогли договориться о цене? И подрались?

— Думаю, вплоть до получения подлинника саги Джабб и Фелдман не стали бы трогать Агнара. — Балдур вздохнул. — Ну что ж, похоже, дело сдвинулось с мертвой точки. А с Джаббом я переговорю еще разок. Завтра утром его доставят из Литла-Хройн.

— Можно мне поприсутствовать? — поинтересовался Магнус.

— Нет, — коротко и сухо ответил Балдур.

— Ладно. А как насчет Лоренса Фелдмана и командировки в Калифорнию? — спросил сержант. — Уж сейчас-то с ним поговорить просто необходимо.

Магнус затылком почувствовал, как напрягся маячивший позади него Арни.

— Я уже сказал вам, что подумаю. Вот сижу и думаю, — буркнул Балдур.

— Понятно. — Магнус развернулся на выход.

— Кстати… — остановил его инспектор.

— Да?

— Насчет саги надо было докладывать еще до разговора с Инкилейф. Как-никак я руковожу расследованием.

Магнус ощетинился, однако и сам знал, что Балдур прав.

— Да, — сказал он. — Извините.


Арни съездил за Инкилейф и доставил ее в управление для снятия отпечатков. Магнус тем временем позвонил домой Натану Морицу, университетскому коллеге Агнара, и, извинившись за беспокойство воскресным днем, попросил его приехать. Профессор было заупрямился, но когда Магнус упомянул про английский перевод утраченной саги о Гекуре и его брате Исилдуре, Мориц выпалил, что примчится без задержки.

Натан, низенький американец лет шестидесяти, с аккуратной эспаньолкой и взлохмаченной седой шевелюрой, безупречно владел исландским — что неудивительно, коль скоро Мориц читал лекции на эту же тему. Он рассказал сержанту, что прибыл сюда на два года по обмену из Мичиганского университета. Когда Магнус упомянул, что сам здесь оказался аналогичным образом, мужчины перешли на английский.

Магнус принес кофе, и они устроились в одном из допросных помещений, где на столе уже лежала распечатка, найденная в летнем домике. Мориц, в свою очередь, захватил из дома какой-то внушительный фолиант. Он едва скрывал возбуждение, ерзал на стуле и никакого внимания не обращал на кофе.

— Это она? — выпалил профессор. — Сага о Гекуре?!

— Да, мы так думаем.

— Где вы ее нашли?

— Похоже, что это английский перевод, над которым работал Агнар.

— Так вот, значит, чем он был занят! — воскликнул Мориц. — Последние несколько недель его было не видно и не слышно. Он явно над чем-то корпел. Сам-то он уверял, будто пишет комментарий к французскому переводу «Саги о людях из Лососьей долины», но я сразу заподозрил, что дело нечисто. Понимаете, я ведь знаком с Агнаром много лет… мы вместе работали над парой проектов, но я не припомню, чтобы его всерьез заботили сроки. — Мориц покачал головой. — Подумать только, «Сага о Гекуре»…

— Я и не подозревал, что она существует, — заметил Магнус.

— Так ведь ее и вправду нет на свете. Точнее, она считается утраченной. Вот, взгляните.

Мориц раскрыл свой фолиант.

— Это факсимильная копия Мезруветлирской книги. Четырнадцатый век, один из наиболее важных сборников исландских саг. Их здесь насчитывается одиннадцать.

Магнус обошел кругом стола и встал за плечом Морица. Тот листал бурые страницы, в точности воспроизводившие пергамент рукописи-подлинника. Наконец он добрался до практически пустого листа, где едва-едва проглядывала пара строчек. Ничего не разобрать, уж очень выцветшие чернила.

— Между «Сагой о Ньяле» и «Сагой об Эгиле» наблюдается значительная лакуна. Вплоть до изобретения ультрафиолетовой лампы никому не удавалось прочитать вот эти строки. Но теперь мы знаем, что здесь написано. «Вставить сагу о Гауке сыне Трандиля; говорят, у Гримура Торнстинссона имеется список», — процитировал Мориц по памяти и с улыбкой взглянул на Магнуса. — Словом, мы знали, что некогда имелась «Сага о Гекуре», однако считали ее утраченной, как и многие другие шедевры. В «Саге о Ньяле» Гаук упомянут лишь вскользь: дескать, его убил Асгрим.

— Что ж, прочитав вот этот текст, вы узнаете, как это произошло, — сказал Магнус, улыбнувшись в ответ, и вернулся на свое место. Наверное, Мезруветлирская книга и есть тот источник, в котором, как утверждает Инкилейф, встречается указание на то, что «Сага о Гекуре» действительно существовала.

— Кстати, — подхватил Мориц, — есть еще одно место, в котором упоминается Гекур, причем весьма необычное. В девятнадцатом веке на Оркнейских островах обнаружили гробницу с рунами, восходящими к эпохе викингов. Так вот, эти петроглифы гласят, что их высекли топором, который принадлежал Гекуру Трандильссону Исландскому. Другими словами, он и впрямь был реальным лицом, а не вымышленным персонажем. — Мориц не сводил глаз с пачки страниц, лежавших перед Магнусом. — Так вы говорите, это английский перевод? Можно посмотреть?

— Да, но только придется надеть перчатки и сидеть здесь. Нам еще предстоит отдать ее криминалистам, и только после этого можно будет снять копию.

— А вам известно, где находится сам манускрипт?

— Да, известно. От пергамента остались лишь клочки да обрывки, зато имеется прекрасный список семнадцатого века. Завтра сможем его вам показать. Разумеется, мы и понятия не имеем, действительно ли речь идет о подлиннике, так что вам придется самому устанавливать его аутентичность.

— С превеликим удовольствием! — обрадованно заявил Мориц.

— Но под строжайшим секретом. Никто из посторонних не должен об этом знать.

— Конечно-конечно! Со своей стороны я хотел бы лично проконтролировать ваших криминалистов; сами понимаете, тут есть специфика…

— Хорошо, — кивнул Магнус. — А теперь такой вопрос: если сага и впрямь подлинная, сколько она может стоить?

— Точного ответа я вам дать не могу. В последний раз средневековый манускрипт выставляли в шестидесятых годах прошлого века на аукционе «Сотбис». Рукопись продали консорциуму исландских банков. Ее владельцем являлся один из британских коллекционеров. Сегодня, однако же, у местных банков попросту нет денег, как, впрочем, и у исландского правительства. — Профессор помолчал. — Но вот эта сага… Хм. Подлинная ли она? Если да, то сыщется множество покупателей и за пределами Исландии. Пожалуй, речь пойдет о миллионах долларов. — Мориц покачал головой. — О многих и многих миллионах…


Когда Магнус вернулся к своему рабочему столу, его поджидал Арни, едва скрывавший возбуждение.

— Ну, что такое? Совпали отпечатки пальцев Инкилейф?

— А вот и нет! Зато я получил ответный е-мейл из Австралии!

— От эксперта по эльфийскому?

Арни передал Магнусу распечатку.

«Уважаемый следователь Хольм!

Мне удалось перевести почти весь текст тех двух сообщений, которые Вы прислали. Они написаны на квенья, наиболее популярном из языков, созданных Толкином. Итак, в них говорится следующее:

1. «Завтра я встречаюсь с Харальдссоном. Должен ли он предъявить оригинал?»

2. «Виделся с Харальдссоном. У него есть (???). Требует значительно повысить цену. Пять миллионов. Нужно поговорить».

Примечание: Я не смог найти перевод слова «kallisarvoinen» и отметил это место вопросительными знаками.

Я очень рад тому, что наконец-то удалось на практике применить мое знание квенья и оказать реальную помощь!

С наилучшими пожеланиями,

Барри Флетчер
Старший преподаватель
Кафедра иностранных языков и лингвистики
Университет Нового Южного Уэльса».
— Что ж, первое сообщение вполне понятное. Второе, если не ошибаюсь, выслали в одиннадцать вечера того дня, когда произошло убийство? — спросил Магнус.

— Все правильно. То есть сразу после того, как Джабб вернулся в гостиницу.

— Неудивительно, что ему хотелось посоветоваться, если он только что спустил труп в озеро.

— А как вы полагаете, что может означать это… как его… kallisar…

Магнус призадумался.

— «Рукопись»? «У него есть рукопись»? По крайней мере это имеет смысл.

— Ну не знаю… — Арни пожал плечами.

— То есть?

— Что-то не похоже на правду. У меня такое впечатление, будто у Агнара было что-то еще. И вот почему он потребовал дополнительных денег. Это объясняет, зачем Джаббу понадобилось проконсультироваться с Исилдуром: дескать, следует ли платить?

Магнус вздохнул, чувствуя, что теряет терпение.

— Арни! Мы ведь знаем, что Агнар той ночью погиб. Второе сообщение говорит о том, что он уперся в надежде заработать еще больше. Вот Джабб его и пристукнул, а потом решил обговорить ситуацию с боссом. Просто и логично. Среди наркодилеров такие вещи случаются сплошь и рядом… Ладно, этот перевод надо показать Балдуру. Пусть выложит факты перед Джаббом.

Арни поплелся за Магнусом в кабинет инспектора. Нет, такое объяснение его не устраивало, однако он уже привык ошибаться в полицейских делах. Арни давно извлек для себе полезный урок: не надо слишком зацикливаться на собственных проколах, не то никакой работы не получится.


По извилистой дороге Вигдис ехала в Хруни. От Рейкьявика два часа в один конец; прямо скажем, немалый путь ради одной-единственной задачи — поставить галочку возле очередного названия в списке. Балдур, однако же, настаивал, что надо проверять каждый пункт в еженедельнике Агнара, вот и настало время разобраться с многозначным «Хруни».

За всю дорогу ей встретились две-три машины, а после съезда в долину глазам наконец-то открылся Хруни, затерянный среди скалистых утесов. Как и предупреждала Раднвейг, здесь не было ничего, кроме кирхи, дома приходского священника да панорамного вида на пажити в далеких горах.

Воскресная служба, надо полагать, только-только кончилась. На парковке возле церкви стояли три машины. Пока Вигдис заруливала, две из них успели отъехать. Перед входом задержались двое: крупный мужчина и крошечная старушка, глубоко погруженные в беседу. Похоже, хрунский пастор и одна из его прихожанок.

Вигдис держалась в стороне, пока разговор не завершился. Пожилая дама с пунцовым румянцем торопливо проковыляла к своему миниатюрному автомобилю и уехала.

Пастор обернулся к Вигдис. Вблизи он выглядел еще внушительнее, настоящий гигант с густой бородой и темной шевелюрой с проседью. На секунду она устрашилась его богатырской внешности, однако ее успокоил вид клерикального воротничка. Недоуменно приподнялись кустистые брови. Что ж, к такой реакции Вигдис уже привыкла.

— Детектив Вигдис Ойдарсдоттир, столичное полицейское управление, — представилась она.

— Неужели?

Вигдис вздохнула и достала удостоверение. Пастор внимательно ознакомился с документом.

— Мы могли бы поговорить?

— Конечно, — кивнул пастор. — Заходите. — Он пропустил Вигдис внутрь и провел ее в кабинет с множеством книг и рабочих бумаг. — Прошу вас, присаживайтесь. Не желаете ли чашку кофе, дитя мое?

— Я не дитя, — заявила Вигдис. — Я сотрудник полиции. Впрочем, спасибо, с удовольствием.

Она переложила стопку пожелтевших журналов на пол, освободив себе местечко на диване, и стала разглядывать кабинет пастора. На широком письменном столе беспорядочно разложены раскрытые тома, полки заставлены книгами. Все свободное место на стенах отведено под старинные гравюры и эстампы со сценками из исландской истории: мужчина на спине кита или колоссальной рыбины; обрушивающаяся церковь (надо полагать, та самая, из местного фольклора); три-четыре офорта с видами на извергающийся вулкан Гекла и тому подобное.

За окнами стояла современная хрунская кирха: красная с белым, без единого пятнышка, чуть ли не щегольская, зато в окружении древних могильных плит и корявых голых деревьев.

Вернулся пастор с двумя чашками кофе и уселся в убогое кресло, застонавшее под его весом.

— Итак, милочка, чем могу быть полезен? — спросил он низким звучным голосом.

Пастор улыбался, однако его глубоко посаженные темные глаза смотрели с вызовом.

— Мы расследуем смерть профессора Агнара Харальдссона, убитого в минувший четверг.

— Да, я читал об этом в газетах.

— Как мы понимаем, Агнар наведывался в Хруни совсем недавно. — Вигдис сверилась с блокнотом. — Двадцатого числа, то есть в прошлый понедельник. Он приезжал к вам?

— Совершенно верно. Во второй половине дня, если я правильно помню.

— Вы были с ним знакомы?

— Нет. Встретились впервые.

— И о чем же он хотел с вами поговорить?

— О Сэмунде Мудром.

Вигдис знала это имя, хотя в школьные годы недолюбливала историю. Речь шла о знаменитом средневековом историографе и писателе. Кстати, отметила Вигдис, на одной из гравюр в кабинете изображен как раз этот древний мыслитель.

— Так, и что там с Сэмундом?

Несколько секунд пастор отмалчивался, бросая на гостью критические взгляды. Вигдис невольно заерзала. Испытываемый ею дискомфорт не напоминал знакомое чувство, возникавшее всякий раз, когда исландцы оторопело разглядывали чернокожую женщину. Нет, здесь что-то иное. Вигдис запоздало сообразила, что следовало захватить с собой кого-то из коллег.

Впрочем, за свою карьеру она привыкла, что на нее пялятся самые разные типы, в том числе и весьма отталкивающие, так что пусть этот пастор и не надеется вогнать ее в краску.

— Вы верите в Бога, дитя мое?

Вопрос оказался неожиданным, однако Вигдис постаралась скрыть удивление.

— К расследованию это не имеет никакого отношения, — решительно заявила она, не желая, чтобы пастор перехватил инициативу.

Мужчина насмешливо хмыкнул.

— Меня всегда забавляло, с каким упорством чиновники стараются увильнуть от ответа на столь простой вопрос. Можно подумать, они стыдятся своих религиозных чувств. Или их полного отсутствия. Вы здесь на какой позиции стоите?

— На позиции сотрудника правоохранительных органов. Который сам опрашивает людей, — ответила Вигдис.

— Да, вы правы, это действительно не связано с вашим расследованием напрямую. Чего не скажешь о моем втором вопросе: Вигдис, а вы верите в дьявола?

— Нет! — не удержалась женщина.

— Удивительно. Я бы скорее подумал, что в ваших кругах эта концепция вполне уместна.

— Если в моем характере и есть хоть какая-то склонность к религиозным предрассудкам, это исходит только от исландских генов.

Пастор зашелся раскатистым, сочным смехом.

— Пожалуй, тут вы правы, хотя сейчас я не имел в виду суеверия… или, во всяком случае, дело не только в них. Исландцы веруют не так, как другие народы, иначе и быть не может. Каждый день вокруг себя мы видим добро и зло, весь ландшафт нашей страны этим пронизан. И мы не просто видим: мы это слышим, обоняем, физически чувствуем. Ни с чем не сравнится красота полуденного солнца, отраженного глетчером, или умиротворенное великолепие фьорда. Однако мы все переживали ужас вулканического извержения и землетрясения, мучились страхом заблудиться и сгинуть в зимней пурге, ежились от черного зияния лавовых пустынь… Наша страна пахнет серой, вы заметили? Однако даже среди голых и мертвых полей застывшей магмы встречаются крошечные приметы новой жизни, упрямо пробивающейся сквозь лед и золу. Лишайники потихоньку грызут лавовые комья, превращая их в прах, которому через несколько тысячелетий суждено стать плодородной почвой. Вся наша страна есть не что иное, как процесс творения. — Пастор улыбнулся. — Здесь до Бога рукой подать. — Он помолчал. — И до дьявола.

Вигдис напряженно слушала, несмотря на весь свой скептицизм. Неспешный глубокий рык пасторского голоса приковывал к себе внимание, зато глаза мужчины вызывали беспокойное чувство. Вигдис вдруг испытала прилив паники, безотчетное желание выскочить из кабинета и кинуться прочь со всех ног — но ее словно парализовало.

— Так вот, Сэмунд отлично разбирался в дьяволе. — Пастор мотнул головой на гравюру в простенке. — Как вы знаете, он и образование-то получил у сатаны, в парижской школе черных ремесел. Легенда гласит, что он неоднократно натягивал нос дьяволу, а как-то раз даже уговорил его обернуться тюленем, сам сел сверху и так добрался из Франции в Исландию. При всем при этом именно Сэмунд оказался самым первым, а может статься, и самым великим исландским летописцем. Хотя его труды не дошли до нас, мы знаем, что создатели саг с восторгом черпали из его «Истории норвежских конунгов». Удивительный человек. Изучению его биографии я посвятил свою жизнь.

Он махнул рукой в сторону пары десятков общих тетрадей, выстроившихся на полке рядом с письменным столом.

— Дело идет туго. Впрочем, мне удалось сделать несколько любопытных находок. Профессор Агнар хотел узнать о них поподробнее.

— И вы ему рассказали? — наконец обрела голос Вигдис.

— Разумеется, нет! — отрезал священнослужитель. — Со временем все это будет опубликовано, однако придется подождать несколько лет. — Он улыбнулся. — Конечно, мне было приятно, что наконец-то хотя бы один из университетских профессоров признал, что скромный сельский духовник смог внести вклад в академическое наследие нашей страны. Между прочим, Сэмунд и сам был пастырем в Одди, это неподалеку.

— Как долго продлился ваш разговор?

— Минут двадцать, не больше.

— Агнар упоминал некоего англичанина по имени Стив Джабб?

— Нет.

— Как насчет Инкилейф Асгримсдоттир? Она родом из Флузира.

— А, знаю я ее, — кивнул пастор. — Славная молодая женщина… Нет, профессор ее не упоминал. Не знаю, знакомы ли они. Кажется, она изучала исландский в университете, и не исключено, что была его студенткой.

У Вигдис оставалась еще пара вопросов, однако желание поскорее убраться отсюда становилось прямо-таки неодолимым.

— Что ж, спасибо, что уделили мне время, — сказала она, поднимаясь с дивана.

— Да ну, о чем речь, — отмахнулся пастор, тоже встал и протянул руку на прощание.

Вигдис машинально пожала предложенную ладонь, однако пастырь не сразу отпустил свою гостью, а задержал ее кисть, плотно взяв ее обеими руками.

— Мне очень хочется поподробнее обсудить ваши религиозные взгляды, — негромко и вместе с тем властно сказал он. — У нас в Хруни вы смогли бы встать на такой путь к Богу, который в большом городе попросту невозможен. Как я понимаю, у вас не самая обычная биография, однако я отчетливо вижу, что в глубине души вы исландка, истинная и стопроцентная… До Рейкьявика дорога неблизкая. Побудьте у нас. Поговорите со мной.

Его широкие сильные ладони согревали, голос истекал бархатистыми обертонами, а в глазах сквозило повеление. Вигдис едва не поддалась.

Собрав всю силу воли, таившуюся в глубинах души и сердца, она выдернула руку, повернулась и, пошатываясь, выбралась из дома. Чуть ли не бегом Вигдис кинулась к машине, суетливо включила мотор и на полном ходу понеслась прочь от Хруни, в сторону Рейкьявика, плюнув на все правила дорожного движения.

Глава пятнадцатая

Колби вертелась перед зеркалом, восхищаясь новым летним платьем, купленным в «Риккардис» на Ньюбери-стрит буквально в минувшее воскресенье. Жуткое разорение, зато как смотрится! Без пошлых претензий. Элегантно. Со вкусом. Особенно с сережками. Теми самыми, что Магнус подарил ей на прошлый день рождения.

Магнус…

Сколько бы она ни старалась — а упрямства ей было не занимать, — Магнус не шел из головы.

Где он сейчас? В Исландии? Застрял под дождем на Богом забытой скале посреди Северной Атлантики… И еще пытался вынудить ее бросить работу на несколько недель, если не месяцев, чтобы, дескать, она приехала к нему. Курам на смех.

Если же сам Магнус порой и соглашался бросить свою работу ради Колби, это означало двухчасовой поход в кино.

Что ж, по крайней мере он сейчас в безопасности. Колби знала, что Магнус живет в опасном мире, хотя вплоть до того вечера в Норт-Энде, когда в них стреляли, вторая сторона жизни Магнуса никогда не проявляла себя столь назойливо. Он уверял, что опасность грозит до сих пор, однако Колби твердо считала, что чем дальше от Магнуса, тем в большей безопасности находится она сама.

Колби потрогала сережки. Сапфиры с бриллиантами. Серьезная вещица, при его-то зарплате. Но очень красивая.

Конечно, она едва не сваляла дурочку — причем крупную, — потребовав от Магнуса женитьбы. Хорошо еще, он не согласился.

И дело даже не в том, что Колби считала его непривлекательным. Ровно наоборот. Ей нравилось прижиматься к его широкой груди. Притягивала аура скрытой мощи и угрозы, которая витала вокруг Магнуса. Пожалуй, он внушал страх, когда выходил из себя, но даже эта черта тоже импонировала Колби. Кроме того, Магнус был сообразителен, умел слушать, и она могла бы провести целый вечер, выкладывая наболевшее. Жаль, конечно, что он не еврей, однако это не страшно, хоть маменька и не очень-то довольна.

Тут главное в том, что Магнус был неудачником. Такой диагноз не лечится.

Всему виной его работа. С дипломом Брауновского университета он мог бы найти себе место намного лучше, а не прозябать простым полицейским, о чем она не раз ему говорила. Но нет. Магнус уперся вмертвую. Он был одержим своей работой и после поимки одного убийцы с головой кидался в новое расследование. Зачастую возникало впечатление, что во всем мире одного лишь Магнуса волновал вопрос, кто, кого и зачем пристрелил. Колби знала, что всему виной трагическая гибель его отца, но это лишний раз говорило о том, как сложно будет переломить его характер.

Даже не так: не просто сложно, а прямо-таки невозможно.

Трейси, близкая подруга Колби, утверждала, что нет смысла терять время попусту, пытаясь перевоспитать бойфренда. И уж совсем зряшное дело — выходить замуж в расчете, что когда-нибудь удастся перевоспитать мужа. Мир устроен по-другому.

Последней соломинкой оказалось решение Магнуса сходить к своему шефу и рассказать ему насчет продажных коллег. Спору нет: поступок честный и благородный, но ведь тупой! Бостон уже не такое гнездо коррупции, как, скажем, лет двадцать назад, однако всякий донкихот, решивший объявить войну истеблишменту, никогда не сможет стать его частью.

В компании, где работала Колби, было принято не задавать лишних вопросов и закрывать глаза на кое-какие сомнительные вещи. Иначе нельзя, если ты хочешь добиться успеха, особенно в таком бизнесе, как сбыт медицинского оборудования. Задача Колби как раз в том и состояла, чтобы защитить родную фирму от всяческих судебных тяжб, а вовсе не в искоренении всеобщей бесчестности.

Тут все ясно: Магнусу не суждено стать настоящим юристом. Да он вообще, наверное, уже не поднимется даже на следующую ступеньку своей полицейской карьерной лестницы.

Одно слово, лузер.

Именно поэтому Колби ответила «да», когда полузнакомый, но лощеный и отлично одетый адвокат предложил ей выпить по чашечке кофе.

Именно поэтому она также согласилась, когда он позвонил на следующий день и пригласил отужинать.

Звали его Ричард Рубинштейн. Симпатичный парень, хотя, пожалуй, чересчур уж рафинированный. Еврей, конечно. Колби его «прогуглила» и обнаружила, что он совсем недавно стал старшим партнером своей фирмы, занимавшей офис не где-нибудь, а в центре города. Может, это не так уж и важно, однако сей факт говорил о том, что он как минимум не лузер. И в отличие от всех прочих в ее окружении он не знаком с Магнусом, никогда не слышал о нем и понятия не имел, что за бойфренд был у Колби последние три года.

Сегодня она наконец позволит себе отдохнуть. Но только без сережек Магнуса.

Колби сняла подаренные украшения, заменила их парой простых жемчужин и вышла на теплую вечернюю улицу.


Диего, сидевший в припаркованном автомобиле через дорогу, не спускал с женщины глаз. Все правильно, приметы сходятся.

Судя по внешнему виду, она шла куда-то развлекаться. Что ж, тем лучше, у него будет масса времени, чтобы незаметно проникнуть в дом, а затем и в ее квартиру.

Оставалась, правда, последняя закавыка: одинокий коп, дежуривший в патрульной машине возле входа в здание, но Диего отлично разбирался в повадках этих людей.

Действительно, едва Колби скрылась из виду, проголодавшийся коп завел мотор и уехал в противоположную сторону, решив, должно быть, что самое время перехватить кусок пиццы или гамбургер, пока девчонка не вернулась.

Диего вылез из машины и пересек улицу.


Домой из управления Магнус вернулся пешком. Он нуждался в физической нагрузке и свежем воздухе, а уж по части последнего Рейкьявик мог дать фору любому из городов.

От сегодняшних событий голова у сержанта шла кругом. Пожалуй, для окончательных выводов еще слишком рано, однако в переводе «Саги о Гекуре» профессор Мориц не нашел признаков фальсификации. Понятное дело, ему хотелось, чтобы сага оказалась подлинной, однако Мориц сам признавал, что если бы и сыскался человек, способный подделать исландскую сагу, то это, конечно же, Агнар.

Что наводило на любопытную мысль: а вдруг Стив Джабб каким-то образом понял, что Агнар пытался впихнуть ему фальшивку стоимостью в несколько миллионов долларов? Конечно, за такие вещи проломят череп…

Далее, нет никакой гарантии, что Инкилейф на сей раз не слукавила. С другой стороны, сегодня она вела себя куда более искренне. Магнус неохотно признал, что сочетание уязвимости и целеустремленности этой женщины выглядело довольно привлекательно. Он усмехнулся, припомнив мудрое изречение, которым О’Малли некогда поделился с еще зеленым в ту пору Магнусом: «Если у девчонки симпатичная пятая точка, это еще не значит, что она всегда говорит правду».

Округлости Инкилейф и впрямь соблазнительны…

Ну да ладно. Итак, Стив Джабб явно не станет колоться, особенно если у него рыльце в пушку, в чем Магнус сейчас не сомневался. Обязательно надо выбить командировку в Калифорнию и переговорить с Исилдуром напрямую. Пригрозить ему статьей о групповом сговоре по делу об убийстве и посмотреть, что из этого выйдет. Сержант умел делать такие вещи, не в первый раз…

— Магнус!

Он обернулся. В его сторону нерешительной походкой направлялась какая-то смутно знакомая дама. С виду лет сорока; короткая рыжеватая шевелюра, широкое лицо и широкая улыбка. Сильно напоминает мать Магнуса, хотя цвет волос совсем иной. Кстати, отсюда до родного дома рукой подать…

Женщина приблизилась и, наморщив лоб, спросила:

— Магнус? Я ведь не ошиблась? Магнус Рагнарссон?

Что примечательно, говорила она по-английски.

— Сигурбьерг? — наудачу ответил Магнус. Была у него одна кузина по материнской линии, из числа тех самых родственников, которых он всей душой надеялся никогда не встретить в Рейкьявике.

Улыбка стала еще шире.

— Да-да, это я. Надо же, как я угадала!

— Действительно, столько лет прошло…

— А я тебя сразу заметила. На секунду даже подумала, что вижу родного отца, хотя ты, конечно, куда моложе, да и он сейчас в Канаде. Вот тогда-то я и поняла, что это ты!

— Сколько ж мы не виделись? Лет пятнадцать, поди?

— Вроде того. Ты как раз приехал после смерти отца… — Она спохватилась, заметив кислое выражение, мелькнувшее на лице Магнуса. — Помнится, ничего хорошего из этого не вышло.

— Да уж я бы сказал.

— Ты нас извини за деда, ладно? Он тогда был какой-то бешеный…

Магнус кивнул:

— Ладно. В общем, с тех самых пор я в Исландии не был.

— Серьезно?

— Угу.

— Слушай, а пойдем попьем кофе, и ты мне все расскажешь, а?

Они спустились по холму до Лейгавегура, где нашли модное кафе. Сигурбьерг заказала себе кусок морковного пирога, и они присели за столик неподалеку от какого-то очкарика, с головой ушедшего в свой ноутбук.

— Так, значит, ты не в Канаде? — спросил Магнус. — Ты ведь там вроде училась в аспирантуре?

— Ну да. При университете Макгилла. Вообще говоря, я как раз успела получить диплом адвоката и вернуться в Исландию, когда ты приехал. Сейчас уже доросла до старшего партнера в одной из юридических фирм. По ходу дела обзавелась мужем и тремя детьми.

— Поздравляю.

— А вот родители до сих пор в Торонто. Ну, сейчас-то они, конечно, уже на пенсии.

Вильялмур, отец Сигурбьерг и, стало быть, дядя Магнуса, эмигрировал в Канаду еще в семидесятых и работал там инженером-строителем. Как и сам Магнус, Сигурбьерг тоже родилась в Исландии, однако почти все детство и юность провела в Северной Америке.

— Ну а ты как? Слушай, я даже и не думала, что ты здесь! Давно приехал?

— Всего лишь пару дней назад, — ответил Магнус. — А вообще-то я живу в Бостоне. Работаю полицейским. В отделе по особо тяжким. В общем, шефу сказали прислать кого-нибудь в подмогу исландскому комиссару полиции, вот меня и закинули сюда.

— «Закинули»? То есть сам ты не хотел ехать?

— Скажем так: у меня имелись кое-какие сомнения.

— После того случая? — Сигурбьерг понимающе кивнула. — Конечно, тебе пришлось нелегко: отец недавно погиб и всякое такое…

— Вот именно. Мне было всего-то двадцать лет от роду, а я уже успел потерять обоих родителей. Даже пить начал… Одиноким себя чувствовал — не передать. После восьми лет в Штатах вроде наконец вписался в местную жизнь, а тут — бац! — и я опять как будто в чужой стране.

— Да-а, представляю себе… — сочувственно отозвалась Сигурбьерг. — Порой мне приходит в голову, что у таких, как мы, вообще нет настоящей родины. Ну разве это справедливо, а?

Сержант внимательно посмотрел на кузину. Сигурбьерг и впрямь прислушивалась к его словам. К тому же она единственная сочувствовала Магнусу в те печальные дни. Пожалуй, ее можно считать за родственную душу — то ли оттого, что у них обоих имелся жизненный опыт, связанный с Северной Америкой, или просто оттого, что она видела в нем человека.

Его потянуло на откровенность.

— Знаешь, мне ведь нужна была семья, а не только мой братишка Олли. Ничего удивительного, мы, исландцы, все такие. Американцы-то вроде не очень переживают, когда живут в полном одиночестве, зато я на такое не согласен. К тому же я успел несколько лет пожить с дедом и бабкой, вот и решил, что они встретят меня с распростертыми объятиями. К тому же это вроде как их обязанность. А что получилось? Вытолкали, можно сказать, взашей. Словно это я был повинен в самоубийстве мамы… — У Магнуса окаменело лицо. — Дед вообще заявил, будто отец — самый подлый человек на свете и что собаке собачья смерть. А я тут же вспомнил, как сам он с нами обращался, пока не приехал отец и не забрал нас с братом в Штаты. Я тогда страшно радовался, что уезжаю, и даже поклялся, что ноги моей здесь больше не будет.

— Вплоть до сегодняшнего дня, — заметила Сигурбьерг. — Ну и как, сейчас нравится?

— Вроде ничего.

— Пока ты на меня не нарвался то есть?

Сержант усмехнулся:

— Да нет, я же помню, что ты ко мне относилась по-человечески… чего не скажешь про всю остальную семейку… Словом, спасибо тебе. Однако у меня есть и просьба. Не говори им, что я здесь.

— О, так ведь сейчас они ничего не могут тебе сделать. Деду восемьдесят пять, да и бабка ненамного моложе.

— Вот уж сомневаюсь, что с возрастом они помягчели.

Сигурбьерг улыбнулась:

— Здесь ты прав.

— Да и остальные родственнички тоже, как мне помнится, немногим лучше.

— Ничего, как-нибудь переживут, — отмахнулась Сигурбьерг. — Столько времени прошло…

— До сих пор не понимаю, чего они так взъелись, — пожаловался Магнус. — Конечно, отец бросил мать, но ведь она тоже ему жизни не давала. Помнишь, как она пила?

— Ты пугаешь причину со следствием, — возразила кузина. — Она стала пить лишь после того, как узнала всю правду. Вот отсюда-то все и началось: твой отец удрал в Штаты, она потеряла работу… И дело закончилось той автомобильной катастрофой. Дед считал, что виной всему твой отец, и своего мнения он менять не собирается.

За соседний столик уселась шумная компания — двое мужчин и женщина — и принялась обсуждать какую-то вчерашнюю телепередачу.

Магнус не обращал на них внимания. Его лицо было невыразительным, как у сфинкса.

— Ты чего? Эй, Магнус?

Он молчал.

— Господи Боже… Так тебе что, никто ничего не рассказал?!

— Ну и какую правду узнала мать?

— Нет уж, забудь об этом. Кстати, мне надо бежать… — Сигурбьерг поспешно вскочила из-за стола.

Магнус перехватил кузину за руку.

— Я спрашиваю, какую правду узнала мать? Ну!

В его голосе прорезался гнев.

Сигурбьерг вновь уселась и обеспокоенно сглотнула.

— В общем, у твоего отца была интрижка с ее ближайшей подругой. Ну и вот, когда все всплыло, произошел страшный скандал. А потом уже она пристрастилась к бутылке…

— Не верю, — сказал Магнус.

Сигурбьерг пожала плечами.

— Какие у тебя доказательства?

— Да нет у меня никаких доказательств! Просто я всегда это подозревала… И потом, наверняка имелась целая куча других сложностей. Я всегда любила твою мать, особенно в те годы, когда она еще не пила, но согласись, она была человеком непростым. Да и чему удивляться, с ее-то родителями…

— Что верно, то верно, — согласился Магнус. — Пожалуй, ты права. Просто в это трудно поверить с бухты-барахты.

— Слушай, ты извини, что так вышло… Брякнула не подумавши… — Сигурбьерг пожала ему запястье. — Но знаешь, мне и вправду пора. Обещаю, что не проболтаюсь деду с бабкой о твоем приезде.

И с этими словами она торопливо кинулась к выходу.


Магнус сидел, мрачно уткнувшись в чашку с кофе. Нет, так дело не пойдет. Срочно надо выпить.

До вчерашнего бара «Гранд рок» оказалось рукой подать. Сержант вновь заказал себе «Туле» и один из «прицепов», подражая прочим посетителям, сидевшим по соседству. Оказалось, что здесь популярен ликер, напоминающий немецкий тминный кюммель, только слаще и крепче. Если махнуть залпом и тут же запить пивом, то очень даже ничего.

Сигурбьерг только что поставила его мир с ног на голову. Всю жизнь, можно сказать, вывернула наизнанку: кем он был, кем были его родители, кто прав, а кто виноват… Отец, к примеру, никогда не винил мать за случившееся — в отличие от Магнуса.

Именно мать стала причиной семейных ссор. Это она променяла своих детей на алкоголь, а потом и вовсе их покинула, потому что умерла. Рагнар же героически спас сыновей, но потом погиб от руки подлого душегуба… точнее, подлой душегубки: злобной и коварной мачехи.

Такова была прежняя версия детства Магнуса. Он на ней рос, воспитывался и вышел в люди.

А если верить Сигурбьерг, все это полная чушь.

Еще одно пиво, еще один «прицеп».

На секунду — умиротворяющую, но ужасно короткую — Магнус поиграл с идеей, что история про интрижку была хитрым ходом, на который пустился дед, чтобы как-то обосновать свою ненависть в адрес отца Магнуса. Что-то в душе сержанта искренне хотело уцепиться за эту мысль, чтобы потом всю жизнь отрицать любые иные объяснения.

К сожалению, работая в полиции, Магнус неоднократно сталкивался с подобными ситуациями, так что вариант Сигурбьерг, увы, был более чем реален. К тому же он позволял понять причину дедовской злобы.

До сих пор Магнус считал, что отец поступил благородно, воздержавшись от упреков в адрес матери, хотя теперь выясняется, что никакого благородства не существовало и в помине. Напротив, это наводило на мысль, что таким поведением он молчаливо признавал и часть собственной вины. А может, не часть, а целиком?

Ответа Магнус не знал — и никогда не узнает. Типичная семейная трагедия. Виноваты все поголовно.

Получается, он совсем не знал родного отца. Зря считал его благородным. Рагнар оказался обычным прелюбодеем, который бросил жену в самый тяжелый для нее момент. Если призадуматься (от чего Магнус всю жизнь подсознательно увиливал), отец завел отношения с Катлин еще в ту пору, когда та была замужем за другим человеком.

Спорить не приходится: исландцы придерживаются более раскрепощенных взглядов на прелюбодеяние, нежели, скажем, пуритански настроенные американцы, однако измена есть измена. Кое-кто из простых смертных мог бы найти здесь повод для самоупреков, но вот Рагнар счел иначе.

А интересно, что еще отец мог натворить? Какие иные ущербные стороны своего характера он скрывал от жены и детей?

К этому моменту сержант лишь наполовину опорожнил пивную кружку, зато успел прикончить весь ликер. Он переглянулся с барменом и постучал стопкой. Бармен тут же налил новую порцию.

Крепкий напиток обжигал горло. В голове появился приятный туман. Магнус, впрочем, не собирался останавливаться на достигнутом. Нет, он будет продолжать, пока не станет плохо.

Далеко не в первый раз; Магнус еще в колледже налег на бутылку, когда погиб отец. И ведь как налег! До потери рассудка, несмотря на жуткое похмелье по утрам. Кстати, в этом-то и состояла частичная причина: ему хотелось прочувствовать самоуничтожение.

Увлечение алкоголем не прошло даром — он растерял почти всех друзей, если не считать других заядлых выпивох. Преподаватели пришли в смятение, академическая успеваемость дышала на ладан. Да его вообще чуть было не вышибли из университета. Впрочем, сколько бы он ни старался, разрушить себя до конца не получилось.

Его вытащила девушка. Эрин. Ее терпение, ее целеустремленность; ее любовь — вот что заставило Магнуса понять, что в глубине души он вовсе не желал самоуничтожения, хотя и усиленно принимал меры к противоположному.

После колледжа их пути разошлись: она стала учительствовать где-то в Чикаго, а Магнус выбрал себе полицию. Но чувство признательности осталось в нем на всю жизнь.

Впрочем, сегодняшним вечером ему хотелось выпить не за Эрин, а в память матери. Магнус поднял пивную кружку.

— За Маргрет… — сказал он вслух.

— Это кто? — спросил сидевший рядом высокий парень в черной косухе.

— Моя мать.

— Молодец, — одобрил парень заплетающимся языком и приподнял свой стакан. — За Маргрет. — Сделав глоток, он отставил пиво и показал на кружку Магнуса. — Трудный денек?

— Не то слово.

— Слыхал поговорку, дескать, решение проблемы не лежит на дне бутылки?

Магнус кивнул.

— Так вот: враки это все! — Парень захохотал и поднес стакан к губам.

Магнус огляделся и впервые за вечер заметил, что к потолку были приклеены шахматные фигурки. Хм. А что, смотрится неплохо.

К этому времени бар заполнился множеством людей самой разной внешности, возраста и комплекции. В воздухе стоял гул бессвязных разговоров, перемежаемый смешками или взрывами хохота. Многие уже покачивались и неловко жестикулировали, хлопая друг друга по спине. Взгромоздившись на высокие узкие стулья, у края барной стойки сидела пара студенток-американок, болтавших с целой очередью словоохотливых исландцев. С противоположного конца послышался медоточивый напев из гершвинской «Порги и Бесс» — какой-то худощавый мужчина с седыми вихрами, торчащими из-под кепки, взялся выводить «Саммертайм».

Что и говорить, исландцы любят и умеют петь.

Еще одно пиво. Еще одна стопка. Гнев потихоньку рассасывался. Магнус начинал расслабляться, перебрасываться словами с соседями по обеим сторонам и даже с американскими студентками, специально для которых сымитировал густой исландский акцент. В ту минуту это казалось потешным. И вообще, сержант решил, что выглядит забавно и симпатично. Продул партию в шахматы.

Вновь пиво, вновь «прицеп». Вернее, два подряд. Сколько всего уже? Да плевать…


Наконец настало время плестись домой. Магнус с трудом отклеился от стула и тепло распрощался с новообретенными друзьями. Стены бара то и дело кренились под сумасшедшим углом. Певец в кепке на пару секунд превратился в двух близнецов, затем вновь слился в единого и цельного индивидуума.

«Ну я и надрался, — подумал Магнус. — Причем впервые за очень долгое время. Весьма приятное ощущение».

Он покинул бар размашистой походкой, поеживаясь от холодного ночного воздуха. Время за полночь. Небо чистое, над головой сверкают ледяные искорки звезд. Луна в три четверти отражается в водах залива у подножия холма. Сержант вдохнул полной грудью.

Рейкьявик ему нравился. Небольшой и невинный городишко. Надо сделать все, чтобы он таковым и остался.

Сейчас Магнус гордился тем, что служит Рейкьявику «опорой и защитой». Не в одиночку, правда, но все равно.

На улице царило безлюдье: поразительный контраст с субботней и воскресной вакханалией. Взбираясь по склону холма в сторону своего нового дома, Магнус вдруг приметил троих мужчин, которые кучковались в темном переулке. Ага, знакомая картина.

Наркодилеры проклятые.

Сержант сердито нахмурился. В кукольном городе завелась сволочь?

Ничего, сейчас мы им покажем…

— Эй! — рявкнул он и устремился в переулок. — Эй, вы там! Вы чего затеяли?!

Продавец зелья, маленький и смуглый, скорее всего не исландец. Покупатель же был высокого роста, жилистый, в шерстяной спортивной шапочке. Его приятель, громадный блондин-скандинав с коротко стриженной шевелюрой и крошечной бородкой, габаритами превосходил Магнуса и демонстрировал могучие литые бицепсы: несмотря на прохладную ночь, он носил простую черную футболку.

— Тебе какое дело? — огрызнулся наркодилер по-английски, потому что Магнус заговорил с ними вовсе не на исландском.

— А ну, дай сюда! — приказал сержант и выставил ладонь. — Я коп!

На это последовал лаконичный, но непечатный ответ.

Магнус прыгнул. Парень сделал финт, ударил сержанта в грудь, хотя попал слабо и вскользь, так что Магнус тут же уложил его прямым в челюсть. Скандинав схватил Магнуса со спины и попытался завалить на асфальт, однако ничего из этого не получилось. На несколько секунд всплеск адреналина перебил алкогольные пары, и Магнус провел пару отличных хуков в корпус, после чего взял шею богатыря в замок.

— Ты арестован! — крикнул он, опять-таки по-английски.

Стонущий дилер корчился под ногами. Долговязый кинулся наутек.

— Да отвяжись ты… — прорычал блондин.

Резко выпрямившись, он подался назад и спиной припечатал Магнуса к стене. Сержант ослабил хватку. Здоровяк развернулся и дважды ударил сержанта — в голову и в корпус, — а вот на третьем замахе Магнус поднырнул и ответил апперкотом.

Скандинав пошатнулся. Магнус немедленно закрепил успех — и противник лег на мостовую.

Магнус уставился на дилера, который успел приподняться с земли.

— Ты тоже арестован!

Переулок вдруг вздыбился перед глазами. Полученный удар в живот сделал-таки свое дело, и Магнус сложился пополам, еле сдерживая рвотный позыв. Срочно надо разогнуться, но на это не осталось сил. Магнуса повело в сторону.

Дилер навострил было лыжи, но в последний момент заметил, в каком состоянии оказался англоговорящий незнакомец. Он хохотнул и головой ударил Магнуса в лицо.

Сержант упал.

Сколько времени Магнус лежал на асфальте? Несколько секунд? Минут?

Послышался вой сирен. Отлично. Помощь на подходе.

Его грубо вздернули чьи-то руки. Магнус с трудом сфокусировал взгляд. Перед ним стоял местный коп в униформе столичной полиции.

— Они туда побежали, — промычал Магнус по-английски и попытался показать рукой.

— Ладно-ладно. Давай-ка, с нами прокатишься, — сказал коп и потащил Магнуса к патрульному автомобилю с проблесковым маячком.

— Так я же полицейский! — обиделся тот. — Стойте, я вам сейчас покажу… тут у меня…

Опять-таки по-английски.

Патрульный терпеливо ждал, но когда Магнус выудил из бумажника свои водительские права, выданные властями Массачусетса, он подтолкнул его к машине.

— Садись давай, — скомандовал коп.

Тут-то Магнуса и стошнило — на форменные брюки и начищенные ботинки исландского блюстителя порядка.

Глава шестнадцатая

Диего включил свет. Два нагих тела, слившиеся в объятии на постели, замерли от неожиданности, но только на мгновение.

В следующий миг мужчина отпрянул от своей подруги и сел ловким и быстрым движением, что свидетельствовало об отличной физической форме. Женщина хотела было взвизгнуть, однако при виде револьвера поперхнулась и оцепенела.

К счастью, никто из них не знал, что в барабан вставлен один-единственный патрон.

Диего хмыкнул.

Надо же, как забавно вышло. Очутившись в чужом доме, он извлек револьвер и уселся в гостиной, но так чтобы его не было видно от входной двери. Ожидание затянулось до ночи — и тут в квартиру вошли двое.

Он решил не торопить события, пусть парочка сама на него наткнется. Да только никакого сюрприза не получилось.

Парень с ходу набросился на дамочку, которая, кажется, только этого и ждала. На секунду Диего почудилось, что он станет свидетелем откровенной сцены прямо на полу гостиной, однако хозяйка квартиры потянула приятеля в спальню. Никто из них не заметил непрошеного гостя!

Диего рассудил, что лучше всего дождаться, пока эти двое совсем разденутся. С его точки зрения, чем больше наготы, тем лучше. Он проскользнул в дверь спальни и несколько секунд стоял, наблюдая за происходящим.

Зато сейчас оба любовника ошарашенно моргали в резком свете люстры.

— Ты! — стволом револьвера показал Диего на мужчину. — Марш в сортир! Живо! И чтоб ни гугу, не то я твой костлявый зад нашпигую пулями!

Второй раз напоминать не потребовалось: парень слетел с кровати, и через секунду за ним захлопнулась дверь туалета.

Диего шагнул к женщине. Колби.

Ничего так штучка. Худовата, правда, но грудь упругая, высокая.

Она заметила, куда устремлены его глаза.

— Делай, чего хочешь, — сказала она. — Только не убивай.

— Эй, да я всего-то пришел поболтать, — ответил Диего. — А если поведешь себя умницей, так я вообще тебя не трону.

Колби сглотнула.

Отработанным движением Диего одной рукой схватил хозяйку квартиры за волосы, а револьвер ткнул ей в рот.

— Где Магнус?

— Кто? — раздался еле слышный ответ.

— Магнус Джонсон. Твой хахаль. — Осклабившись, Диего бросил взгляд в сторону туалета. — Один из многих, как я вижу. Что, маловато мужиков для личного счастья? Разнообразия захотелось?

— Я… я не знаю…

Диего нажал на спуск.

Щелк.

Колби издала придушенный всхлип.

Тогда он объяснил ей правила игры в «русскую рулетку». Этот момент Диего особенно любил; уж очень любопытно было видеть, какими становились глаза его «клиентов». Ужас. Неуверенность. То, что надо.

— О’кей, задаю тот же вопрос еще разок. Где Магнус?

— Я не знаю, — выдавила Колби. — Клянусь! Он сказал, что должен куда-то уехать и что ему запрещено упоминать, куда именно…

— А если хорошенько подумать?

Она покачала головой.

Диего уловил тень нерешительности.

— Ну-ка, ну-ка… Что сейчас тебе пришло в голову, а?

— Нет-нет, я ничего не знаю!

— Слушай, а ведь я тебе совсем не верю.

Он вновь нажал на спуск.

Щелк.

— Господи! — Колби откинулась назад, пытаясь избавиться от револьверного ствола, царапавшего ей рот.

Диего все больше и больше нравилась эта забава.

— Э нет, ты все-таки о чем-то подумала. Ладно. Дай-ка теперь я попробую догадаться… Он в пределах Массачусетса?

На миг замявшись, Колби помотала головой.

— Так, допустим. В пределах страны?

— Нет.

— Как насчет Мексики?

Вновь отрицательный жест.

— Канада?

Опять мимо.

С каждой секундой игра становилась все более увлекательной.

— Там холодно или жарко?

Нулевая реакция.

Он нажал на спуск.

Щелк.

— Холодно! Там холодно!

— Молодец. Что ж, сдаюсь. С географией мы на ножах. Итак, где он?

Очередной щелчок. Конечно, игра велась не совсем честно. Колби понятия не имела, где находится патрон, зато Диего отлично помнил, что вложил его в последнее гнездо барабана. Так оно вернее, да и умнее. Какой смысл преждевременно выбивать клиенту мозги, так и не успев получить нужный ответ?

— Хорошо, хорошо! Не надо больше! Он в Швеции. Наверное, в Стокгольме. Где-то там, в Швеции.


— Так вы, значит, на поверку оказались просто тупоголовым алкоголиком?

Магнус с трудом сфокусировал взгляд на багровой физиономии национального комиссара полиции. Во рту невероятная сушь, голова трещит, желудок то и дело крутит спазмами…

— Виноват, сэр. — К черту эти исландские правила этикета. К вышестоящему начальнику надо все-таки обращаться по всей форме.

— И как часто вы выкидываете такие фокусы? Раз в неделю? А может, каждый вечер? Что любопытно, ничего похожего в вашей характеристике я не нашел. Приказы вы иногда нарушали, не без того, однако ни разу не заявились на службу в подпитии.

— Никак нет, сэр Я уже много лет не напивался…

— Тогда в чем дело?

— Не знаю, — удрученно сказал Магнус. — Получил плохие новости. Личного свойства. Такого больше не повторится.

— Искренне надеюсь… — проворчат комиссар. — Я-то готовил для вас важную роль, но для этого нужно, чтобы мои сотрудники вас уважали. А что получилось? Не прошло и трех дней, как вы выставили себя на посмешище.

Ночь осталась в памяти расплывшимся пятном, зато хохот Магнус действительно запомнил. Начальник отделения счел весьма забавным, что пьяный хулиган, запертый в его «обезьяннике», оказался недавно присланным американским сыщиком, о котором по управлению ходили слухи. То же самое относилось и к патрульным, задержавшим Магнуса. И к прочим полицейским, заступавшим или снимавшимся с дежурства.

Впрочем, в определенной любезности им не откажешь: в конце концов, Магнуса все-таки доставили домой. По дороге он впал в забытье, хотя смутно помнил, как Катрин его раздевала и укладывала спать.

Проснулся он через несколько часов от боли в голове, тяжести в мочевом пузыре и полнейшей сухости во рту. Часам к десяти утра Магнус притащился в управление и плюхнулся за свой стол под ухмылки и шушуканье коллег. Не прошло и минуты, как Балдур, тонко улыбнувшись, сообщил сержанту, что его желает видеть Большой Лосось собственной персоной.

— Мне очень жаль, что я подвел вас, господин комиссар, — повторил Магнус. — Я ценю все, что вы для меня здесь сделали, и считаю, что могу оказать посильную помощь…

Комиссар что-то буркнул, затем махнул рукой.

— Ладно. Торкетл докладывал мне, что за работу вы взялись бодро. Итак, что у вас по делу Агнара Харальдссона? Говорят, нашлась какая-то сага? Подлинная?

— Вероятно, да, однако окончательный вердикт за учеными. Возникает впечатление, что тот британец, Стив Джабб, пытался выкупить ее у Агнара. Что-то у них не сложилось, они повздорили, и Джабб его убил.

— Он по-прежнему отказывается говорить?

— Так точно. С другой стороны, обнаружился некий Лоренс Фелдман, который выступает в Интернете под ником Исилдур. Он вроде бы и профинансировал сделку. Адрес его местожительства нам известен. Если правильно надавить — а у меня такой опыт имеется, — он наверняка запоет.

— Ну и за чем дело стало?

— Так ведь он живет в Калифорнии… А Балдур отказывается оформлять командировку.

Комиссар понимающе кивнул:

— Ясно. Сегодня работать можете, или вам нужен отгул, чтобы отлежаться?

У сержанта возникло отчетливое подозрение, что слова комиссара отнюдь не следует считать за проявление внимания со стороны заботливого руководства. Этот вопрос скорее смахивал на завуалированный приказ.

— Так точно, работать могу.

— Очень хорошо. Только не вздумайте подвести меня еще раз. Или в два счета окажетесь в Бостоне, и мне плевать, кто и почему на вас там охотится.


На глазах Инкилейф профессор Мориц бережно взял конверт с клочками старинного пергамента и понес его в машину, предоставив помощнице тащить куда более крупный и тяжелый фолиант семнадцатого века. На улице в нетерпеливом ожидании приплясывала пара полицейских в униформе и давешний молодой детектив по имени Арни.

Наверное, Инкилейф следовало бы испытывать облегчение, однако на деле ее словно захлестнуло цунами вины.

Тайна, которую ее род хранил на протяжении стольких поколений — сотни и сотни лет! — в данную минуту в буквальном смысле оказалась вынесена на улицу и уже скрывалась из виду. Все-таки поразительно, как долго удавалось это делать. Перед мысленным взором Инкилейф поплыли картинки: вот ее прародители, отцы и старшие сыновья, сидят возле торфяных очагов в крытых дерном деревенских лачугах, вновь и вновь читая сагу вслух глухими зимними вечерами. Наверное, нелегко было уберечь секрет от других родственников, побратимов и просто соседей. Но они справились — не подвели, не продали. А ведь жизнь исландского крестьянина на протяжении последних трех столетий была ох как трудна. И все равно, несмотря на лишения, невообразимую нищету и даже голод, они не пошли по легкому пути, хотя куда больше нуждались в средствах.

Так какое же право она имела обменять эту тайну на наличные?

Да-а, прав оказался Петур, призывая ее опомниться. А ведь брат относился к этой саге с большей неприязнью, чем сама Инкилейф…

Она оглядела салон. Выставленные предметы — вазы, сумочки из рыбьей кожи, подсвечники, лавовые пейзажи — были поистине прекрасны. Но разве стоило ради них идти на такую жертву?

Полиция утверждала, что сага понадобится в качестве вещественного доказательства. Власти заверили Инкилейф, что будут хранить молчание, пока длится расследование. А потом? Ведь все равно люди узнают — и не только исландцы, а весь мир. Толкинисты из Америки и Европы просеют эту историю сквозь мелкое сито. Мельчайшие аспекты тайны безжалостно выставят под прожектора общественного интереса.

Не исключено, что ей позволят продать сагу. Повышенное внимание наверняка обеспечит кругленькую сумму — если только исландские власти не найдут способ конфисковать документ. Словом, если салон протянет еще несколько месяцев, есть шансы, что он выживет.

Вплоть до смерти Агнара не было задачи важнее, однако сейчас Инкилейф до боли отчетливо понимала, насколько ошибалась.

Салону грозило банкротство исключительно потому, что сама Инкилейф допустила просчет при выборе бизнес-партнера. Понятное дело, ситуация с kreppa тоже приложила руку, но фирме «Нордидея» с самого начала нельзя было доверять. Виновата Инкилейф, вот ей и положено расплачиваться за все самой.

Профессор Мориц и полиция успели скрыться из виду, оставив Инкилейф в одиночестве. Тесные стены вызывали чувство, будто ее загнали в мышеловку. Она схватила сумочку, погасила свет и заперла магазин. А что? Даже если и терялись кое-какие шансы сбыть товар, парочка утренних покупателей все равно погоды не сделает.

Инкилейф спустилась по холму, едва справляясь с вихрем разрозненных мыслей. Вскоре она достигла залива и пошла по велосипедной дорожке, тянувшейся вдоль набережной. Ее путь вел на восток, в сторону грузного силуэта горы Эсья, чью вершину придавили облака. Бриз с воды холодил лицо. Уличный шум Рейкьявика сливался с криками чаек. Отчаянно работая лапами, в нескольких ярдах от парапета из красной вулканической пемзы описывала круги утиная пара.

Инкилейф ощущала себя бесконечно потерянной. Мама умерла несколько месяцев назад, отец значительно раньше, когда Инкилейф было двенадцать. Может, поплакаться Бирне? Да нет, бесполезно. Сестра, конечно, проявит сочувствие, но только на пять минут, потому как слишком глубоко увязла в себе самой, своем доме, в разваливающемся браке и в бутылках с водкой. Бирна никогда особо не интересовалась «Сагой о Гекуре», а после смерти отца вообще встала на сторону матери с ее откровенной враждебностью к фамильной легенде и прямо заявила, что ей до лампочки, что затеяла Инкилейф сделать с этой сагой.

Конечно, следовало бы переговорить с Петуром, однако на это не оставалось сил. Брат яростно ненавидел сагу, приписывая ей вину за то, что случилось с отцом, но тем не менее был против продажи рукописи. Инкилейф заверила его, что Агнар сумеет провести сделку в тайне, и лишь после этого Петур нехотя дал согласие. Сейчас он придет в бешенство, и будет совершенно прав. На сочувствие рассчитывать нечего. Петур наверняка прочел в газетах об убийстве Агнара, однако до сих пор не позвонил Инкилейф. И слава Богу.

Нет, все-таки какая ирония судьбы… В свое время Инкилейф дала себе слово, что не позволит саге испортить ей жизнь, как это случилось с остальными членами семьи. Инкилейф для этого куда умнее и практичнее… По крайней мере ей так казалось. И вот пожалуйста: злосчастный Агнар убит, а она сама как дура пыталась скрыть от полиции факт существования саги. Что и говорить, наивный, нежизнеспособный план. Причем даже сейчас она кое-что утаивала…

Инкилейф бросила взгляд на сумочку, куда тайком сунула некий конверт за минуту до того, как полиция забрала сагу. Второй конверт.

На память пришел рыжий детектив с легким американским акцентом. Он пытался поймать убийцу Агнара, и у Инкилейф имелась кое-какая полезная в этом смысле информация. Пожалуй, сейчас нет смысла ее скрывать, полиция рано или поздно все равно на нее набредет. Предательство совершено, ошибка допущена, последствия разворачиваются своим ходом. Теперь старайся как хочешь, но вернуть сагу в сейф уже не удастся.

Она остановилась напротив Хефди-Хауса, элегантного особняка из белого дерева, в котором Горбачев встречался с Рейганом, когда Инкилейф было шесть лет от роду.

Вытащив визитку американского детектива из сумочки, она набрала его номер на мобильнике.

* * *
Стоя на тротуаре, Колби дождалась открытия банка. Подошла прямиком к окошечку кассира, оказавшись первой в очереди, и сняла двенадцать тысяч наличными, после чего доехала до магазина спорттоваров, где приобрела снаряжение для кемпинга.

Когда урод с револьвером наконец убрался из ее дома, у Колби от ужаса не нашлось сил хотя бы взвизгнуть. Ричард выскочил из туалета, не переставая причитать, что, дескать, его адвокатская карьера гораздо важнее и что Колби следовало хорошенько призадуматься, прежде чем заводить с ним отношения. Она тупо смотрела, как герой-любовник суетливо натягивает одежду и выбегает из квартиры, забыв про пиджак.

Ну и черт с ним.

Колби мысленно похвалила себя за то, что не рассказала гангстеру про Исландию. Перепугалась она жутко, и все висело на волоске, но в последнюю секунду в голову пришла счастливая мысль. Магнус говорил, мол, среди коллег за ним закрепилось прозвище Швед, и это ей запомнилось.

Незваный гость поверил; в этом Колби не сомневалась.

Есть надежда, что бандиты не сразу осознают свою ошибку, к тому же она не собиралась так просто сидеть и ждать. И уж во всяком случае, не станет приближаться к Магнусу даже на пушечный выстрел. В памяти вспыли его предупреждения и советы. Сейчас она поняла, насколько все серьезно. С этого момента она не станет рисковать с кредитными карточками, регистрациями в гостиницах и даже со звонками друзьям. Никто не должен знать, где она.

Колби планировала исчезнуть с горизонта.

Из магазина спорттоваров она направилась в супермаркет. Затем, полностью забив багажник припасами, поехала на запад. План должен привести на север, в Мэйн или Нью-Гемпшир, где можно затеряться в лесах. Однако перед этим надо кое-что сделать. С автомагистрали она свернула в пригород Уэллесли, нашла там интернет-кафе и заказала чашку кофе.

Первый е-мейл — боссу. Колби сообщала, что не сможет выйти на работу по личным обстоятельствам, но пусть он не волнуется. Второе примерно такое же послание она отправила матери. Понятное дело, здесь не удастся подобрать формулировки, которые убедили бы мать не впадать в панику, так что Колби не стала и пытаться.

А вот третье письмо она адресовала Магнусу.

Глава семнадцатая

От управления до Хефди-Хауса, где Инкилейф предложила встретиться с Магнусом, было не более десяти минут пешком. После сосисок, которые он перехватил в кофейне на автовокзале, сержант чувствовал себя получше, хотя в голове все еще витал туман.

Славно проявил себя, ничего не скажешь… Извинения, принесенные комиссару, были искренними. Как ни крути, а Магнус подвел человека, который сделал для него только хорошее. Исландские коллеги поначалу тоже отнеслись с большим уважением, зато теперь акции Магнуса сильно упали в их глазах. Плохо дело…

Кроме того, сержант испытывал настоящий страх. Алкоголизм — болезнь наследственная, так что не исключено, что в организме Магнуса присутствует такой ген. К примеру, в колледже он вообще удержатся на грани. К тому же вчерашнее известие о супружеской неверности отца что-то всколыхнуло в глубине души, и даже сейчас, еще с горящими от стыда ушами, он ощущал позыв плюнуть на все, завалиться в «Гранд рок» и взять себе пива. А потом еще и еще. Конечно, все полетит к черту. Но именно этого-то и хочется.

Ситуация опасная. Каким-то образом надо найти в себе силы и загнать подальше воспоминание о словах Сигурбьерг.

Пожалуй, следует просто уйти с головой в дело Агнара. Кстати, о чем Инкилейф хочет с ним поговорить? Ее голос в телефонной трубке звучал весьма натянуто.

Сержант совершенно ей не верил. Чем больше он об этом размышлял, тем сильнее казалось, что Агнар сфальсифицировал сагу. Инкилейф, стало быть, играла роль сообщницы, чтобы придать всей истории дополнительную достоверность. Похоже, парочка поддерживала тесные отношения до самого конца, несмотря на вмешательство балерины-студентки с литфака…

Хефди-Хаус стоял в гордом одиночестве на травянистой лужайке между двумя оживленными трассами, проходившими вдоль побережья залива. На низеньком парапете неподалеку от приземистого белого здания сидела одинокая фигурка.

— Спасибо, что пришли, — промолвила Инкилейф.

— Ерунда, — отмахнулся Магнус. — В конце концов, я для того и давал вам свою визитку.

Он присел рядом и тоже уставился на залив. Подгоняемые ровным бризом, по бледно-голубому небу катились небольшие облака, отбрасывая тени на искрящуюся серую воду. На горизонте проглядывал ледник Снайфедльсйекюдль, напоминавший комок белого пуха, плавающий над морем.

Инкилейф держалась скованно, сидела неестественно прямо, отведя плечи назад и нахмурив брови. Внешне она напоминала типичную жительницу Рейкьявика: худощавая блондинка с высокими скулами, хотя в ней читалась некая отличительная особенность — своего рода решимость, целеустремленность, ощущение того, что какие бы невзгоды ее ни преследовали, она точно знает, чего хочет, и обязательно этого добьется. Такой подход импонировал Магнусу. Женщина явно дебатировала сама с собой, рассказывать ли сержанту что-то весьма важное.

Он сидел и ждал, не говоря ни слова. Обратил внимание, что у нее на левой щеке виднеется небольшой шрам. Раньше он его не замечал…

Наконец Инкилейф заговорила, прервав изрядно затянувшееся молчание:

— А вы знаете, что здесь живут привидения?

— Вы имеете в виду Хефди-Хаус? — Магнус через плечо бросил взгляд на белый особняк.

— Да. Призрак молоденькой девушки, которая отравилась, когда ее уличили в инцесте с родным братом. Говорят, жившие здесь люди чуть с ума не посходили от страха.

— Исландцам не помешало бы чуток отважней относиться к привидениям, — заметил Магнус.

— Ну почему только исландцам… Здесь, между прочим, в ту пору располагалось британское консульство. Так вот, консул настолько перепугался, что потребовал перенести дипломатическую миссию в другое здание и даже написал об этом рапорт в лондонский МИД. Говорят, привидение до сих пор частенько включает и выключает свет в доме… — Инкилейф вздохнула. — Я всегда очень жалела несчастную…

Магнусу показалось, что в ее голосе мелькнула дрожь. Любопытно. У большинства привидений, надо полагать, жизнь была несладкой, но все же…

— Так вы об этом хотели со мной поговорить? — спросил он. — Предлагаете забраться туда и проверить? Спешу обратить ваше внимание, что сейчас свет в доме горит.

— Да нет же, — слабо усмехнулась она. — Мне просто интересно узнать, как продвигается расследование.

— Ну, дело движется, — ответил Магнус. — Сейчас занимаемся сообщником Стива Джабба. Что же касается аутентичности саги, то окончательный вывод еще не сделан.

— Не беспокойтесь, тут все без обмана.

— Ой ли? — прищурился сержант. — А что, если Агнар попросту затеял сложную комбинацию, а? Вот Стив Джабб его и убил, обнаружив, что профессор собрался кинуть сообщников.

Здесь Инкилейф рассмеялась и даже оживилась, сбросив прежнюю скованность. Магнус решил дождаться, чем кончится дело.

— Итак? — напомнил он.

— Уж поверьте, я сама бы предпочла, чтобы ваша версия оказалась верной, — сказала Инкилейф. — К тому же все было бы проще. Да вот беда: я-то знаю, что сага подлинная. Она дамокловым мечом висела над всей моей жизнью, не говоря уж о поколениях моих предков.

— Слова, слова… А где факты?

— Так вы мне не верите?

— Не вполне, — признался Магнус. — Вспомните хотя бы свое поведение.

Улыбка исчезла. Инкилейф в который раз вздохнула.

— Да уж… С вашей точки зрения, конечно, все выглядит подозрительно. Опять же надо учитывать возможность, что сага поддельная. Но помяните мое слово: ваша лаборатория проведет анализы… не знаю, по углероду-14 и так далее… и вот тогда вы сами узнаете, насколько древним является пергамент. А заодно и копия, сделанная в семнадцатом веке.

— Все может быть, — отозвался Магнус.

Инкилейф взглянула ему в лицо. На секунду Магнус смешался, однако глаза отводить не стал.

— Я хочу кое-что вам показать, — наконец сказала она.

Инкилейф покопалась в сумочке и протянула сержанту пожелтевший конверт.

Британская марка; тот же королевский профиль, как в прошлый раз, и тот же почерк.

— Вот причина, по которой я попросила вас прийти. Наверное, следовало еще вчера это сделать, но я не решилась…

Магнус открыл конверт. Внутри лежал листок бумаги.

«Мертон-колледж

Оксфорд

12 октября 1948 г.

Дорогой Исилдарссон!

Огромное спасибо за Ваше экстраординарное письмо. Какая удивительная история! Больше всего меня потряс фрагмент с руническими письменами «Кольца Андвари». В который раз я убедился, что с исландскими сагами не все так просто. Они поразительно реалистичны, хотя официальная наука склонна списывать их на выдумку. Но здесь опять-таки зашла речь о том самом кольце, которое тысячу лет назад упоминалось в «Саге о Гекуре»! Признаться, я и сам питал определенный скепсис, но после обнаружения засыпанной вулканическим пеплом деревушки эта сага получила реальное подтверждение!

О, с каким наслаждением я увидел бы это кольцо, прикоснулся к нему, ощутил его тяжесть в своей руке… Но Вы, конечно же, совершенно правы: его действительно надо было вернуть обратно в тайник. Или даже взобраться на Геклу и швырнуть в жерло! Согласен с Вами полностью: категорически нельзя допускать, чтобы археологи взялись тестировать злые чары этого кольца. Так что, пожалуйста, не беспокойтесь; об этом открытии я не скажу ни слова, никогда и никому.

Что же касается моего «Властелина колец», то после десяти лет тяжкого труда я наконец-то завершил работу. Книга получилась объемистая, в напечатанном виде она займет не менее тысячи двухсот страниц — и я ею искренне горжусь. В наше нелегкое время, когда бумага стоит недешево, рассчитывать на оглушительный успех не приходится, хотя мой издатель и придерживается оптимистических взглядов. Словом, когда ее все-таки напечатают — а я в этом не сомневаюсь, — я обязательно пришлю Вам дарственный экземпляр.

С наилучшими пожеланиями.

Искренне Ваш,

Дж. P. P. Толкин».

— Здесь сказано, что ваш дед нашел кольцо… — удивленно заметил Магнус.

Инкилейф кивнула:

— Совершенно верно.

Сержант только головой покачал:

— Невероятно…

— Отнюдь, — вздохнула Инкилейф. — Потому что в этом случае все находит свое объяснение.

— А конкретней?

— Одержимость моего отца. Обстоятельства его смерти.

— В смысле?

Женщина уставилась на море. Магнус внимательно следил, как она справляется с обуревавшими ее эмоциями. Наконец она повернула лицо и вытерла слезы.

— Я ведь упоминала вам, что в возрасте двенадцати лет потеряла отца? Так вот, он искал это кольцо. Мне всегда казалось абсурдным, что высокообразованный человек вздумал заниматься такими вещами. Но конечно же, он просто знал — наверняка от собственного отца.

— Хотя, как я вижу, местонахождение тайника ему было неизвестно?

— Вот именно. Отец взялся за поиски сразу после смерти деда. Мне кажется, что дед попросту запрещал это делать. Отец сутками напролет пропадал в ущелье Тьоурсаудалур невзирая на погоду. А однажды он не вернулся…

Инкилейф прикусила губу.

— Когда вы обнаружили это письмо? — спросил Магнус.

— Совсем недавно, уже после разговора с Агнаром. В тот раз я передала ему письмо Толкина, датированное 1938 годом, то самое, которое вчера вам показывала. Он попросил меня поискать дополнительные доказательства, вот я и съездила во Флузир покопаться в отцовском архиве. У деда с Толкином была длительная переписка, и в стопке писем я нашла вот это…

— Агнару рассказали?

— Да.

— Готов побиться об заклад, что он сильно возбудился.

— Не то слово. Он тут же примчался ко мне во Флузир. Точнее, не ко мне, а за письмом.

Магнус вытащил свой рабочий блокнот.

— Так. Дата?

— В прошлое воскресенье… — Она быстро прикинула в уме. — Девятнадцатое.

— За четыре дня до убийства… — пробормотал Магнус. Помнится, в том сообщении, которое Агнар послал Стиву Джаббу, профессор действительно упомянул, что обнаружил кое-что еще. Да и в послании к Исилдуру Джабб тоже намекал на нечто похожее. Нечто ценное. Уж не кольцо ли?

— А вам известно, где кольцо?

Инкилейф помотала головой:

— Да нет, конечно. В саге есть пассаж, где говорится, что кольцо спрятано «за головой сторожевой собаки». Сами понимаете, застывающая лава порой принимает настолько причудливые очертания, что при взгляде с определенной точки та или иная глыба действительно может показаться головой животного. Именно это и разыскивал отец. Я подозреваю, что дед все-таки нашел пещеру, но отцу об этом не рассказал.

— Как насчет Агнара? У него имелись соображения, где искать?

Инкилейф пожала плечами:

— Нет. Он сам у меня спрашивал. Да еще так агрессивно… В общем, в конце концов я его выставила за дверь…

— Другими словами, насколько вам известно, кольцо и по сию пору лежит в какой-то крохотной пещере?

— Думаю, да, — ответила Инкилейф. — Ну что, вы и сейчас мне не верите?

Магнус критически осмотрел четкий, аккуратный почерк. Старомодный стиль, выглядит вполне натурально. Понятное дело, тут мог постараться педантичный фальсификатор… Сержант взглянул на Инкилейф. Вроде бы не врет, в отличие от двух предыдущих встреч, когда ложь прямо-таки бросалась в глаза. Не исключено, что это было сделано специально; она могла притвориться неумелой лгуньей, чтобы выиграть очки сейчас, но для этого требуется немалый актерский талант. И врожденная хитрость.

Ну а сам-то он верит, что кольцо из «Саги о Гекуре» действительно существует?

Очень соблазнительная мысль. Ученые до сих пор спорят, до какой степени исландские саги можно считать исторически точными. Большинство персонажей и событий и впрямь были реальными, однако имелось немало пассажей, от которых просто несло выдумкой. С другой стороны, всякий раз, когда Магнус их читал, он не мог отделаться от чувства, что до средневековой Исландии рукой подать, настолько реалистичными были характеры героев и стиль повествования.

Живший в нем профессиональный детектив топнул ногой, и наваждение пропало. Во-первых, еще неизвестно, аутентична ли сама сага. Да и пусть даже она подлинная; все равно рассказ о кольце мог быть вымыслом. Ну а если золотое колечко и впрямь существовало, оно скорее всего погребено под тоннами вулканической золы или его нашел и продал какой-нибудь нищий пастух. В общем и целом эта история малоправдоподобна. До крайности. Впрочем, гадать на кофейной гуще можно сколько угодно. Не важно, какой точки зрения придерживался сам Магнус: здесь главное, чему верил Агнар — а вместе с ним Стив Джабб с Исилдуром. Ибо если фанату «Властелина колец» взбредет в голову, что появился шанс завладеть кольцом Всевластья… Тут и до убийства недалеко.

— Сам не знаю, что и думать, — признался Магнус. — Но все равно спасибо. Наконец-то.

Инкилейф дернула плечом.

— Жаль только, что вы это сделали далеко не сразу, — со вздохом сказала она. — Жаль, что я вообще вытащила эту проклятую сагу из сейфа.

Глава восемнадцатая

Столовая была забита почти до отказа. Офицер Патти Ленаэн огляделась в поисках знакомого лица и увидела Шаннон Крайчнк из дорожно-постовой службы, которая сидела по соседству с группой компьютерных «ботаников». Решив пристроиться рядом, Патти половчее перехватила свой поднос и направилась в ту сторону.

— Как дела, Шаннон?

— Почти нормально, если не считать нашего тупого сержанта, который устроил мне разнос за недобранную квоту в этом месяце. Можно подумать, я специально… И вообще, что прикажете делать, если жители Бостона вдруг поголовно решат соблюдать ПДД?

Патти и Шаннон еще поворчали несколько минут, охотно жалуясь друг другу на тяготы службы, после чего Шаннон извинилась и вернулась к работе, оставив Патти наедине с ее салатом.

От нечего делать она прислушалась к разговору. «Ботаники» обсуждали прошлогоднее, знакомое Патти дело: похищение какой-то женщины в Бруклайне ее же ближайшим соседом; это происшествие недели две приковывало к себе внимание прессы и даже в бостонском управлении служило предметом горячих обсуждений.

— Что-то я в последнее время не вижу Джонсона, — заметил один из компьютерщиков.

— Так ты что, не слышал? Его спрятали. Он же должен выступать в суде на процессе Ленаэна.

— «Спрятали»? Типа программы защиты свидетелей?

— Вроде того.

— Зато я буквально вчера получил от него весточку. — Патти тут же перевела взгляд на говорившего. Невысокий китаец, слова произносит торопливо, словно боится, что его не дослушают и прервут. — Ни с того ни с сего попросил меня покопаться с заголовком одного е-мейла, точь-в-точь как в том бруклайнском деле.

— И что, ты разобрался?

— Ну а как же! Раз плюнуть. Какой-то парень из Калифорнии. Он даже и близко не пытался закамуфлировать свой IP-адрес.

Разговор переключился на другие темы, и Патти прикончила свой салат. Взяв стаканчик кофе, она пошла к себе в рабочий зал.

Арест Шона, который приходился ей дядей, вызвал изрядный переполох. Тут ничего удивительного нет: вся ее семья поголовно работала в полиции на протяжении трех поколений. Мнение родственников было безапелляционным: никто из их рода ни разу не повел себя бесчестно, особенно дядя Шон. Всему виной проклятые чинуши и служебные инструкции, которые науськивали копов шпионить друг за другом. Вот как эта сволочь по имени Магнус Джонсон.

Что касается Патти, она сомневалась в семейном консенсусе. Ей казалось, что дядя Шон все же замешан в очень серьезном деле, к тому же она никогда не доверяла ему безоговорочно: уж очень он был скользким и слащаво-обходительным. Магнуса Джонсона она лично не знала, зато прекрасно помнила первое правило службы: коллег не закладывают. Никогда и ни за что.

Итак, следует ли рассказать отцу о случайно подслушанном разговоре? Уж на него-то по крайней мере можно положиться. Он разберется, что к чему, надо ли передавать эту новость кому-либо еще и так далее. К тому же если она умолчит, а отец каким-то образом об этом узнает, он с нее три шкуры спустит…

Нет уж, лучше рассказать.


Шум стоял адский. Магнус с Арни сидели у задней стенки длинного зала глубоко под землей и слушали выступление подростковой музыкальной группы, именуемой «Термоусадчики», которая играла странную смесь рэгги и рэпа, но с исландскими вывертами. Подход, возможно, оригинальный, но мучительный для слуха. Особенно на фоне похмелья. От еды и свежего воздуха все почти прошло, но сейчас на Магнуса с удвоенной силой накатила головная боль.

Сержант добросовестно вернулся в управление и доложил Балдуру результаты беседы с Инкилейф. Инспектор разделял скепсис Магнуса по поводу существования магического кольца, однако отлично понимал, что столь многообещающая находка вполне могла разжечь аппетиты Стива Джабба и современного Исилдура, не говоря уже о ныне покойном профессоре Агнаре.

Балдур уже успел откомандировать в Йоркшир одного из своих подчиненных, чтобы тот покопался там в доме и компьютере Джабба, хотя и пришлось повозиться, пока британские власти не соизволили выдать ордер на обыск. Из Лондона вдруг пожаловал какой-то адвокат, известный спец по уголовным делам, и принялся ставить палки в колеса.

Еще один признак того, что в убийстве замешаны серьезные деньги.

— Арни, вам что, это всерьез нравится? — спросил Магнус.

Арни презрительно усмехнулся в ответ, и сержант облегченно перевел дыхание. Что ж, у парнишки хотя бы есть какой-то вкус. Сам он мало чего знал про исландские рок-группы, однако в последнее время вроде бы запал на изысканность «Сигур Рос», рядом с которой эти молокососы и близко не стояли.

Наконец какофония улеглась. Тишина, благословенная тишина.

Петур Асгримссон поднялся со своего места в центре зала и сделал несколько шагов к музыкантам.

— Спасибо большое, продолжать не надо, — заявил он.

Пятерка вокалистов-блондинов зашлась протестующим гомоном, однако Петур решительно оборвал юных горе-музыкантов.

— Приходите через год, когда наконец отшлифуете свою технику, — сказал он. — А ударник ваш вообще работает мимо кассы.

Петур повернулся к своим гостям и сел рядом, придвинув стул. Высокий импозантный мужчина, чуть излишне худощавый, но широкоплечий. Скуластый, как и его сестра Инкилейф. Наголо бритый череп подчеркивал узость лица. Серые глаза смотрели жестко и проницательно, вмиг дав оценку двум детективам.

— Вы пришли поговорить насчет Агнара Харальдссона?

— Вас это удивляет? — прищурился Магнус.

— Да нет, просто мне казалось, что вы пожалуете гораздо раньше.

В этой ремарке читался вызов и даже упрек: мол, полиция работает спустя рукава.

— Мы бы так и сделали, если бы ваша родная сестра с самого начала вела себя искренне. К тому же вам никто не мешал связаться с нами по собственному почину.

Петур иронически вздернул светлые брови.

— И на какой конкретно предмет?

— Вы знали, что Инкилейф пыталась продать «Сагу о Гекуре» через Агнара?

Мужчина кивнул:

— Да, вопреки моим протестам.

— Вы с ним встречались?

— Нет. Вернее говоря, не в последнее время. Возможно, я с ним пару раз мельком пересекся, когда сестра была еще студенткой. А с тех пор — нет. К тому же я четко дал понять, что не желаю принимать участие в переговорах насчет этой саги.

— Хотя и не возражали получить свою долю от выручки? — вмешался Арни.

— Разумеется, — сухо ответил Петур и осмотрелся. — Времена нынче нелегкие. Банкиры как с цепи сорвались. Я ведь тоже набрал разных ссуд, как и все прочие.

— Это ваш единственный клуб? — Они сидели в «Неоне» на Естурстрайти, торговой улочке в центре города.

— Нет, — помотал головой Петур. — Третий. Я начинал с «Темы» на Лейгавегуре.

— Прошу прощения, но я о нем не слышал, — сказал Магнус. — Давненько не бывал в Исландии.

— А, я так и думал, что у вас американский акцент, — кивнул Петур. — В общем, несколько лет назад «Тема» была самым популярным ночным клубом в Рейкьявике. Сам я провел несколько лет в Лондоне, учился, так сказать, премудростям этого бизнеса, но когда стало ясно, что Рейкьявик всерьез вознамерился превратиться в северную Ивису, я решил попытать счастья сам. Поначалу «Тема» была простой кофейней, но мне удалось устроить в ней танцпол… и, знаете, дела пошли в гору. Клуб вмиг стал очень популярным, а поскольку места в нем маловато, народ занимал очередь на улице. А ведь нет на свете более счастливого существа, чем семнадцатилетняя исландка в коротенькой маечке, которая в три часа ночи стоит на заснеженной улице у дверей ночного клуба.

— И что случилось с этим заведением? — полюбопытствовал Магнус.

— Да ничего не случилось; клуб как работал, так и работает, хотя уже и не столь популярен. Я вовремя это заметил и открыл «Сохо», а потом и вот этот «Неон». — Петур усмехнулся. — Наши горожане очень капризны. Надо все время опережать моду на один шаг, или пиши пропало.

От мужчины так и веяло уверенностью. Уж он-то не позволит себя задавить.

— Вы сами-то читали «Сагу о Гекуре»? — спросил сержант.

— Читал ли я?! Да я ее наизусть выучил! Во всяком случае, было такое время…

— А вот ваша сестра утверждает, будто вы сагой не интересовались.

Петур улыбнулся:

— Сейчас-то оно так и есть. А в юности… Понимаете, отец с дедом на ней словно помешались, да и меня заразили… Вы ее читали?

Магнус с Арни синхронно кивнули.

— Я обожал деда и те истории, которые он мне рассказывал. Про Исилдура, Гекура, Асгрима… Предполагалось, что когда я вырасту, то сам стану хранителем саги, так сказать, владельцем родовой тайны… Причем меня интересовала не только «Сага о Гекуре», но и все остальные сказания.

— Вы знали о том, что ваш дед нашел кольцо? — спросил Магнус.

Петур нахмурился.

— Вы это от сестры слышали? Я и не подозревал, что она в курсе…

Магнус кивнул.

— Она передала нам письмо Толкина, в котором содержится намек, что ваш дед Хегни разыскал кольцо.

— И вернул его на место, — тут же добавил Петур.

— Да-да, в письме об этом тоже сказано, — согласился сержант. Он задумчиво разглядывал мужчину. Отчетливо видно, что упоминание о кольце расстроило Петура. — Ну и почему вы потеряли интерес к саге?

Тот глубоко вздохнул.

— Мы с отцом — как раз незадолго до его гибели — спорили насчет этого кольца. Видите ли, дед перестал доверять отцу, когда тот рассказал о саге всей нашей семье. Ведь этого нельзя было делать: секрет полагалось открыть только старшему сыну, то есть мне. — В его голосе скользнули горькие нотки. — Словом, дед решил на ушко признаться, что нашел кольцо, но это случилось буквально за несколько месяцев до его смерти. Дед категорически требовал, чтобы кольцо оставили в покое. Я, помнится, жутко перепугался. Он сумел убедить меня, что, если извлечь кольцо из тайника, страшные беды обрушатся на весь мир.

— Например? — заинтересовался Магнус.

— Понятия не имею. Дед и сам толком не знал. В общем, мне казалось, это будет что-то вроде ядерной войны. Я в ту пору только-только прочел «На берегу» Невила Шюта… ну, вы, наверное, слышали: это про выживших после ядерного апокалипсиса в Австралии… Жуткая книга… Словом, на следующий день после смерти деда отец отправился в ущелье Тьоурсаудалур на поиски кольца. Я заклинал его не ходить, но он попросту отказывался слушать…

— И вы не составили ему компанию?

— Так ведь я в ту пору в школу ходил. Да и все равно не согласился бы… Отец водил тесную дружбу с местным пастором. Едва дед скончался, как отец все-все рассказал этому священнику: и про сагу, и про кольцо… И это тоже одна из причин, почему я так бесился; ведь секрет вышел за пределы рода. Пастор слыл великим знатоком фольклора, вот они с отцом и обсуждали, где следует искать кольцо. Словом, в поход они отправились вместе… Понятное дело, мать тоже была против. Она вообще считала Исилдура, Гекура и кольцо дурацкой выдумкой. Положа руку на сердце я до сих пор думаю, что отец ничего не говорил ей до свадьбы, а потом поздно стало… — Он печально улыбнулся. — Ну и, разумеется, никакого кольца они не нашли.

— А вы сами-то верите, что оно существует? — спросил Арни, пожирая мужчину широко распахнутыми глазами.

— В ту пору верил… — Петур пренебрежительно дернул плечом. — А сейчас не знаю… — В его голосе зазвучала злость. — Да мне вообще сейчас плевать и на кольцо, и на треклятую сагу. Отец свалял дурака: отправился в горы, несмотря на штормовое предупреждение, вот и упал во время пурги с утеса. Считайте, что всему виной Гекур со своим кольцом. Существовать — не существовали, а отца все равно погубили.

— Ну а как насчет вашей сестры? — продолжал допытываться Магнус. — Она-то здесь какое участие принимала?

— Да никакого, — ответил Петур. — Разумеется, Инкилейф знала о саге, но про кольцо ей никто не рассказывал.

— Вы с ней часто видитесь?

— Да бывает иногда… После смерти отца я как-то отдалился от семьи. Или, вернее сказать, дал деру. Не мог больше выносить. Отец погиб из-за кольца, а я, получается, плохо его отговаривал, не прислушался к словам деда… Конечно, а что я мог поделать? Мне в ту пору было всего пятнадцать, хотя в этом возрасте вечно кажется, будто тебе что угодно по силам… В общем, я окончил школу, уехал в Лондон. А когда вернулся, стал почаще видеться с Инкилейф. Она ужасно сердилась: ей взбрело в голову, будто я бросил мать… — Петур поморщился. — Не знаю, может, она и права…

— Как вам кажется, ее отношения с Агнаром длились долго?

— Вот уж сомневаюсь, — ответил Петур. — Хотя нет ничего удивительного, что она пришла к нему, когда решила продать сагу. — Он сощурился. — А вы что, подозреваете ее в убийстве?

Магнус пожал плечами:

— Мы отрабатываем все версии без исключения. Да и она сама не была образцом искренности, когда мы ее опрашивали.

— Так ведь она просто пыталась скрыть свою ошибку. Ей вообще не следовало заикаться о саге, и это наконец до нее дошло. Инкилейф честна до глупости, а на убийство попросту не способна. Я ее очень люблю, с детства. Она готова из кожи вылезти ради своей семьи или друзей. Из нас троих именно она присматривала за матерью, когда та умирала от рака… А вы знаете, что ее художественный салон идет ко дну?

Магнус кивнул.

— Вот поэтому-то ей и нужны деньги от продажи саги — расплатиться с партнерами. Она же во всем себя винит. Я ей сто раз повторял: не ешь ты себя поедом, бизнес есть бизнес. Если дело завяло, его надо бросить и найти себе другое, заняться чем-то еще… Но у нее иные взгляды. И вообще, нынче в Исландии все поголовно висят на краю банкротства.

Дверь в клуб распахнулась, и в зал вошла новая троица музыкантов, таща за собой кучу инструментов и электронику. Эта группа была постарше и отличалась большей волосатостью.

— Так, обождите минуту, — сказал им Петур и вновь повернулся к Магнусу с Арни: — Жизнь Инкилейф сладкой не назовешь. Сначала родной отец, потом история с отчимом, затем мать, теперь вот бизнесу наступила крышка…

— История с отчимом? — переспросил Магнус.

— Ну да. Мать ведь опять вышла замуж. За вечно пьяного скота по имени Сигурстейдн. Я его даже не видел ни разу; это случилось, когда я переехал в Лондон.

— Они развелись?

— Да нет, он по пьяной лавочке утоп в нашем заливе. Насколько я понимаю, все только порадовались. За исключением матери, правда…

Магнус задумчиво покивал:

— Да уж, судьба нелегкая… Как и у вас, впрочем.

— Я просто сбежал. А Инкилейф осталась возиться у разбитого корыта. Как и всегда.

— А что вы можете сказать про вашу вторую сестру? Бирна, если не ошибаюсь?

Петур мрачно помотал головой.

— С ней вообще все очень плохо.

— Что ж, спасибо, — сказал Магнус, поднимаясь со стула. — Последний вопрос: что вы делали той ночью, когда убили Агнара?

Поначалу мужчина опешил, но затем усмехнулся:

— Следуете инструкции?

Магнус отмолчался.

— Ладно… Какой это был день?

— Четверг, двадцать третье апреля. Первый день лета.

— В ту ночь все клубы были переполнены, я их объезжал один за другим. А сейчас приношу свои извинения, но меня ждет прослушивание. Надеюсь, эти претенденты окажутся получше.

Глава девятнадцатая

Арни взялся подбросить Магнуса к дому Бирны Асгримсдоттир в Гардабейре, на окраине Рейкьявика.

К тому времени голова у сержанта разболелась пуще прежнего.

— Арни, займитесь-ка вы проверкой алиби Петура, — проворчал он.

— Что, мы его в подозреваемые записали? — удивленно спросил Арни.

— Я подозреваю всех и каждого.

— А мне казалось, вы твердо решили, что Агнара убил Стив Джабб…

— Идите и выполняйте! — рявкнул Магнус, хотя машина еще пересекала серый пригородный ландшафт.

— Между прочим, — сказал Арни, — мне написал австралийский эксперт по эльфийским языкам. Он догадался, что означает слово «kallisarvoinen».

— Ну и?

— Похоже, Толкин питал слабость к финскому, считал его очень любопытным. Целая куча слов квенья, а также грамматика восходят именно к этому языку. Вот наш австралийский друг и подумал, что Джабб с Исилдуром могли заимствовать кое-что там, где в квеньи не имелось нужного выражения… Короче, он посмотрел финский словарь на «kallisarvoinen».

— Так-так?

— Это означает «прелесть».

— «Прелесть»? То самое слово, которым Голлум называл кольцо?

— Вот именно.

Магнус припомнил эсэмэску от Стива Джабба: «Виделся с Харальдссоном. У него есть kallisarvoinen».

— Получается, Джабб решил, что Агнар нашел кольцо, — сказал сержант. — Вот что профессор хотел продать за пять миллионов баксов.

— Да, но никакого древнего кольца среди вещей Агнара мы не обнаружили, — заметил Арни.

— Возможно, Джабб прихватил его с собой, — предположил Магнус. — Убил и забрал.

— И что он с ним сделал? В гостинице тоже ничего не нашлось.

— Мог спрятать.

— Где?

Магнус вздохнул:

— Один Бог ведает… Он вообще мог его выслать в Калифорнию. Сотрудники почтамта так и не припомнили, чтобы Джабб отправлял какую-нибудь бандероль, но ведь он мог сунуть кольцо в конверт и просто бросить его в почтовый ящик.

— Нет. Джабб отправил свое сообщение Исилдуру после встречи с Агнаром. Другими словами, профессор на тот момент продолжал владеть кольцом, или по крайней мере так считал Джабб.

Пожалуй, Арни прав…

— А вы серьезно думаете, что Агнар нашел кольцо? — спросил Арни. — Смотрите: он ведь услышал о нем только в воскресенье, а сообщение отправлено в четверг. Зато другие люди десятилетиями искали кольцо, но успеха не добились… Может, это фальшивка?

— Даже фальшивку трудно подготовить за столь короткий срок. Подделать кольцо тысячелетней давности не так-то просто. Вдобавок Исилдур не стал бы тратить пять миллионов баксов без самой тщательной проверки.

— Я надеюсь, вы не клоните к тому, что кольцо реально существует? — спросил Арни. — Что оно когда-то и впрямь принадлежало Исилдуру, а потом перешло Гекуру?

— Разумеется, нет, — раздраженно бросил Магнус и тут же подумал, что доказать фальшивость кольца тоже будет непросто. А вдруг его подделали очень давно? Скажем, на обман мог пойти дед Инкилейф… Терпение и еще раз терпение. Со временем все разъяснится.

Арни обиженно умолк.

— Ну и что будем делать? — наконец не выдержал он.

— Доложим Балдуру. Порыщем в наиболее вероятных местах. Вдруг что-то пропустили… — Магнус сердито взглянул на Арни: — Вы почему об этом раньше не рассказали?

— Так ведь сообщение пришло только сегодня утром!

— Вот и могли бы упомянуть еще в управлении.

— Виноват…

Магнус отвернулся и стал смотреть в окно, где мелькали серые прямоугольники домов. Это же надо, связался с такой бестолочью… И еще эта распроклятая головная боль…


Бирна Асгримсдоттир проживала в квартале новостроек, в чистеньком бетонном доме с ярко-красной крышей. Здесь у каждого домика имелась своя лужайка с деревцами. Подъездные дорожки уставлены дорогими внедорожниками. Зажиточное местечко. Комфортабельное. Пресное.

Сама Бирна оказалась чуть постарше Инкилейф, но значительно более округлой: крупные синие глаза, капризно выпяченные губки. Пожалуй, ее можно было бы назвать даже соблазнительной, если бы не аура подавленности и какой-то внутренней рыхлости. Возле рта отчетливо проглядывали две нисходящие складки. На ней были джинсы в обтяжку и ярко-оранжевый топ.

Завидев Магнуса, она улыбнулась, взглядом ощупывая его мужественную фигуру, и лишь после этого посмотрела в лицо.

— Приветствую вас, — проворковала она.

— Взаимно, — буркнул Магнус, пытаясь спрятать неизвестно откуда взявшееся смущение. — Мы из столичного управления полиции. Хотелось бы побеседовать с вами насчет профессора Агнара Харальдссона.

— Какая приятная неожиданность, — промолвила Бирна. — Заходите. Желаете что-нибудь выпить?

— Кофе, — ответил Магнус.

Арни кивнул.

— Мне тоже, — сказал он хрипловатым голосом. Видно, эта женщина на него подействовала.

Они уселись в гостиной, поджидая кофе. Мебель была новой и невыразительной, с единственным исключением: комнату подавлял поистине исполинский телевизор, который сейчас показывал некое дневное телешоу, вроде бы американское и смутно знакомое. Речь в нем велась по-английски. Спутниковый канал, надо полагать.

На стенах гостиной красовались фотографии. По большей части они изображали сногсшибательную белокурую красавицу лет восемнадцати, которая носила исключительно бикини с лентами через плечо. Бирна. Вернее, ее гораздо более молодой вариант. Кроме того, имелась и парочка снимков лощеного брюнета в униформе авиакомпании «Айсландэйр».

Вернулась Бирна с кофе.

— Вы уж извините, я вряд ли смогу серьезно помочь, хотя и постараюсь.

— Вам когда-либо доводилось встречаться с Агнаром?

— Нет. Как я понимаю, вы знаете о нашей фамильной саге?

— Да, знаем.

— В общем, всеми переговорами занималась Инкилейф. Она, правда, заранее спросила, не возражаю ли я против продажи, а я ей ответила, что мне все равно.

— Она рассказывала о ходе переговоров?

— Нет. Мы вообще с ней после этого не общались.

— Она упоминала про кольцо?

Бирна громко рассмеялась.

— Про кольцо Исилдура?!

— Создается впечатление, что ваш дед его нашел лет шестьдесят назад, но потом вновь спрятал. Возможно, Агнар его недавно отыскал или по крайней мере заявлял об этом.

— Чушь! — Бирна пренебрежительно отмахнулась. — Даже если кольцо и существовало, оно пропало давным-давно… Вы лучше вот что послушайте, — сказала она, доверительно подавшись в сторону Магнуса. От нее пахло выпивкой. Сержант, страдавший похмельем, чуть не отшатнулся. — Эта сага и прочие сказки про кольцо — чистой воды помешательство. Здесь ни слову нельзя верить. Инкилейф давно уже следовало продать проклятую вещицу, особенно если это можно сделать по-тихому.

— Вы с сестрой близки?

Бирна откинулась на спинку кресла.

— Хороший вопрос. В свое время — да. Когда умер отец, а мать вновь вышла замуж, у меня с отчимом возникли неприятности. Так вот: хоть Инкилейф и младше меня на два года, она здорово в то время помогла. Я сумела все вынести только благодаря ей. Потом мы как-то потеряли общие интересы, так что сейчас у нас совсем разная жизнь. Я вот, к примеру, вышла замуж за скотину, а сестра с головой ушла в свои дизайнерские штучки.

— Вы упомянули неприятности с отчимом. А поконкретней?

Бирна вновь внимательно посмотрела на Магнуса, на сей раз прямо в глаза, словно прикидывала, можно ли ему говорить правду.

— А это точно относится к вашему расследованию?

Сержант пожал плечами:

— Все может быть. Пока не узнаю, ничего сказать не могу.

Бирна извлекла пачку сигарет и, предложив угоститься Магнусу и Арни, закурила.

— Мне только исполнилось четырнадцать, когда умер отец. Девочкой я была хорошенькой… — Она кивнула в сторону фотоснимков. — Мать вбила себе в голову, что я должна стать «Мисс Исландия». Она буквально помешалась на этой идее — своего рода копия отца с его сагой. Мне кажется, она таким образом пыталась забыть о его смерти. Понятное дело, ничего из ее планов не вышло. — Она печально улыбнулась. — Мне ни разу не удалось подняться выше третьего места, хотя мы с матерью очень старались. По ходу дела она вышла замуж за Сигурстейдна; он торговал автомобилями в Сельфоссе. Я с самой первой встречи поняла, что он положил на меня глаз. Не прошло и месяца после свадьбы, как он… — Бирна глубоко затянулась сигаретой. — Короче, он меня попросту изнасиловал. Это я уж потом поняла. Он меня запугивал. И насиловал. Много раз… Однажды Инкилейф об этом узнала, точнее, наткнулась на нас — и пришла в бешенство. Кинулась на него, однако в конце концов сама и пострадала. Вы заметили у нее шрам над бровью? И на щеке?

Магнус кивнул.

— Дело рук этого Сигурстейдна… — продолжила Бирна. — Инкилейф рассказала матери, а та ей не поверила. Скандал был жуткий. Сестру выгнали из дому, а я так ничего и не подтвердила, потому что боялась. Ну вот, а месяца через три Сигурстейдн по делам уехал в Рейкьявик и там свалился в залив. И слава Богу.

— Как на это отреагировала ваша мать?

— Словно рассудок потеряла. Дошла до того, что обвинила Инкилейф в убийстве, хотя это просто дико. А потом я все же рассказала ей про отчима, и она в конце концов поверила… — Бирна помолчала, уставившись немигающим взглядом куда-то вдаль. — В общем, та еще история. Всю семью нам переворошила.

— Могу себе представить, — кивнул Магнус.

— Инкилейф уехала в Рейкьявик. За несколько лет до смерти мамы вновь начала с ней разговаривать. А перед маминой смертью они вообще почти не разлучались.

— А вы?

Бирна заморгала.

— Ну а я… я вышла замуж за Маттиаса и с тех пор живу припеваючи.

Магнус пропустил сарказм мимо ушей.

— А Петур?

— Это все обошло его стороной. Он вернулся в Рейкьявик года через два после тех событий. Иногда встречаемся, хотя я всякий раз не могу отделаться от впечатления, что он меня жалеет. С чего вдруг, ума не приложу.

«Господи, ну и семейка», — подумал Магнус. Да и собственная история тоже далеко не сахар. В памяти вдруг всплыл подрагивающий голос Инкилейф, когда она рассказывала про девочку-призрак из Хефди-Хауса. Не приходится удивляться, что Инкилейф ей сочувствовала. Надо думать, в ту минуту она думала о сестре…

— Хорошо. Последний вопрос. Где вы были в прошлый четверг? В первый день лета?

Бирна вновь расхохоталась.

— Да вы шутите, что ли? Неужто и впрямь решили, что это я убила беднягу профессора?

— Я прошу вас ответить на мой вопрос.

Женщина замялась.

— А без этого никак нельзя?

Магнус понял, что сейчас последует. Сексуальные повадки исландцев становились все более и более очевидными.

— Нет, нельзя. И мы обязательно проверим ваше алиби, но негласно и деликатно, можете не сомневаться. К тому же это не всплывет на процессе, если только прокуратура не сочтет такие обстоятельства существенно важными.

Бирна вздохнула.

— Маттиас улетел в Нью-Йорк. И сам лежал в постели со стюардессой, как я подозреваю.

— А вы?

— А я была с приятелем по имени Дагур Томассон. Он тоже женат. Ночь мы провели в одном из отелей Коупавогура. Более спокойного и уединенного места в Исландии не сыскать.

— Название отеля?

— «Кречет».

— Домашний адрес своего приятеля знаете?

— Могу дать номер его мобильника, — ответила Бирна. — Да здесь нет ничего серьезного, — продолжала она, не сводя глаз с Магнуса. Уголки ее рта слегка приподнялись. — Мне вообще не нравится мысль ограничивать себя одним мужчиной…

— Мне кажется, вы ей понравились, — заметил Арни пять минут спустя, когда они с сержантом уже ехали обратно в управление.

— Заткнитесь, — прорычал Магнус. — И проверьте отель. Хотя я нутром чую, что это алиби на сто процентов подтвердится.

Глава двадцатая

Балдур внимательно слушал, пока Магнус излагал свою теорию, что Агнар пытался продать кольцо из «Саги о Гекуре» Стиву Джаббу и современному Исилдуру.

— И что вы предлагаете? — спросил он, когда Магнус закончил. — Еще раз перевернуть дом Агнара, разыскивая мифическое кольцо, которое было утеряно на протяжении тысячелетия? Вы сами-то понимаете, до чего абсурдно это звучит? — Еще немного, и Балдур, пожалуй, презрительно скривится. — Вас сюда прикомандировали с единственной целью: передать нам опыт расследований, характерных для мегаполисов. А вы вместо этого что-то бормочете насчет эльфов и колец, под стать суеверным исландским бабушкам. Может, вы еще заявите, что в деле замешан «невидимый народец»?

И без того скверное настроение сержанта ухудшилось еще больше. Он понимал, что Балдур специально пытается его вывести из себя, и поэтому изо всех сил крепился, чтобы не попасться на удочку.

— Разумеется, я ни на секунду не верю в то, что кольцу на самом деле тысяча лет! — заявил Магнус. — Послушайте… Мы знаем, что Стив Джабб убил Агнара, но поскольку он не колется и не объясняет причину, ее надо отыскать самостоятельно. Далее, нам известно, что Агнар пытался продать сагу — причем мы оба ее видели. Уж она-то существует.

Балдур помотал головой.

— Мы видели лишь пачку из сотни страниц, которые пару недель назад выплюнул компьютерный принтер.

Магнус откинулся на спинку стула.

— Хорошо. Допустим, сага сфальсифицирована. Возможно, кольцо существует, но оно также поддельное. Вот вам и мотив убийства. В общем, кольцо все равно надо найти.

— А я вот не уверен, что Стив Джабб убил Агнара.

Магнус фыркнул.

— Я только что вновь пытался его допросить. Он ничего не сказал насчет саг или колец, но категорически отрицает причастность к убийству.

— И вы ему поверили?

— Вы знаете, да… Моя интуиция подсказывает, что он не врет.

— Ваша интуиция?

Балдур извлек из стопки бумаг на столе какой-то лист.

— А вот и заключение криминалистической лаборатории.

Магнус пробежал глазами текст. Речь шла о результатах анализа проб грунта, взятых с громадных башмаков Джабба.

— Как видите, они не обнаружили той грязи, которой покрыта дорожка от дачи до озера, а также сам берег.

Сержант вновь перечитал отчет; мысли неслись полным ходом.

— А что, если Джабб помыл ботинки? Очень и очень тщательно?

— Так ведь на них все же нашлась земля с площадки перед домом. Стало быть, он был у входа в дом, но не огибал его с тыльной стороны. И ботинки тоже не мыл.

— Он мог переодеться в сапоги. Которые потом и утопил в озере.

— В таком случае мы бы нашли соответствующие следы на грунте и внутри дома, — ответил Балдур. — Что-то непохоже, а?

Магнус не сводил глаз с листа бумаги, хотя и не читал напечатанные строки, а пытался сообразить, каким образом Стив Джабб ухитрился дотащить труп до озера, не перепачкав свои ботинки местной грязью. Он до сих пор отказывался считать, что Джабб чисто случайно оказался на даче профессора в день убийства.

— Кто-то другой перетащил Агнара к воде — сказал тут Балдур. — После того как Стив Джабб уехал. И очень даже возможно, что этот «кто-то» и есть наш убийца.

— Вы нашли на берегу еще чьи-то следы?

Балдур помотал головой:

— Да нет, ничего полезного. Той ночью шел дождь. Да и место успели порядочно затоптать. Соседские дети, их папаша, санитары, полиция из Сельфосса. Целое стадо.

— Стало быть, сообщник, — заявил Магнус.

— Кто, например?

— Исилдур. В смысле Лоренс Фелдман, — выпалил сержант и тут же сконфуженно прикусил язык.

Балдур не упустил шанса наказать за оплошность.

— Вы же сами написали ему письмо пару дней назад, и он ответил со своего калифорнийского компьютера.

— Тогда исландский сообщник. В этой стране хватает поклонников «Властелина колец».

— В мобильнике Стива Джабба не нашлось ни одного исландского номера, за исключением телефона Агнара. Далее, нам известно, что Джабб ни разу не покинул гостиницу с момента прибытия в Рейкьявик тем утром и вплоть до поездки к озеру Тингвадлаватн во второй половине дня. Кроме того, сотрудники гостиницы уверяют, что к нему никто не приходил. Во всяком случае, они никого не видели.

— Визитер мог направиться прямо в номер, не останавливаясь возле стойки дежурного администратора.

На это Балдур скептически поиграл бровями.

— Постойте-ка… Вы что, собрались его выпустить? — насторожился Магнус.

— Пока нет. Он до сих пор у меня на подозрении. Однако нам надо расширить круг расследования, отработать более приземленные мотивы и обстоятельства. — Балдур принялся загибать пальцы. — Незадолго до смерти Агнар встречался со своей нынешней любовницей, а также с бывшей подругой. Его жена сильно обозлилась на неверного супруга. Профессор страдал от серьезных денежных проблем. Употреблял наркотики. Может статься, влез в долги, о которых мы пока ничего не знаем. А вдруг он задолжал дилеру кругленькую сумму? Той ночью на его даче был кто-то еще, и мы должны это выяснить.

— Получается, он по чистому совпадению вел переговоры с Джаббом и Исилдуром?

— Отчего бы и нет? — небрежно заметил Балдур. — Давайте сделаем так: мы не станем отметать историю с сагой, и вы при желании можете иметь ее в виду, но прямо сейчас перед нами стоит куча других версий, которые надо отрабатывать.

— Я уверен, что, если бы вы откомандировали меня в Калифорнию, я бы сумел расколоть Исил…

— Нет, — отрезал Балдур.


В нескольких часовых поясах к западу, в северокалифорнийском округе Тринити, стояло раннее утро. Исилдур бросил взгляд за окно своего кабинета, на небольшую лесистую долину, где со скалистого утеса низвергался водопад. Омытая ночным дождем зелень влажно поблескивала в солнечных лучах. В саду около дома высились бронзовые статуи Гэндальфа, Леголаса и Элронда, заказанные за весьма приличные деньги у одного из сан-францисских скульпторов.

Место, конечно, изумительное. Этот участок он приобрел на деньги, вырученные от прошлогодней продажи своей доли в компании «4-портал». Исилдур давно подыскивал себе укромный уголок где-нибудь в лесу, чтобы без помех заняться текущими проектами. Что ж, результат получился на славу. Горноальпийский пейзаж с трех сторон и узенькая извилистая дорога, ведущая сквозь лесную глушь к ближайшему крошечному городку, отстоявшему на добрый десяток миль.

Да, в этом месте вполне можно предаться раздумьям.

Свое жилище он, естественно, назвал Ривенделлом — в честь того места, где было учреждено братство кольца. Он до сих пор помнил, как еще в семнадцатилетнем возрасте, впервые прочитав эту книгу, явственно представил себе внешний облик Раздола: в окружении лесов, гор, журчащих ручьев, умиротворенности и покоя.

Прямо как здесь.

Сейчас он работал над двумя проектами. Подавляющую часть времени занимали усилия по составлению онлайнового словаря для двух эльфийских языков, которые разрабатывал Толкин: квенья и синдарин. Оказалось, что реализация этой идеи — вещь куда более сложная и трудоемкая, нежели представлялось вначале. Сам Толкин нигде не изложил грамматические основы и лексикон, поэтому энтузиасты интерпретировали правила и выражения этих языков кто во что горазд. Исилдур понимал, что вся идея его словаря в том-то и состоит, что он должен быть пригоден для работы с двумя эльфийскими наречиями, которые развились с течением времени. Да вот беда: его партнеры по проекту не отличались гибкостью ума и не желали идти на компромисс.

Результат? Не работа, а обмен язвительными колкостями и желчными плевками. Он-то надеялся, что последнее слово останется за ним; в конце концов, именно он давал деньги на проект. Выяснилось, что Исилдур действительно сыграл роль объединяющего звена: все остальные участники увидели в нем лишь тупицу администратора и мишень для ненависти.

Второй проект касался поисков «Саги о Гекуре». Впервые он услышал об этом сказании несколько лет назад на интернет-форуме. Исилдур свел вместе одного датского филолога, который случайно откопал упоминание об утраченной саге в каком-то письме восемнадцатого века, с англичанином Гимли, чей дед в свое время учился в Лидском университете у самого Толкина. Сведения об этой саге были возмутительно расплывчаты, но Исилдур не возражал потратить приличные деньги на отыскание дополнительных фактов.

Все это он делал со своего компьютера, не выходя из кабинета в Ривенделле.

Он ни разу в жизни не выезжал из страны. Вырос в Нью-Джерси и школьные каникулы из года в год проводил с родителями на нью-джерсийском побережье. Окончил калифорнийский Стэнфорд, получив диплом инженера-электронщика, и затем работал в Кремниевой долине. Исилдур оказался одаренным программистом, обладал развитой интуицией, умением сосредотачиваться и делать неординарные логические выводы. Компания «4-портал» стала вторым его предприятием, которое занималось разработкой ПО для распространения рекламы через сотовые телефоны. После ошеломляюще успешной продажи фирмы шестипроцентная паевая доля Исилдура превратилась в многомиллионную сумму.

Текущий план был таков: после пары лет, проведенных в Ривенделле, он собирался вернуться в Кремниевую долину и сделать что-нибудь новенькое.

Но только после того, как в его руках окажется «Сага о Гекуре».

И кольцо.

Последние недели казались настоящими «американскими горками», непрерывной чередой отчаянных надежд и горьких разочарований. Сначала пришло письмо от Агнара: тот, дескать, разыскал-таки сагу. Затем, буквально через пару недель, он якобы нашел и кольцо. Гимли прислал восторженное сообщение, где утверждал, что сага подлинная и что надо поскорее заключать сделку — но потом все пошло наперекосяк.

Агнар погиб. Гимли очутился за решеткой. Сама сага угодила в лапы полиции.

А кольцо так и осталось лежать невесть где в Исландии.

Все, что можно было сделать, не покидая Ривенделл, Исилдур выполнил. Он нанял наилучшего адвоката для Гимли, но с каждым новым днем все яснее понимал, что на поиски кольца придется отправляться самому.

Паспорт уже оформлен: в свое время он собирался съездить в Новую Зеландию, чтобы своими глазами увидеть места, где снимались легендарные фильмы. Поездку Исилдур отложил в самую последнюю минуту, не справившись с приступом паники. До аэропорта добраться удалось, но сесть в самолет он так и не решился.

Что ж, страх придется преодолеть…

Он повернулся к экрану компьютера и набрал адрес веб-сайта туристического агентства.


Остаток дня Магнус потратил на беседу с сотрудниками полиции, которые занимались обыском дачи и городского жилища Агнара, а также гостиничного номера Стива Джабба. Никаких следов кольца.

Затем он отправился в район Селтьярнарнес, чтобы переговорить с Линдой, вдовой профессора. Высокая худая блондинка с измученным лицом едва скрывала раздражение. Возня с двумя малышами почти не оставляла ей ни времени, ни сил на все остальное.

Сердитая дамочка — сердитая на мужа, на полицию, на банк, на адвокатов, на холодильник, чья дверь отказывалась плотно закрываться, на разбитое окно, которое Агнар так и не починил, на зияющую брешь, образовавшуюся в ее жизни…

Сержант сочувствовал и ей, и ее детям. Что же касается Агнара, то он не заслуживал смерти, несмотря даже на супружескую неверность.

Вот, пожалуйста: очередная семья разрушена убийством. За свою карьеру Магнус видел такое не раз и всегда старался помочь по мере своих сил и возможностей.

Ну конечно, она и в глаза не видела никаких дурацких колец. Сержант порыскал в доме на предмет всяческих тайников, однако ничего так и не обнаружил. В восемь вечера он ушел и добрался до центра Рейкьявика на автобусе. Ему еще не предоставили служебную машину, а Арни остался в управлении.

Разговор с инспектором не давал покоя. Точка зрения Балдура понятна, и в этом-то вся проблема. Сколько Магнус ни ломал голову, он не мог догадаться, каким образом Стив Джабб ухитрился избавиться от трупа, не испачкав ботинки грязью.

С другой стороны, сержант отказывался принимать версию, что Джабб побывал у Агнара ради тайных переговоров насчет многомиллионной сделки, а профессора через несколько часов убили по иной причине.

Интуиция подсказывала Магнусу, что такой взгляд попросту не имеет смысла — а подобно Балдуру он верил в свою интуицию.

Магнус зашел в круглосуточный магазинчик «Крамбуд» напротив Хатльгримскиркья и купил упаковку тайского карри. Вернувшись в дом Катрин, он сунул свой ужин в микроволновку.

— Ну как вы себя чувствуете?

Ом обернулся и увидел, что к холодильнику направляется хозяйка квартиры. Говорила она по-английски. Катрин достала баночку йогурта и открыла крышку.

— Так себе.

— Нелегкая вам выпала ночь.

— Спасибо, что уложили меня спать, — смущенно и благодарно сказал Магнус, хотя предпочел бы вообще не вспоминать прошлый день. И без того хватает унижений.

— Да нет вопросов, — усмехнулась Катрин. — Вы прямо как младенец: подарили мне милую улыбочку, заявили: «Вы арестованы!» — и тут же заснули.

— Господи…

— Ерунда, не переживайте. Не исключено, что когда-нибудь и вы сделаете для меня то же самое.

Она оперлась плечом о холодильник, зачерпывая ложечкой йогурт. Сегодня на ее лице было на пару заклепок меньше по сравнению с тем днем, когда Магнус впервые с ней познакомился. Девушка была в черных джинсах и футболке с изображением волчьей пасти. Микроволновка тренькнула, Магнус вытащил свой ужин, вывалил его на тарелку и принялся есть.

— Вообще-то я очень редко напиваюсь…

— А я и не против. Следите только повнимательней, куда блюете. И подтирайте за собой.

Магнус поморщился.

— Хорошо. Обещаю.

Катрин критически разглядывала своего постояльца.

— Вы в самом деле американский полицейский?

— Да, тут все без обмана.

— А почему приехали в Исландию?

— Консультирую.

Катрин съела еще пару ложек йогурта.

— Видите ли, мне не нравится, когда мой родной братец устраивает за мной слежку.

— Это меня не удивляет, — фыркнул Магнус. — Но вы не волнуйтесь. Я не числюсь штатным сотрудником полицейского управления Рейкьявика и никому не собираюсь докладывать, чем вы занимаетесь.

— Очень хорошо, — кивнула Катрин. — А знаете, я вас вчера видела возле художественного салона Инкилейф.

— Вы с ней знакомы?

— Немножко… Она что, подозреваемая в каком-то деле?

— Вот на такие вопросы я отвечать не могу.

— Ой, простите, это я просто из любопытства… — Она взмахнула ложечкой. — А! Я догадалась! Вы насчет убийства Агнара к ней ходили?

— Слушайте, я же вам говорю: никаких обсуждений, — укоризненно возразил Магнус.

— Ага! В точку! Знаете, одна моя подружка им увлекалась, когда училась в университете. Я его тоже как-то раз видела. В кафе «Париж». С Томасом Хаконарссоном.

— С кем-кем? — насторожился Магнус.

— Это ведущий одного телешоу. Называется «Угол зрения». Он там политиков полоскает. Забавный.

Пару минут они ели в полной тишине. Сержант понимал, что должен бы записать услышанное имя, однако он до того вымотался, что махнул рукой на правила.

— И что вы о ней думаете? — наконец спросил он.

Катрин отставила свой йогурт и налила стакан апельсинового сока. С колечка в губе девушки свисала молочная капелька.

— Вы про Инкилейф? Ну, она мне нравится. А вот братец ее — та еще сволочь.

— Это почему?

— Он запретил мне петь в своих клубах, вот почему! — сердито бросила Катрин. — Он же владеет самыми крутыми местами в городе. Это несправедливо!

— Отчего же он запретил?

— А я знаю?! У меня отличные номера! Подумаешь, раз-другой пропустила выступление…

— Угу… — После личного знакомства с Петуром сержант не удивился, узнав, что тот терпеть не может необязательных артистов.

— Зато сестра его вполне нормальная.

— Инкилейф?

— Ну да. — Катрин зажгла сигарету и устроилась за столом напротив Магнуса. — Я даже кое-что купила у нее в салоне. Вон ту вазу, к примеру. — Перемазанной в йогурте ложкой она показала на небольшую вазочку из витого стекла. — Деньжищ ухнула кучу, но вещица того стоит.

— Вы считаете, она честный человек? — спросил Магнус.

— Это вопрос от полицейского?

Сержант пожал плечами.

— Ну да, вполне. Людям она нравится… А что? В чем дело-то?

— Да ни в чем, — отмахнулся Магнус. — А вы знаете некоего Ларуса Торвальдссона?

— А, художник? Немножко знаю. Они с Инкилейф друзья.

— Близкие?

— Да ничего серьезного. У Ларуса хватает своих юбок. С таким человеком сразу становится ясно, где твое место. Можно не суетиться.

— Ясно… — Магнус покивал головой, подозревая, что Катрин вела такое же знакомство с Ларусом, как и сама Инкилейф.

Девушка бросила на него внимательный взгляд.

— Так я не поняла: вы это спрашиваете как коп, или же у вас есть какие-то другие интересы?

Магнус отложил вилку и потер глаза.

— Сам не знаю. — Он взял опустевшую тарелку, сполоснул ее и сунул в посудомойку. — Мне пора на боковую. Спокойной ночи.

Глава двадцать первая

Балдур явно где-то раздобыл новую порцию энергии; во всяком случае, на утренней летучке возникло именно это ощущение. Первым делом он раздал на руки копии криминалистического заключения по поводу грязи на башмаках Стива Джабба и объяснил, что отныне круг расследования надо расширить — взять повторные показания уже опрошенных свидетелей, а также отыскать новых: как знать, может, кто-то видел другого визитера возле дачи Агнара? Следует также допросить тех, кто продавал ему наркотики; его студентов, бывших подружек, коллег, приятелей, знакомых жены, соседей — короче, всех подряд.

Переключившись на Раднвейг, инспектор обсудил с ней вопрос, как быть с материалами, которые затребовала британская полиция, чтобы выписать ордер на обыск дома и компьютера Стива Джабба. Выяснилось также, что исландский следователь, направленный в Йоркшир, переговорил с соседями дальнобойщика. По их словам, Джабб вел довольно уединенный образ жизни, подолгу пропадая на трассе. О его увлечении «Властелином колец» знали все. Бывшая подружка (ныне пребывающая замужем за другим) заявила, что Стив далеко не глуп, порой может зациклиться на пустяках, но совершенно не склонен к насилию. Стало быть, и эта ниточка оборвалась.

За все время Балдур ни разу не посмотрел на Магнуса.

Впрочем, распустив сотрудников, он поманил сержанта за собой. Когда мужчины вошли в кабинет, инспектор с грохотом захлопнул дверь.

— Мне очень не нравится, когда кто-то начинает действовать через мою голову!

— Вы о чем?

— Он еще спрашивает! А кто ходил к комиссару жаловаться и клянчить командировку в Калифорнию, а?

— Да он просто спросил мое мнение, я и ответил, — возразил Магнус.

— Вы специально, что ли, подгадали время, когда у меня и так не хватает людей заниматься основными версиями?

— Ну и когда я еду? — поинтересовался сержант.

Балдур покачал головой.

— Вы? Вы остаетесь в Исландии. Едет Арни. Вернее говоря, он уже вылетел. Вчера.

— Арни? В одиночку?!

— Вот именно. Двух человек на такое мероприятие я выделить не могу.

— А как же я?

— О, вы у нас слишком ценный сотрудник, — саркастически процедил Балдур. — К тому же у Арни есть американский диплом, и он хорошо говорит по-английски.

— Так что же мне делать?

— Можете поискать кольцо, — мрачно улыбаясь, ответил инспектор. — Это займет ваше время.


Вернувшись на рабочее место, Магнус первым делом позвонил Арни. Молодой детектив успел прибыть в аэропорт Кеннеди и дожидался там посадки на рейс до Сан-Франциско. Хотя в Нью-Йорке стояло раннее утро, голос Арни звучал отнюдь не сонно. Парнишка был возбужден, и Магнусу с трудом удалось его успокоить и объяснить предварительную линию допроса Исилдура. Для начала того следовало припугнуть статьей об убийстве по сговору, если только он не расскажет, чем Стив Джабб в действительности занимался в Рейкьявике.

Арни, похоже, слушал внимательно, хотя Магнус и сомневался в его способности извлечь из Исилдура нечто такое, чего тот отчаянно не хотел выдавать.

— Кстати, — продолжал Магнус, — вы проверили алиби Бирны и Петура?

— Там все в порядке, — ответил Арни. — Я побеседовал с любовником Бирны и с администрацией гостиницы в Коупавогуре, а также опросил менеджеров всех трех ночных клубов Петура. Они подтвердили, что видели его той ночью.

Этому результату сержант не удивился. Впрочем, он знал, насколько важно в любом расследовании проверять и перепроверять любые детали.

— Ну что ж, тогда желаю вам удачи, — сказал он.

— Вам привезти какой-нибудь сувенир?

— Нет, Арни, меня интересует только полное письменное признание Лоренса Фелдмана.

Затем Магнус переключился на свой компьютер и зашел в систему. Его терзала мысль, что Балдур сильно просчитался, принизив роль Исилдура, то есть Лоренса Фелдмана, или как там его… Сам же сержант продолжит поиски кольца, надеясь при этом, что Арни вернется с удачным уловом…

Он проверил папку входящих писем.

Только одно, зато от Колби.

«Магнус!

Прошлой ночью один из твоих приятелей-уродов залез ко мне в квартиру, засунул револьвер мне в рот и спросил, где тебя искать. Я ответила, что ты в Швеции, и он ушел.

Я чуть не обделалась.

Все, можешь меня не искать. И они тоже меня не найдут. Никто не знает, где я, — ни моя семья, ни друзья, ни на работе, ни копы, а уж тебе я точно ничего говорить не стану.

Магнус, ты мне всю жизнь испоганил и едва не убил.

Чтоб тебе сгнить живьем. И не вздумай хотя бы еще раз со мной заговорить.

К.».
К письму прилагалось коротенькое сообщение.

«Привет. Магнус.

Извини занебольшую задержку: я вчера был в разъездах и в офис не заглядывал. Этим делом займусь сам.

Агент Хендрикс».
Магнус уставился на экран, едва справляясь с вихрем чувств. Ему не хватало воздуха. Он словно тонул в собственных эмоциях: гнев на поганца, который осмелился проделать такое с Колби; гнев на Уильямса, который не обеспечил должную защиту; и гнев на Колби, которая отказывалась понимать, что Магнус тут ни при чем. Ну и, разумеется, сильнейшее раздражение в собственный адрес, коль скоро он сам допустил такое развитие событий.

Чувство вины, потому что все случилось — разумеется! — по его милости.

Беспомощность: он застрял в Рейкьявике, за тысячи миль.

Опять-таки чувство вины, поскольку за последние сутки он почти не вспоминал Колби, даже, можно сказать, забыл про нее, хотя девушка именно сейчас подвергалась наибольшей опасности…

Магнус грохнул кулаком по столу. В комнате сидели еще два сотрудника, которые тут же повернули головы в его сторону.

Что ж, по крайней мере Колби не открыла, где он сейчас находится, хотя в данный момент это заботило его меньше всего. Напротив, очень хотелось немедленно прыгнуть в самолет до Бостона, разыскать там Педро Сото и вышибить ему мозги. Да и вообще, есть ли смысл прятаться в Исландии? Трусом Магнуса еще никто не называл…

Он отправил сердитое письмо замначальнику управления Уильямсу (опять-таки через агента Хендрикса), где описывал случившееся и интересовался, куда подевалась обещанная для Колби защита. Если бостонская полиция не в состоянии уберечь Колби от беды, тогда Магнус вернется и сам займется этим делом. Раз уж по всему выходит, что ничем путным в Исландии ему заниматься не дают.


Инкилейф томилась ожиданием в ресторанчике «Мокка», рассеянно прихлебывая кофе латте. Это заведение ей импонировало: одна из старейших кофеен Рейкьявика, на углу Сколавердустигур и Лейгавегур. Небольшое, обшитое деревом уютное местечко славилось своими вафлями и избранной клиентурой: художники, поэты и писатели. Стены служили своего рода вернисажем местных творческих натур, причем экспозиция менялась раз в месяц. К примеру, в марте пришла очередь выставлять образчики из салона Инкилейф.

На столике лежала газета, однако девушка не взяла ее в руки. День выпал удачным: удалось продать шесть ваз за несколько сотен крон. Увы, по-настоящему хорошему настроению мешал только что состоявшийся неприятный разговор с одной из партнерш предприятия, которая ребром поставила вопрос о задержке оплаты от «Нордидея».

Инкилейф не то чтобы соврала, но и не открыла всей правды.

История с сагой и смертью Агнара заставила ее подумать об отце. Она отлично помнила то утро, когда видела его в последний раз. Он вышел из дома с рюкзаком, остановился, обернулся к дочери и поцеловал на прощание. Инкилейф в мельчайших подробностях помнила, что на нем было надето: синий анорак и новенькие полусапожки для пеших туристов. А пахло от него мятой, потому что отец любил «холодок»… На память пришла и обида за то, что отец не позволил ей днем раньше переночевать у подруги. И вообще она до сих пор не простила ему то страшное утро…

Смерть Агнара вызвала целый переполох, а вот гибель отца прошла как-то незаметно. В Исландии все давно привыкли к тому, что люди то и дело срываются с утесов в штормовую погоду. Уж такая особенность местного быта.

Пожалуй, это неправильно. Надо было задаться вопросами. Так же как и сейчас…

— Эй, Инга!

Соседние посетители обернулись на вошедшего, но только на пару секунд, после чего вновь занялись своими разговорами и газетами. Исландцы гордятся умением не досаждать знаменитостям. Хотя, если вдуматься, настоящей славой пользовалась одна лишь Бьорк, но даже ее оставляли в покое, когда она появлялась на улицах города.

— Томас! Как я рада тебя видеть! — Инкилейф поднялась и поцеловала его в щеку.

— Обожди-ка, — сказал мужчина. — Сначала я возьму себе кофе. Тебе что-нибудь прихватить?

Инкилейф помотала головой, и ее знакомый направился к стойке, чтобы заказать двойной эспрессо. Его черты девушка знала наизусть: круглые очки, крупные выступающие зубы, пухлые щеки, редеющая, зачесанная назад шевелюра мышиного цвета. Частично это объяснялось тем, что девушка раз в неделю видела его по телевизору, а кроме того, они были друзьями детства.

Он вернулся к столику.

— Как дела? — спросил Томас. — Знаешь, на днях забежал в твой салон. Тебя на месте не застал, зато полюбовался выставленными вещичками. С руками, должно быть, отрывают?

— Иногда… — дернула плечом Инкилейф.

— А что так мрачно? — Проницательный Томас заметил печальные нотки в ее голосе.

— Да в том-то и дело, что один наш клиент скупил все оптом, а в прошлом месяце обанкротился, так и не заплатив кучу монет.

— И банки ничего не хотят слышать, так?

— Вот именно. Года два назад они чуть ли не закидывали нас деньгами, а тут пристали с ножом к горлу… Понимаешь, мы подписались на кредит в валюте, и теперь сумма с каждым днем только растет…

— Ну понятно. Ничего, вскоре у тебя дела пойдут как по маслу.

— Спасибо на добром слове… — Инкилейф слабо улыбнулась. — А ты как? Похоже, твое телешоу пришлось к месту. На прошлой неделе мне особенно понравилось, как ты прищучил британского посла.

Томас весело ухмыльнулся, раздув щеки наподобие белки.

— Он сам виноват. Я к тому, что нельзя же так нагло пользоваться антитеррористическими законами, пытаясь прибрать к рукам наш крупнейший банк. Чистой воды рейдерство. Что бы сказали англичане, если бы на них вот так же наехали американцы?

— А перед этим ты отлупил того банкира… Как там бишь его… Который выписал себе бонусов на четыре миллиона баксов за три месяца до банкротства…

— У него по крайней мере хватило мужества приехать в Исландию держать ответ, — заметил Томас. — Хотя, конечно, это та еще проблемка. Никто из банкиров больше не хочет приходить ко мне на шоу. Да и послы попрятались. Вот мне и приходится балансировать на канате: быть агрессивным на потеху публике и при этом не отпугивать приглашенных…

Он пригубил эспрессо. «А ему идет известность», — подумала Инкилейф. Томас всегда ей импонировал, потому что распространял вокруг себя ауру теплого юмора, хотя в свое время был довольно скованным и неуверенным парнем. Сейчас его имя знала любая исландская семья, так что былая застенчивость испарилась. Правда, не до конца. И это-то было составной частью его обаяния.

— Ты слышала про Агнара Харальдссона? — спросил Томас, внимательно следя за реакцией девушки.

— Да, — лаконично ответила она.

— Помнится, между вами что-то такое было…

— Верно, было — одна большая и дурацкая ошибка. Впрочем… Да нет, ошибка-то маленькая, но все равно…

— Ты, наверное, сильно переживала, да? Его смерть? Я к тому, что сам в себя прийти не мог, хотя мы с ним почти и не были знакомы.

— Да, — выдавила Инкилейф. — Да, переживала.

— А полиция к тебе обращалась?

— С какой стати? — нахмурилась девушка, чувствуя, что заливается краской.

— Ну как же, дело резонансное, крупное расследование… Так что, они все-таки приходили?

Инкилейф кивнула.

— И как продвигаются поиски? Кого-нибудь арестовали?

— Да. Англичанина. Полиция думает, что они с Агнаром проворачивали какие-то темные делишки. Хотя, мне кажется, доказательств у них маловато.

— А ты с ним в последнее время встречалась? — Инкилейф вновь кивнула и, увидев вздернутые брови Томаса, поспешила уточнить: — Да нет же, не в этом смысле. Он был женат, к тому же большой бабник. У меня иные вкусы.

— Рад слышать, — отозвался Томас. — Ты вообще в сто раз выше его классом.

— Спасибо за комплимент, — насмешливо поклонилась Инкилейф.

— Ну и о чем же вы с ним беседовали?

На миг девушку потянуло все выложить про сагу. Как ни крути, а это обстоятельство рано или поздно всплывет, к тому же Томас — старинный друг… Через секунду это чувство растаяло.

— А ты почему спрашиваешь?

— Так ведь газеты растрезвонили, вот я и любопытствую.

— Надеюсь, ты не собираешься устроить телешоу?

— Упаси Господь! — Томас увидел, что этого недостаточно, и добавил: — Клянусь… Слушай, извини, что я так нахрапом со своими расспросами… Привычка телевизионщика, понимаешь…

— Да уж конечно, — согласилась Инкилейф. Томас всегда знал, как расположить к себе людей. Он казался безобидным и отлично умел слушать. Однако что-то подсказывало девушке, что сейчас надо бы поберечься. — Просто светская болтовня, — ответила она. — Как у нас сейчас, например.

Томас улыбнулся:

— Слушай, мне пора бежать. Я в субботу устраиваю вечеринку, хочешь прийти?

— Очередное сборище? Такое же дикое, как и раньше?

— Еще круче. Вот, я тебе свой адресок черкну, а то несколько месяцев назад переехал… — Он извлек визитку с эмблемой государственного телеканала RUV и записал адрес на улице Тинкольтстрейти.

Пока он шел к выходу, вновь привлекая к себе ненавязчивое внимание посетителей, Инкилейф не могла отделаться от простого вопроса: к чему была вся эта встреча?


Вигдис взяла предложенную чашку и пригубила кофе. В пятый раз за сегодняшний день. Опрос свидетелей в Исландии всегда означал массу кофе.

Напротив нее сидела женщина лет под сорок, в джинсах и голубом свитере. Лицо у нее было интеллигентным, улыбка дружелюбной. Встреча проходила в доме свидетельницы, в Вестурбейре, фешенебельном районе Рейкьявика, чуть к западу от городского центра. Семейный «рейндж-ровер» за окном загораживал вид на тихую улочку.

— Вы уж извините, Хелен, что приходится вновь отрывать у вас время, — начала Вигдис. — Я знаю, что мои коллеги уже задали множество вопросов. Видите ли, я хотела бы поподробнее поговорить о событиях того дня, когда произошло убийство, да и о двух предшествующих сутках. Нам могут помочь любые, даже самые незначительные детали, которые вы можете припомнить.

Дело в том, что соседями профессора по дачному поселку возле озера Тингвадлаватн была как раз семья Хелен. Именно ее дети обнаружили труп Агнара. После разговора с женщиной Вигдис планировала заехать в страховую компанию на улице Боргартун, где работал ее муж.

— Ничего страшного. Хотя я даже не знаю, что еще могла бы добавить…

Впрочем, заканчивая предложение, Хелен вдруг слегка наморщила лоб, и это не прошло мимо Вигдис.

— Так-так?

— Мм… Да нет, ерунда. Никакого отношения не имеет.

Вигдис ободряюще улыбнулась.

— Да вы об этом не волнуйтесь, — сказала она и продемонстрировала Хелен свой блокнот, исписанный аккуратным почерком. — Видите, как много у меня здесь всяких пустяков, но в том-то и дело, что всякий раз какой-то из них оказывается очень важным.

— Просто мне муж говорил, что упоминать об этом полиции вовсе ни чему…

— Вот как? Отчего же? — вздернула брови Вигдис.

Хелен усмехнулась:

— А вы сами посудите: наша пятилетняя дочь, Сара Рос, рассказала эту историю вчера за завтраком, вот муж и решил, что ребенку просто почудилось.

— Так в чем дело? — нетерпеливо спросила Вигдис.

— Сара сказала, что той ночью вроде бы видела двух людей, которые играли в озере.

— Вы имеете в виду озеро Тингвадлаватн?

— Ну конечно.

— Любопытно…

— Понимаете, дочь постоянно что-то выдумывает… лишь бы на нее обратили внимание. А иногда просто от нечего делать.

— Угу… Что ж, наверное, с вашей девочкой тоже стоит побеседовать. Разумеется, только при вашем согласии.

— Ну хорошо. Главное, не забывайте, что Сара все могла нафантазировать… Но ее надо подождать, она еще не вернулась из детского сада.

— Боюсь, что как раз ждать-то я и не могу, — покачала головой Вигдис. — Придется это делать прямо сейчас.

* * *
Детский сад, в который ходила дочка Хелен, располагался буквально в паре сотен метров от дома. Заведующая с большой неохотой уступила свой кабинет Вигдис с матерью Сары и пошла в группу за ребенком.

Девочка оказалась типичной пятилетней исландкой: ярко-синие глаза, розовые щеки и кудряшки до того белокурые, что отливали серебром.

Увидев мать, она засияла от удовольствия и тут же притулилась к ней на диванчике, стоявшем в кабинете заведующей.

— Привет, — сказала Вигдис. — Меня зовут Вигдис, и я работаю в полиции.

— А вы не похожи на полицейского, — заявила Сара Рос.

— Это потому что я сыщик. А сыщики не ходят в униформе.

— А вы к нам из Африки приехали?

— Сара! — поторопилась вмешаться ее мать.

Вигдис усмехнулась:

— Да нет, я родилась в Кеблавике.

Девочка засмеялась.

— А я знаю, где это! Это вовсе не в Африке, а в аэропорту, куда мы ездим, когда у папы бывает отпуск.

— Правильно, молодец, — кивнула Вигдис. — Послушай-ка, твоя мама говорила, что на прошлой неделе ты что-то видела на озере, где у вас летний домик. Ты могла бы сейчас мне об этом рассказать?

— Но папа говорит, что я все напридумывала! Он мне не верит!

— Зато я верю, — сказала Вигдис.

— Ну да! Я же вам еще ничего не рассказывала.

Вигдис улыбнулась:

— Умница. Тогда давай так: ты мне все сейчас расскажешь с самого начала, а я потом тебе скажу, поверила я или нет.

Девочка бросила вопросительный взгляд на мать, та одобрительно кивнула.

— Ну-у, я проснулась, а еще было очень темно. Но я хотела в туалет, а когда вернулась, то посмотрела в окно, а там два дяденьки играли в озере. Это рядом с домом профессора. Они играли и плескались. Потом один из них устал и лег спать.

— Ты говоришь, они плескались? Друг на друга?

Девочка задумалась, напряженно соображая.

— Нет. Плескался только один, а второй был какой-то вялый.

— А тот дяденька, который устал: он лег спать прямо в озере или на берегу?

— В озере.

— Понятно… Ну и что потом сделал второй дяденька?

— Он вышел из воды, сел в машину и уехал.

— А ты заметила, как он выглядел?

— Нет, конечно! Я же говорю, была ночь! Темно… Но только мне показалось, что он был одетый, а не в плавках.

— А как насчет машины? Какого она была цвета?

Девочка захихикала.

— Ночью же никакого цвета не видно!

— И ты точно видела этих мужчин в озере?

— Ну конечно, точно! И ничего я не выдумываю, потому что на следующий день мы с Йоном нашли того дяденьку, когда пошли играть на берег. Только он был мертвый…

Девочка замолчала.

— Ты кому-то еще рассказывала об этом? — спросила Вигдис.

— Нет.

— А почему?

— Потому что никто не спрашивал. — Она уставилась на Вигдис васильковыми глазами. — Ну вот, я все рассказала. Вы мне верите?

— Да, — кивнула та. — Да, я тебе верю.

Глава двадцать вторая

Магнус в последний раз обвел взглядом гостиничный номер, пытаясь представить себя на месте Стива Джабба. Где он мог спрятать кольцо?

На ум ничего не приходило. Сержант успел обшарить каждый квадратный дюйм комнаты 208, оставляя после себя настоящий разгром. Подумаешь. И вообще отношения между столичной полицией и руководством гостиницы «Борг» уже опустились ниже точки замерзания, потому как по требованию Магнуса пришлось выселить нынешнего постояльца, немецкого бизнесмена. Администрация отеля пришла в бешенство. Как и сам бизнесмен.

От горничной, молодой польки, толку было куда больше. Она решительно заявила, что не видела никакого кольца или, скажем, некоей коробочки, где кольцо могло храниться. К тому же она уже говорила об этом полиции несколько дней назад. Магнус с огорчением отметил про себя, что девушка производила впечатление наблюдательной и надежной свидетельницы. Стало быть, кольца здесь и впрямь нет.

Получается, что Арни верно истолковал послание Джабба к Исилдуру: британец не имел кольца и считал, что оно находится в руках Агнара.

Следующая остановка в рабочем расписании — дача на озере Тингвадлаватн. В который раз.

На первый этаж Магнус решил спуститься по лестнице. Мысли вернулись к Колби. Важный вопрос: он в самом деле твердо решил лететь в Бостон или это был минутный порыв?

Ну во-первых, он хотя бы что-то начнет делать. С другой стороны, охота на Педро Сото — та еще проблемка. Не ровен час все кончится ровно противоположным результатом. Сержант высунет голову, Сото ее отхватит, и на этом неприятности доминиканца как рукой снимет. Конец процессу над Ленаэном, зеленый сигнал наркоимпорту и так далее.

А как быть с поисками Колби и организацией ее защиты? Здесь тоже могут таиться подводные камни. Похоже, что Колби категорически настроена исчезнуть с горизонта. Женщина она находчивая и упрямая: если ей что-то взбредало в голову, то дело почти всегда доводилось до конца. Пожалуй, даже Магнусу будет трудненько ее отыскать. А стало быть, и доминиканцам — однако в процессе поисков сержант мог, сам того не зная, привести врагов на «хвосте».

Тут злись не злись, а наилучший способ навредить доминиканскому главарю и заодно защитить Колби означает, что надо тихо отсидеться в Исландии и потом выступить на процессе по делу Ленаэна.

Очутившись в вестибюле, сержант вернул магнитную карточку-ключ дежурной администраторше, а на выходе столкнулся с каким-то торопливым коротышкой. С всклокоченной бородкой и в зеленой бейсболке с надписью «Фродо жив!».

Магнус любезно придержал для него дверь.

— А… э-э… спасибо, сэр, — нервно сказал незнакомец по-английски с американским акцентом.

— Ерунда, — отмахнулся Магнус.

Гостиница «Борг» на пару со зданием парламента делила центральную площадь, которая по субботам в зимний сезон служила местом для народных демонстраций. Шагая к припаркованной серебристой «шкоде», которую управление наконец-то выделило сержанту, он задумался над только что увиденной бейсболкой. А действительно, почему он до сих пор не рассматривал фанатов «Властелина колец» под этим углом? Вернее говоря, есть ли смысл реагировать на каждую майку с физиономией Голлума или, к примеру, Гэндальфа? Их вообще много встречается?

Пожалуй, нет…

Он резко развернулся и успел вернуться в вестибюль как раз в тот момент, когда за тележкой с чемоданом закрылась дверь лифта.

— Как зовут человека, который у вас только что зарегистрировался? — спросил он дежурную.

— Мистер Фелдман, — ответила та и, бросив взгляд на компьютерный экран, присовокупила: — Лоренс Фелдман.

— Номер?

— Триста десять.

— Благодарю.

Магнус потянул пару минут, чтобы Фелдман успел войти в номер, после чего сам поднялся на лифте на третий этаж, где и постучался в дверь с табличкой «310».

Ему открыл давешний коротышка.

— Исилдур? — без обиняков спросил Магнус.

Мужчина ошарашенно заморгал:

— Вы кто?

— Меня зовут сержант Джонсон. Сейчас я представляю полицейское управление Рейкьявика. Войти можно?

— Ну… э-э… наверное… — сказал Фелдман. Его чемодан и куртка лежали на постели, по соседству с бейсболкой. Из-за двери уборной доносился шум воды, заполнявшей бачок унитаза.

— В ногах правды нет, — сказал Магнус, кивая подбородком на кровать. Фелдман послушался совета, а сержант устроился напротив него, подтянув к себе стул из-за письменного стола.

Коротышка выглядел усталым. Взгляд его был живым, умным, однако белки глаз покраснели, лишний раз подчеркивая бледность кожи под неряшливой бородкой.

— Только что с дороги? — спросил Магнус.

— Да вы же сами за мной из аэропорта приехали, — укоризненно сказал Фелдман. — И бронь в гостинице тоже, надо думать, заранее проверили.

Магнус только головой покрутил: Фелдман был совершенно прав, им действительно следовало ожидать, что рано или поздно Исилдур объявится в Исландии. Вот и надо было расставить людей в аэропортах. А гостиница «Борг»… Что может быть естественнее для миллионера? Впрочем, сержант решил не объяснять Фелдману, что нарвался на него по чистой случайности.

Он подумал про Арни, который в данный момент летел где-то над Средним Западом, направляясь в Калифорнию. Остается лишь усмехнуться, да и то про себя…

— Мне следует нанять адвоката? — поинтересовался Фелдман.

— Хороший вопрос. — Магнус одобрительно кивнул. — Можете не сомневаться: в дерьмо вы угодили по самую зюзечку и даже выше. Если бы мы сидели сейчас в Штатах, я бы не раздумывая посоветовал вам именно такой курс действий… Но вот здесь? Хм, я даже не знаю…

— Как прикажете понимать?

— Ну-у, если власти решат, что вы подозреваемый, то сунут вас за решетку на три недели. Именно это и случилось со Стивом Джаббом. Он сейчас сидит в тюрьме особо строгого режима Литла-Хройн. Если откажетесь помогать следствию, я с легкостью организую для вас то же самое. Как-никак, а дело смахивает на тяжкое убийство по сговору.

Фелдман заморгал.

— Эти исландские каталажки далеко не сахар. В них полным-полно белокурых великанов, эдаких викингов. Но вы не волнуйтесь. Они вас полюбят. — Фелдман заерзал на постели. — Они ведь по большей части пастухи, знаете ли; всю жизнь провели где-нибудь в глуши, со стадом овец вместо компании. Со скуки нарушили закон… изнасилование, инцест, непотребные акты с участием травоядных, такого рода вещи. Их поймали. Отправили в тюрьму. А там нет ни женщин, ни овец. Как вы думаете, что в такой ситуации сделает большой волосатый викинг?

На секунду Магнусу показалось, что он перегнул палку, однако Фелдман завороженно слушал. Мужчина был сильно утомлен, дезориентирован, находился в чужой стране…

Понятное дело, сержант и понятия не имел, на что похожа обстановка в Литла-Хройн. Хорошо зная исландцев, он подозревал, что местные надзиратели разносят по камерам какао и подают шлепанцы, в то время как сами заключенные сидят перед телевизорами и вяжут шарфики.

— А если я все вам расскажу, вы гарантируете, что меня туда не отправят?

Магнус пристально уставился Исилдуру в глаза.

— Это зависит только от вас.

Фелдман сглотнул.

— Я никакого отношения не имею к убийству Агнара. И вряд ли это дело рук Гимли.

— Ладно, — кивнул Магнус. — Тогда начнем с самого начала. Итак, расскажите мне про кольцо Гекура.

— Сам я вообще-то предпочитаю называть его кольцом Исилдура, — заметил Фелдман. — Услышав эту историю, я даже свой прежний ник изменил.

— И как он звучал раньше?

— Элронд. Хозяин Ривенделла.

— Допустим. Дальше?

— Впервые об этом кольце я узнал года три назад. Как-то раз на одном из форумов выступил датчанин по имени Йенс Педерсен, который утверждал, будто обнаружил в Копенгагене письмо от некоего поэта, стародавнего друга Арни Магнуссона. Этот поэт сообщал, что прочел «Сагу о Гекуре», в которой ему встретилось несколько предложений о походе Исилдура к вулкану Гекла, куда викинг должен был бросить кольцо… Так вот, Йенс Педерсен, филолог, для своей докторской диссертации собирал материалы про этого поэта. А к форуму он обратился за помощью: есть ли, дескать, какая-нибудь связь между «Сагой о Гекуре» и «Властелином колец»? Мы, конечно, чуть с ума не посходили, а он даже не понял, на какое сокровище наткнулся… Я решил связаться с ним напрямую, в буквальном смысле нанять, чтобы он плотнее занялся этой сагой. Поначалу он был полон энтузиазма, написал мне, что обратился к профессору исландского языка по имени Агнар Харальдссон, а потом вдруг затих. — Фелдман вздохнул. — Наверное, ему показалось, что я чокнутый.

Магнус решил это никак не комментировать, а просто спросил:

— В последнее время новости от него были?

Фелдман помотал головой:

— Нет, но я все равно знаю, где он сейчас.

Сержант вздернул брови.

Коротышка поторопился объяснить:

— Он защитился и теперь преподает историю в колледже города Оденс. Я переписываюсь с одним из его учеников.

— Что? С учеником колледжа? А лет-то ему сколько?

— Вроде бы семнадцать. Он большой поклонник «Властелина колец».

Было нечто нездоровое в том, что Лоренс Фелдман решил прибегнуть к услугам датского школьника, чтобы тот шпионил за своим преподавателем. Чем больше Магнус об этом думал, тем меньше нравился ему калифорниец.

— Ну а при чем здесь Стив Джабб? — наконец спросил сержант.

— Гимли? Я с ним познакомился на том же форуме. Он упомянул одну историю, которую слышал от родного деда. В двадцатых годах прошлого века тот был студентом Лидского университета, учился под началом Толкина, который там работал. Как-то вечером он сидел за пивом в компании с одним исландским студентом и самим Толкином. Исландец набрался и стал рассказывать Толкину какую-то «Сагу о Гекуре», про кольцо Андвари, попавшее в руки викинга по имени Исилдур, и о том, как Исилдуру поручили швырнуть это кольцо в жерло вулкана Гекла. Судя по всему, рассказ этот сильно взбудоражил деда Гимли и Толкина… Ну а лет через тридцать, прочитав «Властелина колец», дед изумился близости сюжета.

— Он об этом что-нибудь написал?

— Нет, зато упомянул об этом внуку, когда тот впервые прочитал «Хоббита». Конечно, Гимли сразу загорелся и стал ярым поклонником «Властелина колец»… А деда его я проверил. Его звали Артур Джабб, он действительно учился в Лидсе в 1920-х. Толкин в ту пору работал там преподавателем и даже основал клуб «Викинг», где, судя по всему, они пили и кричали песни. С другой стороны, в опубликованной переписке Толкина «Сага о Гекуре» не упоминается ни разу… Слушайте, а вы видели два его письма, адресованные Хегни Исилдарссону?

— Видел.

— Стало быть, вы знаете, что Толкин пообещал сохранить фамильную тайну?

Магнус кивнул.

— Вот так и получилось, что я связался с Гимли. Из меня, знаете ли, путешественник никудышный. Если на то пошло, я вообще первый раз оказался за пределами Соединенных Штатов… А вот Гимли — малый сообразительный, работает шофером, все время в разъездах. Словом, я ему сказал, что обеспечу финансирование, а он пусть занимается полевыми изысканиями, ищет «Сагу о Гекуре»… Дед не называл имя исландского студента, поэтому Гимли пришлось ехать в Лидс, выяснять детали на месте. Безрезультатно.

— Отчего же? Разве в университете нет архива с именами бывших студентов?

— Сгорел во Вторую мировую. Вроде бы в него попала бомба. В общем, Гимли поехал в Исландию. Нашел там профессора Харальдссона, который очень заинтересовался, однако ничем помочь не смог. Мы попали в тупик. И тут вдруг с месяц назад Харальдссон сообщает Гимли: дескать, одна из бывших студенток хочет продать «Сагу о Гекуре». Сами представляете, как мы с Гимли возбудились, однако пришлось некоторое время подождать, чтобы Харальдссон перевел текст на английский.

— Сколько же он запросил?

— Всего лишь два миллиона долларов, но при условии, что сделка останется в тайне. Что ж, мне это было на руку. Мы договорились насчет даты, когда Гимли вылетит в Исландию для встречи с профессором. Гимли съездил к нему на озеро Тингвадлаватн и там прочел сагу. А вот об окончательной цене договориться не удалось, к тому же Харальдссон не имел оригинала саги. Гимли пришлось вернуться в гостиницу.

— И оттуда он послал вам эсэмэски?

— Совершенно верно. Я ему перезвонил, мы обсудили стратегию переговоров. Предполагалось, что Гимли вновь встретится с профессором на следующий день, однако вместо этого Харальдссона убили, а самого Гимли арестовали.

— А что стало с кольцом?

— С кольцом? — переспросил Фелдман, разыгрывая недоумение и отчаянно при этом фальшивя.

— Да-да, с кольцом, — повторил Магнус. — Как там бишь его… kallisarvoinen? «Прелесть»? Это же финское слово. Мы разобрались. И узнали, что Агнар хотел за него пять миллионов.

Фелдман вздохнул:

— Н-да, кольцо… Профессор заявил, будто бы знает, где оно и что может его для нас раздобыть, но только за пять миллионов.

— То есть на даче этого кольца не было?

— Не было. Он даже близко не намекнул, где оно находится, хотя категорически заверил нас, что способен его достать. За правильную цену.

— Вы ему поверили?

Фелдман пару секунд нерешительно молчал, затем произнес:

— Ну конечно, мы хотели ему поверить. Ведь такая находка стала бы самой знаменитой в истории. С другой стороны, это мог быть чистой воды блеф. Вот мне и пришлось подыскивать эксперта, который смог бы проверить кольцо. И при этом не проболтаться.

— Так что получается, Стив Джабб кольца не видел?

— Нет, не видел, — кивнул Фелдман.

Магнус откинулся на спинку кресла и скептически воззрился на калифорнийца.

— Это Джабб убил профессора?

— Нет, — мгновенно ответил Фелдман.

— Вы уверены?

Фелдман помедлил.

— Вполне.

— То есть не на сто процентов?

Калифорниец пожал плечами:

— Никаких убийств мы не затевали. С другой стороны, меня же на месте не было…

Магнусу пришлось признать логичность такого довода.

— Ну хорошо, а насколько близко вы знаете Джабба?

Фелдман отвернулся и посмотрел за окно, в сторону площади, где виднелись голые ветви деревьев и бронзовая голова какого-то выдающегося исландца девятнадцатого столетия.

— На этот вопрос сложно ответить. Ведь я никогда его не видел, а разговаривал лишь по телефону. Понятия не имею, как он выглядит. С другой стороны, мы активно общались в онлайне на протяжении двух последних лет. В общем, я много чего о нем знаю.

— Доверяете ему?

— В свое время — да.

— А сейчас?

Фелдман покачал головой:

— Положа руку на сердце, я не верю в то, что Гимли убил профессора. Для этого не было оснований, к тому же мы и близко не обсуждали подобные темы. Гимли всегда производил впечатление уравновешенного человека. Скажем, в онлайне люди частенько ведут себя агрессивно, потому как они там полностью анонимны, а вот Гимли никогда себе такого не позволял, а кибертроллей вообще держал за идиотов. Но я не могу на сто процентов утверждать, что он невиновен.

— Вы прилетели в Исландию, чтобы помочь ему?

— Ну да, — кивнул Фелдман. — В пределах моих возможностей, разумеется. До этого мы общались через его адвоката, Кристьяна Гилфассона, но потом я решил, что проще самому во всем разобраться на месте.

— И заодно поискать колечко, — напомнил Магнус.

— Да я даже не знаю, существует ли оно, — возразил Фелдман.

— Но очень хочется узнать, правда?

— Вы меня арестуете?

— Нет. По крайней мере не сейчас, — ответил Магнус. — Однако паспорт я у вас заберу. Поживете пока в Исландии. И зарубите себе на носу: если вы найдете хоть какое-то кольцо — настоящее или поддельное, не важно, — в следующую секунду вы сообщите об этом мне. Я понятно излагаю? Потому как речь идет об уликах. — Фелдман поежился под свирепым взглядом сержанта. — А если я узнаю, что вы затеяли кое-что от меня утаить, я вам гарантирую интересное времяпрепровождение в исландской тюрьме.

Глава двадцать третья

Инкилейф молчала, с головой уйдя в работу, и только ее глаза перебегали с рождавшегося рисунка на кусок выложенной рыбьей кожи. На сей раз речь шла о нильском окуне — его чешуйки намного превосходили лососевые, а текстура была грубее. Изумительный светло-голубой, прозрачный цвет. Девушка создавала модель для портмоне; такие вещицы всегда популярны.

Она редко когда оставалась сидеть в магазине после обеда по вторникам: сейчас за салоном должна приглядывать ее партнерша Сонна, художница. Хотя причин для волнений имелось вдоволь, приятно хотя бы на пару часов занять себя творчеством. После окончания университета Инкилейф год провела во Флоренции, обучаясь там работе с кожей, а по возвращении в Исландию стала заниматься в Академии изящных искусств, где экспериментировала с рыбьей кожей. Этот материал на удивление разнообразен. Чем больше девушка с ним работала, тем больше открывала для себя новые возможности.

Задребезжал звонок. Инкилейф жила в двухкомнатной квартирке на верхнем этаже небольшого дома в центральном квартале Рейкьявика, неподалеку от салона. Спальня, несмотря на свое название, служила ей одновременно мастерской и — довольно редко — гостиной, так что спать приходилось в соседней комнате. Обстановка спартанская, минималистичный исландский стиль: белые стены, изобилие дерева и почти полное отсутствие ненужного барахла, хотя при всем при этом свободного места почти не оставалось. Впрочем, в таком престижном квартале, возле центрального почтамта, на лучшее рассчитывать не приходится. А обитать в унылом и пресном микрорайоне новостроек где-нибудь в Коупавогуре или Гардабайре ей не хотелось.

Она спустилась, открыла дверь. На пороге стоял Петур.

— Песи! — Ее вдруг страшно потянуло броситься к брату в объятия. Он на пару секунд крепко прижал ее к груди и погладил по голове.

Наконец она отпрянула. Петур смущенно улыбался, явно удивившись столь бурному проявлению родственных чувств.

— Давай заходи, — потянула его Инкилейф.

— Извини, что я тогда не позвонил…

— Ты имеешь в виду, после убийства Агнара? — Она уселась на стеганое покрывало, которым была застлана ее кровать, и откинулась спиной на стену. Петур подвинул себе один из стульев с хромированными ножками.

Он кивнул.

— А ты знаешь, меня это даже порадовало, — заметила Инкилейф. — Представляю, до какой степени ты бы на меня разозлился!

— Я же тебе говорил: не надо продавать сагу.

Девушка бросила взгляд на брата. В его глазах поровну читались любовь и досада.

— Да я помню… Ты уж не ругай меня, я и сама теперь локти кусаю. А что мне было делать? Где взять денег?

— Ну сейчас-то, наверное, у тебя все получится, — пожал плечами Петур. — Я так полагаю, ты же можешь ее продать?

— Вот уж не знаю, — ответила Инкилейф. — Я еще не уточняла… Деньги меня больше не интересуют. Вся эта затея была колоссальным идиотизмом.

— Полиция тебя уже навещала?

— И не раз. А тебя?

— Да заглядывали на днях… Можно подумать, я много чего знаю.

— Они считают, что Агнара убил какой-то англичанин. Тот самый дядька, который выступал от имени американского покупателя.

— В новостях почему-то вообще не упоминают сагу, — заметил Петур.

— Так это понятно: полиция не хочет никакого шума, пока не завершится расследование. А сагу они забрали в лабораторию. Тот детектив, с которым я разговаривала, всерьез считает, что это фальшивка. Ну не болван ли, а?

— Фальшивка… Эх, если бы, — вздохнул Петур. — Но ведь они рано или поздно ее обнародуют, правда? И тогда со всех сторон навалится мировая пресса. Нам придется давать интервью, пускаться в воспоминания, видеть сагу на обложках всех исландских журналов…

— Понимаю. Если хочешь, все это могу взять на себя. Я же знаю, что ты терпеть не можешь любые темы, связанные с сагой. И в конце-то концов, виновата я…

— Спасибо за предложение, — ответил Петур. — Я его обдумаю.

— Мне надо тебе кое-что показать, — сказала Инкилейф. Она сходила за сумочкой и передала брату письмо от Толкина — второе, датированное 1948 годом.

Он развернул его и, нахмурившись, принялся читать.

Инкилейф ожидала более живой реакции.

— Ну? Видишь, здесь написано, будто дедушка нашел кольцо?

Петур вскинул глаза на сестру.

— Я и так это знал.

— Знал?! Каким образом? И с каких пор?

— Дед мне сам рассказал, но при этом хотел, чтобы кольцо навсегда осталось спрятанным. Он боялся, что после его смерти отец возьмется за поиски. Вот он и попросил меня, чтобы я помешал.

— А почему же дедушка мне ничего не сказал?

Петур пожал плечами:

— Еще один секрет нашего семейства. А после гибели отца я вообще решил обходить эту тему. За километр.

— Жаль, что ты его не остановил… — сказала Инкилейф.

У Петура гневно вспыхнули глаза.

— Ты что думаешь, я об этом не жалею?! Да я себе который год локти кусаю! Но что я мог поделать? Я же в то время учился в интернате, в Рейкьявике… А потом, как мог я противиться воде родного отца?

— Да нет же, я не в том смысле, — поспешила оговориться Инкилейф. — Ты не сердись…

Раздражение Петура понемногу улеглось.

— Ты знаешь, с тех пор как я обнаружила это письмо, — медленно произнесла девушка, — у меня из головы не выходит одна мысль… Я насчет гибели отца…

— Ну?

— Ты помнишь, он ведь не в одиночку разыскивал кольцо, а с пастором. Что, если они его все-таки нашли?

— Сомневаюсь. С чего ты взяла?

— Мне кажется, его надо прямо спросить…

— Кого? Пастора? Ты что, думаешь, он сам бы ничего не рассказал?

— Всякое бывает…

Петур зажмурился. Когда он наконец поднял веки, глаза его влажно блестели.

— Инга, я и сам не понимаю, отчего мысли о гибели отца так на меня действуют, но я очень хочу навсегда позабыть об этой истории. Столько лет пытаюсь от нее отвязаться… И все равно каждый раз мне кажется, что в случившемся виноват я один.

— Ну что ты, Песи, что ты! Ты здесь совсем ни причем!

— Это я знаю. Знаю. — Петур смахнул слезу из краешка глаза. Инкилейф с удивлением подумала, что никогда не видела брата — обычно столь сдержанного и отстраненного — в таком эмоциональном состоянии. Он шмыгнул носом и покачал головой. — Но порой мне кажется, что виновато как раз проклятое кольцо. Меня еще в детстве заворожила эта история… или, скорее, загипнотизировала, словно удав кролика. А после смерти отца я решил, что нет в ней ничего, кроме кучи дерьма. Так что с тех пор стараюсь держаться подальше. — Он сердито воззрился на сестру. — И что получилось? Сейчас я не могу отделаться от подозрения, что кольцо разрушило нашу семью. Оно дотянулось до нас через тысячу лет, с того дня, когда Гекур забрал его у Исилдура на вершине Геклы… И вот теперь оно настигло нас, чтобы уничтожить: и отца, и мать, и Бирну, и нас с тобой. — Петур подался вперед, сверкая глазами, в которых еще не высохли слезы. — Но ты знаешь, ему вообще достаточно существовать только у нас в голове. — Он постучал пальнем по виску. — Вот где оно застряло, у всей нашей семейки. Вот где оно ведет свою подрывную работу.


Вигдис припаркована машину на узкой улочке, что спускалась к заливу со стороны Хверфисгата, и вместе с Балдуром вышла из автомобиля. Повторный опрос в университете принес свои плоды. Днем раньше полицейский, разговаривая с одной двадцатилетней и несколько заторможенной студенткой, узнал от нее, что та, дескать, помнит, как в день смерти Агнара к ним в университет приходил некий мужчина, разыскивавший профессора Харальдссона. Девушка сказала ему, что у Агнара есть дача возле озера Тингвадлаватн, где он порой проводит время. Вопрос, отчего она не сообщила об этом раньше, поставил студентку в тупик. Полицейский решил пока не напирать на это обстоятельство.

Нет, своего имени мужчина не называл. Однако внешность его была хорошо знакомой — по телепередачам.

Томас Хаконарссон.

Он жил на восьмом этаже элитной новостройки в фешенебельном районе Скуггахверфи, или «Тенистый квартал», который тянулся вдоль набережной. Дверь открыл сам хозяин квартиры; взгляд оказался мутным, словно мужчину подняли с постели.

Балдур назвал себя, представил Вигдис, после чего решительно шагнул в квартиру.

— В чем дело? — заморгал Томас.

— В убийстве Агнара Харальдссона.

— A-а… Ну тогда присаживайтесь.

Обстановка была представлена дорогой мебелью с кожаной обивкой кремового цвета. Вид на залив потрясающий, хотя в данную минуту темная облачность низко висела над еще более темным морем. Взгляду открывалась сотня футов у подножия горы Эсья, и никаких шансов увидеть ледник Снайфельснесса. В левой части панорамы маячили застывшие скелеты башенных кранов и недостроенная коробка национального концерт-холла, еще одной жертвы kreppa.

— Что вам об этом известно? — спросил Томас.

— Это я у вас хотел узнать, — возразил Балдур. — Перечислите-ка все ваши перемещения начиная с двадцать третьего числа. С прошлого вторника, другими словами.

Томас собрался с мыслями.

— Встал я в тот день поздно. Сходил на улицу за сандвичем и кофе. Потом поехал в университет.

— Дальше.

— Поискал там Агнара Харальдссона. Одна из студенток сказала мне, что он может быть на своей даче у озера Тингвадлаватн. Я туда съездил.

— Во сколько? — спросила Вигдис, держа наготове ручку и раскрытый блокнот.

— Кажется, добрался к четырем часам… Вроде бы. Не знаю. Не помню точно. Но никак не раньше половины четвертого. А может, и чуть позже.

— Вы застали Агнара на месте?

— Да. Он предложил мне кофе. Мы поболтали. А потом я уехал.

— Понятно. И во сколько?

— Во сколько я уехал? Не помню. На часы я не смотрел. Да и пробыл там минут сорок пять, не больше.

— Получается, вы уехали без пятнадцати пять?

— Ну, где-то так.

Балдур замолчал. Томас тоже не делал попыток нарушить тишину. Что же касается Вигдис, она отлично знала свою роль: сидеть надо неподвижно, всем своим видом демонстрируя готовность записывать. Однако записывать было нечего: Томас не открывал рта.

— Так и о чем вы «болтали»? — наконец спросил Балдур.

— Хотел обсудить с ним возможность организовать телепроект о сагах.

— А конкретней?

— Так в том-то и дело. Я же не специалист. Вот и надеялся, что Агнар мне поможет. Увы, ничего путного не вышло.

— И поэтому вы уехали?

— Ну конечно.

— И чем вы занялись после этого?

— Вернулся домой. Посмотрел кино. На DVD. Выпил стаканчик. Ну… может, и парочку стаканчиков…

— В одиночку?

— Да, — буркнул Томас.

— Вы часто пьете в одиночку?

Мужчина горестно вздохнул.

— Да, — вновь последовал ответ.

Вигдис пошла на кухню. Точно: в помойном ведре лежала пустая бутылка. Из-под виски.

— Эта было ваше первое знакомство с Агнаром? — спросил Балдур.

— Нет. Мы и раньше иногда общались. Пожалуй, он служил для меня как бы информатором по сагам.

На угрюмой физиономии инспектора ничего не отражалось, однако Вигдис чувствовала, что в нем прямо-таки кипит возбуждение. Томас отчаянно врал, и Балдур прекрасно это видел.

— Ну и отчего же вы не пришли к нам сами? — негромко и спокойно спросил инспектор.

— Кхм… ну-у… понимаете, я далеко не сразу узнал об этом, да и в газетах сейчас ничего не упоминается…

— Бросьте, Томас! Не принимайте меня за полного идиота. Вы же профессиональный охотник за новостями. А газеты в те дни только об этом и писали.

— Так ведь… В общем, я не хотел высовываться. Потому что это не казалось очень уж важным.

При этой сентенции Балдур не выдержал и рассмеялся.

— Ну вот что, Томас. Собирайтесь, поедете с нами в управление. А по дороге хорошенько обдумайте, есть ли смысл и дальше пичкать нас баснями. От себя лично я бы посоветовал говорить только правду: это лучше всего помогает… Кстати, покажите-ка мне ту одежду, в которой вы ездили к профессору. И заодно обувь.

Глава двадцать четвертая

— Нельзя выпускать Стива Джабба! — чуть ли не кричал Магнус.

Они с Балдуром стояли лицом к лицу в коридоре возледопросного помещения.

— Что значит нельзя? Такова моя обязанность, — возразил инспектор. — У нас нет оснований держать его за решеткой. Мы ведь знаем, что после возвращения Джабба в Рейкьявик на даче побывал еще один человек. Тот самый, который швырнул Агнара в озеро под покровом темноты.

— Если верить четырехлетней девочке.

— Во-первых, ей пять, а во-вторых, данные экспертизы подтверждают ее слова.

— А как насчет ее родителей? Почему они не услышали шум машины, которая якобы проехала мимо их дома в половине десятого?

— Это мы уже проверили. Оказывается, они рано отправились на боковую, а их спальня находится в тыльной стороне. К тому же они были заняты.

— Заняты? Чем?

— А тем, чем иногда занимаются женатые люди, если они рано ложатся спать.

— А-а…

— Так что сейчас у нас совсем иной подозреваемый. — Балдур кивнул на дверь, за которой вот-вот должен был начаться допросный марафон с участием Томаса Хаконарссона.

Магнус заглянул внутрь. Под пристальным наблюдением Вигдис у стола сидел толстощекий лысеющий мужчина в круглых очках и курил сигарету. Знаменитый телеведущий.

— Он уже признался?

— Дайте мне спокойно все проделать, — поморщился Балдур. — Кстати, его отпечатки совпали с теми «пальчиками», которые мы обнаружили в доме. Сейчас эксперты проверяют его одежду и обувь. Пока что он утверждает, будто уехал от профессора еще до появления Стива Джабба, то есть раньше половины восьмого вечера. Соседи весь тот день провели на озере, и, надо полагать, поэтому не заметили ни приезда, ни отъезда Томаса. Но если вы считаете, что Джабб врет, советую послушать этого типа. Из его легенды несуразности так и сыплются.

— То есть вы не считаете, что мой доклад про Лоренса Фелдмана важен?

— Нет, не считаю, — отрезал Балдур. — А сейчас извините, у меня дела.

Магнус поплелся к своему столу, еле сдерживаясь, чтобы не плюнуть от досады. Особенно бесило то, что Балдур вполне мог оказаться прав. Инспектор был опытным полицейским и верил своей интуиции, то есть поступал так же, как и Магнус. Будет вдвойне обидно, если интуиция Балдура докажет свое превосходство над способностями сержанта.

Он знал, что в такие минуты надо расслабиться, выкинуть из головы предвзятость и просто следовать по ниточке из улик. Но в том-то и дело, что чем больше он знакомился с историей саги и обстоятельствами сделки о покупке кольца, тем мутнее становилась картина. И тем выше поднимались ставки.

Если внимательно присмотреться, у Томаса Хаконарссона существовала возможность совершить убийство, зато отсутствовал мотив. А вот у Исилдура и Гимли, как любила именовать себя эта парочка, мотивов имелось предостаточно.

Стул напротив Магнуса был пуст: Арни сих пор летел в Калифорнию. Магнус позвонил ему на мобильник и оставил голосовое сообщение о появлении Исилдура в Рейкьявике.

Бедный парень.

Сержант включил компьютер и проверил почту: имелось одно сообщение от Уильямса, причем необычно многословное.

Во-первых, шеф Магнуса извинялся за недогляд. Он утверждал, что патрульная машина всю ночь простояла возле дома Колби, но ничего подозрительного дежуривший коп не заметил. Сама же Колби словно в воздухе растворилась, хотя и предупредила родителей и свое начальство об отъезде.

Далее, по управлению начали циркулировать вопросы про Магнуса, завуалированные под сплетни. К делу явно приложили руку приятели Ленаэна и, стало быть, друзья друзей Сото. Доминиканская банда, судя по всему, всерьез начала охоту за сержантом.

Парнишка, которого подстрелил Магнус, умер в больнице. Служебная проверка обстоятельств перестрелки, которая привела также к гибели еще одного человека, отложена до окончания процесса над Ленаэном. Кстати, этот процесс-то и был самой главной новостью. Судье наконец надоела тактика защиты, и он отказал в ходатайстве заняться разбором тысяч е-мейлов городского полицейского управления, заявив, что больше не позволит тянуть время. С учетом того, что одно из параллельных дел, которое вел судья, возвратили на доследование, в его расписании неожиданно возникло «окошко», означая тем самым, что процесс начнется уже на следующей неделе. Магнуса при первой же возможности вызовут давать показания: ФБР надеялось, что после выступления сержанта Ленаэн наконец заговорит. Как только прояснятся детали, федералы укажут дату и номер рейса Магнуса. Аэропорт назначения пока что не определен, но уж, во всяком случае, не бостонский Логан. Агенты ФБР встретят Магнуса и отвезут его на конспиративную квартиру.

Магнус быстро набил ответное послание, где написал, что с радостью вернется домой. И это правда. Сержанту все отчетливее казалось, что его личный вклад в работу исландской полиции в точности равен нулю. Отзыв Балдура на сто процентов окажется отрицательным.

Затем он подумал про Колби и улыбнулся. Все-таки она молодец. Если уж бостонская полиция не может ее разыскать, есть надежда, что все обойдется.

Он написал ей коротенькое письмо с просьбой дать о себе весточку при первой же возможности. На большее тут рассчитывать нечего.

Мысли Магнуса вернулись к текущему расследованию. Жаль бросать такое дело на полдороге, оставлять его Балдуру…

Ну хорошо, допустим, Балдур ошибается, а Магнус прав. Это означает, что все завязано именно на саге и кольце. Кольцо здесь играет ведущую роль. Оставим в стороне вопрос, в самом ли деле эту вещицу пару тысячелетий назад изготовил карлик Андвари, который любил оборачиваться щукой и в таком виде ловил рыбу. Не это главное. Тут важнее всего два обстоятельства: Агнар считал, что знает местонахождение тайника, а Фелдман стремился заполучить кольцо — любыми средствами.

Ну и где этот тайник?

Магнус сам объяснял Арни, что крайне маловероятно, чтобы Агнар за пару дней сумел изготовить удачную подделку колечка, которому не одна тысяча лет. Значит, работу выполнял кто-то другой. К примеру, Инкилейф. А может, Агнар придумал, где можно найти нечто похожее.

Вряд ли кольцо хранится у Инкилейф. Вернее сказать, в такую возможность Магнусу не хотелось верить.

Стало быть, кто-то другой. Кто?

Что, если Агнар догадался, где тайник? Магнус читал «Сагу о Гекуре» и помнил, что в тексте не имелось подсказок на эту тему. С другой стороны, Агнар, эксперт по средневековой исландской литературе, несомненно, наизусть знал десятки народных сказаний и легенд, в которых могли содержаться хитроумно завуалированные, перекрестные указания и ссылки.

Секундочку… В еженедельнике профессора встретилась запись о хуторе Хруни. Не Флузир, а Хруни. Помнится, туда ездила Вигдис, брала показания у пастора, которого упоминал Петур, рассказывая о друге своего отца.

В Хруни придется наведаться, но перед этим следует побеседовать с Инкилейф, побольше разузнать о кольце и самом пасторе.

Да и вновь посмотреть на эту женщину, если уж честно.


В художественный салон он отправился пешком и успел-таки попасть до закрытия, однако Инкилейф на месте не оказалось. Ее компаньонка, поразительно красивая темноволосая женщина, сказала ему, что Инкилейф, пожалуй, работает дома. Ее адрес остался у Магнуса еще от первой беседы, к тому же идти туда минут десять, не больше.

Увидев сержанта на пороге, она вроде бы даже обрадовалась — во всяком случае, ее улыбка стала широкой и теплой, — однако в следующий миг лицо Инкилейф омрачилось облачком сомнения. Все же она пригласила Магнуса в дом.

— Как вам Исландия? Уже освоились? — спросила она. — Много встретилось симпатичных девушек?

— Да пока нет.

— Вы меня обижаете.

— Ну вы-то, разумеется, исключение.

— Ну конечно. Присаживайтесь.

Магнус уселся на низенький стул с хромированными ножками и принял предложенный бокал вина. Из обстановки в глаза первым делом бросилась виолончель, прислоненная к стене. «Для столь крошечной комнатушки подошла бы скорее скрипка, — подумал Магнус. — Или флейта-пикколо».

— А я и не знала, что вам дозволяется пить на службе, — заметила Инкилейф.

— Я даже не уверен, можно ли это назвать службой.

— Вот как? — вздернула брови Инкилейф. — Вот уж не думала увидеть вас с визитом вежливости.

— Точнее, это нельзя назвать официальным снятием показаний, — признался Магнус. — Я пришел за помощью.

— По-моему, именно этим я и занималась, — заметила Инкилейф. — Помогала полиции вести расследование. Хотя и не с самого первого дня.

— Я хотел бы поговорить о кольце. Мне нужно разгадать, где оно хранится. У кого.

— Понятия не имею, — ответила Инкилейф. — Я уже говорила вам: оно запрятано в какой-то крошечной каменистой расщелине среди дикого исландского раздолья.

— Зато Агнар его нашел, — возразил Магнус. — Или как минимум полагал, что вычислил тайник. Он ведь пытался продать не только сагу, но и кольцо.

Здесь сержант рассказал о содержании эсэмэски, которую Стив Джабб направил Лоренсу Фелдману в ночь убийства профессора. Кроме того, он добавил, что Фелдман искренне верил заявлениям Агнара, будто тот знает, где лежит кольцо.

— Получается, кольцо нашли? — спросила Инкилейф.

— Очень возможно.

— Кто?

— Из всех кандидатур лучше всего подходите вы.

— Эй! — не выдержала Инкилейф. — Вы только что заявили, дескать, вам нужна моя помощь. Если бы кольцо было у меня, я бы об этом прямо сказала. Да, помню, я поначалу открыла далеко не все, но теперь мне плевать и на сагу, и на проклятое кольцо. Так что, если не верите, можете меня арестовывать и приступать к допросам. Под пытками. Не хотите привязать меня к доске и начать окунать в воду, как это принято у вас в Штатах?

Магнус даже опешил от такого напора.

— Что ж, не буду отрицать, я довольно долго жил в Америке, однако никаких пыток устраивать не собираюсь, а просто задам вопрос: «Итак, вы знаете, где находится кольцо?»

— Нет! — отрезала Инкилейф. — Поверили?

— Да, — ответил Магнус. Он понимал, что любой профессионал в его сфере обязан сомневаться, но, с другой стороны, профессионал не стал бы пить вино в квартире подследственного. Можно сказать, сержант отказался от роли профессионала, по крайней мере в Исландии. Ему просто хотелось понять, кто убил Агнара.

Женщина тем временем вроде бы успокоилась.

— Извините, — буркнула она. — Зря я насчет пыток ляпнула…

— Ничего страшного. Ну, вы готовы мне помочь?

— Да.

— По словам Петура, ваш отец не держал секретов от местного пастора, и они вдвоем работали над теориями, где могло быть спрятано кольцо. Хотелось бы побольше узнать про этого разностороннего священнослужителя.

— В ту пору я ничего не знала о том, что дед отыскал кольцо, зато хорошо помню, как отец несколько раз уходил с пастором в поисковые экспедиции в Тьоурсаудалурское ущелье. А насчет пастора… — Она призадумалась, подыскивая слова. — Его преподобие Хакон — человек со странностями. Нет, конечно, уж кого-кого, а чудаковатых сельских священников в Исландии предостаточно, но даже на их фоне Хакон сильно выделяется. Многие из моих друзей, к примеру, вообще не могут находиться в его присутствии. Утверждают, будто он им психику ломает.

— Но только не вы?

— Со мной он всегда был вполне мил. Из-за отца, должно быть… Человек он умный, считает себя интеллектуалом. До чрезвычайности увлечен Сэмундом Мудрым… ну, вы знаете, тот дядька, который постоянно обводил дьявола вокруг пальца. И разумеется, он все знает про легенду об адских плясках в Хруни.

— Как давно вы его видели?

— В конце прошлого года, когда он отпевал мою покойную маму. У него получилось хорошо. Он очень импозантный человек… — Инкилейф допила вино. — Хотите еще бокал?

Магнус кивнул. Хозяйка отправилась на кухню и вернулась с бутылкой из холодильника.

— Всю эту неделю меня мучают разные мысли… Да, я знаю, сейчас вы расследуете убийство Агнара, но я никак не могу отделаться от сомнений по поводу гибели отца…

— Расскажите, что там произошло.

— Они с пастором собрались в поход с ночевкой где-то в холмах к западу от реки Тьоурсау. Там довольно голая местность, да и снег еще не успел полностью сойти. Я так и не узнала, куда конкретно они отправились; скорее всего обследовали местные пещеры или лавовые глыбы, напоминающие собак… — Инкилейф отпила глоток. — На вторые сутки, когда они уже возвращались, их застиг внезапный буран. То есть, я хочу сказать, по-настоящему внезапный, потому как — и я отчетливо это помню! — предыдущий день был тихим и солнечным. В общем, они заблудились на какой-то пустоши, и отец сорвался со скалы. Метров пятнадцать. Пастор рассказывал, что, когда он сам слез вниз, отец был еще жив — и тогда Хакон побежал за помощью, но заплутал из-за снежной бури. Часов через шесть набрел на овцеводческую ферму и вместе с ее хозяином вернулся к отцу. Но тот уже умер: проломленный череп, сломанная шея… Пожалуй, после падения он едва ли прожил несколько минут…

— Какое несчастье! — сочувственно заметил Магнус. — У меня самого отец погиб, когда мне было двадцать. Тяжелое время.

Инкилейф слабо усмехнулась:

— Да уж… И потом сколько ни старайся, все равно никогда с этим не смиришься. Особенно при таких обстоятельствах.

— Так вы считаете, его столкнули? — спросил сержант.

— Намекаете на преподобного Хакона? Дескать, они нашли кольцо, и пастор убил отца, решив завладеть талисманом в одиночку?

Магнус пожал плечами:

— Ну а кто мне говорил, что вас одолевают сомнения? Вы сами-то что думаете?

— Не знаю я… — вздохнула Инкилейф. — Они с отцом дружили. Кстати, отца все уважали и любили, он умел найти правильный тон с каждым, а вот пастор… Пожалуй, у него был только один настоящий друг. После смерти отца Хакон ушел в себя и стал эксцентричен до предела. Года через два его бросила жена; в поселке ее никто и словом не попрекнул.

— Не исключено, что это реакция человека, который убил своего лучшего друга, — предположил Магнус. — Пожалуй, отправлюсь-ка я завтра к этому пастору…

— А можно, я с вами?

Сержант удивленно вздернул брови.

— Даже не знаю, как объяснить, — сказала Инкилейф. — Мне надо узнать, что на самом деле произошло. Дело давнее, я сколько лет пыталась обо всем позабыть… Однако слишком много осталось вопросов. А с убийством Агнара все опять всплыло в памяти. Нет, теперь я точно не успокоюсь, пока не получу все ответы… Вы хоть понимаете, о чем я толкую?

— Еще как. Уж кто-кто, а я-то в этих делах разбираюсь. Иногда мне кажется, что я каждый день пытаюсь найти ответы на похожие вопросы про моего собственного отца.

Он призадумался над ее просьбой. Инструкции категорически запрещали подобные вещи. Мыслимое ли дело: брать показания в присутствии фигуранта, которому вдруг приспичило удовлетворить свое любопытство!

— Ладно, — сказал Магнус с улыбкой. — Поехали.

Инкилейф улыбнулась в ответ. Наступило минутное, но совсем не тягостное молчание.

— А расскажите мне про своего отца, — вдруг попросила Инкилейф.

Магнус задумался. Отпил вина. Посмотрел на сидевшую напротив него женщину, подметил, какими теплыми стали ее глаза. Стандартной процедурой опроса здесь и не пахло. Он рассказал ей и про собственное детство, и про размолвку родителей, и про переезд в Америку. Про мачеху, убийство и неудачные попытки найти виновника. А затем и про недавнюю новость о супружеской неверности отца…

Они проболтали где-то с час, а может, и два. Долго обсуждали жизнь Магнуса, затем поговорили и про Инкилейф. Пришлось откупорить вторую бутылку.

Наконец Магнус поднялся.

— Так вы не передумали ехать со мной в Хруни? Для встречи с пастором?

— Я бы с удовольствием, — улыбаясь, ответила Инкилейф.

— Вот и отлично, — заметил сержант, натягивая пальто, и вдруг замер. — Стойте!

— А?

— Этот ваш пастор… преподобный Хакон… А у него, случаем, нет ли сына?

— Ну как же, есть. И если на то пошло, я его видела не далее как сегодня утром. Мы вообще с ним старинные друзья.

— И как его зовут?

— Томас. Томас Хаконарссон. Он работает на телевидении. Весьма известная личность, вы наверняка его знаете.

— Да, — сказал Магнус. — Знаю. Что правда, то правда.


После теплой квартиры Инкилейф уличный воздух показался промозглым. Слегка моросило, и свежий ветер обдувал щеки Магнуса холодным сырым туманом.

Он знал, что правильнее всего было бы отправиться домой, однако Инкилейф жила совсем неподалеку от «Гранд рока».

Один раз по пиву — и все.

Выискивая путь в лабиринте узких улочек, Магнус достал из кармана мобильник. Следовало бы позвонить Балдуру, доложить ему, что задержанный оказался сыном священника, который семнадцать лет назад сопровождал доктора в его поисках кольца.

Номера инспектора он не знал: ни домашнего, ни мобильного. Впрочем, если связаться с дежурной частью, они передадут по команде…

Да ну их к черту! Сержант сунул мобильник обратно. Можно подумать, Балдур на это как-то отреагирует. Он ведь и пальцем о палец не ударит. Нет, лучше доложить завтра, после разговора с преподобным Хаконом.

Телефон зазвонил. Арни.

— Я только что приземлился в Сан-Франциско, — сказал он. — Ваше сообщение получил.

Даже в тысячах миль от Калифорнии нотки разочарования прозвучали на редкость выразительно.

— Ничего не поделаешь, Арни, я лично натолкнулся на Исилдура в гостинице «Борг».

— Он хотя бы сообщил что-нибудь интересное?

— Можно и так сказать. Жаль только, что вашего босса это не волнует.

— Правда? А что случилось?

— Он арестовал еще одного человека. Некоего Томаса Хаконарссона.

— Уж не с телевидения ли?

— В точку.

Арни присвистнул.

— И что же мне сейчас делать?

— Думаю, лучше всего вернуться. На вашем же самолете. Он наверняка сейчас дозаправится и полетит в обратную сторону. Так что бегите оформлять билет, а то свободных мест не останется.

— Да чтоб им всем провалиться! — выпалил Арни. — Мне уже кажется, будто я неделю не выхожу из самолетов. Нет, мне надобен небольшой отдых, а то организм просто не выдержит.

«Вот ведь поросенок», — подумал Магнус, однако решил пожалеть своего нового коллегу.

— С другой стороны, вы вполне могли прослушать мое сообщение вечером, уже устроившись в гостинице.

— Отличная мысль. Я так и сделаю. Спасибо, Магнус, этого я не забуду.

— Ладно, проехали.

— Эй! Алло?

— Что?

— Выше голову. Держитесь. Не давайте им спуску. Терпение и труд все пере…

— Спокойной ночи, Арни.

Не дожидаясь ответа, Магнус отключился и стал раздумывать над последней сентенцией молодого исландца. В том-то и дело, что сейчас ситуация не столь уж однозначна. Конечно, сержант был рад, что скоро вернется домой, однако это означало, что расследование придется бросить. Неприятная мысль; ему не хотелось покидать Исландию, так и не раскрыв убийство Агнара, и, если быть честным до конца, увидеть Балдура в роли единоличного триумфатора. Арни прав: надо держаться. Завтрашняя поездка в Хруни с Инкилейф обещает стать очень интересной. Тем более что имеются вопросы насчет смерти ее отца… А кстати…

Смирившись с хорошо знакомым чувством неизбежности, он позволил своим мыслям вернуться к теме гибели его собственного отца.

Он добрался до «Гранд рока» и направился к лужице света перед входом в бар, откуда веяло теплом людской болтовни и парами алкоголя.

Сержант нырнул внутрь.


Магнус попал в серьезную переделку. Он успел завалить трех плохих парней, но оставалась еще как минимум парочка. С собой у него был помповик «ремингтон» и «магнум» 357-го калибра. На причале, объятом темнотой, раздался шорох.

Сержант обернулся, увидел высунувшийся из-за контейнера ствол и выпустил два заряда из «ремингтона». На бетонированную площадку рухнуло мертвое тело. Еще два человека ринулись в его сторону, он еле успел застрелить одного из нападавших — и тут в нижнем углу экрана вспыхнуло сообщение. Ранение в плечо. Оружие пропало из рук. На экране возникла ухмыляющаяся физиономия бандита и деловой конец автомата «хеклер и кох». «Приятно было познакомиться», — сказала рожа. Экран вспыхнул оранжевым цветом, затем погас.

«Игра окончена».

Джонни Йоу досадливо выругался и откинулся на спинку стула. Пять часов кряду он разыгрывал из себя Магнуса. Стрелялка «Жизнь копа» была его любимой, и он всегда брал себе ник Магнус — в честь одного знакомого крутого мужика.

Джонни частенько задумывался, а не стоит ли ему самому нырнуть в омут с головой и подать рапорт о зачислении в оперативный состав. А что? Парень он толковый. И отлично умеет держать себя в разных сложных переплетах. Правда, ширина плеч слегка подкачала, но если носить с собой правильную и безотказную вещицу, то какая разница?

Раздался звонок в дверь. Он бросил взгляд на циферблат: половина первого ночи. Тут Джонни вдруг сообразил, насколько проголодался. Пиццу он заказал минут сорок пять назад, однако, с головой уйдя в игру, совсем не заметил, как пролетело время.

Он нажал кнопку, впуская разносчика в дом, а еще через минуту отомкнул дверь в квартиру.

Створка распахнулась с такой силой, что отбросила Джонни в гостиную — а еще через секунду ему в рот ткнулся револьверный ствол. В паре дюймов над ним нависла смуглая физиономия с ледяным взглядом. Джонни попытался скосить взгляд на револьвер, но потом сдался от отчаянной боли в глазных яблоках.

— Ну, любезный, я к тебе с одним вопросом, — прошипел незнакомец.

Джонни попытался хоть что-то сказать, однако ничего не вышло, и он даже не понял почему: то ли от страха, то ли просто мешал холодный металл во рту.

Завидев это, мужчина отдернул ствол, однако не стал убирать его далеко. Дуло покачивалось в паре сантиметров от лица Джонни.

Тот вновь попытался что-нибудь произнести, однако и на этот раз ему не удалось вымолвить ни звука. Стало быть, все дело в страхе.

— Ты чего глаза таращишь? Хочешь что-то сказать — скажи.

— Чего вы хотите? — с трудом промолвил Джонни.

— Ты выполнял поручения копа по имени Магнус Джонсон?

Джонни энергично затряс головой.

— Ну как, нашел адресок того типа в Калифорнии?

Джонни опять кивнул.

— Вот и запиши мне… — Высокий, худощавый, с гладким лицом и жесткими карими глазами мужчина обвел взглядом комнату и кивнул в сторону письменного стола, заваленного бумагами. — Вон там.

— Мне нужно будет залезть в компьютер, — сказал Джонни.

— Валяй, залезай. А я прослежу. Так что не вздумай писать какие-нибудь послания.

Всеми фибрами души чувствуя, как в затылок смотрит пистолет, Джонни Йоу подошел к столу и сел за компьютер. Пришлось даже напрячь ягодицы, иначе дело могло кончиться конфузом. В обоих смыслах.

Адрес Лоренса Фелдмана он отыскал меньше чем за минуту и выписал его на бумажку. Руки тряслись до того сильно, что пришлось все переделывать по новой, да и то буквы выглядели едва разборчивыми.

— Джонсон тебе говорил, где он сейчас?

— Нет, — ответил Джонни, обернув к незнакомцу до предела распахнутые глаза. — Я вообще с ним давно не разговаривал. Мы переписываемся по электронке…

— И откуда пришло последнее письмо?

— Не знаю.

— Швеция?

— Я не знаю…

— Тогда узнай!

Дуло больно ткнулось в затылок.

Джонни торопливо вывел на экран папку входящих писем, разыскал среди них сообщение от Джонсона. В действительности он и не проверял адрес. Доменный адрес «lrh.is». Это, черт возьми, где? Какая страна начинается на «I» и «S»? Уж не Исландия ли?

— Ну? Чего застыл? Нашел или нет?

— Сейчас, сейчас, только вот уточню… — На определение сервера ушло меньше минуты. Действительно, сервер находится в Исландии. А если еще точнее, то в исландском полицейском управлении.

— Так что получается. Исландия — это вовсе не Швеция?

— Нет… — опешил Джонни.

— Но хотя бы рядом?

Джонни пожал плечами:

— Да как сказать… Я к тому, что это все равно Скандинавия, но только в середине Атлантического океана. С тысячу миль в сторону. Две тысячи.

— Понял я, понял, — буркнул мужчина, забрал бумажку с адресом и направился на выход. — Знаешь, скучный ты какой-то. Неинтересно с тобой работать.

Тут незнакомец отмочил нечто весьма неожиданное. Он взглянул Джонни Йоу в глаза, приставил револьвер себе к виску, улыбнулся…

И нажал на спусковой крючок.

Глава двадцать пятая

Газету, только что купленную в поселковом магазинчике Флузира, пастор захватил с собой в кабинет. На пятой странице имелась заметка о текущем расследовании убийства Агнара. Похоже, с момента ареста англичанина полиция не очень-то продвинулась вперед. Пастор усмехнулся, вспомнив, в какое замешательство привел чернокожую даму, которая приехала его опрашивать. Впрочем, хлопать себя по спине не стоит. Полиция взывала к широкой общественности с просьбой откликнуться, если кто-то вспомнит, какого человека или какую машину они видели в первый день лета в районе озера Тингвадлаватн.

Это обстоятельство беспокоило пастора.

Он подумал было позвонить, но затем решил, что лучше всего сидеть тихо и не поднимать шума. Маловероятно, что полиция пожалует с новым визитом, хотя на всякий случай подготовиться не мешает.

Пастор бросил взгляд на стопку книг на письменном столе и на ученическую тетрадь, открытую на той же странице, как он и оставил ее прошлой ночью. Надо продолжать работу, вновь заняться биографией Сэмунда. Увы, никак не получалось отделаться от тревожного чувства, которое пробудила в нем газетная заметка. Пожалуй, тут нужно нечто умиротворяющее.

Он отложил газету, порылся в небольшой коллекции CD на нижней полке своего длинного стеллажа и выбрал подходящий альбом: «Led Zeppelin IV». Он вставил диск в проигрыватель и поднял громкость.

Пастор улыбнулся, вспомнив как лет пятнадцать назад кричал на родного сына, что тот, дескать, слушает сатанолюбцев, хотя сам тайком приникал к динамику, пока сын находился в школе. Эта музыка ему нравилась; было в ней что-то созвучное его настроениям. Он на секунду замер, сомкнул веки и позволил мелодии захлестнуть себя с головой.

Через несколько минут пастор вышел из дома и пересек полсотни ярдов, что отделяли его жилище от церкви, притулившейся к скалистому гребню. Тяжелые, настойчивые аккорды неслись ему в спину, эхом отражаясь от утесов и заполняя ущелье вихрем звуков.

Солнечные лучи проскальзывали внутрь кирхи сквозь прозрачные стекла окон. Потолок светло-голубого цвета с золотыми звездочками создавал эффект воздушности, стены обшиты бледным деревом, а скамейки выкрашены в розовый цвет. Кафедра для проповедей и футляр крошечного электрооргана сколочены из светлых сосновых досок. Хакон направился к застланному красным бархатом алтарю, позади которого находилось изображение «Тайной вечери».

В такое утро, как сегодня, кое-кто из прихожан любил говаривать, что в церкви ощущается присутствие Господа. Но один лишь пастор ведал, что именно здесь было спрятано.

Под внешним великолепием алтаря на самом деле скрывался старинный обшарпанный комод, в котором хранились кипы пожелтевших официальных бюллетеней «Lógbirtingablao» за несколько десятилетий. Пастор сунул руку за крайнюю стопку справа. Пальцы нащупали хорошо знакомую округлость.

Кольцо.

Он извлек его наружу и надел на безымянный палец правой руки. Кольцо село как влитое. У пастора были крупные кисти, он в молодости очень неплохо играл в гандбол, однако кольцо совсем не жало. Его выковали для рук настоящих ратоборцев.

И сейчас им владел пастор Хруни.


На утренней планерке Балдур в упор не видел Магнуса.

Инспектор увлекся сбором улик против Томаса Хаконарссона. Во-первых, не нашлось ни одного свидетеля, который подтвердил бы, что видел возращение Томаса тем вечером: хоть в пять часов, хоть значительно позже. Далее, на кроссовках, которые, по словам Хаконарссона, он носил в тот день, имелись грязные разводы, хотя сам владелец утверждал, будто промочил ноги в прошлую субботу, когда угодил в какую-то лужу. Так что теперь лаборатория занималась скрупулезными анализами, в том числе сравнением материала носков с волокнами, обнаруженными на даче профессора.

Сам же Томас потребовал себе адвоката и упорно держался своей легенды, отказываясь признавать вопиющие несообразности и более чем очевидные факты.

На протяжении всего совещания Балдур ни разу не обратился к Магнусу напрямую, не выразил замечаний, да и вообще не дал никакого поручения. За всем этим наблюдал Торкетл Хольм.

Ну и пусть катится куда подальше этот Балдур…

У Магнуса болела голова. Прошлой ночью он принял далеко не одну порцию пива, хотя и постарался не особо налегать на «прицепы». Сегодня он страдал не столько от похмелья, сколько от ощущения собственной тупости, и этого оказалось более чем достаточно, чтобы привести сержанта в раздраженное и обиженное состояние.

Что ж, Балдур может и подождать. Магнус расскажет ему про отца Томаса не сейчас, а попозже. Когда сам переговорит с пастором.


Лоренс Фелдман сидел на заднем сиденье черного «мерседеса»-внедорожника и разглядывал комплекс Литла-Хройн. Машина стояла на парковке у выхода из тюрьмы, которая в общем-то не производила слишком мрачного впечатления: белые утилитарные строения за двумя рядами колючей проволоки. Зато ландшафт казался донельзя угрюмым: голая, бурая равнина, тянущаяся к северу до самых гор, и свинцовый простор Атлантики к югу. Хорошо еще, по эту сторону перевала облачность не застила солнце.

Часовая поездка из Рейкьявика выдалась увлекательной, потому что машина словно поднималась к тучам, пересекая лавовые поля. Фелдману пришло в голову, что с таким же успехом он мог бы находиться в Средиземье, где-то на краю Мордора, вотчины Темного Властелина Саурона. Здесь не было ни травы, ни иной зелени — или по крайней мере зелени в привычном, «домашнем» смысле. Скалы и валуны поросли странными лишайниками и мхами — где ядовито-изумрудного оттенка, где серо-зеленого цвета с оранжевыми проплешинами. Горные склоны, усыпанные снежными лоскутами, тянулись в набрякшее небо. Вдоль обочины из-под земли тянулись струйки пара.

Мордор. Где распростерся мрак.

Круто спикировав, на столб ограды в каком-то футе от машины уселась крупная черная птица. Разинув клюв, она что-то укоризненно каркнула и, наклонив голову набок, одним глазом уставилась на Фелдмана. Ворон. Надо же, тварь какая. Аж мурашки бегут.

Фелдман решил ждать в машине, пока Кристьян Гилфассон ходит за Гимли. Картинки тюремной жизни, засевшие в памяти благодаря рыжему полицейскому с безупречным американским произношением, до сих пор вызывали дрожь.

Из ближайшего здания вышел какой-то мужчина. Крупный, ростом под два метра, с длинными светлыми волосами и могучей грудью. На нем был синий комбинезон, и направлялся он прямиком в сторону «мерседеса». Надо полагать, один из тех нищих пастухов-извращенцев, о которых ходило столько слухов. Фелдман потянулся к кнопке управления дверными замками и с облегчением услышал сочные щелчки сработавших электрозапоров. Великан в комбинезоне заметил сидевшего во внедорожнике Лоренса, кивнул, приветственно помахал рукой и забрался в соседний пикап.

Наконец из тюрьмы показался лощеный адвокат в деловой «тройке», а вслед за ним и пузатый мужчина в синем тренировочном костюме. Фелдман протянул руку, разблокировал дверь и распахнул ее.

— Гимли!

Покряхтывая, толстяк плюхнулся рядом на сиденье.

— Как поживаете? — буркнул он.

Лоренс впервые увидел Гимли во плоти, хотя и считал, что заочно знает его прекрасно. Фелдмана захлестнули эмоции. Он неловко растопырил руки и потянулся обнять Джабба.

Гимли и не шелохнулся.

— Эй, полегче, приятель, — сказал он с ярко выраженным йоркширским акцентом.

Фелдман немедленно отпрянул в сторону.

— Ну как оно было-то? — спросил он. — В этой… в камере… Трудно там?

— Да нормально. Все вроде съедобное. Но вот телик в этой стране — отстой.

— И как себя вели другие заключенные? Они вас не обижали?

— А чего им меня обижать? — пожал плечами Гимли. — Я сам по себе, они сами по себе. Я с ними даже не разговаривал.

— Очень мудрое решение, — одобрил Фелдман. Он пытливо посмотрел на англичанина: может, соврал? Впрочем, легко понять человека, который не хочет упоминать пикантные подробности пережитого тюремного заключения.

Гимли смущенно заерзал под пристальным взглядом Фелдмана.

— Спасибо за помощь, Лоренс. С Кристьяном и всем остальным…

— Не стоит благодарности. И зовите меня Исилдур. А я вас — Гимли.

Толстяк полуобернулся к Фелдману, вздернул бровь, затем пожал плечами:

— Что ж, давайте… Как вы понимаете, я ничего им не рассказывал. Только возникает впечатление, что они о многом догадались сами, например, про сагу и даже кольцо. Но я тут ни при чем.

— Ну конечно! — торопливо поддакнул Фелдман, остро чувствуя вину, что столь многое разболтал полиции, хотя и находился под гораздо меньшим прессингом.

Кристьян завел мотор и вырулил с территории тюремного комплекса, после чего взял курс на Рейкьявик. Лоренс с облегчением перевел дух. Он искоса взглянул на своего компаньона. Джабб оказался выше, чем думалось; из-за прозвища Фелдман и впрямь воспринимал его как гнома. С другой стороны, плотным телосложением этот Гимли действительно напоминал своего тезку из Средиземья.

— А вы знаете, может, мы и потеряли шанс на «Сагу о Гекуре», но вот заполучить кольцо нам вполне по силам, — сказал Лоренс. — Хотите мне помочь?

— После всего произошедшего?

— Ну конечно, я пойму, если вы откажетесь, — пожал плечами Фелдман. — Но если все-таки его найдем, то можем и поделиться друг с другом. Как бы совместное владение. Семьдесят пять на двадцать пять.

— В каком смысле?

— Я про время. Вы будете владеть кольцом двадцать пять процентов времени. По три месяца каждый год.

Гимли уставился в окно, на бурую равнину.

— Пожалуй, я столько пережил, что неплохо было бы что-то с этого поиметь, — согласился он.

— Значит, договорились? — Фелдман выставил ладонь.

Гимли обменялся с ним рукопожатием.

— Ладно, с чего начнем?

— Агнар вам что-нибудь говорил, где надо искать кольцо?

— Нет. Просто заверил, что сможет его раздобыть. Такое впечатление, что он знал, куда пойти.

— Прекрасно. Далее: когда вас допрашивала полиция, они задавали вопросы про каких-нибудь конкретных людей?

— Ну да, про какого-то Петура и его сестру. Инга… что-то такое… Асгримссон. Я практически уверен, что именно они и были продавцами саги.

— Допустим. Стало быть, нужно их разыскать… Кристьян? Вы могли бы нам в этом помочь?

— Я не прислушивался к вашей беседе, — ответил адвокат.

— Нам надо найти пару человек. Можете это сделать?

— Не советую, — сказал Кристьян. — Если мне придется в будущем вас защищать, то чем меньше я знаю, тем лучше.

— Понимаю. Может быть, порекомендуете нам опытного сыщика? Из тех, кто не станет слишком буквально следовать правилам?

— Частные детективы, которых мы используем в нашей работе, никогда не пойдут на это.

Фелдман насупился.

— Тогда у меня такой вопрос: а кого бы вы не взялись рекомендовать? — вступил в беседу Стив Джабб. — Ну, понимаете… Какой-нибудь скользкий, беспринципный тип, от которого следует держаться подальше?

— Есть один человек, зовут его Аксель Бьярнасон, — ответил Кристьян. — Известен своей склонностью не ладить с законом. Вот к нему я ни за что не стал бы обращаться. Имейте это в виду, листая телефонный справочник. Особенно на букву «А», потому что в нашей стране номера сортируют по начальной букве имени, а не фамилии.

* * *
Магнусу не сразу удалось оформить заявку на служебную машину для поездки в Хруни, и поэтому в салон за Инкилейф он подъехал только после обеда. Поездка в один конец займет менее двух часов, но к этому надо прибавить время на разговор с пастором и возвращение в город.

Инкилейф, в джинсах и парке, зачесала волосы назад и стянула в «конский хвост». Приятно посмотреть. Кстати, похоже, она обрадовалась, увидев Магнуса.

Спутники выехали из Рейкьявика под распростертую темную тучу, оставив за собой чуть более светлые пригороды Графарвогур и Брейдхольт. Чем ближе машина подходила к перевалу на юго-востоке, тем меньше становился просвет между лавовыми полями и облачностью, пока наконец они не перевалили за гребень и перед ними предстала широкая, искрящаяся солнечными бликами равнина. Там и сям виднелись холмы с мелкими хуторами; долину пересекала стекавшая в море река, на берегах которой стоял город Сельфосс. Чуть ближе виднелись высокие столбы пара, вырывавшегося из скважин геотермальной ТЭЦ. Сразу у подножия горы располагались теплицы Хверагерди, обогреваемые горячей водой, бьющей из центра земли. В воздухе — даже внутри кондиционируемого салона машины — чувствовался запах серы.

Узкая полоса белизны потихоньку оттесняла черную тучу, что висела над головой. Далеко впереди небосвод заливал безупречный бледно-голубой колер.

— Расскажите мне о Томасе, — попросил Магнус.

— Мы с ним знакомы с детства, — начала Инкилейф. — Вместе ходили в начальную школу во Флузире. Родители Томаса разошлись, когда ему было около четырнадцати, после чего мать переехала с ним в Хетлу. Он совсем не похож на своего отца, в нем гораздо больше склонности к юмору. Пожалуй, Томаса можно назвать обаятельным, хотя сама я никогда не считала его красавцем. Зато он очень умен, пусть даже родной отец Томаса всегда утверждал, будто сын обманул его надежды.

Магнус дернул рулем, чтобы не врезаться во встречный грузовик, поднимавшийся по склону.

— В этой стране мы ездим по правой полосе, — наставительно заметила девушка.

— Да я знаю. У нас в Штатах тоже так.

— Я к тому, что вы, кажется, предпочитаете держаться разделительной полосы…

Магнус и ухом не повел — он-то знал, что отлично водит машину.

— После окончания университета Томас некоторое время лодырничал, — продолжила Инкилейф. — Потом все-таки занялся журналистикой, у него появилась идея этого шоу, «Угол зрения». Оказалось, программа органично вписывается в формат. Надо думать, заметивший Томаса продюсер просто гениален.

— Когда это произошло?

— Пару лет назад. Томас, кстати, с тех пор изменился. Как-то даже немножко спятил. Он всегда был склонен к выпивке, экспериментировал с наркотиками, но теперь его вечеринки приобрели репутацию весьма разнузданных.

— Вы на них ходите?

— Нет-нет. Мы с ним вообще последнее время не видимся, только вчера… Но он попросил меня прийти в эту субботу.

— На вашем месте я бы не стал покупать для этой вечеринки облачение.

— Да уж конечно, — усмехнулась Инкилейф. — Доносятся слухи, что к нему норовит попасть полгорода.

— Так вы, говорите, вчера с ним виделись?

Инкилейф рассказала о встрече в кафе «Мокка» и странном любопытстве, которое Томас проявил к делу Агнара.

— Какие у него отношения с отцом? — спросил далее Магнус.

— Ну, что у них сейчас, я не знаю, однако в прошлом все напоминало классический случай отношений между сверхтребовательным папашей и отпрыском, который безуспешно старается угодить отцу. Помнится, Томас всегда сильно переживал неодобрение пастора… да и теперь, наверное, тоже.

— Другими словами, он вполне согласился бы оказать отцу какую-нибудь услугу? Причем немаленькую?

— Намекаете на убийство?

Магнус пожал плечами.

Инкилейф призадумалась.

— Ну, не знаю, — с досадой сказала она. — Не получается у меня такое вообразить. Да и вообще я не могу представить, как это возможно, чтобы один человек убивал другого! В Исландии такого рода вещи попросту не случаются.

— Это происходит повсюду, — возразил Магнус. — И, как видите, здесь тоже. С Агнаром, например.

К этому времени машина спустилась в долину, двигаясь по длинной, прямой как стрела дороге, которая прорезала поля бурой колючей травы. Каждую вторую милю глазам представала ферма или крошечная красно-белая кирха, возведенная на вершине холма, с зеленым ковриком луга, аккуратно расстеленного напротив. Порой встречались пасущиеся овцы, косматые от нестриженой зимней шерсти, однако превалировали все-таки кони. Эти плотно сбитые, низкорослые животные пестрили луга золотисто-коричневыми пятнами табунов.

— Ну а вы, Магнус? Там, у себя в Америке, вы на самом деле такой же мужественный коп с пистолетом под мышкой, как нам показывают по телевизору? — спросила Инкилейф. — Ну, вы понимаете: погони за плохими парнями в спортивных машинах, уличные перестрелки…

— Настоящие копы выходят из себя, когда видят детективные сериалы. Там полно несуразностей, — ответил он. — А насчет пистолета… Да, есть у меня табельное оружие. А города кишмя кишат плохими парнями, или по меньшей мере те кварталы, которые мне поручены.

— Вас это не угнетает? Или, наоборот, заводит?

— Да не знаю я, — поморщился Магнус. Сиди тут, еще объясняй… Гражданским никогда не понять, что такое жизнь копа. Колби, к примеру, так и не разобралась, что к чему.

— Ну извините, — буркнула Инкилейф и отвернулась к окну.

Воцарилось молчание. Не исключено, что Магнус несправедлив к Инкилейф. Прошлой ночью, например, она действительно старалась понять его чувства.

— Я когда в колледже учился, была у меня девушка, Эрин. Она часто ездила в Провиденс, работала там с уличной детворой. В ту пору там было несладко. Так вот, я ею увлекся, частично оттого, что считал ее занятие важным делом, хотя по большому счету я просто видел в ней самую красивую девушку на свете и страсть как хотел затащить ее в постель.

— Очень романтично.

— Ага. Но она и вправду делала важное дело. У нее все отлично получалось, мальчишки так и тянулись к ней, да и девчонки тоже считали свойской. А я при этом помогал.

— Наверное, те девчонки вас тоже считали очень интересным? — улыбаясь, спросила Инкилейф.

— Да уж, приходилось отбиваться.

— А что стало с Эрин? Удались ваши коварные планы? Она угодила к вам в объятия?

— На некоторое время, — усмехнулся Магнус, теряясь в воспоминаниях. — Она была по-настоящему славным человеком. Одна из лучших, кого я встречал на своем жизненном пути. И куда лучше меня… К примеру, всякий раз, сталкиваясь со шпаной, которая промышляет наркотой в подворотнях или режет соседей, Эрин видела в них лишь испуганных подростков, которых бросили родители и общество.

— А вы?

— Я тоже пытался перенять ее точку зрения. Всерьез пытался, да только мой мир был жестко поделен на хороших парней и плохих, так что видел я только всякую сволочь, которая хочет подмять под себя квартал да еще тянет местную молодежь на уголовную дорожку. В общем, мне хотелось только одного: остановить любого такогоподонка, чтобы он не портил жизнь нормальным людям. Как в свое время была испорчена моя собственная жизнь, когда какая-то тварь убила моего отца…

— Поэтому вы стали копом?

— Совершенно верно. А она — учительницей. — Магнус криво усмехнулся. — Порой мне кажется, что из нас двоих улучшает мир как раз она…

— Вы до сих пор с ней встречаетесь?

— Нет. Однажды, года через два после выпуска, я заехал к ней в Чикаго. Выяснилось, что к тому времени мы стали совсем разными людьми. Хотя от нее по-прежнему нельзя было отвести взгляд.

— Пожалуй, я соглашусь с вами, — сказала Инкилейф, поворачивая к нему лицо. — Насчет плохих парней.

— Правда?

— Вы удивлены?

— Наверное… — Уж Эрин никогда не встала бы на его точку зрения. Так же как и Колби, если на то пошло. Полицейские всегда одиноки в этом вопросе, хотя и занимаются вещами, которые никто больше не хочет делать — или даже признавать, что такая необходимость существует.

— Конечно. Не забыли еще саги? Мы, исландки, постоянно подзуживаем наших мужчин слезть с дивана и отправиться защищать фамильную честь. Пока есть время перед обедом.

— Что правда, то правда, — отозвался Магнус. — Мне всегда нравилась в женщинах эта черта, особенно воскресным утром.

Они помолчали. Машина пересекла подвесной мост через реку Ольфуса и наконец оставила город Сельфосс позади.

— Как долго вы планируете пробыть в Исландии? — спросила Инкилейф.

— Поначалу думалось, что командировка затянется на несколько месяцев, однако сейчас все идет к тому, что вылетать в Штаты придется на следующей неделе. Надо будет выступить свидетелем на одном процессе…

— А потом вернетесь?

— Вот уж вряд ли, — усмехнулся сержант.

— Ах вот как… Вам не нравится Исландия? — Кажется, Инкилейф оскорбилась, что, впрочем, неудивительно: самый легкий и верный способ обидеть исландца — это с пренебрежением отнестись к его стране.

— Да нет, что вы! Нравится, конечно. Просто наводит на печальные воспоминания. Да и мои дела в столичном управлении тоже не на высоте. Никак не получается найти общий язык со здешним начальством.

— А вас в Бостоне ждет подружка? — поинтересовалась Инкилейф.

— Нет, — ответил Магнус, думая про Колби. Теперь ее следует считать по категории бывших. Сержанта потянуло спросить, что заставило Инкилейф задать подобный вопрос, однако он вовремя прикусил язык. Наверное, она просто любознательная. К тому же когда исландцы хотят что-то узнать, они задают вопросы в лоб.

— А вон и Гекла!

Инкилейф показывала на могучую гору, самый известный вулкан Исландии. Здесь не имелось традиционного, классического конуса, однако сам вулкан гораздо свирепее хорошенькой, приглаженной Фудзиямы. За последние сорок лет Гекла просыпалась четыре раза, извергая магму из горизонтальной расщелины, которая шла вдоль ее хребта. А раз в пару сотен лет вулкан показывал свою полную силу, как, например, в 1104 году, когда погиб хутор Стенк.

— А знаете, у нас в Бостоне продаются плюшки с корицей и глазурью, которые называются «Гекла». Смахивают на ромовую бабу, — сообщил Магнус.

— Когда вы их едите, они взрываются во рту?

— О таких случаях не слышал.

— Стало быть, это подделки. В настоящей «Гекле» должна быть взрывчатка… — Инкилейф улыбнулась. — Я отлично помню извержение 1991 гола. Мне было тогда лет десять-одиннадцать. Из Флузира видно было не очень хорошо, зато одна моя подружка жила на ферме в нескольких километрах южнее нашей, и вот оттуда все смотрелось как на ладони… Умопомрачительно, иного слова не подберешь. Январскими ночами вулкан светился злым красно-оранжевым светом, а прямо над ним играли зеленые сполохи северного сияния. До конца своих дней не забуду… — Она сглотнула ком в горле. — Это случилось за год до смерти папы.

— В последние месяцы нормальной жизни, — понимающе отозвался Магнус.

— Да, — кивнула Инкилейф. — В последние месяцы нормальной жизни.

Вулкан с каждой минутой становился все громаднее, но затем машина повернула на север, и Гекла пропала за чередой холмов, которыми замыкалась долина. Не доезжая нескольких километров до Флузира, Магнус с Инкилейф сошли с автотрассы на боковой съезд, ведущий к Хруни. Дорога некоторое время петляла среди возвышенностей, а затем машина въехала в очередную лощину. Отсюда уже просматривалась крошечная белая церквушка, стоявшая под защитой скалистого гребня, рядом с пасторским домом и горсткой хозяйственных построек.

Автомобиль свернул на пустую щебеночную парковку перед входом в кирху. Магнус вылез из машины. В северной стороне открывался удивительный вид на далекие глетчеры. Над полем вились громкоголосые зуйки, а в остальном, можно сказать, царила полная тишина. И умиротворение.

Путешественники направились к жилищу приходского священника, внушительному — по исландским меркам — особняку с красной крышей, и нажали кнопку звонка. Нет ответа. С другой стороны в гараже стоял красный «судзуки».

— Может, он в церкви? — предположила Инкилейф. — В конце концов, он пастор и сейчас рабочее время.

Пересекая старинный погост, она показала в сторону шеренги могильных плит.

— Вот здесь лежит моя мама.

— Хотите постоять? — осторожно спросил Магнус. — Я не тороплюсь.

Инкилейф покачала головой.

— Нет. Такие вещи нельзя делать мимоходом. И потом… — Она робко взглянула на сержанта. — Почему-то мне кажется, что ее совсем не надо бы впутывать в это дело.

— Разумно, — одобрил Магнус.

Словом, они дошли до церкви и заглянули внутрь. Там было тепло, красиво — и пусто.

Возвращаясь к машине, Магнус между постройками заметил какого-то паренька лет шестнадцати и окликнул его:

— Эй, дружище, а где пастор?

— Утром был здесь… — опасливо ответил мальчишка.

Сержант решил не нагнетать обстановку и не упоминать свою профессию.

— А куда он уехал? У него есть другая машина?

Подросток машинально бросил взгляд на гараж. «Судзуки» на месте.

— Да нет. Может, пешком куда пошел. С него станется. Бывает, целыми днями лазает в горах.

— Что ж, спасибо, — сказал Магнус и посмотрел на часы. Половина четвертого. Сержант обернулся к Инкилейф. — Ну, что будем делать?

— Если хотите, можем заехать к нам в поселок, — предложила она. — Я покажу вам письма от Толкина, адресованные моему деду. И дневник, в котором отец излагал свои догадки о местонахождении кольца. Хотя я лично сомневаюсь, что от них будет толк.

— Что ж, мне нравится ваша мысль, — ответил Магнус. — А на обратном пути вновь сюда заглянем.

Глава двадцать шестая

Улица Естурстрайти располагалась в квартале от гостиницы «Борг». От присутствия рядом могучего дальнобойщика из Англии и сухонького исландского полицейского в отставке Исилдуру становилось легче на душе. Когда Гимли предложил Акселю Бьярнасону известную сумму, тот немедленно согласился бросить текущие дела и помочь новым клиентам, хотя Гимли подозревал, что бросать-то, в сущности, ему было нечего. Бьярнасон, с коротким ежиком седых волос, пронзительными синими глазами и обветренным лицом, больше напоминал рыбака, нежели частного сыщика, хотя Исилдур, еще никогда не прибегавший к услугам «карманных детективов», мало разбирался в таких вещах.

С другой стороны, Бьярнасон отлично знал город. Он немедленно вспомнил, кто такой Петур Асгримссон, и даже с ходу смог назвать адрес художественного салона Инкилейф. Через четверть часа сыщик уже стучался в гостиничный номер калифорнийца.

Исилдур сильно нервничал: можно сказать, испытывал настоящий страх. Он очутился в чужой стране, а Исландия — место на редкость необычное. К тому же совершено убийство, и есть ненулевые шансы, что злодей шагает рядом. Исилдуру не хотелось долго размышлять над этим; он решил не спрашивать Гимли в лоб, дескать, вы убивали или не убивали профессора?

Впрочем, чувство опасности придавало всему предприятию толику пикантности. Задача непростая, не исключено, что первой заполучит кольцо полиция. А может, артефакт изначально был фальшивкой. Или, к примеру, вещица спрятана так надежно, что уже никто и никогда ее не отыщет. И все же имелся шанс, что Исилдур станет обладателем того самого кольца, которое тезка Исилдура привез в Исландию тысячу лет назад… Того самого кольца, которое вдохновило Толкина… А что, это было бы неслабо!

Парадный подъезд клуба «Неон» оказался узенькой, непримечательной дверью, выходившей на главную улицу, однако Бьярнасон решил провести своих клиентов через черный ход. Эта дверь вообще стояла нараспашку, упираясь створкой в груду коробок из-под бутылочного пива. Какой-то юноша деловито заносил внутрь ящики с водкой.

Бьярнасон его остановил и что-то буркнул на исландском. Вот уж действительно, странный язык! Исилдур даже призадумался, на какой из языков Средиземья может походить это наречие. Пожалуй, аналогов ему не сыскать: на квенья повлиял финский, а прообразом синдарина был валлийский. Не исключено, что в глазах Толкина исландский носил слишком обыденный характер — никакой романтики.

Паренек провел их вниз, через широкий танцпол к небольшой конторе. Там сидел высокий мужчина с бритым черепом, увлеченно беседовавший с какой-то рыжеволосой девушкой в джинсах и футболке с надписью «Лопнула промежность».

— Валяйте, — сказал Бьярнасон Исилдуру. — Я уверен, что он говорит по-английски.

— Мистер Асгримссон? — подал Исилдур голос.

Мужчина с бритой головой вскинул лицо.

— Да? — Ни малейшего намека на улыбку, зато зловещим глянцем отливал шишковатый череп.

— Меня зовут Лоренс Фелдман, а это мой коллега Стив Джабб.

— Что вам нужно? — нахмурился Асгримссон. — И вообще мне казалось, что этот тип сидит в тюрьме.

— Стива задержали по ошибке, — объяснил Исилдур. — Просто у властей ушло некоторое время, чтобы во всем разобраться.

— Что ж, если вы пришли за сагой, то сообщаю: она сейчас в руках полиции. А когда они закончат с ней работать, то мы вам ее ни за что не продадим.

Асгримссон вел себя дерзко, однако Исилдур не дал себя запугать. Он давно привык, что люди норовят им помыкать или задвинуть на второй план, не понимая, что без талантливых программистов — таких как он — их бизнес ни за что не сдвинется с мертвой точки.

— Эту тему мы обсудим позднее. Сейчас хотелось бы поговорить с вами насчет кольца. Кольца Исилдура или Гекура, называйте его как угодно.

— Вон из моего клуба! — непреклонным тоном заявил Асгримссон.

— За услуги мы платим. Очень аппетитные суммы, — намекнул Исилдур.

— Послушайте меня, — прорычал Асгримссон, сверля гостей горящими глазами. — Из-за этой дурацкой саги погиб человек. Даже двое, если вспомнить и про моего отца. Как выяснилось, наша семья далеко не зря хранила эту тайну на протяжении столетий. Нельзя было ее разглашать, и если бы ко мне прислушались, то так бы оно и вышло. И виноваты во всем как раз вы! Нечего было совать свой нос повсюду, вынюхивать да размахивать пачками долларов! — Он шагнул к Исилдуру. — Видели, до чего дошло дело? Профессор Агнар Харальдссон мертв! У вас есть совесть или нет? Не пора ли вам катиться к чертовой матери в свою Америку?

— Мистер Асгримссон…

— Да пошел ты знаешь куда?! — рявкнул Петур во весь голос, показывая пальцем на дверь. — Вали давай!


Солнце было не по сезону жарким, и с пастора градом катил пот. Денек выдался на славу, за спиной осталось не менее семи километров. Сейчас пастор находился в высокогорной лощине, куда не забредали даже овцы, по крайней мере в это время года. Со стороны пустоши, которой замыкался дол, доносилось журчание ручья. Снег сходил повсюду, просачивался талыми струйками среди валунов и щебня, уходил в почву звонкой капелью. Прошлогодняя трава, открывшаяся взору за последние дни, была желто-бурой, но вдоль ручья уже пробивались свежие зеленые ростки. Весна. Новая жизнь для этой голой земли.

Со всех сторон звучали трели птиц, порхавших в солнечном сиянии.

Пастор вздохнул полной грудью. Он хорошо помнил тот день, когда впервые появился в Хруни, заняв должность местного священника, и ту мысль, что пришла ему в голову: здесь обитает Бог.

Вот и сейчас он вновь в это поверил.

По левую руку ущелье ограждалось шеренгой утесов, куда пастор и направился, сойдя с едва заметной тропинки. Он на ходу достал блокнот.

Надо подыскать надежное местечко для тайника.

Арест Томаса по подозрению в убийстве Агнара Харальдссона стал основной темой дневных радионовостей. Впрочем, удивляться не приходится, коль скоро Томас и сам был видной фигурой в мире массмедиа. Едва заслышав репортаж, пастор понял, что кольцо пора перепрятать.

Он замедлил шаг, бросив взгляд на безымянный палец правой руки. Совсем непохоже, чтобы кольцу была тысяча лет. В том-то и заключается особенность золота: если аккуратно отполировать сколь угодно древнюю вещицу, она примет вид новенькой. Или по крайней мере не такой старой.

На кольце остались царапины и зарубки, однако руническая надпись на внутреннем ободе все еще виднелась.

Пастор помнил, как они с Асгримуром нашли это кольцо в пещере — вернее сказать, не в пещере, а в своего рода полости внутри одного из утесов. Это был величайший и самый значимый момент во всей его жизни. Ну и в жизни Асгримура, конечно. Пусть даже в этом случае он оказался последним.

Поистине чудесным можно считать тот факт, что полость не была засыпана вулканическим пеплом всех тех извержений, что случились на протяжении последней тысячи лет. Чего стоит хотя бы тот вулканический выброс, который похоронил под собой хутор Гекура… С другой стороны, кольцо всегда было связано с чудесами.

Без малого двадцать лет пастор возился с этим кольцом, то надевая его на палец, то снимая. Он любил его, даже боготворил. Порой он часами разглядывал кольцо, размышлял о его истории, о его тайне, о его силе, а кругом бушевал вихрь звуков, рожденных талантом «Лед Зеппелин» или «Дип перпл». Андвари. Один, Хрейдмар, Фафнир, Сигурд, Брюнхильд, Гуннар, Ульф Ногоруб, Трандитл, Исилдур и Гекур — все они им некогда владели. А теперь настал его черед. Пришло время пастора Хруни.

С ума сойти.

Да вот беда: несмотря на всю приподнятость и чувство внутренней мощи, которую давало ему надетое на палец кольцо, вместе с ним приходило и ощущение досады, которое со временем становилось все острее и навязчивее. Пастор считал себя весьма необычной личностью и искренне полагал, что кольцо само выбрало его. А все потому, что он много чего знал про дьявола и Сэмунда Мудрого. И тем не менее, несмотря на старания и прилежание пастора, он так и не смог найти ничего нового и экстраординарного в ходе своих исследований. Дорога к власти и господству над всем и вся оставалась перекрыта.

А с другой стороны, как вообще можно рассчитывать на успех, если сидишь анахоретом среди холмов и скал? Поначалу он полагал, что в том-то и состоит его обязанность: оберегать и хранить кольцо под сенью горы Гекла, которая возвышалась на расстоянии каких-то сорока километров от кирхи. Хранить и оберегать… но от кого? Сына пастор всегда считал неудачником — слабым и неглубоким человеком, которому нельзя поручить заботу о кольце. Впрочем, надежда еще оставалась: Томас стал знаменитостью, хотя бы и в пределах одной лишь Исландии. Трудно себе представить, чтобы местный житель оказался способен завоевать себе имя на международной арене, но вот у Томаса это могло получиться.

Не без помощи кольца, разумеется.

Пастор один за другим обходил утесы, подыскивая нишу вроде той, где нашел кольцо семнадцать лет назад. Надо будет особенно тщательно записать приметы тайника, иначе колечко затеряется на следующие десять веков.

А может, его вовсе не надо прятать? Что, если кольцо позволило себя найти отнюдь не для того, чтобы его вновь скрыли от мира? Скажем, сейчас оно хотело поактивнее заняться делами людей.

Хотело, чтобы его нашли.

Конечно, церковный алтарь — место далеко не лучшее с точки зрения устройства тайника. Здесь кольцо запросто может попасться на глаза любому человеку, не говоря уже о профессиональной бригаде криминалистов. Да, зато это место было правильным.

Пастор снял кольцо с пальца и сжал его в кулаке. Закрыл глаза, пытаясь понять, о чем оно ему нашептывает.

Да-да, это правильное место.

Он развернулся и бодрым шагом направился назад, в Хруни. Бросил взгляд на часы: если повезет, то он поспеет домой еще засветло.


Дом Инкилейф — вернее сказать, родовое гнездо — стоял на берегу реки, которая несла свои воды через Флузир. Сам же поселок оказался процветающим: магазинчик круглосуточной торговли, гостиница, две школы, несколько муниципальных зданий и ряд геотермальных теплиц. Инкилейф уверяла, что именно здесь выращивают наилучшие фрукты и овощи во всей Исландии. Впрочем, в поселке не было церкви; ближайшая располагалась в Хруни, примерно в трех километрах.

Хотя собственно Флузир и не был достопримечательностью в подлинном смысле, от местного пейзажа перехватывало дыхание: к западу лежала долина реки Хвита с древним поселением Скальхольт, где стоял первый в истории Исландии собор, а к северу раскинулись толстенные белые пласты ледников, чей безупречно ровный, как лезвие бритвы, контур формировал линию горизонта между горными пиками.

Вулкан Гекла скрывался за холмами к юго-востоку.

Дом был одноэтажным, достаточно комфортабельным и вполне годился для семьи из пяти человек. Магнус со своей спутницей зашли в спальню матери Инкилейф и вывалили на пол содержимое нескольких картонных коробок. В них действительно отыскалось несколько писем Толкина к Хегни, о которых вплоть до его смерти не знал даже отец Инкилейф. Девушка показала Магнусу первое издание «Братства кольца», начального тома «Властелина колец». Сержант узнал почерк на форзаце: «Хегни Исилдарссону: одна добрая история заслуживает другую. С благодарностью и наилучшими пожеланиями, Дж. P. P. Толкин, сентябрь 1954 г.».

Затем они принялись изучать папку с картами и дневниками, которые в основном принадлежали руке доктора Асгримура и рассказывали о его догадках, где мог находиться тайник с кольцом. Кроме того, им встретились письма и заметки Хакона, местного пастора; они касались различных народных сказаний: например, эссе на тему Гиссура и сестриц тролля с Бурфетля, то есть горы, по соседству с которой располагался хутор Стенк. В одном месте упоминалась также легенда о пастушке по имени Торгерд, сбежавшей с эльфом.

— А в Америке водятся эльфы? — спросила Инкилейф.

— Увы, — развел руками Магнус. — Иного добра предостаточно: сутенеры, гангстеры, продажные сутяги и даже инвестиционные банкиры. А вот эльфов нет. Впрочем, если у нас в Саут-Энде когда-нибудь возникнут проблемы с эльфами, я теперь знаю, куда обращаться за подмогой. Быстренько организуем программу обмена опытом с полицейским управлением Рейкьявика.

— Получается, вам в детстве не рассказывали таких историй?

— В общем-то меня ими не баловали. Особенно когда я жил у деда с бабкой. Отец больше увлекался сагами, нежели деревенскими сказками про эльфов и троллей. Хотя я порой и задавал такие вопросы… — Магнус улыбнулся при воспоминании. — Кажется, мне было лет четырнадцать. Мы отправились в турпоход в Адирондакские горы. Я вообще очень любил бродить с отцом по горам. Мой младший брат предпочитал отсиживаться дома, так что мы вдвоем целую неделю напролет разговаривали друг с другом исключительно по-исландски. На всевозможные темы… Отчетливо помню, что мы остановились передохнуть на берегу озера Ракетт. Нашли себе валун, напоминавший тролля, вскарабкались на него и принялись жевать свои сандвичи. Отец заметил, что исландцы обязательно придумали бы длинную запутанную историю про такой необычный камень. Вот тогда я и задал ему вопрос: верит ли он в эльфов?

— И что же он ответил?

— Попытался увильнуть. Я решил поднажать. Видите ли, он был математиком, всю свою жизнь занимался доказательствами, а насчет эльфов никаких доказательств не имеется… Короче, отец прочитал мне настоящую лекцию о том, что недоказанность существования эльфов вовсе не означает, что их нет на свете. Другими словами, наука не способна ответить на этот вопрос. И еще он добавил, что хотя сам и не верит в эльфов, его исландские корни не позволяют с ходу отринуть возможность их существования и что, если мне когда-либо доведется пожить в Исландии, я тоже это пойму.

— Ну вот, сейчас вы в Исландии. Успели поверить в эльфов?

Магнус рассмеялся:

— Ни в коем случае. А вы что об этом думаете?

— Бабушка постоянно натыкалась на «невидимый народец», — ответила Инкилейф. — Утверждала, что они обитают в скале рядом с хутором, где родилась мама. Если на то пошло, в ночь перед родами к ней пришла невидимая женщина и заявила, что имя ребенка надо поменять. Дело в том, что маму собирались назвать Богилдур, но женщина-невидимка сказала, что здесь годится только Лини, иначе ребенок умрет во младенчестве. Вот так моя мама и стала Лини.

— А по мне это действительно звучит изящнее, чем Богилдур, — заметил Магнус. — Похоже, невидимка обладала неплохим вкусом.

— Вот! Взгляните, — сказала тут Инкилейф, показывая на карту со стрелками и пометками. — Сюда они отправились в тот уик-энд, когда погиб мой отец.

Судя по карте, километрах в десяти от Стейка протекал какой-то ручей, где стоял символ, обозначавший пещеру.

Зазвонил мобильник Инкилейф. Она ответила, и до Магнуса донесся раздраженный мужской голос, хотя слова он разобрать и не мог.

— Мой брат, — пояснила Инкилейф, нажав кнопку отбоя. — К нему в клуб заявились какие-то иностранцы, желающие купить сагу. Американец и англичанин. Расспрашивали насчет кольца. Петур послал их куда подальше.

— Надо же… Я-то думал, у них хватит ума больше не лезть в это дело.

— Вы прямо читаете мысли моего брата, — кивнула Инкилейф. — Он звонил предупредить: они наверняка пожалуют и по мою душу. Петур просил меня ничего им не рассказывать.

— И вы прислушаетесь к его совету?

— Разумеется! Саги им не видать как своих ушей, за любые деньги. Петур категорически против, и я с ним полностью согласна… — Она взглянула на часы: — Смотрите-ка, почти семь! Пастор наверняка вернулся. Съездим посмотрим?


В Хруни, однако, на звонок в дверь по-прежнему никто не ответил. «Судзуки» пастора стоял в гараже. Магнус с Инкилейф окинули взглядом близлежащие холмы и долину: нет ли там одинокого путника? Солнце, хоть и низко сидевшее, давало ясный, мягкий свет, который подчеркивал малейшие нюансы ландшафта и розовым сиянием заливал снег на далеких горных вершинах. В нескольких сотнях метров от церкви в воздухе крутилась пара воронов, чье карканье ветер разносил по окрестностям. Но ни одной человеческой фигурки в виду.

— Во сколько здесь темнеет? — спросил Магнус. — В половине десятого?

Инкилейф пожала плечами:

— Вроде того. Сейчас с каждым днем сумерки наступают все позднее и позднее.

— Проголодались?

Она согласно закивала.

— Тут в поселке есть местечко, где можно перекусить.

— Что ж, давайте так и сделаем. А потом вновь сюда вернемся.

— И после этого поедем в Рейкьявик?

Магнус кивнул.

— Ну давайте, — согласилась Инкилейф. — Или… — Девушка улыбнулась, поигрывая серыми глазами, которые танцевали под ее светлой челкой. В эту минуту она выглядела восхитительно.

— «Или…»?

— Или проведаем пастора ранним утром?


Магнус проснулся как от толчка, весь в поту, и на мгновение потерял ориентировку, не понимая где находится. Сержант бросил взгляд на незнакомое окно в торце незнакомой комнаты и увидел бело-синий лунный свет за тонкими занавесками.

К локтю кто-то прикоснулся.

Он обернулся к лежавшей рядом женщине. Инкилейф.

— Магнус, что случилось?

— Да просто сон…

— Кошмар?

— Ну… да.

— Расскажи.

— Да ладно, прошло уже.

— Магнус, я хочу все знать про твои кошмары. — Она приподнялась на локте в слабом свете, сочившемся сквозь занавески и оттенявшем ее грудь. На губах девушки проступала слабая озабоченная улыбка. Инкилейф погладила ему щеку.

И тогда он все ей рассказал. Про круглосуточный магазинчик из своего сна, про О’Малли и «торчка». А также про тупик, мусорные баки, лысого толстяка и парня в желтой футболке, который, как сказал Уильямс, скончался в больнице…

Инкилейф слушала не прерывая.

— И часто тебе такое снится?

— Да нет, — ответил Магнус. — Только в самое последнее время. После второй перестрелки.

— Они пытались тебя убить, ведь так? Эти мерзавцы?

— Разумеется. Я, кстати, на этот счет угрызений совести не испытываю, — сказал Магнус. — По крайней мере пока не приходит время ложиться спать… — Он ударил кулаком по матрасу. — Бред! Ну чего они ко мне привязались?!

— Да, ты убил нескольких человек, — кивнула Инкилейф. — И с полным правом — они не оставили тебе выхода. А сейчас ты мучаешься. Так вот: не был бы ты человеком, если бы не страдал от этого. Ты самый обычный человек, даже если мнишь себя крутым копом. Иначе я бы на тебя глаз не положила.

С этими словами она прижалась к его груди, и сержант покрепче притянул девушку к себе.

От поцелуя сердце Магнуса возбужденно забилось…


Инкилейф без промедления заснула, а вот к сержанту сон упорно не шел. Магнус недвижно лежал на спине, уставившись в потолок.

Насчет кошмаров она, конечно, права. Их надо принять как есть, смириться с ними. Эта мысль успокоила.

Секундой позже, однако, он подумал про Колби. Где-то она сейчас прячется, опасается за свою жизнь… Один Бог ведает где. Разве Магнус не должен мучиться угрызениями совести и в ее адрес?

Он скосил глаза на Инкилейф: лежит себе, спокойно сопит, умиротворенно дыша сквозь приоткрытый рот. Даже в полумраке виден шрам у нее над бровью.

Колби дала ясно понять, что на восстановление отношений рассчитывать не приходится. Если на то пошло, ночь, проведенная с исландской красавицей, вполне может считаться отличным поводом и способом навсегда забыть о былом — и это уж куда лучше, чем напиваться вдрызг и потом попадать за решетку. Да вот загвоздка: глядя на лежащую рядом Инкилейф, он не считал эту ночь мимолетной интрижкой. Потому что эта девушка ему нравилась. По-настоящему.

Однако по какой-то загадочной причине ему казалось, что он только что предал Колби.

По дороге из Хруни они остановились в единственной гостинице Флузира, где, как выяснилось, имелся ресторанчик с очень пристойной кухней. Они неторопливо и безмятежно поужинали, наблюдая за тем, как раскинувшаяся перед ними долина Хвита медленно погружается во мрак. К дому Инкилейф они вернулись пешком, прогулявшись вдоль берега местной речушки — после чего очутились в кровати детской спальни Инкилейф.

Он усмехнулся.

Черт знает что… Магнус провел в Исландии меньше недели, но успел усвоить, что исландцы намного проще относятся к сексу, чем он сам. Можно сказать, сейчас сержант напоминал того парня… как там бишь его… который послужил Инкилейф в качестве алиби… Понятное дело, он ей нравился… но, наверное, в том смысле, в каком ей нравилось клубничное мороженое или йогурт. А может, и того меньше.

Н-да, здесь надо ухо держать востро. В Америке за постельные отношения со свидетельницей по уголовному делу уж точно не погладили бы по головке, да и Балдур вряд ли придет в восторг, если это всплывет. Да сам Магнус был уверен в стопроцентной невиновности Инкилейф? Можно ли ей верить?

«Разумеется, можно», — решил Магнус.

Впрочем, живший в нем профессионал-детектив тут же принялся нашептывать иное…

Глава двадцать седьмая

В этот раз пастор Хакон был на месте.

Дверь открыл импозантный мужчина с окладистой бородой и кустистыми черными бровями. Увидев Магнуса, он было нахмурился, однако сменил гнев на милость, едва его глаза остановились на спутнице сержанта.

— Инкилейф? Подумать только, ведь мы не виделись со дня похорон вашей матушки! Как вы поживаете, дитя мое? — У пастора оказался приятный, богатый баритон.

— Все в порядке, — ответила девушка.

— Чем обязан столь восхитительной встрече?

Сержант решил вмешаться:

— Меня зовут Магнус Рагнарссон и я представляю столичное полицейское управление. С вашего позволения хотел бы задать несколько вопросов… Зайти-то хоть можно?

Пастор сдвинул могучие брови.

— Да, я ждал вашего визита, — проворчал он. — Пожалуй, вам действительно лучше пройти внутрь.

Магнус и Инкилейф сняли уличную обувь и прошли вслед за пастором по коридору, где стоял густой аромат свежесваренного кофе. Священник провел своих гостей в кабинет, сплошь уставленный книгами. Помимо письменного стола здесь помещался мебельный гарнитур: диван и кресло, чья обивка поражала воображение своей дешевизной и вульгарностью. Инкилейф с Магнусом устроились рядышком на диване, в то время как Хакон занял кресло. Среди книг сержант с удивлением подметил коллекцию компакт-дисков, где встретились, в частности, «Пинк Флойд», «Блэк Саббат» и «Лед Зеппелин».

И никаких признаков, что сейчас подадут кофе. В Исландии это могло сойти за нарочитое оскорбление — гостям всегда предлагают кофе с коврижками, особенно если все знают, что кофейник уже на огне.

Хакон посмотрел на Инкилейф.

— Должен признаться, что я действительно поджидал очередного визита блюстителей порядка, однако не могу взять в толк, отчего вы сопровождаете полицию?

— В связи с гибелью ее отца, — ответил Магнус за девушку.

— Мм, ясно… — отозвался пастор, по-прежнему обращаясь исключительно к Инкилейф. — Что ж, вполне естественно задаваться подобными вопросами, коль скоро вы, дитя мое, были столь юны, когда произошла трагедия… Хотя и не вполне понимаю, почему вы решили их задать именно сейчас. В присутствии полицейского.

— Вам известно, что мы задержали вашего сына? — спросил Магнус.

— Да, я слышал об этом по радио. Вы, разумеется, допустили ошибку, молодой человек. Чудовищную ошибку. — Глубоко посаженные глаза пастора гневно воззрились на сержанта. Хотя Хакон и был внушительной личностью, он оказался много моложе, чем полагал Магнус. На его висках пробивалась седина, да и лоб избороздили морщины, но в целом преподобному не дашь шестидесяти лет — выглядит, будто сорокалетний.

— Сейчас вашего сына допрашивают в столичном полицейском управлении, — объяснил сержант. — А после разговора с ним мои коллеги захотят побеседовать и с вами. А тем временем расскажите-ка мне, что случилось во время вашего похода с доктором Асгримуром.

Пастор тяжко вздохнул.

— Как вы понимаете, полиция провела расследование, и я все им изложил в мельчайших подробностях, так что загляните в свои служебные архивы. Впрочем, если хотите, чтобы я сейчас ответил на ваш вопрос… Итак, стояло начало мая. Всю зиму мы с отцом Инкилейф проработали над одним проектом…

Он бросил пытливый взгляд на девушку.

— Магнус ознакомился с «Сагой о Гекуре», — ответила Инкилейф на его невысказанный вопрос. — Он знает, что мой дед утверждал, будто разыскал кольцо, но вновь спрятал его от людей.

Услышав такое заявление, пастор на мгновение опешил, собираясь с мыслями.

— Что ж, в таком случае вам известно не меньше, чем мне самому. Воспользовавшись моими познаниями в области народных сказаний, а также теми намеками, что встречаются в саге, мы составили список из трех-четырех возможных мест, где мог находиться тайник с кольцом Гекура. В тот уик-энд мы вышли в наш второй поход. День выпал на редкость пригожий, и мы даже не стали проверять прогноз погоды, хотя это и следовало сделать… Несколькими годами раньше я читал некий трактат об истории исландского фольклора. Так вот в нем упоминалась местная легенда о кольце, спрятанном в пещере под охраной тролля: очередная вариация на широко известную тему о пастушке, которая знакомится то ли с представителем «невидимого народца», то ли с эльфом и убегает с ним, несмотря на все возражения родственников. Этот лейтмотив встречается сплошь и рядом, а вот упоминание о кольце — вещь куда более редкая. В легенде говорилось о местонахождении пещеры, вот мы и взяли с собой палатку и туда отправились.

Магнус припомнил, что уже читал нечто подобное, когда они с Инкилейф, копаясь в бумагах доктора Асгримура, наткнулись на историю о пастушке по имени Торгерд.

Пастор печально вздохнул.

— Это была вовсе не пещера, а просто ложбина в скале. Совершенно пустая. Мы, понятное дело, огорчились… Затем разбили палатку у ручья, в миле от того места. Ночью пошел снег… Знаете, типичные для мая снежные заряды, которые набрасываются невесть откуда. К рассвету буран так и не утих, однако мы все равно свернули палатку и направились домой. Буря не утихала, а становилась лишь яростней; видимость сильно ухудшилась. Ваш отец шел в нескольких шагах впереди. Мы оба сильно устали, я еле-еле брел, не поднимая глаз, — и вдруг раздался крик. Я вгляделся в снежную завесу, но ваш отец исчез… Тут я и догадался, что мы очутились на краю утеса и доктор Асгримур сорвался вниз. Мне удалось разглядеть его метрах в двадцати под ногами — он лежал как сломанная кукла. Далеко не сразу получилось разыскать тропинку, к тому же спускаться было очень трудно… В одном месте я сам упал и покатился вниз, однако снег смягчил удар…

Пастор помолчал, не сводя с Инкилейф темных, глубоко посаженных глаз.

— Когда я подбежал к вашему отцу, он был еще жив, хотя и без сознания. Асгримур сильно разбил себе голову. Я снял куртку, укрыл его потеплее, после чего бросился за помощью. Ну, «бросился», пожалуй, слишком уж сильно сказано: в снежном буране бегать трудно… Да, надо было вести себя осмотрительнее. В общем, впопыхах я заблудился. Лишь после того, как буря улеглась, я увидел вдали какую-то ферму. Продрог я ужасно… все-таки не забывайте: я отдал свою куртку вашему отцу…

— Вы увидели ферму Алфабрекка?

— Совершенно верно. Фермер и его сын отправились вместе со мной за Асгримуром, а хозяйка осталась звонить в горноспасательную службу. Когда мы добрались до вашего отца, он уже не дышал… — Пастор покачал головой. — Спасатели потом сказали, что после падения он прожил совсем недолго, но я до сих пор корю себя за то, что заплутал в буране…

— Полиция не нашла никаких свидетельств, что гибель доктора была отнюдь не случайной? — спросил Магнус.

— Да как вы смеете?! — зычно рявкнул пастор. — На такие вопросы потрудитесь ответить сами, заглянув в свой полицейский архив! И вообще никаких подозрений ни у кого не возникало… — Преподобный смерил сержанта испепеляющим взглядом, как бы вынуждая принять такую оценку. Магнус и глазом не моргнул, твердо зная, что он сам себе хозяин.

Сейчас становилось намного понятнее, отчего Инкилейф говорила про пастора, будто он умеет «ломать психику». Вокруг Хакона витала аура властности, которая обволакивала Магнуса, понукала склониться перед чужой волей…

Этой воле Магнус решил дать образцовый отпор.

— Вы продолжили поиски кольца после того, как погиб мой отец? — спросила Инкилейф.

Преподобный Хакон обратил взор на девушку и несколько смягчился.

— Нет. Все эти глупости я забросил. Да, я с увлечением занимался такими поисками при жизни вашего батюшки, но после его смерти потерял всяческий интерес к кольцу. Так же как и к саге.

Магнус оглядел стены кабинета: три офорта с извергающимся вулканом Гекла.

— А почему у вас развешано столько картинок на эту тему?

— Так ведь я занимаюсь изучением роли дьявола в церковной истории Исландии, — ответил Хакон. — Гекла славилась на всю Европу; наш вулкан называли пастью ада, что, как вы понимаете, меня изрядно интригует. — Он помолчал. — С этой точки зрения «Сага о Гекуре» представляет собой чрезвычайный интерес. Насколько мне известно, именно в ней вулкан Гекла впервые упомянут в такой роли. Кроме того, это первое письменное свидетельство о восхождении. Ранее было принято считать, что никто не осмеливался подняться на вершину до 1750 года. Впрочем, Исилдур с Гекуром поднимались к жерлу задолго до чудовищного извержения 1104 года, так что в ту пору столь сильного страха никто еще не испытывал…

— Несколько дней назад с вами разговаривала одна наша сотрудница, — сказал Магнус. — Насчет приезда профессора Харальдссона.

— Как же, помню.

— А что вы ей ответили по поводу цели визита Агнара?

Пастор улыбнулся, и вокруг его глаз сразу собрались лукавые морщинки.

— Боюсь, я с ней не откровенничал. Видите ли, я крайне щепетильно отношусь к личным секретам моих прихожан. — Он выразительно посмотрел на Инкилейф.

— Так о чем же вы беседовали с Агнаром?

— О саге про Гекура, разумеется. И о кольце. — Пастор огладил бороду. — Он рассказал, что Инкилейф обратилась к нему с просьбой представлять интересы ее рода при продаже саги. — Священник неодобрительно посмотрел на девушку. — Скажу без утайки: меня потрясло это известие. Подумать только, после стольких лет, даже веков, на протяжении которых семья успешно хранила тайну…

Инкилейф залилась краской.

— А вот мне кажется, что роль прокурора не для вас, — без обиняков заявил Магнус. — И вообще, вы были обязаны все рассказать нашей сотруднице в ее первый же приезд. Это сэкономило бы нам кучу времени.

— Асгримур был мне близким другом, — назидательно промолвил пастор. — И я сам знаю, какого именно поведения он ожидал бы от меня.

— То, что вы проделали, называется «помехами отправлению правосудия», — сказал Магнус. — Но мы отвлеклись. Итак: задавал ли Агнар какие-либо необычные вопросы?

— Я не знаю, что вы имеете в виду. Он просто сообщил мне, что Инкилейф отыскала письмо Толкина, в котором упоминается факт обнаружения кольца. Вот Агнар и приехал ко мне с расспросами, прямо как вы. У меня создалось впечатление, что он сам желал разыскать кольцо. Понятное дело, тут я ничем не мог ему помочь.

— В каком состоянии он находился? — продолжал допытываться Магнус.

— Он очень волновался. Скорее даже, был возбужден. Вопросы ставил напористо, если не сказать агрессивно.

— Вы сейчас о чем-то умалчиваете? — в лоб спросил сержант.

— Категорически нет!

Магнус помедлил, критически разглядывая пастора. Тот сидел неподвижно, явно не желая что-либо добавлять по собственной инициативе.

— Видите ли, преподобный Хакон, через день после вашей с ним встречи Агнар послал электронное сообщение, в котором прозрачно намекал, будто знает местонахождение тайника.

— Должен заметить, что во время нашей беседы он не производил такого впечатления.

— А вы рассказали ему, куда именно ходили в тот злополучный майский день 1992 года?

— Нет. Он задавал такой вопрос, однако я ответил, что не могу припомнить. Слукавил, конечно.

Инкилейф показала пастору карту, которая отыскалась среди отцовских бумаг.

— Мы об этом месте говорим?

Хакон вытянул шею, разглядывая лист.

— Да-да, именно здесь. А вот и ферма, видите? Алфабрекка. Пожалуй, я мог бы назвать Агнару правильные координаты, но он всего лишь напрасно потратил бы время. Кольца там нет, в этом я убежден. По меньшей мере его там не нашлось семнадцать лет назад, и я очень сомневаюсь, что с тех пор оно там очутилось.

— «Убеждены», говорите? — прищурился Магнус. — А вам не кажется, что Агнар мог где-то еще найти намеки на местонахождение тайника? И заодно обнаружил нечто такое, что вы упустили?

— Совершенно убежден, — кивнул Хакон. — Уж поверьте, мы с Асгримуром прочесали каждый квадратный сантиметр той пещеры, которую и при большом желании не назовешь громадной.

— Ваш сын в курсе всех этих дел? — спросил сержант.

— Томас? Вряд ли. Сколько ему тогда было… лет тринадцать? Я не рассказывал ему про сагу или кольцо ни в ту пору, ни в последующие годы… Может быть, вы, Инкилейф?

— Нет, — решительно заявила та.

— Тогда с какой стати он вздумал беседовать с Агнаром в день убийства профессора? — поинтересовался Магнус.

Преподобный покачал готовой:

— Понятия не имею. Я даже не знал, что они были знакомы.

— Какое любопытное совпадение, не находите?

Хакон пожал плечами:

— Все может быть. Наверное… — Он подался вперед, вперив глаза-буравы в Магнуса. — Мой сын — не убийца. Зарубите это себе на носу, молодой человек.

* * *
— Нет, все-таки он страшноватый человек… — заметила Инкилейф, возвращаясь с Магнусом в Рейкьявик.

— Он всегда был таким?

— Со странностями? Да. Наша семья не очень часто ходила в церковь, но всякий раз, когда я там оказывалась, его проповеди меня пугали. Сплошная сера, огонь и по дьяволу за каждым валуном. Сам понимаешь, любой ребенок задрожит, слушая такие вещи, да еще не где-нибудь, а в церкви Хруни… — Она негромко рассмеялась. — Помнится, как-то раз, наслушавшись его воскресных проповедей, я на следующий день вернула соседке по парте заколку, которую у нее… кхм… «позаимствовала». Потому как насмерть перепугалась, что меня проглотит земля или сожжет молния.

— Охотно верю.

— Итак, мистер детектив, наш пастор говорил правду?

— Сомневаюсь. Мы уже знаем, что он солгал насчет Агнара, когда к нему приезжала Вигдис. Так что я практически уверен, что он врет и про Томаса. Наверняка он рассказал сыну о саге и кольце; иначе с какой стати Томас отправился бы к профессору? Мне только на руку, что он соврал — Хакон оказал себе медвежью услугу.

— Почему?

— Рано или поздно я вытащу из Томаса, что про сагу он узнал от отца, и это будет означать еще один крючок, на который мы поймаем пастора. Вот когда он заелозит, пытаясь выпутаться из собственной лжи… А что ты об этом думаешь?

— По-моему, отца убил он. А кольцо забрал себе… Слушай, а нельзя ли у него устроить обыск?

— Для этого нужно постановление суда.

— Так ведь все в твоих руках.

— Ну… — Магнус с удовольствием перевернул бы дом пастора вверх ногами, но здесь требовалось действовать через Балдура, что означало множество препон. Во всяком случае, не раньше, чем удастся ниспровергнуть выдуманную Томасом легенду. Сержанту не терпелось попасть в управление и лично заняться допросом.

— А можно остановиться у фермы, куда преподобный Хакон пришел за подмогой? — вдруг предложила Инкилейф. — Не исключено, что хозяева что-то запомнили.

— Знаешь, хорошо бы поскорее вернуться в Рейкьявик, чтобы начать обработку Томаса.

— Это я понимаю, но ведь мы можем найти нечто такое, что прольет дополнительный свет на гибель отца…

Сержант призадумался.

— Магнус, ну я прошу… Ты же знаешь, насколько это для меня важно.

— Как, ты говоришь, называется та ферма? Алфабрекка? Он нам показал ее на карте…

— Точно. Чтобы туда проехать, надосвернуть к ущелью Тьоурсаудалур.

— Хм… Если считать в оба конца, это полсотни километров?

— Если не больше.

Магнус знал, что обязан как можно быстрее доложить Балдуру о результатах допроса Хакона. Причем это ему хотелось проделать лично, а не по телефону, чтобы после рапорта можно было сразу заняться Томасом.

Сержант бросил взгляд на Инкилейф. Да, он отлично понимал, что сейчас испытывает девушка и насколько важным для нее был поиск ответов.

— Ладно, — вздохнул он. — Вытаскивай свою карту, поработаешь штурманом.

Глава двадцать восьмая

Когда самолет начал снижаться над аэропортом Кеблавик, Диего невольно облизнул губы. Он нервничал. И дело вовсе не в предстоящем задании; напротив, Диего с нетерпением ждал момента, когда удастся прихлопнуть заказанного копа. Да и самолетная лихорадка тоже ни при чем: уже довелось полетать, и немало. Однако Диего никогда не был в Европе. С Испанией он наверняка справится, с Италией тоже вроде можно найти общий язык, но как быть с Исландией?

Судя по первым впечатлениям, эта страна была явно не в себе.

Он ожидал увидеть снег, лед, эскимосов и их забавные жилища под названием «иглу». Холод, видимо, удастся перетерпеть. Диего с пятнадцати лет жил в Лоренсе, милях в двадцати к северу от Бостона. Там в зимнюю пору погода была далеко не сахар.

Пожалуй, холод можно считать одним из самых сильных потрясений в судьбе Диего; во всяком случае, именно это произошло с ним в возрасте семи лет, когда он впервые прибыл в Штаты. Его семья происходила из городишка Сан-Франсиско-де-Макорис, что расположен в Доминиканской Республике. Стомильный пролив Мона, которым Доминикана отделяется от Пуэрто-Рико, они пересекли на лодке, а потом, купив себе фальшивые документы, перелетели в Нью-Йорк. Несколько лет провели в квартале Вашингтон-Хайтс в Верхнем Манхэттене, где папаша зарабатывал на жизнь, тайком доставляя наркотики от одного дилера к другому. Его поймали, сунули за решетку, где он и помер года через два. Диего и младших дочерей мать увезла в Лоренс, к своей кузине.

Именно там Диего и начал свою карьеру, поработав сначала в области «наркотической логистики», после чего сменил стезю и пошел в «силовые структуры», где проявил себя с очень хорошей стороны. Нет, он не был столь уж беспричинно и предельно жесток, как иные подчиненные Сото, однако обладал живым умом, а это порой стоило целого взвода «солдат». И уж кому, как не ему, поручать поиски бостонского копа, затесавшегося среди оравы эскимосов.

Они наконец приземлились и без излишних проволочек покинули самолет. Иммиграционный контроль оказался чистой воды формальностью: какой-то чиновник мельком бросил взгляд на американский паспорт Диего и тут же его проштамповал. Выйдя в зал прилета, Диего осмотрелся кругом, нашел плакатик с надписью «Мистер Робертс». Его держал коренастый литовец с коротким ежиком каштановых волос и акцентом, напоминавшим русский. Они вышли из здания аэровокзала и сели во внедорожник «ниссан».

Командировка выдалась сумбурной, времени подготовиться почти не дали. С другой стороны, Сото обратился к одному из своих поставщиков и договорился, что тот выведет его на надежных людей в Исландии. Люди эти оказались выходцами из какой-то Литвы (недоумевающему Диего разъяснили, что так называется одна из бывших республик Советского Союза), и они вроде бы не возражали помочь.

Диего окинул взглядом ландшафт. Снега и в помине нет. И ни одного иглу. Даже деревьев — и тех нет! Ничего себе местечко…

Спустя полчаса они свернули на парковку возле «Тако Белл». Вот это по-нашему. Диего тут же взял себе буррито, хотя час еще стоял ранний, и вернулся в машину, где на заднем сиденье уже сидел новый деятель: мужчина лет тридцати, с такой же короткой стрижкой и синими бусинками глаз.

— Меня зовут Лукас, — заявил он, и Диего отметил густой акцент, который мало чем походил на русский говор, хорошо знакомый ему по Бостону.

— Джо, — сказал Диего, тряся предложенную руку.

— Добро пожаловать в Исландию.

— Заказ принесли?

Лукас помедлил, но затем все же вытащил из черной наплечной сумки «вальтер-ППК». Диего внимательно осмотрел «машинку». Очень напоминает ППК/С, но только с голубоватым воронением. Должно быть, европейская модель. В приличном состоянии. Серийный номер спилен. Это, конечно, не револьвер, но на сей раз все равно никакого театра не будет: просто бах-бах — и в кусты.

— Вы с ним поаккуратнее, — предупредил литовец. — В Исландии нет оружия. Вот эту штучку пришлось покупать в Амстердаме, а потом протаскивать контрабандой.

— Что значит «нет оружия»? А копы? Уж у них-то есть?

— He-а. Только у тех, которые в аэропорту. У пограничников.

Диего ухмыльнулся:

— Мне тут уже нравится… А «маслята»?

Лукас передал ему пачку патронов.

— Так, и кто меня подхватит после дела?

Литовец сунул руку в сумку, вытащил мобильник.

— Вот. Первое имя в записной книжке, «Карл». Звякните на его номер, когда придет время. Только разговор начинайте фразой: «Оскара можно к телефону?» Не то мы решим, что вас фараоны сцапали.

— Понял. Ну и какой план отхода?

— Мы вас встретим на машине, а потом вывезем из Исландии.

— Быстро?

— Очень. Можете мне поверить. А если вас все-таки сцапают, не говорите полиции, что мы вам помогаем. Нам неприятности с властями ни к чему.

— Ладно, — сказал Диего. — Ну и где мне искать Магнуса Джонсона?

— Вы знаете как он выглядит?

— Угу.

— Значит, вам стоит покрутиться возле полицейского управления.

— Нет уж, дудки! Давайте лучше вы поспрашиваете, а? Выясните, где он живет и так далее…

— Нет, — решительно отказался Лукас. — Убийство полицейского на улицах Рейкьявика — вещь серьезная. Просто капитальная. Если узнают, что мы им в свое время интересовались, нам всем настанут вилы. Вы понимаете, о чем я толкую?

— Да пожалуй, — раздраженно заметил Диего.

— Вот и хорошо… А теперь мы отвезем вас в отель, где вы уже сами оформите себе прокатную автомашину. Кстати, напротив полицейского управления есть автобусная остановка. Рекомендую там посидеть да понаблюдать.


Арни вымотался донельзя. Удивительное дело, но от долгого сидения на одном месте устаешь как от целого дня, проведенного на ногах. Он был рад вернуться в Исландию, хотя к этому моменту биологические часы его организма окончательно разладились.

Полицейский очень рассчитывал на разговор с Исилдуром. Он успел спланировать целый ворох хитроумных стратегий, которые обязательно докажут, что убийцей был все-таки Стив Джабб. И еще ему хотелось посмотреть на Калифорнию; говорят, поездка в округ Тринити — нечто умопомрачительное. Если повезет, удастся увидеть и знаменитые секвойи… А что вышло? Да он даже до Сан-Франциско не добрался, а провел ночь в аэропортовском отеле, после чего следующим же утром вылетел обратно, рейсом через Торонто.

Ему еще не доводилось бывать в Канаде. Так, ничего особенного.

Единственное стоящее обстоятельство, которым обернулась эта горе-командировка, заключалось в том, что Арни увлекся «Властелином колец». Он уже дочитал до шестьсот пятьдесят седьмой страницы увесистого тома и увлеченно следил за развитием событий. Отличная книга. Особенно после знакомства с «Сагой о Гекуре».

Аэропорт Кеблавик был переполнен: все рейсы из Северной Америки прибывали в Исландию в одно и то же время. Арни не стал следовать примеру своих соотечественников, которые оккупировали магазинчики дьюти-фри, а направился прямиком к стойкам иммиграционного и таможенного контроля. Следуя на выход в зал прилета, он вдруг приметил знакомую физиономию: Андриус Юска, коротко стриженный крепыш и боевик одной из литовских банд, которые промышляли в Рейкьявике амфетаминами. Несколько месяцев назад Арни на время прикомандировали к наркоотделу, и полицейский знал литовца в лицо, потому что лично участвовал в слежке за этим парнем.

Исландская «желтая пресса» давно уже заходилась истошными воплями по поводу залетных преступников, видя литовских наркодилеров чуть ли не в каждом человеке, стоящем без дела на уличном перекрестке. Истина же заключалась в том, что в Исландии наркотики в основном распространяли сами исландцы. Министра внутренних дел, однако, всерьез беспокоила текущая ситуация: он опасался дальнейшего расширения влияния со стороны незаконопослушных иностранцев, к которым в первую очередь относились скандинавские мотоциклетные рокеры и литовцы. Пока что не успели проявить себя ни латиносы, ни собственно русские, хотя полиция вовсю готовилась и к их появлению.

Юска стоял с плакатиком, встречая некоего мистера Робертса. Арни замедлил шаг и увидел, как к литовцу подошел худощавый загорелый мужчина. Судя по настороженной неловкости, с которой они обменялись приветствиями, эти люди встретились впервые.

Арни намеренно разжал руку, сумка выскользнула из пальцев, и он остановился, чтобы ее поднять. Мужчины говорили по-английски; Юска — с густым литовским акцентом, а вновь прибывший — с американским. Причем говор нерафинированный, явно уличный. Арни внимательно присмотрелся. Мужчине было лет тридцать, он носил черную кожаную куртку и выглядел так, словно мог постоять за себя в любой ситуации. И ни на йоту не напоминал обычного туриста-янки.

Любопытно…


Ноты «Эверморского сражения» вихрились в кабинете, где с закрытыми глазами сидел преподобный Хакон. Кольцо на пальце; музыка «Лед Зеппелин» перекатывается волнами над головой…

Он испытывал редкостное возбуждение. Чем больше пастор об этом размышлял, тем отчетливее видел собственную роль в планах кольца. Жаль, конечно, что не ему лично суждено обрушить силу кольца на окружающий мир, зато именно он избран катализатором процесса, который вызволит кольцо из тысячелетней ссылки в исландской глуши и вновь закинет его в самую гущу человеческих дел.

Что и говорить, роль чрезвычайно ответственная.

Убийство Агнара, арест Томаса… подобные вещи ординарными не назовешь при всем желании. Полиция с каждым днем подкрадывается все ближе и ближе, но пастор на этот счет не беспокоился. Все предопределено.

Он прислушался к тоскующей мандолине: «Жду ангелов Авалона…» Интересно, кому суждено стать следующим хранителем кольца? Может быть, Томасу? Вряд ли. Инкилейф? Нет. Хоть она и обладала волевым характером, пастор никак не мог вообразить ее в такой роли. А как насчет рыжего крепыша-детектива? Хм, не исключено… У него американский акцент, вокруг витает аура властности и незаурядности…

На секунду Хакону показалось, что он нашел человека, которому можно передать кольцо, — но пастор тут же понял, что не способен совершить такой шаг.

Раздался телефонный звонок. Преподобный приглушил музыку и поднял трубку. Беседа не заняла много времени. Закончив разговор, Хакон вновь бросил взгляд на кольцо. Спрятать в алтаре или на сей раз взять с собой?

События начинали разворачиваться на повышенной скорости.

Он выключил стереоцентр, схватил пальто и отправился в гараж. Кольцо плотно обнимало палец.

* * *
В нескольких километрах от Флузира Магнус с Инкилейф наконец достигли могучей Тьоурсау — самой длинной исландской реки, которая несла ледяные бело-зеленые воды глетчеров южной части страны в Атлантику. Здесь они свернули влево, к долине, где стоял древний хутор Стенк, вотчина Гекура.

В солнечном свете река отливала глянцем. По левую руку виднелись редкие фермы да нечастые церквушки, чьи шпили выглядывали из-под защитных скальных козырьков, еще засыпанных снегом. Впереди и правее нависал исполинский силуэт Геклы. Этим утром вершину вулкана занавесило плотной облачностью, и темно-серая вуаль тумана особенно резко выделялась на фоне белесых клубов, усеявших остальную часть бледного небосвода.

Следуя штурманским командам Инкилейф, Магнус съехал с основной трассы и попал на грунтовку, которая после долгого петляния в холмах привела спутников в небольшое ущелье. Служебная «шкода» сержанта натужно преодолевала горные склоны, да и вообще дорога находилась в сильно запущенном состоянии. После восьмикилометровой зубодробительной тряски машина все-таки выбралась к крошечному белому домику с красной крышей, горделиво стоящему на холме в голове долины. В основании холма раскинулся обязательный изумрудный луг, который упирался в ручеек с быстротекущей водой. Остальную часть долины покрывала бурая жухлая трава, исключая те места, где еще лежал снег.

Алфабрекка.

— «Красив этот склон», — промолвила Инкилейф.

Магнус улыбнулся, узнав цитату из «Саги о Ньяле», и подхватил:

— «Таким красивым я его еще никогда не видел».

На звук мотора к ним со стороны фермы вышел худой подвижный мужчина лет пятидесяти.

— Доброе утро! — сказал он, широко улыбаясь и едва ли не приплясывая от радости видеть новые лица. — Чем могу помочь?

На бледном морщинистом лице фермера удивительно ярко сияли васильковые глаза, оттененные синим рабочим комбинезоном. Из-под шерстяной шапочки торчали седые вихры.

Инкилейф назвала себя, затем представила Магнуса.

— Моего отца звали доктор Асгримур Хегнассон. Может быть, вы его помните? В 1992 году он сорвался со скалы неподалеку отсюда.

— Ах да, помню тот случай, отлично помню, — кивнул фермер. — Искренне вам сочувствую, хоть лет прошло и немало. Но что же мы стоим?! Пойдемте скорее в дом, попьем кофе!

Внутри нежданных визитеров встретили родители фермера. Старший представитель рода, хрупкий старичок, самостоятельно поднялся из уютного кресла, пока хозяйка подавала кофе с коврижками. Гостиная, обогреваемая чугунной печкой, была забита всяческими местными безделушками, среди которых Магнус насчитал как минимум четыре миниатюрных национальных флага.

И еще здесь стоял исполинский телеэкран высокой четкости. Так сказать, недвусмысленное напоминание, что вы все-таки находитесь в Исландии.

Застольную беседу поддерживал в основном моложавый фермер, который встретил Магнуса с Инкилейф на улице. Звали его Адальстейдн. Не успели они задать хотя бы один вопрос, как он рассказал про своих родителей, посетовал на собственную холостяцкую долю, упомянул, что ферма находится в их роду на протяжении нескольких столетий, а также много чего поведал насчет животноводства, особо напирая на трудности нынешнего времени.

Кофе оказался отменным, а коврижки на редкость вкусными.

— Адальстейдн, вы не могли бы рассказать нам, что же случилось в тот злополучный день? — поспешила прервать его Инкилейф.

Фермер тут же переключился на подробнейшее описание той минуты, когда закоченевший пастор постучался в дверь, и как они с отцом отыскали то место, куда упал Асгримур. Несчастный доктор к тому времени уже скончался. Никаких следов драки или прочих подозрительных обстоятельств; все ясно и понятно с первого взгляда. Полиция не стала утруждать себя пытливыми расспросами, из которых следовало бы, что дело нечисто.

На протяжении этого монолога мать фермера вставляла кое-какие дельные замечания и поправляла неточности, а вот старик отец просто сидел в кресле, наблюдая за происходящим и слушая.

Магнус с Инкилейф наконец объявили, что пора ехать, — и тут старик впервые раскрыл рот.

— Стейдни, расскажи им про невидимку.

— Про невидимку? — Магнус смерил пристальным взглядом старика, затем его сына.

— Да, отец. Я собирался сделать это снаружи.

Адальстейдн повлек гостей на дворик.

— На что он намекал? — принялся допытываться Магнус.

— Понимаете, отцу всю жизнь мерещатся huldufylk, — сказал Адальстейдн. — Если ему верить, в нашей округе живет несколько таких невидимок, причем издавна, на протяжении многих поколений. Сами, наверное, понимаете, как у нас тут принято…

Его дружелюбные глаза напрасно шарили по физиономии Магнуса в поисках признаков снисходительного недоверия.

— Да, конечно, понимаю, — кивнул Магнус. В конце концов, само название хутора — Алфабрекка — означает «эльфийский склон». В Исландии до сих пор не стихают споры на тему, чем эльфы отличаются от «невидимого народца», причем не исключено, что конкретно в этом захолустье обитают обе мифические расы. А чего еще прикажете ждать? — Итак, продолжайте…

— Отец утверждает, будто за час до появления пастора он видел молодого человека-невидимку на дальней стороне ущелья.

— Увидел «невидимку»? Да еще с такого расстояния понял, что это не человек? Каким же образом?

— Ну, в общем, они так с матерью решили: дескать, это был невидимка. Потому как пастор носил на пальце старое золотое кольцо.

— Кольцо?

— Ну да. Сам я его не заметил, но родители предложили пастору погреть руки у огня, он снял варежки, а на пальце у него оказалось кольцо.

— А «невидимый народец» здесь при чем?

Фермер глубоко вздохнул.

— Есть местная легенда про обручальное кольцо. Торгерд, дочка хозяина Алфабрекки, пасла овец на лугу, и вдруг к ней подошел красивый юноша-невидимка. Он забрал ее с собой и женился. Здешний хозяин пришел в ярость, разыскал Торгерд и убил ее. Потом стал гоняться за ее мужем, а тот спрятал обручальное кольцо в пещере, которую охранял тролльский пес. Ну, хозяин полез добывать кольцо, но тролль его убил и съел. А потом вулкан Гекла взорвался, и все кругом засыпало пеплом.

Магнус даже изумился, до какой степени местное население ухитрилось переврать «Сагу о Гекуре» за минувшие поколения. Впрочем, фундаментальные элементы сохранились: кольцо, пещера, собака…

— Получается, ваш отец решил, будто человек-невидимка следил за пастором?

— Вроде того.

— А сами-то вы что думаете?

Фермер пожал плечами:

— Да не знаю я. Отец рассказывал об этом полиции, но они только рукой махнули — никто, кроме него, не видел молодого человека в наших холмах. Все нормальные люди в снежный буран сидят дома. В общем, не знаю я.

— Вы не возражаете, если мы вернемся в дом и немножко порасспросим вашего отца насчет человека-невидимки?

— Да валяйте, — легко согласился Адальстейдн.

Старик по-прежнему сидел в своем кресле, пока его супруга прибирала со стола.

— Ваш сын рассказал, что пастор носил какое-то кольцо?

— Да, носил, — подтвердила жена старика.

— А как оно выглядело, это кольцо?

— Потемневшее и грязное, но видно, что золотое. Наверное, очень древнее.

— Я вам говорю: он подобрал обручальное кольцо того парня-невидимки, — заявил старик. — Потому его друг и погиб. Он украл чужое обручальное кольцо! Глупец! Чего он ожидал? Удивительно, что сам пастор не погиб — он приполз к нашей двери едва живой.

— Вы хорошо разглядели человека-невидимку? — спросил Магнус.

— Да нет, снег ведь шел. Так только, силуэт заприметил…

— Но все равно вы решили, что это был молодой человек?

— Ну конечно. У стариков и молодых походка разная.

Магнус переглянулся с Инкилейф.

— А могло ему быть… скажем, лет тринадцать?

— Не-ет, — уверенно помотал головой старый фермер. — Он высокий был. А потом, не забывайте, женатый ведь. Невидимый народец не женится в тринадцать лет, это для них слишком рано, даже по тогдашним меркам. — Он многозначительно уставился на сержанта.


— Томас в тринадцать был весьма долговяз, один из самых высоких мальчишек в нашей школе, — задумчиво сказала Инкилейф. — Метр семьдесят пять.

Машина быстро катила по ущелью Тьоурсаудалур, унося спутников в Рейкьявик.

— Другими словами, он вполне мог подглядывать за ними в тот день, — высказал Магнус напрашивающийся вывод.

— А интересно, почему полиция до этого не додумалась?

— Что тут странного? — дернул плечом Магнус. — Сельские констебли. Они вообще, наверное, не видели причин подозревать здесь нечистую игру… Ладно, я покопаюсь в архиве. Должно быть, все бумаги хранятся в сельфосском управлении.

— А ведь я так и думала, что кольцо прибрал к рукам именно пастор! — заявила Инкилейф.

— Похоже на то. Хотя я до сих пор не верю, что оно существует на самом деле.

— Фермеры же его видели на пальце Хакона!

— Ага. И кольцо видели, и эльфа.

— Ну как хочешь… Мне вообще-то все равно, веришь ты или нет. Я твердо знаю, что Хакон убил моего отца, а кольцо взял себе! По-другому не выходит.

— Если не считать, что убийцей мог оказаться Томас.

— Тринадцатилетний мальчишка? — удивилась Инкилейф. — Да он вообще не того сорта парень. В то время как Хакон…

— Может статься, хотя Томас сам и не убивал твоего отца, он стал свидетелем этого преступления. Пожалуй, с ним есть о чем побеседовать.

— Ну а сейчас-то мы можем вернуться в Хруни и обыскать дом пастора?

— Я тебе уже говорил: для этого нужен ордер. Особенно если мы рассчитываем отыскать там улики, которые потом следует предъявлять суду. А дело явно к этому идет. И вот почему мне надо как можно скорее вернуться в Рейкьявик.

Машина быстро неслась по великолепной дороге, однако шоссе то и дело петляло. Магнус преодолел очередной подъем и на гребне едва не зацепил встречный белоснежный «БМВ».

— Ого!.. — не удержался он от восклицания и бросил взгляд на Инкилейф: сумела ли та по достоинству оценить его навыки лихого вождения.

Девушка неподвижно сидела в кресле, напряженно выпрямив спину, и хмурилась.

Тут проснулся ее мобильник. Она быстро ответила на звонок, скосила глаз на Магнуса, два-три раза буркнула «да», после чего нажала кнопку отбоя.

— Кто это? — спросил сержант.

— Да так, из художественного салона…


Магнус высадил Инкилейф у ее дома в центре города.

— Вечером увидимся? — спросила она, вылезая из машины. — Я ужин приготовлю. — Девушка улыбнулась.

— Не знаю, — ответил Магнус. — Похоже, придется работать допоздна.

— А я ничего не имею против позднего ужина. К тому же мне очень хочется быть в курсе расследования. А потом… — Она замялась, заливаясь краской. — Я буду рада тебя видеть.

— Инга, я не знаю.

— Магнус? Магнус, признайся честно: в чем дело?

— Была у меня девушка… Колби. Еще в Бостоне…

— Так ведь я тебя уже спрашивала, а ты сказал, дескать, никого у тебя нет! Ты же сам так сказал!

— Так ведь и вправду никого нет. — Магнус постарался привести мысли в порядок. — Она, так сказать, из бывших. Там все кончено.

— Тогда в чем дело?

— Ну… — Магнус с трудом подыскивал слова. Инкилейф стояла на асфальте и наблюдала за муками сержанта. От ее улыбки не осталось и следа.

— Слушаю тебя внимательно.

— Я такой же, как Ларус? — выпалил он.

— Что?!

— Ну… ты понимаешь… когда тебе одиноко… хочется… ну…

— Затащить кого-нибудь в постель, ты к этому клонишь?

Магнус вздохнул:

— Я и сам толком не знаю, к чему клоню.

— А теперь послушай меня. Буквально через несколько дней ты вернешься в Штаты, поэтому мне хочется провести с тобой как можно больше времени, пока есть такая возможность. Это все легко понять, но если у тебя есть возражения, тогда не тяни и все выкладывай. Чтобы я не теряла своего времени понапрасну… Ну, тебя что-то не устраивает?

— Понимаешь…

— Ладно. Мне все ясно. Пожалуй, я сама здесь много чего имею против. — Она развернулась к нему спиной.

— Инкилейф!

— Все мужики сволочи, — буркнула она себе под нос, шагая к входной двери.

Глава двадцать девятая

— Как же вы меня допекли своими дурацкими эльфами!

Балдур гневно таращил глаза на Магнуса. Сержант только что вытянул его из допросной, где инспектор продолжал обрабатывать Томаса. Балдуру сильно не понравилось вмешательство, но все же он провел Магнуса к себе в кабинет, после чего внимательно выслушал рапорт о беседе с преподобным Хаконом и местными скотоводами. Впрочем, когда сержант принялся пересказывать историю про троллей, кольца и человека-невидимку, терпение инспектора лопнуло.

— А еще говорят, что я консерватор и ретроград! Что за дедовские сказки вы мне притащили?!

— Понятное дело, это никакой не эльф, — уступил Магнус. — А Томас. В тринадцать лет он был очень высоким парнишкой.

— А кольцо? Вы что, пытаетесь сказать мне, что пастор носил древнее кольцо, принадлежавшее Одину, Тору и так далее?

— Я ничего не знаю про подлинность кольца, — заявил сержант. — И если честно, мне все равно. Здесь главное в том, что семнадцать лет назад некоторым кольцо казалось чрезвычайно важным. Вплоть до смертоубийства.

— Ах, так мы теперь заодно раскрываем еще одно преступление? Смерть в 1992 году? Да только не забывайте, что тогда речь шла не об убийстве, а о несчастном случае. Расследование проводилось по всей форме, не волнуйтесь.

Магнус откинулся на спинку кресла.

— Позвольте мне побеседовать с Томасом.

— Нет.

— Я уже говорил с его отцом.

Балдур покачал головой.

— Странно, что Вигдис не разглядела в них ближайших родственников.

— Хакон — не столь уж редкое имя, — заметил Магнус. — Мы опросили десятки свидетелей, и минимум пятеро носили имена, внешне напоминающие родственные отношения. Вигдис же не знала, что Томас провел свое детство во Флузире, вот и не усмотрела причинно-следственной связи.

— Все равно должна была проверить, — уперся Балдур. Магнус не стал раздумывать над правотой слов инспектора.

— Я мог бы намекнуть Томасу, что фермеры в тот день его заметили.

— Я сказал «нет».

В наступившей тишине они мерили друг друга взглядом.

— Что-то не получается у нас работать вместе, — саркастически заметил Магнус.

— Золотые слова.

— Дайте мне двадцать минут. И вы сами можете там присутствовать. Если дело сдвинется с мертвой точки, вы от этого только выиграете. Если же у меня ничего не выйдет, мы всего-то потеряем треть часа.

Уголки рта инспектора угрюмо смотрели вниз, на лошадиной физиономии был написан предельный скептицизм — но он хотя бы слушал.

— Ладно, — со вздохом сказал Балдур. — Двадцать минут, и ни секунды больше. Вперед.


Томас Хаконарссон выглядел донельзя уставшим, как, впрочем, и его личный адвокат, бесцветная дама лет тридцати.

Балдур представил Магнуса. Томас окинул сержанта критическим взглядом.

— Не беспокойтесь, я не собираюсь вести разговор про Агнара, — начал Магнус.

— Рад это слышать, — ответил Томас.

— Меня интересует совсем другое убийство. Семнадцатилетней давности.

Томас встрепенулся и пристально уставился на сержанта.

— Я вижу, вы догадываетесь, о каком убийстве идет речь?

Хаконарссон застыл как истукан. «Похоже, он не доверяет собственному голосу, — решил Магнус. — Неплохой признак».

— Вот-вот, — кивнул сержант. — Об убийстве доктора Асгримура. Семнадцать лет назад пастор Хакон столкнул его со скалы. На ваших глазах.

Томас дернул кадыком.

— Понятия не имею, о чем вы…

— Я только что вернулся из Хруни, где беседовал с вашим батюшкой. Побывал я и на ферме Алфабрекка, где разговаривал с теми фермерами, которые помогли ему отыскать тело доктора Асгримура. Они вас там видели.

— Не может быть.

— Ну как же, они прекрасно помнят тринадцатилетнего парнишку, который крался мимо их хутора по снегу.

Томас нахмурился.

— Значит, это был не я.

— Да что вы?

— И вообще, с какой стати отцу понадобилось убивать доктора? Они дружили.

Магнус улыбнулся:

— Из-за кольца.

— Какого кольца?

— А того самого, ради которого вы ездили к профессору Агнару.

— Я за вами не поспеваю.

Сержант подался вперед и заговорил напористым шепотом:

— Дело в том, что фермеры заметили древнее кольцо на пальце вашего отца. И вы отлично помните, как он столкнул доктора Асгримура со скалы, после чего забрал себе это кольцо. Вы же испугались и убежали прочь.

— И что на это ответил мой отец? Он признался? — спросил Томас.

Магнус отчетливо видел, что Хаконарссон в ту же секунду пожалел о своем вопросе — значит, ему было что скрывать.

— Ничего, еще признается. Мы его с минуты на минуты арестуем.

Он помолчал, разглядывая Томаса и выразительно сминая пальцами бумажный стаканчик из-под кофе.

— Скажите нам правду. Хватит заступаться за своего отца, сейчас слишком поздно.

Хаконарссон перевел взгляд на адвоката, которая напряженно прислушивалась к разговору.

— Ладно…

— Итак, слушаю вас, — напомнил о себе Магнус.

Томас глубоко вздохнул.

— Меня там не было, — наконец сказал он. — Уж не знаю, что видели ваши фермеры, но только не меня.

Сержант едва не взорвался, но вовремя прикусил язык. Лучше всего вытянуть из Томаса всю придуманную им историю, а потом найти в ней дырки и нестыковки.

— И насчет убийства я тоже ничего знаю, хотя у отца действительно имелось кольцо. Когда-то оно принадлежало Гекуру.

— Откуда такая уверенность? — спросил Магнус.

— Отец сам мне об этом сказал. Лет через пять, когда мне исполнилось восемнадцать. Он утверждал, что кольцо должно перейти ко мне, а он пока что за ним присматривает. И еще он рассказал мне всю историю этого кольца: что его выковал карлик Андвари, что именно о нем говорится в «Саге о Вельсунгах», что Исилдур привез его в Исландию, а потом Гекур убил своего названого брата и завладел кольцом. Однажды отец мне его показал.

— То есть вы его видели собственными глазами?

— Ну да.

— А он рассказал, где его раздобыл?

Томас помедлил.

— Да… Рассказал. По его словам, кольцо они нашли вместе с доктором Асгримуром в тот злополучный день и доктор носил его на пальце, когда сорвался со скалы… Ну, отец спустился и снял кольцо…

— Другими словами, отобрал его у умирающего человека, пока тот истекал кровью у подножия утеса?

Томас дернул плечом.

— Ну… наверное. Не знаю я. Может, так, а может, он его взял, когда вернулся с фермерами… Хотя, наверное, стягивать кольцо с руки окоченевшего трупа гораздо сложнее…

— Рассказ отца вас потряс?

— Да. Конечно. — Томас сглотнул. — Отец всегда был немножко… того. А после смерти доктора у него вообще тормоза отказали. Я даже его побаиваться стал… До сих пор боюсь, если честно. А потом…

— Ну-ну?

— В общем, я бы не удивился, если б узнал, что он обобрал умирающего человека…

— После того как сам столкнул его со скалы?

Хаконарссон помедлил. Магнус взглянул на адвоката. Женщина слушала внимательно, однако не мешала своему клиенту говорить. Похоже, в ее глазах это шло Томасу на пользу, свидетельствуя о его невиновности.

Балдур тоже не упускал ни слова, но в тактику Магнуса никаких корректив не вносил.

Наконец Томас вздохнул:

— Да, это было бы в его характере…

— Он когда-либо признавался в совершенном убийстве?

— Нет. Ни разу, ни при каких обстоятельствах.

— Но вы все равно его подозревали?

— Во всяком случае, далеко не сразу, — ответил Томас. — Поначалу это вообще не приходило мне в голову. Я верил отцу всегда и во всем… Это потом меня начали терзать сомнения. Я очень надеялся, что мои подозрения беспочвенны, однако никак не мог отделаться от мысли: а что, если отец и вправду столкнул доктора со скалы?

— Вы говорили с ним об этом?

— Да что вы?! Нет, конечно! — Было совершенно ясно, что скорее мир перевернется, чем Томас решится бросить отцу такие обвинения. — Однажды я совершенно случайно подслушал разговор моих родителей. Они уже несколько лет как развелись, и дело было на свадьбе Бирны Асгримсдоттир, где отец совершал богослужение. В общем, они обсуждали, до чего нелепую жизнь вела Бирна. И отец заявил что-то типа: «Неудивительно, что ее отца убили…» Не знаю, обратила ли мама на это внимание, потому что она ничего не ответила. Однако я-то заметил, как напрягся отец, когда понял, что проговорился. Впрочем, он, похоже, и не знал, что я прислушиваюсь.

Магнус покачал головой:

— Я бы не назвал это бесспорной уликой.

— Да я бы тоже, — согласился Томас.

Все это объясняло ту относительную легкость, с которой удалось вытащить признание из Хаконарссона. Сержант до сих пор не мог решить, был ли Томас свидетелем преступления, но с этим можно разобраться попозже.

— Ладно, допустим. Ну а в связи с чем вы приехали на дачу к Агнару?

— А можно водички попросить? — сказал Томас.

Магнус кивнул и с изумлением увидел, что просьбу допрашиваемого взялся передать не кто иной, как сам инспектор Балдур: тот подошел к двери, отдал команду, и через минуту дежурный полицейский принес кувшин и пластиковый стаканчик.

Томас благодарно принял воду и стал пить, попутно собираясь с мыслями.

— Агнар сам на меня вышел. Мы друг друга едва знали, изредка пересекались на вечерниках, знакомы через пару-тройку общих друзей… Сами понимаете, город-то у нас невеликий…

Магнус кивнул.

— Мы встретились в кафе.

— Кафе «Париж», — вставил сержант, припомнив рассказ Катрин, которая заметила их вместе.

Томас недоуменно нахмурился.

— Ничего-ничего, продолжайте, — подстегнул его Магнус.

— Агнар сообщил, что к нему обратился некий богач американец с предложением продать кольцо Гекура. Я разыгрывал из себя ничего не понимающего простака, однако Агнар не сдавался. Он сказал, что только что вернулся из Хруни, где разговаривал с моим отцом. Тот тоже делал вид, будто впервые слышит о кольце, но Агнар ему не поверил.

— Он объяснил, откуда у него такая уверенность?

— Объяснил… Курам на смех, честное слово. — Томас слабо улыбнулся. — Он сказал, что отец выглядит намного моложе своих лет и это, дескать, верный знак. Тот воевода, который носил кольцо в «Саге о Гекуре» — Ульф чего-то такое… Так вот, он тоже был гораздо моложе своих девяти десятков лет, потому Агнар и придумал теорию, что то же самое происходило и с отцом. Мол, он перестал стареть.

— Да, я понимаю, о чем вы говорите, — кивнул Магнус. — Признаться, меня это тоже удивляет.

— Сам знаю… Закавыка в том, что я рассмеялся ему в лицо, вот Агнар и сообразил, что я в курсе.

— И профессор об этом вам сказал?

— Нет, он стал обвинять отца в убийстве доктора Асгримура. Разумеется, я отмахнулся, однако Агнар продолжал напирать. Очень настырный, самоуверенный субчик… По сути дела, он вздумал меня шантажировать. Вернее, нас.

— Конкретнее?

— Пригрозил, что, мол, если отец не продаст ему кольцо — причем Агнар пообещал весьма кругленькую сумму, — полиция все узнает. И про кольцо, и про убийство доктора Асгримура.

— И что же вы решили?

— Я позвонил отцу. Передал ему слова Агнара.

— Как он к этому отнесся?

— Категорическое неприятие. Мы стали друг друга заверять, что обвинения Харальдссона беспочвенны, но я чувствовал, что он знает о моих подозрениях. Отец заявил, что, мол, не позволит взять себя на пушку и что, дескать, Агнар нагло блефует… Тогда я решил сходить в университет. Одна тамошняя студентка рассказала мне о летней даче профессора на озере Тингвадлаватн. И знаете, я ведь знаком с этим местом: несколько лет назад ездил туда брать интервью у отца Агнара, члена кабинета министров. В общем, я поехал к озеру и там сказал Агнару, что отец понятия не имеет, о чем идет речь, а потом посоветовал ему перестать докучать нам своим шантажом.

— Посоветовали? — прищурился сержант. — Или пригрозили?

— Нет, посоветовал. К примеру, намекнул на то, что в случае полицейского расследования его клиенты уже никогда не получат кольцо. Ну, я косвенно как бы давал понять, что отец им все-таки владеет…

— И что же ответил Агнар?

— Несколько секунд на меня пялился, что-то прикидывал. А потом выдал: дескать, если отец упрямится, мне самому следует это колечко выкрасть. Чтобы мой папаша, значит, в тюрьму не загремел.

— Как же вы отнеслись к такому предложению?

— Ответил, что подумаю.

Брови Магнуса удивленно поползли вверх.

— Так ведь кое в чем Агнар был прав. Я и сам знал, что отец ни за что не расстанется с кольцом, но мне не хотелось увидеть его за решеткой. Местонахождение тайника мне известно… словом, не было ничего проще забрать его оттуда и продать Агнару.

— Ну и?..

— Украл ли я кольцо? Да ни в коем случае. Я вернулся домой, посидел, подумал — и решил рассказать обо всем отцу. Прямо в тот вечер и позвонил.

— Так, и что же сделал ваш отец?

— Рассвирепел. До предела.

— На вас?

— И на меня, и на Агнара. Он рассердился на меня за то, что я сказал, где находится кольцо. И кажется, совсем не заметил, что я пытался его защитить, что позвонил, а не пошел на кражу… — В голосе Томаса прозвучала горькая обида. — Он так завелся, что сам себя не помнил…

— Продолжайте.

— Понятное дело, я тоже завелся. Пришлось пропустить пару стаканчиков для успокоения нервов. — Томас поморщился. — Короче, почти всю бутылку виски уговорил. На следующее утро проснулся поздно, весь в растрепанных чувствах, что делать — непонятно… И тут в радионовостях передали про смерть Агнара.

Мужчина сглотнул.

— А теперь пройдемся по часам и минутам, — сказал Магнус. — Во сколько вы вернулись с озера?

— В половине шестого, плюс-минус. Я об этом уже говорил вашему коллеге. — Томас выразительно скосил глаза на Балдура.

— И в котором часу позвонили отцу?

— Минут через тридцать. Или через час, не помню точно.

— Стало быть, в шесть или в половине седьмого… — У Магнуса созрел вполне очевидный вопрос. — Получается, ваш отец мог съездить к озеру тем вечером? Чтобы заткнуть Агнару глотку?

Томас отмолчался.

— Я жду ответа.

— Понятия не имею, — заявил подследственный, хотя невооруженным глазом было видно, что ему в голову пришла та же мысль.

— И последний вопрос, — сказал Магнус. — Где ваш отец прячет кольцо?

Глава тридцатая

— Неплохо получилось, — буркнул Балдур, когда они с сержантом покинули допросную и торопливо шли к кабинету. Он не улыбнулся, даже не посмотрел на Магнуса, однако тот отлично понял, что сейчас инспектор не лукавит.

— Как насчет ареста Хакона? — спросил сержант.

— Поручим это сельфосской полиции, им ближе ехать. Пусть они его сюда доставят, а уж мы с ним побеседуем, — ответил Балдур. — Заодно я попрошу их поискать чертово кольцо… — Возле двери в кабинет он остановился. — И я хотел бы, чтобы вы присутствовали на допросе Хакона.

— А нельзя ли, чтобы полиция Сельфосса заодно подняла архивы насчет гибели доктора Асгримура в 1992 году? — спросил Магнус.

Инспектор помедлил, затем отрывисто клюнул подбородком.

Когда Магнус вернулся к своему рабочему столу, напротив него уже сидел измученный Арни.

— Как поживает «дер губернатор»? — поинтересовался сержант.

— Ага, очень остроумно. Говорят, тут без меня много чего случилось.

— Балдур приказал сельфосской полиции арестовать пастора из Хруни.

— Считаете, это он убил Агнара?

Сержант пожал плечами:

— Или он, или Томас. Ничего, скоро разберемся.

— Получается, Исилдур и Стив Джабб тут ни при чем?

— Да, похоже… — неохотно признал Магнус, после чего пересказал Арни события последнего времени.

Магнус отвел часа три на операцию по задержанию пастора Хакона, однако не прошло и часа, как в дежурной части появился Балдур. Инспектор был мрачнее тучи.

— Смылся! — сердито заявил он.

— На своей машине? — предположил Магнус.

— Еще бы!

— А кольцо?

— И кольцо смылось. Если оно вообще существовало…


За последние сутки Исилдур пережил на редкость много разочарований и начинал питать серьезные сомнения в адрес Акселя, ранее нанятого частного сыщика. Петур Асгримссон донельзя ясно дал понять, что помощи от него ждать нечего; его сестрица Инкилейф, судя по всему, вообще исчезла с лица земли, а сам Аксель так ничего и не раскопал полезного, несмотря на свои якобы надежные контакты в полиции. Томаса Хаконарссона задержали по подозрению в убийстве Агнара, потому как журналист побывал на озере Тингвадлаватн в день совершения преступления, хотя от слухов про магические кольца власти открещивались всеми силами.

Тупицы!

Они с Гимли сидели в гостинице «Борг», ожидая звонка от Акселя. В разных номерах. Несмотря на довольно тесную связь, которая возникла между ними в виртуальном мире, в реальности они не имели почти ничего общего. Исилдур в который раз перечитывал «Сагу о Вельсунгах», а Гимли смотрел повтор гандбольного матча. По его словам, попадая в чужую страну, он первым делом включал местный спортивный канал.

Зазвонил мобильник Исилдура. На экране высветился номер вызывающего абонента: Аксель.

— Я ее нашел, — без лишних слов сообщил сыщик.

— Где она?

— Дома сидит.

— Отлично! Поехали поговорим.

— Я заберу вас через пять минут.

Исилдур вызвал Гимли, и они вышли наружу. Из всех городских обитателей на площади сейчас были только голуби. С южной стороны расположилось суровое здание парламента, выстроенное из черноватого камня. Размером оно слегка уступало местному отделению банка в округе Тринити, где проживал Исилдур, а по соседству с ним находился, пожалуй, самый маленький кафедральный собор в мире.

Тут подкатил Аксель на обшарпанном драндулете, и мужчины залезли в салон. Вскоре они уже стояли напротив дома Инкилейф. Как и прошлый раз, Исилдур взял дело в свои руки и решительно нажал кнопку звонка.

Дверь отворила хорошенькая блондинка с легкой улыбкой на устах.

— Приветствую вас, — вальяжно промолвил Исилдур, ничуть не сомневаясь, что вся исландская молодежь отлично понимает по-английски. — Меня зовут Лоренс Фелдман. Я и есть тот самый покупатель, который хотел приобрести вашу сагу. Разрешите войти?

Легкая улыбка испарилась.

— Нет, не разрешаю, — насупилась Инкилейф. — Убирайтесь. Видеть вас не могу.

— Мисс Асгримсдоттир, я до сих пор готов уплатить вам очень хорошую цену!

— Мне с вами говорить не о чем.

— А если вам случайно известно местонахождение кольца, — не отступал Исилдур, — я с удовольствием заплачу и за эту информацию. Или за кольцо, если оно у вас.

— Да иди ты знаешь куда?! Вали давай! — взорвалась Инкилейф и хлопнула дверью в лицо Исилдуру.

— Надо же, как забавно… У них с братом одинаковая лексика, — со смешком прокомментировал Гимли.

Исилдур, однако, ничего забавного тут не видел; он-то надеялся, что Инкилейф даст нужную зацепку… Его жизненный опыт четко говорил: если махать достаточно толстой пачкой денег, то положительные результаты обычно не заставляют себя ждать.

Хотя Исландия, судя по всему, из этого правила выпадает.

Они вернулись к машине, не дожидаясь зеленого сигнала светофора.

— Ну, что теперь? — спросил Гимли.

— Аксель, у вас есть опыт радиоэлектронного наблюдения и сопровождения объектов? — важно спросил Исилдур.

— Вы на человеческом языке умеете говорить?

— Когда-нибудь занимались прослушкой телефонов и тому подобным?

— Это противозаконно, — сообщил Аксель.

— Ага. Так же как и переходулицы в неположенном месте, хотя мы только что хором именно это и проделали. И тут, и там главное, чтобы тебя не сцапали в самый ответственный момент.

— Между прочим, в Исландии нет законов, которые запрещали бы переход улицы на красный свет, — насмешливо отозвался Аксель.

— А мне до лампочки, — в том же ключе ответствовал Исилдур. — Я просто хочу знать, что известно этой Инкилейф. Если она не желает об этом рассказывать, придется действовать кружным путем.

— Ну, пожалуй… — буркнул Аксель.

— Понятное дело, с этим связан определенный риск и, стало быть, вам будет причитаться бонус. За вредные условия на рабочем месте, так сказать.

— Ладно, попробую…


Арни вернулся к себе домой. Измученный до предела, он даже руль держал с трудом и едва не «поцеловал» фургон, внезапно тормознувший на светофоре.

В ушах упорно звучал голос Магнуса; чем-то он царапал сознание, что-то здесь было не так, что-то неправильное… Ответ пришел далеко не сразу, для этого пришлось сначала доехать до квартиры, зайти внутрь и заняться варкой кофе.

Господи Боже… Он опять свалял дурака!

Арни страшно тянуло махнуть рукой, залезть в кровать и довериться опыту Магнуса с Балдуром: пускай сами разбираются — но он не мог на это пойти. Надо высказаться, причем немедленно. Если повезет, то его просто обзовут мнительным олухом. Да и вообще почти все догадки Арни обычно оказывались неверны. Впрочем, проверить все равно придется.

Хотя не сразу; первым делом надо зарядиться кофеином…

Прикончив чашку, Арни схватил куртку и ринулся на улицу, к машине.


Диего изнывал от досады.

Почти весь день пришлось убить на праздношатание вокруг автобусной остановки Хлеммур, напротив столичного управления полиции. Магнус так и не попался на глаза: помимо двух входов с парадного фасада, в здании имелся также вход с тыльной стороны, со служебной парковки.

К тому же торчишь у всех на виду, как заморское чучело… Эта страна оказалась до тошноты белой. Взять, к примеру, самого Диего. Если хорошенько подумать, в нем можно было бы опознать латиноамериканца, хотя с таким же успехом он мог бы сойти за араба, турка или даже сильно загорелого итальянца, не говоря уже про полукровку. В обстановку любого американского города он вписывался как родной. Даже если бы, к примеру, он приехал убирать какого-нибудь биржевого маклера в причесанном городишке на полуострове Кейп-Код, то и тогда вряд ли привлек бы особое внимание. Короче, таких, как Диего, пруд пруди в любом населенном пункте Соединенных Штатов.

Но только не здесь.

И где, черт бы их подрал, эти пресловутые эскимосы? Говорят, у них смоляные волосы и смуглые физиономии. Вот только они, судя по всему, не обитают в этой стране.

Дурацкое положение. Диего прикинул варианты. Нахально позвонил в управление и напрямую спросил, не работает ли у них некто по имени Магнус Джонсон. Да, ответили ему, есть у нас такой. Числится при департаменте дорожно-постовой службы. Диего, впрочем, был на сто процентов уверен, что это всего лишь тезка.

И что прикажете теперь делать? Может, зайти внутрь и спросить, нет ли у них заезжего американского копа? Пожалуй, такой номер вполне мог бы выгореть; в конце концов, в любой полиции есть кадровый отдел, куда позвонит дежурный. Да вот беда: Джонсону наверняка передадут, что кто-то пытался его разыскать. А Диего не хотелось объявлять о своем появлении раньше времени.

Можно, конечно, обратиться к литовцам. Диего знал, что за свою помощь они получают очень неплохие денежки от Сото. Понятное дело, в столь провинциальных местах никому не хочется навлекать на себя подозрения в связи с заказным убийством копа, но хотя бы вывести на правильных людей они могут? На какого-нибудь частного сыщика или нечистого на руку сутягу. Со знанием исландского языка. Белого-пребелого…

Эх, время! Время уходит… Джонсон мог в любую минуту сесть в самолет и убраться в Штаты. А уж там федералы возьмут его под свое крылышко, сберегут на несколько дней до начала процесса…

Диего сидел в кафетерии автовокзала, прихлебывая пятую, а то и шестую за день чашку кофе, и беспокойно шарил глазами между двумя входами.

На улицу вышел здоровенный парень. Рыжий.

Это он!

Диего вмиг отставил недопитый кофе и вылетел наружу.

За работу.


Магнус брел вверх по склону к бару «Гранд рок». На часах половина девятого, а в голове отчетливое ощущение, что сегодня в его услугах больше не нуждались.

Балдур рвал и метал. Любые положительные впечатления, которые Магнус произвел на него ранее, испарились без следа. Какого черта Магнус не соизволил позвонить, как только узнал, что Хакон — отец задержанного Томаса Хаконарссона? И с какой стати он оставил Хакона без присмотра вместо того, чтобы дождаться подкрепление и произвести арест преподобного? А может, Магнус специально позволил Хакону смыться? И так далее со всеми остановками…

Пока прочие сотрудники «особо тяжкого» отдела носились со всех ног, сержанту не дали ни единого поручения, и он решил сам уйти.

Бармен узнал Магнуса и без лишних вопросов налил ему большую кружку «Туле». Парочка завсегдатаев тоже приветливо кивнула, однако сержант был не в настроении болтать, а посему примостился в углу бара, где принялся в одиночку потягивать свое пиво.

Балдур, конечно, прав. Причину, по которой Магнус тянул с докладом вплоть до возвращения в Рейкьявик, благородной никак не назовешь: сержанту хотелось, чтобы именно он, а не инспектор вытащил из Томаса всю подноготную.

Так оно и вышло: Магнус действительно распутал дело — не только разоблачил убийцу Агнара, но и выяснил, что же на самом деле случилось с отцом Инкилейф. Миг победы был сладок, но краток.

Оставалась, правда, слабая надежда, что Хакон попросту уехал по каким-то делам и вернется через час-два. А может, его вообще задержит полицейский пикет. Внешность у пастора приметная, здешняя страна невелика — по крайней мере в населенных областях. На секунду Магнус призадумался, не решит ли Хакон укрыться в глуши, где, подобно разбойникам из местных саг, ему придется жить на ягодах и мелких зверушках.

Тоже не исключено.

Словом, с какой стороны ни возьми, а Магнус допустил серьезный прокол.

На худой конец это означает, что национальный комиссар не станет настаивать на продлении командировки до полных двух лет, как это первоначально предполагалось. Должно быть, сержанту с удовольствием дадут пинка уже на следующей неделе.

И он с удовольствием уберется подальше.

Разве не так?

Он ничуть не соврал, когда говорил Инкилейф, что детские воспоминания о жизни в Исландии очень мучительны, к тому же встреча с кузиной лишь усугубила эту боль. Да и отношения с Балдуром не сложились. С другой стороны, за краткое время пребывания в этой стране он все же нашел и немало симпатичных черт в Исландии. Магнус испытывал к ней тягу… Хотя нет, не так: он испытывал к ней лояльность, чувство долга. Гордость, которую исландцы питали к своей родине, их готовность надрывать хребет, лишь бы все здесь работало слаженно и хорошо, была заразительной.

Идея комиссара перенять опыт у кого-нибудь вроде Магнуса отнюдь не казалась высосанной из пальца. Те сотрудники местных правоохранительных органов, которые встретились сержанту, отличались сообразительностью, честностью и трудолюбием. Все как один славные ребята, даже Балдур. Им просто недоставало знаний и навыков борьбы с криминалом, характерным для мегаполисов, а вот Магнус чувствовал себя в этих вопросах как рыба в воде.

И не будем забывать про Инкилейф.

Магнус не испытывал никакого желания возвращаться к Колби, к тому же сам понимал, что и она не хочет вновь заводить с ним отношения.

А вот Инкилейф…

Да уж, здесь он всерьез дал маху. Инга права: их связь заключала в себе нечто большее, чем простое «кувыркание в стогу», если можно так выразиться. Насколько большее, Магнус не знал, да и она тоже — но это не важно. Вернее сказать, ему не следовало во всеуслышание придавать этому важность…

Он заказал еще пива.

Ничего, можно попробовать еще разок. Можно объяснить, что он виноват, но уже понял свою ошибку. Очень хочется увидеть Инкилейф еще раз, прежде чем лететь домой. Не исключено, конечно, что она его просто пошлет куда подальше, однако овчинка стоит выделки. Терять-то нечего.

Магнус одним глотком осушил полкружки и покинул бар.


Диего подыскал себе отличное местечко за уличным столиком напротив «Гранд рока», где заказал себе пива и убедился, что объект на месте. Здоровенный коп сидел в углу над кружкой и думал какую-то думу.

То, что надо.

Имелась, правда, одна проблемка: машина осталась в паре кварталов от автовокзала, потому что Диего проследил за копом на своих двоих. Отсюда получается, что сделать дело в светлое время суток не получится. Тут требуется мрак, иначе не удастся унести ноги.

Кстати, на часах половина десятого вечера, а вокруг светло. Что за страна такая? На дворе апрель, дома сумерки спустились бы еще пару часов назад…

Что ж, за Джонсоном придется вновь тащиться пешком. Если по дороге стемнеет, тем лучше: Диего завершит задание. А если нет, то хотя бы выяснит, где тот живет, и заберется внутрь под утро.

Тут он увидел, что коп решительно поднялся со стула, вышел из бара, миновал уличные столики и двинулся по тротуару.

Диего направился за ним.

Наконец стало смеркаться. Пока что сумерки были недостаточно густыми, однако если дорога предстоит неблизкая, появится шанс что-нибудь предпринять. Диего с большим удовольствием пустил бы пару пуль в голову Джонсона на тихой улочке, чем решился бы лезть в чужую квартиру, где его могло поджидать незнамо что.


Магнус шел по направлению к дому Инкилейф. Добравшись до места, он увидел свет в ее окнах. Сержант помедлил в нерешительности. Может, она и слушать-то не станет?

Есть только один верный способ получить ответ.

Он позвонил в дверь, что вела на лестницу, по которой он в свое время поднимался в квартиру Инкилейф.

Она открыла.

— А, это ты…

— Я пришел попросить прощения, — сказал Магнус. — Я вел себя как идиот.

— Вот именно. — Лицо Инкилейф ничего не отражало. Открытой враждебности нет, однако и радости от встречи тоже не наблюдается.

— Можно войти? — спросил он.

— Нет, — отрезала Инкилейф. — Хоть ты и вел себя как олух, дело не в этом. Через пару дней ты уедешь из Исландии, так что нет смысла завязывать отношения.

Магнус заморгал.

— Это-то я понимаю, к тому же сам так и сказал, только в менее тактичной форме. Но…

Инкилейф недоуменно подняла брови.

— «Но»?

Магнусу хотелось объяснить, что она ему по-настоящему нравится, что он хотел бы ближе узнать ее, что это было бы правильно, хотя и довольно бессмысленно… Увы, ее глаза сверкали льдинками. «Нет, — говорили они. — Нет, и точка».

Сержант вздохнул.

— Приятно было познакомиться, Инкилейф, — сказал он. Подался вперед, клюнул губами в щеку и, развернувшись, зашагал в надвигающийся полумрак.


Арни из своей машины, которую в нарушение правил припарковал напротив книжного магазина «Эймундссон» на Естурстрайти, позвонил в управление. Выяснилось, что Магнус уже ушел. Тогда он перезвонил Магнусу на мобильник. Нет ответа; телефон вообще выключен. Арни подумал и решил справиться у сестры.

— Привет, Арни! — сказала Катрин.

— Слушай, ты Магнуса видела?

— Сегодня еще нет, хотя он может быть на месте. Постой-ка, я проверю… — Арни сидел, отбивая пальцами нетерпеливую дробь, пока его сестра ходила смотреть комнату сержанта. — He-а, нет его…

— А где он?

— Откуда я знаю?! — возмутилась Катрин.

— Ну ладно, ладно, не кипятись… Куда он заглядывает по вечерам, ты не в курсе?

— Да нет… Или постой, кажется, он давеча упоминал что-то про «Гранд рок».

— Спасибо.

Арни нажал «отбой» и, не теряя времени, направил машину к бару. На месте он оказался через пару минут.

С Магнусом надо срочно переговорить. Потому что Арни проверил свою догадку. Он и впрямь ошибся. Теперь-то окончательно ясно, кто убил Агнара.

Арни бросил машину у входа в «Гранд рок» и влетел внутрь, где помахал своим удостоверением перед барменом и спросил насчет Магнуса. Действительно, тот сюда заглядывал, но с четверть часа назад ушел.

Арни прыгнул в машину и понесся в сторону Хатльгримскиркья. На перекрестке пришлось тормознуть — и тут он обратил внимание на мужчину, который переходил дорогу. Высокий, худой, в шерстяной ветровке с капюшоном. Смуглая кожа; решительный, целеустремленный шаг. Что-то смутно знакомое… Где он его видел?

А! В зале прилета аэропорта Кеблавик. Точно: тот самый тип, которого встречал наркодилер-литовец.

Латиноамериканец, подняв капюшон, торопливо шел по пустынной улице.

Арни наконец проехал перекресток и увидел Магнуса, который брел вверх по склону, уронив голову и глубоко погрузившись в свои невеселые думы. Впрочем, Арни тоже не был сейчас образцом сметливости и наблюдательности. Он настолько устал от перелетов, что ушло не менее пары секунд, прежде чем он понял, что происходит. Полицейский ударил по тормозам, бросил машину в реверс и покатил с холма. Врезался задом в чужой автомобиль, распахнул дверцу и выскочил наружу.

— Магнус! — завопил он что было мочи.

Сержант замер. Обернулся. То же самое проделал и латиноамериканец.

Смуглолицый незнакомец находился едва ли в двух десятках метров, и Арни отчетливо видел, что он прячет руку в оттопыренном кармане ветровки, где явно помещалось что-то еще.

Арни кинулся в атаку.

Латинос изумленно округлил глаза и выдернул пистолет из кармана. Ствол поднялся.

Арни прыгнул в воздух, и в этот момент раздался выстрел.


Магнус обернулся на скрежет сминаемого металла и увидел бегущего Арни, услышал его крик, затем разглядел и высокого человека в серой ветровке с капюшоном.

Арни навалился на ствол телом и сбил мужчину с ног. Звук выстрела прозвучал глухо. Мужчина перекатился по асфальту и тут же развернулся к Магнусу, вскидывая пистолет из лежачего положения.

Расстояние — футов двадцать, и никаких шансов опередить стрелка. Магнус на ходу отпрыгнул в сторону. Раздался грохот очередного выстрела, звонкий гул рикошета.

Магнус очутился в переулке, на задворках какого-то дома. Не снижая темпа, сержант кинулся вправо и перемахнул полутораметровый забор, едва не угодив под следующую пулю.

Впрочем, он не собирался так просто улепетывать. Негодяя надо каким-то образом достать и обезвредить.

На заднем дворе вспыхнул яркий фонарь, слепя глаза. Магнус огляделся, подыскивая укрытие.

Еще один забор, за ним — очередной зажиточный дом. Сержант бросился к нему, но перелезать на ту сторону не стал, а залег в тени: есть все шансы, что яркий свет ослепил и противника.

А вот и он собственной персоной. Преследователь влез на ограду, спрыгнул и замер, прислушиваясь.

Дыхание давалось Магнусу с трудом. Он сглотнул, заставляя себя успокоиться и не создавать ни малейшего шума.

Стрелок стоял неподвижно, напряженно оглядывая дворик. Только тут сержант сообразил, что допустил тактическую ошибку: полнейшая тишина означала, что он затаился поблизости.

Итак, противник понял, что Магнус находится неподалеку, а значит, план наброситься на стрелка сзади, когда тот побежит через двор, не сработает.

На какую-то долю секунды Магнусу показалось, что незнакомец смотрит прямо на него. Оставалось лишь молиться, чтобы автоматический фонарь, реагировавший на движение, не погас в следующую минуту.

Мерзавец заглянул под ближайший куст, затем проверил соседние заросли. Вновь застыл, прислушиваясь.

Фонарь наконец погас, и сержант понял, что у него осталось не больше двух секунд жизни, пока глаза стрелка не успели привыкнуть к темноте. Бросок по прямой противопоказан, потому что противник начнет палить на звук. Поэтому Магнус сделал единственно возможный ход: он прыгнул шага на два вперед, после чего резко свернул влево, меняя курс.

Раздался выстрел, и пламя дульной вспышки на миг подсветило физиономию незнакомца.

Ствол развернулся в сторону Магнуса, целясь в район головы — и сержант нырнул вниз, уподобившись игроку в американский футбол, который в полете хочет перехватить игрока чужой команды. Еще один выстрел, свист пули над ухом — и стрелок повалился на землю.

Теперь главное — завладеть пистолетом. Магнус с отчаянной силой схватился за ствол, развернул его дулом на владельца. Очередной грохот, звон оконного стекла. Приятный слуху хруст костей и вопль: сломанный палец застрял в ограждающей скобе. Мужчина вскинул свободную руку, метя Магнусу в глаза. Тот отдернул голову и, окончательно вывернув пистолет противника, откатился назад.

Вскочив на колени, он ткнул отобранный ствол незнакомцу в лицо.

Ему очень хотелось нажать на спуск, так и подмывало… Увы, этот шаг приведет лишь к целой куче новых проблем.

— Встать! — рявкнул он по-английски. — Живо, или я тебе все мозги выбью!

Они синхронно поднялись с земли, следя за каждым движением друг друга.

— Руки за голову! Пошел на свет!

Из дома за спиной донеслась встревоженная возня хозяев.

— Звоните в полицию! — крикнул Магнус по-исландски.

Подталкивая мужчину в спину, он вывел его на улицу и там прижал физиономией к стене из гофрированного металла. Проклятие! Надо срочно заняться раненым Арни, но нельзя же оставлять этого типа без присмотра…

Вновь потянуло выбить тому мозги пулей. Серьезное искушение, что и говорить.

Нет, так дело не пойдет.

— Повернись, — приказал Магнус.

Мужчина развернулся, а сержант, переложив пистолет в левую руку, правой от всей души врезал по челюсти. Костяшки пальцев пронзило болью, однако удар возымел нужное действие — незнакомец рухнул как подкошенный.

Магнус склонился над Арни: парнишка еле жив, веки трепещут, дыхание мелкое и частое, в груди дырка, повсюду кровь. Впрочем, не слышно страшного булькающего звука, с которым раненые легкие заглатывают воздух.

— Арни! Арни, держись! Все в порядке. Ты только держись. Это просто царапина…

Зашевелились губы — Арни хотел что-то сказать.

— Тс-с! — вскинул руку Магнус. — Не вздумай болтать. Сейчас «скорая» примчится, все будет хорошо…

Кто-то успел вызвать полицию, вой сирен приближался с каждой секундой.

Арни упрямо продолжал шевелить губами.

— Магнус, слушай… — выдохнул он по-английски.

Сержант склонился ближе, но никак не мог разобрать слов. Что такое? Почему такая срочность?

— Эй, Арни, береги силы. Все обойдется, ты же у нас Терминатор, помнишь?

Раненый с досадой дернул головой и попытался вновь. Усилие обошлось ему слишком дорого. Веки Арни сомкнулись. Губы замерли.

Глава тридцать первая

Магнус прыгнул в патрульную машину, которая воем сирены и вспышками проблескового маяка прокладывала дорогу для кареты «скорой помощи». Через пять минут кортеж остановился у национальной больницы. Сержанта бесцеремонно отпихнули вбок, чтобы он не мешал санитарам катить Арни по коридорам, перегороженным двойными распашными дверями. Последнее, что увидел Магнус, были ступни его напарника, которого везли прямиком в операционную.

Магнуса увели в небольшую комнату ожидания, где он принялся ходить из угла в угол под неумолчное бормотание телевизора. По коридору сновали сотрудники полиции в униформе.

Какая-то женщина с планшетом для бумаг потребовала у Магнуса имя и фамилию ближайшего родственника Арни. Он назвал Катрин и продиктовал адрес, после чего, поразмыслив, полез за мобильником.

— Магнус, привет! Арни тебя нашел? — спросила она по-английски.

— Ну-у, нашел, да…

По тону его голоса Катрин поняла, что дела пошли наперекосяк.

— Что случилось?

— Арни подстрелили, я сейчас в больнице.

— То есть как подстрелили? Это же Исландия!

— Так-то оно так, но… В общем, попали ему в грудь.

— Как он?

— Плох, но жив. Пока не знаю, насколько тяжелое ранение, он сейчас в операционной…

— Это из-за тебя?

— Да, — сказал Магнус. — Да, из-за меня.

Он нажал кнопку отбоя, размышляя над своими словами. В том, что Арни едва не погиб, виноват именно Магнус. Ведь по его следу в Исландию притащился доминиканец с пистолетом.

И по всем правилам лежать бы сейчас Магнусу в операционной…

— Арни, да чтоб тебя! — Он изо всех сил саданул кулаком по стене. Руку пронзила боль: ноющие костяшки еще не забыли встречу с подбородком проклятого урода. Конечно, Арни не привык к преступникам со стволами, но уж, во всяком случае, в Бостоне ни один нормальный коп не стал бы выкидывать подобные фокусы. Ведь иных решений — целая куча. Задави бандита машиной, коли ты и так уже сидишь за рулем. Или вклинься ею на линию прицеливания, перекрой стрелку обзор. Да хотя бы надави на клаксон, выкрикни из окна… Любой из этих вариантов в сто раз практичнее, чем выпрыгивать наружу и с голыми руками кидаться на вооруженного субчика.

Не говоря уже о том, что в любой нормальной стране Арни ходил бы с табельным оружием. Вытащил бы его из кобуры да показал бы мерзавцу, что почем…

Зато в храбрости ему не откажешь. И вообще, будь доминиканец не столь проворным, тактика Арни вполне могла бы сработать. Увы, наемный убийца оказался опытным, и Арни принял пулю, которая предназначалась Магнусу.

Национальный комиссар выписал сержанта в Рейкьявик, чтобы тот помог справиться с волной насилия, характерного для больших городов, а вместо этого Магнус притащил за собой дополнительные проблемы, став причиной стрельбы чуть ли не на территории полицейского управления.

Кстати, в последнее время ему то и дело попадаются упоминания про загадочные, неестественные смерти в Исландии. Доктор Асгримур, Агнар, отчим Инкилейф…

В комнату ворвалась Катрин.

— Ну, как он? — напористо спросила она.

— Не знаю я. Врачи пока молчат.

— Я позвонила родителям. Они уже едут.

— Мне очень жаль, что так вышло, — сказал Магнус.

Катрин пристально взглянула ему в глаза:

— Это вы его застрелили?

— Нет.

— Тогда и причитать ни к чему.

Магнус отозвался слабой улыбкой и смущенно пожал плечами, решив, что в такой момент с исландкой лучше не спорить.

Появился врач: лет сорока пяти, держится уверенно, явно компетентен, но все же признаки беспокойства заметны.

— Вы ближайшая родственница? — обратился он к Катрин.

— Да, я его сестра.

— Он потерял очень много крови. Пулю еще не извлекли, она застряла в непосредственной близости от сердца. Операция вот-вот начнется. Быстрых результатов не обещаю.

— Он выживет?.

Врач посмотрел на Катрин, практически скопировав ее собственное поведение, когда с минуту назад она глядела в глаза Магнусу.

— Не знаю, — ответил он. — Шансы на успех есть, и немалые. Но забегать вперед я не могу.

— Тогда не тратьте на меня свое время, — сказала Катрин. — Лучше спасайте его.

Магнус не сомневался в компетентности исландских врачей, но все же его беспокоило, что у них мало опыта работы с огнестрельными ранениями. Дома, к примеру, в Бостонском медицинском центре, местный медперсонал проводил ночи на субботу и воскресенье, занимаясь в основном извлечением пуль.

Он решил не говорить об этом Катрин.

В коридоре послышалась возня, и через секунду в комнату ворвался Балдур. Магнусу уже доводилось видеть инспектора в гневе, но чтобы такое…

— Что с ним? — потребовал Балдур.

— Он в операционной, — ответил сержант. — Пуля до сих пор в теле, хирурги пытаются ее выловить.

— Выживет?

— Врачи надеются…

— На вашем месте я бы тоже надеялся, — сурово посоветовал Балдур. — Тем более что у меня к вам есть вопросы. — Он обернулся к Катрин, не пряча раздражения. Хотя девушка и не была при полном параде, на ее лице все же проглядывали отдельные кусочки металла. — Вы не могли бы оставить нас на минуту?

Катрин нахмурилась. Сержант понял, что она с ходу невзлюбила инспектора и не собиралась позволять ему командовать собой.

— Да пусть остается, — предложил Магнус. — У нее, пожалуй, больше прав здесь находиться, чем у нас. Гораздо больше. А переговорить мы можем и снаружи.

Балдур смерил Катрин грозным взглядом. Девушка не осталась в долгу. Через секунду мужчины стояли уже в коридоре.

— Вам известна причина, по которой один из моих сотрудников получил огнестрельное ранение? — процедил инспектор, едва не касаясь носом лица Магнуса.

— Известна.

— Ну и?..

— Я должен выступать свидетелем на одном из коррупционных процессов в Бостоне. Поэтому кое-кто хочет меня закопать. Доминиканские наркоторговцы, если говорить конкретнее. Вот почему я оказался здесь. К сожалению, меня, судя по всему, разыскали.

— Почему мне об этом ничего не известно?

— Комиссар решил, что чем меньше людей в курсе, тем меньше шансов утечки информации.

— Ага! Сам-то он знал об этом?

— Разумеется.

— Если Арни не выживет, я… я… — Балдур запнулся, не в силах подыскать достаточно жуткую угрозу.

— Я уже попросил прощения у его сестры и теперь хочу извиниться перед вами, — сказал Магнус. — Поверьте, мне искренне жаль, что я, сам того не зная, привел за собой наемного убийцу. От меня у людей сплошные неприятности. От таких, как я, надо поскорее избавляться.

— Вот уж действительно. Прямо сейчас. Немедленно проваливайте из больницы, вам здесь все равно нечего делать. Езжайте в управление и пишите рапорт: что, как, при каких обстоятельствах… Там вас уже ждут.

У сержанта не осталось сил спорить. Конечно, ему очень хотелось дождаться новостей о состоянии Арни, однако Балдур прав: Магнус отвлекает народ от исполнения обязанностей и ему следует уйти.

Он сунул голову в комнату ожидания.

— Мне надо ехать, — сообщил он Картин. — Позвоните, пожалуйста, как только будут новости про Арни, хорошо?

— Вас прогнал этот лысый гестаповец?

Магнус кивнул:

— Да, он немножко взвинчен. Его можно понять…

— Ну-ну. — Похоже, Катрин было до лампочки, в каком настроении пребывал инспектор. — Ладно, я вам сообщу, когда что-нибудь узнаю.


Спал Магнус неважно. Без сновидений (и то хорошо!), однако вечное ожидание телефонного звонка не позволяло полностью расслабиться. Увы, никаких новостей так и не последовало.

Он поднялся в шесть утра и набрал номер госпиталя. Звонить на мобильник Катрин сержант не решился, потому как не хотел беспокоить девушку, если ей все же удалось прикорнуть. В больничной справочной ему ответили, что операция завершилась, пулю успешно извлекли. Крови Арни потерял немало, окончательный прогноз давать еще рано, однако надежда есть. Впрочем, пациент до сих пор находится в коме.

Магнус пешком спустился к управлению. Стояло серое, ветреное и скучное рейкьявикское утро. Прохладно, но хотя бы не промозгло.

В отделе по расследованию особо тяжких преступлений сидели несколько следователей. Сержант им кивнул, они ответили улыбками и тоже приветственно покивали. Хотя Магнус был внутренне готов к проявлениям враждебности, он с облегчением отметил, что народ отнесся к инциденту с пониманием.

Подошла Вигдис со стаканчиком кофе.

— Думаю, вам не помешает.

— Спасибо, — с признательной улыбкой поблагодарил Магнус и спустя секунду добавил: — Мне очень жаль, что Арни попал в такую переделку…

— Вы здесь не виноваты, — отмахнулась Вигдис.

— Уже выяснили, кто этот тип? Который стрелял?

— Нет. Паспорт американский, хотя мы уверены, что фальшивый. А сам он молчит.

— Правильно: он же профи.

Прошлой ночью Магнус сообщил все имевшиеся у него сведения, включая контактный адрес в бостонском полицейском управлении. Балдур предельно ясно дал понять, что и на пушечный выстрел не подпустит Магнуса к допросу доминиканца.

— Они могут еще кого-нибудь прислать, — заметила Вигдис. — Или даже целую группу наемников.

— У них уйдет не меньше двух суток, чтобы узнать о неудаче и подготовить замену. А к тому времени меня здесь уже не будет.

— Все равно держите ушки на макушке, — посоветовала Вигдис. — Тем более что Арни за вами уже не присматривает.

Магнус усмехнулся:

— Постараюсь.

Вигдис права. В ближайшие сутки особой опасности не предвидится, но вот после этого надо найти надежное местечко, отсидеться вплоть до вылета в Штаты.

— Если что-то понадобится, обращайтесь без стеснения, о’кей?

— Ладно. Спасибо.

Когда Вигдис ушла, Магнус занялся своим компьютером. Сообщать о происшествии Уильямсу и федералам надо лично. Впрочем, не успел он начать набивать письмо, как в почтовом ящике появилось входящее сообщение, причем присланное напрямую, а не через ФБР.

«Магнус, привет!

Я должен вам кое-что рассказать. Пару дней назад ко мне в квартиру вломился какой-то мужик и вставил револьвер в рот. Он хотел знать, где вас найти. Ну, я и упомянул ему про доменный адрес полицейского управления Рейкьявика, потому что это было указано в шапке вашего сообщения.

Я очень переживаю, что так вышло. На работе я ничего об этом не рассказывал, но вам, по-моему, на всякий случай лучше находиться в курсе.

Джонни Йоу».
Магнус вспыхнул от бешенства, ткнул иконку ответа и принялся настукивать письмо, но через пару слов остановился. Вообще-то Джонни винить нечего. Оружие было настоящим, угроза абсолютно реальной, и если бы Джонни не раскололся, ему вполне могли снести полчерепа.

Хотя он мог бы и пораньше предупредить.

Злиться в первую очередь надо на самого себя — нечего нарушать протокол безопасности, назначенный ФБР. На то и придумали обходной способ пересылки сообщений в Штаты. Как теперь стало ясно, по вполне обоснованной причине.

Магнус стер неоконченное письмо, заменив его лишь простенькой фразой: «Спасибо, что наконец-то соизволили сообщить». Ничего, с Джонни Йоу он еще разберется: нет, не за разговор с гангстером, а за медлительность. Всему свое время.

Затем сержант составил письмо для Уильямса, где описал события прошлой ночи, хотя и опустил тот факт, что доминиканцы вышли на Исландию с подачи Джонни Йоу.

Увлекшись работой, он не сразу заметил, что к противоположному краю стола, на место Арни, подсел какой-то человек. Снорри Гудмундссон, национальный комиссар полиции. Большой Лосось собственной персоной.

Да, сержант ожидал, что рано или поздно его вызовут на ковер, однако он и не предполагал, что комиссар придет к нему сам.

— Как поживаете, Магнус? — спросил Гудмундссон.

— Ни в сказке сказать, ни пером описать, — ответил тот. — Особенно насчет Арни. Места себе не нахожу…

— Напрасно. Я же знаю, что вы под топором ходите. Да и с самого начала я не отрицал возможность, что за вами кто-нибудь явится. Признаюсь, допустил я промах, не предусмотрел, что могут пострадать мои люди… Но это уже моя сфера ответственности, а не ваша. — Комиссар вздохнул. — Слова Богу, он выживет.

— Врачи уже уверены? — насторожился Магнус.

— Ну, стопроцентной гарантии от них не добьешься, однако дела идут на лад.

— Арни — смелый парень, — сказал Магнус. — Очень смелый.

— Я знаю.

— Послушайте, Снорри… Я тут хотел вам сообщить… В общем, шеф недавно дал мне понять, что бостонский процесс перенесли поближе, на следующую неделю. Мне придется лететь, чтобы там выступить.

— Что ж, хорошая новость.

— И… и я уже не вернусь…

— А вот это вряд ли. — В глазах комиссара сверкнули насмешливые искры.

Магнус недоуменно вздернул брови.

— А чего вы удивляетесь? Мы же этот вопрос обсуждали в самый первый день. Я пригласил вас сюда сроком на два года.

— Да, но… После всех этих событий…

— Смотрите: по делу Агнара появились результаты. Теперь мы знаем, кто убийца, осталось лишь его поймать. Как мне сообщили, вы сыграли немаловажную роль в раскрытии этого преступления.

— Сообщили? Кто? Уж конечно, не Балдур?

— Разумеется, нет. Торкетл.

— Вот уж сомневаюсь, что ему понравилась новость о подстреленном племяннике.

— Тут вы правы, но он вас ни капельки не винит. А если обижается на меня, то вслух этого тоже не заявляет.

— Постойте, а как быть с Балдуром? Он спит и видит, когда меня спровадят в Штаты.

— С ним я разберусь сам.

— Ну, не знаю, — с сомнением сказал Магнус. Вплоть до этой минуты он был уверен, что Исландия в его жизни закончится через пару дней и что это станет наилучшим выходом.

— Словом, мы вас ждем, — заявил комиссар, поднимаясь со стула. — У вас теперь есть моральное обязательство. Оно важно для меня, и, как я полагаю, для вас тоже.

Провожая взглядом высшего начальника, Магнус лихорадочно обдумывал две мысли одновременно.

Во-первых, следует ли ему оставаться в Исландии? А во-вторых (хотя это чувство и носило меньший приоритет), он не мог отделаться от неприятного ощущения, что комиссар оказался не прав: дело Агнара отнюдь не раскрыто.


Минут через десять в отдел пожаловал Балдур.

— А вы что тут делаете? — зарычал он, едва завидев Магнуса.

— Здесь мое рабочее место. По крайней мере на текущий момент.

— Мне зеваки ни к чему. Рапорт составили?

— Еще ночью.

— Тогда катитесь домой. Если понадобитесь, вас вызовут.

— Вы уже нашли преподобного Хакона? — кротко спросил Магнус.

— Пока нет. Ничего, это дело времени. Из страны ему все равно не выбраться.

— На хутор Стенк заглядывали? Или в Алфабрекку?

— С какой стати?

— Так ведь мы знаем, что кольцо полностью держит Хакона в своей власти. Он человек со странностями, своего рода романтик. Где ему придет в голову прятаться? Я совершенно уверен, что вы уже обшарили все очевидные места — например, аэропорты или дома родственников, если таковые имеются… Однако есть шансы, что он отправится туда, где находится нечто важное с точки зрения кольца. Например, хутор Стенк. Или, скажем, пещера, где нашли это кольцо. Кажется, у меня в машине осталась карта, которую некогда составил доктор Асгримур.

На эту тираду инспектор только головой покачал.

— Если вы считаете, что я готов выделить и без того скудные ресурсы… отправить людей к черту на кулички, лишь бы проверить ваши идиотские гипотезы о кольце, которое кого-то «держит в своей власти…» — Балдур раздраженно помолчал. — Короче, марш домой и сидите там.

Глава тридцать вторая

Конечно же, Магнус совету не последовал. Он выписал себе служебный автомобиль и отправился в Стенк, на заброшенную ферму Гекура. Чем дальше отъезжал он на восток, тем хуже становилась погода. Сырая мышастая облачность накрыла Исландию, и сержанту ничего не оставалось как вести машину в этом супе. Даже после съезда с перевала, когда вместо лавовых полей кругом раскинулась широкая сельфосская равнина, видимость оставляла желать лучшего. С мокрых лугов на шоссе печально смотрели несчастные лошади. Порой сквозь туман проглядывали очертания церквушки или хутора на небольшом холме.

И ни малейшего намека на Геклу, даже после поворота на дорогу, которая шла вдоль русла Тьоурсау.

Сержант и сам не знал, что именно собирался искать в Стенке или Алфабрекке, однако категорически не желал без дела торчать в Рейкьявике. Он решил встать на место пастора. Дело оказалось нелегким, он и не собирался притворяться, будто понимает этого странноватого человека, хотя и считал, что обладает весьма развитой интуицией.

Затем в голову пришло пожелание национального комиссара, чтобы Магнус остался в Исландии. Впрочем, здесь скорее годится слово «приказ», чем «пожелание».

Разумеется, по возвращении в Бостон Магнус вполне мог бы уговорить Уильямса не пускать его обратно в Исландию, однако комиссар умело сыграл на благородстве и чувстве долга сержанта. Исландская полиция предоставила ему убежище. Один из новых товарищей чуть не отдал за него жизнь. Комиссар прав: Магнус действительно им обязан.

Очутившись на земле Исландии, в самую первую минуту он испытал неодолимую тягу вернуться на жестокие, но столь знакомые улицы Бостона. А с другой стороны… Может, права Колби, вопрошая: что это, дескать, за жизнь? Распутал одно убийство, сразу подваливает второе. Судорожные метания в поисках себя, попытки понять свое прошлое, разобраться с гибелью отца, разобраться в себе…

Имелись все шансы за то, что ответы на такие вопросы лежали не в Бостоне, а здесь, в Исландии. При желании Магнус мог бы и впредь бегать от своего исландского прошлого, но это лишь означало бы бег от самого себя. Так ведь и всю жизнь можно потратить, перебегая от одного бостонского трупа к другому. А вот если остаться на пару лет в Исландии, не исключено, что на его вечные вопросы отыщутся ответы… Может, Магнус наконец поймет, кто он такой… И даже узнает, кем в действительности был его отец. Последние дни увенчались успехом: сержанту удалось загнать новость о неверности отца на задворки сознания, хотя нет никакой надежды, что так оно и останется впредь. Сейчас это знание стало частью души Магнуса и, подобно убийству отца, будет преследовать его до конца жизни.

Магнус досадливо дернулся, машину повело, и он ударил по тормозам.

Н-да, гибель отца…

Эта загадка мучила его повсюду, где бы он ни оказывался. Полиция не отыскала убийцу, да и у самого Магнуса тоже ничего не вышло. А что, если они все не там копали? Может, концы ведут в Исландию?

Едва эта мысль сформировалась, как он постарался выкинуть ее из головы. Магнус и без того прекрасно знал, что такого рода думы могут поглотить его без остатка, он может попросту утонуть в очередном бесплодном и безнадежном расследовании. Увы, тут сколько ни тужься, но однажды возникшую мысль невозможно загнать в небытие.

Родственники матери ненавидели отца, и теперь-то Магнус знал причину, Сигурбьерг все ему рассказала. Отец погубил мать, и они жаждали мести.

Ответ находится в Исландии. Ответ на все вопросы.


На глазах Петура небольшая армия поляков набросилась на его машину, принялась мыть, драить, полировать… Усилием воли он подавил в себе позыв пообещать им двойные чаевые за особое старание. Петуру не хотелось, чтобы его запомнили. А то, что его «БМВ» был белым, играло даже на руку: тем легче заметить случайно пропущенное пятнышко грязи. Он решил, что после автомойки сам все осмотрит и тщательно проверит.

Петур отличался завидным хладнокровием и, как правило, просчитывал все варианты, но вот насчет следов грунта забыл. Если бы прошлым вечером полиция арестовала его машину, то их лаборатория, без сомнения, установила бы, куда он вчера ездил.

Одно плохо: белые «БМВ» уж очень необычны, даже по меркам страны, где полным-полно дорогих внедорожников. Инга совершенно точно заметила его машину; их глаза даже встретились на долю секунды, когда он несся по встречной полосе…

Именно поэтому Петур сразу позвонил ей на мобильник и попросил никому об этом не рассказывать.

Будем надеяться, что она сдержала слово, не проболталась…

Расстроившись, Петур сунул руку в пальто, где в теплом глубоком кармане лежала вещь, которая умела утешать.

Кольцо.

То самое.

* * *
Но Инкилейф действительно никому ничего не сказала. Ее сильно удивила машина брата, встретившаяся по пути от ущелья Тьоурсаудалур. Сколько девушка ни старалась, она не могла найти причину, которая привела бы Петура в это место. Впрочем, инстинкт подсказал ей воздержаться от комментариев в присутствии Магнуса — она и сама не знала почему.

Инкилейф пыталась убедить себя, что это ерунда, тут нет ничего важного. Да и с какой стати? Она не решилась задать себе следующий, логично вытекающий вопрос: если это обстоятельство не имеет никакого значения, то отчего же она решила о нем умолчать?

Кстати о Магнусе. Его поведение сильно огорчало. Инкилейф нравилось думать, что она обладает предельно разумным и практичным подходом к сексу и интимным отношениям. Несмотря на намеки Магнуса, она не прыгала в постель каждого мужчины, который привлек ее внимание. Порой она позволяла себе провести ночь с Ларусом, однако все знали, что здесь нет ничего такого. Во всяком случае, все в Рейкьявике.

Магнус ей нравился. И она ему доверилась. А он ни с того ни с сего завел разговор о своей бывшей подруге, а заодно обозвал Инкилейф потаскухой. Ну, почти обозвал.

Скотина какая…

Черная кошка, внезапно проскочившая в их отношениях, сильно осложнила еще одну задачу — теперь не получится узнать у Магнуса, кто именно убил ее отца: Хакон или все-таки Томас. Вряд ли, конечно, это Томас, но ведь Инкилейф просто не знала, не была уверена на сто процентов…

С другой стороны, есть человек, который наверняка знает ответ на этот вопрос, — мать Томаса.

Ее звали Эрна, и Инкилейф всегда ей верила. Миниатюрная кудрявая блондинка родом из поселка в районе Западных фьордов, где она, собственно, и познакомилась с Хаконом, когда тот возглавлял тамошний приход. Инкилейф хорошо помнила, с каким пиететом Эрна относилась к своему мужу, вечно смотрела на него снизу вверх — в том числе и в буквальном смысле, потому как преподобный был на полметра выше своей супруги. Эрна практически полностью подчинила себя его воле. Эта честная, добрая и разумная женщина прилагала все силы, чтобы Томас не вырос неуравновешенным человеком. Наверное, ей нелегко далось решение покинуть мужа, но по всем меркам она поступила правильно.

Она-то точно знает, кто именно убил доктора: ее муж или сын. Должна знать.

Вот почему Инкилейф поехала в городишко Хетла, расположенный в полусотне километров от Флузира, где, как ей было известно, Эрна проживала со своим вторым супругом.

Из-за тумана поездка получилась не очень приятной. Хорошо хоть дорога оказалась не забитой. Радиоприемник Инкилейф держала включенным, надеясь услышать побольше новостей про Томаса или даже о задержании преподобного Хакона. Ничего близкого так и не прозвучало, зато мелькнули сообщения про какую-то стрельбу в центральном районе столицы. Полиция арестовала некоего американского гражданина, при этом пострадал один из стражей порядка, который сейчас находится в больнице в критическом состоянии.

У Инкилейф перехватило дыхание: на страшный миг ей почудилось, что речь идет о Магнусе, но потом диктор назвал имя — следователь Арни Хольм, — и девушка задышала вновь.

Впрочем, она с абсолютной убежденностью знала, что без Магнуса дело не обошлось. Может, это его упекли за решетку? Опять же, американский гражданин…

Хетла оказался современным поселком городского типа, выстроенным на берегу реки Западная Ранга, чье русло проходило параллельно Тьоурсау. Адрес Эрны отыскался на справочном веб-сайте общенациональной телефонной службы. Одноэтажный домишко, окруженный зеленым садиком, стоял метрах в тридцати от реки. Инкилейф понятия не имела,застанет ли она Эрну дома, поскольку большинство исландок предпочитали работать, а не вести домашнее хозяйство, но дверь открыла бывшая жена пастора.

Эрна сразу узнала Инкилейф и гостеприимно пригласила внутрь. Эрна погрузнела; волосы все такие же светлые, но это из-за краски; а вот глаза по-прежнему мерцали живыми искрами. Впрочем, взгляд быстро затуманился облачком тревоги.

— Вы слышали ужасную новость про Томаса? — спросила она, возясь на кухне с традиционным кофе.

— Конечно, — ответила Инкилейф. — Разве от такого спрячешься… По всем каналам… А вы его видели?

— Нет, полиция не разрешила свидание, но я разговаривала с его адвокатом. По телефону. Она утверждает, что у властей нет никаких улик, чтобы хоть что-нибудь доказать. Я даже и не подозревала, что Томас и Агнар знакомы! С какой стати он бы стал его убивать?! Адвокат говорит, что тут замешан какой-то древний свиток, который профессор хотел продать… Инкилейф, да вы проходите, садитесь.

В гостиной имелось панорамное окно, выходившее на реку, хотя нынче весь этот вид скрывал туман. Инкилейф смутно помнилось, что супруг Эрны работал управляющим в одном из местных банковских филиалов. Судя по всему, с работой ему повезло. Инкилейф даже заподозрила — как это делали все исландцы со времени kreppa, — что в период экономического бума он подсуетился и оформил себе стопроцентную закладную на дом.

— Эрна, это дело связано с моей семьей. И с вашим бывшим мужем.

— О Господи, я так и думала…

— Вот вы только что упомянули про древнюю рукопись… Это сага, она хранилась в нашем роду на протяжении многих поколений. «Сага о Гекуре»… Хакон когда-нибудь упоминал о ней?

— Во всяком случае, не напрямую. Но, как я понимаю, именно ее они обсуждали с вашим батюшкой?

— Совершенно верно. А когда моя мама умерла… это случилось в конце прошлого года…

— О-о, примите мои искренние соболезнования. Я бы обязательно приехала на похороны, если бы знала…

— Да-да… В общем, после ее смерти я решила продать сагу. Через профессора Агнара. Полиция полагает, что его убили именно из-за нее.

— Вот оно что… Да, но при чем тут Томас, я не понимаю?

Здесь Эрна слукавила: Инкилейф по ее лицу читала, что та начинает видеть общую картину.

— Все эти вещи сходятся в прошлом. Они связаны с гибелью моего отца.

— Мм… я так и думала…

Сейчас Эрна выказывала все признаки сильной настороженности.

— Я уверена, что полиция вскоре задаст вам несколько вопросов на эту тему, — сказала Инкилейф. — Возможно даже, сегодня. Обещаю ничего не передавать им из того, что вы мне расскажете. — «Тем более что Магнус успел выставить себя идиотом», — подумала Инкилейф. — Однако я хочу знать, что случилось с моим отцом на самом деле. Я просто обязана это знать!

— Произошел несчастный случай, — ответила Эрна. — На глазах у Хакона. Ужасная трагедия. Полиция провела расследование, они все проверили…

— Ваш супруг рассказывал, чем конкретно они с моим отцом занимались в тот уик-энд?

— Нет. Хакон всегда отмалчивался на эту тему, да и я, если честно, особого интереса не проявляла. Что-то они искали, хотя я понятия не имею, что именно.

— Он когда-нибудь упоминал кольцо?

— Кольцо? Нет. А что за кольцо?

Эрна была явно удивлена и озадачена. Инкилейф глубоко вздохнула. С этого момента вопросы становились куда более острыми и болезненными, хотя иного пути не было.

— Речь идет о кольце, которое упоминалось в «Саге о Гекуре», той рукописи, которую хотел продать покойный профессор. Видите ли, полиция считает, что мой отец и ваш супруг нашли это кольцо…

Эрна нахмурилась.

— Нет, он никогда о нем не говорил… Да и я никогда не видела это кольцо. Впрочем, согласна: такого рода вещи его действительно увлекают. Кстати, был у него один секрет… Что-то он прятал в алтаре. Я несколько раз видела, как он тайком туда наведывался.

— А вы сами в алтарь заглядывали? — спросила Инкилейф. — Что он там хранил?

— Нет, я сказала себе, что это не мое дело… — Эрну передернуло. — Если откровенно, я просто не хотела туда смотреть. Не хотела знать. Хакона всегда интересовали странности. Я даже побаивалась…

— Полиция считает, что мой отец убит из-за кольца, — заметила Инкилейф.

— Убит? — насторожилась Эрна. — Кто его убил? Уж конечно, не Хакон?

— Ну, как раз это они и думают… — Инкилейф сглотнула. — И я тоже…

Эрна остолбенела. Через секунду потрясение переросло в гнев.

— Я отлично знаю, что мой бывший муж эксцентричен. И что в поселке о нем ходили всяческие дикие слухи. Но я абсолютно убеждена, что он не убивал вашего отца. Несмотря на все свое увлечение сатаной, он никогда никого не убил! Никогда. К тому же…

Глаза Эрны набухли влагой.

— Да?

— К тому же ваш отец был его единственным другом. Порой мне кажется… вернее, я уверена, что Хакон относился к нему сердечнее, чем ко мне. Эта трагедия его надломила. Практически уничтожила… — Она шмыгнула носом и вытерла слезу. — Он стал вести себя совсем уж странно, порой забывал свои церковные обязанности, начал слушать дурацкую музыку Томаса. Я просто не могла находиться с ним рядом…

Инкилейф поняла, что большего про Хакона она не добьется. Ладно, пускай теперь полиция вытягивает всю правду из Эрны. Девушка до сих пор считала, что преподобный убил ее отца, однако теперь стало ясно, что Эрна не разделяет ее точку зрения. Ну и пусть; тут и спорить-то не о чем.

— А какое отношение это имеет к Томасу? — вновь спросила Эрна.

— Полиция считает, что он был на месте трагедии вместе с Хаконом и моим отцом. К примеру, его видели фермеры, к которым Хакон прибежал за помощью. Или по крайней мере они видели подростка, который, как думает полиция, и был Томасом.

Инкилейф не решилась усугублять путаницу упоминаниями о невидимом народце.

— Да чушь это собачья! — вскипела Эрна. — Подумать только: Томас убил доктора Асгримура! Мальчику всего-то было двенадцать лет!

— Тринадцать, — сказала Инкилейф. — И они убеждены, что Томас там был. На худой конец все произошло на его глазах.

— Это просто возмутительно! — отрезала Эрна. — Они все перепутали, это был кто-то еще… — Мигом позже ее глаза вспыхнули. — Ну конечно! Я же говорю! Это никак не мог быть Томас!

— Отчего же?

— Да оттого, что те выходные он провел со мной. В Рейкьявике. Их школьный хор выступал в Хатльгримскиркья. Я сама слушала его выступление. А переночевали мы в доме моей сестры.

— Вы уверены?

— Да уж конечно! Вернулись только под вечер в воскресенье. Помню, что Хакон был дома, он вышел к нам на улицу. Сказал, что только что спустился с холмов. Сам не свой… — Эрна в упор посмотрела на Инкилейф. — Ну? Видите? Я же говорила: мой сын невиновен!

* * *
В сотне метров от домика, куда зашла Инкилейф, на обочине дороги стояла машина, где сидело три человека: Аксель за рулем, рядом с ним Гимли с ноутбуком на коленях, и Исилдур на заднем сиденье. Коль скоро заказчик на расходы не скупился, Аксель глухой ночью забрался в квартиру Инкилейф и пристроил там аж четыре «жучка»: один в ее сумочку, второй на пальто, третий в спальню (тут, правда, пришлось повозиться), а четвертый — в ее машину. Автомобильный «жучок», кстати, выполнял роль радиомаяка, так что теперь за машиной можно было следить с помощью компьютера и специальной GPS-программы.

Этот радиомаяк позволил им на безопасном удалении проехать вслед за Инкилейф от Рейкьявика до Хетла. Добравшись до дома, где сейчас находилась девушка, они припарковали машину и переключились на «жучок» в пальто, который передавал отличный, четкий звук. Жаль только, что по-исландски; Аксель пытался синхронно переводить, но его бормотание было отчаянно непрофессиональным и обрывочным.

Когда раздалось что-то насчет кольца, Исилдур потребовал уточнений, но Аксель отмахнулся, опасаясь пропустить что-нибудь важное из разговора.

Как только Инкилейф вышла от Эрны, Исилдур приказал Акселю выдать полный перевод.

— А мы что, больше не будем за ней следить? — удивился сыщик.

— Успеем еще нагнать, маячок покажет. Сейчас мне нужен перевод! Немедленно и в полном объеме!

Аксель отобрал ноутбук у Гимли и принялся стучать по клавиатуре. Разговор, переданный «жучком», поступал на подключенный к компьютеру радиоприемник и записывался на жесткий диск. Сыщик принялся слушать и параллельно переводить. Дело шло медленно, но методично.

Исилдур не находил себе места от возбуждения.

— Где эта кирха? — потребован он. — Где этот алтарь с тайником?!

— Не знаю я, — пожал плечами Аксель. — Ближайшая к Хетла церковь расположена в местечке Одди. Это недалеко.

— Создается впечатление, что они жили по соседству, — заметил Гимли. — А этот Хакон наверняка отец Томаса Хаконарссона… Как бы нам выяснить, где он родился? И вырос? Или хотя бы где выросла Инкилейф? Мне вот кажется, что не здесь, не в Хетла. Судя по разговору, эта женщина сюда переехала.

— Его надо прогуглить, — заявил Исилдур. — Аксель, у вас в Исландии «Гугл» работает?

— Работает. Кого ищем?

— Томаса Хаконарссона. Если он здешняя звезда, то где-нибудь должен иметься сайт с его биографией.

Аксель вызвал поисковик, впечатал ключевые слова, щелкнул мышью, прокрутил экран…

— Есть! Родился в деревне в районе Западных фьордов, но детство провел во Флузире. Это тоже недалеко.

— Тогда чего сидим? Вперед, на флузирскую церковь! — скомандован Исилдур. — Живее!

Аксель сунул ноутбук Гимли и завел мотор.

— Ближайшая церковь к Флузиру находится в Хруни, — сказал сыщик. — Пастор из Хруни, надо же… — Он усмехнулся.

— Что здесь такого?

— Да так, любопытное совпадение…

Глава тридцать третья

Чем глубже забирался Магнус в долину реки Тьоурсау, по направлению к вулкану Гекла, что прятался за облаками где-то на юго-востоке, тем более мрачным и унылым становился окружающий пейзаж. Трава уступила место черным скалам и песчаным терриконам, словно рядом находилась заброшенная угольная шахта. Река огибала колоссальный валун высотой несколько сотен футов, известный под названием Бурфетль, где, как уверяли старинные сказания, обитали тролли. За Бурфетлем шоссе пересекло очередное речное русло, на сей раз приток Тьоурсау, причем довольно мощный, и Магнус наконец достиг развилки с дорожным указателем. Вернее, с двумя указателями. Первый гласил «Стенк», а второй — «Объезд».

Магнус повиновался и свернул на объездную дорогу, которую, положа руку на сердце, нельзя было назвать даже караванной тропой. Сплошные повороты, серпантины, крутые холмы и захватывающие съезды. В какой-то момент от всей трассы осталась лишь полоска черного песка. Туман клубился вокруг машины, преодолевающей выжженный грунт. По левую руку, под обрывом, мчалась узкая, но бурная речушка Фосса. Горы тянули в долину свои снежные пальцы и всего лишь парой недель раньше, когда снег еще не сошел, дорога была бы непроезжей. Пару раз Магнус всерьез задумался, не повернуть ли назад. С другой стороны, Хакону с его внедорожником пришлось бы полегче.

Тут взгляду открылся очередной поворот, и сержант увидел искомое: красный «судзуки» стоял на обочине, футах в пятидесяти над рекой. Магнус припарковался рядом и первым делом проверил номерной знак. Все верно: эта машина принадлежала преподобному Хакону.

Сержант заглушил мотор и вылез наружу.

В ноздри ударил влажный воздух. После натужного гула двигателя и буханья камней по днищу все показалось непривычно тихим, словно мир завернули в сырую вату. Если не считать вечного рокота бегущей воды под ногами.

Где-то в тумане прокрякала утка. Как странно слышать живой звук в этой мертвой местности…

Магнус приблизился к «судзуки». Пусто. Он подергал за ручку дверцы. Не заперто. Ключей в замке зажигания нет.

Сержант осмотрелся: видимость в пределах пары сотен футов, никаких признаков Хакона. На шпилях лавовых обелисков и вулканических горгулий висели клочья тумана. Под ногами хрустел черный щебень из обсидиана, стеклоподобной массы, в которую глубоко в недрах Земли превратился расплавленный камень, после чего его выплеснуло на поверхность, прямо на то место, где сейчас стоял Магнус.

Что, если Хакон бросил машину здесь, а остаток пути до Стенка решил проделать пешком? Подобная возможность не исключена, хотя сам Магнус в таком тумане понятия не имел бы, куда двигаться. Впрочем, Хакон, как и любой исландец, вряд ли с легким сердцем расстался бы со своим внедорожником.

Однако же преподобный не в себе, а значит, вполне мог отправиться в далекий пеший поход к черту на кулички. Может, он пошел в пещеру возле Алфабрекки? К вулкану Гекла? В таком случае его отсутствие затянется на несколько суток…

Стоп! Следы покрышек. Метрах в тридцати от «судзуки», на пятачке более мягкого грунта. Здесь побывала еще одна машина. Но когда?

Магнус понятия не имел, когда в здешних местах в последний раз шел дождь. Во время поездки в Алфабрекку на пару с Инкилейф погода выдалась великолепная. Не исключено, что с тех пор в долине Тьоурсаудалур осадков вообще не было. Или, наоборот, дождь прекратился всего лишь двадцатью минутами раньше.

Сержант прикинул, есть ли смысл продолжать путь на Стенк. Магнус еще с детства помнил этот заброшенный хутор, который располагался на крошечной зеленой лужайке возле ручья.

Хм. Пожалуй, правильнее всего будет доложиться Балдуру, но для этого надо вернуться к основной трассе, где есть надежда поймать сигнал.

Не успел он проехать и пары километров, как затрезвонил выложенный на соседнее сиденье мобильник.

Понимая, что вести машину одной рукой по зубодробительному маршруту не удастся, Магнус остановился и взял телефон.

— Магнус, привет, это Инкилейф.

— Привет… — отозвался сержант настороженно, хотя и был рад слышать ее голос.

— Как дела?

— Да все нормально.

— Понимаешь, я в утренних новостях услышала про стрельбу. Один полицейский даже попал в больницу. Арестован какой-то американец. Вот я и подумала, что дело без тебя не обошлось.

— Ну да, все случилось сразу после того, как я вышел из твоего дома прошлым вечером. Подстрелили моего напарника Арни, а преступника я задержал собственными руками.

— Он на тебя охотился?

— На меня.

Короткое молчание. Затем Инкилейф заговорила вновь:

— Я только что была у Эрны, матери Томаса. Она живет в Хетла.

— Вот как?

— Она уверена, что Томас не убивал моего отца. Потому что его вообще там не было. В тот уик-энд их школьный хор выступал в Хатльгримскиркья, в Рейкьявике.

— Ну, это она так говорит. Не забывай, мать есть мать.

— Да, но разве это нельзя проверить? Хотя бы и семнадцать лет спустя?

— Пожалуй, можно, — согласился Магнус. Инкилейф права. Что-то не похоже на ложь от отчаяния. — А что она рассказала про Хакона?

— Эрна убеждена, что и он непричастен к убийству отца. Хотя алиби никакого нет.

— Значит, ее личное мнение ничего не стоит, — заметил Магнус.

— Наверное… — отозвалась Инкилейф, — хотя она явно не обманывала. Кстати, от нее я узнала, где Хакон прячет кольцо.

— В церковном алтаре?

— А ты откуда знаешь?!

— Мне Томас вчера рассказал.

— А ты его нашел? Я имею в виду Хакона?

Магнус бросил взгляд на дорогу.

— Пока нет, но несколько минут назад натолкнулся на его машину. Это по дороге на Стенк. Не исключено, что он отправился куда-то пешком или что-то в этом духе. А может, у него с кем-то рандеву. Возле его машины я обнаружил следы других колес.

На том конце линии воцарилась полнейшая тишина. На секунду Магнусу почудилось, что связь оборвалась. Антенный индикатор показывал довольно слабый уровень сигнала.

— Инкилейф? Алло, Инкилейф, ты меня слышишь?

— Да-да, Магнус… Извини, мне надо бежать…

С этими словами она положила трубку.


Петур лежал под машиной, обтирая днище ветошью. Вернувшись домой из автомойки, он схватил ведро и тряпки, после чего отъехал на добрый километр: ему совершенно не хотелось, чтобы соседи обратили внимание, как тщательно он моет свой «БМВ».

В кармане джинсов заиграл мобильник. Петур вынырнул из-под автомобиля и ответил на звонок.

— Песи? Это Инга.

Он поднялся на ноги. Так, ясно. Для этого разговора потребуется призвать всю интеллектуальную мощь.

— Инга! Привет! Ты как там?

— Я хочу знать, почему ты запретил мне рассказывать, что вчера я видела тебя на дороге?

— Если я не ошибаюсь, ты ехала вместе с тем здоровенным копом?

— Да. Ехала. Мы как раз побывали у фермеров, с которыми Хакон искал нашего отца. Песи, я практически на сто процентов убеждена, что его убили. Никакого несчастного случая не было и в помине.

Петур сообразил, что она только что дала ему отличный повод перейти в наступление.

— Если я правильно помню, мы договорились с тобой никогда не поднимать эту тему, — суровым тоном напомнил он. — С какой стати ты вообще взялась болтать об этом с копами? Что это даст?

— Песи, ты чем вчера занимался?

Ее брат мрачно вздохнул.

— Инга, я не могу тебе этого сказать. Не сердись, но я просто не могу. И давай ты никогда больше не будешь меня об этом спрашивать.

— Нет, Песи, так дело не пойдет. Я обязана знать, что происходит. Ты ездил встречаться с Хаконом? В Стенке?

— А ты где сейчас?

— Возле Хетла.

— Ясно. Ладно… В общем, ты права. Я действительно должен перед тобой объясниться. С начала и до конца.

— Хорошо, я слушаю.

— Но не по телефону же! Такие вещи надо делать с глазу на глаз.

— Ну давай. Я вернусь в Рейкьявик где-то к вечеру.

— Лучше сделаем по-другому. Помнишь, куда отец возил нас на пикники? Он еще говорил, что это его любимейшее место во всей Исландии.

— Да, помню.

— Вот там и встретимся. Скажем… э-э… часа через полтора. Идет?

— А почему там-то?

— Так ведь и я часто туда езжу. К отцу… Я езжу с ним беседовать. И мне хочется, чтобы наш разговор прошел в его присутствии.

На том конце линии царило молчание. Петур подобной сентиментальностью не отличался, однако Инкилейф знала, насколько глубоко брата задевает все, что связано с гибелью отца.

— Ладно. Договорились. Через полтора часа.

— Что ж, тогда до встречи. И пообещай мне, пожалуйста, что ты ничего не будешь говорить полиции. По крайней мере пока я не объясню тебе, что к чему.

— Обещаю.


Убедившись, что сигнал принимается, Магнус решил позвонить Балдуру.

— Я обнаружил автомобиль Хакона, — выпалил он, чтобы инспектор не положил трубку, едва заслышав голос сержанта.

— Где?

— По дороге в Стенк. От самого преподобного не осталось и следа. К тому же кругом жуткий туман.

— Вы что, до сих пор там? — вскипел Балдур.

— Нет. Пришлось на пару километров вернуться к основному шоссе, чтобы найти сигнал для мобильника и позвонить вам.

— Ладно, я высылаю группу, пусть обследуют это место.

— И поищут Хакона, — напомнил Магнус.

— А вот это уже ни к чему.

— То есть как? Вы что, его нашли?

— Вроде бы. У подножия Хьялпарфосса. С полчаса назад на его труп наткнулся рабочий с местной гидростанции. Говорит, крупный мужчина, бородатый, с клерикальным воротничком.

Хьялпарфоссом назывался водопад на реке Фосса, примерно в километре от поворота на Стенк; Магнус припомнил, что вроде бы видел такой указатель на развилке.

— Он мог сам прыгнуть, — продолжал Балдур.

— Вот уж вряд ли, — заметил сержант. — Возле его «судзуки» я нашел следы чужих колес. Его столкнули.

— Как бы то ни было, на то место не возвращайтесь, — распорядился инспектор. — Я запрещаю вам вмешиваться в расследование. И очень рекомендую быть подальше, когда я приеду к Хьялпарфоссу.

Магнуса так и подмывало огрызнуться в ответ. Все-таки именно его интуиция подсказала, что Хакон направился в Стенк. Да и машину его нашел тоже он. Увы, приходится прикусить язык.

— Рад стараться, — буркнул сержант и нажал кнопку отбоя.

Балдуру потребуется как минимум час, а то и два, чтобы добраться до Хьялпарфосса из Рейкьявика, что развязывало Магнусу руки.

Он доехал до основной трассы и продолжал движение, пока из тумана не проступили призрачные, зловещие контуры Бурфетля. В отличие от поворота на Стенк маршрут к водопаду оказался более цивилизованным, хотя и здесь дорога шла по черной наброске из камней и песка. Через несколько сотен метров стал виден и сам водопад: две могучие струи, рассеченные базальтовым утесом, изливались в озерцо у подножия. На берегу, чуть ниже по течению, стоял патрульный автомобиль с невыключенным проблесковым маячком. Три-четыре человека, сбившись в кучку неподалеку, возились над распластанным телом.

Магнус остановился впритык к полицейской машине и представился. Местные сотрудники правопорядка оказались людьми дружелюбными и охотно потеснились, чтобы он тоже мог взглянуть на труп.

Так и есть, это преподобный Хакон — только сильно измочаленный во время спуска по водопаду.

Магнус перевел взгляд на кисти рук пастора из Хруни. Голые пальцы, никаких украшений.

Глава тридцать четвертая

Магнус отправился назад, в Рейкьявик. Тьоурсау, чьи воды сверкали на солнце лишь день назад, нынче текла к Атлантике зловещей серой лентой.

Расклад поменялся. И более чем серьезно.

Все за то, что Хакона убили. И Томас здесь ни при чем, раз уж он сидит сейчас в кутузке. Отсюда вопрос: кто?

Стив Джабб на пару с Лоренсом Фелдманом?

Интересно отметить, что с момента прибытия в Исландию Магнус то и дело слышит о людях, которых постигла внезапная кончина. Не просто Агнар или, скажем, Хакон, но и доктор Асгримур. И даже отчим Инкилейф…

Многовато для такой тихой страны.

Очередное падение с обрыва. Очередное утопление.

Доктор Асгримур сорвался с утеса и разбился насмерть: происшествие приняли за несчастный случай. Агнару дали по голове и утопили. Отчим Инкилейф свалился в залив Рейкьявика, ударился головой и тоже утонул.

Вот оно! Точно. Именно эта странная смерть застряла в мыслях Магнуса, когда он беседовал с национальным комиссаром.

Ведь о чем, получается, идет речь? О классическом modus operandi, то есть об образе действий, или — применительно к данным событиям — способе совершения преступлений, к которому склонен убийца. Даже очень хитроумные душегубы порой зацикливаются на знакомых и привычных методиках.

Ко всем этим смертям имеют отношение только двое, брат и сестра — Петур и Инкилейф.

Магнус тут же отбросил Инкилейф. Но вот Петур?

У того имелось алиби. В день гибели своего отца он находился в Рейкьявике. Но что, если ему каким-то образом удалось уехать из интерната и никто этого не заметил? Что, если именно он был тем «невидимкой», который попался на глаза фермеру из Алфабрекки? Далее, он предположительно был в Лондоне на момент смерти отчима, но с таким же успехом мог, наверное, на пару дней слетать в Рейкьявик тайком от всех… Скажем, до него донеслись слухи о том, что отчим проделал с его сестрой, вот он и решил отомстить. Особенно если это было ему не в новинку…

Но что же с убийством Агнара? Здесь у Петура опять-таки имелось алиби — он всю ночь провел в своих клубах, Арни лично это перепроверил.

И тут Магнус с досадой хватил кулаком по рулевому колесу. Арни! Так вот что он пытался сказать, перед тем как потерял сознание! Хотел предупредить насчет Петура!

Теперь сержант вполне мог реконструировать ход событий. Арни побывал в каждом из клубов Петура, где его заверили, что в ночь убийства хозяин заведения здесь появлялся. Но Арни не сопоставил конкретное время этих алиби, не построил точный график перемещений Петура. Такой школярский прокол был как раз в его духе. С другой стороны, надо отдать ему должное: Арни мучился бы потом угрызениями совести.

Итак, Петур по очереди заехал в свои клубы ранним вечером, после чего отправился на озеро Тингвадлаватн, куда и прибыл после половины десятого, когда Стив Джабб уже уехал. Не исключено, что после убийства Агнара он выждал час-другой, пока сумерки не уступили место ночной темноте, и лишь после этого отволок тело Агнара к озеру. Ну а затем, понятное дело, ему оставалось еще разок показаться в своих клубах, где даже под утро народ еще прыгал и скакал.

Четыре смерти. И в каждой из них повинен Петур.

Магнус утопил педаль газа, и машина полетела к Рейкьявику. Тянуло позвонить Инкилейф. Да, она родная сестра Петура, а чувство кровной солидарности нельзя скидывать со счетов. Но ведь не станет Инкилейф покрывать убийцу. Или как?

Сержант потянулся за мобильником.

— Инкилейф? Это я, Магнус.

— О…

— Где ты?

— Подъезжаю к Флузиру.

Магнус помнил, что дорога от Хетла до Флузира проходила мимо съезда в долину реки Тьоурсау, которую уже было видно через лобовое стекло.

— Да что ты? А я совсем близко. Слушай, нам надо поговорить. Ты не могла бы остановиться? Я сейчас подъеду.

— Магнус, ничего не получится, у меня встреча.

— Это важно.

— Нет, Магнус, извини, но…

— Это очень важно!

— Да? Если хочешь меня арестовать, то ради Бога, но только не смей на меня орать и лезть в мои дела!

Магнус понял, что давить надо помягче, однако несговорчивость и уклончивость Инкилейф неприятно удивили.

— Инкилейф, где Петур?

— Не знаю. — Ее голос вдруг потерял прежний воинственный пыл. Она явно что-то утаивала.

— Тогда объясни, куда ты едешь?

Молчание.

— У тебя с ним рандеву?

Инкилейф повесила трубку.

Навстречу под вой сирен и мигание проблескового маячка пронесся патрульный автомобиль, высланный в помощь полицейским, которые занимались сейчас телом пастора.

И тут Магнус вспомнил, как днем раньше, примерно в этом же месте, замерла Инкилейф, увидев по дороге что-то неожиданное. Может, водителя встречной машины? Петура?

Если так, то сообщение о находке красного «судзуки» Хакона заставило бы ее призадуматься. Причем в том же направлении, в котором текли сейчас мысли Магнуса. Как и сержант, она захотела бы поговорить с Петуром. Именно на встречу с ним она и ехала…

Во Флузир. Если не соврала.

Сержант ткнул кнопку набора последнего номера. Инкилейф на вызов не ответила. Магнус оставил ей сообщение на электронном автоответчике, что, дескать, труп Хакона был обнаружен в реке, неподалеку от его машины. Если Инкилейф и впрямь намерена встретиться со своим братом, скрывать от нее этот факт нельзя.

До развилки, где придется выбирать, куда ехать — влево на Рейкьявик или вправо на Флузир, — оставалось несколько километров. Самое время доложиться Балдуру и рассказать ему о Петуре.

Магнус набрал мобильный номер инспектора. Нет ответа. Ясно, начальник вообще не желал слышать голос сержанта.

Тогда он попробовал дозвониться Вигдис — уж она-то наверняка согласится хотя бы выслушать.

— Вигдис, вы сейчас где?

— В управлении.

— Надо немедленно оформить постановление на арест Петура Асгримссона.

— Почему?

Магнус принялся объяснять. Вигдис внимательно слушала, задав парочку точных и вполне уместных вопросов.

— Что ж, по-моему, все логично, — наконец сказала она. — А что считает Балдур?

— Да он вообще не отвечает на мои звонки!

— Ладно, я ему сама сообщу.

Не прошло и минуты, как запищал мобильник Магнуса.

— Он категорически против, — раздался голос Вигдис.

— То есть… в смысле?

— Отказался давать «добро» на арест Петура.

— Что?!

— Говорит, пока рано делать выводы. Он даже труп еще не видел. И вообще, дескать, в этом расследовании с самого начала слишком много скоропалительных арестов.

— Ну понятно… Идея моя, вот он и заартачился, — с горечью промолвил Магнус.

— Тут я ничего не могу сделать, — отозвалась Вигдис. — Впрочем, одно я знаю точно: если шеф говорит «нельзя», никаких арестов не будет.

— Ну разумеется… Не сердитесь, я поставил вас в трудное положение…

— Я рада, что вы это понимаете.

— Дело в том, что Петур, похоже, собрался встретиться с сестрой. И еще я подозреваю, что она о чем-то догадывается. Вот меня и беспокоит, как бы чего не вышло. Непоправимого.

— Не слишком ли много предположений?

Магнус насупился. Да, он обеспокоен судьбой Инкилейф. Не исключено, что Вигдис права: выводы и впрямь делать рановато, однако после происшествия с Колби безопасность Инкилейф озаботила его всерьез.

— Все может быть, — согласился он. — Однако я предпочитаю перестраховаться, чем благодушничать, а потом кусать себе локти.

— Ну ладно, сделаем так: я попробую найти Петура в его клубах или дома и сесть ему на хвост. Устраивает?

Сержант знал, что Балдур будет крайне раздосадован, если узнает, чем Вигдис занимается за его спиной.

— Огромное спасибо, — искренне сказал он. — Этого я не забуду.

А вот и развилка. Что ж, коль скоро вопрос с поисками Петура в Рейкьявике утрясен, сейчас Магнус мог позволить себе сосредоточиться на Инкилейф.

Он свернул на Флузир.


Раскинувшееся впереди озеро едва виднелось в тумане. С тех пор как Петур побывал здесь, минула всего одна короткая неделя, но как много событий в нее вместилось! Неделя, за которую дела вышли из-под контроля.

А всему виной тот день, когда отец разбился до смерти. Хоть и прошло семнадцать лет, Петур до сих пор пытался свести к минимуму катастрофические последствия. Всю жизнь, можно сказать, на это угробил.

Он пробовал отстраниться, оказаться как можно дальше и от саги, и от семьи, и от самой Исландии. В какой-то степени уловка удалась, но вот гибель отца вечной занозой застряла в сердце и душе. Он думал об этом каждый день. На протяжении семнадцати лет, черт бы их побрал.

И все вроде бы ничего, даже это мучительное состояние достигло точки своеобразного равновесия, но тут Инга все испортила, вытащив тему проклятой саги на поверхность. Уж как он пытался отговорить ее от продажи… Все без толку. Наверное, надо было вести себя активнее, если не сказать агрессивнее. К заверениям сестры и Агнара, что они, дескать, сохранят сделку в тайне, Петур всегда относился более чем скептически.

Ах, Инга, Инга…

Предстоящая встреча его беспокоила. Придется все объяснять… или, вернее, он попытается это сделать так, чтобы сестра все поняла. Она всегда смотрела на него как на надежную опору, на старшего брата во всех смыслах этого слова. Именно поэтому Инкилейф пришла в такую ярость, когда он бросил и ее, и мать, да и всю семью… А может, это как раз на руку? Может, ей легче будет понять, отчего он убил Сигурстейдна? Подонок заслуживал смерти за все те гнусности, которые осмелился проделать с Бирной.

Но вот Агнар… Его смерть объяснить значительно сложнее. Так же как и случай с Хаконом. Однако у него просто не было выхода, вот и все. Инга — девушка умная, она должна понять.

Да, дела явно выходят из-под контроля. Петур успешно замел следы в инциденте с Агнаром. В случае Хакона все прошло далеко не так гладко. А как получится с Ингой?

Он искренне, всей душой надеялся, что она поймет и сохранит все в тайне. Потому как в обратном случае…

Петур полез в карман за кольцом. Желание поглядеть на него пришло внезапно, резкое как удар кинжала. Петур съехал на обочину и заглушил мотор.

Тишина. Справа темно-серым пятном лежало озеро. Облачность спрятала центральный остров, не говоря уже про горы на противоположном берегу. Вдалеке послышался шум мотора, затем гул стал сильнее, мимо с шелестом пролетела машина, затем все затихло.

Петур повертел в руке кольцо. Хакон сумел сохранить его в отличном состоянии. Оно и впрямь не походило на вещицу возрастом в добрую тысячу лет, но золоту это свойственно. Он пригляделся к внутреннему ободку: хоть и слабо, но контуры рунических письмен все еще проступали. Что они гласили? Andvaranautur, «кольцо Андвари».

Кольцо. То самое, что разрушило их семью. Как только оно попало в руки Хегни, весь их род оказался обречен.

Отец стал одержим его поисками и погиб. На какое-то время Петур сам поддался чарам кольца, но потом решил оставить все позади. На кольце помешался Агнар, не говоря уже про иностранцев, почитателей «Властелина колец», и даже пастора Хакона.

Один лишь Хегни нашел в себе силы отказаться от кольца и вернуть его на место. Подальше от людей.

А Петур? Он потратил всю жизнь, сражаясь с властью этой вещицы. Пришло время взглянуть фактам в глаза: он проиграл. Кольцо одержало верх.

Петур вздохнул и надел его на палец.

Что ж, если Инга откажется держать язык за зубами, ей придется умереть. Все очень просто.

Он взглянул на часы. Остается не больше часа. Петур врубил передачу и направил «БМВ» к тому месту, где предстояло встретиться с сестрой.


Магнус на полной скорости домчался до Флузира, однако перед домом Инкилейф не нашел ни одной машины. На всякий случай он все же вылез из машины и позвонил в дверь. Никого и ничего. Сержант попробовал заглянуть внутрь сквозь оконные стекла. Вроде пусто. Тем более что нынче пасмурно, и обитатели дома наверняка зажгли хотя бы одну лампочку.

Проклятие! Куда Инкилейф запропастилась?

Он осмотрелся в поисках какой-нибудь подсказки. В соседнем садике возится старик в комбинезоне и кепке.

— Доброе утро! — окликнул его Магнус.

— День добрый, — поправил местный житель.

— Вы не видели Инкилейф? — Сержант твердо знал, что в деревушке такого масштаба, как Флузир, любому известно, кто такая Инкилейф, даже если она не жила здесь на протяжении многих лет.

— Была, да отъехала.

— Давно?

Старик выпрямился, потянулся и снял кепку, обнажив нечесаную седую шевелюру. Он внимательно пригляделся к Магнусу, вернул кепку на место и поскреб подбородок. В общем-то, решил сержант, он вовсе не такой пожилой, как показалось, а просто провел несколько десятков лет на холоде и под дождями. И явно не знал, следует ли помогать незнакомцу.

— Так я говорю, она давно уехала? — повторил Магнус свой вопрос, повысив голос.

— Не надо кричать, я не глухой.

Магнус выдавил улыбку.

— Извините. Я ее друг, и мне очень важно найти ее как можно быстрее.

— Минут десять назад, — наконец ответил мужчина. — Подскочила к дому и сразу уехала.

— А в какую сторону?

— Ну уж этого я не знаю.

— Какая у нее машина? — спросил тогда сержант, потому что и сам не знал, какой автомобиль водит Инкилейф.

— Ничего себе, — насмешливо отозвался деревенский, — вы ее друг и не знаете, как выглядит ее машина?

Магнус едва сдержался.

— Видите ли, ей грозит опасность. Я просто обязан найти ее как можно скорее!

На это мужчина что-то буркнул, а потом и вовсе отвернулся.

Сержант перемахнул через изгородь и без лишних слов завернул ему руку за спину.

— Или ты мне скажешь, какая у нее машина, или я тебе кости переломаю!

Мужчина застонал от боли.

— Ни черта я тебе не скажу! Доктор Асгримур был мне другом, и я никому не позволю навредить его дочери!

— Проклятые исландцы… — проворчал сержант по-английски и пихнул мужчину на землю. Вот ведь упрямое племя…

Он залез обратно в машину. Итак, куда сейчас? Если бы встреча с Петуром была назначена в Рейкьявике, он бы наверняка заметил Инкилейф по дороге: Магнус приглядывался к каждому встречному водителю. Кстати, к северу от Флузира их встретилось не так уж много. Но вот к востоку от деревушки лежал Хруни. Может, она туда подалась? Либо на рандеву с Петуром, либо на поиски кольца.

Поворот на Хруни нашелся сразу за околицей деревни. Три километра сержант преодолел за пару минут. Как он и ожидал, перед кирхой стоял патрульный автомобиль, где сидел и читал книгу местный констебль.

«Преступление и наказание», причем на последних страницах.

Полицейский оказался знакомым и тепло поприветствовал Магнуса.

— Вы не видели Инкилейф Асгримсдоттир? — спросил тот. — Блондинка, лет под тридцать?

— Нет, хотя дежурю здесь с восьми утра.

— Вот черт!

— Говорят, нашли тело Хакона?

— Ну да, возле Хьялпарфосса, я его сам видел. Отбегался наш пастор… Но сейчас меня куда больше волнует Инкилейф. Очень похоже, что убийца Хакона охотится за ней.

— Если я ее замечу, сразу передам по радио.

— Лучше сразу мне на мобильный, — сказал Магнус и продиктовал номер.

— А вы вон у тех ребят уже спрашивали?

Сержант обернулся. На обочине дороги, напротив входа в церковь и дом священника, стояла еще одна машина.

— Кто такие?

— Их там трое. Один исландец и два иностранца. Я спрашивал, чем они тут занимаются, а в ответ слышал сплошную чепуху.

«Фелдман с Джаббом…» — сразу подумал Магнус.

— Все ясно. Они ждут, когда вы уедете, хотят порыться в церкви, — сказал он. — Что ж, спасибо за подсказку. Я сейчас с ними проведу беседу.

Он отправился туда не пешком, а на своей машине. Действительно, на пассажирском сиденье оказался Джабб, Фелдман сидел сзади, а за рулем Магнус увидел невысокого сухопарого исландца. Все эта компания чувствовала себя неуютно и избегала встречаться глазами с сержантом.

Магнус вылез из машины и неторопливо приблизился. Подумав, исландец опустил стекло на дверце.

— Лоренс, Стив, приветствую, — сказал Магнус по-английски, кивая обоим иностранцам.

— Добрый день, господин сержант, — отозвался Лоренс с заднего сиденья.

— Ну а вы кто такой? — обратился Магнус к исландцу.

— Аксель Бьярнасон. Частный детектив. Работаю на мистера Фелдмана.

— Работаете? А поконкретнее?

Аксель пожал плечами.

— Он помогает нам в кое-каких исследованиях, — сказал Фелдман.

Магнус уже собрался заявить, что они только понапрасну теряют время, что церковь успели тщательно осмотреть и никакого кольца там нет, но тут передумал. Ну их к черту. Пусть хоть целые сутки торчат в тумане на этом Богом забытом пятачке.

— Вы не встречали Инкилейф Асгримсдоттир? — спросил он.

Выражение терпеливого безразличия на физиономии Акселя не изменилось ни на йоту. Впрочем, на вопрос он так и не ответил. А вот Джабб отчего-то нахмурился.

— Нет, господин сержант, мы ее не видели, — заявил Фелдман. — По крайней мере сегодня. Пробовали вчера с ней поговорить, но она была не в настроении.

— Это меня не удивляет, — усмехнулся Магнус. — Ладно, если ее заметите, то сообщите мне. — Он вырвал из записной книжки листок, черкнул свой номер и протянул его Фелдману. — А пастора только что нашли. Убит. Я практически на сто процентов уверен, что тот же самый тип охотится сейчас на Инкилейф.

Фелдман убрал бумажку в карман.

— Конечно, конечно, мы обязательно вам позвоним, — сказал он.

Магнус обернулся и окинул взглядом церковь, притулившуюся к скалам в плотном тумане. Откуда-то из облаков слетел ворон и сел на дорогу в нескольких шагах поодаль. Птица принялась неторопливо прогуливаться, поглядывая на машины.

— Приятного вам дня, — сказал Магнус и, прыгнув обратно за руль, устремился вниз по склону к основной трассе.

Надо думать, Инкилейф поехала в Рейкьявик, вот они и разминулись. Наверняка. Все шансы за Рейкьявик.

Глава тридцать пятая

Стив Джабб проводил взглядом машину копа, пока она не скрылась за холмом.

— Вы сами знаете, что это неправильно.

— Гимли, вы о чем? — спросил Фелдман.

— Во-первых, меня зовут Стив, а не Гимли.

— Это мы уже обсуждали. Нам следует пользоваться онлайновыми никами.

— Нет, Лоренс. Я не Гимли, а Стив. И вы тоже не Исилдур, а Лоренс. Здесь вам не Средиземье, а Исландия. А «Властелин колец» — выдуманная история. Отличная, конечно, но все же к реальности отношения не имеет.

— Но, Гимли, кольцо ведь может лежать в этой церкви! То самое кольцо из «Саги о Вельсунгах». О котором писал Толкин. Разве вы не понимаете, как это здорово?

— Если честно, мне плевать. Погиб профессор, с которым я разговаривал всего лишь неделю назад. Погиб викарий. Где-то рядом разгуливает псих, собравшийся убить ту девчонку. Живого, не выдуманного человека, Лоренс! Вот о чем надо думать!

— Эй, секундочку, а мы-то тут при чем? — возразил Фелдман. Он подозрительно уставился на Джабба. — Вы к чему клоните?

— То есть?

— Так это вы убили профессора?

— Да вы свихнулись, что ли?! Естественно, нет!

— Это вы так говорите… А откуда мне знать, где тут правда, а где ложь?

— Ну вы даете… Короче, коп разыскивает Инкилейф. Нам известно, где она. Ему надо об этом сказать. — Джабб вытащил свой мобильник. — Давайте номер.

— Нет, Гимли. Ни за что.

— Господи! — громыхнул Джабб. Он сорвался с места, вылетел наружу, распахнул заднюю дверцу и могучим рывком выдернул Фелдмана с сиденья. Коротышка хотел было уцепиться за спинку кресла, но его попытки ни к чему не привели. Джабб занес стиснутый кулак.

— Давай номер, гад, или я тебе всю морду до затылка проштампую!

Фелдман скорчился, прикрыл лицо рукой и торопливо протянул йоркширцу листочек с телефоном Магнуса.

Джабб обогнул капот и подошел к водительской дверце.

— Вы со мной? — спросил он Акселя.

— Стив, я бы рад, но «жучок» в машине этой девушки не очень-то вписывается в законы…

Джабб не стал спорить. Он распахнул дверь, сунул ручищу внутрь и выдернул сыщика, после чего плюхнулся на его место и включил мотор. Не обращая внимания на Фелдмана с Акселем, которые барабанили кулаками по машине, он развернулся и помчался вслед за копом, бампером вскользь задев Фелдману по ноге.


Возле развилки к югу от Флузира Магнус сбросил скорость. Тут зачирикал его сотовый.

— Да?

— Это Стив Джабб. Оставайтесь на месте! Я сейчас подъеду!

— Ладно, — согласился Магнус. Он так и думал, что Фелдман с Джаббом знают куда больше, чем говорят, хотя и удивился, что они все же решились раскрыть свои тайны. — Буду ждать.

Он съехал на обочину. Минуты через две сзади показалась машина исландского сыщика. Когда она подъехала, наружу выскочил Стив Джабб с ноутбуком под мышкой. И больше никого.

Дальнобойщик забрался в пассажирское кресло рядом с Магнусом.

— Секундочку, — сказал он, включая компьютер и радиоприемник. — Сейчас мы увидим, где она.

— Великолепно, — отозвался сержант, выводя машину на трассу в сторону Рейкьявика. Это направление казалось ему наиболее вероятным, а время сильно поджимало. — Где же ваши приятели?

— Ну их к бесу… — пробурчал Джабб, возясь с ноутбуком.

Магнус не стал допытываться, какая именно кошка между ними пробежала.

— Что ж, спасибо за помощь.

— Дурака я свалял, — признался Джабб. — Надо было еще давно все вам рассказать… — Он застучал по клавиатуре. — Ну давай же, давай…

— Так вы, получается, ей в машину «жучка» подкинули?

Джабб только хмыкнул, не отрываясь от своих занятий.

— Ага, вот она! К северу от нас. Причем порядочно. Разворачивайтесь.

— Вы уверены?

— Да точно говорю! Смотрите сами.

Магнус притормозил и бросил взгляд на экран. По карте юго-западной части Исландииползла светящаяся точка, удаляясь от Флузира на север.

— Какого черта? — удивился Магнус. — Куда ее понесло? Там же ничего нет… Стив, пошарьте-ка в бардачке, там должен быть атлас.

Джабб вытащил брошюру с картами.

— Вы правы, — кивнул он. — В той стороне действительно ничего нет, кроме пары ледников, если я правильно понимаю эти обозначения… А дорога так и тянется куда-то в глубь страны…

— Но трасса наверняка еще закрыта, не весь снег сошел, — заметил Магнус.

— Постойте-ка… А это что такое? Гю… Гюдльфосс? Не слышали о таком месте?

— Это водопад, — ответил Магнус. — Очень большой и знаменитый.


Петур припарковался на внушительной автостоянке. Сезон едва начался, к тому же день выдался ветреный и промозглый… словом, вместо толпы туристов сейчас здесь стоял один-единственный заказной автобус.

Он вылез из своего «БМВ». Гигантский водопад ревел над головой, маня к себе экскурсантов, которые вереницей тянулись по дорожке от информационного центра, обмениваясь восторгами по поводу увиденного. Минут через пять их увезут к следующей достопримечательности, скажем, к Гейсиру, откуда и пошло само слово «гейзер», а может, и в долину Тингведлир, где некогда собирался альтинг.

«Оно и к лучшему», — подумал Петур.

Вместо того чтобы направиться к водопаду, он свернул влево, вверх по течению. Сейчас по склону невысокого холма тянулась ухоженная дорожка, а вот во времена его детства здесь едва проглядывала овечья тропа.

Сразу за гребнем холма находилась неглубокая лощина, где в солнечные дни доктор Асгримур любил устраивать пикники для своего семейства. Туристы им не мешали: они обычно тяготели к подножию водопада или спускались еще ниже по течению, лишь изредка поднимаясь наверх, да и то до середины. Лощина, расположенная на самом верху, была весьма уединенным местечком даже в разгар летнего сезона. А на сочной траве и упругих мхах отлично сиделось — если, конечно, перед этим не шел дождь.

Сейчас, в начале мая, да еще под покровом тумана, все кругом отсырело, под ногами скользило. Ни единой души не видно. Отсюда до автопарковки едва ли пара сотен метров, но за шумом воды никто ничего не услышит.

Петур дошел до обрыва. Здесь гул превратился в настоящий рев, а под ногами бился водопад, чья мощь поражала воображение. Река Хвита бросалась в пропасть как бы в два прыжка, каждый из которых поднимал в воздух плотный столб брызг. Это буйство стихии и называлось Гюдльфоссом, что в переводе означает «Золотой водопад», потому как косые лучи низкого исландского солнца заставляли водяную пыль сверкать золотыми искрами. А если повезет, то над водопадом можно увидеть багряно-золотую радугу.

В особо ясный денек далеко на горизонте проглядывает Лаунгйекудль, или «Длинный ледник», зажатый между горными пиками в тридцати километрах к северу, откуда и вытекает вся эта вода. Увы, сегодня он не виден: все накрыл плотный серый саван из сырого тумана, водяной взвеси и облачности.

И опять-таки тем лучше.

Петур стоял и ждал Инкилейф.

Ему самому понравилось, насколько удачно он выбрал место для этой встречи. Чем-то напоминает дорогу на Стенк. Петур заманил туда Хакона высосанной из пальца историей про тайник, где якобы лежит шлем Фафнира. Он отлично помнил возбуждение, написанное на физиономии преподобного, пока Хакон шел к машине Петура, припаркованной над обрывом. Петур вежливо пропустил его вперед — и ударил в затылок припасенным булыжником. Пастор качнулся и рухнул бы в воду, но Петур ловко сдернул кольцо с его пальца и лишь затем дал пинка. За труп можно не беспокоиться: если его и найдут, то наверняка не раньше чем через несколько недель.

Так проявилось одно из свойств кольца. Оно отключало обычное рациональное мышление, заставляло поверить в невероятное. Петур улыбнулся. Надо же, какая забавная и приятная ирония судьбы: по прошествии тысячи лет пастор попался на ту же удочку, что и Гекур…

Петур стоял, глядя на водопад, и думал про отца. Это место и впрямь напомнило ему о том солнечном времени, когда еще ничто не предвещало беды. Пожалуй, в тех словах, что он сказал Инге, есть зерно истины. Пожалуй, дух отца действительно витает где-то рядом…

Тут его передернуло. Нет уж, лучше не надо. Никак не хочется, чтобы отец увидел, что произойдет с Ингой, если она откажется держать язык за зубами.

А интересно, что подумает полиция, когда наткнется на труп пастора или, что куда вероятнее, его машину? Решат, дескать, несчастный случай? Самоубийство?

Хм, неплохая мысль… Если случится худшее и сестра окажется в водопаде. Петур всегда сможет заявить, что она сама туда кинулась. Вот именно. Она ему позвонила, стала плакаться, упрекать себя за предательство, совершенное перед родной семьей, когда ей вздумалось продать «Сагу о Гекуре». А потом она сказала ему, что направляется к Гюдльфоссу. Петур забеспокоился, ему показалось, что сестра затеяла что-то неладное, он хотел ее остановить — но опоздал. Она прыгнула с обрыва у него на глазах.

Да. И это, кстати, объяснит, отчего он оказался рядом с водопадом. Такая история настолько близка к правде, что вполне может сойти с рук.

Он покрутил кольцо на пальце. Конечно, его наверняка арестуют, начнут задавать вопросы… И как прикажете объяснить, откуда взялось кольцо? Пожалуй, его лучше заранее где-нибудь спрятать…

Стоп, секундочку. Не будем забегать вперед. Надо постараться все внятно изложить, Инга разберется и поймет, что у него попросту не имелось иного выхода.

Разве не так?


Магнус со Стивом Джаббом насквозь проскочили Флузир и оказались в царстве куполообразных теплиц и спиралей вулканического пара. Вскоре шоссе побежало вдоль русла Хвиты, которая грозила размыть берега весенним половодьем.

— Я глупец, — заявил тут Джабб. — Агнар копыта откинул, а я решил, что не имею к этому никакого отношения. Понятное дело, сам-то я ничего плохого не делал… Хотел, чтобы тайна саги и кольца не выплыла наружу. Тогда эта мысль казалась умной.

— А я, если честно, винил вас в убийстве профессора, — признался Магнус.

— Я так и думал. Но я же знал, что ни в чем не виноват. Оставалось надеяться, что вы в конце концов разберетесь.

— У вас были какие-либо деловые отношения с Петуром?

— Да нет, никогда, — помотал головой Джабб. — Я вообще его в жизни не видел, пока мы не заявились к нему в клуб с Лоренсом. Кстати о птичках. Этот Фелдман — чудноватый тип. Умный. Богатый. Но со сдвигом.

— А вы нет? — усмехнулся Магнус.

— А что плохого, если человеку нравится книжка «Властелин колец»? — обиделся Джабб. — Конечно, когда он от нее слепнет и перестает видеть реальный мир… тут уже совсем другой коленкор. — Стив окинул взглядом удивительный ландшафт, простиравшийся за окном автомобиля. — Хотя я и сам порой с трудом верю, что эта страна — часть реального мира…

— Да уж, понимаю.

Зазвонил мобильник сержанта.

— Петура нет ни дома, ни в клубе «Неон», — сообщила Вигдис. — Его никто не видел целый день. Народ понятия не имеет, где его искать. Сейчас попробую проверить два других клуба.

— Можно не торопиться, — сказал Магнус. — Судя по всему, он уехал в Гюдльфосс, хочет встретиться там с сестрой. И убить ее.

— Точно?

Сержант задумался. А действительно, как можно быть в этом уверенным? Ведь были же допущены ошибки на ранних стадиях расследования…

— Да, точно… Слушайте, вы можете вызвать полицейский спецназ? Как там его… бригада «Викинг», что ли? Для вертолетов облачность, пожалуй, низковата, но все равно, пусть приезжают как можно быстрее.

— Спецназ? Даже не надейтесь, — фыркнула Вигдис. — Придется действовать через Балдура, а мы с вами отлично знаем, что он ответит.

— Да чтоб ему пусто было! — в сердцах бросил Магнус, понимая, что Балдур завернет заявку. — Вигдис, ну а сами-то вы можете приехать?

Пауза.

— Ладно. Считайте, что я уже в пути.

— Только пистолет свой не забудьте.

— Постараюсь прибыть поскорее. Но без оружия. — Она повесила трубку.

— Эй! Аккуратней! — встревоженно крикнул Джабб.

Магнус едва не слетел в канаву, когда, придерживая руль лишь одной рукой, проскочил поворот на слишком высокой скорости. Чем дальше машина уходила на север, тем хуже становилось дорожное покрытие. Днище то и дело обметали пулеметные очереди гравия из-под колес.

— Ага! Она остановилась в Гюдльфоссе, — сказал Джабб, не спуская взгляд с экрана.

Преодолев еще несколько холмов, они наконец спустились в долину, где по подвесному мосту пересекли узкое ущелье, за которым вновь начиналось отличное шоссе, стрелой рассекавшее туманную равнину.

Глава тридцать шестая

В сумраке над гребнем лощины Петур увидел знакомый силуэт, да и походка сестры не изменилась со времен их детства. Подумать только, и пальто осталось того же цвета, навеяв воспоминания о семейных пикниках — когда все еще были живы и счастливы… В двенадцатилетнем возрасте Инга даже в своих роговых очках выглядела хорошенькой, однако значительно уступала умопомрачительной красавице Бирне. Сердце Петура защемило от прилива нежности к младшей сестренке.

Нет-нет, она не подведет. Да такое и помыслить невозможно…

Он приветливо помахал рукой.

— Какого черта ты меня сюда вытащил? — спросила Инкилейф, ежась в промозглом воздухе.

— Место что надо, — помрачнев, ответил Петур. — Разговаривать об отце следует только здесь.

Н-да, что-то не клеится нынешняя встреча…

— Скажи, зачем ты вчера ездил в Стенк? Между прочим, только что нашли машину Хакона, а заодно и его труп. У подножия Хьялпарфосса.

— Да-да, я тебе все объясню, но сначала я должен рассказать об отце.

— Боже мой! — воскликнула Инкилейф. — Так ты знаешь, как он погиб?!

Петур кивнул, не пряча взгляд. В глазах сестры читалась тревога, множество вопросов — и гнев.

— В тот день я пошел с ними. С пастором и отцом.

— А я думала, ты оставался в интернате…

— Понимаешь, отец предложил сходить с ним в поход. Он считал, что уж в этот-то раз нам удастся найти кольцо. Я никак не мог решиться… Помнишь, я говорил тебе, что был категорически против из-за дедовских наставлений? В конце концов отец меня убедил… Мама, конечно, никогда бы это не одобрила, но мы ничего ей не сказали. Я сел в Рейкьявике на автобус, доехал до Хетлы, а там они меня встретили.

— То есть мама так ничего и не узнала?

Петур помотал головой.

— Нет, конечно. Мы разбили палатку в холмах, переночевали, а утром пошли в пещеру. Точнее, это даже не пещера, а нечто вроде порядочного углубления в лаве. На поиски ушло часа три, но потом отцу повезло. Ты не представляешь, как он ликовал! — Петур улыбнулся при воспоминании. — Да и кто за это осудит? Поразительное дело… Кольцо, присыпанное тонким слоем пыли, совсем не сверкало. Только когда мы его потерли, стало ясно, что это золото. Перед нами было доказательство подлинности «Саги о Гекуре», истории, которую наши предки передавали из поколения в поколение.

— Так ведь вы с отцом никогда в ней и не сомневались!

— Ну да, мы в нее верили, — признал Петур. — Но видишь ли, тот, кто просто верит, а не знает наверняка, постоянно терзается сомнениями. Эти сомнения очень хочется развеять. Вот я и говорю: поразительное дело… Одним словом, я был захвачен с головой, но потом попросил отца вернуть кольцо на место. Напомнил ему о зле, которое оно принесет в мир, рассказал о предостережениях деда… Он же заклинал меня проследить за тем, чтобы кольцо никогда не попало отцу в руки… В общем, мы чуть не подрались. Я попробовал выхватить кольцо, но отец оттолкнул меня в сторону… В конце концов он воззвал к преподобному Хакону, а тот взял и его поддержал. — После недолгого молчания Петур продолжил: — Пожалуй, я только все испортил. Они вышли из пещеры, а я надулся от обиды и поплелся вслед за ними, метрах в двадцати. Ну а потом испортилась погода: солнце неожиданно скрылось, и внезапно начался снегопад… Тут мне и пришло в голову: «Вот он, мой счастливый шанс!» Я скользнул мимо пастора и полез к отцу в карман, потому что приметил, куда именно он положил кольцо. Я-то планировал его вытащить, да и вернуть обратно в пещеру. А в таком буране им меня не догнать… В общем, мы с отцом стали кататься по земле… Я его как-то неловко толкнул… он и ударился головой о камень… — Петур гулко сглотнул. На его глаза навернулись слезы. — Сначала я еще думал, что он просто потерял сознание, но…

— Ты меня за дурочку принимаешь?! Отца нашли у подножия утеса! Ты столкнул его с обрыва!

— Да нет же, клянусь тебе! Он упал с высоты двух метров, не больше. Просто удар пришелся вот сюда… — Петур постучал пальцем по виску своей бритой головы.

— Тогда откуда появился утес?

— Так ведь все произошло на глазах преподобного Хакона. Он все взял в свои руки, я-то уже никуда не годился, как увидел, что натворил… Я оцепенел и онемел, в голове ни единой мысли… Хакон, конечно же, знал, что это несчастный случай; он велел мне убежать, прикинуться, что меня никогда и рядом не было… Я так и сделал… А потом он нашел подходящий утес и сбросил тело вниз. Да ты не думай, отец умер сразу же; патологоанатом ошибся, когда заявил, будто он прожил несколько минут после падения. Одним словом, Хакон меня прикрыл.

Инкилейф стояла, зажав рот ладонью, и всеми силами сдерживала гнев.

— Так что же получается, — наконец сказала она, — это тебя фермер принял за эльфа?

— Что-что? Какого еще эльфа? — недоуменно заморгал Петур.

— Не важно.

Петур печально усмехнулся, глядя на сестру.

— В общем, это чистая правда. Отец погиб из-за меня. По ошибке, разумеется. Ужасная, дурацкая ошибка. И если бы Хакон был жив, он бы все подтвердил. — Петур сделал шаг вперед, взял Инкилейф за руку и заглянул ей в глаза — испуганные, потрясенные, растерянные. — Можешь ли ты простить меня, Инга?

Девушка замерла, но через секунду отшагнула назад.

— Инга, пойми, это никакое не убийство. Ну, ты же понимаешь?

— А как насчет Агги? И пастора? Это тоже твоих рук дело?

— Так ведь иначе было нельзя.

— Что значит «нельзя»? Почему?!

— Хакон забрал кольцо себе, и об этом догадался Агнар. Он обвинил пастора в убийстве. Понятное дело, Хакон вышвырнул его вон, но тогда профессор стал давить на Томаса, предпринял попытку шантажа.

— Ну а ты-то здесь при чем?

— Хакон был ко мне очень добр, уберег от полицейского дознания, они ничего не заподозрили… Все эти годы я старался не вспоминать о кольце, не задавал никаких вопросов, хотя и не очень-то удивился, когда узнал, что Хакон забрал его у отца… Понимаешь, пастор мне сам позвонил. Рассказал про Агнара и намекнул, что будет вынужден открыть полиции всю правду, если я не приму меры.

— Какие еще меры?

— Он не уточнял. Да и так было понятно.

— Господи… Ты и Агнара убил…

— А чего ты хочешь? Неужели не ясно, что у меня не оставалось выхода?

Инкилейф только головой покачала.

— Здесь ты ошибаешься… Ну а история с Хаконом? Тоже ты постарался?

Петур кивнул.

— Когда я узнал, что его сына кинули за решетку, а полиция начала описывать круги над самим пастором, стало ясно, что так продолжаться не может.

— Ты прямо как с цепи сорвался!

— Так ты меня во всем винишь?! — гневно воскликнул Петур. — Да если б не ты, если б не твоя дурацкая идея продать сагу, ничего бы не случилось!

— Чушь собачья! Да, я сделала ошибку. Но я же не знала, к чему это приведет! Ты сам все сделал! — Инкилейф отшагнула еще на полметра. — Допустим, отец действительно погиб из-за несчастного случая, но остальные? Постой-ка… А Сигурстейдн… ты и его убил?

Петур кивнул.

— Здесь ты просто обязана признать, что он этого заслуживал. Когда я узнал, что он проделал с Бирной, то бросил дела в Лондоне, прилетел в Рейкьявик и пригласил его пропустить пару стаканчиков.

— В результате чего его выловили из залива?

— Ага.

— Что ты за человек? — спросила Инкилейф, широко распахнув глаза. — Ты не мой брат. Кто ты?!

Петур на миг зажмурился.

— Да, ты права, — промолвил он. — Вот кто я. — Он вытащил руку из кармана и показал кольцо на пальце. — Давай, не стесняйся. Смотри.

Он сдернул кольцо и протянул его сестре. Его последний шанс. Может, кольцу удастся подчинить Ингу — точно так же, как это случилось с ним самим, с отцом, с Хаконом и множеством других людей.

Инкилейф не могла отвести глаз от невзрачной вещицы.

— Это… это оно?..

— Ну конечно.

Девушка сомкнула пальцы вокруг кольца. Петура пронзило желание отдернуть руку, но он сдержался. Пусть берет. Пусть злые чары над ней поработают.

— Ну и что ты собираешься теперь делать? — спросил он.

— Пойду в полицию, — сказала Инкилейф. — А ты как думал?

— Уверена? На все сто уверена?

— А как же, — ответила она и с вызовом посмотрела ему в лицо. Помимо страха и потрясения, в ее взгляде читалась ненависть.

Плечи Петура уныло поникли. Он устало смежил веки. Что ж… Похоже, кольцо и на сей раз одержит верх в своей обычной манере. И вообще, надо быть идиотом, чтобы надеяться на другой исход.

Он решительно шагнул вперед.

Глава тридцать седьмая

Сворачивая на парковку, они едва не врезались в отъезжавший экскурсионный автобус. Взвизгнули тормоза, машина клюнула носом — и Магнус в один миг оглядел пустынную стоянку. Только три автомобиля: внушительный внедорожник, рядом с ним куда более скромный хэтчбек и еще одна машина поодаль.

— Это ее, — завил Джабб, показывая на хэтчбек.

— Оставайтесь в машине! — скомандовал Магнус, вылетая наружу.

Он в несколько прыжков пересек парковку и кинулся вниз по деревянным ступеням лестницы. Глазам открылся водопад, котел с ревущей водой. Тропинка вела к козырьку смотровой площадки над обрывом — но на ней не было ни души. Пусто. Одна лишь вода кругом.

Сержант вскинул взгляд на стенку водопада. Там скрываться некому и нечему, зато если посмотреть дальше по течению… Какие-то ступеньки, дорожки, а вон еще одна парковка и что-то вроде лощины. Словом, куча мест для игры в прятки.

Не раздумывая, Магнус помчался вниз.


— Песи, что ты задумал? — прошептала Инкилейф, еще шире распахнув глаза, хотя в следующий миг гнев преодолел страх. Петур понял, что без возни не обойтись. Так просто сестренка не сдастся. Эх, надо было заранее припасти булыжник или иной тупой инструмент… Хотя если посильнее вдарить кулаком…

Он сглотнул. Легко сказать «вдарить». Это по родной-то сестре?

Но… но придется.

Петур сделал очередной шаг вперед — и вдруг краешком глаза заметил какое-то движение. На смотровой площадке появилась пара с фотоштативом: мужчина и женщина, которая при виде Петура дружелюбно помахала рукой. На это он никак не отреагировал, а просто повернулся к Инкилейф. Похоже, сестра и не заметила туристов.

Впрочем, все равно придется тянуть время, пока эти двое не уберутся прочь.

— Ты хочешь, чтобы я пришел с повинной? — спросил он Инкилейф.

— Да! — ответила та.

— А почему?

Минуты две они продолжали неловкий, сбивчивый разговор, во время которого Петур периферийным зрением следил за парочкой на смотровой площадке. Туристы установили свой штатив, передвинули его на другое место, затем вовсе сложили обратно. Сделали они снимок водопада или нет, Петур так и не понял; главное, что они наконец-то убрались с карниза.

Он еще на один шаг приблизился к сестре.


Джабб не стал без дела торчать в машине, а решил осмотреть стоянку, после чего направился к информационному бюро. Там сидела женщина средних лет, которая на вполне сносном английском пожелала ему доброго дня, правильно рассудив, что видит перед собой иностранца.

— Простите за беспокойство, видите ли, я потерял своих исландских друзей, — сказал Джабб. — Наголо бритый мужчина и блондинка. Вы их не видели?

— Мм… пожалуй, нет. Только что подходила супружеская пара из Германии. Мужчина был в шерстяной шапочке, поэтому я не разглядела, брит ли он, а его спутница — брюнетка. Они пошли делать снимки водопада.

— А исландцев не было?

— Нет, извините, не заметила. Впрочем, отсюда не очень хорошо видно автостоянку.

— Спасибо большое, — сказал Джабб.

Выходя из здания, он сам заприметил немецкую парочку, которую упомянула сотрудница информационного бюро: они спускались с холма к парковке, тесно прижавшись друг к другу из-за скверной ветреной погоды. На плече мужчина нес штатив.

Джабб рысцой припустил за ними.

— Извините? — окликнул он туристов. — Вы говорите по-английски?

— Да, — кивнула брюнетка.

— А вы не видели здесь мужчину и женщину? Он наголо бритый, а она блондинка?

— Видели, — последовал ответ. — Вон за тем холмом.

Джабб задумался на секунду. Мчаться туда самому или сообщить Магнусу?

Конечно, сообщить.

Он кинулся к водопаду.


Петур сдержался — нет, сейчас наносить удар не стоит. Он развернулся и побрел к обрыву.

— Эй, ты куда? — обеспокоилась Инкилейф.

— На водопад хочу посмотреть…

— Ты меня слушаешь?

— Разумеется.

Как он и надеялся, сестра пошла следом. Она продолжала настаивать, упрашивать, умолять сдаться в руки полиции.

Петур останавливался, бросал реплики, затем вновь делал пару-другую шагов. Похоже, тактика сработала, и они наконец оказались почти над пропастью. Еще немного — и…

Инкилейф застыла, категорически не желая двигаться дальше.

В ее глазах Петур прочел, что она разгадала его замысел; Инкилейф растерянно отступила на пару шагов, затем развернулась и бросилась наутек. Петур понесся следом. Ноги у него длинные, да он и сам сильнее, тренированнее — а посему неудивительно, что он нагнал сестру и толкнул ее на землю.

Инкилейф завизжала, однако крики заглушались ревом воды. Петур прижал ее к траве, но сестра правой рукой расцарапала ему щеку.

А, черт! Попробуй объясни такое копам… Ладно, чего-нибудь придумаем.

Он ударил ее в лицо. Инкилейф кричала и брыкалась, силясь выбраться из-под Петура, и он нанес ей оглушающий удар. Другого пути нет.

Он подтащил сестру к краю обрыва. Хм, не очень здорово. Внизу шел травянистый склон, хотя и недостаточно отвесный. Придется, видно, лезть выше…

Петур потянул тело по тропинке, не обращая внимания, что голые ноги сестры нещадно бьются о камни. Кажется, от боли Инкилейф начала приходить в себя. А, вот и нужное место: скальный выступ, а в полусотне метров под ним — бушующая река.

Кольцо! У нее осталось кольцо! Черт… Вдруг она его выронила во время драки… А может, просто положила в карман?

Он опустил тело на землю и, не обращая внимания на стоны Инкилейф, принялся рыться у нее по карманам.

Внезапно, невесть откуда, над Петуром вздыбилась громадная, плотная тень.


За ревом воды Магнус не услышал вопли Джабба, однако что-то заставило сержанта обернуться.

Толстяк, неловко прыгая по ступеньками и размахивая руками, спешил вниз.

Что-то случилось! Надрывая силы, Магнус ринулся к нему навстречу.

Обычно он старался держать себя в форме и при всякой возможности устраивал себе многомильные пробежки, но за все пребывание в Исландии так и не удосужился заняться физкультурой, что начинало приносить свои печальные плоды. Склон был довольно крутым, сердце нещадно билось, а легким не хватало воздуха. И все-таки сержант не позволил себе сбросить темп.

— Там! Наверху! — крикнул Джабб. — Над водопадом!

Магнус не стал дослушивать объяснения, а просто рванул в ту сторону.

Грудь разрывало от натуги, когда он наконец перевалил за гребень холма.

Вот они. Две фигурки в нескольких футах от обрыва, одна лежит на земле, вторая стоит на коленях и что-то с ней выделывает.

Магнус вихрем понесся вниз. Из-за шума воды Петур, разумеется, не слышал топота ног сержанта, к тому же слишком сосредоточился на своем занятии.

С расстояния нескольких шагов Магнус кинулся на Петура, и, сцепившись, они покатились к пропасти.

Петур завертелся что было сил и вскочил на ноги. Теперь он стоял, покачиваясь, на самом краю.

Магнус не спускал с него глаз, выдерживая безопасную дистанцию в несколько футов. Он не испытывал никакого желания ухнуть в водопад, вцепившись мертвой хваткой в негодяя. Н-да, с арестом придется повозиться. Начать хотя бы с того, что сержант не прихватил с собой наручники. Допустим, он сумеет-таки пересилить Петура — и что потом? Уговорить Стива Джабба усесться сверху и в таком виде дожидаться приезда Вигдис? Понятное дело, если бы все происходило в нормальной стране, а не в этом несерьезном заповеднике, у сержанта был бы припасен с собой ствол, а там и так понятно…

Кстати, похоже, не он один прикидывает, что делать дальше. Петур, рослый и жилистый, критически оглядывал Магнуса, который внушал уважение шириной плеч и манерой держаться, ясно давая понять, что с ним шутки плохи. Как правило, мало кому хотелось связываться с Магнусом.

За спиной сержанта послышался стон. Инкилейф. Что ж, отличные новости: по крайней мере девушка жива.

— Ладно, Петур, — ровным тоном промолвил Магнус. — Советую не усугублять, а просто сдаться. Выбора у тебя нет, придется пройти со мной.

Мужчина в нерешительности помедлил и бросил взгляд назад, на ревущую реку и зазубренные камни, торчавшие из кипящей воды. В следующий миг он пропал из виду.

Магнус сделал несколько шагов вперед и заглянул за край обрыва. Глазам открылось нечто вроде тропинки, вернее, серии выступов и впадин, за которые можно было цепляться руками и при известном везении спуститься к реке, оттуда перелезть к водопаду, вновь вскарабкаться по стенке, а там уже ищи-свищи…

Сержант полез вслед за Петуром. Камни от водяной взвеси сделались скользкими, и Магнус с огромным трудом сохранял равновесие. Петур пошел на куда больший риск, стараясь оторваться от преследователя. Сержант понял, что допустил ошибку: надо было оставаться на гребне и, разгадав, в каком месте Петур собирается вылезти, там его и поймать. Увы, сейчас поздно.

Ступня соскользнула, и Магнус ухватился за каменный выступ. Внизу громыхала река, на бешеной скорости устремляясь к водопаду, зловещей и восхитительной смеси зеленого и белого.

Ледяная и чистая смерть.

Поднатужившись, Магнус выполз наверх и, тяжко отдуваясь, улегся на земле. На его глазах Петур в три прыжка перемахнул расщелину, ловко отталкиваясь от камней, торчащих едва ли в полутора метрах над водой. Надо же, какое удивительное чувство равновесия, прямо эквилибрист из цирка…

И тут мужчина поскользнулся. Как и Магнус минутой раньше, он одной рукой вцепился в каменный выступ, однако в отличие от сержанта никак не мог найти хват для второй руки. Он так и висел, раскачиваясь и силясь нащупать опору ногами, отчаянно стараясь не угодить в воду, где бурный поток смыл бы его в ту же секунду.

Магнус прыгнул в его сторону, на один из торчавших из реки камней. Затем на следующий, в каких-то десяти футах от обрыва, куда летела вода. Чувство равновесия у сержанта было развито похуже, чем у Петура.

Нет, так не годится, это самоубийство.

Петур висел, косясь одним глазом на Магнуса. Его голый череп отливал мокрым блеском, лицо исказил страх.

Силы его явно иссякли.

Магнус обернулся к Инкилейф, которая уже стояла у края утеса, что-то выкрикивая и размахивая руками. А, зовет вернуться! Слов, конечно, не слышно, но по движению губ Магнус вроде бы разобрал, что она хотела сказать. «Оставь его!» — призывала девушка.

Сержант повернулся к Петуру. Инкилейф права. Вот он, убийца четырех человек, включая собственного отца. К тому же он только что пытался умертвить родную сестру. А теперь сражается за право жить дальше…

Их взгляды встретились. Петур знал, что Магнус отказался от попыток до него добраться.

Он сомкнул веки, пальцы его соскользнули — и исландец полетел вниз, не издав ни звука. Тело мелькнуло над обрывом, а в следующий миг вода уже смыла его за гребень водопада.

Пара секунд на все про все. Как и не было человека…

Глава тридцать восьмая

Магнус увидел Инкилейф на фоне снежных пиков; девушка стояла возле белого «БМВ», некогда принадлежавшего ее брату.

Он подъехал ближе, затормозил и вылез из машины.

— Опаздываем? — сказала она. Лицо Инкилейф порозовело от мороза, глаза сверкали.

— Извини…

— Да чего уж там. Я рада, что ты приехал.

Магнус улыбнулся:

— А я рад, что ты меня об этом попросила.

— Слушай, ты ведь собирался вернуться в Америку?

— Так это завтра. Хотя в управлении все считают, что меня уже и след простыл.

— И где ты остановился? — поинтересовалась Инкилейф.

— Военная тайна.

Девушка насупилась.

— А я-то думала, ты уже понял, что мне можно доверять.

— Эх, да нет же! Дело совсем не в этом. Просто я окончательно понял, что чем меньше людей знают, где я нахожусь, тем лучше для всех.

Имелась отдаленная вероятность, что Сото вышлет замену киллеру, который подстрелил Арни, и поэтому национальный комиссар решил всем объявить, будто Магнус вылетел обратно в Бостон. На самом деле он поселил Магнуса на ферме своего родного брата, в полутора часах езды к северу от Рейкьявика. Удивительно красивое место, на берегу фьорда, просто дух захватывает. Брат комиссара полиции и вся его семья оказались радушными хозяевами.

А вот о Колби вестей не было. Совсем. Хороший знак — ей всего-то осталось прятаться пару дней.

— Какие планы? — спросил Магнус, разглядывая нависшую над ними громадину Геклы.

— Лезем наверх.

— Позвольте поинтересоваться: а с какой стати?

— Что ты за исландец такой? — рассмеялась Инкилейф. — Погода чудесная, вот мы и устраиваем восхождение. Разве тебе не хочется?

— Да нет, хочется, — сказал Магнус. — А это трудно?

Он специально позаимствовал горные ботинки у фермера, да и вообще оделся под стать оказии.

— Летом-то легко, но в нынешний сезон не очень. В начале мая далеко не весь снег успел сойти, хотя, я думаю, мы справимся. Хватит болтать, пошли.

Они стали карабкаться по склону. День и впрямь выпал отменный: небо прозрачное, виды великолепные, воздух чуть ли не звенит от свежести. Снег присыпал лаву и пемзу, так что идти было намного легче, чем по голым черным камням. Магнус радовался физической нагрузке, настроение у него было приподнятым: как все же здорово, что Инкилейф рядом. Девушка задала приличный темп, и сержант с удовольствием последовал ее примеру.

— Как твой друг, кстати? — спросила она, остановившись перевести дыхание и повосторгаться видами. — Которого ранили?

— У Арни дела идут на поправку, и слава Богу. Врачи обещают, что он полностью восстановится.

— Рада это слышать.

Сейчас перед глазами распростерлась темная долина реки Тьоурсау, еще дальше лежала широкая равнина, по которой текла Хвита, а ближе к горизонту опять начинались горы.

— Так ты, значит, завтра улетаешь? — помолчав, спросила Инкилейф.

— Ну да.

— Вернешься?

В тоне, которым она задала этот вопрос, Магнус уловил нотку опасливой надежды.

— Не знаю, — ответил он. — Поначалу я был категорически против, но комиссар стал уговаривать. Вот хожу теперь и думаю…

Он и впрямь всерьез размышлял над этой дилеммой, частично оттого, что чувствовал себя обязанным за все те добрые дела, что национальный комиссар и Арни для него сделали. Имелось, впрочем, и зернышко подозрения, запавшее в его душу тремя днями раньше, по дороге в Тьоурсаудалур: а что, если причины убийства отца можно отыскать скорее в Исландии, нежели на улицах Бостона?

Как он и предполагал, это зернышко пустило корни и умирать не собиралось.

— Не знаю, поможет ли, — сказала Инкилейф, — но мне очень хочется, чтобы ты вернулся.

Она посмотрела на него с застенчивой улыбкой. Магнус невольно улыбнулся в ответ и вновь обратил внимание на шрамик у нее над бровью — крошечный и уже столь знакомый. Как странно: они словно знают друг друга очень давно, хотя с их первой встречи, когда Магнус пришел к ней в галерею взять показания, вряд ли минуло больше десяти дней.

— Да, твое желание и впрямь сильно перевешивает чашу весов.

Она скользнула ближе, обняла Магнуса и поцеловала — долго и с чувством.

Затем отшагнула назад.

— Ну ладно, пойдем. Нас ждет долгий путь.

Чем выше они поднимались, тем более странным становился горный пейзаж. У здешнего вулкана не имелось традиционного, аккуратного конуса; напротив, его вершина была испещрена серией древних кратеров, следов былых извержений. Из трещин тянуло сернистым дымом. Снег истончался с каждым шагом, все чаще и чаще попадались голые проплешины. Погладив один из черных лавовых наростов, Магнус понял причину; камень был теплым. Где-то там, в толще земли — причем не очень-то глубоко, — кипела вулканическая магма.

Когда путники достигли вершины, у них захватило дух: вся Исландия раскинулась у ног — широкие реки, иззубренные горные хребты, медлительные и могучие ледники…

— Знаешь, прямо мурашки по коже бегут, стоит только вспомнить, что тысячу лет назад на этом же месте стояли три побратима, — негромко сказал Магнус. — Ну, ты помнишь, из саги: Исилдур, Гекур и Асгрим.

— Да…

Сержант огляделся.

— А интересно, в какой именно кратер они собирались швырнуть кольцо?

— Кто знает… — отозвалась Инкилейф. — Отец тоже сильно страдал по этому поводу. Между прочим, это он меня сюда в первый раз привел. За прошедшие века гора не раз меняла свой облик.

— Слушай, а что ты планируешь делать с сагой? Все-таки продашь?

Инкилейф покачала головой.

— Мы собрались передать ее в Институт Арни Магнуссона, только не сразу. Я договорилась с Лоренсом Фелдманом, что он с годик подержит сагу у себя, а за это поможет нашей галерее остаться на плаву. Бирна тоже получит свою долю.

— Что ж, неплохая мысль.

— Ну да. Кстати говоря, не моя, а Лоренса. Вроде бы никто не возражает. У меня такое чувство, что его мучает совесть, вот он и решил загладить ошибку…

— Давно пора, — заметил Магнус.

Он призадумался, вороша в памяти события, произошедшие за минувшие две недели. Удастся ли когда-нибудь найти кольцо? Тело Петура до сих не обнаружили; по-видимому, пройдет несколько дней, а то и недель, прежде чем его выбросит куда-нибудь на берег. Пожалуй, все только выиграют, если кольцо останется лежать на дне Гюдльфосса.

Впрочем, говорить такие вещи Инкилейф он поостерегся. В конце концов, речь идет о ее брате…

— Ну что, пошли? — позвала девушка. Она направилась вниз по склону, но не по той тропинке, по которой они поднимались, а чуть левее. Здесь снега почти не было, от грунта веяло теплом. Инкилейф обогнула древний кратер и остановилась возле узкой спирали пара, который бил из трещины возле ног.

— Эй, поаккуратнее! — предостерег Магнус. Тоненький снежный покров и лавовая наброска, на которой стояла девушка, выглядели крайне ненадежными. В воздухе витал едкий запах серы.

Инкилейф что-то извлекла из кармана.

— Что это у тебя? — насторожился сержант.

— Колечко.

— Колечко?! Я-то думал, оно осталось у Петура!

— Он мне его сам дал. Наверное, надеялся, что оно заставит меня передумать.

— И никому об этом не сказала?!

— Угу.

Магнус замер в нескольких шагах от нее. Его очень тянуло взглянуть на кольцо — источник всех бед и неприятностей, что произошли за последние полмесяца. Да нет, при чем тут полмесяца? Бери шире: за целое тысячелетие…

— Ты что затеяла?

— А ты сам как думаешь? Вот, собралась швырнуть его в «адскую пасть», как и посоветовал моему деду Толкин. Как и собирался поступить сам Исилдур.

— Может, не надо торопиться?

— Отчего же? От этого все только выиграют.

— Ты думаешь? А если взглянуть под другим углом? Ведь мы говорим про самую удивительную археологическую находку в истории Исландии. А вдруг кольцо и впрямь подлинное? Сколько ему лет? Это восьмидесятилетней давности розыгрыш, придуманный твоим дедом Хегни, или кольцу в самом деле несколько сотен лет? Что, если его действительно нашли на дне Рейна еще во времена Аттилы? И ты еще спрашиваешь! Это страшно захватывающие вопросы, даже если оставить в стороне связь с Толкином, однако ответить на них могут лишь археологи.

— Ну конечно, вопросы увлекательные, — кивнула Инкилейф. — И сделано колечко из золота. А на внутреннем ободке какие-то руны, хотя я даже не пыталась их расшифровать… Но все-таки это зло. Оно испортило жизнь моей семье, так что я твердо решила от него избавиться.

— Нет-нет, постой! — На Магнуса накатило отчаянное желание выхватить кольцо из руки девушки.

Инкилейф усмехнулась.

— А я-то думала подстраховаться. Попросила тебя прийти сюда, чтобы ты в случае чего помог найти мне силы… Ты только взгляни на себя!

Магнус отчетливо видел кольцо, зажатое между указательным и большим пальцами Инкилейф. Он не знал, сколько лет этой вещице — десяток или тысяча, но чувствовал, что девушка права.

Он кивнул.

Инкилейф нагнулась и разжала пальцы над трещиной.

Ни грома, ни молнии. Солнце как сияло, так и продолжало сиять с бледно-голубого исландского небосвода.

Инкилейф поднялась к Магнусу и подарила ему быстрый поцелуй в губы.

— Пошли, — распорядилась она. — Нечего прохлаждаться. Если ты и впрямь завтра летишь в Бостон, у нас с тобой еще куча разных дел, а времени в обрез.

Широко улыбаясь, Магнус направился вслед за ней по склону.

Послесловие автора

Читатель, откладывая эту книгу, имеет право поинтересоваться: что здесь правда, а что вымысел? Такой вопрос заслуживает ответа.

Начнем с того, что Гекур действительно существовал. Он жил в Стенке, на процветающем хуторе, погибшем в результате извержения Геклы в 1104 году. Остатки подлинного здания и его реконструированная копия, возведенная в нескольких милях поодаль, рядом с основным шоссе Тьоурсаудалур, безусловно, стоят того, чтобы на них посмотреть. О смерти Гекура от руки его побратима Асгрима упоминается в «Саге о Ньяле». Далее, Гекуру посвящено отдельное сказание, о чем, в частности, говорится в сборнике «Мезруватлабок» (XIV век), хотя сама сага так и не была записана. Ее сюжет остается неизвестным.

С 1920 по 1925 г. Дж. P. P. Толкин преподавал среднеанглийский язык в Лидском университете, где и основал клуб «Викинг», члены которого увлекались пивом и исландскими застольными песнями. Из его писем становится ясно, что после завершения первой главы «Властелина колец» (конец 1937 года) он в течение нескольких месяцев не мог решить, в каком ключе продолжать повествование и каким образом связать его с ранее написанным «Хоббитом». «В полутьме» предлагает один из вариантов ответа.

Исландия — небольшая страна, где все, можно сказать, знакомы друг с другом. Есть вероятность, что некоторые персонажи в чем-то напоминают реальных людей. Если это и так, совпадение носит чисто случайный характер.

Я благодарен Петуру Мару Олафссону и покойному Олофуру Рагнарссону за то, что они познакомили меня с Исландией. Именно после этой поездки я решил написать книгу, чье действие происходило бы на тамошнем фоне: амбициозное предприятие, на реализацию которого у меня ушло пятнадцать лет. Мне хотелось бы также выразить свою признательность Свейнну Х. Гудмарссону, Сигридур Гудмарсдоттир, суперинтенданту Рейкьявикского полицейского управления Карлу Штайнеру Валссону, Арманну Якобссону из Исландского университета, Рагге Олафсдоттир. Дагмар Торстейнсдоттнр, Гетуру Стурлусону, Бринъяру Арнарссону и Хелене Панг за их время и содействие. Ришенда Тодд, Дженет Уоффиндин, Вирджиния Манцер, Тоби Уайльс, Стефани Уолкер и Хильма Рест сделали много полезных замечаний к рукописи. Я благодарен моим агентам Кэрол Блейк и Олли Мунсону, а также моим издателям Никласу Читему из «Корвуса» и Петуру Мару Олафссону из «Бьяртур-Верелд» за предоставленную помощь. И наконец, я хотел бы выразить свою благодарность моей жене Барбаре за ее терпение и поддержку.


Оглавление

  • Глава первая
  • Глава вторая
  • Глава третья
  • Глава четвертая
  • Глава пятая
  • Глава шестая
  • Глава седьмая
  • Глава восьмая
  • Глава девятая
  • Глава десятая
  • Глава одиннадцатая
  • Глава двенадцатая
  • Глава тринадцатая
  • Глава четырнадцатая
  • Глава пятнадцатая
  • Глава шестнадцатая
  • Глава семнадцатая
  • Глава восемнадцатая
  • Глава девятнадцатая
  • Глава двадцатая
  • Глава двадцать первая
  • Глава двадцать вторая
  • Глава двадцать третья
  • Глава двадцать четвертая
  • Глава двадцать пятая
  • Глава двадцать шестая
  • Глава двадцать седьмая
  • Глава двадцать восьмая
  • Глава двадцать девятая
  • Глава тридцатая
  • Глава тридцать первая
  • Глава тридцать вторая
  • Глава тридцать третья
  • Глава тридцать четвертая
  • Глава тридцать пятая
  • Глава тридцать шестая
  • Глава тридцать седьмая
  • Глава тридцать восьмая
  • Послесловие автора