Крадущиеся тени [Кей Хупер] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Кей Хупер Крадущиеся тени

Пролог

Лос-Анджелес, 16 августа 1998 г.

Что ты видишь? Говори, я тебя слушаю.

Она сидела в кресле с прямой спинкой, почти не двигаясь, склонив голову. Волосы упали ей на лицо. Шевелились только сложенные на коленях руки: тонкие пальцы перебирали красные лепестки искусственной розы, мастерски сделанной из папиросной бумаги.

– Мне кажется... он двигается, – прошептала она.

– Куда он направляется? Ну давай же, Кэсси. – Голос детектива Логана звучал ровно и доброжелательно, ничем не выдавая лихорадочного напряжения и нетерпения, от которого на лбу у него выступили капельки пота, а в глазах появилось затравленное выражение.

– Я... я не уверена.

Со своего места в нескольких шагах от них напарник Логана тихо спросил:

– Чего это она так тянет на этот раз?

– Страх он на нее наводит, вот чего, – ответил Логан так же тихо. – Черт возьми, да у меня самого поджилки трясутся, если на то пошло. – Он повысил голос, стараясь говорить спокойно. – Кэсси? Сосредоточься, милая. Что он видит?

– Темно. Просто... темнота, и больше ничего.

– Ладно. О чем он думает?

Она судорожно вздохнула, тонкие пальцы задрожали, перебирая лепестки бумажной розы.

– Я... я не хочу... У него в голове так страшно... Так много теней... Много черных теней. Прошу тебя, не заставляй меня погружаться. Я не хочу к ним прикасаться. Не заставляй меня.

Столько страха и отвращения было в ее голосе, что лицо Логана, и без того мрачное, еще больше потемнело: настал его черед переводить дух. Но когда он заговорил, его голос снова прозвучал спокойно и уверенно:

– Кэсси, послушай меня. Тебе придется забраться поглубже. Придется ради этой несчастной девочки. Она же такая маленькая! Ты понимаешь?

– Да, – ответила она жалобно, – я понимаю.

Наступило молчание – такое глубокое, что стал отчетливо слышен тихий шорох папиросной бумаги, которую она перебирала пальцами.

– Где он, Кэсси? О чем он думает?

– Он в безопасности. Он знает, что ему ничто не грозит. – Она склонила голову набок, словно прислушиваясь к далекому голосу. – Легавые никогда его не найдут. Ублюдки. Тупые ублюдки. Он им оставил столько улик, а они так ничего и не поняли!

Логан скрипнул зубами с досады, но не позволил себе отвлекаться на эмоции.

– Не слушай его, Кэсси. Узнай, что он делает, куда направляется.

– Он... он собирается забрать девочку. Отвезти ее в свое убежище. Он готов взять ее прямо сейчас. Он готов...

– Где это, Кэсси? Что его окружает?

– Там... темно. Она... он ее связал. Она на заднем сиденье машины. Это гараж. Он садится в машину, заводит мотор... О господи! Я слышу, как она плачет...

– А ты не слушай, – перебил ее Логан, по-прежнему тихо и терпеливо. – Оставайся с ним, Кэсси. Скажи мне, что он делает.

– Я не знаю. – В ее голосе прозвучала безнадежность. – Тут так темно... Я ничего не вижу за светом фар.

– Сосредоточься, Кэсси. Укажи нам какие-нибудь приметы местности. По какой дороге он едет?

– Это... асфальт. Две полосы. Почтовые ящики, мы проезжаем почтовые ящики!

– Отлично, Кэсси, ты молодец. – Он бросил взгляд на напарника, но тот в ответ скептически покачал головой. Логан опять повернулся к женщине: – Продолжай следить. Ничего не упускай. Ты должна нам сказать, куда он направляется.

Несколько минут слышалось только ее частое и неглубокое дыхание. А затем она вдруг сказала:

– Он поворачивает. На повороте знак. Название улицы... Андовер.

Напарник Логана отошел на несколько шагов и начал что-то тихо говорить в трубку сотового телефона.

– Следи за ним, Кэсси, следи. Что ты видишь?

– Слишком темно.

– Знаю. Но ты все-таки следи.

– У него в голове... ужасные мысли.

– Не вникай в них. Не забирайся слишком глубоко, Кэсси.

Она подняла голову – впервые с тех пор, как это началось, – и Логан оторопел. Ее глаза были закрыты. Никогда раньше ему не приходилось видеть такой бледности в лице человека. Живого человека. И эта мертвенно-бледная кожа была так туго натянута, что сквозь нее просвечивали кости. Казалось, что плоти под ней почти совсем нет.

– Кэсси? Кэсси, где ты?

– Глубоко. – Голос у нее стал другим: отдаленным и гулким, словно исходил из глубокого колодца.

– Кэсси, послушай меня. Тебе пора выбираться. Просто смотри и говори мне, что он видит.

– Это похоже на червей, – прошептала она. – Они кормятся гниющей плотью. Гниющей душой...

– Кэсси, назад! Назад, живо! Ты меня слышишь?

После долгой паузы она прошептала:

– Да. Я ухожу.

Теперь она явственно дрожала, и он знал, что, если сейчас до нее дотронуться, ее кожа будет холодна как лед.

– Что ты видишь? Что он видит?

– Дорогу. Почтовых ящиков больше нет. Только дорога, и больше ничего. Он волнуется. Он уже почти рядом со своим тайным убежищем.

– Следи, Кэсси. Продолжай следить.

Прошло еще несколько минут, и вдруг ее брови дрогнули, сошлись у переносицы.

– Кэсси?

Продолжая хмуриться, она отрицательно покачала головой.

Логан наклонился к напарнику и шепотом спросил:

– Что слышно насчет Андовера, Пол?

– В двухсотмильной зоне есть пять улиц, в название которых входит слово «Андовер». Боб, мы даже добраться до них не успеем, не то что прочесать! Пусть даст нам еще какую-нибудь зацепку!

– Я не уверен, что у нее получится.

– Пусть постарается.

Логан кивнул и повернулся к Кэсси:

– Что ты видишь теперь? Говори, это очень важно.

Теперь ее голос звучал задумчиво, почти мечтательно.

– Здесь есть озеро. Я видела огоньки над водой. Он... его потайное место рядом с озером. Он думает, что выбросит туда ее тело, когда закончит...

Логан быстро взглянул на напарника, но Пол уже приник к телефону.

– Что еще, Кэсси? Что еще ты можешь сказать?

– Мне трудно. – Ее голос, вновь ставший далеким, опять задрожал. – Мне все труднее оставаться у него в голове. Я так устала...

– Я знаю, Кэсси. Но ты все-таки постарайся. Не упускай его. Веди нас за ним.

Как всегда, она откликнулась на настойчивый призыв в его голосе и, хотя ее силы были почти на исходе, напряглась, чтобы не прервать связь, вызывавшую у нее ужас и отвращение.

– Я ее слышу. Слышу девочку. Она плачет. Ей очень страшно.

– Не слушай ее, Кэсси. Слушай только его.

– Ладно. – Она помолчала. – Он поворачивает. Дорога все время петляет. Асфальт кончился, это проселок. Иногда я вижу озеро, мелькающее за деревьями.

– Ты видишь дом?

– Мы проезжаем... мне кажется... это подъездные аллеи. Вокруг повсюду дома. Дома на озере.

Логан подошел к напарнику, увидев, что тот делает ему знаки.

– В чем дело?

– Есть только одна улица Андовер рядом с озером. Это Храмовое озеро. Боб, это всего в пятнадцати милях отсюда.

– Теперь понятно, почему она так хорошо его слышит, – пробормотал Логан. – Она никогда раньше не забиралась так глубоко, как сейчас, в мозги этого подонка. Группа выехала?

– Я им дал отмашку, – кивнул Пол. – Кроме того, мы проверяем всех владельцев недвижимости в районе озера. Мне говорят, что это одно из тех мест, где люди дают названия своим домам, делают вывески, и все такое. Если нам и вправду повезет...

– Держи меня в курсе, – сказал Логан и повернулся к Кэсси.

– Храмовое озеро, – проговорила она, и в ее голосе зазвучали мечтательные нотки. – Ему нравится это название. Он считает, что оно как раз подходит.

– Не вникай в его мысли, Кэсси, – снова предостерег ее Логан. – Просто смотри и говори мне, что он делает, куда направляется.

Бесконечные пять минут протекли в молчании, и вдруг она снова заговорила:

– Мы сворачиваем. На подъездную аллею, как мне кажется.

– Почтового ящика не видно?

– Нет. Нет. Мне очень жаль.

– Описывай все, что видишь, Кэсси.

– Дорога петляет и спускается к озеру. Я вижу... мне кажется, я вижу впереди дом. Иногда он попадает в свет фар...

– Продолжай следить, Кэсси. Когда увидишь дом, поищи вывеску. Может, на ней есть название дома.

– Вот... вижу дом, – заговорила она торопливо. – Возле двери вывеска. На ней написано... «Пенсионный фонд».

Логан заморгал, потом обернулся к напарнику. Тот кивнул и одними губами шепнул:

– Похоже на то.

Логан снова повернулся к Кэсси:

– Не молчи, Кэсси. Что он делает? Тормозит? Останавливает машину? Он к этому дому ехал?

Кэсси сказала:

– Нет... мы проезжаем мимо. О... Да, я вижу. Тут есть... лодочный сарай. Мне кажется, что это лодочный сарай. Я вижу...

– Что, Кэсси? Что ты видишь? – Логан уже не мог сдерживать свое нетерпение.

– Там... наверху есть флюгер. На крыше. Я... слышу, как он поскрипывает.

– Кэсси, почему ты замолчала? Он остановил машину?

Она испуганно вздрогнула:

– Ой! Да, он остановился. Свет выключен. Я вижу силуэт лодочного сарая, там темно. Но он... знает дорогу. Он... вытаскивает девочку с заднего сиденья. Несет ее в сарай. Она такая маленькая! Почти ничего не весит. О-о-о...

– Кэсси...

– Ей так страшно...

– Кэсси, послушай меня. Ты сможешь ей помочь, только если будешь следить за ним. Смотри, что он делает. Куда идет. – Логан бросил взгляд на напарника и спросил шепотом: – Где их черти носят?

– Они почти на месте. Еще пять минут.

– Черт возьми, у нее нет пяти минут!

– Они делают все, что могут, Боб. Кэсси дышала часто-часто.

– Что-то не так... Логан нахмурился:

– В чем дело?

– Я не знаю. На этот раз... у него изменилось настроение. Он хитрый. Доволен собой. Ему... почти что весело. Он собирается преподнести полицейским сюрприз. Нечто новенькое. Он... О боже! У него нож. Он хочет ее разрезать... – Голос Кэсси захлебнулся от горя и ужаса. – Он хочет... хочет... попробовать на вкус...

– Кэсси, послушай меня. Уходи. Выбирайся оттуда. Немедленно!

Напарник Логана подался вперед:

– Боб, она сможет нам помочь, если останется с ним.

Логан покачал головой, не отрывая глаз от Кэсси.

– Если она останется с ним, а он убьет девочку, это может затянуть ее слишком глубоко в его безумие. Так мы их обеих потеряем. Кэсси? Кэсси, выходи. Быстро. Делай, что тебе говорят!

Он наклонился и выхватил бумажную розу из ее пальцев.

Кэсси с трудом перевела дух, затем медленно открыла глаза. Они были серые – такие светлые, что казались бледными тенями на льду. И эти светлые глаза были окружены поразительно густыми и длинными, черными, как китайская тушь, ресницами. Под глазами лежали темные круги – свидетельство сильнейшего переутомления. Голос задрожал от напряжения, когда она спросила:

– Боб? Зачем ты...

Логан налил горячего кофе из термоса и протянул ей стаканчик.

– На, выпей.

– Но...

– Ты сделала все, что могла, Кэсси. Остальное пусть делают наши люди.

Кэсси кивнула, прихлебывая мелкими глотками горячий кофе, но ее глаза при этом не отрывались от бумажной розы, которую он все еще держал в руке.

– Скажи им, чтобы поторопились, – прошептала она.

Но прошло почти десять мучительно долгих минут, прежде чем группа захвата вышла на связь и доложила обстановку. Пол бросил на Кэсси взгляд, полный бессильного гнева.

– Лодочный сарай был пуст. Ты забыла упомянуть развилку на подъездной аллее. Одна дорога вела к сараю, а другая – к укромной бухте, до нее было не больше ста шагов! Там был привязан катер. Пока мы искали это место, он уже успел скрыться! Тело девочки было еще теплым.

Логан проворно подхватил стаканчик, выпавший из онемевших пальцев Кэсси, и сказал:

– Заткнись, Пол. Она сделала все, что могла...

– Все, что могла? Да она все испоганила, Боб! Не было никакого флюгера на крыше сарая – там была пришвартована яхта, а на яхте был поднят флаг! Вот что она видела, вот что развевалось на ветру. И скрип, который она слышала, это яхта терлась о причал! Что ж она – не могла отличить одно от другого?

– Было темно, – прошептала Кэсси.

Слезы выступили у нее на глазах, но так и не потекли по щекам. Она сцепила трясущиеся руки на коленях, пытаясь унять дрожь, дыхание давалось ей с трудом, словно непомерная тяжесть давила Кэсси на грудь.

– Пять минут, – с горечью продолжал Пол. – Мы потеряли пять минут, идя по ложному следу, и девочка из-за этого погибла. Что я теперь скажу ее родителям? Что наша леди-экстрасенс сорвала нам всю операцию?

– Пол, заткни свою грязную пасть! – Логан оглянулся на Кэсси. – Это не твоя вина, Кэсси, – твердо заверил он ее.

Но в его глазах она прочла нечто иное.

Ее собственный взгляд опустился, она посмотрела на розу из папиросной бумаги, которую он машинально продолжал держать в руке. В коротких крепких пальцах полицейского искусственный цветок казался особенно изящным и хрупким.

Невозможно было поверить, что это прекрасное творение – дело рук маньяка-убийцы.

Клубок тошнотворного страха, свернувшийся, подобно змее, у нее в животе, ожил и пополз по всему телу, проникая прямо в мозг. Сама того не замечая, она хрипло произнесла вслух:

– Я больше не могу этим заниматься. Я не могу больше. Не могу!

– Кэсси...

– Не могу! Не могу! Не могу!..

Это звучало как заклинание, призванное предотвратить неизбежное; она повторяла его снова и снова, закрыв глаза, чтобы не видеть бумажного цветка, которому теперь суждено было навеки поселиться в ее кошмарах.

Глава 1

Райанз-Блафф, Северная Каролина, 16 февраля 1999 г.

Это был обычный, ничем не примечательный городок, раскинувшийся вдаль и вширь примерно на одинаковое расстояние, и свободного места здесь было больше, чем застроенного. Несколько церквей вперемешку с автостоянками, маленькие магазинчики, бравшие за непритязательное черное платьице не меньше, чем в Париже, Главная улица с зеленым сквером, столько банков, что невольно напрашивалась мысль: откуда только у людей берутся деньги, и, конечно, аптека – до того старомодная, что в ней еще сохранился с незапамятных времен допотопный фонтанчик с содовой водой.

Ну, разумеется, на Главной улице имелся магазин компьютеров, два салона видеопроката и даже представительство фирмы, поставляющей спутниковые телеантенны, а в двух милях от центра города расположилась новейшая многоканальная радиостанция.

Таким образом, Райанз-Блафф мог смело смотреть в глаза наступающему тысячелетию.

А в остальном это был типичный южный городок, консервативный в политике, с обязательным посещением церкви по воскресеньям. Спиртное в разлив тут не подавали, и вплоть до прошлого года один и тот же человек избирался на пост шерифа с 1970 года.

В 1998 году это место занял его сын.

Неожиданностей этот город не таил, а перемены принимал так же охотно, как рай распахивал перед грешниками свои врата.

Никаких сюрпризов, ничего шокирующего.

Вот так отозвался бы о родном городе Бен Райан. Он не сомневался в своей правоте, и у него были на то основания. Не только его собственная жизнь, но и семейная история нескольких поколений его предков прошла в этом городе. Город и горожане ничем не могли его удивить.

Он в это верил.

– К вам посетительница, мистер Райан. Бен нахмурился, услышав голос секретарши в динамике интеркома.

– Кто там, Дженис?

– Она говорит, что ее зовут Кэсси Нейл. О встрече не договаривалась, но просит вас уделить ей несколько минут. Говорит, что это важно.

Образцовая секретарша Бена обычно не поддавалась на уговоры посетителей, не назначивших встречу заранее, поэтому он удивился, услыхав в голосе Дженис просительные нотки.

– Пусть войдет, – ответил заинтригованный Бен.

Он дописывал начатую фразу и не сразу поднял голову, когда дверь открылась. Но еще прежде, чем Дженис объявила: «Мисс Нейл, прокурор», он ощутил в воздухе странную перемену. Волосы у него шевельнулись, и все тело покрылось гусиной кожей, словно электрический разряд ударил в комнате. Он вскинул голову и одновременно поднялся на ноги, боковым зрением уловив растерянное выражение на лице Дженис, не спускавшей настороженного взгляда с посетительницы.

Все трое были в замешательстве.

Посетительница находилась на грани истерики, это было первое, что он заметил. Бен привык с ходу оценивать людей, и эта молодая женщина, как ему показалось, взвалила себе на плечи явно непомерную тяжесть.

Она была среднего роста, но ей добрых двадцати фунтов не хватало до среднего веса, и мешковатый свитер, который был ей велик на несколько размеров, не мог этого скрыть. Ее можно было бы назвать хорошенькой, если бы не осунувшееся лицо. Но вообще-то ее внешность трудно было оценить: она держала голову склоненной, словно с интересом изучала рисунок на ковре, при этом ее прямые черные волосы до плеч, зачесанные вперед, скрывали лицо, а длинная челка бахромой падала на глаза.

Потом посетительница бросила на него быстрый настороженный взгляд сквозь эту бахрому, и у него перехватило дух. Глаза у нее были поразительные: огромные, светло-серые, обрамленные длинными черными ресницами, гипнотически притягательные. И измученные.

Бену и раньше приходилось видеть страдание, но то, что он прочел во взгляде этой женщины, поразило его.

Он невольно сделал несколько шагов ей навстречу, обогнув свой письменный стол.

– Мисс Нейл? Я окружной прокурор Бен Райан.

При этом он бессознательно приглушил голос, сам удивляясь обычно несвойственной ему чрезмерной деликатности. И еще кое-что его удивило. Бен был юристом, несколько лет он проработал судьей, прежде чем выдвинуть свою кандидатуру на пост прокурора, годами занижался политикой на местном и федеральном уровне. Пожимать руки незнакомым людям стало для него привычкой, такой же естественной, как для других дыхание; представляясь кому-нибудь, он уже автоматически, не задумываясь, протягивал вперед руку. Однако эта незнакомая женщина не просто сумела избежать рукопожатия, она сделала это прямо-таки виртуозно: уклонилась точно вовремя, плавно, почти незаметно и при этом не поставила его в неловкое Положение. Ей удалось избежать физического контакта, но и ему не пришлось стоять с протянутой рукой, чувствуя себя дураком.

Мисс Нейл упредила его приветственный жест, направившись прямиком к креслу для посетителей и как ни в чем не бывало оглядывая его кабинет. Никакой неловкости не возникло.

– Прокурор Райан. – У нее был негромкий мелодичный голос, акцент не местный. – Спасибо, что согласились принять меня.

Когда посетительница исподтишка бросила на него еще один быстрый настороженный взгляд, он догадался, что она, очевидно, ожидала увидеть человека с более солидной внешностью. Постарше годами. Больше похожего на прокурора.

– Рад знакомству. – Он сделал приглашающий жест рукой, указывая ей на кресло, а сам взглянул на дверь. – Спасибо, Дженис.

Все еще слегка хмурясь, Дженис наконец оторвала взгляд от посетительницы, пятясь, перешагнула порог кабинета и закрыла за собой дверь.

Бен вернулся к своему креслу и сел.

– Мы тут обходимся без церемоний, – любезно сообщил он. – Зовите меня Беном.

Сам себе поражаясь, он отметил, что его голос все еще звучит непривычно мягко.

Она кивнула, легкая улыбка тронула ее губы.

– А вы меня – Кэсси.

Еще один быстрый взгляд из-под челки, и посетительница опустила глаза на свои руки, стиснутые на коленях. Что бы она ни собиралась сказать, решение явно давалось ей нелегко.

– Чем я могу вам помочь, Кэсси?

Она вздохнула, по-прежнему глядя, не поднимая глаз.

– Как я уже сказала вашей секретарше, в Райанз-Блафф я приехала недавно. Я прожила здесь меньше полугода, но мне и этого хватило, чтобы понять, кто пользуется уважением в городе. Кто... к кому люди прислушиваются. Даже если он скажет нечто такое, чему очень трудно поверить.

– Я польщен, – слегка поклонился Бен. Он был заинтригован, но решил ее не торопить. Пусть облегчит душу, когда сама сочтет это нужным.

– Я подготовилась к нашей встрече, – продолжала Кэсси, – и кое-что узнала о вас. Вы потомок тех Райа-нов, которые основали этот город. Вы уехали отсюда, только чтобы получить образование, а потом вернулись и открыли здесь практику. Вы стали окружным судьей и заслужили всеобщее уважение. Вы сразу же добились успеха, но, прослужив всего несколько лет, предпочли уйти в отставку, так как считали своим призванием прокурорскую работу. Вы были избраны окружным прокурором округа Сэйлем, вы занимаетесь политикой, вас можно назвать одним из «отцов города». Ваша... поддержка могла бы многое значить.

– Моя поддержка? В чем именно?

Она ответила вопросом на вопрос. Ее голос прозвучал буднично и деловито:

– Вы верите в паранормальные явления?

Этого Бен никак не ожидал и на минуту растерялся.

– Паранормальные явления? Вы имеете в виду привидения? Летающие тарелки? Появление инопланетян?

– Экстрасенсорное восприятие. Телепатию. Предвидение.

Ее голос оставался спокойным, но она сидела в слишком напряженной позе и чересчур нервно сжимала пальцы. И опять Кэсси бросила на него этот мимолетный взгляд исподлобья, такой быстрый, что он лишь мельком разглядел ее огромные светлые глаза.

Бен пожал плечами:

– Теоретически я всегда считал, что это чушь. На практике... мне никогда не приходилось сталкиваться с фактами, которые могли бы заставить меня изменить свое мнение.

А это мнение сложилось на основе жизненных наблюдений опытного юриста, сделавших его закоренелым скептиком (скорее даже циником). Но он не упомянул об этом вслух.

Его слова не удивили и не обескуражили посетительницу.

– Вы готовы допустить хотя бы такую возможность? Отнестись без предубеждения?

– Надеюсь, что на это я всегда способен. – Бен мог бы ей сказать, что у него самого бывают предчувствия, интуитивные догадки, которые он не мог объяснить логически, но он ничего не сказал, так как сам склонен был относиться скептически к своему дару. По жизненному опыту и естественной склонности он был человеком рациональным.

Кэсси кивнула, а затем столь же деловито и буднично сообщила:

– Скоро произойдет убийство.

Опять она его удивила, но на этот раз неприятно.

– Понятно. Вам об этом известно заранее, потому что вы экстрасенс?

Она слегка поморщилась, расслышав в его голосе недоверие и даже прокурорские обвинительные нотки.

– Да.

– Вы можете заглядывать в будущее?

– Нет. Но я... прочитала мысли одного человека, который собирается совершить убийство.

– Даже если предположить, что я в это поверю, намерения отнюдь не всегда переходят в действия.

– На этот раз перейдут. Он убьет.

Бен откинулся в кресле и озадаченно почесал в затылке, не сводя с нее глаз. Может, она чокнутая? А может, и нет.

– Ладно. Кто станет жертвой убийства?

– Этого я не знаю. Я видела ее лицо, когда он следил за ней, но не знаю, кто она такая.

– Следил за ней? – нахмурился Бен. Впервые за все время Кэсси заколебалась, ее тонкое лицо напряглось. Затем она спокойно пояснила:

– Я... соприкоснулась с ним всего на несколько секунд. Смотрела его глазами, прислушивалась к его мыслям. Он следил за ней и решил ее убить. И скоро сделает это.

– Кто он такой?

– Я не знаю.

– Минуточку. Вы утверждаете, что побывали в голове у этого парня, но вы не знаете, кто он такой?

– Нет. – В ее голосе слышалась усталая безнадежность, словно на этот вопрос ей приходилось отвечать много раз. – Самоидентификация по большей части является бессознательным процессом. Он знает, кто он такой, и ему нет необходимости об этом думать. И я не видела его самого – ни его рук, ни одежды, ни отражения в зеркале. Я не знаю, кто он такой. Не знаю, как он выглядит.

– Но вы точно знаете, что он собирается кого-то убить? Женщину?

– Да.

Бен вздохнул:

– Так почему же вы не обратились к шерифу?

– Я обратилась. Еще на прошлой неделе. Он мне не поверил.

– И поэтому вы пришли ко мне?

– Да.

Бен повертел в руках карандаш.

– И что же, по-вашему, я должен сделать?

– Поверить мне, – простодушно ответила Кэсси.

Впервые за все это время она посмотрела прямо ему в глаза. Черные волосы обрамляли ее тонкое бледное лицо. Поразительные светлые глаза невольно притягивали взгляд. У Бена возникло такое ощущение, будто она протянула руку через стол и положила ее поверх его руки. Прикосновение было теплым.

Он глубоко вздохнул, удерживая взглядом ее взгляд.

– Предположим, я заставлю себя это сделать. Вы можете сообщить мне еще что-нибудь по существу дела? Нечто такое, что могло бы предотвратить это убийство?

– Нет. Пока еще нет. – Она покачала головой, пристально глядя на него и не мигая. – Возможно, я увижу что-то еще. А может быть, и нет. Необычно уже само по себе то, что я вошла с ним в контакт, не зная его, не прикасаясь к чему-то, что он держал в руках. Должно быть... на меня подействовала сила его страсти, его нетерпение. А может быть, я дотронулась до чего-то, что он трогал, сама того не зная. Или он физически был рядом, и мне поэтому удалось украсть тень... – Она внезапно замолкла и снова опустила взгляд.

Теплое прикосновение исчезло, и Бен ощутил разочарование. Это его удивило.

– Украсть тень?

Кэсси неохотно пояснила:

– Я это так называю... когда мне удается проникнуть в мозг убийцы, подхватить кусочки его мыслей, планов. Мысли у них темные... полные теней.

Теперь ее пальцы беспрерывно двигались, и это нервное движение разительно контрастировало со спокойным лицом и голосом.

– Вы уже делали это раньше?

Она кивнула.

– Вы работали в контакте с полицией?

И опять Кэсси кивнула, но на этот раз мимолетная улыбка тронула ее губы.

– В Лос-Анджелесе. Некоторые из тамошних офицеров не обременены предрассудками и не стыдятся прибегать к помощи экстрасенсов... особенно если эти экстрасенсы не ищут дешевой популярности в газетах.

Бен окинул ее испытующим взглядом, обдумывая услышанное.

– Лос-Анджелес, – повторил он как бы между прочим. – Это довольно далеко отсюда. Так что же привело вас в наш богоспасаемый городок?

Опять в ее глазах появилась настороженность, заставившая напрячься и его самого. Но ответила она довольно охотно:

– Речь идет о наследстве. Моя тетя умерла в прошлом году и оставила мне свой дом в Райанз-Блафф.

– Как звали вашу тетю? – нахмурился Бен.

– Александра Мелтон.

Он был удивлен и не смог этого скрыть.

– Мисс Мелтон... м-м-м... прослыла чудачкой в Райанз-Блафф.

– В нашей семье ее тоже считали чудачкой.

– Но здесь ходили слухи, что она порвала со своей семьей.

Кэсси кивнула:

– Она была старшей сестрой моей матери. Они поссорились много лет назад, когда я была еще ребенком.

Мне так никто и не сказал, чего они не поделили. Больше я никогда не видела тетю Алекс. В прошлом году, когда меня известили о том, что она оставила мне дом и несколько акров земли в Северной Каролине, для меня это было как гром среди ясного неба.

– И вы решили проехать три тысячи миль, чтобы поселиться здесь?

Она помедлила с ответом, потом пожала плечами:

– Я не уверена, что это навсегда. Я устала от большого города и решила провести какое-то время в таком тихом местечке, как Райанз-Блафф.

– Дом вашей тети стоит на отшибе.

– Да, но мне это нравится. Там так тихо. Ощущаешь покой.

– Но покоя больше нет.

– Покоя больше нет, – согласилась она. После минутной паузы Бен сказал:

– Назовите мне кого-нибудь, с кем я мог бы поговорить в Лос-Анджелесе. Скажите, как с ними связаться. Кого-то, с кем вы работали.

Она дала ему имя детектива Роберта Логана и его телефонный номер. Бен все записал.

– Это означает, что вы готовы мне поверить? – спросила Кэсси.

– Это означает... что вы пробудили мое любопытство. Это означает, что я готов выслушать вас без предубеждения. – Он покачал головой. – Я не собираюсь вам лгать, Кэсси. Вы утверждаете, что можете забраться в мозг убийцы и прочитать его мысли. Мне трудно в это поверить.

– Я понимаю. Большинству людей это чуждо.

Бен обвел в кружок имя и телефонный номер, записанные на листе блокнота.

– Ну а пока не могли бы вы сообщить мне что-нибудь еще об этом предполагаемом убийце?

Кэсси вновь заглянула прямо ему в глаза, и он опять ощутил странное воздействие ее взгляда.

– Могу вам сказать, что до сих пор ему не приходилось проливать кровь... во всяком случае, человеческую кровь.

– А-а-а... чью же кровь он проливал? – В душе Бена вновь зашевелились сомнения.

– У вас в округе не было случаев необъяснимой гибели или пропажи животных?

– Вы хотите сказать – в последнее время? Я ни о чем подобном не слыхал.

– Возможно, это было недавно, но скорее всего он занимался этим в детстве. Бен поморщился:

– Если так, значит, ему удалось остаться безнаказанным.

– Очень может быть. На такие вещи, как правило, смотрят сквозь пальцы, когда этим занимаются подростки. Взрослые начинают бить тревогу, только если истязание животных происходит слишком часто или отличается особой жестокостью. Мало кто понимает, что это одно из самых ранних проявлений тяги к убийству.

– Особенно характерной для серийных убийц-маньяков, – добавил Бен. – Наряду, если не ошибаюсь, с неестественно затянувшимся энурезом и страстью к поджигательству.

Кэсси кивнула:

– Вы учились на курсах ФБР для работников правоохранительных органов?

– Да, вскоре после того, как получил эту работу. А вы?

– Нет, – усмехнулась она, – я просто запоминала то, что приходилось слышать по ходу дела. Медицинские термины и объяснения. Мне это отчасти помогло в работе.

– С маньяками? Она опять кивнула.

– Извините меня, – сказал Бен. Ее глаза удивленно расширились, потом она опустила взгляд.

– Не стоит извиняться. Я отняла у вас слишком много времени. Еще раз спасибо вам, что согласились меня принять. И отнеслись ко мне без предрассудков.

Они оба встали, но слабый жест Кэсси удержал Бена по другую сторону стола. И все же он был не готов ее отпустить.

– Погодите. – Он пристально вгляделся в нее. – Ваше имя – это уменьшительное от Кассандры[1]?

Кэсси помедлила, потом кивнула.

– Она пыталась их предупредить, – заметил он тихо, – но ей никто не верил.

– Моя мать была экстрасенсом. Она знала, что я унаследую ее способности. Иногда мне кажется, что она нарочно дала мне такое имя, чтобы подготовить меня к жизни, полной недоверия и насмешек.

– Извините меня, – повторил Бен, – мне очень жаль.

– Не надо меня жалеть. У каждого свой крест.

Она пожала плечами и отвернулась, но замерла, когда он снова заговорил:

– Легендарная Кассандра знала, что она не в силах изменить ход событий. Она знала, что ей не поверят. Это ее и погубило. Я не хочу, чтобы это погубило вас, Кэсси.

Не глядя на него, она проговорила:

– Та Кассандра знала кое-что еще. Она знала свою судьбу. И не могла ее изменить.

– А вы?

– Знаю ли я свою судьбу? Да.

– Вы же говорили, что не умеете предсказывать будущее!

– Только свое собственное. Свою судьбу я знаю.

Ему стало не по себе.

– Вам хотелось бы этого избежать?

Кэсси подошла к выходу и опять остановилась, держась за ручку двери. Она оглянулась на него.

– Да. Но это невозможно. Я убежала за три тысячи миль, и оказалось, что этого недостаточно.

– Кэсси...

Но она уже исчезла: проскользнула в дверь и бесшумно затворила ее за собой.

Оставшись в одиночестве, Бен сел в свое кресло и рассеянно уставился на имя и номер, записанные в блокноте. Затем он нажал кнопку, вызывая секретаршу.

– Дженис, я прошу вас кое-что для меня выяснить, и как можно скорее. Это надо сделать вчера, как говорится. Но прежде всего... мне нужно переговорить с одним полицейским в Лос-Анджелесе.

* * *
Ходит она, как типичная шлюха.

Да еще в короткой юбке. Как задом вильнет, так все хозяйство наружу.

Мерзость.

Нет, вы только на нее посмотрите – флиртует с ним. Глазки строит, наглая дрянь. Космами трясет.

Шлюха.

Эй, слышишь, шлюха, я думал, ты не такая!

Обычная шлюха. Красная цена – десятка. Нет, даже меньше.

И того меньше.

* * *
Мэтт Данбар был отпрыском славного рода блюстителей закона, во главе которого стоял техасский рейнджер, наводивший порядок на просторах Дикого Запада еще в сороковых годах девятнадцатого века. Мэтт гордился своим наследием. Он гордился еще и тем, как отлично сидит на его складной фигуре свежевыглаженная форма. С упорством религиозного фанатика Мэтт шесть дней в неделю тренировался на спортивных снарядах в подвале своего дома, чтобы ни единой унции лишнего веса не нависло над ремнем его брюк.

Никто и никогда не посмеет сравнить его с типичным толстым и ленивым южным шерифом, собирательный образ которого стал излюбленной мишенью карикатуристов. Он даже постарался расстаться со своим тягучим акцентом, хотя ему пришлось признать, что результаты не оправдали затраченных трудов.

Одна из его любовниц как-то раз сказала ему, что своим южным говором он напоминает ей кота, лениво потягивающегося на солнышке.

Такое сравнение пришлось ему по душе.

Тягучий южный акцент явственно слышался в его словах, когда он предупредил Бекки Смит, чтобы в следующий раз не ставила машину прямо перед пожарным краном, даже если ей и впрямь нужно заглянуть в аптеку всего на минутку.

В качестве строгого официального предупреждения это прозвучало не слишком убедительно.

– О, простите меня, шериф. – Она широко улыбнулась ему и кокетливым движением отбросила через плечо блестящие каштановые волосы. – Честное слово, меня не было всего минуту, не больше. Сейчас я ее отгоню.

Мэтт открыл было рот, чтобы сказать ей, что сейчас не пожар и ей незачем так торопиться, но в тот же самый миг увидел, как джип Бена Райана подъезжает и останавливается как раз позади его патрульной машины. Он вежливо коснулся полей шляпы, прощаясь с Бекки, и двинулся навстречу другу детства. Они до сих пор дружили и время от времени встречались за партией в покер, хотя бывали случаи, когда Бен становился для него занозой в заднице.

Судя по всему, в этот день выпал как раз такой случай.

– Мэтт, когда ты разговаривал с Кэсси Нейл? – спросил Бен, вылезая из джипа.

Шериф прислонился к крылу джипа и скрестил руки на груди.

– Она приходила в контору на прошлой неделе. В четверг, если не ошибаюсь. Уж не хочешь ли ты сказать, что она и тебе выложила весь этот бред?

– А ты твердо уверен, что это бред?

– Ради всего святого, Бен...

– Слушай, я тоже сомневался. Но лучше бы ты не поленился ее проверить. Я вот, например, не поленился.

– Ну и что?

– А то, что детектив из полицейского департамента Лос-Анджелеса, с которым я разговаривал, утверждает, что с полдюжины серийных убийц в настоящий момент находятся за решеткой благодаря Кэсси Нейл. И это только по его округу.

Мэтт прищурился:

– Тогда почему же я до сих пор ничего о ней не слышал?

Бен покачал головой:

– В прессе почти ничего не было, а на федеральном уровне – вообще ничего. Причем, судя по всему, это было ее собственное желание, что, на мой взгляд, говорит в ее пользу. Детектив сказал мне, что его начальство было просто в восторге, когда она настояла, чтобы департамент присвоил все заслуги себе, а ее имя даже не упоминалось. После этого им, конечно, неловко было признаваться, что они использовали женщину-экстрасенса в погоне за плохими парнями.

Мэтт хмыкнул и окинул рассеянным взглядом Главную улицу Райанз-Блафф. В этот погожий день ничто не нарушало ее покоя.

– Меня не купишь на всю эту телепатическую белиберду, Бен. Насколько мне известно, раньше ты тоже на это не клевал.

– Я и сейчас не уверен. Но мне кажется, нам следует прислушаться к словам этой леди.

– На всякий пожарный случай?

– Вот именно. Мэтт пожал плечами:

– Ладно, умник, может, ты мне скажешь, что я должен делать? Она говорит, что умрет какая-то женщина, только не знает, какая именно. Вот все, что ей известно: это женщина, возможно, темноволосая, возможно, от двадцати до тридцати пяти, среднего роста, нормального сложения. Возможно. Таким образом, под приметы возможной жертвы подпадает... ну, скажем, четверть женского населения всей здешней округи плюс-минус пара сотен. А о предполагаемом убийце, заметь, наша провидица знает еще меньше. Даже никаких «возможно» на его счет не выдвигает, если не считать того, что он мужчина. Мы можем исключить тебя и меня, можем логически сбросить со счетов тех, кому за шестьдесят, и что у нас остается? Несколько сотен возможных подозреваемых в черте города? И что прикажешь мне с ними делать, Бен?

– Я не знаю. Но что-то мы можем сделать.

– Что? Объявить по местному телевидению, что одну из жительниц нашего городка выслеживает неведомый убийца? Посеять в городе панику?

– Нет, конечно, нет. Мэтт тяжело вздохнул:

– Знаешь, что мне подсказывает мое нутро? Что надо установить наблюдение за Кэсси Нейл и глаз с нее не спускать. Может, у нее есть веские причины утверждать, что произойдет убийство.

Бен изумленно уставился на него:

– Ты шутишь. Бьюсь об заклад, в ней не наберется и сотни фунтов веса.

– А кто сказал, что убийца обязательно должен быть культуристом? Уж тебе ли не знать, Бен.

– Я просто хотел сказать, что она слишком хрупкая. Непонятно, в чем душа держится.

Шериф насмешливо поднял бровь:

– Хрупкая?

– Только не начинай.

Бен чувствовал, как краска неудержимо приливает к лицу. Он не хуже, чем Мэтт, понимал, что подобная доверчивость ему несвойственна, но в эту минуту у него не было ни малейшей охоты доискиваться до ее причин.

Мэтт проглотил ухмылку.

– А я что? Я ничего. Просто впервые слышу от тебя такое словцо.

– А ты не цепляйся к словам. Что нам со всем этим делать, Мэтт?

– Ждать. – Шериф пожал плечами. – Что же нам еще остается делать? Если твоя хрупкая психопатка подкинет нам полезную информацию, что ж, отлично. А если нет... будем сидеть сложа руки и ждать, пока не появится труп.

Глава 2

18 февраля 1999г.

Он это сделал.

Бен приподнялся на локте и включил лампу возле кровати. Часы показывали половину шестого. Половину шестого утра.

Черт, за окном было еще темно.

Зажав телефонную трубку между ухом и плечом, он спросил:

– Кто сделал что? Вы хоть знаете, который сейчас час?

– Он ее убил, – тихо сказала Кэсси Нейл. Бен окончательно проснулся.

– Вы уверены? – спросил он, откинув одеяло и садясь на краю постели.

– Да. – Она перевела дух. – Это случилось несколько часов назад. Никто и ничем не мог помочь, поэтому... поэтому я выждала какое-то время, прежде чем позвонить вам. Я не могла больше ждать.

Бен невольно представил себе, каково это – не спать и пережидать долгие ночные часы, зная, что ужас притаился за каждым углом. Но тут в нем заговорил профессионал, отогнавший подобные сантименты в сторону.

– Вы должны были позвонить мне немедленно. Улики...

– ...никуда не денутся за несколько часов. То немногое, что он после себя оставил... – В голосе Кэсси звучала бесконечная усталость. – Но вы правы, мне следовало позвонить сразу же. Извините.

– Вам не за что извиняться. Вы знаете, где это? – спросил он.

– Да, мне кажется, я знаю это место. Старый заброшенный амбар к северу от города, примерно в пяти милях.

– Знаю, там когда-то был склад.

– Она... он оставил ее в лесу позади этого амбара. Убил в другом месте, но оставил именно там. Я думаю... мне кажется, ее нетрудно будет найти. Он не зарыл тело, не пытался как-то его замаскировать. Наоборот, он ее выставил.

– Выставил?

– Усадил ее спиной к дереву. Он очень старался, чтобы все выглядело так, как ему хотелось. – Голос Кэсси звучал все глуше, она тяжело вздохнула. – Для него это что-то значит. Я не знаю, что именно. Извините, мне очень жаль. Я устала.

После секундного колебания Бен сказал:

– Я съезжу посмотрю.

– Хотите проверить мои слова перед тем, как звонить шерифу? – В ее голосе послышалась горькая насмешка. Ей были понятны его затруднения.

Не желая вслух признавать, что ему не хочется выглядеть легковерным идиотом в глазах посторонних, если тревога окажется ложной, Бен ответил лишь одно:

– Я с вами еще свяжусь. Нам нужно поговорить.

– Я буду дома, – тихо сказала Кэсси и повесила трубку.

* * *
Рассвет едва окрасил край неба, когда Бен оставил свой джип во дворе заброшенного склада старого Питтмана, поэтому ему пришлось зажечь предусмотрительно захваченный на всякий случай фонарик, чтобы обогнуть амбар и пробраться в лес через дыру в расшатанной изгороди.

Кругом было тихо. Абсолютно тихо.

Ему не пришлось далеко углубляться в лес, медленно проводя фонариком из стороны в сторону. Здесь росли широколиственные деревья, голые в эту февральскую пору, и почти не было подлеска: он хорошо видел дорогу перед собой.

В глубине души он не верил, что найдет там жертву убийцы.

Когда свет упал на нее, Бен словно со стороны услышал свой собственный судорожный вздох.

Все было в точности так, как говорила Кэсси. Тело убитой женщины было прислонено спиной к дереву и напоминало безвольную тряпичную куклу. Она смотрела вперед пустым взглядом, голова слегка склонилась набок, губы были чуть приоткрыты, словно она собиралась что-то сказать, но умолкла на полуслове, чтобы выслушать собеседника. Руки были аккуратно сложены на коленях ладонями кверху. Она была полностью одета.

Бен ее знал. Бекки Смит. Ей совсем недавно исполнилось двадцать лет. Она работала – при жизни работала – в городской аптеке и училась в местном колледже. Она собиралась стать учительницей.

Горло Бекки Смит было разрезано от уха до уха.

* * *
– Черт тебя побери, Бен, как ты мог! – Шериф был вне себя и не собирался это скрывать.

– А что бы ты сделал на моем месте? Разве не то же самое? – Бен покачал головой. – Ее слова звучали очень убедительно, Мэтт, и все-таки я не мог поверить, что найду что-нибудь в том месте, которое она указала. Я не сразу сообразил, что это место преступления, и подошел к телу. Но я ее не трогал и ничего вокруг не нарушил.

– А слабо было мне позвонить перед тем, как сюда ехать?

Прислонившись к кузову джипа, Бен взглянул через плечо Мэтта на заднюю стену амбара, возле которой не меньше дюжины помощников шерифа суетились, прочесывая каждую пядь земли. Солнце к этому часу поднялось довольно высоко, тело Бекки уже успели убрать.

Он знал, что не скоро забудет, как ее кладут в черный мешок и закрывают «молнию».

– Бен?

– Ну хватит, Мэтт, сколько можно об одном и том же? Поставь себя на мое место. Представь, что я вытащил тебя сюда только для того, чтобы выяснить, что здесь ничего нет! Мне не хотелось выглядеть ослом.

– И поэтому ты поехал один. Без оружия. А если бы мерзавец был еще здесь, Бен? Господи, да она едва успела остыть!

– А знаешь, если на то пошло, мне жаль, что я не застал его здесь. Я же не двадцатилетняя девочка и смог бы за себя постоять.

– А что, если он был вооружен? Ты об этом подумал? Ты вообще думал о чем-нибудь? – Мэтт повысил голос, не скрывая своего раздражения.

При обычных обстоятельствах Бен не стал бы молча терпеть, если бы шериф вздумал устроить ему разнос прямо на глазах у публики, но он слишком хорошо знал Мэтта и видел, что егодруг переживает сильнейшее потрясение.

Последнее убийство на его памяти произошло в округе Сэйлем десять лет назад, когда Томас Бэрд вернулся домой с работы раньше обычного и обнаружил, что другой мужчина согревает его постель, а заодно и миссис Бэрд. То было преступление, совершенное в состоянии аффекта, вещь вполне понятная.

Это убийство – хладнокровное и преднамеренное – совсем другое дело.

– Прошу тебя, Мэтт, не могли бы мы оставить в стороне мое безрассудное поведение и двинуться дальше?

Мэтт негодующе хмыкнул, но заставил себя кивнуть.

– Вот и отлично. Поскольку добрые граждане округа Сэйлем поставили тебя ловить преступников, а меня – обвинять их в суде, я бы сказал, что у нас есть работа.

– Вот именно. – Мэтт взглянул на своих помощников, все еще копошащихся позади амбара, и еще больше нахмурился. – И первое, что я собираюсь сделать, это поговорить с Кэсси Нейл, Бен откликнулся не сразу:

– Слушай, тебе и твоим людям надо еще покончить со всеми делами тут, на месте. Давай-ка я заеду за мисс Нейл и привезу ее в участок. Мне бы очень хотелось послушать, что она скажет.

Мэтт с мрачным видом повернулся к другу:

– Это не твое дело, Бен, расследовать преступления. Твоя работа начнется, когда я поймаю ублюдка.

– Мне гораздо легче выполнять свою работу, если я подключаюсь к делу с самого начала, и ты это знаешь, – спокойно возразил Бен.

– Может, оно и так, но в данном случае твое вмешательство ни к чему хорошему не приведет. Ты ведь не беспристрастен, верно?

– Что ты такое лепишь?

– Что я леплю? А вот что: ты явно запал на нашу хрупкую ясновидящую леди. Я не дам тебе путаться у меня под ногами, Бен.

Бену хотелось ответить ему дерзостью, но он сдержался и кивнул:

– Все ясно. Ты думаешь, что Кэсси Нейл убила Бекки Смит?

– А ты, понятное дело, в это не веришь.

– Я точно знаю, что она не убивала.

Бен сам поразился своим словам, словно их произнес не он, а кто-то другой. А вот Мэтта они ничуть не удивили.

– Так-так. Ты точно это знаешь. Откуда такая уверенность?

– Я же тебе говорил. Она не способна никого убить. А уж тем более таким образом. Брось, Мэтт. Чтобы вспороть женщине горло от уха до уха, требуется особая жестокость. Не говори мне, что заметил ее в Кэсси.

– Когда становишься полицейским, начинаешь понимать, что самое правдоподобное объяснение скорее всего является верным. Это правило номер один. Кэсси Нейл чертовски точно описала место преступления. Я бы сказал, что тут может быть только одна причина: она его видела.

– Согласен. Но это не значит, что она там была.

– Ну да, конечно, телепатические штучки. Чушь собачья.

– Мэтт, ну постарайся не быть таким твердолобым. – Бен снова бросил взгляд через плечо шерифа на полицейских, искавших улики, и тихо добавил: – Помнишь, в детстве у меня бывали предчувствия?

– Ну допустим.

– Вот сейчас оно снова пришло. Я предчувствую, что это только начало. – Он пристально взглянул в глаза Мэтту. – И телепатические штучки – это наш единственный козырь.

* * *
Дом Александры Мелтон представлял собой особняк в викторианском стиле с различными хозяйственными постройками, возведенный на участке примерно в двадцать акров. До города отсюда было больше десяти миль. Она купила дом и участок в 1976 году, прибыв в Райанз-Блафф с Западного побережья. У нее явно водились деньги, и она могла свободно тратить их на себя.

Она была странной женщиной. Предпочитала носить джинсы и трикотажные футболки в сочетании с замысловатыми шляпками и свободно развевающимися на ветру шелковыми шарфами. Сохранила красоту до самой смерти (она умерла в прошлом году от пневмонии), хотя ей было уже за шестьдесят. В ее черных волосах только одна прядь над левым виском была тронута серебром, а ее фигура вплоть до самых последних дней привлекала восхищенные взгляды всякий раз, как она появлялась в городе, что бывало нечасто – раз в месяц для пополнения продовольственных запасов.

Удивительнее всего было то, что большинство жителей города считало Алекс Мелтон милой и приятной в общении женщиной – щедрой, сердечной, не вздорной и лишенной мелочности. И тем не менее она с самого начала дала всем понять, что ей не по душе визитеры и что она не собирается принимать участия в городских делах.

Или в делах сердечных. До Бена время от времени доходили истории. Алекс Мелтон была до того хороша собой, что за прошедшие годы многие мужчины предпринимали попытки поухаживать за ней. Каждая такая попытка наталкивалась на вежливый, но решительный отказ. Ходили даже слухи, что и женщины раз или два пробовали попытать счастья, но с тем же успехом.

Очевидно, дело было не в том, в какую сторону качнутся качели Алекс Мелтон, а в том, что она вообще не качалась на качелях.

Обо всем этом Бен неспешно размышлял, пока его джип, петляя по проселку, приближался к дому, теперь принадлежавшему племяннице Алекс. Она сказала, что ее не тяготит одиночество. Здесь она наслаждалась покоем. До поры до времени.

Кэсси также сказала, что «убежала за три тысячи миль», чтобы скрыться от своей судьбы, которую она предвидела, но это не помогло.

Бен не знал, стоит ли ему верить в то, что Кэсси Нейл способна предвидеть свою судьбу, но в одном он был твердо уверен: она убегала от какой-то угрозы. И предчувствие, которое никогда его не подводило, подсказало ему, что он должен понять, что именно ей угрожает. Это было чрезвычайно важно.

Он остановил джип на подъездной дорожке перед домом и вышел из машины. С минуту Бен изучал дом, отметив происшедшие с ним изменения. Новые ставни, свежая краска на перилах бегущей вокруг всего дома веранды. Похоже, парадная дверь с овальным окошком свинцового стекла тоже отлакирована заново. Дом и раньше был в неплохом состоянии, но изменения, безусловно, пошли ему на пользу.

Постучав в дверь, Бен ничуть не удивился, когда Кэсси предстала перед ним с малярной кистью в руке.

– Привет, – сказал он. – Я бы сказал: «Доброе утро», но не хочу врать с порога.

– Верно, утро совсем не доброе. Входите.

Она отступила и распахнула дверь пошире.

Как и при первой встрече у него в кабинете, она лишь мельком бросала на него краткие взгляды. Но зато на этот раз Кэсси завязала волосы на затылке, чтобы не мешали при работе, надела джинсы и облегающую майку, поэтому он смог хорошенько ее разглядеть. Она была не просто хрупкой. Она казалась настоящим эфирным созданием, феей не от мира сего.

– Кофе еще горячий. Выпьете?

Если Кэсси и заметила его пристальный взгляд, он ее не смутил.

– С удовольствием.

Бен прошел следом за ней через жилую комнату, – где было мало мебели, а посреди застеленного газетами пола стоял маленький столик, который она красила, – на кухню.

Кэсси сунула кисть в банку с растворителем, вымыла руки и налила кофе и ему, и себе.

– Без сахара и сливок, верно?

– Верно. Опять телепатия?

– Нет, просто догадка. – Она передала ему чашку, не коснувшись его пальцев, затем перенесла свою на обшарпанный деревянный стол, стоявший посреди кухни. – Вы не возражаете, если мы присядем здесь? В комнате пахнет краской, надо, чтобы пары рассеялись.

– Не возражаю. – Он сел на стул напротив нее по другую сторону стола. – Мне всегда здесь нравилось.

Кухня казалась теплой и уютной, здесь было солнечно благодаря многочисленным окнам и яркой желтой краске.

– Значит, вы были знакомы с моей тетей?

– Шапочно. Я несколько раз приезжал сюда. – Бен улыбнулся. – Мне хотелось заполучить ее голос на выборах. К тому же она была... интересной женщиной. Интересной во всех отношениях.

Кэсси кивнула, отхлебывая кофе и упорно глядя в чашку.

– Да, мне рассказывали. Здесь остались ее личные вещи, все они упакованы. Рано или поздно мне придется все просмотреть. Похоже, она вела дневник и сохранила всю свою корреспонденцию. Может быть, мне наконец-то представится шанс самой ее узнать. Но я решила с этим не спешить. У меня много других дел.

Бен догадался, что она не спешит знакомиться с личными вещами своей тетки не потому, что у нее так много других дел, а просто из нежелания нагружать свою душу воспоминаниями об умершей женщине. Она была к этому не готова. Детектив из Лос-Анджелеса сказал ему, что Кэсси была тяжело травмирована, когда уехала в Райанз-Блафф шесть месяцев назад. Логан полагал, что она была на грани полного физического, эмоционального и нервного истощения: слишком много кошмаров выпало ей на долю.

Но Бен решил удовлетвориться ее объяснением, по крайней мере, на этот раз, и заметил лишь:

– Вы ремонтируете дом?

– Просто немного подновляю. – На мгновение ее глаза скользнули по его лицу и тут же снова опустились. – Мне нравится работать руками. Чувствовать древесину.

– Нравится прикасаться к красивым вещам, потому что вы не можете прикасаться к людям?

Эти слова заставили ее надолго задержать взгляд на его лице. Под глазами у нее залегли черные круги, и он ничего не смог прочесть в их таинственной зыбкой глубине, но, как и в первый раз, ощущение тепла охватило его столь явственно, словно она протянула руку и положила ладонь поверх его пальцев. Это было жутковатое ощущение, но ему хотелось испытывать его снова и снова.

– Это слишком просто, – сказала она.

– Неужели? Вы избегаете физических контактов с другими людьми. А может, попробуете со мной?

Кэсси покачала головой в ответ на его последний – полунасмешливый-полуобиженный – вопрос.

– Мне это... причиняет неудобства. Я осязающий телепат. Мне трудно блокировать чужие мысли или чувства, находясь в физическом контакте с людьми.

Ее плечи поднялись и снова поникли.

– Стало быть, вы просто избегаете прикосновений, – уточнил Бен.

Она заговорила, по-прежнему не глядя на него:

– В душе любого человека есть вещи, не предназначенные для посторонних. Такие вещи, в которых человек редко признается даже самому себе. Фантазии, импульсивные порывы, приступы гнева или ненависти, первобытные инстинкты. Обычно они глубоко спрятаны, можно сказать, похоронены, и им там самое место. В самых темных уголках нашей души.

– Но вам видны эти уголки.

И опять Кэсси пожала плечами:

– Я слишком много видела в свое время. И стараюсь больше не смотреть.

– Если только какой-нибудь убийца не вторгнется в ваши мысли? – сочувственно спросил Бен.

– Я пыталась избежать этого, поверьте. Я не хотела знать, что он собирается делать. Что он уже сделал.

– Но раз у вас был хотя бы единственный шанс его остановить...

– Но мне же это не удалось, верно? – проговорила она с болью. – Я не сумела его остановить. Я пошла к шерифу. Я обратилась к вам. Я даже забралась к нему в душу... в самые потаенные места. Но это его не остановило. Их это никогда не останавливает.

– Детектив Логан был иного мнения.

Кэсси покачала головой. Ее голос звучал очень тихо, когда она заговорила:

– Рано или поздно их ловят. Может быть, я смогу в этом помочь, а может, и нет. Но люди все равно умирают. И я ни черта не могу сделать, чтобы это изменить.

– Поэтому вы сбежали сюда, верно? В этом одиноком доме неподалеку от маленького городка вы надеялись обрести покой.

– А разве я не имею права на покой? Как и все люди? – с обидой спросила она.

– Да, конечно. Но, Кэсси, вы не можете притвориться, что ничего не видите, как и я, к примеру, не смог бы сделать вид, что ничего не происходит, если бы кого-то у меня на глазах зарезали на перекрестке. Мне пришлось бы прийти на помощь и сделать все, что в моих силах. То же самое касается и вас. Кэсси тяжело вздохнула:

– Я в течение десяти лет делала все, что было в моих силах. Я устала. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Думаете, он оставит вас в покое?

Она ничего не ответила.

– Кэсси?

– Нет, – прошептала она.

Бену хотелось, чтобы она еще раз на него взглянула, но ее взгляд, казалось, был намертво прикован к кофейной чашке.

– Ну так помогите нам. Бекки Смит было всего двадцать лет, Кэсси. Она училась в колледже, обожала детей и хотела стать учительницей. У нее впереди была вся жизнь. Помогите нам поймать негодяя, который лишил ее жизни.

– Вы сами не понимаете, о чем просите.

– Ну почему же, кое-какое представление у меня есть. Я знаю, что вам придется многим пожертвовать, но нам нужна ваша помощь. Мы обязательно должны поймать этого парня прежде, чем он успеет скрыться. Или совершить новое убийство.

Наконец она подняла на него взгляд, и в глубине ее глаз Бен увидел нечто такое, что едва не отшатнулся. На него смотрел несчастный, беззащитный ребенок.

– Ладно, – сказала Кэсси. – Я пойду надену куртку.

* * *
– Итак? – спросил шериф, почти не скрывая своей враждебности. – Выкладывайте, что там у вас.

Они находились в кабинете Мэтта, сидели рядом на стульях для посетителей перед старинным письменным столом с аспидной крышкой, принадлежавшим еще его отцу. Шериф встретил их крайне неприветливо еще и потому, что его люди не смогли обнаружить никаких улик на месте преступления.

И еще он не верил в эту чушь собачью про телепатов и экстрасенсов. Просто не верил, и все.

– Я вряд ли смогу сообщить вам больше, чем уже сказала, – начала Кэсси. – Убийца – мужчина...

– Откуда вам это известно? – вмешался Бен. – Вы говорили, что самоидентификация является бессознательным процессом. А пол разве нет?

– Иногда. Но в данном случае... – Она избегала его взгляда и смотрела только на свои руки, крепко стиснутые на коленях. – Когда он следил за ней... обдумывал, что он с ней сделает... он... он испытал эрекцию.

На этот раз шериф слегка смутился и покраснел, даже заерзал на стуле, однако его голос прозвучал сурово:

– Но это не было убийством на сексуальной почве.

– Такие убийства всегда совершаются на сексуальной почве.

– Эта женщина не подверглась сексуальному насилию, – упрямо повторил Мэтт. – По результатам предварительного осмотра, ни на теле, ни вокруг не найдено семенной жидкости. Он даже трусиков с нее не снял.

– Это ничего не значит. – Кэсси говорила тихо, но твердо. – Он был в состоянии сексуального возбуждения, когда выслеживал ее, и испытал оргазм, когда ее убил.

– О господи, неужели вы находились в его мозгу все это время? – спросил пораженный Бен.

– Да. Когда он впервые пошел за ней и потом, когда он ее связал и приготовился... причинить ей боль. Но в тот раз я пробыла с ним всего несколько минут.

Ему много времени не потребовалось, а когда он ее убил, я... мне удалось вырваться.

Бен поежился. Каково это – наблюдать, а может быть, и испытывать параллельно с ним извращенный оргазм убийцы-маньяка? Наверняка с таким воспоминанием Кэсси была бы рада расстаться поскорее. Впервые он начал по-настоящему понимать, что скрывается за этим измученным, затравленным взглядом.

И в самом деле она нуждается в помощи и защите.

У шерифа было другое на уме.

– Так вы говорите, что он ее связал?

– Не веревками, – пояснила Кэсси. – Я думаю, брючным ремнем. Он стянул ей запястья, но лодыжки оставил свободными. Он... заставил ее сесть, раздвинув ноги.

– Зачем? – спросил Бен.

– Это была... часть обряда, как мне кажется. Ему хотелось видеть ее такой. Он издевался над ней. Совал нож ей между ног и грозил пронзить ее насквозь. Он хотел ее напугать, и преуспел. Она была в ужасе.

– Вы так уверенно это описываете, потому что вы это видели, – сказал Мэтт.

– Да.

– Его глазами?

– Да, шериф.

Шериф сверлил ее взглядом. Его лицо оставалось бесстрастным, но глаза недоверчиво прищурились.

– Мне трудно это понять, мисс Нейл. Очень трудно. Вы утверждаете, что не знаете убийцу. Как же вы можете видеть то, что он видит? Знать, что он чувствует? Вы часто забираетесь в мысли к незнакомым людям? Проникаете в их планы? Как испорченный приемник, принимающий случайные радиосигналы?

Она устало покачала головой и терпеливо объяснила то, что ей, должно быть, приходилось объяснять уже не раз и не два.

– Должно быть, я дотронулась до чего-то, что трогал он. Скорее всего так.

– Что, например? До чего вы дотронулись?

– Например, до ручки двери, через которую он только что прошел. До товара на полке магазина. До сиденья в кинотеатре, где он сидел до меня. А может, я просто столкнулась с ним в бакалейной лавке. Возможно, мы встретились глазами на улице. Но...

– Встретились глазами? – перебил ее Бен. – Но ведь это чистая случайность!

Кэсси слегка повернула к нему голову, не отрывая взгляда от своих рук.

– Тут... все дело в контакте. Мне никогда не удавалось... прочесть чьи-нибудь мысли без контакта. Почти всегда это бывает осязательный контакт – либо с человеком, либо с предметом, до которого этот человек недавно дотрагивался. Это может быть что угодно. Например, предмет одежды.

– Да, но визуальный контакт? – не отставал Бен. – Встреча взглядов? Незнакомые люди на противоположных сторонах улицы... неужели это может быть так просто?

– Бен, ты меня извини... – начал Мэтт.

– Это важный вопрос, Мэтт. Если для контакта ей достаточно бросить взгляд...

– Я прекрасно понимаю, что это значит, Бен, – проворчал Мэтт. – Можно считать, что город наводнен подозреваемыми. Если, конечно, я поверю во всю эту белиберду. Пока что меня никто ни в чем не убедил.

– Кэсси знала, что кто-то будет убит, – напомнил Бен. – Она нас обоих предупредила за несколько дней. Она позвонила мне сегодня утром, чтобы рассказать, как это случилось... и где.

– Верно. И ты знаешь, что я об этом думаю. Может, она все знает, потому что она была там. Может, она все описала в деталях, потому что сама убила Бекки Смит.

Кэсси впервые подняла глаза и в упор взглянула на шерифа.

– Нет, я ее не убивала. Я ее даже не знала. – Тут ее брови недоуменно нахмурились. – Но, по сути дела, он тоже ее не знал.

Бен подался вперед:

– Что? Он ее не знал?

Продолжая хмуриться, Кэсси повернула голову и посмотрела на него.

– Нет. Он наблюдал за ней. Знал, кто она такая. Он думал, что знает... что она собой представляет.

– Как это – «знал, что она собой представляет»?

– Он считал... что она не та, за кого себя выдает. Он в ней разочаровался. Возможно, из-за того, что она что-то сказала или сделала. Он рассердился на нее. Он был в бешенстве. Но тем не менее... у меня не было ощущения, что он близко ее знает. И я не верю, что она его знала по-настоящему до того, как он схватил ее.

– Она не знала, кто он такой? Кэсси покачала головой:

– Не могу сказать наверняка, но мне кажется, она его не знала. Она могла узнать его в лицо: для нее это был кто-то, кого она не раз встречала в городе, может быть, даже регулярно, но у меня не возникло ощущения, что они были хорошо знакомы. Он мог что-то сделать, чтобы изменить свою внешность, но это вряд ли, раз он знал, что все равно ее убьет. О ней могу сказать только одно: она умоляла его отпустить ее, но ни разу не назвала его по имени. Если бы она узнала его, если знала, как его зовут, она скорее всего обратилась бы к нему по имени.

– А что, кино у вас в голове звуковое? – хмуро спросил шериф.

Бен негромко выругался, и Кэсси взглянула на него со слабой невеселой усмешкой.

– Иногда. Все равно как включить телевизор.

– Включите его прямо сейчас, – предложил он. – Посмотрим, что этот ублюдок делает в данную минуту.

– Хотела бы я, чтобы это было так просто.

Его стул угрожающе заскрипел, когда он откинулся на спинку.

– Так я и думал. Ваш телевизор так просто не включается.

С таким отношением Кэсси явно приходилось сталкиваться и раньше.

– Извините, шериф, как мне ни жаль, я не могу просто повернуть выключатель или произнести волшебные слова, чтобы забраться в голову этого ублюдка и подслушать для вас его мысли. – С тяжелым вздохом она добавила: – Если он опять убьет, возможно, я сумею вновь вступить в контакт. Убийцы, подобные этому, склонны все больше накручивать себя и возбуждаться по мере того, как растет обуревающая их жажда убийства. Такие сильные эмоции распространяются очень далеко. А сейчас... сейчас у него, наверное, период спада. Он очень спокоен, утомлен. Его мозг затих, совсем не посылает сигналов. А без физического контакта я не могу с ним связаться.

Бен бросил взгляд на Мэтта, но ничего не сказал. Наступило короткое молчание, затем шериф мрачно проговорил:

– "Период спада"? Вот на таком жаргоне выражаются парни из школы поведенческих наук в Квантико. Уж не хотите ли вы сказать, мисс Нейл, что у нас тут появился серийный убийца? На основании одного убийства?

Кэсси долго колебалась.

– Я не могу утверждать наверняка. Я знаю только одно: в нем есть что-то... ненормальное. Его разум работает необычным образом. Жертва была ему едва знакомой, совершенно посторонней женщиной. Людей почти всегда толкают на убийство сильные эмоции: гнев, ненависть, ревность, жадность... страх. А когда убивают так, как он убил – хладнокровно, издеваясь над жертвой, полосуя ее ножом... это можно сделать, только находясь в пограничном психическом состоянии. Трудно испытывать столь сильные эмоции в отношении незнакомого человека, чья жизнь практически никак не соприкасалась с вашей. Но вот серийные убийцы... у них есть собственные безумные поводы для убийства. И почти всегда их жертвами становятся незнакомые им люди.

– А вы, похоже, здорово разбираетесь в этих вопросах, – сухо заметил шериф.

И опять легкая усмешка тронула ее губы.

– Я много общалась с полицейскими и выучила ровно столько, сколько нужно было, чтобы попытаться им помочь. Достаточно, чтобы надолго лишиться сна. Даже не помню, когда я в последний раз проспала всю ночь до утра. – Ее голос звучал сухо и деловито, в нем не было ни капли жалости к себе.

– Монстры, – пробормотал Бен. Она взглянула на него:

– Когда я была маленькой, мама говорила мне, что стоит зажечь свет, как я сразу увижу, что чудовища не прячутся в стенном шкафу или под кроватью. В этом она была права. Тогда, в детстве. Но теперь я выросла. И чудовища больше не прячутся под кроватью, они у меня в голове, а там нельзя включить свет, чтобы они исчезли.

На шерифа ее слова не произвели впечатления.

– А вам не приходилось общаться с промывателями мозгов, мисс Нейл?

– С психоаналитиками? Приходилось, и не раз. Поверьте, шериф, я могу представить множество рекомендаций. Письменные свидетельства от полицейских с Западного побережья, заверенные присягой. Все они были такими же практичными и благоразумными, как и вы. Они бы вам рассказали, что поначалу их тоже одолевали сомнения. Что они тоже советовали мне обратиться к психоаналитику насчет этих... голосов и образов у меня в голове. И они бы вам сказали, что время и опыт убедили их, что иногда – не всегда, но время от времени – я могла им помочь поймать убийцу.

Кэсси перевела дух, не сводя с него своих светлых глаз.

– Что бы вы ни думали обо мне и о моих способностях, шериф Данбар, в одном у вас не должно быть ни тени сомнения: мне все это ненавистно. Я об этом даре не просила, я бы этого не пожелала даже злейшему врагу. Не так уж это приятно – просыпаться посреди ночи от воплей умирающей женщины, ощущая запах ее крови... такой реальный, будто моя постель залита ею. Не такое уж это большое удовольствие – просиживать часами в кабинетах подозрительных и враждебно настроенных мужчин вроде вас, рассказывая о подробностям чудовищных преступлений, о мучениях жертв... И вы не можете даже вообразить, каких усилий мне стоит проникать в мысли этих ублюдков, кого даже людьми назвать нельзя. Поэтому избавьте меня хотя бы от ваших подозрений, шериф. Я не убивала эту несчастную женщину, а раз так, значит, вам не найти ни единой улики против меня. Теперь я представлю вам рекомендации, о которых уже упоминала. Вы можете их проверить или пренебречь ими, можете доверять им или выкинуть их из головы. Если вам нужна моя помощь, я сделаю все, что в моих силах. Если нет – я вернусь к себе. И в следующий раз, когда меня разбудят среди ночи вопли умирающей жертвы, я прикрою ухо подушкой и постараюсь не обращать на них внимания.

Бен взглянул на Мэтта, но ничего не сказал. Кэсси явно не нуждалась в защитниках со стороны, во всяком случае, когда речь заходила о ее даре; если ей и скептически настроенному шерифу все-таки суждено достигнуть взаимопонимания, это произойдет без его участия.

Но достичь его будет нелегко.

Если ее речь и произвела впечатление на Мэтта, то на его неподвижном лице это никак не отразилось.

– Я не верю в экстрасенсов, мисс Нейл. И я не доверяю вам.

– Это ваше право, шериф. – Она выдержала его взгляд, ее голос стал холодным, под хрупкой внешностью вдруг проступила сталь. – Судья Райан попросил меня помочь вам, и я дала согласие. Но я не стану ради вас прыгать через кольцо, тем более что вам моя помощь не нужна. Если вы думаете, что я убийца, заприте меня в камере. Когда появится следующий труп, у меня будет железное алиби. Надеюсь, вы не верите, что я умею проникать сквозь стены и решетки?

Он пропустил ее сарказм мимо ушей.

– Полагаю, у вас нет алиби на прошлую ночь?

– Точно такое же, как и у вас, шериф. Я была дома в постели. Правда, я находилась там одна.

Мэтт напрягся:

– На что это вы намекаете?

– На то, что вы в своей были не один.

Бен был удивлен, но ему хватило ума промолчать.

– Вы отлично умеете играть в «угадайку», мисс Нейл.

– Я не играю в «угадайку». Мне даже нет нужды особо напрягаться, чтобы прочесть ваши мысли, шериф. Вы – открытая книга. У этой дамы рыжие волосы. Кажется, ее зовут... Эбби. Эбби Монтгомери.

– Бога ради, Мэтт, – воскликнул Бен, – если Гэри узнает, он тебя пристрелит. Она все еще его жена.

– Они расстались, – огрызнулся Мэтт.

– Гэри придерживается иного мнения.

Мэтт не стал спорить. Глядя на Кэсси, он сказал:

– Наверное, вы видели нас вместе.

– Вы оба вели себя очень осмотрительно, – возразила она. – Встречались тайком, подальше от чужих глаз. Судья Райан прав, ее муж не смирился с расставанием. У него тяжелый нрав. Вот почему их брак распался. – Внезапно Кэсси нахмурилась. – Будьте осторожны, шериф. Будьте очень осторожны. В противном случае...

– Что в противном случае? – насторожился Мэтт.

– В противном случае вам не удастся осуществить свой план свозить ее в Париж будущим летом.

Глава 3

Черт бы вас побрал! Откуда вы это знаете? – воскликнул явно потрясенный Мэтт. – Я даже Эбби еще не говорил. Никто ничего не знал.

– Но вы же знаете.

Наступило долгое напряженное молчание, потом Кэсси покачала головой и посмотрела на свои руки, стиснутые на коленях.

– Обычно я этого не делаю. Не вторгаюсь в частную сферу. Извините, но вы сами облегчили мне задачу, шериф.

– Потому что он вел себя как осел? – поинтересовался Бен.

Кэсси усмехнулась, но глаз не подняла.

– Нет, дело не в этом. Просто мне легко читать ваши мысли, шериф. Вы очень громко думаете.

Бен не удержался от смеха, и даже Мэтт невольно улыбнулся.

– А вы перестаньте слушать, окажите любезность.

– Я не старалась вас подслушать, – заверила его Кэсси. – И я постараюсь больше этого не делать. Просто вы меня разозлили.

Мэтт медленно кивнул.

– Ладно, я признаю, что ваш последний фокус показался мне довольно убедительным. И если ваши рекомендации выдержат проверку, это будет еще одно очко в вашу пользу. Но я все еще вам не верю, мисс Нейл.

– Я прошу только об одном: отнеситесь ко мне без предубеждения. – Она оглянулась на Бена, словно ища у него поддержки, и добавила: – Дайте мне шанс. Может быть, я сумею помочь. А может быть, и нет. Но, если хотите, я хотя бы попытаюсь.

– Вы можете подключиться прямо к этому парню? Вы говорили, что вам нужен контакт, но ведь он уже существует, разве нет?

– Если бы он сидел передо мной сейчас, у меня бы, наверное, получилось. Но достать его на расстоянии и подключиться к его мыслям, даже не зная, кто он такой и где находится... это трудно. Мне потребуется какая-нибудь вещь, к которой он прикасался.

Мэтт наморщил лоб:

– Как насчет одежды Бекки? Он к ней прикасался.

Кэсси подняла голову, и Бену показалось, что ее лица слегка дрогнуло. Но ее голос остался спокойным:

– В результате предыдущих опытов выяснилось, что мне опасно прикасаться к вещам жертвы, особенно к одежде, в которой она была убита. Я подключаюсь к самым острым, самым свежим эмоциям, к моменту наивысшего страха. Обычно это и есть момент смерти.

– А вы уже пробовали? И что было? – спросил Бен. Она отвечала спокойно и ровно, как всегда:

– Это было похоже на падение в черный бездонный колодец. У меня не было сил выбраться оттуда. Если бы рядом не было человека, прервавшего контакт, думаю, мне пришлось бы туго. А потом... все выглядело так, будто все телепатические провода у меня в голове перегорели, вышли из строя. Полгода прошло, прежде чем ко мне вернулись телепатические способности. – Кэсси помолчала и вдруг добавила почти с тоской в голосе: – Было так тихо, спокойно. Я впервые поняла, как воспринимают мир обычные люди.

– Стало быть, вам нужен предмет, принадлежавший убийце, – задумчиво проговорил Мэтт. – Что-то такое, к чему он прикасался, но в то же время... чтобы это была вещь, на которую смерть Бекки никак не повлияла.

Кэсси кивнула и вдруг предложила:

– Монета могла бы подойти.

Мэтт вздрогнул, как от удара током, и тут же метнул взгляд на Бена. Тот отозвался немедленно:

– Я ей ничего не говорил.

– Я разорвала связь еще до наступления смерти, – терпеливо объяснила Кэсси, – но на краткий миг контакт восстановился вскоре после этого, когда убийца перенес ее в лес. Пока он устраивал ее в этой позе. Вот тогда-то я и узнала, где вам надо ее искать. И я видела, как он вложил монету ей в руку.

– Как по-вашему, что это значит? – спросил Бен. – Что означает монета?

– Я думаю, это как-то связано с его представлением о ней. Это был серебряный доллар, верно?

– Верно, – подтвердил Мэтт. – Никаких отпечатков.

– О да, в этом смысле он был очень осторожен, не оставил никаких следов, которые могли бы привести вас к нему, так что в этом плане монета вряд ли вам поможет, – рассеянно согласилась Кэсси и вдруг, нахмурившись, посмотрела на Бена. – Поза, в которую он ее усадил, монета, вложенная ей в руку, его издевательства над жертвой... Если все учесть, получается, что он считал ее шлюхой.

– Но это неправда, – живо возразил Мэтт. – Бекки не была шлюхой. Она была совсем еще девчонкой.

Светлые глаза Кэсси уставились на шерифа.

– Для него не имело значения, что на самом деле собой представляет Бекки, – заговорила она мягко. – Он был убежден, что она шлюха. Если вы хотите его найти, вам нужно понять, как он мыслит.

– Да, я знаю, – тяжко вздохнул Мэтт. – Но мне это вряд ли понравится.

– Следовать за мыслями безумца не очень-то весело, да?

Мэтт посмотрел на нее и сказал:

– Ладно, вы своего добились.

Кэсси осталась безучастной к своей победе.

– Монета у вас?

– По-моему, это не слишком удачная мысль, – поспешил вмешаться Бен. – Только не сегодня. Кэсси, вы же говорили, что не спали всю ночь. Вы, должно быть, устали. – Он не добавил вслух, что вид у нее измученный.

– Мне бы хотелось попробовать, судья.

– А мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Беном.

Она взглянула на него и чуть заметно кивнула, но обратилась к шерифу:

– Мне бы хотелось попробовать. Если монета у вас.

Мэтт выдвинул средний ящик письменного стола, вытащил прозрачный полиэтиленовый пакетик с этикеткой «Вещественное доказательство» и подтолкнул его через стол к Кэсси.

Она взяла его не сразу. Вместо этого она еще раз оглянулась на Бена.

– Мне понадобится проводник, – сказала Кэсси.

– Что понадобится?

– Нечто вроде подстраховки. Кто-то должен все время говорить со мной. Помогать мне сосредоточиться. Не давать мне забираться слишком глубоко.

– Что будет, если вы заберетесь слишком глубоко?

– Я не вернусь.

Бен взглянул на Мэтта, который в ответ лишь молча поднял бровь, и снова перевел взгляд на Кэсси.

– Ладно. Что я должен делать?

Кэсси взяла в руки пластиковый пакетик.

– Просто говорите со мной. Не останавливайтесь. Если я вступлю в контакт, не отпускайте ни на минуту.

Такие обязательства встревожили Бена, но он кивнул. Кэсси, по-видимому, заметила или почувствовала его нерешительность и попыталась его успокоить:

– На этот раз я постараюсь сделать контакт как можно более поверхностным, просто посмотрю, есть ли там что-нибудь. Если эта монета не принадлежала убийце в течение долгого времени, у меня вряд ли что-нибудь получится.

Бен еще раз кивнул, глядя, как она открывает пакетик и кладет монету себе на ладонь.

Склонив голову и закрыв глаза, Кэсси начала вертеть монету в пальцах. Так, наверное, действовал бы слепец, пытаясь определить суть предмета при помощи одного лишь осязания, исследуя на ощупь форму и фактуру.

– Кэсси? – окликнул ее Бен, решив, что молчание слишком затянулось.

Она слегка повернула к нему голову, мгновенно откликнувшись на голос своего проводника, и Бена поразило ее лицо – казалось, кровь совершенно отхлынула от него.

Но ее голос зазвучал ровно и уверенно:

– Это его монета. Она... из коллекции. У него есть еще. Выложены в ряд. Там было гнездо для доллара, но сейчас оно пустое. Там был... набор. У него остался полтинник, четвертак, десятицентовик, пятак и монетка в один цент.

– Он собирается использовать все остальные? – спросил Бен.

– Я не знаю. – Кэсси нахмурилась. – Трудно добраться до его мыслей. Он чувствует себя усталым, опустошенным. Он смотрит на монеты, но я не знаю, что он думает или чувствует.

Тут заговорил Мэтт. Его голос был полон недоверия, но почтительно приглушен, как у человека, который находится под впечатлением от спектакля и все же упрямо ищет кукольника, дергающего за нитки из-за занавеса.

– А она может рассмотреть, что его окружает?

– Кэсси? Вы видите, что его окружает? Можете описать, где он находится?

– Нет. Слишком темно. Он любит темноту. В темноте у него не так сильно болит голова.

– Но он в комнате?

– Я думаю, да. Но... я не вижу никакой мебели. Только монеты, выложенные в ряд. На черном бархате. Все его внимание сосредоточено на них. Он... как будто под гипнозом. Словно в трансе.

Кэсси вдруг покачала головой и открыла глаза.

– Это все. Больше ничего не получается. – Она вернула монетку в пакетик и отдала его Мэтту. – Мне следует попытаться еще раз через день или два. В настоящий момент он... слишком далек. Слишком опустошен.

Мэтт просмотрел замечания, почти механически занесенные в блокнот.

– Монета из коллекции... Вы думаете, он коллекционирует монеты?

– Вполне возможно. Те, что он выложил перед собой, безусловно, очень важны для него, это я точно знаю. – Голос у нее был усталый.

– Вам нехорошо? – спросил ее Бен.

– Со мной все будет в порядке.

– Я спросил, как вы чувствуете себя сейчас.

Кэсси посмотрела на него, и он сразу понял, в чем заключается перемена. Теплота ее прямого взгляда оказалась приглушенной, не такой, как раньше, словно некая внутренняя топка, питавшая ее энергией, сожгла слишком много топлива, и теперь пламя едва теплится.

– Это изматывающее занятие. Но со мной все будет в порядке. – Она повернулась к шерифу. – Сожалею, что на этот раз больше ничем не могу вам помочь.

Мэтт оторвался от изучения своих записей.

– Вы можете сообщить мне о нем еще что-нибудь? Любую мелочь, все, что угодно.

– Только то, что я уже говорила вам и судье Райану... и Бену. Я не думаю, что ему доводилось убивать раньше, но я уверена, что он готов убить еще раз. Теперь он вошел во вкус. Ему это нравится. – Кэсси помолчала. – В его мыслях, в способе мышления есть что-то незрелое; я бы выдвинула предположение, что ему лет двадцать с небольшим. – Она пожала плечами. – Кроме этого, есть еще сведения, которые вам мог бы сообщить любой специалист по составлению психологических портретов. Белый мужчина. Возраст – от двадцати четырех до тридцати двух. Возможно, одинокий и вряд ли когда-нибудь знал женщину. Возможно, страдал в детстве от жестокого обращения и, без сомнения, от подавления личности по крайней мере одним из родителей, скорее всего это была мать. Сексуальные проблемы – скорее всего импотенция. Он нашел способ получать сексуальное удовлетворение, и это для него очень важно. Ритуал сработал. Ее поза, монета в ее руке – все эти детали вы найдете и в следующий раз. Следовательно, можно считать, что его modus operandi[2] уже сложился.

– Как насчет оружия? – спросил Мэтт. – Мы не нашли нож; он использует его еще раз?

– Это всего лишь предположение... но я думаю, ему важно не то, как он их убивает, а то, в каком положении их находят. В следующий раз он может воспользоваться другим орудием. – Она сделала усталый жест. – Но я не уверена.

– Ну хватит, – сказал Бен, поднимаясь. – Идемте, отвезу вас домой.

Кэсси тоже встала.

– Я подожду на улице. Шериф хочет с вами поговорить.

– Я же вас просил прекратить! – возмутился Мэтт.

– Извините, вы опять думали очень громко.

Она примирительно улыбнулась ему и покинула кабинет, тихо притворив за собой дверь.

– Итак? – спросил Бен.

Мэтт покачал головой и поднялся из-за стола.

– Я все еще не готов купиться на все это.

– Она читает тебя, как открытую книгу, – напомнил Бен.

– Знаю, знаю. Любая опытная гадалка может с таким же успехом прочитать мысли человека, которого видит впервые. Все дело в бессознательной жестикуляции и мимике. Это называется «язык тела». Но это всего лишь вопрос сноровки, Бен, и ничего тут сверхъестественного нет.

– Это путем жестикуляции и мимики ты ей поведал об Эбби Монтгомери? Готов поклясться, язык твоего тела действует чертовски избирательно. Мне, например, он ничего подобного не говорил. Кстати, советую тебе быть предельно осторожным.

Мэтт пропустил предостережение друга мимо ушей.

– Я не знаю, как она узнала насчет меня и Эбби, но все равно меня это не убеждает. Я собираюсь вести расследование этого убийства строго по закону. Большинство жертв знакомы с убийцами, значит, надо будет проверить родственников и друзей. Одноклассников, коллег по работе. Обычная процедура. Мы поищем свидетелей, которые могли видеть, с кем Бекки общалась в последние день-два. Проверим ее биографию и круг общения, будем искать связи и возможные мотивы. Но вот чего мы точно делать не будем, так это думать, что у нас тут появился серийный убийца, только потому, что совершено одно убийство.

– Не мне тебя учить, как делать свою работу.

– Золотые слова!

Бен улыбнулся, но тут же озабоченно спросил:

– Что ты сказал Эрику?

Эрик Стивенс издавал местную ежедневную газету.

– Только факты. То есть, что Бекки была убита. Если нам хоть капельку повезет, никто не узнает, в каком виде ее нашли. Никто не должен знать о монете. Я, конечно, не жду, что здесь появится убийца-имитатор, но чем меньше публика будет знать о деталях, тем больше шансов, что нам удастся уберечь город от паники.

– А может, людям следует быть настороже? – возразил Бен. – Мэтт, если у нас в округе действительно появился серийный убийца...

– Если он появился, – перебил его Мэтт, – я введу в городе комендантский час и потребую, чтобы девушки не ходили поодиночке, чтобы их сопровождали члены семьи. Я не боюсь напугать горожан до полусмерти, Бен. Я просто не хочу делать этого без крайней необходимости.

– Будем надеяться, что в этом не будет необходимости.

* * *
– Привет.

Кэсси стояла, прислонившись к декоративному фонарному столбу и подставив лицо нежаркому февральскому солнцу. Услыхав приветствие, она обернулась и заморгала, чтобы прогнать солнечные блики. На нее пытливым взглядом смотрела улыбающаяся голубоглазая блондинка, возможно, несколькими годами старше ее самой.

– Привет.

– Извините, я не хотела вас беспокоить, но вы мне кое-кого напоминаете. Александру Мелтон. Вы ей не родственница?

– Она была моей тетей. Меня зовут Кэсси Нейл.

Кэсси говорила приветливо, но при этом по-прежнему держала руки за спиной, старательно избегая рукопожатий.

– Вот отсюда и сходство. Меня зовут Джилл Керквуд. Рада с вами познакомиться. Я знала вашу тетю, хотя и не очень близко, к сожалению. Я держу магазинчик «Все для рукоделия» тут по соседству, – Джилл кивнула, указывая на противоположную сторону улицы, – и она время от времени заходила туда.

– Значит, она вам симпатизировала, – заключила Кэсси.

– Потому что заходила в магазин?

– Нет, – улыбнулась Кэсси, – потому что она, насколько я знаю, не интересовалась рукоделием. Джилл Керквуд смотрела на нее с недоумением.

– Но... она кое-что покупала у меня время от времени. Расходные материалы. И наборы самых разных инструментов.

– Знаю, – кивнула Кэсси. – Я нашла их у нее в доме. Насколько я могу судить, она ни разу даже не открыла ни один из наборов.

Преодолев изумление, Джилл рассмеялась.

– Разрази меня гром. Я-то думала, у нее уже полон дом всяких поделок, хотя она никогда не приносила что-нибудь готовое, чтобы мне показать, как другие покупатели.

– Как я уже сказала, должно быть, она вам симпатизировала.

– Я точно знаю, что я ей симпатизировала. Она была...

– Странная?

– Не такая, как все. – Джилл улыбнулась. – Однажды она мне подсказала, где найти потерянное колечко. Сказала, что у нее чутье на такие штуки. И представьте, она оказалась права. Кольцо нашлось именно там, где она и говорила.

Что Кэсси собиралась на это ответить, так и осталось неизвестным, потому что Бен своим появлением прервал их в эту минуту.

– Привет, Джилл, – сказал он.

– Привет, Бен. Ты знаком...

– Да, мы с Кэсси знакомы. По правде говоря, я собираюсь отвезти ее домой.

– Вот как? Что ж, в таком случае не буду вас задерживать. – Джилл приветливо улыбнулась Кэсси. – Рада была познакомиться. Заходите как-нибудь ко мне в магазин... если вы интересуетесь рукоделием больше, чем мисс Мелтон.

– Я тоже рада знакомству, – с улыбкой сказала Кэсси, но от дальнейших обещаний воздержалась.

– Пока, Бен.

– Пока, Джилл.

Кэсси направилась впереди него к джипу. Она не сказала ни слова, пока он не завел машину и не тронулся вниз по Главной улице. После этого она заметила с мягким упреком:

– Что вам стоило еще на несколько минут задержаться у шерифа? Если бы не вы, я могла бы завести новую подругу.

– Что?

– Джилл Керквуд. Она мне понравилась.

Бен бросил на нее взгляд:

– Вот и хорошо. Она очень милая.

– Угу. Но я ей больше не нравлюсь.

– Почему нет?

– Из-за вас. Иногда бывшие любовницы не хотят смириться с потерей. Вот она, например, не хочет. На других женщин смотрит как на соперниц. Даже если повода нет.

Бену понадобилось несколько минут, чтобы обдумать услышанное.

– Теперь я понимаю, что пережил бедный Мэтт. Быть открытой книгой не очень-то приятно. Это выбивает из колеи.

– Вы тут ни при чем, – пояснила Кэсси. – Это Джилл Керквуд – открытая книга. Ее переживания были... очень сильны. Их трудно было не замечать. Простоневозможно.

И опять Бен помедлил, прежде чем задать следующий вопрос.

– А мои мысли вы читаете?

Она тихонько покачала головой, потом взглянула на него с любопытством.

– Вы не такой, как другие. Некоторых людей я слышу запросто, даже без особых стараний.

– А если бы вы до меня дотронулись?

Он сразу почувствовал, как она напряглась, замкнулась, ушла в себя. Его это ничуть не удивило.

– Возможно. Обычно так и бывает. Лишь в очень редких случаях человек, не обладающий экстрасенсорным восприятием, способен надежно отгородить свои чувства и мысли... а уж тем более противостоять физическому контакту.

Бен протянул ей руку ладонью вверх и небрежно спросил:

– Хотите, проведем опыт?

Она посмотрела на его руку, потом их глаза встретились.

– Если не возражаете, я предпочла бы этого не делать.

Он положил руку обратно на руль.

– Я постараюсь не принимать это на свой счет.

– Прошу вас, не обижайтесь. Вы же сразу заметили: я стараюсь не прикасаться к людям. К любым людям. Мне так... проще. Когда их мысли проникают в мой мозг, это далеко не безобидно. Представьте себе, каково находиться посреди огромного зала, битком набитого людьми. И все они громко разговаривают.

– От такого шума можно взбеситься, – согласился Бен.

– И дело не только в этом. Буря эмоций, вспышки темных фантазий. Тайные помыслы, в которых люди не смеют признаться даже самим себе. – Кэсси пожала плечами. – Мне приходится защищать себя всеми доступными способами... от боли, от постоянного вторжения посторонних. Поэтому я стараюсь постоянно окружать себя стенами... в том числе и избегая физических контактов.

– Да ладно, Кэсси, все в порядке. На самом деле я вовсе не обиделся.

– Вот и прекрасно.

Наступило молчание. Ни один из них не захотел его нарушить, пока Бен не повернул джип на длинную подъездную аллею к дому Александры Мелтон.

– Мне придется привыкнуть к мысли о том, что это ваш дом, а не дом мисс Мелтон, – рассеянно заметил он.

– Я тоже еще не привыкла считать его своим.

– Вы говорили, что пробыли здесь всего несколько месяцев?

– С конца августа.

Бен бросил на нее пристальный взгляд.

– Декабрь в прошлом году был снежный. Наверняка вам тут было одиноко.

– Одиночество одиночеству рознь. Поверьте, я наслаждалась тишиной и покоем. Одиночество... это было именно то, в чем я нуждалась. – Когда он остановил машину у крыльца, Кэсси добавила: – Вам не обязательно выходить.

Бен все-таки вышел и открыл для нее дверцу.

– Меня хорошо воспитывали с детства, – шутливо заметил он. – Даму надо обязательно проводить до входной двери.

Кэсси не стала спорить и прошла рядом с ним к крыльцу. Нащупывая в кармане куртки ключи от дома, она сказала:

– Мне бы, наверное, не следовало запирать дверь, но от привычки не так-то легко отказаться. Бен нахмурился:

– Держите дверь на замке. И если у вас нет системы сигнализации или большой собаки, заведите себе и то и другое. И не откладывайте. Неделю назад я бы сказал, что в этом нет необходимости, но после того, что случилось с Бекки, после того, что вы рассказали о ее убийце... этот город перестал быть прежним тихим местом.

Она подняла на него глаза:

– Вас это очень тревожит?

– Еще бы!

– Но... я хочу сказать, что для вас это стало личным делом. Почему? Потому что ваша семья была среди основателей города?

– Может быть. К тому же я занимаю выборный пост и несу ответственность за безопасность жителей округа Сэйлем.

Бен нарочно отвечал уклончиво, прекрасно сознавая, что Кэсси права и он действительно принимает угрозу близко к сердцу. Но, поскольку готового объяснения у него не было, а привычки давать отчет в своих чувствах кому бы то ни было – тем более, распространяться на эту тему ему не хотелось.

Кэсси отперла входную дверь.

– Я вас понимаю. Проведу опыт с монетой еще раз через день или два. А если тем временем мне удастся еще что-то узнать об убийце, я сразу позвоню вам или шерифу Данбару.

– Непременно.

Она вошла в дом и обернулась к нему.

– Спасибо, что подвезли.

– Не за что. Кэсси...

– Да?

Сам себе удивляясь, Бен вдруг сказал:

– Мы с Джилл... расстались прошлым летом.

– Понятно.

Ни ее лицо, ни голос не выражали ничего, кроме вежливого участия.

– Я просто... хотел, чтобы вы знали. Все кончилось уже много месяцев назад.

– Ну хорошо, – сказала Кэсси.

Не придумав достойного способа выпутаться из неловкого положения, Бен лишь кивнул, сказал: «Еще увидимся» – и направился к своему джипу.

Он был бы рад поверить, что Кэсси провожает его взглядом, но не мог обманываться на этот счет.

Включив первую скорость, он в сердцах обозвал себя ослом.

* * *
19 февраля 1999 г.

Мэтт Данбар испытывал сильнейшее желание швырнуть что-нибудь через весь кабинет, но ему пришлось удовлетвориться убийственным взглядом, брошенным на Кейна Манро, имевшего несчастье быть не только окружным врачом, но и исполнять обязанности патологоанатома в округе Сэйлем.

– Другими словами, – прорычал шериф, – ни хрена вы мне не сказали такого, чего бы я раньше не знал.

Док Манро не собирался сносить такое хамство от человека, которому в свое время собственными руками помог появиться на свет, поэтому он огрызнулся:

– Следи за своим языком, Мэттью. Я оказал тебе любезность, приехал сюда сам, вместо того чтобы вызвать тебя в больницу, поэтому в ответ ты мог бы проявить хоть немного уважения.

Мэтт вздохнул и откинулся на стуле.

– Да, верно. Извините, док. Я просто... мне как-то не по себе.

Немного смягчившись, доктор сказал:

– Это я могу понять. Убийство всегда отвратительно, а это – в особенности. Такая зверская жестокость... Сначала он только надрезал артерию, пустил ей кровь, а уж потом закончил дело.

– Вам известно, каким ножом он работал?

– Острым. Довольно короткое лезвие. Это мог быть карманный нож.

– Отлично! Нет, мне это положительно нравится! Думаю, большинство мужского населения города в возрасте от двенадцати и старше постоянно таскают в кармане перочинный ножик.

– Извини, Мэтт... хотел бы я тебе хоть чем-нибудь помочь. – Док Манро устало повел плечами. – Если хочешь вызвать судебно-медицинского эксперта из Шарлотты, я не обижусь. Но родственники девушки уже дважды спрашивали, когда они могут ее похоронить.

Шериф задумался:

– Без обид, док, мне нужна правда. Вы считаете, что судебно-медицинский эксперт найдет что-то такое, чего вы не заметили?

Манро задумчиво поджал губы, потом решительно покачал головой:

– Сомневаюсь. Мы прошлись по ее телу с лупой, Мэтт. Послали образцы ее крови на токсикологическую экспертизу, но вряд ли анализы выявят положительную реакцию хоть на что-нибудь. Ни алкоголя, ни наркотиков. В то же время я бы сказал, что у нее не было ни единого шанса оказать сопротивление, а может, ее парализовало страхом. Она с ним не боролась, это точно. Ни кожных тканей у нее под ногтями, ни каких-либо травм. Она сидела со связанными за спиной руками (скорее всего в ход пошел брючный ремень, как я уже говорил), а он перерезал ей горло. И она умерла.

– Но не в лесу.

– Нет, там было слишком мало крови.

– Если не в лесу, то где? Есть соображения?

– Никаких. Ты осмотрел ее дом?

– Ясное дело. Ее родители не слыхали ни звука, пес не залаял, но он стар и глух, так что тут ничего удивительного нет. Мы не обнаружили ни единого намека на взлом, но родители говорят, что она любила спать с открытым окном даже зимой.

– Значит, ты думаешь, что он влез в окно и... заставил ее одеться и последовать за ним? Мэтт помрачнел:

– Не исключено, но мне все это не по душе. Вы говорите, время смерти – около двух часов ночи в четверг?

– Примерно.

– Тогда есть шанс, что он поджидал ее возле дома, когда она вернулась поздно в среду вечером, и схватил прежде, чем она успела отпереть входную дверь. Ее постель была разобрана, но ее мать говорит, что она часто не убирает постель, так что у нас нет шансов узнать, побывала ли она в доме и успела ли лечь.

– А с кем она провела вечер?

– В компании друзей. Они все вместе покинули загородный клуб около полуночи и отправились по домам – каждый в своей машине. Бекки ехала в своей одна.

– Я, конечно, сохранил ее одежду на случай, если ты захочешь спросить ее друзей, в этом ли платье она была на вечеринке.

Гримаса исказила лицо Мэтта.

– Все верно, но нам это мало что даст. Ведь она могла встать с постели и надеть то же самое, что на ней было раньше.

Док Манро поднялся на ноги.

– Так что мне сказать ее домашним?

Мэтт решительно выбросил из головы предупреждение женщины-экстрасенса.

– Пусть назначают дату похорон.

– Ладно. Отчет я вышлю завтра. Подошли одного из твоих парней забрать ее одежду и все, что мы нашли на теле. В основном фрагменты травы и листьев.

Мэтт хотел было напомнить доктору, что отряд его «парней» процентов на сорок состоит из «девчат», но решил не утруждать себя.

– Я кого-нибудь пошлю сегодня же.

– Вот и хорошо.

Шериф остался в кабинете один, наедине со своими мыслями, и ни одна из них не была приятной.

* * *
Ей не следовало так поступать.

Сука.

Зачем она это сделала?

У меня голова болит.

Но я ей этого так не спущу.

Она мне заплатит.

Им всем придется заплатить.

Они больше не посмеют надо мной смеяться.

* * *
Была пятница, послеобеденное время. Стук в дверь не сильно удивил Кэсси. Она его ждала. Она знала, что он придет. Рано или поздно.

Она подошла к двери и открыла.

– Привет, – сказала она Бену.

Он держал в руке большой и плотный коричневый конверт. На его мужественном, пожалуй, даже чересчур красивом лице лежала печать угрюмости.

– Можно войти?

– Конечно.

Кэсси посторонилась и пошире распахнула дверь, чтобы он мог войти. Интересно знать, кто собирал для него данные. Скорее всего Дженис. Вид у секретарши был весьма деловой.

Три дня. Неплохой темп.

Гостиная уже была вновь обставлена мебелью, которую Кэсси покрасила и отполировала. Она провела гостя к большому уютному дивану, а сама села в стоявшее напротив кресло с подголовником.

– Присаживайтесь, – пригласила она. Бен не стал садиться. Вместо этого он открыл конверт, вытащил лист бумаги и протянул ей.

– Потрудитесь это объяснить.

Это была фотокопия газетной статьи, увеличенная с микрофильма. Статья сопровождалась не слишком качественным снимком, изображавшим ее в юности. Вид у нее был испуганный. Кричащий, набранный большими жирными буквами заголовок гласил:

СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА НАСТИГАЕТ ЭКСТРАСЕНСА.

Глава 4

Дженис раскопала это для вас? – спросила Кэсси.

– Да.

– Вы ей слишком мало платите. Этот материал был похоронен. Телеграфные агентства о нем так и не прознали.

Кэсси положила бумажный лист на кофейный столик и подтолкнула к Бену, после чего устроилась в кресле поудобнее, усевшись боком и подтянув колени к животу. Она не взглянула на него, но не удивилась, когда он наконец сел, чтобы их глаза снова оказались на одном уровне.

Бен потянулся за бумагой и взял ее, но продолжал при этом смотреть на Кэсси.

– Если верить этой статье, – заговорил он, – чуть больше десяти лет назад на вашем нынешнем месте была ваша мать. Она помогала полиции искать убийцу. Но случилось так, что он нашел ее первым. И убил.

Кэсси вздохнула и произнесла без всякого выражения:

– Он не просто убил ее. Он ее разделал, как мясник. Она была дома одна: я уехала на экскурсию с классом. Вокруг никого не было, никто ничего не услышал. Он решил растянуть удовольствие. Полицейские так и не позволили мне вернуться в дом, но, насколько я поняла, кровь была повсюду.

Она цеплялась за свою отрешенность просто потому, что не было иного способа вспоминать или рассказывать об этих ужасах. По-видимому, Бен это понял.

– Вам пришлось в одиночку переживать этот кошмар? У вас не было никого из родных? В статье говорится, что ваш отец погиб в автомобильной аварии за два года до этого.

– Моей единственной родственницей была тетя Алекс, но она даже не откликнулась на телеграмму с известием о смерти матери. – Кэсси пожала плечами. – Мне было восемнадцать лет, по закону я считалась совершеннолетней. Я разобралась со всеми юридическими аспектами и продолжила свою жизнь. У мамы была страховка: я получила круглую сумму, удачно вложила ее и стала получать приличный доход, позволивший мне спокойно закончить колледж. Прошло еще два года, и мне наконец удалось продать дом.

– А вместе с ним ушли и все ваши корни.

– Мои корни оборвались со смертью моей матери.

Бен выдержал паузу.

– В этой статье... нет ни слова о том, что вы тоже наделены телепатическими способностями.

– Верно, нет. Полицейским хватило порядочности, да и ума тоже, чтобы придержать эту информацию. Им нужна была моя помощь.

– Вы хотите сказать... они обратились к вам за помощью в розыске убийцы вашей матери? – Бен с трудом высказал вслух это дикое предположение.

Она кивнула.

– Господи! И вы...

– Да.

– Но для вас это было... невыразимо больно.

Кэсси заколебалась, но потом все-таки спросила:

– Помните, как я рассказывала вам с шерифом о том, что случилось, когда я дотронулась до одежды жертвы, пытаясь вступить в контакт с убийцей?

– Вы впали в кому. Это едва не стоило вам жизни.

– Я дотронулась до маминой одежды.

– Господи, – повторил Бен, – Кэсси...

Она продолжила свой рассказ, не дожидаясь его дальнейших слов:

– Полицейские охраняли меня, пока я лежала в больнице и еще несколько месяцев после того, как выписалась. Они опасались, что убийца выследит меня так же, как и мою мать: через краткий телепатический контакт, которого я добилась, коснувшись маминой одежды. Но... то ли контакт был слишком слаб, то ли убийца просто не проявил любопытства... словом, ни разу за все эти месяцы он не сделал попытки меня выследить. К тому времени, когда ко мне вернулись телепатические способности, он успел убить еще шесть человек, поэтому мне пришлось сделать еще одну попытку, пойти на риск и... привлечь к себе его внимание.

– И что произошло?

– Полиция его поймала. – Ее голос был лишен всяких эмоций. – Его казнили три года назад.

– Но перед тем, как его арестовали... вы встретились с ним?

– Я тогда была гораздо моложе, – пояснила Кэсси. – У меня не было опыта. Я не умела управлять контактом, удерживаться на поверхности, проникать в чужой мозг, не обнаруживая своего присутствия.

– Вы привлекли его внимание?

Она слегка поморщилась.

– Да.

– И что потом?

– Ничего. Ничего не случилось, Бен. Он пришел за мной, а полиция его схватила.

– Они использовали вас как приманку.

Кэсси отрицательно покачала головой:

– Уверяю вас, на самом деле все было вовсе не так цинично. Я поняла, что слишком глубоко забралась в его мозг, и предупредила полицию, что он скорее всего придет за мной. Они приставили ко мне охрану... и поймали его. На том все и кончилось.

Бен подался вперед, опираясь локтями на колени, и пристально вгляделся в нее.

– Черта с два на этом кончилось! Почему вы не сказали нам с Мэттом, что мысленный контакт с убийцей может привлечь к вам его внимание и сделать вас мишенью? Какого черта вы молчали? Решили, что нам необязательно об этом знать?

– Шериф Данбар не верит в подобные контакты, – сухо напомнила ему Кэсси. – Кстати, еще неизвестно, имеем ли мы дело с настоящим маньяком, а не просто с импульсивным убийцей, с которого достаточно этой единственной жертвы. Именно в это верит шериф. Он хочет в это верить. А у вас у самого тоже есть сомнения – и по поводу моих способностей, и насчет нового убийства. – Она опять пожала плечами. – Кроме того, я многому научилась за десять лет. Давно уже прошло то время, когда я в последний раз рисковала подобным образом. Теперь я знаю, что надо делать.

– Но возможность привлечь его внимание все-таки не исключена.

– Она очень невелика.

– И вы живете здесь, у черта на рогах, одна, а на двери нет даже приличного засова. Боже мой, Кэсси! Если бы вы нам все рассказали, мы могли бы принять меры на крайний случай, чтобы вас обезопасить. Обеспечить вас охранной сигнализацией, собакой. Оружием, наконец.

– Я не умею пользоваться оружием и не хочу учиться. И, как вы уже могли заметить, я пока цела.

– Пока. А что будет, если вы опять подключитесь к этому типу?

– Постараюсь, чтобы он о моем присутствии даже не догадывался.

– А если вы совершите ошибку? Если он поймет, что вы можете следить за ним, пока он совершает убийство?

– Он не поймет.

– А если поймет?

Кэсси уже устала от этого разговора.

– Бен, я приняла условия игры. Иначе нельзя. Приходится идти на риск. Я прекрасно понимаю, что должна соблюдать осторожность, а этому я давно уже научилась.

– Мне это не нравится, Кэсси.

– А вам и не обязательно быть от этого в восторге. Рискую я, а не вы.

Она постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно.

– Мне это известно, черт бы вас побрал! – вспылил Бен.

«Опять я их провела». Кэсси мысленно спросила себя, как долго она сумеет продержаться, убеждая окружающих, что риск заманить психопата в свой мозг – в свою душу – не пугает ее до полусмерти.

Что ж, какое-то время она еще продержится.

Стараясь его отвлечь, она взглянула на коричневый конверт, забытый на кофейном столике.

– Там есть что-то еще?

– Не так уж много. Отрывочные сведения о детстве, школьные характеристики и тому подобное. Судя по официальным данным, вы вели тихую, ничем не примечательную жизнь. «Просто удивительно, – подумала Кэсси, – насколько официальные данные обезличивают человеческую жизнь! И сколь многое остается скрытым». Вслух она сказала:

– Я полагаю, шериф Данбар уже успел проверить мои рекомендации?

– Успел.

– Но он все еще не верит, что я не самозванка.

– Он твердолобый. Это самый серьезный из его недостатков.

– Многие полицейские считают это необходимым профессиональным качеством.

Она улыбнулась и взглянула на Бена. Оказалось, что он не сводит с нее глаз. От этого пристального взгляда ей стало не по себе. Черт побери, лучше бы он и в самом деле походил на типичного судью! Седовласый и неприступный. Так нет же, скорее всего ему не стукнуло еще и сорока, в его великолепной темной шевелюре не было ни единого седого волоска, а в его походке и манере держаться ощущалась упругая энергия молодости. И к тому же он излучал тепло и обаяние, которое она ощущала даже на расстоянии.

Это редкость. Большая редкость, особенно среди мужчин – такая способность и даже готовность сопереживать. Но Бен обладал ею, хотя, по ее мнению, вряд ли получал удовольствие от этого.

– Кэсси?

Она растерянно заморгала, но заставила себя улыбнуться.

– Извините, я просто задумалась. От души надеюсь, что шериф Данбар прав. Надеюсь, что убийство этой несчастной девочки окажется единственным, а ему удастся быстро найти ее убийцу.

– Но вы не верите, что ему это удастся.

– Нет. Боюсь, что нет.

– Я тоже в это не верю. – Бен взял конверт, спрятал в него копию газетной статьи и встал. – Через час у меня назначена встреча, так что мне, пожалуй, пора.

Кэсси тоже встала и проводила его до входной двери.

– Думаю, вы расскажете шерифу о том, что вам удалось узнать. Насчет моей матери.

– Если вы этого не хотите, я готов промолчать. Но я считаю, что он должен знать, Кэсси.

Она открыла входную дверь, затем повернулась к нему и кивнула – неохотно, но с пониманием.

– Ладно, говорите ему все, что сочтете нужным.

– А знаете, мне кажется, вы кое-чего не учитываете, – начал Бен после небольшой паузы.

– Чего, например?

– Вы больше не в Лос-Анджелесе, где можно затеряться среди толпы. Это маленький город, Кэсси. Он не настолько мал, чтобы все жители знали друг друга в лицо, но он все-таки маленький. И люди много болтают. Ваши визиты в контору Мэтта и в мою не прошли и не пройдут незамеченными. Рано или поздно пойдут слухи о ваших способностях. Таким образом – даже если вам удастся не встревожить убийцу, вступая с ним в мысленный контакт, – в конце концов он так или иначе узнает, кто вы такая. И вы будете не бестелесным голосом у него в голове, а человеком из плоти и крови, с адресом и номером телефона в справочнике... а у вас на дверях даже нет запора.

– Ладно, я это учту.

– Но это не изменит ваших планов? – настойчиво спросил Бен.

– Нет, это не изменит моих планов.

Он поднял руку, словно хотел к ней прикоснуться, но его рука тут же упала, как только он заметил, что Кэсси напряглась.

– Увидимся позже, Кэсси.

– Пока, Бен.

На этот раз он не сомневался, что она стоит в дверях и провожает его взглядом, пока его машина отъезжает. Но его это не порадовало. Совсем не порадовало.

* * *
– А может, она и вправду экстрасенс, – заметила Эбби Монтгомери, взбивая подушки на кровати. Она откинулась на них, устроилась поудобнее в постели и натянула простыню на свою голую грудь.

Мэтт Данбар сел на край кровати, чтобы обуться.

– Я в эту чушь собачью не верю.

– Тогда откуда же она узнала о нас?

– Догадалась. Черт, может, она видела, как ты позавчера входила ко мне. Но она точно не прочла это в моих мыслях!

Об упрямстве своего возлюбленного Эбби знала не понаслышке. Обычно оно ее только забавляло, как и его порой навязчивое стремление казаться «сильным мужчиной»; она прекрасно знала, что, несмотря на свои маленькие слабости, он обладает щедрой натурой и сердцем, мягким как воск. Но в этот день напоминание о том, каким Мэтт может быть непрошибаемым, расстроило ее.

– Мэтт, если она может помочь найти убийцу Бекки...

– Я в этом сомневаюсь. Детектив из Лос-Анджелеса, с которым я говорил, возносил ее до небес, но стоило мне на него нажать, как он в конце концов признался, что бывали случаи, когда ее подсказки заводили их в тупик, и эти ошибки им дорого обошлись.

– Любое расследование тоже может зайти " тупик, разве не так? Я хочу сказать, что вы всегда рассматриваете несколько версий, которые в результате ни к чему не приводят.

– Так-то оно так, – неохотно согласился Мэтт, – да только гораздо легче объяснить, почему ты пошел по тому или иному следу, когда у тебя на руках есть нечто осязаемое. А все, что тебе говорит так называемый экстрасенс, это не более чем туман на болоте и рассеивается столь же быстро. – Он упрямо покачал головой. – Нет, я просто не могу купиться на эти россказни, Эбби. Должно быть, она видела нас вместе, вот откуда ей все известно.

– На публике? Да мы даже взглядами избегаем встречаться в общественных местах! И никто меня не видел, когда я приходила к тебе, Мэтт. Я всегда очень осторожна, и ты это знаешь.

Услыхав дрожь в ее голосе, он бросил на нее быстрый взгляд.

– Милая, Гэри опять к тебе приставал? Учти, я могу в пять минут получить ордер, запрещающий ему подходить к тебе ближе чем на пятьсот шагов.

Она тоже покачала головой и улыбнулась:

– Нет, в последнее время его не видно поблизости. К тому же я не хочу предпринимать ничего такого, что могло бы его разозлить... по крайней мере пока развод не будет оформлен.

– Осталось ждать всего месяц, Эбби. А когда он будет оформлен, так приятно будет сводить тебя в ресторан на глазах у всех.

Эбби наклонилась к нему и обвила руками его шею.

– Да, это было бы здорово. Но только... давай не будем торопиться, ладно, Мэтт? Еще неизвестно, как поведет себя Гэри, когда развод утвердят.

Его подбородок окаменел, но руки, гладившие ее по плечам, были нежны.

– Я был терпелив, насколько это вообще возможно, Эбби, но я не собираюсь до бесконечности прятаться по углам и скрывать наши отношения только из опасения, что Гэри может выкинуть какой-нибудь фортель. Я с ним справлюсь.

– Я не прошу ждать до бесконечности. Я просто хочу по мере возможности избегать неприятностей, вот и все.

– Не будет никаких неприятностей. Просто дам ему хорошего пинка под зад, тем дело и кончится.

Эбби улыбнулась.

– И все-таки давай подождем. Всего месяц. Это ведь не так уж долго, правда? Все зависит от того, чего ждешь. – Он неспешно поцеловал ее, опрокинул обратно на постель и склонился над ней. – Я жду того, что хотел получить уже давным-давно. Тебя.

– Ты меня уже получил. Остальное – формальности.

Он бережно отвел от ее лица прядь ярко-рыжих волос.

– Кроме того, я хочу, чтобы Гэри исчез из твоей жизни и чтобы у него больше не было предлогов тебе позвонить или постучаться в дверь. Я хочу иметь право сказать ему: «Катись к чертовой матери».

– Тебе только дай волю, и ты это сделаешь, даже не имея никакого права, – усмехнулась она.

– Верно, – и Мэтт поцеловал ее еще раз.

– Прошу тебя, прояви еще немного терпения.

– Да ладно, ладно. – Он сел, потом вскочил с кровати. – Мне пора возвращаться в контору.

– Мэтт... – нерешительно начала Эбби. – Эта женщина-экстрасенс...

– Ты опять о ней? – недовольно поморщился Мэтт.

– До тебя когда-нибудь доходили слухи о ее тетке? О мисс Мелтон?

– А в чем дело?

– Ну... она кое-что знала. Она знала такие вещи, которых в принципе не должна была знать.

Мэтт нахмурился, глядя на нее.

– До меня доходили разговоры. Ну и что? Она жила в одиночестве, держалась особняком, почти не заглядывала в город, а когда заглядывала, то почти ни с кем не разговаривала. И одевалась она не по возрасту. Ясное дело, люди начали болтать всякое разное. Это ничего не значит, Эбби.

– Наверное, ты прав, – улыбнулась Эбби. – Но, Мэтт, если Кэсси Нейл может тебе помочь, не мешай ей. Не надо делать вид, будто ее слова ничего не значат.

– Обычно ты не вмешиваешься в мою работу, – заметил Мэтт.

– Я и сейчас не вмешиваюсь. Но я знаю, каким ты можешь быть упрямым. Ты ведь уже решил, что она шарлатанка, так?

– Возможно.

– Признайся, Мэтт. Ты бы не дал ей даже рта раскрыть, если бы Бен не настоял. А ты ведь знаешь, что он не какой-то там доверчивый простофиля.

– Нет, но он не хочет думать головой, когда речь заходит о Кэсси Нейл. Понятия не имею, что он в ней нашел, но эта дамочка явно его пленила.

Эбби открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала и лишь покачала головой. После короткой паузы она повторила:

– Просто не относись к ней предвзято, Мэтт, вот все, о чем я прошу.

– Ладно, не буду. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание, а отойдя к дверям, засмеялся: – Вот уж не думал, что ты веришь во все это.

Оставшись одна в спальне, Эбби рассеянно взглянула на дверь и прошептала:

– Я верю в это, Мэтт. Очень верю.

* * *
У Айви Джеймсон выдался неудачный день. Уж если на то пошло, у нее выдалась неудачная неделя.

В понедельник именно на ее плечи легла неприятная обязанность везти старого кота ее матери к ветеринару, чтобы тот его усыпил; в среду ей пришло извещение из налогового управления Северной Каролины о задолженности по уплате налогов; вчера ей пришлось спустить шкуру с мастера по ремонту телевизоров, явно не умевшего отличить телеантенну от своей задницы; а сегодня, в пятницу, в этот неожиданно теплый и погожий день в конце февраля, ей заявили, что ее старый автомобиль, на котором она ездила десять лет, находится, так сказать, на последнем издыхании.

– Нужна новая коробка передач, – сказал Дейл Ньютон, сверяясь с записями в блокноте. – Тормозные колодки полетели. Карданный вал. Левая передняя шина совершенно лысая...

– Довольно. – Айви яростно уставилась на него. – Сколько?

Механик неловко замялся.

– Я еще не прикидывал общую смету, миссис Джеймсон. Вы же только просили провести техосмотр и сказать, нужен ли ремонт. Нужен. Есть еще...

Она властным жестом заставила его умолкнуть.

– Составь смету, а потом позвони мне. Но только не забудь, Дейл Ньютон, что мой покойный муж ссудил тебе денег пятнадцать лет назад, чтобы ты мог обзавестись этой мастерской. Я полагаю, это должно учитываться. Ты мог бы проявить сочувствие к бедной вдове. Я на это рассчитываю.

– Да, мэм, – криво усмехнулся Ньютон. – Я подготовлю смету через пару часов.

– Да уж пожалуйста.

– Я могу одолжить вам машину на время, миссис Джеймсон...

– Не надо. Терпеть не могу вести незнакомую машину. Я просто зайду к Шелби на той стороне улицы и вызову себе такси по телефону.

– У меня тоже есть телефон, миссис Джеймсон.

– Мне это известно. Зато у тебя кофе не подают. Всего доброго, мистер Ньютон.

– Мэм.

Ньютон проводил взглядом ее несгибаемую спину и в который раз спросил себя, от чего скончался старый Кеннет Джеймсон: от болезни или просто от усталости?

Покинув автомастерскую Ньютона на углу Главной и Первой улиц, Айви прошла пешком квартал к центру города, а затем пересекла улицу к ресторану Шелби. Это была достопримечательность Райанз-Блафф: некогда прекрасный образец стиля арт деко[3], здание в последний раз перестраивалось в середине 60-х и с тех пор несколько раз подвергалось переоформлению, причем индивидуальные вкусы различных владельцев, оставившие свой след на внутреннем убранстве, образовали весьма причудливую смесь. Но в баре сохранилась старинная стойка красного дерева и винтовые табуреты, хотя льняные скатерти в конце практичного XX века были сверху застелены прозрачными пластиковыми.

Это место Айви Джеймсон посещала регулярно, хотя неизменно находила что покритиковать. И в самом деле заведение знавало лучшие времена, но все-таки здесь до сих пор сервировали приличную еду и горячий кофе, причем ресторан был открыт до полуночи семь дней в неделю.

– Этот кофе слишком крепок, Стюарт, – сказала Айви молодому человеку за стойкой бара.

– Да, миссис Джеймсон. Сейчас сварю вам свежего.

– Уж будь любезен. И положи в кофе щепотку соли, чтобы вытянуть горечь.

– Да, мэм.

* * *
Когда вечером той же пятницы Кэсси открыла после второго звонка в парадную дверь, ее удивленному взору предстал незнакомец – молодой человек в темном комбинезоне с надписью «Охранные системы и сети» на нагрудном кармане. В руках он держал пюпитр с зажимом.

– Мисс Нейл? – вежливо обратился он к ней. – Я Дэн Кроудер из «Охранной сети». Мы с моим напарником приехали установить у вас сигнализацию.

Заглянув ему через плечо, она увидела на подъездной аллее белый фургончик с логотипом компании на борту и стоявшего рядом с ним еще одного аккуратно подстриженного молодого человека в комбинезоне.

– Установить сигнализацию? У меня?

– Да, мэм. Нас прислал судья Райан. Да, он времени даром не терял. Дэн улыбнулся ей:

– Судья Райан просил передать, чтобы вы ему позвонили, если у вас возникнут сомнения, мисс Нейл.

Кэсси почти не сомневалась, что представителей компании к ней действительно послал Бен Райан, но, несмотря на временное отсутствие засова на дверях, она была не настолько доверчива, чтобы впустить в дом незнакомого человека безо всякой проверки.

Однако она не позвонила Бену. Она отыскала в телефонном справочнике номер охранной компании и позвонила в контору, пока Дэн терпеливо дожидался на крыльце.

Ей подтвердили, что судья Райан действительно договорился об установке в ее доме самой современной охранной системы.

У Кэсси возник минутный соблазн отказаться, но она направилась к дверям, чтобы впустить Дэна и его напарника в дом и дать им возможность начать работу. Потому что в одном отношении Бен Райан был, безусловно, прав. В маленьком городе тот, кому не следует, быстро узнает, на что она способна. Это всего лишь вопрос времени.

* * *
– Бен?

Бен как раз собирался войти в пристройку к зданию суда, где располагался его кабинет, но остановился на пороге и, обернувшись, увидел догонявшую его Джилл Керквуд. Он не забыл высказанного спокойным и бесстрастным голосом утверждения Кэсси о том, что Джилл не смирилась с их разрывом, но все-таки сумел улыбнуться и приветствовал ее с той напускной, «не выходящей за рамки дружбы» любезностью, которой стал придерживаться с тех пор, как они расстались.

С тех пор, как он порвал с ней.

– Привет, Джилл. В чем дело?

– Есть новости о том, кто убил Бекки Смит?

Он почти не удивился вопросу. За то краткое время, что ему потребовалось, чтобы пройти два квартала от городской конторы, где у него состоялась встреча с клиентом, до официальной резиденции окружного прокурора, его уже трижды останавливали обеспокоенные граждане, задававшие тот же вопрос. И все же на Джилл это было не похоже – так живо интересоваться уголовной хроникой, даже если речь шла о кровавом преступлении.

– Насколько мне известно, ничего нового нет, – ответил он. – Мэтт и его помощники работают над этим.

Она слегка нахмурилась:

– А он знает, что, по мнению Бекки, за ней кто-то следил?

– По мнению... Откуда ты это знаешь?

– Бекки сама мне говорила. – Джилл озабоченно нахмурилась. – Зашла в магазин как-то раз на прошлой неделе. По-моему, это было в среду. Мы разговорились, и она упомянула, что мельком видела кого-то, кто следил за ней. Она не отнеслась к этому серьезно, даже посмеялась, сказала что-то насчет тайного поклонника, не желавшего обнаружить себя. Поскольку Бекки не придала этому никакого значения, я тоже не стала беспокоиться.

«Значит, он все-таки следил за ней раньше. Еще одно очко в пользу Кэсси», – подумал Бен.

– Тебе следует рассказать об этом Мэтту, Джилл. По-моему, он об этом ничего не знает, а в деле может быть важной любая зацепка.

– Хорошо, я пойду повидаюсь с ним. – Она помедлила, потом улыбнулась. – Я была рада познакомиться с Кэсси Нейл. Мне нравилась ее тетя.

– Я тоже был рад знакомству.

– Она ведь не так давно появилась в городе?

– Кэсси? Около полугода, насколько мне известно.

– Вот как? Я... что-то не припомню, чтобы она появлялась в городе до вчерашнего дня.

– Ничего удивительного. Судя по всему, она предпочитает одиночество. Точно так же, как и сама мисс Мелтон.

– Судя по всему? Ты с ней не слишком хорошо знаком? – Джилл бросила на него пытливый взгляд.

– Я познакомился с ней во вторник, – сухо ответил Бен. Он ощутил вспышку раздражения, но постарался ничем себя не выдать.

Джилл натянуто рассмеялась и одарила его фальшивой улыбкой, чувствуя, что пересекла дозволенную черту.

– Извини, я вовсе не собиралась совать нос в твои личные дела.

Очевидно, его наигранная невозмутимость оказалась не столь убедительной, как ему хотелось верить.

– Не говори глупости, – сказал Бен после минутного замешательства. – Слушай, почему бы тебе не сходить к Мэтту и не рассказать ему все, что ты знаешь? Он должен это услышать. Чем скорее мы упрячем мерзавца за решетку, тем будет лучше для всех.

– Хорошо. Увидимся позже, Бен.

– Конечно.

На одно мгновение, пока она поворачивалась к нему спиной, ему пришло в голову, что надо бы посоветовать ей соблюдать осторожность, но он тут же одернул себя, сочтя свою подозрительность нелепой и неуместной. Да и что он мог ей сказать? Берегись молодых мужчин, живущих в нашем городке.

Она была неглупой женщиной и, зная о том, что за Бекки кто-то следил, непременно обратит внимание, если то же самое произойдет с ней. И примет меры, чтобы себя защитить.

Поэтому Бен проводил ее взглядом, но ничего не сказал.

Об этом решении ему предстояло сожалеть до конца своих дней.

* * *
Они смеются надо мной. Я их слышу.

Смотрят на меня. Глаза следят за мной.

Надо их остановить.

Они мне заплатят. Я им покажу.

Голова болит. Ноги болят. Надо притормозить. Надо...

Нет, вы только посмотрите на нее. Так горда собой. Думает, она лучше всех. Я ей покажу... покажу... покажу...

Как сильно болит голова.

Глаза следят за мной. Неужели они знают...

Кровь пахнет монетами.

Глава 5

21 февраля 1999 г.

Когда в мозгу у нее прозвучал чей-то вопль, он показался ей таким оглушительным, что Кэсси выронила стакан и зажала уши ладонями.

– Нет, – беспомощно прошептала она.

Помимо собственной воли ее глаза закрылись. За закрытыми веками вспыхивали яркие цветовые пятна, перемежавшиеся с черными провалами. Второй вопль заставил ее дернуться. У нее заболело горло.

– Нет, не надо... прошу тебя, не делай мне больно.

Внезапно Кэсси очутилась в другом месте, в другом теле. Она ощущала режущую боль на запястьях, что-то острое упиралось ей в спину, она сидела на чем-то холодном и твердом. Ничего видеть она не могла, кругом все было черно, но потом мешок, надетый ей на голову, сдернули.

– Не делай мне больно... нет, нет, прошу тебя, не делай мне больно... Ну пожалуйста, не надо...

На нем была чудовищная маска, наверное, изображавшая персонаж одного из последних фильмов ужасов – человеческое, но жутко изуродованное лицо. От этого ее страх возрос многократно.

– Не делай мне больно! О господи, прошу тебя, не надо! Я никому ничего не скажу, клянусь! Богом клянусь! Только отпусти меня, пожалуйста!

На один бесконечный миг Кэсси была парализована, она не могла выбраться из ловушки панических чувств связанной женщины. Шок, дикий ужас, отчаяние и холодная, безнадежная уверенность в том, что скоро, очень скоро она умрет, разрывали ее, словно когти. Взором женщины, затуманенным слезами, она видела нависающую над ней жуткую маску, видела его руку в перчатке, сжимающую мясницкий нож, и горло у нее болело от захлебывающихся рыданий и надсадных криков.

– Ты никогда больше не будешь надо мной смеяться! - прохрипел он, и лезвие тускло блеснуло в его взметнувшейся руке.

– Нет! О господи...

Когда его рука двинулась вниз по зловещей дуге, Кэсси отчаянным усилием вырвалась из сознания обреченной женщины. Увы, она оказалась недостаточно проворной, чтобы полностью обезопасить себя. Она ощутила жгучую боль от вонзающегося в грудь ножа, и перед глазами у нее все померкло.

* * *
Бен вздрогнул от неожиданно резкого телефонного звонка и поспешно снял трубку.

– Мэтт? В чем дело?

– Давай встретимся в городе. В доме Айви Джеймсон.

Бен перехватил трубку другой рукой и вытащил часы.

– Прямо сейчас? В воскресенье после обеда она, должно быть...

– Она мертва, Бен.

Бен не стал даже спрашивать, как она умерла. В голосе Мэтта он услышал все, что ему требовалось знать.

– Еду, – сказал он коротко.

Десять минут спустя он остановил свой джип позади патрульной машины Мэтта во дворе дома Джеймсонов на Роуз-лейн в двух кварталах позади Главной улицы. В обычные дни это было тихое место: большие старые дома, мирно раскинувшиеся на ухоженных газонах, пожилые люди, довольные тем, что от центра города их отделяет всего лишь необременительная короткая прогулка.

Бен заметил, что многие обитатели соседних домов вышли на крыльцо и провожают его взглядами, когда он вышел из машины. Они были слишком хорошо воспитаны, а возможно, и слишком напуганы, чтобы подойти поближе к дому Айви, но даже издалека было заметно, что их снедает любопытство.

Один из помощников Мэтта, бледный и напуганный, стоял у парадной двери и открыл ее перед Беном, когда тот поднялся на крыльцо.

– Привет, судья. Шериф в доме.

Бен вошел в дом. Это место было ему знакомо, как и большинство домов политически активных граждан Райанз-Блафф; голос Айви Джеймсон ему удалось заполучить лишь в результате изнурительной борьбы.

Круто изогнутая лестница вела на второй этаж из просторного холла, за дверью направо находилась нарядная столовая, налево – уютная гостиная, а прямо по коридору в задней части дома располагалась кухня. Дубовый паркет блестел, свежие цветы в красивой хрустальной вазе украшали стол в холле, во всей обстановке чувствовалось несколько чопорное достоинство.

Правда, чинную атмосферу нарушали двое мужчин, сидевшие на диване в гостиной; они были в одних носках, без башмаков, их побледневшие лица казались опустошенными от шока, а младший нервно курил сигарету и сыпал пепел в уже переполненную хрустальную сахарницу на кофейном столике, нарушая таким образом самый священный из строжайших запретов в доме Айви.

Бен знал их обоих. Старший был деверем Айви, а младший – ее племянником. Ни тот, ни другой не взглянули на него, а он не сделал попытки заговорить с ними.

Еще один помощник шерифа, дежуривший у дверей гостиной, молча сделал Бену знак следовать в заднюю часть дома. У него тоже был подавленный вид, а когда Бен проходил мимо, он прошептал:

– Шериф предупредил, чтобы вы были поосторожнее, судья. В кухне... пол скользкий.

«Скользкий» – это было еще мягко сказано.

Выложенный плиткой пол в кухне был залит кровью.

– Боже милостивый, – выдохнул Бен, остановившись на пороге.

Ему и раньше приходилось видеть сцены насилия, но не так уж часто, и прошлый опыт не подготовил его к чему-то подобному.

Мэтт, стоявший в двух шагах от порога, на одном из немногочисленных островков, оставшихся сухими, проговорил:

– Похоже, Айви в конце концов отдавила мозоль кому не следовало.

В кухне, судя по всему, разыгралось нечто чудовищное. Даже белые кухонные приборы были забрызганы кровью, колотые раны на тощем теле Айви невозможно было сосчитать. Она была полностью одета и, судя по нарядному платью, видимо, собиралась пойти в церковь. Какого цвета было раньше ее платье, определить не представлялось возможным: теперь оно стало бурым от крови.

На одной ноге осталась туфля.

– Видишь, как он ее оставил? – спросил Мэтт.

– Еще бы, – кивнул Бен, стараясь дышать через рот, потому что тошнотворный запах забивал ноздри. – В сидячем положении, прислонив спиной к рабочему столу. Руки на коленях. Та же поза. Монета есть?

– Пятак. В левой руке.

Если запах и беспокоил Мэтта, виду он не подавал. Бен указал рукой на пол:

– Следы ног. Это убийца?

– Среди прочих. Когда Айви не появилась в церкви, не пришла на воскресный обед, не позвонила и на звонки не ответила, ее мать послала зятя и внука проверить, не случилось ли с ней чего. Они зашли в дом с черного хода. Говорят, заскользили, как по льду, так и не успев сообразить, что происходит. Нам крупно повезет, если сумеем найти хоть один след не от их башмаков.

Мэтт кивнул в сторону окровавленного ножа, валявшегося на полу в двух шагах от тела Айви.

– Насчет орудия убийства вопрос не стоит. Он просто схватил нож с подставки.

– Следы взлома?

– Ни единого. Ее родственники утверждают, что она всегда запирала заднюю дверь. Она все двери запирала. У нее был бзик на этот счет.

– Выходит, она сама его впустила?

– Похоже на то.

Бен приложил к лицу носовой платок и попятился.

– Этот запах... Я не могу...

Стараясь не наступать на кровь, Мэтт вслед за ним вышел из кухни.

– Док Манро уже выехал. Мои эксперты тоже. Я только бросил взгляд на место преступления и сразу позвонил тебе.

– Ее поза, монета. Тот же почерк, Мэтт. Тот же человек.

– Да. – Мэтт тяжело вздохнул, его лицо еще больше помрачнело. – И он едва вытерпел три дня между двумя убийствами, Бен. И что еще хуже – между Бекки Смит и Айви Джеймсон не было ничего общего, кроме одного: обе они были женщинами.Белыми женщинами. В остальном они разные, как небо и земля.

– Знаю.

– Ты обратил внимание на подставку для ножей? Наверняка мы не узнаем, пока ее экономка не сделает для нас опись, но похоже, что один из тесаков для разделки мяса отсутствует.

Бен уставился на друга в молчании, не желая высказывать вслух страшные предположения, теснившиеся у него в уме.

Мэтт был более откровенен:

– Ублюдок скорее всего позаимствовал орудие для следующего убийства у этой жертвы. Как мило.

– Боже, – прошептал Бен, охваченный бессильным гневом при мысли о том, что убийца не остановится на этом преступлении, что он уже, наверное, наметил очередную жертву.

– И еще одна деталь, – бесстрастно заметил Мэтт. – На этот раз твоя леди-экстрасенс ничего не знала заранее.

* * *
К тому времени, как Бен добрался до дома Кэсси, уже стало темнеть. И все же он сразу ее увидел. Она сидела на веранде, свернувшись клубочком в одном из двух больших плетеных кресел.

Подойдя к ней, Бен заговорил:

– Охранная система вряд ли вам поможет, если вы будете сидеть снаружи, Кэсси.

Его голос прозвучал резче, чем ему хотелось.

Закутавшись в фуфайку, которая была ей велика на несколько размеров, подтянув к груди ноги в джинсах и обхватив их руками, Кэсси не взглянула на него, когда он заговорил.

– Мне пришлось выйти, – объяснила она тихо. – Меня душил запах крови. На свежем воздухе стало лучше.

Бен развернул второе кресло, чтобы сесть лицом к ней, и чуть ли не насильно заглянул ей в лицо. Ничего не вышло, она все равно смотрела мимо него. Теплая рука не коснулась его на этот раз.

– Значит, вы знали, что он опять убил.

Она молча кивнула. Лицо у нее было до того бледное, что даже губы выглядели совсем бескровными.

– Почему вы мне не позвонили?

– К тому времени, как я пришла в себя, было уже слишком поздно. Никто уже не мог ее спасти. Мне очень жаль. Мне очень, очень жаль.

– Вы что-нибудь видели на этот раз? Что-то такое, что помогло бы нам поймать подонка?

Кэсси медленно покачала головой:

– Нет. На нем было... что-то вроде маски.

– Откуда вы знаете? Он посмотрелся в зеркало?

– Нет. На этот раз я... Я вступила в контакт не с ним. Я подключилась к ней. Она... она плакала, но я видела его. На нем была какая-то маска, ужасная маска. Из тех, что дети надевают на Духов день[4].

– Зачем ему это делать? – удивился Бен. – Он же не собирался оставлять свидетеля!

– Я не знаю. Ну разве что... Маска сделала его еще более страшным. Наверное, в этом все дело. Он хочет, чтобы они боялись.

– А может, он знает, что вы следите за ним?

И опять Кэсси покачала головой:

– Нет.

– Откуда такая уверенность? Ведь вы подключились к ней, а не к нему?

– Я уверена.

После минутного раздумья Бен спросил:

– Почему на этот раз у вас был контакт с нею?

– Возможно, потому, что я была с ней немного знакома...

Голос Кэсси становился все более далеким, в глазах появилось странное затуманенное выражение.

– Вам часто случается подключаться к жертвам?

– Я всеми силами стараюсь этого избегать. Как ни ужасен мозг убийцы, сознание жертвы... еще хуже. Ужас и отчаяние, агония... – Кэсси снова покачала головой. – Меня это затягивает. Они меня затягивают. Они так отчаянно цепляются за жизнь...

Он удержался и не дотронулся до нее, хотя ему очень этого хотелось.

– Я сожалею.

Она зябко передернула плечами и наконец посмотрела на него, увидела его. Но на этот раз ее взгляд оказался не теплым, а скорее отстраненным и таким мимолетным... чуть ли не призрачным.

– Я больше не могу этим заниматься, – тихо и торопливо заговорила Кэсси. – Я знаю, что это мой долг, знаю, что дар ясновидения налагает на меня обязательства, и я всегда старалась... но больше я не могу. Я думала, что сумею выдержать... Что у меня было время... для отдыха. Я думала, что успела окрепнуть. Но я ошиблась. Я не могу еще раз пройти через это.

– Кэсси...

– Я не могу. Не могу вам помочь. Я даже себе помочь не могу.

– Вы же пришли ко мне, – тихо напомнил Бен.

– Знаю. Я хотела помочь. Но я не могу. Мне очень жаль.

Он пристально взглянул на нее.

– А то, что вы сегодня видели... Вы хотели это увидеть? Вы пытались подключиться к нему? Или к ней?

– Нет.

– В таком случае разве у вас есть выбор?

– Я могу уехать.

– Вы уехали из Лос-Анджелеса. Разве это помогло? Кэсси, монстры встречаются повсюду.

Она закрыла глаза и откинулась на спинку плетеного кресла. Бен долго следил за ней, пораженный и даже встревоженный неудержимо растущим желанием прикоснуться к ней, обнять ее. Раньше его никогда не привлекали эмоционально неустойчивые женщины, скорее наоборот. Уж если говорить начистоту, любая женщина, не сосредоточенная целиком на своей собственной жизни и карьере, стремящаяся к чему-то большему, чем самая поверхностная связь, очень быстро натыкалась на его уклончивость и глухую эмоциональную оборону. Джилл могла бы это подтвердить.

Потребность защищать и утешать была чужда его натуре. Он был из тех мужчин, которые предпочитают провести ночь в постели женщины с тем, чтобы встать и уйти на рассвете без всяких объяснений, сцен и суеты. Он всеми силами избегал любых эмоциональных привязанностей и вообще того, что выходило за рамки необременительной физической близости.

Требовательные женщины, безусловно, были не в его вкусе. Не то, чтобы Кэсси цеплялась за него или взывала о помощи. Напротив, она была сдержанной, замкнутой, и все в ней – уклонение от телесных и зрительных контактов, даже ее безразмерные наряды, маскирующие язык тела, – в буквальном смысле говорило о неприступности.

Но она была так одинока и беззащитна. Ему казалось, что объятия нужны ей, как ни одной другой женщине, но он не прикоснулся к ней. Ей бы это не понравилось, да и ему самому не хотелось ввязываться.

Наконец Кэсси заговорила усталым, опустошенным голосом:

– Несколько лет назад один из моих друзей-полицейских дал мне цитату из Ницше[5] и велел всегда держать ее на виду, чтобы я никогда не забывала: «Тот, кто борется с чудовищами, должен позаботиться о том, чтобы в пылу борьбы самому не превратиться в чудовище. Когда долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит на тебя». – Она подняла голову и взглянула на него измученными бездонными глазами. – Я не знаю, сколько еще я могу балансировать на краю бездны, оставаясь в живых, Бен. Всякий раз, когда я заглядывала в бездну, частица меня оставалась там.

– Вы никогда не смогли бы превратиться в чудовище.

– Я могла бы затеряться во чреве чудовища. Невелика разница.

Бен наклонился к ней, опираясь локтями на колени. Так он мог стать ближе и в то же время не касаться ее.

– Кэсси, только вам одной предстоит решать, стоит идти на риск или нет. Вы рискуете обнаружить себя перед этим маньяком до того, как мы его найдем. Рискуете проникнуть слишком глубоко в его мысли. Рискуете потерять часть себя во мраке его души. Только вы одна знаете, чего на самом деле это может вам стоить. И только вы одна можете судить о том, не слишком ли велика эта цена.

Она взглянула на него чуть ли не с любопытством.

– Один из рискованных моментов вы сформулировали сами. Как бы я ни была осторожна и искусна, в этом маленьком городке убийца скорее всего узнает, кто я такая. Но, невзирая на это, вы считаете, что мне следует попытаться помочь вам его поймать.

Бен ответил не сразу:

– Если вы решили покинуть Райанз-Блафф, значит, спорить больше не о чем. Инстинкт самосохранения я понимаю. Любой бы понял. Я буду уважать такое ваше решение, Кэсси. Но если вы останетесь здесь, вам придется помочь нам поймать его. Потому что, пока вы здесь, вы представляете для него угрозу. Вы умеете читать его мысли. Рано или поздно он об этом узнает. И тогда он придет за вами.

– Стало быть, вас мне удалось убедить, да? Что экстрасенсорные способности существуют?

– Давайте скажем так... я убедился, что ваши способности – не выдумка. Понятия не имею, как вам это удается, но вы обладаете сверхъестественным даром. И в данный момент мне необходим этот ваш дар, чтобы поймать убийцу, пока он не убил еще кого-нибудь в этом городе.

Кэсси медленно подняла голову, лежавшую на спинке кресла, и вздохнула.

– Хорошо. – В ее голосе прозвучала обреченность. – Что я должна делать?

А Бен уже жалел о своей настойчивости.

– После долгих споров я наконец убедил Мэтта, что вы должны посетить место преступления и посмотреть, не удастся ли вам за что-нибудь зацепиться. – После недолгого молчания он решительно добавил: – Но в настоящий момент я считаю, что вам нужно хорошенько выспаться. Все это может подождать до завтра.

Из груди Кэсси вырвался невеселый смешок.

– Очень мило с вашей стороны проявлять такую заботу, но это не слишком практично, да и неразумно. Я бы сказала, что мы не должны терять ни минуты. Если он совершил второе убийство так скоро после первого, это ничего хорошего не сулит. Дальше будет только хуже.

– Очень может быть, но вы измучены. Если вы будете так выкладываться...

– Вам не о чем беспокоиться, я не рухну без чувств при виде крови. Я сильнее, чем кажусь на вид.

Она поднялась с кресла. Движения ее были замедленными, но уверенными.

Бен тоже встал.

– Кэсси, несколько часов уже ничего не изменят. Она жила одна, Мэтт оставил вокруг дома оцепление, так что место преступления сохранится в первозданном виде. К тому же это... неприглядное зрелище, поэтому вам следует для начала набраться сил. Еще неизвестно, сумеете вы что-то там найти или нет. Я отвезу вас туда завтра... – Он осекся, увидев бинт, когда она подняла руку, чтобы откинуть волосы со лба. – Что, черт побери, произошло?

Кэсси взглянула на свою руку так, словно она принадлежала не ей, а кому-то другому, и рассеянно ответила:

– Я разбила стакан.

– Вы обращались к врачу?

– Порез был неглубокий. – Она вдруг подняла глаза на Бена. В них читалось недоумение. – Ее дом... Вы говорите, что нашли ее в доме?

– Да, на кухне. А разве вы не это видели?

С растущим напряжением в голосе Кэсси сказала:

– Кухня... Нет, это неправильно.

– Он, безусловно, убил ее там, Кэсси. Кровь была повсюду, и медэксперт утверждает, что она умерла именно там.

На краткий миг Кэсси закрыла глаза, потом открыла их и посмотрела на него чуть ли не с мольбой.

– О ком вы говорите, Бен?

– Как это «о ком»? Об Айви Джеймсон. Разве не ее вы... – Бен проследил за ней взглядом: она рухнула в кресло, словно у нее подкосились ноги. Он набрал побольше воздуха в легкие. – Вы хотите сказать, что есть кто-то еще?

– Да. Есть кто-то еще.

* * *
Бен позвонил Мэтту из машины, пока они ехали в город, и уж на этот раз шерифу удалось прибыть на место раньше их. Он выскочил на тротуар в ту самую минуту, когда Бен распахивал дверцу джипа. Было уже темно, но уличные фонари заливали тротуар ярким светом.

– Не ходите туда, – сквозь зубы процедил Мэтт.

На этот раз Бен не сомневался в правоте Кэсси, но все-таки ощутил шок, боль и угрызения совести. Он вылез из джипа, но так и не захлопнул дверцу.

– Она?..

Мэтт кивнул:

– Док установит время смерти точнее, но, по моим прикидкам, она была убита, пока мы находились в доме Айви. Мне очень жаль, Бен.

Бен невидящим взглядом уставился в распахнутую настежь дверь магазина Джилл Керквуд.

– Я должен был ее предупредить, чтобы она соблюдала осторожность.

– Это ничего бы не изменило, сам понимаешь. Я посоветовал ей быть осторожной, когда она приходила мне сказать, что кто-то следил за Бекки. И Джилл обещала мне соблюдать осторожность. Но даже если бы в городе действовал комендантский час, она не побоялась бы войти в свой собственный магазин мирным воскресным днем, чтобы привести счета в порядок.

– Я должен ее увидеть. Шериф схватил его за плечо.

– Нет, Бен, тебе там нечего делать. Мои люди прибудут с минуты на минуту, и уж на этот раз я в лепешку расшибусь, но позабочусь, чтобы они нашли место преступления в полной неприкосновенности. – Он перевел дух, потом настойчиво добавил: – Тебе не следует ее видеть, поверь мне.

– Как он ее убил?

– Ножом, как и остальных. Но только... то ли он убил ее где-то в другом месте, то ли она разозлила его не так сильно, как Айви. На месте практически нет следов крови. Только одна рана, насколько я мог судить. Левая грудь.

Бен обернулся и заглянул в джип. Верхний свет был включен: он хорошо видел бледное лицо Кэсси и ее понурую позу. Во время поездки она все молчала. Он снова повернулся к шерифу:

– Кэсси сказала... что Джилл была привязана спиной к чему-то с острым выступом.

– Да, ее усадили спиной к углу письменного стола. Поначалу он, видимо, связал ей руки за спиной, как и другим, но потом развязал и сложил их ладонями на колени.

– Монета?

– Четвертак. – Шериф выждал паузу. – Не возражаешь, если я прямо сейчас задам ей пару вопросов?

Бен не успел возразить, как Кэсси выбралась из машины и подошла к ним.

– Спрашивайте, шериф.

– Где вы сегодня были?

– Дома. До приезда Бена я была одна.

– Могли бы прямо сказать, что у вас нет алиби, – механически отметил шериф.

– Побойся бога, Мэтт! – возмутился Бен. – Ты же не думаешь, что Кэсси зарезала трех женщин!

Шериф грозно стрельнул глазами в его сторону и снова обратился к Кэсси:

– А где ваша машина, мисс Нейл?

– Итак, вы установили за мной слежку, – сухо заметила она. – Я так и думала. Моя машина здесь, в городе, шериф, и вам это уже известно. По моей просьбе ее отбуксировали сюда вчера утром, когда я обнаружила, что она не заводится. Сейчас она в мастерской на Главной улице, в квартале отсюда.

– И вы отказались взять машину напрокат.

– Она была мне не нужна. Я никуда не собиралась выезжать, пока машина в ремонте.

– Неплохое алиби. Очень даже неплохое.

Бен едва сдерживал рвущееся наружу раздражение.

– Она не могла проделать такое расстояние пешком, Мэтт. Ведь Джилл была убита всего несколько часов назад, не так ли?

– Да, верно. К тому же...

Мэтт бросил взгляд на Бена и умолк. Заканчивать его мысль пришлось Кэсси.

– Вряд ли у меня хватило бы физических сил всадить нож в грудь человека по самую рукоятку, – проговорила она столь же сухо и деловито.

– Вряд ли, – согласился шериф. – То есть это не исключено, но вкупе с другими фактами... маловероятно, что вы и есть убийца.

Бен почувствовал дурноту.

– Нож... Откуда ты знаешь...

– Он все еще у нее в груди, Бен. Судя по всему, это тот самый нож с кухни Айви.

– Господи Иисусе.

Шериф не сводил глаз с Кэсси.

– Как же так, мисс Нейл? Вы... видели, как он убивал Джилл, а с Айви Джеймсон проехали прямиком мимо кассы?

– Я не была знакома с миссис Джеймсон, хотя мне рассказывали о ней. А с Джилл я виделась и разговаривала, хотя всего один раз. Очевидно, этого оказалось достаточно для контакта: ведь я подключилась к ней, а не к нему.

– А почему не к нему? За сегодняшний день он убил дважды, причем у Айви устроил настоящую кровавую баню; как же вы могли ничего не заметить?

Кэсси покачала головой:

– Я не знаю.

Что собирался сказать шериф, так и осталось неизвестно, потому что именно в эту минуту подъехали полицейская машина и черный фургон с голубыми мигалками.

– Отвези ее домой, Бен. Нам надо поработать с экспертами на месте преступления. Завтра успеем с ней побеседовать, если ей есть что сказать по существу дела.

«Она» направилась обратно к джипу и села в машину, не сказав ни слова.

Бену хотелось упрекнуть друга за его холодную враждебность к Кэсси, но он знал, что это не поможет делу. Поэтому он сказал только одно:

– Я вернусь, как только отвезу Кэсси домой.

– Можешь не спешить. Я же говорил, ты мне здесь не нужен, Бен, и я не шутил.

– Это мое дело – осматривать место преступления, Мэтт.

– Только не в том случае, когда ты лично был связан с жертвой. Это неудачная мысль.

– Мы уже давно перестали встречаться, Мэтт, и ты это знаешь. Все кончилось много месяцев назад.

– И тем не менее.

– Я с этим справлюсь, – отрезал Бен.

– Хоть раз в жизни ты можешь прислушаться к моему совету и к моему профессиональному мнению? Черт бы тебя побрал, Бен, держись подальше отсюда!

– Мне придется выступать против ублюдка в суде. Ты не считаешь, что мне понадобятся детали с места преступления?

– Я считаю, что всю необходимую информацию ты сможешь почерпнуть из фотографий и полицейских отчетов. Бен, я прошу тебя как шериф и как твой друг: дай нам заняться этим.

Не дожидаясь ответа, Мэтт повернулся кругом и пошел навстречу своим коллегам. Бен проводил их взглядом, пока они не скрылись в магазине, потом сел в джип и завел мотор.

– Он прав, – сказала Кэсси.

– Я могу с этим справиться, – упрямо повторил Бен.

– Возможно. Но зачем вам это? Зачем проходить через это, если у вас есть выбор?

– У меня нет выбора. Это моя работа, Кэсси.

Она не отвечала, пока городские огни не скрылись в ночной тьме у них за спиной, а когда заговорила, ее голос зазвучал глухо:

– Спросите себя, хотела бы Джилл, чтобы вы увидели ее такой? Если вы не знаете ответа, я вам подскажу: ответ отрицательный.

Бен понимал, что она права.

– Ладно. – Несколько миль прошло в молчании, затем он снова заговорил: – Мне очень жаль, что Мэтт так с вами обращается. Он просто упрям, как мул. И впервые столкнулся с делом, которое может оказаться ему не под силу.

– Я понимаю.

– Не обижайтесь на него.

– Я не обижаюсь. Мне и раньше не раз приходилось сталкиваться с подобным отношением, поверьте. С его стороны совершенно естественно мне не доверять.

– Он просто не может примириться с мыслью о том, что в нашем тихом городке появился маньяк-убийца.

– В это и впрямь нелегко поверить.

Бен почувствовал, что состояние шока, в котором он пребывал до сих пор, постепенно проходит, сменяясь леденящим душу ужасом.

– Господи боже мой, три женщины убиты меньше чем за неделю! И мы понятия не имеем, кто их убил и почему! И не знаем, скольких еще он убьет, прежде чем мы его схватим. Вы были правы. У нас появился серийный убийца.

– Боюсь, что так.

– Бекки... Айви... Джилл. Помимо того, что все они были белыми женщинами, между ними практически не было ничего общего.

– Они посещали одну и ту же церковь? Бен задумался:

– Нет. Бекки и Джилл – да, они принадлежали к той же баптистской церкви, что и я, но Айви была методисткой. А что?

– Я точно не знаю. Было что-то такое в том, как он выложил эти монеты, – словно они были на алтаре или что-то в этом роде. Это заставило меня подумать о церкви. – Кэсси пожала плечами. – Но это не ясновидение, просто предположение.

– Продолжайте, тут есть рациональное зерно.

– Думаете, я смогу вам помочь своими догадками? Вряд ли, если не появятся новые данные. Сознание серийного убийцы так... необычно, так субъективно, что почти не поддается осмыслению, если не считать очевидных выводов, а они нам уже известны. Белый мужчина, поскольку он убивает белых женщин. Молод, видимо, страдал в детстве. Но помимо этих общих фактов, мотивации убийцы понятны только ему одному и связаны с переживаниями, о которых мы понятия не имеем. Гадать о них бесполезно, во всяком случае, пока мы не будем знать гораздо больше, чем сейчас.

– Должен быть какой-то общий мотив.

– Такой мотив есть, и для самого убийцы он очевиден. Но сумеем ли мы когда-нибудь воспроизвести его рассуждения – я сомневаюсь, – вздохнула Кэсси. – В безумии нет логики.

– Стало быть, чтобы поймать безумца, мы сами должны рассуждать как безумцы?

– Я бы воздержалась от такого совета, – очень тихо сказала Кэсси. – Эта бездна куда коварнее, чем вы можете вообразить.

Глава 6

На этом дискуссия завершилась, и несколько минут спустя они подъехали к дому Кэсси в полном молчании. Поскольку спешить обратно в город ему было незачем, а впереди – он в этом не сомневался – его ждала бессонная ночь, у Бена не было желания просто высадить ее у крыльца и уехать. Но, провожая ее до крыльца, он заметил, как поникли ее плечи. Она была истощена и телесно и духовно. Вряд ли ей сейчас покажется желанной его компания.

Она его удивила.

– Мне бы не помешала чашка кофе. А вы что скажете? – спросила Кэсси, отпирая дверь.

– О, я с удовольствием, большое спасибо. Кэсси отключила сигнализацию, а потом провела Бена в свою уютную, ярко освещенную кухню.

Бену не сиделось на месте, пока она варила кофе, он и сам не заметил, что мечется по комнате, пока Кэсси не заговорила снова:

– Вы не должны себя винить.

Он проверил заднюю дверь, убедился, что она заперта, а новый прочный засов задвинут до упора.

– В чем именно?

– В смерти Джилл.

Бен обернулся и увидел, что она стоит спиной к раковине, скрестив руки на груди и не спуская с него глаз... Этих серьезных и печальных серых глаз. Ему хотелось возразить, объяснить, что его это вовсе не волнует, но он не слишком удивился, когда с языка сорвались совсем другие слова:

– Я должен был ее предупредить.

– От этого ничего бы не изменилось, – возразила Кэсси. – Шериф верно заметил: Джилл и в голову не пришло соблюдать осторожность воскресным днем, направляясь в свой собственный магазин. Никто не может быть настороже двадцать четыре часа в сутки.

– Но вы же можете.

На этот раз нотка досады, прорвавшаяся в голосе, безусловно, его удивила. Почему ее сдержанность и отчужденность так его раздражают?

– Это совсем другое дело.

– Неужели?

Она передернула плечами и отвела от него взгляд.

– Мы говорим не обо мне. Вы ничего не могли предпринять, чтобы спасти Джилл. Примиритесь с этим.

– И что я должен делать? Жить дальше, как будто ничего не было?

– У нас нет выбора. Вся наша жизнь – это череда потерь. Смерть уносит близких, дорогих нам людей. А нам надо жить дальше. Или самим умереть.

– Знаю, знаю. – Настала очередь Бена беспомощно пожимать плечами. – Но от этого не легче. Ей было тридцать два года, Кэсси. Всего тридцать два года. Она прожила здесь всю свою жизнь и считала, что ей ничто не угрожает.

– Не ваша вина в том, что произошло.

– А чья в этом вина?

– Его. Этого подонка, крадущегося в тени. Если его не остановить, он запятнает себя новой кровью.

– Он запятнает себя не только этим. Он нарушил жизнь этого города. Все уже изменилось; Мэтту пришлось удвоить количество дежурных, чтобы только отвечать на звонки, с тех пор, как стало известно об убийстве Айви. А когда в утренних газетах появится известие о смерти Джилл... Мы не успеем оглянуться, как этот город превратится в осажденную крепость. Три убийства за четыре дня. Три женщины жестоко убиты, одна из них – в своем собственном доме.

Кэсси отвернулась, чтобы разлить кофе по чашкам, и еле слышно проговорила:

– Очень скоро люди начнут искать, на кого бы свалить эти убийства.

– Верно.

– Есть подходящие кандидаты? – С этими словами Кэсси поставила перед ним чашку с ароматным кофе и отступила на несколько шагов, держа свою на весу.

– Вы имеете в виду наиболее очевидные мишени? Бездомных, умственно неполноценных, ранее судимых?

– Да.

– Таких в нашем городке очень немного. – Бен взял свою чашку и отпил немного горячего кофе, опираясь, по ее примеру, боком на буфетную стойку. – Бездомных, в прямом смысле слова, у нас тут нет; церкви по всей округе проводят большую работу, оказывая помощь нуждающимся, и прекрасно справляются. Что касается умственно неполноценных, есть у нас несколько подобных типов – не настолько «заторможенных», чтобы считать их не пригодными ни к какой работе, но и не настолько сообразительных, чтобы освоить более сложные инструменты, чем швабра и газонокосилка. И есть еще одна старуха, которая вот уже лет десять считается у нас городской сумасшедшей; когда ей удается ускользнуть от бдительного надзора своего сына, она бродит по городу и подбирает с тротуара какие-то невидимые вещи. – Бен помолчал и покачал головой: – Никто не знает, что она там ищет, но стоит попытаться ее остановить, как она начинает рыдать так, что сердце разрывается. Ее сын говорит, что однажды она просто... перестала быть собой. Кэсси заглянула в чашку с кофе.

– Хотела бы я знать, чем это вызвано, – задумчиво проговорила она. – Когда такое случается, должен срабатывать какой-то пусковой механизм.

– Если и было подобное событие, мне о нем ничего не известно. Эта семья держится очень замкнуто, расспросы не поощряются. Но в здешних местах такое не редкость.

Кэсси рассеянно кивнула. Затем она, по-видимому, напомнила себе, что пора переходить от сентиментальных рассуждений к практическим делам.

– Я бы сказала, что этой женщине ничто не угрожает, но вот мужчины... эти слабоумные... шерифу следует присматривать за ними.

– Он так и сделает. Хотя мне все они кажутся совершенно безобидными.

Кэсси кивнула:

– А что насчет ранее судимых?

– Есть в нашем городке и такие. Но завсегдатаи местной каталажки в основном работают по мелочам: незаконное вторжение, драки, мелкие кражи, пьяный дебош и тому подобное. У этих дебоширов уже есть свое привычное место за решеткой, на ночь с субботы на воскресенье Мэтт их запирает, и все довольны. По-настоящему жестокие и тяжкие преступления в здешних местах редкость. Пару раз мне приходилось выступать в суде по делам о непредумышленных убийствах, но в обоих случаях речь шла о выяснении отношений в пьяном виде. Несколько раз грабили кассы магазинов, много лет назад была совершенно идиотская попытка ограбить банк. Но никогда ничего такого... ни единого намека на то, что в этом городе – да в этом округе, если на то пошло! – живет человек, способный зарезать трех женщин. Бен вздохнул:

– В прошлом году Мэтт ухитрился выжать из своего бюджета сумму на приобретение лаборатории на колесах. Целый фургон, набитый всякими хитрыми штуковинами для проведения экспертиз. Так вот, до прошлого четверга вся эта высокая технология в основном собирала пыль.

Кэсси кивнула:

– Значит, нет такого человека, которого город, охваченный паникой, мог бы превратить в козла отпущения?

– Я такого не знаю.

– Если не считать меня.

Он дождался, пока она посмотрит ему в глаза, и только после этого согласился.

– Кроме вас. Кэсси, вас здесь почти никто не знает. Как только по городку поползут слухи на ваш счет, тут же появятся и подозрения. Остается надеяться, что город, даже охваченный паникой, не лишится последних остатков своего коллективного рассудка и не заподозрит вас в этих чудовищных преступлениях. Для этого достаточно один раз взглянуть на вас. Конечно, чтобы совершить убийство, не обязательно иметь атлетическое сложение, но Джилл в юности занималась карате, а Айви явно боролась за свою жизнь, как дикая кошка. Вы не могли их убить, это совершенно очевидно.

– Когда вы так рассуждаете, это и в самом деле очевидно. Но потребность свалить вину на кого-нибудь, порожденная паникой, не имеет ничего общего с логикой, и это вам тоже известно.

– Все верно, – согласился Бен, – и все же я не думаю, что кто-нибудь будет всерьез подозревать вас. Люди наверняка будут провожать вас взглядами и шептаться у вас за спиной, вы скорее всего получите пару-тройку анонимных писем и телефонных звонков, кто-то назовет вас ведьмой, кто-то еще похуже, но тем дело и кончится. Я не верю, что город объявит вас убийцей.

Кэсси ничего не ответила.

– Вам не о них следует думать, а о нем, – продолжал Бен. – Об этом монстре. Угроза для вас исходит от него.

– Я знаю.

– Сегодня днем я говорил с Мэттом, и он согласился никому не сообщать о том, что вы нам помогаете. Я, разумеется, тоже буду молчать. Чем дольше мы сумеем продержать это в секрете, тем меньше шансов, что мерзавец прознает о вас.

Она горько усмехнулась:

– Так сколько, по-вашему, у нас времени, пока весь город не узнал? Сорок восемь часов? Или еще меньше?

– Скорее всего что-то около этого, – со вздохом согласился Бен. – В маленьком городе трудно удержать что-то в секрете.

– Ладно, не будем опережать события.

– Просто будьте осторожны, хорошо? Я вас очень прошу.

– Я постараюсь. – Кэсси подняла чашку, словно намереваясь произнести тост. – Кстати, спасибо вам, что прислали сюда техников из «Охранных сетей». Теперь мой дом похож на крепость.

– Хотел бы я надеяться, что вам удастся отсидеться за ее стенами.

Кэсси встретила его взгляд, но сразу отвернулась и решительно опустила пустую чашку на стойку.

– Со мной все будет в порядке.

Бен воспринял это как знак того, что ему пора уходить, но тут она опять откинула волосы со лба, и этот жест снова привлек его внимание к ее забинтованной руке.

– У вас кровь идет, – заметил он. Кэсси взглянула на свою руку: на белом бинте проступала тонкая красная полоска.

– О, черт!

Он поставил чашку, подошел к ней и протянул руку.

– Дайте мне взглянуть...

Она резко отшатнулась.

– Нет! Нет-нет, спасибо, я сама о себе позабочусь.

Бен заставил себя остановиться.

– Кэсси, вы так устали, что вряд ли сумеете сейчас прочитать чьи бы то ни было мысли. Но в любом случае кто-то должен осмотреть вашу руку. Либо я, либо доктор, выбирайте сами. Я могу привезти сюда врача через полчаса, не больше, но он, конечно, будет настаивать на противостолбнячной инъекции. Это их любимое занятие – делать уколы. Они говорят, что лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. А я бы ограничился тем, что наложил бы свежую повязку с антисептиком и заново перебинтовал. Но выбор за вами.

Кэсси смотрела на него так, будто видела впервые.

– Вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что вы бываете назойливым до невозможности?

– Мэтт часто об этом упоминает, – улыбнулся Бен. Она нерешительно улыбнулась в ответ, поколебалась еще секунду и наконец согласилась:

– Ну ладно.

Бен не знал, что произойдет, когда он прикоснется к ней, но отступать было поздно.

– Так, где тут у вас аптечка?

– Вон в том шкафу у задней двери.

– Я ее найду. А вы пока присядьте и начинайте снимать бинт, идет?

Кэсси послушно направилась к столу и села. К тому времени, как он подошел к ней с аптечкой в руках, она успела размотать бинт и обнажить ладонь, поперек которой тянулся кровоточащий порез.

Внимательно глядя на свою руку, Кэсси сказала:

– Странно, как я раньше не обратила внимания. Порез точно следует по линии судьбы. Будь я суеверной, я бы, наверное, забеспокоилась.

– А вы и судьбу умеете предсказывать? – шутливо спросил Бен, вынимая из ящичка с медикаментами все, что ему могло понадобиться.

– Мне никогда не удавалось предсказать будущее, и я вам об этом уже говорила при нашей первой встрече. Но моя мать обладала такой способностью и тетя Алекс, насколько мне известно, – тоже.

– Правда? До меня доходили удивительные истории. Она якобы знала такие вещи, которых не должна была знать. Но я всегда считал все эти байки просто досужей болтовней. Мисс Мелтон так редко бывала в городе, что мало кто мог похвастать близким знакомством с ней.

– Мне неизвестно, как далеко простирались ее возможности, – сказала Кэсси. – Моя мать не слишком распространялась о своей сестре, а ее собственные прозрения бывали очень редкими.

– Значит... ее основным талантом, как и у вас, была способность проникать в чужие мысли?

– Да.

Решив, что подходящий момент настал, Бен обронил как будто между прочим:

– Ну-ка давайте посмотрим вашу руку. А какой-нибудь дополнительный талант у вас есть? – спросил он точно таким же тоном.

Колебание Кэсси было почти незаметным. Она протянула ему руку ладонью вверх и спокойно ответила:

– Если есть, я его пока не обнаружила. Но, говоря по правде, я его и не искала.

Держа ее прохладную руку в своей, Бен внимательно осмотрел ладонь и принялся осторожно промокать выступившую кровь с пореза, но все его внимание было сосредоточено на ее голосе: первое прикосновение сделало его еще более волнующим.

– А почему вы его не искали? – задал он первый пришедший в голову вопрос. – Боялись того, что могли бы обнаружить?

– Давайте скажем так: мне более чем достаточно моего основного таланта. И дополнительный мне просто не нужен.

Бен внимательно осмотрел рану.

– Думаю, порез не настолько глубок, чтобы накладывать швы. Я смажу антисептиком и заново забинтую. Вы говорите, что порезались разбитым стаканом?

– Да. Между прочим, стакан был чистый. Можно не бояться столбняка.

Бен открыл тюбик с антисептиком и начал осторожно и тщательно накладывать мазь ей на ладонь. Ему не хотелось, чтобы молчание стало неловким, поэтому он снова заговорил:

– Раньше вы называли свою способность «даром ясновидения». По-моему, это несколько старомодное название. Отдает древностью.

– Да, наверное. Но так его всегда называли в нашей семье.

Он оторвался от ее руки и заглянул ей в лицо.

– Всегда?

Кэсси смотрела на него необычайно твердо, ее светлые глаза казались непроницаемыми, лицо было спокойным; Бен понятия не имел, может ли она читать его мысли, и сам он, в отличие от того, как это с ним бывало раньше, не воспринимал ее взгляд как прикосновение. Может быть, потому что в эту минуту она действительно прикасалась к нему?

Кэсси задумчиво кивнула:

– Это похоже на какую-нибудь старинную легенду. Я не являюсь седьмой дочерью седьмой дочери, но дар ясновидения существовал в моей семье на протяжении многих поколений и всегда передавался по женской линии.

– Как насчет сыновей?

– В моей семье по материнской линии их не было в нескольких последних поколениях. Дальше в глубь веков я не забиралась. Согласно семейным преданиям, это был чисто женский дар.

Бен улыбнулся:

– Может... таким образом природа решила уравнять шансы в игре?

– У мальчиков мускулы, у девочек дар ясновидения? – Кэсси улыбнулась в ответ. – Может быть.

Он снова сосредоточил внимание на ее руке, наложил чистый марлевый тампон и забинтовал ладонь Кэсси, чтобы его закрепить.

– Значит, если у вас родится дочь, она тоже будет экстрасенсом?

– Наверное, – согласилась Кэсси.

С большой неохотой Бен отпустил ее руку.

– Ну вот, дело сделано. Признайтесь, все было не так уж страшно?

– Спасибо вам.

– На здоровье, – небрежно отмахнулся он. – Итак, вы смогли прочесть мои мысли?

Кэсси ответила не сразу. Она смотрела вниз, на свою руку, осторожно сгибая и разгибая пальцы. Наконец она подняла голову, и он разглядел еле заметную вертикальную морщинку между ее сдвинутых бровей.

– Нет. Я не смогла.

– Совсем ничего?

Она покачала головой:

– Совсем ничего. Совершенно... закрытая книга.

Поначалу Бен немного удивился, а потом спросил себя, стоит ли ему удивляться.

– Как я уже говорил, должно быть, вы сегодня слишком устали и ничьих мыслей прочесть не сможете.

На мгновение она впилась в него глазами, ее взгляд заострился, стал пристальным, и Бен ощутил то самое прикосновение – все еще прохладное, но на этот раз до того сильное, что ему показалось, будто она протянула руку через стол и надавила ладонью ему на грудь; он чуть было не опустил глаза, чтобы убедиться воочию. Впрочем, и без того было ясно, что она всего лишь смотрит на него.

Легкая улыбка тронула губы Кэсси, она повела плечами, словно сбрасывая невидимую тяжесть.

– Вы правы. Я устала.

– Я ухожу. Вам надо отдохнуть.

Кэсси не стала возражать. Она проводила его до входной двери со словами:

– Было бы неплохо, если бы я завтра могла осмотреть дом миссис Джеймсон. Не знаю, удастся ли мне что-нибудь уловить, но я постараюсь.

– Я за вами заеду – ведь вы остались без машины. Вскоре после полудня, вас устроит?

– Да, прекрасно.

– Вот и договорились. Встаньте завтра попозже, выспитесь как следует, ладно?

– Ладно, Бен. Спокойной ночи.

– Увидимся завтра.

Кэсси проводила его взглядом, пока он не дошел до джипа, потом закрыла дверь, заперла ее на замок и включила сигнализацию. Она вернулась в кухню, спрятала на место аптечку и сполоснула кофейные чашки. Все ее движения были чисто автоматическими. Она с самого утра ничего не ела, но не ощущала голода и даже думать не могла о готовке.

Голова у нее болела, но это уж по ее собственной вине. Мигрень началась только с тех пор, как она нарочно вонзила ногти в бинт и разбередила рану, чтобы привлечь к ней внимание Бена.

И все ее усилия пропали даром.

Не то чтобы у нее были серьезные основания подозревать Бена, просто ей не раз приходилось встречать внешне вполне приличных и порядочных людей с черными душами, и она не хотела никого сбрасывать со счетов – по крайней мере, не прочитав их мысли. Увы, с ним она так и не сумела вступить в контакт и подозревала, что ей мешает вовсе не усталость.

Он отгородился стенами, высокими и прочными.

Люди, не наделенные экстрасенсорными способностями, редко нуждаются в психологической защите такого рода... Подобные стены выстраивает только тот, кто пережил некую эмоциональную или психическую травму.

Неужели с Беном что-то такое было? Неужели этот открытый и честный на вид человек прячет какую-то тайную боль или переживание, заставляющее его быть постоянно настороже и оберегать самые сокровенные глубины своей души? Ничто в его прошлом не указывало на наличие подобных обстоятельств, но Кэсси знала, даже слишком хорошо знала, сколь поверхностной и ненадежной бывает официальная информация о прошлом.

Скорее всего стены, которыми окружил себя Бен, возникли из-за какой-то обиды или горького разочарования, пережитого когда-то. Такие люди среди не экстрасенсов ей встречались очень редко, и их непроницаемая скрытность объяснялась травмами, а не холодным расчетом.

Он не был экстрасенсом.

Но он не был и убийцей.

Хотя ей и не удалось проникнуть в его мысли, такой убежденностью Кэсси – по крайней мере, отчасти – была обязана своим телепатическим способностям. Эта убежденность пришла к ней в тот момент, когда он бережно осматривал ее руку, а она внимательно следила за ним. Ей вдруг вспомнился убийца, вскинувший руку с ножом над несчастной Джилл Керквуд.

Рукав у него засучился, обнажив запястье, и на этом запястье с внутренней стороны был явственно виден шрам.

У Бена такого шрама не было.

В принципе такое открытие должно было ее приободрить, и Кэсси оценила его по достоинству, но она не ощущала подъема чувств и смотрела в будущее со страхом. Хотя Бен проявил определенное понимание и сочувствие к тому, что ей предстояло вынести, истинной цены, которую ей предстояло заплатить, он представить себе не мог.

Но он был абсолютно прав, когда сказал ей, что, если она останется здесь, в Райанз-Блафф, ей придется им помогать. Не только потому, что в этом состоял ее долг (понятие о долге мать вбивала ей в голову с самого детства), но еще и потому, что она могла стать очередной – даже внеочередной! – жертвой этого убийцы. Остановить его вовремя – вот единственный способ спасти свою собственную жизнь.

Велико было искушение просто сбежать. Почти непреодолимо. Но Бен оказался прав еще в одном отношении: он напомнил ей, что монстры встречаются повсюду. К тому же в этом городе она впервые за всю свою жизнь нашла пусть временный, но все-таки покой и теперь чувствовала себя обязанной помочь хотя бы из благодарности.

Если только она сможет помочь.

Кэсси заварила себе чашку крепкого чая, потом долго лежала в горячей ванне, стараясь ни о чем не думать. После ванны она сразу легла в постель, моля бога, чтобы ей ничего не приснилось.

Эта молитва не была услышана.

* * *
Господи, до чего же он ненавидел сны! Почему они не хотят оставить его в покое? И голоса.

Хватит шептать ему в уши! Он хочет спать. Он просто хочет отдохнуть. Зачем они заставляют его все это делать? Руки у него пахнут... монетами. Его одежда. Кажется, и волосы тоже. Монетами. Кровью.

Ш-ш-ш... Больше никаких голосов. Только не сегодня. Никаких снов. Он так устал.

* * *
22 февраля 1999 г.

Не кто иной, как шериф Данбар, заехал за ней на следующий день после полудня, и по его лицу сразу было видно, что он доволен этим не больше, чем сама Кэсси.

– Бен застрял в суде, – объявил он вместо приветствия. – Мы договорились, что он подъедет прямо к дому Айви.

– Я понимаю.

– Если, конечно, вы готовы... «Еще немного любезности, – подумала Кэсси, – и лицо у него треснет».

– Я готова, – сказала она вслух. – Сейчас только запру дом.

Пять минут спустя они оба были уже в патрульной машине и неслись по направлению к городу. Молчание напоминало стопудовую гирю.

Хотя в разговоре с Беном она это отрицала, на самом деле Кэсси остро ощущала подозрительность и недоверие шерифа. За прошедшие годы у нее завязались хорошие отношения со многими полицейскими, но приходилось признать, что их первая реакция была точно такой же, как у шерифа Данбара, и это никак не облегчало ей жизнь.

В первые годы она чуть ли не до слез расстраивалась из-за того, что в начале каждого расследования ей неизменно доставалась роль главной подозреваемой. Трезвые, опытные, много повидавшие детективы рассматривали предоставленное ею описание преступления и положения жертвы как неопровержимое доказательство того, что она сама побывала на месте, и их нелегко было переубедить. Зачастую только железобетонное пуленепробиваемое алиби могло заставить некоторых полицейских если не доверять ей, то хотя бы не смотреть на нее как на убийцу.

Что до Мэтта Данбара, он всем своим видом давал понять, что надежного алиби на момент по крайней мере одного из убийств ему мало. Хотя, может быть, проблема заключалась не только в этом...

– Вы думаете, я втираю очки Бену и вам? Считаете меня мошенницей?

– Такая мысль приходила мне в голову, – согласился он.

– И зачем, по-вашему, мне это нужно? Он бросил на нее быстрый взгляд и цинично ухмыльнулся:

– Откуда мне знать? Может, вы жаждете славы. А может, вам просто нравится играть с людьми. Кэсси ощутила вспышку подлинного веселья.

– Позвольте мне высказать догадку. Кто-то часто водил вас по шатрам гадалок, когда вы были ребенком, верно?

– Почти угадали, но сигары я вам не предложу. Скажем так: я знал немало людей, облапошенных по-крупному самозваными экстрасенсами.

Приступ веселости сошел на нет.

– Мне очень жаль, – сказала Кэсси, – теперь я понимаю, почему вы так недоверчивы. Но я не из таких, шериф. Я не сижу в шатре или в комнате, затянутой черным бархатом, и не пялюсь в хрустальный шар. Я никому не даю советов насчет того, как улучшить свою жизнь, и не предсказываю встречу с высоким темноволосым незнакомцем. Я не подсказываю, какая лошадь придет в забеге первой, не сообщаю выигрышную последовательность карт в блэк-джеке, не вытаскиваю счастливые лотерейные билеты. И я никогда, ни разу в жизни не брала денег за использование этого моего... дара. Разве мои рекомендации не говорят сами за себя??

– Способов надувательства существует множество. А причин для надувательства еще больше.

– Вы хотите сказать, что я их всех провела? Всех этих опытных, проницательных полицейских? Вы действительно в это верите?

– Может, вы их провели, аможет, вы и вправду что-то умеете, – пожал плечами Мэтт. – Но я бы сказал, что шансы тут пятьдесят на пятьдесят.

– Значит, по вашему ведомству я пока что числюсь «под подозрением»? – уточнила Кэсси.

– Безусловно.

Она понимающе кивнула.

– Некоторые люди просто не в состоянии примириться с тем, что экстрасенсорное восприятие существует, а другие начинают испытывать страх, когда понимают, что это не выдумка. – Кэсси повернула голову и задумчиво посмотрела на него. – Но многое упростилось бы для нас обоих, если бы вы хоть постарались поверить, что это не надувательство.

– И каким же образом вы собираетесь меня убедить? Расскажете мне, какого цвета трусики были на Эбби вчера вечером?

– Зеленые, – сказала Кэсси. Когда он бросил на нее свирепый и вместе с тем растерянный взгляд, она поморщилась. – Извините. Я знаю, вы это спросили просто в шутку. Но ответ был буквально написан у вас на лбу светящимися буквами, шериф. Так что, если захотите меня испытать, придумайте что-нибудь потруднее.

– Испытать? – Это мысль, задумчиво протянул он.

– А почему бы и нет? Вы будете не первым и, я полагаю, не последним. Вы можете пойти по протоптанной дорожке и потребовать от меня ответа на вопрос, на который сами заведомо ответить не можете, или проявить изобретательность и подвергнуть меня испытанию, когда я меньше всего этого ожидаю. По правде говоря, мне все равно. Просто помните, что есть вещи, которых я, безусловно, делать не умею. Я не предсказываю будущее и не передвигаю предметы усилием воли.

– Зато вы умеете просто забираться в чужие головы.

– В некоторые головы. Не во все. – Она помедлила, но потом все-таки призналась: – Я не умею читать мысли Бена.

– Даже когда прикасаетесь к нему?

– Даже в этом случае.

С минуту шериф молчал, затем пробормотал:

– Вот это больше похоже на правду, чем все, что я от вас слышал до сих пор.

Кэсси взглянула на него с любопытством.

– Правда? А почему?

Настал черед шерифа задуматься. В конце концов он так и не ответил, только пожал плечами.

Кэсси не стала его расспрашивать, потому что его мысли прочитывались так легко, словно он размышлял вслух. Он думал о том, что Бен никогда и никого не удостаивал своим полным доверием, с самого детства. О том, что его старик был одним из тех домашних деспотов, о которых так часто приходится читать в книжках, особенно если действие происходит на Юге. Старый Райан сам был уважаемым в округе судьей, он обладал железной волей и был абсолютно убежден, что его слово – закон. Мэтт думал, что одна из причин, побудивших Бена так рано оставить судейскую скамью, заключалась в том, что его отец умер и больше не мог влиять на решения своего единственного сына.

Кэсси потерла лоб ладонью и попыталась прервать слишком простую и легкую связь с мыслями шерифа, но прежде, чем это ей удалось, он одарил ее еще одним откровением. Оказалось, что Бен был поздним ребенком, родившимся от второго брака судьи Райана с некой Мэри, которая была моложе его на много лет. Мэтт считал Мэри одной из тех очаровательных и ребячливых пустышек, которые либо пленяют мужчин, либо бесят их до чертиков.

– Голова болит? – спросил шериф.

– Что-то вроде этого, – пробормотала в ответ Кэсси.

Ее одолевало искушение попросить его не думать так громко, но она, конечно, удержалась. Интересно, знает ли Бен, что по крайней мере один из его друзей, причем отнюдь не самый глупый, безуспешно пытается разгадать его суть и понятия не имеет, чего именно Бен Райан добивается от жизни?

Вот уж действительно закрытая книга.

Несколько минут шериф хранил молчание, потом проворчал себе под нос:

– Это же надо... Зеленые трусики.

– Но они и вправду были зеленые, разве нет? И лифчик им под пару, – мстительно добавила Кэсси.

– Да. Черт бы вас побрал.

Глава 7

Кровь в кухне Айви запеклась, воздух был тяжелым и затхлым. Кэсси мучительно и остро ощутила присутствие насильственной смерти, как только переступила через порог.

– У нас имеется орудие убийства, – официальным голосом объявил шериф Данбар, занявший позицию у самой стены справа от двери. – Вам будет легче установить контакт, если вы до него дотронетесь?

– Нет, – пристально оглядываясь, ответила Кэсси. – Особенно если на нем сохранилась ее кровь.

На первых порах она ничего необычного не заметила. Однако постепенно у нее возникло ощущение небольшого, но постоянно растущего давления в груди (не разобрать, снаружи или изнутри), и ей стало труднее дышать, чем несколько минут назад.

– Кэсси? – с тревогой спросил Бен, стоявший позади нее на пороге. – Вам нехорошо?

– Я не знаю. Нет, со мной все в порядке.

Она продолжала медленно оглядываться; ей не хотелось признаваться ему, что дышать становится все труднее и труднее. Ее взгляд сосредоточился на темной, скользкой на вид луже засохшей крови возле рабочего стола. Когда Кэсси моргнула, эта лужа вдруг сделалась ярко-алой.

Это было смутное видение, цветовая вспышка, растаявшая в один момент: она даже не успела осознать, что произошло. Но когда она посмотрела на засохшие коричневатые брызги на белом холодильнике, они тоже на мгновение вспыхнули алым. А потом ее глаз уловил какое-то движение: повернувшись, она увидела капли алой крови, стекающие с края рабочего стола на выложенный плиткой пол.

– Боже, – прошептала Кэсси.

– В чем дело, Кэсси? Что там?

– Ш-ш-ш... Не спрашивайте ни о чем. Это... такого со мной еще никогда не было. Когда я туда смотрю, я вижу, как кровь капает, словно она еще свежая. Пятна и мазки по всей комнате...

Кэсси закрыла и вновь открыла глаза, но кровь оставалась по-прежнему красной, до того красной, что больно было глядеть, а когда она попыталась отвернуться, то вновь уловила краем глаза какое-то движение.

Всякий раз, как Кэсси поворачивала голову в ту или в другую сторону, это неуловимое движение ускользало от нее, поддразнивало своей зыбкостью, манило и исчезало, как только она пыталась на нем сосредоточиться.

А потом у нее в голове раздался вопль – до того пронзительный, что в ушах зазвенело, словно от удара, и на один бесконечный миг она увидела Айви Джеймсон, сидящую в луже крови на полу своей кухни, привалившись спиной к ножке стола. Ее некогда белое платье насквозь пропиталось кровью, ее открытые глаза глядели через всю кухню прямо на Кэсси – все понимающие и полные горького упрека.

Кэсси хотелось бежать без оглядки от этого страшного осуждения, от жуткого понимания в глазах Айви. Но тут давление, сжимавшее ей грудь, стало невыносимым, не осталось больше воздуха, совсем не осталось, красно-белая кухня закружилась вокруг все быстрее, и ее накрыло волной непроницаемой тьмы.

* * *
Какое-то время тишина была абсолютной и такой мирной, что у Кэсси возник соблазн остаться в ней навсегда. Где-то там, за гранью спасительной темноты, притаились чудовища, кошмары наяву, с которыми ей так не хотелось снова столкнуться. Но потом кто-то позвал ее по имени, нарушив тем самым мирную тишину, и она поняла, что придется ответить.

– Кэсси?

Она открыла глаза и испытала невероятное облегчение: обморок не лишил ее сил и не истощил их. Оказалось, что она лежит на софе в очень строго и чинно обставленной гостиной. Бен сидел на краю софы рядом с ней и держал ее за руку.

Кэсси машинально попыталась вырвать руку, но тут же поняла, что по-прежнему не может прочесть его мысли. Зато рука у него была теплая.

– Говорил же я тебе, она оклемается, – проворчал шериф, занимавший соседнее кресло.

– Как вы? – спросил Бен, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Я в порядке.

Он помог ей сесть, но не выпустил ее руку и не отодвинулся, пока не убедился, что она на самом деле полностью пришла в себя. Тогда он сел рядом, повернувшись к ней лицом, чтобы удобнее было за ней наблюдать.

– Может, расскажете нам, что случилось?

– Я не знаю, что случилось. Знаю только одно: такого раньше никогда не бывало.

– Чего раньше никогда не бывало? – язвительно осведомился шериф. – Вы сообщили нам, что кровь стала алой, после чего очень грациозно рухнули в обморок прямо на грудь Бену.

Кэсси пропустила мимо ушей явственно прозвучавшую в его последних словах издевку, но, отвечая, устремила взгляд на него, а не на Бена:

– Я увидела, как кровь стала красной и свежей, видела даже, как она капает со стола на пол. А потом, всего на минуту, я увидела Айви Джеймсон. Она сидела на полу, прислонившись спиной к ножке стола, ее платье стало красным от крови. Она смотрела через всю комнату прямо на меня... смотрела с упреком.

– Та-а-ак. В чьей голове вы побывали на этот раз?

– Я не знаю. Как будто я вошла в помещение секунду спустя после ухода убийцы.

– Как вы это объясняете? – спросил Бен.

– Я не могу этого объяснить. Если только...

– Если только что?.. – подхватил шериф. Кэсси задумчиво смотрела в пространство.

– Если только это не был кто-то другой. Я хочу сказать, что какой-то человек, не убийца, несколько минут стоял здесь в дверях сразу же после убийства. Кто-то, с кем я бессознательно вступила в контакт, сама о том не подозревая. Возможно, я... воскресила чье-то воспоминание.

Шериф недовольно поморщился:

– На мой взгляд, у вас что-то чересчур много контактов, леди. Вы меня совсем запутали.

Не обращая на него внимания, Бен спросил:

– Это был Мэтт? Его мысли вы и раньше читали, может, вы взяли эти образы из его восприятия, когда он впервые прибыл сюда и увидел ее?

– Я не знаю. – Кэсси взглянула на шерифа. – Если не считать того, что тело увезли, кухня осталась в том же виде, в каком вы ее застали?

– Почти. – Он не стал уточнять, в чем именно произошли изменения. Кэсси встала:

– Мне надо посмотреть еще раз.

– Вы уверены? – встревожился Бен, поднимаясь вслед за ней. – Стоит ли рисковать еще раз?

– Я уверена.

Она решительно прошла в кухню и остановилась прямо за порогом, как и в первый раз. На этот раз мужчины остались у нее за спиной.

Кэсси сосредоточенно обвела взглядом пол, стены, мебель.

– Ее тело было вон там, у того угла, что ближе к плите. В двух шагах... во-о-он там... лежал нож. Нож для разделки мяса, весь в крови. – Ее взгляд медленно скользил по кухне. – На крови отпечатались следы ног рядом с задней дверью, но... следов на этой стороне комнаты не было. Вот все различия, которые я вижу.

– Значит, в первый раз вы видели комнату не глазами Мэтта, – подытожил Бен. – Я правильно понял? Она обернулась к мужчинам.

– Нет?

Бен пристально посмотрел на шерифа.

– Нет. Следы на этой стороне кухни были оставлены родственниками Айви, когда они обнаружили тело. До того, как позвонили Мэтту.

– Значит, я видела комнату до того, как они вошли.

– Я тоже так думаю.

– Значит, до них на месте преступления побывал кто-то другой.

Шериф хмуро взглянул на нее.

– А почему не сам убийца? Он мог там стоять. Если во всей этой трепотне вообще есть хоть слово правды.

– Я не думаю, что это был убийца. Я его не чувствую... так, как раньше. По правде говоря... я вообще почти ничего не почувствовала. Никакой конкретной личности.

– Тогда почему же вы так уверены, что в кухне побывал кто-то еще?

Кэсси задумалась, но в конце концов бессильно покачала головой:

– Я не знаю. Просто... методом исключения. Мне никогда раньше не удавалось подключиться к месту. Чтобы так ярко увидеть то, что уже случилось... для этого мне надо было смотреть чьими-то глазами, оперировать чьими-то воспоминаниями. Кто-то стоял на этом самом месте, прямо в дверях. После того, как миссис Джеймсон была убита, но до того, как сюда прибыли ее родственники.

– Многие люди, пережившие клиническую смерть, – задумчиво заговорил Бен, – впоследствии рассказывали, что покидали свое тело, задерживались рядом и смотрели на себя со стороны. Существует ли возможность, что вы видели картину смерти Айви ее собственными глазами после убийства?

– Байки из склепа, – мрачно прокомментировал шериф. – Просто дрожь берет.

Бен продолжал смотреть на Кэсси.

– Это возможно?

– Я не знаю. – Она была согласна с шерифом. Действительно, жутковатое предположение. – Если так, то для меня это впервые.

– В любом случае, – снова вмешался Мэтт, – для нас это не представляет интереса. Нет ни единого намека на то, что до прихода родственников в доме Айви находился еще кто-то, кроме нее и убийцы. А между тем у меня на руках три трупа и город, охваченный паникой. Если вы не можете сообщить мне чего-то по существу, я, пожалуй, вернусь к своим испытанным старомодным методам расследования и попытаюсь найти ублюдка, пока он не прикончил еще кого-нибудь.

– Только две вещи, – сказала Кэсси, кивнув в знак согласия. – Перед тем... перед тем, как он убил Джилл Керквуд, он кое-что ей сказал. Он сказал: «Больше ты никогда не будешь надо мной смеяться».

– Это было не в духе Джилл – смеяться над людьми, – тотчас же отозвался Бен.

– Он считал, что она смеется над ним, унижает его. Возможно, он их всех в этом обвинял. Он был в этом убежден в отношении всех троих. – Кэсси пожала плечами. – Не знаю, поможет вам это или нет.

– А второе? – спросил шериф.

– Это вам больше пригодится. Он держал нож в правой руке, и на внутренней стороне запястья был шрам. Я думаю, он пытался покончить с собой, по крайней мере однажды.

– И когда же вы вспомнили об этом видении?

– Вчера вечером. Мне следовало вам позвонить, – вздохнула Кэсси, – но я знала, что увижу вас сегодня. – Кроме того, она знала, что он ей все равно не поверит. Это было очевидно.

Однако шериф все-таки остался доволен, получив хоть какие-то конкретные данные.

– Ладно, я добавлю эту деталь к тому немногому, что у нас пока есть.

– Ты собираешься призвать на помощь ФБР? – спросил Бен.

– Пока нет.

– Мэтт...

– Не учи меня, как делать мое дело, Бен.

– Послушай, свяжись хотя бы со спецподразделением из Шарлотты. Они специализируются по особо тяжким преступлениям. У них больше возможностей, Мэтт. Они могут помочь.

– Плевать я хотел на их возможности. – Шериф воинственно выдвинул челюсть. – Ты знаешь не хуже меня, что этот убийца не фигурирует в базе данных какого-нибудь фэбээровского компьютера. Это кто-то из местных.

Кэсси перевела взгляд с одного на другого.

– Вы уверены, что он не посторонний, не приезжий?

– Абсолютно.

– Мэтт, мы не можем быть уверены на все сто процентов, – попробовал поколебать его мнение Бен.

– Я уверен. Родственники Айви клянутся, что она ни за что на свете не открыла бы дверь незнакомому человеку, не говоря уж о том, чтобы пригласить его в кухню.

– Она могла впустить его через парадную дверь.

– А потом снова закрыть дверь на цепочку? Ее племянник и деверь все обнаружили именно в таком виде. Нет, Бен, она его знала. Айви впустила подонка в дом через заднюю дверь и при этом не ощущала никакой угрозы. Убийца смог беспрепятственно пройти через всю кухню и взять один из ее собственных ножей.

Бен, нахмурившись, выслушал его предположение.

– Как насчет Бекки? Кэсси думает, что она не знала своего убийцу. Кэсси перебила его:

– Она не назвала его по имени, когда молила о пощаде. Поэтому я подумала, что она, возможно, его не знает. Но это всего лишь мои домыслы.

– Все равно это не означает, что он нездешний, – упрямо гнул свое шериф. – Хоть это и маленький город, не все знают своих сограждан в лицо.

Бен кивком признал его правоту, но вслух сказал:

– И все-таки мы не можем знать наверняка, Мэтт. Но даже если ты прав, у спецподразделения есть другие средства, которых нет у нас. У них есть эксперты по судебной медицине, опытные психологи.

– Я сам справлюсь с этим расследованием, – упрямо повторил шериф. – И я не передам его ни ФБР, ни спецподразделению из Шарлотты, ни кому бы то ни было еще. Помнишь, как они нагрянули сюда несколько лет назад, Бен? ФБР и АКН[6] выслеживали наркокурьеров из Флориды и решили, что их база находится где-то здесь, – пояснил он для Кэсси. – Такого трамтарарама я в жизни своей не видел! Они нарушали права местных граждан, даже не извинившись, портили и уничтожали чужое имущество, чуть было бунт не вызвали! Моего отца довели до сердечного приступа. Нет-нет, ни за что на свете я не допущу повторения того кошмара. Только не в моем городе. – Он перевел дух и решительно закончил: – Ну, если вы не возражаете, я предлагаю выбираться отсюда. Мне надо запереть дом и вернуться в контору. И я уверен, что вы оба найдете себе занятие получше, чем торчать тут до самого вечера. Кэсси не стала возражать, и Бен тоже ничего не сказал, пока они не забрались в его джип. Затем, глядя, как полицейский автомобиль шерифа отъезжает, он тяжело вздохнул:

– Боюсь, он прав, это был дикий произвол. И у большинства здешних жителей остались о тех днях дурные воспоминания. Хотя люди начинают сильно нервничать, никто не осудит Мэтта, если он не обратится за помощью к федералам.

– А он справится сам?

Бен завел машину, тронулся с места и только потом ответил:

– Не знаю. Он отнюдь не глуп, и на него работает много умных людей, но в такого рода делах у него нет опыта. Он не специализировался на раскрытии убийств в полицейской академии и уж точно никогда не сталкивался с серийными убийцами.

– Он очень убедительно доказал, что убийца миссис Джеймсон был ей знаком. Очень логично и разумно. А вы по-прежнему не согласны?

– Я просто думаю, что это всего лишь версия. Есть шанс, пусть даже ничтожный, что Айви впустила в дом незнакомца или хотя бы открыла ему дверь. К тому же вы говорите, что человек, убивший Джилл, был в маске. Она бы точно не открыла дверь человеку в маске, стало быть, можно лишь гадать, была ли ее дверь заперта. Что, если она по неосторожности забыла запереть за собой, когда вошла? Может, и Айви раз в жизни проявила неосторожность? Такое бывает.

– Обе в один день? Бен поморщился:

– Знаю, это маловероятно. Но все-таки не исключено.

После минутного раздумья Кэсси сказала:

– Должна признать, что меня шериф убедил. Человек, незнакомый с Бекки, тем не менее мог быть знаком с миссис Джеймсон. Если убийца местный, рано или поздно должна обнаружиться связь между ним и хотя бы с одной из его жертв. Полагаю, нам остается только ждать результатов расследования шерифа Данбара.

– Например, новых трупов? – мрачно пошутил Бен.

– Может, он обнаружит связь, если она вообще существует. Или улики, указывающие на определенного человека. Если он прав и убийца здешний, тогда, наверное, у шерифа гораздо больше шансов раскрыть это дело, чем у любого специалиста со стороны, потому что он лучше знает живущих здесь людей.

– Он знает живущих здесь людей, но я сомневаюсь, что он способен проникнуть в сознание именно этого убийцы. – Бен искоса бросил на нее взгляд. – Вы можете оказать нам неоценимую помощь, Кэсси. В этом смысле ничего не изменилось.

Она кивнула, но заговорила о другом:

– Вы не могли бы подвезти меня до автомастерской? Я была бы вам очень признательна. Они позвонили сегодня утром и сказали, что моя машина готова. Я обещала ее забрать.

Бен повернул джип к гаражу, но не преминул заметить:

– Может, вам не следует вести машину? Вы совсем недавно были в глубоком обмороке. Минут пять, не меньше.

– Так долго? – удивилась Кэсси. – Я не заметила. Но вы не беспокойтесь, я чувствую себя хорошо. То, что случилось в доме миссис Джеймсон, не отняло у меня так много сил, как мои обычные... контакты.

– Вот бы никогда не подумал. Вы побледнели, как полотно, и потеряли сознание.

Какая-то нотка в его голосе внезапно заставила Кэсси смутиться, но она сумела ответить как ни в чем не бывало.

– Наверное, это шок. Когда я вдруг увидела, как она сидит на полу и смотрит прямо на меня... это было так неожиданно. – Помолчав, Кэсси добавила: – А что, если там все-таки был кто-то другой? Почему этот человек не объявился?

– Ну... может, он боялся, что его заподозрят в убийстве. По правде говоря, мне не хочется думать, что некий свидетель преступления сейчас делится впечатлениями со своими друзьями и близкими о том, как выглядит место преступления. До сих пор мы специально умалчивали о некоторых деталях; утечка информации в ходе расследования может осложнить ведение дела в суде.

– Вряд ли вас волнует проблема убийцы-имитатора, – рассеянно заметила Кэсси.

– Я об этом даже не думаю. Если предположить, что Мэтт прав и он из местных... мне трудно вообразить, что этот сонный городишко способен породить одного жестокого убийцу, а уж двух сразу... нет, только не одновременно в одном и том же месте.

– Что ж, остается надеяться, что человек, невольно ставший свидетелем преступления, слишком напуган и не станет болтать.

– Возможно. Но в этом городе секреты надолго не задерживаются.

Кэсси долго раздумывала над этими словами после того, как он высадил ее у гаража. Уплатив по счету и дожидаясь у входа в мастерскую, пока выведут ее машину, она заметила, как напряжены работавшие в гараже механики. Для этого не надо было обладать телепатическими способностями. Ни о чем другом, кроме убийств, они говорить не могли, причем версии обсуждались самые диковинные.

– Это какой-то чужак, точно вам говорю. Ну кто из здешних на такое способен? – спросил у своих товарищей один из механиков, стоявший в нескольких футах от Кэсси.

– Ну... я знаю многих, кто был бы рад прирезать Айви, – усмехнулся другой. – Но только не двух других – мисс Керквуд и Бекки, – добавил он уже серьезно.

– Думаешь, это был один и тот же парень?

– Должно быть, так. Я слыхал, шериф нашел всех несчастных с цветами в руках. Значит, это точно какой-то психованный.

– С цветами? Я слыхал, это были свечи.

– Свечи? Ну, Пол, ты веришь всякой ерунде...

Больше Кэсси ничего не услышала, так как они ушли в заднюю часть гаража, а поскольку в тот же момент ей доставили ее машину, она покинула гараж и направилась к следующему пункту назначения: к супермаркету. Воспользовавшись поездкой в город, чтобы сделать кое-какие покупки, она заодно решила разузнать, какие настроения царят вокруг.

Кассирша в супермаркете, в отличие от механиков в гараже, была настроена более эмоционально. Когда покупательница, стоявшая впереди Кэсси, упомянула об убийствах, девушка едва не разрыдалась.

– О, миссис Холланд, это такой ужас! Бекки училась в колледже вместе с моей сестрой, а мисс Керквуд была такая приветливая, такая милая! И я слыхала... с ними сотворили что-то ужасное, просто ужасное! Я так боюсь, все девочки так напуганы!

Участливая покупательница пробормотала несколько слов, чтобы ободрить девушку, но было видно, что она сама в них не верит; Кэсси заметила, что она внимательно огляделась по сторонам, выкатив тележку с продуктами из магазина.

Кэсси купила продукты, оставила машину на стоянке в центре города, заперла ее и отправилась прогуляться. Она останавливалась у витрин, разглядывая выставленные в них товары, и в то же время прислушивалась к разговорам прохожих вокруг. В конце концов она зашла в аптеку и села за столик.

Молодой человек за прилавком с напитками, отзывавшийся, судя по значку на нагрудном кармане, на имя Майк, был явно польщен тем, что помощники шерифа его допрашивали, и не замедлил поделиться этим с Кэсси, пока наливал ей кофе.

– Это из-за того, что Бекки здесь подрабатывала, – объяснил он. – И они хотели знать, может, мы заметили, что за ней кто-то следит, или, может, она рассказывала кому-то, что за ней следят, и все такое.

– А она рассказывала? – спросила Кэсси. Ей не очень хотелось с ним разговаривать, но зато его прямо-таки распирало от желания поговорить.

– Ни словечка никому из нас. – Майк принялся усердно полировать прилавок перед Кэсси. – Я не слишком много с ней общался, потому что она работала в бухгалтерии, но миссис Селби говорит, что ей она тоже ничего не сказала. И никто из нас не видел, чтобы за ней кто-то шел, никто о ней не спрашивал. – Он понизил голос, как заговорщик. – А теперь еще и миссис Джеймсон, и мисс Керквуд. Вот ведь ужас, правда?

– Да, – согласилась Кэсси. – Это ужасно.

Но не успел он продолжить свою мысль, как она отступила к заранее занятому столику, неся в руке чашку кофе, а под мышкой – местную газету.

Заметки в газете отличались весьма сдержанным тоном, особенно принимая во внимание необычайно жестокий характер преступлений. Сообщения о новых убийствах занимали всю первую полосу, о них возвещала газетная шапка, но в остальном это было просто изложение фактов и больше ничего. Две женщины убиты, по-видимому, на протяжении нескольких часов и на расстоянии меньше мили друг от друга. Преступник неизвестен. Департамент шерифа проводит расследование, и если кто-то может сообщить что-то по существу, просьба обращаться по указанному номеру телефона.

Редакционная статья, помещенная на обороте газетной полосы и выдержанная в более эмоциональной тональности, вопрошала, не следует ли ввести в городе комендантский час и усилить патрулирование, а также требовала большей «открытости» от шерифа. В статье содержался намек на то, что шериф умалчивает о деталях, которые – будь они известны всем – помогли бы добропорядочным гражданам Райанз-Блафф лучше защитить себя. Возможно, им не следовало голосовать за человека, едва накопившего десятилетний стаж работы в полиции, невзирая на то, кем был его отец...

– Ну и дела, – покачала головой Кэсси.

Неужели методичная полицейская работа шерифа Данбара, его приверженность процедуре станут для него помехой на следующих выборах? Опыт работы полицейского он приобрел в Атланте, и Мэтта возвели в ранг детектива незадолго до возвращения в Райанз-Блафф, когда его отец объявил об уходе на покой с поста шерифа.

Недоброжелатели действительно могли бы утверждать, что Мэтт Данбар выиграл выборы только благодаря своему имени, но это было бы неправдой. Он, безусловно, обладал необходимой квалификацией, чтобы выполнять свою работу, и был неплохим шерифом.

В любом случае во всем округе не было, по-видимому, человека, более подходящего для этой должности. Очевидно, ехидная редакционная статья была продиктована не столько объективными причинами, сколько злостью.

Или паникой.

На другой странице были напечатаны статьи об Айви Джеймсон и Джилл Керквуд – что-то вроде развернутых некрологов, содержащих информацию о жизни обеих женщин. Повествование о добрых делах Айви Джеймсон было выдержано в строгих, торжественных тонах и представляло покойную чуть ли не христианской мученицей. О жизни Джилл было рассказано с подлинной теплотой и сожалением.

Две женщины. Одна вызывала всеобщую неприязнь, другая пользовалась единодушным признанием. И молодая девушка, ни разу никому не причинившая вреда. Все трое умерли страшной насильственной смертью в маленьком городке в течение нескольких дней.

Кэсси подумала, что редактор газеты проделал неплохую работу, выдав такое количество информации уже на другой день после смерти этих женщин. Но она не сомневалась, что следующие выпуски уже не будут отличаться такой сдержанностью. Предстояли жаркие дни.

Она отложила газету и принялась задумчиво отхлебывать кофе, почти не замечая того, что происходит вокруг. В аптеке не только делали покупки; это было излюбленное место встреч и свиданий. Кэсси поняла это уже давно, с первого своего появления в городе.

Но в этот день посетителей было совсем немного, и, когда кто-то остановился возле ее столика, Кэсси сразу почувствовала, что это неспроста. Она подняла голову и увидела рыжеволосую красотку, чья ослепительная наружность скорее подходила фотомодели, чем жительнице скромного провинциального городка.

Не совсем обычным путем Кэсси уже знала, кто она такая.

– Мисс Нейл? Меня зовут Эбби. Эбби Монтгомери. Я была знакома с вашей тетей. Могу я с вами поговорить?

«Зеленые трусики». Кэсси усилием воли заставила себя выбросить эту мысль из головы. Уже в который раз ей пришло в голову, что телепатические способности порой снабжают ее знаниями, без которых она вполне могла бы обойтись.

Она указала на противоположный стул.

– Прошу вас, присаживайтесь. И зовите меня Кэсси.

– Спасибо.

Эбби села и поставила на стол свою чашку кофе. Она улыбалась, но ее зеленые глаза, хотя и смотревшие прямо на Кэсси, хранили загадочное выражение.

Даже не прилагая особых стараний, Кэсси сразу поняла, что перед ней еще один ум, к которому она не сможет подключиться, и эта уверенность помогла ей чувствовать себя более свободно, чем обычно.

Приятно было сознавать, что не нужно перенапрягаться, охраняя от вторжения свои собственные мысли.

– Значит, вы знали тетю Алекс.

– Да. Мы встретились случайно за несколько месяцев до ее смерти. Во всяком случае... мне казалось, что это вышло случайно.

– А на самом деле нет?

Смешок Эбби прозвучал немного нервно.

– Теперь, когда я вспоминаю, мне кажется, что она хотела со мной увидеться. Ей надо было кое-что мне сказать.

– Вот как? – заинтересовалась Кэсси.

– Да. Она предсказала мою судьбу.

– Ясно. – Кэсси не стала спрашивать, в чем заключалось предсказание. Вместо этого она сказала: – Мне говорили, что тетя Алекс обладала даром пророчества.

– Вам говорили?

Кэсси не сомневалась, что Мэтт Данбар уже успел обсудить ее способности со своей возлюбленной; он был общительным, открытым человеком и не мог не поделиться такой новостью с любимой женщиной. Конечно, Эбби уже знает от него, что она является – или, по его мнению, притворяется – экстрасенсом. Значит, эта встреча задумана как своего рода испытание. Очередная проверка, устроенная недоверчивым шерифом.

– Я была совсем еще маленькой, когда моя мать поссорилась с тетей Алекс, – пояснила Кэсси вслух, оставив свои мысли при себе, – и после этого я ее больше ни разу не видела. И ничего не знала о ней до тех самых пор, пока я не получила известие о ее смерти. Только после этого я узнала, что унаследовала от нее недвижимость в вашем городе. Поэтому все, что мне о ней доподлинно известно, – это то немногое, что я слышала в детстве.

– Значит, вы не знаете, случалось ли ей ошибаться?

Голос Эбби звучал так же спокойно, как до этого голос самой Кэсси, ее зеленые глаза хранили непроницаемость, но в ее напряженной позе, в побелевших костяшках пальцев, сжимавших кофейную чашку, было что-то, говорившее о сильном волнении. Кэсси решила быть очень осторожной.

– Ни один экстрасенс не бывает прав в ста случаях из ста. То, что нам удается увидеть, – это всегда субъективные, иногда символические образы, которые мы интерпретируем, исходя из своих знаний и опыта. Если хотите, мы переводчики, пытающиеся расшифровать язык, который сами понимаем только отчасти.

Эбби криво усмехнулась.

– Стало быть, ответ отрицательный.

– Отрицательный. Мне неизвестно, всегда ли тетя Алекс была права, но я в этом сильно сомневаюсь.

– Она говорила... она мне сказала, что есть разница между предвидением и пророчеством. Это верно?

– Вообще-то это не моя епархия, но моя мать всегда говорила, что между ними есть разница. Предвидение – это нечто трудноуловимое, мгновенная вспышка, зрительный образ некоего события, на которое люди могут повлиять, делая тот или иной выбор, поэтому исход события нельзя увидеть с абсолютной ясностью. Пророчество, по ее словам, – вещь куда более конкретная. Это настоящее прорицание будущего, которое невозможно изменить, если только не вмешается кто-то, обладающий определенным знанием.

– Определенным знанием? Кэсси кивнула:

– Предположим... у экстрасенса было пророческое видение: газетный заголовок, гласящий о том, что сто человек погибли при пожаре в гостинице. Экстрасенс знает, что ему не поверят, если он попытается их всех предупредить, поэтому он поступает единственным возможным способом: идет в эту гостиницу и включает сигнал пожарной тревоги еще до того, как обнаружится настоящий пожар. Отель все равно сгорит, но люди успеют спастись. Пророческий заголовок так и не будет напечатан. Но породившее его событие произойдет.

Эбби слушала так внимательно, что незаметно для себя подалась всем телом вперед, наклонившись через стол.

– Значит, пророчество можно изменить, но только отчасти?

Кэсси утвердительно кивнула:

– Так мне говорили. Проблема для экстрасенса заключается в том, что он сам не знает, к чему приведет его вмешательство: к изменению пророчества или к тому, что оно все-таки сбудется в своем первоначальном виде, как и было предсказано.

– Он сам этого не знает? – В тоне Эбби сквозило разочарование.

– Ни в чем нельзя быть уверенным в таком деле. Истолкование того, что видишь, само по себе является сложнейшей задачей, а уж попытка определить, не ускорит ли твое предсказание или вмешательство наступление того самого исхода, который ты хочешь предотвратить... Я просто не вижу, что тут еще можно сделать, если не строить догадки. И если ставки достаточно высоки, за ошибочную догадку придется платить слишком дорогую цену.

– Да. – Эбби опустила взгляд на стол. – Да, я понимаю.

После минутного колебания Кэсси заговорила:

– Могу я спросить, что именно сказала вам тетя Алекс? Что это было: предсказание вашей судьбы? Или пророчество?

Эбби сделала глубокий вздох и вскинула взгляд на Кэсси. Ее губы дрожали.

– Это было пророчество. Она сказала... она сказала мне, что я умру от руки маньяка.

Глава 8

Высадив Кэсси у гаража, Бен провел краткую встречу у себя в конторе с адвокатом на общественных началах по поводу предстоящего слушания в суде, затем ответил на несколько телефонных звонков от горожан, взбудораженных новостями об убийствах.

Его, конечно, спрашивали, что он намерен по этому поводу предпринять.

Работа прокурора требовала такта и терпения, и ему пришлось проявить и то и другое. Но, повесив трубку после третьего звонка, он с тревогой вынужден был признать, что общее настроение в городе уже начинает переходить от страха к ожесточению.

Слишком много горячих голов и слишком много оружия на руках.

Прекрасно зная, что вскоре позвонит осаждаемый вопросами горожан Эрик Стивене и попросит его дать официальные рекомендации относительно мер безопасности горожан, и особенно женщин, Бен начал составлять список на листе своего любимого блокнота. Разумеется, первым делом редактор позвонит шерифу, и тот выскажет те же разумные практические предложения, но, не обладая терпением, посоветует Эрику «обратиться к прокурору», а сам вернется к своему расследованию.

Мэтт обычно знал верные ответы на все вопросы, но редко доверял себе. Иногда это беспокоило Бена.

Интерком зажужжал, и раздался голос Дженис:

– Вас спрашивает миссис Райан.

– Спасибо, Дженис. – Он взял трубку. – Привет, Мэри. Как дела?

Он называл мать по имени – по ее настоянию – с детских лет и давно привык к этому.

– Бен, эти ужасные убийства... – Взволнованный, «с придыханиями» голосок маленькой девочки, который поначалу казался его отцу таким очаровательным, а с течением лет начал бесить его до чертиков, сейчас был полон тревоги и страха. – И Джилл! Бедная, бедная девочка!

– Я знаю, Мэри. Не беспокойся, мы его поймаем.

– Это правда, что Айви Джеймсон была убита в своей собственной кухне?

– К сожалению, да...

– А Джилл у себя в магазине! Бен, что за чудовище творит подобные злодейства?

Ответ так и просился у него с языка: «Если бы мы знали, нам легче было бы поймать чудовище», но Бен решил действовать дипломатично.

– Тебе не стоит беспокоиться, Мэри. У тебя надежная система сигнализации и собаки. Не отпускай их от себя, когда выходишь в сад.

– Но я живу так далеко от города! – простонала она.

Бен начал уверять ее, что с ней ничего не случится, но вовремя вспомнил о Джилл. Он мог бы предостеречь ее, но упустил возможность. Сможет ли он простить себе, если нечто подобное повторится вновь?

– Давай сделаем так. Я закончу свои дела самое позднее к пяти. Потом приеду к тебе, проверю все замки и сигнализацию: хочу убедиться, что она действует без сбоев. Хорошо?

Теперь в ее голосе послышалось радостное нетерпение:

– И останешься на ужин? Я приготовлю цыпленка, как тебе нравится.

Он мысленно распрощался с планами позвонить Кэсси и заехать к ней вечером, прихватив что-нибудь вкусное из китайского ресторана.

– Конечно, – ответил Бен, подавив тяжелый вздох. – Отличная мысль, Мэри. Я подъеду где-нибудь около шести.

– Привези бутылочку вина, – весело защебетала она. – Скоро увидимся.

– До встречи.

Бен повесил трубку и устало потер затылок. Ему хотелось, чтобы мать нашла себе какого-нибудь добродушного вдовца и снова вышла замуж. При этом он не ощущал никакой вины перед памятью покойного отца.

Ей нужен был мужчина в доме, и за неимением такового она, естественно, обращалась к сыну. По любому поводу.

Эта роль Бена уже начинала тяготить.

Будучи единственным сыном молодой, эмоционально незрелой матери и значительно старше ее по возрасту, замкнутого и деспотичного отца, Бен слишком часто оказывался в незавидной роли боксерской груши. Положение осложнялось еще и тем, что его собственный характер представлял собой сложную смесь генетических черт, унаследованных с обеих сторон. Не менее впечатлительный и импульсивный, чем мать, он получил в дар от отца замкнутость, внутреннюю настороженность и умение скрывать свои чувства под маской холодности и внешнего обаяния.

Такое сочетание качеств сделало его хорошим юристом, но он совсем не был уверен в том, что оно помогло ему стать хорошим человеком. И лишь в одном сомневаться не приходилось: оно сделало его паршивым любовником.

Джилл заслуживала лучшего. Все, чего ей хотелось от него, это эмоционального участия, душевного контакта, выходящего за рамки обычной плотской близости. Они встречались уже несколько месяцев, прежде чем она решилась прямо спросить Бена, что значат для него их отношения.

В ответ он замкнулся, с головой ушел в работу, стал уделять ей все меньше и меньше внимания. Он дал понять, что не собирается впускать ее в свою жизнь.

Прекрасно сознавая, что поступает нехорошо, Бен тем не менее был не в силах поступить как-то иначе. Ее любовь была ему дорога, но... он не хотел чувствовать себя обязанным. Нет, не жениться на ней, речь шла не о том. Он не хотел открывать ей свою душу. Она ждала от него именно этого, но он не мог, просто не мог ей это дать.

Бен даже не знал, почему так получается. Но он точно знал, что Джилл не единственная женщина в его жизни, пытавшаяся добиться большей близости и получившая отпор. Просто она оказалась последней.

В течение нескольких недель он все больше отдалялся от нее, а затем сказал, что их отношения зашли в тупик и лучше их прервать. Джилл не слишком удивилась и не устроила сцены, но Бен видел, что она страдает.

Она заслуживала лучшего.

Теперь Бену казалось, что он дважды ее предал. Не смог ее полюбить, а перед смертью не предупредил об опасности, когда его слово могло бы иметь решающее значение.

– Сэр?

Он вздрогнул и поднял голову: в открытых дверях стояла секретарша.

– Да, Дженис?

– Шериф позвонил, пока вы разговаривали с миссис Райан. Он просит вас зайти к нему в контору. Постарайтесь успеть до шести. Он говорит, что нашел кое-что любопытное. Это касается вещественных доказательств по делу об убийствах.

* * *
– Расскажите об этом шерифу Данбару, – живо откликнулась Кэсси.

«Жить с предсказанием насильственной смерти от руки психопата вообще нелегко, подумала она, а уж когда в городе объявился серийный убийца... Эбби должна принять срочные меры, чтобы себя обезопасить». Хотя они только что познакомились, сердце Кэсси сжала тревога за судьбу сидящей напротив нее женщины. За последнее время ей пришлось стать свидетельницей слишком многих сцен насилия. Улыбка Эбби тем временем совсем угасла.

– А почему вы думаете, что я до сих пор этого не сделала?

– Почему?

– Он бы мне не поверил. Вам известно, что он атеист?

Кэсси молча покачала головой.

– Да, представьте себе. Он ходит в церковь, потому что это политически целесообразно, но считает религию просто суеверием. Ну, словом, чем-то вроде телепатии, – добавила она с невеселой усмешкой.

– Раз бога нет, значит, и колдовства быть не может, – отозвалась Кэсси.

– Что-то в этом духе. Кэсси вздохнула:

– Большинству людей трудно поверить, что существует шестое чуйство, такое же, как зрение или слух. Они не понимают, что если лишены сами этого чувства, то оно может быть у других. У меня черные волосы, серые глаза и склонность к телепатии. Для меня в этом нет ничего особенного – обычная наследственность. Все эти признаки существовали в моей семье на протяжении многих поколений. Если бы только они могли понять, что никакого колдовства тут нет...

– Мэтт, наверное, никогда не поймет, – вздохнула Эбби. – Все это ему слишком чуждо. Он вообще не стал бы вас слушать, если бы не Бен. Даже когда они были детьми, Бен всегда первым пробовал что-то новое, а Мэтт лишь следовал его примеру. – Она понизила голос. – Когда вы узнали, что мы встречаемся, это его сильно потрясло, хоть он и не хочет признаваться.

Но он все равно не верит в телепатические способности. Даже слушать ничего не желает.

– На этот раз он должен прислушаться: ведь речь идет об угрозе для вас!

– Он просто решит, что мисс Мелтон хотела меня напугать... ради каких-то своих неизвестных целей. Он не был знаком с вашей тетей и ни за что не поверит, что она сама была страшно расстроена, когда сообщала мне свое предсказание. Она говорила со мной буквально через силу!

– Вот тут есть момент, которого я не понимаю, – нахмурилась Кэсси.

– Вы хотите сказать... зачем она вообще заговорила о том, что я обречена?

– Вот именно. Как правило, пророчества предрекают некую трагедию, но ни один уважающий себя экстрасенс не станет навязывать человеку подобное предупреждение, если нет никакой возможности изменить уготованную ему судьбу.

Теперь уже Эбби нахмурилась:

– Я ее, конечно, почти не знала, но у меня сложилось впечатление, что ей ужасно не хотелось со мной об этом заговаривать. Она еле выдавливала из себя слова. И она все время повторяла, что будущее не статично, что человек способен повлиять на свою судьбу.

– Значит, она думала, что вы в силах изменить то, что она увидела.

– А может, она просто хотела смягчить удар? – предположила Эбби.

Кэсси отрицательно покачала головой:

– В таком случае зачем вообще было начинать разговор? Тетя Алекс не была злой: не могу поверить, что она просто так описала вам безысходную картину будущего. Это было бы неслыханной жестокостью. Наверное, она думала, что, зная заранее об ожидающей вас судьбе, вы сумеете каким-то образом избежать беды, потому и сказала вам.

– Каким-то образом? И каким же именно?

– Хотела бы я знать. Иногда избежать какого-то события бывает совсем нетрудно: достаточно свернуть на ближайшем светофоре направо, а не налево. –Кэсси вздохнула. – Мне очень жаль... Хотела бы я сообщить вам нечто более существенное, но даже если бы я обладала даром моей тетушки, мне все равно пришлось бы как-то истолковать увиденное. Любая ситуация может разрешиться самым неожиданным образом.

– Ровно то же самое сказала мне ваша тетя.

– Не знаю, что бы я стала делать на вашем месте, – призналась Кэсси, – но мне кажется, что для начала вы должны рассказать шерифу. Он мне говорил, что несколько его знакомых стали жертвами лже-экстрасенсов, но я уверена, что он не пройдет мимо предупреждения, касающегося вас, особенно из уст женщины, которая ничего на этом не выгадала.

– Скорее всего он разозлится, узнав, что я приняла предупреждение всерьез. Для него тем или иным образом все сводится к жульничеству. Знаете, – со вздохом добавила Эбби, – он убежден, что вы водите их за нос.

– Я знаю.

– Он хороший человек. Только ужасно упрямый. Кэсси ободряюще улыбнулась:

– Его недоверие меня не слишком задевает. Во всяком случае, до сих пор, пока оно не обошлось нам слишком дорого.

– А такое может случиться?

– Если мне удастся разузнать что-то важное, а он отмахнется от моих слов, потому что мне не доверяет... можете быть уверены, это очень дорого обойдется. – Она покачала головой. – Но в данный момент я больше тревожусь за вас. Читая мысли нашего славного шерифа, я невольно узнала о вашей личной жизни гораздо больше, чем вам бы хотелось, но тут уж ничего не поделаешь. Итак, мне известно, что вы были замужем и разошлись, я знаю, что ваш муж способен на насилие. Добавьте сюда маньяка, уже успевшего убить трех женщин, и примите добрый совет: вам пора взять отпуск и погреться на пляже где-нибудь подальше отсюда.

Безрадостная улыбка тронула губы Эбби.

– А что, если, уехав подальше отсюда, я только сделаю лишний шаг навстречу своей судьбе?

– Это не исключено. Но я бы сказала, что где-нибудь на пляже судьба будет к вам более милосердна.

– Возможно. Но я не могу уехать.

– Ну тогда хотя бы расскажите обо всем шерифу. Если вы не можете заставить его поверить, что моя тетя умела предсказывать будущее, по крайней мере убедите его, что ее предсказание вас напугало. Может, он примет меры, чтобы обезопасить вашу жизнь.

– Да нет, он просто будет тревожиться обо мне, хотя у него других забот хватает. Я сама приму меры. Постараюсь быть осторожной. И это все, что я могу сделать.

Ее самообладание восхитило Кэсси. Ей самой приходилось жить, сознавая, что в любой момент какой-нибудь сумасшедший может сделать ее своей мишенью, что ее шансы стать жертвой выше, чем у большинства, поэтому она, как никто другой, понимала, как разрушительно давит на человека постоянная угроза.

Более того, она знала, каково жить с пророческим предсказанием собственной обреченности. Она чуть было не сказала об этом Эбби, чуть было не призналась ей, что заглянула в свою судьбу, и этот единственный в своем роде опыт предрек ей насильственную смерть. Но в конце концов Кэсси решила оставить эти мысли при себе.

Она преодолела три тысячи миль, как выяснилось, лишь для того, чтобы вновь оказаться замешанной в расследовании кровавого преступления. Для нее побег не стал спасением. И она никак не поможет Эбби, если расскажет ей об этом.

Вместо этого она спросила:

– У вас есть собака?

– Нет.

– Может, вам имеет смысл обзавестись собакой. Хотя бы на время.

– А у вас есть собака?

Кэсси вздохнула:

– Нет. Но Бен сказал, что я должна завести собаку, и он был прав. Слушайте, а почему бы нам вместе не съездить в питомник?

* * *
– Появилась зацепка, – изрек Мэтт.

– А в чем дело? – спросил Бен, усаживаясь на стул напротив стола шерифа.

– Не исключено, что нам удастся кое-что нащупать. Серебряный доллар, найденный в руке у Бекки, оказался очень даже редким экземпляром. В технические детали я не вдавался, но речь идет о каком-то просчете в химическом составе сплава. Эту партию так и не пустили в обращение: они успели отчеканить всего несколько тысяч монет прежде, чем заметили ошибку.

– Несколько тысяч?

– Это, конечно, немало, Бен, я знаю, но все они попали в руки коллекционеров, они считаются очень ценными.

– Значит, их владельцев можно определить?

– Это вполне возможно. Один из моих людей уже работает над этим.

– А как насчет остальных монет?

Мэтт отрицательно покачал головой:

– Мы их все еще проверяем, но, мне кажется, это обычная чеканка. Правда, я не специалист. В общем, если он использует монеты, не побывавшие в обращении, это означает, что они из чьей-то коллекции.

– А у нас в городе есть нумизматы?

– Да, и кое-кто из них нам уже известен. Не такое уж это редкое увлечение. Мы потихоньку составляем список.

– А дальше? – спросил Бен.

– Начнем понемногу задавать вопросы. Нам нельзя высовываться. Не хочу, чтобы весь город знал, что монеты фигурируют в деле об убийстве, поэтому мы придумали историю об украденной коллекции. Долго она не продержится, но на первое время все-таки даст нам фору.

– Ты на нее не очень-то рассчитывай, – хмуро предупредил Бен. – Насколько мне известно, по городу уже ходят слухи, будто жертвы что-то сжимали в руках.

– Вот дерьмо!

– Мы же с самого начала знали, что это лишь вопрос времени.

– Да, но я все-таки рассчитывал на несколько дней, а не часов! Черт побери, откуда взялась утечка? Я пригрозил своим людям штрафом, если узнаю, что кто-то из них болтает о расследовании за стенами конторы.

– Закон сообщающихся сосудов, – сухо прокомментировал Бен. – Если у кого-то есть секрет, он обязательно просочится, и весь город его узнает. С гарантией.

Мэтт подозрительно уставился на него.

– А может, эта твоя леди-экстрасенс кому-нибудь разболтала?

– Я так не думаю. Слушай, Мэтт, когда ты перестанешь шить ей дело? Она только пыталась помочь, вот и все.

– Ты имеешь в виду всю эту трепотню насчет того, что убийца правша и когда-то пытался вскрыть себе вены?

– Ты ей не поверил?

– Нет.

– Только не говори, что ты не внес правшу со шрамом на запястье в список особых примет.

– Да внести-то я внес, только не думаю, что это нам поможет. То, что он правша, мне уже подтвердил Док Манро: об этом говорит характер ранений. А что касается предполагаемого шрама... в этом городе больше половины мужского населения работает на лесопилках и мебельных фабриках – шрамы на руках у нас не редкость. Думаю, она это просекла. Большинство людей лучше владеют правой рукой, чем левой, так что это было нетрудно, а шрам она добавила для пущей убедительности.

– Что она должна сделать, чтобы ты ей поверил?

– Гораздо больше того, что сделала до сих пор. Бен поднялся и покачал головой.

– До чего же ты упрям! Когда-нибудь ты об этом горько пожалеешь, Мэтт!

– Может быть, но только не сегодня. Я тебе позвоню, если мы обнаружим что-нибудь еще.

– Непременно. Я сегодня ужинаю с Мэри, но больше чем на пару часов не задержусь.

– Она нервничает?

– Конечно. Я обещал проверить ее охранную сигнализацию. Мэтт кивнул:

– Передай ей, что начиная с сегодняшнего вечера я ввожу усиленное патрулирование и ваш участок тоже включен.

– Обязательно передам. Спасибо.

– Не за что, – отмахнулся Мэтт.

Кивнув на прощание, Бен покинул контору шерифа. Он был не из тех, кто откладывает неприятные обязанности на потом, и немедля направился к загородному дому, где прошло его детство. Его отец упорно величал этот большой, выстроенный в псевдоанглийском стиле особняк, окруженный сотней акров пастбищной земли, «имением», но Бен никогда не следовал этому примеру.

Он также никогда не называл его отчим домом.

Он нажал кнопку переговорного устройства, и веселый голос матери пригласил его войти. Дверь не была заперта, но так как в прихожей его встретили два громадных мастифа, он решил, что дом нельзя считать неохраняемым.

– Привет, парни.

Бен погладил массивные головы псов, радостно вилявших хвостами. Его мать назвала их Бутч и Сандэнс[7], любой из них отдал бы за нее жизнь, но в остальном они были мирными и дружелюбными псами, обожавшими гостей.

Они проводили Бена до самой кухни, где его поджидала мать.

– У заводчика как раз появился новый помет, – сообщила Мэри Райан, как только ее сын появился в кухне. – Тебе надо взять щенка, Бен. Ты любишь собак, и они тебя любят.

– Мастиф не поместится в моей квартире, – возразил Бен, терпеливо вступая в вечный спор.

– Ты мог бы выбрать щенка другой породы.

– Мне не нужна собака. У меня столько работы, что на домашних животных времени нет.

Мэри перестала резать салат и бросила на сына укоризненный взгляд. Голосок девочки-подростка звучал нелепо, ей больше подошел бы низкий грудной голос с хрипотцой. Высокая, стройная, она передала сыну по наследству свои блестящие темно-каштановые волосы и глаза цвета лесного ореха. Ей еще не исполнилось и шестидесяти, а выглядела она на двадцать лет моложе.

– Тебе нужна компания, Бен. Ты слишком много времени проводишь в одиночестве.

– Заглянула бы ты в мой ежедневник, – бросил он в ответ.

Она, конечно, имела в виду его холостяцкую жизнь, хотя в разговоре с сыном неизменно подходила к насущному вопросу окольными путями. Прекрасно зная, что она не слезет со своего любимого конька, если ее не отвлечь, Бен выставил на буфетную стойку принесенную с собой бутылку вина, сбросил пиджак и повесил его на спинку стула, а сам сказал:

– Я пойду проверю окна и двери, хорошо?

– Ужин будет готов через двадцать минут.

Ему хотелось надеяться, что вопрос о его семейной жизни исчерпан, но не тут-то было: полчаса спустя, когда они сели за стол, мать возобновила прежний разговор.

– Ну тогда возьми котенка. Может, даже пару. Кошек можно оставлять одних хоть на целый день, они вполне обойдутся. Зато у тебя будет хоть кто-то, когда вернешься вечером домой.

Бен отпил вина и терпеливо сказал:

– Уверяю тебя, Мэри, мне не нужна компания. Просто в последнее время я очень занят, и у меня нет времени на свидания.

Она слегка поморщилась, услыхав, как прямолинейно он подменяет кошек женщинами, но последовала его примеру и сама задала прямой вопрос:

– Как насчет племянницы Александры Мелтон?

Он был поражен.

– Откуда ты, черт побери, вообще о ней прослышала?

– Мне сказала Луиза. Ты же знаешь, мы с ней всегда вместе готовим цветы для алтаря по воскресеньям. Она говорит, что дважды видела тебя в обществе племянницы Александры Мелтон.

– Я почти не знал мисс Мелтон.

– А ее племянницу?

– Я с ней едва знаком.

– Но все-таки какая она?

Бен решил сдаться. Несмотря на все свои капризы и детский голосок, Мэри, когда ей что-то было нужно, умела быть упорной, как вошедшая в поговорку капля, которая точит камень.

– Она очень похожа на мисс Мелтон. Черные волосы, серые глаза. Правда, она чуть ниже ростом и кажется более хрупкой.

– Александра была немножко не от мира сего. А ее племянница? Кстати, как ее зовут?

– Ее зовут Кэсси Нейл. – Бен с удивлением посмотрел на мать. – Я не знал, что ты была знакома с мисс Мелтон.

– Мы с ней несколько раз разговаривали за прошедшие годы, – пожала плечами Мэри. – А чему тут удивляться? Прожив в таком маленьком городе чуть ли не сорок лет, поневоле перезнакомишься со всеми.

Он кивком подтвердил ее правоту, но тут же задал следующий вопрос:

– Что значит «не от мира сего»?

– Ну... то и значит. Она была ясновидящая. Однажды посоветовала мне вернуться домой как можно скорее, потому что Гретхен – это мама Бутча и Сандэнса, ты ее помнишь, – собралась ощениться и с ней что-то не так. Между прочим, Александра оказалась права, возникли проблемы. Я потеряла бедную собачку, и мне пришлось вручную выкармливать мальчиков.

Бен оглянулся на «мальчиков». Один из них в эту минуту застучал хвостом по выложенному плиткой полу, а второй широко зевнул, показав чудовищную пасть. Вновь повернувшись к матери, Бен сказал:

– До меня доходили рассказы о ее даре, но я им не верил. Правда, Кэсси тоже уверяет, что ее тетя умела предсказывать будущее.

– Ну, значит, так оно и есть. А Кэсси умеет?

– Нет.

– Это твое мнение или она сама тебе сказала? – с жадным любопытством спросила Мэри.

– Она сама мне сказала, что не умеет. – Бен не считал нужным сообщать матери, что Кэсси наделена телепатическими способностями иного рода.

Мэри разочарованно надула губы.

– У-у-у... А я-то думала, она умеет.

– Хочешь, чтобы она тебе погадала? – сухо усмехнулся Бен.

– Между прочим, – заявила Мэри, вызывающе вздернув подбородок, – Александра уже предсказала мне мою судьбу. После того случая со щенятами я спросила ее, может ли она что-нибудь мне сказать о моем будущем. Она сначала просто засмеялась, а потом сказала, что благодаря моему сыну я встречу высокого, темноволосого, красивого незнакомца, мы с ним безумно полюбим друг друга и вскоре поженимся.

Это было так похоже на традиционные предсказания ярмарочных гадалок, что Бену ничего иного не осталось, как развести руками.

– Ради всего святого, Мэри!

– А может, предсказание сбудется, откуда тебе знать?

– Конечно, – вздохнул Бен. – Может, и сбудется.

Она недовольно нахмурилась:

– Знаешь, сынок, даже юристу не полагается быть таким циничным.

Поскольку она называла его «сынком» только в случае крайнего неудовольствия, а ее неудовольствие могло ему дорого обойтись (это он знал по опыту), Бен еще раз вздохнул для приличия и проговорил:

– Все верно. Извини, Мэри. Просто я не могу себя заставить поверить в предсказания, вот и все.

В сущности, он сказал ей правду, хотя и не всю. Она немного смягчилась:

– Тебе следует отбросить предубеждения, Бен. Пусти в ход воображение.

– Я уже над этим работаю.

– Ты просто хочешь ко мне подольститься, – фыркнула она, окинув его критическим взглядом.

– Нет, серьезно, я от души желаю, чтобы предсказание мисс Мелтон исполнилось. Если замечу, что где-нибудь поблизости бродит темноволосый незнакомец, обязательно приглашу его сюда на ужин.

– Вот теперь уж ты точно пытаешься ко мне подольститься. – Но вид у нее был скорее довольный, чем раздраженный.

Бен давно привык к мгновенным сменам ее настроения.

– Вовсе нет. Приготовь ему своего фирменного цыпленка, и я ручаюсь, что он будет у твоих ног. Ты отличная повариха и прекрасно это знаешь.

– Угу. – Она отхлебнула вина, и в ее взгляде, устремленном на сына, вспыхнул жгучий интерес. – А Кэсси умеет готовить?

– Понятия не имею.

– Но ведь она тебе нравится?

– Да, она мне нравится. Только и всего. – Бен постарался, чтобы его голос звучал как можно нейтральнее. – Хватит меня сватать, Мэри. В последний раз...

Бен спохватился и прикусил язык, но было уже слишком поздно. Лицо Мэри мгновенно изменилось, ее глаза наполнились слезами.

– Я так надеялась, что вы с Джилл наладите постоянные отношения... Она была такой милой, Бен. Даже когда вы с ней порвали, она продолжала навещать меня, и мы говорили о тебе...

Этого он не знал. Похоже, Кэсси в очередной раз оказалась права, когда сказала ему, что Джилл не готова его отпустить даже после разрыва.

– Мэри...

– Кто мог поднять руку на эту прелестную девочку, Бен? И на Айви, и на эту бедняжку Бекки? Что происходит в этом городе? Кого еще этот монстр собирается убить?

– Все будет хорошо, Мэри.

– Но...

– Послушай меня. Все будет в порядке.

Он расслышал в голосе матери нотки приближающейся истерики и поспешил ее успокоить, стараясь, чтобы его слова звучали твердо и внушили ей уверенность. Она была мастерицей доводить себя до взвинченного состояния, но он не мог этого позволить: ей потребовались бы успокоительные лекарства и его присутствие в доме до самого утра.

Не в первый раз Бен ощутил вспышку невольного сочувствия к своему покойному отцу.

Глава 9

24 февраля 1999г.

Слушай, ты же мне мешаешь! – Кэсси с мягким упреком отодвинула пса коленом в сторону, чтобы открыть нижний ящик комода.

Макс, помесь колли с немецкой овчаркой, жалобно заскулил и сел, не спуская с нее внимательных блестящих глаз. Проведя вместе двое суток, они стали понемногу привыкать друг к другу, но бедный пес начинал нервничать всякий раз, когда Кэсси принималась рыться в шкафах и ящиках. И его нельзя было винить, поскольку первые хозяева бросили его при переезде на новое место жительства.

Кэсси оторвалась от работы, чтобы погладить его по голове и сказать несколько ело ему в утешение. Она уже пыталась растолковать Максу, что не бросит его, как прежние хозяева, и вообще никуда не собирается уезжать, а просто перебирает вещи, оставшиеся после тетушки, сортирует и раскладывает по коробкам то, что нужно выбросить, отдать или сохранить, но обнаружила, что к собачьим мозгам подключиться невозможно (во всяком случае, ей это не удалось), а объяснений на словах собаки не понимают.

Интересно, как продвигаются дела у Эбби с ее породистым ирландским сеттером, в которого она влюбилась с первого взгляда?

– Ладно, на сегодня хватит, – решила Кэсси. – Внизу стоят коробки с документами; пожалуй, я их разберу сегодня вечером. Надеюсь, они не заставят тебя так сильно нервничать. А пока как насчет прогулки?

Волшебное слово заставило Макса радостно вскинуть голову. Он первым кинулся, опередив Кэсси, вон из гостевой спальни и кубарем скатился вниз по лестнице. Она не взяла поводка, так как уже успела заметить, что пес хорошо выдрессирован да к тому же и сам склонен держаться к ней поближе во время прогулок.

Она сняла стеганую куртку с вешалки и надела ее на ходу. Было всего три часа пополудни, но прогноз обещал снегопад, а ледяное дуновение в воздухе и тяжелые облака, низко обложившие небо, свидетельствовали о том, что по крайней мере на этот раз бюро погоды не ошиблось.

Кэсси нравилась такая погода. Она сунула руки в карманы куртки и зашагала по полям в сторону от дома. Прогулка проходила в неторопливом темпе: Макс с живым любопытством обнюхивал каждый камень и каждую ямку в земле, а его хозяйка любовалась суровой красотой открывающегося перед ней зимнего пейзажа.

Так легко было забыть... обо всем остальном.

В последние дни убийца не давал о себе знать. Насколько им было известно, он больше никого не убил, и Кэсси не удалось расслышать ни единого отклика его мыслей.

Такое молчание могло только порадовать ее.

О каких-либо успехах или даже деталях следствия ей не сообщали. Шериф ни разу с ней не связался. Бен позвонил накануне днем, чтобы узнать, все ли у нее в порядке, и очень обрадовался, услыхав, что она завела собаку. Он тоже не смог сообщить ей ничего нового об убийствах: сложное дело задержало его в суде дольше, чем он рассчитывал, и у него не было возможности поговорить с Мэттом. Голос у него был усталый и несколько встревоженный.

В газете тоже ничего нового не сообщалось, только уже известные факты. Бекки Смит похоронили, но похороны двух других жертв были отложены на неопределенный срок, пока продолжались поиски улик.

Возможно, это был неглупый шаг со стороны шерифа, но отказ в погребении никак не улучшил настроение горожан. Два тела, оставленные в морозильнике местного похоронного бюро, как и усиленные полицейские патрули, курсирующие по всему округу, служили постоянным напоминанием о существующей угрозе. Комендантский час так и не был введен, но в газете отмечалось, что с наступлением темноты улицы пустеют, а женщины никуда не ходят в одиночку: только парами, группами или в сопровождении мужчин.

Если бы Кэсси была оптимисткой, она могла бы попытаться убедить себя, что убийца покинул город в поисках новых охотничьих угодий. Но она не была оптимисткой. К тому же она была почти уверена, что шериф прав: убийца – местный житель, родившийся и выросший в этом городе. И он все еще был здесь.

Где-то здесь.

Хватит об этом, мысленно приказала себе Кэсси и решительно выбросила мысли об убийце из головы.

– Довольно, – сказала она вслух.

Макс принес ей где-то подобранную палку, и следующие четверть часа она провела, бросая для него эту поноску. Игра надоела ей раньше, чем ему: он все еще держал палку в зубах, когда она повернула к дому.

Пес бросил палку, как только увидел оставленный на подъездной аллее джип, и его звонкий лай, удивительно гулкий в неподвижном холодном воздухе, разнесся по всей округе. Кэсси увидела, как Бен спускается по ступеням крыльца, и подхватила Макса за ошейник, чтобы удержать его рядом.

– Макс, к ноге, – строго скомандовала она. Пес перестал лаять, но, когда они оказались в нескольких шагах от гостя, Макс грозно зарычал.

– Привет, – поздоровалась она с Беном.

– Привет. – Он внимательно смотрел на собаку. – Что ж, хороший пес. А он кусается?

– Этого я еще не знаю, но в питомнике меня заверили, что он был кроток, как ягненок, все то время, что они держали его у себя. – Кэсси посмотрела вниз, на все еще рычащего пса. – Его бросили хозяева. Похоже, они решили не брать его с собой вместе с мебелью во время переезда.

– К сожалению, такое случается. Хорошо еще, что в нашем питомнике их не усыпляют.

– Да, мне это уже говорили. – Когда Кэсси брала собаку, ей сообщили еще один любопытный факт: именно прокурор Райан в значительной степени способствовал тому, чтобы в местном питомнике не умерщвляли здоровых животных. – Вы уже знаете, что Эбби тоже взяла себе собаку?

– Мэтт упомянул об этом, – улыбнулся Бен. – Большой ирландский сеттер, обожающий спать вместе с Эбби. Мэтту эта его привычка как-то сразу не понравилась.

– Не сомневаюсь. – Кэсси хотелось знать, рассказала ли Эбби шерифу о предсказании Алекс, но она решила не вмешивать в это Бена.

Рычание Макса становилось все громче.

– Пожалуй, пора нас познакомить, – заметил Бен.

У Кэсси почти не было опыта общения с собаками, но она интуитивно догадалась, как следует поступить. Она велела Максу сесть и, продолжая удерживать пса одной рукой, другой сделала знак Бену подойти поближе. Когда он подошел, она после секундного замешательства взяла его за руку. Даже в этот холодный зимний день его рука оказалась очень теплой.

– Макс, это Бен, – твердо сказала Кэсси. – Он друг.

Пес обнюхал незнакомца, тот, видимо, понравился ему, потому что Макс перестал рычать и приветливо застучал хвостом по мерзлой земле. Бен погладил пса и ласково заговорил с ним.

– Для первого раза неплохо, – заметила Кэсси. Она отпустила ошейник, и Макс ринулся исследовать шины джипа. Они проводили его взглядом.

– Посмотрим, как он встретит меня в следующий раз. – Бен помолчал. – Он спит вместе с вами?

Кэсси не могла понять, чем вызван этот вопрос.

– У него есть своя постель рядом с моей. До сих пор он довольствовался ею.

Бен одобрительно кивнул:

– Я рад, что вы его взяли.

– Я сама этому рада.

Это было правдой. Кэсси с изумлением открыла для себя, как приятно иметь рядом внимательного, преданного и ничего не требующего взамен товарища, готового слушать все, что она скажет. И ее поражало, как много она, оказывается, может рассказать собаке.

– Извините, что нагрянул к вам без звонка. – В голосе Бена слышалась та же тревога, что и по телефону, когда он звонил ей накануне. – Но я все равно ехал в эту сторону и...

Кэсси не дала ему закончить:

– Здесь холодно. Почему бы нам не зайти в дом? Пять минут, и кофе будет готов.

– Звучит заманчиво. Спасибо. Закончив инспекцию джипа, Макс присоединился к ним и, обогнав Кэсси, первым ворвался в кухню.

– Он от вас не отходит, – заметил Бен, стоя в дверях.

– Пока – да, – согласилась Кэсси. Она взглянула на Бена. В его позе по-прежнему ощущалась напряженность.

– Я собиралась затопить камин в гостиной, – сказала Кэсси. – Вы умеете их разжигать?

– Я в этом деле ас, – усмехнулся он.

– Тогда считайте, что у вас есть работа. А то у меня уходит целая куча растопки и старых газет.

– Посмотрим, как получится у меня.

К тому времени, как Кэсси вошла в гостиную с подносом, огонь в камине уже весело потрескивал. Бен сбросил пиджак и закатал рукава рубашки, а когда она появилась, как раз распускал узел галстука. Кэсси поставила поднос на кофейный столик, а сама опустилась на диван.

– Мне кажется, для разжигания каминов нужен особый талант, – заметила она, разливая кофе. – Я его начисто лишена, а вот вы им точно обладаете. Спасибо.

– Рад стараться.

Макс притащил из кухни кость из бычьих жил, недоверчиво покосился на огонь и улегся на ковре у ног Кэсси.

– У нас уже установился определенный распорядок, – объяснила она, кивнув в сторону собаки. – Я даю ему кость примерно в это время, и он расправляется с ней в течение вечера.

Она протянула Бену чашку, и он устроился на противоположном конце дивана боком, чтобы быть лицом к ней.

– Надеюсь, я вам не помешал, – сказал он.

– Вовсе нет. Я разбираю кое-какие вещи тети Алекс, но это может подождать. – Кэсси указала на соседний стул, занятый большой коробкой. – Тут в основном бумаги: переписка и тому подобное. Я просмотрю их сегодня вечером, но никакой спешки нет.

– А больше вас... ничто не беспокоит?

Кэсси отрицательно покачала головой и отхлебнула кофе. Она тоже повернулась боком на диване, опираясь спиной на валик и положив согнутую в колене ногу на сиденье.

– Нет. Я хотела позвонить шерифу, чтобы попытаться еще раз помочь в расследовании, но, мне кажется, он решил сначала испробовать все традиционные способы. Он обратится ко мне, только когда они заведут его в тупик.

Бен не подхватил ее легкомысленный тон:

– Думаете, он зайдет в тупик?

– Я думаю, что убийства не прекратятся.

– А почему бы и нет? Может, «три» – его счастливое число.

– Я так не думаю. Убийства стали его потребностью. Он... упивается страхом своих жертв. Он еще не насытился. Он снова будет убивать.

– Все равно что ждать, пока не упадет нож гильотины, – вздохнул Бен. – Расследование Мэтта пока ничего нового не дало. Во всяком случае, никакой информации. Свидетели так и не объявились. Ни одного подозреваемого. А весь город в страхе затаил дыхание.

Кэсси не захотела облегчить ему задачу. Она просто ждала.

Бен тяжело вздохнул:

– Может, Мэтт и готов ждать, пока традиционные методы полицейского расследования не исчерпают себя, но я не готов. Тем более что есть другой выход. Кэсси, вы не попробуете еще раз? Вдруг вы сумеете узнать что-то новое? Что-то такое, что помогло бы нам поймать этого мерзавца до того, как он снова отправится на охоту?

– А что скажет шериф?

– Его мнение нам известно. Он уже высказался по полной программе, – поморщился Бен. – Особенно когда я сказал ему, что не хочу привозить вас к нему в контору, чтобы не привлекать всеобщее внимание, тем более что город и без того напоминает пороховую бочку. Он отказался ехать сюда и даже не хотел дать мне что-нибудь из вещдоков, но в конце концов сдался. Наверное, чтобы поскорее выставить меня из кабинета.

– Значит, вы не просто ехали в эту сторону, так?

– Мне следовало предварительно позвонить, – признался он после минутного замешательства, – но я хотел сначала взглянуть на вас, убедиться... что вы не так утомлены, как раньше. Если хотите знать всю правду, я битый час ездил кругами, убеждая себя, что надо обратиться к вам за помощью.

В это Кэсси была готова поверить. Теперь стало понятно, почему Бен так нервничал с самого приезда: он начал понимать, как много жизненных сил отнимают у нее телепатические контакты, и разрывался между необходимостью и нежеланием причинить ей боль.

– Ничего страшного, – заверила его Кэсси. – Я же сама предложила свою помощь.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Но вы же хотели выйти из игры, Кэсси, мы оба это знаем.

– И мы оба знаем, что выбора у меня нет. Особенно, если я останусь здесь. – Она помолчала. – А я остаюсь здесь. Так что давайте посмотрим, что вы мне привезли.

Бен поставил свою чашку на кофейный столик и встал, чтобы взять пиджак, оставленный на стуле у камина. Когда он вернулся к дивану, в руках у него был прозрачный пластиковый пакетик с ярлычком «Вещественное доказательство». Внутри лежал бесформенный и поблекший лоскут ткани цвета хаки.

– Мэтт сказал, что для вас это может что-то значить.

Кэсси опустила чашку на столик, взяла в руки пакет и открыла его. Она внутренне напряглась, закрыла глаза и принялась перебирать тряпицу между пальцев.

Бен не спускал с нее глаз. С того вечера, когда Кэсси не сумела прочесть его мысли, даже прикоснувшись к нему, он заметил, что она вроде бы стала менее настороженной в его присутствии: во всяком случае, теперь встречалась с ним глазами гораздо чаще, чем раньше.

Но она по-прежнему держалась очень замкнуто и скрытно, следила за каждым своим шагом, почти никогда не улыбалась, а по глазам невозможно было прочесть, что она думает. Хотя темные круги под глазами, замеченные им во время первой встречи, – свидетельство постоянного напряжения и усталости – никуда не делись, она все-таки казалась не такой изможденной и затравленной, как раньше, сдоено обрела покой, примирившись с ситуацией.

А может быть, это был не покой, а обреченность?

Бену стало не по себе при мысли о том, что Кэсси примирилась с уготованной ей судьбой. Она была убеждена, что иного выхода нет. Не было нужды объяснять ему, что будущее, в которое она сумела заглянуть, не сулило ей ничего хорошего; это и без слов было очевидно. Именно по этой причине он «битый час», по его собственному выражению, ездил кругами, борясь с собой, прежде чем решился в конце концов обратиться к ней. И не потому, что знал, как сильно это ее утомит, а по другой причине: он не мог избавиться от чувства, что каждая новая попытка приближает ее к роковому рубежу, переступив который она окажется вне недосягаемости для него. И для всех остальных.

И она сама это знала.

Но сейчас он заставил себя выбросить из головы тревожные мысли и уже собирался спросить, что она почувствовала, когда ее внезапная улыбка лишила его дара речи.

– Кэсси? Вам это что-то говорит?

Кэсси открыла глаза, веселая улыбка все еще играла у нее на губах.

– По правде говоря, да. – Она спрятала лоскут обратно в мешочек и небрежно бросила его на диван. – Это мне подсказывает, что наш доблестный шериф не только подозрителен по натуре, но и не лишен чувства юмора. У меня не было уверенности на этот счет.

– О чем вы говорите? – удивился Бен.

– Это проверка, Бен. Полевые испытания для меня. – Все еще улыбаясь, она небрежно пожала плечами. – Честно говоря, я сама предложила ему себя испытать, так что мне грех жаловаться.

Бен подхватил с дивана пластиковый пакет.

– Вы хотите сказать, что этот предмет не был найден на месте преступления?

– Боюсь, что нет.

– Тогда что, черт побери, он собой представляет?

– Как я уже говорила, у нашего шерифа есть чувство юмора. Этот лоскут – часть его собственной бойскаутской формы.

– Сукин сын!

– Не надо на него сердиться. Я бросила ему вызов – разве он мог не ответить? Я ему предложила испытать меня без предупреждения. Вот поэтому шериф и отказался ехать сюда. Его мысли так легко читать – я бы его замысел сразу раскусила. А так... его здесь нет, и даже если бы я могла читать ваши мысли, вы понятия не имели, что этот лоскут не связан с убийствами.

– Этого я, безусловно, не знал, – мрачно согласился Бен.

– Что ж, я прошла его маленький тест, – беспечно отмахнулась Кэсси. – Его это не убедит, но по крайней мере заставит задуматься. Так что в конечном счете дело того стоило.

– А каков конечный счет, Кэсси? – с горечью спросил Бен. – Это вы можете мне сказать?

Она отвернулась, ее оживление угасло.

– Я же вам говорила, я не умею заглядывать в будущее.

– Но в свое вы заглянули. Вы знаете... свою судьбу.

– Это совсем другое дело.

– Неужели? Вы можете мне сказать, что ваша судьба не связана с этим расследованием?

Ее тонкий профиль не дрогнул, выражение лица осталось непроницаемым. Она упорно смотрела только на огонь. Когда Кэсси заговорила, голос ее прозвучал совершенно спокойно:

– Я ничего не могу вам сказать о своей судьбе.

– Почему?

– Потому что это моя судьба. Если я расскажу, это может ускорить наступление того, что я видела.

– А если наоборот? Если именно замалчивание ускорит роковую развязку? Вы уверены, что это не так?

– Уверена.

– Но тогда...

– Мне пришлось делать выбор, Бен. Что-то предпринять, чтобы избежать того, что я видела, или ничего не предпринимать. Я решила действовать. Я пробежала три тысячи миль. И, убегая, стараясь изменить предопределенный ход событий, я попала в ту самую ситуацию, от которой так старалась убежать. – Она повернула голову и наконец посмотрела прямо ему в глаза. Легкая улыбка снова появилась у нее на губах. – Я решила, что больше не буду ничего предпринимать.

– Вы уже кое-что предприняли, когда решили нам помочь.

– Нет. Я просто поплыла по течению. Я здесь. Предложить свою помощь – это самый очевидный, самый естественный шаг. Я не пытаюсь изменить свою судьбу. Я просто исполняю свой долг.

– Вы видели свою смерть, так?

– Нет.

Он нахмурился:

– Вы меня обманываете.

– Нет, не обманываю. Я не видела своей смерти.

– Тогда что же вы...

– Бен, я не хочу об этом говорить. Ни вам, ни мне это на пользу не пойдет. Прошу вас, перестаньте себя винить за то, что уговорили меня помочь. Договорились?

– А что, это так заметно?

Кэсси немного удивилась вопросу.

– Для меня – да. Может, поговорим о чем-нибудь другом?

Он согласно кивнул:

– Ладно. Я хочу кое о чем спросить. Когда вы взяли меня за руку во дворе, вам удалось проникнуть в мои мысли?

– Нет.

– Значит, в тот первый раз... вам не удалось не потому, что вы устали?

– Нет, дело было не в этом. Я не могу читать ваши мысли.

Он прищурился, внимательно глядя на нее.

– Что это значит?

Кэсси помедлила.

– Вряд ли вам придется по душе этот разговор.

– Почему нет?

– Потому что... я по опыту знаю, что, когда люди так закрыты, это не случайно. Они хотят себя защитить. Не пускать других людей к себе в душу. Всеми силами скрывать... свою внутреннюю сущность.

– Вы хотите сказать, что это не случайно? – допытывался Бен.

– Да, наверное... Делаете ли вы это сознательно? Скорее всего, нет. Бен, я не пытаюсь вас в чем-то обвинять. У нас у всех есть свои защитные механизмы.

Кэсси смотрела на него, слегка хмурясь, чувствуя, что задела больной нерв, и не зная, стоит ли развивать свою мысль дальше. Но какой-то необъяснимый огонек в его глазах заставил ее продолжить.

– Большинство из нас с самого детства привыкает скрывать свои мысли, чувства, иногда – поступки, маскироваться от чужого взгляда, и только самые близкие к нам люди это понимают. Такова человеческая природа. Но некоторые люди по той или иной причине не способны скрывать или маскировать то, что есть. То ли внутренняя боль слишком велика, то ли все дело в самой личности. Если человек наделен особой впечатлительностью и способностью сопереживать... Он чувствует так глубоко и остро, что оказывается совершенно беззащитным. И тогда разум, если он достаточно силен, выстраивает стены, чтобы защитить себя. – Кэсси устало покачала головой: – Эти стены обычно остаются незамеченными. Их могут почувствовать только самые близкие.

– Или какой-нибудь экстрасенс, случайно встретившийся на пути, – вставил Бен.

– Экстрасенсы видят то, что скрыто под наружностью человека.

– А под моей наружностью... скрыта стена?

– Вас это смущает?

– А разве не должно смущать?

Кэсси задумалась:

– Стена появилась не случайно, Бен. Тому была веская причина. Если вы когда-нибудь перестанете в ней нуждаться, она исчезнет.

– Понятно, – со вздохом сказал Бен. Кэсси почувствовала, что ей так и не удалось его приободрить, но она не знала, что еще сказать. Бен пристально посмотрел на нее.

– Полагаю, мне следует благодарить судьбу. Если бы не мои стены, вы бы по-прежнему избегали встречаться со мной взглядом и делали все от вас зависящее, чтобы до меня не дотронуться.

– Да, наверное, – кивнула она. – Ваши стены означают, что я не должна выбиваться из сил, удерживая на месте свои собственные. Для меня это желанная передышка. Приятно общаться с человеком, когда знаешь, что не нужно прислушиваться к нему шестым чувством. До сих пор у меня было всего три таких приятных знакомства: вы, Эбби... и Макс.

– Вы не слышите мыслей Эбби?

– Нет.

– Вот уж никогда бы не подумал, что она тоже нуждается в стенах, – задумчиво протянул он. Кэсси ответила легкой улыбкой.

– Это лишь доказывает, что возведенные ею стены хорошо делают свое дело.

– Да, скорее всего. – Он в нерешительности помолчал, но все-таки заставил себя сказать: – Мне, пожалуй, следует попрощаться и дать вам возможность вернуться к разбору тетушкиных бумаг.

Даже не проникая в его мысли, Кэсси поняла, что ему совсем не хочется уходить. Совсем недавно одиночество было для нее желанной целью, но сейчас ей совсем не хотелось в него погружаться. Кэсси вдруг почувствовала странное волнение, но, когда она заговорила, голос ее остался обычным спокойным и ровным:

– Если у вас нет других планов, то оставайтесь с нами обедать. Я сварила большую кастрюлю супа, и нам с Максом вдвоем с ним не справиться. Вы могли бы остаться и помочь нам его прикончить.

В наступившем молчании оба расслышали усиливающийся за окном вой ветра; по окнам вдруг забарабанил мокрый снег вперемешку с дождем.

– Как раз подходящая погода для супа, – заметил Бен. – Чем я могу помочь?

* * *
Даже сквозь вой приближающейся непогоды он пробирался крадучись, ни на минуту не забывая об остром слухе пса. Инстинкт подсказывал ему, что надо держать дистанцию, но ему хотелось подобраться поближе, хотелось заглянуть внутрь.

Там так уютно. Жаркий огонь в камине. Яркий свет и мирная домашняя обстановка заставляли еще острее почувствовать свое одиночество. Тихие голоса мирно беседующих людей. Им хорошо друг с другом, их речь словно замедляется, в голосах слышатся нотки желания.

Они не замечали его зоркого взгляда.

Он стоял снаружи, подняв воротник и низко надвинув шляпу, чтобы защититься от хлещущего в лицо мокрого снега. Было холодно. Ноги у него замерзли. Но он еще долго оставался на месте, не сводя глаз с окна.

Она была под защитой.

Впрочем, для него это не имело значения.

* * *
– Почему ты мне раньше об этом не сказала? – возмутился Мэтт.

Эбби пожала плечами:

– Я не думала, что ты примешь это всерьез.

– Пока убийца не начал резать женщин? Она поморщилась, но кивнула. Мэтт резко оттолкнул тарелку.

– Ты должна была мне сказать, черт побери!

– И что бы ты мог сделать? Неделю назад ты бы рассмеялся мне в лицо и назвал меня дурой, верящей всякому вздору. А когда кровь уже пролилась, что можно было предпринять? Ты бы мне посоветовал поставить сигнализацию, обзавестись собакой, вести себя осторожно? Все это я сделала и без твоего совета.

Мэтт бросил взгляд на крупного рыжего пса, растянувшегося на кухонном полу у ног Эбби, и, не удержавшись, проворчал:

– Я бы тебе не посоветовал обзаводиться собакой. По крайней мере не такой, которая тебе шагу ступить не дает.

– А мне нравятся мужчины-собственники, – улыбнулась Эбби. – Но ты не беспокойся, у меня с Брайсом уже состоялся серьезный разговор. Он больше не будет влезать между нами в постель.

Мэтт вовсе не был уверен, что от «серьезного разговора» с собакой может быть какой-то толк, и снова бросил желчный взгляд на ирландского сеттера.

– Рад это слышать, Брайс. Между прочим, что за странная кличка для собаки?

– Все претензии к его бывшим хозяевам, я тут ни при чем.

Красивый рыжий пес поднял голову, обвел кротким взглядом обоих, постучал хвостом по полу и снова вытянулся, сладко зевнув.

Мэтт перевел взгляд на Эбби:

– Пусть только попробует тебя не защитить – будет иметь дело со мной.

– О, я уверена, он сделает все, что сможет, – ответила она, поднимаясь, чтобы поставить свою тарелку в раковину.

Мэтт последовал ее примеру.

– Ты могла бы переехать ко мне, – пригласил он. – У меня сигнализация лучше, а по ночам я бы сам тебя охранял.

– Не могу, пока развод не оформят окончательно, Мэтт.

– Какая разница? Это вопрос нескольких недель.

– Я же тебе говорила. Я... хочу подождать и посмотреть, как поведет себя Гэри, когда развод будет оформлен.

– А если он начнет буйствовать? Милая, город похож на пороховую бочку, все напряглись и готовы к прыжку... Малейший пустяк может толкнуть Гэри за грань.

– Вот поэтому я и не хочу провоцировать его без надобности, – резонно заметила Эбби.

– Ничего, если понадобится, я запру его в камеру: пусть остудит задницу и научится вести себя разумно.

– А как же его гражданские права?

– Ты могла бы выдвинуть против него обвинение.

– Нет. Нет, этого я не сделаю... если только он меня не вынудит.

Мэтт положил руки ей на плечи и повернул ее лицом к себе.

– Эбби, ты утверждаешь, что Гэри ударил тебя только раз, в тот вечер, когда ты велела ему выметаться, но мне кажется, что ты не все рассказала.

Она не сводила глаз с его галстука.

– Я сказала тебе правду о том вечере.

– О том вечере – да. Но не о том, что в тот раз он впервые тебя ударил.

Несмотря на все свои усилия, Эбби почувствовала, как глаза наполняются предательской влагой. Стыд зашевелился у нее в душе. Ей не хотелось, чтобы Мэтт узнал, какой она была трусихой.

– Милая... – Он нежно приподнял ее опущенный подбородок и заставил посмотреть на себя. – Можешь мне ничего не объяснять, пока сама не будешь к этому готова, но я хочу, чтобы ты кое-что поняла. Я и без слов знаю, какого мужества тебе стоило вышвырнуть его за порог. И как тебе было страшно, я тоже понимаю.

Эбби заморгала, смахивая слезы.

– Я не могу... говорить о нем с тобой, Мэтт. Я просто не могу.

– Ну ладно, ладно, милая.

Он притянул ее к себе и поцеловал. На этот раз пес не зарычал, что само по себе можно было считать безусловным прогрессом. Но Эбби казалась слишком напряженной в его объятиях, и угли тлеющего гнева ярко вспыхнули в душе у Мэтта. Дали бы ему волю, он переломал бы Гэри Монтгомери все кости.

– Я мог бы остаться с тобой на всю ночь, – предложил он.

– Нет, не стоит. Только не на всю ночь.

Но ее руки обвились вокруг его шеи, тело расслабилось, и она прижалась к нему.

– Но на время можно. Ты можешь остаться на время.

Похоже, ее разговор с Брайсом все же принес свои плоды. Пес даже не последовал за ними в спальню.

* * *
До полуночи было еще далеко, когда Мэтт неохотно вылез из постели Эбби и оделся. Она тоже встала: ей не хотелось спать, к тому же надо было запереть за ним дверь и включить сигнализацию. Одеваться она не стала, только накинула халат и туго затянула пояс.

– Смотри, сколько снега намело. Будь осторожен, не гони машину, – предупредила Эбби.

– Не беспокойся. Ты тоже будь осторожна, особенно позже, когда будешь выпускать собаку, –напомнил Мэтт.

– Ладно, не волнуйся.

Он поцеловал ее на прощание и ушел, но задержался на крыльце, пока не услышал, как она задвигает засов.

Эбби вернулась в кухню.

– Хороший мальчик, – сказала она Брайсу, все еще терпеливо лежавшему у стола. – Сейчас, погоди немного: я только вымою посуду и выведу тебя погулять.

Как и любой воспитанный в доме пес, Брайс прекрасно знал, что означает слово «погулять», и тотчас же сел. Но он был терпеливым псом и молча ждал, пока его хозяйка убирала со стола после ужина.

– Ну ладно, пошли.

Эбби решила вывести его через черный ход, чтобы он мог побегать в огороженном заднем дворе: тогда бы она подождала его на крыльце, не одеваясь.

Сопровождаемая собакой, Эбби подошла к задней двери и отключила сигнализацию, потом отперла дверь и потянула ее на себя.

Она едва успела ухватить Брайса за ошейник, когда он грозно зарычал на человека, стоявшего на верхней ступеньке.

– Гэри? – ахнула Эбби.

Глава 10

– Мне известно только то, что шериф и прокурор Райан говорили в газете, – встревоженно призналась Ханна Пэйн своему дружку Джо, пока они сидели в кухне, попивая кофе и доедая булочки, испеченные ею.

Джо уже пора было на работу: в этот вечер у него на фабрике была третья смена, а Ханна не хотела ложиться, потому что он собирался уйти и оставить ее одну в доме, где они жили вместе.

– Детка, шериф просто хочет напугать местных женщин, чтобы вы были осторожны, вот и все, – терпеливо растолковывал ей Джо. – И он прав. Но пока ты соблюдаешь осторожность и никуда не ходишь одна, с тобой ничего не случится. Я проверил все двери и окна, все запер так, что и муха не пролетит. У тебя надежная машина, сотовый телефон, пистолет в тумбочке у кровати и Бизон.

Здоровенный беспородный пес, дремавший под столом, зашевелился, услышав свое имя.

– Я знаю, но...

– Бери его с собой всякий раз, как выходишь из дома, и езди только с поднятыми стеклами. Не открывай никому, кроме меня и своей сестры. Пусть автоответчик записывает все звонки, не отвечай никому, если не выяснишь, кто звонит. – Джо ободряюще улыбнулся ей. – Ты, главное дело, будь осторожна, Ханна. Если тебе так страшно, я буду каждый вечер отвозить тебя вместе с Бизоном к твоей сестре, когда у меня смена. Будешь оставаться у них до утра.

– Нет, этого я не хочу. Ты же знаешь, нам с ней нельзя надолго оставаться вдвоем. Вечно мы начинаем ссориться по пустякам. Я лучше побуду тут с Бизоном.

– Точно? – Он пытливо заглянул ей в лицо. – Не знаю, удастся ли мне, но, если хочешь, я попробую на будущей неделе взять пару отгулов. Мы могли бы съездить в горы. Если, конечно, этого гада не поймают раньше.

– Ладно, поживем – увидим.

– Ну я пошел, а то карточку не пробью вовремя.

Ханне его идея пришлась по душе.

– Да, мне хотелось бы ненадолго выбраться из города. Даже если его поймают.

– Отлично, – улыбнулся Джо, – я потолкую в отделе кадров, может, они освободят меня на пару дней. Ты, главное, не волнуйся, детка, хорошо?

– Постараюсь. Но завтра утром мне надо к бакалейщику за покупками, – сказала она.

– Я буду дома к восьми тридцати и сам тебя отвезу.

– Тебе же надо поспать.

– Позже успею. А теперь пошли, запрешь за мной дверь.

Ханна проводила его до дверей их маленького домика и поцеловала на прощание, прижимаясь к нему крепче, чем обычно.

– Веди машину осторожно. Снег еще идет.

– Не бойся, я всегда вожу осторожно.

Джо наградил ее шлепком по ягодицам и прошептал на ухо непристойное предложение. Она улыбнулась в ответ и напомнила ему, что у них нет времени и он опоздает на работу, если они займутся тем, что он предлагает. Он усмехнулся и подмигнул ей.

После этого он ушел.

Ханна заперла за ним дверь и дважды проверила все замки. Бизона она впустила в спальню, когда наконец отправилась спать, хотя обычно ему полагалось спать в гостиной.

Забравшись в слишком большую и казавшуюся пустой без Джо постель, она включила телевизор и стала смотреть старый фильм, лишь бы не прислушиваться к глухому снежному безмолвию за окном.

* * *
– Гэри? – повторила Эбби.

Он опасливо косился на собаку и не смел переступить через порог.

– Где ты, черт возьми, его откопала? – буркнул Гэри.

Эбби уже собиралась ответить, когда до нее вдруг дошло, что она больше не обязана перед ним отчитываться.

– Гэри, что ты здесь делаешь? Уже почти полночь. – Эбби не сделала попытки успокоить оскалившегося, злобно рычащего Брайса.

Гэри отвел взгляд от пса и улыбнулся ей проникновенной улыбкой – той самой, которая когда-то пленила восемнадцатилетнюю девочку, слишком юную и неопытную, чтобы встревожиться и заподозрить неладное, когда он впадал в угрюмое молчание или взрывался приступами бешеной ревности. В молодости Гэри был поразительно хорош собой; теперь, к сорока, он отяжелел: наметилось брюшко и двойной подбородок. Слишком много лет он ублажал свой скверный нрав и непомерные аппетиты, это не могло не сказаться на его внешности.

– Я просто пришел повидать тебя, Эбби. Что тут такого?

В первый момент она страшно испугалась и теперь постаралась скрыть свое облегчение. Он еще не знает, что она встречается с Мэттом, пока, по крайней мере, не знает. Если бы узнал, то не сумел бы сдержаться: ревность Гэри проявлялась бурно и спонтанно.

Эбби перевела дух, стараясь говорить ровно и безучастно:

– Гэри, ты выбрал для визита странное время. Уже поздно, я устала и хочу лечь. И если этого мало, вспомни, что тебе говорил прокурор. Ты здесь больше не живешь, и, если будешь являться без предупреждения, я получу запретительное предписание. Ты же не хочешь, чтобы я за ним обращалась? Или ты хочешь обсуждать наши отношения в суде, на открытом слушании?

Это был единственный рычаг, который она могла против него использовать, и пользоваться им приходилось экономно, чтобы не истощить окончательно. Гэри был вице-президентом одной из местных компаний – солидного и уважаемого в городе агентства по продаже недвижимости. Хорошая репутация очень много для него значила. Развод – это одно дело, а вот развод с женщиной, обвиняющей его в жестокости и физических истязаниях на протяжении тринадцати лет брака, – это совсем другой коленкор.

Она обратилась к Бену Райану на следующий день после того, как под дулом дробовика (между прочим, его собственного) выставила Гэри из дому. Бен выслушал ее историю, – всю грустную и унизительную историю, подробностей которой Мэтт не знал до сих пор, – и помог ей не только подлинным сочувствием, но и юридической консультацией. Более того, он нанес Гэри частный визит и растолковал ее мужу на пальцах, что перед ним два пути: либо согласиться на развод без тяжб и выяснения отношений, либо пойти под суд за оскорбление действием и получить все тот же развод, но с обвинением в жестоком обращении.

С тех пор прошло несколько месяцев, в течение которых Гэри вел себя относительно пристойно, хотя на первых порах все норовил заявиться домой и объясниться. Когда у нее начался роман с Мэттом, Эбби стала опасаться, что ее неуравновешенный муженек заглянет к ней в самый неподходящий момент: столкновение дикой ревности Гэри с пламенным желанием Мэтра ее защитить наверняка могло бы привести к трагедии.

Она снова пошла к Бену, но на этот раз утаила от него существенный факт: не сказала, что встречается с другим человеком. Бен нанес еще один визит Гэри и объяснил ему, что, если он будет являться в дом незваным, это плохо отразится на его деловой репутации.

С тех пор Гэри стал вести себя тихо.

Слишком тихо.

Теперь он стоял на пороге дома и смотрел на нее, злобно хмурясь.

– Бьюсь об заклад, ты опять побежишь жаловаться Райану, хотя я всего лишь хотел тебя повидать. Скажи, Эбби, почему человеку отказывают в праве поговорить со своей собственной женой?

Рычание Брайса становилось все громче: то ли он почувствовал ее растущее напряжение, то ли расслышал угрозу в голосе Гэри. У Эбби не было ни малейшего желания успокаивать собаку.

– Гэри, – сказала она после минутного молчания, – наш развод будет окончательно оформлен примерно через три недели. Я тебе больше не жена. И ты не можешь сказать мне ничего такого, что мне хотелось бы услышать. Разве что «прощай». Пожалуйста, закрой ворота, когда будешь уходить.

Он еще сильнее сдвинул брови, но его голос звучал по-прежнему тихо, почти ласково:

– Не стоит тебе так говорить со мной, Эбби, ей-богу, не стоит. Пока последние бумаги не подписаны, ты все еще моя жена. А жена ни в коем случае не должна так разговаривать с мужем. Если, конечно, она понимает, что такой разговор не пойдет ей на пользу.

Эбби ощутила слишком хорошо ей знакомый холодок страха и постаралась овладеть собой: нельзя показать Гэри, с какой легкостью ему до сих пор удается оказывать на нее давление.

– Ровно через тридцать секунд я спущу этого пса. Судя по всему, мне не придется его науськивать, он и сам не прочь лишить тебя некоторых частей тела. А пока он этим занимается, я позвоню шерифу.

То ли Гэри вспомнил дробовик, который она направила на него в последний день его пребывания в этом доме, то ли просто понял, что на этот раз Эбби не уступит. Как бы то ни было, Гэри медленно попятился вниз по ступеням крыльца.

– Да, Гэри, вот еще что... Он угрюмо глянул на нее.

– Просто прими к сведению: если что-то случится с этой собакой – отрава, например, или случайный выстрел из охотничьего ружья, или, скажем, наезд на автомобиле, – я сообщу шерифу твое имя.

Легкая судорога прошла по его лицу, и Эбби поняла, что действительно неплохо изучила своего мужа. Он выругался себе под нос и ретировался. Она услыхала, как открылись и с громким щелчком закрылись за ним ворота.

Эбби замерла, напряженно прислушиваясь, пока не раздался звук заведенного мотора и удаляющийся хруст шин на заснеженной мостовой.

Она прислонилась к дверному косяку и чуть не осела на землю от облегчения.

Висячий замок на ворота. Ей необходим крепкий висячий замок на ворота. А кроме того, охранная компания рекомендовала подсветку кустов, растущих во дворе, и фонарь у входа, чтобы никто не мог подойти к дому ночью незамеченным. Воры, сказали они, избегают домов, хорошо освещенных по периметру.

Брайс тихонько скулил, он явно был чем-то встревожен. Эбби заставила себя успокоиться и вывела его на крыльцо. Но пес не пожелал отдаляться больше чем на несколько шагов и задрал лапу у ближайшего куста, после чего сразу же вернулся к ней. То ли ему было холодно, то ли лениво кружащие в воздухе снежинки отбили у него охоту задерживаться во дворе, то ли он просто знал, что нужен хозяйке и не должен оставлять ее надолго. Эбби впустила его обратно в дом, заперла дверь и включила сигнализацию.

– Завтра, – пообещала она псу, вытирая ему лапы и вытряхивая снег из ярко-рыжей шерсти, – мы позвоним в охранную компанию и установим эту самую подсветку. И повесим замок на ворота.

Ее голос звучал спокойно, но она все еще слышала бешеный стук собственного сердца и ощущала под ложечкой холод и сосущее ощущение тревоги, всегда появлявшееся после встречи с Гэри.

Ей было страшно. Ненавистное ощущение, периодически посещавшее ее. Снова на память пришло предсказание Алекс Мелтон.


"Не хочу вас пугать, Эбби, но вы должны соблюдать осторожность. Я видела ваше возможное будущее, и оно... ничего хорошего в нем нет. Может случиться... я видела, как он убивает вас, Эбби. Я не видела его лица и не знаю, кто он такой, но он был взбешен, сыпал проклятиями и держал вас за горло.

– Что? Что вы говорите?

– Простите, простите меня. Мне так жаль. Вы должны быть осторожны. Он сумасшедший, душевнобольной, и он убьет вас, если только...

– Если только?

– Будущее может меняться, Эбби. Даже пророчества – это всего лишь толкования того, что видит прорицатель".


Таково было предупреждение Александры Мелтон. Больше она ничего не захотела сказать. Так как Эбби всего за несколько дней до этого вышвырнула из дому своего драчливого мужа, она была склонна верить, что старая женщина прочувствовала и истолковала ее собственный страх и волнение, что «пророчество» проистекает именно из этого источника.

И все же она держалась настороженно, оглядывалась на каждом шагу. Не забывая о склонности Гэри к насилию, Эбби не сомневалась, что, если у Александры и было прозрение будущего, сумасшедшим в ее видении, несомненно, мог стать только он, Гэри.

И в этом убеждении она пребывала до тех самых пор, пока, по выражению Мэтта, убийца не начал резать женщин. Теперь ей приходилось опасаться не только своего бывшего мужа, но практически каждого встречного мужчины.

С такими невеселыми мыслями Эбби отправилась спать в эту ночь. И когда Брайс взглянул на нее умоляющими глазами, она позволила псу растянуться на одеяле рядом с собой, что он и сделал с великой радостью.

Всю ночь она обнимала его за шею.

* * *
25 февраля 1999 г.

Утром Кэсси проснулась с непривычным для себя ощущением ожидания. В комнате было необыкновенно светло, это означало, что за ночь выпало много снега. Ее сон в эту ночь оказался неожиданно крепким, глубоким и, насколько ей помнилось, лишенным сновидений. Впервые за долгое время она чувствовала себя по-настоящему отдохнувшей.

Вечер, проведенный с Беном, был... удивительным. Как он сам заметил, ей не требовалось держаться с ним настороже, ограждать себя от нежелательных контактов, но в то самое время, как ее «шестое чувство» мирно отдыхало, остальные пять разыгрались с невиданной прежде силой. Она с необычайной остротой ощущала его присутствие, его голос, движения, жесты, улыбку.

Особенно его улыбку.

И еще она странным образом ощущала взаимный интерес с его стороны. Ей это казалось странным, потому что для нее подобное ощущение было чем-то совершенно новым, неожиданным и непривычным.

Всю свою сознательную жизнь Кэсси приходилось иметь дело – хотя всего лишь на эмоциональном уровне – с агрессивно настроенными мужчинами. Она привыкла погружаться в их сознание, такова была ее работа. Возможно, именно по этой причине у нее лишь изредка возникал личный интерес (да и то весьма мимолетный) к кому-либо из представителей мужского пола. И всякий раз, когда естественные порывы и потребности молодого здорового женского тела заявляли о себе, ей без труда удавалось подавить их сознательным усилием воли.

Когда весь сексуальный опыт женщины сводится к леденящим душу образам жестокого насилия, страха, страдания, агонии и смерти, у нее нет иного выхода, кроме полного отторжения самой мысли о возможной близости с мужчиной.

Находясь в искусственной изоляции от заложенных самой природой естественных инстинктов, Кэсси чувствовала себя глупой, неумелой и неопытной во всем, что касалось физической стороны отношений между мужчиной и женщиной.

Бена влекло к ней, в этом у нее не было сомнений. О себе Кэсси знала точно: ее влекло к нему. Инстинкты, язык которых она сама понимала с трудом, подсказывали ей, что это влечение стремительно нарастает и что пройдет совсем немного времени...

Прежде чем что? Прежде чем они окажутся вместе в постели? Влюбятся друг в друга? Прежде чем он подхватит ее и унесет в какую-то дурацкую волшебную сказку, хотя она не верила в сказки с восьмилетнего возраста, а может, и вообще никогда не верила?

Кэсси со вздохом отбросила одеяло и села; прежнее ощущение счастливого ожидания куда-то улетучилось. «Ты ведешь себя как законченная идиотка», – сказала она себе. Впервые она оказалась в обществе красивого и обаятельного мужчины, чей ум был для нее закрыт. Он проявил к ней всего лишь обычное вежливое внимание, а она уже вообразила себе бог весть что.

Бен нуждался в ее помощи, чтобы поймать маньяка, угрожавшего его родному городу, и никаких других причин поддерживать с ней знакомство у него не было. Он был предан городу и его жителям, он ненавидел свихнувшегося убийцу, а ее телепатические способности можно было использовать, чтобы спасти первых и уничтожить второго.

Только и всего.

Придя к такому выводу, Кэсси решила больше об этом не думать. Она встала и оделась, разогрела кофе, натянула сапоги и позвала Макса на утреннюю пробежку.

Снегу намело в четыре дюйма толщиной: не так много, чтобы трудно было ходить, но достаточно, чтобы укрыть поникшую жухлую траву на полях белоснежным пуховым одеялом. Голые ветви лиственных деревьев были покрыты тонкой корочкой льда, а сосны несли на своих прогибающихся, словно от усталости, вечнозеленых ветвях царственную белую опушку.

Кэсси сначала наблюдала за Максом, весело носившимся вокруг нее по заснеженному полю, а потом подняла взгляд на горы. Райанз-Блафф угнездился в лощине у самого хребта Аппалачей; в обычное время горная гряда радовала глаз и почти всегда представала взору, окутанная легкой дымкой, но в этот день угрюмый зеленовато-бурый покров горных склонов был усыпан снегом, в чистом морозном воздухе они, казалось, подступали ближе, грозно нависая над долиной.

Довольная улыбка сошла с лица Кэсси, пока она смотрела на горы. Впервые она ощутила, что в них таится угроза. Глухие, мрачные, непроницаемые, они взирали на прилепившийся внизу городок чуть ли не со злобой.

Они следили за ней.

В точности как в кухне Айви Джеймсон, она почувствовала стеснение в груди – сперва едва заметное, но постепенно усиливающееся. Ледяное дыхание земли поднималось волной, проникая в ее теплые сапожки, прокатываясь по всему телу и оставляя за собой холод и дрожь.

Белоснежный ландшафт, окружавший ее, окрасился в грязновато-серый оттенок, словно покрылся смогом, глухой гул у нее в ушах сделался громче. У нее возникло ощущение чего-то трепещущего, бьющего крыльями, и это нечто пыталось проникнуть в нее, причем его прикосновение было холодным, как могила.

Ощущения показались ей такими тревожными и незнакомыми, что Кэсси растерялась, не зная, что предпринять. Ей было страшно опустить защитные барьеры, открыться и впустить неизвестно откуда взявшееся таинственное «нечто» в свое сознание. Но, как она ни была напугана и насторожена, предыдущий опыт давно уже научил ее, что любая попытка бороться с возможным контактом лишь продлит ожидание и может лишить ее сил. Ей не хотелось утратить способность управлять происходящим.

Если она вообще еще обладает такой способностью.

Кэсси сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух из легких, глядя, как он превращается в морозное облачко у нее перед глазами. Потом она закрыла глаза и распахнула душу навстречу тому, что требовало ее внимания.

* * *
Бен в сердцах швырнул пластиковый пакет на стол шерифа Данбара.

– Кэсси по доброте душевной не рассердилась, но я тебя очень прошу, Мэтт: побереги свое чувство юмора до другого случая.

– Прошу прощения? – переспросил Мэтт с видом воплощенной любезности.

– Не разыгрывай Красную Шапочку, тебе это не к лицу. Этот лоскут когда-то был твоей бойскаутской униформой.

Мэтт удивленно поднял брови и проводил Бена взглядом, пока тот усаживался на стуле для посетителей.

– Неужели она это просекла?

– Она это просекла. Она сказала, что эта тряпка свидетельствует лишь о том, что у тебя есть чувство юмора, – в чем она прежде сомневалась.

Мэтт не мог удержаться от улыбки, но в тот же самый момент его брови озабоченно сошлись на переносице.

– Она сразу сказала, что тебя это вряд ли убедит, – заметил Бен, глядя на друга проницательным взглядом, – но по крайней мере заставит задуматься. Ради всего святого, Мэтт, какого лешего тебе еще нужно?

Пропустив вопрос мимо ушей, Мэтт сказал:

– Монеты не вывели нас на след. Во-первых, все коллекционеры, с которыми нам удалось потолковать на сегодняшний день, старше среднего возраста. Все благополучно женаты, у всех есть дети. И ни один из них не привлекался даже за неправильную парковку!

– Другими словами, ни один из них не соответствует психологическому портрету.

– Если принять за чистую монету психологический портрет.

– А сколько еще ты намерен упорствовать? И когда наконец признаешь, что мы имеем дело с серийным убийцей?

Мэтт поколебался, но в конце концов сокрушенно вздохнул:

– Может, я и упрям, но я все-таки не осел, Бен.

Единственное, что объединяет все три жертвы, это их пол и цвет кожи, да еще тот факт, что мы не можем обнаружить в их прошлом ни одного врага, настолько злобного и мстительного, чтобы иметь веский мотив для убийства. А это означает, что их скорее всего убил кто-то посторонний, тот, с кем они были едва знакомы.

– Что, в свою очередь, указывает на серийного убийцу.

– Никакой другой возможности я не вижу, разрази меня гром! – взорвался Мэтт. – Когда-то их называли безмотивными убийствами, ты это знал? До того как был изобретен термин «серийное убийство». Нет на свете более трудно раскрываемого преступления, потому что не существует осязаемой связи между убийцей и жертвой.

Бен кивнул:

– Я кое-что прочел по этому предмету, особенно после смерти Айви и Джилл. Похоже, ты тоже даром времени не терял.

– Да только все без толку. Практически все, что у меня есть, – это тот жалкий «психологический портрет», предложенный твоей нервной дамочкой после убийства Бекки. Белый мужчина от двадцати четырех до тридцати двух, возможно, одинокий и не имевший сексуального опыта с женщиной, возможно, переживший трудное детство под властью одного или обоих деспотичных родителей. Возможно, страдает импотенцией. Черт побери, я, возможно, здороваюсь с этим парнем каждый день, сам того не подозревая!

Бен прекрасно понимал чувства шерифа, потому что сам испытывал то же самое.

– А хуже всего то, – мрачно продолжал Мэтт, – что вчера я уже трижды слышал от трех разных людей слова «серийный убийца», и как только пойдет такой слух, весь город с ума сойдет. Мало нам того, что убийца бродит на свободе, скажи людям, что это серийный убийца, и они просто сорвутся с катушек. Все равно как выйти на пляж и закричать: «Акулы!»

– Большинство женщин, насколько я заметил, ведут себя очень осторожно, – примирительно вставил Бен. – Это уже кое-что. За всю неделю я не встретил ни одной, идущей в одиночку.

Мэтт хмыкнул:

– Тут особенно хвастать нечем, Бен. Голая правда состоит в том, что мы ни на шаг не приблизились к раскрытию дела с тех пор, как была убита Бекки. Ты не хуже меня знаешь: чем дольше мы блуждаем впотьмах, тем меньше у нас шансов вообще поймать этого гада. Мы ловим убийц, потому что они оставляют улики, которые нам удается расшифровать, или совершают промахи; этот не сделал ни того, ни другого. Может быть, он снова убьет и при этом обнаглеет настолько, что оставит нам какие-нибудь доказательства своей вины. А может, ему хватит трех смертей, и сейчас он просто сидит и смотрит, как мы суетимся.

– Кэсси считает, что он на этом не остановится.

– Вот дерьмо! – В голосе шерифа слышалось не столько отвращение, сколько отчаяние.

Стараясь говорить как можно спокойнее, Бен заметил:

– Если мы собираемся воспользоваться ее способностями, действовать надо немедленно. Чем дольше это тянется, тем выше вероятность того, что этот ублюдок застигнет Кэсси у себя в мозгах и поймет, что она представляет для него угрозу.

Мэтт угрюмо взглянул на него:

– Я вижу, ты знакомился с литературой не только о серийных убийцах, но и об экстрасенсах тоже. Бен не стал этого отрицать.

– Все эксперты сходятся в том, что некоторые люди обладают повышенной чувствительностью к электромагнитной энергии мозга. По тем или иным проводящим каналам они способны подключаться к энергии, излучаемой сознанием других людей, и читать их мысли, интерпретировать зрительные образы и даже эмоции.

– Что ты имеешь в виду под «проводящими каналами»?

Это больше смахивало на науку, чем на обычное шарлатанство, поэтому Мэтт был склонен прислушаться.

– То, что Кэсси называет контактами. Физическое прикосновение – либо к человеку, либо к предмету, до которого он дотрагивался. Это самый распространенный вид контакта. Экстрасенсам очень редко удается подключиться к чужому разуму, не вступая в физический контакт. Но существует совсем небольшая группа экстрасенсов (и я думаю, что Кэсси в нее входит), умеющих сохранять контакты. Я хочу сказать, что после того, как первичный контакт – более или менее продолжительный – имел место, он оставляет за собой что-то вроде контурной карты: тонкий, едва заметный энергетический след между двумя умами. После этого экстрасенс может идти по следу, когда пожелает. – Бен вздохнул. – К сожалению, существует и обратный путь: искомый объект может заметить связь и даже проследить ее обратно к экстрасенсу.

– Даже если он сам не экстрасенс? – спросил Мэтт.

– Есть предположение, что все дело в сознании серийного убийцы. Оно настолько патологично, что его мысли в буквальном смысле «стреляют вхолостую», и тогда электромагнитная энергия изливается в мозг, вызывая изменения на молекулярном уровне. Известно, например, что черепно-мозговая травма может пробудить к жизни скрытые экстрасенсорные способности. Точно так же действуют и эти «холостые выстрелы». С течением времени серийный убийца может, по сути, сам стать экстрасенсом. Если это верно, то убийца со временем научится прослеживать путь, ведущий к ней.

– Если только прежде не прочтет ее имя в газете, – проворчал Мэтт.

Бен с ним согласился.

– Это еще один рискованный момент, и притом куда более вероятный. Рано или поздно пройдет слух, что Кэсси экстрасенс и мы с ней сотрудничаем.

– Какой приятный подарок к следующим выборам!

– Если к тому времени мы упрячем убийцу за решетку, – напомнил ему Бен, – вряд ли избиратели будут интересоваться тем, как мы этого добились.

– Может, оно и так. Но пока этого не случилось, нам не укрыться от всеобщего внимания. И твоя леди-экстрасенс окажется как раз посередке!

– Перестань называть ее моей леди. Ты прекрасно знаешь, как ее зовут.

– А ты что, обиделся? – усмехнулся Мэтт.

– Дело не во мне. Так ты обратишься к Кэсси за помощью или нет?

– Придется, – довольно легко уступил Мэтт. Бен с удивлением посмотрел на друга:

– И давно ты принял такое решение?

Мэтт ощупал пластиковый пакетик, все еще лежавший перед ним на столе.

– Когда ты сказал мне, что она распознала в этой тряпке кусок моей бойскаутской формы. Каким-то непостижимым образом она узнала правду. Принимая во внимание все остальное, этого довольно, чтобы мне захотелось узнать, что еще она знает.

– Давно пора.

– Ну чего ты на меня уставился? Давай звони ей.

* * *
На первых порах Кэсси ничего не ощущала, кроме холода. Ни зимний ветер, ни морозная свежесть снега не шли ни в какое сравнение с этим холодом: он был абсолютным, всепроницающим. Вот так, смутно подумалось ей, съеживается человеческая плоть, соприкоснувшись с бездонным дыханием вселенной. У нее возникло странное ощущение, будто даже кровь в ее жилах замедляет ход, превращается в талый снег под воздействием холода.

Трепет бьющихся крыльев вернулся, усилился на мгновение, потом пропал, и она почувствовала что-то другое.

Кого-то другого.

Кэсси медленно открыла глаза. Воздух вокруг нее оставался туманным и серым. Она различала в отдалении отчаянный лай собаки, но не видела ее. Она медленно повернула голову к лесу, казавшемуся особенно темным из-за преобладания раскидистых сумрачных сосен над голыми в эту зимнюю пору лиственными деревьями.

На опушке под деревьями стояли люди.

Их было не меньше дюжины, в основном женщины, но попадались и мужчины, один – совсем еще подросток. Они смотрели на нее сурово, с тем же бесконечным упреком, который за несколько дней до этого Кэсси прочитала в глазах Айви Джеймсон, когда увидела ее сидящей на полу в кухне.

Когда они двинулись к ней, Кэсси увидела раны. У одной женщины было разорвано горло. Череп другой был размозжен, страшная вмятина с одной стороны говорила об ударе тяжелым предметом, нанесенном с чудовищной силой. Один мужчина нес свою собственную окровавленную руку, отделенную от тела, другой зажимал жуткую рану, тянущуюся от груди до самого паха.

Они упорно шли вперед, прямо к ней, выдвигаясь из лесной тени в поле, заполненное снегом и серым туманом; невероятный холод исходил от них волнами, от которых в воздухе дрожало марево.

Они не оставляли следов на снегу.

Кэсси услыхала слабый захлебывающийся стон и вдруг поняла, что он исходит из ее собственного горла – жалкая замена пронзительного крика, который так и не вырвался из ее груди, несмотря на все усилия. Она была заморожена, скована льдом. Она не могла убежать или попятиться, даже вскинуть руку, чтобы защитить себя, и то не могла.

Все, что она могла, это стоять и смотреть, как они подходят, как тянутся к ней.

Чтобы схватить ее.

Глава 11

Открыв глаза, Кэсси не сразу поняла, где находится и как она туда попала. Черепичный потолок над головой показался ей смутно знакомым, и она в конце концов сообразила, что точно такой же был в доме тети Алекс.

То есть в ее доме.

Странно. Последнее, что она помнила... это, как встала утром с постели. Сварила кофе – она слышала его аромат – и пошла погулять с Максом. А потом...

Ничего.

– Итак, вы очнулись.

Кэсси повернула голову на голос, и действительность сразу же вернулась к ней. Она лежала – вернее, полусидела – на диване, откинувшись на подушки, и ощущала такой нечеловеческий холод, что все ее тело сотрясалось от озноба, несмотря на шерстяное одеяло, которым она была укутана.

Шериф стоял у камина, в котором весело полыхал огонь. Опираясь плечом на каминную полку и засунув руки в карманы, он косился одним глазом на крупного пса, а тот сидел в двух шагах и не скрывал своей враждебности.

– Бен не успел нас познакомить, – сухо сообщил ей Мэтт, увидев, что она в недоумении переводит взгляд с него на собаку. – Слава богу, этот зверь хоть его признал, а то он не подпустил бы к вам ни одного из нас.

– Не подпустил ко мне? А где я была? – Кэсси показалось, что голос у нее дрожит, но удивляться было нечему – ее сотрясал озноб.

Шериф воспринял ее растерянность как нечто само собой разумеющееся.

– В поле к северу отсюда, примерно в сотне ярдов от дома. Вы лежали без сознания на снегу, а пес кружил вокруг вас и лаял как безумный.

– Без сознания? – Кэсси попыталась вспомнить, что же произошло, и беспомощно покачала головой. – А где Бен?

– На кухне. Вас ждет либо горячий шоколад, либо горячий бульон, смотря что ему быстрее удастся приготовить. Когда вы не ответили на телефонный звонок, – продолжал Мэтт, – Бен решил, что что-то стряслось, вот мы и приехали сюда. Услыхали лай, как только вышли из машины, и нашли вас уже через две минуты. Когда мы подошли поближе и сумели пробраться мимо пса, сразу стало ясно, что вам плохо. Вы были белее снега и почти не дышали, пульс едва прощупывался. Мне еле удалось убедить Бена, что вам нужно всего лишь согреться, а не то быть бы вам сейчас уже на пути в больницу.

– А как вы узнали, что мне нужно лишь согреться? – рассеянно спросила она.

Мэтт слегка нахмурился:

– Ну... это трудно объяснить. Я только посмотрел на вас и... с места не сойти, я услыхал, как голос у меня в голове повторяет: «Холодно... холодно». Это был ваш голос.

Этому Кэсси не слишком удивилась. Хотя ей по-прежнему не удавалось вспомнить, что случилось, в одном можно было не сомневаться: если она мысленно звала на помощь, то, конечно, обратилась к шерифу с его открытым сознанием. Именно он мог ее услышать.

– Спасибо, шериф, – прошептала она.

– Не за что. Между прочим, меня зовут Мэтт.

Кэсси решила не выяснять, чем вызвана такая перемена настроения. Вместо этого она тихо позвала рычащего пса:

– Макс, это друг. Успокойся. Будь хорошим мальчиком.

Пес мгновенно повернул к ней свою умную морду. Он послушно лег и застучал хвостом по полу.

– Спасибо, – сказал Мэтт. – Он меня нервировал.

Не успела Кэсси ответить, как Бен вошел в комнату с дымящейся кружкой в руках. Он сменил костюм на джинсы и свитер; в этом наряде он выглядел на несколько лет моложе, казался спортивным и чертовски привлекательным.

Он явно расслышал их голоса из кухни и поэтому не удивился, застав ее в сознании, но его лицо было озабоченным, а взгляд, устремленный на нее, заставил Кэсси опустить глаза.

– Выпейте это, Кэсси. Это поможет вам согреться.

Оказалось, что в кружке горячий шоколад. Кэсси с жадностью сделала несколько глотков, потом выпростала руки из-под одеяла и осторожно забрала у него кружку. Их пальцы при этом не соприкоснулись, и это произошло совсем не случайно.

– Спасибо, я сама справлюсь.

Бен не стал возражать. Он вообще ничего не сказал. Он просто сидел, положив одну руку на спинку дивана, а другую – на колено, и смотрел на нее, не говоря ни слова. Даже не глядя, она чувствовала, как пристально он на нее смотрит.

– Пока что она вообще не помнит, что с ней случилось, – пояснил Мэтт.

– Расскажите, что произошло? – попросил Бен.

Кэсси нахмурилась, глядя в кружку, словно именно в ней можно было найти ответ. Горячая жидкость согревала ее ледяные руки, согревала изнутри ее дрожащее тело, но она знала, что пройдет много времени, прежде чем ей удастся по-настоящему согреться.

– Я помню, что вывела Макса погулять. Помню, как отошла от дома, посмотрела на горы...

– Кэсси?

У нее перехватило дух, глаза закрылись сами собой, когда подавленные волей образы и ощущения вышли из глубины подсознания.

– О боже... Я вспомнила, – прошептала она.

– Расскажите нам, – раздался спокойный голос Бена.

Кэсси не сразу удалось совладать со своим голосом, но, начав наконец говорить, она рассказала о случившемся совершенно бесстрастно. Только к концу повествования голос у нее чуть дрогнул.

– Они шли прямо ко мне, а я... я не могла бежать. Я даже кричать не могла. Мне становилось все страшнее... и все холоднее, пока они подходили. А потом... когда они были уже совсем близко... я провалилась в темноту. Больше я ничего не помню.

Ей не нужно было даже смотреть на Мэтта, чтобы понять, что его раздирают сомнения. Она скосила глаза на Бена и увидела, что тот внимательно следит за ней.

Его лицо по-прежнему казалось замкнутым, а взгляд – непроницаемым. У нее не было ни малейшего представления о том, что он думает и чувствует. Мэтт спросил:

– Значит, эти люди... это были призраки?

– Да, я полагаю.

– Вы полагаете!

Кэсси перевела взгляд на шерифа: ей легче было смотреть в его полное недоверия лицо, чем встречаться глазами с непроницаемым взглядом Бена.

– Да, я полагаю. Я точно не знаю, потому что раньше со мной такого не бывало. – Она глубоко вздохнула. – Послушайте, мои способности никогда не позволяли мне заглянуть... за грань смерти. Я не занимаюсь спиритизмом и не общаюсь с душами умерших. Я улавливаю мысли живых людей, образы совершающихся или недавно совершившихся событий. Я ничего не знаю о призраках.

– А как насчет того, что вы видели в доме Айви Джеймсон? Вы же сами говорили, что, возможно, видели то же самое, что она... что ее дух видел, отделяясь от тела в момент смерти.

Кэсси помедлила:

– Я сказала, что это возможно, но сама я в это не верю. Хотя все это было очень странно, я до сих пор уверена, что увиденное мною в тот день – это воспоминание живого человека, стоявшего на том пороге и смотревшего на сцену убийства. Но...

– Но?

– Но то, что я пережила сегодня, не было похоже на то, что я почувствовала в тот день... и это не было воспоминанием. – Она покачала головой. – Я просто ничего не понимаю.

– Если вы видели призраков, – заговорил Бен, – то чьи они?

– Я никого из них не узнала. Но я уверена, что все они были убиты.

Мэтт тихо выругался.

– Вы же говорили, что наш убийца – новичок в своем деле. Если он убил дюжину мужчин и женщин... Кэсси решительно покачала головой.

– Нет. Это были не его жертвы. Я хочу сказать... когда я стояла в кухне миссис Джеймсон, ощущение было такое, будто я подключилась к сознанию человека, изучавшего открывшуюся перед ним картину. Я будто видела все его глазами, с его точки зрения. Кровь капала – такая яркая, алая, тело было обращено лицом ко мне, в глазах застыл упрек... Все выглядело так драматично, словно кто-то специально подготовил театральную мизансцену, чтобы произвести сильное эмоциональное впечатление. И примерно такое же впечатление было у меня сегодня. Ну... почти такое же. Словно я увидела порождение чьей-то дьявольской фантазии. Не призраки прошлых жертв, а скорее... – она беспомощно умолкла.

– Призраки будущих жертв? – уточнил Бен.

– Может быть. – Кэсси не взглянула на него. – Но это скорее напоминало эротический сон какого-то подростка-психопата.

Молчание слишком затянулось, и прервала его Кэсси:

– Теперь, когда я вспоминаю, как они надвигались на меня, ковыляя и истекая кровью, мне даже кажется, что я видела все это в кино много лет назад, в каком-то дурацком фильме ужасов про воскресших мертвецов. Похоже, нашему убийце нравятся такие сны.

– Значит, теперь вы побывали в его снах? – спросил Мэтт.

– Не исключено. Я встала рано; возможно, он еще спал. И видел сны.

– А вы к ним подключились. – Голос Бена был по-прежнему тих и бесстрастен.

Мэтт издал звук, напоминавший нечто среднее между смешком и стоном отчаяния.

– Кэсси, вы как будто нарочно усложняете мне задачу! Как прикажете всему этому верить?

– Я знаю, это нелегко. Мне очень жаль. – Она повернула голову и сочувственно улыбнулась ему. – Поверьте, простых решений в жизни не бывает.

Он кивнул:

– Истинная правда. Слушайте, мы приехали сюда, потому что я собирался просить вас еще раз подключиться к этому парню, но, судя по всему...

– Я могу попробовать.

– Вам надо прийти в себя, – вмешался Бен. Кэсси упорно отворачивалась от него.

– Все уже прошло. Мне немного холодно, но в остальном все в порядке.

Мэтт нерешительно перевел взгляд с нее на Бена и обратно.

– Мы можем подождать до завтра. Обморок никому не идет на пользу – чем бы он ни был вызван.

– Я бы хотела попробовать прямо сейчас, – настойчиво сказала Кэсси. – Хочу быть в курсе событий, насколько это вообще возможно. Мне необходимо, чтобы контакты происходили по моей воле.

Мэтт выждал минуту, но, увидев, что Бен молчит, кивнул в знак согласия.

– Я захватил с собой одну из монет, но...

– Но?

– Бен говорит, что, по его мнению, вы рано или поздно научитесь подключаться к этому типу по желанию, даже не прикасаясь к предмету, который он трогал. Я просто хотел бы знать, не удастся ли вам это сейчас.

Кэсси взглянула на Бена и протянула ему почти опустевшую кружку, старательно избегая прикосновения и на этот раз.

– Давайте попробуем.

– Вы когда-нибудь делали это раньше? – спросил явно встревоженный Бен.

– Нет, я раньше никогда не пробовала. Но поскольку его подсознание что-то уж слишком легко вступает со мной в контакт, мне любопытно узнать, смогу ли я самостоятельно проделать тот же путь.

Мэтт наконец отошел от камина и подтянул кресло с подголовником поближе к дивану, чтобы можно было без помех наблюдать за Кэсси. Он вытащил из кармана блокнот и ручку, пробормотав в виде пояснения: «На всякий случай», и устроился в выжидательной позе.

Бен поставил кружку на кофейный столик, но не покинул своего поста рядом с ней на диване.

Кэсси спрятала руки под одеяло и закрыла глаза, стараясь успокоиться и в то же время сосредоточиться.

Образное мышление всегда помогало Кэсси сконцентрироваться на поставленной перед собой задаче, хотя прикосновение к предмету обычно ускоряло процесс, способствуя замене ее собственных зрительных образов теми, которые можно было увидеть только глазами убийцы.

На этот раз у нее перед глазами зазмеилась тропинка, бегущая через лес, и Кэсси направилась по ней вперед. Обстановка казалась мирной, никто ее не останавливал, ничей страшный голос не нашептывал угрозы на ухо. Она шла вперед и вперед, оглядываясь по сторонам с любопытством, но без всякой тревоги. Каждый раз, как ей встречалась тропинка, ведущая в другом направлении, она предоставляла инстинктам решать за себя: иногда сворачивала, а иногда пропускала поворот. Но вот голоса птиц стали стихать, а в лесу потемнело.

– Кэсси?

Голос Бена казался странно далеким и гулким в лесной чаще.

– Я еще не дошла, – сказала она ему, смутно удивляясь, что он сопровождает ее в этом путешествии.

– Где вы?

– Иду по тропинке. – Она почувствовала, как Бен напрягся. – Тропинка какая-то странная.

– В чем ее странность?

– Не знаю... Просто странная, и все.

– Расскажите мне.

Она прислушалась к своим ощущениям.

– Земля прогибается. Пахнет странно, как-то затхло. И свет вроде бы проникает с двух разных сторон. Я отбрасываю две тени. Разве это не странно?

– Вы ничего не слышите?

– Раньше я слышала голоса птиц. А теперь осталась только музыка.

– Какая музыка?

– Мне кажется, это музыкальная шкатулка. Но я никак не могу вспомнить мелодию. Надо бы вспомнить, но я не могу.

– Ничего страшного. Если вспомните, скажите мне.

– Скажу. – Она продолжала идти, замечая, что деревья вокруг нее все больше искривляются, но ее это почему-то не встревожило.

– Кэсси?

– Что?

– Где вы?

Она уже хотела ответить, что все еще находится в лесу, но в этот самый миг перед ней возникла очередная развилка. Инстинкты на этот раз ничего не могли ей подсказать, поэтому Кэсси пожала плечами и свернула направо.

– Кэсси, поговорите со мной.

– Тропинка раздвоилась. Две дорожки в лесу побежали в разные стороны. Я свернула направо... Я выбрала неисхоженную тропу[8].

– Кэсси, я думаю, вам пора возвращаться. Она почувствовала, как он волнуется, и постаралась его успокоить:

– Со мной все в порядке. К тому же я уже почти пришла.

– Что вы видите?

– Дверь.

– Посреди леса?

Пока он не задал вопрос, Кэсси вовсе не считала это странным. Но теперь она нахмурилась, глядя на массивную дверь, вырезанную, казалось, из цельного дуба.

– Гм... Я могла бы обогнуть ее, но мне кажется, я должна войти в нее.

– Будьте осторожны.

Ей потребовалось время, чтобы найти дверную ручку, тем более что ручка оказалась не ручкой, а хитроумным устройством, скрытым в древесине. Она нажала на него с ощущением торжества, а затем толкнула дверь.

Перед ней простирался голый и безликий коридор с дверями, открывающимися и слева и справа. Затхлый запах, напоминавший о давно запертом и забытом стенном шкафе, еще больше усилился. Она осторожно двинулась вперед.

– Кэсси?

– Передо мной длинный коридор, и в нем много дверей. Я иду прямо по коридору. О черт... Дело пошло бы гораздо быстрее, если бы у меня был ориентир.

– Ориентир?

– Что-то, принадлежавшее ему. Ладно, забудьте об этом. Я уже проделала весь этот путь и теперь... – Она открыла дверь в самом конце длинного коридора, и на этом ее путешествие закончилось. – О!

– Кэсси? В чемдело?

Никакого коридора. Никакого леса. Ни единого образа, на который можно было опереться. Одно лишь его удушающее присутствие витало в воздухе вокруг нее. Как тяжко чувствовать чужое сознание, от которого невозможно скрыться! Приходилось смотреть его глазами, потому что иного выбора не было.

– Он здесь. – Голос ее стал тусклым и безжизненным.

– Где он?

– Это комната. Шторы опущены. Горят лампы. Тут есть кровать. Он сидит на кровати.

– Что он делает, Кэсси? – Голос Бена звучал ободряюще.

Она наткнулась на него так внезапно, что ей стало страшно выдать свое присутствие, поэтому Кэсси замерла, стараясь держаться как можно тише.

– Он... что-то мастерит.

– Что он мастерит?

На миг, равный нескольким биениям сердца, она умолкла, и вдруг спазм перехватил ее горло.

– Это кусок проволоки с деревянными ручками на обоих концах. Он мастерит удавку. Гарроту.

– Вы уверены?

– Совершенно уверена. Я уже однажды... видела гарроту.

– Ладно. Вы можете осмотреться, Кэсси? Можете сказать нам что-то еще?

– Я могу видеть только то, что он видит, а он смотрит на свои руки. Он наблюдает, как они... поглаживают гарроту. Она ему нравится.

– Смотрите на его руки. Смотрите внимательно. Что вы можете о них сказать?

– Молодые. Сильные. Гладкие... если не считать шрамов на запястьях. На обеих руках. Он грызет ногти, но они чистые. Больше ничего.

– Вы знаете, о чем он думает?

– Я боюсь прислушаться.

– Вы должны! – раздался новый голос.

– Не вмешивайся, Мэтт! Кэсси, не слушайте его! – до нее донесся снова голос Бена. – Не забывайте о своей безопасности.

– Думаю, я смогу от него спрятаться. Но...

– Но что?

Ее голос зазвучал жалобно:

– Ничего. Я послушаю.

– Будьте осторожны.

Кэсси съежилась в комочек и замерла, напряженно прислушиваясь. Поначалу беспорядочный шум его мыслей напоминал треск разрядов из радиоприемника, болезненным эхом отдававшихся у нее в мозгу, но постепенно щелчки и хлопки начали стихать: ей удалось пробиться сквозь шумовой фон.

– Он... думает о том, что будет делать... с ней.

– С кем? О ком он думает, Кэсси?

– Он... – Кэсси снова напряженно прислушалась к его мыслям. – Конкретного образа нет. Для него это просто она. Только так он о ней и думает. Она еще пожалеет. Ее ждет большой сюрприз. Она... будет умирать долго.

– Чтоб ему сдохнуть! – рявкнул рассерженный голос.

– Заткнись, Мэтт! – осадил друга Бен и мягко обратился к ней: – Кэсси, он думает о чем-то таком, что могло бы нам помочь? Какое-нибудь конкретное время или место?

– Нет, он просто думает, что это будет... скоро. Он... ему не терпится сделать это. И на этот раз он хочет держать ее своими руками, когда она будет умирать. Вот поэтому он и выбрал гарроту. Он хочет чувствовать... Господи! Нет!

Кэсси рывком выбралась из его сознания, и, как только высвободилась, коридор и лесная тропинка промелькнули мимо нее размытым пятном. Она вернулась в свое собственное тело. Это тело дрожало от холода и нечеловеческого напряжения. Она едва могла шевельнуться от усталости, но рада была снова оказаться в собственном доме.

– Кэсси?

Она медленно открыла глаза и посмотрела на Бена. Он был необычайно бледен. Неужели пережитый ею ужас оказался таким заразительным?

– Простите. – Ее голос звучал очень слабо, едва слышно. – Мне пришлось... я не могла там больше оставаться.

На этот раз вопрос задал Мэтт:

– О чем он думал? Что это было? Чего вы не могли вынести?

Повернувшись к Мэтту, она сделала над собой усилие и попыталась сдержать дрожь в голосе.

– Эту женщину он собирается изнасиловать. Он... хочет быть внутри ее, когда она умрет.

Бен тихонько выругался, но Кэсси упорно смотрела только на шерифа.

Мэтт воинственно выдвинул челюсть вперед.

– Есть у вас хоть малейшее представление о том, кого он собирается преследовать?

– Нет, но мне кажется, он уже наметил жертву. Чувство предвкушения было необычайно сильным; такое же чувство было у меня в первый раз, когда он следил за Бекки. Простите, Мэтт. Если бы я могла остаться с ним, кто знает, может быть, мне удалось бы выведать какие-нибудь подробности. Я могла бы попытаться еще раз...

– Нет, – властно вмешался Бен. – Только не сейчас, вы на пределе возможностей. Вам нужен покой.

Кэсси по-прежнему не смотрела на него.

– Я не дала вам ни одной толковой зацепки, – виновато сказала она. – Я должна попробовать еще раз, и очень скоро, иначе он убьет эту бедную девочку... и бог знает скольких еще.

– Вы нам ничем не поможете, если угробите себя, – возразил Бен.

– Я знаю свои возможности. И я крепче, чем кажусь на первый взгляд.

– Так ли это?

– Именно так.

Пока они разговаривали, шериф переводил взгляд с него на нее и обратно, словно следил за увлекательным теннисным матчем, но, когда Бен не ответил на ее последние слова, Мэтт вынес свое суждение:

– Если нам повезет, несколько часов разницы погоды не сделают. Почему бы вам сейчас не отдохнуть? А после обеда мы попробуем еще раз. Чем больше вы окрепнете и наберетесь сил, тем выше наши шансы узнать что-то по существу. Так?

Кэсси не стала упрямиться. Она кивнула.

– Все верно. Вы правы.

– Только обещайте, что не будете пытаться связываться с ним в одиночку. Без проводника, – попросил Бен.

Кэсси хотела напомнить, что большая часть ее контактов с убийцами происходила безо всякого проводника, но что-то в голосе Бена подсказало ей, что он вряд ли обрадуется такому напоминанию.

– Хорошо.

– Дайте слово.

– Я же его только что дала.

Бен шумно перевел дух.

– Мэтт, будь так добр, ты не оставишь нас на минутку?

– Конечно. Я подожду в машине.

Кэсси выждала, пока шериф не вышел из комнаты. Вот за ним без стука закрылась входная дверь... Когда молчание в комнате стало нестерпимым, она наконец взглянула на Бена.

– Что происходит? – спросил он тихо. Кэсси не отвернулась, но ее голос прозвучал уклончиво даже в ее собственных ушах:

– В каком смысле?

– Неужели надо уточнять? – рассердился Бен. – Прекрасно. Вчера мы с вами были на дружеской ноге, а сегодня вы не знаете, куда глаза девать. Боитесь ко мне прикоснуться. Даже взглянуть на меня не хотите. Вы отдалились на миллион световых лет. Кэсси, мне не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что что-то изменилось. В чем дело?

На один-единственный миг Кэсси охватило искушение сказать ему правду. «Я сохла по тебе, как глупая школьница, а теперь перестала, вот и все». Но, хотя по натуре она была правдива, сказать ему правду было выше ее сил.

Вместо этого она спокойно произнесла:

– Ничего не изменилось, Бен.

– А вчера вечером?

Кэсси не вполне понимала, о чем именно он спрашивает, но все-таки ответила:

– Кажется, это называется затишьем перед бурей. – Она пожала плечами, и ей вдруг показалось, что покрывающее ее одеяло стало необыкновенно тяжелым и давит на нее, мешает ей двигаться. – На какое-то время я расслабилась... позабыла, что поблизости бродит опасный психопат. Забыла о своей ответственности, забыла, что мне надо держаться настороже, о необходимости быть одной.

– Кто сказал, что быть одной – это необходимость?

– Я это говорю. Для меня это необходимость. Так всегда было. – Ей хотелось произнести эти слова небрежно и легко, но ее голос прозвучал прямо-таки жалобно, когда она добавила: – Уходи, Бен. Ну пожалуйста.

Он наклонился к ней, коснулся рукой ее лица.

– Не проси меня об этом, Кэсси.

Она оцепенела, глядя на него. Его лицо как будто изменилось: оно осунулось и побледнело, в нем проступили черты, которых она никогда раньше не видела. Кэсси сама не понимала, что именно она увидела, но твердо знала одно: увиденное задело какую-то часть ее души, дремавшую доселе.

– Что в тебе такое есть? – пробормотал Бен, обращаясь скорее к себе, а не к ней. – Вечно настороже, такая замкнутая, отчужденная... Настоящая недотрога... Но я хочу притронуться к тебе и ничего не могу с этим поделать. Мне это необходимо. Может, ты и не можешь читать мои мысли, но зато я не могу изгнать тебя из них, Кэсси.

Его пальцы нежно обвели контур ее лица от бровей до подбородка, большой палец скользнул по скуле. Ее тело тут же откликнулось на это прикосновение. У Кэсси промелькнула смутная мысль, что один из них играет с огнем.

– Тебе... лучше уйти, – с трудом проговорила она.

– Знаю. – Теперь ладонь Бена легла на ее щеку, большим пальцем он медленно проводил взад-вперед по ее губам, внимательно наблюдая за ее реакцией. – Поверь мне, я знаю. Знаю, что время выбрано неудачно, что тебе понадобятся все твои душевные силы, чтобы сделать то, о чем мы просим. Я знаю, что сейчас ты чувствуешь себя смертельно усталой. Я даже знаю, что, наверное, буду никудышным любовником: мой послужной список в этом плане весьма скромен. Как видишь, мне известны все логические и практические доводы, почему мне следует уйти и оставить тебя в покое.

– Но?

Она поразилась тому, что это короткое слово далось ей с таким усилием. Его волнующий голос казался таким же ласковым, как прикосновение его пальцев. Только что она дрожала от холода, а теперь ее охватила лихорадка.

– Но мне не удается себя убедить, что я должен поступать разумно. – Он легко коснулся губами ее рта и сразу отодвинулся. – Я хочу тебя, Кэсси. Это получилось не нарочно, и один бог знает, чем это закончится, но я хочу тебя. И у меня такое чувство, что если я тебя отпущу, то потеряю навсегда.

– Но я... никуда не уезжаю.

– Ты пыталась отгородиться от меня, держаться на расстоянии. Думаешь, я этого не чувствую?

Кэсси поборола желание прижаться щекой к его ласкающей руке и изо всех сил постаралась придать голосу твердость:

– Дело не в тебе, а скорее во мне. Поверь мне, Бен, это я буду тебе никудышной любовницей. Я тебе не подхожу. Я никому не подхожу.

– А может, я хочу рискнуть?

– А может, я не хочу?

Его глаза потемнели под полуопущенными отяжелевшими веками, властный, пронизывающий взгляд притягивал ее подобно магниту.

– Мне почему-то кажется, что на самом деле ни у тебя, ни у меня нет выбора.

Он проговорил это чуть ли не через силу, и Кэсси откликнулась:

– На самом деле ты меня совсем не знаешь.

– Я знаю все, что мне нужно знать.

– Нет, не знаешь. Ты ничего не знаешь, Бен. Я тащу на себе слишком большой груз. Слишком много призраков следует за мной по пятам. – Она судорожно сглотнула. – Я не могу...

Он прервал ее спотыкающийся монолог поцелуем. Прикосновение его губ, теплых, решительных и твердых, показалось ей неожиданно знакомым. И она невольно откликнулась на него.

Одной рукой она уперлась ему в грудь, словно пытаясь его оттолкнуть, но другая ее рука скользнула с плеча ему на затылок. Ее прикосновения были неумелыми, но не робкими, и, когда он отстранился, у нее бессознательно вырвался вздох разочарования.

– Ты говорила, что чего-то не можешь? – прошептал Бен.

– Ты играешь не по правилам, – попробовала сопротивляться Кэсси.

– Я вообще не играю. Кэсси, послушай меня. Хоть на минуту позабудь о том, что время выбрано неудачно. Не думай об этом психе. Забудь обо всем, кроме нас двоих.

Сделать это было совсем нетрудно. «Напротив, – подумала Кэсси, – это оказалось до ужаса легко».

– Ну ладно, – сказала она вслух.

– Скажи, что ты меня не хочешь.

Кэсси сделала глубокий вдох и медленный выдох.

– Ты прекрасно знаешь, что этого я сделать не могу.

Бен усмехнулся:

– Вот и хорошо. С этого и начнем.

«И к чему мы придем?» Но она так и не задала этот вопрос, подозревая, что ответа на него не существует. Вместо этого она спросила:

– Ты хоть представляешь, какое это безумие?

– Ты мне, конечно, не поверишь, но я представляю. – Он поцеловал ее – кратко, но крепко – и откинулся назад. – Мне пора уйти и дать тебе отдохнуть, тем более что мы с Мэттом собираемся вернуться после обеда.

Кэсси совсем забыла об этом, забыла, что шериф терпеливо ждет за дверью. Она хотела что-то возразить, но протест замер у нее на губах.

– Да. Все верно.

Бена, казалось, позабавили ее колебания, но страсть еще тлела в его глазах, а лицо хранило все то же беззащитное выражение, которое так тронуло Кэсси.

– Я позвоню перед отъездом, но думаю, мы приедем не раньше четырех или пяти.

– Хорошо. Я буду ждать.

Он отступил на шаг, но тут же снова повернулся к ней:

– Помни свое обещание. Не пытайся связаться с этим типом без проводника.

– Ладно, не буду.

Кэсси проводила его взглядом, пока он не скрылся за дверью, услыхала, как хлопнула входная дверь, и только потом прилегла на диване, чувствуя себя согревшейся и полной сил, хотя на душе у нее было тревожно. У нее было такое чувство, будто она внезапно совершила резкий поворот.

И она понятия не имела, что ждет ее за этим поворотом.

* * *
Мэтт сложил газету, когда Бен забрался в патрульную машину, и, не теряя времени, развернул автомобиль, направив его к городу. Они молчали до тех пор, пока заснеженная подъездная аллея к дому Кэсси не осталась позади.

– Если тебе нужен мой совет... – начал Мэтт.

– Он мне не нужен.

Шериф бросил взгляд на друга и пробормотал:

– Как знаешь. Мое дело – крутить баранку.

Глава 12

«Плантейшн-Инн» оказался совсем недурным мотелем, хотя Бишоп мог бы свободно обойтись без пластиковых пальм, торчащих в каждом углу. Но он не мог не признать, что комната ему досталась чистая и удобная, при мотеле имелось, хоть и в ограниченном объеме, обслуживание в номерах (после закрытия соседнего ресторана постояльцам предлагалось выживать самостоятельно), а женщина-администратор за стойкой регистрации заверила его насчет факса в номере и наличия свободного порта компьютерных данных.

Привыкнув жить на чемоданах, он даже не стал распаковывать вещи, а первым долгом раскрыл портативный компьютер и поместил его на внушительных размеров письменном столе у окна. К тому времени, как посыльный доставил ему завтрак в номер, Бишоп успел загрузить компьютер, ознакомился с почтой и факсами из своей конторы и подключился к базе данных Северной Каролины, открывшей ему доступ практически ко всем архивным и текущим публикациям штата.

Он съел многослойный «клубный» бутерброд, просматривая заметки и редакционные статьи местной газеты за прошедшую неделю, затем проверил несколько более крупных газет и без особого удивления обнаружил, что последние новости из Райанз-Блафф нигде больше не упоминаются.

Это означало, что местный шериф пока обходится собственными силами. Только вот надолго ли его хватит?

Но Бишоп не стал предаваться размышлениям на эту животрепещущую тему. Вместо этого он перечитал ранее собранную информацию об Александре Мелтон. Информации было, как говорится, «кот наплакал»: копии документов на недвижимость и основные пункты ее завещания. Судя по всему, она не принимала ни прямого, ни даже косвенного участия в общественной жизни города, поскольку за все время, прожитое ею в Райанз-Блафф, местная газета упомянула ее имя всего один раз: в некрологе.

Однако информация, собранная Бишопом, простиралась гораздо дальше жизни Александры Мелтон в Райанз-Блафф и охватывала предшествующие этому тридцать лет. В его архиве были собраны подробные доклады и отчеты, в том числе из нескольких больниц на Западном побережье и по крайней мере из полудюжины полицейских участков. Он лишь бегло проглядел их, так как эти сведения были ему хорошо знакомы, но задержался на несколько минут, изучая подробно составленное генеалогическое древо, уходящее корнями в восемнадцатый век.

Развитие этого рода шло исключительно по женской линии. На протяжении многих поколений в семьях рождались только дочери, причем чаще по одной. Имя Кэсси Нейл занимало одну из двух ячеек, представлявших нынешнее поколение. И только она одна осталась в живых.

Бишоп закрыл файл и выключил компьютер. Он позвонил в бюро обслуживания, чтобы забрали поднос, переоделся и покинул мотель.

Он поехал в центр города, от которого «Плантейшн-Инн» отстоял на несколько миль. Видно было, что на улицах поработали снегоочистители, хотя снега выпало не так уж много, к тому же температура поднялась, и он все равно начал таять: Бишоп с трудом нашел у аптеки место, где можно было выйти из машины, не угодив ногой в месиво у обочины.

Несколько минут он простоял, оглядываясь вокруг, возле машины. Была пятница, послеполуденное время, и городской центр выглядел весьма оживленно. В дверях магазинов была толчея: двойным потоком входили и выходили покупатели. На автомобильной стоянке, расположенной на другом конце улицы, разворачивалось какое-то шумное и пестрое рекламное действо, нечто вроде лотереи с телевизором, заявленным в качестве главного приза. А в двух ресторанах, видных Бишопу с того места, где он остановился, бойко шло обслуживание посетителей.

Но он сразу заметил, что женщины не ходят по одиночке, а немногочисленные дети держатся ближе к родителям. И общая атмосфера гораздо сдержаннее, чем могла бы быть: люди разговаривали, понизив голос, никто не смеялся, улыбающиеся лица были редкостью. Кроме того, он заметил, что многие прохожие бросают на него подозрительные взгляды.

Бишоп прекрасно понимал, что времени у него мало. Очень скоро какой-нибудь бдительный страж порядка попросит его предъявить документы и захочет узнать, что он делает в городе.

Оставив машину, Бишоп двинулся по Главной улице. Он зашел в несколько магазинов и купил в каждом из них какую-нибудь мелочь. Это давало возможность пообщаться с продавцами. Говорил Бишоп неизменно приветливо, но не фамильярничал и не строил из себя рубаху-парня, понимая, что это пустая трата времени. Судьба наделила его не слишком располагающей внешностью, поэтому он не пытался задавать вопросы и предпочитал просто прислушиваться к разговорам вокруг себя. Увы, они всегда оказывались короткими и неизменно смолкали, стоило только кому-нибудь обратить внимание на него.

Не меньше десятка раз до него донеслись слова «серийный убийца». Он также слышал, как несколько мужчин утверждали, что вооружены и готовы ко всему, если ублюдок попытается напасть на их женщин. Судя по всему, это обещание не слишком воодушевило их женщин, по крайней мере тех из них, в присутствии которых оно было сделано.

В конце концов Бишоп попал в аптеку, где словоохотливый молодой человек за прилавком предложил ему кофе и свою версию трех недавних убийств, изложенную с нездоровым увлечением. Не поощряя и не прерывая его, Бишоп просто слушал. Он только выразил удивление, что в таком славном маленьком городке могут происходить столь страшные вещи.

Очевидно, молодой продавец по имени Майк воспринял это невинное замечание как критику. Он торопливо добавил, что в «славном маленьком городке» имеется не только свой убийца-маньяк, но и своя ведьма.

Бишоп отхлебнул кофе.

– В самом деле?

– Ага. Все о ней говорят. – Майк принялся усердно протирать прилавок перед посетителем на случай, если начальство обратит на него внимание. – Кое-кто говорит, что это все из-за нее началось... ну, все эти убийства. Но я слыхал от одного из помощников шерифа, что она не замешана. Ну, в том смысле, что сама она не убивала своими руками. Уж больно она хлипкая. И потом, у нее вроде бы есть алиби на время убийства мисс Керквуд.

– Раз так, тогда почему же ее подозревают? – осведомился Бишоп.

– Как это – почему? Да потому, что она ведьма! – Майк понизил голос: – Как мне говорили, она заранее знала об убийстве и предупредила шерифа. И прокурора тоже.

– Тогда почему же они не предотвратили убийство?

– Не поверили ей, вот в чем вся штука. Кто ж такому поверит? Вот вы бы поверили? Но потом Бекки убили, так что, надо думать, она в точку попала хотя бы в тот раз. Только вот хотел бы я знать, как она это делает?

– Вы хотите знать, как действует экстрасенсорное восприятие? – спросил Бишоп.

Майк нетерпеливо мотнул головой.

– Чего? Да нет, я просто хочу сказать, ну... ну вот как она это делает? Может, у нее есть хрустальный шар или эти, как их... карты Таро? А может, ей нужна кровь петуха или еще что-то в этом роде? Вот, к примеру, Кейт Холлифилд, он живет недалеко от фабрики, так вот, у него на прошлой неделе несколько цыплят пропало, и он говорит, что, дескать, мало ли что, может, ведьме они нужны, чтобы предсказывать будущее.

– А у нее кто-нибудь спрашивал про цыплят? – поинтересовался Бишоп с легкой иронией, явно не дошедшей до молодого бармена.

– Понятия не имею, – честно признался Майк, – но мне кажется, это долг шерифа, разве нет?

– Безусловно.

Бишоп уплатил за кофе и оставил Майку щедрые чаевые, после чего вышел из аптеки. Помощник шерифа, стоявший прислонившись к фонарному столбу, распрямился, задумчиво оглядел его и вежливо спросил, давно ли он в городе.

Чертовски не вовремя.

Скрывая раздражение, Бишоп предъявил документы.

Глаза стража закона округлились:

– Гм... полагаю, вы захотите поговорить с шерифом?

– В свое время, – ответил Бишоп. – Не сейчас.

* * *
Хотя температура поднялась немного выше нуля и снег в городе начал таять, картина за кухонным окном в доме Кэсси, когда она наконец собралась позавтракать, по-прежнему напоминала зимнюю сказку. Бен и шериф уехали уже два часа назад, но ей потребовалось время, чтобы заставить себя встать с дивана, где они ее оставили. Поднявшись наконец, она обнаружила, что чувствует себя куда более усталой, чем ей раньше казалось, и все еще немного озябшей.

Горячая ванна помогла ей согреться, а к тому времени, как она, чувствуя себя виноватой, покормила проголодавшегося Макса и приготовила завтрак для себя, ей уже стало значительно лучше. Физически.

Насчет своего эмоционального состояния она была не так твердо уверена.

Многолетний опыт научил ее не размышлять подолгу об ужасающих образах и гнусных замыслах, которые ей удавалось подслушать телепатически, и ей нетрудно было думать об убийце более или менее отвлеченно, но она не могла с легкостью выбросить из головы мысль о том, что он уже наметил свою следующую жертву и готовил ей страшные муки.

Да, это было нелегко, но совершенно необходимо для обретения душевного покоя, который был ей так нужен. Только на этот раз ей потребовалось приложить больше усилий, а чтобы отвлечься, Кэсси углубилась в мысли, оказавшиеся сами по себе не менее тревожными. В мысли о Бене и о том, что с каждой минутой все крепче их связывало.

Кэсси все еще с немалым изумлением вспоминала, как пылко ее тело откликнулось на его призыв, но еще больше ее поражало, что он испытывает к ней желание. Она не знала, как это объяснить... как объяснить все, что произошло. Ей столько было известно о мужчинах, о том, на что многие из них способны... она просто не представляла себе, как это можно – думать об одном из них с этим нелепым... тоскливым вожделением. Предвкушать любовную связь с жадным и радостным любопытством.

Поправка: сексуальную связь. Бен ясно дал понять, что хочет ее, он так прямо и сказал, но ей казалось удивительным, как он может испытывать к ней влечение. Кэсси была не глупа, она слишком часто читала мужские мысли и не могла не знать, что, глядя на нее, они не испытывают волнения. Слишком худая, совсем не привлекательная, отягощенная кошмарной способностью проникать в чужие умы и совершенно не сексапильная.

Выражаясь современным языком, «не вариант».

А Бен... Без сомнения, он мог добиться расположения любой женщины по своему желанию, этому не мешала даже его эмоциональная замкнутость. Он был хорош собой, умен, привлекателен, чуток и добр. Он считался одним из «отцов города» и пользовался огромным авторитетом. Кроме того, он занимал выборный пост, а это означало, что его частная жизнь находится под пристальным наблюдением.

Кэсси почему-то казалось, что об этом он не подумал.

Нет, все это не имело смысла. Не было ничего удивительного в том, что она почувствовала влечение к нему, на то существовала тысяча причин, но Кэсси не могла придумать ни одной, чтобы объяснить его интерес к себе.

Может быть, его привлекла новизна?

Нечто совершенно отличное от того, к чему он привык, а следовательно, вызывающее любопытство? Единственная женщина, находящая привлекательными его внутренние стены, которые служили препятствием в отношениях со всеми остальными... Что ж, она полагала, что такое возможно, но если все дело только в этом, если весь его интерес вызван столь незначительным обстоятельством, тогда он, конечно, захочет подождать, пока не минует угроза для его родного города.

Тем более что ему точно известно: она никуда за это время от него не денется. Из города с другим не сбежит. Прихватив кофейную чашку, Кэсси подошла к окну, чтобы полюбоваться красивым и мирным зимним видом. Ощущение радостного предвкушения, владевшее ею совсем недавно, испарилось без следа.

Максу, преданно следовавшему за ней по пятам, она сказала:

– Я умею испортить себе настроение, как никто другой на белом свете.

Макс завилял хвостом, глядя на нее с обожанием.

– Он просто жалеет меня, вот в чем все дело. А может, он один из тех мужчин, которых возбуждают тощие и бледные женщины, падающие в обморок на руках у своих избранников? От этого мужчины вроде бы вырастают в собственных глазах. Хотя я бы сказала, что Бен в этом не нуждается.

Макс тихонько заскулил, и Кэсси наклонилась, чтобы почесать его между ушей.

– Вот что я тебе скажу: хватит мне падать в обморок, когда он поблизости. Уже второй раз он нес меня на руках, а я самое интересное пропустила. Всю жизнь женщина мечтает, чтобы мужчина носил ее на руках, а когда это наконец случается – уже дважды, заметь! – она хлоп в обморок.

Макс лизнул ее руку.

– Спасибо, – усмехнулась Кэсси, – ценю твое сочувствие. Но, по правде говоря, я... нет, я не знаю, что сказать по правде. Знаю только, что я вот-вот выставлю себя перед ним полнейшей дурой. И от этого мне становится страшно.

Макс решительно ткнулся носом ей в ладонь, требуя новой ласки. Кэсси снова почесала пса между ушами.

– Но знаешь, что самое печальное? – продолжала она. – Самое печальное состоит в том, что страх мне не поможет. Он меня не удержит. Думаю, ничто меня не удержит. Ничто мне не помешает выставить себя перед ним полнейшей дурой.

Что собирался ответить на это Макс, так и осталось неизвестным: телефонный звонок, заставивший их обоих вздрогнуть, прервал исповедь Кэсси. Она сняла отводную трубку в кухне, сказала «Алло» и с немалым удивлением услыхала на другом конце провода скрипучий голос престарелого адвоката своей тетушки.

– Мисс Нейл?

– Здравствуйте, мистер Макдэниел. Надо подписать еще какие-то бумаги?

– Э... нет, мисс Нейл. Утверждение завещания в суде прошло благополучно. – Филип Макдэниел откашлялся. – Мисс Нейл, будет ли вам удобно, если я приеду навестить вас после ленча? Это много времени не займет, но, если вы уделите мне несколько минут, я буду вам очень признателен.

Кэсси досадливо поморщилась, сама не зная почему.

– Если это так важно, мистер Макдэниел, я сама готова приехать в город и зайти к вам в контору. Стоит ли вам ехать в такую даль...

– Уверяю вас, мисс Нейл, я предпочитаю сам приехать к вам. Разумеется, если это удобно.

– Конечно... А в чем дело?

Филип Макдэниел засмеялся, потом сказал:

– Просто небольшое дельце, которое... Честно говоря, я предпочел бы обсудить это при личной встрече, мисс Нейл. Скажем, примерно в два тридцать?

– Прекрасно. Увидимся в половине третьего.

Кэсси повесила трубку и посмотрела на Макса.

– Ну и что ты на это скажешь?

Макс подошел поближе и ткнулся носом ей в руку, требуя новых ласк.

* * *
Диане Рэмзи осточертела жизнь в маленьком городке. Ей осточертела жизнь вблизи от гор. Ей осточертела жизнь на Юге. По правде говоря, ей вообще осточертела ее жизнь. Особенно теперь, когда какой-то ненормальный разгуливал на свободе, подстерегая женщин и пугая всех до полусмерти. Из-за него все вокруг стали чуть ли не параноиками. Родители не выпускали ее из дома без сопровождения; директор школы никого не выпускал за ворота без сопровождения; помощники шерифа были повсюду и накидывались, как псы, на каждую девчонку, осмелившуюся выйти погулять без этого дурацкого сопровождения...

– Ненавижу свою жизнь, – с отвращением объявила она.

Ее лучшая подруга Сью Адамс захихикала.

– Только потому, что помощник шерифа Сэнфорд тебя выбранил и велел нам подождать в аптеке, пока не вернется Ларри?

Диана скривилась:

– Да нет, он тут ни при чем. Он просто кретин, у него работа такая. Я ненавижу свою жизнь, потому что в ней нет ничего хорошего. Слушай, если уж нам придется тут торчать, пока не вернется мой брат, давай по крайней мере выпьем кока-колы.

Они заказали у Майка два стакана кока-колы и ушли с ними в кабинку в задней части аптеки – это было их любимое место.

– Не понимаю, чего ты так злишься, – продолжала Сью. – У тебя хоть брат есть, он может повести тебя куда угодно, а главное – он не против. Вот у меня только сестры, и обе младшие, водительские права я получу не раньше чем через год, а мама закатывает истерику, стоит мне только заикнуться о свидании.

– Моя тоже. Можно подумать, мы пленницы!

– Так и есть, – рассудительно заметила Сью, – мы пленницы. Нам обеим еще нет шестнадцати, у нас нет машин, нет работы, нет своих парней...

Диана смерила подругу надменным взглядом.

– Говори только за себя.

– Ты о чем?

– Ни о чем. Скажем так: будь ты мне настоящей подругой, ты бы уговорила моего братца, когда он вернется, свозить нас в торговый центр, а потом отвлекла бы его ненадолго, пока я... улаживаю одно дельце.

– Но мы же должны вернуться прямо домой!

– Обратно в тюрьму на все выходные? У Ларри полно работы, а больше нас никто никуда не возьмет, ты же знаешь!

– Да, но...

– Никаких «но»! Мне все осточертело. Такой тоскливой недели у меня еще не было. Надо что-то предпринять. Из школы нас отпустили на день раньше, а что толку, если мы все утро просидели дома, а теперь, как две дуры, торчим в аптеке, пока Ларри не вернется?

Сью изумленно уставилась на подругу:

– Что ты задумала, Ди?

Диана покачала головой, но в ее улыбке угадывалось скрытое торжество.

– Ничего. Я же говорила, мне просто хочется немного размяться, погулять по торговому центру. Но Ларри ни за что нас не отвезет, если я его попрошу, так что лучше попроси ты.

Сью встревожилась не на шутку.

– Ди, по городу бродит убийца. И никто не знает, на кого он теперь бросится.

– Ой, Сью, я тебя умоляю! Я же не собираюсь бродить в одиночку по темным переулкам! Я даже не выйду из торгового центра. Буду на месте, можно сказать, прямо у вас на виду, за стены ни ногой, вокруг меня будет много людей, что со мной может случиться? Просто не хочу, чтобы большой брат дышал мне в затылок, вот и все.

– С кем ты встречаешься? – решительно потребовала объяснений Сью.

Диана состроила удивленные глаза. Это невинное выражение она с утра репетировала у зеркала битый час, пока подкрашивалась перед выходом.

– Ни с кем я не встречаюсь.

– Я тебе не верю.

– Ну и не верь, мне-то что? – Тут Диана спохватилась, что может всерьез поссориться со своей верной подружкой, так и не добившись поставленной цели, и дала задний ход: – Приходи ко мне сегодня вечером, и я тебе все расскажу, идет? Но только попроси Ларри отвезти нас в торговый центр, а не отправлять сразу домой. Ну пожалуйста!

– Почему ты не хочешь прямо сейчас мне все рассказать?

– Почему, почему! Да потому! Кончай трепаться, Сью, за тобой должок. Разве не я писала для тебя сочинение по истории на прошлой неделе?

Сью неприятно было сознавать, что подруга запрашивает слишком много за оказанную услугу, но в конце концов она все-таки уступила, подчиняясь многолетней привычке. В их компании Диана была заводилой и всегда умела поставить на своем.

– Ты расскажешь мне все сегодня вечером? Поклянись!

– Клянусь.

Сью неохотно кивнула.

– Ну ладно. Я точно знаю, что мне придется об этом пожалеть, но... ладно, твоя взяла.

Диана одарила подругу ослепительной улыбкой.

– Ты не пожалеешь!

* * *
– Мистер Райан?

Бен привык к тому, что его иногда останавливают для разговора прямо посреди улицы, но в этот день путь от автомобильной стоянки до здания суда занял у него вдвое больше времени, чем обычно.

На этот раз его окликнули, когда он добрался до третьей ступеньки крыльца.

Досадуя на себя за то, что не хватило ума воспользоваться черным ходом, Бен обернулся и увидел Аарона Кинга, одного из самых словоохотливых горожан, поспешающего к нему на всех парах.

– Чем могу быть вам полезен, мистер Кинг?

Они знали друг друга двадцать лет, но Аарон любил церемонное обращение и считал простоту проявлением неуважения. Уволившись из армии, он хотел было продолжать именовать себя майором, но обнаружил, к своей несказанной досаде, что у окружающих это звание вызывает только улыбку.

– Судья, неужели дошедшие до меня слухи имеют под собой основание?

– Это зависит от того, в чем состоят слухи. – Бен постарался, чтобы его голос звучал дружелюбно, без сарказма.

Аарон набычился.

– Слухи состоят в том, что шериф Данбар – при вашем содействии! – позволил какой-то женщине, утверждающей, что она колдунья, помогать вам в расследовании.

Бен почти не удивился, ощутив скорее бессильную досаду: вот уже в четвертый раз ему в той или иной форме задавали все тот же идиотский вопрос.

– И от кого вы это слышали, мистер Книг?

– Со вчерашнего дня мне об этом сказали по крайней мере три человека. Это правда?

– У вас не совсем точные сведения.

– А в чем состоят точные сведения?

Бен выждал паузу, торопливо прикидывая в уме, какой ущерб сможет нанести ему во время следующей избирательной кампании этот надутый и невежественный дурак, если его разозлить, потом устало пожал плечами и решил, что это одна из неизбежных досадных мелочей, о которых не стоит сожалеть.

– Точные сведения, мистер Кинг, состоят в том, что мы с шерифом Данбаром проводим расследование трех необычайно жестоких убийств. Мы используем все средства, имеющиеся в нашем распоряжении, чтобы собрать нужную информацию, такова наша работа. Но мы не созерцаем хрустальный шар, не раскладываем карты Таро и не общаемся с теми, кто этим занимается, можете быть спокойны.

Аарон проигнорировал его слова:

– Я слыхал, что это племянница Александры Мелтон.

Бен похолодел. Если этот человек так точно осведомлен, значит, и другие тоже знают. А это означало, что очень скоро имя Кэсси и ее участие в деле станут известны всему городу.

– Это правда? – потребовал Аарон.

Бен недаром был политиком.

– Правда ли, что она колдунья? Разумеется, нет.

Аарон нахмурился еще больше.

– Разве она не утверждает, что умеет предсказывать будущее?

– Ничего подобного она не утверждает.

– Но вы и шериф обсуждали с ней эти убийства?

– Если и так, данные беседы являются частью проводимого нами расследования и публичному обсуждению не подлежат, мистер Кинг. Но вы и сами прекрасно это понимаете.

Аарон с величайшим трепетом (совершенно излишним, по мнению Бена) относился к бюрократическим процедурам и теперь оказался застигнут противоречивыми чувствами. Его обуревало неуемное любопытство, но в то же время он сознавал, что никоим образом не входит в круг официальных лиц, посвященных в полицейское расследование. Он вытянулся во весь рост, оказавшись при этом на добрых пять дюймов ниже Бена, и изрек, весь дрожа от праведного негодования:

– Я не имею ни малейшего намерения вмешиваться в официальное расследование, судья.

– Я рад это слышать.

Но Аарон еще не все сказал.

– Однако если до моего сведения дойдет, что вы и шериф позволили какой-то шарлатанке толкнуть вас на ложный путь, который заведет вас в тупик и повлечет новые жертвы, – в этом случае я незамедлительно присоединю свой голос к тем, кто требует вашей с шерифом отставки.

У Бена не возникло желания посмеяться, хотя тирада – явно отрепетированная заранее – была произнесена с чувством глубочайшего превосходства. Будучи занудой и напыщенным пустобрехом, Аарон Кинг тем не менее обладал удивительным даром сплачивать вокруг себя других, а с учетом того, в каком страшном напряжении пребывали жители города, он был вполне способен созвать толпу жаждущих крови, если бы расследование в самом скором времени не завершилось арестом. Особенно если совершится еще одно убийство. Бен призвал на помощь все свое самообладание: – Вы совершенно правы, мистер Кинг. Если мы не будем исполнять свою работу, нас следует освободить от занимаемых должностей. Но, я вас уверяю, мы не сидим сложа руки. Благодарю вас за вашу откровенность. Я передам ваши слова шерифу Данбару.

Получив столь вежливый отпор, Аарон был вынужден наклонить голову, царственным кивком признавая, что ему больше нечего добавить, исполнить по-военному четкий поворот «налево кругом» и ретироваться строевым шагом. Увы, его величественный уход оказался несколько испорчен тем, что он поскользнулся на обледенелой полоске тротуара и едва не приземлился на пятую точку.

Бен проводил его хмурым взглядом. Аарон Кинг окончательно испортил ему настроение вовсе не потому, что Бен боялся потерять свое кресло.

Кэсси становилась слишком заметной фигурой, и – несмотря на бредовый характер слухов и домыслов о ее способностях – по крайней мере одному из жителей города не требовалось никаких дополнительных подтверждений, чтобы распознать в ней угрозу для себя. И терял Бен при этом не кресло, а нечто неизмеримо большее.

* * *
Эбби, наверное, побоялась бы выйти из дому в эту пятницу, особенно после пугающего и внезапного появления Гэри накануне вечером, если бы не Брайс. Но, к счастью, из-за болезни ее босса контора по оказанию финансовых услуг не работала. В противном случае Эбби могла бы ошеломить своего начальника, явившись на работу с собакой.

– К понедельнику я перестану дергаться, – заверила она Брайса, осторожно выводя машину с подъездной аллеи. – Мы тихо и мирно проведем выходные, а в понедельник охранная компания установит подсветку. Ну а пока нам надо съездить в торговый центр и купить замок. И что-нибудь подходящее для тебя, чтобы ты перестал пожирать мои тапочки.

Ирландский сеттер чинно восседал на пассажирском месте рядом с ней. Ему очень нравилось ездить в машине.

Эбби знала, что ждать взаперти ее возвращения ему понравится гораздо меньше, но в торговый центр собак не пускали. Слава богу, ему не придется ждать долго: полчаса, не больше. Она быстро сделает все свои покупки и вернется.

Уж в торговом-то центре ей точно ничего не грозит.

* * *
Было ровно два тридцать пополудни, когда Филип Макдэниел позвонил во входную дверь дома Кэсси. Зная о его маниакальной пунктуальности, Кэсси открыла дверь мгновенно: он даже не успел снять палец со звонка.

– Здравствуйте, мистер Макдэниел. Входите, прошу вас.

– Благодарю вас. – Адвокат переступил через порог, оглядел охраняющего ее рычащего пса и сказал: – Можете отпустить его, мисс Нейл. Собаки на меня никогда не бросаются. Понятия не имею, почему это происходит, но это так.

Филип Макдэниел был высок ростом и худ до болезненности. На вид ему можно было дать лет семьдесят. Его голову украшала густая белоснежная шевелюра, а подбородок – столь же белая острая бородка. Было в нем что-то старомодно элегантное.

Возможно, собаки его не трогали, потому что он был несуетлив и держался с величественным достоинством. А может быть, он просто казался им слишком тощим.

Не желая подвергать проверке ни одно из этих предположений, Кэсси исполнила обычную церемонию знакомства, и вполне удовлетворенный Макс последовал за ними в гостиную.

– Позвольте мне взять у вас пальто, – сказала она адвокату.

Но адвокат отказался расстаться с пальто и одарил ее страдальческим взглядом.

– Я могу остаться только на минуту, мисс Нейл. И не удивлюсь, если вы укажете мне на дверь, когда я исполню свое поручение.

– Боже милостивый! – удивилась Кэсси. – С какой стати мне это делать, мистер Макдэниел?

– Потому что я виновен в непростительном нарушении доверия, не говоря уж о неисполнении профессионального долга.

Все это он произнес с видом полной убежденности в том, что его сию минуту колесуют, четвертуют или протащат под килем за содеянное. Но поскольку Кэсси относилась к нему с симпатией (к тому же у нее в голове не укладывалось, как этот милый старик мог сознательно кому-то навредить), она, не раздумывая, ответила:

– Я совершенно уверена, что вы действовали непреднамеренно, мистер Макдэниел.

– Это меня отнюдь не извиняет.

– Ну что ж, почему бы вам не рассказать мне, о чем идет речь? Скажите мне, в чем дело, чтобы мы смогли поскорее об этом забыть.

Он вытащил из внутреннего кармана пальто запечатанный конверт и протянул его ей.

– За несколько месяцев до смерти ваша тетя вручила мне вот это, мисс Нейл.

Прочитав на конверте свое имя и узнав характерные каракули своей тети, Кэсси вопросительно подняла глаза на адвоката.

– Я думаю, ничего страшного тут нет, мистер Макдэниел. Наверное, это просто личное письмо, и у меня все равно руки бы до него не дошли, пока дело слушалось в суде, так что никакого ущерба вы мне не нанесли.

– Она действительно заверила меня, что это личное послание для вас, но... – Макдэниел сокрушенно покачал головой. – Боюсь, что ущерб нанесен, мисс Нейл, хотя и не представляю себе... – Он тяжело вздохнул. – Ваша тетя вручила мне этот конверт с исчерпывающими инструкциями, и я дал ей слово, что буду следовать им неукоснительно.

– И в чем они состояли?

– Я должен был вручить вам этот конверт двенадцатого февраля сего года.

Кэсси растерянно заморгала.

– Это значит... где-то две недели назад.

– Я не сумел выполнить ее волю, мисс Нейл, и глубоко об этом сожалею. Ваша тетя стала одной из последних моих клиенток, я согласился по ее настоянию, хотя уже собирался на покой, когда она пришла ко мне и попросила заняться ее завещанием, а также заботами об имуществе. В течение последнего года я постепенно сворачивал свои дела и боюсь, что конверт с письмом, а также инструкции вашей тети... просто затерялись в суете. – Он снова вздохнул. – Память у меня уже не та, что была когда-то. Боюсь, что я совершенно забыл об этом.

Понимая, как тяжело и искренне он переживает свое упущение, Кэсси поторопилась его успокоить:

– Такое могло случиться с кем угодно, мистер Макдэниел. Прошу вас, не надо так расстраиваться. Я уверена, что моя тетя не стала бы беспокоиться. В конце концов, что такое двухнедельное опоздание, когда речь идет всего лишь о письме? Это не имеет значения.

– Боюсь, что это имеет очень большое значение, мисс Нейл, хотя точно знать мне, конечно, не дано. Мисс Мелтон заверила меня, что конверт не содержит ничего юридически значимого, только личное послание для вас, но она категорически настаивала, чтобыоно было доставлено именно двенадцатого февраля. Ни раньше, ни позже. Эта дата казалась ей... крайне важной. Возможно, она и вам покажется таковой.

Кэсси задумчиво посмотрела на него.

– Это она вам так сказала? Что дата будет что-то значить для меня?

– Не совсем так. – Вид у него был смущенный. – У меня сложилось впечатление, что мисс Мелтон иногда... знала некоторые вещи загодя. Ее настойчивость убедила меня в том, что послание к вам могло носить характер совета или своего рода предупреждения.

– Никогда бы не подумала, что вы из тех, кто верит в подобные вещи, – заметила Кэсси.

– При обычных обстоятельствах я бы в них не поверил. Но она... Клянусь вам, мисс Нейл, она была очень настойчива. Думаю, что послание имело для нее чрезвычайную важность.

– В таком случае почему бы мне... – Кэсси вознамерилась открыть конверт, но Макдэниел вскинул руку, чтобы ее остановить.

– Желание вашей тети состояло также в том, чтобы вы прочли письмо в одиночестве, мисс Нейл. Она выразила свою волю совершенно ясно и недвусмысленно. Кэсси не знала, смеяться ей или всерьез заразиться его беспокойством, но в конце концов тревога взяла верх.

– Хорошо, я так и сделаю. Она оставила еще какие-нибудь инструкции?

– Только не мне, – ответил Макдэниел. – Я глубоко сожалею, мисс Нейл. – Он начал отступать к дверям. – Не нужно меня провожать.

Кэсси задумчиво уставилась в пространство. Звук закрывающейся двери, за которым последовал шум заведенного автомобильного мотора, заставил ее очнуться. Удивительно, что такой старик умеет двигаться так быстро...

Она села на диван и принялась рассматривать конверт.

– Что скажешь, Макс? Это тот случай, когда говорят, что лучше поздно, чем никогда? А может, стоит бросить его в огонь, не читая?

Макс негромко тявкнул и завилял хвостом.

– Двенадцатое февраля. Две недели назад. Что я делала две недели назад...

Что она делала? Пыталась как-то справиться с внезапно свалившимся на нее ужасным озарением: она узнала, что именно в это время убийца начал выслеживать свою первую жертву в сонном провинциальном городке.

Онемевшими пальцами Кэсси вскрыла конверт и развернула выпавший из него листок, вырванный из блокнота. Послание, выведенное на нем рукой ее тети, было кратким, но исчерпывающим.

Кэсси, что бы ни случилось, держись подальше от Бена Района. Он тебя погубит. Алекс.

Глава 13

По идее, решение должно было даться ей без труда. Более двадцати пяти лет Кэсси не виделась и не говорила со своей тетей. Более того, она ее едва помнила. За все эти годы от нее не было поздравительных открыток на Рождество или на день рождения; даже уведомление о насильственной смерти сестры не побудило Алекс Мелтон связаться с племянницей.

Только после своей собственной смерти – сперва в форме завещания, а теперь и этого письма – тетка Кэсси дала наконец знать о себе.

Поэтому решение не обращать внимания на тетушкино «предупреждение» должно было оказаться легким. В действительности дело обстояло иначе. «Голос из могилы» ужаснул Кэсси: она и вообразить не могла, что реальность окажется куда более кошмарной и жуткой, чем любые истории с привидениями. Как бы сильно ей этого ни хотелось, она не могла просто отмахнуться от него. «Он тебя погубит».

Алекс Мелтон придавала своему посланию такое значение, что оставила особые инструкции, чтобы оно было доставлено точно в назначенный срок. По сути, именно в тот день, когда ее племянница решила обратиться к Бену Райану как к возможному союзнику в попытке убедить шерифа Данбара в том, что убийца готов нанести свой первый удар.

Если бы Кэсси получила предупреждение в срок... что тогда? Возможно, она бы передумала и не обратилась к нему. Тем более что ей так не хотелось снова оказаться замешанной в уголовном расследовании, еще раз подвергнуть себя тяжкому испытанию. В то время было бы совсем нетрудно убедить ее отказаться, уйти в свою тихую уютную скорлупу. Она могла бы – по крайней мере отчасти – успокоить свою тревожную совесть тем соображением, что все-таки сделала попытку предупредить шерифа.

Но теперь?

За две недели многое изменилось. Убийца трижды нанес удар, и она знала, что он готовится к четвертому убийству. Теперь шериф готов был к ней прислушаться и даже поверить ее словам, а это могло иметь решающее значение. Кэсси взяла на себя обязательства и была полна решимости сделать все от нее зависящее, чтобы помочь поймать убийцу. И теперь в ее жизни был Бен.

Бен, который хотел ее. Бен, который заставил ее почувствовать такое, чего она раньше даже представить себе не могла и страстно мечтала ощутить снова. Бен, который мог прикоснуться к ней, не угрожая возведенным ею внутренним барьерам.

«Он тебя погубит».

Бен ее погубит? Каким образом?

Человек, незнакомый с экстрасенсами и их способностями, скорее всего сразу вспомнил бы о сложившейся ситуации, об убийце, терроризирующем город. Такой человек, наверное, решил бы, что либо Бен и есть убийца, либо связь с ним каким-то образом приведет ее в руки убийцы.

Но Кэсси знала, что Бен не убийца. Более того, она знала, что для тети Алекс выбор слов был чрезвычайно важен: если бы она предвидела смерть своей племянницы, она бы так прямо и написала. Однако она этого не сделала.

«Он тебя погубит».

Не убьет ее и не станет причиной ее смерти. Он погубит ее. В этом слове крылось целое море пугающих возможностей. Они были страшнее смерти. Гораздо страшнее.

– Я его не видела, – призналась она Максу, почти не замечая, как он в ответ стучит хвостом по полу. – Когда я видела свою судьбу, я не видела Бена. Он не станет причиной моей смерти, не будет принимать в этом участия, я уверена.

Но то, что ей довелось увидеть, было всего-навсего хаотичным нагромождением образов и ощущений, оставившим у нее уверенность лишь в том, что роковой дар, унаследованный ею с рождения, приведет ее к трагическому концу. Кэсси знала, как это произойдет: пытаясь поймать тень мыслей очередного опасного маньяка, она заблудится в жутком, засасывающем лабиринте его сознания и останется там навсегда.

По сравнению с этим смерть стала бы простым и предпочтительным выходом.

«Он тебя погубит». Погубит тебя... Погубит...

Долгое время Кэсси сидела неподвижно, уставившись в записку, снова и снова пробегая глазами краткое послание, пытаясь осмыслить написанное. Ей было холоднее, чем утром. Она чувствовала себя более одинокой, чем в то время, когда впервые приехала сюда в поисках покоя.

Ее тетя явно не опасалась, что она разобьет себе сердце. Расставание с любовником, конечно, можно назвать губительным, но губит оно редко. И тем не менее тетя Алекс пришла к убеждению, что, если племянница не будет держаться подальше от Бена, он каким-то непостижимым образом погубит ее.

– Черт бы тебя побрал, Алекс, почему ты не объяснила толком? – прошептала Кэсси.

Однако в тот самый момент, как эти слова сорвались с ее губ, она уже знала ответ. Предсказание будущего было делом сложным и капризным: худшее, что мог сделать экстрасенс, – это вдаваться в детали, даже будучи твердо уверенным в том, что говорит.

Предвидение всегда окутано символизмом, а толкование символов – дело ненадежное, делать выводы на их основе рискованно. Алекс могла с абсолютной уверенностью знать, что Бен Райан обладает способностью или возможностью погубить ее племянницу, совершенно не будучи уверенной в том, каким именно образом это произойдет.

Поэтому самое простое и прямолинейное предупреждение было самым надежным. Держись от него подальше. Он тебя погубит.

– Слишком поздно, – сказала Кэсси, обращаясь и к тете, и к себе самой. – То, чему суждено случиться... непременно случится.

Повернув голову, она взглянула на коробку с бумагами, стоявшую возле кресла и вот уже много дней ожидавшую ее внимания. Кэсси избегала этой работы, как избегала и чтения тетушкиных дневников, стараясь, насколько возможно, оттянуть знакомство с личностью Алекс Мелтон. Ей не хотелось даже заочно знакомиться с женщиной, столь резко порвавшей со своей сестрой, что они до конца своих дней больше не перемолвились ни словом.

Алекс не откликнулась, когда ее известили об убийстве сестры, и ее молчание глубоко ранило Кэсси.

И все же, несмотря на нежелание самой Кэсси знать, что представляла собой Александра Мелтон, личность тетушки, как будто сопротивляясь ее воле, твердо вознамерилась не оставаться загадкой: то тут, то там Кэсси натыкалась на оставленные ею следы пребывания, на воспоминания других людей, говоривших о ней. Взять, к примеру, многочисленные наборы инструментов для прикладных ремесел, купленные в магазине Джилл Керквуд. Все эти покупки, явно служившие предлогом лишний раз зайти в магазин, свидетельствовали об удивительной застенчивости тети Алекс. Или взять предупреждение, о котором рассказала Эбби. Александра была сильно встревожена и говорила с большой неохотой. Кэсси поняла, что это значит: ее тетя чувствовала свою ответственность и в то же время хотела избежать вмешательства в чужую жизнь.

Существовали и другие проявления личности Алекс Мелтон, обнаруженные за те месяцы, что Кэсси провела в ее доме. Они сказывались во всем: в обстановке, подборе книг и в коллекции фильмов, составлявших целую видеотеку. Это увлечение тетушки Кэсси тоже разделяла. Так, постепенно, у нее сложилось вполне четкое представление о вкусах и предпочтениях Алекс Мелтон.

Но она по-прежнему не имела ни малейшего представления о том, из-за чего поссорились мама и тетя. Она не знала, почему Алекс оставила этот дом и землю ей в наследство: то ли просто потому, что Кэсси была последним оставшимся в живых членом семьи, то ли существовали какие-то иные, более веские причины.

А главное, она так и не приблизилась к пониманию того, как ей толковать полученное с опозданием загадочное предупреждение.

Разглядывая коробку с бумагами, которые могли бы содержать важный ключ к пониманию тетиного письма, Кэсси спросила себя: не окажется ли ее собственное упрямое нежелание поближе познакомиться с Алекс Мелтон слишком дорогим капризом?

Поднявшись с дивана, Кэсси подошла к камину. Там она на минуту задержалась, глядя на письмо и конверт у себя в руке, но колебание было недолгим. Она швырнула и то, и другое в огонь и дождалась, пока бумага не рассыпалась в пепел.

Потом она подтянула к себе коробку с бумагами тети и приступила к изучению чужой жизни.

* * *
– Ну что ж, – проворчал Ларри Рэмзи, провожая девушек в торговый центр, – вот мы и пришли.

В его голосе слышались мученические нотки, столь свойственные представителям сильного пола, когда их вынуждают уделять внимание женщинам, в то время как им хотелось бы очутиться в ином месте и заняться совершенно иным делом: например, всласть покопаться в каком-нибудь моторе.

– Я тебе очень благодарна, Ларри, – отозвалась Сью, состроив ему глазки.

– Без проблем, – снисходительно пробурчал Ларри.

– Просто хочу, чтобы ты понял: мне действительно очень важно проверить эту компьютерную разработку именно сегодня, тогда я смогу все выходные работать над своим проектом. Поэтому я тебе очень обязана.

Диана подавила смешок. Ларри, конечно, ничего не замечал – и неудивительно, он ведь на десять лет старше! – но для нее самой не было секретом, что подруга влюблена в ее брата. Обычно она проявляла сочувствие, но в этот день ей, безусловно, было не до переживаний Сью: ей хватало своих забот.

– Да ладно, чего там, – сказал Ларри, причем только Диана уловила нотку нетерпения в его голосе. – Вот отдел радиоэлектроники...

– Сью, разве ты не говорила, что видела программу в том киоске на другом конце торгового центра? – быстро вставила Диана.

– Ах да, я и вправду видела его там, – послушно откликнулась Сью.

– Ну тогда пошли. – Ларри сделал жест девочкам, приглашая их пройти вперед, а сам двинулся следом, не отставая ни на шаг, как настоящий конвоир, и они смешались с толпой других бесстрашных, рискнувших заглянуть в торговый центр в этот день.

Диана украдкой бросила взгляд на часы у себя на запястье. Три тридцать. Значит, у нее еще есть в запасе несколько минут. Она надеялась, что компьютерный магазин так же полон, как обычно: тогда ей будет гораздо легче. Хотя Ларри наверняка завязнет в компьютерном отделе и без посторонней помощи, а Сью ей обещала отвлечь его вопросами о программе, которую собиралась купить, Диана понимала, что ее отсутствие скорее пройдет незамеченным, если в магазине будет много народу.

А между магазином и одним из выходов на улицу имелся небольшой коридорчик. Нечто вроде тамбура. Идеальный вариант.

Просто идеальный.

* * *
Ханна Пэйн понимала, что с ее стороны не очень-то умно отправляться в торговый центр в одиночку после того, как она обещала Джо, что носу не высунет из дому одна, и ей потребовалось время, чтобы набраться духу. Но в конце концов скука и необходимость кое-что купить возобладали над осторожностью. Джо поздно вернулся домой, стало быть, после их утреннего совместного похода к бакалейщику он проспит чуть ли не до ужина. Ханне предстояло провести долгий безрадостный день в одиночестве. Печальная перспектива.

К тому же тревоги и соображения типа «а что, если», казавшиеся такими пугающими глубокой ночью, когда она была одна и шарахалась от каждой тени, при ярком свете дня едва не рассмешили ее своей нелепостью.

И наконец, когда они утром делали покупки, она забыла, что ей нужно забрать несколько штук материи, заказанной в отделе тканей торгового центра.

Ханна была портнихой. Ее способностей вполне хватало, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь своим ремеслом, а в самое последнее время она занялась моделированием одежды для одного из городских магазинов. Интерес, проявленный к ее работе, воодушевил Ханну, и ей захотелось поскорее создать несколько новых моделей. Поэтому ей нужен был материал.

Надо было, наверное, взять с собой Бизона, но он не любил передвижения на колесах и терпеть не мог, когда его оставляли в машине одного, поэтому она отправилась одна, оставив Джо записку (на случай, если он вдруг проснется и хватится ее), где объяснила, куда едет и зачем. Машину она тщательно заперла и по дороге бдительно следила, не увяжется ли за ней какой-нибудь подозрительный незнакомец.

Но ей не встретились незнакомцы, она не заметила ничего подозрительного и добралась до торгового центра без приключений.

Часы как раз показали полчетвертого, когда она оставила машину на стоянке как можно ближе к центральному входу и вошла.

* * *
Механическая музыка вырывалась из динамиков вроде бы даже громче, чем обычно. А все потому, что толпа была пожиже, чем обычно, да и вела себя потише. И все заметно нервничали.

Это зрелище его развеселило. Покупатели почти не разговаривали друг с другом и поминутно озирались по сторонам. Матери держали детей за руки, жен сопровождали мужья, чего обычно не бывало, в торговом центре было гораздо меньше подростков, чем обычно по пятницам.

Но она пришла.

Все остальное не имело значения.

* * *
Бен подъехал к дому Кэсси на своем джипе, а Мэтт прибыл в патрульной машине. Шериф глазом не моргнул, когда Бен предложил воспользоваться каждому своим транспортом, и не стал протестовать; Бен уже и сам морщился, вспоминая, как напряженно и даже с вызовом прозвучал его голос. Мэтт все-таки был настоящим другом и без слов понимал, какие мотивы им движут.

Черт знает что: у человека, обладающего защитными барьерами такой толщины, что даже экстрасенс не мог через них пробиться, тем не менее все его надежды на лбу написаны!

Он и сам не хотел зацикливаться на этом. Ему казалось, что Кэсси стала для него навязчивой идеей, и это очень не нравилось Бену. Раньше ему всегда удавалось не принимать отношения с женщинами близко к сердцу; физические потребности никогда не затрагивали его чувств, но с Кэсси все было по-другому. Конечно, его влекло к ней, но телесная страсть меркла перед бурей чувств, и он не знал, как с ними справиться.

Легче всего было просто попытаться не обращать на них внимания. Во всяком случае, пока.

Кэсси встретила их у входных дверей, бдительный пес, как всегда, был рядом с ней. Она слегка улыбалась, ее голос был спокоен, но Бен сразу почувствовал, что она отдалилась от него даже больше, чем до разговора этим утром. Она казалась замкнутой, непроницаемой, а когда ее взгляд на краткий миг встречался с его взглядом, он не ощущал теплого прикосновения. И даже прохладного не ощущал.

Может, передумала? Или тут есть что-то еще?

Так как Мэтт шел за ним по пятам, пока она вела их в гостиную, задать прямой вопрос Бен не мог. Вместо этого, глядя на аккуратные стопки документов, разложенные на кофейном столике, и вспомнив, как она говорила о своих планах разобрать бумаги тетушки, он заметил:

– Ты даром времени не теряла.

Кэсси негромко приказала псу лечь, и он растянулся на своем коврике у камина. Если она и заметила напряженность в голосе Бена, то виду не подала и ответила безмятежно:

– Я решила, что пора этим заняться. Даже начала читать дневники тети Алекс.

– А там говорится, какого черта ей понадобилось пугать Эбби до полусмерти? – возмущенно спросил Мэтт.

Кэсси взглянула на него.

– Значит, она все-таки рассказала?

– Да, она рассказала.

– И что же?

– Хотите знать, верю ли я, что ваша тетя предвидела будущее? Нет, не верю. Верю ли я, что Эбби в опасности? Да, верю. Мало нам того, что где-то вокруг бродит неопознанный маньяк, так у нас есть еще и Гэри Монтгомери – подонок и садист, убежденный, что Эбби навек принадлежит ему душой и телом. Дайте ему хоть полшанса, и он готов наброситься на нее с кулаками или еще что похуже.

Бен бросил на него взгляд, но ничего не сказал. Заговорила Кэсси:

– Я рада, что она все рассказала, Мэтт. А что касается дневников тети Алекс... я еще даже не дошла до ее переезда сюда. Первый дневник начинается больше тридцати лет назад.

– Так загляните в конец.

Это предложение заставило Кэсси улыбнуться.

– Извините, шериф, но я принадлежу к тем людям, которые органически не способны заглядывать в конец истории. Я все должна прочитывать по порядку. И поверьте, это захватывающая история. – Она покачала головой. – Как бы то ни было, я сомневаюсь, что она объяснит в своем дневнике, зачем рассказала Эбби о ее судьбе. Тетя просто пыталась ее предостеречь, Мэтт.

Потому что считала, что Эбби сможет что-то изменить в своей судьбе, если будет знать, чего ей ждать. Подбородок шерифа окаменел.

– Ну допустим.

Кэсси взглянула на него и сменила тему:

– Кофе горячий. Может быть, кто-то из вас?..

Мэтт отрицательно мотнул головой, Бен тоже отказался.

– Ну хорошо. Тогда почему бы мне не заняться делом? Попробую опять подключиться к убийце.

Они за этим и приехали, но у Бена возникло острейшее желание все отменить. Ему не понравилась отчужденность Кэсси, как раньше не понравилось и то, что слишком многие в городе уже прослышали об участии племянницы Александры Мелтон в полицейском расследовании.

– По-моему, это неудачная мысль, – сказал он. Кэсси жестом пригласила их сесть, а для себя выбрала кресло, стоявшее под прямым углом к дивану.

– А в чем дело? – спросила она мягко. Бен бросил взгляд на Мэтта и сел на край дивана поближе к Кэсси. Шериф занял второе кресло.

– Дело в том, что... в городе уже пошли разговоры, Кэсси. Упоминается твое имя.

Она совсем не удивилась.

– Ну что ж, рано или поздно это должно было случиться. Тем больше у меня причин попытаться еще раз. Если он еще не знает обо мне, значит, скоро узнает.

На этот раз заговорил Мэтт:

– А когда он узнает, что тогда? Может, он сумеет... ну... блокировать вас, когда вы попытаетесь к нему подключиться?

– Не знаю, – пожав плечами, ответила Кэсси. – В прошлом у меня было несколько случаев, когда они чувствовали попытку контакта, один или два пытались даже блокировать меня, но преуспели только частично. Если он узнает обо мне, он может попробовать, хотя держать такую блокаду круглосуточно практически невозможно. Раньше или позже, я сумею проникнуть внутрь.

– А что потом? – Бен не сводил с нее глаз. – Он ведь сможет пройти по следу, ведущему к тебе, так? Он сможет забраться в твой мозг.

Она осталась невозмутимой.

– Может быть. Но даже если ему это удастся, он не сможет убить меня мысленно.

– Ты твердо в этом уверена? – продолжал Бен. Кэсси быстро ответила на его взгляд, потом посмотрела на Мэтта.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, господа, но до сих пор у вас нет улик, указывающих на личность убийцы.

– Вы правы, – со вздохом признал Мэтт.

– И, я полагаю, вы не захотите рисковать жизнями сограждан в надежде, что убийца решил покинуть город или расстаться со своей вредной привычкой?

– Может, моя мама и родила упрямца, но дураков она не рожала.

Кэсси не позволила себе улыбнуться.

– В таком случае я считаю, что риск оправдан.

– Кэсси...

– Это мое дело, мне и решать. – Она пристально посмотрела на Бена. – За десять лет работы с полицией единственным убийцей, сумевшим пройти по моим следам телепатически, стал тот, кто убил мою мать. Он мертв.

– Но он все-таки пришел за тобой.

– Физически. И этот сможет сделать то же самое, когда узнает, кто я такая. Что бы я ни делала, угроза существует, тем более что люди в городе уже начали говорить обо мне. Так что лучше мне постараться поскорее выяснить, кто он такой, пока он не выяснил, кто я такая, и не пришел за мной.

Бен не нашел что возразить, хотя на душе у него с каждой минутой становилось все тяжелее.

Приняв его молчание за знак согласия, Кэсси кивнула и поудобнее откинулась на спинку кресла. Закрыв глаза, она проговорила:

– На этот раз мне много времени не понадобится, чтобы добраться до него. Теперь я знаю дорогу... – На последних словах ее голос замер.

Бен выждал несколько секунд в молчании, не сводя глаз с ее неподвижного бледного лица. Вот ее веки слабо дрогнули, и он тотчас же насторожился.

– Кэсси? Скажи мне, что ты видишь.

Ее брови озадаченно сошлись на переносье, а губы раскрылись, послышался резкий вздох.

– Он... куда-то идет. Вокруг него люди. Много людей.

– Где он, Кэсси?

– Магазины. Фонтан.

– О, дьявол! – громко простонал Мэтт. – Торговый центр!

– Кэсси? Что он делает? Он делает покупки, он за этим пришел? Или...

– Он держит руку в кармане. Он... ощупывает гарроту. Он ищет ее...

Мэтт уже потянулся за переносной рацией, но вдруг замер. Его взгляд был прикован к лицу Кэсси.

– Дьявол, – повторил он, на этот раз шепотом.

Глаза Кэсси были открыты. Она смотрела прямо перед собой, не мигая, не видя ничего, кроме того, что открывалось ей телепатически через взгляд убийцы. Зрачки ее глаз были расширены настолько, что от радужки остался лишь узенький серый ободок, словно кромка льда, обрамляющая две бездонные черные полыньи.

Страх пронзил Бена подобно разряду электрического тока. В этот момент он не просто поверил, он всей кожей ощутил, что Кэсси больше нет в комнате. Она находилась в другом месте, и там, где она очутилась, было темно, холодно и страшно до безумия.

И лишь тончайшая хрупкая нить связывала ее с телом, съежившимся в глубоком кресле.

* * *
Эбби взглянула на часы и, увидев, что уже почти четыре, ускорила шаг. Она и так уже задержалась дольше, чем предполагала. Бедный Брайс заждался ее в машине и уже, наверное, проявляет нетерпение. И хотя игрушки из сыромятной кожи немного скрасили ему ожидание, ей не хотелось больше задерживаться ни на минуту.

К тому же скоро стемнеет, и пусть стоянка ярко освещена мощными прожекторами, она не собирается бродить там после наступления темноты.

Еще одна покупка, и она отправится домой...

* * *
Макс поднялся с коврика у камина, где тихо пролежал все это время, подошел и сел у ног Кэсси. Глядя на нее преданным взглядом, он тихо завыл.

– Кэсси? – Голос Бена прозвучал хрипло, ему пришлось откашляться. – Кэсси? Говори со мной. Где ты?

Ее голова чуть дернулась, когда раздался его голос, но она так и не мигнула ни разу, выражение ее лица не изменилось, голос остался таким же ровным и монотонным.

– Он... взволнован. Его сердце сильно бьется. Брать ее здесь очень опасно, он это понимает. Но ему это нравится. Ему нравится рисковать. Он полон азарта.

Мэтт помедлил, все еще не снимая руки с переносной рации, потом снова выругался себе под нос.

– Бен, мне нужно описание этого ублюдка, – сказал он тихо. – Если я пошлю туда усиленный наряд, мы вызовем панику. Он сумеет скрыться в суматохе.

Бен кивнул:

– Кэсси? Он заглядывает в какие-нибудь магазины? Ты не видишь его отражения в витрине?

У нее на лбу залегла морщинка, все лицо напряглось, но взгляд широко раскрытых глаз, слепо уставившихся в пустоту, не изменился.

– Только мельком. Оно искажено. Кажется, на нем куртка... синяя куртка. Спортивная куртка с символом команды. Я вижу белую букву. Кажется, Р.

Бен посмотрел на Мэтта и прочел в его лице ту же досаду и растерянность, которую в эту минуту ощущал сам. Самая большая и старая из трех средних школ в округе Сэйлем славилась синей спортивной формой с белыми буквами. Такие куртки встречались буквально на каждом шагу. Если бы он попробовал указать синюю спортивную куртку в качестве особой приметы, его бы подняли на смех. Сотни учеников, в том числе и бывших, носили эти дурацкие куртки.

У Бена тоже была такая, засунутая на дно чемодана в старом доме.

– Кэсси, что еще ты видишь? Какого цвета его волосы?

– Он носит головной убор... Бейсбольную кепку.

Таких кепок тоже было полным-полно по всей округе. Бену хотелось выругаться так, чтобы чертям стало тошно, но он усилием воли заставил себя говорить спокойно. Его мучительно тревожила растущая на глазах бледность Кэсси и ее полная неподвижность; он скорее ощущал, чем видел, что с каждой минутой силы ее тают.

– Мы должны знать, как он выглядит, Кэсси. Ты можешь нам в этом помочь?

С минуту она молчала.

– Не думаю... Он больше не смотрит на витрины. Он смотрит прямо вперед, потому что... О, он все больше волнуется. Эти его планы насчет нее... они заполняют весь его ум. У него есть надежное место, куда он собирается ее увести... где никто... ее не услышит. Там все готово. Сначала он хочет, чтобы она для него разделась... что-то вроде стриптиза, чтобы он мог посмотреть. А потом...

– Кэсси. О ком он думает? Кто она?

– Сука.

– Ее имя, Кэсси?

– У сук имен не бывает. – Это утверждение, произнесенное тихим безучастным голосом, прозвучало особенно зловеще. А еще страшнее стало, когда так же монотонно она добавила: – Суки только на то и годятся, чтобы употреблять их по назначению, а потом убивать.

– Кэсси...

– Особенно приятно их убивать. Люблю пускать им кровь.

* * *
– Уже почти четыре, – прошипела Сью на ухо подруге. – Если ты собираешься что-то делать, давай скорее.

– Ты только займи Ларри на несколько минут, – шепнула в ответ Диана и, отойдя к соседнему прилавку, принялась с преувеличенным интересом созерцать выставленные там модели.

Сью послушно отнесла выбранную ею компьютерную программу туда, где Ларри дожидался их у дверей.

Через пять минут он вместе с ней вернулся к прилавку, качая головой и поражаясь ее невежеству.

Диана, воспользовавшись моментом, выскользнула из магазина.

* * *
– Кэсси, послушай меня. Ты меня слышишь? Уходи оттуда. Возвращайся, Кэсси.

Кэсси его ни о чем таком не предупреждала, но Бен инстинктивно догадался, что, если уж ее голос сливается с голосом убийцы и они говорят как единое существо, значит, она увязла очень глубоко.

«Бы никогда не смогли бы превратиться в чудовище».

«Я могла бы затеряться во чреве чудовища. Невелика разница».

– Люблю смотреть, как они...

– Кэсси, назад! Уходи. Сию же минуту!

После томительного молчания она наконец сказала прежним, ровным голосом:

– Он... все еще идет вперед. Но теперь он заторопился. Я думаю... он знает, где она.

Краем уха Бен слышал, как Мэтт торопливо отдает приказы по рации, рассылая полицейских ко всем выходам из торгового центра, но он почти не прислушивался к тихому голосу шерифа. Все его внимание было сосредоточено на Кэсси. У него возникло кошмарное ощущение, что стоит ему отвернуться хоть на секунду, и он потеряет ее навсегда.

– Кэсси? Где он сейчас? Ты можешь нам сказать?

– Он... только что прошел мимо закусочной.

– Куда он направляется?

– Я не знаю, – Кэсси?

– Я не знаю. Я никогда там раньше не была. – В каждом ее слове слышалась безнадежная усталость.

Бен изо всех сил старался говорить спокойно.

– Попробуй разглядеть название какого-нибудь магазина, Кэсси. Что ты видишь?

– Вижу... обувной магазин, а рядом... музыкальный. Напротив... книжный магазин.

– Мэтт, он направляется к северному выходу, – сказал Бен, не оборачиваясь к шерифу. – Кэсси?

– Я все еще иду за ним. – Ее голос слышался как будто издалека. – У него ноги болят. Сапоги ему жмут.

– Кэсси, он следит за кем-нибудь?

– Нет. Он знает, где ее найти.

– Он думает об этом? О том, где ее найти?

– Нет, он просто...

Внезапно Кэсси умолкла. На один бесконечный миг Бену показалось, что она даже не дышит. Потом ее глаза закрылись, голова откинулась в сторону, словно кто-то ударил ее по щеке, изо рта вырвался крик боли.

Глава 14

Ханна Пэйн посмотрела на часы и тихонько ругнулась, увидев, что уже почти четыре. Видит бог, она пыталась поторопить события, но Конни просто не желала понимать намеки: ей непременно хотелось в деталях обсудить каждый отрезаемый кусок материи.

А теперь просто страшно взглянуть на часы! Если она не поторопится, ей ни за что не поспеть с ужином для Джо, а если еда не появится на столе к тому времени, как он проснется, неприятных объяснений не избежать.

Нагруженная свертками ткани, лихорадочно перебирая в уме плюсы и минусы различных объяснений, Ханна, как обычно, срезала угол мимо нескольких закрытых магазинчиков, находившихся на ремонте, и направилась к одному из редко используемых выходов, о существовании которого знала только потому, что сама какое-то время проработала в торговом центре.

Летом она подрабатывала в закусочной.

Остро ощущая, как уходит время, Ханна бегом завернула за угол и второпях налетела прямо на него.

– При-и-ве-ет, – протянул он.

* * *
– Кэсси! Кэсси!

Бен уже готов был схватить ее и встряхнуть хорошенько, но тут она наконец подняла поникшую голову и открыла глаза. Зрачки вернулись в нормальное положение, но вид у нее был беспредельно измученный. Бен никогда ничего подобного не видел.

– Что случилось? – спросил он мягко, даже не замечая, что стоит перед ней на коленях.

– Он меня вытолкнул, – прошептала Кэсси.

– Что?

– Он знает, кто я такая.

Бен взял ее за руку: ощущение было такое, словно он прикоснулся к куску льда. Он принялся бережно растирать ее пальцы между ладонями.

– Ты уверена?

Она откинула голову на спинку кресла и кивнула, глядя на него безо всякого выражения.

– Не знаю как, но... он догадался о моем присутствии. Он действовал так быстро, что я... я не успела спрятаться. Я его услышала... Он назвал мое имя и вытолкнул меня из своего сознания.

– Дьявольщина, – пробормотал Бен. Мэтт был уже на ногах.

– Кэсси, можете мне еще что-нибудь о нем сказать? Через десять минут мои люди перекроют все выходы из торгового центра, но приказать им останавливать всех мужчин в спортивных куртках Центральной средней школы я не могу: это бесполезно. Вы можете мне сказать что-то еще? Хоть что-нибудь?

Кэсси бросила на него измученный взгляд и тихо покачала головой:

– Я думаю, они уже опоздали.

* * *
Диана Рэмзи повернулась с приветливой улыбкой, которая тотчас же замерла у нее на губах.

– А, – сказала она, – это ты. Тебе что-то нужно?

– Странно, что ты об этом спрашиваешь, – усмехнулся он.

* * *
– Тебе вовсе необязательно было оставаться, – сказала Кэсси, маленькими глотками отхлебывая кофе, который Бен подал ей несколько минут назад, глядя на него поверх ободка чашки. – Со мной все будет в порядке.

– Ты очень любезна, – ответил он.

Она не улыбнулась. Укрытая теплым вязаным пледом, согретая горячим кофе, Кэсси чувствовала себя, безусловно, лучше, чем раньше, но была так измучена, что мечтала лишь об одном: свернуться клубочком и уснуть.

И – упаси боже! – не видеть снов.

– Мэтту может понадобиться твоя помощь, – сказала она Бену.

– У Мэтта там две дюжины полицейских, и вся охрана торгового центра ему помогает. Я бы только путался у них под ногами. – Он помолчал. – Я никуда не уйду, Кэсси.

Кэсси тяжело вздохнула. Слова давались ей с трудом, но она все-таки выговорила:

– Я должна проспать не меньше двенадцати часов.

– Ясно.

Он вынул чашку у нее из пальцев и поставил ее вместе со своей на столик, потом обогнул столик и, подойдя к креслу, в котором сидела Кэсси, подхватил ее на руки, как пушинку, прямо вместе с пледом.

– Что ты...

– Только не надо меня уверять, что ты сумеешь самостоятельно одолеть лестницу, – перебил ее Бен.

Мысли у Кэсси путались, но, даже пребывая в тумане, она тем не менее решила, что все складывается чертовски обидно: мужчина несет ее на руках, а она чувствует себя совершенно разбитой и даже не может как следует насладиться процессом. Но вслух она сказала только одно:

– Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?

– Которая спальня? – спросил он, очевидно, решив не обращать внимания на ее слова.

С усталым вздохом Кэсси опустила голову ему на плечо.

– Первая спальня справа по коридору. Мне надо будет вывести Макса погулять.

– Я его выведу. Не беспокойся.

– Его надо покормить.

– Я же сказал, Кэсси, успокойся. Ни о чем не думай. Спи.

Уже засыпая, она прошептала:

– Да, но ты же не можешь провести здесь всю ночь. Что люди скажут?

– Засыпай, любовь моя.

Она попыталась сказать, что он не должен называть ее «своей любовью» и, безусловно, не должен оставаться на ночь в ее доме, но сумела издать только нечто бессвязное. Глаза у нее закрылись сами собой еще где-то по дороге в спальню, а ощутив под собой упругую мягкость кровати, Кэсси вздохнула и перестала сопротивляться. Сон поглотил ее, словно она погрузилась в глубокий колодец.

Бен снял с нее туфли и укрыл пледом, но раздевать ее не стал, чтобы не беспокоить. Он включил настольную лампу на тумбочке у кровати, так как за окном уже темнело, но низко опустил абажур, чтобы свет не падал на лицо Кэсси. Она уже крепко спала, ее хрупкое тело совершенно расслабилось. Несколько минут он молча простоял возле кровати.

Сколько еще кошмарных телепатических путешествий она сможет совершить прежде, чем они уничтожат ее окончательно? Не так уж много. Он знал, с самого начала знал, что эти попытки лишают ее энергии и сил, но до сегодняшнего дня не осознавал, что они высасывают из нее саму жизнь.

И он уж точно не подозревал, что возможность потерять ее станет для него равносильной удару ножом в сердце.

Услыхав какой-то тихий звук, Бен обернулся и увидел Макса. Пес стоял в дверях и смотрел на него встревоженными глазами. Бросив последний взгляд на Кэсси, Бен тихонько вывел собаку из спальни и прикрыл за собой дверь.

– Пошли, малыш, – сказал он приглушенным голосом. – Давай спустимся вниз и дадим ей отдохнуть.

* * *
– Новости есть? – спросил Бен у шерифа, когда Мэтта подозвали к телефону в патрульной машине.

– Да, и все плохие. Пропала девушка, Бен.

– Кто именно?

– Несовершеннолетняя по имени Диана Рэмзи. Она пришла в торговый центр с подружкой, их сопровождал ее старший брат. Подружка в истерике, но я сумел от нее добиться, что Диана вроде бы уговорила ее отвлечь брата, чтобы она могла ненадолго ускользнуть. Брат клянется, что она ускользнула минут за десять до нашего появления. Мы обыскали все вокруг, проверили всех мужчин подходящего возраста – в синей куртке или без, нам было уже все равно. – Мэтт сделал паузу и добавил: – Ничего.

Сидя на диване в гостиной Кэсси и поглаживая голову пса, лежащую у него на коленях, Бен уставился на пляшущие язычки пламени в камине и попытался придумать что-нибудь конструктивное, чтобы приободрить друга. Ему ничего не приходило в голову.

– Дерьмо! – проговорил он наконец.

– Ты в точности выразил мои чувства, – вздохнул Мэтт. – Мои люди продолжают обыскивать территорию, а вокруг меня растет как на дрожжах толпа добровольцев, готовых прочесывать всю округу. Я позвонил Джону Логану, он уже едет сюда со своими собаками; девушка оставила пару перчаток в машине брата, так что собаку можно пустить по следу. Но я бьюсь об заклад, что этот подонок затащил ее в какую-нибудь машину, то есть след оборвется в нескольких ярдах от одного из выходов. – Он помолчал. – Никто ничего необычного не видел и не слышал. Я собираюсь в дом Рэмзи вместе с Ларри: надо сообщить печальные новости ее родителям. Как там Кэсси?

– Спит. Вернее, следовало бы сказать, что она без сознания. Ей нужно проспать часов двенадцать и хоть немного восстановить силы.

– Ты останешься там на ночь? – поинтересовался Мэтт.

– Да.

Мэтт никак не отреагировал, только добавил:

– Ладно, я позвоню тебе туда сегодня вечером или завтра утром, если будут новости.

– Если тебе нужна моя помощь...

– Да нет, у нас тут помощников хватает. Ты здесь ничем помочь не сможешь. – Он мрачно добавил: – До сих пор подонок оставлял их в таких местах, где мы их с легкостью находили, но если Кэсси права и насчет этой у него были особые планы...

– Возможно, нам уготовано долгое ожидание, – закончил за него Бен.

– Именно. Строго между нами, мне не нравится настрой наших добровольцев, Бен. Чуть ли не половину из них нам уже пришлось разоружить, хотя операция еще и не начиналась. Если нам придется использовать их в поиске и они найдут тело, у меня на руках будет толпа разъяренных линчевателей.

– Знаю.

– А теперь еще Эрик грозится к завтрашнему дню состряпать специальный выпуск газеты, и я никак не могу ему втолковать, что это только подольет масла в огонь.

– Я ему позвоню, попытаюсь охладить его пыл, – пообещал Бен.

– Спасибо, дружище. – В голосе Мэтта слышалась усталость. – А я позвоню тебе, если будут новости.

– Будь осторожен, Мэтт.

– Буду.

Мэтт повесил трубку и закрыл дверцу патрульной машины, а потом перевел взгляд на Эбби. Она стояла, прислонившись к багажнику, ее пес нес вахту рядом с ней. Не успел Мэтт открыть рот, как она сама заговорила.

– Мне лучше уйти домой. – Эбби обвела беспокойным взглядом мельтешащую вокруг толпу. В наступающей темноте на автомобильной стоянке один за другим загорались фонари. Помощники шерифа в форме входили и выходили из торгового центра, опрашивали людей на стоянке, куда подходили все новые и новые зеваки. – У тебя полно работы, а я только мешаю.

Мэтт подошел поближе, не прикасаясь к ней, хотя ему очень этого хотелось. Страх пробрал его до костей, когда он увидел Эбби среди посетителей торгового центра и понял, как близко к ней подобрался безумный убийца.

– Ты никогда мне не мешаешь. Он, разумеется, знал, что ее тревожит, и следующие слова Эбби подтвердили его догадку.

– Мэтт, если кто-нибудь... увидит нас вместе и начнет задавать вопросы...

Он бесцеремонно прервал ее:

– Я хочу, чтобы ты всегда была у меня на виду.

Ее лицо смягчилось.

– Ничего со мной не случится. Я отвезу Брайса домой, и мы запремся на все замки. И будем ждать тебя.

Возразить на это ему было нечем.

– Ну ладно. – Не в силах удержаться, Мэтт поднял руку и провел пальцами по ее щеке. – Только, ради всего святого, будь осторожна.

– Постараюсь. И ты тоже.

Мэтт не спускал с нее глаз, пока она садилась в машину, и помахал на прощание, когда Эбби проехала мимо. Только после этого он вернулся к своим обязанностям, с трудом изгнав из головы мысли о ней.

* * *
Не замеченный никем из них, Гэри Монтгомери сидел в своей машине, вцепившись в рулевое колесо побелевшими пальцами и провожая взглядом отъезжающую машину жены. Потом он перевел взгляд на шерифа, отдававшего приказы своим людям.

– Сволочь, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Вот... сволочь!

* * *
– А я даже рад, что тебя напугал, – заметил Джо Муни, провожая Ханну к ее машине. – Господи, Ханна, ты даже не смотришь, куда идешь!

– Я очень спешила, – жалобно оправдывалась она, прекрасно понимая, что на этот раз прощения ей не будет. Эта бедная девочка исчезла прямо из торгового центра средь бела дня! Похитивший ее маньяк запросто мог пройти мимо Ханны десять минут назад, а она и не догадывалась! Она поежилась.

– Я еще не знаю, что я с тобой сделаю, – сказал Джо.

Ханна вдруг почувствовала, как к глазам подступают слезы.

– Ты не мог бы сегодня вечером остаться дома, Джо? Ну пожалуйста!

Он заглянул ей в лицо, когда они подошли к ее машине. Его собственное выражение было озабоченным: он знал, что в этот вечер в третьей смене будет не хватать рабочих рук, так как многие захотят остаться дома.

– Скажу, что заболел. Садись в машину, милая, и езжай домой, а я поеду следом.

Ханна бросилась ему на шею, а свертки с тканями разлетелись по тротуару.

* * *
Как и предполагал Мэтт, охотничьи собаки Джона Логана прошли по следу всего несколько ярдов от одного из выходов из торгового центра, где похититель Дианы Рэмзи, очевидно, заставил ее сесть в поджидающий автомобиль. Поскольку они уже успели прочесать частым гребнем всю территорию торгового центра, а за его пределами след девушки пропадал, шерифу ничего иного не осталось, как распустить толпу добровольцев и отправить своих офицеров патрулировать город в надежде, что им удастся заметить что-то – хоть что-нибудь! – подозрительное.

Добровольцам не хотелось расходиться, хотя Мэтт заверил их, что все они снова будут мобилизованы на следующий день, если будет решено организовать поиск за пределами города. Шерифу пришлось выслушать так много недовольных высказываний и слов протеста, что он решил дождаться, пока они действительно не разойдутся по домам прежде, чем позволил себе и своим офицерам покинуть территорию торгового центра.

Полицейские рассредоточились: некоторые вернулись в участок, другие начали патрулирование города. Мэтт нанес визит родителям Дианы – по счастью, краткий, но развеявший последнюю остававшуюся у него надежду на то, что девочке каким-то чудом удалось добраться до дому невредимой; он оставил там пару своих людей, чтобы опросить сраженных горем родителей Дианы и собрать сведения об именах и телефонных номерах ее друзей. Им требовалась любая возможная информация.

Хотя шериф считал, что им уже ничто не поможет.

Диану Рэмзи похитил коварный маньяк, не оставивший следов, и теперь им осталось только ждать, пока не обнаружится ее тело.

Со следами пыток иизнасилования, если сбудется предсказание Кэсси.

Не то чтобы Мэтт безоговорочно поверил в телепатию или в предсказания Кэсси, – ожидать от него чего-то подобного было бы наивно, – но он готов был признать (по крайней мере перед самим собой), что ее сегодняшний контакт с убийцей произвел на него сильное впечатление. Любой скептик был бы вынужден согласиться, что она обладает сверхъестественными способностями; сам Мэтт не сомневался, что никогда не забудет жуткую пустоту, которую увидел в ее временно невидящих глазах.

«Интересно, – подумал он мельком, – понимает ли Бен, во что ввязывается?»

В полицейском участке было непривычно тихо: большинство его помощников и заместителей разошлись опрашивать друзей Дианы в попытке отыскать какую-нибудь зацепку к тому, где похититель мог ее спрятать. Мэтт порадовался этой тишине. Ему нужно было сосредоточиться.

Он прошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Первым делом он позвонил Эбби, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до дому и заперла все двери, и предупредил, что если сумеет к ней выбраться, то приедет до полуночи; если к этому времени его не будет, пусть она больше не ждет.

Как всегда, Эбби проявила понимание.

Убедившись, что она в безопасности, Мэтт провел следующий час с лишним за своим письменным столом, просматривая все протоколы и материалы следствия, касающиеся трех убийств. Он изучил фотографии, монеты и ножи, найденные на месте преступления, перечитал в подробностях акты судебно-медицинских экспертиз.

Закончив чтение, шериф ни на шаг не приблизился к разгадке того, кто убил трех женщин и, по всей видимости, похитил Диану Рэмзи.

Стук в дверь прервал его тягостные размышления, чему Мэтт был несказанно рад. Он поднял голову и встретил вопросительный взгляд своей помощницы Шарон Уоткинс.

– В чем дело, Шарон? Есть новости?

– Насчет Дианы Рэмзи ничего, – ответила она.

– Только не говори мне, что еще что-то стряслось.

– Больше никто не пропал, насколько мне известно. Но к вам пришел посетитель, шериф. Он не договаривался о встрече заранее, но... я думаю, вы не откажетесь его принять.

– Заранее ничего хорошего не жду, – проворчал Мэтт.

– Верно, не стоит, – кивнула девушка, причем он угадал по ее лицу, что она рада избавиться от новой проблемы, свалив ее на плечи начальства.

– Ладно, пригласи его сюда, – сухо бросил Мэтт.

Он машинально выровнял лежащие на столе папки с бумагами и поднялся на ноги, когда Шарон ввела в кабинет посетителя. Ему не понадобились ни документы посетителя, ни предъявление значка, ни словесные объяснения, чтобы понять, кто перед ним.

– Шериф Данбар? Меня зовут Ной Бишоп. Я из ФБР.

Он был высок ростом, худощавый, но широкоплечий, атлетически сложенный. Каждое его движение говорило о большой физической силе. Черные волосы, растущие заметным «вдовьим мыском» надо лбом, проницательные серые глаза, поразительно красивое лицо, обезображенное зигзагообразным шрамом, пересекающим всю левую щеку от уголка глаза до уголка рта.

Такие лица, даже увиденные однажды, не забываются.

– Агент Бишоп, – приветствовал его Мэтт, указывая на стул и сам усаживаясь в кресло. – Присядьте. Чем могу помочь ФБР?

– Успокойтесь, шериф. – Бишоп сел на предложенный стул и улыбнулся. – Я не для того сюда приехал, чтобы совать нос в ваше расследование. – Его голос звучал бесстрастно.

– Нет?

– Нет. Это ваша юрисдикция. ФБР с радостью предоставит любую возможную помощь, особенно если у вас тут и в самом деле завелся серийный убийца, но мы давно уже усвоили урок: в подобной ситуации... благоразумнее бывает подождать... пока нас пригласят.

– Рад это слышать.

Если краткость Мэтта и смутила агента ФБР, по его невозмутимому лицу ни о чем невозможно было догадаться.

– В таком случае мы понимаем друг друга.

Мэтт кивнул:

– Может, расскажете мне, откуда вы узнали о нашем расследовании?

– Из местной газеты.

– Вам ее доставляют прямо в Виргинию?

Бишоп снова улыбнулся. В этой улыбке было что-то зловещее.

– У меня имеется доступ к определенным банкам данных, в том числе и в вашем штате. Ваша местная газета послужила источником информации.

– Интернет, – с насмешливым восхищением произнес Мэтт, – всемирная паутина. Никуда от нее не скроешься.

– Интернет действительно... м-м-м... затрудняет хранение информации в секрете. – Не ожидая ответа на свое провокационное заявление, Бишоп спокойно продолжал: – Как я уже говорил, шериф, ФБР будет радо предложить вам любую помощь и совет, если они вам понадобятся. Однако я здесь не из-за вашего расследования, а по другому поводу, хотя и связанному с ним.

– И что это за повод?

– Я хотел бы поговорить с вами о Кассандре Нейл.


27 февраля 1999г.

Кэсси проснулась со странным ощущением: ей казалось, что она проспала слишком долго. Какое-то время она пролежала, не двигаясь, ни о чем не думая, сонно уставившись в потолок. Но постепенно осознание того, что она спала в одежде, заставило ее сбросить одеяло и сесть.

Так и есть, она действительно спала в одежде.

Как такое могло случиться?

Взгляд, брошенный на часы, стоявшие на тумбочке у кровати, подсказал ей, что уже больше девяти утра. Она была почти уверена, что речь идет об утре субботы.

И кто-то жарил бекон у нее на кухне.

Кэсси была не столько встревожена, сколько заинтригована. Ей потребовалось несколько минут напряженных размышлений, чтобы вспомнить, что произошло накануне, а вспомнив, она поняла, что Бен действительно остался у нее на всю ночь.

Отнес ее в постель. И оставил одну.

Она отбросила эту мысль и встала. Голова у нее все еще была тяжелая, мысли разбредались, мышцы негодующе стенали при каждом движении (наверное, за всю ночь она ни разу даже не повернулась с боку на бок), урчание в животе напомнило ей, что она слишком давно не держала маковой росинки во рту, но в общем и целом Кэсси решила, что чувствует себя хорошо.

Долгий горячий душ устранил онемение в мышцах и тяжесть в голове, переодевшись и спускаясь по ступеням, она почувствовала, что мысли проясняются, и приготовилась к любым неожиданностям. Включая окружного прокурора, поджаривающего бекон у нее на кухне.

Он уже успел накрыть стол на двоих, а из радиоприемника тихо доносились ностальгические старые мелодии. Уютная и приветливая домашняя сцена.

– Доброе утро, – приветствовал ее Бен, когда она вошла в комнату. – Кофе уже готов.

– Доброе утро.

Кэсси направилась прямиком к кофейнику: ей отчаянно нужно было взбодриться.

Макс, растянувшийся у задней двери с костью в передних лапах, приветственно застучал хвостом по полу, но не перестал жевать. «Медовый месяц, – с усмешкой подумала Кэсси, – безусловно, закончился».

– Надеюсь, ты не против того, что я хозяйничаю у тебя дома, – проговорил Бен как бы между прочим, не глядя на нее.

– Разве я могу возражать?

– Я полагаю, что могла бы, – продолжал он все тем же светским, ни к чему не обязывающим тоном. – Вчера ты велела мне выметаться.

Она смутно припомнила, как было дело.

– Я тебе велела оставить меня в покое. Ты так и сделал.

Бен бросил на нее мимолетный, но пронизывающий взгляд.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Сон обычно помогает.

Прихлебывая кофе, Кэсси взглянула на Бена, отметив про себя, что со вчерашнего дня он успел переодеться. Где, интересно, он спал?

– Тебе нравятся оладьи? Скажи «да».

– Да.

Она подошла к холодильнику, чтобы взять кленовый сироп и масло, затем молча налила два стакана апельсинового сока, пока Бен жарил оладьи.

Ей хотелось спросить его о бедной девочке, захваченной накануне, но разум сопротивлялся этому. Только не сейчас. «Ты же не можешь ничем помочь, – с горечью напомнила себе Кэсси. – Этой девочке уже никто не поможет».

Большая часть завтрака прошла в молчании, но Бена это, похоже, ничуть не смущало. Кэсси тоже не торопилась нарушить молчание: она не ощущала неловкости. Она просто не знала, что ему сказать.

Они почти закончили завтрак, когда Кэсси наконец заговорила:

– Все было очень вкусно. Спасибо.

– Я специализируюсь по завтракам и бифштексам. В остальном мои кулинарные достижения оставляют желать лучшего, – с улыбкой признался Бен.

Кэсси подумала, что он не из тех мужчин, что кичатся своими достижениями в любой области, но она не сказала об этом вслух. Вместо этого она, наконец не выдержав, начала:

– Эта девочка...

– Ее еще не нашли.

– Я могла бы...

– Нет, – резко возразил Бен, – ты не можешь.

– Я чувствую себя хорошо.

– Очень может быть. – Он покачал головой, внимательно наблюдая за ней. – А может быть, и нет. Ты помнишь, как все было, Кэсси?

– Более или менее.

– Помнишь, как ты говорила от первого лица, от лица убийцы?

Ей стало не по себе.

– Нет.

– А это было. Мне удалось тебя вытащить, но... – Он тяжело вздохнул. – Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда говорила, что тебе нужен спасательный круг.

Кэсси не стала выяснять, что именно она говорила от лица убийцы. Вместо этого она покачала головой и сказала:

– Ни один случай не похож на другой, но на этот раз... я просто ничего не понимаю. Странные вещи происходят чуть ли не с самого начала.

Бен не сразу решился продолжить разговор, но в конце концов все-таки сказал:

– Было еще кое-что. На протяжении этого... контакта твои глаза почти все время были открыты. Это ведь необычно, правда?

– Правда.

– Зрачки были так расширены, что глаза казались совершенно черными.

Кэсси нахмурилась. Его голос встревожил ее больше, чем то, что он описывал.

– Всего этого я объяснить не могу. То есть я... ощутила разницу, но она состояла... в степени глубины.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, что сам по себе контакт был обычным и отличался только глубиной. Почти мгновенно я оказалась глубоко в его мыслях, в его сознании. Это произошло так быстро, словно включили рубильник.

– Это потому, что ты знала дорогу после того, как нашла его в прошлый раз?

– Да, наверное. – Но ответ не удовлетворил ее саму, она чувствовала, что тут что-то не так. – Если бы я не знала, что так не бывает, – неуверенно продолжала Кэсси, – я была бы готова поклясться, что он... затянул меня внутрь. Что он хотел, чтобы я знала, где он находится и что делает. Что он нарочно дал мне подсмотреть все, что ему было нужно, а потом вытолкнул меня.

– А почему ты считаешь, что так не бывает?

– Ну... потому что сначала он меня совсем не замечал. Казалось, что он не ощущает моего присутствия до той самой секунды, когда он вдруг... посмотрел на меня, а потом вытолкнул.

– Ты говорила, что он тебя знает.

– Да. В тот момент он... мысленно назвал меня по имени.

«Кэсси».

Она снова услышала шепот у себя в мозгу, снова ощутила ужас где-то глубоко-глубоко внутри, и по всему ее телу пробежала дрожь. Никогда раньше ей не приходилось быть застигнутой в чужом уме, никогда раньше чей-то внутренний взгляд не приковывал ее к месту с такой беспощадностью, что она почувствовала себя парализованной.

Пойманной.

Вот об этом она ни за что не должна была рассказывать Бену. О том, что знала с безнадежной уверенностью: ей никогда бы не удалось ускользнуть от невероятной силы ума этого безумца, если бы он сам с презрением не выбросил ее на свободу.

Глава 15

Кэсси?

Она взглянула на Бена и поспешно изобразила на лице улыбку.

– Как я уже говорила, он знает, кто я такая. Но мы ведь понимали, что рано или поздно это случится.

– Думаешь, теперь он будет тебя блокировать?

– Он не сможет делать это постоянно. В конце концов даже самый мощный разум устает или отвлекается, и тогда защитные механизмы начинают буксовать. Я сумею к нему вернуться.

– А если сумеешь; он узнает о твоем присутствии? – допытывался Бен.

Кэсси задумалась.

– Я не знаю. До сих пор мне всегда удавалось скрывать свое присутствие. Я... должно быть, я сама на этот раз как-то отвлеклась, и он меня засек.

– А если он опять тебя засечет? Он может тебе навредить?

– Мысленно? – Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал убедительно. – Он избавился от меня, вот и все. Это совершенно естественно, ничего другого я и не ожидала.

– Но мы имеем дело с разумом, в котором ничего естественного нет, Кэсси.

– Да, я знаю.

Бен пристально посмотрел на нее, потом резко отодвинул от себя тарелку.

– Даже если предположить, что он не может тебе навредить, как по-твоему, сколько еще раз ты сможешь это проделать, не угробив себя окончательно?

– Сколько придется.

Кэсси встала и отнесла свою тарелку в раковину. Бен сделал то же самое.

– Не говори так, Кэсси. Ты хоть понимаешь, что я из-за тебя вчера чуть не умер со страху? Я думал, что навсегда тебя потерял!

Она сварила свежего кофе не потому, что нуждалась в нем, а просто чтобы дать себе время подумать. Это не помогло.

– Я сожалею.

Ей показалось, что ее голос звучит неубедительно: скорее растерянно, чем виновато. Хотела бы она знать, какими ее извинения показались Бену.

Оказалось, что на него они вообще не произвели впечатления.

– Черт бы тебя побрал, Кэсси! Я не могу смотреть спокойно, когда ты рискуешь собой! И перестань делать вид, будто ничего не произошло.

Кэсси добавила молока в кофе и принялась сосредоточенно его размешивать.

– Это я решаю – рисковать мне или нет. Я тебе уже говорила.

– А у меня в этом вопросе вообще нет права голоса?

После минутного молчания она спросила:

– Что ты хочешь от меня услышать, Бен?

Он положил руки ей на плечи и повернул ее лицом к себе.

– Посмотри на меня.

Кэсси неохотно повиновалась. Он легонько встряхнул ее.

– Перестань от меня отгораживаться.

– Я не отгораживаюсь.

– Ты от меня за много миль с тех самых пор, как мы с Мэттом вернулись сюда вчера после обеда. Я хочу понять, в чем дело. Это из-за того, что я рассказал о своих чувствах? Ты передумала и не хочешь иметь со мной ничего общего?

«Он тебя погубит».

Кэсси не знала, стоит ли ей даже пытаться спасти себя.

– Бен, ты сам должен понять... у нас ничего не выйдет.

– Почему?

– Господи, неужели это и так непонятно?

– Только не мне. Так что будь добра, объясни.

Она устало вздохнула:

– Ну, во-первых, я никудышная любовница, Бен. Большинство мужчин, с которыми мне довелось общаться, пусть даже мысленно, насильники и убийцы. Я не могу просто так забыть все это.

– В моем мозгу ты не побывала, – тихо напомнил Бен.

– Мне это известно. – Ей с трудом удалось сдержать дрожь в голосе. – Зато все эти умы, в которых я побывала... это такой ужас. Все эти противоестественные замыслы и поступки... Большинство мужчин не испытывает склонности к насилию: умом я это понимаю. Но от этого не легче. Я все равно... Мне страшно, и я ничего не могу с этим поделать. Неужели ты не понимаешь? Я никому не могу доверять.

– Я в это не верю.

– Придется поверить. Это правда.

– Кэсси, я никогда в жизни, ни за что на свете не причиню тебе зла. Неужели ты сомневаешься во мне?

Она пожала плечами, избегая его пристального взгляда.

– Я же тебе говорила: я больше никому не могу верить. Я ни с кем не хочу близости, понимаешь, ни с кем. Бен, прошу тебя, давай просто забудем об этом, ладно?

Он пропустил ее слова мимо ушей.

– Это из-за того, что ты не можешь читать мои мысли? Ты не уверена, что во мне нет склонности к насилию?

– Я не знаю. Может быть.

Ей не хотелось гадать, стало бы ей легче, если бы она могла читать мысли Бена, или наоборот. Его пальцы крепче сжались у нее на плечах.

– Кэсси...

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть, но она обрадовалась предлогу отойти подальше от Бена, пусть даже всего лишь к аппарату, висевшему на стене в кухне.

– Кэсси, это Мэтт. Бен еще у вас?

– Да. Одну минутку.

Она протянула Бену трубку, а сама отошла к раковине и занялась мытьем посуды.

– Мэтт? Вы нашли ее? – Не сводя глаз с Кэсси, Бен чуть заметно качнул головой в ответ на ее вопросительный взгляд. Дальнейшие слова шерифа заставили его нахмуриться. – Не думаю, что это такая уж удачная мысль, Мэтт. Мы только дадим пищу для сплетен, если Кэсси открыто приедет в твою контору. Знаю. Да, я понимаю, но... – Он еще немного послушал, затем сказал: – Хорошо. Мы выезжаем.

Повесив трубку, Бен с тревогой взглянул на Кэсси.

– Ты слышала. Он хочет поговорить с нами у себя в конторе. Не знаю, почему он не захотел объяснить мне все по телефону, но я согласен с ним в одном: твое участие в расследовании уже стало секретом Полишинеля.

Кэсси оставила недомытые тарелки.

– Я возьму куртку. – Она по-прежнему старалась сдержать дрожь в голосе и сохранять отсутствующий вид. – Ты не выпустишь Макса на минутку? Неизвестно, как долго меня не будет.

Бен выполнил просьбу, не говоря ни слова, и к тому времени, как она спустилась одетая, он тоже был готов. На ходу он подхватил небольшой кожаный саквояж, оставленный у подножия лестницы, которого она раньше не заметила. Кэсси ни о чем не спросила, но Бен все-таки объяснил:

– Я всегда держу в джипе смену одежды на всякий случай. Все случается. Никогда нельзя было угадать заранее, не придется ли провести ночь вдали от дома.

Кэсси кивнула, но ничего не сказала. Она включила сигнализацию в доме, и они направились к джипу.

Установившееся между ними молчание никак нельзя было назвать дружеским, но оно было нарушено только один раз за всю дорогу от ее дома до полицейского участка.

– Что я могу сделать, чтобы ты научилась мне доверять? – спросил Бен.

Кэсси хотела объяснить, что если бы она ему не доверяла, то никогда не приняла бы его в качестве «спасательного круга». Но этого она не сказала.

«Он тебя погубит», - рефреном звучало в мозгу.

Возможно, уже слишком поздно, но она должна была хотя бы попытаться. Как бы ей при этом ни было больно.

– Ничего, – ответила она, и между ними снова повисла напряженная тишина.

* * *
Эбби все утро не выключала радио, но местная станция каждый час сообщала одно и то же: пропавшая в городке Райанз-Блафф девушка до сих пор не найдена. Департамент полиции призывал всех, обладающих хоть какой-нибудь информацией, обратиться в участок, а тем временем просил всех сохранять спокойствие. Все силы полиции были брошены на поиски пропавшей школьницы.

Эбби не находила себе места. Она не разговаривала с Мэттом с предыдущего вечера и плохо провела ночь, но встала с петухами, хотя чувствовала себя усталой и раздражительной. Все утро она старалась загрузить себя обычными домашними делами, скапливающимися на выходные, но с уборкой и стиркой было покончено задолго до полудня.

День выдался ненастный – холодный и пасмурный, а выпавший накануне снег так и остался лежать неубранными сероватыми пятнами, словно призывая с неба подкрепление. По радио сообщали, что дороги расчищены, но тут же передавали обращение шерифа с просьбой не выезжать без крайней необходимости.

Нетрудно было вообразить, какие звонки получает Мэтт от перепуганных горожан: что бы он ни делал, кто-нибудь непременно оставался недоволен, и если ему не удастся в скором времени сделать улицы безопасными для всех...

Эбби беспокоилась за Мэтта. Он не был готов к подобному развитию событий, весь его прошлый опыт не мог ему помочь сейчас. Он был умным человеком и хорошим полицейским, даже совершая ошибки (а она была уверена, что их совсем немного), он был убежден, что исходит из интересов родного города.

А в интересах города не существовало никаких иных решений, кроме одного: поскорее поймать убийцу.

Зазвонил телефон, и Эбби бросилась отвечать в надежде, что это Мэтт выкроил минутку, чтобы позвонить. Ей необходимо было услышать его голос.

– Алло?

Никто не ответил, но она ощущала чье-то присутствие.

– Алло? – повторила Эбби, чувствуя нарастающую тревогу. – Кто говорит?

– Эбби.

Вот и все. Только ее имя, произнесенное шепотом. Потом щелчок и короткие гудки «занято».

* * *
Бен пропустил Кэсси вперед, когда они подошли к кабинету шерифа, и от него не укрылось, как она напряглась при виде мужчины, прислонившегося к шкафу с картотекой возле стола Мэтта.

– Здравствуйте, Бишоп, – холодно сказала она.

– Привет, Кэсси. – Хорошо одетый мужчина с пронзительными серыми глазами едва заметно улыбнулся, но улыбка не прибавила обаяния изуродованному шрамом лицу.

Пока Кэсси усаживалась, выбрав самый далеко отстоящий от Бишопа стул, Мэтт представил Бена агенту ФБР, причем его собственные чувства явно сказались в официальной сухости тона.

Бена не удивило появление в городе агента ФБР, но он насторожился – хотя и не по той же причине, что Мэтт.

– Агент Бишоп, – представился мужчина, протягивая руку Бену.

– Прокурор Райан.

Бен занял свободный стул, задаваясь вопросом, останется ли агент стоять или усядется на кожаный диван. Очевидно, ему нравилось занимать господствующие высоты. Это давало тактическое преимущество.

Слово взял Мэтт:

– Бишоп узнал о сложившемся у нас положении благодаря газетным публикациям и базе данных Северной Каролины.

– И приехал предложить свою помощь? – уточнил Бен.

– В некотором роде.

– Это не официальный визит, прокурор, – поспешил заверить его Бишоп. – По правде говоря, у меня сейчас... своего рода академический отпуск.

Бен задумчиво посмотрел на него.

– Впервые слышу, что Бюро предоставляет своим агентам академические отпуска.

– Это бывает не так уж часто. Пожалуй, будет правильнее сказать, что у меня накопились отпускные дни за... довольно значительное время. Скажем так: за несколько лет, Бен бросил взгляд на угрюмо молчащего Мэтта, потом посмотрел на Кэсси. Она сидела в напряженной позе, с отсутствующим видом, уставившись на письменный стол шерифа.

– Ладно, допустим, – сказал он, переводя взгляд на агента ФБР. – Так каким же образом все это объясняет ваше присутствие в здешних краях? Вы случайно к нам заглянули или преследование серийных убийц это ваше хобби?

– Не совсем так. Скорее моим хобби является преследование самозваных экстрасенсов.

– Самозваных? – переспросил Бен.

– Вот именно. Вы же знаете, повсюду развелось так много шарлатанов. Много так называемых телепатов, чьи способности не могут быть подтверждены научными данными.

– Он имеет в виду меня, – вмешалась Кэсси. Впервые за все это время она подняла глаза; ее взгляд скользнул мимо Бена и остановился на изувеченном шрамом лице Бишопа. – Все дело в том, что в лабораторных условиях я не демонстрирую впечатляющих результатов.

– Об этом свидетельствуют результаты тестов, – холодно проговорил Бишоп.

– Тесты были убогие и скверно подготовленные, и вам это отлично известно. Но я сама виновата: мне вообще не следовало соглашаться на тестирование. – Она презрительно повела плечом. – Я больше не собираюсь что-либо доказывать вам, Бишоп.

– Вот как?

Две пары серых глаз сошлись в поединке, и Бен чуть ли не физически ощутил их противоборство. Потом Кэсси взглянула на Мэтта и сказала:

– Не знаю, что он вам наговорил, но догадываюсь, что для меня у него добрых слов не нашлось. Желаете выслушать мою версию?

Мэтт молча кивнул.

– Прекрасно. Чуть больше года назад агент Бишоп был приглашен в Сан-Франциско на расследование дела об исчезновении человека. Муж пропавшей женщины был человеком весьма богатым и влиятельным, вот поэтому и подключили ФБР, хотя в деле не имелось никаких свидетельств о похищении. Дни шли за днями, недели за неделями, но ни полиции, ни Бишопу и его людям так и не удалось обнаружить ни следа пропавшей женщины. Тем временем ее сестра связалась со мной. Она узнала обо мне от общих знакомых и решила, что я могу помочь найти ее сестру. Итак, я вылетела в Сан-Франциско и побывала в доме, где эта женщина раньше жила.

– И что же дальше? – спросил Мэтт.

– И я узнала, что она мертва. Полиция, разумеется, всполошилась, когда я об этом заявила, – сухо добавила Кэсси. – И, уж конечно, они мне не поверили. Но деваться им было некуда, и, как только они начали искать тело, оно сразу же было обнаружено. В том самом месте, где его спрятал муж.

– Суда над ним еще не было, – напомнил Бишоп.

– Вы не хуже меня знаете, что он ее убил.

– Возможно.

Кэсси посмотрела на агента, потом опять перевела взгляд на Мэтта.

– Ну, как бы то ни было, Бишоп попросил меня пройти тестирование. Оно ничего не дало, и я вернулась в Лос-Анджелес.

Бишоп скептически хмыкнул.

Не взглянув в его сторону, Кэсси продолжила свой рассказ:

– Ну, словом, я уехала домой в Лос-Анджелес. Пару месяцев спустя меня попросили помочь в расследовании убийства. И тут Бишоп всплыл, как дерьмо.

– Это возмутительно! – воскликнул он.

Кэсси и на этот раз не обратила на него внимания.

– Это было трудное дело, еще более осложненное тем, что у меня был грипп, и хотя бы поэтому мне следовало отказаться. Конечно, это не оправдание, но болезнь отчасти объясняет, почему в тот раз я потерпела неудачу.

– В чем это выразилось? – спросил Мэтт.

– Я неправильно истолковала увиденное. То, что я им сказала, заставило полицию пойти по ложному следу и заподозрить не того человека, а тем временем настоящий убийца успел совершить новое злодеяние. – Она в упор смотрела на шерифа. – Такое случилось не в первый раз и, полагаю, не в последний. Ни один телепат не бывает прав в ста случаях из ста.

Кэсси снова пожала плечами и перевела дух.

– После этого было еще несколько дел: некоторые и помогла расследовать, другие – нет. Бишоп продолжал преследовать меня и уговаривать, чтобы я позволила провести тестирование. В конце концов я согласилась. Я провалила все тесты. Как я уже говорила, я неудачно выступаю в лабораторных условиях. Между прочим, на экзаменах во время учебы меня всегда начинал мучить кашель.

– Вы же закончили колледж, – ядовито напомнил Бишоп. – В конце концов вам все же пришлось сдать эти экзамены.

– Я прошла через это, чтобы получить диплом о высшем образовании. Прохождение через ваши тесты не даст мне ровным счетом ничего.

– Кроме научного признания и подтверждения.

– И что потом? – Она посмотрела на агента, ее тонкое лицо было напряжено. – Участие в телепередачах? Тонны писем от несчастных отчаявшихся душ, поверивших, что я могу им помочь? Новые лаборатории, где новые ученые будут изобретать все новые и новые тесты, чтобы взвесить и измерить на весах мои способности? Зачем? Что бы вы себе ни воображали, Бишоп, я не стремлюсь к общественному признанию. Мне не требуется ничье подтверждение. И поверьте, я уж точно не ищу славы.

– В таком случае, – тихо спросил он, плавным жестом проведя рукой по воздуху, – зачем вы все это делаете? Зачем вмешиваетесь в полицейские расследования?

– Потому что я могу помочь. Не всегда, но время от времени у меня получается. Потому что меня воспитали в убеждении, что это мой долг. И еще потому, что я не могу оставаться в стороне. – Она помолчала и тихо добавила: – К тому же мне решительно наплевать, удовлетворяют вас мои объяснения или нет.

– Меня они удовлетворяют, – неожиданно признался Мэтт.

– Меня тоже, – подал голос Бен, которому надоело играть роль невидимки.

Кэсси впервые взглянула на него, но он не сумел разгадать выражения, промелькнувшего в ее глазах. Потом она посмотрела на Мэтта.

– В таком случае нас ждут более неотложные дела, чем этот пустой разговор. Об этой несчастной девочке больше ничего не известно?

– Нет, ничего. Не хочешь попытать счастья еще разок? Может, тебе удастся связаться с убийцей?

– Я сегодня уже пару раз пыталась и...

– Что? – перебил ее Бен. – Когда? Без проводника? Черт бы тебя побрал, Кэсси!

Она ответила на второй вопрос, по-прежнему избегая смотреть на него.

– Вскоре после того, как проснулась сегодня утром, а потом в машине по дороге сюда. Мне ничто не угрожало; это был бы поверхностный контакт... если бы мне удалось пробиться. Но ничего не вышло. Он меня не впускает.

– Как удобно, – язвительно заметил Бишоп. – Это что-то новенькое.

Хотя ему ясно дали понять, чтобы не вмешивался не в свое дело, он вовсе не выглядел обескураженным или недовольным.

Мэтт покосился на него, потом спросил у Кэсси:

– Может, попробуешь связаться с девочкой? У меня все еще хранятся ее перчатки, забытые вчера в машине брата.

Кэсси кивнула без колебания:

– Я попробую.

Шериф кивнул в сторону агента ФБР.

– Обойдемся без него?

– Нет, пускай остается. – Тонкая усмешка появилась у нее на губах. – Ему все не дает покоя один факт: я умею добиваться успеха вне лабораторных условий.

Бишоп никак не отозвался на эти слова. Взглянув на него, Бен убедился, что на лице агента ФБР не отражается ровным счетом ничего.

Мэтт вытянул средний ящик своего стола и достал оттуда полиэтиленовый пакет с парой тонких женских перчаток. Он толкнул пакет через стол к Кэсси.

– Я полагаю, ты сумеешь с ней связаться, если она еще жива. А вдруг она уже убита?

– Возможно, я ничего не узнаю. А может быть, узнаю, где она находится. – Кэсси сидела, все еще не пытаясь взять пакет в руки.

– Каким образом? – спросил ее Бен. – Если нет сознания, к которому можно подключиться, как ты это сделаешь?

Кэсси повернула голову и посмотрела на него с загадочной улыбкой.

– Понятия не имею. Иногда я просто знаю, и все. Бен внимательно следил за тем, как она открывает пакет и вынимает из него перчатки. Склонив голову, она положила перчатки к себе на колени и начала перебирать их пальцами. Глаза ее закрылись. Он выждал с минуту и спросил:

– Кэсси? Что ты видишь?

Она не ответила.

– Кэсси?

– Бедняжка, – прошептала Кэсси.

– О, черт, – так же тихо проговорил Мэтт. Бен старался держать себя в руках и сохранять спокойствие.

– Ты ее видишь, Кэсси? Где она?

– Она... в каком-то помещении. В амбаре. Мне кажется, им давно никто не пользовался. Когда-то вокруг были пастбища, но сейчас все заросло...

Кэсси подняла голову и открыла глаза. Бледная, но спокойная, она положила перчатки в пластиковый пакет и подтолкнула его через стол к шерифу.

– Я могу показать вам дорогу, – сказала она ему.

Бен хотел возразить, но промолчал, понимая, что Кэсси вряд ли сможет указать местоположение на карте; в окрестностях города было разбросано слишком много заросших пастбищ и старых амбаров.

В конце концов Бен и Кэсси отправились в его джипе, а шериф и Бишоп последовали за ними в патрульной машине Мэтта, поскольку было решено, что, чем меньше народу будет знать, что они отправляются искать тело, тем лучше. По крайней мере пока тело не будет найдено.

Следуя указаниям Кэсси и выводя машину из города в северном направлении, Бен сказал:

– Меня удивляет, что Мэтт позволил Бишопу увязаться за нами. По правде говоря, меня удивляет, что он вообще решился иметь с ним дело.

– Я неплохо знаю Бишопа, – ответила Кэсси, – и могу предположить, что он, наверное, намекнул, что ФБР вплотную займется этими убийствами... если узнает о них. Так же, как и газеты. Хотя, конечно, если он сам будет наблюдать за расследованием, у него просто времени не останется звонить кому-то и докладывать...

– Похоже, ты его хорошо изучила.

Кэсси бросила на него проницательный взгляд.

– Я не могу проникнуть в его мысли, если ты на это намекаешь.

– Даже если прикоснешься к нему?

– Я никогда к нему не прикасалась.

Переварив это сообщение, Бен задал следующий вопрос:

– Значит, у него тоже есть стены?

– Высокие и толстые. – Кэсси помолчала. – Вот здесь поверни налево. Рядом с вон тем забором.

Он выполнил указание, но все-таки спросил:

– Чего он добивается, Кэсси?

– Я не знаю. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала... доказательств. С другой стороны, у меня сложилось стойкое впечатление, что он ищет чего-то такого, чего не надеется найти в лаборатории.

– Например?

– Ну я не знаю. Я же говорила, это всего лишь впечатление. Погоди... затормози-ка здесь. Видишь вон тот проселок? Сверни на него.

По растущему напряжению в ее голосе Бен понял, что они приближаются к цели, поэтому он замолчал и сосредоточился на следовании ее указаниям. Они проехали еще несколько миль, сделали еще пару поворотов, и он остановил джип на довольно узкой проселочной дороге. Кэсси указала вперед, и он увидел за деревьями ветхое, полуразвалившееся строение.

Она неуверенно сказала:

– Я не думаю, что убийца ехал этой же дорогой, но...

– На всякий случай мы остановимся здесь, чтобы не уничтожить возможные следы, – согласился Бен.

Полицейский автомобиль Мэтта остановился позади них; шериф и агент ФБР вышли и подошли к джипу.

– В чем дело? – спросил Мэтт. Бен указал вперед и пересказал соображения насчет подъездного пути убийцы.

– Ладно. Вы ждите нас здесь.

– Мэтт? – Кэсси наклонилась к шерифу и негромко предупредила: – На этот раз он расположил тело таким образом... чтобы как можно сильнее ужаснуть тех, кто его найдет. Приготовься.

Мэтт мрачно кивнул и скрылся за деревьями вместе с Бишопом.

Бен взглянул на Кэсси:

– Ты не ошиблась? Насчет того, что он собирался с ней сделать?

Кэсси набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула его.

– Не совсем. У него были и другие планы, о которых я не знала.

– Что ты хочешь сказать?

Она устремила на него затравленный взгляд.

– Он расчленил ее, Бен. Разрезал на кусочки.

Глава 16

Известие о чудовищно изуродованном теле пятнадцатилетней Дианы Рэмзи распространилось по Райанз-Блафф со скоростью лесного пожара. К тому времени, как Кэсси и Бен вернулись в полицейский участок (меньше чем через час после обнаружения тела), на улице уже начала собираться небольшая толпа, а еще через несколько минут, когда по городу проследовал черный фургон местного похоронного бюро в сопровождении пары полицейских, толпа заметно увеличилась.

Так как шериф все еще был занят на месте преступления, Бен вышел, чтобы с ними поговорить. Кэсси осталась внутри и не слышала, что он сказал, но она следила за ним из окна кабинета Мэтта и не удивилась, увидев, как возбужденные горожане на глазах успокаиваются и даже начинают расходиться.

– Как он умеет убеждать людей, просто фантастика!

Кэсси обернулась и увидела в дверях одну из помощниц шерифа. На жетоне, прикрепленном на груди, было написано ее имя: Шарон Уоткинс.

– Но как долго они будут к нему прислушиваться? – спросила Кэсси. Шарон улыбнулась.

– Сегодня получилось, на большее мы и рассчитывать не можем. – Она добавила после некоторого замешательства: – У нас тут весьма приличный кофе. Может, выпьете чашечку?

Кэсси оценила предложение по достоинству, тем более, что ей было отлично известно, как к ней относится большинство помощников шерифа: с недоверием, а то и с откровенным подозрением.

– Спасибо.

– Прокурору я тоже налью чашечку. Думаю, он останется здесь по крайней мере до возвращения шерифа.

– Отличный план, – раздался из-за раскрытых дверей голос Бена, говорившего по телефону. Он уже успел сделать несколько неотложных звонков в попытке удержать под крышкой перекипающий паникой и гневом котел человеческих страстей.

– Ему придется еще раз переговорить с мэром, – вздохнула Шарон. – Тот уже звонил дважды за последние пять минут. Ему бы следовало завести себе какое-нибудь хобби.

«Или такой город, где за углом не прячется убийца», – подумала Кэсси. Она не встречалась с мистером Раппом, городским мэром, но из того, что ей приходилось о нем слышать, у нее создалось впечатление, что у недавно избранного на первый срок мэра много личного обаяния и очень мало здравого смысла. Вот почему он, должно быть, так сильно зависел от советов и помощи других авторитетных людей, особенно Бена и Мэтта.

Выглянув в окно, Кэсси увидела, что Бен снова вышел к согражданам, чтобы еще раз поговорить с немногочисленными участниками недавнего митинга, а затем вернулась к своему ранее облюбованному месту на кожаном диване. Она предпочла бы уехать домой, но Бен упросил ее остаться в участке вместе с ним, и она согласилась в надежде, что сможет еще чем-то помочь.

И еще – она знала, что он волнуется за нее, не хочет, чтобы она оставалась одна в своем доме на отшибе, пусть даже с хорошей системой сигнализации и сторожевым псом. «Последний контакт с убийцей потряс его не меньше, чем ее саму, – думала Кэсси. – А кроме того, его явно встревожило появление Бишопа».

Тут она ничем не могла ему помочь. В присутствии Бишопа ей самой становилось не по себе. Так было всегда.

Откинувшись на спинку дивана, Кэсси закрыла глаза... и тотчас же поспешила открыть их. Стоило ей сложить веки, как перед ее мысленным взором всплывала внутренность амбара с разбросанными повсюду останками несчастной девушки. Хотя за прошедшие годы она успела закалить себя и привыкнуть к леденящим душу картинам, даже ее выдержки, добытой ценой огромных усилий, не хватило, чтобы отстраниться от этой бесчеловечно жестокой сцены, которая навеки запечатлелась в ее сознании, словно выжженная раскаленным тавром. Но, по крайней мере, с открытыми глазами она могла сознательно сосредоточить взгляд на чем-нибудь другом.

На чем угодно. Карта, висевшая на стене над письменным столом Мэтта, давала хороший обзор. Округ Сэйлем. Один из крупнейших округов в штате, формой немного напоминающий треугольник...

Кэсси раздраженно покачала головой. Какая-то дурацкая мелодия засела у нее в голове – навязчивый мотив, который она никак не могла определить, повторялся снова и снова, затихал v снова возвращался как наваждение. Рассудок выкидывает такие штуки в минуты сильного переутомления, когда в голове слишком много мыслей.

Шарон вернулась с двумя чашками кофе и предложила в любой момент послать в ближайший ресторан за ленчем. Кэсси поблагодарила ее, и помощница шерифа вернулась на свое рабочее место. Через две минуты в кабинет Мэтта вернулся Бен.

Кэсси предложила ему оставленную для него чашку и заметила:

– В какой-то момент мне показалось, что они и впрямь готовы взбунтоваться.

Бен занял место за столом Мэтта.

– Ты только представь, что будет твориться, если нам наконец удастся задержать подозреваемого и посадить его в камеру, – ответил он с тяжелым вздохом. – Мне бы не хотелось оказаться перед лицом толпы линчевателей.

– Они же тебя послушались! Они ушли.

– На этот раз, – сказал Бен, невольно повторяя слова помощницы шерифа Уоткинс. – Но если мы не поймаем подонка в самом скором времени...

– Он все еще меня блокирует... Ее слова рассердили Бена.

– Черт побери, Кэсси, не смей вступать с ним в контакт без проводника!

– Я же тебе говорила, это не опасно. – Она упрямо тряхнула головой, избегая его взгляда. – Я должна продолжать попытки. Иначе что я вообще здесь делаю, Бен? Все мои достижения на данный момент сводятся к тому, что я подсказала Мэтту, где искать тела. Большое дело!

– Ты сделала все, что могла.

– Ты так считаешь? – Кэсси нахмурилась, разглядывая кофе в чашке. – Я в этом не уверена.

– У тебя какой-то потерянный вид. Тебя что-то тревожит? – спросил он.

– Не знаю. У меня такое ощущение, что что-то складывается не так.

Бен терпеливо ждал, не сводя с нее глаз.

Медленно, словно размышляя вслух, Кэсси проговорила:

– Понимаешь, на этот раз он, должно быть, совершенно взбесился. Чтобы такое сотворить...

Бен не видел места преступления, но побелевшее лицо Мэтта, боровшегося с тошнотой, и каменное выражение Бишопа сказали ему о многом. Как и затравленные, полные смертного страха глаза Кэсси. Ему не хотелось даже воображать, чйо представляли собой последствия безумства маньяка, ожидавшие их в амбаре.

– Не думай об этом, – попросил он Кэсси.

– У меня нет выбора. Я просто не могу выбросить это из головы. Возможно, когда-нибудь мне это удастся, но не сейчас. – Она нервно передернула плечами. – Если бы только я могла понять, в чем тут смысл...

– Каким образом поступки маньяка могут иметь смысл?

– Даже у маньяков есть своя безумная логика. – Кэсси смотрела на него, все еще хмурясь. – Возможно, именно это меня и смущает.

– Что именно?

– Ну... впечатление такое, что его бросает то в жар, то в холод. Первая жертва обнаружена вдали от того места, где она была убита. Место преступления выглядело аккуратно, на теле практически никаких следов, кроме той раны, которая оказалась смертельной, орудие убийства не найдено. Вторая жертва обнаружена в том помещении, где она была убита, повсюду кровь, орудием послужил нож, найденный и оставленный на месте преступления. Из дома второй жертвы он уносит другой нож, чтобы использовать его для очередного убийства. Она тоже найдена в том самом месте, где была убита, но само место опять-таки выглядит так же, как до убийства. А теперь вот это. Он сам изготовил орудие убийства и забрал его с собой, когда покончил с ней, но ему было мало просто убить ее. Ему было мало изнасиловать ее. Ему непременно надо было раскрамсать ее на части...

– Чтобы раскромсать тело на части, кухонного ножа мало, – со вздохом заметил Бен.

– Он воспользовался топором, – пояснила Кэсси. – И оставил его на месте преступления. – Ее голос не дрогнул. – Он забрал е собой гарроту, но оставил топор в амбаре.

Бен не стал спрашивать, откуда ей это известно. Вместо этого, стараясь говорить так же спокойно и сдержанно, как она сама, он сказал:

– Итак, он как будто владеет собой, когда убивает первую жертву, и приходит в неистовство, когда убивает следующую. Можно подумать, что ему необходимы... эти вспышки буйства?

– Я не знаю, но меня это беспокоит. Если бы не монеты, я бы сказала, что он пытается замаскировать некоторые из своих убийств. Но это не так. Оставляя монеты, он все равно что ставит подпись. Он не может этого не знать.

Мэтт сообщил им, какую монету преступник оставил на месте убийства Дианы Рэмзи. Это был один цент. Помещенный на лбу между выколотыми глазами.

Кэсси устало потерла виски, пытаясь осмыслить безумную логику маньяка. Бен невольно содрогнулся, вообразив прикосновение холодной монеты к своей коже.

Ему хотелось быть поближе к Кэсси, ни на миг не выпускать ее из виду. И не только потому, что убийца знал, кто она такая; сама Кэсси казалась одержимой желанием во что бы то ни стало вступить в контакт с этим ненормальным, не считаясь ни с чем и даже не пользуясь помощью проводника.

Во всяком случае она ясно дала понять, что он ей не нужен в этом качестве. Ему страшно было подумать, что все дело именно в этом: Кэсси настолько отдалилась от него, что больше не желала иметь с ним ничего общего даже ради спасения своей жизни. Хотя еще неизвестно, под силу ли ему спасти ей жизнь.

– Я что-то пропустила, – сказала она, обращаясь скорее не к нему, а к себе самой. – Что-то важное... Сама не знаю что.

– Мне не хотелось бы даже думать об этом, но... ты не допускаешь возможности существования двух убийц?

Кэсси с готовностью кивнула:

– Такое случается. Но я твердо уверена, что один и тот же человек убил всех этихженщин.

Бен знал, что Мэтт пришел к тому же выводу на основании весьма скупых данных, предоставленных медиками, а также наличия монет и идентичности поз, в которых были найдены первые три тела. К тому же на месте самого последнего преступления был найден отпечаток мужского сапога. Сравнительный анализ еще не успели провести, но Мэтт был твердо уверен, что отпечаток окажется идентичным одному из тех, что были обнаружены в кухне Айви Джеймсон. По мнению Мэтта, все эти факты подтверждали наличие одного убийцы.

– Хотела бы я понять, что именно меня смущает, – пробормотала Кэсси.

– Ты слишком устала, – напомнил Бен.

– Я проспала больше двенадцати часов.

– А может, этого было мало.

Легкая улыбка промелькнула у нее на губах.

– Мне всегда мало. Но я в порядке, Бен. Я же тебе говорила, что не сломаюсь, и это правда. Я крепче, чем кажусь на вид.

– Я только....

– Знаю, ты беспокоишься обо Мне. Не стоит.

– Все-то тебе известно. А сама говоришь, что я окружил себя стенами. От тебя ничего не скроешь, – усмехнулся он, решив обратить разговор в шутку.

Кэсси ничего не ответила, только опять нахмурилась, уставившись в кофейную чашку.

Может, он ее слишком навязчиво опекает? Давит на нее? Ответа Бен не знал. Впервые в жизни он испытывал желание защищать и оберегать женщину; судя по всему, он действовал не слишком умело и не сумел этого скрыть.

Тем более что Кэсси такая независимая... и такая недотрога.

Еще утром Бен сказал себе, что надо отступить, надо дать ей время и свободу маневра, но, глядя на нее теперь, он необычайно остро ощущал, как безвозвратно уходят минуты. Что-то подсказывало ему, что отступить и дать ей время, может быть, и умно, но неправильно. Потому что времени-то у них как раз и не осталось.

Почти против воли он выразил свою мысль вслух:

– У нас с самого начала не было надежды, верно?

Она посмотрела на него, взгляд серых бездонных глаз был подобен прикосновению теплой руки, но бесконечная усталость, которую он увидел в этих глазах, заставила его сердце сжаться от боли. Она ни о чем не спросила, но ее подвижные брови вопросительно поднялись.

– У нас не было надежды... на нормальные отношения. Как у всех других мужчин и женщин, которых тянет друг к другу. Нам даже не удается поговорить об обычных вещах. Мы говорим только об убийствах.

Слабая улыбка тронула губы Кэсси, и ему до смерти захотелось подойти и обнять ее.

– Я пыталась тебя предупредить, – сказала она.

– Кэсси...

Она покачала головой:

– Это не имеет значения.

– Это имеет значение для меня.

Только поимка убийцы имеет значение для тебя, Бен. – Внезапно ее голос стал далеким и чужим. – Безопасность родного города – вот что имеет значение для тебя. Ну и, может быть... может быть, я тоже что-то значу.

– Тут нет места никакому «может быть», – решительно возразил Бен.

Кэсси кивнула, принимая его правоту, но не выражая по этому поводу никаких видимых эмоций.

– Ну хорошо. Но ведь это вопрос первоочередности, не так ли? Мы... не можем ни о чем договориться, пока убийца не пойман. Все твои силы и мои тоже должны быть сосредоточены на этом.

– А потом? Когда убийца будет пойман? Что потом, Кэсси?

– Я не знаю. – Ее взгляд скользнул в сторону. – Я не знаю, какое у тебя будет настроение. Какое настроение будет у меня. Может, мы оба так вымотаемся к тому времени, что нам будет уже все равно.

– Нет, это так просто не уйдет, даже не думай. Неужели ты действительно так думаешь? Что ты нужна мне лишь потому, что мы оба заняты этим расследованием? Что нас связывает только общее дело?

– На свете случаются и более странные вещи, – тихо ответила Кэсси.

Бен решительно покачал головой:

– Нет, ты ошибаешься. Прежде всего у меня нет привычки приударять за первой попавшейся женщиной. Кэсси, почему тебе все время нужен какой-то предлог?

– Предлог?

– Вот именно. Ты выдвигаешь все новые и новые предлоги, чтобы держать меня на расстоянии вытянутой руки. На что ты надеешься? Что я потеряю терпение и сдамся?

Кэсси была избавлена от необходимости отвечать на последний вопрос, потому что в эту минуту зазвонил телефон.

– О черт, – пробормотал Бен.

– Кажется, мэр хочет с тобой поговорить, – сказала Кэсси.

Облегчение, прозвучавшее в ее голосе, было очевидно им обоим.

* * *
Тихонько напевая себе под нос, Ханна Пэйн аккуратно прикалывала булавками бумажную выкройку к куску ткани, расстеленному на полу в гостиной. Ей бы, конечно, следовало находиться в швейной мастерской, которую Джо специально переоборудовал для нее из спальни для гостей. Но он спал в их собственной спальне, отделенной от гостевой одной лишь тонкой перегородкой, а так как этим вечером ему снова предстояло идти на работу, ей не хотелось его беспокоить.

Время от времени ее охватывала тревога из-за пропавшей девочки, ледяной волной проходившая по всему телу, но Джо был прав, когда настоял, что она только еще больше расстроится, если будет целый день слушать радио, ожидая новостей.

Ведь помочь бедняжке ничем было нельзя.

Чувствуя себя в безопасности в своем уютном маленьком мире, Ханна увлеченно работала. Ее покой нарушил только телефон, зазвонивший сразу после двух часов пополудни. Она стремительно бросилась к аппарату и схватила трубку прежде, чем он зазвонил во второй раз, чтобы не разбудить Джо.

– Алло? Молчание.

– Алло? Кто говорит?

Очень тихо в трубке заиграла музыка.

Ханне стало страшно, хотя она сама не смогла бы объяснить – почему. Она сообразила, что музыка доносится из музыкальной шкатулки: этот характерный механический звук ни с чем невозможно было спутать. Да, это была всего лишь музыкальная шкатулка. Значит, кто-то решил ее разыграть. Она никак не могла распознать мелодию...

– Алло? Кто это?

– Сука.

Испуганно ахнув, Ханна повесила трубку. Она сидела на полу, и ей вдруг стало очень, очень холодно. Конечно, это шутка, всего лишь глупый розыгрыш. Кто-то решил сыграть с ней злую шутку, вот и все. Вот и все.

Джо не придет в восторг, когда она попросит его не ходить на работу и остаться дома еще на одну ночь.

* * *
Было уже три часа дня, когда Эбби остановила машину у тротуара возле полицейского участка, оставила Брайса в салоне и подошла к крыльцу.

На четвертой ступеньке сидела Кэсси.

– Привет, – поздоровалась Эбби.

Кэсси ответила на приветствие и добавила:

– Мэтт еще не вернулся.

– Он все еще там... с этой несчастной малышкой?

– Да, он все еще там. Тело уже отослали в город час назад, но следственная бригада все еще собирает улики на месте преступления. Во всяком случае, они надеются найти улики.

– А этот агент ФБР все еще тут? Ничуть не удивившись тому, что Эбби уже все знает, Кэсси лишь кивнула и пояснила:

– Он там, вместе с Мэттом и остальными.

– Ходят слухи, что он член одного из спецподразделений, которые ФБР рассылает по всей стране.

– На самом деле это не так. Хотя, мне кажется, он какое-то время провел в Школе судебной психиатрии в Квантико.

Эбби пристально посмотрела на нее.

– Тогда что он здесь делает? Никто не верит, что Мэтт запросил помощи у ФБР, и уж меньше всех – я.

– Он и не запрашивал. – Кэсси вкратце пересказала историю своих отношений с агентом. – Он будет тут торчать, вынюхивать, выспрашивать и давать бесполезные советы. Наверное, доведет Мэтта до белого каления... хотя вообще-то он неплохой специалист. Но в принципе он здесь из-за меня.

– Понятно. А что Бен думает по этому поводу?

– У него пока что не было шанса мне об этом сообщить. – Кэсси указала большим пальцем через плечо. – Пришел мэр и три городских советника; как раз сейчас он с ними разговаривает. Я их отвлекала, к тому же они начали проявлять любопытство, вот я и решила подышать свежим воздухом и вышла сюда. Эбби присела на ступеньку рядом с ней.

– Неужели Бен продержал тебя здесь весь день?

– Я хотела вызвать такси, а один из заместителей шерифа даже предложил отвезти меня домой в патрульной машине, но Бену надо было дождаться приезда Мэтта, и он попросил меня остаться. – Она пожала плечами: – Может быть, я сумею помочь.

– А может быть, он просто хочет, чтобы ты была рядом.

Кэсси окинула рассеянным взглядом уходящую вдаль Главную улицу и в нескольких кварталах от участка заметила женщину, по-видимому, подбиравшую мусор с тротуара.

– Не знаю, зачем ему это нужно. Мы проводим время либо за обсуждением тонких различий в поведении серийных убийц, либо начинаем бесцельный спор, в котором ни одному из нас не удается одержать верх. Один настаивает на своем, другой старается отступить, уйти от разговора. Это похоже на какой-то бесконечный контрданс.

– Я понимаю. Мне тоже приходилось исполнять этот танец.

– Он очень упрям. Может, не так упрям, как твой Мэтт, но все же...

– Второго такого упрямца, как Мэтт, на свете не существует. – В голосе Эбби послышалась усмешка. – Что касается Бена, я бы употребила другое слово, чтобы его охарактеризовать. Он не упрямый, он... напористый.

Кэсси бросила на нее взгляд.

– Вот как?

– Безусловно. Насколько я могу судить, он всегда получал что хотел и никогда не знал преград.

– Полагаю, это касается и женщин?

Эбби помедлила с ответом:

– Думаю, что да, хотя, честно говоря, я не могу утверждать, что он за последние годы прошелся по округу Сэйлем паровым катком, безжалостно давя женские сердца. Ему никогда не приходилось жаловаться на нехватку подружек, но он, похоже, избегает заводить слишком обременительные связи, а по окончании романа сохраняет со своими подругами хорошие отношения.

– Это на него похоже. – В голосе Кэсси прозвучала легкая досада.

Эбби спрятала усмешку.

– А что? Он хороший парень.

– Я в этом не сомневаюсь.

Кэсси вздохнула и проводила взглядом легкое облачко тумана, сорвавшееся при этом с ее губ. После полудня потеплело и небо немного очистилось, поэтому сидеть на крыльце полицейского участка было довольно приятно, но все-таки это был зимний день и ощущался легкий морозец.

– И внешне он симпатичный, – воодушевляясь, продолжала Эбби. – Конечно, некоторые женщины предпочитают блондинов, но это дело вкуса. Бену удавалось столько лет избегать брачных уз, но пора бы уже ему подумать о семье. Я могу назвать пару-тройку местных дам, желающих стать миссис Райан.

Кэсси улыбнулась, но продолжала смотреть вдаль и следить за женщиной, которая медленно продвигалась по направлению к ним по тротуару, время от времени наклоняясь, чтобы что-то подобрать.

– Пара-тройка претенденток, говоришь? Что ж, на нем свет клином не сошелся.

– Ты, конечно, можешь сказать, что это не мое дело, если хочешь, но все-таки: кто из вас отступает в контрдансе?

– На данный момент я.

– Вот оно что. Предпочитаешь блондинов? Кэсси решила уйти от серьезного разговора.

– Предпочитаю не иметь дела с юристами. Он был судьей, теперь стал прокурором... Я за свою жизнь выслушала столько анекдотов про крючкотворов, что решила держаться подальше от представителей этой профессии.

– А он к тому же еще и политикой занимается, – сочувственно заметила Эбби.

– Вот видишь! Хуже некуда.

– А может, тебе стоит попытаться его перевоспитать?

– Нет уж, уволь. Женщина, которая пытается перевоспитать мужчину, получает сполна все, чего заслуживает.

Эбби засмеялась. Кэсси тоже улыбнулась, но вдруг спросила:

– Эбби, кто эта женщина? Та, что подходит к нам?

Эбби вгляделась.

– О, это несчастная Люси Шоу.

– Что она собирает? Сначала я подумала, что это мусор, но...

– Ей только кажется, что она что-то собирает, но никто не знает, что у нее на уме. Всякий раз, как ей удается ускользнуть от бдительного взора своего сына, она оказывается на улице и начинает бродить, собирая нечто невидимое, пока он не приходит, чтобы увести ее домой.

– Ах да, – припомнила Кэсси, – Бен мне рассказывал о ней. И никто не знает, отчего с ней такое приключилось?

– Я ничего такого не слыхала. Может быть, у нее болезнь Альцгеймера, хотя... насколько мне помнится, когда я впервые увидела, как она бродит по улицам в невменяемом состоянии, ей было немногим больше сорока.

– Сейчас ей можно дать все семьдесят, – заметила Кэсси.

– Да, но на самом деле она намного моложе. Ей не больше шестидесяти. В молодости она славилась как лучшая рукодельница в городе. Похоже, у нее до сих пор бывают просветы в сознании, и тогда она возвращается к любимому делу, потому что ее вышивки регулярно появляются на церковном благотворительном базаре. Каждый год ее сын продает по нескольку штук. – Помолчав немного, Эбби добавила: – Надо пойти позвонить ему. До сих пор Люси ни разу не попадала в дорожные аварии и никому не причиняла вреда, но она слишком легко одета, чтобы бродить по улицам в такую погоду.

На Люси Шоу были вылинявшие джинсы и вязаный кардиган из хлопкового трикотажа поверх тонкой футболки. Стоптанные, видавшие виды кроссовки с развязанными шнурками на босу ногу довершали ее наряд. Поседевшие волосы обрамляли изможденное лицо.

И Кэсси и Эбби одинаково удивились, когда Люси внезапно свернула прямо к полицейскому участку. Она вдруг заспешила, наклонившись только раз, чтобы поднять таинственное нечто, казавшееся ей таким важным. Одну согнутую в локте руку она прижимала к животу, словно несла что-то в охапке, а второй рукой заботливо прикрывала свою воображаемую ношу. Остановившись у крыльца, она невидящим взором уставилась на сидящих женщин.

Очень мягко Эбби обратилась к ней:

– Мисс Люси, вам не следует выходить в такую холодную погоду.

Взгляд выцветших, светло-голубых старушечьих глаз заострился, остановился на ней на минутку, потом переметнулся на Кэсси.

– Они повсюду, – прошептала она шелестящим, как бумага, голосом. – Повсюду разбросаны. Я должна их собрать.

– Конечно, я понимаю, – тихо сказала Кэсси.

– Вы понимаете?

– Да, конечно.

– Это не по моей вине. Клянусь вам, это не по моей вине.

– Никто вас не обвиняет, – успокоила ее Эбби.

– Вы не знаете. – Глаза Люси вернулись к лицу Кэсси. – Но вы-то знаете. Вы же знаете правду, верно? Вы видите лицо, которое он прячет ото всех. Его подлинное лицо.

Кэсси и Эбби обменялись взглядами, потом Кэсси спросила:

– Кто прячет лицо, мисс Люси? О ком вы говорите?

– О нем. – Старуха наклонилась поближе к ним и со страхом прошептала: – Он дьявол.

– Мисс Люси... – начала Эбби.

Люси Шоу вдруг выбросила вперед грязную исхудалую руку и с неожиданной силой вцепилась в колено Кэсси.

– Остановите его, – прошипела она. – Вы должны его остановить.

У Кэсси перехватило дух, когда она заглянула в глубину этих бледных, но живых и горящих огнем глаз.

Но момент просветления у Люси Шоу закончился так же быстро, как и начался. Ее глаза как будто затянулись пеленой, пальцы разжались, рука упала. Она отступила от Кэсси, снова обхватила себя руками, словно защищая некую драгоценную ношу, и заговорила как упрямый и капризный ребенок:

– Я должна их всех собрать. Всех до единого. Я должна...

Из-за угла появился высокий худой мужчина лет сорока пяти, лицо которого хранило печать бесспорного семейного сходства с Люси Шоу. Он поравнялся с ними и подхватил старую женщину под руку.

– Мама! Идем, мама, нам пора домой.

– Я должна их всех собрать, – взволнованно возразила Люси.

– Да-да, конечно. Мы их всех соберем дома, мама.

– Я как раз собиралась тебе позвонить, Расселл, – сказала Эбби.

– Она не хотела вам надоедать, – произнес он извиняющимся тоном.

– Мы это знаем, Расселл, мы просто беспокоились о ней.

– Спасибо, – хмуро бросил он. Его глаза тревожно метнулись прочь от пристального взгляда Кэсси, пальцы еще крепче сжали руку матери. – Пошли, мама, – сказал он довольно мягко.

– Они повсюду разбросаны, – жалобно протянула она.

– Да, мама. Я знаю.

Они вдвоем двинулись по тротуару и скрылись за ближайшим углом.

– Где они живут? – спросила Кэсси.

– В двух кварталах позади Главной улицы. Довольно близко. – Эбби с любопытством взглянула на Кэсси. – Ты вся побелела, когда она до тебя дотронулась. Ты что... ты... что-то увидела?

Кэсси ответила не сразу, а когда заговорила, ее голос зазвучал отчужденно:

– Ты когда-нибудь пыталась что-то разглядеть в разбитом зеркале?

– Ты так представляешь себе повредившийся рассудок? В виде разбитого зеркала?

– Ее рассудок – да.

– И ты что-нибудь там увидела?

– Я ничего не могла разобрать отчетливо. Вот разве что... – Кэсси, хмурясь, посмотрела на Эбби, – котят.

– Котят?

– Да. Котят.

* * *
Эбби собиралась рассказать Мэтту о странном телефонном звонке, но ей не хотелось болтаться возле кабинета шерифа, ожидая его возвращения. К четырем часам он так и не вернулся. Небо опять стало затягиваться тучами, холод усилился. Она решила, что с нее хватит ожидания.

– Я скажу ему, что ты приходила, – пообещала Кэсси и вдруг уставилась на Эбби округлившимися от внезапной догадки глазами. – Зачем ты приходила? Вы оба так стараетесь не привлекать к себе внимания...

– Просто так.

– Я тебе не верю. В чем дело, Эбби?

– Мне звонили по телефону. Просто какой-то чокнутый сопел в трубку, вот и все. – И прошептал ее имя, но об этом Эбби не упомянула. – Наверное, это Гэри шутки со мной шутит. Слушай, я не хочу расстраивать Мэтта. Я просто... хотела его повидать.

– Я расскажу ему об этом звонке, – сказала Кэсси. – Эбби, сейчас не время что-то скрывать, особенно когда происходит что-то странное. Даже если это в самом деле всего лишь твой бывший решил поиграть у тебя на нервах, Мэтт должен знать. А ты тем временем не отпускай от себя Брайса.

Это был дельный совет, и Эбби решила ему последовать.

Она вернулась домой не такая встревоженная и издерганная, как раньше, но и не вполне успокоенная. Ей хотелось повидаться с Мэттом. Эбби почти не сомневалась, что увидит его в этот вечер; она хорошо знала Мэтта, была уверена, что он придет, как только сможет, особенно после того, как Кэсси ему расскажет о странном телефонном звонке.

К тому же они не виделись со вчерашнего дня, когда второпях переговорили возле торгового центра, и она успела соскучиться по нему.

Он, конечно, будет усталым и расстроенным после такого тяжелого дня. И голодным – Эбби хорошо его изучила. Она изрядно повозилась на кухне, чтобы приготовить тушеное мясо с овощами, и вскоре оно аппетитно булькало на плите.

Когда зазвонил телефон, Эбби, не колеблясь, сняла трубку.

И не успела даже сказать «Алло».

– Ах ты сука! – заорал Гэри. – Думала, я не узнаю, что ты с ним спуталась?

Глава 17

Кэсси спустилась вниз по лестнице и объявила, входя в гостиную:

– Я постелила тебе в спальне для гостей.

Бен, стоявший у камина, обернулся и поморщился.

– Напрасно беспокоилась. Я же говорил, этот диван меня вполне устраивает.

– Слушай, если уж ты настаиваешь, что тебе надо ночевать здесь, в доме есть прекрасная спальня для гостей, и ты ею воспользуешься. Вчера ты наверняка не выспался на этом дурацком диване. Он тебе слишком короток.

Бен хотел сказать ей, что, поскольку он все равно не мог заснуть и на протяжении ночи периодически заглядывал к ней в спальню, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, вопрос об удобстве дивана его вообще не волновал, но по возвращении домой она держалась отчужденно и выглядела рассеянной, поэтому он решил поостеречься, боясь сболтнуть лишнее.

Он не стал возражать и только поблагодарил:

– Спасибо.

Они захватили с собой расфасованный обед из китайского ресторана, когда после возвращения Мэтта около шести вечера Бен получил возможность уехать. Он все еще не переставал удивляться тому, что Кэсси не стала спорить, когда он заявил о своем желании снова остаться у нее на ночь. Сам-то он готовился выдержать бой, но боя не последовало. Кэсси всего лишь кивнула головой в знак согласия. Она даже согласилась зайти к нему в квартиру и с любопытством оглядела обстановку, пока он заново упаковывал свой саквояж.

Бен понятия не имел, какое впечатление произвела на нее его квартира: она ничего не сказала.

И вот теперь, когда остатки обеда были убраны со стола, мокрый снег стучал в темные окна, а впереди у них был бесконечно долгий вечер, Бен по-прежнему не понимал, какое у нее настроение. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что она пребывает где-то за тысячу миль от него.

Она свернулась клубочком в своем любимом кресле, бросила взгляд на Макса, который растянулся на своем любимом коврике у камина, поглощенный полагающейся ему на вечер костью, и рассеянно обратилась к Бену:

– Не знаю, как ты обычно проводишь свои субботние вечера, но здесь много книг и фильмов на видео.

И целый запас головоломок в стенном шкафу. Конечно, я понимаю, что все это звучит довольно пресно.

Бен подбросил в камин еще одно полено и сел на диване рядом с ней.

– Я предпочел бы поговорить. Если ты не слишком устала.

– Поговорить о чем?

– О тебе.

Кэсси криво усмехнулась:

– Ты все обо мне знаешь. Разве ты забыл, что твоя секретарша собрала на меня целое досье?

– Расскажи мне то, о чем она не узнала, – предложил он, не желая сдаваться, хотя в ее голосе явственно слышался холодок отчуждения.

– Нечего больше рассказывать. – Кэсси отвернулась и посмотрела в камин.

Бен упорно старался поддерживать разговор на нейтральные темы.

– Я даже не знаю, чему ты училась в колледже и чем потом занималась.

– Я защитила диплом по психологии и по английской литературе. После смерти матери я получила приличный доход, я же тебе говорила. Вполне достаточно, чтобы жить. – Она говорила спокойно, почти равнодушно. – А в дополнение к этому я читала сценарии. Необременительная работа на дому, позволявшая мне избегать общения с людьми.

– Если не считать тех случаев, когда ты помогала полиции, – уточнил Бен.

– Да, если не считать этих случаев. – Кэсси слегка нахмурилась. – Я никогда не стремилась делать карьеру. Мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое.

– А теперь?

– А теперь у меня есть это. – Она обвела жестом комнату. – Спасибо тете Алекс. Кроме того, она оставила мне множество книг, фильмов и всевозможных инструментов, так что мне есть чем заняться. Когда э того убийцу поймают, здесь больше не будет убийств в течение долгих лет.

– И тогда ты наконец обретешь покой.

– Разве я хочу слишком многого?

– Как насчет семьи, Кэсси? Ты могла бы родить дочку и передать ей свои телепатические способности.

– Нет. Никакой семьи. Никаких дочерей. Передать свое проклятие детям? – Горькая улыбка искривила ее губы, в голосе, как показалось Бену, прозвучало сожаление, а не твердая убежденность. – Нет. Ни за что.

– А может, она не будет считать это проклятием. Кэсси пожала плечами:

– Может быть. Может быть, к тому времени, как она вырастет, мир станет иным. Может, люди перестанут испытывать стремление уничтожать друг друга. Может, изобретут лекарство от безумия, и в мире больше не останется монстров, кромсающих на части юных девушек. А может быть, солнце взойдет на западе.

– Ты же говорила, что не умеешь предсказывать будущее.

– Я и не умею.

– Как же ты можешь рассуждать о нем столь цинично?

– Извлекаю уроки из прошлого.

Бен встал и подошел к камину – якобы для того, чтобы водворить на место выпавшее из него полено. Но он так и не вернулся к дивану, остался у очага, глядя на языки пламени.

На. этот раз Кэсси не понадобились телепатические способности, чтобы прочесть его мысли.

– Знаю, – сказала она тихо, – я унылая пессимистка. Но трудно сохранять бодрость духа, когда всю жизнь имеешь дело с убийцами.

– Хочешь меня отпугнуть? – спросил Бен, не глядя на нее.

– Просто объясняю все как есть.

Кэсси откинулась на подголовник кресла, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц. Она ощущала тупую боль глубоко внутри, словно ныли все кости, и, когда она смотрела на него, ей ничуть не становилось легче.

«Он тебя погубит».

Так ли это? А если и так, не все ли ей равно?

Кэсси знала, что она фаталистка. У нее были на то веские причины. За прошедшие годы все те мучительные, изматывающие часы, что она провела, проникая в жуткие замыслы извращенцев и маньяков, наблюдая их глазами за их же собственными чудовищными злодеяниями, наложили неизгладимую печать на ее душу. И с тех пор ничего не изменилось.

Зло продолжало убивать. Невинные продолжали погибать.

А она сообщала полиции, где искать трупы.

Поэтому ей ничего иного не оставалось, как верить в судьбу. Кэсси понимала, что такое судьба. Она давно убедилась, что бороться с судьбой бесполезно.

– Кэсси?

Может, у нее на лице отразились ее горькие мысли? Как бы то ни было, Бен встревожился. А она уже сама не понимала, зачем так долго сопротивлялась неизбежному.

– Просто объясняю все как есть, – медленно повторила она.

Бен подошел и присел на кофейный столик прямо напротив нее, наклонившись к ней так близко, что свободного пространства между ними почти не осталось. Да и этот последний зазор исчез, когда он положил руку ей на колено.

– Кэсси, мне не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что с тобой что-то происходит. В чем дело? Во мне? Это из-за меня ты страдаешь?

На один краткий миг Кэсси вспомнила другую руку, отчаянно хватающуюся за нее, но образ растаял, когда она заглянула в участливые глаза Бена и ощутила тепло его руки даже сквозь плотную ткань джинсов. Руки у него всегда были теплые.

Такие теплые...

– Конечно, из-за тебя, – прошептала она, улыбаясь.

Ее улыбка не рассеяла сомнений Бена.

– Я не хочу делать тебе больно, – сказал он.

– Тогда поцелуй меня.

Бен поднялся на ноги, схватил ее за обе руки и увлек за собой, так что ей тоже пришлось встать.

– Я не отказываюсь, – проговорил он тоном человека, желающего, чтобы его поняли правильно, – но... что произошло? Я готов был поклясться, что ты всего минуту назад считала эту идею неудачной.

– Разве женщина не имеет права передумать? В моем уставе такого правила нет, – отшутилась Кэсси.

– Вот оно что. – Руки Бена обвились вокруг нее, его губы сложились в улыбку, но глаза оставались серьезными. – Стало быть, теперь ты решила, что это удачная мысль.

Кэсси не собиралась лгать ему.

– Мне кажется... у меня с самого начала не было выбора.

Она посмотрела на свои руки, лежащие у него на груди, ощутила его тепло и силу и позволила себе прислониться к нему всем телом.

– Кэсси...

– Я тебе доверяю, – сказала она, потому что это было правдой. – И еще я... ты мне нужен.

Ей была необходима его теплота, его забота. А больше всего ей необходимо было знать, хотя бы раз в жизни, каково это – быть женщиной, желанной для мужчины. Она протянула руку и с жадным любопытством коснулась пальцами его губ, пытливо вглядываясь ему в лицо.

– Ты мне нужен, Бен.

В самом отдаленном уголке сознания у Бена возникло тягостное ощущение: он осознал, что ею движет безнадежность. Он снова видел фатализм Кэсси в действии. Она приговорила себя. Надо было отступить... Будь он сильнее, он бы так и сделал, но нет, это было выше его сил. Он мечтал о ней с того самого дня, как она впервые переступила порог его кабинета – настороженная, замкнутая, раздираемая внутренними противоречиями. Ее взгляд, взгляд загнанной лани, затронул его душу. Может, у нее и были сомнения на этот счет, но у него – никаких.

Он наклонил голову и накрыл ртом ее рот. В этом поцелуе не было нежности, лишь нетерпение страсти, но Кэсси мгновенно откликнулась, поднялась на цыпочки, чтобы крепче прижаться к нему, и доверчиво раскрыла губы. Она казалась почти бестелесной в его руках, но под этой хрупкой оболочкой скрывалась невероятная сила... и в то же время женственность. И страстность. Необычайно соблазнительное сочетание.

Бен душой и телом готов был поддаться соблазну, но все-таки нашел в себе силы спросить:

– Ты уверена?

Ее глаза потемнели, приобрели цвет предгрозового неба, и голос ее дрогнул, когда она ответила:

– За всю мою жизнь я никогда и ни в чем не была так твердо уверена.

Большего ему не требовалось. Бен поцеловал ее еще раз, подхватил на руки и понес наверх по ступеням.

* * *
– Честно говоря, я почти обрадовалась, – призналась Эбби Мэтту. Она говорила искренне, хотя в то же время ей хотелось его успокоить. – Это такое облегчение – знать, что Гэри в курсе. И кроме того, он позвонил, а ведь мог вломиться сюда. Я считаю, что это добрый знак.

– Как тебе такая чертовщина лезет в голову? – бушевал Мэтт.

Он наконец перестал метаться взад-вперед по кухне и сыпать проклятиями, но было ясно, что ему надо выпустить пар. И лучше всего отыграться на Гэри.

– Я думаю, если бы он узнал, что я встречаюсь с кем-то еще, а не с тобой, он бы заявился сюда, – объяснила Эбби. – Но тебя он побаивается. Ты сильнее его, моложе, а главное – ты носишь оружие. Думаю, он не захочет мериться с тобой силами, Мэтт.

Мэтт порывисто обнял ее и привлек к себе.

– Это не означает, что он не попытается как-то досаждать тебе, и придумает что-нибудь более гнусное, чем телефонные звонки. Черт побери, Эбби, на этот раз я не приму отказа. Или я остаюсь здесь, или ты переезжаешь ко мне.

Эбби не удержалась от смеха, хотя смех получился невеселым.

– Я согласна. Теперь, когда Гэри все знает, мне все равно, кто еще об этом услышит.

– Отлично. – Он наградил ее долгим поцелуем. Когда Эбби наконец обрела возможность говорить, она сказала:

– День был тяжелый. Ты, должно быть, устал.

– Не настолько. – Он потерся щекой о ее шею, глубоко вдыхая ее аромат, но потом нехотя отстранился. – Но я умираю с голоду. Услышал запах твоего рагу и сразу вспомнил, что ничего не ел с самого утра.

– С утра? Господи, Мэтт...

Она высвободилась из его объятий и засуетилась, накрывая стол.

Никто из них не упомянул о том, по какой причине он на целый день лишился аппетита; Эбби заговорила об этом, только когда с едой было покончено и посуда убрана со стола:

– Тебе ведь не нужно возвращаться в контору?

– Нет, мне там сегодня нечего делать, – мрачно признал Мэтт.

– Кэсси сказала, что убийца не оставляет следов, никаких улик. Она права?

– До сих пор она не ошибалась. – Мэтт пожал плечами, хмуро глядя в кофейную чашку. Несмотря на его прежние заверения, вид у него был измученный. – Будь у нас приемлемый подозреваемый, мы наскребли бы достаточно, чтобы пригвоздить его задницу к электрическому стулу. Он не воспользовался резинкой, когда насиловал Диану Рэмзи.

Эбби изо всех-сил старалась подладиться под его профессиональный тон.

– Значит, вам удалось получить... как это называется? Выделения?

– Да. Тестирование ДНК шагнуло так далеко вперед, что анализ семени даст нам практически все, кроме разве что имени и адреса. Правда, анализ ДНК не всегда производит должное впечатление на присяжных, – сухо добавил Мэтт, – но тут уж я рассчитываю на Бена. Он постарается, чтобы мерзавец не ускользнул у нас из рук, если дело дойдет до суда.

– Если?

Мэтт вздохнул, следы усталости еще глубже проступили на его лице.

– Возможно, мы его никогда не поймаем, Эбби. Я даже самому себе не хотел в этом признаваться, но правда состоит в том, что серийные убийцы попадаются, только совершив промах, поскользнувшись на банановой кожуре, так сказать. Весь ужас в том, что они редко на нее наступают.

– Но... наш городок так мал, тут все друг друга знают. Каким образом здесь может скрываться... серийный убийца?

– В том-то и дело, что этот ублюдок у всех на виду. Он занимается своим делом. – Мэтт покачал головой. – Он не о двух головах, и хвоста у него нет. Ничего такого, что могло бы навести нас на мысль, что перед нами монстр.

Помолчав минутку, Эбби спросила:

– А этот агент ФБР... Был от него толк?

– Да, он кое в чем помог. Он много знает о серийных убийцах и еще больше – о расследовании убийств. Я-то думал, он будет вставлять мне палки в колеса, но он пока не пытался перехватить у меня дело. Вообще-то, ничего удивительного тут нет, ведь он приехал главным образом из-за Кэсси.

– Так она и сказала, – кивнула Эбби. – Что происходит, Мэтт? Что ему нужно? Он что, хочет найти какие-то доказательства того, что она настоящий экстрасенс? Или что она мошенница?

– Если верить Бишопу, он всего лишь наблюдает. Я пока сам не понял, верит он ей или нет. Он говорит, что наблюдает за Кэсси уже больше года, что расследования, в которых она участвует, обычно становятся... Кажется, он выразился так: «чрезвычайно любопытными». Поэтому в свое свободное время он за ней приглядывает. Я ему прямо сказал, что Кэсси запросто могла бы выдвинуть против него обвинение в моральном терроре, если бы только захотела, и наверняка выиграла бы дело, но он только отмахнулся.

– А как насчет Кэсси?

– Когда он поблизости, она напрягается, конечно, но особо не возражает, насколько я могу судить. Эбби помедлила:

– Как ты думаешь, может, Бишопа интересуют вовсе не телепатические способности Кэсси? Мэтт отхлебнул кофе.

– Я бы не удивился, если бы Бен заподозрил нечто подобное.

– Ну а что ты сам думаешь?

– Бишоп держится очень скрытно, так что мне трудно судить о его чувствах. А что касается Кэсси, она больше интересуется Беном, и это у них взаимно.

– Она мне нравится, – сказала Эбби. Мэтт задумчиво посмотрел на нее.

– Да, я знаю. Мне тоже.

– Но?

– Никаких «но», – решительно тряхнул головой Мэтт. – Просто я не могу не думать, чего ей все это стоит. Им обоим.

– Да, им приходится нелегко.

– Верно. И даже если бы не было нынешней ситуации, я бы сказал, что им обоим придется уладить кое-какие проблемы.

Эбби удивленно подняла бровь.

– Ну, какие проблемы беспокоят Кэсси, это я могу себе представить. Но Бен? Он мне всегда казался таким уравновешенным, собранным, спокойным.

– Да, он производит такое впечатление. Но свои проблемы есть у всех. И у Бена тоже. Правда, в определенном смысле можно считать, что ему повезло с Кэсси, она для него идеальная женщина. Благодаря ей, как мне кажется, он наконец-то начинает понимать разницу между женщиной, которая в нем нуждается, и надоедливой женщиной, которая камнем висит у него на шее.

– Ты имеешь в виду Мэри?

– Именно. С таким жерновом на шее Бен с опаской относится ко всем женщинам. Ему кажется, что они хотят от него больше, чем он может им дать. Стоит ли этому удивляться?

– Пожалуй, ты прав. И ты думаешь, что Кэсси тоже такая?

– Я думаю, – медленно проговорил Мэтт, – что Кэсси вообще ничего не требует от Бена, хотя всем видно, что она страшно одинока. Пожалуй, в этом все дело. Наверное, впервые в жизни Бену требуется больше, чем ему предлагают.

– Из того, что Кэсси мне сказала, я поняла, что именно она пытается его избегать.

– Ерунда, они уже повязаны. Сегодня он ночует у нее, как, впрочем, и вчера. И завтра тоже. Он ее охраняет.

– Насколько мне известно, Бен никогда раньше не проявлял такой рыцарской заботы о своих дамах.

– Ты тоже это заметила, да? Эбби улыбнулась:

– А сам-то он понимает?

– Я так не думаю. И я готов побиться на годовой оклад, что Кэсси сама не уверена, чувствует ли он себя ответственным за нее или просто хочет забраться к ней в постель.

Эбби невольно рассмеялась.

Мэтт улыбнулся в ответ, но тут же снова помрачнел.

– Я думаю, эта леди видела слишком много монстров с близкого расстояния. И хотя твой покорный слуга для нее открытая книга, она утверждает, что не может читать мысли Бена, и я полагаю, что именно по этой причине ей будет особенно трудно подпустить его по-настоящему близко к себе.

– И чем дольше этот маньяк будет оставаться на свободе...

– Тем хуже для них обоих. В настоящий момент Кэсси – это единственная нить, связывающая нас с убийцей. Хрупкая, ненадежная, но единственная... – Мэтт задумался. – И убийца это знает.

* * *
Он завел музыкальную шкатулку и стал слушать музыку, следя с рассеянной улыбкой за парой игрушечных танцоров, скользящих по бесконечному кругу.

Он устал, ему нужно выспаться, потому что на завтра было намечено много дел. Но кое-что предстояло сделать прямо сейчас.

Первым долгом он открыл коробку, в которой хранил свои сокровища, и перебрал их все по одному, как всегда делал перед сном.

Ожерелье Бекки Смит.

Брошка с павлиньим пером Айви Джеймсон.

Обшитый по краю кружевом носовой платочек Джим Керквуд.

Платок помялся и испачкался с того момента, как он присвоил его себе несколько дней назад, затвердел от засохшей спермы, но это свидетельство реакции собственного организма лишь вызвало у него на губах довольную улыбку.

Он взял в руки и принялся изучать при свете лампы свой самый последний трофей – трусики Дианы Рэмзи. Так приятно было чувствовать на ощупь их шелковистую ткань. Ему нравился рисунок из голубых и зелененьких цветочков. Ему нравился исходящий от них запах.

Он поднес трусики к лицу и продержал их несколько минут, вдыхая и наслаждаясь, затем бережно убрал их в коробку вместе с остальными вещами.

Он закрыл коробку, отнес ее к комоду и аккуратно поставил рядом с квадратным куском черного бархата, занимавшим центральное место прямо под зеркалом.

На бархатной подстилке остались всего две монеты: десятицентовик и полтинник.

Он нахмурился, разглядывая их, вспоминая, почему они так важны.

Ах да! Знаки его любви. Он должен был оставлять эти символические знаки своей привязанности на память дамам. Это было... очень важно. Ему нельзя забывать, как это важно.

Итак, осталось еще две.

Разумеется, он уже выбрал их. И он уже знал, что с ними сделает. Вот только одно затруднение... которая из них будет первой?

Иди, мальчик, погуляй... за пальчик девочку поймай... закричит – не отпускай...

Он поднял взгляд, с печальной улыбкой посмотрел в зеркало и ничуть не удивился, не увидев никакого отражения.

* * *
Кэсси проснулась, словно подброшенная пружиной, понятия не имея, что потревожило ее блаженный покой. А потом, в тот самый момент, когда Бен приподнялся на локте рядом с ней, она вспомнила.

– Эй! – Он ласково провел пальцами по ее лицу. – С тобой все в порядке?

Руки у него всегда были теплые. Ей это нравилось. У нее появлялось желание замурлыкать по-кошачьи всякий раз, как он дотрагивался до нее.

«Наверное, мне должно быть стыдно», – подумала Кэсси.

– Со мной все в порядке, – ответила она наконец.

– Ты вскрикнула во сне.

Кэсси посмотрела ему в лицо, внимательно и напряженно вглядываясь, словно запоминая его черты при свете лампы.

– Наверное, приснился дурной сон.

– Ты его не помнишь?

– Вообще-то нет. Там было что-то по поводу зеркала... И я никак не могу избавиться от музыки. – Она внезапно нахмурилась. – До сих пор не могу.

– Что за музыка?

– Целый день у меня в голове тренькает какой-то навязчивый мотивчик. Он мне вроде бы знаком, но я никак не могу вспомнить.

– Может, я его узнаю? Кэсси улыбнулась:

– Поверь, ты не захочешь слушать мое пение. Мне медведь на ухо наступил.

– Правда? – Он устроился поудобнее рядом с ней, подложив одну руку под голову. – В это трудно поверить. У тебя такой мелодичный голос.

– Должно быть, это наследственное. Поверь, я не могу напеть даже детскую песенку.

Кэсси не помнила, когда он успел натянуть одеяла на них обоих, но ее это порадовало. Не то чтобы она смущалась, но все-таки ей было немного неловко лежать рядом с ним голой.

Немного? Это было мягко сказано.

Удивительная все-таки вещь – страсть. Неудивительно, что о ней написаны целые тома. Впервые в жизни Кэсси поняла, что имеют в виду люди, когда говорят, что страсть лишает их разума.

– Кэсси?

Она вздрогнула и посмотрела на него.

– А?

– Ты как будто куда-то ушла. Где ты была?

Кэсси подумала, что у нее, наверное, горят уши, выдавая ее с головой. Ей пришлось откашляться.

– Нигде я не была. Который час?

Он заглянул на тумбочку через ее плечо.

– Двенадцатый час.

– Мне надо вывести Макса погулять.

– Я сам его выведу. Позже. – Бен наклонился и поцеловал ее глубоким и долгим поцелуем.

К тому времени, как он оторвался от ее губ, руки Кэсси уже крепко обвивались вокруг его шеи. Откуда взялись эти дурацкие одеяла? Она хотела, чтобы они немедленно исчезли куда-нибудь.

Похоже, Бена посетила та же мысль. Он откинул одеяла и простыню, открывая взгляду обнаженное тело Кэсси. Он не отрываясь смотрел на ее маленькие, смутно белеющие в полутьме груди, его рука нежно прикасалась к ним.

Кэсси приглушенно застонала. Она больше не владела собой. Ее тело каждой клеточкой отзывалось на самые легкие и беглые прикосновения его рук.

Ее глаза закрылись сами собой; кровать исчезла, а вместе с ней и комната, и дом. Весь мир. Остались только его теплые руки, ласкающие ее нагую плоть, вызывающие наслаждение, о котором она раньше даже помыслить не могла. Грудь у нее горела, в животе поселилась ноющая пустота, взывающая о насыщении, а когда его рука проникла ей между ног, она решила, что сейчас умрет.

Он ласкал ее с изощренным искусством опытного любовника, вызывая нарастающее желание, пока наконец она не поняла, что больше не выдержит ни минуты острого напряжения. Чувствуя себя закрученной до отказа пружиной, готовой вот-вот разжаться, Кэсси уже собралась было умолять его прекратить бесконечно затянувшуюся пытку, но смогла издать лишь беспомощный стон.

А потом она ощутила его у себя между ног, почувствовала медленное, но неумолимое проникновение твердой мужской плоти в свое тело. И нетерпение, звучавшее в ее стоне, сменилось торжеством.

– Открой глаза, любовь моя, – прошептал Бен. – Посмотри на меня.

Его лицо было напряжено, глаза потемнели; всматриваясь в ее зрачки, он как будто вбирал ее в себя взглядом, и опять Кэсси поразилась до глубины души. Она не могла читать его мысли но каким-то непостижимым образом заглядывала глубже – туда, куда мысль не доставала, и ощущение этой невероятной близости толкнуло ее к высшей грани наслаждения, пока их тела двигались, как одно.

– Бен... – прошептала Кэсси, подчиняясь неодолимой потребности произнести его имя.

– Я здесь.

Его губы коснулись ее губ, прошлись по ним, словно играючи; он подхватил ее руками под плечи, погрузил пальцы в ее волосы. В потемневших от страсти глазах с полуопущенными веками, устремленных на нее, горел приглушенный огонь. Ритмичное движение бедер ускорилось.

Напряжение, охватившее Кэсси, стало нестерпимым, но ей ничего другого не оставалось, как подчиняться заданному ритму. Все ее чувства были предельно обострены, голова кружилась, тело стремительно скользило по крутой дуге к вершине насыщения, она отчаянно цеплялась за Бена, как за якорь спасения, единственную опору в океане неописуемых ощущений.

Освобождение, когда оно наконец пришло, обрушилось на нее подобно высокому морскому валу: дыхание у нее пресеклось, сердце чуть не остановилось. Кэсси почувствовала себя оглушенной. Ей едва хватилосил обнять Бена, пока его собственное тело сотрясалось в судорогах оргазма. Одна-единственная связная мысль промелькнула у нее в голове: Кэсси ужаснулась, насколько она была близка к тому, чтобы никогда всего этого не узнать.

Прошло немало времени, прежде чем они обрели способность двигаться. Бен оперся на локти, приподнялся и заглянул ей в лицо. Его глаза все еще казались потемневшими, лицо было взволнованным и сосредоточенным.

Никаких душевных сил для проявления стеснительности у Кэсси уже не осталось. Она сказала:

– Вот это да!

В глазах у Бена загорелись озорные огоньки.

– Мне бы следовало сказать «спасибо», но ведь обе стороны, безусловно, внесли свой вклад.

– Это... всегда так бывает?

– Со мной такого раньше никогда не было, – усмехнулся Бен, целуя ее.

Кэсси обвила его ногами и удержала, когда он сделал движение, чтобы отстраниться.

– Не уходи.

– Я слишком тяжелый, любовь моя.

– Вовсе нет.

Ей хотелось знать, сознает ли он сам, что уже во второй раз называет ее своей любовью.

– Ты уверена, что тебе не тяжело?

– Безусловно.

Бен понимал, что долго это продолжаться не может: его вес был слишком велик для ее хрупкого тела, но и он был не прочь растянуть удовольствие насколько возможно. Не в силах удержаться, он поцеловал ее еще раз, погрузив пальцы в ее шелковистые волосы. У него появилось смутное ощущение, что ее непременно надо удержать, иначе она попытается ускользнуть от него.

Дай ей волю, она бы так и сделала.

Даже сейчас, когда они оба наслаждались умиротворенным покоем после потрясающей любовной близости, в дымчатой глубине ее серых глаз он увидел выражение, подсказавшее ему, что она снова уплывает куда-то, отступает в тень. Он это видел и чувствовал, но не мог определить словами.

Ему хотелось схватить ее и стиснуть изо всех сил, но шестое чувство подсказывало, что такой поступок только оттолкнет ее от него. От этой мысли у него защемило сердце.

– Ты хмуришься, – прошептала Кэсси, нежно разглаживая пальцами морщинки у него на лбу.

– Разве? – Бен повернул голову и поцеловал ее запястье с внутренней стороны, где кожа была такой нежной.

– Что-то не так, Бен?

Он решил отшутиться:

– Я думаю, нам надо будет прорезать во входной двери откидную дверцу для Макса. Честно говоря, мне ужасно не хочется с тобой расставаться.

Кэсси улыбнулась. Но не успела она собраться с ответом, как они оба услыхали какой-то неясный звук в дверях и, повернув головы, увидели пса, стоящего на пороге. Он вилял хвостом, и вид у него был почти по-человечески виноватый.

– Легок на помине, – усмехнулся Бен и неохотно отстранился от Кэсси.

Он выпустил пса во двор, дождался его возвращения, снова запер двери и включил сигнализацию, затем убедился, что разведенный ранее огонь в камине потушен на ночь. Все это потребовало времени, и Бен ничуть не удивился бы, если бы, поднявшись наверх, увидел Кэсси спящей. Но она не спала и сразу же обняла его, как только Бен занял место в постели рядом с ней.

– Что ты так долго? – спросила она. – Пока тебя не было, мелодия снова вернулась.

– Макс не торопился возвращаться в дом.

Бен поцеловал Кэсси, ничуть не удивляясь, что снова желает ее – столь же страстно и нетерпеливо, как и в тот момент, когда нес ее наверх по ступеням несколько часов назад.

Тесно прильнув к нему, Кэсси прошептала:

– Хватит говорить о собаке.

Они оба позабыли о собаке. И о мелодии тоже.

* * *
Кэсси наслаждалась близостью его сильного, надежного тела и была готова купаться в источаемом им тепле. Краем уха она слышала барабанящий в стекло мокрый снег и завывания ветра, но все ее сознание было сосредоточено на глубоком и ровном дыхании Бена.

«Он тебя погубит», - раздался сигнал тревоги в ее мозгу.

– Мне все равно, – прошептала в ответ Кэсси.

Глава 18

28 февраля 1999 г.

Лучше бы ты поехала со мной в участок, – беспокойно сказал Мэтт, глядя, как Эбби наливает себе вторую чашку кофе.

– В любое другое воскресенье я бы так и сделала, но Энн сегодня не сможет прийти, поэтому мне придется играть на органе. Да брось, Мэтт, ты же не думаешь, что мне что-то угрожает в церкви? Там будет много людей, ты не забыл?

– Айви Джеймсон в прошлое воскресенье не успела добраться до церкви. Она была убита.

– Но ты же сам сказал, что ты меня отвезешь! Стало быть, я доберусь туда без приключений. – Она улыбнулась ему. – А раз уж ты меня отвезешь, значит, ты же должен и забрать меня оттуда.

– Можешь не сомневаться.

Эбби потянулась через стол и взяла его за руку.

– Ничего со мной не случится, Мэтт. А тебе обязательно нужно быть в участке, мы оба это понимаем. Если твои подозрения справедливы, тебе надо проверить все записи по первым трем убийствам.

– Вряд ли это нас далеко продвинет, – признался он. – Может, на шаг или два ближе к пониманию этого придурка. Но мне придется все проверить.

– К тому же тебе придется изучать протокол вскрытия Дианы Рэмзи. Он уже будет готов, – неохотно напомнила Эбби.

Мэтт поморщился:

– Я этого не жажду. И вряд ли этот протокол нам поможет. Хотя он раскромсал ее на куски, на шее все равно видна борозда от удушения проволокой. Так что отчет скорее всего в очередной раз подтвердит правоту Кэсси. Подонок использовал гарроту.

– А как насчет самой Кэсси? – спросила Эбби. – Ты хочешь пригласить ее и Бена в участок?

– Если окажется, что я прав насчет пропавших предметов, придется их позвать. Не знаю, выйдет ли из этого толк, но нам надо кое-что обсудить. И может быть, Кэсси сумеет вступить в контакт с убийцей.

– Как насчет Бишопа?

– Скажу тебе честно: это он подбросил мне идею, когда кое-что подметил вчера на месте преступления. Его опыт может пригодиться, а я уже дошел до такого состояния, что не постесняюсь попросить его о помощи... но только при условии, что он не притащит с собой все ФБР. Так что... почему бы и нет?

Верный своему слову, Мэтт позвонил Бишопу в мотель прямо из полицейской машины, пока вез Эбби в церковь. Агент прибыл в контору через несколько минут после того, как шериф занял свое место за столом.

– Протокол вскрытия? – спросил Бишоп, кивнув на бумаги, которые изучал шериф.

– Угу. Она была задушена тонкой проволокой или чем-то в этом роде. Кэсси оказалась права. И еще кое-что. Он убил девушку в тот момент, пока насиловал ее.

Бишоп опустился на кожаный диван.

– У него это был первый опыт, верно?

– Верно. Сексуальных контактов с первыми тремя жертвами не установлено, хотя Кэсси уверяет, что такие убийства всегда совершаются на сексуальной почве, а литература, которую я читал, вроде бы подтверждает ее слова. Вы видели отчеты. Что вы думаете?

– Она права. Подобные типы жаждут власти, а власть обычно трансформируется в сексуальное господство. – Агент озабоченно нахмурился. – Пожалуй, немного странно то, что он не пытался достигнуть сексуального господства над первыми тремя жертвами, но он вполне мог испытать удовлетворение, просто наблюдая, как они мечутся от ужаса в момент убийства.

– Кэсси также утверждает, – добавил Мэтт, – что во время убийства Джилл Керквуд – это третья жертва – на ублюдке была какая-то страшная маска. Мы понятия не имеем, надевал ли он маску, убивая первых двух женщин... а также четвертую, если на то пошло.

– Он мог испробовать маску, чтобы сильнее запугать жертву. Если это так, если он надел маску только однажды, это может означать, что подонок только начинает вырабатывать свой почерк.

– Какая воодушевляющая перспектива! – воскликнул Мэтт.

– Боюсь, что она реальна. Он убивает, потому что ему нравится убивать, и каждый следующий опыт обогащает его новыми идеями на будущее. – У Бишопа был такой вид, будто он читал лекцию перед многочисленной аудиторией. – Возможно, мы никогда не узнаем, что вызвало у него эту манию, что толкнуло его к воплощению фантазий в реальность, но, что бы им ни двигало, это «нечто», безусловно, становится все более сильным и изощренным. Первая жертва не подверглась физическим истязаниям, хотя мы можем предположить, что он долго ее терроризировал перед тем, как перерезал ей горло. Вторая жертва... то ли она оказала сопротивление (и небезуспешно), то ли он сознательно решил позволить себе устроить кровавую баню, просто чтобы распробовать на вкус, что это такое.

– Господи помилуй! – вырвалось у Мэтта.

– Любопытно, что, побаловав себя «большой кровью», он совершил куда более тихое убийство и при этом надел маску, как видно, специально рассчитанную на то, чтобы запугать свою жертву. Он был явно утомлен после убийства миссис Джеймсон, но в то же время не удовлетворен.

Мэтт издал короткий смешок и в ответ на удивленный взгляд Бишопа объяснил:

– Бедняжка Айви, должно быть, ни разу за всю свою жизнь не удовлетворила мужчину – даже в момент смерти.

Бишоп сухо усмехнулся:

– Она как-то выпадает из ряда других жертв, вам не кажется?

Мэтт откинулся в кресле и нахмурился.

– Да, она выделяется. Вы считаете, что это может что-то значить?

– Меня бы это не удивило. Остальным жертвам было от пятнадцати до тридцати двух, Джеймсон значительно старше. Другие жертвы были привлекательными женщинами, Джеймсон – нет. Она единственная была убита в своем доме, и, возможно, она сама впустила убийцу в дом. И еще один момент: хотя бедняжка Рэм-зи была расчленена, очевидно, в приступе буйного гнева, необходимо отметить, что сначала он ее убил, в то время как Джеймсон умерла, оказывая отчаянное сопротивление. Именно по этой причине место преступления выглядело как настоящая бойня.

– Значит, можно допустить, что у него была особая причина ненавидеть Айви, поэтому он ее и выбрал. Вы это имели в виду?

– Такую возможность исключить нельзя. Можно предположить, что остальные три жертвы были выбраны по признаку внешней привлекательности и уязвимости, но Джеймсон под эту категорию не подходит. Хуже не будет, если вы попытаетесь разузнать и вычислить, что за этим стоит.

Мэтт кивнул:

– Идет. Я пошлю своих людей еще раз опросить соседей, родственников и знакомых. Правда, дело это нелегкое и результатов придется подождать, потому что Айви была сущей ведьмой, и число ее врагов примерно равняется числу знакомых.

– А как насчет пропавших предметов с тел первых трех жертв? Вы что-нибудь установили?

– Да, похоже, вы были правы... и я не могу простить себе того, что не поинтересовался этим раньше.

Бишоп невозмутимо пожал плечами:

– Это не имеет особого значения, пока у вас не появится реальный подозреваемый. В любом случае установление пропавших предметов скорее всего не прояснит личность убийцы и не подскажет, где его искать. Эти вещи могут разве что забить пару лишних гвоздей в крышку его гроба, но не раньше, чем его арестуют.

– Если его когда-нибудь арестуют, – с безысходностью в голосе добавил Мэтт, но тут же одолел минутную слабость. – Мы не можем быть твердо уверены в результатах, но вчера вечером и сегодня с утра я разослал своих людей вторично опросить семьи, а также обыскать дом Джилл Керквуд. Бекки Смит, по словам ее матери, никогда не расставалась с золотой цепочкой: ее не нашли на теле, и дома в шкатулке с украшениями ее не было. Мать Айви утверждает, что на службу в церковь она всегда надевала брошку с павлиньим пером, но в доме ее нет – исчезла бесследно. Добавьте к этому пропавшее с места преступления белье Дианы Рэмзи, и логика подскажет нам, что у Джилл Керквуд он тоже что-то взял, хотя мы не представляем, что бы это могло быть.

– Трофеи, – задумчиво протянул Бишоп. – Он наверняка хранит эти вещи. Скорее всего в ящике комода или в коробке.

– Вы верно заметили – это поможет. Если мы его поймаем, – вздохнул Мэтт.

– Вы его поймаете. Убийца совершил принципиальную ошибку: он действует на ограниченном пространстве, в тесном маленьком сообществе. Рано или поздно вы выявите реальную связь между убийцей и одной из его жертв.

– Рано или поздно, – повторил Мэтт. – Сколько же крови он еще прольет, прежде чем мы установим связь?

* * *
Движения на дорогах было мало: накануне вечером шел дождь со снегом, с утра небо обложили тучи – все это было ему на руку. И он не сомневался, что они окажутся не готовы к столь скорому развитию событий: это тоже к лучшему.

Но лучше всего было то, думал он, что они никогда, ни за что на свете не догадаются, где он собирается заарканить свою следующую жертву. В самом безопасном месте. В священном убежище.

Церковные колокола зазвонили, и он улыбнулся.

* * *
Проведя в постели почти все воскресное утро, они встали только около десяти, да и то лишь потому, что Макс настойчиво напомнил о своем присутствии. Но только после того, как поздний завтрак был съеден, а посуда убрана, Кэсси неохотно вернулась к наболевшему:

– Честное слово, мне следует попробовать еще раз.

Губы Бена непроизвольно сжались, но его голос прозвучал довольно спокойно:

– Ты пыталась вчера, когда Мэтт вернулся в контору, и обнаружила, что он все еще тебя блокирует. Разве сегодня что-нибудь изменилось?

– Бен, он не может блокировать меня до бесконечности. Рано или поздно я сумею пробиться. Честно говоря, мне хотелось бы поскорее. Разве ты не хочешь, чтобы все это кончилось?

– Конечно, хочу! Просто... у тебя это отнимает слишком много сил, Кэсси.

– Только когда я действительно вступаю в контакт. – Она упрямо посмотрела на него. – Проводить «зондирование» вовсе не трудно. Ты же понимаешь, нам необходимо знать, выслеживает ли он кого-нибудь еще, собирается ли в скором времени снова убить.

– Кэсси...

– Хотя бы один раз я хочу сообщить Мэтту нечто более конструктивное, чем местонахождение очередного тела.

Бен обнял ее и крепко притянул к себе.

– Я знаю.

Она прижалась к нему щекой и обхватила обеими руками за талию. Ей хотелось спросить, понимает ли Бен хоть в отдаленной степени, что после смерти ее матери он первый человек, предлагающий ей найти утешение в своих объятиях.

– Не будет у нас ни минуты покоя, пока он бродит на свободе.

– Знаю.

– К тому же я на все готова, лишь бы избавиться от этой проклятой мелодии, – добавила Кэсси.

– Все еще жужжит?

– Угу. – Она осторожно высвободилась из его объятий. – Стоит мне отвлечься хоть на минуту, как она возвращается.

– Вспомни, что это за песня, и сразу от нее избавишься.

– Да, наверное. – Кэсси тряхнула головой. – Ладно, неважно, мне просто надо на чем-нибудь сосредоточиться. Ну что, начнем?

Бен решил больше не возражать, видя, что это бесполезно. Они оставили Макса в кухне наслаждаться очередной костью из воловьих жил, а сами прошли в гостиную. Кэсси удобно устроилась на диване, но при первой же попытке сконцентрироваться и вступить в контакт с сознанием убийцы она наткнулась на преграду, которую не смогла преодолеть.

– Черт! – Кэсси нахмурилась, вид у нее был встревоженный.

– Ты же говорила, что он не может блокировать тебя до бесконечности, – напомнил ей Бен.

– Да, говорила. Но блокировка кажется совершенно непробиваемой. – Она подняла руку и потерла лоб. – Чертова музыка!

– Ты часто слышишь навязчивые мелодии?

– Нет. Почти никогда. – Внезапно Кэсси уставилась на него в страшной тревоге. – Почти никогда. Когда человек лишен музыкального слуха, он редко думает о музыке. А этот мотивчик напоминает о музыкальной шкатулке. Я уже давным-давно не слышала, как играет музыкальная шкатулка.

Не успел Бен ответить на это, как зазвонил телефон. Кэсси пришлось встать с дивана, чтобы снять трубку, так как телефон стоял на приставном столике у стены.

– Алло?

Бен увидел, как напряглось ее лицо, пока она выслушивала собеседника. Через минуту Кэсси осторожно положила трубку на рычаг, точно та была из тонкого хрусталя. Бен вскочил и бросился к ней.

– Кэсси?

– Ошиблись номером, – глухо сказала она. Бен положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.

– Я тебе не верю. Что тебе сказали?

– Ничего особенного. – Кэсси невесело рассмеялась. – Помнишь, ты мне сам говорил, что меня ждут телефонные звонки от встревоженных и подозрительно настроенных граждан? Это был один из них. Но ты не волнуйся, мне случалось выслушивать кое-что почище. Поверь, меня называли не только ведьмой.

– Черт побери! – Бен снова крепко обнял ее. – Да, я ожидал, что звонки будут, но большинство здешних жителей – люди вполне разумные, Кэсси. Они просто напуганы. Они запаниковали.

– Я понимаю. Честное слово, я в порядке.

Бен слегка отстранился, чтобы можно было ее поцеловать. Он собирался просто утешить ее, но этот первый «утешительный» поцелуй стремительно перерос в нечто большее. Его руки скользнули у нее по спине и оказались на бедрах, он еще крепче притянул ее к себе, и приглушенный стон наслаждения вырвался из груди Кэсси.

Она слегка смутилась, когда он поднял голову и улыбнулся ей. Проникающий прямо в душу взгляд потемневших от страсти глаз лучше всяких слов подсказал ей, что он полон желания. Впрочем, существовали и другие бесспорные признаки, которые Кэсси явственно ощущала, так что слова были не нужны.

– А я не забыл тебя предупредить, что у меня тоже есть проблемы? – спросил Бен. – Вот, например, мне никак не удается держать руки от тебя подальше. – При этом его руки беспрерывно двигались.

Кэсси откашлялась, но ее голос все равно звучал хрипло.

– Нет, ты ничего такого не говорил. Но я сама заметила. Еще вчера вечером.

– Как я уже говорил раньше, несмотря на мою толстую броню, от тебя трудно что-нибудь скрыть. Она задумалась над его словами и не сразу ответила:

– Если честно, я этому даже рада. Сказать, что я несведуща в этих делах, значило бы ничего не сказать. Тебе это отлично известно. Поэтому я очень рада, что ты не заставляешь меня теряться в догадках.

– По-моему, между нами царит полная ясность, – усмехнулся Бен.

– Все дело в том, что я такая неопытная? – с любопытством спросила Кэсси.

– Все дело в том, что мне не удается держать руки от тебя подальше. – Он наградил ее еще одним жадным поцелуем и проговорил, не отрываясь от ее губ: – Я рад, что ты передумала насчет нас. Не знаю, как долго я еще смог бы терпеть.

Кэсси обняла его за шею, приподнявшись на цыпочках, чтобы быть с ним вровень. Так она полнее ощущала все его тело.

– А я рада, что не умею читать твои мысли. Я думаю, это к лучшему.

– Почему? – спросил он, водя губами по ее шее.

– Неважно.

Бен поднял голову и посмотрел на нее.

– Почему? – повторил он с любопытством. Теперь Кэсси смутилась до слез.

– Скажем так – мне очень нелегко понять, что ты вообще во мне нашел.

– Если ты имеешь в виду свое тяжкое наследие, то я не знаю, почему ты вообще решила, будто это может меня оттолкнуть. Каждый совершеннолетний человек несет на себе тот или иной груз прошлого. Во всяком случае, должен нести. – Бен пожал плечами и шутливо добавил: – Видит бог, ты даже не поинтересовалась, какой груз несу я.

Кэсси обрадовалась, что он заговорил об эмоциональной стороне дела; ей не хотелось объяснять, что ее ставит в тупик та плотская страсть, которую он, несомненно, испытывал к ней.

– А что, он очень тяжел? – спросила она, стараясь уклониться от обсуждения чисто сексуальных аспектов.

– О, у меня все, как в книжках пишут. Классический случай. Деспотичный отец, инфантильная мать, не имевшая ни малейшего представления о родительских обязанностях. – В общем, ничего интересного. – Он по-прежнему говорил нарочито небрежно, почти легкомысленно.

– Мне кажется, несмотря на это, ты все-таки вырос, повзрослел и выглядишь совсем неплохо, – сказала она, перебирая пальцами его волосы.

– И все же... я возвел все эти стены.

– По-моему, тебя они волнуют гораздо больше, чем меня, – рассеянно заметила Кэсси, мысленно спрашивая себя, сильно ли расстроится Макс, если они снова поднимутся наверх и лягут в постель.

– Надеюсь, что это добрый знак, а не дурной.

На эти слова Кэсси отвечать не пришлось, потому что Бен снова ее поцеловал, и если ее ответ оказался еще более страстным, чем можно было ожидать, то лишь потому, что разговор о грузе прошлого и о стенах напомнил ей о судьбе, которой она не могла избежать.

Когда телефон зазвонил снова, Кэсси чуть не выругалась вслух, а Бен так и сделал. На этот раз трубку снял он – с явной решимостью дать отпор, если это потребуется.

– Я не помешал? – спросил Мэтт и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Ладно, неважно. Извини, что вторгаюсь в твою личную жизнь, но у нас по городу бродит убийца. Надеюсь, ты не забыл.

– Я не забыл, – сказал Бен. – В чем дело?

– Есть пара любопытных моментов. Я думаю, нам надо собраться всем вместе и все обсудить. Вы с Кэсси сможете приехать в контору?

Бен поборол искушение сказать «нет». Или хотя бы «не сейчас». Держа Кэсси в объятиях, ощущая всем телом ее гибкое, стройное, податливое тело, трудно было думать о чем-то еще.

– Бен?

Вспомнив о своем профессиональном долге и о том, что убийца знает, кто такая Кэсси, и представляет страшную угрозу для нее, Бен ответил:

– Мы сейчас же выезжаем.

– Будь осторожен на дороге. Гололедица страшная.

– Буду.

Когда он повесил трубку, Кэсси спросила со вздохом:

– Труба зовет?

– Да, черт побери. – Бен прижал ее к себе еще на минуту, а потом тихонько отступил на шаг. И, не будучи экстрасенсом, можно было заметить, как ему не хочется выпускать ее из рук. – Мэтт хочет с нами поговорить. Надеюсь, у него действительно важные новости.

– Я возьму куртку, – снова вздохнула Кэсси.

* * *
– Эбби? – Ханна Пэйн заглянула с порога в один из классов и увидела, как Эбби собирает учебники, оставленные ее учениками из воскресной школы.

– Привет, Ханна. Что случилось?

– Кэт и Донна берут на себя подготовительную группу во время проповеди, так что я свободна. Могу я тебе чем-нибудь помочь?

– Что-то мне ничего в голову не приходит. Вот разве что... не могла бы ты прибрать здесь вместо меня, а я пока сбегаю наверх и проверю, в порядке ли орган.

– Конечно, я все сделаю.

– Ну спасибо. Увидимся наверху.

Оставшись одна в полуподвальном помещении, Ханна собрала все учебники и спрятала их в шкаф, расставила по местам стулья и подобрала оброненную кем-то пару перчаток. Это были мужские перчатки – черные, из тонкой кожи. Отличного качества. Ханна повертела их в руках, раздумывая, что хорошо было бы подарить такую же пару Джо на день рождения в будущем месяце. Обычно он не носил перчаток, но...

Два пальца были чем-то испачканы. Это было что-то влажное, ее собственные пальцы окрасились в розовый цвет. Ханна ощутила смутную тревогу. Наверное, это всего лишь краска или... что-то в этом роде.

Звук, раздавшийся в дверях, заставил ее обернуться. Сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди.

– Что это у тебя там? – спросил он.

* * *
– Не получается? – спросил Мэтт.

– Нет. Мне очень жаль.

На этот раз дислокация изменилась: Кэсси и Бен заняли место на кожаном диване, а Бишоп расположился на одном из стульев для посетителей в кабинете шерифа. Она только что предприняла еще одну безуспешную попытку вступить в контакт с убийцей.

– Все-таки стоило попробовать, – пожал плечами Мэтт.

– Я потом попробую еще раз, – пообещала Кэсси. Он кивнул:

– Ну, как я уже говорил, мы считаем, что у нас есть кое-что новенькое об убийце. Он у нас коллекционер – собирает трофеи. И мы не исключаем, что убийство Айви Джеймсон было мотивированным: она его разозлила. Мы собираем список тех, кому Айви успела насолить незадолго до смерти, но он так велик, что теперь наша главная задача – свести его до минимума.

Музыка, назойливо звучавшая в голове у Кэсси, не давала ей сосредоточиться. Сделав над собой усилие, она сказала:

– Мэтт, помнишь, что я тебе вчера рассказывала насчет Люси Шоу? О том, что она мне говорила?

– Да, я помню. Она назвала кого-то дьяволом.

– Что ты думаешь на этот счет?

Он поднял бровь:

– Не знаю, что и сказать. У нее тихое помешательство, Кэсси, и это продолжается уже больше десяти лет.

– Как насчет ее сына?

– А что?

Кэсси раздраженно потерла рукой лоб, прогоняя надоедливую мелодию.

– У него... он имеет отношение к какой-либо из жертв?

– Расселл? Насколько мне известно – нет.

Словно размышляя вслух, она проговорила:

– Вчера я не смогла увидеть его запястий... но руки, мне кажется, похожи.

Бен безотрывно следил за ней.

– Но ты сказала, что ничего не смогла разобрать в голове у Люси, кроме мысли о котятах.

– Да, это верно. У меня всего лишь предчувствие. – Кэсси ответила на его взгляд, озадаченно хмурясь. – Я что-то пропустила, я это точно знаю. А после встречи с Люси и с ее сыном меня это «что-то» серьезно беспокоит. Я что-то такое видела... что-то важное... но не придала этому значения. Или просто не поняла.

Бен посмотрел на шерифа.

– Ты знаешь, кто лечащий врач Люси Шоу?

– Я думаю, Док Манро. А что?

– Он будет в церкви?

Мэтт отрицательно покачал головой:

– С самого утра Док занимался вскрытием, так что теперь, надо думать, он сидит у себя в кабинете и накачивается неразбавленным виски. Что я должен у него спросить?

– Пытался ли Расселл Шоу когда-нибудь совершить самоубийство.

Мэтт посмотрел на нее с сомнением, но все-таки потянулся к телефону.

Бишоп, уже слышавший историю Люси Шоу накануне, обратился к Кэсси:

– Серийные убийцы редко страдают клиническими психическими расстройствами, так что вряд ли он мог унаследовать душевную болезнь от своей матери.

Кэсси мрачно взглянула на него:

– Я вовсе не об этом думаю.

– А о чем же?

– С тех самых пор, как Бен рассказал мне о ней, я все спрашивала себя, чем вызвана болезнь Люси. А теперь, повстречавшись с ней лично, я не думаю, что у нее болезнь Альцгеймера или еще что-то в этом роде. Я думаю, с ней что-то произошло: она пережила какой-то шок, в буквальном смысле разрушивший ее разум.

– Например, мысль о том, что ее родной сын оказался психопатом?

– Не исключено. – Кэсси снова потерла лоб.

– Опять эта музыка?

– Да, черт бы ее побрал.

– Музыка? – спросил Бишоп, по-прежнему не спуская с нее глаз. – У вас в голове звучит музыка?

– Да, но я еще не сошла с ума, так что не радуйтесь прежде времени.

Мэтт повесил трубку и сказал:

– Док обещал проверить свои записи. Он, правда, поворчал насчет конфиденциальности и врачебной этики, но, если он найдет то, что мы ищем, – обязательно перезвонит.

– И давно вы слышите эту музыку? – не отставал Бишоп от Кэсси.

Она пожала плечами:

– Время от времени со вчерашнего утра.

– С тех пор, как вы проснулись после последнего контакта с убийцей? – уточнил Бишоп. – И он вас застал в своем сознании?

Кэсси кивнула, не понимая, куда он клонит.

– Да. С тех самых пор.

* * *
Голова у нее болела. На голову было надето что-то, закрывавшее лицо, какая-то темная ткань. На мгновение ее охватил страх задохнуться, вытеснивший все остальные мысли, но потом она сообразила, что руки у нее связаны за спиной. Она сидела на чем-то холодном и твердом, а за спиной у нее... Она несколько раз сжала и разжала пальцы, пытаясь угадать на ощупь, и поняла, что это выступающая труба – холодная и намертво вмурованная в стену. Ее запястья обхватывали трубу с двух сторон и были связаны, как ей показалось, поясным ремнем. Его невозможно было ослабить, хотя она пыталась. И тут...

Сначала она услыхала музыку. Приглушенный мешком, надетым ей на голову, тренькающий звук все-таки достиг ее ушей, и она догадалась, что это музыкальная шкатулка. Да, это была музыкальная шкатулка, и она играла мелодию... из «Лебединого озера». А на фоне музыки слышался другой звук, приглушенный гул, который был ей знаком, только она никак не могла вспомнить, что это такое.

Едва она успела об этом подумать, как раздался новый звук: тихое шарканье подошв по неровному полу. Она с ужасом поняла, что она здесь не одна. Он был совсем рядом.

Инстинктивно, в приступе животной паники она рванула ремень, которым были связаны ее руки, но освободиться не сумела, только причинила себе боль. И привлекла его внимание.

– Ну что, оклемалась?

– Прошу вас, – услыхала она свой собственный дрожащий голос, – пожалуйста, отпустите меня. Не надо...

Мешок был сорван с ее головы, она заморгала, ослепленная внезапным потоком света. Поначалу она увидела только голые лампочки, свисающие с потолка, а на другом конце комнаты – какие-то громоздкие агрегаты с маленьким смотровым окошком, через которое был виден огонь.

Огонь?

– Рад, что ты очухалась.

Его голос показался ей жизнерадостным до нелепости. Она подняла голову, разглядела его лицо и не ощутила ничего, кроме недоумения.

– Ты?!

– Обожаю этот первый момент удивления, – сказал он, потом наклонился и изо всех сил ударил ее по лицу грубой, похожей на лопату ладонью. – И первый момент страха.

* * *
– А эта музыка не может исходить от него? – спросил Бишоп.

– Он пока что не обладает телепатическими способностями, – возразила Кэсси, – как же он может посылать мне сигналы?

– Возможно, он ничего и не посылает. Может, он просто прокручивает в голове эту музыку – как другие люди читают стихи наизусть, или считают овец, или повторяют таблицу умножения, – чтобы изгнать нежелательные мысли. Может быть, все это время вы с ним контактировали, а он таким образом не впускал.

– Такое возможно? – спросил ее Бен.

– Я не знаю. – Кэсси нахмурилась. – Полагаю, что да. Возможно, это хитрый ход, чтобы меня не впускать, не затрачивая при этом особых усилий, отвлекая меня музыкой.

– Означает ли это, что теперь тебе удастся пробиться? – спросил Мэтт.

– Я могу попробовать.

Она попробовала, но попытка вновь оказалась безуспешной, а механическая музыка все настойчивей билась в ее мозгу.

– Он прочно защищен, – сказала она со вздохом, открывая глаза. – И я этого не понимаю. Как он сумел сделать это так быстро, ведь он совсем недавно понял, что я представляю для него угрозу.

В этот момент зазвонил телефон, и Мэтт мгновенно снял трубку. Он сказал «Алло», потом несколько раз повторил: «Да... да...» Глаза у него прищурились. Разговор оказался коротким, и, когда он повесил трубку, отрывисто поблагодарив собеседника, его лицо помрачнело.

– В чем дело? – спросил Бен.

– Расселл Шоу никогда не пытался покончить с собой, насколько известно Доку Манро.

– Но? – не отставал Бен, услышав колебание в голосе друга.

– Но его сын пытался. Майк Шоу вскрыл себе вены двенадцать лет назад, когда ему было всего четырнадцать.

– Его сын? – удивилась Кэсси. – Значит, у Люси Шоу есть внук?

– Да. Его мать умерла родами; Майка воспитали Расселл и Люси. До недавнего времени он жил с ними вместе, но в прошлом году перебрался в один из домиков у старой фабрики – это примерно в миле от города.

– Я каким-то образом могла с ним встретиться? – спросила Кэсси у Бена.

– Вряд ли ты могла с ним разминуться, – мрачно ответил Бен, – хотя скорее всего не обратила на него внимания. Майк Шоу работает в первую смену за стойкой бара в аптеке.

– Я с ним разговаривал, – сообщил Бишоп. – Меня поразило, что он испытывает нездоровый интерес к убийствам.

– В воскресенье у него должен быть выходной, – задумчиво проговорила Кэсси, припомнив, что по воскресеньям аптека не работает.

– И еще один – на неделе. – Бен взглянул на Мэтта и многозначительно поднял бровь. – Мы можем узнать, был ли он на работе в пятницу, когда пропала Диана Рэмзи?

– Да запросто, как только служба в церкви закончится и его босс вернется домой, но... – Мэтт торопливо перебрал папки с делами у себя на столе и открыл одну из них. – Кажется, я припоминаю... Черт! Вот оно.

– Что? – быстро спросил Бен.

– Майк Шоу – это один из тех, с кем, по свидетельству матери Айви Джеймсон, у Айви вышла крупная размолвка за несколько дней до того, как она была убита. Айви зашла в аптеку перекусить, и, похоже, ей не понравилось, как Майк варит кофе. Она закатила ему настоящую головомойку – одна только Айви так умела – в присутствии его босса и полудюжины посетителей.

– Можно предположить, что его это, наверное, сильно расстроило, – дипломатично заметил Бишоп.

– Он подходит по возрасту, – добавил Бен. – И физически очень силен.

– Итак, – подвел итог Мэтт. – Допустим, мы узнали, что в пятницу у него был выходной. Это дает нам достаточно оснований, чтобы обыскать его дом? Судья Хэйес подпишет ордер, Бен?

– На таких основаниях? Да, – ответил Бен. – Он подпишет ордер.

* * *
– Майк, зачем ты это делаешь? – Она старалась говорить как можно спокойнее, хотя никогда в жизни ей не было так страшно.

Он укоризненно прищелкнул языком и покачал головой.

– Потому что я могу это сделать! Потому что хочу.

Его внимание привлек замедляющийся ход музыкальной шкатулки; он нахмурился и торопливо про-шаркал по цементному полу к тяжелому старинному столу, на котором стояла шкатулка. Он взял ее в руки и завел, потом снова поставил на стол.

– Вот так, – пробормотал он удовлетворенно.

В нескольких шагах от нее у стены стояла старая железная койка. Она бросила взгляд в ту сторону, и ее страх возрос многократно. Неужели он собирается...

– Майк...

– Я хочу, чтобы ты молчала, – сказал он вполне миролюбиво. – Просто молчи и смотри.

Он раскрыл сумку из потертой, растрескавшейся кожи, тоже лежавшую на столе, и начал доставать из нее вещи.

Мясницкий нож.

Тесак.

Электрическую дрель.

– О господи, – прошептала она.

– Интересно, есть тут какой-нибудь закуток? – пробормотал он, озабоченно оглядываясь по сторонам. – Черт, надо было раньше проверить.

– Майк...

– Эй, гляди! Есть закуток! – Он повернул голову и улыбнулся ей. – Прямо позади тебя.

* * *
На столе зажужжал интерком, и Мэтт нетерпеливо ткнул пальцем в кнопку.

– Да?

– Шериф, вам звонит Ханна Пэйн, – объявила Шарон Уоткинс. – Она говорит, что это важно, и... мне кажется, вам стоит ее выслушать.

Шарон проработала в департаменте шерифа больше, чем он сам, поэтому Мэтт был склонен считаться с ее мнением.

– Ладно, соедините.

– Четвертая линия.

– Спасибо, Шарон. – Он нажал нужную кнопку и включил громкую связь. – Шериф Данбар слушает. Вы хотели поговорить со мной, мисс Пэйн?

– О да, шериф, я... мне надо с вами поговорить.

Голос у нее был молодой, неуверенный и очень испуганный, поэтому Мэтт решил, что с ней надо обращаться помягче.

– О чем, мисс Пэйн?

– Ну в общем... Джо зашел в класс, где я их нашла, и он говорит, что не стоит мне вас беспокоить, да еще в воскресенье, но я ужасно волнуюсь, шериф! Они просто лежали в классе, вроде как их просто кто-то забыл, но мне кажется, на них кровь, а теперь она... она пропала!

– Начните все сначала, Ханна, – терпеливо попросил Мэтт. – Где вы находитесь и что вы нашли? И кто пропал?

– Я в церкви, шериф, в баптистской церкви на Дубовом Ручье. И я нашла пару черных кожаных перчаток в одном из классов воскресной школы. Это мужские перчатки, и на них кровь...

– Ясно. – В голосе Мэтта уже чувствовалось напряжение. – А на перчатках есть какая-нибудь метка, мисс Пэйн? Вы не догадываетесь, кому бы они могли принадлежать?

– Ну... я потому и волнуюсь. Потому что на подкладке вышиты инициалы М.Ш. – так красиво вышиты, одна только мисс Люси так умеет. Он был у нее в классе, значит, это Майк. Но наверху среди молящихся его нет, я проверяла. И ее тоже нигде нет, а она должна была играть на органе, и я точно знаю, что она бы не ушла, не найдя себе замену, тем более что она сама мне сказала, что идет проверять орган...

– Ханна. – Голос Мэтта внезапно охрип. – Кто пропал? О ком вы говорите?

– Эбби пропала. Миссис Монтгомери.

Глава 19

– Видишь, не надо было делать мне гадости, Эбби, – мягко сказал Майк.

– Гадости? Майк, разве я когда-нибудь делала тебе гадости?

Лишь одна мысль засела в голове у Эбби: надо заставить его говорить, надо тянуть время, оттягивать неизбежное. Она понятия не имела, который теперь час, но предполагала, что где-то через полчаса Мэтт приедет за ней в церковь и узнает, что она пропала. Но как он найдет ее здесь, в этом месте? Где она? Какой-то подвал, но где? Она не узнавала вокруг ни одного знакомого предмета, ни один звук не мог подсказать ей, что за здание высится над этим полутемным и затхлым подвалом.

– А кредит? – Он взял нож и поднял его острием вверх, изучая сверкающее лезвие. – Мне нужен был кредит, чтобы купить к Рождеству «Мустанг-95». Надо было дать мне денег, Эбби.

Она не стала даже пытаться втолковать ему, что нельзя требовать в долг больше, чем можешь покрыть из своих доходов. Вместо этого она твердо сказала:

– Я сожалею, Майк.

– Да уж, держу пари, что ты сожалеешь. Теперь.

Она судорожно сглотнула. Поблескивающее лезвие мясницкого ножа, который он продолжал вращать в руках, завораживало ее. «Продолжай говорить. Просто говори, что в голову придет», – приказала она себе.

– А как же Джилл Керквуд? Она тоже делала тебе гадости, Майк?

– Она смеялась надо мной. Она и Бекки. Они обе смеялись надо мной. За это они и поплатились.

Он на минутку отложил нож, чтобы в очередной раз завести музыкальную шкатулку, потом снова взялся за нож.

– Откуда ты знаешь, что они говорили о тебе, Майк?

Он повернулся к ней со скоростью нападающей кобры, его симпатичное лицо превратилось в жуткую маску лютой злобы.

– Ты что, оглохла? Я их видел. Наклонились друг к дружке, шушукались, хихикали. Ясное дело, они говорили обо мне! Смеялись надо мной. Но ведь теперь они больше не смеются, правда, Эбби? И я держу пари, теперь ты жалеешь, что не дала мне денег, правда?

– Правда, – прошептала она. – Я очень жалею, Майк.

* * *
Тревога Мэтта повисла в воздухе как нечто осязаемое, а его мысли стали настолько громкими, что Кэсси едва не оглохла, стараясь оградить себя от обрушившейся на нее бури эмоций, хотя и старалась изо всех сил.

– Музыка, – пробормотала она, хмурясь и закрыв глаза. – У меня перед глазами все время всплывает образ музыкальной шкатулки. Я думаю, он ее заводит, но... черт... Черт! Не могу пробиться.

– Мой бог... – в отчаянии прошептал Мэтт.

– Можешь подключиться к Эбби? – тихо спросил Бен.

– Не могу. Она окружила себя стенами, и они слишком высоки.

– Даже сейчас?

– Особенно сейчас. Они строились в течение долгих лет, на протяжении всей жизни, чтобы защитить разум и душу, поэтому в такую минуту, как сейчас, сознание по привычке уходит еще глубже, прячется от опасности... Черт! Если бы я могла как-то обойти эту музыку...

– А вы не пытайтесь ее обойти, – вдруг предложил Бишоп. – Плывите по ней, пусть она сама внесет вас внутрь. Сосредоточьтесь на музыкальной шкатулке.

Кэсси открыла глаза и посмотрела на него, потом опять опустила ресницы, стараясь сосредоточиться.

– Музыка... музыкальная... шкатулка... Я ее вижу. На крышке пара танцоров. Они меняются местами и скользят по кругу...

* * *
Эбби уставилась на музыкальную шкатулку, потому что ей страшно было смотреть на нож, который он держал в руке. Это была одна из тех дешевых безделушек, которые одно время считались прекрасным подарком на день рождения для маленькой девочки – картонная коробка, обклеенная розовой гофрированной бумагой, давно уже выгоревшей и покрытой пятнами. На крышке с внутренней стороны имелось зеркальце, правда треснувшее по меньшей мере в трех местах. А в коробке между двумя съемными дисками, обтянутыми искусственным бархатом, скользили и вращались, кружась, кланяясь и вновь поднимаясь под аккомпанемент дребезжащей мелодии, две кукольные фигурки танцоров.

«Лебединое озеро», – подумала Эбби. – Лебединая песня. Неужели Майк способен провести такую параллель?" Нет, в это она поверить не могла. Должно быть, музыкальная шкатулка что-то значила для него в детстве, но что – этого она никогда не узнает...

– Ну все, хватит разговоров, – объявил Майк, с безумной улыбкой оборачиваясь к ней. В руке он держал нож.

Эбби судорожно вздохнула:

– Музыкальная шкатулка, Майк. Завод опять кончается.

Он бросил на нее взгляд через плечо, затем повернулся и взял шкатулку в руки.

– Этого допускать нельзя, – пробормотал он себе под нос. – Музыка должна звучать все время.

* * *
Кэсси нахмурилась.

– "Музыка должна звучать все время". Он не может позволить музыке смолкнуть. Он хочет, чтобы она постоянно слышала музыку, слушала ее, потому что тогда она... нет, это он меня не впускает, – догадалась Кэсси. – Вот оно что! Он заводит музыку, чтобы меня не впускать. Но теперь я его чувствую. Я слышу, как бьется его сердце...

Бишоп кивнул, а Бен поспешно спросил:

– Кэсси? Ты можешь видеть то же, что и он? Ты можешь понять, где он находится?

Она склонила к плечу голову, словно прислушиваясь, потом уверенно заявила:

– Он все еще в церкви. В старой бойлерной, в подвале. Звуки туда не проникают, и он уверен, что никому в голову не придет искать их там, тем более что от меня он отгородился...

– Церковь в пяти минутах отсюда! – воскликнул Мэтт, не дослушав ее до конца.

Он взвился, словно подброшенный пружиной, и вылетел из кабинета. Бишоп последовал за ним, но на пороге обернулся и бросил:

– Выводите ее оттуда. Сейчас же.

Бен кивнул, не сводя глаз с бледного лица Кэсси.

– Кэсси? Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, любовь моя.

– Но я не могу... Эбби так одинока...

– Кэсси, ты сейчас ничем не можешь ей помочь. Возвращайся немедленно!

– Но... он уже готов действовать. Он не успел приготовить койку, когда притащил ее сюда этим утром. Теперь он занялся приготовлениями. Он привязывает веревки к раме для ее запястий и лодыжек. Он хочет забавляться с ней долго-долго...

Бен знал, что время неумолимо уходит – и для Эбби, и для Кэсси, но не мог не спросить:

– Он что-нибудь сделал с ней? Он причинил боль Эбби?

– Он ее оглушил, чтобы она не сопротивлялась, но Эбби уже очнулась. Она пытается говорить с ним, образумить его. Он не против: он ведь думает, что времени у него вагон. Но он... все больше и больше возбуждается. Ему нравится наблюдать, как она пытается себя спасти. Он думает, будет ли она визжать, как та последняя сука. Ему это понравилось... – Внезапно голос Кэсси оборвался, и она судорожно втянула в себя воздух.

– В чем дело, Кэсси? Что ты увидела?

– Не увидела. Почувствовала. Ему жмут сапоги. Они ему слишком тесны. – Кэсси удивленно сдвинула брови. – Почему он их не снимает? – Она замолчала, продолжая озадаченно хмуриться.

– Кэсси? Кэсси, довольно. Тебе пора уходить. Возвращайся ко мне, пожалуйста.

На мгновение ему показалось, что Кэсси собирается и дальше сопротивляться его призыву, но вот она прерывисто вздохнула и кивнула головой. А еще минуту спустя она медленно открыла глаза, еще более медленно повернула голову и взглянула на него.

– Мэтт должен спешить, – прошептала Кэсси. Бен обнял ее, чувствуя, как она дрожит.

– Мэтт успеет вовремя, не сомневайся, –сказал он, хотя в глубине души вовсе не был в этом твердо уверен.

* * *
Полицейский автомобиль на повороте занесло, но Бишоп не стал напоминать шерифу, что надо бы притормозить. Он лишь уцепился за сиденье, пока машина не оказалась снова на своей полосе движения, после чего вновь принялся проверять свое оружие.

– Сколько дверей? – отрывисто спросил он.

– Только одна.

В голосе шерифа прозвучало грозное спокойствие, взрывоопасное, как нитроглицерин. Бишоп быстро окинул его оценивающим взглядом.

– Окна?

– Никаких. Это подвал. Единственный вход – через массивную дубовую дверь у подножия деревянной лестницы.

– Дверь запирается? – поинтересовался Бишоп.

– Только не изнутри: это требование техники безопасности, потому что в помещении находится старый отопительный котел. Если, конечно, этот ублюдок не навесил свой собственный замок.

– Не будем себя обнадеживать, что он этого не сделал, – заметил Бишоп.

– Не будем об этом, – согласился Мэтт. – Будем считать, что он запер или забаррикадировал дверь изнутри. Это означает, что у нас есть один выстрел – и только один, – чтобы взять его на испуг. Если не войдем с первого захода, он будет знать, что мы за дверью, и успеет приставить нож к горлу Эбби.

«Если уже не приставил», – подумал Бишоп, но вслух этого, конечно, не сказал.

* * *
Он воспользовался ножом, чтобы отрезать от тяжелого мотка четыре куска толстой веревки, затем оставил нож на столе рядом с музыкальной шкатулкой. Операция заняла несколько минут, но теперь койка была готова: из веревки он сделал четыре петли для ее запястий и лодыжек. За это время ему пришлось несколько раз завести музыкальную шкатулку, но он ни разу не потерял терпения из-за задержки.

Такая целеустремленность ужаснула Эбби больше, чем все остальное.

Она отчаянно старалась освободиться от ремня, которым были стянуты ее запястья, но добилась лишь того, что содрала с них кожу.

Майк снова направился к столу заводить музыкальную шкатулку. Он поднял было нож, озадаченно хмурясь, но тут же опять положил его рядом со шкатулкой и направился к ней.

– Не надо...

Не обращая внимания на ее мольбу, он наклонился и потянулся к ее запястьям. На мгновение ремень затянулся еще крепче, причинив ей острую боль, а затем столь же внезапно ослаб. Но Эбби сразу поняла, что она по-прежнему беспомощна: кровь, болезненно пульсируя, прилила к ее онемевшим пальцам, она даже не могла пошевелить ими. А когда Майк подхватил ее под мышки и с неожиданной силой поднял на ноги, колени у нее подогнулись, она рухнула прямо на него.

– Майк, не надо, не трогай меня...

Голос у нее дрожал от ужаса, и воплощенный в звуке страх мгновенной вспышкой высветил у нее в уме живые воспоминания о том, как она съеживалась под кулаками Гэри, умоляя его перестать, прекратить, больше не делать ей больно.

Тогда никто не пришел ей на помощь.

Никто не придет ей на помощь и теперь.

Но когда Майк грубо пот; шил ее к койке, Эбби вдруг нашла в себе силы оказать сопротивление.

– Нет, черт бы тебя побрал, так легко я не дамся!

Она застала его врасплох и успела разок двинуть ему по челюсти, сама удивившись, когда удар попал в цель и его голова откинулась набок. На секунду его захват ослабел, и Эбби вырвалась из его рук.

Но не успела она сделать и двух шагов, как его руки сомкнулись у нее на горле. Он рванул ее на себя, и она спиной ощутила напряженные мускулы – его грудь.

– Сука, – проскрежетал он, стискивая ее горло пальцами. – Сука гребаная! Я тебе покажу! Я тебе покажу, как...

Она отчаянно царапала его руки в безнадежной попытке разжать мертвую хватку. Чернота поплыла у нее перед глазами, и она опять осела, навалившись на него всем телом: чудом обретенные силы покинули ее окончательно.

«Я видела, как он убивает вас, Эбби. Я не видела его лица и не знаю, кто он такой, но он был взбешен, сыпал проклятиями и держал вас за горло».

Боже, боже... Александра Мелтон все-таки была права. Судьбу изменить нельзя...

* * *
Было очень тихо, когда они подошли к толстой дубовой двери. Свет лампочки на площадке едва освещал деревянную лестницу у них за спиной. Мэтт остро ощущал тихий скрип каждой ступени под ногами своего помощника, спускавшегося следом за ним и Бишопом, хотя его глаза были прикованы к дубовой двери, а все внимание сконцентрировалось на том, что скрывалось за ней.

Сдерживая дыхание, он прижался плечом к двери, осторожно обхватил пальцами круглую ручку и медленно повернул ее. Дверь не поддалась. Двигаясь все так же медленно, хотя все внутри у него клокотало от ярости, он отступил на шаг от двери.

Бишоп нагнулся и при помощи маленького потайного фонарика принялся осматривать ручку двери. Потом он выпрямился и выдохнул:

– Похоже, изнутри вставлен новый засов.

Мэтт посмотрел на мощную винтовку в руках агента и понял, что другого пути у них нет.

– Значит, будем прорываться с боем.

– Если будем действовать быстро, выиграем несколько секунд. Главное – внезапность.

Мэтт взглянул на оружие в своей руке, отстраненно удивляясь, почему рука не дрожит. Он спустил предохранитель и вскинул руку на изготовку.

– Стреляйте в дверь. Я войду первым.

Они поменялись местами, и Бишоп прицелился.

– Готов?

– Пли!

Мужчины говорили шепотом, и в тишине, в тесном пространстве у подножия лестницы, выстрел из винтовки прозвучал подобно взрыву.

Вслед за выстрелом Бишоп ударил в дверь ногой и мощным пинком распахнул ее настежь.

Мэтт бросился вперед в тот же миг, как дверь с грохотом отлетела к стене, машинально фиксируя взглядом происходящее внутри и даже не отдавая себе отчета в том, что его худшие страхи воплотились в реальность.

В середине комнаты он увидел безжизненно обмякшее тело Эбби. Майк Шоу сжимал мощными руками ее горло. Ее руки висели, как плети, колени подгибались, жизнь уходила из нее с каждой секундой.

Раздался рев дикого зверя, в котором даже сам Мэтт не узнал собственного голоса. Он одним прыжком преодолел разделявшие их несколько футов. Его обезумевший взгляд был устремлен на Эбби, но краем глаза он заметил, как Майк обернулся. Лицо его выражало бешеную злобу.

Мэтт не колебался ни секунды. Рука с револьвером описала стремительную дугу в воздухе и с размаху опустилась на лицо подонка. Майк взвыл от боли, его пальцы разжались. Выпустив горло Эбби, он схватился за свое лицо, но больше ничего сделать не успел. Мэтт сбил его подсечкой, и он во весь рост растянулся на полу.

Шериф поручил его хлопотам Бишопа и помощников, а сам бросился на колени рядом с безжизненным телом Эбби и подхватил ее на руки. Его начала сотрясать дрожь, которую он всеми силами сдерживал раньше.

– Эбби? Очнись, милая...

* * *
Сначала Эбби подумала, что все кончено. Но вдруг до нее донесся какой-то грохот, она почувствовала, как дернулся Майк, его пальцы конвульсивно сжались. Воздуха больше не осталось, чернота заполнила все. Она падала... падала...

– Эбби... Эбби! Милая, открой глаза. Посмотри на меня, Эбби!

Голос Мэтта.

Она попыталась сглотнуть и обнаружила, что горло у нее ужасно болит. Глаза никак не желали открываться, веки словно налились свинцом. Он укачивал ее на руках, а лицо у него было до того свирепое, что, будь на его месте кто угодно другой, она бы испугалась. Но это ведь был Мэтт! Эбби попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее.

– Привет, – прошептала она едва слышно.

Он застонал и еще крепче прижал ее к себе. За его плечом Эбби увидела распростертого на полу Майка: один из помощников Мэтта как раз надевал на него наручники. Майк беспрерывно изрыгал проклятия. Лицо его было перепачкано кровью, Мэтт разбил ему нос.

Агент Бишоп стоял у стола, задумчиво рассматривая музыкальную шкатулку, которая больше не играла, мясницкий нож, до которого Майк уже не смог бы дотянуться. В руках у агента была мощная винтовка, и Эбби догадалась, что они воспользовались тяжелым ружьем, чтобы высадить дверь... и отвлечь внимание Майка, пока вламывались в подвал.

А еще говорят, что, когда ищешь полицейского, его вечно нет на месте.

Эбби ухитрилась обнять Мэтта за шею и прошептала:

– Ну надо же... На этот раз все-таки успел.

* * *
1 марта 1999 г.

Самое удивительное, – сказал ей Бен на следующий день, положив трубку после телефонного разговора, – состоит в том, что Ханна Пэйн, судя по всему, спасла жизнь не только Эбби, но и себе тоже. Мэтт говорил, что они нашли множество моментальных снимков в доме Майка Шоу: там были все его жертвы до и после того, как они попали к нему в лапы. Среди прочих обнаружились снимки Эбби и Ханны. Она должна была стать следующей. Она рассказала Мэтту, что у нее тоже был позавчера странный телефонный звонок – в точности как у Эбби. Эбби думала, что это звонил Гэри, но он поклялся, что это не он.

– Когда он поклялся? До того, как Мэтт его стукнул, или после?

Бен засмеялся:

– Думаю, после. Я бы сказал, что с этих пор Гэри Монтгомери будет кроток, как ягненок. Мэтт очень доходчиво растолковал ему, что, если в ближайшие тридцать-сорок лет Эбби пожалуется хотя бы на сломанный ноготь, Гэри может считать себя покойником. А так как Мэтт едва ли был полностью вменяем после того, как она побывала в руках маньяка и он чуть было ее не потерял, я не сомневаюсь, что Гэри поверил каждому его слову.

– Я тоже в этом не сомневаюсь.

Бен присел на диван рядом с ней и покачал головой.

– Я все еще не могу в это поверить. Майк Шоу – серийный убийца! Господи, да он помогал мне во время избирательной кампании!

– Он что-нибудь говорит? – поинтересовалась Кэсси.

– Не слишком много. И поскольку государственный защитник, назначаемый судом, уже заявил, что скорее подаст в отставку, чем возьмется его защищать, а отец Майка отказывается нанимать ему другого адвоката, мы и допросить-то его толком не можем.

– Как же решить эту проблему?

– Поищем в другом округе кого-то, кому не придется здесь жить после процесса. Судья Хэйес уже связался по телефону с парой опытных адвокатов; один из них скорее всего согласится – хотя бы ради рекламы. А когда новости выплеснутся на страницы центральных газет, бьюсь об заклад – от желающих отбою не будет. Адвокаты обожают шумиху. На таких делах они делают себе имя.

– Но ты будешь прокурором на процессе?

– Безусловно. Его адвокат, конечно, будет настаивать на переносе слушания дела в другой округ, но, где бы ни состоялся суд, обвинение буду представлять я.

– Понятно. Но ты мне ничего не сказал о Бишопе.

– Мэтт говорит, что он еще какое-то время побудет здесь. Поделится опытом по сбору и систематизации доказательств. Они много чего обнаружили в доме Майка. – После небольшой паузы Бен осторожно добавил: – Это ведь не имеет никакого отношения к тебе? Я имею в виду его отъезд.

– Ни малейшего, – ответила Кэсси, глядя на него с легкой улыбкой.

Он подозрительно посмотрел на нее.

– Что-то я тебе не верю.

– Разве тебе не нужно быть сегодня в суде? Я, конечно, понимаю, что окружные прокуроры имеют довольно свободный график работы, но мне казалось, что по понедельникам им обычно полагается быть на рабочем месте.

– Я взял несколько вполне заслуженных выходных, чтобы отдохнуть перед самым крупным процессом, когда-либо проходившим в этом округе. Колесо правосудия не остановится, если я устранюсь на несколько дней.

Кэсси задумчиво кивнула:

– Понятно. И это, разумеется, не имеет никакого отношения ко мне.

– Конечно, нет! Все дело в Максе. Мысль о расставании с ним для меня невыносима.

Она бросила взгляд на пса, мирно дремавшего на своем коврике у камина, и улыбнулась.

– Да, верно. Он такой привязчивый.

– В отличие от некоторых, – усмехнулся Бен. – Ну ладно, ладно, шучу. И я знаю, что тебе больше не угрожает опасность – даже от телефонных хулиганов, поскольку мэр готов вручить тебе ключи от города. Мэтт расписал ему, как ты спасла жизнь Эбби и помогла задержать убийцу.

– Надеюсь, ты объяснишь уважаемому мэру, что ключи от города мне не нужны. – Кэсси стало явно не по себе при мысли о чествовании, к тому же она все больше убеждалась, что у Бена что-то на уме. – Я рада, что все-таки сумела помочь, но ведь в конечном счете ничего не изменилось, Бен.

– Неужели?

Его тон тоже стал другим: серьезным и настороженным.

– Нет, не изменилось. Я не стала своей в этом городе. Я просто переехала сюда в поисках мира и покоя, в точности как моя тетя. – Кэсси пожала плечами. – Она сумела прожить здесь двадцать лет, оставаясь в стороне и ни во что не вмешиваясь. Смею надеяться, что у меня тоже получится.

– Уже не получилось, Кэсси. Ты сделала то, чего Александра не делала никогда: ты рисковала своей жизнью ради местных жителей.

– Но у меня же не было выбора! Уж тебе ли не знать!

– У тебя был выбор. Ты могла бы уехать, чтобы избежать осложнений, переложить поимку Майка на нас. Вместо этого ты осталась и помогла нам.

Она беспомощно развела руками:

– Ты же знаешь, это был... исключительный случай, ничего подобного в этом городе никогда раньше не было и, надо надеяться, не будет.

– Значит, ты собираешься похоронить себя в этом старом доме? Заглядывать в город только по необходимости? Занять место Александры в роли городской сумасшедшей?

– Это еще не самый плохой удел, – пробормотала Кэсси.

– А как же мы с тобой, Кэсси?

Она отвернулась, посмотрела на огонь, разведенный в камине, и снова подумала о том, как ее тетя предсказала Эбби смерть от рук убийцы. Предсказание не сбылось. Она ошиблась. А может быть, и нет. Возможно, она знала, что, если предупредить Эбби заранее, та сумеет каким-то образом предотвратить то, что в противном случае непременно должно было случиться.

Возможно, и насчет Бена она ошибалась. Да и сама Кэсси могла ошибиться, когда увидела свою собственную судьбу. Такую возможность нельзя было исключить.

Разве не так?

– Кэсси?

Ей страшно было посмотреть ему в глаза.

– Я не знаю. Наверное, я просто решила, что это будет... ну... продолжаться какое-то время. Пока тебе не надоест.

– Ты решила, что можешь мне надоесть? – Он положил руки ей на плечи и заставил повернуться лицом к себе. – Кэсси, ты что вообразила? Что у нас краткосрочный романчик?

Кэсси взглянула на него с удивлением:

– А чем же еще это может быть?

– Чем-то куда более постоянным. – Бен ласково провел пальцами по ее лицу, откинул назад прядь шелковистых черных волос. – Я на это очень надеюсь.

Из всех возможных вариантов, когда-либо приходивших ей в голову, этот казался самым неправдоподобным: она о нем даже не задумывалась. Кэсси была поражена, услыхав, что эта мысль пришла в голову ему.

– Я думаю, пока еще рано говорить о постоянных отношениях, – осторожно начала она. – Разве тебе так не кажется? Ведь ни один из нас не собирался брать на себя какие-то серьезные обязательства.

– Может, и нет, но...

– Бен, ты же знаешь, что тут никаких «может» быть не может. Я... всю жизнь сторонилась людей, и мне совершенно ясно, что ты не готов к долгосрочным обязательствам.

– Как это может быть «совершенно ясно»? – Тут он вспомнил и слегка нахмурился. – Ах да... мои стены.

Кэсси постаралась выдавить из себя улыбку.

– Давай не будем торопиться, Бен. Попытаемся получше узнать друг друга, хорошо? Чтобы никто не оказывал на нас давления извне, чтобы никакие серийные убийцы не толкали нас к тому, к чему мы еще не готовы. Ведь нам некуда спешить, верно?

– Да, верно, спешить нам некуда. – Он привлек ее к себе с улыбкой, хотя в глазах у него все еще таилась тревога. – Если только ты не собираешься в скором времени вытолкать меня из своей постели.

– Вот уж это, – ответила Кэсси, обвивая руками его шею, – в мои планы никак не входит.

* * *
Уже стемнело, когда Бен проснулся и обнаружил, что он один в постели. Он оделся и сошел вниз. Оказалось, что Кэсси в гостиной. Из кухни доносились какие-то аппетитные запахи, а она тем временем убирала обратно в коробки кипы бумаг и дневников, пролежавшие последние несколько дней на кофейном столике. Бен остановился в дверях и стал наблюдать за ней, ощущая стеснение в груди и холодную тяжесть под ложечкой. Неужели он допустил ошибку? Полагаясь на здравый смысл, он понимал, что следует выждать, действовать осмотрительно, не давить на нее, ни о чем не просить, зато другие инстинкты подсказывали ему, что Кэсси должна знать о его чувствах.

Ему казалось, что она его любит. Он считал, что, принимая во внимание ее едва ли не патологическое нежелание допустить даже самый поверхностный физический контакт, она не смогла бы согласиться на близость, если бы не любила. Если бы не доверяла ему хоть чуть-чуть. Но он также знал, что прошлый опыт Кэсси, ее бесконечные мысленные контакты с безумцами, одержимыми насилием, не позволяют ей полностью довериться другому человеку – особенно мужчине, сознание которого было для нее недоступным.

Она не хотела связывать себя словом, пока не была полностью уверена в нем, а возведенные им стены делали подобную уверенность недостижимой. И если даже ему удастся обрушить свои стены... нет, Бен вовсе не был уверен, что это навек приведет Кэсси в его объятия. Она так долго была одна, что успела убедить себя, будто одиночество – это единственно возможный путь для нее. Захочет ли... сможет ли она теперь кардинально изменить свою жизнь, приняв его, а вместе с ним и множество обязательств и других людей, которые непременно появятся в ее жизни? Ответа он не знал.

Бен изобразил на лице приветливую улыбку и вошел в гостиную.

– Ты меня покинула, – объявил он с шутливым упреком.

Кэсси тоже улыбнулась:

– Извини, я проголодалась. Вот, сварила спагетти. Надеюсь, ты не против.

– Я их обожаю. – Ему хотелось прикоснуться к ней, но он решил, что не стоит проявлять свои желания так явно, и усилием воли заставил себя сдержаться. – Что ты тут делаешь?

– Убираю тетины вещи.

– Я думал, что ты собиралась прочесть ее дневники.

Кэсси бросила на него загадочный взгляд, который он не смог бы расшифровать даже ради спасения собственной жизни, и проговорила:

– Иногда лучше не знать, чем все кончится.

– Разве мы говорим об Александре? – удивился он. Она взглянула на дневник у себя в руке, затем опустила его в коробку к остальным вещам.

– Разумеется.

Бен так не думал, но спорить не стал. Ей явно не хотелось ничего уточнять, и он решил ее не принуждать.

– Что ж, ты всегда можешь прочесть их позже, – заметил он вслух.

– Да. Позже. – Кэсси закрыла коробку, потом взглянула на него и улыбнулась. – Не знаю, как ты, а соус уже готов.

– Я готов.

* * *
Он двигался очень тихо, опасаясь острого слуха собаки, хотя стук хлещущего в окна ледяного дождя и вой ветра заглушали шаги. Осторожность подсказывала ему, что он зря бродит вокруг дома, но ему хотелось подобраться ближетак близко, чтобы можно было заглянуть внутрь.

Там было так хорошо... Жаркий огонь в очаге, свет ламп, аппетитная еда превратили кухню в островок тепла и уюта. Тихие голоса двух людей, доверяющих друг другу. И в то же время эти голоса полны волнения, надежды, тоски, неуверенности и боязни.

Они были полностью поглощены друг другом.

Они не замечали его всевидящего взгляда.

Он стоял снаружи, подняв ворот и низко натянув шляпу, чтобы уберечь лицо от секущего дождя пополам со снегом. Было холодно. Земля промерзла, и ноги у него застыли в тонких ботинках. Но он долго оставался на своем посту, стоял и наблюдал.

Значит, она не поняла. Он так старался, а она не оценила.

Не поняла, что все это он делал ради нее.

Но ничего, она еще поймет.

Скоро.

* * *
2 марта 1999 г.

Вот тебе и выходной, – сокрушенно вздохнул Бен, повязывая галстук, пока Кэсси, лежа в постели, наблюдала, как он одевается. – Можно было не сомневаться, что судья Хэйес заставит меня вернуться на работу.

– Ну что ж, он прав, – сказала она. – Теперь, когда у Майка Шоу появился адвокат, а вещественные доказательства из его дома изъяты, пора тебе приступать к работе.

– Ну почему ты не посочувствуешь мне? – Бен подошел и сел на край кровати, улыбаясь ей. – Меня поднимают из очень теплой постели с утра пораньше в очень дурную погоду, и я собираюсь как следует побрюзжать по этому поводу.

Она подняла руку и коснулась его лица свойственным только ей нерешительным жестом, от которого у него всегда замирало сердце.

– Теплая постель никуда не денется. Она будет ждать тебя, когда ты вернешься. Если, конечно...

– О, я, безусловно, вернусь. К обеду, если сумею вырваться. А если нет, тогда к пяти. Но в любом случае еду я привезу с собой. Что-нибудь закажешь?

– Нет. Я не привередлива. Меня нетрудно ублажить.

– Да, – сказал он, наклоняясь, чтобы ее поцеловать, – это верно. Постарайся снова уснуть, дорогая. Я выведу Макса и покормлю его перед уходом. Увидимся позже.

Кэсси прислушалась к его тихим удаляющимся шагам, к звуку закрывающейся двери, а потом свернулась в клубочек, обхватив руками его подушку и вдыхая слабый запах Бена, оставшийся на льняной наволочке. Итак, он успел оставить свой след в ее жизни. Уже успел. Ее постель пропиталась его запахом, в воздухе носился аромат его лосьона для бритья. Его туалетные принадлежности стояли на полке в ванной рядом с ее собственными. Одна из его рубашек висела на спинке стула в углу.

Нечто постоянное?

Она старалась не думать об этом, потому что это было так удивительно и так чудесно... а она привыкла не доверять подобным мыслям. Жизнь не раз доказывала ей, что чудеса не для нее. Она привыкла с недоверием относиться к приятным сюрпризам.

В них всегда крылся какой-то подвох.

Но пока она не поймет, в чем подвох на этот раз, Кэсси решила просто наслаждаться моментом. Она лежала в теплой постели, где сильный, любящий мужчина пролежал рядом с ней всю ночь, и теперь во всем теле она ощущала блаженную усталость.

Он был... такой страстный.

Погрузившись мыслями в эти сладостные воспоминания, Кэсси незаметно для себя уснула.

Когда ее разбудил резкий звонок, она в первую минуту, еще не вполне очнувшись, решила, что это будильник, но после очередного звонка сообразила, что это телефон, и Кэсси потянулась через всю постель, чтобы снять трубку.

– Алло?

– Кэсси, будь добра, ты не могла бы напомнить Бену, что ему пора бы уже перебросить свою высокоученую задницу сюда к нам! – Судя по голосу, Мэтт был разъярен, как медведь, осаждаемый осами. – Этот заезжий адвокат, чтоб его черти взяли, по дороге сюда успел кой-куда звякнуть, и теперь меня атакует пресса. Телевидение тоже здесь. Национальное телевидение, черт бы его побрал! Я не хочу с ними общаться, это дело Бена, разрази его гром!

Кэсси дотянулась до будильника и повернула его циферблатом к себе. Чья-то холодная рука сдавила ей сердце.

– Мэтт... он уехал два с лишним часа назад.

Глава 20

В трубке повисло долгое молчание, затем Мэтт осторожно сказал:

– На дорогах распутица. Он мог остановиться, чтобы помочь вытащить кого-нибудь из канавы. У него в джипе есть цепи и мощный домкрат. Должно быть, все дело в этом. Я пошлю в ту сторону патрульную машину.

– Он бы позвонил, – возразила Кэсси. – Он обязательно позвонил бы кому-то из нас.

– Может, у него времени не было. Не сходи с ума, пока мы не выясним, в чем тут дело.

Горло у Кэсси свело судорогой, она едва сумела проглотить застрявший в нем ком.

– Я еду в город, – сказала она.

– Кэсси, послушай меня. Я не шучу насчет прессы. Возле участка стоят три съемочных фургона, тут все кишит репортерами, шагу ступить негде. Тебе не стоит сюда соваться.

– Мэтт...

– Оставайся на месте. Я все проверю и позвоню, как только что-то узнаю.

– Поспеши, – прошептала она. – Умоляю тебя, поторопись.

Но прошел еще целый бесконечный час. Кэсси металась по дому, грызла ногти, не знала, что и думать. Прекрасно понимая, что у нее ничего не получится, она все-таки попыталась мысленно вступить в контакт с Беном. Она уверяла себя, что быть такого не может – чтобы с ним что-то случилось, а ей об этом ничего не было известно. Она бы почувствовала. Непременно.

Все, что она почувствовала, это страх, и это был ее собственный страх.

Когда полицейский автомобиль Мэтта остановился перед ее домом, Кэсси уже знала, что у него плохие новости Еле живая от страха, она вышла на крыльцо навстречу Мэтту и Бишопу и по их лицам поняла, что предчувствие ее не обмануло.

– Скажите мне, что он не умер.

– Нет, он не умер. Во всяком случае... мы так не думаем.

Мэтт взял ее под руку и отвел обратно в дом. Его прикосновение вернее всяких слов сказало ей о том, как он обеспокоен.

Кэсси села на диван, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

– Что значит «вы так не думаете»?

Мэтт сел рядом и повернулся к ней лицом.

– Мы нашли джип, но не нашли Бена. Похоже, он остановился, чтобы убрать с дороги поваленное дерево. Идиот. – Бранный эпитет Мэтт объяснил, добавив: – Джип мог бы запросто перевалить через этот ствол; он заботился о тех, кто ехал позади него. Кто бы это ни был.

– Я не понимаю, – проговорила Кэсси. – Если в джипе его не было, то где же он? Что случилось?

Со своего места в нескольких шагах от камина Бишоп сказал:

– На дороге зафиксированы следы шин другой машины, подъехавшей после него. И дерево тоже не само собой упало.

– Вы хотите сказать, что это было... что это была ловушка?

Мэтт кивнул.

– Мы так думаем, Кэсси. Похоже, кто-то еще остановился на дороге – якобы, чтобы помочь Бену. Его схватили, вероятно, сначала оглушив. Там было... Мы нашли на месте немного крови. – Он торопливо продолжил: – Мои люди прочесывают местность, я послал им в помощь поисковых собак, хотя, по правде говоря, не надеюсь, что они возьмут след. А тем временем в участке проверяются старые дела: мы ищем кого-нибудь, у кого могли быть особые счеты с Беном.

Кэсси попыталась сосредоточиться.

– Кто? Кто мог такое сделать?

– Как любой другой прокурор и бывший судья, Бен имел немало врагов, но, хотя любой из них при встрече на дороге не удержался бы от искушения столкнуть его в кювет, устроить такую западню им, пожалуй, не по зубам. Тут чувствуется что-то... ну я не знаю... что-то уж слишком личное. – Мэтт обменялся взглядом с Бишопом и добавил: – Мы кое-что нашли на переднем сиденье джипа.

– Что?

Шериф сунул руку в карман куртки и вытащил пластиковый пакетик для хранения вещественных доказательств. Внутри находилась красная роза, искусно изготовленная из папиросной бумаги.

– О мой бог, – в ужасе простонала Кэсси.

* * *
Головная боль немного утихла и превратилась в тупой стук в висках, кровь, стекавшая по щеке, запеклась, но Бен чувствовал себя по-прежнему паршиво. Стоило ему повернуть голову, как на него волной накатывали головокружение и тошнота. Несколько раз он пытался позвать на помощь в надежде, что кто-нибудь, кроме похитителя, услышит его крик, но наградой за все старания оказалось только усиление боли и дурноты. Все его тело окоченело и затекло от неподвижности, но он продолжал упрямо разминать пальцы, чтобы они не онемели окончательно, и время от времени пытался ослабить веревки, приковавшие его запястья к ручкам кресла, в котором он сидел.

Он уже успел изучить всю комнату, хотя смотреть было особенно не на что. Обстановка практически отсутствовала, на окнах висели плотные занавеси, старый ковер на полу потерся и был покрыт пятнами. Еще один стул с подлокотниками стоял у двери. В камине догорал огонь, почти не дававший тепла, единственным дополнительным источником света служил нелепо выглядевший в этой убогой обстановке элегантный торшер, стоявший в простенке между двумя окнами.

Итак, все, что он мог бы сказать наверняка о том месте, где его держали в плену, так это то, что здесь имелось электричество, хотя и не используемое для обогрева. Отсутствие отопления, не говоря уж о связанных руках и ране на голове, свидетельствовало о том, что похититель не слишком озабочен благополучием своего пленника. Железное кресло, в котором сидел Бен, находилось в самой середине комнаты и было привинчено к полу. Он сделал несколько попыток и убедился, что одной лишь силой резьбу не сорвать. Оставалось только радоваться, что руки у него привязаны к подлокотникам, а не стянуты за спиной, но такое положение, пусть и более удобное, не оставляло ему рычага для маневра в попытке сдвинуть кресло.

Зато у него сложилось впечатление, что удалось немного ослабить веревки. Если, конечно, он не принял желаемое за действительное.

Первый шок, вызванный внезапным нападением на него, наконец прошел, оставив за собой гнев и растерянность. «Страх, – подумал Бен, – несомненно, придет позже». Сейчас, в первые долгие минуты тишины и одиночества, его ум занимал только один вопрос: кто ненавидит его настолько, чтобы сотворить с ним такое?

У него сохранилось смутное воспоминание о том, как он остановил джип, чтобы убрать поваленный ствол, перегородивший дорогу, но больше он ничего не помнил и мог лишь предполагать, что кто-то подкрался к нему сзади и ударил по голове чем-то тяжелым.

Но кто?

В свое время ему довелось немало народу засадить за решетку, но Бену в голову не приходило, кто мог затаить такую злобу, чтобы решиться на похищение. Его поразило и время, выбранное для преступления: весь город радовался поимке серийного убийцы, кто в такой момент мог вспоминать старые счеты?

Он продолжал упорно двигать руками, ослабляя веревки: надо было пользоваться моментом одиночества. Что-то подсказывало ему, что долго это продолжаться не будет. И он оказался прав.

Когда несколько минут спустя мужчина вошел в комнату, толкая перед собой столик на колесиках, накрытый белой салфеткой, первая мысль Бена была о том, что этого человека он никогда раньше не видел. Незнакомец был среднего роста, пожалуй, даже чуть ниже, довольно жилистый, но на вид не силач. Волосы прямые, неопределенного цвета, кожа бледная, нездоровая, как у человека, мало бывающего на свежем воздухе. С первого взгляда Бен обратил внимание на одну-единственную особую примету: у неизвестного были непропорционально крупные ноги и руки, придававшие ему несколько нелепый вид. Черты лица у него были правильные, даже приятные, на губах играла легкая улыбка.

Именно эта улыбка вдруг с необычайной остротой напомнила Бену, что в комнате холодно.

– Привет, судья. Ведь вас по-прежнему многие так называют, верно? Судьей? – Голос у него был низкий, тон вполне дружелюбный.

– Кое-кто по привычке зовет меня так.

Инстинкт подсказывал Бену, что нельзя терять самообладание. Он знал, что ему еще понадобятся все его силы – умственные, физические и душевные. Поэтому он заставил себя говорить спокойно, хотя волосы шевельнулись у него на затылке.

– О, мне кажется, большинство в городе зовет вас так. И вам это нравится.

– А как мне вас называть? – спросил Бен. Незнакомец улыбнулся, обнажая ровные белые зубы.

– Помните все эти модные надписи на футболках? Их можно видеть повсюду. «Жена Боба», «Начальник Боба», «Брат Боба». Считайте, что я и есть Боб.

– Ну хорошо, Боб. Мне хотелось бы знать, чем именно я вам не угодил?

– Вам бы следовало знать, но вы не знаете.

Незнакомец взял стул, стоявший у дверей, поставил его напротив Бена, на расстоянии нескольких шагов, рядом со столиком, покрытым салфеткой, и сел. Всем своим видом он выражал вежливую заинтересованность. Его крупные руки были сложены на коленях, он продолжал любезно улыбаться своему пленнику.

– Будем играть в «угадайку»?

«Боб» отрицательно покачал головой.

– О нет, я готов все вам рассказать, судья. В конце концов, ведь именно в этом все дело. Никто не должен умирать, не зная причины.

– Ну так расскажите мне.

– Это самая старая мужская игра на свете, судья. Соперничество.

– Понятно. И ради чего мы сражаемся?

– Ради нее, конечно. Ради Кэсси.

Для Бена его слова были полной неожиданностью, но он заставил себя сохранить невозмутимость.

– А я-то думал, что мой единственный соперник – федеральный агент.

Улыбка «Боба» стала еще шире.

– Бишоп? Нам с вами незачем тревожиться из-за Бишопа – во всяком случае, когда речь идет о Кэсси. Он не влюблен в нее. Ему нравится думать, что он видит ее насквозь, но на самом деле он ничего не понимает. Я единственный, кто по-настоящему понимает Кэсси.

Его похититель знает Бишопа: уже одно это было достаточно скверно; но, когда он с задушевной теплотой, понизив голос, произносил имя Кэсси, у Бена мурашки начинали бегать по коже.

– Откуда у вас такая уверенность? – спросил он.

– Все очень просто, судья. Я понимаю Кэсси, потому что, в отличие от вас, или Бишопа, или любого другого мужчины в ее жизни, мы с ней едины. Я жил у нее в голове годами.

* * *
– Бишоп среагировал примерно так же, но не захотел ничего объяснить, – проговорил Мэтт, недовольно хмурясь. – Так, может быть, ты мне скажешь? Что означает этот бумажный цветок для вас обоих?

Кэсси усилием воли заставила себя сохранять спокойствие.

– Это началось... почти пять лет назад. Полиция Лос-Анджелеса попросила меня помочь в расследовании серии убийств. Это было необычное дело, потому что убийца выбирал свои жертвы во всех возрастных группах – от маленьких девочек до пожилых женщин – и среди всех рас. Между жертвами не было ничего общего, кроме пола. Он убивал их по-разному: одних пытал, других нет, некоторые тела прятал, другие оставлял на виду, чтобы их сразу можно было найти. Казалось, для него это игра – заставлять всех теряться в догадках. Психолог из ФБР, которого они пригласили, был бессилен им помочь.

– Значит, полиция пригласила тебя, – догадался Мэтт. – И что же дальше?

– Он всегда оставлял бумажную розу на теле жертвы, и я воспользовалась ею, чтобы подобраться к нему. Ядовольно быстро подключилась к нему, пока он выслеживал свою очередную жертву. Полиции удалось спасти девочку, но в общей суматохе убийца ускользнул. И пропал неизвестно куда.

– Ты хочешь сказать, что он перестал убивать? Кэсси кивнула:

– На некоторое время. Во всяком случае, полиция так считает. Прошло больше полугода, а потом обнаружились сразу три тела одно за другим, и на каждом лежала красная роза – его фирменный знак. И опять мне удалось подключиться к нему, и опять он сумел скрыться. Следующие года два он иногда внезапно проявлялся, убивал два или три раза, потом пропадал прежде, чем кто-либо успевал к нему подобраться. Включая меня. Мы не могли установить никакой постоянной модели поведения, не могли предусмотреть, где и когда он снова начнет убивать. А потом...

– Что потом?

На этот раз историю продолжил Бишоп. Его голос звучал холодно и профессионально.

– Потом он убил нескольких детей – одного за другим, – и в городе началась паника. Но вот наконец, впервые с тех пор, как все началось, убийца оставил на месте преступления еще кое-что, кроме розы. Он оставил отпечаток пальца. Полиция сумела идентифицировать по нему некоего Конрада Вайсека, сбежавшего из психиатрической клиники. Он был известен тем, что терроризировал всех докторов, вынужденных его лечить на протяжении двадцати лет – то есть с тех самых пор, как он был впервые помещен в клинику в двенадцатилетнем возрасте.

– Но им так и не удалось его задержать даже после того, как они узнали, кто он такой, – предположил Мэтт.

– Да, им не повезло. Этот человек был признан гениально одаренным преступником. Психопат с рождения, он тем не менее был наделен блестящими способностями. К тому же он обожал играть в игры. – Взгляд Бишопа устремился на Кэсси. – Особенно когда попадалось что-то новенькое.

– Вас там не было, – парировала Кэсси, не сводя глаз с розы.

– Да, вся эта история стала мне известна позже, – согласился Бишоп и вновь перевел взгляд на Мэтта. – Как раз в то время Вайсек убил пожилую женщину, а затем девочку-подростка. И тут в прессу просочились сведения о том, что полиция идет по его следу, используя экстрасенса. Вайсек, должно быть, воспринял это как вызов. Он схватил маленькую девочку, но не убил ее тут же на месте. Вместо этого, когда Кэсси подключилась к нему, он устроил полиции веселенькую игру в прятки, причем это тянулось довольно долго. Каким-то образом ему удалось отвлечь внимание Кэсси и сбить ее с толку.

– Я неверно истолковала увиденное, – перехватила рассказ Кэсси. – Послала полицию по ложному следу. Когда они нашли девочку, ее тело было еще теплым.

– А всю вину свалили на тебя? – изумился Мэтт. Она пожала плечами:

– Я сама винила себя. Это было слишком... я поняла, что больше не выдержу. Именно тогда я решила уехать из Лос-Анджелеса и поселиться здесь.

– Хотел бы я знать, много ли времени потребовалось Вайсеку, чтобы вас найти, – тихо вставил Бишоп.

Кэсси взглянула на него, выражение тревоги на ее лице постепенно сменилось осознанием страшной догадки.

– Ну конечно, – прошептала она. – Вот почему свет падал с двух разных сторон, когда я пыталась подключиться к Майку Шоу. Вот почему Майк сумел вытолкнуть меня с такой силой, а потом блокировать так долго, хотя он не экстрасенс. Потому что это был не он. Каким-то образом Вайсек связался с его сознанием, контролировал его. Все это время им управлял Вайсек.

* * *
– У нее в голове, – медленно повторил Бен.

– Разумеется, она об этом не подозревала. Она-то думала, что мы с ней в контакте, только когда помогала полиции меня ловить. Но я давно уже научился проскальзывать в ее мысли в любое время, когда мне хотелось. В ее мысли. В ее сны.

– В ее кошмары.

До этой самой минуты Бен так и не смог по-настоящему увидеть и оценить реальную сущность преследующих Кэсси монстров. Но теперь он увидел. Теперь он наконец понял. И хотя в комнате и так бало холодно, иной, более глубокий холод пронизал его до костей, подобно обжигающе ледяному дыханию преисподней.

Убийца, именовавший себя «Бобом», продолжал улыбаться.

– Ее кошмары? О нет, я так не думаю. Я ничего такого не делал. Я только... поощрял Кэсси на использование ее природного дара. Напоминал ей, кто она такая на самом деле. Вот почему я последовал за ней сюда. Она думала, что сможет убежать от себя самой, но я не мог ей этого позволить. Мы были предназначены друг другу – Кэсси и я. Мы должны быть вместе. Мне пришлось ей это показать. Я должен был ей показать, что наши умы уже соединились.

– Убивая все новых женщин?

– Заставляя ее воспользоваться ее природным даром.

Бен сглотнул подступающую к горлу желчь и заставил себя говорить спокойно:

– Итак, вы приехали сюда и начали искать подходящее орудие, чтобы привлечь ее внимание. Произвести на нее впечатление своими способностями. Вам нужен был слабоумный, которым вы могли бы управлять... некто, обладающий инстинктами – если не опытом – прирожденного убийцы. Майк Шоу.

– Вы не можете отрицать, что Майк оказался идеальной кандидатурой. И я готов признать, что мне крупно повезло: нелегко было откопать такого в вашем убогом захолустье. Социопат, вполне готовый пролить первую кровь. Ему требовалась лишь направляющая рука, небольшая подсказка. Это было нетрудно.

– И каково это было, – спросил Бен, – убивать чужими руками?

«Бобу» такой вопрос, по всей видимости, показался чрезвычайно лестным: он охотно пустился в объяснения.

– Честно говоря, это было довольно занимательно. Я получил гораздо больше удовлетворения, чем ожидал. Разумеется, он абсолютно примитивен, им движут детская злоба и надуманные обиды, в нем нет ни капли артистизма. Ваши эксперты, конечно, установят, что он клинически невменяем. И при этом, увы, не слишком умен. Что поделаешь! Но надо отдать ему должное: он оказался превосходной глиной, из которой я мог лепить все, что мне требовалось.

– А вам требовалось произвести впечатление на Кэсси?

– Я хотел, чтобы она поняла, – рассудительно заметил «Боб», – что мы с ней две половинки единого целого, что мы принадлежим друг другу. Я это понял с той самой минуты, как она впервые проникла в мой мозг. А вот она никак не желала оценить величие убийства... его раскрепощающее воздействие. Поэтому мне пришлось показать ей.

– Тогда зачем использовать орудие? – спросил Бен.

Все его внимание было сосредоточено на сидящем напротив него психопате. Надо любым способом продолжить, затянуть этот разговор, заставить его раскрыться, обнаружить себя, тогда, возможно, удастся заметить какую-нибудь слабость и воспользоваться ею (если, конечно, очень повезет). Нечто подобное Бен проделывал со свидетелями в зале судебных слушаний, чтобы добиться нужных ему показаний.

– Как это «зачем»? Чтобы показать Кэсси, как велико мое могущество, зачем же еще? – «Боб» задумался. – А вы знаете, оно действительно велико. Очень велико. Мне приходилось поддерживать связь с Майком почти непрерывно, чтобы держать его под контролем, и в то же время скрывать свое присутствие от Кэсси.

– И как же вам это удалось?

– Наладить связь с Майклом было нетрудно и поддерживать тоже. Я очень скоро понял, что для этого достаточно, чтобы он находился в постоянном физическом контакте с предметом, принадлежавшим мне. А скрывать свое присутствие от Кэсси я научился уже три года назад.

Бен кивнул, сохраняя невозмутимое выражение.

– Зачем же вам вообще понадобилось скрываться от нее? Я хочу сказать: раз уж вы решили произвести на нее впечатление, разве не стоило заявить о своем присутствии с самого начала?

– Ну, разумеется, я хотел ее удивить. – Улыбка «Боба» наконец угасла, в его глазах, неуловимого, неопределенного цвета глазах, появился странный блеск. – Но это было еще до того, как я догадался, что вы собираетесь ее испортить.

– Вы так это называете? Я ее испортил?

– Мы оба знаем, что это так. Она была совершенно невинной, а что вы натворили. Вы воспользовались ее женской слабостью, осквернили ее тело, отравили ядом плотской страсти. Тем самым вы замутили все ее чувства и инстинкты. – На мгновение он умолк и даже напрягся, словно услышал в отдалении какой-то звук, но потом покачал головой и закончил: – Вы развратили ее.

– В таком случае, – сказал Бен, – я удивляюсь, почему вы все еще не потеряли к ней интерес.

– Мне, конечно, придется ею заняться. Ей уже никогда не вернуться в прежнее, нетронутое состояние, но ее еще можно спасти и сделать достойной моей любви.

Бен решил не спрашивать – каким образом. Вместо этого он холодно заметил:

– Что ж, я, конечно, не резал других женщин из любви к ней, но готов биться об заклад, что Кэсси предпочла бы меня, если б встала перед выбором.

– Вы сбили ее с толку. – «Боб» начал заводиться. – В Калифорнии она была полностью сосредоточена на мне, и так бы продолжалось, если бы не вы. – Улыбка на его тонких губах стала особенно зловещей. – Ведь вы ей сказали, что вы ее любите, ведь так, судья?

– А разве вы не знаете? – с вызовом спросил его Бен. – Разве вы не были у нее в голове, пока я был в еепостели?

Странный блеск в заурядных бесцветных глазах «Боба» усилился, но улыбка по-прежнему кривила губы.

– А знаете, судья, я побывал на одном из ваших процессов. Понаблюдал за вами. Вы отлично работаете. Когда надо атаковать, вцепляетесь прямо в глотку. Но, боюсь, вы кое-что упустили из виду.

– Правда? И что же это такое, Боб?

«Боб» потянулся и откинул край белой салфетки, покрывавшей столик на колесиках, открыв взору Бена целую коллекцию каких-то инструментов. Их объединяло только одно свойство: все они были очень-очень острые. «Боб» взял один из них, по виду напоминавший скальпель, и попробовал лезвие большим пальцем, затем вскинул голову и улыбнулся Бену.

– Когда я вцепляюсь в глотку, судья, я использую настоящий нож.

* * *
Мэтт повесил трубку и повернулся к Кэсси:

– Ты была права насчет этих треклятых сапог. Их пришлось чуть ли не срезать с ног Майка. Они принадлежат Вайсеку, на стельках стоит его имя. И как только ты ухитрилась...

– Они все время были тесны Майку, и у него болели ноги, – ответила Кэсси, не отходя от камина и поглаживая Макса. Она не могла усидеть на месте и последние несколько минут беспокойно бродила по комнате.

– Но зачем Вайсек заставил его носить эти сапоги? – озадаченно спросил Мэтт.

– Это контакт. Вайсек – поразительно сильный телепат, но то, что он пытался сделать, просто фантастика. Контролировать таким образом чужой разум – пусть даже больной и ущербный – невероятно! Ему требовалось, чтобы Майк Шоу постоянно соприкасался с каким-то предметом, принадлежавшим ему, это автоматически обеспечивало контакт. Судя по тому, что выяснила о нем полиция в Лос-Анджелесе, он по росту и весу значительно уступает Майку, стало быть, ни один из предметов его одежды Майку не подходил. Но есть в его телосложении одна странная особенность: непропорционально крупные руки и ноги. Поэтому Майк смог натянуть его сапоги, хотя они и были ему маловаты. Уловка сработала... вполне эффективно.

Мэтт покачал головой, с трудом веря услышанному.

– Один из моих помощников везет их сюда, – сказал он. – Но почему ты думаешь, что сумеешь подключиться к Вайсеку через эти сапоги, если цветок не помог приблизиться ни на шаг?

– Потому что он сам пользовался ими как передаточным звеном. – Кэсси вздохнула поглубже, стараясь взять себя в руки и сосредоточиться. Она знала, что ей понадобятся все ее силы. – Я не знаю, получится ли у меня на этот раз, Мэтт, но я должна попытаться.

Мэтт не стал больше задавать никаких вопросов. Не в силах смотреть на ее убитое отчаянием лицо, он отвернулся.

Вместо этого он взглянул на агента ФБР и спросил:

– Я одного никак не возьму в толк: если он все это натворил, чтобы произвести впечатление на Кэсси, зачем ему понадобилось похищать Бена? Как это вписывается в его планы? Потому что мы поймали Майка? Отняли у него его орудие?

Бишоп не отрывал глаз от Кэсси.

– Я бы сказал, что он схватил Райана просто из ревности. За последние несколько дней стало совершенно очевидно, что Кэсси... влюблена в прокурора, а он не хочет иметь соперников.

Кэсси вздрогнула, но ничего не сказала.

– Тогда почему он не убил Бена на месте? – в лоб спросил Мэтт. – Зачем брать его живым?

Лицо Бишопа казалось высеченным из гранита, но все равно было совершенно ясно, что ему не хочется отвечать на этот вопрос. Но в конце концов он тихо сказал:

– Потому что Вайсек хочет сначала поиграть с ним. Чтобы удовлетворить свою ревность и наказать Кэсси. Кэсси побелела как полотно.

– Пойду запру Макса в кухне, пока твой помощник не приехал, – сказала она и поспешно покинула гостиную, уводя за собой собаку.

– В следующий раз, – мрачно посоветовал Мэтт, обращаясь к Бишопу, – просто скажите мне прямо, что я задал дурацкий вопрос, хорошо?

– Хорошо. Что-нибудь удалось выяснить насчет следов шин?

– Я выслал людей в обе стороны дороги: может, удастся вычислить, куда они ведут или откуда. Дорогу развезло, следы хорошо видны, так что шанс у нас есть. – Он добавил после минутного молчания: – Вы думаете, Бен еще жив?

– Да.

Мэтт взглянул на него с любопытством.

– Почему?

– Потому что кошка любит поиграть с мышкой перед тем, как загрызть ее.

– Жалею, что спросил.

Бишоп покачал головой:

– Поначалу речь пойдет не о физических пытках. Насколько я знаю Вайсека, он захочет поговорить, похвастаться своими достижениями, возможно, попытается убедить Райана, что он, Вайсек, больше подходит для Кэсси. К тому же он несколько выбит из привычной колеи, так как на этот раз его жертвой стал мужчина. Райан может сыграть на этом, обратить в свою пользу, если он достаточно умен.

Мэтт от души надеялся, что его друг достаточно умен.

Когда Кэсси вернулась в гостиную несколько минут спустя, внешне она снова была спокойна. И хотя мужчины заметили, что глаза у нее красные, ни один из них не обмолвился об этом ни словом.

– Так где же твой помощник? – раздраженно бросила она Мэтту.

– Еще пять минут, Кэсси. Имей терпение.

– Нет у меня терпения.

– А ты постарайся запастись им. Кстати, когда сапоги будут здесь... Предположим, ты сможешь с ними работать, но что ты собираешься делать? Если Вайсек так силен, как ты говоришь, не понимаю, как ты заберешься в его мысли, оставаясь незамеченной?

– Я это сделаю, вот и все, – ответила она безо всякого выражения. – Я просто сделаю это.

Мэтт собирался ей что-то возразить, но в эту минуту зазвонил телефон, и он быстро снял трубку.

– Я всем приказал выключить рации: эти чертовы тарахтелки можно услышать за милю, – пояснил шериф, хотя никто его ни о чем не спрашивал.

Он сказал «Алло», потом пару раз повторил «Да... да...». Глядя на него, Кэсси без особого усилия выхватила мелькнувший в уме у шерифа образ узкой проселочной дороги и старого дома вдалеке. Стук в дверь отвлек ее, а к тому времени, как Бишоп открыл и провел в гостиную одного из помощников шерифа, тот уже повесил телефонную трубку.

– Они нашли это место, я права? – обратилась она к Мэтту.

– Может быть. – Вид у него был скорее мрачный, чем обнадеживающий. – Следы шин совпадают, и они ведут к одному заброшенному дому, так что все может быть. Но было бы здорово получить подтверждение.

Кэсси подошла к молодому помощнику и взяла у него пару щегольских сапог из змеиной кожи. Вид у него был озадаченный, но он отдал сапоги без возражений.

– Стань в дверях и ни под каким видом не открывай рта, Дэнни, – приказал ему Мэтт.

– Да, сэр.

Кэсси села на диван, держа сапоги в руках и пристально глядя на них.

Вспомнив, что в таких случаях обычно делал Бен, Мэтт спросил:

– Тебе понадобится «спасательный пояс»?

– Только не в этот раз. Я просто хочу проверить, удастся ли мне... – Она закрыла глаза и через секунду прошептала: – Я могу подключиться. Он не контролирует часть своего мозга – ту часть, которая была подключена к Майку Шоу. Дверка невелика, но она все-таки есть. Я смогу в нее пробраться.

– Можешь мне сказать, где он и что он делает? – спросил Мэтт.

Кэсси нахмурилась и открыла глаза.

– Он чуть было меня не засек. У него быстрая реакция. Просто молниеносная. – Она закусила нижнюю губу и осторожно поставила сапоги на кофейный столик. Но когда она заговорила, голос у нее не дрогнул. – Я не так глубоко забралась, чтобы видеть его глазами. Но как раз в тот момент он вдруг подумал о своем местонахождении, и я увидела у него в уме тот же дом, что и в твоем, Мэтт.

– Этого я и опасался. Дом стоит на отшибе, Кэсси, практически посреди поля, и просматривается со всех сторон, – сказал шериф. – Никакого прикрытия. – Он перевел тревожный взгляд на Бишопа. – Вайсек сразу заметит, как мы подходим, он сможет удерживать нас на расстоянии до бесконечности. Ведь Бен у него в руках. А если он вооружен...

– Он всегда бывает вооружен, – перебил его Бишоп.

– Дерьмо, – машинально выругался шериф. – Ума не приложу, как нам застать его врасплох. Если мы бросим туда большие силы, он запросто нас засечет, и у него будет полно времени...

Кэсси вскинула руку, чтобы его остановить: ей не хотелось выслушивать, чем это грозит. Она встала с дивана и подошла к камину. Ее пробирал озноб.

– Он не засечет вас на подходе. Я его отвлеку.

– Как? – спросил Бишоп.

Она посмотрела прямо в глаза агенту.

– Подброшу ему другую пищу для размышлений. Пусть думает обо мне.

* * *
– Итак, – сказал Бен, – ваш единственный способ разобраться с соперником – перерезать ему глотку?

– Это не единственный способ, просто он самый лучший. Вам не место в жизни Кэсси.

– И тогда она бросится вам на шею? Вы на это рассчитываете? Я в этом сомневаюсь.

– Она придет ко мне добровольно, судья, – ответил сидевший напротив него безумец. – Как только я разделаюсь с вами. Как только она усвоит урок.

– И в чем состоит урок?

– В том, что она всецело принадлежит мне. Я не потерплю вмешательства кого-то другого в ее жизнь. И, уж конечно, я не потерплю любовника. И если, когда вас не станет, она так и не поймет, где ее место, мне придется убить кого-нибудь из тех, кого она считает своими друзьями. Думаю, двух-трех человек будет достаточно, чтобы она усвоила урок. – Его улыбка стала шире. – Разве вам так не кажется?

Глава 21

Ничего не выйдет, – сказал Бишоп.

– Я знаю, вам хотелось бы в это верить, но... Бишоп шагнул к ней и, схватив за запястье, силой развернул ее к себе, когда она попыталась отвернуться.

– Я вовсе не то имел в виду, – резко заявил он. Глядя на них, Мэтт заметил, как Кэсси вдруг замерла. Она вскинула взгляд на агента ФБР, и в этом взгляде шериф прочел удивление и что-то еще – нечто такое, чего он не смог определить. Сомнение, удивление или понимание промелькнули, подобно тени, на ее тонком и нервном лице. Но тут Бишоп снова заговорил, причем в его голосе послышались досада и нетерпение:

– Если вы свяжетесь с ним открыто, проникнете через лазейку, которую он использовал для Шоу, контакт станет двусторонним. Он сможет за вас уцепиться и затянуть в глубину. Он отрежет вам путь к отступлению. А что, если в этот момент полицейские будут стрелять в него? Убьют его? Мы оба знаем, что это может произойти, потому что Вайсек ни за что не сдастся живым. Уж он позаботится о том, чтобы они непременно его убили. И вас он не отпустит. Это непомерный риск, Кэсси.

– Непомерный риск? – переспросил Мэтт. – Вы хотите сказать, что она не сумеет выбраться? Даже если он умрет?

Бишоп отпустил запястье Кэсси.

– Да, он смог бы удержать ее, даже умирая.

– Вы не можете утверждать это наверняка. – Кэсси рассеянно потирала запястье, не глядя ни на кого из мужчин. – Это всего лишь ваши догадки. К тому же я достаточно сильна. Я сумею вырваться.

– Этого вы не можете знать наверняка, – решительно возразил Бишоп. – Этот человек... нет, этот монстр одержим вами, Кэсси. Он последовал за вами за три тысячи миль, а когда нашел вас, начал методично уничтожать все, что еще оставалось от разума Майка Шоу, чтобы заполучить инструмент, при помощи которого можно было привлечь ваше внимание, не выдавая при этом своего присутствия. Он все это придумал и организовал, создал ситуацию, чтобы вас в нее вовлечь, произвести на вас впечатление своей изобретательностью. Неужто вы и в самом деле думаете, что, если обнаружите себя, добровольно заберетесь в его мысли, он когда-нибудь выпустит вас обратно на волю?

– Я достаточно сильна, – упрямо повторила Кэсси.

– Я так не думаю.

Она взглянула на него, потом повернула голову и посмотрела на шерифа.

– Наверняка нам известно только одно, – проговорила Кэсси все так же твердо. – Если мы не остановим Вайсека, он убьет Бена. И на этом он не остановится, он будет продолжать убивать. Нельзя упустить шанс взять его сейчас, другого такого случая не будет. Ты понимаешь, что это так.

Мэтт был полицейским и не мог оспаривать логику ее рассуждений. Но мысль о том, что Кэсси придется принести себя в жертву, оглушила его, как удар в челюсть.

– А ты не могла бы... ну... поиграть с ним в прятки? Отвлечь его ровно настолько, чтобы дать моим людям время подобраться поближе к дому? Это займет всего пару минут, самое большее – пять. Ты могла бы это сделать, не давая ему возможности затянуть тебя глубже?

– Конечно, я могу это сделать.

– Она не может, – категорически отрезал Бишоп. – Все или ничего, Данбар, вопрос стоит только так. Чтобы привлечь внимание этого типа, Кэсси должна обнаружить себя: войти и объявить о своем присутствии. Можете не сомневаться, он ее схватит и будет держать всеми своими щупальцами. Если он проникнет в мозг ублюдка, а вам придется стрелять на поражение, она тоже умрет. – Бишоп криво усмехнулся. – Но зато вы спасете своего друга. Должно быть, вы готовы заплатить эту цену.

Шериф сжал кулаки и шагнул к агенту, но его остановил голос Кэсси – удивительно спокойный и уверенный:

– Бишоп, если вы скажете еще хоть слово, клянусь, вы об этом пожалеете. – Ее завораживающий взгляд остановился на лице Мэтта, и она улыбнулась. – Тебе не о чем беспокоиться, Мэтт, со мной ничего не случится. Мне ничто не угрожает. Никакой опасности нет, запомни это.

Мэтт поглядел на нее, нахмурившись лишь на мгновение: опять ему показалось, что он увидел нечто мимолетное, неуловимое. Потом он повторил ее слова как заклинание:

– Никакой опасности нет. С тобой ничего не случится.

– Да, со мной все будет в порядке. Самое главное – застать Вайсека врасплох, чтобы спасти Бена. – Ее голос оставался по-прежнему тихим и ровным. – Так что давай выводи своих людей на позиции, а когда все будет готово, позвони мне и дай знать. Потом дай мне ровно пять минут перед тем, как двинешься вперед. Договорились?

– Ладно, Кэсси. Я оставлю здесь Дэнни с сотовым телефоном. Он будет держать связь и даст тебе знать, когда мы будем готовы.

Бишоп не проронил ни слова.

– Нам, наверное, понадобится минут пятнадцать, чтобы добраться туда и занять позицию, Кэсси, – продолжал Мэтт. – Но я дам тебе знать. И я обещаю: я вытащу Бена живым.

– Конечно, вытащишь! – Она произнесла это таким тоном, словно никакой другой возможности вовсе не существовало.

Шериф решительно кивнул и вышел из комнаты, передав сотовый телефон ошеломленному помощнику, продолжавшему нерешительно топтаться у дверей.

Бишоп подвинул ей кресло.

– Садись, пока ты еще не рухнула.

Кэсси послушно опустилась в кресло. Неужели она и впрямь выглядит так же скверно, как чувствует себя? Да нет, быть того не может.

– А ты крупно рискуешь: тратишь драгоценные силы, лишь бы успокоить совесть бедного шерифа. – Бишоп пытался говорить с насмешкой, но его голос звучал серьезно. – Кстати, Райан знает, что ты можешь это сделать?

– Откуда ему знать? Я сама не знала, что смогу это сделать.

– Данбар не обрадуется, когда узнает, что ты его обманула.

– Да уж конечно, не обрадуется. Но до поры до времени он не узнает. А когда узнает, будет уже поздно.

Она уже чувствовала себя усталой, подавленной, измученной страхом за Бена. А ведь еще так много предстояло сделать.

Бишоп прислонился плечом к каминной полке и скрестил руки на груди. Его лицо, как всегда, было бесстрастным, но шрам побелел и заметно выделялся на смуглой коже. «Интересно, – подумала Кэсси, – знает ли он, что эта метка на лице является барометром его чувств?»

– Это идиотский план, – сказал он.

– Ну и пусть.

– Даже если предположить, что план сработает и Райан выберется из переделки живым, он вряд ли поблагодарит Данбара и меня. Он скажет, что мы тебя использовали.

– Он поймет.

– Да ну? Думаешь, он будет рассуждать разумно? Когда увидит, что ты натворила и чего это тебе стоило?

– Ничего со мной не случится, – упрямо повторила Кэсси.

– Уж мне-то не надо мозги пудрить, – раздраженно поморщился Бишоп. – Только попробуй залезть ко мне в голову, и я живо вышвырну тебя вон.

– Знаю.

– Знаешь?

– Да. – Она улыбнулась. – Но ты не волнуйся, я не выдам твой секрет.

Впервые за все время его голос смягчился:

– Не обо мне речь. Кэсси, это безумие. Даже если бы ты была в отличной форме, у тебя вряд ли хватило бы сил тягаться с Вайсеком. А сейчас ты истощена, взволнована, ты так боишься за Райана, что даже думать ни о чем толком не можешь. Твои шансы выбраться из этой передряги живой равны нулю.

– Зато у меня есть большое желание выжить. Моя жизнь обрела смысл, а это самый мощный стимул. Сила воли много значит, ты это знаешь не хуже меня. – Она задумалась на мгновение, потом добавила: – Но если что-нибудь случится, скажи Бену...

– Что я, черт возьми, должен ему сказать? – сорвался на крик Бишоп, когда ее голос замер на полуслове.

Кэсси покачала головой:

– Ничего, забудь об этом. Надо было мне самой ему сказать, пока была возможность.

– Ненавижу слезливые мелодрамы, – отрезал он. Кэсси нашла в себе силы засмеяться.

– Я знала, что ты это скажешь. Не беспокойся, я больше не буду испытывать твое терпение.

Несколько минут оба молчали, потом Бишоп отрывисто заговорил:

– Кэсси, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.

– Все, что смогу.

– Когда войдешь, крепко держись за проводника. Что бы Вайсек ни говорил, что бы ни делал, что бы он тебе ни показывал, держись за меня, не отпускай.

Она согласно кивнула:

– Ладно, я постараюсь. Сделаю все, что смогу.

– Я тоже, – мрачно пообещал Бишоп.

Наступило молчание, нарушаемое только потрескиванием поленьев в камине да скрипом ботинок Дэнни, переминавшегося с ноги на ногу. Кэсси села на стул и уставилась в огонь. Бишоп не спускал с нее глаз. Дэнни растерянно наблюдал за ними обоими. Он едва не выскочил из собственной кожи, когда у него в руке зазвонил телефон.

Помощник шерифа ответил, внимательно прислушался, потом сказал: «Да, сэр», и, не выключая телефона, обратился к Бишопу:

– Мне велено оставить линию открытой. Шериф говорит, что они подобрались максимально близко к дому. Они пойдут на штурм ровно через пять минут.

Кэсси встала и перешла на диван, чтобы взять сапоги Вайсека. Она даже не заметила, что Бишоп последовал за ней и сел рядом.

– Крепко держись за меня, – напомнил он.

Она взяла сапоги, прижала их к себе обеими руками и закрыла глаза. Бишоп следил за ней и заговорил, как только заметил красноречивое подрагивание век.

– Говори со мной, Кэсси. Ты вошла?

– Я вошла.

Ее голос казался каким-то чужим и звучал словно издалека. Бишоп нахмурился.

– Он знает, что ты там?

– Да. Да, он знает.

* * *
– А в чем состоял трюк с музыкальной шкатулкой? – спросил Бен, глядя, как его похититель берет со столика еще один острый инструмент. – Кэсси думала, что Майк использует шкатулку, чтобы блокировать ее. Но ведь на самом деле это были вы, разве не так?

– Разумеется, это был я. У Майка телепатических способностей не больше, чем у вас, например. Я использовал шкатулку, чтобы отвлечь Кэсси... и еще для того, чтобы заставить Майка соблюдать ритуалы. Это было необходимо.

– Чтобы вы могли сохранить свою власть над ним?

– Что вы мне зубы заговариваете? Время тянете? – с любопытством спросил «Боб». – Неужели еще один час жизни настолько важен для вас?

– А вы задавали этот вопрос другим вашим жертвам? – поинтересовался Бен.

– Кое-кому задавал. Но в большинстве своем они лепетали что-то совершенно бессвязное, так что мне ни разу не удалось добиться удовлетворительного ответа.

Хотя в комнате было холодно, Бен чувствовал, как по спине у него струится пот. Поддерживать разговор с маньяком ему пока удавалось, но его не покидало тревожное ощущение, что не он ведет по очкам в этой игре. И вообще, кто с кем играет – вопрос спорный.

Господи, как ему хотелось дотянуться до Кэсси! Прикоснуться к ней. Но даже если бы Бен знал, как это сделать, ни за что на свете он не пожелал бы ее присутствия в этой комнате.

Чего он больше всего боялся – так это того, что она сама найдет сюда дорогу. Такая возможность была вполне реальной. Как только она узнает о его исчезновении, Кэсси тут же начнет поиск, а так как между ними контакта нет, нетрудно догадаться, чей ум откликнется на ее зов. Если этот свихнувшийся урод хоть наполовину прав насчет мысленной связи между собой и Кэсси, она неизбежно попадет в его сети.

Бен знал, сколько душевных сил она положила для спасения малознакомых ей жителей Райанз-Блафф; чем же она пожертвует ради возлюбленного?

Ему страшно было даже подумать об этом.

Ему оставалось только одно: продолжать разговор с этим чудовищем, не давать ему умолкнуть, упорно искать трещину в броне его самодовольства. И надеяться, что ему удастся каким-то чудом освободиться до того, как Кэсси начнет его искать.

– Я могу дать вам связный ответ, – сказал он своему похитителю. – Лишний час жизни крайне важен. Важна даже лишняя минута. Даже секунда и та имеет значение. Потому что пока есть еще хоть немного времени, может оказаться, что его достаточно.

– Достаточно для чего?

– Достаточно для того, чтобы я мог вас убить.

На мгновение «Боб» изумленно выкатил на него глаза, а потом расхохотался. Но внезапно его смех оборвался, он вскочил на ноги, машинально сжимая в руке нож, его лицо напряглось, блуждающий взгляд устремился куда-то вдаль. Его голос понизился, и в нем опять зазвучали те ласковые нотки, от которых у Бена мурашки бежали по коже и кровь застывала в жилах.

– Так-так, вот и она, – проговорил «Боб». – Здравствуй, моя дорогая.

* * *
– Он знает, что ты там? – нетерпеливо спросил Бишоп.

– Он... удивлен, – прошептала в ответ Кэсси. – Он не думал, что я догадаюсь про сапоги. – С полминуты она молчала, потом гримаса отвращения исказила ее тонкие черты. – О боже, о чем он думает! Его ум так темен, так... злобен. У него нет души.

Бросив взгляд на часы, Бишоп спросил:

– Ты можешь видеть его глазами, Кэсси?

– Нет. – Голос у нее был слегка удивленный. – Он... он держит меня слишком глубоко.

– Он тебя держит?

Ее голос был подобен шелестящему вздоху.

– Он хочет показать мне... свои тайные бездны.

– Кэсси, послушай меня. Постарайся отступить назад. Попробуй посмотреть его глазами.

– Я стараюсь. Я хочу увидеть Бена.

– Попробуй. Но очень осторожно.

Целая минута прошла в молчании, потом Кэсси вздрогнула и откинулась на спинку дивана. Ее глаза открылись. Расширенные черные зрачки зияли слепотой.

* * *
Бен понял, что контакт состоялся, что Кэсси или какая-то часть ее души проникла сюда. Он не знал, видит ли она его, но ему было ясно, что его похититель находится в некоем трансе: взгляд у «Боба» был пустой, все внимание обращено внутрь.

Другого шанса не будет.

* * *
– Кэсси?

– Он не дает мне посмотреть. Он... ему это нравится. Он хочет, чтобы мой голос звучал у него в голове. Он хочет, чтобы я осталась там... навсегда.

Бишоп наклонился и с силой сжал ее запястье.

– Кэсси? Держись за меня, Кэсси. Он не сможет задержать тебя, если ты ему не позволишь.

Ее дыхание замедлилось и стало неглубоким, бледность увеличивалась с каждой минутой, даже губы стали бескровными.

– Я... стараюсь, – прошептала она. – Он такой сильный... такой сильный. Он начинает сердиться. Он в ярости оттого, что я... смею ему противиться...

– Держись за меня, Кэсси. Не отпускай.

* * *
– Ты пришла ко мне. Я знал, что ты придешь.

– Я должна была прийти.

– Да. Мы принадлежим друг другу.

– Нет.

Вайсек испытал мгновенный шок, услыхав ее твердый отказ, но тут же ему на помощь пришел горячий и подкрепляющий приступ гнева.

– Да! Мы принадлежим друг другу.

– Я принадлежу Бену.

– Ты заблуждаешься, любовь моя. Но это не страшно. Я покажу тебе, где правда.

Он сконцентрировал свои способности, чтобы крепче ухватиться за нее и затянуть поглубже. Он попытался отрезать ей путь назад.

– Я не твоя любовь.

– Конечно, моя!

– Нет! - Каким-то чудом Кэсси удалось противостоять ему, не дать ему схватить себя. – И ты не часть меня. У нас нет ничего общего, что бы ты там ни думал. Сколько бы раз ни забирался ко мне в голову, как тебе кажется, без моего ведома.

Вайсек почувствовал растерянность, к этому он просто не был готов. Так, значит, ей все было известно?

– Ты ничего не знала. Ты понятия не имела! Никогда!

– Да ну?

У него в голове зазвучал ее серебристый смех, раскатывающийся, как шарики ртути.

– Ты ничего не знала! - завопил он, но это были пустые слова, и он сам ощущал их несостоятельность. Его чувство превосходства было поколеблено, впервые он почувствовал себя неуверенно.

– Конечно, я знала.

– Я тебе не верю!

Он попытался проникнуть за фасад ее уверенности, проверить ее утверждения, но она была подобна гранитной стене – такая же твердая, гладкая и прохладная, удивительно отрешенная. Он ощущал ее присутствие, но не ее дух. Он читал только те мысли, в которые она позволяла ему заглянуть.

Гнев разрастался в нем, поднимаясь к горлу горячей, неуправляемой, удушающей волной. Нет! Быть того не может. Он ни за что не поверит... Он никогда...

– Ты проиграл.

* * *
Впоследствии Бен так и не смог объяснить даже самому себе, как ему удалось настолько ослабить веревки, чтобы освободить руки. Возможно, это произошло из-за того, что маньяк не имел навыка связывания своих жертв, поскольку предпочитал убивать их на месте. Возможно, его сбила с толку непривычная ситуация, так как ему никогда раньше не приходилось похищать мужчин, и он проявил непростительную небрежность. А может быть, все объяснялось еще проще: отчаяние пробудило в Бене силы, о существовании которых он сам не подозревал.

Он в кровь разодрал кожу на запястьях, но все-таки добился своего и освободил руки от пут. Он наклонился, чтобы развязать веревки на лодыжках. При этом он не сводил глаз с неподвижно застывшего, немигающего чудовища, моля бога, чтобы хватило времени на бросок: надо было преодолеть несколько футов разделявшего их пространства, схватить мерзавца за горло и выдавить из него его гнусную жизнь.

Бен не переставал думать о Кэсси. Когда-то он спрашивал ее, что будет, если она погрузится слишком глубоко, и она ответила со слабой улыбкой, что может не вернуться. Насколько глубоко она сейчас проникла в сознание маньяка? И что будет, если этот ублюдок, загнавший ее в ловушку у себя в голове, умрет раньше, чем она сумеет выбраться?

Бен помедлил только секунду, но в эту самую секунду раздался звон разбитого стекла. Двое полицейских вломились в комнату через окно и тотчас же взяли преступника на мушку. А тот уже поворачивал к ним искаженное в жуткой гримасе лицо, но через плечо успел бросить на Бена взгляд, полный злорадного торжества. Одновременно его рука с ножом вздернулась вверх в угрожающем жесте, на который рефлекторно должен был отреагировать любой полицейский.

– Нет! – закричал Бен, рванувшись со стула.

Но было уже слишком поздно.

Его крик слился воедино со звуками выстрелов.

* * *
– Кэсси?

В комнате установилась мертвая тишина. Было до того тихо, что звуки выстрелов, донесшиеся из включенной трубки мобильного телефона, заставили Бишопа вздрогнуть. Выстрелы прозвучали очень кучно, но он автоматически насчитал три, и при каждом из них хрупкое тело Кэсси дергалось, словно от удара. Потом ее глаза закрылись, а тело обмякло, как будто лишилось костей.

Бишоп осторожно уложил ее на подушки дивана и стал нащупывать пульс на шее. Пульс был очень слаб, едва различим, а кожа казалась холодной как лед.

– Кэсси? – Он наотмашь ударил ее по щеке, но она так и не очнулась. Тогда Бишоп бросил через плечо помощнику шерифа: – Вызывайте «Скорую».

– О мой бог, – прошептал Дэнни. – Вы посмотрите на ее волосы!

– "Скорую" сюда немедленно! – рявкнул Бишоп.

* * *
10 марта 1999г.

Я провел все анализы, какие только можно. – Нейрохирург, приглашенный Беном, озабоченно просмотрел свои записи. – Ядерно-магнитный резонанс показывает отсутствие опухоли, гематомы или кровотечения в мозгу; нет никакого явного повреждения или травмы; нет болезни, которую мы могли бы определить. Она дышит самостоятельно. Электроэнцефалограмма зафиксировала наличие мозговой деятельности, хотя и несколько необычной – это я должен признать.

Бишоп, стоявший в изголовье больничной кровати, оторвался от созерцания пейзажа за окном и повернулся к врачу.

– Что это значит? – спросил он. Доктор Роудз покачал головой:

– Это значит, что зафиксирована активность в той области мозга, которая обычно бездействует, особенно в состоянии комы.

– Это хороший признак?

– Я не знаю, – признался доктор. – Точно так же я не могу объяснить, откуда взялась эта седая прядь у нее в волосах. Если бы кто-то другой мне сказал, что она появилась почти мгновенно...

– Я там был, – прервал его Бишоп. – Эта прядь появилась за несколько секунд, когда она потеряла сознание. Седина началась у корней и мгновенно распространилась до самых кончиков волос.

– Медицинская литература утверждает, что подобного не бывает, – пробормотал доктор себе под нос.

– А вы перепишите литературу, – посоветовал Бишоп.

– Видимо, придется. Причем по нескольким причинам. Я просто не понимаю, чем вызвана эта кома. Медицинских показаний для нее нет.

Бен положил конец их бесполезному спору:

– Итак, вы понятия не имеете, что с ней происходит на самом деле? Вы это пытаетесь нам объяснить?

– Я знаю, что она в коме, но не знаю, чем это вызвано. Я не знаю, как долго это будет продолжаться. Она может выйти из этого состояния так же внезапно, как в него впала. – Доктор Роудз беспомощно пожал плечами. – Я сожалею. Мы не волшебники, и наши возможности не беспредельны. – Он перевел взгляд с одного мужчины на другого, тяжело вздохнул и вышел из палаты.

– Она не выздоровеет сама собой, – сказал Бишоп.

– Вы были ее проводником, – резко напомнил Бен. – Почему вы ее отпустили?

– Если бы я ее отпустил, она сейчас была бы мертва, – спокойно, почти мягко возразил Бишоп.

Бен протянул руку и нежно коснулся щеки Кэсси, напряженно вглядываясь в ее лицо. Оно было неподвижно, как у мертвой. И оставалось таким всю неделю, все бесконечно долгие часы, что он провел у ее постели.

– Что, черт побери, произошло? – спросил он грубо.

– Я вам уже говорил. Она оказалась в западне – в мозгу у этого маньяка, когда он умер. Она была не настолько сильна, чтобы вырваться на волю, вовремя ускользнуть... Ее накрыло обратной волной телепатической энергии.

– И где же она сейчас?

– Где-то посредине.

У Бена вырвался горький смешок.

– Посредине. Боже, какая ценная информация!

– Вы спросили – я ответил, – пожал плечами Бишоп.

– Слушайте, если вы собираетесь стоять тут, как индийский гуру, и изрекать премудрости, скажите по крайней мере что-нибудь такое, что помогло бы мне вернуть ее назад.

– Ладно. Если хотите вернуть ее назад, отправляйтесь за ней.

– Каким образом? Я же не телепат!

Бишоп пожал плечами и отошел от окна к двери.

– Тогда она пропала. Закажите поминальную службу по Кэсси и продолжайте жить своей жизнью.

– Ублюдок!

У двери агент обернулся и в последний раз бросил пристальный взгляд на Бена.

– Вы единственный, кого она подпустила близко к себе за последние десять лет. Единственный, кто связан с ней буквально плотью и кровью. И вы единственный, кто может вернуть ее назад.

С этими словами он вышел за дверь.

Бен поглядел ему вслед, потом снова перевел взгляд на бледное неподвижное лицо Кэсси. Он наконец начал понемногу привыкать к снежно-белой пряди в черных волосах у нее над левым виском, но ее полная неподвижность буквально убивала его.

Он пытался разговаривать с ней, пытался звать ее, – она не откликалась. Он наблюдал, как Роудз и бригада врачей испытывают различные методы, пытаясь вывести ее из этого состояния, но все было безуспешно. Ее сердце билось. Она дышала. По словам озадаченного доктора, ее мозг продолжал действовать.

Но ее здесь не было.

«Единственный, кто связан с ней буквально плотью и кровью...»

Что это должно было означать? Они были связаны друг с другом, потому что были любовниками? Бену хотелось бы так думать. Но за всю эту бесконечную неделю, пока он сидел здесь и смотрел на нее, разговаривал с ней, пытался достучаться до нее, ему не удалось добиться никакого ответа.

Седая прядь в волосах Кэсси заставила его вспомнить о ее тетке, и он в отчаянии начал перечитывать дневники Александры Мелтон в поисках чего-то такого, что могло бы помочь ему вернуть Кэсси. В дневниках обнаружилось много неожиданного и поразительного, включая сведения о том, что Александра оставила для своей племянницы предупреждение: держаться от него подальше или погибнуть.

Кэсси этим предупреждением явно пренебрегла.

Он выяснил, что ее мать и тетя поссорились из-за того, как воспитывать Кэсси: мать настаивала, что ее ребенку необходимо привить глубокое чувство ответственности, чтобы дочка использовала свои таланты во благо людям, а тетя предупреждала, что грозный дар может запросто погубить девочку – как ее собственная способность к ясновидению едва не погубила ее саму.

Бен решил, что сможет найти ответ именно здесь: раз уж Александре удалось выжить, перенеся какой-то психологический шок, подумал он, значит, это может послужить добрым предзнаменованием для Кэсси, своего рода прецедентом. Но, как выяснилось, опыт Александры не пригодился Кэсси; перенесенное ею потрясение было хотя и сходным по характеру, но несравнимым по силе с тем, что выпало на долю ее племянницы. В свое время Александра тоже запуталась в мозгу опасного маньяка, но ее в конце концов вытащили, и сам он при этом остался жив. Ей не пришлось выбираться из трясины сознания умирающего.

Прочтя ее дневники, Бен не нашел помощи. И даже не обрел надежды.

– Бен?

Он обернулся и увидел Мэтта, стоявшего в дверях.

– Без изменений, – кратко отрапортовал Бен. Мэтт все еще чувствовал себя косвенно виноватым за то, что случилось с Кэсси, и не мог этого скрыть.

– Эбби хочет ее навестить. Я сказал, что, наверное, лучше завтра.

– Пусть будет завтра.

– Она просила передать, что с Максом все в порядке, так что ты не беспокойся.

– Спасибо, – кивнул Бен.

– Я обещал Мэри, что отвезу ее домой, но сегодня вызвался Роудз.

Несмотря на все свое отчаяние, Бен нашел в себе силы улыбнуться.

– У меня такое впечатление, что эти двое приглянулись друг другу с первой встречи. Но, может, мне только кажется?

– Тебе не кажется, – усмехнулся Мэтт. – Роудз, похоже, без ума от нее, а Мэри рассказывает всем и каждому, что Александра Мелтон давным-давно предсказала ей встречу с высоким темноволосым незнакомцем, с которым она познакомится благодаря своему сыну и выйдет за него замуж.

– Благодаря мне? Что ж, я действительно пригласил его из Рэйли. – Бен бросил взгляд на Кэсси. – Я рад, что хоть кому-то он помог.

– Она поправится, Бен.

– Я знаю. Знаю, что она поправится.

Ему приходилось все время повторять себе это. Он должен был в это верить.

Мэтт уже повернул было к дверям, но остановился на полпути.

– Я понимаю, что тебе сейчас не до этого, но Шоу наконец заговорил. И мы наконец узнали, что означают монеты.

– И что же? – спросил Бен, хотя ему было все равно.

– Приказ Вайсека. Часть его садистской фантазии состояла в том, чтобы непременно оставлять на теле жертвы в знак своей благодарности деньги. Он знал, что традиционные бумажные розы сразу выведут на него Кэсси, вот и придумал трюк с монетами. Они из коллекции его отца, двадцать лет хранились в банковском сейфе. Мы их проследили. Это явное вещественное доказательство, устанавливающее связь между Шоу и Вайсеком.

– Хорошо, – сказал Бен.

– Мы нашли кое-что еще, – добавил Мэтт после минутного колебания. – Это насчет тех котят, которых Кэсси увидела в мыслях Люси Шоу. Насколько нам удалось установить, она обожала свою кошку и страшно радовалась, когда кошка окотилась. Как-то раз она вернулась домой из магазина и нашла Майка в гостиной. Он сидел на полу и резал котят на кусочки своим бойскаутским перочинным ножом. Ему было восемь лет.

– Господи боже, – прошептал Бен.

– Да уж. Расселл вернулся домой и застал мать за подбиранием кусочков несчастных животных. С тех пор она помешалась на этом.

Бен с обостренной нежностью взглянул на безжизненное белое лицо Кэсси. Монстры. Боже милостивый, сколько подобных чудовищных историй она хранила в своей голове? Теперь ему казалось невероятным, что, нагруженная таким опытом, она все-таки пришла к нему в кабинет и добровольно предложила свою помощь в попытке избавить его родной город от угрозы еще одного маньяка.

– Бен? Могу я что-нибудь для тебя сделать?

– Нет. Нет, Мэтт, спасибо.

– Ладно. Увидимся завтра.

– Увидимся.

Оставшись один, Бен расположился на своем посту у постели Кэсси, размышляя о монстрах, которых эта добрая, кроткая, самоотверженная женщина решительно впускала в свой измученный мозг, снова и снова повторяя жестокий опыт, несмотря на невольный страх. А потом он подумал о стенах, выстроенных им вокруг своей души для защиты от прошлого. Оно было, конечно, нелегким, но все-таки в нем не было настоящих монстров. Стены ограждали его от боли воспоминаний, но они изолировали его так надежно, что не давали ему проникнуться целительным духом женщины, которую он любил.

Он сжал хрупкую холодную руку Кэсси в своих пальцах и принялся методично рушить свои стены.

Эпилог

12 марта 1999г.

Мне бы следовало догадаться раньше, – сказала Кэсси, качая головой. – Меня сразу насторожило, что убийца варьировал свои методы и по-разному обращался с жертвами. Я должна была сразу вспомнить, что это modus operand! Вайсека.

– На расстоянии трех тысяч миль, много месяцев спустя? Разве такое возможно? – возразил Мэтт, стоя в ногах ее кровати. – К тому же, если этот ублюдок сказал Бену правду, он позаботился о том, чтобы ты ни за что не догадалась о его присутствии.

– Другими словами, – вставил Бен, – ты не должна себя винить за преступления Конрада Вайсека. Ни в прошлом, ни теперь. – «Забудь об этом, – добавил он мысленно, – выброси из головы».

Она повернула голову и улыбнулась ему. Он ощутил тепло, словно от физического прикосновения; ее веселье вспыхнуло искрящимся фейерверком у него в мозгу.

«А ты не командуй».

«И в мыслях такого не было».

«Да ладно уж, признавайся. Тебе нравится, что есть кем командовать».

«Мне нравится, что есть ты. Вот в чем вся разница».

Кэсси протянула ему руку, и их пальцы переплелись. Ощущая на себе взгляд шерифа, Бен не поцеловал ее, но подумал об этом, и Кэсси снова улыбнулась ему.

Не подозревавший о молчаливом обмене мыслями, Мэтт сказал:

– Теперь, после смерти Вайсека, Майк Шоу окончательно раскололся, и даже его дорогостоящий адвокат признал, что спасти его от электрического стула может только смирительная рубашка, причем пожизненно. Если мой голос тут что-то значит, я бы не стал тратить деньги налогоплательщиков на его принудительное лечение.

– Ты оказался бы в большинстве, – заметил Бен. – Но я готов биться об заклад, что его признают невменяемым.

– В таком случае, – сказал Мэтт, – надо бы отправить его подальше от округа Сэйлем. Никто толком не понимает, какую роль во всем этом деле сыграл Вайсек, но зато все знают, что Майка застали на месте преступления, когда он держал Эбби за горло. – Лицо его потемнело при этом воспоминании.

– Поскольку у нас нет клиники, способной лечить столь сложный случай, я полагаю, что его отправят куда-нибудь подальше, – успокоил друга Бен.

– А что будет с Люси? – спросила Кэсси у Мэтта.

– Она наконец получит помощь, в которой нуждалась годами. Теперь, когда Расселл оказался припертым к стенке после всего, что натворил его сын, ему пришлось признать, что не стоило так долго скрывать семейные секреты. Всю свою жизнь он знал, что в семействе Шоу есть врожденная душевная болезнь: она передается по наследству уже на протяжении нескольких поколений. Он думал, что сможет справиться сам, уберечь мать и Майка от осложнений. Не исключено, что он и в самом деле смог бы справиться. Если бы Вайсек не приехал сюда в поисках орудия. Ну, как бы то ни было, теперь все кончено, – продолжал Мэтт. – Жизнь наконец возвращается в нормальную колею. Завтра тебя выпишут из больницы. Да, кстати, хотел спросить: Бен сказал мне, что, когда ты очнулась, все твои телепатические способности полетели к чертям. Это правда?

– Я совсем не так выразился, – возразил Бен.

– В общем, он сказал нечто в этом духе. Так это правда, Кэсси? Ты больше не можешь читать мои мысли?

– По всей видимости, я больше ничьи мысли не могу читать. За исключением Бена.

Шериф со злорадной усмешкой повернулся к своему другу:

– Ну и каково это – быть открытой книгой?

Бен улыбнулся Кэсси:

– По правде говоря, это грандиозное ощущение.

Он сам не ожидал, что это будет так здорово.

Мэтт покачал головой:

– Уж лучше ты, чем я. А это надолго?

– Сегодня я прочла дневники тети Алекс, – ответила Кэсси, – и теперь склонна думать, что это навсегда. Она в конце концов оправилась и вернула себе свои способности, но лишь частично, и на это ей потребовалось двадцать лет. А главное, после этого она уже не была так сильна, как прежде.

– После чего?

– После того, как побывала в мозгах у маньяка и еле выбралась оттуда. – Кэсси беспомощно развела руками. – Она пишет об этом очень скупо, но, насколько я поняла, как раз перед тем, как они с мамой поссорились, тетю Алекс попросили помочь в розыске пропавшей девочки. Похититель оказался полным психопатом, а она на какое-то время застряла в его сознании.

– Жуть, – заметил Мэтт.

– Да, – кивнула Кэсси. Ей не хотелось рассказывать ему о том, с чем ей еще предстояло справиться: Конрад Вайсек бессчетное количество раз проникал в ее мысли, а она об этом даже не подозревала. – После этого тетя Алекс совершенно переменилась, – закончила она, – эмоционально, психологически и даже физически.

При этом Кэсси рассеянно коснулась свободной рукой белоснежной пряди над левым виском.

– А сама-то ты как? Ни о чем не жалеешь?

– Ни капельки.

Мэтт окинул ее изучающим взглядом.

– Я должен признать, что выглядишь ты теперь... поспокойнее. Просто никакого сравнения с тем, что было. Должно быть, и впрямь хорошо жить в тишине, никого не слушая. Если, конечно, не считать Бена.

Кэсси улыбнулась ему:

– Ты даже не представляешь.

– Так, значит, если при каком-нибудь новом расследовании мне понадобится заглянуть в чьи-то мысли...

– Попробуй кофейную гущу. Или хрустальный шар.

– Ясно. Но ведь ты остаешься тут, верно?

– Да, – ответил Бен, – она остается.

«Не командуй!» – снова напомнила она.

«И не думал».

– Рад это слышать, – серьезно откликнулся Мэтт. – Пожалуй, мне пора, – добавил он, окинув понимающим взглядом их обоих.

– У нас и в мыслях небыло тебя торопить, – с невинным видом заметил Бен. Мэтт усмехнулся в ответ:

– Ладно, ухожу, ухожу. Но пока вы не заперли за мной дверь, имейте в виду, что Бишоп в скором времени собирается заглянуть и попрощаться.

Бен выждал, пока за его другом не закрылась дверь, и повернулся к Кэсси:

– Попрощаться? Черта с два! Пусть Бишоп скажет спасибо, если я его не поколочу.

– Он же сказал тебе, что ты можешь меня вернуть, – мягко напомнила Кэсси.

– Да, но этот мерзавец предоставил мне самому гадать, как это сделать. Если бы он мне с самого начала все объяснил толком, ты бы не провела неделю в коме, а мне не пришлось бы сходить с ума от страха за тебя.

Кэсси задумалась.

– Может быть, нам обоим требовалось время. Мне нужно было побыть в подвешенном состоянии, а тебе надо было найти в себе готовность открыть свою душу и позвать меня к себе.

Он поднял ее руку и потерся об нее щекой.

– Один только бог знает, почему мне потребовалось столько времени, но я даже себе самому не мог признаться, что люблю тебя. Это было лучшее, что со мной случилось за всю мою жизнь, а я боялся это признать. Так боялся, что чуть не потерял тебя.

– Ты меня не потерял. – Ее голос был таким же спокойным и умиротворенным, как ее улыбка. – Все, что происходит, имеет свою причину, Бен. Тетя Алекс знала, что, если я приму участие в поисках убийцы в этом городе, Эбби будет спасена... Но она также знала, что случится со мной. Знала, что со смертью убийцы я окажусь в ловушке и, как она думала, погибну. Поэтому она пыталась предотвратить оба проклятия. Она предупредила Эбби в надежде, что та сумеет изменить свою собственную судьбу. И она оставила мне записку с предупреждением держаться подальше от тебя, надеясь, что это меня убережет. Ее предупреждение должно было быть доставлено в срок, но цепь случайных обстоятельств помешала этому. А заодно дала мне возможность встретиться с тобой и влюбиться в тебя – в единственного человека, который в действительности мог меня спасти. Все это должно было случиться, и неизбежно случилось.

– Тебе виднее, – сказал Бен.

Но страх, пережитый при мысли о том, что он мог ее потерять, все еще сидел в нем очень глубоко, и он потянулся, чтобы ее поцеловать, потому что минуты не мог прожить, не ощущая ее рядом с собой.

– Я могу заглянуть позже, – раздался в дверях голос Бишопа.

Бен тихо выругался себе под нос, но Кэсси послала агенту ФБР приветливую улыбку.

– Нет-нет, заходите.

– Только если вы зашли попрощаться, – сухо напомнил Бен.

Бишопа, казалось, ничуть не смутило их горячее желание поскорее распроститься с ним навсегда.

– Да, я зашел проститься, – невозмутимо подтвердил он.

Кэсси бросила грозный взгляд на Бена, и он вздохнул.

– Спасибо вам за помощь, – сказал он агенту. Бишоп ответил сухой усмешкой.

– И будь я проклят за то, что не предложил ее раньше. Видите, я читаю ваши мысли, Бен.

– Приятно, когда тебя понимают с полуслова. Кэсси решила прервать этот обмен любезностями:

– Итак, вы нас покидаете. Едете разоблачать очередного экстрасенса?

– Нет, боюсь, что на этот раз все гораздо прозаичнее. Меня вызвали обратно на службу, вот и все.

– Что ж, я бы сказал, что рад знакомству, но мы оба знаем, что это было бы неправдой. – Улыбка Бена немного смягчила горечь его слов. – Тем не менее не стану отрицать, что было интересно.

– Мне тоже. – Бишоп перевел взгляд с Бена на Кэсси. – Не забудьте пригласить меня на крестины. Ну а пока желаю счастья вам обоим.

– И вам того же. – Кэсси выждала, пока он не возьмется за ручку двери, и только после этого окликнула: – Бишоп?

Он обернулся к ней, вопросительно изогнув бровь.

– Удачи вам. Надеюсь, вы ее найдете.

Суровое лицо со шрамом казалось неподвижным и загадочным, словно у языческого идола. Он кивнул, не столько соглашаясь с ее словами, сколько принимая их к сведению.

– Кого это он должен найти? – спросил Бен. Кэсси загадочно улыбнулась:

– Того, кого он ищет.

– Ты имеешь в виду нечто романтическое?

– Это не мой роман.

Бен какое-то время обдумывал ее слова, потом вдруг ошеломленно заморгал.

– Крестины?

– Понятия не имею, почему он вдруг заговорил о крестинах, – рассеянно ответила Кэсси. – Он же знает, что я не католичка!

– Крестины?

Кэсси обняла его, он привлек ее к себе. Она тихонько и счастливо рассмеялась.

– Я совершенно точно помню, как вышла из комы, потому что ты звал меня и клялся, что отныне готов взять на себя серьезные обязательства. Между прочим, ты был чертовски настойчив. Можно сказать, просто неистов.

Прошло немало времени, прежде чем Бен поднял голову, внезапно нахмурившись:

– "Связан буквально плотью и кровью". Вот что он сказал, пока ты еще лежала в коме. Я думал, он это сказал потому, что мы были любовниками, но оказывается, он имел в виду нечто совсем другое. А только что, перед уходом, он прямо заявил, что мы должны пригласить его на крестины. Он знал. Черт побери, Бишоп знал. Откуда?

Кэсси такой вопрос ничуть не смутил.

– Может, он это прочел в кофейной гуще, милый. Разве это имеет значение?

Бен глядел в ее ласково улыбающиеся серые глаза, обнимал ее тонкую талию, ощущал всей душой непостижимое тепло ее близости и решил, что все остальное не имеет значения.

Ровным счетом никакого.

Примечания

1

Кассандра – в греческой мифологии дочь царя Трои Приама, получившая от Аполлона дар пророчества.

(обратно)

2

Образ действия, почерк преступника (лат.).

(обратно)

3

Орнаментальный стиль в искусстве и архитектуре начала XX века.

(обратно)

4

31 октября, канун Дня Всех Святых, когда, по поверью, злые духи празднуют свой шабаш.

(обратно)

5

Фридрих Ницше(1844– 1900) – немецкий философ.

(обратно)

6

Администрация по контролю за наркотиками.

(обратно)

7

Герои популярного вестерна.

(обратно)

8

Строка из стихотворения американского поэта Роберта Фроста.

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Эпилог
  • *** Примечания ***