Экспонат [Наталия Никитайская] (fb2) читать онлайн

Наталия Никитайская ЭКСПОНАТ

Рассказ

Приход деда Николая Никитича встревожил Марину Андреевну, заведующую отделом новых поступлений музея "Богатства Вселенной". За все время заведования Марина Андреевна только три раза принимала приношения из рук этого деда. Но каждое из приношений было памятно.

Проще всего обстояло дело с глазом-предсказателем. Во-первых, потому, что он казался совершенно немыслимым с точки зрения обычного человека, а именно немыслимое и представляло для музея бесспорный интерес, и во-вторых, глаз не только существовал вне человеческого тела, он еще и превосходил человеческий размерами. Глаз Марина Андреевна приняла сразу и даже выразила деду благодарность.

Вид этого самостоятельно существующего глаза был не особенно приятен, однако посетители постоянно толпились возле него, по преимуществу, правда, в первые дни.

Выяснилось, что и в столь мало склонное к мистике время находится немалое число людей, желающих сверхъестественным путем вызнать свое будущее. Но так как глаз безбожно врал — ничуть не меньше, чем гадалки прошлого, — то интерес к нему постепенно угас. Остались возле глаза только уборщица Зинаида, врач-наблюдатель да исследователи.

Потом Николай Никитич принес в музей валенок. Самый обыкновенный стоптанный деревенский валенок. Хотя валенки теперь были большой редкостью, к "богатствам Вселенной" они явно не имели отношения. Марина Андреевна посочувствовала деду, предложила попробовать — если ему уж так хочется видеть валенок в числе музейных экспонатов — пристроить его в музей "Прошлое землян", но предположила также, что и в этом музее его вряд ли примут: там уже имеется достаточное количество валенок куда лучшей сохранности.

Надо сказать, что Марина Андреевна была в тот день не в духе, валенок приняла за дурную шутку и речь свою произнесла довольно саркастически. Как уж отнесся дед Николай Никитич к сарказму, неизвестно, но возразил он решительно и непримиримо:

— Нет уж, Марина Андреевна, придется вам этим валеночком заняться. Я его не у бабки Зинаиды на печке откопал, а выловил в открытом космосе. Так что уж не обессудьте.

Первая же экспертиза показала, что валенок не что иное, как погибшая колония несуществующих на Земле волосообразных. И дорого бы дали многие ученые, чтобы обнаружить такую же колонию: живую или мертвую — лишь бы там, где она обитает. Но пока не обнаружили.

За валенком последовало колесо. Опять-таки на вид простое деревянное колесо от телеги. Но Марина Андреевна знала уже, что внешнее впечатление бывает обманчиво, и поэтому с выводами не торопилась. И правильно сделала, ибо колесо это вызвало настоящую бурю на планете. Вряд ли был хоть один человек в мире, который не слушал бы тогда рассказ деда о том, где, когда и при каких обстоятельствах он обнаружил колесо. Деда закидали вопросами. С ответами деду помогали эксперты.

Интерес к колесу объяснялся просто; оказалось, что сработано оно из сверхпрочного материала, которого нет на Земле и на известных землянам планетах. Логично было предположить, что дед обнаружил первый след схожей с земной цивилизации. Решено было попытаться найти и саму цивилизацию. Определили район поиска, отправили туда две экспедиции. Ни одна еще не дала положительных результатов: и кто знает, даст ли когда-нибудь. По предположению Марины Андреевны, колесо могло потеряться и далеко от дома. Она так и представляла себе: катится телега по Млечному Пути, по дороге происходит поломка, колесо заменяют, негодное выбрасывают. Все очень просто.

Таким образом, суммируя опыт общения с дедом Николаем Никитичем, Марина Андреевна пришла к выводу, что любая находка деда всегда уникальна и — что самое главное — непременно имеет свое подобие на Земле, хотя бы по внешнему виду. Сделать этот вывод было легко, но между тем отношение к самому деду у Марины Андреевны складывалось сложное.

Каким был дед?

Дед был прочным, основательным транспортником космоса. Он знал свое дело и относился к нему, как его предки относились к землепашеству или мореходству: то есть просто. Послушать, как дед рассказывает о своих полетах, так подумаешь, что он не из космоса вернулся, а из ближайшего леса. Марине Андреевне нравилось слушать деда. И сам дед ей нравился. Но было в нем что-то, что заставляло Марину Андреевну при его появлении настораживаться и вообще впадать в подозрительность. В нем было мальчишество. И когда он нацеливал на Марину Андреевну большие голубые глаза, полные доверчивости и наивности, ей казалось, что доверчивость и наивность что-то собой прикрывают: какой-то подвох.

Именно поэтому сейчас, увидев деда на пороге своего кабинета, Марина Андреевна насторожилась.

— Добрый день, Марина Андреевна, — сказал дед. — Вот я и снова к вам.

Марина Андреевна улыбнулась и ответила:

— Здравствуйте, Николай Никитич. Что-нибудь новенькое?

— И да, и нет, — виновато разведя руками, ответил дед.

"Хорошее начало", — с издевкой подумала Марина Андреевна, но вслух произнесла:

— Ну, показывайте. Что там у вас? — про себя Марина Андреевна решила, что не удивится ничему, даже если это будет вещь, которой Марина Андреевна пользуется ежедневно.

Осторожно опустив на пол огромный рюкзак, дед принялся вынимать из него объемистую корзину. И при этом он говорил:

— Сначала я думал, он наш, поэтому за ним и гонялся. А потом понял, но было поздно.

Марина Андреевна не столько слушала деда, сколько следила за его действиями.

Дед достал корзину и аккуратно поставил ее на пол. В корзине сидел мальчик.

У Марины Андреевны оборвалось сердце, когда она увидела этого мальчика, его небесно-голубые глаза.

— Это его вы принесли в музей?! — гневно спросила она у деда, делая ударение на слове "его".

— А куда же его нести? Мне и в космопорту сказали: "Неси в музей. Там он будет в надежных руках". Да и сам уже так решил. — Дед тяжело вздохнул и добавил: — Нашел вот, на свою голову…

Дед взял мальчика на руки и опустился с ним на стул.

Мальчику было лет пять. Кроме набедренной повязки, на нем ничего не было.

— Пробовал надеть на него нашу одежду — холодно ведь. Мерзнет, а одежду скидывает, не привык. Вот и пришлось ему рюкзак оборудовать: утеплил, а в порту еще вот и корзину дали. Как нора. Ему, видно, привычнее.

— Кто это? — спросила Марина Андреевна. Она постаралась взять себя в руки.

— Я думаю: существо, — коротко ответил дед, и было видно, что он много раздумывал над этим вопросом.

— Откуда? — спросила Марина Андреевна.

— Найдено мною в квадрате четыреста восемьдесят восемь, чуть в стороне от большой световой дороги, на планете Ведьм, — отрапортовал дед и пояснил: — Я всегда там водой запасаюсь. И сроду там ничего и никого не видел. И вдруг — мальчонка. Я как увидел, сразу решил: еще один из дому сбежал за романтикой. Уж я гонялся за ним, гонялся. А он — от меня, от меня… Но поймал все-таки…

Существо дергалось на коленях у деда и издавало какое-то шипение.

— Та-ак… — потянула Марина Андреевна. — И какие у вас по этому поводу мысли?

— Так я же говорю: сначала подумал, что это наш мальчишка. Тысячу вариантов перебрал, как он мог на планете Ведьм оказаться. И все к нему приглядывался. А как пригляделся, так и сообразил, что вовсе он не наш, не земной. А чей и какой? Так это ж бог его ведает. Я ответить не могу… Но наверное, все равно решать надо, как он на ту планету-то попал… Вот так я думаю.

Марина Андреевна с ног до головы оглядела существо. Оно ничем не отличалось от множества мальчишек, которых Марина Андреевна перевидала за свою жизнь. А то, как сейчас мальчик вертелся на коленях у деда, пытаясь высвободиться, напомнило Марине Андреевне ее собственного сына в детстве: тот тоже не любил, когда его брали на руки. Сейчас мальчику уже двадцать, и он совершенно самостоятельный человек.

Дед, наконец, не выдержал и отпустил существо.

— Да, совсем забыл. Вот карточка. Санитарный контроль пройден. Заразы в нем нет. Тут же и регистрация приемки существа в космопорту.

Если у Марины Андреевны и были еще какие-то сомнения и подозрения, то теперь проявлять их было бы попросту невежливо. "Он хоть раз тебя обманул? — спрашивала себя Марина Андреевна и тут же себе отвечала: — Ни разу… Смотри на жизнь шире, Марина, в конце концов это твоя профессия: постигать многообразие мироздания, — уговаривала она себя. Но тут была закавыка: постигать многообразие гораздо легче, чем поверить в существование полной идентичности миров. "Но ведь присутствуют же глаз, валенок, колесо, наконец. Так почему же не быть и мальчишке?.. И потом, какой смысл деду?? Какой смысл?.."

Никакого очевидного смысла не проглядывалось, и Марина Андреевна решила, что иначе как существом мальчишку называть не будет и не будет допускать никаких сомнений на дедов счет, чего бы это ей ни стоило.

— Ну что ж. Завтра как раз заседание экспертов. Я представлю вашу находку, начнем разбираться, что к чему. На ваш взгляд, существо разумно?

— Нет, нашего разума в нем нет. А может… Впрочем, оно говорящее, — дед в раздумье прикрыл глаза и добавил: — А может, и разумное…

— Говорящее? Это как?

— Ну вот как попугай: нет-нет да и вставит словечко к месту.

Существо оторвалось на минуту от созерцания пейзажа за окном кабинета Марины Андреевны и, обращаясь к деду, произнесло:

— Ну дед!..

Дед грустно покачал головой и резюмировал:

— Я же говорил: чисто попугай! Сегодня рассматривали его в космопорту и все удивлялись и приговаривали: "Ну дед!.. Ну дед дает!.." Вот он уже и повторяет…

Объяснение было простое. В возможность такого объяснения можно было поверить. Но реплика существа Марину Андреевну тем не менее сразила. Она и без того уже — непонятно, почему — отказалась от экстренного вызова экспертов. Теперь же, глядя на существо, только что произнесшее с укоризной: "Ну дед!.." — Марина Андреевна совсем растерялась:

— Нет, вы как хотите, но это ужасно! — воскликнула она.

— Я и говорю: тоска! — с охотой подхватил дед.

Марина Андреевна посмотрела на деда подозрительно и напряженно. Держится как будто естественно, но какая-то скованность присутствует.

А что, если это все-таки розыгрыш?

Марина Андреевна подключилась к службе информации:

— Требуются все случаи исчезновения детей, а также пропавших экспедиций, случаи исчезнувших космолетчиц, все таинственные происшествия, результатом которых может оказаться ребенок на чужой планете.

— Нет таких случаев, Марина Андреевна. Зря вы это. Ведь и в карточке отмечено, — попытался разъяснить дед.

Но Марина Андреевна терпеливо ждала ответа информанализатора. Конечно же, он ничего не добавил к ответу деда.

— Да не сомневайтесь вы, Марина Андреевна. Ну какой мне смысл? Точно вам говорю, мальчонка этот — существо, иначе говоря — экспонат. Экспонат в законченном виде и ничего больше. — И опять в голосе деда Марина Андреевна услышала грусть.

Дед выполнил все формальности, связанные с передачей находки музею, попрощался с Мариной Андреевной и перед уходом зашел проведать глаз-предсказатель. Бабка Зинаида очень обрадовалась деду и тут же принялась жаловаться на глаз:

— Я его и обмываю, и капельки в него закапываю, что пропишут, а как ни попрошу будущее показать: все он меня в гробу кажет.

Дед промолчал.

— Да, в гробу. Лежу это я, убранная, как положено. И надо мной все наши, музейные, речи говорят. Красиво…

Зинаиде явно нравилось то, что ей показывает глаз, и еще нравилось, что есть с кем поделиться. Но дед плохо ее слушал. Он внимательно осмотрел глаз со всех сторон, пробормотал: "Ну тебе-то тут неплохо…" — кивнул Зинаиде и ушел.

Марина Андреевна видела деда, видела, как он идет по дорожке к воротам: неспешно, как будто даже нехотя. Руки в карманах, сутулая широкая спина и правая нога по-медвежьи загребает вовнутрь. Только теперь Марина Андреевна поняла, что старик по-настоящему расстроен.

Отойдя от окна, Марина Андреевна вгляделась в существо. Оно свернулось в комочек в своей корзине и смотрело на нее исподлобья. Марине Андреевне показалось, что оно мерзнет. Нельзя, чтобы оно мерзло. Марина Андреевна приложила к спине мальчика холодный кружок измерителя. Мальчик вздрогнул, подался в сторону. Но и короткого мгновения хватило: прибор уже указывал оптимальный для существа интервал температур. Марина Андреевна отрегулировала по нему температуру в кабинете. Стало жарко. И через некоторое время существо опять задвигалось. Оно исследовало кабинет: все его углы и закоулки, довольно долго изучало пульт вызова, а потом, как и при деде, забралось на подоконник и принялось разглядывать улицу.

Марина Андреевна внимательно следила за существом. Причем когда оно глядело на мигающие на пульте вызова глазки, Марина Андреевна отметила, что это ее вызывают, но ответить и не подумала. Почему-то ей захотелось отгородиться от мира, а вернее — отгородить от него этого мальчика, малыша в набедренной повязке.

Марина Андреевна разглядывала его со спины. Ну ничего, решительно ничего отличного от человеческого детеныша. Как все-таки природа любит повторы! Но если допустить, что мальчик принадлежит внеземной цивилизации, то вряд ли может быть, чтобы в одинаковую с человеческой форму природа влила совершенно иное содержание.

А почему, собственно, нельзя предположить такое?

Последнее время на Земле часто обсуждается вопрос, почему люди до сих пор не встретили разумной жизни во Вселенной? Высказывались предположения, что такую жизнь люди все-таки встречали, но не распознали ее исключительно из-за того, что проявления разумного расходились с нашими представлениями о том, какими они могут быть. Колесо соответствовало таким представлениям, вот почему оно всех так поразило, А теперь еще и мальчик. Вот он стоит, живой и здоровый, смотрит, не отрываясь, в окно. Что видит, неизвестно, но смотрит внимательно.

В кабинет влетел Сеня Бурый.

— Слушай, это от тебя дед вышел?

— От меня.

— Ну так показывай. Мне Владька звонил: дед, говорит, опять такое приволок, что весь космопорт сбежался смотреть и никто не верит. Я ему: чего, мол, дед привез? А Владька рожу такую загадочную состроил — знаешь, как он любит, — и говорит: сам увидишь. Так где же? Где то, что дед-то привез? — Сеня шарил глазами по кабинету, увидел корзину, подскочил к ней. — Тут пусто. — Потом Сеня увидел спускающееся с подоконника существо. — Откуда у тебя малец? Грязный-то какой! Эй, мальчуган, пойди умойся.

Марина Андреевна остановила Сеню:

— Оставь его. Я сама потом его умою.

Сеня потерял к мальчику интерес, расстегнул пиджак:

— Жарища у тебя, Так где?..

— Что где?

— Ну что дед-то приволок?

— Ах это… — Марина Андреевна вздохнула: никуда не денешься, не спрячешь. И даже странно, что хочется спрятать. Марина Андреевна собралась с духом и сказала: — Николай Никитич привез нам из космоса этого мальчика. Называет его существом и экспонатом.

Сеня даже присвистнул:

— Иди ты!..

Он обошел мальчика со всех сторон, осторожно погладил по голове, потом легонько дернул мальчика за волосы, как бы желая убедиться, что они настоящие.

— Скажи: а-а-а…

Существо увернулось из-под Сениной руки и на просьбу сказать «а-а-а» не прореагировало.

— Елки-палки!.. Так ведь это сенсация! Чего ты стоишь, Марина?! Надо же срочно собирать Совет!..

Сеня кинулся к пульту вызова, но Марина Андреевна резко его остановила:

— Подожди! Оставь пульт в покое. И мальчика оставь в покое. И за волосы его не дергай и не смотри на него как на урода!.. И вообще, оставь меня с ним!..

Сеня оторопел:

— Ты чего это, а, Марина?.. Что с тобой?.. Чего ждать-то?.. Ты чего тут разводишь?.. Ты что: деду не веришь?

— Всем я верю. И ничего не развожу. Просто считаю, что торопиться некуда…

— Темнишь ты что-то…

Марина Андреевна и сама понимала, что «темнит», но ничего не могла поделать. Сенин напор казался ей чем-то в высшей степени отвратительным. А Сеня продолжал:

— Не понимаю, чего тебе одной-то мучиться — решим коллективом. Всем коллективом навалимся — и нет проблемы!

— Вот именно — навалитесь!.. — ехидно подметила Марина Андреевна. Она видела, как от Сениного бодрого и зычного голоса съежился мальчик. — Ты что, не видишь, как он тебя испугался?

— Да? — Сеня посмотрел. — И верно, вроде испугался… Но если мальчику вредно наше общество, мы можем его обследовать и незаметно для него самого. — Сеня говорил значительно тише и вообще присмирел.

А Марина Андреевна добавила примирительным тоном:

— И куда торопиться? Подумай: дед был с мальчиком в полете около полугода, преодолел такое расстояние, что и представить невозможно. Что изменится от того, что эксперты посмотрят на него не сегодня, а завтра?.. Я же не собираюсь его скрывать…

Произнеся последнюю фразу, Марина Андреевна подумала, что именно скрыть мальчика она бы и хотела. Кажется, Сеня понял это или догадался о подобном желании. Так или иначе, он не ушел, а устроился поудобнее в кресле и уставился на существо.

Мальчик копошился в корзине, как будто что-то искал. Вид у него был жалкий. Вид этот тронул Марину Андреевну. "Чего это он там ищет?" — подумала Марина Андреевна и тут же вспомнила, что час уже поздний и пора обедать. В карточке значилось, что существо питалось у Николая Никитича земной пищей.

Марина Андреевна налила ему молока, поставила перед ним тарелку с бутербродами. Существо поело и, поглядев на Марину Андреевну, четко произнесло:

— Марина…

В Марине Андреевне проснулось все ее материнство. А Сеня вытаращил глаза:

— Господи! Оно еще и разговаривает!.. Слушай, я читал у кого-то из фантастов про космического Маугли. Может, аналогичный случай?.. Ты посмотри на него — это же человек! Натуральный человеческий ребенок!.. Лет этак пяти-шести, только сильно отставший в умственном развитии.

— Как ты торопишься! Как все-таки много от тебя шума! Как бы мне хотелось, чтобы ты дал мне подумать спокойно!.. — Марина не хотела обижать Сеню, но с собой совладать не могла.

А тот пожал обиженно плечами и, ни слова больше не говоря, вышел.

Марина Андреевна проводила Сеню взглядом, а потом перевела взгляд на пульт вызова. На нем по-прежнему сияло множество сигналов: и в центре — ярче всех — светился директорский. Как же это Марина Андреевна не подумала о директоре? Вот кто может ей помочь. Вот кто деликатно и мягко во всем разберется и найдет приемлемый для всех вариант. Марина Андреевна относилась к директору не только уважительно, но и с симпатией, которая с годами общения только возрастала и укреплялась. Иногда эта симпатия переходила во влюбленность.

Марина Андреевна подошла к пульту. На экране возникло знакомое лицо: такое ироничное и мудрое.

— Марина Андреевна, что это вы там затворились? Что там у вас?

— Новое поступление, Борис Петрович. Только и всего.

— Что же вы его не показываете?

— Сама еще не нагляделась.

— Э-э!.. А зачем так грустно?.. Хотите, я приду к вам и мы вместе посмотрим?

— Хочу, Борис Петрович. Правда, хочу.

"Правильно, пусть он придет", — подумала Марина Андреевна. Существо дремало в корзинке. Исходных соображений может быть только два: или оно человек или нет. Это главное, что надо установить. Марина Андреевна еще раз, но теперь уже внимательнее ознакомилась с заключением медиков в космопорту: если им верить, то совпадение полное, уцепиться совершенно не за что. Конечно, более тонкие исследования возможно установят какую-то разницу между, скажем, кровью людей и этого существа. Но ведь эта разница может возникнуть просто из-за того, что существо, мальчик этот, долго прожил на другой планете.

А почему бы ему и не оказаться человеком?

В голове Марины Андреевны прокручивались какие-то странные и обрывочные мысли и картины о подброшенных-детях — было же это в прошлом. Но Марина Андреевна остановила себя. В прошлом-то было, но в нынешнем совершенно нереально.

И тут ей вспомнилась виноватая улыбка деда. Марина Андреевна представила, как дед — вовсе не такой уж спортивный — бежит за мальчиком, догоняет его, пытается схватить… Мальчик вздохнул во сне. Его удлиненное личико было усталым. И внезапно Марину Андреевну озарило: да ведь он похож на деда! И глаза у него голубые. Вот и в карточке отмечено: голубые глаза. Господи, да уж не внук ли это его?! Марину Андреевну кинуло в жар.

Легко фантазировалось ей на тему о дедушкином внуке. Представлялась ссора. Кипятящийся дед — нервишки-то уже пошаливают: "Ты посмотри, как ты себя ведешь?! Дикарь!.. Разве ты человек?! Ты же натуральный экспонат!.. Тебя в музей надо сдать, как диковинку!.. И второй такой не найдется!.. Экспонат!.." — "Я?! — ядовито и дерзко отвечает малыш. — Я — экспонат?.. Меня в музей?.. А ты сдай!.. Сдай!.. Попробуй!.." — "И сдам, и сдам…" — шумит дед, запихивает ребенка в рюкзак и… Тут была маленькая неувязочка. Хотя, безусловно, слова существа "Ну дед!" прекрасно подходили под эту версию, не укладывалось в нее все остальное. Дед совсем не был жесток. А поступок такого рода может быть оценен только как жестокость. И потом не соответствовали такому варианту ни внешний вид существа, ни его отрешенность, ни то, наконец, что он пробыл в космосе долгое время: тайком деду не удалось бы его провезти. Да он и не повез бы.

Вошел директор.

— У-у!.. Жара!.. Что же вы не предупредили, я бы оделся полегче. Впрочем, это мелочи. Мальчуган теплолюбив? — директор склонился над спящим мальчиком.

— Да. Но не больше, чем наши южане.

От присутствия директора Марине Андреевне стало намного спокойнее.

— Я тут заказал информацию о Маугли. Может, пригодится. Похож он на него?

— На кого?

— Да на Маугли, конечно. А вы о ком подумали?

— Только не смейтесь, пожалуйста, но мне кажется: мальчик чем-то похож на деда, на Николая Никитича.

— Вот как? — директор всмотрелся. — А вы правы. Действительно что-то есть, легкое такое сходство… даже не скажешь, чем именно, но похож.

Директор посмотрел на Марину Андреевну, улыбнулся:

— Правда, есть о чем подумать?..

Марина Андреевна облегченно засмеялась:

— Еще бы! Такие картины рисуются.

— Ну, а если серьезно: что вы мыслите по этому поводу?

— Надо установить, кто он.

— Да ну?! И я, знаете, тоже подумал, что надо бы. Но как вы собираетесь это сделать, если не секрет? К тому же никого сюда не допуская?

— Но вас-то я пустила.

— Попробовали бы не пустить, я бы вас тут же уволил. А вот несчастного, беззащитного Сеню выгнали? Выгнали ведь? Он меня сейчас в коридоре поймал и жалуется. У него голова пухнет от идей!

Марина Андреевна взмолилась:

— Борис Петрович, вы же знаете Сенины идеи: ему бы шума побольше, сенсации!.. А тут ребенок… — И уже совсем тихо Марина Андреевна прибавила: — Несчастное существо, кем бы оно ни было, несчастное…

Директор внимательно смотрел на Марину Андреевну. Ей казалось, что в этом взгляде есть все: и понимание, и сочувствие, и отеческое покровительство — все.

Оба они уселись на корточки перед малышом. И Марина Андреевна не удержалась — погладила его руку. И испытала то, что испытывала всегда, сидя у кровати спящего сына.

— Ну что ж: вот вы, допустим, установили, кто он. А дальше?

— Если человек, надо вернуть ему все человеческое.

— А если нечеловек?

— Найти его дом и возвратить, как говорится, по принадлежности.

— Да-а!.. Найти…

Скрипнула дверь.

— Ладно, Сеня, заходи, — негромко, но достаточно отчетливо произнесла Марина Андреевна.

— Да это не Сеня, это я, Зинаида, — послышался голос старухи, наверняка уже последней уборщицы на Земле. — Я чего к вам: эти ваши роботы — они разве чай заваривают? Бурду. А я чаек заварила. Попейте, а то сидите небось не емши, не пимши.

— Спасибо, Зинаида, что бы мы без тебя делали. Только говори потише, видишь, ребенок спит.

Зинаида уставилась в угол, в ожидании, по-видимому, обнаружить там дикобраза. Было ясно, что не только желание напоить чаем любезных сердцу сотрудников привело сюда Зинаиду. Вид ребенка ее разочаровал.

— Дите нашли?.. Ну и ладно… Вот и хорошо…

Зинаида ушла почти что опечаленная, но Марина Андреевна наверняка знала, что очень скоро Зинаида сочинит про этого ребенка такую слезную историю, что, рассказывая, и сама будет плакать. Марина Андреевна усмехнулась.

* * *

Чай был действительно замечательный. Марина Андреевна и Борис Петрович пили его с бутербродами. И Марине Андреевне нравилось смотреть, как директор захватывает бутерброд и как ему неудобно держать такой маленький бутерброд своими огромными пальцами.

— Марина Андреевна, вам никогда не приходилось размышлять над теми экспонатами, которые отыскал Николай Никитич, сразу над всеми вместе?

— Приходилось, а что?

— Ну и вы подумали, конечно, что все повторяется, и пытались свести эти находки к нашим земным представлениям, правда?

— Правда.

— А потом отмечали, что повторятся-то повторяются, но каждый раз по-новому. Вот глаз, например. Очень похож на человеческий, очень. Но ведь ни черта не видит. И каким макаром извлекает из человеческих глубин желанные душе картины, мы понять не можем. — Директор допил чай и еще раз внимательно посмотрел на Марину Андреевну. — Мне кажется, что вы привязаны к идее земного: с этим мальчиком вам от нее оказалось труднее всего оторваться. Вы увидели существо, нуждающееся в вашей, чисто материнской защите, и повели себя, как повела бы в такой ситуации мать: вы не вызвали ни меня, ни экспертов, вы Сеню выставили, наконец.

Директор был прав. Именно этим — желанием защитить, укрыть, спрятать от досужих, любопытных, недобрых глаз, — именно этим объяснялось поведение Марины Андреевны в последние два-три часа. А Борис Петрович продолжал в той же лирически-ироничной манере:

— Вот вы изложили два варианта: либо Земля — его дом, либо — другая планета. А если Земля не дом, а дома мы не нашли, как быть тогда? Оставить его вечным экспонатом, проживающим свой век в отделе "Живая Вселенная" рядом с немногочисленной вселенской фауной? Не хочется ведь? Даже больно. Уж очень он напоминает наших собственных детей. Выходит — усыновить? Кого мы усыновим, мы не знаем. Где же гарантия, что мальчик поймет нас, приживется у нас?

Директор сделал несколько картинную паузу, а потом добродушно и мудро улыбнулся и закончил:

— Гарантия в вашей любви, Марина Андреевна. И лично я не против уже сейчас отдать мальчика под ваше покровительство. Даже если его настоящие родители окажутся выше нас по развитию: от нас ему не будет вреда, потому что любовь и сочувствие еще никому не вредили.

— Да, любовь, — повторила Марина Андреевна.

Мальчик заворочался, сел в корзине, потер кулачками глаза. Боком в кабинет вошел Сеня:

— Марина, можно?

— Да входи уж, можно…

Сеня тут же перестал быть застенчивым и напористо выпалил:

— Директор, есть идея! Давайте поводим его по залам музея: у нас же тут с миру по нитке, а вдруг он найдет что-нибудь свое?.. Здорово придумал, да?..

— Очень здорово. Особенно если учесть, что как любой ребенок, он увлечется в первую очередь тем, чего никогда не видел и не знает… Но вообще-то попробовать можно.

Мальчик подошел к Марине Андреевне, встал рядом. Она приобняла его за плечи.

Директор и Сеня принялись обсуждать текст первого сообщения о находке. Марина Андреевна, все время чувствуя рядом теплое, хрупкое тельце мальчика, тоже включилась в работу. Трое взрослых спорили из-за каждого слова, а ребенок вертел головой в разные стороны, глядя то на одного, то на другого — и вряд ли догадывался, что спорят из-за него.

Сеня оторвался на секунду от диктофона и мельком взглянул на существо. Потом посмотрел еще раз внимательнее.

— Вот это да! Смотрите-ка, директор! Посмотрите на него! Или мне это снится?!.

Борис Петрович тоже посмотрел на ребенка:

— Не может быть…

— Но вы видите? Да, видите?..

— Что вы там увидели? Что? — Марина Андреевна повернула существо к себе лицом и обомлела: какое-то неуловимое, лишенное конкретности, но тем не менее очевидное сходство с ней, с Мариной Андреевной, читалось в лице мальчика.

— Похож, ей-богу, похож, — сказал директор. — Он на вас теперь похож, Марина Андреевна, и на деда все еще похож: странно-то как.

— Странно и загадочно, — сказал Сеня.

— И прекрасно, — тихо завершил директор. — Вот мы уже и знаем кое-что о нем, кое-что такое, чего не знали раньше. Этот мальчик, это небесное существо отзывается на любовь. Так просто и ярко отзывается. Как подсолнух на солнечный свет.

Все замолчали. И только смотрели на мальчика. А Марина Андреевна смотрела на директора, на Сеню, на этого, ставшего ей вдруг родным ребенка, и таким теплом, такой признательностью охватило ее. И она подумала: "Как это хорошо! Как хорошо и замечательно, когда мир богатый, щедрый и добрый. И как хорошо, когда каждый на Земле хочет помочь каждому и понять каждого. Как это хорошо!"

---

Сб. "Синяя дорога", Л. "Детская литература", 1984

Иллюстрации художника Клима Ли.

Оглавление

Наталия Никитайская ЭКСПОНАТ