Протеже [Джастин Валенти] (fb2) читать онлайн

Джастин Валенти Протеже

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Это был на редкость приятный декабрьский денек: холодный, но ясный и сухой; густую синеву неба не омрачало ни единое облачко, и солнце посылало на землю неяркие зимние лучи.

Диана Синклер вышла из дому и даже отважилась набрать полные легкие того, что в городе Нью-Йорке принято называть воздухом. Когда внезапный порыв ветра с Ист-Ривер распахнул полы ее енотовой шубки, она вздрогнула от холода, перекинула через плечо ремень большой сумки и застегнулась как следует. Крепко сжимая брифкейс и сумку с теннисным костюмом и ракеткой, Диана торопливо зашагала по Второй авеню.

Когда она переходила Сорок вторую улицу – легкая, стремительная, с развевающимися на ветру длинными волосами, под звонкий перестук каблучков модельных сапожек, – из люка в мостовой высунули головы двое рабочих телефонной компании и уставились на нее. Тот, что постарше, с небритой усталой физиономией, коснулся грязными пальцами козырька и окликнул:

– Эй, милашка, а вот и мы! Кого ты выберешь?

Это прозвучало довольно забавно, поскольку рабочий явно шутил не над ней, а над собой. Диана и не подумала обижаться, а молча улыбнулась и пошла дальше, чувствуя себя просто превосходно.

По пути она то и дело разглядывала свое отражение в зеркальных витринах, едва узнавая себя в непривычном меховом наряде. Ведь это была ее первая, только что купленная настоящая шуба. Диане так надоело мерзнуть в драповом пальто и стыдиться своей немодной одежды, что однажды, проходя по Мэдисон-авеню, она завернула в магазин, торговавший мехами, и купила ту самую шубу, которую высмотрела на витрине. А почему бы и нет? Ведь это были ее собственные кровные денежки, заработанные честным трудом!

Как чудесно чувствовать себя независимой! Впрочем, в этот день Диане все казалось чудесным. Ее переполняли безотчетная радость и гордость за собственные успехи. Еще бы, совсем не так просто стать продюсером телесериала в прайм-тайм^[1], снятого к тому же по ее сценарию!

Семь лет назад, окончив колледж и начав работать редактором на телевизионной студии в Лос-Анджелесе, Диана лелеяла две мечты: писать сценарии для экрана и работать в Нью-Йорке. Прошло всего три года – и обе мечты осуществились благодаря неоценимой поддержке Молли Эбботт.

Молли, с ее опытом и связями, удалось пробиться в Нью-Йорке. Диана написала удачный сценарий для телесериала, и подруги решили, объединив усилия, создать агентство «Эбботт и Синклер продакшнз». Свой первый сериал, «Мамаша и Мэг», они продали студии «Альфа телевижн». И вот уже целых четыре года их сериал оставался самым популярным и шел в самое «горячее» время – от 20.00 до 23.00. Пожалуй, это очень неплохо для никому не известной девчонки из Нью-Мексико.

Диана беззаветно любила свою работу на телевидении – несмотря на все связанные с ней проблемы, нервотрепку и беспощадную конкуренцию. До сих пор по-детски околдованная миром телеэкрана, она готова была искренне плакать над драмами и хохотать над комедиями. Принимать непосредственное участие в этом волшебном действе – разве можно мечтать о чем-то лучшем? Диане казалось, что именно создание сценариев дает прекрасную возможность самовыражения – ведь она создавала мир, где все подчинялось ее желаниям. В голове у Дианы постоянно роилось множество самых разных историй, так и просившихся на экран.

И они действительно туда попадали. При мысли об этом Диана всякий раз испытывала вполне обоснованное удовлетворение.

Она находила удовольствие даже в необходимости постоянно «держать марку» и доказывать, что достойна быть среди первых. Высшее качество, отличный вкус, профессионализм – это Диана ценила в телепередачах прежде всего. И если выполнение двух первых условий требовало упорного и кропотливого труда, то осуществление последнего зависело от деятельности великого множества людей. Писатели, артисты, режиссеры, редакторы, кинооператоры, мастера по звуковым эффектам, художники, портные вносили свою долю в шлифовку каждого эпизода. Просмотр окончательного варианта приводил Диану в такой же восторг, как художника, который долго работал над картиной и наконец достиг желанного результата.

И все же хотя Диана и была удовлетворена «Мамашей и Мэг», но по-прежнему считала, что истинный ее талант комедийный. Именно такой сериал стал теперь главной мечтой Дианы.

И сегодня, спеша на встречу с Оливером Феранти, распорядительным директором отделения «Альфа телевижн», Диана всей душой надеялась заинтересовать его своим новым проектом. Не далее как нынче утром была получена прекрасная новость, и Диана призналась Молли, что теперь чувствует себя во всеоружии.

– Представляешь, в нашем «Браунстоуне» не прочь сниматься сама Норин Сандерс! С ума сойти!

– Ну, это, конечно, интересно, – с привычной осторожностью протянула Молли, – но я бы на твоем месте не спешила прыгать от восторга. Ведь нам до сих пор зажимают пробные съемки. Феранти уже не первую неделю сидит на твоем проекте как курица на яйцах, и это не сулит ничего доброго…

Диана честно пыталась остудить свой восторг – ведь Молли совершенно права, – и все же ей не удавалось сдержать нетерпение. Она угробила уйму времени на составление своего проекта, вложила в него первоклассную идею, практически заполучила саму Норин Сандерс и не далее как через полчаса встретится наконец-то с Феранти. Теперь все зависит только от нее.

Эта мысль так тревожила и возбуждала Диану, что уже второй день она не могла заставить себя сесть за очередную серию «Мамаши и Мэг», хотя и не сомневалась: как только Феранти раскошелится на деньги для «Браунстоуна», ей не составит труда вернуться домой и в два счета накропать продолжение.

Но тут Диана вспомнила, что из студии должна отправиться на свидание в теннисный клуб.

Поворачивая на восток по Пятьдесят пятой улице, она живо представила себе Дика Мэнна – высокого голубоглазого блондина с правильными, но не слишком выразительными чертами лица. Диана познакомилась с Диком на вечеринке неделю назад, и, к ее удивлению, этот парень с артистической внешностью оказался простым программистом на «Континентал телевижн». Ну что ж, близкое знакомство с программистом еще никому не приносило вреда. Перекинувшись с Диком парой слов, Диана сочла, что он довольно интересный собеседник. Взяв у нее номер телефона, Дик позвонил на следующий же день и пригласил поиграть в теннис.

Мурлыча что-то себе под нос, Диана ступила на скользкий полированный мраморный пол необъятного холла студии «Альфа телевижн», уже увешанного праздничными гирляндами. Лифт понес ее на тридцать пятый этаж.

Диану часто занимал один и тот же вопрос: когда Оливер Феранти умудряется проворачивать всю бумажную работу? Ведь всякий раз она заставала его либо за телефонными переговорами, либо на совещаниях. Хотя сегодня ей было назначено на четыре тридцать, Диана явилась за пятьдесят минут до встречи в надежде урвать лишних четверть часа в том случае, если директор освободится раньше, чем предполагал.

Ева, его секретарша – юная холеная красотка в сногсшибательном костюме, – говорила с кем-то по телефону. Заметив посетительницу, она покачала головой. Значит, Феранти все еще занят.

Диана с досадой подумала, что успела бы заглянуть в дамскую комнату и привести в порядок прическу. Ей стоило немалого труда выбрать сегодня подобающий случаю наряд – деловой, но при этом такой, чтобы не помялся во время переодеваний в теннисном клубе и был достаточно романтичным для обеда вдвоем. После долгих раздумий она надела пепельно-розовый кашемировый костюм. Тонкая ткань мягко облегала стройную фигуру, не подчеркивая, но и не скрывая ее прелести, отчего Диана чувствовала себя невероятно женственной и неотразимой.

Ну, насчет неотразимости она, пожалуй, преувеличила. Точнее сказать – привлекательной. Так и этак поворачиваясь перед зеркалом, Диана размышляла, какой предстанет перед Диком. То и дело поправляя легкие каштановые волосы, она уложила их пышными волнами, ниспадавшими до самых плеч. Высокий чистый лоб, карие глаза, опушенные длинными густыми ресницами, – хорошо бы они были не такими телячьими, а более страстными. Нос прямой, даже надменный, а рот широкий – пожалуй, слишком широкий. Улыбка не очень-то красила ее лицо. Если уж на то пошло, только по-настоящему влюбленный назвал бы ее красавицей.

Наконец Диана вернулась в приемную к шефу, где явно смущенная Ева сообщила:

– Вы уж извините, но он все еще занят и вряд ли освободится раньше пяти. В пять у него назначен деловой коктейль, а сразу после этого деловой обед. Так что сегодня ему не удастся принять вас.

– Но ведь это тянется уже не одну неделю… – Диана чуть не задохнулась от злости.

– Знаю. Перед праздниками все будто сходят с ума. И его буквально разрывают на части.

Тут на столе у Евы зазвонил телефон.

Полыхая праведным гневом, Диана плюхнулась в кресло. Черта с два он так просто от нее отделается! Надо же и совесть иметь! Разве мало ему тех миллионов, которые «Альфа» огребла на «Мамаше и Мэг»? Даже если Феранти не понравился ее проект, пусть вежливо скажет об этом сам!

– Вы напрасно ждете! – Во взгляде Евы промелькнуло раздражение. – Он действительно сегодня слишком занят.

– Спасибо, Ева, но я все же подожду. – Ведь рано или поздно ему придется выйти из кабинета – хотя бы по нужде!

Диана поудобнее уселась в кресле, нервно покачивая ногой и вспоминая предостережения Молли. Черт побери, она опять оказалась права!

Молли была права всегда и во всем – с самой первой их встречи в буфете студии в Лос-Анджелесе. Диана едва приступила к ленчу, когда возле ее столика остановилась миниатюрная темноволосая незнакомка и заявила:

– Эй, детка, не вздумай есть эту дрянь! Этот «цыпленок по-королевски» хуже помойной тряпки!

Диана простодушно улыбнулась, немного шокированная такой грубоватой прямотой и заинтригованная проявлением, как ей казалось, настоящего нью-йоркского лоска.

– Лучше возьми сандвич с ростбифом и салатом, – посоветовала Молли. – Можно, я сяду с тобой?

Диана и глазом моргнуть не успела, как Молли стала ее подругой и наставницей, помогла быстро избавиться от детских иллюзий и по-настоящему заняться карьерой. Прежде всего пришлось осознать, что никому из телевизионных воротил нет необходимости открывать свету молодого талантливого автора. Хочешь стать сценаристом – пробивай себе дорогу самостоятельно.

Именно Молли, имевшая к тому времени богатый сценарный опыт и известность в мире телебизнеса, убедила Диану написать первый сценарий, а затем велела переделать его, сочтя совершенно негодным. Первые шаги Диане предстояло сделать на поприще драмы, поскольку Молли работала всю жизнь в этом жанре.

Они дружили уже больше года, когда Молли все чаще стала поговаривать о том, что лучше покинуть эту «страну иллюзий» и вернуться в Нью-Йорк. При этом она повторяла, что возвращение должно стать новой ступенью наверх, а для этого нужно создать проект со сногсшибательной ролью для какой-нибудь телезвезды, не желающей расставаться с Большим Яблоком^[2]. Именно так они и поступили.

Стоило вспомнить о той борьбе, какую пришлось выдержать, чтобы пристроить сценарий и создать сериал, и Диана распалилась еще сильнее. В конце концов, «Эбботт и Синклер» неплохо заявили о себе, запустив в эфир «Мамашу и Мэг». Впервые прайм-тайм достался драме, созданной женщинами и о женщинах – не о каких-то там мыльных ангелочках, а о матери и дочери, имевших смелость открыть собственное сыскное агентство. Прочие телестудии тут же начали выпускать подражания их сериалу: женщины-копы и женщины-следователи замелькали на экране. Диана твердо считала: столь баснословный успех дает им право гордиться собой, и Феранти должен понимать, что у них нет недостатка в новых идеях. Ради всего святого, неужели у него не нашлось хотя бы четверти часа?!

Наконец в двадцать минут шестого из его кабинета вышли двое мужчин. Ева не успела и охнуть, как Диана подхватила свои вещички и проскользнула в дверь кабинета.

Оливер Феранти – смуглый мужчина лет сорока пяти, среднего роста, с тщательно ухоженными усами – растерянно наблюдал, как Диана решительно швырнула на его диван свою шубу и теннисную сумку.

– Ради Бога, Диана, Ева же сказала…

– Норин Сандерс, – вкрадчиво перебила его Диана, – не прочь сняться в «Браунстоуне» в роли Селены.

Однако уже в следующее мгновение недоумение Феранти убедило ее в том, что он даже не заглядывал в ее проект. Более того, понятия не имеет, что за чертовщину она несет. Директор лишь слегка оживился при упоминании известного имени.

– Вот как, Норин Сандерс? В самом деле?

Настырно зажужжал интерком, и Диана выругалась про себя. Ему все-таки удалось выкрутиться! Ну, Ева, пеняй на себя!

– Я опаздываю на крайне важное совещание! – предупредил Феранти, копаясь в своем кейсе.

– Наверняка. Но по пути туда вы все же подумайте о Норин Сандерс. Публика ее обожает. У нас не слишком много столь популярных актрис. А «Браунстоун» пришелся ей по вкусу, потому что это будет прорыв…

– Публике не нужен никакой прорыв. – Феранти нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. – Она хочет, чтобы ее развлекали.

– Ее и будут развлекать – в этом-то и состоит изюминка! – затараторила Диана, невольно жалея о том, что так и не сумела освоить проклятую нью-йоркскую скороговорку, когда слова вылетают как из пулемета.

Судя по всему, Феранти не собирался больше тратить на нее время.

– Ладно, – буркнул он. – Мне пора.

– Вы ведь прочли мой проект, правда?

– Диана, я и так завален бумагами по уши!

– Но там всего шесть страниц. – Ей не удалось скрыть разочарования. – И прошел уже не один месяц! Может, проект где-то затерялся – так у меня есть копия!

– Детка, комедия – не твое дело! – отрезал Феранти, надевая пальто.

– Это не просто комедия, это комедия с элементами драмы! Ну, вы понимаете, там не просто хохочут над тем, как актер пролил себе на штаны суп, – нет, это настоящий юмор, который рождается из взаимодействия персонажей…

– Что-то ты слишком много на себя берешь, крошка. – Феранти, качая головой, уже распахнул дверь. – Настоящий юмор просто так не дается…

– Но ведь и в «Мамаше и Мэг» полно юмора! И именно благодаря ему наше шоу работает так успешно!

– Вот и держись за него, пока работает!

– Если бы мы умели только держаться за то, что работает, я бы до сих пор проверяла школьные сочинения в Санта-Фе! – А сам Феранти торчал бы в Кливленде, занимая должность менеджера захудалой студии. И Диана продолжала на ходу, следуя за ним по коридору: – Давайте я хотя бы опишу вам вкратце! Браунстоун – это название одного дома в Ист-Виллидже. Норин играет богатую девицу, только что окончившую частную школу в Швейцарии. Получив этот дом в наследство от какого-то дальнего родственника, она приехала в Нью-Йорк, чтобы поскорее продать его. Девица знакомится кое с кем из жильцов. – И Диана торопливо перечислила танцора, художника, испанское семейство с двумя очаровательными малютками, овдовевшую эмигрантку из Венгрии… – Норин является в этот дом и начинает наводить там порядок… Ее великосветские замашки вступают в забавное противоречие с их образом жизни… Она учится у них, а они многое узнают у нее… Любовная интрига… Реальные персонажи в реальной ситуации…

Но возле лифта Феранти покачал головой так, словно разговаривал с упрямым ребенком:

– Послушай, детка, в наши дни далеко не всякому удается пропихнуть на экран хотя бы один сценарий, а ты замахнулась уже на второй! – И он грозно потряс пальцем у нее перед носом: – Ты жадная девчонка!

– Ну пожалуйста, мистер Феранти, я прошу вас, хотя бы прочтите проект и поговорите с Норин…

– Все, милая, мне некогда! – Он втиснулся в переполненный лифт. – Пока.

Автоматические двери с лязгом сомкнулись.

Диана кипела от ярости. Ну что за придурок! Кто сказал, что независимый автор имеет право поставить не больше одного сценария? Неужели Феранти не слышал таких имен, как Норман Лир или Аарон Спеллинг?

Она, пожалуй, постаралась бы смириться с поражением, приведи Феранти хоть одну причину для отказа. Но ведь он вообще пропустил мимо ушей все, о чем говорила Диана! Только повторял:

– Ты, детка, знай стряпай свои пироги! У них такая румяная корочка!

Диана машинально тянула пиво в душной тесноте маленького бара при теннисном клубе и мечтала убраться отсюда куда-нибудь подальше. Ее ужасно раздражали шум и суета. В воздухе пахло близкими праздниками, а она чувствовала себя слишком усталой и потерянной после провала у Феранти.

Оставалось только надеяться, что ей удастся избавиться от напряжения и обиды, лупя ракеткой по тугому теннисному мячу. И когда придет пора обеда, Диана снова почувствует себя вполне цивилизованной особой.

Едва она заметила в толпе Дика Мэнна, такого красивого и элегантного в белоснежном теннисном костюме, у нее сразу полегчало на душе.

– Боюсь, нам придется ждать не меньше четверти часа, пока освободится корт. – Дик протиснулся к ней и остановился у стойки бара. – Надеюсь, не обидишься?

– Ничуть. За это время я допью пиво!

– И мы узнаем друг друга получше! – Оба улыбнулись. – Знаешь, я очень горжусь знакомством с автором «Мамаши и Мэг»! Честное слово, твой сериал до сих пор не приелся! Это просто здорово: Мэг ни минуты не сидит на месте и повсюду сует нос, а мамаша не расстается со своим креслом, вяжет один свитер за другим и все разгадывает методом дедукции. Ты, Диана, классный сценарист!

– Спасибо. – Смущенная, она с каждой минутой чувствовала к Дику все большее расположение. Он и сам оказался классным парнем!

– Наверное, так приятно видеть, как твое имя светится на экране, и знать, что его читают миллионы зрителей! А вот мое имя вряд ли появится на экране – разве что в отчете по службе.

– Верно, поначалу я так и лопалась от гордости, – нехотя призналась Диана, – но ближе к сотой серии новизна ощущений исчезла без следа. Хотя, конечно, слава помогает пробиваться дальше.

– Еще бы! Сначала ты была соавтором, а потом стала продюсером и главным сценаристом! – с завистью заметил Дик.

– Все это так, но учти: чем больше титулов – тем больше на тебе висит работы. Сценарий мы с Молли по-прежнему предпочитаем писать сами, к тому же одна из нас непременно торчит в студии с девяти утра до одиннадцати ночи. Лучше расскажи мне, что значит быть программистом. Наверное, это не так-то просто – суметь увязать в одну программу самые разные вещи: степень популярности, стоимость постановки, прибыль от рекламы и все такое. Или хотя бы разбираться в том, какую программу использовать в каждом данном случае…

– Да, это нелегко, – со вздохом отозвался Дик. – Если бы мы точно могли предсказать, какое шоу выиграет или проиграет, то наша студия не была бы третьей на побережье^[3]. Мне бы хотелось работать на номер первый, но «Альфа» пока вполне довольна услугами своих программистов и не собирается увеличивать штат.

– А еще она вполне довольна своими нынешними программами. Я только что пыталась пропихнуть проект новой комедии и здорово погорела. Может, твой «Континентал» ищет что-то новенькое?

– Пока нет. У нас еле помещаются собственные шоу: слишком много времени занимают телефильмы. И это чертовски неверно, потому что они не поднимут рейтинг. Нам действительно нужно добротное свежее шоу – такое, как у тебя.

– Звучит заманчиво, – улыбнулась Диана. – Ты, часом, не ждешь повышения по службе?

– Увы, не жду. В нашем курятнике это не принято. Фил Бэннон не из тех, кто выдвигает своих людей, – он их скорее «задвигает». Ему нравится сидеть в десяти креслах сразу. Фил не только президент компании, но еще и шеф программного отдела.

– Да, не очень-то весело, – посочувствовала Диана.

– Понимаешь, я вообще-то и не собирался становиться программистом. Меня больше привлекает работа сценариста или режиссера. Но ведь для того, чтобы начать, нужно написать что-то свое, а на это необходимо время. Между тем никто не станет тебя задаром кормить. И поить тоже. Кстати, заказать тебе еще пива?

– Не возражаю, – ответила Диана, смутно встревоженная его недосказанными претензиями к жизни.

Вторая порция пива немного сняла напряжение, и беседа перешла на более личные темы: кто откуда родом (Дик был из Мичигана), вьются ли ее волосы сами, от природы (так оно и было), и как Диана относится к идее покататься на Рождество на лыжах (это привело ее в восторг)? Вскоре Дик так освоился, что слегка обнял Диану за плечи.

К тому моменту, когда их корт наконец-то освободился, Диане стало совсем хорошо. Ей давно не встречался такой милый, обаятельный парень.

Хлоп! Хотя весьма хитроумный удар был рассчитан на то, чтобы застать ее врасплох, Диана не пропустила мяч, и он прошел над самой сеткой.

Пораженный Дик запоздало рванулся вперед, но ничего не успел предотвратить.

– Тебе повезло! – крикнул он.

Уверенная, что дело не в везении, а в мастерстве, Диана промолчала.

– А ты довольно проворная для своего роста! – покровительственно заметил Дик, выиграв в первом сете. – Но все равно плохо бьешь слева. Смотри, я играю без пощады!

Она недовольно нахмурилась, не зная, чем ему не угодил ее рост – ведь это всего пять футов семь дюймов в отличие от его шести! Разве рост имеет отношение к ловкости?

Раздраженная, Диана сделала один за другим два рубящих удара – один Дик едва успел принять, а второй пропустил. Зато в ответ она получила великолепно закрученный мяч и упустила его с поля.

– Классная подача, Дик!

Забирая мяч с соседнего корта, Диана заметила женщину, чрезвычайно похожую на звезду, снимавшуюся во «Все мое – для тебя». Этот комедийный сериал «Альфа телевижн» давно утратил былую популярность. Его рейтинг падал с катастрофической скоростью. Ничего удивительного.

Такая банальщина приедается в два счета. А сейчас они скатились на откровенную пошлость. «Эбботт и Синклер» могли бы написать в десять раз лучше. Но из-за непроходимой тупости Оливера Феранти им ни за что не попасть в эфир со своим «Браунстоуном». Повсюду круговая мужская порука! Ведь «Все мое – для тебя» и написан мужиком, и ставит его мужик, как и подавляющее число прочих шоу. По сути дела, в «Альфе» мужики заправляли практически всеми сколько-нибудь значительными делами, и деньгами тоже. Да и вряд ли хоть в одной телестудии страны женщине удалось пробиться на место вице-президента.

Недавний провал проекта внезапно вспомнился Диане с прежней остротой. Ее трясло при одном воспоминании о том, как нагло вел себя Феранти: то грозил пальцем, то обзывал жадной девчонкой…

– Сет закончен! – Дик направился к сетке, чтобы поменяться местами. – У тебя довольно сильный удар, вот только нужно лучше рассчитывать. И слева бьешь совсем плохо.

– Да, ты прав. – Диана запоздало попыталась встряхнуться.

Дик же со снисходительной улыбкой продолжил наставления.

Господи, да что он вообразил? Она играет в теннис с детства и делает это не так уж плохо! По крайней мере в обычных условиях. И Диана упрямо повторила про себя, что непременно выиграет, если сумеет сосредоточиться на игре. О'кей, нужно взять себя в руки и не давать противнику передышки! Вот так-то, Синклер!

Диане без труда удалось пробить его защиту. А когда Дик попытался отыграться на дальних подачах, она отплатила той же монетой, и один мяч за другим стал уходить за край поля. Второй сет Диана выиграла и готова была разойтись на ничьей, но Дик настоял на третьей партии (если, конечно, она не слишком устала).

Напротив, Диана испытывала такой прилив сил, почти эйфорию, когда мастерство и расчет не оставляют противнику ни малейшего шанса.

Диана победила в третьем сете, завершив игру великолепной подачей слева.

– Спасибо за отличную игру! – весело воскликнула она и, подойдя к сетке, с чувством хлопнула Дика по ладони. – Такое стоит повторить!

Дик кивнул и вроде бы улыбнулся – или, скорее, осклабился.

Приняв душ и переодевшись, Диана быстро взглянула в зеркало. У нее великолепный цвет лица. Настоящий цвет победы.

Бразильский ресторан, куда повел ее Дик, находился рядом с клубом и очаровал Диану мягким освещением зала и обилием свежих цветов. Не разбираясь в тонкостях бразильской кухни, она предложила Дику самому выбрать меню.

Наконец обед подали, и Диана нетерпеливо набросилась на еду.

– М-м-м… – промычала она. – Превосходно! – И наградила своего кавалера самой очаровательной улыбкой.

– Еще бы! Ведь это самый настоящий уголок Бразилии посреди Нью-Йорка. Одно из немногих мест, где мне всегда приятно!

– Кажется, мне тоже, – многозначительно шепнула Диана, но так и не дождалась ответа.

Прихлебывая пиво, она снова ощутила смутное беспокойство. Куда подевались легкость и теплота их общения? Дик целенаправленно поглощал уже вторую «Маргариту»^[4] – и мрачнел буквально на глазах.

– А где ты обычно катаешься на лыжах? – поинтересовалась Диана в надежде, что эта тема хоть немного расшевелит его.

Дик равнодушно пожал плечами:

– Где придется. – О недавнем приглашении покататься вместе он напрочь забыл.

Неужели парень так надулся из-за двух несчастных сетов в теннис? Господи, да ведь он запросто мог выиграть следующий сет – они и третий-то шли практически наравне!

– Ты, Дик, наверное, классный лыжник, – игриво заметила Диана. – Мастер спорта, да? – Ответа не последовало. – А нот мне похвастаться нечем, – прикидываясь дурой, продолжала она. – Уже и не припомню, когда в последний раз вставала на лыжи, но это даже весело – попробовать все сначала!

– Снаряжение для горных лыж стоит уйму денег – ну да тебя вряд ли этим удивишь. – Дик бросил на нее раздраженный взгляд. – Ты же такая знаменитость!

Ах, так вот в чем дело! Диана спокойно отложила в сторону вилку.

– Что ж, в каком-то смысле ты прав, только эти деньги не так-то легко мне даются, как кажется. Я считаю своей настоящей удачей дружбу с Молли. – И Диана рассказала, как Молли, получив наследство от мужа, вложила деньги в их агентство, благодаря чему сериал и увидел свет.

Пять лет назад их предприятие выглядело чистейшим безумием: мало того что они собирались продать на телевидение настоящую женскую драму, так еще и снимали ее в Нью-Йорке, тогда как все сколько-нибудь стоящие фильмы этого жанра, кроме мыльных опер, штамповались исключительно в Голливуде!

– Ты просто не представляешь, сколько раз все приходилось начинать сначала. Сколько сил ушло на переговоры, торговлю, бессмысленные совещания! Мы бились головой об стену целый год…

– И тем не менее факты говорят сами за себя, – перебил ее Дик, – теперь ты добилась своего, хотя совсем еще соплячка!

– Мне уже двадцать восемь! – возмутилась Диана.

– Я бы не возражал сбросить лишних шесть лет, – фыркнул Дик.

Вот так дела! Он никак не выглядит на тридцать четыре года. Да и поведение его не соответствует такому возрасту. Это от спиртного Дик так расслабился!

Хотя она попыталась сменить тему беседы, Дик продолжал сетовать на то, что Мэтью Сэйлс, новый директор развлекательных программ на «Континентал», не появится на своем месте раньше января, да и потом пройдет не меньше двух месяцев, пока он втянется в работу.

– А мы тем временем разгребаем все старое дерьмо, и никто и не подумает о премиальных…

Вот уж действительно – истина в вине. Неужели эта размазня – тот обаятельный парень, который напропалую флиртовал с ней в теннисном клубе?

Диана машинально запомнила имя Мэтью Сэйлса. Пожалуй, это единственное, что даст ей нынешний вечер.

А потом ее охватило странное ощущение дежа-вю. Мужчины часто приглашали Диану на свидание, но почти всегда получали отказ. Как только выяснялось, что она преуспевает больше, чем ее поклонник, он не мог с этим смириться. Диана вовсе этим не хвасталась, но ведь любой мало-мальски опытный человек понимал, что за каждую серию она получает по меньшей мере пятнадцать тысяч.

И какой толк объяснять, что это Молли содержала их обеих не один год, и что она была ее партнером лишь номинально, и что только в последний год, когда «Эбботт и Синклер» стали настоящим синдикатом, сериал начал приносить реальные деньги? Да и теперь Диане предстоит сначала расплатиться с Молли, а потом вложить свою долю в их партнерство.

Чего она действительно не понимала, так это того, зачем Дик вообще назначил ей свидание, если его так злит ее успех?

– Ну, сколько там натикало? – Он тупо уставился на ручные часы. – Половина десятого? Ну и дерьмо! – Дик разъяренно затряс рукой. – Вот дерьмо – остановились! А еще «Ролекс»! Даже месяца не проработали!

Он забормотал что-то насчет того, как все наловчились подделывать фирменные марки, и Диане стало ясно: ему не терпится убраться из этого ресторана.

Правда, сделать это было не так-то легко, поскольку официант оказался на редкость несговорчивым парнем.

– Но ведь вы всегда принимали кредитные карточки! – разорялся Дик, размахивая счетом.

Официант лишь молча кивал.

– Пожалуйста, позволь мне расплатиться, – спокойно вмешалась Диана. – У меня есть наличные…

– Но это я тебя пригласил! – возмутился Дик.

– Ничего страшного. Выиграл сет – покупаешь обед! Помнишь песенку? А ты заплатишь за меня в следующий раз. – Она изо всех сил старалась сохранить непринужденный вид, но на Дика это не действовало. Судя по всему, он думал только о том, как бы поскорее уйти отсюда.

У выхода, придерживая перед Дианой дверь, Дик выдал и ожидаемую ею фразу:

– Слушай, мне действительно пора бежать…

…Подготовить отчет… Завтра рано утром совещание…

Диана сдержанно кивнула.

– Позвони, когда сможешь, – игриво сказала она, надеясь, что Дик ответит на многозначительный взгляд. Но тому было уже не до нее – он отвернулся, высматривая такси.

Диана и оглянуться не успела, как осталась на мостовой одна. Она зябко потирала руки. В животе громко бурчало. Слишком много риса и бобов да ведро помоев на десерт!

Не прошло и четырех часов, а ее успели покинуть сразу два мужика. Ты делаешь успехи, Синклер!

Диана повернулась и пошла куда-то на восток. Черт побери, ну когда она перестанет вести себя как героиня сценария, которому не суждено появиться на экране? Она ужасно злилась на себя за то, что впустую потратила время. Лучше бы сидела и сочиняла «Мамашу и Мэг», ведь через два дня нужно сдавать готовый текст!

Оказавшись на Второй авеню, Диана вдруг решила заглянуть в офис. Обычно она писала первый, черновой вариант сценария дома, но иногда сочиняла у себя в кабинете, если знала, что ее не будут отвлекать. По крайней мере на работе ей незачем заниматься уборкой или копаться в холодильнике, чтобы приготовить ужин.

Два первых этажа городского дома Молли, стоящего на углу Пятидесятой и Первой улиц, были целиком отведены под «Эбботт и Синклер продакшнз». Каждая из партнерш имела свой кабинет. Были здесь также просторная приемная и конференц-зал, служивший рабочим местом для их ассистентки.

Диана открыла дверь своим ключом, предварительно отключив сигнализацию. Дрожа от холода, она нерешительно постояла в холле, не зная, стоит ли снимать шубу.

На втором этаже зажегся свет.

– Диана?

– Да. Не сердись, Молли. Я пришла немного поработать.

– Господи, да ты озябла! – Молли быстро спустилась в холл. – Иди погрейся! У меня горит камин.

В отличие от кабинетов, обставленных в самом современном стиле – сверкающий хром, черная кожа и серый ковролин, гостиная Молли напоминала Новый Орлеан начала века. Плюшевые ковры, бархатный диван и мягкие кресла с обивкой выглядели так, что Диане иногда казалось, будто она попала в старинный бордель.

Бросив на кресло свою шубу, Диана подошла к огню, а Молли подала ей бокал бренди.

– Возьми. Судя по твоему виду, это то, что нужно.

– Спасибо. – Диана перевела дыхание, прежде чем проглотить жгучий напиток, моментально растекшийся по жилам жидким огнем.

Молли опустилась в свое кресло и взялась за прерванное вязание – это занятие помогало ей расслабиться. Проворно работая спицами, она проницательно поглядывала на подругу синими глазами. Прямые, коротко подстриженные темные волосы покрывали ее головку, как плотная шапка. Она выглядела чрезвычайно молодо для своих тридцати восьми лет, в тщательно отглаженных джинсах и свитере с серо-коричневой надписью «Мамаша и Мэг» и карикатурным изображением пары голубых глаз, обрамленных невероятно длинными ресницами.

– Ты получила от Феранти под зад, верно? Ну да, я так и подумала, поскольку ты не позвонила.

Диана выложила ей все:

– Он просто ублюдок, впрочем, как и большинство в нашем бизнесе. Никто не даст тебе свернуть с однажды избранной тропы. Раз уж начала с драмы – драмой изволь и закончить. Даже если бы мы заручились твердым обещанием Норин, чего пока нет, студия предпочла бы работать с проверенными комедийными сценаристами.

– Жаль, что ты так расстроилась. – Молли встала и помешала дрова в камине. – Но, признаться, я даже чувствую облегчение. Не знаю, способна ли я написать комедию…

– Ты способна написать все что угодно! А в «Мамаше и Мэг» юмора не меньше, чем в любой из популярных комедий!

– Это почти всегда твоя заслуга, детка. Кстати, куда запропастился твой сценарий?

– Он в корзине для бумаг! Прости, Молли, но мне все осточертело. То, что приходит в голову, кажется таким старым, затасканным…

– Да ладно тебе, ты ведь знаешь, что совсем новых идей не бывает! Мы способны только разлить по новым бутылкам старое доброе вино.

– Это уж точно. Однако мне уже и бутылки кажутся старыми. Наверное, в этот раз я попрошу о помощи.

– О'кей. Давай посмотрим, что у нас есть. – Молли отложила вязанье и напомнила Диане мамашу из их сериала. – В последней серии мамаше запудрил мозги тот малый, что оказался на поверку жуликом. А в предыдущей серии Мэг попадает в автобус, захваченный двумя террористами…

– Ох, черт побери, хоть бы мамаша отправилась повидать своих внуков – по крайней мере это дало бы нам передышку!

– Полегче на поворотах, Диана. Как бы это не стало правдой! Впрочем, я ни в чем тебя не виню: дерьмовое настроение бывает у каждого. Феранти – настоящая свинья! Кстати, не хочешь ли есть? Я бы могла сделать на скорую руку салат или что-то еще.

– Нет, спасибо. Я уже ела, да только обед не пошел впрок.

– Ого, да у тебя выдался скверный вечерок, верно? Ну и что же еще с тобой приключилось? Это был не мужчина твоей мечты?

– Нет, – со вздохом призналась Диана. – Да и я, похоже, не оказалась девушкой его мечты.

– Уверена? Может, ты слишком многого от него хочешь?

– Теперь это уже не важно. Ему на меня наплевать. А я действительно слишком многого хочу от мужчин. Хотя ты и стараешься наставить меня на путь истинный. Если бы не ты, я все еще была бы восторженной соплячкой и сидела в той студии в Лос-Анджелесе. Вот и от Феранти я хотела слишком многого на протяжении всех этих недель…

– Не стоит валить все в одну кучу. Я же имела в виду мужчину для развлечений, а не для работы!

– Какая разница? Они оба дали мне сегодня пинка под зад!

– Ну, в работе ты, как правило, выигрываешь. Черт побери, ведь именно поэтому я постепенно отошла от «Мамаши» и оставила сценарий на тебя! Ты не забываешь улыбаться, являясь на совещания, и выглядишь так женственно, так обаятельно! А чего стоит твой медовый голосок?

– Ну, я же все-таки выросла в Санта-Фе, а не на вашей дьявольской кухне. И это получается как-то само собой!

– Конечно, само собой! И вряд ли у кого-то получилось бы лучше. Твоя медовая речь заставляет людей расслабиться. Но пока они раскусят, что этот мед изрядно разбавлен дегтем, ты успеваешь размазать их по стенке!

– Ну и что? Разве я поступаю неверно?

– В бизнесе – почти никогда. Но если ты так же ведешь себя на свидании, ничего удивительного, что парню хочется дать тебе под зад.

– У-ух!

– Прости, детка, но я скажу тебе правду. Мужики вечно чувствуют себя как на соревнованиях. И им вряд ли понравится, если их обойдет на повороте какая-то баба, которая к тому же не даст им спуску, когда они хотят расслабиться, похихикать над какой-нибудь глупостью…

– Ну да, примерно так, как ты хихикаешь со своим Тедом? Только не похоже, что от этого много проку, – язвительно заметила Диана.

– Ты чертовски права: проку нет никакого. Но мне плевать, решится он оставить свою жену или нет. Я не собираюсь снова замуж. От Теда я получаю все, что мне нужно…

– По крайней мере ты постоянно об этом твердишь. Но я устроена иначе. Я не способна прикидываться сентиментальной дурой и выплясывать перед кем-то на цыпочках. Мне нужно иметь возможность говорить и делать то, на что я способна.

– Господи, ну и что же ты сегодня сделала и наговорила? Давай, выкладывай! Он пригласил тебя пообедать?

– Ну да, вот только потом сидел как на иголках и мечтал поскорее смыться! – Диана налила бренди себе и Молли.

– Погоди, не так быстро. Сначала вы играли в теннис, так? И ты, конечно, показала, на что способна?

Диане стало жарко, и она отодвинулась от огня.

– Мы оба показали, на что способны.

– Ага. Но выиграла, разумеется, ты, а не он.

– Так уж получилось.

– Ну надо же, кто бы мог подумать! Слушай, тебе не следует злиться на Дика за то, что он завидует твоей работе. Ведь для него не секрет, чем ты занимаешься и сколько получаешь. И он точно был заинтригован – во всяком случае, до вашей партии в теннис. Как по-твоему, зачем ему было устраивать первое свидание именно на корте?

– Затем, чтобы как следует разглядеть, какие у меня ноги, – сердито бросила Диана.

– Затем, чтобы поразить тебя своим мастерством! А ты позволила ему это сделать? Черта с два! Мисс Совершенство надрала ему задницу! Так чего же от него было ждать?

– Но ведь Дик сам хотел, чтобы я старалась, – он постоянно давал мне указания, как играть! – Диана снова добавила себе бренди. – Разве я виновата, что вела себя честно? Мы играли на равных, одна партия его, другая моя…

– Нет, для мужика этого мало. Особенно когда дело касается спорта. Ну почему бы тебе не пропустить пару-тройку мячей? Нежилась бы сейчас у него в объятиях, а не торчала бы, как Золушка, у моего камина!

– Нет, это не для меня! – мрачно возразила Диана. – Если для того, чтобы завоевать мужика, я должна проиграть ему партию в теннис, – благодарю покорно! К тому же я вовсе не думаю, что проигранная партия в теннис была единственной причиной.

– Ну еще бы, ты наверняка подбросила ему вторую! Он повел тебя в свою любимую забегаловку, и вдруг ни с того ни с сего выясняется, что они не принимают кредитные карточки. А ты не только принялась размахивать своим толстым кошельком, но еще и с шутками-прибаутками. И пока ты расплачивалась с официантом, у него в мозгу жужжало одно: «Выиграл сет – покупаешь обед, выиграл сет – покупаешь обед!» Просто классно. И после этого ты еще надеялась, что ему хватит духу кончить вечер на романтической ноте, да?

Диана, осознав абсурдность ситуации, криво улыбнулась:

– Ну кто сказал, что мы не способны сочинить комедию? Ты просто неповторима! Я могла бы кое-что пустить в дело прямо сейчас! – Она полезла было за блокнотом, но Молли схватила ее за руку.

– Сегодня тебе как никогда захотелось выиграть у Дика после провала у Феранти…

– О'кей, о'кей, мадам Фрейд! Я все поняла. Я сама выставила его полным дураком. Ну что ж, так и запишем! Диана и Дик. То есть парочка круглых болванов. Пожалуй, я предпочту оставаться Дианой без Дика!

– Только не забывай: чем ты старше, тем меньше на тебя обращают внимание!

Диана промолчала, не желая лишний раз напоминать подруге о том, что в отличие от нее не испытывает столь острой необходимости в мужчине. Молли утверждала, что обожала мужа. Однако едва он умер от сердечного приступа, как через пару месяцев у нее появился другой.

– Ну, я пошла. – Диана решительно поднялась. – Может, если как следует настроюсь и лягу спать пораньше, мне приснится вещий сон. И утром останется только записать его на бумагу!

Включив свет в своей гостиной, Диана почувствовала себя очень уютно. Она любила эту комнату, обставленную изысканно и просто в приглушенных, пастельных тонах. Грубые ковры ручной работы, глиняные вазы и плетеные корзины. На небеленых стенах висели акварели и масляные картины, почти все написанные ее матерью Мартой Кент Синклер.

Сбросив сапоги, Диана опустилась на диван и прослушала автоответчик. Один звонок был от Молли, другой – из Красного Креста с предложением сдать кровь. Проклятие! Как будто она весь день занималась чем-то иным. Последний звонок был от брата – он приглашал встретить Рождество вместе с его семьей в Портленде.

Диана включила музыку и вспомнила, как в детстве Кент донимал ее из-за веснушек, дразня «пирогом с изюмом». Это приводило Диану в ярость, и она молотила его по чем попало, однако без особого эффекта, поскольку Кент был на три года старше и намного крупнее.

Рождество в Портленде. А что, это может оказаться приятной переменой после обременительного спектакля, который устраивает на Рождество Нью-Йорк. Здесь ее ничто не держит. И она ни разу в жизни не была в Орегоне. Вообще-то она и Кента видела в последний раз два года назад на его свадьбе в Санта-Фе.

Музыка приятно обволакивала слух, и Диана наконец-то расслабилась. Спокойный холодный джаз. Один из поклонников по имени Скотт приучил Диану к джазу. После него прошла уже целая череда бойфрендов, однако привычка слушать джаз осталась.

Наслаждаясь джазом, она любовалась единственной картиной в пастельных тонах, написанной ее отцом. Она изображала деревушку пуэбло, полускрытую в облаке пыли, с одинокой фигурой индейского мальчика, замершей на переднем плане.

Картина никогда не оставляла Диану равнодушной: наверное, она унаследовала отцовское чувство потерянности и одиночества. Отца нетрудно понять, ведь мать оказалась более талантливой. Марта Кент тоже любила изображать пейзажи Нью-Мексико: мескитовые деревья, пальмы, иззубренные горные кряжи – однако ее техника поражала тщательностью и изяществом и чем-то напоминала японскую. Диана была убеждена, что мать стала бы известной художницей, если бы выставлялась не только в небольшой галерее в Санта-Фе, принадлежавшей ей и отцу.

При воспоминании о родителях и о неизбежных трудностях семьи, где муж и жена художники, Диана грустно вздохнула. Если уж она и выйдет когда-нибудь замуж, то лишь за человека, не имеющего никакого отношения к телевидению. Тут Диана подумала о Дике, и ей стало совсем не по себе.

Раздевшись у себя в спальне и поставив на ночной столик будильник, Диана вспомнила, как Дик распинался по поводу своего «Ролекса». Она еще ни разу не слышала, чтобы «Ролекс» остановился. Вряд ли это был «Ролекс».

Эврика! Вот она, идея, за которой Диана так долго охотилась! Мамаша с Мэг выведут начистую воду мошенника, который подделывал на своих часах марку известных фирм!

Напрочь позабыв про сон, Диана кинулась к столу и работала часа два.

Это усилие окончательно вымотало ее, зато она легла спать, чрезвычайно довольная собой.

Сонный взгляд Дианы упал на Энди-Оборвашку, ее любимую куклу, сидевшую на бюро. Особо любопытным знакомым она с юмором рассказывала, как приобрела его в какой-то антикварной лавке, но на самом деле Энди был ее спутником с самого детства. Мать постоянно штопала тряпичного малыша, расползавшегося от чересчур нежных объятий.

Диана не могла бы расстаться с Энди. Она ласково подмигнула Оборвашке: он по прежнему оставался самым лучшим парнем на свете.

Глава 2

Ники де Поль, прижимая к каждому уху по телефонной трубке, склонилась над своим рабочим столом.

– «Эбботт и Синклер продакшнз». Извините, но мисс Синклер нет на месте… Это ее ассистентка… Я попрошу мисс Синклер перезвонить вам.

Ники положила на рычаг одну трубку и заговорила в другую:

– Мы снимаем два новых эпизода, совсем коротких – пет, его там не будет. Мы ведь уже пустили его в прошлой серии… – Одновременно она набирала на компьютере ведомость актерских гонораров.

Зазвонил третий телефон.

– Нет, Молли, еще не пришла. Она никогда не появляется до полудня… Нет, не забуду.

Безмозглая дрянь! Ники работает на нее уже больше года, а Молли обращается с ней как с новичком! Ну разве не обидно? Ведь Ники давно разобралась в здешней кухне!

Если бы у них был настоящий секретарь для приема телефонных звонков, а не Хилари, работавшая па полставки! Конечно, при таком папаше дочка может позволить себе делать все, что хочет. То ей надо на экзамен, то на зимний курорт… Вот и сейчас она уже на полпути в свой Нью-Хэмпшир, едет встречать Рождество.

И когда Хилари нет на месте, Ники приходится крутиться за двоих. Конечно, она выражала недовольство. Но Молли считает Хилари талантливой и способной переделать всю работу за половину времени, необходимого любому другому. А Диана не забудет вставить, что они всегда стараются сами отвечать на звонки – вот только им, как правило, не до этого: то говорят по другой линии, то их вообще нет в офисе.

Ники дико злило, что она, выпускница колледжа, вынуждена заниматься той же дерьмовой работенкой, что и Хилари, еще не окончившая колледж.

Правда, Ники пыталась найти себе другое место. Поиски продолжались уже полгода, но ни к чему не привели. Как правило, телекомпании норовили нанять зачарованных малышек почти за бесценок. По сравнению с прочими Эбботт и Синклер хотя бы платили прилично. Но все же Ники едва сводила концы с концами: жалованья хватало только на оплату крохотной комнатки.

Стоило ей представить, как Молли одна слоняется по роскошному особняку или Диана входит в свой высокооплачиваемый рай с двумя спальнями, и Ники делалось тошно от зависти, особенно к Диане. Ведь она не получила в наследство кругленькую сумму – нет, заработала свои денежки сама как независимый автор и продюсер. Об этом мечтала и Ники. Теперь у Дианы денег куры не клюют, она одевается в шикарные шмотки и снимает квартиру в Ист-Хэмптоне.

Телефоны на какое-то время затихли, и Ники наконец-то дописала ведомость. Господи, как же она ненавидит этот мерзкий экран, он буквально выжигает ей глаза – такие большие, ласковые, и кое-кто даже называл их красивыми, – они краснеют и опухают от усталости. Густые рыже-каштановые волосы Ники коротко стригла и завивала на виске в стиле двадцатых годов. Она то и дело поправляла тугие завитки, гадая, правильно ли выбрала прическу.

Диана появилась в четверть третьего и снисходительно улыбнулась:

– Ники, у тебя отличная прическа! А ну-ка повернись, дай посмотреть! Суперкласс!

– Спасибо. Это все, что мне удается сделать без перманента.

– Я бы поменялась с тобой волосами, лишь бы изобразить нечто похожее! – Диана открыла брифкейс и вытащила новый сценарий.

– Вот это все? – уставилась на нее Ники. – Такая пачка?

– Да, тут всего сто с небольшим страниц. Надеюсь, разберешься.

– Я-то разберусь, – заметила Ники, бегло просматривая первую страницу рукописи. – Но вот как вы умудрились столько написать!

– Нужда заставила. И привычка. Я барахтаюсь в этом уже не один год, и поэтому мне легко изобразить любой персонаж. Самое трудное – найти для них основную идею.

– Ох, – вспомнила Ники, – у нас возникла проблема. Терри попал в аварию. Я имею в виду настоящую аварию, а не сценическую. У него разбит нос, так что придется переделывать серии на пару недель. Я только что звонила Молли на студию – она не хотела беспокоить вас дома и пришла в бешенство оттого, что придется менять сценарий, а Эд рвет и мечет и норовит вырубить камеры.

– Ох, черт возьми! Пожалуй, я лучше исключу Терри и из новых эпизодов на всякий случай. Взгляни, что тут можно сделать. А я пока просмотрю почту.

Ники начала читать, быстро переворачивая страницы. Текст был совсем сырым, с миллионом поправок, сделанных от руки карандашом, но тем не менее вполне готовый: интрига, диалоги, примечания. Подделка под фирменные часы – не слишком-то оригинальная идея. Ники знала, что город наводнен фальшивыми джинсами с маркой «Кельвин Кляйн» и свитерами от Изода. Все это продавали, как правило, с рук и на улицах. Диана лишь немного приукрасила историю: в сценарии фигурировали золотые часы, и продавали их в магазинах. Ну какого черта до этого не додумалась сама Ники?! Ведь только и мечтает о том, как бы написать сценарий. Поэтому и терпит эту выскочку Диану, а не ради того, чтобы без конца перепечатывать ее сценарии и править ошибки. Если бы только написать что-то свое и продать на студию…

Грызя кончик ручки, Ники ломала голову над тем, как исключить из эпизодов Терри – беспризорного малолетнего преступника, тайно работавшего на мамашу и Мэг.

– Ну, как дела? – поинтересовалась Диана, выйдя из кабинета. – Есть идеи?

– Да. Терри здорово досталось в уличной драке, и он присылает вместо себя приятеля – скользкого типа, не внушающего мамаше доверия.

Диана взяла сценарий и зашелестела страницами, отыскивая место, где появляется Терри.

– Ага, а это неплохая мысль, Ники! Правда, не так-то легко найти нового актера и сделать пробы до пятницы. Сегодня уже среда, и конец дня…

– У меня есть на примете подходящий парень, Диана. Как раз сегодня мы с Кеем говорили о пробах…

– Постой, я, кажется, придумала! Нам не придется заменять Терри. Пусть-ка мамаша разок оторвет задницу от кресла и сама отправится на улицу! На самом деле это даже станет приятной неожиданностью!

– Алиса ни за что не согласится, – мрачно заметила Ники и добавила, что их капризная звезда, игравшая мамашу, жуть как не любит учить новый сценарий вот так, впопыхах и в последнюю минуту.

– А мы попробуем. – Диана набрала номер Молли.

Сидя за компьютером, Ники старалась взять себя в руки.

Нот вечно Диана так: сперва поманит, как будто действительно считает ее творческой личностью, а потом спустит с небес на землю. И Ники ничего не остается, как проглотить пилюлю, хотя она уверена: ее идеи ничуть не хуже Дианиных. Да только эта дрянь ни за что не выпустит из рук творческий контроль, а ведь именно ее Ники могла бы считать союзницей! Молли хотя бы ведет себя честно: ей и в голову не приходит допустить ассистентку к сочинительству.

Ники старалась не обращать внимания на переговоры сначала с Молли, потом с Алисой, но сочившийся патокой голос Дианы буквально вонзался в уши. Она так уламывала Алису потрудиться над одним-единственным новым диалогом, будто речь шла о целой прорве работы.

Но Диана наконец ушла, и Ники начала набирать текст сценария на компьютере. Ей смертельно надоело возиться с этим дерьмом. Подумать только, ведь Диана старше ее на каких-то несчастных четыре года! Это просто унизительно.

Диана все-таки уехала на Рождество в Портленд. Первый день ушел на более близкое знакомство с невесткой, которую звали Патти, и шумную возню с годовалой племянницей.

На второй вечер Кент повел Диану и Патти обедать, а потом пригласил в кабаре.

– Ты непременно должна послушать нашу джазовую певицу, – заявил Кент, устраивая сестру за столиком возле самой сцены.

Сквозь голубые клубы табачного дыма Диана с трудом различала трио: гитара, контрабас и фортепиано играли нечто маловразумительное.

– Наша Нелли неподражаема, она одна из лучших, – продолжал Кент, когда все уселись. – Вон она, в зале – та черная официантка.

– Ну да, – ехидно заметила Диана, – стало быть, у вас такие талантливые официанты и официантки…

– И нечего скалить зубы! – вспыхнул Кент. – Это тебе не Нью-Йорк. В Портленде люди живут по-человечески. Им не приходится каждый день бегать по вечеринкам, и они расходуют свой талант на дело.

– Я вовсе не скалилась! – Диана примирительно похлопала брата по руке. – Считай это просто комментарием, а не намеком. У вас очень симпатичный клуб, и мне здесь нравится. Я рада, что все мы вместе, рада за вас с Патти, а от Джессики и вовсе без ума. Кстати, куда пропала Патти?

– Пошла позвонить няне. Мы все еще нервничаем, когда Джесси приходится с кем-то оставлять. Даже не думал, что иметь ребенка – такая большая ответственность. Ну, ты и сама все поймешь, если решишься оставить эту крысиную возню на студии.

Можно подумать, будто он говорит не о студии, а о настоящей преисподней! И когда Кент перестанет смотреть на нее свысока? То, что он выбрал семейную жизнь в маленьком городке, вовсе не означает, что и Диана не сумеет придумать ничего лучше!

Она наблюдала за братом, испытывая одновременно любовь и раздражение. Роль отца семейства придала его облику неуловимое самодовольство. Кроме карих глаз, в нем не осталось ничего от прежнего Кента. Темные волосы стали совсем прямыми, а на узком лице часто проступало непримиримое, надменное выражение.

Диане впервые в жизни пришлось гостить у брата, и она чувствовала себя немного странно. В детстве они постоянно спорили и дрались. Лишь позднее, уже подростками, им удалось найти общий язык – отчасти потому, что каждый нуждался в поддержке. Им хотелось поступить в колледж вопреки родительской воле. Старшие Синклеры мечтали, чтобы дети стали художниками, остались в Санта-Фе и занимались галереей.

Диана любила живопись, однако не считала себя талантливой художницей. Кент выбрал специальность, близкую к живописи, и стал архитектором. Окончив университет в Орегоне, он осел в Портленде, женился на девице из местных и надеялся вскоре стать партнером в фирме, взявшей его на работу.

Диана, как более активная и склонная к авантюрам, всегда мечтала о шумной и беспокойной жизни и инстинктивно ощущала, что брат так и не простил ей столь головокружительного успеха, хотя сам добился всего, чего хотел: женился, завел ребенка, поступил на престижную и перспективную службу. Для Дианы путь наверх оказался на удивление легким и не потребовал каких-то особых жертв. Она не была обременена пи мужем, ни детьми. И теперь, глядя на Патти с ее малышкой, Диана слегка завидовала, однако прекрасно понимала, что никогда не уживется с кем-то вроде Кента. Даже четыре дня рождественских каникул она выдерживала с трудом.

Патти вернулась за стол, удовлетворенно улыбаясь, и поспешила доложить мужу, что Джесси уже заснула, дома все в порядке и нянька предупреждена, что они вернутся сразу после окончания шоу.

Патти была сверстницей Дианы – миниатюрная, миловидная и чуть-чуть полноватая. Диана подумала, что ее невестка просто душечка, и к тому же очень покладистая. Она умеет и любит возиться с детьми, готовить, ухаживать за садом и обожает мужа. Короче, с такой женой, как Патти, у Кента не будет никаких проблем.

Не спрашивая согласия дам, Кент заказал три коктейля «Бренди-Александр».

– Он тебе понравится, – заверил Диану брат. – Здесь его делают лучше всего.

Диана промолчала, хотя терпеть не могла сладких напитков.

– Ах, Диана, ты только попробуй! Напиток богов, настоящий нектар! – воскликнул Кент, когда официант принес им коктейли. Он пригубил коктейль и зажмурился, изображая восторг.

– Замечательный, – подхватила Патти.

Диана убедилась, что коктейль слишком сладок для нее, но назвала его неплохим. Ведь Кент искренне старался доставить ей удовольствие, хотя и на свой лад. Он даже пригласил на этот вечер ради сестры кого-то из сослуживцев, но тот подхватил грипп и свалился в последнюю минуту.

Это значительно облегчило Диане жизнь: как она помнила, ни один из парней, которых Кент приглашал для нее, не показался ей привлекательным. Было бы просто здорово, если бы брат наконец сообразил, что Диана давно выросла и вполне способна сама выбирать для себя и выпивку, и кавалеров. А пока даже лучше жить с ним в разных частях континента.

Разглядывая публику в зале, Диана почувствовала себя неловко. Она и так надела самое простое платье – свинцово-серое, с пышной юбкой и отделанным кружевами вырезом, возможно, слишком глубоким. С одной ниткой жемчуга и жемчужными серьгами этот наряд был бы весьма к месту в Нью-Йорке, однако в кабаре, популярном у портлендских студентов, в их свитерах и джинсах, Диане казалось, что она разряжена до неприличия.

Тем не менее она твердо решила получить от этого вечера все, что можно. Публика пришла сюда повеселиться и добродушно хохотала даже над самыми неудачными номерами. Местный пародист Вуди Аллена порадовал зал на редкость безвкусной пародией, а у рыжеволосой тощей певицы едва хватило голоса на две песни.

– Погоди, скоро ты услышишь Нелли, – уже в третий раз пообещал Кент.

У Дианы вертелся на языке язвительный ответ, но она знала, что брат не выносит ее ехидства.

Покончив с коктейлем, Диана настроилась на благодушный лад, чувствуя себя приятно в непринужденной атмосфере кабаре. Это было особенно необычно после напряжения и суеты, царивших в Нью-Йорке. Она даже не возразила, когда Кент заказал еще по порции «Бренди-Александра».

Внезапно ее внимание привлек новый артист, появившийся на сцене у микрофона. Невероятно высокий, он поражал своей всклокоченной золотисто-рыжей шевелюрой. Его костюм больше подошел бы официанту: черные брюки, красный жилет, белая рубашка с рукавами, закатанными до локтя. Широкие плечи и тонкая талия говорили о недюжинной силе, таившейся в рослой фигуре, и оттого гитара в его руках казалась игрушечной.

«Свой парень», – с улыбкой подумала Диана. На телевидении было полно вот таких обаятельных, услужливых здоровяков.

Тем временем артист, имя которого она пропустила мимо ушей, обратился к залу, не спеша перебирая струны гитары. У него был довольно приятный баритон, однако местный акцент делал речь похожей на пародию. Диану это позабавило и слегка заинтересовало. Он что, собирается петь? Или представлять комическую сценку для одного актера?

Судя по всему, парень собирался сделать и то и другое. Он начал с игривой истории про грузовик, напоминающий «гнездо доисторической птицы с выдранным дном». Совершенно нелепая и бессвязная концовка заставила застонать даже благодушно настроенный зал.

И все же в этом горе-артисте, с терпеливой улыбкой поджидавшем, пока уляжется недовольный гомон, было что-то привлекательное. Он буквально источал невозмутимость и чувство собственного достоинства.

Следующий номер – короткий скетч о сборщиках яблок – зал слушал довольно внимательно, несмотря на грубые шутки и слишком прозрачные намеки.

Диана следила за артистом со все возраставшим любопытством. Несмотря на приветливую улыбку, парня никак нельзя было назвать красавцем. У него был слишком длинный и острый нос, а подбородок тяжелый и квадратный. Он был не слишком молод – судя по загрубевшей коже, что-то между тридцатью и сорока.

Его следующая история об озабоченной бабенке, у которой «в душе был сущий ад», не снискала никакого успеха, так же как и исполненная затем песня. Но это словно не имело для парня значения. Его интересовал только он сам, непробиваемый упрямец с таким обаянием, что оно необъяснимым образом подчинило себе всю аудиторию. Диана не могла не признать, что артист произвел впечатление и на нее, хотя сама не понимала почему. Она лишь запоздало обнаружила, что вся подалась вперед, к сцене, словно желая приблизиться к нему.

Хлопая вместе с другими, Диана осведомилась у брата, кто же это такой.

– Какая разница? Сейчас выйдет Нелли!

Однако среди бессвязного гомона, царившего в кабаре, Диана все же уловила имя Люк.

В следующую секунду под гром аплодисментов к микрофону вышла Нелли. Довольно симпатичная, она порадовала зал приятным, но ничем не выдающимся голоском. Диана была разочарована после всех похвал Кента, однако вся публика приняла Нелли с энтузиазмом. Ну что ж, их тут вообще нетрудно расшевелить.

Погрузившись в собственные мысли, Диана рассеянно оглядела зал. Ей показалось, что где-то в дальнем углу она заметила рослого Люка, прислонившегося к стене.

Между тем Нелли сорвала очередную овацию.

– Ну, что скажешь? – спросил Кент, неистово хлопая в ладоши. – Классно, правда?

– Да, отлично, – согласилась Диана, не желая портить ему удовольствие. – Я повеселилась на славу. Кент, Патти, большое вам спасибо! Шоу просто замечательное.

Пока брат расплачивался с официантом, Патти отправилась подогнать машину, а Диана зашла в дамскую комнату. Там было занято, но неподалеку она увидела Люка. С подносом, уставленным выпивкой, Люк пытался пройти от стойки бара в зал, но сделать это было не так-то просто из-за окруживших его девиц.

Внезапно Люк посмотрел прямо в глаза Диане и ослепительно улыбнулся:

– Развлекаетесь, мэм?

– И еще как! – с улыбкой отвечала она.

Оглядев Диану внимательнее, он поднял поднос над головой и стал протискиваться к ней, приговаривая:

– Простите, дайте пройти!

Диана сама не заметила, как сделала пару шагов ему навстречу и выпалила:

– Вы прекрасно держались на сцене, вот только материал оставлял желать лучшего, если, конечно, относиться к этому более серьезно.

Диану поразило, что она выдала такую бестактность. И что это на нее нашло? Она вовсе не собиралась вступать с ним в беседу! Наверное, дело в его взгляде, в том, что он выделил ее из толпы, как будто знал, что она способна дать нечто большее, чем слепой восторг других поклонниц.

– Ну что ж, – не спуская с Дианы взгляда, протянул Люк, – мне казалось, я неплохой актер. Но разве такая деревенщина, как я, способен в этом разобраться? Вот вы, я вижу, совсем другое дело!

Диану охватила странная истома. Его стальные глаза излучали колдовской свет. Может, он просто наркоман? Как бы там ни было, его взгляд напомнил Диане персонаж из фантастического фильма, который обращал людей в рабов.

– Разве вы фермер? – растерянно хлопая ресницами, поинтересовалась она.

– Отчасти. Но только ковыряться в навозе – не слишком приятная работенка, вот я и перебрался сюда. Мне нравится веселить народ. – Смерив Диану взглядом с головы до ног, Люк проницательно заметил: – А вы, мэм, приехали в гости?

Она кивнула.

– Что ж, тогда не скрывайтесь прежде, чем расскажете мне о материале для шоу…

– Диана, – окликнул сестру Кент, – мы уходим!

– Ох! Познакомьтесь, это мой брат, – рассеянно пробормотала Диана, а Кент напомнил ей, что Патти уже ждет в машине.

Люк, все так же невозмутимо улыбаясь, держал свой тяжелый поднос на весу.

– Что ж, ребята, был рад познакомиться с вами, – сказал он и добавил с явной иронией: – А вам, мэм, спасибо на добром слове!

Диана едва сдержала неожиданный порыв: ей хотелось убедить Люка, чтобы он плюнул на здешнее болото и уехал в Голливуд, в Нью-Йорк, стал художественным агентом, писателем или профессиональным фотографом…

Кент настойчиво сжимал локоть сестры, а она торопливо рылась в сумочке в поисках визитки.

– Навестите меня, если будете в Нью-Йорке.

Господи, она же хотела сказать «позвоните», но с губ уже слетело «навестите»! Диана неуверенно рассмеялась, не зная, заметил ли Люк ее оплошность. Он снова наградил Диану своим колдовским сияющим взглядом. И лишь потом посмотрел на карточку.

– «Мамаша и Мэг»? Эй, вы что, имеете отношение к этому шоу?

– Я соавтор сценария.

– Люк! – рявкнул бармен и сердито кивнул в сторону столиков.

– Ну что ж, желаю удачи! – пробормотала Диана и поспешила за Кентом.

– Что это за чертовщина? – возмущался Кент на ходу. – Я ведь сказал: мы уходим, как только закончится шоу! А ты куда-то смылась! Я едва нашел тебя, а ты, оказывается, таяла от этого парня…

– Я ни от кого не таяла! Просто у этого парня есть талант, и нужен небольшой толчок…

– Ах, ну конечно, и потому ты позвала его в Нью-Йорк – исключительно ради того…

– Я не звала его, Кент, это все не так. Я лишь хотела дать понять, что ему необходимо подумать о своем таланте и бросить это болото…

– Черта с два! – упрямо замотал головой Кент. – Ты сразу запала на этот кусок говядины! Ну да, такие мясистые болваны всегда были в твоем вкусе…

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь! – Диана сердито вырвала у него руку, едва они вышли на улицу. – И хватит толковать о моих чувствах. Я знаю все не хуже, чем ты! Ну вот, ты вытащил меня чуть не волоком, а Патти еще не подогнала машину.

– Она сейчас приедет. Честное слово, сил нет смотреть, как ты выставляешь себя круглой дурой! Могла бы хоть немного повзрослеть!

– А ты и подавно взрослый, поэтому незачем делать вид, что умнее всех! – взорвалась Диана.

Тут Патти подогнала машину и перебралась на правое сиденье, уступая Кенту место за рулем.

Диана, устраиваясь сзади, обратилась к брату:

– Ладно, давай выбросим это из головы, о'кей?

– Не пытайся заткнуть мне рот! – Кент повернул ключ, гневно глядя на сестру в зеркало заднего вида. – Терпеть не могу, когда ты споришь со мной! Тебя же хлебом не корми, дай к чему-нибудь прицепиться! И что за извращенная натура? Я потащился с тобой за тридевять земель, чтобы ты послушала отличную джазовую певицу. Нелли поет так, что заводит весь зал, кроме тебя. Но ты выше этого. Тебя завел какой-то болван со словарем в тридцать слов! Он же ни говорить, ни петь толком не умеет! Да моя дочка лучше дубасит по барабану, чем он играет на гитаре!

– Милый, прошу тебя… – вмешалась Патти.

– Тоже мне, знаток джаза нашелся! – фыркнула Диана. – У тебя нет ни голоса, ни слуха, ты с детства не мог отличить пение от коровьего мычания. Только в сравнении с десятком самых захудалых джазовых певцов твою Нелли можно считать неплохой певичкой – не более того! У классной джазовой певицы должно быть по меньшей мере развито музыкальное воображение, а здесь им и не пахнет!

– Ну да, все только потому, что это я ее похвалил! Если я скажу, что на дворе день, ты будешь твердить, будто ночь! С тобой невозможно общаться, Диана! Ничего удивительного, что у тебя до сих пор нет парня! Такой синий чулок, как ты, отталкивает мужчин.

– Конечно, по-твоему, любая женщина, которая ценит независимость и способна думать, отталкивает мужчин!

– Кент, пожалуйста, перестань! – взмолилась Патти. – Мне не нравится твоя грубость. Он, наверное, выпил лишнего, – добавила она, смущенно взглянув на Диану.

– Ты имеешь понятие о том, что мужчины ценят в женщинах? – Кент уже кричал на сестру.

– Я имею понятие о том, что ценишь ты! Безропотную покорность!

– Неправда! Я говорю о мягкости и капельке уступчивости! Или ты считаешь Патти затюканной бабой только потому, что она не цепляется к каждому моему слову?

– Милый, пожалуйста… – снова взмолилась Патти.

Диана чуть не задохнулась от гнева:

– Патти не пришлось испытывать твое давление с детства, ей не давали каждую минуту ценных указаний, когда сделать вдох, а когда выдох, когда…

– Ну да, зато тебе нужен такой тип, который станет плясать под твою дудку! А ты, Патти, не лезь не в свое дело! Диана с детства предпочитала именно таких – белобрысых верзил с куриными мозгами!

– Мы не виделись уже много лет. Ты совсем ничего обо мне не знаешь, да и раньше не знал! Господи, может, хватит? Это же выглядит по-идиотски, даже по-детски…

– Все потому, что ты так и не повзрослела! И до сих пор не желаешь это понять! Я был бы счастлив, если бы ты наконец остепенилась и нашла стоящего парня… Но этого не случится, пока ты ведешь себя как упрямая, спесивая дрянь… Поверь, я желаю тебе только добра.

Кент продолжал бубнить свои наставления, а к Диане вернулось до тошноты знакомое с детства ощущение. Казалось, ей снова было пять лет, и большому сильному брату ничего не стоило перекричать и переспорить сестру, так что в конце концов она действительно начинала сомневаться в своей правоте. Единственное, чего на этот раз не хватало, – тычков и затрещин, на которые Кент никогда не скупился.

В глазах внезапно вскипели злые слезы. Ах, как все глупо и не к месту! Диана проклинала себя за эту дурацкую чувствительность. Стоило братцу нажать на привычные кнопки, и он добился заведомо известного результата.

Ну нет, на этот раз черта с два она доставит ему такое удовольствие! Диана застыла в темноте на заднем сиденье, молча слизывая с губ соленую влагу. Ее отношения с братом, как и прежде, свелись к беспощадной борьбе слабого с сильным, победителя с побежденным.

Глава 3

– По-моему, это вовсе не плохо, – заметила Молли, просмотрев сценарий. – Думаю, на экране получится еще лучше…

– Ох, Молли, перестань, мы же опять ходим по кругу, – простонала Диана. – «Мамаша и Мэг» начинает приедаться! – Сжимая в зубах карандаш, она присела на рабочий стол своей партнерши и перечла первые пять страниц. – Меня уже с души воротит от этого шоу.

– Это заметно. – Молли внимательно посмотрела на подругу. – Но это все, что мы пока имеем. На самом деле нам просто повезло, что шоу до сих пор пользуется успехом. «Альфа» как миленькая проглатывает одну серию за другой, и они явно ожидают продолжения.

– Да знаю я, знаю, – вздохнула Диана. – И ты, конечно, права. Но мне так осточертели и мамаша, и Мэг, что в голове постоянно крутится эпизод, где отдает концы либо одна из них, либо обе разом!

У Молли зазвонил телефон, и Диана, соскочив со стола, скрылась в своем кабинете. Лениво опустившись в кресло, она уставилась в окно на глухую стену соседнего дома. «Вот так же и я – бьюсь лбом об стенку!» – мрачно подумалось ей.

Внезапно на Диану напал чих. В горле горело, в носу щипало, значит, она вдобавок подцепила простуду!

В начале января Диана попыталась пристроить «Браун-стоун» на «Первую американскую студию», но ей отказали по той же причине, что и «Альфа»: «Эбботт и Синклер» не зарекомендовали себя как опытные комедийные сценаристы.

Диана снова чихнула, и тут зазвонил телефон. Агент Норин Сандерс сообщил, что актрисе предложили сниматься в сериале в Лос-Анджелесе и она подписала контракт.

– Да, конечно, я все понимаю, – мрачно отозвалась Диана. Синица в руках лучше журавля в небе. Нельзя винить Сандерс. Опустив трубку на рычаг, Диана большущими буквами вывела на обложке «Браунстоуна»: «Выкинуть за ненадобностью» – и швырнула папку в корзину для бумаг. Она так давно и подробно представляла, как Сандерс будет играть в ее шоу, что не видела в этой роли другую актрису.

Из носа потекло вовсю, и Диана устало подумала, что все могло обернуться еще хуже. К примеру, простуда перешла бы в воспаление легких.

– Я ухожу на съемки, – предупредила Молли, просунув голову в дверь. – Ты со мной? Или пошлешь вместо себя Ники?

– Ох, пусть лучше сегодня поедет Ники, – хрипло ответила Диана. – Похоже, мы упустили Норин Сандерс. – И она рассказала о последнем звонке.

– Ну что ж, идея «Браунстоуна» от этого не стала хуже. Не сдавайся. Мы подыщем новую актрису.

– Ну конечно. И станем белыми грибами среди поганок!

– Эй, детка, – ухмыльнулась Молли, – уж не надоело ли тебе быть писателем?

– Ап-чхи! Ни за что! Прости, Молли, я сегодня что-то не в себе.

– Ничего страшного. С кем не бывает! Завтра отлежись. Я позвоню.

Так и не заставив себя подняться, Диана осталась в кресле. Вошла Ники с переброшенным через руку пальто. В другой руке она держала сценарий.

– Я прочла. Еще вчера. Кажется, вы сегодня не в форме?

– Совсем не в форме, – уточнила Диана, утирая нос.

– Принести вам что-нибудь? – нерешительно предложила Ники. – Аспирин? Или что-то от простуды?

– Спасибо, – покачала головой Диана, – но лучше я сначала доберусь до дома, а потом примусь за лекарства. От этих таблеток у меня мутится в голове. А ведь надо еще закончить со сценарием.

– О'кей. Ну что ж, выздоравливайте!

– Спасибо, Ники. – Диана выдавила из себя приветливую улыбку. – Желаю хорошо поработать.

Они использовали для съемок на натуре пустующий склад на окраине Бруклина, и Диана радовалась, что не придется тащиться туда в таком состоянии.

Стараясь не обращать внимания на пульсирующую головную боль, она начала просматривать сценарий, полученный от одного из лучших их авторов. Сосредоточенно нахмурившись, Диана разбирала исправления, сделанные Ники, и вычеркивала одно за другим почти на каждой странице. У Ники удивительная способность взять превосходно звучавшую строку и превратить ее в нечто непотребное. Тем хуже для нее, ведь Ники отлично справлялась с окончательной правкой текста и корректурой. Она обладала цепкой памятью и талантом описывать детали, но ее вечно подводило неуемное желание писать самостоятельно. Диана, поначалу поощрявшая Ники, вскоре поняла, что не в состоянии выпестовать в ассистентке то, чем ее обделила природа, а именно ощущение живой речи.

В кабинет вплыла Хилари с загадочной улыбкой на устах. Одна из наследниц клана Бернардов, Хилари привлекала внимание высоким ростом, прямыми каштановыми волосами и вызывающе надменными манерами. Каждая деталь в ее облике, начиная от преувеличенно простого наряда до самоуверенных жестов, кричала о больших деньгах, которыми эта семейка владела уже не одно поколение.

– К вам кое-кто пришел. Без предварительной договоренности. Мистер Мерримэн.

– Откуда его принесло? – удивилась Диана. – И что ему надо?

– Полагаю, прямо с конюшни, мэм, – брезгливо сморщив носик, ответила Хилари. – А вот зачем, не знаю. Разве что вы решили прикупить ферму?

Тут у Дианы в голове что-то щелкнуло.

– Люк Мерримэн? Не может быть! Ушам своим не верю! Такой высокий, светловолосый…

– Точно. Угадали. Так впустить его?

– О Господи! Ну почему именно сегодня?

– Судя по всему, вам не помешает чашечка кофе. И вашему мистеру Мерримэну тоже. Он явился сюда без пальто.

– Вот как? И в чем же он?

– В чем-то неописуемом, – презрительно скривилась Хилари. – Вы не поверите, пока не увидите своими глазами.

– О'кей, – вздохнула Диана, – проводи его сюда. И кофе действительно будет очень кстати. Спасибо, Хилари!

С появлением Люка Мерримэна в ее кабинете сразу стало тесно. С простодушной улыбкой он протянул свою огромную, красную от мороза лапу:

– Миз^[5] Синклер! Рад снова видеть вас, мэм!

Диана поднялась с кресла и пожала протянутую над столом руку, на миг онемев от столь неожиданного появления этого невероятного типа.

Ей казалось, будто она снова попала в Голливуд, на съемки какого-то фантастического фильма. Вот сейчас светловолосый гигант сунет руку в карман и вынет оттуда говорящий сандвич!

Люк Мерримэн переливался ярчайшими красками под стать расписному пасхальному яйцу. Лимонно-желтые брюки, изжелта-зеленая куртка, белый широченный галстук в синий горошек… Золотисто-рыжая шевелюра выглядела еще более взъерошенной, чем прежде, а за щекой бугрилась целая пачка жевательной резинки.

Диана что-то прохрипела, приглашая его присесть. Горло совсем отказало, вероятно, от простуды.

Люк уселся напротив, скрестив ноги так, что стали видны серые носки с ярко-алыми резинками и хлипкие башмаки, непостижимым образом дотянувшие до этих дней.

– Вы уж не серчайте, что я завалился к вам вот так, запросто. Но вы сами оставили визитку, а мне до зарезу нужен ваш совет! Ну, помните, насчет «материала получше»?

– Вам стоило сначала позвонить, – со вздохом заметила Диана. – То есть я… я хотела сказать… – Она смешалась. Кто бы мог подумать, что импульсивный жест, совершенный под влиянием пары коктейлей в прокуренном кабаре, будет воспринят так буквально?..

Люк, внимательно следя за выражением ее лица, полез в карман.

– Мэм, вы сами дали мне свою визитную карточку. Если, часом, запамятовали…

– Да, да, я совсем забыла, – хрипло отозвалась она и вытащила носовой платок. – Простите! – И Диана шумно высморкалась.

Вернулась Хилари с двумя чашками кофе на подносе. Люк вскочил и расплылся в улыбке:

– Большущее вам спасибо, мэм!

Хилари, насмешливо покосившись на него, поставила поднос на стол и подала чашку Диане.

Обе женщины ошалело наблюдали, как нежданный гость положил себе в чашку четыре полных ложки сахара и палил молока до самого края. Поднеся кофе к губам, Люк вдруг вспомнил, что рот у него занят. Бурый комок, который он смачно выплюнул и бросил в пепельницу у Дианы на столе, оказался вовсе не резинкой, а настоящим жевательным табаком.

Хилари схватила пепельницу и унесла, держа в вытянутых руках, будто там находилась бомба.

Теперь только громкое причмокивание Люка нарушало тишину в кабинете.

У Дианы голова пошла кругом. Украдкой поглядывая на Люка, она думала, что только сумасшедшая могла посоветовать ему выбраться из своего болота.

Однако совет был дан, и вот Люк перед ней. Он все еще сжимал в руке ее визитную карточку и так тер пальцами золоченый обрез, словно надеялся ее оживить.

Пока Диана не спеша прихлебывала кофе и размышляла над тем, с чего бы начать, Люк заговорил:

– Мне еще никогда не приходилось попадать в такое место, как этот ваш Нью-Йорк. Я и повидал-то всего ничего, а это будет побольше целых пяти Портлендов, вместе взятых. Прям не по себе делается.

– Да, – улыбнулась Диана, – это неудивительно. Впервые попав сюда из Лос-Анджелеса, я чувствовала себя так же. Ну а еще до того – когда попала в Лос-Анджелес из Санта-Фе.

– Ага! – Люк улыбнулся от уха до уха. – Я так и знал, что родом вы не из Нью-Йорка! Есть в вас что-то такое мягкое, как у настоящей леди с Запада! – добавил он доверительным тоном.

Диана, поспешив сменить тему, поинтересовалась, давно ли он приехал в Нью-Йорк.

– Да нынче утром! И прямиком к вам!

– Хм, и где же вы остановились?

– В общежитии для рабочих. Есть такое местечко. Парнишка с нашей автостанции подкинул мне адресок.

Диана решила, что Люк не такой уж простофиля. Во всяком случае, до сих пор он не сделал ни одного неверного шага. И если его затея приехать в Нью-Йорк и была ошибкой, то сделана она по ее вине.

– Мистер Мерримэн, когда я…

– Эй, мэм, вы лучше кличьте меня Люком!

– Люк, предложив вам связаться со мной, я имела в виду, что вы окажетесь в Нью-Йорке по своим делам. И я… я вовсе не ожидала, что вы приедете просто повидать меня. Видите ли, в этом городе весьма трудно стать преуспевающим комическим актером. И к тому же я не такой уж специалист в этом жанре…

– Извиняйте меня, мэм, да только я вам прямо скажу: не лежит у меня душа к комическому жанру. Я ведь ехал сюда, чтобы сниматься у вас в шоу, мэм! В «Мамаше и Мэг»!

У Дианы упало сердце. Именно этого она и боялась…

– …Потому как сдается мне, что лучше этого ничего я не найду. Ваше шоу, мэм, – самый что ни на есть крутой хит. А у меня, как ни крути, не шибко-то получается всех веселить…

– Ох, Люк, но ведь это не так! Весь зал в Портленде смеялся над вашими номерами. А драматический жанр – это нечто совсем иное!

– Да это все понятно, но я точно знаю, что вы сумеете мне помочь. Потому как я до смерти хочу стать актером и выступать по телику!

– Понятно. А вы когда-нибудь учились актерскому мастерству? Выступали на телевидении в Портленде?

– Нет, мэм. – Люк покачал головой и безмятежно улыбнулся. – Нет и нет. Да только я жутко способный – схватываю прям на лету!

Диана чуть не поперхнулась остатками кофе.

– Люк, как ни грустно, но вы явились не по адресу. Если уж вас действительно привлекает профессия актера, то следует начинать карьеру в Голливуде! – И она продолжала, стараясь говорить как можно более мягко: – Здесь снимают буквально единичные программы, потому что именно в Голливуде производятся почти все фильмы, там для этого хватает студий, оборудования, традиций, наконец…

– А «Мамашу и Мэг» снимают в Нью-Йорке, – возразил Люк.

– Да, но найти для вас роль в этом шоу практически невозможно. Поверьте, я бы сама хотела помочь вам. Но сначала вы должны окончить художественную школу, а на это уйдет несколько лет. У нас большая часть мужских ролей меняется не реже, чем через неделю, так что каждому достается лишь несколько коротких эпизодов. Даже самым известным профессионалам с многолетним стажем в этом городе удается сниматься не более нескольких недель в году. Они не брезгуют даже мыльными операми – ну, знаете, этими дневными сериалами…

– Дак уж чего там, я согласен и готов вкалывать на любого, кто меня возьмет! – с чувством воскликнул Люк, подавшись вперед и упираясь руками в колени. Его кисти были уже не такими красными, и Диана подумала, что он основательно замерз, пока отыскивал ее.

Но как бы ей ни было тошно, она не имела права внушать пустые надежды и должна с самого начала выложить все как есть.

– Даже если вам посчастливится сразу найти работу, из-за акцента вы получите в лучшем случае характерную роль. А я пока не слышала, чтобы кто-то из здешних режиссеров снимал вестерн. – Стараясь смягчить краски, Диана тем не менее правдиво поведала о том, как подавляющему большинству артистов приходится подрабатывать черт знает кем, чтобы прокормиться до следующего ангажемента, которого может вовсе не представиться. Она рассказала о конкурсах на роли, когда на пробу являются сотни две актеров, из которых повезет только одному.

Люк выслушал ее, не пропустив ни единого слова.

– Я знал, что это не так просто. А кому сейчас легко? Черт побери, уж мою-то жизнь никто не назовет легкой! Мэм, я хочу стать артистом. Хочу до смерти. Я пойду в эту вашу школу. И буду делать все, что вы прикажете. Это же просто проклятие: мне уже стукнуло двадцать шесть, а я так ничего и не добился!

Стало быть, ему всего двадцать шесть… Он не только выглядел гораздо старше, но и вел себя соответственно. Несмотря на неотесанность, Люк не производил впечатления молокососа. Напротив, внушал невольное уважение своей целеустремленностью. И все же Диана охотно вернула бы назад слова, неосторожно слетевшие с губ тогда, в Портленде.

– Меня уже давно подмывало податься на восток. А тут и вы встренулись. И дали мне свою визитку. Для меня это было немало. Вот я и решился наконец купить билет на автобус из Портленда!

Диана чихнула и высморкалась, пожелав про себя, чтобы Люк убрался восвояси на том же самом автобусе.

– Будьте здоровы, мэм! Первое средство от простуды – взять старую, облупленную кастрюлю, капнуть туда самую малость камфоры или мяты, наполнить водой и подогреть. А уж как начнет кипеть – снимайте кастрюлю с огня, накройтесь полотенцем да подышите над паром минуток этак с десять. И нужно так делать каждые два часа. Простуду как рукой снимет. Ну а уж коли дело дошло до горла, то полощите его горячей водой с содой, ну и аспиринчик не помешает. – Люк улыбнулся, и его глаза наполнились тем самым сиянием, что околдовало ее в кабаре.

Диана тепло улыбнулась ему:

– Спасибо. Непременно так и сделаю.

Когда Хилари снова вошла в кабинет, чтобы забрать чашки, Люк вскочил с кресла и воскликнул:

– Вот это был настоящий кофе, а не те помои, что готовят из порошка! Давненько я не пивал такого! – добавил он, обводя ассистентку своим лучистым взглядом.

Тонкие, надменно изогнутые губки Хилари раздвинулись в искренней улыбке, и она с мельчайшими подробностями описала свой метод варки кофе. Между прочим, из ее тона начисто исчезло обычное высокомерие.

Наблюдая за переменами в своей ассистентке, Диана вспоминала, как Люку удалось завоевать симпатии публики в кабаре. Может, дело в его особенной наивности, в открытом ожидании всеобщего одобрения и дружбы, в ласковой искренней улыбке и невероятно лучистых глазах, заставляющих верить, что для него ты одна на свете и он расцеловал бы тебя, если б только посмел. Кроме того, поражало его чувство собственного достоинства, несмотря на нелепый наряд и безграмотную речь.

Диану заинтриговало то, с какой легкостью Хилари – воистину сноб из снобов – вступила в оживленную беседу с Люком. Господи, можно подумать, они собрались открывать предприятие по переработке кофе! Люк явно умел находить с людьми общий язык. Или его обаянию подвластны одни женщины?

Откинувшись в кресле, Диана попыталась представить, как бы он выглядел в модном костюме и с приличной прической.

Хилари наконец удалилась со своим подносом, наградив гостя многозначительным прощальным взором. Он снова опустился в кресло.

– Я гляжу, тут у вас в Нью-Йорке все как есть гостеприимные люди, а вовсе не те жлобы, про которых толкуют у нас на Западе!

Диана лишь устало улыбнулась в ответ. Да, надо отдать Люку должное – он умеет располагать к себе!

– Я знаю одну неплохую художественную школу, – неожиданно сказала Диана. – Там есть именно такие курсы, которые вам нужны. На них учат не просто сценическому искусству, но и правильно говорить и двигаться. Вы сами изберете себе жанр. Проблема лишь в том, что на это необходимы время и деньги.

– Ну, у меня с собой двести восемьдесят долларов. И больше ни гроша. Я забрал все, когда отправился из Портленда искать счастья. Слушайте, если этого мало, я мог бы устроиться официантом.

В таком-то «прикиде»?!

– Мэм, я вам вот что скажу: как вы дамши мне свою карточку, я только и делал, что думал про свою жизнь, и решил: пора ее менять. Вот я и приехамши в Нью-Йорк…

– Я «дала», а не «дамши». Вы «приехали», а не «приехамши». Вам следует правильно употреблять прошедшее время.

Диане стало интересно, что он ответит ей. Его реакция оказалась на удивление верной. Люк внимательно выслушал ее и кивнул:

– Ага.

– И пожалуйста, зовите меня Дианой, а не мэм.

– Ага. Диана. – Он снова подался вперед и горячо воскликнул: – Вот это как раз то, что мне нужно! Чтобы знать все – точка в точку! Мне вовсе не светит толочься на характерных ролях в вестернах, как вы тут толковали. Я хочу пригодиться здесь, у вас! Вот лопнуть мне на месте, если не буду пахать как мул… Ох, черт, опять меня понесло! – И Люк испуганно зажал руками рот.

– Прошлое – ваша неотъемлемая часть, и отказываться от него нельзя, – улыбнулась Диана. – Честно говоря, в нем есть очарование. И вам вовсе ни к чему лезть из кожи вон, когда вы не перед камерой. – Подумав, она добавила: – Разве что захотите поскорее войти в новую роль, освоить акцент и образ действий… Признаться, я все еще не уверена, удастся ли вам это. Но если вы так решили…

– Да я землю буду рыть, помяните мое слово, мэ… Диана. Чертпобери, да кабы вам знать… если бы вы знали, каково мне пришлось в последние годы! Приключилася со мной зубная боль, и поехал я в Салем. По мне, это был жуть какой большущий город, а ведь был я совсем сопливым парнишкой. Ну, нашел я себе работенку в столовке. Поначалу-то и поднос толком не умел держать, да ведь выучился! Ну, прожил там пару лет, да еще несколько месяцев в Портленде. По-вашему, я до сих пор деревенщина? Да вы бы глянули на меня тогда! – Люк вытянул вперед руки. – Вот взять хотя бы ногти. Они были совсем черные. Ни о каких там щетках для ногтей я в жизни не слыхал! Или о дезодорантах. Первый раз, когда знакомый официант показал мне эту штуку, я сказал: «Ну и дела! Да ни один мужик на шабашке не станет поливаться из этой сикалки!» – Люк так смешно повысил голос, что Диана расхохоталась.

– А что значит «на шабашке»? – спросила она.

– Ох, ну понимаете, это когда ты шатаешься с фермы на ферму во время сбора урожая. По большей части приходилось рвать ягоды, но иногда звали собирать апельсины и лимоны в Калифорнии или копать картошку в этой… Айдахе…

Диана изумленно уставилась на Люка. Так он был сезонным рабочим! Это не лезло ни в какие рамки. Ей всегда казалось, что до такого состояния опускаются нынче только чернокожие с самого глубокого юга или мексиканцы…

– А вы учились в школе?

– Да, мэм. Давно, совсем малышом. Старался, как… как мог. Выучился читать так, что без запинок шпарю любой текст! Вот, хотите, прочту что-нибудь прямо сейчас?

Диана протянула ему сценарий, над которым только что работала.

Люк начал читать, наивно озвучивая все примечания и поправки и инстинктивно пытаясь войти в роль:

– Мэг: «Черт побери, Арти, этот ненормальный держит мать в заложницах, а ты уговариваешь меня подождать, хотя он успел укокошить всю свою семью…»

Люк без запинки прочел две страницы, и Диана позабавилась, слушая исконно нью-йоркский диалог, исполненный с сочным западным акцентом. Ну что ж, по крайней мере он действительно грамотный. По его виду и этого не скажешь.

Она набрала номер студии Герберта Бергоффа. Там вскоре будут набирать новый курс. Пусть Люк посидит сначала за партой.

Решение помочь ему пришло как-то само собой. Однако теперь это не был мимолетный импульс. Диана успела разглядеть в Люке нечто заставлявшее отнестись к нему с пониманием. К тому же элементарная порядочность не позволяла забыть о том, что он примчался на ее зов, потратив последние гроши.

– О'кей, Люк, можно начинать прямо завтра. В девять утра. – Диана написала на бумажке адрес. – Каждый час стоит полтора доллара, однако за полный курс – а я бы советовала именно это – придется выложить несколько сотен. Я готова дать их в долг. Расплатитесь, когда сможете. Кстати, у вас есть с собой теплая одежда?

– Не-а. – Люк растерянно посмотрел на свой наряд. – Похоже, эти шмотки не совсем подходят для зимы?

– Они совсем не подходят для зимы, – отозвалась Диана. – Постарайтесь завтра же этим заняться.

Она молча наблюдала, как Люк поднимался из кресла. Пожалуй, в нем шесть футов и три дюйма, но из-за чрезвычайно прямой осанки он кажется еще выше. Трудно представить себе, как такой верзила ползает по грядкам с клубникой, хотя не оставляло сомнений, что его рассказ абсолютно правдив.

– Хилари, я ухожу на весь день. – Диана дала ассистентке несколько указаний на прощание.

– Был страшно рад познакомиться с вами, Хилари, – улыбнулся Люк. – Желаю всего наилучшего!

На улице их встретил чертовский холод. К счастью, парикмахерская Дианы находилась в двух шагах от офиса.

Удивление Люка свидетельствовало о том, что ему впервые пришлось зайти в подобное заведение. И уж тем более стричься у женщины.

Пенни, смерив его критическим взглядом, спросила Диану:

– Прическа в стиле костюмчика?

– Ох, только не это, – поспешно возразила та. – Самая современная стрижка, элегантная, но не слишком короткая.

– Они немного сухие, но это можно исправить кондиционирующим шампунем, – заметила Пенни, потрогав волосы Люка. – Я оставлю подлиннее на макушке.

Как только клиенту вымыли голову, Пенни взялась творить свое колдовство. С помощью фена получилась идеально аккуратная прическа с косой челкой на правую сторону.

Этот щегольской стиль сразу придал лицу Люка поразительную утонченность. Диана заметила, что, пока он сидел в кресле и сквозь мутное стекло с улицы не был виден его неописуемый наряд, все проходившие мимо женщины глазели на незнакомого красавца.

Люк и сам расплылся в удовлетворенной улыбке, когда увидел себя в зеркале. И в недоумении открыл рот, когда Диана заплатила Пенни тридцать пять долларов.

Он попытался вернуть деньги, пока Диана ловила такси.

– Оставьте, вам они нужнее, поскольку предстоят немалые траты. Это одна из трудных сторон жизни актера – необходимо следить за собой, и обходится она недешево. Так что относитесь к этому спокойно, идет? Расплатитесь со мной позже.

– Еще бы не расплатиться! И я ни за что не забуду, что вы для меня сделамши… сделали, – поправился Люк, бросив на Диану исполненный благодарности взгляд.

Диана решила отправиться в магазин Барни. В таком богатом заведении наверняка хороший выбор одежды больших размеров.

Войдя туда, Люк сразу привлек к себе внимание своим нарядом, а сам начал глазеть на длинные ряды мужских костюмов.

Диана выбрала серо-коричневые фланелевые брюки, пару рубашек, синий свитер и теплую кожаную куртку на меху.

– Для начала вполне достаточно, – сказала она Люку. – Так ходит половина Нью-Йорка. Вполне подойдет и для работы, и для учебы.

Пока Люк примерял брюки, Диана купила несколько пар носков, майки и прочее нижнее белье, с содроганием подумав о том, что у него под штанами – если вообще что-то есть.

Когда Люк вышел из примерочной в новых брюках, синей рубашке и свитере, он показался Диане совершенно иным человеком. На этом великолепно сложенном мужчине одежда сидела как влитая, разве что брюки следовало чуть укоротить. Диана, не пожалев десяти долларов, попросила сделать это немедленно и объяснила портному, что ее кузен сегодня из деревни и не может ходить по городу в том, в чем пришел в магазин. Портной согласился с ней.

Охваченная каким-то странным возбуждением, Диана вдруг позабыла о том, что больше не собиралась делать покупок, и приобрела для Люка пару вполне пристойных джинсов, коричневые вельветовые бриджи и грубую твидовую куртку орехового цвета.

– Пока мы здесь, вам стоит подобрать приличный костюм. Наверное, что-то темное, практичное. К нему пару галстуков. Ах да, и, конечно же, плащ!

В фирменном плаще от Барбьери Люк выглядел неотразимо. «Какого черта! – сказала себе Диана. – Подумаешь, израсходую пару лишних монет!» По крайней мере она получала от этих покупок ни с чем не сравнимое удовольствие. Неподдельный восторг Люка так приятно щекотал нервы. Он по-детски простодушно восхищался своим новым обликом и ужасался тому, сколько за это приходится выкладывать… Наверное, так чувствуют себя люди, покупающие игрушки для приютских сирот.

Когда же продавец осведомился, не желает ли клиент получить те вещи, в которых пришел в магазин, Люк с трудом оторвался от собственного отражения в огромном трельяже и с простодушной улыбкой ответил:

– Да разве ж они мне нужны?

Прикупив на прощание две пары ботинок и залихватскую фетровую шляпу, Диана и Люк вышли на улицу с кучей свертков.

Люк посмотрел на Диану и дрогнувшим от избытка чувств голосом проговорил:

– Черт бы меня побрал. А я-то думал, что Рождество было в прошлом месяце! Прям и не знаю, как вас благодарить…

– Пока просто скажите «спасибо».

– Не сойти мне с места, если я не расплачусь за все эти шмотки! Вот погодите, увидите сами! Кстати, вам давно пора заняться своей простудой, а не таскать меня по магазинам. – Он попытался отобрать у Дианы свертки, но унести все один не мог.

Когда наконец подъехало такси, Диана велела Люку садиться, собираясь подвезти его. Но в машине насморк возобновился у нее с новой силой. Люк, хотя и не знал, чем ей помочь, был полон сочувствия.

– Слушайте, езжайте-ка вы прямиком домой. Не хватало еще, чтобы вы подхватили пневмонию после всего, что для меня сделали!

Диане стало так плохо, что она уже не спорила.

– Вот и ладненько! А за меня не беспокойтесь! Теперь, когда я не как белая ворона, со мной все будет о'кей!

Неправда. Он все равно выделяется из толпы, и вряд ли когда-то будет иначе. Потому что Люк не просто привлекателен, а по-настоящему красив – теперь-то Диана знала это наверняка.

Откинувшись на спинку сиденья, он полез в карман за своим табаком.

– Пожалуйста, Люк, откажитесь от него, – сказала Диана. – Зубы чернеют, и ужасно пахнет изо рта. Да и выглядит это не слишком аппетитно. Привычка жевать резинку тоже имеет значение, если вы намерены прижиться в этом городе.

– Тьфу, пропасть! – скривился он. – Плохо ж мне будет без жвачки! Но ежели так надо…

Люк уже открыл окно, но Диана угадала его намерение и успела схватить за руку.

– Ага, вы ровно медичка в больнице! Все делаем по правилам, да? О'кей, о'кей. Просто со мной еще никогда в жизни так не носились.

Диана, понизив голос до шепота, пустилась в подробные объяснения, а Люк старательно кивал и агакал, ничуть не обиженный ее менторским тоном.

Видя, с какой жадностью этот увалень впитывает все новое, она почувствовала своего рода социальную вину. Сколько еще на свете молодых парней, которые так и не дождутся своего шанса изменить судьбу? Диана вспомнила, как обучала грамоте детей из индейской резервации в последний свой год в Санта-Фе.

И ей вдруг стало радостно оттого, что Люк приехал сюда и честно попросил ее о помощи. Для разнообразия не мешает позаботиться о ком-то, кроме себя.

Когда они выбирались из такси и вытаскивали свои свертки, мимо прошла шумная стайка девиц, явно возвращавшихся из школы. Те, что заметили Люка, оглянулись и захихикали. Потом остановились, пошушукались и захихикали еще пуще. Потом одна приблизилась к Люку и смущенно спросила:

– Вы ведь правда актер?

– Ну, я пока только собираюсь стать им. – Люк чуть не лопнул от счастья.

– Ох! А мы думали, это вы играли во «Всех моих детях».

– Хм, боюсь, не я!

– Ну все равно, дадите мне автограф? – Девчонка протянула свою школьную тетрадку, и Люк не моргнув глазом размашисто расписался и наградил юную фанатку ослепительной улыбкой. Тут их окружили остальные девицы с раскрытыми тетрадками наготове.

При виде этой сцены по спине Дианы поползли мурашки: так бывало, когда она слушала замечательную джазовую импровизацию или чистую высокую ноту, взятую Паваротти. То, что ей только померещилось в душном кабаре в Портленде, теперь обрело полную ясность. У Люка Мерримэна есть все данные, чтобы стать звездой!

Эти смешливые девчонки-подростки помогли ей поверить в свою правоту. Да, больше Диана не сомневалась.

– Похоже, люди в Нью-Йорке встречают вас гостеприимно! – пошутила она.

– Спасибо! – с чувством ответил Люк и поскреб пятерней в затылке. Но тут же спохватился. – Черт побери, что же я тут толкусь, а вы, поди, совсем замерзли! Здесь нету поблизости метро или автобуса, чтобы мне уехать?

Вместо того чтобы посоветовать ему поймать другое такси и дать денег на дорогу, Диана вдруг предложила:

– Давайте поднимемся ко мне на минуту. У меня есть подробная карта Манхэттена со всеми транспортными путями. И к тому же я проголодалась. И вы, наверное, тоже.

Мы можем вместе перекусить.

Она решительно взяла часть свертков и кивнула швейцару, проводившему их до лифта.

Глядя, как мелькают на табло номера этажей, Люк пораженно потряс головой:

– Никогда в жизни не забирался выше шестого этажа! Но я не боюсь. А не боюсь через то… потому, что нынче мой самый везучий день!

Он долго осматривался у Дианы в гостиной, обошел все до единого предметы обстановки, внимательно изучая мебель и декор. Это дало ей время немного свыкнуться с его присутствием. Человека встречают по одежке. Эта фраза не шла из головы у Дианы. И приносила ей немалое удовольствие, несмотря на усиливавшуюся простуду. Она даже вспомнила, с каким увлечением шила в детстве новые наряды для своих кукол, особенно для Энди-Оборвашки. Диана усмехнулась. Ну вот, сегодня ей удалось нарядить его наяву!

– Здорово вы все здесь устроили, Диана. Ну, в смысле, у вас чувствуешь себя не так, как в тех домах, где все напоказ: кресло стоит, а сесть в него боишься.

Люк предложил сам приготовить ленч – суп из концентратов и сандвичи, – и они поели на кухне.

Если не считать шумного прихлебывания супа – о чем Диана не преминула мягко намекнуть, – его манеры за столом были вполне приемлемы. К тому же он ловко управлялся с посудой: сказывался опыт официанта.

– Нет, Диана, док Мерримэн сам займется вашим лечением. У вас найдется небольшая ненужная кастрюля?

– Кастрюля-то найдется. Но у меня нет ни камфары, ни мяты…

– Ну что ж, тогда я мигом слетаю вниз и куплю. Нет, нет, не возражайте!

Люк явно горел желанием воздать сторицей за ее доброту, и Диана решила не препятствовать этому порыву.

Приняв горячий душ, она облачилась в теплую фланелевую сорочку и толстый стеганый халат.

Люк вернулся с белой эмалированной кастрюлькой и мятным маслом. Пока закипала вода в кастрюльке, он потребовал, чтобы больная прополоскала горло.

Очень тронутая, Диана попыталась вспомнить, когда кого-то вот так беспокоило ее самочувствие. Люк оказался на редкость душевным парнем.

Она послушно взялась за полоскание, потом подышала над паром и с удивлением обнаружила, что ей действительно стало намного лучше.

– Ну вот, не ленитесь проделывать это каждые два часа, – посоветовал Люк, надевая куртку.

Диана вдруг поняла, что ей совсем не хочется отпускать его. Стоило представить, как он в своем шикарном костюме явится в общежитие…

– Сколько вы платите за комнату, Люк?

– Двадцатку за ночь. Но платить вперед за неделю дешевле. Наверное, около шестидесяти. Мне лишь бы найти работу…

– У меня есть свободная комната, – неожиданно сказала она. – Ну, вообще-то я использую ее как кабинет, у меня там стоит машинка, но есть еще и раздвижной диван. Можете воспользоваться им в первые несколько дней, пока не подыщете что-то более приемлемое. К тому же вам лучше готовить у меня на кухне, чем есть каждый раз в какой-нибудь забегаловке…

Уверяя Люка, что он ничуть не стеснит ее, Диана удивлялась себе.

«Что это на меня нашло? Помешательство какое-то! Я же с ним едва знакома! А вдруг он просто озабоченный тип, умеющий пускать пыль в глаза?»

Впрочем, для этого Люк мог бы найти себе женщину на первом же углу. И стоило бы это гораздо дешевле, чем та сумма, которую уже выложила Диана. Она убеждала себя, что поступает так в интересах дела. Ведь перед ней был человек с колоссальным потенциалом. Так с какой стати позволить кому-то другому наложить лапу на талант Люка, если она открыла его первая? Нет, Диана не такая дура и не даст ему ускользнуть!

Глава 4

Молли очень удивилась, когда на следующее утро Диана пришла на работу.

– С таким ларингитом ты могла бы спокойно провести в постели весь этот день!

– Меня быстро вылечили по народным рецептам. – И Диана рассказала подруге про Люка Мерримэна.

Молли едва не выронила чашку с чаем: она не верила своим ушам.

– Ты что, совсем рехнулась? Вот так подобрала на улице первого встречного мужика и зазвала к себе в гости? Господи, ну что за дура! Мало ли находят убитых и изнасилованных женщин?! Ради всего святого…

– Успокойся! Это простой парень с Запада, и если за ним и водятся какие-то грешки, то уж точно не страсть душить одиноких женщин. Кстати, заметь, я благополучно пережила эту ночь! – Диана неуверенно улыбнулась.

– Не пудри мне мозги! Этот твой новый блондинчик…

– Люк не мой, он нужен нам для дела, поверь. А если не хочешь – спроси у Хилари. Люку удалось очаровать ее прежде, чем я привела его в божеский вид. Молли, этот парень – настоящая находка! И дело даже не в том, получится из него артист или нет. Я непременно придумаю для Люка что-нибудь стоящее. Он справится со всем, за что бы ни взялся! Господи, ему же достаточно просто встать…

– Все, Диана, хватит, я не желаю больше этого слышать! – Молли вскочила. – Для нашего шоу не нужны никакие ковбои, не говоря уже обо всем прочем! Даже если он сумеет играть – без опыта, с таким акцентом это неприемлемо! Нет никаких сомнений…

– Слушай, хватит дергаться! Я же не обещала ему роль в «Мамаше и Мэг»! И он не просто ковбой – в нем заложено много больше…

– Ты что, уже и перепихнуться с ним успела?

– Господи, да с чего ты взяла? – Диана сердито уставилась на Молли. – Конечно, нет. И Люк даже не намекал на это. Он слишком ценит себя, чтобы опускаться до такой дешевки!

– О'кей, значит, нам не о чем спорить. Ты уже взрослая, и не мое дело – учить тебя жизни. Правда, меня бесит, когда твои слабости делают тебя слепой, но такой уж ты уродилась. Надеюсь, тебе не придется слишком дорого за это платить. Ну а теперь мне пора на деловой ленч, а потом в студию.

– Прекрасно. Вот и увидимся там позже. – Диану ничуть не обидела отповедь подруги. Молли трудно в чем-то упрекнуть. Наверное, на ее месте Диана отреагировала бы точно так же.

Утренние дела шли своим чередом. Диана просила Люка позвонить между лекциями, но телефон молчал.

Она все еще занималась сценарием, который пыталась править Ники, и объясняла ассистентке, какие исправления можно оставить и где текст был и без того хорош.

– Не забывай, что все эти диалоги предстоит произнести, – шепотом наставляла ее Диана. – Прочти их вслух, и тогда поймешь, как они звучат.

– Я так и делаю. Но здесь то и дело искажаются факты. А ведь писатель должен изображать события по возможности реально!

– Конечно, но при этом нельзя подменять живую, повседневную речь сугубо литературной! – Диана втолковывала это Ники уже в тысячный раз. Ее охватило тупое отчаяние. Ведь ее ассистентка отнюдь не дура. Просто у Ники нет ощущения живой речи.

Между тем утро кончалось, и Диана все сильнее злилась на Люка. Ему следует научиться обязательности. Хорошо, что здесь нет Молли. Она наверняка бы съязвила, что красавчик просто смылся со всеми своими новыми шмотками.

Наконец ближе к полудню Люк позвонил и начал растерянно и возбужденно оправдываться. Да, он прослушал две лекции и так увлекся, что совсем позабыл о времени. А теперь изучает список предлагаемых курсов и не знает, с чего начать. Очень много часов посвящается техническим дисциплинам: к примеру, технике сценической речи. Ему трудно судить, что следует выбрать, да и преподавателей он совсем не знает…

– Погоди, Люк, не торопись, я сейчас приеду. – Диана схватила в охапку шубу и на ходу велела Ники отправиться в студию вместо нее.

Люк встретил ее, сияя от восторга.

– Я сегодня успел выучить больше, чем за все время в школе!..

Они вместе отправились в учебную часть посоветоваться с секретарем. Затем пошли в соседнее кафе, чтобы все как следует обсудить за ленчем.

Диана предлагала взять максимальную нагрузку, какую только Люк способен выдержать.

– Да я и сам готов слушать все лекции до единой! Только они разбросаны по всему городу – два часа здесь, два часа там. И читают их семь дней в неделю. А как же тогда с работой?

– Работа – не главное! – горячо возразила Диана, и они снова уткнулись в брошюру со списком лекций. В итоге были выбраны курсы актерского мастерства и сцены, комедии, техники речи, движения и танцкласс. На работу и самостоятельную подготовку оставалось несколько часов днем и вечером, а также уик-энды.

– Ты взвалишь на себя огромный груз, Люк, но если действительно хочешь добиться результатов поскорее…

– Вот увидите, я справлюсь. Чем скорее во все это въеду, тем раньше начну работать артистом, а не официантом! – Он деловито огляделся и заметил: – Похоже, здесь не хватает рабочих рук. Гляньте, мы уж поели, а тарелки-то так и стоят.

Люк решительно поднялся и направился к менеджеру. Диана наблюдала, как он беседует с незнакомым мужчиной: его колдовское обаяние работало вовсю.

Не успела она и глазом моргнуть, как Люка взяли официантом на полставки и полный уик-энд, предложив приступить к работе нынче же вечером. Менеджер обещал платить всего четыре доллара в час, но Диана не сомневалась, что Мерримэн отлично заработает на чаевых.

Они снова вернулись в школу актерского мастерства, где Люк записался на выбранные курсы, после чего отправился на работу, а Диана домой. По пути она заглянула в ювелирный магазин и купила Люку часы «Сейко» на кожаном ремешке, с крупными и четкими арабскими цифрами и указателем даты и дня недели.

Добравшись наконец до дома, Диана легла в постель.

Около семи она проснулась от сильной боли – ломило шею. Видимо, неловко повернулась во сне.

Диана достала из холодильника банку чили и перекусила, сидя у телевизора в гостиной (телевизоры стояли у нее также в спальне и кабинете). Работа обязывала просматривать пользовавшиеся популярностью сериалы или во время их показа, или позже, в записи на видео.

Почти все комедии оставляли желать лучшего. А те немногие, которые Диане нравились, например, «Кейт и Алли» или «Шоу Билли Косби», только растравляли старую рану и подогревали желание снять что-то свое. Диана начала размышлять о том, как бы перекроить начало «Браунстоуна» и вставить туда ведущую мужскую роль. Перед глазами тотчас всплыл образ Люка, но она постаралась выбросить эту глупость из головы. Ведь он еще не скоро сможет предстать перед камерами в главной роли.

В одиннадцать Диана выключила телевизор, собираясь немного поработать, и по привычке побрела в соседнюю комнату. Только перешагнув порог, она вспомнила, что здесь теперь живет Люк. Ее поразил воцарившийся в комнате мужской дух; диван оставлен раскрытым, постель смята и не убрана.

Ну что ж, зато все остальное находилось в полном порядке, кроме, конечно, рабочего стола, заваленного грудами бумаг.

Диана открыла дверцы гардероба, где Люк развесил свою новую одежду, и заглянула в комод: там лежали рубашки, носки и нижнее белье.

Невольно бросалось в глаза то, что здесь не было пи одной принадлежавшей ему лично вещи. Ни писем, ни фотографий – никаких мелочей, напоминавших о прошлом. Диане стало не по себе. Тут же вспомнив предостережения Молли, она отмахнулась от них. Разве прошлое может иметь для него такое уж большое значение? Диане и так известно о Люке вполне достаточно: он умен и знает, чего хочет.

Наверное, надо попросить его перетащить рабочий стол к ней в спальню на то время, пока он здесь.

Не успев додумать об этом, Диана услышала, что Люк открывает дверь.

Она вспыхнула от смущения, почувствовав себя крайне неловко в чужой комнате. Но будет еще хуже, если он увидит, что Диана бросилась бежать, как воришка. В конце-то концов, ее рабочий стол и машинка все еще здесь…

«Не дергайся, идиотка! – сказала она себе. – Ты у себя в квартире и можешь ходить по ней сколько влезет!»

Итак, Диана поздоровалась с Люком, не отходя от стола и перебирая бумаги.

– Сейчас, я найду кое-что и больше не буду тебе мешать.

– Это я не буду вам мешать, мэм! Я хотел утром сложить эту штуковину, но не нашел, за что уцепиться!

Диана показала ему, как складывать диван, и снова удивилась: Люк выглядел таким бодрым, будто не встал пятнадцать часов назад и не провел весь день на занятиях, а вечер на работе в ресторане.

А ему явно хотелось поговорить. Все казалось Люку в диковинку, все приводило в восторг. Его энтузиазм был столь заразителен, что у Дианы тотчас пропало желание садиться за работу. Она с удовольствием слушала рассказ Люка. Ему казалось, что Нью-Йорк настоящее чудо. Вспомнив свои ощущения в свой первый приезд сюда, Диана поведала о них Люку за чашкой чаю, который он приготовил сам.

Мерримэн, очень общительный, умел при этом слушать собеседника – редкое и весьма полезное качество. Диане даже показалось, что его акцент стал менее заметен за один этот день.

И снова ее удивило странное явление: стоило посмотреть ему в глаза, и ее словно обволакивал теплый лучистый кокон…

– Как у тебя это выходит? Ну вот я посмотрела на тебя и чувствую, будто меня гипнотизируют.

– Смешно, что вы это заметили, – с безмятежной улыбкой отвечал Люк. – Я знал во Вьюпойнте одного парня, гипнотизера, который хотел и меня натаскать. Говорил, будто у меня врожденный дар. Да только вся эта заумь не по мне. Лучше уж стоять на земле как полагается, двумя ногами, хотя я больше и не торчу на ферме, – решительно отрезал Люк, улыбаясь своей скромной шутке.

Диана тоже улыбнулась и протянула ему часы.

Обнаружив, что, кроме времени, они показывают и дату, Люк пришел в неописуемый восторг и с трудом поверил, что часы не нужно заводить.

– Это действительно классная штучка, Диана, большое вам спасибо!

– Они необходимы тебе так же, как и мне, – смущенно заметила она. – Теперь ты не будешь забывать о времени и телефонных звонках. А это немаловажно. Очень невежливо заставлять кого-то себя ждать. И особенно непростительно опаздывать, если у тебя назначено интервью!

– Ага. Эй, вы что-то все время трете себе шею! Не иначе как затекла? Ну так знайте: к западу от Миссисипи никто не делает массаж лучше меня!

Диана замялась. Хотя, конечно, массаж был бы кстати, она не знала, стоит ли подпускать его так близко.

– Вам мигом полегчает, – настаивал Люк. – Уж поверьте, в этом я разбираюсь!

О'кей, а почему бы и нет? Пусть считает, что таким образом выражает ей благодарность. И Диана подставила ему шею.

– Если бы вы самую малость спустили этот ваш халат, мне было бы удобнее, – заметил Люк.

Диана расстегнула верхние пуговицы, и он начал разминать ей плечи и шею.

– М-м-м… Неплохо. Да, как раз здесь. Шея совсем одеревенела.

В его руках чувствовалась огромная сила, однако двигались они осторожно и ловко. Диане оставалось лишь гадать, многие ли женщины сподобились получить облегчение от этих сильных рук…

И как это ни было возмутительно, ее охватило возбуждение. Еще бы, ведь у нее черт знает сколько времени не было мужика! Тут кто угодно станет чувствительным. Однако Диана упрямо твердила себе, что испытывает исключительно физиологическую реакцию, на уровне рефлекса.

– Ну вот, – прошептал Люк у нее над ухом, – вы и расслабились. И шея больше не затекает. Так-то лучше, верно?

– Гораздо лучше. Спасибо. – Она хотела было встать, но его ладони неожиданно скользнули ей за пазуху и легли на грудь, а губы коснулись шеи. – Ох, ради Бога! – Диана поспешно вырвалась. Вот так расслабилась! Да что этот навозный жук о себе вообразил?!

Ей вдруг представилось, как парочка крестьян «любится» прямо на лугу, и она едва удержалась от истерического смеха. Смеяться-то было не над чем!

Диана потуже запахнула халат.

– Люк, ты ведешь себя как пастух на сеновале! – Ее голос предательски дрогнул, и она добавила, проклиная собственную слабость: – Не смей больше делать ничего подобного!

– Ох, простите меня, ради Бога! Я вовсе не хотел вас обидеть!

– А я и не обиделась! Ты же не сделал мне больно, а просто позволил себе лишнее. Я согласилась на массаж, и не более того! Не более! Понял?

– Ага… – Кажется, ему действительно стало стыдно. – Вы уж простите великодушно… Я было решил… Ну, обычно-то ведь… словом, на меня прям как невесть чего нашло!

– Вот именно! – фыркнула Диана. – О'кей, а теперь запомни раз и навсегда: у меня нет к тебе ни малейшего личного интереса! То есть ты мне безразличен! Я решила помочь тебе только потому, что ты, возможно, талантлив. Но если тебе невмоготу находиться в одном помещении с женщиной, которую ты не…

– Ох, мэм, я жутко как виноват! Я ведь не хотел ничего плохого! Только в тех краях, откудова я родом, коли девка зовет парня у нее пожить, он могет подумать… ну, в общем…

– Да, да, я понимаю, что он может подумать. – Диана с трудом перевела дыхание и продолжила: – Люк, ты теперь живешь в большом городе, и здесь нравы совсем иные. Первое правило – не давать волю воображению. Приличное жилье у нас стоит недешево, и люди стараются выкрутиться как могут. А сексом занимаются лишь в том случае, если женщина сама на это намекнет. Городские женщины не очень-то застенчивы и способны говорить обо всем прямо. Надеюсь, ты и сам это заметил. И нечего мне расписывать, что все женщины от тебя без ума…

– Кроме вас… – разочарованно обронил Люк.

– Я на два года старше тебя и в два раза опытнее. Ну, если не в сексе, то в остальной жизни. И если ты действительно хочешь, чтобы я тебе помогала, то считай меня своим… добрым другом.

– Ага, – подавленно отозвался Люк. – То есть вы хотите сказать, что для вас я недостаточно хорош?

– Да нет же, дело в том, что мы… слишком разные, – со вздохом возразила Диана. – Да ладно тебе, Люк, нечего дуться! Я видела, как на тебя смотрят женщины. Вряд ли ты будешь страдать от одиночества. Разве не так?

– Пожалуй, так.

– А значит?..

– А значит, ничего. – Он вяло пожал плечами. – Я нормальный парень и люблю выбирать сам, а не получать щелчки по носу неизвестно за что.

– Люк, – Диана небрежно улыбнулась, – когда я предложила тебе пожить у меня, то хотела одного – помочь тебе сэкономить деньги! Но если ты не можешь обходиться без женщины и для этого нужно собственное жилье…

– Нет, мэм. Мне теперь не до этого. Мне учиться надо. И работать тоже… А от вас я много чего могу перенять. Стало быть… стало быть, я надеюсь, что вы не станете делать из мухи слона! – И он робко взглянул на нее.

Диана криво улыбнулась. По крайней мере ему хватает ума не раскачивать лодку, пока он не обрел надежную гавань.

– О'кей, давай больше не возвращаться к этому.

Люк получил предупреждение. Еще одна подобная выходка – и ему придется сваливать.

На следующее утро, ровно в восемь часов, в дверь ее спальни постучали. Вошел Люк, одетый и свежевыбритый, на подносе, который он держал в руках, были горячий кофе, свежие булочки с маслом и чудесная алая роза в высокой вазе.

Диана уселась в кровати и сонно улыбнулась. Вот это сюрприз!

– Не позавтракаешь со мной?

– Я уже поел. Привык вставать с петухами. Как рассвело – мне уж не до сна.

Диана не спеша пила кофе, сполна наслаждаясь завтраком в постели, который стал теперь ритуалом.

Люк впитывал знания как губка. Прошло всего две недели, а его уже не узнать. Акцент сгладился, а речь стала почти правильной. Он даже отваживался вставлять в разговор витиеватые словечки, явно позаимствованные у однокурсников.

Люк не стеснялся спрашивать у Дианы совета буквально обо всем: начиная от марки шампуня до способа смягчить чересчур сухую кожу.

Постепенно она стала относиться к Люку как к своего рода персональному проекту. В тот день, когда они вдвоем перетащили рабочий стол к ней в спальню, Диана поставила для Мерримэна отдельный телефон. Каждый день она возвращалась домой с каким-нибудь небольшим подарком: кремом для бритья, одеколоном, расческой, феном для волос, электрической бритвой или новой сорочкой.

С ее помощью Люк впервые в жизни открыл свой счет в банке и научился пользоваться чековой книжкой. Она познакомила его с парикмахерскими и прачечными, сапожными мастерскими и библиотеками. Кроме подшивок «Таймса», «Нью-йоркера» и «Нью-Йорк мэгэзин», по ее настоянию Люк штудировал там книги, чтобы не быть полным профаном в вопросах истории и литературы.

Вместе с Дианой он впервые побывал на мюзиклах и бродвейских шоу и получил представление о том, как следует относиться к чересчур суровой критике.

Диана объяснила Люку, что значит правильно питаться, и убедила есть поменьше мясного и сладкого и побольше зелени, цыплят и рыбы.

Диана так увлеклась обучением своего питомца, что Молли не на шутку встревожилась и при каждом удобном случае пыталась открыть ей глаза на происходящее.

– Послушай, я ничего такого не делаю, просто помогаю ему пробиться, вот и все! И когда Люк Мерримэн станет звездой, это будет не просто классный актер, а вполне полноценный человек!

– Неужели? Хотелось бы знать, отчего ты до сих пор не покажешь мне этот несравненный бриллиант!

– Оттого, что он слишком занят, с утра до самой ночи.

Однако вскоре чувство гордости за питомца настолько усилилось, что Диана отважилась пригласить его и Молли в одно уютное местечко на Первой авеню, где стены были выложены необработанным камнем, столы и лавки сделаны из натурального дуба и все кругом увито пышно разросшимся плющом.

Метрдотель, бросив взгляд на Люка, посадил их за лучший столик возле окна. Диана щипнула Молли:

– Видала? А нам каждый раз этот столик доставался с боем!

– Это потому, что мы всегда были только вдвоем, – рассудительно заметила Молли, наблюдая за Люком, снимавшим плащ.

Диктуя заказ, Мерримэн посмотрел на официантку, и его взгляд сразу внушил бойкой особе ощущение уникальности и неотразимости.

Молли, бросив иронический взгляд на Диану, тотчас взялась за Люка. Не давая парню опомниться, она засыпала его вопросами, причем так быстро, что это сбило бы с толку любого.

– Так где же вы родились, Люк?

– Дак кабы я знал! Предки вроде бы говорили, что это случилось в автобусе, на полпути от одной фермы к другой, в долине Вилламет. На шабашке ведь как? Что ферма – то и дом! Весной один, летом другой, осенью третий – и так по всему Орегону. Ну а на зиму мы обычно перебирались в Калифорнию, на юг.

Молли также пожелала услышать про его братьев и сестер.

– Были у меня сестра и брат, оба старшие, да только я их не помню. Они сгорели, когда дома случился пожар. Я тогда еще ничего не понимал. Ну а родители – те разбились насмерть, когда мне было то ли шестнадцать, то ли семнадцать. И фотографий никаких не осталось. У нас и фотоаппарата-то не было. Вы уж извиняйте меня, мэм, но нам на хлеб не всегда хватало – какие тут снимки.

Заметив, как помрачнел Люк, Диана рассердилась на Молли. И зачем она так настырно лезет в чужую жизнь?

– Хотя, конечно, камера бы мне не помешала. Здесь, в Нью-Йорке, есть чего пощелкать! – проговорил Люк, согревая примолкшую Молли своим колдовским взором.

Но пока Диана размышляла, не купить ли Люку камеру, Молли возобновила допрос. Диане очень хотелось одернуть чересчур въедливую подругу.

Однако мало-помалу Люку удалось отразить атаку Молли. Приглушенным, почти интимным тоном он весьма искусно отвечал на вопросы, не спуская своих лучистых глаз с Молли, подозрительной и настороженной. А в какой-то неуловимый момент все изменилось, и Люк сам начал расспрашивать Молли.

К тому времени, когда подали яйца по-бенедиктински, Молли не только успела рассказать новому знакомому историю своей карьеры на телевидении, но даже позволила втянуть себя в обсуждение проблем, связанных с производством сериала.

Вновь одержанная Люком победа переполняла Диану восторженной гордостью. И ведь он вступил в разговор не ради показухи: ему было интересно, по-настоящему интересно, о чем свидетельствовали его логичные, рассудительные реплики.

Настороженность Молли бесследно исчезла, да и чему тут удивляться? Каждому приятно лишний раз поговорить о себе. Тем более если твое слово ловят так, будто ты настоящий кладезь премудрости. Молли и сама не заметила, как осушила третью чашку кофе. Теперь каждая обращенная к ней улыбка Люка неизменно находила должный ответ.

Именно он первым озабоченно взглянул на часы, подозвал официанта и вытащил подаренный Дианой бумажник.

Помогая дамам одеться, Люк не забыл шепнуть на прощание пару слов просиявшей официантке и даже метрдотелю.

На улице Люк горячо пожал Молли руку, а потом наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Я ужасно рад был познакомиться с вами, Молли. Нам непременно следует встречаться почаще. А теперь простите, мне пора домой. Хочу просмотреть воскресные газеты, прежде чем идти на работу.

Диана нарочно не затевала разговор с Молли, пока они шли к офису, где им предстояло потрудиться над сценарием.

– О'кей, – буркнула наконец Молли. – Согласна, этот твой Люк довольно привлекателен и даже фотогеничен. Он не дурак и знает, как пустить в ход свое обаяние. Но…

– Никаких «но»! – перебила ее Диана. – Признайся честно, Молли, Люк взял над тобой верх. Ведь ты собиралась выпотрошить его как цыпленка, а вышло все наоборот. Ты и сама не заметила, как принялась выкладывать ему свои профессиональные тайны. Более того, ты делала это с радостью и испытывала удовольствие.

– Ну да, мне это понравилось, как если бы я получила в подарок коробку любимых шоколадных конфет. Твой Люк, конечно, очаровашка, но… но все же что-то в нем не то! Что-то меня настораживает…

– Ох, ради всего святого!

– Меня настораживает то, как он спешит, с какой жадностью впитывает любую информацию… Это выглядит как-то ненатурально.

– Черт возьми, Молли, это уж слишком! – воскликнула Диана, остановившись посреди дороги. – Разве ты не заметила, что и официантка, и метрдотель, и вообще половина баб в этом кабаке так и пожирали его глазами?

– Я все заметила, и это говорит в пользу Люка. Он может пригодиться студии…

– Ну, слава Господу!

– Пригодиться студии, Диана, но не тебе! Ты же сидела за столом, надувшись от гордости, как любящая мамаша…

– Ну и что тут такого? Ты же не видела его три недели назад!

– Да, да, я тебе верю! И все же не могла бы ты притормозить и попытаться взглянуть на себя со стороны? О'кей, ты лепишь из этого парня нормального человека. Но при этом ты все сильнее к нему привязываешься.

– Что за чушь! С какой стати мне к нему привязываться? Поверь, Молли, для меня роль наставницы не имеет ничего общего со всякими там любовными делишками! Мне приходится следить за каждым его шагом. Учить пользоваться словарем и энциклопедией. Исправлять артикуляцию. Читать лекции по истории и географии, не говоря уж о том, что он совершенный ноль в современной жизни. Представь себе, приехав сюда, Люк понятия не имел ни о мэре, ни о губернаторе…

– Диана, ты опять меня не слушаешь! Видишь ты это или нет, но для тебя существует один Люк! К примеру, когда ты в последний раз была на свидании?

– Разве это имеет значение? Я могла не видеться ни с кем целые месяцы…

– Нет, не могла! Да, это не обязательно были свидания в баре или ресторане, но не реже раза в неделю у тебя на горизонте появлялся кто-то новый, и ты по крайней мере старалась выбраться на люди. Я же слышала своими ушами, от скольких приглашений ты отказалась в последнее время! На прошлой неделе Эл позвал тебя на вечеринку, а ты сослалась на дела, хотя в то воскресенье торчала дома и поджидала Люка с работы!

– Эл очень милый парень, но не мой тип!

– Нет, Диана, из-за Люка ты стала равнодушной ко всем. Послушай, выставь наконец его из своего дома!

– Смешно и глупо! И к тому же нечестно вот так взять и выставить Люка ни с того ни с сего! Ему пока не обойтись без моей помощи. И он тоже не остается в долгу. Убирает, готовит. – Диана чувствовала, что все сильнее запутывается во лжи. Она ведь до сих пор не рассказала Молли о выходке Люка. О, конечно, ничего подобного больше не повторилось, однако Мерримэн пытался заигрывать с ней. Он постоянно восхищался волосами Дианы, ее умением одеваться.

Впрочем, на это не стоило обращать внимания. А вот Молли наверняка раздула бы все, особенно если бы пронюхала об утреннем кофе в постели…

– Диана, я высказала тебе все, что думаю. И ты рано или поздно должна будешь взяться за ум и тогда поймешь, что прикипела к этому парню.

– А даже если такое случится – хотя это совершенно невозможно, – что тут ужасного? Люк добрый и милый.

– Он никогда не удержится возле одной женщины! – отрезала Молли, отпирая входную дверь и снимая пальто. – Хотя, конечно, это не его вина. Люк не святой и не голубой, а значит, не останется равнодушным к бабам, готовым ему отдаться.

Диана возразила, что Люк еще ни разу не ночевал в другом месте, но Молли ехидно рассмеялась:

– Ах ты, простофиля, да разве это мешает ему иметь хоть трех баб каждый день? Где? Да где угодно! У них на квартире. В темном закутке на курсах. На заднем крыльце ресторана. В туалете. И откуда в тебе такая наивность? Уж ты-то никогда не давала мужикам спуску! Честно говоря, именно это меня больше всего и пугает! Да, во всем, что касается Люка, ты ведешь себя не лучше других. Такой, как он, ни за что не откажется трахнуть кого-нибудь лишний раз. Он же весь пропитан сексом! И дело тут не только в красивой внешности: от него исходит какая-то животная сила, и на любую женщину Люк смотрит так, будто только и думает, как залезть к ней в трусы! Вот почему все бабы заводятся с пол-оборота. И ты, между прочим, тоже, – хотя и отрицаешь это. Короче, вот что я думаю: да, нам бы удалось сделать из него звезду. Но прошу тебя об одном: вышвырни Люка из своей берлоги, пусть найдет себе отдельное жилье. Хотя бы подумай об этой возможности! Ладно?

– Подумаю, – кивнула Диана.

Молли воображает невесть какие страсти, которых нет и в помине. Господи, да кому, как не Диане, знать, что она чувствует к Люку? Но разве Молли объяснишь это? Иногда она жутко упряма.

И Диана поспешила успокоить себя, размышляя о том, как хорошо Люк смотрится у нее в доме, и вспоминая его привычки, известные ей наперечет. Он поет, когда моется в душе, причесывается в туалете над раковиной и читает, сидя на диване в гостиной, положив ноги на кофейный столик и включив телевизор. Дома Люк обычно ходит в джинсах и футболке и выглядит в них потрясающе. Он такой высокий, стройный, мускулистый, с великолепно развитыми плечами и руками. И тем не менее все ее восторги не имеют ни малейшего отношения к сексу. Господи, Диана настоящий крутой профи и, отдавая должное внешности Люка, прежде всего представляет его на телеэкране, как и прочих звезд!

Но при этом ему все еще необходимо учиться, учиться и учиться. Вот почему так важно, чтобы Люк всегда был под рукой. Диана должна шлифовать не только грубые грани, но и развивать его способности. Ему предназначено стать настоящим артистом. Утонченность и изысканность не даются сразу.

Если отпустить его сейчас в самостоятельное плавание, наверняка найдется масса доброхотов, которые пригреют Люка и выжмут из его таланта все, что смогут. А она вложила в Мерримэна слишком много, чтобы кому-то уступить его.

Люк проснулся ровно в шесть утра и с наслаждением потянулся всем телом. У него никогда не было такой удобной кровати, хотя ноги свисали с короткого дивана.

Сегодня была пятница. Значит, с девяти до одиннадцати у него лекции, с одиннадцати тридцати до трех тридцати работа в кафе, а потом он свободен.

Люк вскочил, принял душ, оделся и спустился за любимыми круассанами Дианы. Затем насыпал кофе в специальный агрегат, который сам молол зерна, кипятил воду, пропускал ее через кофе – черт побери, все делал сам, – стоило только нажать кнопку.

Люк мигом накрыл поднос с завтраком, особенно тщательно осмотрев розу, – Диану больше всего трогал этот знак внимания.

– Ох, нет, еще рано! – сонно возразила Диана в ответ на его стук.

– Доброеутро! – сказал Люк с безмятежной улыбкой.

Диана кое-как уселась в кровати: одеяло натянуто до подбородка, волосы немыслимой копной торчат во все стороны – такая милая, трогательная девчушка не старше двенадцати лет! Трудно было поверить в то, что не пройдет и часу, как она оденется, накрасится и преобразится в утонченную деловую даму, способную заставить любого плясать под ее дудку.

– Ты сегодня сияешь как медный грош! – заметила она. – Как учеба?

– Лучше не придумаешь. Правда, вкалывать приходится много, но я не в обиде. Сплю и вижу, когда наконец смогу заняться делом!

Диана, пробормотав что-то невнятное, пригубила кофе.

Люк терпеливо ждал, пока она проснется окончательно. Не всегда понимая, что ей нужно, Люк боялся дышать – лишь бы не сделать какую-нибудь ошибку и не разозлить Диану.

Ведь она выбрала его – именно его, Люка Мерримэна – из толпы и сказала, что у него есть талант. Врожденный дар. Люк частенько думал о себе как о живучем усике земляники, нуждающемся лишь в капельке воды и удобрений. Диана дала ему и то и другое – и он был глубоко благодарен ей.

– Диана, сегодня я закончу пораньше и успею получить жалованье. Конечно, это ничто в сравнении с тем, сколько я вам должен, но мне было бы очень приятно угостить вас обедом.

– Ох, Люк, это отличная мысль, честное слово, но только не в пятницу! У нас назначена генеральная репетиция, а потом запись. Будем гонять дубль за дублем, пока не получится то, что надо. Придется торчать там до девяти или десяти. И к концу дня я буду почти трупом.

– Ух ты, да ведь это так интересно! В школе нас готовят не к телешоу, а к театру. Наверное, играть перед камерой – совсем другое дело. – В его голосе слышались неуверенность и трепет. – Никогда еще не видел, как телестудия устроена внутри!

– Конечно, где бы ты мог это увидеть! – Посмотрев на него внимательнее, Диана добавила: – Но рано или поздно ты все увидишь. Знаешь, давай сделаем так. Зайди ко мне днем, когда освободишься после работы. Только учти, тебе придется тихо сидеть в углу и следить, как мы снимаем дубли. Это вовсе не так весело…

– Нет, мэм, только не для меня! Готов поспорить, что не соскучусь! – Люк благодарно улыбнулся. – Спасибо за приглашение! И не беспокойтесь. Я буду сидеть тихо как мышь! Нет, вы уж занимайтесь своими делами. Я сам уберу посуду в моечную машину. Черт, когда у тебя дома такая куча всяких механизмов, хлопотать по хозяйству – одно удовольствие!

Ничто не влияло на его безоблачное настроение. Даже в душной толкотне метро Люк умел находить хорошие стороны. Если отключиться от неприятных эмоций, всегда отыщешь превосходный материал для наблюдений, а потом скопируешь чью-то речь или манеры, как советовали лекторы на курсах.

Одно внушало некоторые опасения: многие объекты наблюдений начинали тоже глазеть на него. Пришлось прятаться за темными очками даже в помещении.

Ну, в основном это, конечно, связано с тем, что в купленном Дианой прикиде он смотрится как очень богатый парень. Взять, к примеру, кожаную куртку – оказывается, она от Перри Эллиса. Теперь-то Люк знал, что это одна из самых шикарных фирм.

Сегодня утром ему предстояло заниматься современными танцами, то есть играть роль не только лицом, но и всем телом. Ну, поскольку тело всегда слушалось его, современные танцы стали для него самым легким курсом. И в Салеме, и потом в Портленде Люк много занимался спортом, чтобы не терять форму.

К полудню ресторан почти заполнился. Один из столиков занимала дамская компания: молодые туристки шумно обсуждали недавний поход по художественным галереям и достоинства профессионального историка-искусствоведа, их гида.

Люк решил, что это домохозяйки из Нью-Джерси, которым некуда девать время. Он с любопытством наблюдал, как они ковыряют вилками и ножами свинину на ребрышках, а потом все же пускают в ход руки.

Одна из дамочек отличалась каким-то редкостным оттенком волос. Вроде бы седые, но не совсем. Во всяком случае, выглядели они почти как настоящие. Леди с ходу положила на Люка глаз. И, улучив момент, сунула ему в руку записку. В укромном уголке на кухне Люк прочел ее имя и номер телефона с припиской: «Только в дневное время».

Он с ухмылкой вышвырнул бумажку. Все как всегда. Что Нью-Йорк, что Салем или Портленд – повсюду дамочки висли на нем одинаково.

И что ему до этой красотки? Диане она и в подметки не годится! Вот кто настоящая леди – и посмотреть есть на что, и котелок варит что надо!

Люк в сотый раз выругал себя за глупую попытку распустить руки. С того вечера миновал почти месяц, да только эта оплошность все еще не давала покоя, как заноза.

Ну, во всяком случае, все это время он учился, что, пожалуй, самое главное для того, кто намерен начать новую жизнь. Если уж на то пошло, Люк без труда отказался даже от своего любимого жевательного табака. Он вообще легко расстался со своим прошлым.

Главное – старина Люк с каждым днем все больше походил на горожанина и испытывал гордость всякий раз, когда получал такие вот намеки от очередной городской фифы.

Да, не иначе как на него снизошло благословение Господне, только дурак не воспользовался бы этим.

Когда в четыре часа Люк появился у дверей студии, охранник принял его за артиста и попросил предъявить пропуск. Черт побери, вот это здорово – знать, что ты выглядишь так, как хочешь! Теперь нужно лишь получить роль.

На лице Дианы, спустившейся за ним, не осталось ни малейших следов утренней раздражительности. Карие глаза ласково блеснули при виде Люка. Он с самой первой минуты оценил ее манеру общаться. Нет, она не гремит и не несется на тебя как паровоз. Ее речь звучит размеренно и плавно, а голосок льется в самую душу, слаще патоки. Только если Диану сильно разозлить или ей приходится что-то быстро сказать по телефону, она прибегает к неразборчивой нью-йоркской скороговорке.

Вот как сейчас, когда Диана пыталась ввести его в курс дела по пути к съемочной площадке. Мамашу зовут Алиса Дворкин, а Мэг – Энн Эрл. Нужно знать имена режиссера, помощника режиссера и оператора. Это главные сотрудники. А еще есть съемочная группа, распоряжающаяся камерой, светом и звуковыми эффектами. Ее нельзя путать с творческой группой и с технической группой, и все они одинаково важны для съемок.

– Ага! – тут же врубился Люк. – Не беспокойтесь, Диана, я только посмотрю и не буду никого отвлекать. Я сам не люблю, когда лезут под руку.

Он зачарованно глазел на съемочную площадку, обставленную настоящей мебелью, как в театре. Однако потолок в студии еще больше поразил его: беспорядочная путаница проводов и какие-то огромные пыльные колпаки, напоминавшие сушилки для волос и заливавшие сцену ярким светом. Вдобавок ко всему по краю сцены катались на тележках четыре огромные камеры.

Затем Диана посадила Люка за свой стол в операторской и расположилась сзади. Перед ними были режиссер, помощник режиссера и технический режиссер, причем последний без конца колдовал над необъятной панелью с кнопками и лампочками. Перед каждым из них мигал экран монитора.

Люк молча порадовался, что не нарвался сегодня на Молли – никто не станет к нему цепляться. Слава Богу, у Дианы своя голова на плечах!

Репетиция уже кончилась (но Диана пообещала, что Люк увидит ее в другой раз), зато наблюдать за записью было ужасно интересно.

Технический режиссер через микрофон сыпал указаниями на каком-то непонятном языке (Диана время от времени успевала давать пояснения Люку) и постоянно напоминал артистам, чтобы те следили за разметкой (то есть стояли на специально отмеченных местах, не заслоняя партнеров).

Диана почти не вмешивалась.

– Понимаешь, Люк, я уже высказала свои замечания во время репетиции, и теперь мне нужно только смотреть, чтобы не случилось какой-то ошибки… черт, вот как сейчас!

Все в операторской комнате издали дружный стон: внезапно отключились камеры. Это Мэг наступила на кабель, и теперь предстояло заново переснять всю сцену.

Люк не задавал вопросов, он весь обратился в слух и старался запомнить каждую мелочь, особенно имена – на тот случай, если его с кем-то познакомят. Люди любят, чтобы их имена запоминали с первого раза.

А еще Люк с удовольствием смотрел, как работает Диана, и даже гордился тем, что пришел сюда именно с этой леди, наделенной властью «творческого контроля».

Да, братцы, ему действительно привалило счастье в тот день, когда он познакомился с Дианой и получил билет в новую жизнь!

* * *

На протяжении целой недели Диану обхаживал Карл Блейн, артист, снимавшийся в последних сериях «Мамаши и Мэг», томный смуглый красавец с пронзительным блеском в черных глазах. Диана не сразу решилась совместить удовольствие с работой, но все же приняла приглашение на обед в субботу, после окончания съемок.

Карл повез ее в Вестсайд, в свой любимый ресторан «Амстердам». Зал был полон, а громкая музыка делала разговор практически невозможным.

Диану это не очень волновало: хватало томных взоров, которыми они обменивались. Начав обед с мартини и осушив полбутылки вина, она была на взводе. Карл коснулся под столом ее колена, и Диана не отодвинулась. После десерта они уже держались за руки.

Прошло довольно много времени с тех пор, как она в последний раз спала с мужчиной, и Карл вполне подходил для этого. Если все пройдет удачно, кто знает, может, она и станет встречаться с ним постоянно, только не слишком часто?

Он не спешил и не перегибал палку, наверное, помнил, как долго Диана колебалась, думая над его приглашением. Это было довольно мило с его стороны, и Диана, тепло улыбнувшись, представила, как удивится и обрадуется Карл, если она страстно поцелует его по окончании обеда и согласится заглянуть к нему в гости.

Однако, когда они вышли из ресторана, Карл предложил прогуляться, чтобы отдохнуть от духоты и шума. Он явно нервничал, и как-то незаметно романтическое очарование вечера развеялось без следа. Что-то тут было не так.

Через два квартала Карл вдруг остановился возле многоквартирного дома.

– Вот здесь я и живу. Не заглянешь ко мне выпить?

Так вот чем объяснялись все эти странные ужимки! Карл проявлял хладнокровие и расчетливость с той самой минуты, как они вышли из ресторана. Ему нет никакого дела до Дианы, он просто намерен получить удовольствие с наименьшими затратами!

– Извини. Но мне сегодня нужно пораньше лечь спать.

– Понимаю. – Карл обиженно взглянул на нее.

– Нет, – возразила Диана, – боюсь, ты ничего не понял. Я не люблю, когда мной манипулируют! Ты же нарочно выбрал ресторан поближе к дому! А потом предложил прогуляться – прямиком к своей берлоге! И теперь спрашиваешь, не хочу ли я выпить, имея в виду постель. Это настолько откровенно…

– Это значит «да» или «нет»? – раздраженно перебил Карл.

– Нет!

Он молча повернулся и пошел домой, ни разу не оглянувшись.

Диана дошла до Колумбус-авеню, пока сумела поймать такси. Ее душила злость из-за этого идиота. Мужики – невыносимое племя, а артисты в особенности! Кажется, могла бы уже это усвоить! Черт побери, у нее нет времени на эти глупые игры! Пусть только Молли попробует еще раз поинтересоваться, отчего подруга больше не ходит на свидания. Получит такой ответ – мало не покажется!

В тот момент, когда Диана вошла домой, Люк открыл дверь душа: полотенце обернуто вокруг бедер, волосы мокрые, и на коже блестят капли воды.

– Ох, привет! Я не думал, что вы так рано вернетесь…

– Ничего страшного. – Комната вдруг поплыла у нее перед глазами.

В ту же секунду сильная, уверенная рука подхватила Диану под локоть.

– Вы в порядке?

– Слегка осоловела, вот и все. Наверное, выпила лишнего. Голова кружится.

– Вам лучше прилечь. Я принесу молоко и аспирин. Безотказное средство.

Она смущенно улыбнулась и почувствовала себя немного лучше.

Когда Люк постучал в дверь, Диана уже разделась и легла.

– Вот, выпейте это. Сразу заснете.

– Спасибо, Люк. Это очень мило с твоей стороны. – Диана приняла аспирин и выпила молоко. Чтобы справиться с головокружением, ей пришлось сосредоточиться на чем-то одном, и этим оказалась голая грудь Люка, поросшая редкими светлыми волосами. Как всегда, Диану поразил широкий разворот прямых плеч и здоровая гладкая кожа, отливавшая теплым золотом.

– Вам лучше?

Его голос доносился как бы издалека.

– Да. Спасибо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Люк легонько поцеловал ее в лоб, прежде чем уйти. Или ей пригрезилось?

Впрочем, через минуту Диана заснула.

Глава 5

– Доброе утро, это «Эбботт и Синклер», – сказала Ники в телефонную трубку. – Да, я отправила их еще вчера… Ну, значит, почта работает плохо.

Как всегда, ей приходилось вертеться как белке в колесе, поскольку Хилари соизволила отбыть куда-то на пару дней. Но сегодня эта суета не вызывала в Ники привычного раздражения. Ее наконец-то подхватил чудесный ветер перемен, и заветная цель приблизилась. И вовсе не благодаря ее таланту или трудолюбию. В этом поганом бизнесе талант не имеет никакого значения. Главное – знакомство и связи.

Ники больше всего на свете хотела писать сценарии, чтобы стать такой же, как Диана, – независимым автором и продюсером, то есть хозяйкой себе самой. Однако ей почти ничего не светило, пока агентство работало над «Мамашей и Мэг». Молли явно не видела в Ники человека, а Диана постоянно давала пустые обещания допустить ее к сценарию, как только Ники осенит какая-то стоящая идея. На самом же деле Диана попросту топила одну за другой бесподобные идеи Ники, поскольку не терпела конкуренции.

Ники чувствовала, что ее единственный шанс – написать свой сценарий для мыльной оперы. Они заполняли эфир бесконечной чередой и тянулись без конца, поэтому режиссерам волей-неволей приходилось периодически менять всю творческую команду, чтобы освежить приевшийся сюжет.

На протяжении всех последних месяцев Ники проводила время ленча в офисе, чтобы просмотреть как можно больше мыльных опер. И если только Молли и Диана отсутствовали, телевизор в конференц-зале работал весь день.

Зато теперь Ники досконально изучила сюжетные линии почти всех сериалов – так, словно их персонажи стали ее близкими друзьями.

Но, несмотря на ее усилия, разосланные по студиям сценарии неизменно возвращались обратно с вежливыми отказами. Ники не сомневалась: это происходит только потому, что автор никому не известен. Получался замкнутый круг: как прикажете автору набираться опыта, если никто не желает работать с его сценариями?!

Оставалась последняя надежда – познакомиться с какой-нибудь важной шишкой. По вечерам Ники стала шляться по телевизионным тусовкам, подсматривала, подслушивала и всячески старалась, чтобы ее заметили. Как-никак она молода и хороша собой. Кто-то наверняка на это клюнет.

И вот два дня назад ей наконец повезло. Ники подслушала беседу двух режиссеров популярнейшей мыльной оперы «Ночью и днем», снимавшейся на «Первой американской студии».

Один из них, Герб Норман, подвижный пятидесятилетний коротышка с обручальным кольцом на пальце, выглядел как явный охотник за юбками.

Ники тут же протиснулась к стулу Нормана возле стойки бара, представилась и завела с ним беседу о его шоу, то и дело с расчетливой небрежностью задевая грудью за его локоть. Кажется, небрежность выглядела не вполне достоверно.

Герб пригласил Ники на обед, а она его – в койку.

Здесь ему явно показалось мало простого «перепихона» в стиле «трам-бам, спасибо, мадам!», для которого предназначалась законная супруга. Герб развлекался с Ники довольно необычно и даже грубо. И она ничуть не обиделась.

Ники собиралась, использовав секс, привязать его к себе так, чтобы получить возможность поторговаться «баш на баш». Что поделаешь – так уж устроен мир! Ники давно усвоила это на собственном опыте.

Когда ей исполнилось четырнадцать и она стала плохо успевать по французскому языку в своей школе на Лонг-Айленде, учитель предложил ей остаться после уроков, пообещав помочь с домашним заданием. А сам тут же полез под юбку и в трусы, хрипло нашептывая, что отвезет ее домой. Но ведь французский-то Ники все равно пришлось бы сдавать – или как?

В тот год она мечтала попасть в летний лагерь, а для этого необходимо было успешно перейти в следующий класс. И Ники начала встречаться с учителем французского на автомобильной стоянке. Отличных результатов она так и не добилась, но экзамен сдала довольно прилично. Только перед этим учитель проэкзаменовал ее орально у себя в машине.

Три телефона, зазвонивших одновременно, оторвали Ники от лирических воспоминаний.

– «Эбботт и Синклер», пожалуйста, не кладите трубку, – затараторила она, щелкая переключателями.

В этот миг дверь отворилась и в конференц-зал вошел самый обалденный мужик, какого когда-либо видела Ники. Его лицо показалось ей смутно знакомым – наверное, один из тех счастливчиков, что снимаются в мыльных операх. Она наверняка вспомнит этого парня, как только услышит его имя.

– Вы, думаю, и есть Ники, – с улыбкой сказал он. – Вроде бы нам приходилось говорить по телефону.

– А вы – Люк Мерримэн, – удивленно выдохнула она, чувствуя, как екнуло сердце под откровенно сексуальным взглядом.

– Точно, – подтвердил он. – Диана не ждала меня сегодня, – признался он. – Я решил сделать ей сюрприз.

– Она говорит по телефону. Междугородный звонок, – поспешно соврала Ники. – Если вас не затруднит подождать… – Игриво улыбнувшись, она кивнула на кресло.

– Спасибо, Ники, я, конечно, подожду.

От его акцента по спине у Ники побежали мурашки. Ей хотелось слушать и слушать его без конца. Притворяясь, что занята делом, она украдкой наблюдала, как Люк положил свой фотоаппарат и свежий номер «Таймс» и снял кожаную куртку. Под ярко-голубым свитером обозначалась мощная мускулатура.

Ники волей-неволей пришлось заняться телефонами, однако Люк не шел у нее из головы.

Конечно, она знала всю его подноготную, ибо привыкла влезать во все, что касалось «Эбботт и Синклер». Так вот этот счастливчик, этот сукин сын, которого пригрела Диана! Она наверняка занимается им неспроста – значит, платит ему всем, чем может, за его услуги.

Люк рассказал Ники, что получил фотоаппарат всего пару недель назад и с тех пор с ним не расстается.

– Ники, я бы с удовольствием сфотографировал и вас, – улыбнулся он. – Мне так нравятся ваши рыжие волосы!

– Охотно, только сначала приведу себя в порядок. – Ники полезла в сумочку за зеркалом и расческой, стараясь выглядеть изящнее под его внимательным взглядом. – О'кей, я готова. – Ники выдала свою самую многозначительную улыбку.

Люк немного отошел назад, навел объектив па резкость и щелкнул затвором.

Ники давно следовало вызвать Диану по интеркому, но она не спешила. Чем дольше Люк просидит с ней, тем больше она успеет разнюхать.

Тут поступил важный деловой звонок от Молли. Энн Эрл в июне не сможет участвовать в шоу, поскольку поедет сниматься в фильме, и им предстоит срочно найти Мэг замену, чтобы не дать сериалу заглохнуть.

Ники отвечала быстро и вполне профессионально, с оживленной улыбкой перечисляя список возможных кандидаток. Ей хотелось, чтобы Люк убедился: она не хуже иных-прочих и занимается здесь важными делами, а не просто поднимает телефонную трубку и встречает посетителей.

Все еще не торопясь отпускать Люка, Ники выслушала его рассказ о художественной школе.

Диана, как всегда, появилась совершенно не вовремя: выскочила из своего кабинета и застыла как вкопанная:

– О Люк! Что-то случилось?

– Нет. Просто решил сделать вам сюрприз. И пригласить на ленч.

– Ох, но я не смогу, у нас срочное дело. Нам с Молли нужно его обсудить.

Ники с завистью следила, как Диана надела шубу, подхватила Люка под руку и поволокла прочь.

Но он все же обернулся и одарил Ники очаровательной улыбкой.

Черт побери, что за обалденный тип! Теперь понятно, почему Диана всеми правдами и неправдами старается держать его подальше от офиса! Эта хитроумная сука вообразила, будто заполучила парня в личную собственность!

На губах у Ники заиграла циничная ухмылка. Уж она-то знала, что артисты никогда не остаются чьей-то собственностью надолго – не то племя! В погоне за новыми ролями нельзя торчать на одном месте. Люк в данный момент играет роль любимчика у Дианы. Но как только ему засветит что-то получше… И желание переплюнуть Диану загорелось с утроенной силой. Ведь Диана босс и обладает властью помогать Люку, тогда как Ники пока не располагала властью вообще.

Впрочем, она успела кое-чего добиться. Если уж на то пошло, режиссер скоро будет у нее на крючке.

Ники включила автоответчик и на такси отправилась домой ждать его звонка.

Прошло уже два дня, и Герб буквально изнывал от возбуждения и желания повторить все эти дьявольские штучки. Особенно его заводило то, как Ники бегает на четвереньках по комнате, а он гоняется за ней, преодолевая препятствия.

– Ну, давай потряси жопой, подразни меня!

Ники послушно поводила бедрами, и всякий раз, когда Герб рвался вперед, уворачивалась и заводила его до безумия, нарочно опрокидывая мебель, чтобы преградить ему путь.

Глянув украдкой на часы, она остановилась и позволила наконец Гербу взгромоздиться на нее сзади. Он брал ее грубо, по-скотски. Слава Богу, в такой позиции не было видно его слюнявого оскала и подрагивающих на животе складок жира.

Черт побери, ну и тошная это штука – жизнь! Пока она возится на ковре с этой свиньей, Диана, вполне возможно, занимается любовью с Люком!

Мысль о Люке приободрила Ники, она даже вообразила, будто это он трахает ее сзади, это его сильные руки тискают ей грудь, а ослепительно белые зубы терзают кожу на плече.

Однако Ники так и не дождалась оргазма – все фантазии разлетелись вдребезги, потому что Герб взревел, как племенной бык, и потребовал, чтобы она визжала, изображая безумную страсть.

Потом Ники лежала, уткнувшись носом в пыльный ковер, и чувствовала себя грязной, изнасилованной и неудовлетворенной. Правда, утешение приносила надежда на то, что очень скоро она сама будет заказывать игру и требовать всего, чего хочет.

Просто к ее списку прибавился еще один пункт – Люк Мерримэн.

* * *

– Расскажи мне что-нибудь приятное, прежде чем я отправлюсь на ленч с Молли и парочкой зануд со студии, – попросила Диана, выйдя с Люком на улицу. – Честно говоря, – добавила, внимательно взглянув на него, – ты какой-то возбужденный. Что с тобой?

– Возбужденный?

– Ну, приподнятый, оживленный, – пояснила Диана.

– Ага! Именно так я себя и чувствую. Наверное, это потому, что март подошел как-то незаметно. Стало вдруг тепло и солнечно, запахло весной. А еще я теперь запросто управляюсь с этой штуковиной. – Люк ловко навел камеру и щелкнул Диану прежде, чем она успела возразить.

– Ох, так нечестно! Я не была готова!

– Неправда, были, – вкрадчиво возразил он. – Вы всегда красивая, даже если не прихорашивались. И я такой вас и хочу – настоящей, как есть!

От этой двусмысленности Диана покраснела.

– Послушай, – смущенно заметила она, – если не знать чувства меры, ты только и будешь снимать чужую жизнь, а не жить своей.

– Вот уж чего я совсем не боюсь, – засмеялся Люк. – Я собирался пройтись до Центрального парка. Там полно народу, и многие позволят себя щелкнуть. Вы не могли бы хоть раз удрать со мной?

– Очень хотелось бы. Знаешь, давай сделаем так. У меня еще есть полчаса, и я погуляю с тобой. Заодно подышу свежим воздухом. Мне это не повредит.

По пути Люк непрерывно снимал все подряд: ярко разрисованный кеб, миниатюрную, как кукла, китайскую девчушку с игрушкой-марионеткой, парочку грейхаундов^[6], гулявших с тощим, как и они, пареньком.

Диана наблюдала, как Люк орудует камерой, оживленный и счастливый. Как всегда, он казался необычайно привлекательным и подвижным. Ничуть не смущаясь, Люк заговаривал с незнакомцами в своей провинциальной манере, и люди охотно отвечали ему. Солнечные лучи золотили его волосы и тускло поблескивали на куртке.

Внезапно Диану осенило.

– Мне нужно срочно позвонить! – Она за руку подтащила Люка к фонтану напротив отеля «Плаза» – здесь можно фотографировать часами, не сходя с места. А в холле отеля наверняка есть телефон.

– Рой? Это Диана Синклер. Слушай, у меня есть срочный заказ. Отлично. Не забудь свою камеру.

Диана опустила в щель автомата новый четвертак и позвонила в студию, чтобы оставить сообщение Молли. Она опоздает к ленчу, пусть начинают без нее.

Поджидая Роя, Диана что-то торопливо строчила в своей тетрадке.

Вскоре Рой выскочил из такси.

– Что с тобой стряслось? У тебя был такой голос, будто речь идет о жизни и смерти!

– Так оно и есть. Как я надеюсь, это будет новое шоу!

И пока Люк болтался возле фонтана и щелкал своей камерой, Рой снимал его своей. Когда Мерримэн догадался, что происходит, Диана познакомила мужчин и объяснила Люку:

– Я хотела снять тебя на пленку на всякий случай. Не обращай на Роя внимания и занимайся своим делом. Сумеешь?

– Да, мэм. Пожалуй, сумею.

Без подсказки Дианы Люк выбирал самые любопытные объекты. Снова оказавшись в парке, он снял старичка в добротном костюме, читавшего «Уолл-стрит джорнал», юную мамашу в норковом манто, мусолившую «Эсквайр», пока ее младенцы-двойняшки спали в своей роскошной коляске, пару черных мальчишек на роликах, чрезвычайно крупную леди, с аппетитом поглощавшую пиццу. И все же Люк то и дело ухитрялся поймать в кадр Диану, причем в самые неожиданные моменты.

Хотя Рой старался снимать незаметно, публика почуяла что-то необычное, и потихоньку стала собираться толпа зевак. Люк с неизменным дружелюбием отвечал на все вопросы.

– Нет, сэр, я просто развлекаюсь. Еще не наигрался со своей новой камерой. И Рой – он тоже развлекается.

Завороженная Диана потеряла счет времени, по Люк воскликнул:

– Эй, у меня же лекция через двадцать минут!

– Господи, неужели так поздно?!

Держась за руки, Диана и Люк помчались по Пятой авеню, дико жестикулируя перед каждым такси, пока одна из машин не притормозила.

– Сначала на Сорок пятую, а потом к Бэнк-стрит, – выпалила Диана, усаживаясь.

Едва переводя дух, она и Люк счастливо расхохотались.

– Поскорее бы мне напечатать ваши фотки, – проговорил он. – Я снял, как ваши волосы треплет ветер. И в этой мохнатой шубе вы были ничуть не хуже любой модели! Хорошо бы нам выбраться куда-нибудь вместе поужинать!

– Пообедать, – поправила Диана. – Ужинают обычно совсем поздно.

– А я и имел в виду ужин, потому что работаю сегодня до одиннадцати. Во как!

Она снова засмеялась и сказала, что там будет видно.

Когда такси остановилось, Люк внезапно обнял Диану и поцеловал в щеку.

По какой-то дурацкой причине ноги наотрез отказались служить ей, и она целую вечность выбиралась из машины. С этих чертовых низких сидений невозможно встать так, чтобы юбка не задралась до самых ушей.

Деловая встреча была в самом разгаре, когда Диана присоединилась наконец к Молли, двум незнакомым деятелям со студии и Кею, сотруднику «Альфы».

Судя по их громким голосам и возбужденному тону Молли, все они пропустили уже по второму коктейлю.

Спорили о том, что компании предстоит расстаться с «Мамашей и Мэг», несмотря на высокий рейтинг, и Молли грудью встала на защиту своего шоу.

Диана почувствовала себя предательницей: ведь все ее мысли были поглощены новой идеей, связанной с Люком.

– Это все ерунда, Молли! – восклицал один из собеседников. – Публика знает Энн Эрл как облупленную и не клюнет на подмену!

– Еще как клюнет, – возразила Молли, – если сделать это умно! Черт побери, да ведь в мыльных операх такое случается сплошь и рядом! Мы просто ушлем Мэг в отпуск на пару недель, а когда она вернется…

– И кого же ты предлагаешь? – спросил второй собеседник. – Да еще с такими же титьками?

Не обращая внимания на то, что Кей упрекал своего визави в излишней сексуальной озабоченности, Молли начала перечислять список кандидатур на замену.

– Черт бы тебя побрал, Диана, назови же хоть кого-нибудь, да поживее, – потребовала она. – Кстати, твоя Ники настоящая кретинка! Представляешь, стала предлагать мне звезд, а ведь в таком случае однозначно нужно какое-то новое лицо. И мне не нравятся твои выкрутасы и опоздания! Что за важные дела задержали тебя?

– После скажу. – Диана, прихлебывая пиво, поджидала удобного момента, чтобы включиться в спор, становившийся все более ожесточенным. Она никогда не перебивала и не перекрикивала собеседника, как это было принято у грубого, вульгарного племени, именующего себя ньюйоркцами.

Внезапно все почему-то замолчали и посмотрели на нее.

– Хм, а как насчет Синди Томас? Она играла небольшую роль года два назад и больше не работала: кажется, родила ребенка. У нее тот же тип лица, что и у Энн. Пусть Мэг прыгнет в горящий дом – к примеру, какой-то маньяк устроит пожар – и спасет там кого-нибудь. Она сильно обожжет лицо. Сделает пластическую операцию. А когда снимут повязки – Мэг станет немного иной. У нее будет лицо Синди Томас.

– Ого, а это может неплохо сработать! – дружно воскликнули все.

– Прощаю тебе твои штучки, детка! – Молли крепко обняла и поцеловала подругу.

Улыбнувшись, Диана постаралась забыть о том, что Люк поступил точно так же четверть часа назад.

– Могли бы приготовить это получше, – брезгливо заметила Молли, разглядывая морской салат, заказанный Дианой.

Прошло уже несколько дней, и они сидели в операторской комнате за ленчем. Рой принес готовую для просмотра пленку.

– Диана, я терпеть не могу есть там же, где работаю! Как бессловесный мул, на котором пашут и пашут без конца! А кроме того, я не выношу сюрпризы. Намекни мне хотя бы, что это значит.

– Все, уже поздно. Мы начинаем.

Им предстояло вволю налюбоваться Люком, бродившим по парку со своей камерой. Он улыбался, его рыжие волосы ерошил ветер, и окружающие отвечали ему такими же искренними улыбками. Дети норовили увязаться за ним, женщины сияли от удовольствия, а один смешной старикашка забавно ухмылялся и махал рукой.

Диана видела, что Рой потрудился на славу и монтажер тоже.

Люк был снят и в фас, и в профиль, а па последних кадрах широко улыбался, сияя своими удивительными лучистыми глазами. Но вот кадр застыл. Экран погас.

– Это все? – осведомилась Молли.

– Все.

– Ну и дела! – Молли задумчиво посмотрела на подругу. – Впечатляет. Даже если ты ему подыграла – все эти улыбки и прочее. Он на редкость фотогеничен. Просто руки чешутся дотянуться до него и погладить. А ведь я Люка не перевариваю. Да, Диана, этот парень – чистое золото. – Молли рассеянно принялась за салат. – Вот только мне непонятно, детка, что нам с ним делать? Если дать ему небольшую роль в шоу – причем неизвестно, будет ли это шоу, – вряд ли выйдет толк. Скорее всего он сгребет под себя весь эпизод…

– Наверняка! – Диану прорвало. – Единственное, что можно сделать с Люком Мерримэном, – написать новое шоу под него. Вот послушай: Люк живет в многоквартирном доме где-нибудь в Ист-Виллидже или в Сохо. Он вдовец с тремя детьми – одиннадцать, семь и четыре года. А жена погибла года два назад в автокатастрофе.

– Но Люк слишком молод, чтобы иметь одиннадцатилетнего…

– Не слишком. Он иногда тянет на тридцать пять, а то и тридцать восемь. Люк рано женился. Они жили в Орегоне, и он был фермером. Нам никто не запрещает использовать его историю. У Люка есть хобби – фотография, и он почему-то перебрался на восток…

– Люк выиграл конкурс. Первый приз – двухнедельная поездка в Нью-Йорк…

– Отлично! И решил здесь остаться, нашел работу в рекламном агентстве, перевез семью – в общем, подробности можно разработать потом. Короче: у него водятся деньги, он пользуется успехом и сам воспитывает детей.

– И его зовут Пэт Уинстон! – вставила Молли.

– Ох, Молли, просто класс!

– Постой, а он хоть играть-то умеет?

– Если мы напишем все как надо, ему не придется играть: Люк просто будет самим собой, останется только подпустить побольше обаяния. Главное, чтобы он знал свою роль. Нет, ты подумай: Люк – молодой вдовец и любящий родитель. Он честолюбив, но прежде всего думает о детях. Он красивый и мужественный, но при этом нежен и заботлив. Все женщины по соседству без ума от него, и скоро так будет по всей Америке!

– Да-да, мне это нравится! – пробормотала Молли. – Но возникает та же проблема, что и с «Браунстоуном». Куда ты хочешь его пристроить? Ведь Феранти опять нас пошлет…

– А может, и нет. Предоставим ему право выбрать первым. А потом сунемся в «Континентал». У них нет сейчас ни одной стоящей комедии. А новый вице-президент, Мэтью Сэйлс, скорее всего захочет набрать новый штат.

– Он-то, возможно, и захочет, но кто даст гарантию, что Сэйлс не откажется взять никому не известного артиста?

– А мы не позволим ему отказаться и начнем переговоры с того, что главную роль будет играть Люк.

– Ну, одинокий мужчина, который сам воспитывает детей, не такая уж и новость…

– Да ведь студиям и не нужно ничего нового, им подавай то, что работает, с небольшими вариациями для свежести! Не просто любящий отец – он должен быть еще и мужественным, как Мэт Хьюстон или Магнум. Люк отчасти напоминает их, поэтому покажется знакомым, но вместе с тем отличается, так что вызовет интерес. Он простой паренек с Запада, но сумел прижиться в Нью-Йорке, найти приличную работу…

– Что постоянно мешает его домашним обязанностям…

– Да, да, именно так! К примеру, ему приходится сидеть дома с больным ребенком, и все в таком духе.

По мере того как они обменивались все новыми идеями, Диану наполняло чувство восторга.

– Эй, детка, – вдруг напомнила Молли, – а не стоит ли нам поговорить с Люком, прежде чем строить замки на песке? А вдруг он не считает себя готовым к настоящим съемкам?

– Хочешь, поспорим? – с лукавой улыбкой предложила Диана.

Глава 6

Свое предложение Диана отослала Феранти по почте и по почте же получила отказ. Однако это ничуть не обескуражило ее. Она твердо верила в успех «Пэта Уинстона» и в то, что Феранти будет кусать себе локти. Что ж, раз у нее есть его письменный отказ, в будущем ему не удастся сделать вид, будто его лишили возможности выбирать.

Теперь Диана чувствовала себя свободной от обязательств перед «Альфой» и решила испытать свои силы на «Континентал» и Мэтью Сэйлсе. Как она разъяснила Люку (пришедшему в полный восторг от предложения сыграть главную роль в новой комедии), их шансы сильно возрастут, если они пропихнут идею в ведущую телекомпанию, с тем чтобы те запустили сериал в производство. Правда, этот шаг будет означать отказ от полной независимости, изрядной доли денег и творческого контроля. «Эбботт и Синклер» всегда старались оставаться независимым агентством, однако сейчас независимость могла обойтись слишком дорого и загубить новое шоу в зародыше.

Люк невозмутимо заявил, что привык «считать цыплят по осени». Диана надеялась, что так оно и есть.

В разговоре по телефону ассистентка Мэтью Сэйлса, Жюль Мюррей, показалась Диане знающей и расторопной. Естественно, она пресекла всякие попытки сразу связаться с боссом напрямую, и потому Диана, сообщив о своем новом проекте, не стала вдаваться в подробности. Жюль пообещала передать информацию боссу, но предупредила, что у него много времени отнимают совещания и с ответом придется подождать.

Это время Диана не потратила впустую. Она прекрасно знала, что сериалы сплошь и рядом теряют популярность у публики и прекращают свое существование. Телестудиям приходилось идти на определенные уступки, чтобы привлечь к работе известных артистов. Как правило, заключалось соглашение о том, что если программа сходит с экрана, то студия обязуется подыскать артисту другую работу.

– Ники, я хотела бы получить полный список тех программ «Континентал», которые сошли с круга за последний год, с указанием «драма» или «комедия». Кроме того, мне нужен список всех участвовавших в этих программах артистов и их ролей, начиная со звезд и кончая всеми остальными, включая детей.

Получив от Ники списки, Диана отметила в них несколько человек, в том числе двух женщин и трех детей – тех, кто скорее всего еще висит на шее у телестудии мертвым грузом. Наверняка предоставление им новых ролей будет не последним аргументом в пользу ее проекта. Тогда то, что Люк никому не известен и не имеет опыта, отойдет на задний план.

Еще Диана раздобыла информацию о самом Мэтью Сэйлсе, однако почти ничего не узнала о его личной жизни. Судя по всему, он был затворником и, хотя пользовался популярностью и влиянием, редко принимал приглашения, не связанные с делом. Романтических привязанностей у Сэйлса также не было: вроде бы он развелся, и ему перевалило за сорок.

Ну а карьера Сэйлса на телевидении выглядела вполне типично. После университета в Нью-Йорке он пошел в исследовательский отдел «Первой американской студии» в Голливуде и продвинулся до начальника отдела. Дальше его возвышение шло как по маслу. С помощью Сэйлса «Первая американская» умножила прибыли и переместилась с третьего на второе место в списке самых популярных телеканалов. В итоге он стал вице-президентом и директором многих программ, с неизменной изобретательностью творя чудеса уже в нью-йоркском отделении «Первой американской».

И вдруг Мэтью Сэйлс бросает все и переходит в восточное отделение «Континентал». С какой стати? Не устоял перед слишком соблазнительным предложением? Или не ужился с новым президентом «Первой американской»? А может, любит бороться с трудностями и считает делом чести превратить отстающего в лидера? Впрочем, лидером все равно будет оставаться «Альфа телевижн» – в этом Диана не сомневалась.

И все же ей удалось раскопать пару полезных фактов. Поскольку «Континентал» имел множество дочерних студий по всему восточному побережью и эти студии довольно успешно гнали свои собственные сериалы, можно было делать ставку на то, что Сэйлс захочет подтвердить первенство нью-йоркской конторы. Кроме того, как профессионал, он всегда отдавал предпочтение добротному, качественному материалу. Это внушало уверенность, что «Пэт Уинстон» будет оценен по достоинству.

Все воскресенье Диана составляла проект для «Континентал» и испробовала его на Люке, когда он вернулся с работы.

– Эй, да это же просто класс! Ну, то есть получилось совсем как у меня: с фотографией и прочим. И к тому же говорить я смогу так, как умею!

– А что насчет твоих трех детей?

– Все в порядке, – ухмыльнулся Люк. – Я, правда, не сильно секу в этих делах, но запросто выучу все, что мне напишут.

Он протянул ей исписанные листки, и тут Диана заметила на его рубашке длинный черный волос и уловила незнакомый запах. Женский запах. При одной мысли о том, что Люк был с женщиной, она разъярилась, совершенно не понимая отчего. Диане стало стыдно за себя. Ведь поскольку в данный момент она вовсе не собирается делать Люка любовником, нет причины волноваться из-за его отношений с другими женщинами.

– Диана, меня смущает только одно. Тут вот написано, что вы намерены снимать тринадцать серий. Разве это подходящее число? Ну, то есть многие начнут крутить носом…

– Но ведь сезон на телевидении состоит как раз из тринадцати недель! И к тому же не следует обольщаться: заключить контракт на все серии сразу – все равно что достать с неба луну.

Она подробно растолковала Люку, что телекомпании предпочитают включать в договор небольшие куски сериала. После того как первые несколько серий выйдут в эфир и определится результат, с автором заключают повторный договор на продолжение сценария. Кстати, это позволяет быстро прекратить выпуск сериала, если его рейтинг внезапно снизился. Словом, студия заставляет автора каждый раз быть начеку и бороться за то, чтобы его шоу оставалось в эфире.

– Ну, за вас я не беспокоюсь, – улыбнулся Люк. – Вы ведь такая настойчивая – по-моему, вам никто не посмеет отказать!

На миг их глаза встретились. И Диана потупилась, смущенная теми чувствами, что пробуждал в ней этот взгляд.

– Ну, я, пожалуй, приму душ и отправлюсь спать. – Его голос прозвучал несколько игриво.

– Хорошо. – Диана старательно избегала взгляда Люка. – Спокойной ночи.

В гостиной после его ухода воцарилась мертвая тишина. Диана налила себе бокал вина и стала пить мелкими глотками. Ее снедало странное беспокойство.

Внезапно пришел на память Брэд, старый приятель и бывший любовник, один из первых режиссеров «Мамаши и Мэг». Он ушел из «Альфы», чтобы создать свой канал. Диана до сих пор не понимала, почему они с Брэдом расстались. Ведь ладили на работе, и вообще Брэд был таким милым…

Когда бокал опустел, Диану внезапно охватило беспощадное чувство пустоты. Закрывшись в спальне, она мучительно желала услышать чей-нибудь дружеский голос и неожиданно для себя набрала номер Брэда.

Едва Брэд поднял трубку, до нее дошло, что уже второй час ночи.

– Брэд, это Диана Синклер. Прости, что так поздно. Ты не спал?

– Нет, что ты, все в порядке. Как дела?

– Неплохо. А у тебя?

– О, еще как неплохо! Сколько лет, сколько зим. Кажется, прошло уже два года, верно?

Вот это да! Диана онемела от удивления и почувствовала себя круглой дурой. «Привет, Брэд, я не прочь переспать с тобой!» И как прикажете говорить такое после двух лет молчания? А если нет, то о чем вообще с ним сейчас говорить? Да еще хватило ума позвонить среди ночи!.. Господи, ну разве он сам не догадался, чего она хочет?

– Хм… Диана, я вообще-то не прочь поболтать с тобой, но только не сейчас. Дело в том, что я не один…

Диана положила трубку, сгорая от стыда и досады. А какого черта еще следовало ожидать? Если она застыла неподвижно в своей скорлупе, это не значит, что весь остальной мир тоже застыл.

Диана лежала в постели без сна, закинув руки за голову. Наверное, все же стоит попросить Люка съехать. Во всяком случае, его присутствие в доме слишком настойчиво пробуждает в ней желание переспать с мужчиной, особенно когда на горизонте нет никого подходящего.

А с другой стороны – не стоит спешить из деловых соображений. Может, позднее, когда шоу увидит свет и Люк заработает приличные деньги…

Взгляд Дианы остановился на Энди-Оборвашке, и ей стоило немалых усилий подавить желание пригласить его к себе в постель. Она решительно выключила свет, проклиная собственную глупость.

Утро понедельника началось с репетиции последней серии «Мамаши и Мэг». Перед самым перерывом на ленч Энн Эрл позвонили из Голливуда и сказали, что съемки фильма отменяются.

Поднялся страшный переполох, Энн начала названивать своему агенту, а Молли – в дирекцию «Альфы». В результате все выразили согласие подписать новый контракт еще на один сезон.

– Вот это я понимаю – моральный стимул, – заметила Молли за ленчем. – Особенно после того, как выяснилось, что Синди не в состоянии сыграть Мэг. Полагаю, нам пора всерьез подумать о будущей весне.

– Молли, мне нужно время на «Пэта Уинстона».Может, Ники поработает редактором…

– Только через мой труп. Она отлично справляется с мелочами и деталями, но творить умеет не лучше, чем осьминог. К тому же Ники тайная графоманка, поэтому не упоминай о ней.

– Но ведь я физически не успею писать новые сценарии или хотя бы вычитать то, что нам пришлют…

– Ну, на время я готова взять это на себя, пока ты возишься с «Пэтом Уинстоном». Если тебе повезет, в выигрыше окажемся мы обе.

Прошло две недели, от Мэтью Сэйлса не было ни слуху ни духу, и Диана снова попыталась дозвониться до него. Она нарочно сделала это около половины первого. Ассистентка наверняка отправилась куда-нибудь на ленч, и, чем черт не шутит, вдруг Мэтью сам поднимет трубку? Но не тут-то было – вероятно, Жюль ела на рабочем месте.

В другой раз Диана позвонила ровно в девять: а что, если Жюль является на работу после босса? Но нет, она уже сидела на страже. Тогда Диана стала звонить в половине седьмого. Снова промашка. Неколебимая Жюль оказалась на посту. Черт побери, она что, и ночует на службе?!

Всякий раз Жюль с неизменной вежливостью сообщала Диане, что Мэтью получил сообщение и непременно ответит.

– Да, он действительно ищет сейчас свежий материал. И если вы опишете свой проект немного подробнее, постараюсь вам помочь.

Но Диана не купилась на эту уловку: чересчур расторопная Жюль явно считает себя вправе самостоятельно отказаться от услуг «Эбботт и Синклер», не спрашивая мнения своего босса.

Время летело, ответа так и не было, и Диана не находила себе места от нетерпения. Наконец она позвонила еще раз – в восемь утра. И тогда Мэтью Сэйлс сам поднял трубку.

Диана едва успела представиться, как Сэйлс перебил ее:

– Мисс Синклер, это не такое уж спешное дело. У меня срочный звонок из Калифорнии по второму телефону. Извините! – И гудки отбоя.

Диана со злобы так грохнула трубкой, что отшибла руку – к оскорблению прибавился еще и синяк. Этот ублюдок нагло ей врал! Ведь в Лос-Анджелесе всего пять утра! Или он принимает ее за полную идиотку?

Мысль о том, что без толку потеряна почти половина марта, приводила Диану в отчаяние. Поскольку «Пэт Уинстон» буксовал, она согласилась снова заниматься «Мамашей и Мэг» и обнаружила, что это свыше ее сил. Все, что удавалось из себя выжать, шло прямым ходом в корзину. Персонажи казались надуманными, их реплики – заезженными и тупыми. Диана часами просиживала за письменным столом, украшая листы бумаги причудливыми узорами. Наконец она выдала некое подобие сценария, напрочь лишенное былой изюминки.

Именно в этот момент Люк сообщил, что получил небольшую роль в коммерческом ролике и на уик-энд поедет сниматься в Атланту. Диана честно пыталась разделить его восторг. И все же в пятницу утром, когда он собрал вещи и отбыл в аэропорт, она долго не могла успокоиться. Не меньше двух часов Диана металась по дому, то поглядывая на часы, то включая и выключая телевизор.

Наконец ноги сами занесли ее в комнату Люка. Она с удивлением обнаружила, что одна стена сплошь увешана сделанными им фотографиями – и к тому же весьма неплохими. Почему он ни разу ей не похвалился ими?

Обернувшись, Диана увидела, что на противоположной стене Люк поместил ее портреты, разогнанные до размера восемь на десять^[7].

На большей части снимков Диана не узнавала себя – и все же это была она. Люк умудрился поймать нечто неведомое, скрытое на дне ее души под деловитостью и сдержанностью – уязвимость. Боже милостивый, да ведь она выглядит как девчонка, без спросу надевшая мамину шубу! И как ему это удалось? Диане захотелось немедленно сорвать все до единого снимки и разорвать их в клочки. Она выскочила из комнаты, чувствуя себя еще отвратительнее.

Наверное, ей просто следует сменить обстановку. Пожалуй, самое время пожить в доме, давно купленном в Ист-Хэмптоне. Одна актриса, приятельница Молли, переезжая в Голливуд, уступила этот дом по вполне приемлемой цене. Собственно говоря, Молли и ссудила тогда Диану деньгами на покупку.

Диана выросла далеко от моря и до сих пор благоговела перед океаном: ее охватывало какое-то удивительное чувство, когда волны разбивались у ног.

Джорджия-Бич, удаленный от городской суеты, толкучки и шумных туристов, был не слишком малолюдным местечком. В домах, разделенных обширными участками земли, многие жили круглый год. Здесь возводили настоящие особняки. Конечно, Диана не могла позволить себе такую роскошь – ей принадлежал небольшой домик, обшитый досками, побелевшими от морской соли.

Во взятой напрокат машине Диана добралась сюда поздно вечером в пятницу. Воздух в доме показался ей спертым и сырым, и она распахнула окна, хотя с моря дул холодный ветер. По крайней мере у нее был изрядный запас дров для камина: их загодя приготовил местный житель, присматривавший за домами зимой.

Среди скопившейся почты Диана раскопала приглашение от соседа, Тома Райана. В субботу он устраивал у себя вечеринку с коктейлями. Ну что ж, надо подумать, ехать туда или нет. Ведь главная ее цель – как следует отдохнуть.

Диана затопила камин и устроилась возле огня, дожидаясь, пока дом прогреется и ее перестанет знобить.

Комната была обставлена белой плетеной мебелью, с цветастыми ситцевыми занавесками и подушечками. Диана полагала, что ей удалось воспроизвести сельский стиль викторианской эпохи. Для полноты картины она даже расставила по углам фикусы и пальмы в настоящих викторианских кадушках. Убранство дома как нельзя лучше соответствовало его простому внешнему виду и неизменно радовало глаз после сугубо современной обстановки городской квартиры. Поездка и одиночество подействовали на нее умиротворяюще. Теперь она ясно понимала, что не могла полностью расслабиться, когда дома постоянно торчал Люк.

Убаюканная шумом волн, разбивавшихся о берег, Диана мирно заснула в своей кровати под пологом.

– Диана, милая, как я рад, что ты все-таки выбралась сюда! Надеюсь, ты со всеми знакома?! – восклицал Том Райан, увлекая гостью в свою просторную людную гостиную. – Прежде всего реши, что будешь пить. Ирландское виски, крем-ликер или мяту? Никакого заморского пойла вроде вина – ведь сегодня день святого Патрика!

Том, жизнелюбивый и общительный мужчина в самом расцвете своих сорока лет, давно развелся и теперь менял подружек каждую пару месяцев. Он с большим успехом занимался торговлей недвижимостью, жил здесь круглый год, знал буквально всех, и буквально все с удовольствием ходили к нему в гости.

Диана не спеша пила виски со льдом, прислонившись к деревянной колонне чуть в стороне от гостей.

Она уже во второй раз пришла на вечеринку к Тому и наверняка была представлена многим из гостей, но никого из них не запомнила. Кажется, где-то здесь есть несколько маститых писателей, художников и дизайнеров. Кроме того, Том пригласил стайку хорошеньких женщин на любой вкус и в самых роскошных туалетах. При этом, конечно, господствовал ярко-зеленый цвет^[8] – кое-кто из панкующих гостей даже выкрасил волосы зеленым.

У Дианы не нашлось ничего зеленого, и она надела серые шелковые брюки, длинную тунику из белого шелка и массивную серебряную цепочку. Празднику соответствовали только ее зеленые серьги из китайского агата.

Она чувствовала себя не в своей тарелке и немного смущалась. Как всегда, вне службы Диана не отличалась особой общительностью. Когда ей было что сказать, самое людное и важное деловое совещание не вызывало в ней ни малейшего трепета. Тогда как от пустой салонной болтовни в стиле «как поживаете» она неизменно казалась себе дурой.

Юный официант в зеленом фраке предложил ей пирожок. Диана потянулась за ним и натолкнулась на руку какого-то мужчины, внезапно появившегося возле нее. Пирожок достался ему, официант двинулся дальше в толпу.

– Ох, простите! – с досадой воскликнула Диана.

– Скорее я должен извиниться, – серьезно возразил мужчина, – поскольку приз достался мне. Пожалуйста, возьмите! – И он положил пирожок ей на ладонь.

Это был тонкий ломтик слоеного теста с какой-то неведомой начинкой. Диана, откусив половину, вернула остаток:

– Охотно поделюсь с вами. Уверяю вас, я не заразная.

– Верю. – Он взял свою долю.

– Что там было? – поинтересовалась Диана. – Цыпленок? Или омар?

– По-моему, краб с майонезом и укропом, – со знанием дела сообщил собеседник.

– Ага. Незнакомец не только ест пирожок, но и знает, с чем он.

– Более того, умеет его приготовить! – Преувеличенно покаянный тон мужчины вызвал у Дианы улыбку.

На вид ему было около тридцати пяти лет, он казался дюйма на два выше Дианы. Вьющиеся каштановые волосы, высокие скулы и пышные усы придавали его лицу иноземный колорит. Незнакомец был в голубой оксфордской рубашке, синем пуловере, темных брюках и в бежевом замшевом пиджаке.

Диана заметила, что он тоже внимательно разглядывает ее и глаза его выражают грусть.

– Вы подпираете эту колонну или она вас? Вижу, стоите здесь весь вечер, не сходя с места.

Стало быть, он заметил ее до того, как подошел за пирожком.

– Ну, скажем, у нас взаимовыгодное сотрудничество. Мне всегда не по себе на вечеринках. – Выпив, Диана почувствовала себя немного свободнее.

Незнакомец с пониманием кивнул:

– Вам легче прыгнуть в океан, чем заговорить с посторонним.

– Как вы догадались?

– Я сам такой же. И нас объединяет кое-что еще. По-моему, кроме нас двоих, здесь все как один в зеленом.

Диана игриво звякнула серьгами.

– Очень изысканно, – сказал он и приблизил к ней лицо так, чтобы она могла разглядеть его зеленые глаза.

– Ну, это просто верх изысканности! – воскликнула Диана.

– Полагаете? – Он ловко ухватил с подноса два листика салата и сунул за ворот расстегнутой рубашки. – А что скажете об этом?

– Диана! Диана Синклер! – От толпы отделилась величественная особа с прической из редких кудряшек и схватила Диану за руку. На ней был костюм из переливчатого изумрудно-зеленого атласа. – Это Том мне вас показал! Меня зовут Паола Тафт, и я, конечно, свободный художник. Я создаю книгу о женщинах, посвятивших жизнь искусству развлекать публику. «Мамаша и Мэг» – мое самое любимое шоу…

Продолжая тараторить, она сверкала хищным белозубым оскалом, от которого у Дианы по спине пробегала дрожь.

– Спасибо, но я не собираюсь сниматься для книги, – возразила она.

Но ее возражений никто не слушал. Паола Тафт наезжала на нее как танк: она уже вертела Диану так и этак и поднимала ей подбородок, чтобы получше разглядеть лицо.

Диана пыталась отступать и уворачиваться, но это было не так-то просто из-за толчеи, к тому же начался новый танец.

Ее спас таинственный незнакомец.

– Диана, мы же собирались танцевать! – Взяв Диану за руку, он ввел ее в толпу танцующих. Контраст между ритмом диско и его неподвижным лицом и неловкими па показался ей чрезвычайно забавным.

Благополучно продрейфовав на другой конец комнаты, Диана с чувством поблагодарила своего спасителя, добавив:

– Иногда люди слишком настырны.

– Да, случается, – согласился он. И улыбнулся ей в первый раз. У него была на редкость привлекательная улыбка. Проницательный блеск в глубине зеленых глаз породил в ней внезапную догадку.

– Кажется, вы до сих пор не представились.

– Мэтью Сэйлс.

– О Господи!

– Ну, все не так уж хорошо. Или не так уж плохо – в зависимости от того, как на это смотреть. Вы добивались встречи со мной, мисс Синклер. Что ж, я в вашем распоряжении.

Она совершенно смешалась: наверняка ее бесконечные звонки показались ему такими же настырными, как ей – Паола Тафт.

– Так вы знали меня еще до того, как эта женщина…

– Нет, не знал. Но, когда она назвала вас по имени, вспомнил, что несколько раз отклонял ваши звонки. Прошу меня простить. Я действительно был слишком занят.

А Диана предполагала, что Мэтью Сэйлс гораздо старше и грубее. Она отлично помнила, как резко он отверг ее последнюю попытку поговорить, и понимала, что должна воспользоваться этим уникальным шансом.

Но прежде, чем Диана собралась с мыслями, Сэйлс сказал:

– Я хотел бы воздать вам должное за «Мамашу и Мэг». Это – одно из лучших шоу. Характеры персонажей у вас развиваются логично, это не просто нагромождение сюжетов. Особенно мне нравятся взаимоотношения матери и дочери, составивших одну команду. Они совершенно разные и часто конфликтуют, но вместе с тем глубоко привязаны друг к другу. Черт побери, как же здесь шумно! Вы не хотели бы прогуляться до пирса?

– Да. – Диана согласилась бы даже замерзнуть там до смерти. Главное – она услышала именно то, что желала услышать!

– Диана – если позволите мне вас так называть, – моя ассистентка сообщила о вашей новой идее. Но, честно говоря, в данный момент меня не очень интересует драма.

– Это не драма, а комедия.

– Понятно, – явно удивился Сэйлс. – И что же вы задумали?

И Диана заговорила своим мягким, медовым голоском, с теми приглушенными интонациями, которые всегда действовали безотказно.

– Я представляю Пэта Уинстона как квинтэссенцию нового типа мужчин – настолько мужественного и уверенного в себе, что он не боится проявить чувствительность, и настолько твердого и сильного, что позволяет себе быть нежным. Мужчина, решивший во что бы то ни стало сохранить свою семью.

По серьезному выражению глаз Мэтью Сэйлса Диана видела, что он слушает ее внимательно. И когда она умолкла, Сэйлс спросил, есть ли у нее на примете актер на роль Пэта Уинстона.

– Уверена, что нашла самого лучшего кандидата. Ну, то есть если вам понравилась идея в целом.

– Понравилась, но, признаться, меня больше волнует женская ведущая роль. Подойдет ли она для Джеммы Лопес?

Джемма Лопес! Чертова Ники, она же не включила Джемму Лопес в свой список! Ну да, ее сериал на «Континентал» закончился давным-давно. Зато, судя по всему, еще не закончился срок контракта.

Диана, почувствовав наконец под собой твердую почву, горячо заверила Сэйлса:

– Джемма Лопес будет превосходной парой для Пэта Уинстона. Она смуглая и экспансивная – значит, его стоит сделать светловолосым и чуть медлительным. И я уже знаю, как углубить ее роль. К примеру, она будет феминисткой, притесняемой грубым латиноамериканцем, конечно, в комическом ключе. Он пытается ее поцеловать, а она отбривает его и советует почаще чистить зубы. Ее зовут Лола, она соседка Пэта и по иронии судьбы получает баснословные алименты. Ей нужен только Пэт, и больше никто. Вместе с тем она не чужда политики.

– То есть? – Казалось, Мэтью Сэйлс вот-вот улыбнется.

– Хм, то есть она, к примеру, финансирует дизайнера по одежде – это может быть женщина, разделяющая феминистские взгляды. Лола нарочно создает новый тип мужской одежды, способный раскрыть женщинам глаза на то, с чем они мирились все эти годы. Представляете, как будет выглядеть, скажем, мужская рубашка с пуговицами на спине?

А вот теперь он и вправду улыбался! Диана с энтузиазмом продолжала:

– А еще Лола могла бы бороться за увеличение количества ячеек в женских туалетах в общественных местах. Она однажды разговорилась со швейцаром, и оба сошлись на том, что женщинам часто не хватает мест…

Диана перешла на слегка фривольную тему, надеясь поколебать невозмутимость Мэтью Сэйлса.

– Честно говоря, Диана, у нас отбоя нет от авторов, вполне уверенных, что их сценарий обречен на успех. Как правило, они ошибаются.

Услышав вызов в его тоне, Диана поняла, что Сэйлс подначивает ее. Он уже клюнул на «Пэта Уинстона», но хочет продолжить спор, чтобы запастись аргументами для разговора на студии.

Переведя дыхание, Диана пустилась в скрупулезный анализ последних программ: какие из комедий пользуются успехом, а какие – нет и почему. Опасаясь показаться навязчивой, она завуалировала большую часть своих выводов в форму риторических вопросов.

– Разве кто-то знает на самом деле, что именно делает комедию популярной? Разве эти прогнозы, по сути, не то же, что и гадание на кофейной гуще? В таких случаях единственный серьезный довод – это рейтинг уже сделанных работ, а «Эбботт и Синклер» жаловаться на рейтинг не приходится.

– Но ведь только в драматическом жанре. Вряд ли это произведет впечатление на крутых парней из администрации. Уж я-то знаю, поскольку и сам один из них! Они любят копаться в послужных списках, отчетах, кривой рейтингов…

– Давайте начнем с кривой рейтингов! – вкрадчиво предложила Диана. – «Пэт Уинстон» с первых серий пойдет на ура. Он будет пользоваться успехом у тех молодых, активных городских профи, которые хотят расслабиться после целого дня на службе.

И Диана продолжала рассказывать, что этим социальный спектр поклонников «Пэта Уинстона» не ограничится. Его будут смотреть Дети, а с ними их бабушки и дедушки. Молодые люди станут сравнивать себя с Пэтом, девушки будут от него без ума, а дети увидят в нем идеального отца. Они создадут не заезженную до тошноты тривиальную комедию ситуаций. Нет, ситуации в ней будут вполне реальными, так же как персонажи и диалоги, которые и предполагается наполнить комедийной начинкой.

– Разве у «Континентал», – наступала Диана, – не появлялось в последнее время постоянных проблем с сериалами в прайм-тайм?

Мэтью лишь молча поднял брови: он не ожидал такой подкованности.

– А теперь каждый вечер, – не унималась она, – «Пэт Уинстон» будет собирать у экранов всю семью, как легкое и смешное – в старом, добром смысле слова, – а не пошлое шоу.

– Но вы привыкли к часовому формату. Двадцать две минуты тридцать семь секунд на серию кончаются слишком быстро. Это совсем иной ритм.

– Вы правы. Нам придется без конца создавать кризисы, так что каждый день публике предстоит расставаться с героями в критической ситуации, возникающей в последние секунды, перед самой рекламой. И в каждой следующей серии эти ситуации будут благополучно разрешаться. Уж об этом я позабочусь. По статистике у нас все больше семей с одним родителем, и мужчина, один воспитывающий детей, прежде всего привлечет главную потребительскую группу – одиноких женщин от восемнадцати до сорока девяти.

– А у вас есть дети?

– Пока нет, – нетерпеливо ответила Диана, – и у Молли тоже нет детей, но разве это так важно? Их не было и у Льюиса Кэрролла, и у Алисы Мэй Элкотт!

Мэтью пронзительно взглянул на Диану и сменил тему:

– Вы что же, находите ситуацию, когда отец сам воспитывает детей, комической?

– Нет, вовсе нет, на самом деле это очень серьезно, – задумчиво ответила Диана. – Но по-моему, именно серьезное и даже трагическое, как правило, становилось источником самого гениального юмора. И в «Пэте Уинстоне», как и в жизни, будут чередоваться светлые и темные полосы, когда Пэт вспоминает свою жену, а его дети – мать.

– А каких детей вы намерены вставить в сценарий?

Диана отвечала без запинки, ведь она так много над этим думала:

– Они милые, но без сюсюканья. Семилетняя Келли мечтает снова жить с мамой и оттого пытается устроить папе свидание… но Шарон уже одиннадцать, она не желает никого взамен и делает все наперекор… Я могла бы представить вам проект в письменном виде к вечеру в понедельник.

Когда они наконец вернулись в дом, Диана посинела от холода, зато преисполнилась энтузиазмом.

Толпа гостей заметно поредела: вечеринка подходила к концу.

– Мы могли бы еще побеседовать с вами за обедом… – предложила Диана, пока Мэтью подавал ей куртку.

Она тут же пожалела о своей настойчивости: лицо Сэйлса внезапно затвердело, и он пробормотал:

– Как-нибудь в другой раз. Мне… мне пора домой. Я и понятия не имел, что уже так поздно. Вы действительно могли бы приготовить что-то уже к понедельнику?

– Не сомневайтесь – проект будет у вас на столе.

Мэтью кивнул и поспешил распрощаться.

Диана сделала несколько глубоких вдохов, стараясь унять тревогу. Неужели он счел ее слишком настырной и поэтому так торопился уйти? Она предложила Сэйлсу классную идею, и теперь только он может принять или отвергнуть ее. Кажется, Диане удалось заинтересовать его. Иначе зачем Сэйлс попросил ее подготовить письменный проект? Так что же ее гложет?..

– Ну, Диана, я смотрю, ты не тратишь времени даром. – Том Райан, стоя на крыльце, лукаво подмигнул. – Мэтью не так-то просто отловить. Похоже, ты успела и развлечься, и заняться делом?

– Исключительно делом. – Диана поцеловала Тома в щеку и помчалась домой.

Сидя одна возле уютного пламени камина, Диана снова прокрутила в памяти разговор с Мэтью Сэйлсом.

Да, она вела себя не слишком игриво, особенно после того, как поняла, с кем имеет дело. Предложение пообедать вместе прозвучало вполне по-деловому, и если Мэтью истолковал его неверно – что ж, это его трудности.

Зато чем больше Диана размышляла об их встрече, тем сильнее одолевало ее нетерпение. Она не сомневалась: студии важно поскорее найти что-нибудь для Джеммы Лопес. Актриса завоевала популярность, снимаясь в «Бабблз», где играла преподавательницу английского языка в школе для взрослых эмигрантов – натурально, по большей части мужского пола, думавших только о том, как бы затащить ее в постель. Шоу давно сошло с круга, и с тех пор для Лопес так и не обломилось на телевидении ничего стоящего. Ну, с другой-то стороны – ведь не каждый день тебе предлагают ведущую роль жгучей латиноамериканки в новой комедии?

Диана убедила себя, что, если только Лопес заинтересуется ее шоу, студия без проблем подпишет контракт с «Эбботт и Синклер».

Вечером в воскресенье она вернулась в Нью-Йорк с наполовину готовым проектом.

Открывая дверь, Диана услышала голос Люка, доносившийся из его комнаты. Похоже, он разговаривал с женщиной.

Чтобы, не дай Бог, не подслушать нечто интимное, Диана помахала ему с порога рукой, потом направилась к себе.

Он тут же положил трубку и поспешил за ней.

Пока она разбирала чемодан, Люк стоял в дверях ее спальни и с восторгом выкладывал, как здорово прошли съемки и как прекрасно он держался перед камерой.

– Хотя поначалу все вроде бы пугаются до смерти, со мной не случилось ничего подобного. Софиты жарили сильнее солнышка, а мне это было даже приятно – подумаешь, лишний раз пропотел. И роль я знал назубок, не забыл ни строчки!

– Молодец, Люк! Поздравляю! – Диана решила не говорить ему раньше времени про Мэтью Сэйлса – ведь еще ничего не решено.

Раскладывая вещи по полкам в шкафу, Диана украдкой наблюдала за Люком. Господи, ну почему он вечно таскается по дому полуголый?.. Люк небрежно прислонился к дверному косяку и, сунув руки в карманы джинсов, поигрывал мускулами. Пожалуй, если она намекнет, что неплохо бы надеть рубашку, он ответит своей безмятежной улыбкой да еще начнет подшучивать над ней.

Вообще-то Люк глазел на нее так, что у Дианы захватывало дух. Черт бы его побрал, пусть и вправду ищет себе другую квартиру – и чем скорее, тем лучше!

– Я очень рада за тебя, Люк. А теперь спокойной ночи, – решительно сказала она.

Он не спеша отлепился от косяка и пожелал ей спокойной ночи таким тоном, будто ждал, что Диана передумает. Еще чего не хватало!

Глава 7

В понедельник, после обеда, Диана привезла свой проект и оставила Жюль Мюррей для просмотра – такова была обычная процедура на всех студиях.

У Жюль, энергичной, деловой особы явно моложе тридцати лет, было твердое суждение по любому вопросу. Диане она понравилась, хотя многие мужчины не захотели бы иметь столь самостоятельную ассистентку. Судя по всему, Мэтью Сэйлс не принадлежал к их числу.

Полагая, что придется ждать не меньше недели, Диана была приятно удивлена, когда через два дня Мэтью пригласил ее на деловой ленч.

С трудом сдерживая нетерпение и предвкушая победу, она надела костюм цвета красного вина и голубую блузу с бантом, ибо не без основания полагала, что эта встреча станет решающей.

Для ленча было выбрано уютное заведение «Времена года», давно снискавшее репутацию шикарного места, где многие бизнесмены устраивали важные деловые встречи и заключали контракты. Кабинки в баре были устроены так, чтобы беседу никто не подслушал.

Хотя Диана явилась на пять минут раньше, Мэтью уже сидел за столиком. В сером деловом костюме с широкими лацканами, с шелковым галстуком, тщательно повязанным на сорочке в бело-серую полоску, он выглядел куда более внушительно, чем на вечеринке у Тома.

– Рад видеть вас, Диана. – Мэтью привстал и смерил ее с головы до ног своим пронзительным взглядом.

Диана, поблагодарив его за приглашение, напряженно улыбнулась. Ее трясло от возбуждения. Желая сохранить ясную голову, она заказала безалкогольный коктейль и, украдкой оглядевшись, заметила знакомые лица известных политиков, предпринимателей, деятелей искусства. Ну разве Мэтью Сэйлс пригласил бы ее сюда, если бы собирался ответить отказом?!

А с другой стороны, почему бы и нет? Для Сэйлса это – привычное место, и, возможно, такой шикарный ленч, с его точки зрения, способен смягчить горечь отказа.

А может, она вообще ничего от него не услышит? Мэтью пока молчал, а Диана не решалась начать разговор, опасаясь, что голос предательски задрожит и прервется…

Выпив не меньше половины своего мартини, Мэтью сказал:

– На бумаге «Пэт Уинстон» выглядит довольно привлекательно. И я остался доволен. Жюль тоже, но у нее есть несколько предложений…

Выслушав, Диана отдала должное его ассистентке. Замечания Жюль были более чем ценными. Чувствуя, что к ней возвращаются самообладание и дар речи, Диана поспешила сообщить, что согласна внести в сценарий изменения.

Потом Мэтью как бы вскользь заметил, что Джемма Лопес очень заинтересовалась сценарием (она прочла его, находясь в Лос-Анджелесе) и «Континентал» согласен заключить контракт на сценарий в целом и на выпуск пилотной серии, если только Диана предоставит текст без промедлений.

Она заверила Мэтью, что он и глазом моргнуть не успеет, и тут же одернула себя – не зарывайся! Студия предлагала ей за пилотную серию пятьдесят тысяч долларов – для них это семечки. Даже если ее работа пойдет в корзину, они почти ничего не потеряют.

– Как по-вашему, Крис Форман подойдет на роль Пэта Уинстона? – спросил Мэтью.

– Хм, это неплохо.

– Он прекрасный комик. Но с другой стороны, его знают в основном по «Шоу братьев Дженсен», а ведь тут роль совсем иного плана. К тому же он смуглый брюнет. Не припомните ли кого-нибудь менее известного, но вместе с тем обаятельного? И предпочтительно блондина – ведь ему предстоит оттенять Джемму Лопес.

Диана вела разговор осторожно, как бы на цыпочках, взвешивая все «за» и «против». Ей не хотелось жать на Мэтью с самого начала – из этого вряд ли что-то вышло бы. Но ведь сама идея родилась у нее только благодаря Люку. А что, если никому не известный новичок не получит шанса? Может ли она позволить себе уступить эту роль другому артисту и разочаровать человека, вдохновившего ее? А вдруг Диана погубит свое шоу в зародыше?

От всех этих размышлений Диану бросало то в жар, то в холод, ей стало не до еды.

Она из последних сил старалась сдерживаться и вести себя осторожно. Твердила себе, что сделан лишь первый шаг. «Континентал» может одобрить пилотную серию в целом еще до того, как будет окончательно выбран исполнитель ведущей роли.

Сидя с Дианой за ленчем, Мэтью дважды посмотрел на часы. Что ж, обижаться не на что – это же деловая встреча, а Сэйлс – чрезвычайно занятой человек.

Не успела официантка подать им кофе, как Мэтью поспешил подписать чек на гонорар, и Диана снова подивилась его странностям. Он словно постоянно что-то утаивал, будто боялся выдать свои истинные чувства, какими бы они ни были. Может, ему просто претят деловые переговоры с женщиной? Поблагодарив Сэйлса за деньги и за ленч, Диана сказала, что детали можно уточнить с ее агентом, и отправилась в офис обсудить все с Молли.

– Молодец, детка! Ты сотворила настоящее чудо со стариной Сэйлсом! Я слышала, он чертовски придирчив, как и все слишком крутые парни из исследовательского отдела. Да, им прежде всего подавай качество, если только никто не надавит сверху!

– Нет, он не похож на слишком крутого. По-моему, Сэйлс скорее закомплексован. Временами я теряюсь, не зная, как его понимать. Но по крайней мере сегодня он играет за нас, – вздохнула Диана.

Молли мигом раскусила, что значит «сегодня».

– Ну да, пока твой Люк не стал главным камнем преткновения! Знаешь, лучше тебе заранее расстаться со своей голубой мечтой. Ведь он пока никто. С какой стати студия выразит желание с ним работать?

– Только потому, что он идеально подходит на роль. Выглядит, как Пэт Уинстон. Ведет себя, как Пэт. Если уж на то пошло, так он сам и есть Пэт Уинстон! И к тому же его неизвестность заставит Джемму Лопес поверить, что она самая главная. Судя по всему, ей до сих пор так и не подвернулось ни одной стоящей роли, и, по-моему, она готова вцепиться в наше шоу. Сказать по правде, Молли, чем больше я ломаю над этим голову, тем сильнее убеждаюсь, что нам следует держаться за Люка до последнего.

– Ну а я так не считаю. Кроме всего прочего, откуда такая уверенность, что он вообще справится? Тебе стоило сразу рассказать Сэйлсу про Люка. Не дай Бог, Сэйлс еще вообразит, что его водят за нос…

– Пока я не могу все рассказать. Но вовсе не собираюсь водить его за нос! Господи, с каких это пор ты у нас стала ратовать за честность? Насколько я помню, моя мудрая наставница, ты обучала меня искусству маневра с младых ногтей!

– Но здесь совсем другой случай, ведь ты ставишь судьбу всего шоу в зависимость от одного артиста! Скрывая этот факт, можно нарваться на большие неприятности!

– Ничего такого не произойдет.

– О'кей. Не стану спорить. Это же твое творение. Кстати, ты, случайно, не заметила: этот Сэйлс не клюнул на твои женские прелести?

Диана изумленно уставилась на подругу, а потом громко расхохоталась:

– Да ты что, ничего подобного! После вечеринки у Тома я предложила ему пойти пообедать, так он отбрыкивался руками и ногами. Дескать, ему пора домой и все такое прочее.

– Полагаешь, Сэйлса ждала какая-то красотка? Но тогда зачем он клеился к тебе на вечеринке?

– Слушай, я и сама не знаю и знать не желаю! По-моему, мы оба занимались там делом – и только!

– Что-то не верится.

– Уж постарайся поверить. Могу дать тебе честное слово.

Все последующие дни Диана не отходила от пишущей машинки и работала как вол, покидая офис лишь для того, чтобы отправиться домой и лечь спать. Сначала она составила общий план сценария с разбивкой по сериям, описанием главных персонажей и подробным сюжетом для первых пяти серий, предполагавшихся на пробу. Затем написала краткое развитие сюжета для следующих шести серий. После чего вместе с Молли проштудировала все сначала и села за окончательный текст.

Уже на первом этапе работы Диане сообщили, что Джемма Лопес приехала в Нью-Йорк и хотела бы с ней встретиться. Они моментально нашли общий язык и с увлечением обсудили характер Лолы. Из этой встречи Диана вынесла уверенность в том, что нашла превосходную партнершу для Люка.

Похоже, Мэтью сам следил за тем, как продвигаются дела – проект развивался на студии с невероятной скоростью. Уже была подобрана съемочная группа, и директор по стандартам и времени запросил новые параметры съемок, которые и предоставили ему Диана и Молли. Начались и переговоры о первой получасовой серии с задатком в пятьсот тысяч долларов. В общем, наступил момент, когда «Эбботт и Синклер» больше не могли оттягивать выбор актера на ведущую мужскую роль.

– Я умываю руки, детка, – сказала Молли. – Раз ты так носишься со своим Люком – проталкивай его сама. А я лично полагаю, что нам вполне подошел бы Крис Форман!

– Ничего подобного! Более того, «Континентал» тоже от него не в восторге, иначе нас уже поставили бы перед фактом! Между прочим, мне удалось раскопать кое-что любопытное. Джемма на дух не выносит Криса. Судя по всему, с таким дуэтом будет чертовски трудно работать – и это аргумент в нашу пользу. А вот Люк с ходу ее охмурит…

– Если она вообще когда-нибудь с ним встретится! И как ты собираешься выкладывать все это Сэйлсу?

– Ну, я, наверное, приглашу его сюда. А когда мы с тобой на него напустимся…

– Нет уж, увольте! Извини, детка, но эта паучья сеть – только твое творение. Паучок вполне способен поймать свою муху, но с другой стороны – что мешает мухе вырваться, отряхнуть крылышки и удрать отсюда?

Диана назначила встречу у себя в офисе, надеясь на то, что знакомая обстановка поможет ей вести переговоры. Когда она сидела за своим столом, Мэтью, расположившийся напротив нее в кресле для посетителей, уже не казался таким грозным и недоступным.

Начав с попытки смягчить Сэйлса, Диана рассыпалась в благодарностях за поддержку ее проекта и за то, что «Пэт Уинстон» так скоро попадет на экран…

– Но, – нахмурившись, прервал ее Мэтью, – вы же явно подразумеваете какое-то «но», не так ли?

– Ну, вряд ли это такое уж «но»! Скорее подошло бы «и». Я хочу попросить вас об одной услуге. Если вас не затруднит лишний раз просмотреть распечатку…

– Позвольте, я попробую догадаться сам. Вы уже нашли кого-то на роль Пэта Уинстона – кого-то, кто явно не устроит меня.

– Вы правы, – смущенно улыбнулась Диана. – Все, о чем я прошу сейчас, – восемь минут вашего времени, – вкрадчиво закончила она.

– Похоже, у меня все равно нет выбора.

Диана, стараясь не замечать настроения Сэйлса, провела его в конференц-зал и включила видеозапись.

Почти десять минут они смотрели, как Люк общается с публикой в парке.

– Деревенщина, – с пренебрежением бросил Сэйлс.

– Но это вовсе не так, поверьте…

– С какой стати мне вам верить? – язвительно возразил Мэтью. – Я впервые его вижу и никогда о нем не слышал. Чем он, собственно, отличился в телебизнесе?

Его надменный тон подействовал на Диану, как ведро ледяной воды.

– Пока ничем, – призналась она.

– Господи Боже!

И в эту секунду Диана вдруг решила выложить Мэтью все, с начала и до конца, включая и то, что Люк живет у нее. Это разъярило Мэтью еще больше.

– Неужели вы надеетесь, будто я поверю, что вы пригрели его только из-за таланта?! – Он вскочил. – Да вы меня за идиота держите!

– Нет, я считаю вас очень проницательным и творческим экспертом, способным разглядеть в актере задатки звезды и не подвластным предубеждениям. Я очень уважаю вас, Мэтью. И я хотела бы познакомить вас с Люком. Поговорите с ним. Люди балдеют от него.

– А вы, Диана, тоже от него балдеете?

– Только как зритель, – отчеканила Диана, глядя Сэйлсу прямо в глаза. – Клянусь вам!

Похоже, ей все же удалось правильно ответить на невысказанный, но весьма откровенный вопрос. Мэтью не станет вкладывать деньги телестудии в актера, который как любовник Дианы пользуется ее покровительством. Что ж, она не могла упрекать за это Сэйлса.

Итак, несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Потом Мэтью потупился и сказал:

– Прокрутите пленку еще раз.

Просмотрев запись, он долго сидел молча, барабаня пальцами по подлокотнику кресла и не спуская с Дианы серьезного, проницательного взгляда.

– Ну, ладно. Я покажу эту запись Джемме. Если ей понравится, я познакомлюсь с этим типом, но у меня по-прежнему есть масса возражений. – Он решительно встал.

– Спасибо! – Диана тоже поднялась и признательно улыбнулась. – Вот увидите, Люк действительно идеально подходит на эту роль. Он все схватывает на лету, не обижается на критику и благодарен за поддержку. А кроме того, отлично владеет собой.

В глазах Мэтью что-то сверкнуло, и Диана поняла, что слухи, ходившие про Криса Формана, не лишены оснований. Их с Джеммой нельзя держать в одной упряжке, и Мэтью это знал.

– Нам совсем не обязательно останавливаться на Крисе, – сердито заявил он, словно угадав ее мысли. – Нетрудно найти еще с полдюжины актеров со сходными данными и опытом…

– Конечно, но не таких хороших, как Люк! Я писала сценарий под него.

– Вы же догадываетесь, что от меня зависит не слишком много, – проговорил Мэтью, надевая плащ. – Есть еще совет директоров и Фил Бэннон. А если никто из них не клюнет на вашего Люка? Что тогда?

– Тогда не будет и сценария.

Вот они! Вот они, роковые слова! Но самое странное – Диана радовалась, что их сказала! Это убедило ее в собственной правоте и вызвало необычайный прилив сил.

А Мэтью смотрел на нее так, словно не верил своим ушам.

– Вы, конечно, шутите?

– Нет, не шучу.

– Черт побери, да вы просто ничтожная аферистка! – разъяренно воскликнул Мэтью. – Дьявольщина, я же вбухал в ваш долбаный проект уйму времени и сил! Да знай я с самого начала…

– Вы бы ни за что со мной не связались. Я в этом не сомневалась. К тому же, если бы не роль для Джеммы, вы вообще не взялись бы за комедию от «Эбботт и Синклер»…

– Черта с два, я ведь честно сказал вам, что сценарий мне понравился! И про Джемму сказал заранее, а не держал ее за пазухой, как вы своего типа!

– Да, вы честно предупредили меня про Джемму, тогда как я вела себя не очень красиво. Признаю свою вину, но теперь наш счет сравнялся. Помните, как вы отшили меня по телефону, сославшись на мнимый звонок из Лос-Анджелеса?

– Это был не мнимый звонок!

– Да неужели – ведь там было пять утра?

– Совершенно верно. Это Фил Бэннон связался со мной по чрезвычайно срочному делу. Он позвонил мне домой, но не застал и перезвонил в офис. В ту ночь я случайно остался в городе и оказался на работе с самого утра. – Судя по искреннему гневу Сэйлса, он говорил правду.

– Ладно, простите, если ошиблась. У нас непростой бизнес, и излишняя щепетильность может привести к краху.

– Ну, мисс Синклер, уж вам-то это никак не грозит! – фыркнул он.

– Наверное, я заслужила ваш гнев, мистер Сэйлс. Но все же попросила прощения. И скажите, разве Люк действительно не подходит на роль Пэта Уинстона? Пожалуйста, ответьте честно!

– Возможно, вы правы, но только в одном: нельзя недооценивать слабость женской части аудитории к таким вот… громилам!

Диана явственно ощутила горечь в его голосе, но не стала выяснять причину, снова пустив в ход медовый голосок:

– Так я приведу к вам Люка?

– Если Джемма согласится, я познакомлюсь с ним, но это только начало. Вы отлично понимаете, что судьба шоу висит на волоске, и если он оборвется, то только по вашей вине!

– Конечно. Но надеюсь, что волосок не оборвется – и ради «Континентал» тоже. Потому что твердо уверена: «Пэт Уинстон» выведет вашу компанию на первое место! – Диана проводила Сэйлса до дверей. – Так или иначе, что бы ни случилось, большое вам спасибо. Надеюсь, мы расстаемся друзьями?

Мэтью чертыхнулся, протянул ей руку и получил пленку с видеозаписью.

Он не выдержал и улыбнулся, хотя не без язвительности:

– Теперь ясно, как вы добились успеха. А когда же я удостоюсь чести познакомиться со второй леди?

– Когда вы назначите нам встречу, – просияла Диана. – И кстати, имейте в виду, Молли еще круче, чем я!

Чуть не прыгая от радости, она вернулась к столу и позвонила в студию.

– Привет, Молли! Это твоя драгоценная паучиха удовлетворенно урчит и облизывается!

В конце чрезвычайно загруженной недели Мэтью Сэйлс уселся на заднее сиденье своего лимузина, открыл раздвижной столик и разложил на нем бумаги, требовавшие срочного прочтения. Но его работу прервал телефонный звонок.

Это Фил Бэннон решил высказать свои замечания по поводу пилотной серии «Пэта Уинстона».

Мэтью рассеянно глядел, как за окном мелькают обочины скоростного шоссе на Лонг-Айленд.

– Да, Фил, верно, этот артист никому не известен, что может выйти боком, но в нем есть изюминка. Люди на него клюют. И что гораздо важнее – Джемма писает кипятком от восторга. Ты ведь знаешь, каково бывает, когда она ссучится! А это шоу сбережет те денежки, которые приходится на нее тратить, даже в случае провала.

Слушая раздраженный бас Фила, Мэтью налил себе виски и выпил. А потом пошел в наступление:

– Послушай, пробный сценарий вышел что надо, ты же сам его одобрил! А эти дамочки из «Эбботт и Синклер» совсем молодые и полны энтузиазма. То есть как раз то, что нам надо! – Мэтью уже осточертело повторять это по сто раз на дню. – Пробный сценарий уже утвержден, Фил! И контракт подписан. Да, да, именно я беру на себя ответственность на случай провала, а кто же еще, долбаный идиот? – С этими словами Сэйлс дал отбой.

Он снова попытался заняться бумагами, но не мог сосредоточиться. От виски немного болела голова, Мэтью чувствовал себя подавленным. В эти минуты он как никогда сожалел о том, что связался с «Континентал», хотя работа в «Первой американской» не удовлетворяла его. А вышло, что Мэтью поменял лишь адрес – так походили одна на другую эти студии.

В свое время он вывел «Первую американскую» в ведущие студии страны благодаря своему нетривиальному подходу к работе. Этот подход заключался в том, что при выборе программ Мэтью не считал основным критерием рейтинг или результаты опроса. Сколько раз он делал ставку на никому не известное шоу с самым низким рейтингом, вызывавшим испуганный вой у начальства, и никогда не проигрывал! Потому что отмеченные им программы неизменно становились хитами.

«Первая американская» ценила Мэтью по заслугам, давала новые должности и даже перевела в Нью-Йорк по его просьбе после краха в личной жизни, вызвавшего настоятельную потребность убраться подальше с Запада.

Словом, все шло отлично, пока не умер старый президент «Первой американской» и в его кресле не оказался Раймонд Траск. Мэтью сцепился с новым боссом с первого же дня из-за того, что Раймонд был начисто лишен вкуса. Он запустил бы в эфир любое дерьмо, лишь бы его рейтинг чуть-чуть пополз вверх, и при этом зарубил бы стоящее, добротное шоу.

Вот почему, когда Фил Бэннон подъехал к Мэтью, пообещав луну и звезды, он принял предложение. Отчасти его заинтриговала и низкая котировка «Континентал» у публики. Студия давно стала предметом насмешек у всей телевизионной братии. Ходила дежурная шутка о том, что конфликт на Ближнем Востоке прекратится, если его запустят на «Континентал» – «шоу» заглохнет само собой, не пройдет и пары месяцев.

Итак, переход на «Континентал» объяснялся и личным вызовом. Но Мэтью не считал «Континентал» окончательно пропащей компанией, уверенный в том, что дело поправимо, если расширить аудиторию. И прежде всего освоить прослойку яппи^[9]. В те дни Фил соглашался с каждым его словом, лишь бы Мэтью сотворил для «Континентал» то же, что и для «Первой американской».

К несчастью, в телебизнесе все менялось слишком стремительно, и наступили времена, когда у шоу не оставалось времени на то, чтобы завоевывать аудиторию. Слишком дорого стало эфирное время, слишком ожесточилась конкуренция, и директора требовали немедленных результатов. Все, что имело для них значение, – число зрителей, смотревших нынче вечером твое шоу, и Филу оставалось лишь уступать давлению рейтингов и опросов.

Каковы-то они будут у «Пэта Уинстона»? Мэтью вовсе не был так уверен в успехе, как говорил Филу. Причинасомнений крылась в его личных делах.

Он с отвращением взглянул на бумаги, решил послать все к черту и включил магнитофон. С наслаждением откинувшись на спинку сиденья и слушая божественные аккорды Баха, Мэтью стал вспоминать свои встречи с Дианой Синклер.

На вечеринке в Ист-Хэмптоне она привлекла его внимание тем, что держалась в стороне от гостей и лицо ее выражало легкий испуг и оживление. Мягкие волосы, мягкие складки одежды – весь облик Дианы производил впечатление мягкости и податливости. А неторопливая грамотная речь свидетельствовала о том, что она из хорошей семьи, и придавала ей неотразимую женственность.

Хотя уж кто-кто, а Сэйлс знал, что преуспевающему независимому продюсеру не обойтись без агрессивной напористости, в особенности если это женщина.

И все же у него не вязались такие жесткие качества с улыбчивой, ласковой Дианой, вдобавок проявившей столь близкое ему чувство юмора.

Черт побери, из-за ее привлекательности Сэйлс позабыл о бдительности, и вкрадчивые манеры Дианы пробили привычный заслон. Не оставила его равнодушным и ее идея. Образ отца, самостоятельно воспитывавшего детей, оказался довольно свежим, а главное – и сам Мэтью был таким отцом.

Увлеченный, полный энтузиазма рассказ Дианы про «Пэта Уинстона» согрел его израненное сердце. По собственному опыту он знал, что большинство женщин относится к таким вещам настороженно, двойственно. Да, прекрасно, когда мужчина так любит своих детей. Но не означает ли это, что в нем таится некий изъян? Куда делась его жена? Почему бросила его и детей? И почему он не сумел найти ей замену, ведь прошло уже почти три года?

И для Мэтью, и для его дочери этот вопрос все еще оставался невыносимо болезненным. Лишь немногие близкие родственники и друзья знали о том, что Мэтью живет вдвоем с восьмилетней дочерью Андреа в большом доме на берегу Сэдж-Харбора. Только Фил и Жюль было известно, что, если у Мэтью нет совещаний, он уходит ровно в четыре часа, чтобы успеть пообедать дома и провести с дочерью большую часть уик-энда. Девочке нужно иметь хотя бы одного родителя, на которого можно положиться во всем. Мэтью был всем для Андреа, так же как и она для него.

После ухода Лори он долго не мог прийти в себя и действовал как живой мертвец. Со временем интерес к женщинам мало-помалу возобновился, но Сэйлс постоянно был начеку. Случайное, ни к чему не обязывающее знакомство – вот все, на что он мог теперь решиться. И пока Андреа не оправится полностью от сердечных ран, Мэтью не позволит себе ничего более серьезного.

Однако Диана пробила его броню, и Сэйлс позволил соображениям личного порядка повлиять на бизнес. Это насторожило его.

Ему не удалось устоять перед ее энтузиазмом, энергией и уверенностью, имевшими, между прочим, немалые основания. Проект Дианы в точности соответствовал обещаниям, а пробный сценарий выглядел оригинально и перспективно. Мэтью наметанным глазом распознал в ней талант.

Но все же его глубоко задело то, что она играла и на Люка Мерримэна, и он без особой радости вспоминал свое знакомство с этим актером.

Кроме Дианы, там были Жюль, парочка парней с телестудии, Джемма Лопес и Молли Эбботт. Молли оказалась именно такой, какой представлял ее Мэтью: она уселась в дальнем углу и затаилась, как мышь, предоставив Диане вести переговоры.

Диана. Мэтью отдавал должное ее хватке. Та самая женщина, которая тронула его своей застенчивостью на вечеринке, держалась великолепно на деловой встрече. Мягкий, вкрадчивый голос Дианы заставлял собеседника слушать ее со всем вниманием.

Она верно угадала те группы зрителей, которых привлекут роли в новом шоу, и тотчас рассчитала притягательную силу собственного энтузиазма. Лола придется по душе самой требовательной и идеологизированной аудитории – речь, конечно, шла о феминистках, – тогда как Пэт не оставит равнодушными более импульсивных и эмоциональных людей. Очень разумное распределение ролей, связанных комическими обертонами. Вместе с тем Пэт должен быть чрезвычайно мужественным. Мэтью сильно сомневался, что Люк сумеет это передать, а вот Джемму он сразу покорил. Сам же Люк сидел и улыбался всем подряд от уха до уха – поди разберись, понимает ли он хоть полслова из того, что слышит.

Правда заключалась в том, что Мэтью не выносил таких вот бело-розовых типов. От этой старой как мир картины ему делалось тошно, но Джемма явно положила на Люка глаз. А ведь студия хотела ублажить именно Джемму, чтобы перестать платить ей баснословную неустойку. За два года это было первое шоу, написанное специально под нее. Несомненно, этому чуду они обязаны смазливой роже Люка – черт бы его побрал!

Мэтью внимательно наблюдал за Люком и Дианой, но так и не пришел к определенным выводам. Бросалась в глаза ее материнская гордость за своего протеже – что ж, оно вполне понятно. Ну а Люк почти и не смотрел на нее, поскольку сейчас очаровывал Джемму.

Мэтью нутром ощущал в этом деревенском простаке двойное дно. Казалось, Люк до поры до времени скрывает расчетливость и ум. Имело ли его подозрение реальную основу? Или это только результат ревности?

Мэтью пришлось искать ответы на несколько непростых вопросов. Если бы Диана была старой уродиной или хотя бы мужчиной, стал бы он таскаться с ней по пристани в Ист-Хэмптоне, рискуя заледенеть насмерть? Как бы отнесся к тому, что авторы, зарекомендовавшие себя только в драме, предлагают ему комедию?

Мэтью честно ответил себе, что не принял бы такого предложения. И от этого ему стало еще тревожнее.

Глава 8

– Отличные новости, Ники! – воскликнула Диана, врываясь в офис и сбрасывая шубу. – Утверждена пилотная серия!

– Ух ты, невероятно! – Ники вскочила со счастливой улыбкой и горячо обняла Диану. Но стоило Диане отвернуться – улыбки как не бывало.

Дерьмо! Мало ей, что ли, приходится терпеть – теперь еще и это! Пока Ники гонялась по всему городу за удачей, Диана познакомилась с Мэтью Сэйлсом на какой-то тусовке. Ну за что ей, Ники, такое?! Конечно, эти счастливчики вечно держатся кучей! В Лос-Анджелесе у них свои клубы и забегаловки. А здесь они облюбовали Ист-Хэмптон и всякие благотворительные балы. И ни за что не подпустят к себе кого-то со стороны!

Диана вышла из кабинета Молли с такой ослепительной улыбкой, что Ники показалось, будто ей дали оплеуху.

– Ники, тебе по душе стать ассистенткой главного продюсера пилотной серии? – с энтузиазмом осведомилась Диана.

– Еще как по душе! – Ники потащилась вслед за Дианой в кабинет Молли, судорожно стараясь рассчитать все «за» и «против». «Против» набиралось куда больше. При одной мысли о том, сколько дел предстояло провернуть и за какой срок, Ники стало тошно. Подобрать творческую и съемочную группы, найти свободную студию для прослушивания, закупить инвентарь, костюмы, следить за пробами актеров… словом, впору застрелиться.

Компания выделила им для съемок полмиллиона баксов, и хотя для получасовой серии это казалось астрономической суммой, Ники отлично знала, как деньги утекают в песок. К примеру, парочка артистов неожиданно заболеет, или во время съемок на натуре случится внезапная гроза или метель, или им с опозданием доставят какие-нибудь аксессуары, или отключится электроэнергия – да мало ли что!

– Ники, тебе предстоит собрать всех и предупредить их заранее, – отчеканила Молли. – Я беру дело под свой контроль, и, если по чьей-то вине мы не уложимся в бюджет или провороним сроки, полетят головы, так и знай.

Ну да, и в первую очередь полетит ее голова! В этом Ники не сомневалась. Поскольку «Эбботт и Синклер» получили деньги на сериал от большой компании, они должны предоставить гарантии того, что лента будет отснята в срок и не окажется дороже запланированной суммы. В данном случае гарантией служило личное состояние самой Молли.

В предстоящей работе Ники видела лишь одну положительную сторону – она получит возможность постоянно вертеться возле Люка. Это ее вполне устраивало, и Ники собиралась выжать из данного обстоятельства всю возможную выгоду.

Так или иначе, она должна составить новый план действий, поскольку предыдущий с треском провалился. Ники приготовилась усердно лизать задницу Гербу Норману до тех пор, пока не добьется права писать сценарии для «Днем и ночью». Тогда она смогла бы сама помогать Люку. Однако Ники перестаралась: Герб повел себя как настоящая скотина, как только увидел ее собственный сценарий. Он, дескать, гордый и неподкупный и всерьез полагал, будто Ники позволяла валять себя и так и этак, потому что была от него без ума. Едва он понял, что ей нужно на самом деле, – его и след простыл!

Вот так и получилось, что Ники пришлось начинать все сначала, тогда как Диана сделала гигантский шаг и выбила для Люка пилотную серию. От ярости Ники чуть не плакала.

Ну, зато ее похождения с Гербом прошли не совсем впустую. Ей удалось подхватить любопытный слушок насчет Гвен Ван Рик, его главного автора, бабы, слывшей самой крутой в телебизнесе.

И вот сегодня Ники, улучив момент, когда все покинули офис, набрала номер Гвен Ван Рик и попросила ее к телефону.

– Я слушаю, – прозвучал в трубке уверенный грудной голос.

– Мисс Ван Рик, вас беспокоят из салона красоты Элизабет Арден. Мы бы хотели пригласить вас на демонстрацию новых моделей…

– Благодарю, но меня уже много лет обслуживает Жоржетта Клингер, и я вполне довольна. Именно это Ники и хотела узнать.

Через три недели Люк сидел в кресле у визажиста в какой-то крысиной норе возле той студии, где «Эбботт и Синклер» снимали пилотную серию.

В тесном и душном помещении Марта негде было повернуться, но все же он ухитрялся тщательно накладывать макияж.

Люка эти неудобства не смущали. Пусть лучше «Эбботт и Синклер» экономят на ренте за студию, чем на его жалованье!

За работой Марти болтал не умолкая, но при этом был классным специалистом, к тому же Люк пропускал мимо ушей его болтовню, напоминавшую ему треск цикад, успокаивающий и безобидный.

Марти, как и большинство этой братии, оказался голубым, но и это не смущало Люка – по крайней мере до тех пор, пока визажист занимался его лицом и не пытался залезть в ширинку.

Люк улыбнулся, вспомнив, как Диана в первый раз повела его в мужской салон красоты на Блумингсдейл и его обслужил мастер-голубой. Черт, тот был не просто голубым – он смотрелся как настоящая баба! Прямо надевай юбку да веди его в кино! Люк тогда жутко смутился и чувствовал себя как дурак. Но вскоре заметил, что этим заведением не пренебрегают и другие нормальные мужики, и не просто нормальные, но очень богатые, готовые выложить за свою рожу черт знает какие деньги. Волей-неволей Люку пришлось изменить свое отношение к мужской косметике, а заодно и к голубым, особенно после того, как он поближе познакомился с некоторыми артистами.

Предоставив Марти возиться со своим лицом, Люк не спеша припоминал, на что походил каких-то три месяца назад. Как одевался и говорил, что ел и какие имел представления о больших деньгах. А теперь у него даже есть собственный агент – совсем как у Дианы. Ради того, чтобы не ломать голову над всем этим крючкотворством, стоило заплатить десять процентов от гонорара.

Кто бы мог поверить, что Люк Мерримэн станет телезвездой и партнером Джеммы Лопес! Он давно видел Джемму по телевизору и считал ее настоящей красавицей, прямо конфеткой. А вот теперь она играет перед камерой вместе с Люком, напропалую заигрывает с ним и норовит облапать лишний раз при малейшей возможности не только перед камерой.

Эти приятные мысли вызвали у Люка удовлетворенную ухмылку, он даже подмигнул своему отражению в зеркале. Люка до сих пор удивляло, что все эти бабы так млеют от него. О'кей, он, конечно, не урод, но есть парни и покрасивее! На любом пляже в Калифорнии таких, как Люк, пруд пруди. Ну, конечно, в Нью-Йорке он выглядит еще круче. Куда бы ни пошел, женщины провожают его глазами, и дело тут не только в классном прикиде, но в росте и рыжей шевелюре. Что ж, каждый пользуется тем, чем может. У Люка все шло на пользу.

Он, конечно, не пропускал тренировок в спортзале, ходил в сауну и сидел под кварцевой лампой, чтобы сохранить золотистый цвет кожи.

Но даже с его превосходной кожей Марти приходилось возиться часами, ведь у телевизионных софитов есть подлая особенность высвечивать даже самые мелкие морщинки. Марти мог запросто закрасить все изъяны и наложить по своему усмотрению новые морщины там, где захочет. Сегодня предстояла генеральная репетиция, и визажист старался вовсю, готовя Люка к съемке. А завтра будет еще две съемки перед живой аудиторией. Диана всегда требует, чтобы артисты старались рассмешить зрителей. Ну, для Люка это не в новинку. Он привык веселить толпу. Диана и Молли, как он понимал, вместе с редактором и режиссером, а также со всеми остальными технарями будут снимать его то так, то эдак, чтобы выбрать наилучшие ракурсы для финальной съемки.

Сегодня Люка уже не трясло, как в день первого просмотра, хотя он знал свою роль досконально. К счастью, все относились к нему прекрасно: Джемма, режиссер, конечно же, Диана, Молли и даже дети – такие милые маленькие наглецы. Люка немного смущало, что у этих паршивцев опыта больше, чем у него, но вроде бы ему удалось это скрыть.

Он относился к просмотру так же, как к занятиям в художественной школе. Штука состояла в том, чтобы помнить назубок имена и должности и внимательно слушать все, что бубнят режиссер, помощник режиссера, Диана и Ники. Вставать туда, куда скажут, улыбаться тогда, когда скажут, и ни в коем случае не забывать свою роль – вот что приводит в восторг их всех.

И Люк в который уже раз повторил про себя, что получил наконец-то свой шанс и черта с два упустит его. До сих пор все шло как по маслу.

Вообще-то ему нравилось быть актером. Ну а еще не следовало забывать, что «Эбботт и Синклер» за две недели съемок выложат ему пятнадцать тысяч зелененьких. Для такого парня, как Люк, съемки в кино уж никак нельзя назвать работой. Да, теперь понятно, за каким бесом все эти мужики только и знают, что ломятся в двери студий и набиваются в артисты! И ему просто сказочно повезло – спасибо Диане. Она как настоящая фея-крестная – вжик-вжик, и готово: Люк стал актером!

С каждым днем он все сильнее обожал Диану, но его не покидало недоумение. Если не считать пары-тройки случайных свиданий, она не путалась ни с одним мужиком. Люк подозревал, что она и на работе так вкалывает не из-за денег. Просто не хочет ни с кем перепихнуться. И это утешало его. Стало быть, до сих пор ни одному мужику так и не удалось по-настоящему ее зацепить. Люк заподозрил это с самой первой встречи. Ну, конечно, Диана, возможно, и не девственница – в формальном смысле, – но вряд ли ей удалось хоть раз сполна насладиться плотской любовью.

Иногда по ее взгляду Люк догадывался, что ему удалось ее возбудить, особенно если он ходил по дому без рубашки. Она тогда не сводила с него глаз и слегка приоткрывала губы… А потом отворачивалась и смущенно улыбалась… Господи, какая же Диана милашка!

Он с улыбкой вспоминал, какова она по утрам, когда тепленькая и мягонькая сидит в своей постельке, а он приносит ей кофе… А потом постепенно просыпается и говорит:

– Спасибо, Люк. Кажется, я оживаю.

Он снова улыбнулся, и его улыбка стала еще шире при мысли о том, как он воздаст Диане сторицей за все, что она для него сделала. Как он оживит ее всю – не только снаружи, но и внутри.

– О'кей, Люк, я кончил, – с милой улыбкой промурлыкал Марти. – Давай валяй на сцену и покажи, на что способен!

– Спасибо. – Люк встал и дружески похлопал Марти по плечу. – Не сомневайся, я все сделаю как надо!

Мэтью сидел один в операторской и просматривал пилотную серию «Пэта Уинстона» на двухметровом экране, стараясь представить себя обыкновенным зрителем.

Но уже первые кадры вызвали на его губах невольную улыбку. Затем Мэтью почувствовал, что растроган, и снова улыбнулся. Диане с Молли чудесным образом удалось вдохнуть жизнь в голые строки сценария. Семилетняя дочь Пэта страдает оттого, что только у нее во всем классе нет мамы, и она просит их новую соседку, Лолу, сделать вид, будто она ее мама. В серии было показано, как эту детскую выходку переживают взрослые – Лола и Пэт.

Уже к третьей рекламной паузе у Мэтью защипало глаза. Но шоу шло своим чередом, и вскоре он снова улыбался. И когда серия закончилась, Мэтью не покинуло теплое, светлое ощущение. Хотя сюжет очень напоминал его собственную ситуацию, Сэйлс признался себе, что уже очень давно не видел ничего более талантливого.

Он не спешил включать свет, прокручивая увиденное в уме и делая мысленные замечания. Мэтью предполагал, что динамичная, эмоциональная игра Джеммы будет смотреться весьма эффектно, когда актрису окружат трогательные доверчивые малютки, но его по-настоящему поразил Люк Мерримэн. Герой этого деревенского простофили растрогал Мэтью, несмотря на его предубеждение.

Диана с ювелирной точностью сумела вписать Люка в созданный ею образ, подчеркнув преимущества и умело затенив недостатки, обратив на пользу то, что Мэтью считал изначально неправильным.

Он опять почувствовал уважение к этой талантливой женщине. Расчет Дианы оправдался во всем – начиная с ее борьбы за Люка и кончая съемками перед живой публикой, смеявшейся только тогда, когда было по-настоящему смешно. Действительно, шоу не нуждалось в немотивированном хохоте.

Только теперь Мэтью пригласил в операторскую Жюль и кое-кого из парней с телестудии. Все как один смеялись в нужных местах и под конец дружно зааплодировали.

– Это просто класс! – призналась Жюль. – Не многим удавалось заставить меня и плакать, и смеяться над своим шоу! И кто, скажите на милость, этот Люк Мерримэн? Я от него просто без ума!

Кстати, это весьма интересно: Жюль, единственная из допущенных к просмотру женщин, мигом запала на Люка. Тогда как мужчины в основном засматривались на Джемму и детей, небрежно обмениваясь замечаниями о том, что «этот Люк» и играть-то толком не умеет.

Потом Мэтью пригласил на просмотр секретарей, программистов и прочих сотрудников отдела, желая понаблюдать за их реакцией. Серия прошла на ура. Все женщины с первых кадров влюбились в Люка. Мужчины постарше говорили, что он «вроде бы ничего», а молодежь уже пыталась ему подражать.

Мэтью взял пленку домой: Андреа и ее пяти подружкам также предстояло высказать свое мнение.

После того как вся детвора вволю напилась молока и наелась пирожных, предложенных экономкой, шесть девочек от девяти до десяти лет и двое их младших братьев затихли и расселись вокруг телевизора.

Сам Мэтью вышел из гостиной, чтобы не смущать детей, однако из укромного уголка в коридоре следил за ними.

Они визжали от восторга: шоу явно пришлось им по душе. В фильме дети Пэта звали своего отца «Попс», и Мэтью первым удостоился этого прозвища. Андреа называла его Попсом до конца дня. Что ж, это весьма показательно: наверняка нечто подобное произойдет по всей Америке, и вместе с детьми шоу будут смотреть их отцы и матери. Таким образом, за социальную базу «Пэта Уинстона» можно не опасаться.

Мэтью наконец-то поверил, что цапал на золотую жилу. Охваченный возбуждением, он купил билет на самолет и вылетел к Филу Бэннону, чтобы показать ему пленку.

В понедельник, сидя на просмотре, Сэйлс упивался своим триумфом: ему удалось произвести впечатление не только на Фила, но и на других директоров компании, заведомых патриотов западного побережья, убежденных в том, что самое лучшее всегда создается в Лос-Анджелесе. Впрочем, в данном случае они могли сослаться на то, что сам Пэт – парень с Запада.

Чрезвычайно удовлетворенный, Мэтью отправился в Нью-Йорк, однако из головы у нега не шли мысли о Диане. Она не давала ему покоя, и Сэйлс вспоминал то ее изысканную манеру одеваться, то теплую, ласковую улыбку, то мягкий, обворожительный голос. Теперь он готов был простить ей все – даже слабость к Люку Мерримэну.

Да, Диана околдовала Мэтью Сэйлса, но он твердо решил не ускорять события. И все же всю обратную дорогу Сэйлс со смаком предвкушал, как изменится лицо Дианы, когда она узнает о решении совета директоров.

Он сам позвонил ей и пригласил на ленч, с трудом выкроив для этого один час.

– То есть мне придется ждать до пятницы, чтобы узнать ваше мнение? Мэтью, неужели вы столь жестоки?

От ее вкрадчивого голоса, опускавшегося до проникновенного шепота, у него засосало под ложечкой.

– О'кей. Пилотная серия мне понравилась. Честно говоря, очень понравилась. Подробности могут подождать.

Мэтью повесил трубку, тщетно пытаясь угадать, такая ли она крутая, какой хочет казаться, или робкая и уязвимая.

К несчастью, утром в пятницу из Лос-Анджелеса принесло Фила Бэннона, и весь отдел просидел целый день на срочном совещании, посвященном совсем иным вопросам. Мэтью оставалось лишь извиниться и сообщить по телефону, что совет директоров доволен пилотной серией и дает добро на начало съемок.

Глава 9

Люк поднял бокал с шампанским:

– За вас, Диана, и за то, что вы сделали явью все мои мечты.

– И за тебя, Люк, – улыбнулась Диана, – за моего талантливого протеже и источник вдохновения.

Они устроили праздничный обед в кафе «Акьют» – по выбору Люка. Он сам и заказал этот обед, хотя решение отпраздновать первую победу было принято неожиданно и в спешке. Только сегодня утром Диана услышала по телефону замечательную новость от Мэтью – и вот, пожалуйста, уже сидит в вечернем платье напротив Люка в самом роскошном ресторане в Трайбеке, районе старых заброшенных складов, быстро превращавшемся в одно из самых популярных мест отдыха.

– Вы ведь здесь впервые, верно? – спросил Люк, заметив, с каким любопытством Диана осматривает зал, заполненный шикарно одетыми посетителями.

– Да, хотя пару раз я слышала это название. Боюсь, до сих пор оно вызывало у меня ощущение острого несварения желудка.

– Вот уж нет, мэм! – расхохотался Люк. – Ресторан назвали так потому, что он стоит на участке земли неправильной формы. А мне здесь нравится: белые колонны, плетеные кресла, приглушенные цвета. И обратите внимание на эту картину, как раз напротив. Там нарисованы такие знаменитости, как Ричард Приор и Джеки Онассис.

– Да ты, оказывается, здешний завсегдатай, – сказала Диана, когда официант подал им на закуску устриц.

– Ну, если и завсегдатай – то скорее здешнего бара. Порой забегал сюда после работы пропустить стаканчик. Но никогда еще не сидел за столом. Приберегал это до того дня, когда смогу пригласить сюда вас. Кстати, я ушел с работы. Теперь мне и так есть чем заняться.

– Хорошо бы. Все еще слишком зыбко. «Континентал» согласен подписать контракт на первые несколько серий, но твой агент запросил слишком большую сумму…

– Не беспокойтесь из-за этого. Я соглашусь на меньшее. Мы уже обговорили это с Гарриет. Я не буду спешить подписывать контракт на большой срок. Насколько я понимаю, если шоу провалится – ну, сами знаете, как это бывает: раз, и отменили, – я потеряю всего несколько тысяч. Но если шоу ждет успех – на будущий год мой контракт придется возобновить. И вот тогда, если они захотят снимать меня, им придется раскошелиться на большую сумму, чем десять тысяч за серию!

Диана слушала с удивлением. Этот простецкий парень из глубинки проявил вдруг недюжинную хватку.

– Эй, спорим, я знаю, что у вас сейчас на уме? – улыбнулся Люк. – «Вы послушайте, как он рассуждает о больших деньгах, а ведь сам еще вчера радовался жалованью в четыре бакса за час плюс чаевые!» Да, я знаю, это все так. И я знаю, что вы сейчас мне скажете. Что даже если мы попадем в эфир, публика должна дико полюбить нас с первой же минуты – или наше дело труба. Но уверен, у нас все получится. Просто чую это нутром, понимаете?

Диана понимала. Она никогда еще не работала с таким увлечением и отдачей. Даже «Мамаша и Мэг» не рождали в ней подобного энтузиазма. Ведь это была комедия, ее сбывшаяся мечта, и Люк играл главную роль. Такой невероятный успех кружил Диане голову, и она несказанно гордилась Люком.

На просмотрах он был великолепен. Прекрасно держал временные рамки, не забывал о своем месте в кадре. Отлично знал роль, а если и сбивался в мелочах, то так редко, что все как один бросались ему на помощь. Люк работал в полную силу, и его профессионализм заставлял подтянуться и других. Особенно Джемму, ведь их звезда только и делала, что ворковала со своим партнером.

Съемка перед залом ничуть не сковывала Люка, как поначалу опасалась Диана. Впрочем, он ведь не впервые выходил на сцену.

И, просматривая запись, Диана чувствовала, что судьба сторицей воздает ей за неколебимую веру в Люка. Он с улыбкой наклонился к ней:

– Помните, на кого я походил тогда, в Портленде? А каким стал сейчас? Если бы не вы, я бы так и застрял до самой старости во Вьюпойнте со своими плоскими шуточками. И дело не только в том, что вы вселили в меня уверенность и отправили в художественную школу, – это еще и куча всяких мелочей, советов, которые обычно дают своему отпрыску любящие предки, да только мои-то вряд ли были намного умнее меня.

У Дианы, завороженной тихим, доверительным голосом, по спине побежали мурашки.

Официант проворно наполнял быстро пустевшие бокалы. Диана и не заметила, как на стол подали вторую бутылку шампанского.

– Диана, о такой девушке, как вы, мечтает любой парень. Мне здорово повезло. Я понял это в тот же миг, когда увидел вас. И потому хочу кое в чем признаться, хотя это и прозвучит по-дурацки. Понимаете, я еще тогда был готов отправиться за вами на край света. И только вы достали свою визитку – словно случилось чудо.

Диана старалась напустить на себя независимый вид, но понимала, что вряд ли ей это удастся: слишком проникновенно звучало каждое слово, слишком точно затрагивало тайные струны в ее душе. Что так заворожило ее? Его улыбка? Голос? Или эти удивительные глаза – колдовские, манящие, как темная глубина омута, загадочная и опасная.

Диана извинилась, вышла и в дамской комнате несколько раз побрызгала в лицо холодной водой, дав себе обещание больше не пить.

Люк поступил очень мило, пригласив ее на обед. Она более чем довольна. А теперь ей пора домой, и ничего страшного, что они так и не дождутся кофе. Нет, лучше сказать ему, что она обещала заехать к Молли. Словом, сойдет что угодно – только пора уходить отсюда…

Как ни странно, но внезапно Диана поняла, что больше не сможет поручиться за себя, если останется в квартире наедине с Люком. Ее слабо утешало то, что, вероятно, виной тому лишний бокал шампанского и, как только она протрезвеет, все станет на свои места.

Вернувшись к столику, она обнаружила, что Люка уже обхаживают две юные дамы – рыжая и брюнетка.

Диана изобразила легкое удивление.

– Извините, – обратилась она к брюнетке, загородившей ее стул.

– Ах, простите! – Брюнетка и ее подружка смерили Диану критическим взором, после чего вернулись в бар.

– Похоже, мне нельзя проехать с тобой по городу, чтобы не оказаться в толпе фанаток! – с напряженным смешком заметила Диана.

– Это не фанатки. Я знаю их в лицо, но не помню имен. Они работают в бутике на Астор-Плейс. И тоже иногда забегают сюда на ленч.

Судя по его улыбке, Люк вообразил, будто Диана ревнует. Еще чего не хватало!

И не успела она сказать, что пора попросить счет, Люк заказал кофе и десерт. А потом под его лучистым взглядом Диана сама не заметила, как подняла бокал и пригубила вино. И это повторялось, пока ее бокал не опустел.

– Диана, я много думал об огромной разнице между мной прежним и мной теперешним. Я ведь не просто научился правильно говорить. Не только стал элегантно одеваться. И стричься. И чистить до блеска ботинки. Конечно, это немаловажно, но ведь это все снаружи. Знаете, что помогло мне выйти в люди? Вы преобразили мои взгляды на жизнь, расширили горизонты. Помните, как вы сказали мне в первый раз: «Люк, тебе необходимо расширить горизонты!»? Черт побери, я тогда подумал, будто речь идет о накладных плечах на новом пиджаке или о чем-то в этом роде!

Диана смеялась, и смеялась без конца, и все не могла остановиться: ведь Люк сопровождал свои слова такой выразительной мимикой!

– Так оно и было, Диана. – Он внезапно стал серьезным, а его взгляд необычайно пристальным. – Вы внесли в мою жизнь столько нового! Странную еду, необычные книги, непонятных людей, не таковских, как я…

– Не таких, как я, – автоматически поправила она.

– Ага. Не таких, как я. Я научился не дрейфить перед чем-то непонятным, а пытаться разобраться в нем – не важно, нравится мне или нет. Конечно, в чем-то я так и остался прежним деревенщиной, но не унываю от этого. Такова половина народа, живущего в Нью-Йорке. Ведь главное не то, где ты жил прежде, а то, где ты живешь сейчас. Во всяком случае, я считаю именно так.

Диана, не спускавшая с него глаз, была тронута до глубины души: ведь все эти чудеса Люк считал прежде всего ее заслугой. Как тут не возгордиться?

И тогда он сжал ее руку и прошептал:

– Я люблю тебя.

Она замерла. Казалось, это была не ее рука. Диана боялась даже перевести дыхание. Только сердце не слушалось доводов рассудка и чуть не выпрыгивало из груди. Однако Диана невозмутимо ответила:

– Я знаю и тоже люблю тебя. Ты отличный парень, мы с тобой добрые друзья и вместе сумеем выдать такую комедию, которую еще никогда…

– Я имел в виду большее, чем комедия, большее, чем дружба, – вкрадчиво перебил ее Люк. – Я люблю тебя! Тебя, Диана! Милая, чудесная Диана! И больше всего на свете хотел бы стать достойным тебя. Может, пока это у меня еще не очень получается, но я стараюсь, стараюсь изо всех сил!

Словно во сне, Диану несло куда-то на крыльях восторга, к которому примешивался сладкий ужас. Этого не может быть, не может, это какая-то ошибка…

Люк, не дожидаясь ее ответа, попросил у официанта счет. А Диана между тем старалась совладать с охватившей ее эйфорией.

Когда Люк подавал ей пальто, ее пробирала дрожь от его прикосновений.

Их ждал лимузин, нанятый Люком на этот вечер. Сев в машину, Диана судорожно пыталась собраться с мыслями, придумать какой-нибудь повод и заехать к Молли, но Люк твердо заявил, что они отправляются танцевать.

– Готов поспорить на что угодно – ты ни разу не была в «Лаймлайте». Вот увидишь, тебе понравится!

О'кей, а почему бы и нет? Сегодня его вечер, зачем же отравлять Люку торжество? К тому же «Лаймлайт» – наверняка людное место, и Диане вдруг нестерпимо захотелось танцевать. Это разгонит хмель.

Когда лимузин затормозил на углу Шестой авеню и Двадцатой улицы, Диана припомнила, что слышала когда-то краем уха про старую церковь, превращенную в фешенебельный клуб любителей поп-музыки. Здесь развлекались одни знаменитости, и зал часто арендовали для разных мероприятий.

– И что, нас вот так запросто туда впустят?

– Увидишь. – Люк многозначительно улыбнулся.

Стоило Диане ступить на тротуар, и она поняла, что шикарный лимузин, доставивший их сюда, сам по себе является пропуском. А тут еще и внешность Люка, смахивающего на одну из особо важных персон в мире шоу-бизнеса.

В уютной готической часовне, где теперь размещался бар, Люк предложил Диане выпить бренди.

– Это замечательно, Люк! Я и не мечтала, что когда-нибудь сюда попаду! И к тому же так здорово – повидать что-то новое! – Она благодарно улыбнулась, а Люк наклонился и легонько поцеловал ее в лоб.

Диана уткнулась в свой бокал: ей вдруг стало страшно смотреть ему в глаза. А что, если он увидит ее беззащитность и уязвимость?

Но они явились сюда танцевать и действительно танцевали в некогда священном месте, ставшем клубом. В зале было сумрачно, людно, шумно и необычайно весело.

Вообще-то Диана любила танцы, но никогда не находила в себе храбрости полностью отдаться во власть музыки. Однако на этот раз, когда она изрядно выпила, тело ее двигалось как бы само по себе, легко подстраиваясь под ритм.

Люк оказался классным танцором, изящным, ритмичным, наверняка лучшим в этом зале. Диана упивалась тем, что пришла сюда именно с ним и его лучистый взгляд обращен только на нее, на нее одну!

Улавливая краем глаза восторженные взгляды, устремленные на них, она хотела крикнуть: «Это мое открытие, и пусть об этом узнает весь свет!» Ну что ж, весь свет на самом деле очень скоро будет восхищаться «Пэтом Уинстоном»…

И Диана, наслаждаясь танцем, втайне радовалась тому, что ее вечернее платье из черного крепа такое длинное и широкое внизу, а у легких туфелек без задника не слишком высокий каблук.

Они танцевали под какую-то невероятно возбуждающую музыку, и неотвязный ритм пульсировал во всем теле, заставляя Диану воображать себя юной вакханкой. Ведь это так пикантно – предаваться греху, услаждая плоть не где-нибудь, а на некогда святой земле!

И Диана плыла над полом, всем телом чувствуя, как движется Люк, заколдованная его красотой и грацией. Он потрясающий мужик – просто удивительно, как она ничего не замечала, живя с ним под одной крышей столько месяцев!

И когда быстрый танец сменился медленным, Диана в состоянии полуяви-полугрез позволила Люку заключить себя в объятия, отчего ей стало совсем хорошо. Казалось совершенно естественным танцевать вот так, пряча лицо у него на плече, опираясь на его сильные руки и прижимаясь к нему всем телом.

Она танцевала так впервые в жизни, и, когда Люк поцеловал Диану, ее губы послушно раскрылись.

Поцелуй был кратким: оркестр снова сменил ритм, и Люк разжал объятия. Теперь он танцевал так, будто никакого поцелуя и не было.

Но его улыбка стала иной, и Диане казалось, будто глаза Люка сияли ярче, чем огоньки цветомузыки.

Она двигалась легко, раскованно, безотчетно улавливая такт. Музыка становилась все неистовее, и все неистовее билось ее сердце. Толпа прибывала, оркестр играл все громче… И вдруг они отдалились от танцующих.

– Может, хватит? – спросил Люк.

Нет… Да… Господи, Диана была уже не в состоянии думать! Ее тело словно перехватили в полете, оно томилось от неудовлетворенности, от каких-то непонятных чувств, требовало чего-то большего…

Люк вывел Диану на улицу, усадил в лимузин, расположился рядом и так взглянул на нее, что по ее жилам побежал жидкий огонь.

Вот сейчас, сейчас он обнимет ее. Будет целовать и ласкать, будет…

– Я люблю тебя, Диана, – прошептал Люк. – И хочу, чтобы ты полюбила меня.

Вместо ответа она повернулась к нему и обвила его шею. Люк напряженно молчал, и Диана приникла к его губам. Он ответил на поцелуй.

Так Диану еще никто не целовал. Зажмурившись, она упивалась его губами, языком, горячим, страстным ртом. По телу прокатилась волна жаркой истомы, и ей хотелось еще большей близости, хотелось слиться с ним воедино…

Задыхаясь, они наконец оторвались друг от друга, и Люк спросил:

– Ты любишь меня?

– Да!

Люк мягко отстранился, постучал в стекло и что-то сказал водителю.

Диана не расслышала ни слова: ей было не до того. Она не желала ни о чем думать – важны были только чувства, и сейчас желание снедало ее. Еще ни разу в жизни она не хотела мужчину так неистово.

Его руки пробрались к ней под пальто, ласково гладили ее по животу, по бедрам и снова по животу.

Застонав от наслаждения, Диана снова припала к губам Люка, ласкала его волосы, лицо, шею, плечи. От одного запаха Люка у Дианы шла кругом голова.

– Люк, о Люк! – шептала она, тая от его ласк. Он словно нечаянно коснулся ее груди, но тут же снова стал гладить по животу, возбуждая сверх всякой меры.

Внезапно Люк отстранился.

– Мы приехали.

Диана вышла из машины и остолбенела. Лимузин остановился вовсе не перед ее домом – это здание напоминало отель.

Впрочем, не все ли равно? Она послушно приникла к Люку, позволяя ввести себя внутрь. Мгновение – и они оказались в лифте, еще мгновение – в какой-то сумрачной комнате с огромной кроватью посередине и с расставленными повсюду букетами алых роз.

Диана позволила своему пальто соскользнуть на пол и увидела, как Люк бросил на кресло свой смокинг. Вот он повернулся и замер в немом ожидании.

А ей вдруг стало страшно. Она замерла, растерянно глядя на него. Перед ней стоял красавец мужчина, высокий и стройный, с выгоревшими на солнце волосами, с притягательным взглядом серо-стальных глаз и выразительным, чувственным ртом, медленно раздвигавшимся в лукавой улыбке. Он словно шептал ей: «Ну же, возьми меня, я весь твой!»

А чей же еще? Она нашла его, отшлифовала и теперь хотела его. О Господи, как же она его хотела!

Не сразу, но Диана все же убедила себя поддаться порыву и двинулась к Люку. Его лукавая улыбка сменилась дерзкой: «Ну, иди сюда и возьми меня, если посмеешь!»

Но стоило ей протянуть руки, он отшатнулся.

– Что с тобой?

– Я хочу, чтобы ты любила меня, Диана!

– Это так, – прошептала она. – О Боже, конечно, это так!

– Скажи это громко, – попросил Люк, и на его лице отразились желание и страх.

– Я люблю тебя, Люк. – Диана поверила этим словам, как только они сорвались с ее губ. Как же еще назвать эту неистовую потребность слиться воедино с кем-то другим? Испытать с ним наивысшую близость, возможную между двумя людьми? Позабыть о себе, раствориться в теле своего возлюбленного?..

Его восторженная улыбка почти ослепила Диану.

– Покажи мне это! – прошептал он.

И она наконец-то обняла Люка, прижала к себе что было сил, заставила нагнуться, дотянулась до его губ и снова приникла к горячему, страстному рту. Нетерпеливо неловкими, дрожащими пальцами Диана расстегнула его сорочку.

– Целуй меня, Люк, – шептала она, – целуй меня всю! – И с восторгом почувствовала его губы у себя на губах, на лице, на шее, на ухе. Она задрожала всем телом, когда его язык стал щекотать розовую чуткую раковинку.

Диана взяла его руки и положила на свои груди, возбужденно застонав от их прикосновения.

– Ах, еще, еще! – От ласк Люка она трепетала, и прижималась к нему все сильнее, и гладила его по спине, спускаясь все ниже, к бедрам, пока под ее ладонями не запульсировала твердая плоть.

– Мое платье, – шепнула Диана, расстегивая его ремень.

Он развязал атласный поясок, снял с нее платье, нижнюю сорочку и покрыл жгучими, жадными поцелуями грудь и живот.

Не в силах больше сдерживаться, Диана сорвала бюстгальтер и томно застонала, когда его губы сомкнулись на затвердевшем соске. Она подтолкнула его руки вниз, побуждая снять с нее трусы. Люк провел самыми кончиками пальцев у нее между бедер и осторожно поднялся выше.

Диана послушно раздвинула ноги, давно увлажнившись от возбуждения, и задрожала, подчиняясь умелым ласкам Люка.

Ноги почему-то стали ватными, и Диана обвисла на Люке, а он подхватил ее на руки и понес к кровати, поражая своей удивительной силой.

– Позволь мне, – хрипло взмолилась она, сидя на краю постели и расстегивая на нем брюки. Диана ахнула, увидев, как встопорщились просторные трусы, сняла их и начала ласкать его сама, упиваясь тем, что Люк задыхается от экстаза.

Диана готова была отдаться ему сию же минуту, но он осторожно отстранился и снова попросил:

– Скажи, что любишь меня, Диана. Мне так нужно это услышать!

– Я люблю тебя. Я люблю тебя, милый, – бормотала она, привлекая его к себе.

Диана легла на спину, раздвинула ноги и притянула голову Люка сначала к своим грудям, потом к животу, а после к самому паху.

О, это было не сравнимо ни с чем – и его язык, и его губы… Сквозь туман страсти Диана осознавала свою власть над ним, наслаждаясь его частым, возбужденным дыханием. Вдруг он испуганно отстранился, не позволив ей снова взять в руку его напряженную плоть.

Диана взмолилась, выгибаясь всем телом:

– Люк, скорее, прошу тебя! Я люблю тебя. Ради Бога, не тяни!

Тогда он положил ладони ей на ягодицы, немного приподнял и осторожно вошел в нее.

– Люк! – вырвалось у нее. Потому что впервые в жизни от близости с мужчиной Диана испытала такой ошеломляющий восторг, впервые чувствовала безраздельное соединение тела и души. – Люк, Люк, Люк! – выкрикивала она, сотрясаясь от судорог жгучей, неистовой, почти болезненной страсти. – Я люблю тебя! – воскликнула она, приникнув к нему всем телом и прислушиваясь к тому, как он бьется и пульсирует в ее лоне.

Диану околдовали нависшее над ней могучее тело, рассеянный, словно одичавший, взгляд и хищный, напряженный оскал.

Его рывки становились все чаще, и, возбуждаясь вместе с Люком, Диана испытала новый взрыв экстаза в ту секунду, когда он наконец с хриплым стоном излил в нее семя.

– О Боже! – выдохнул Люк.

Диана обхватила его руками и ногами, не желая отпускать от себя. Она хотела навсегда остаться с ним единой плотью.

На какое-то время они замерли, держа друг друга в объятиях, и вдруг Диана почувствовала, как в глубине ее лона толкается ожившее копье. Нет, конечно, он не сможет снова вот так сразу…

Однако Люк смог, и Диане показалось невероятно прекрасным его лицо, озаренное новой вспышкой страсти.

– Я люблю тебя! – воскликнул он, содрогаясь в разрядке. – Диана, я люблю тебя!

– И я люблю тебя, мой милый, мой Люк. О Господи! – И это было чистой правдой. Она действительно любила его. Разве можно не любить Люка?

Наконец оба затихли, задыхаясь и обливаясь потом, но не разжимая объятий.

– Не верится, что это было со мной, – призналась Диана. – Я никогда ничего подобного не ощущала. Видишь ли, я всегда ужасно долго возбуждалась, а потом все кончалось слишком быстро.

– Значит, у меня есть повод гордиться собой. – Люк с улыбкой чмокнул ее в щеку. – Я все время мечтал об этой ночи, Диана. С той самой минуты, когда впервые увидал тебя, мне стало ясно, что так произойдет.

– Но как ты догадался? Я ведь не заигрывала с тобой! Честное слово, я думала только о твоем таланте. Я даже в мыслях не допускала, что мы станем любовниками.

– Тебе было незачем думать об этом. А вот я разглядел сразу, какая ты сексуальная. Уверен, ты запугала множество парней, которым не хватило духу поверить, что они с тобой справятся.

Пораженная, Диана уставилась на него.

– Да, пожалуй, ты прав! Я все гадала, почему так происходит, и ничего не могла понять.

Он только улыбнулся и снова начал ласкать ее.

– Люк. – Диана приподнялась и огляделась. – А где это мы?

– В райских кущах, по-моему, – ухмыльнулся Люк.

Диана лукаво нахмурилась.

– Я хотела спросить, что это за отель?

– «Виста». Центр международной торговли. Познакомившись с тобой во Вьюпойнте, я сразу решил, что мы займемся любовью в отеле «Виста».

– Но с чего ты взял, что сумеешь привести меня сюда именно сегодня?

– Я не переставал надеяться на удачу. И не упустил свой шанс.

Улыбнувшись и крепко поцеловав его, Диана снова улеглась.

– Я очень этому рада. Знаешь, Люк, ты не так прост, и чутье тебя никогда не подводит. Ты далеко пойдешь.

– Так точно, мэм, – просиял он. Через минуту оба крепко спали.

Диана проснулась первая через несколько часов. Приподнявшись на локте, она залюбовалась великолепным телом Люка. В эту минуту Диана поняла, отчего древние греки воспевали обнаженное мужское тело.

Люк был идеально сложен – от гордопосаженной головы до узких, породистых ступней. Он выглядел потрясающе даже сейчас, когда небрежно раскинулся во сне.

Теперь Диана совсем протрезвела, но все еще не остыла от испытанного недавно экстаза и молча удивлялась себе и тому, какой неожиданный оборот принял прошедший вечер.

Диану тронула любовь Люка и его искреннее, горячее желание завоевать ее любовь. Теперь стало ясно, отчего он пренебрежительно относился к попыткам других женщин строить ему глазки. Он брал не то, что мог получить, а то, чего хотел. А хотел он только ее, Диану. И что еще поразительнее – Люк дал ей то, в чем она нуждалась больше всего. При этом его не волновала техника. Он вовсе не старался доказать свою состоятельность.

Диана с грустной улыбкой вспомнила, что тщетно пыталась добиться этого от других мужчин – таких самоуверенных и опытных, больших знатоков «Камасутры» и сексуальных игр, любителей манипулировать всякими приспособлениями вроде электровибраторов, не говоря уже об обязательных просмотрах порнофильмов, казавшихся ей в лучшем случае забавными, но ничуть не возбуждающими. Все мужчины, ложившиеся с Дианой в постель, думали только о том, как бы поразить ее своим опытом. И никто из них не попытался добиться ее любви.

Впервые деликатность Люка раскрылась перед Дианой в полной мере. Он вовсе не хотел быть послушной игрушкой в постели какой-нибудь бабы, положившей глаз на его красивое лицо и крепкие мышцы. Нет, Люк желал, чтобы Диана полюбила его, сумевшего столькому выучиться и дорасти до нее.

На ее глаза внезапно навернулись слезы радости. Она наклонилась и осторожно поцеловала Люка. Диана действительно успела его полюбить. Она любила непосредственность Люка, его искренний восторг и благородство.

Вряд ли он часто говорил женщинам то, что сказал вчера ей. А уж Диана и подавно слышала такое впервые. И это наполняло ее радостью.

Не сдержавшись, она стала целовать его в плечо, спустилась на грудь, на живот и дальше, все ниже, с лукавой улыбкой следя, как оживает и шевелится его копье, хотя сам Люк еще не проснулся.

Тогда Диана взяла его в рот, ласкала губами и языком, пока оно не затвердело.

И они снова с восторгом занимались любовью.

Всю субботу они не выходили из гостиницы и заказывали еду прямо в номер.

А в воскресенье утром, когда они вернулись домой, Люк перенес свои вещи в спальню Дианы.

Глава 10

Гвен Ван Рик сидела дома за пишущей машинкой и трудилась над вставками для «Ночью и днем». Проработав основную сюжетную линию, соединить воедино отдельные эпизоды почти ничего не стоило. Однако за последние два месяца она вымоталась настолько, что едва справлялась и с этим. Вот, пожалуйста – уже пятница, а Гвен до сих пор не закончила то, что должна была сделать за неделю.

Она начала печатать второй акт, думая в основном о разбивке сцен и авторских ремарках. Диалоги, придуманные Линдой, одной из сотрудничавших с ней авторов, были хороши и без правки.

«Дина подслушала, как Морт обсуждал с Принцем слияние капиталов, возможное при условии…»

Резкий телефонный звонок помешал Гвен сосредоточиться.

Конечно, это Перри звонит ей из Бостона клянчить деньги. Когда же он перестанет ее доить?

Слушая сына, Гвен закурила сигарету. Перри собрался отдыхать в палаточном лагере со своим соседом по комнате и убеждал мать, что они здорово сэкономят, поскольку будут сами готовить еду.

– Да, хорошо. Я пошлю тебе чек. Не могу сейчас говорить. Нет, милый, не сержусь и с удовольствием обо всем послушаю. Только давай потолкуем об этом завтра вечером.

Закончив четвертый акт, Гвен встала из-за стола, с наслаждением потянулась и, выйдя на террасу, занялась бегом на месте, затем сделала несколько упражнений.

Гвен все еще была подвижной и подтянутой, несмотря на свои сорок четыре. Господи, и как только она успела прожить такую уйму лет? Перри подарил ей на последний день рождения электронные часы. Только двадцатилетний мальчишка может вообразить, будто часы – это «самый отпад». Еще бы, для него каждая минута – это новое приключение, а не шестьдесят беспощадных секунд, приближающих тебя к старости и одиночеству.

Резкий западный ветер донес со стороны Нью-Джерси какой-то отвратительный химический запах. Да, она может похвастаться отличным видом из своей квартиры, но не воздухом. С высоты восемнадцатого этажа огромного дома на Одиннадцатой улице был виден Вашингтон-сквер-парк. Если прищуриться, можно разглядеть катавшуюся вокруг фонтана детвору.

Гвен неприязненно покосилась на часы: неугомонная стрелка перескочила с часа тридцати девяти на час сорок – оказывается, она совсем забыла про ленч. Ну что ж, зато добралась до пятого акта. Еще полстраницы текста через интервал – и дело в шляпе.

После яркого солнца на террасе в библиотеке было сумрачно, но это приятно успокаивало нервы. Гвен держала шторы закрытыми: сочинять «Ночью и днем» куда легче, если не знаешь, что творится снаружи.

Повязав волосы надо лбом и застегнув теплую куртку, Гвен вышла на улицу. Пробегая трусцой на запад по Одиннадцатой улице и поворачивая вверх по Пятой авеню, она только теперь сообразила, что не покидала дом со среды. Последнее время Гвен чувствовала себя так худо, что не находила сил снять халат и переодеться – да, собственно говоря, и зачем? «Таймс» исправно приносил почтальон, а еду Гвен заказывала в ресторане Кристеда. Ее секретарь забирала рукопись со сделанными вставками, перепечатывала начисто и потом возвращала Гвен.

При такой глубокой депрессии Гвен с благодарностью соглашалась появляться каждую неделю в салоне красоты у Жоржетты Клингер – иначе она вообще не заставляла бы себя выбраться из дому. Наверное, именно такое состояние и было у Обломова, героя какой-то русской книжки. Он считал главной трудностью в жизни необходимость каждое утро вставать с постели. Может, когда-то напишут роман и про нее, Ван Рик, которая так и не придумала, для чего выходить из своей квартиры.

Гвен пыхтела как паровоз, обежав вокруг квартала всего два раза. Ноги онемели и не слушались ее. Даже бег трусцой стал слишком большой нагрузкой. Она отлично понимала, что надо бросить курить, но ее ужасала перспектива пополнеть не меньше чем на двадцать фунтов.

Дома Гвен приняла душ и надела мягкие, как шелк, темно-пурпурные слаксы и яркий пестрый свитер ручной вязки. С недовольной гримасой разглядывая себя в зеркале, она снова подумала, что уродилась с постной монашеской физиономией. Прямые редкие каштановые волосы, карие глаза, острый длинный нос, тонкие губы и бледная, неживая кожа, на которой с возрастом появлялось все больше морщин.

Недотрога с витрины. Когда-то Бобби утверждал, что именно это заставило его обратить на Гвен внимание. И она поверила ему в двадцать лет, но уже в двадцать два сообразила, что Бобби женился на ней из-за денег. И крупно промахнулся, хотя узнал об этом слишком поздно. От состояния легендарных Ван Риков, основавших в Нью-Йорке в 1670 году целую финансово-промышленную империю, остались более чем жалкие крохи. Как это ни печально, но слишком многие Ван Рики вступали в брак с людьми, желавшими наложить лапу на чужие деньги и спускавшими их на ветер в рискованных спекуляциях или азартных играх.

В молодости Гвен действительно была недотрогой, но за тринадцать лет совместной жизни с Бобби многое изменилось.

Она внимательно разглядывала себя в большом зеркале. Рост пять футов пять дюймов, вес сто пятьдесят фунтов. Ровно столько же Гвен весила и в двадцать лет, но теперь вместо упругого тела появилась общая дряблость – результат многолетней сидячей работы. Хуже того, в последние несколько месяцев ей просто не для кого было выглядеть красивой.

Постоянно ухаживая за своим лицом, Гвен никогда не отваживалась появляться на улице без макияжа. В таком случае она чувствовала бы себя голой. Зато даже самый легкий макияж помогал создать видимость длинных пушистых ресниц, по-восточному приподнятых скул, золотистой гладкой кожи и полных чувственных губ. Вот только с жидкими волосами ничего не удавалось поделать, и приходилось пользоваться пепельно-серой фетровой шляпой.

Когда Гвен появилась в салоне Жоржетты Клингер, секретарь-распорядитель горячо спорила о чем-то с незнакомой молодой особой.

– Извините, но вы же заказали сеанс на понедельник, а не на сегодня!

– Не может быть! Я знаю, что мне назначено на сегодня! – Незадачливая посетительница расстроилась не на шутку. – О понедельнике и речи не шло! Ведь я весь день должна провести на службе! И поэтому заказала сеанс на сегодня…

Тут секретарша заметила Гвен.

– Добрый день, миссис Ван Рик! Проходите, вас ждут.

– Ох ты! – Незнакомка обернулась и уставилась на Гвен. Ее губы расползлись в лукавой, игривой улыбке.

Гвен, слегка растерявшись, улыбнулась в ответ и окинула взглядом пышную рыжую шевелюру и широко распахнутые, по-детски чистые, доверчивые светло-карие глаза с голубыми (или зелеными) крапинками.

– Простите, но неужели вы та самая Гвен Ван Рик? То есть это ведь довольно редкая фамилия. А я просто без ума от «Ночью и днем»! Не пропустила ни одной серии!

Вздрогнув от неясного предчувствия, Гвен величественно кивнула:

– Если уж на то пошло, то я и есть Гвен Ван Рик. Но все же удивительно, как быстро вы меня узнали.

– Ох, это было просто! О вас говорили в «Обзоре мыльных опер».

Юная особа, назвавшаяся Ники де Поль, заинтересовала Гвен настолько, что она попросила секретаршу перенести ее сеанс.

– Ох, тысяча благодарностей, это так мило с вашей стороны! – щебетала Ники по пути в раздевалку. – Понимаете, это тетя решила сделать мне подарок и заплатила за сеанс. Прием у косметолога, массаж, консультация и все такое!

По мнению Гвен, девица и так могла считать себя совершенством. Ее волосы поражали пышностью и здоровым блеском, гладкая кожа была, что называется, «кровь с молоком», и даже мелкие редкие веснушки ничуть не портили милый вздернутый носик.

Примерно того же роста, как Гвен, Ники выглядела подтянутой и стройной: ладную фигурку мягко облегали ярко-синяя юбка и бледно-голубая шелковая блузка. Как и многие другие молодые особы, она не носила бюстгальтера.

– Моя тетушка помешана на всякой профилактике, – доверительно сообщила Ники.

Гвен смущенно потупилась.

– Ваша тетушка мудрая женщина, и через много лет вы вспомните о ней с благодарностью. – Она отметила, что Ники нужен маникюр и педикюр, как и ей самой, значит, представится возможность провести вместе какое-то время. Такой шанс не стоило упускать.

Удивительно, что самый ничтожный проблеск надежды способен улучшить настроение и даже физическое состояние человека! Куда подевались утренняя тоска, безнадежность и страх перед надвигающейся старостью? Гвен чувствовала себя бодрой, энергичной и едва сдерживала радостное нетерпение. Не то чтобы Ники уже успела проявить свои необычные сексуальные наклонности, но уж слишком игривые у нее были глаза. Кроме того, она бросила пару двусмысленных фраз типа: «Вы меня так привлекаете, я сама не знаю почему!»

Гвен восприняла это как вызов. Она ни за что не упустит эту девицу! Гвен давно свято верила в то, что каждый человек по природе своей бисексуален, и только социальные и моральные табу не позволяют нам наслаждаться жизнью в полной мере.

Разве сама Гвен не пыталась долгие годы отрицать свою бисексуальность?

Впрочем, если она и ошиблась насчет вкусов юной особы, все равно вечер предстоит интересный. А потом, лежа одна у себя в спальне, она будет усыплять себя фантазиями о стройной рыжей красотке с пухлыми алыми губками…

Непринужденно болтая за маникюром, Ники успела сообщить, что из-за своей слабости к мыльным операм разорилась на видеомагнитофон. Теперь, не отвлекаясь от работы, она не пропускает ни одной серии любимых шоу. О своей службе Ники отзывалась с неприязнью и раздражением, и Гвен решила, что она работает программистом.

А Ники осторожно перевела разговор на саму Гвен:

– У вас, наверное, уже взрослые дети? Просто не верится! Ха, теперь я понимаю, о чем мне твердила тетя Сью! Ну, в общем, если бы я смотрелась так же отпадно, как вы, когда стану постарше, – вот это был бы класс!

– Ну, вам еще долго не придется беспокоиться об этом, – снисходительно заверила ее Гвен и осторожно спросила: – Полагаю, у вас сегодня с кем-то свидание?

– А вот и нет! У меня нет постоянного парня. – Ники заметно помрачнела. – Честно говоря, мне тошно смотреть на мужиков. Я уже и не надеюсь встретить кого-нибудь стоящего!

Гвен все труднее было оставаться невозмутимой.

– Ну что ж, если вы свободны, могу ли я пригласить вас выпить? Правда, у меня не так много времени, я загружена работой, но…

– Ух ты, вот здорово! – выпалила Ники. – Я бы с удовольствием послушала про вашу работу. Ну, в смысле как вам удается из ничего сделать такое классное шоу! Я каждый раз так скучаю в выходные, не могу дождаться понедельника и повой серии! Может, намекнете, что будет дальше… – Юное смазливое личико Ники просияло.

Гвен очень хотелось бы расцеловать эти пухлые детские губки. А в огромных доверчивых глазах Ники так и скакали бесенята.

Гвен улыбнулась: кажется, девочка сама шла к ней на крючок!

Ники действительно оказалась настоящей милашкой. Она так искренне восторгалась обстановкой в баре, куда Гвен привела ее выпить. И при этом вовсе не была слащавой дурой. Ники явно окончила колледж и была начитанна. Она намекнула Гвен, что интересуется сценой, но никогда не пыталась всерьез стать актрисой.

А в выпивке Ники превзошла все ожидания. Она единым махом опрокинула две порции водки с мартини и ничуть не опьянела, тогда как Гвен «поплыла» после первого же бокала вина. Конечно, ее опьянило возбуждение. Она с восторгом пожирала глазами Ники, которая кокетничала напропалую, чтобы выудить у новой знакомой сюжет следующей серии «Ночью и днем». Гвен, отвечая на заигрывания, делала все более прозрачные намеки.

– Ох, – вдруг всполошилась Ники, посмотрев на часы, – уже так поздно! Не хочу отрывать вас от работы!

– Ну, есть-то мне все равно надо! – Гвен вспомнила, что пропустила ленч. – Как вы относитесь к испанской кухне? В Вест-Виллидже есть очень уютное местечко…

Ники обожала испанскую кухню. И без умолку трещала в такси, доверчиво рассказывая Гвен о себе. Отец давно умер, а мать живет на Лонг-Айленде, в Хантингтоне, с двумя младшими сестрами девятнадцати и шестнадцати лет. Нет, Ники редко видится с родными: у них нет почти ничего общего. Мать хорошо обеспечена и не нуждается в деньгах. А Ники покинула семью, как только окончила колледж, поскольку считала, что может жить только в Манхэттене.

Она с такой неохотой рассказывала о своей службе где-то на Восточных Двадцатых улицах, что Гвен не стала выяснять подробности. Судя по всему, жизнь у бедняжки так и не сложилась, вот почему девочка так отчаянно ищет убежища в надуманных интригах и мишуре мыльных опер. Плохо, очень плохо. Господи, имей Гвен хоть десятую часть ее внешних данных и будь ей сейчас двадцать лет… Ну что ж, в мире всегда царит несправедливость. И Ники просто нуждается в капельке внимания и возможности самоутвердиться. Вероятно, причитавшаяся ей доля внимания и любви целиком досталась младшим сестрам.

Гвен давно стала завсегдатаем в «Эль Фаро», и их тут же проводили за столик в самом уютном уголке. Хорошо, что в зале приглушенный свет – это поможет выглядеть более привлекательно. Ники так легко привести в восторг. Да, Гвен имеет кое-какие связи в театре – драматурги, режиссеры, артисты, – и если Ники интересуется искусством…

Ники просияла от восторга – да, да, она готова познакомиться с друзьями Гвен и с благодарностью примет любую помощь, любой совет!

– Ну а теперь, – охрипшим от возбуждения голосом заметила Гвен, выпуская облако дыма, – я бы предпочла покинуть это место.

Действительно, в ресторане стало людно и шумно, множество посетителей толпилось возле бара. Она предложила подвезти Ники на такси.

– Замечательно! – отвечала та, как-то угаснув. Неужели ей правда не хочется прощаться?

Гвен пришлось снова закурить, чтобы не выдать снедавшее ее нетерпение. Богатый опыт убедил ее, что излишняя поспешность может спугнуть рыбку и та моментально сорвется с крючка. Гвен слишком хорошо знала, как это бывает. Брезгливая гримаса, праведный гнев и вопли о том, что она не давала повода считать ее «такого рода особой». Весь вечер Гвен держала себя в узде и не позволила себе ни разу прикоснуться к Ники, дружески похлопать по руке или погладить по плечу – ничего такого. Вот и теперь она отодвинулась подальше на заднем сиденье. Привыкнув к царившей в салоне полутьме, Гвен разглядела ручки Ники, аккуратно сложенные на коленях, такие нежные, мягкие, совсем без вен… Наверное, у нее пальчики как конфетки, и кожа такая свежая…

Она невольно вздрогнула и затушила сигарету.

– Вы не замерзли? – искоса взглянула на нее Ники. – На улице так сыро, а вы в легком плаще. А я никогда не зябну. – И она на миг накрыла ее руку своей горячей ладошкой.

От неожиданности Гвен охнула, но тут же рассмеялась и, сидя совершенно неподвижно, пробормотала непослушными губами:

– И правда!

– Послушайте, давайте выйдем вместе возле вашего дома, – вдруг предложила Ники. – Дальше я прекрасно доберусь пешком. Мне что-то захотелось прогуляться. Знаете, не тянет возвращаться домой.

Гвен поспешила дать новые указания шоферу и снова застыла на заднем сиденье, кусая губы от нетерпения и боясь все испортить.

Господи, прошла уже целая вечность с тех пор, когда у нее был кто-то близкий. Случайные встречи не удовлетворяли Гвен: она всегда испытывала потребность в глубокой, постоянной привязанности и потому не надеялась найти подружку в лесбиянских барах. Лучше не спешить и дождаться вечеринки у кого-то из достойных доверия знакомых, собиравших у себя женщин вроде нее. Женщин, хотя бы теоретически способных на настоящую любовь. Вот почему знакомство с Ники во время сеанса в салоне красоты воспринималось ею как чудо.

Гвен расплатилась с таксистом и стала копаться в сумочке в поисках ключей.

– Что-то у меня пропало рабочее настроение. К тому же это не так срочно. Может, зайдете ко мне выпить на дорожку?

– А это удобно? – Ники оживленно улыбнулась. – Ну, понимаете, мне так неловко, что из-за меня вы бездельничаете…

– Ничего страшного, – заверила ее Гвен. – И к тому же я так ничего и не рассказала о том, что случится в понедельник… – лукаво добавила она.

Ники одарила ее таким взглядом, что Гвен потупилась, опасаясь выдать свои истинные желания.

Ники привела в восторг ее квартира: какая она большая, какая роскошная, как миленько обставлена всякими древними-древними штучками…

Гвен пришелся по душе этот восторг – ведь ей самой за столько лет квартира здорово приелась. Здесь выросли ее дети, и, когда они уехали учиться в колледж, Гвен устроила библиотеку в столовой, которой больше не пользовалась. Ники ходила вдоль книжных полок, благоговейно рассматривая место, где Гвен творила, и с такой забавной непосредственностью пожирала глазами ее письменный стол…

– Пожалуй, здесь не так уж уютно, – вкрадчиво заметила Гвен, позволив себе наконец взять Ники за руку и повести в гостиную. Там она налила вина себе и виски гостье, после чего сообщила: – Я развелась пятнадцать лет назад.

В глазах Ники вспыхнул немой вопрос, и Гвен поспешно добавила:

– Нет, нет, я и думать не хотела о новом браке. Одного мужа оказалось более чем достаточно!

– Ох, как я вас понимаю! – подхватила Ники. – Я тоже подумывала выйти замуж: ведь надо родить детей, но эти мужчины – они для меня хуже инопланетян! Какие-то недоделанные, что ли! И у меня от мужчин одни неприятности! В конце концов, в наше время можно забеременеть и без них, просто я еще не совсем готова стать матерью. Сперва мне хотелось бы пожить для себя!

Ее бокал незаметно опустел.

– Ники, не стесняйтесь, наливайте себе сами, – предложила Гвен, удобно расположившись на диване. – Чувствуйте себя как дома!

– Спасибо. – По пути к бару Ники обратила внимание на детский рояль и задержалась, разглядывая фотографию в рамке, которая стояла на крышке. – Это ваша дочка?

Как всегда, сердце у Гвен глухо защемило.

– Нет, это сестра. Она умерла много лет назад. От лейкемии. Это был ее рояль.

– О! Простите меня. – Ники наполнила свой бокал, но поставила бутылку так неловко, что пролила виски. – Только бы не испортить вам ковер! – Опустившись на колени, она начала вытирать лужу салфеткой.

– Перестаньте, с ним ничего не случится! – Гвен опустилась рядом, якобы стараясь помочь и обратить все в шутку: дескать, старинные восточные ковры ценятся прежде всего потому, что успели впитать в себя множество самых экзотических напитков.

Но Ники была безутешна, она без конца причитала и умоляла Гвен простить ее.

Они выпрямились одновременно, и Гвен снова повторила, что ей не за что извиняться.

И тут Ники вдруг прислонилась к Гвен, невнятно прошептав, что, кажется, немного перепила.

Гвен ласково, уверенно поддерживая бедняжку за талию, осторожно прижалась щекой к ее щеке и почувствовала, как рука Ники легла ей на спину.

Сердце Гвен колотилось бешено, когда она повлекла свою добычу к дивану. Там Гвен обняла Ники и легонько поцеловала в губы. Не оказав сопротивления, Ники сама обняла Гвен за шею и поцеловала.

– У тебя такие мягкие губы, – удивилась юная гостья.

Гвен дрожащими руками погладила ее шелковистые волосы, с восторгом решив, что Ники еще никогда в жизни не целовалась с женщиной. Вздрагивая от нетерпения, она стала ласкать нежную, гладкую, без единой морщинки шею и округлые плечи.

Ники раскинулась на диване, тихонько постанывая от удовольствия.

– Я такая горячая… – прошептала она.

Гвен ловко расстегнула голубую блузку и залюбовалась твердыми, упругими грудками с задорно приподнятыми сосками. Осторожно провела по ним кончиками пальцев, а потом наклонилась и взяла в рот сосок.

– М-м-м, – вырвалось у Ники, – как приятно… Перейдя к другому соску, Гвен расстегнула на гостье юбку.

Вскоре с юбкой и чулками было покончено, и на Ники остались лишь тонкие, прозрачные трусики.

Затаив дыхание от восторга, Гвен гладила стройные нежные ножки – такие дивные, такие свежие, как лепестки роз…

– Ты невероятно хороша, – шептала Гвен между легкими поцелуями. – Само совершенство!

Ники подняла ноги на диван и расслабилась, закинув руки за голову. Под осторожными ласками Гвен ее тело томно выгибалось.

Гостья напоминала Гвен кошачье божество – так изящно она потягивалась всем телом и мурлыкала от наслаждения – того, что дарила сама, и того, что получала взамен. Каждое движение Ники дышало врожденной фацией и чувственностью.

Гвен, подождав еще немного, наконец отвела Ники в спальню.

Все еще не остыв от возбуждения, переполненная благодарностью и нежностью, Гвен с наслаждением курила, прислонившись к подушке. Ники оправдала все ее надежды.

И все же Гвен оставалась начеку и мысленно повторяла, что главное – не спешить, и ей еще предстоит завладеть душой этой милой малютки.

Между тем малютка развалилась на спине в небрежной позе, излучая удовольствие. Она посмотрела на Гвен с трогательной смущенной улыбкой.

– Никогда не делала ничего подобного! Слушай, это так странно, но здорово! Надо же, а ведь все произошло вроде бы само собой…

Гвен, переполненная чувствами, не сразу ответила и лишь молча кивала.

– Я рада, Ники, – наконец шепнула она. – Я очень, очень этому рада.

Они долго болтали, и Гвен с облегчением убедилась, что Пики вполне способна поддержать разговор о ее работе. Откровенность всегда давалась Гвен нелегко, и теперь Ники не сомневалась, что займет в ее жизни важное место.

– Просто в голове не укладывается, как ты день за днем выдаешь новые идеи, и все сама, без чьей-либо помощи!

– Ну, без помощи меня не оставляют. Понимаешь, фактически сценарием владеет телекомпания, и его создает целый коллектив. У нас бывают творческие совещания. Составители диалогов предлагают свои идеи, режиссеры, операторы, артисты – все, кто имеет отношение к созданию персонажей, – свои.

– Ну да, это понятно, но главную часть сценария все равно ты пишешь сама, верно? Гвен, ты выдающаяся личность, точно тебе говорю!

– Спасибо тебе, милая, но я не более выдающаяся, чем наша повседневная жизнь, 6 которой каждый день пишут газеты, – устало возразила Гвен. – Любовь, ненависть, зависть, жадность, власть, гнев, соблазн, конкуренция. Мы всегда берем за основу реальность, а потом расцвечиваем ее, как мыльные пузыри, в те цвета, о которых грезят люди. А когда все эти грязные и завораживающие вещи случаются вдобавок в домах богатых и могущественных особ, аудитория испытывает особо острое наслаждение…

Тут на Гвен снова нахлынули эмоции. Вот то, чего ей так не хватало, – разумный, отзывчивый слушатель, по-настоящему заинтересованный в ней как в личности, а не только как в предмете плотских удовольствий. Собеседник, с которым так приятно поболтать после интимной близости.

Всю свою нерастраченную любовь Гвен была готова выплеснуть на Ники, а времени оставалось до обидного мало. Ведь надо во что бы то ни стало успеть привязать ее к себе, заставить полюбить крепко-крепко, пока Гвен не превратится в настоящую старуху и на нее уже не клюнет ни одна Ники на свете.

* * *

Ники развалилась на заднем сиденье такси и громко зевнула. Гвен, конечно, приглашала ее остаться до утра, но она ускользнула, соврала про какое-то семейное мероприятие, назначенное ранним утром в Хантингтоне. Однако пообещала навестить Гвен в понедельник после работы.

Ники снова зевнула, чуть не вывихнув челюсть. В конце концов, все выглядело не так жутко, как она боялась. Гвен оказалась получше иных мужиков, обходившихся с ней грубо, по-свински. Гвен терпеливая и нежная, а уж опытная – не то слово! Ну, теперь Ники выжмет из нее все, что сможет! Она не станет мелочиться и просить пристроить свой сценарий. Не стоит повторять старую ошибку и вести себя слишком откровенно. Если Гвен раскусит ее, то выставит в два счета, точно так же, как Герб, и очередной шанс уплывет из-под носа.

Конечно, эта старуха явно с приветом. Взять, к примеру, фотку ее сестры. Однажды Герб разоткровенничался настолько, что упомянул мимоходом, будто Гвен – розовая шлюха и любит рыжих девчонок. Ники никогда ничего не забывала. Да, фотка рыжей сестрицы Гвен, чем-то походившей на саму Ники, смутно задела что-то в ее душе.

Но это все равно не важно. Важно одно – увидеть свою фамилию в титрах. И Ники с самодовольной улыбкой вспомнила, как обвела Гвен вокруг пальца – дескать, она пойдет на что угодно, лишь бы узнать содержание следующей серии…

Что мужики, что бабы – все одинаковы, пока получают от тебя то, что хотят.

Глава 11

Диана лежала на пляже Джорджия-Бич в Ист-Хэмптоне, нежась в ласковых солнечных лучах. Под плотно прикрытыми веками постоянно мелькали какие-то картинки. По большей части это был Люк, потрясающе красивый в обтягивающих узких плавках. Разбежавшись, он бросался в теплые волны.

Она улыбнулась, вспомнив, что Люк совсем недавно научился плавать, но уже чувствовал себя в воде ничуть не хуже мальчишек, выросших на побережье. Ах, эта его отвага и бесстрашие, эта готовность учиться!

Диана лениво села, потянулась, смазала плечи и ноги лосьоном для загара и перевернулась на живот.

Последние три месяца стали для нее настоящей сказкой. Если уж на то пошло, она постоянно удивлялась, как вообще могла столько времени обходиться без Люка. И дело тут не только в занятиях любовью, какое бы наслаждение они ни приносили, но в его нежных, жарких объятиях, ощущаемых сквозь сон на протяжении всей ночи. И в ласковой, ослепительной улыбке, радовавшей Диану каждое утро.

Любовь Люка поддерживала Диану, когда в понедельник утром она готовилась явиться на службу, что было не очень-то легко.

Молли, лишь мельком взглянув на нее, многозначительно заметила:

– Ого… Кажется, мы все же снизошли до Люка? Диана вовсе не собиралась оправдываться: что она, девчонка, которую застали на кухне по уши в сладком тесте?

– Неправда, я ни до кого не снисходила, а поднялась над собой! Впервые в жизни я чувствую себя нормальной бабой.

– Ах, Диана, Диана! – Молли сокрушенно покачала головой. – Если бы ты понимала, что творишь!

– Да разве я не понимаю?! С чего ты так взъелась на Люка?

– Да потому что нутром чую: ему нельзя доверять! Он как дикий камышовый кот, и эта его дикость может выплеснуться в любой момент! А я слишком тебя люблю и не хочу, чтобы ты страдала, вот и все!

– Ну, если я тебе так дорога, то почему бы просто не принять его в качестве моего любовника, о'кей? – Диана плюхнулась в кресло и примирительно улыбнулась Молли. – Если бы ты знала, какой это был уик-энд!

Молли, со скептической улыбкой выслушав краткий отчет подруги, заметила:

– Неужели ты не видишь, что выдумала своего Люка?

– Вот новость! Каждый влюбленный выдумывает предмет своей страсти! Мужчины без этого просто не могут! Режиссеры, сценаристы сплошь и рядом влюбляются в своих ведущих актрис!

– Вот именно, и мы всегда удивлялись этой мужской слепоте. А теперь ты сама поступаешь точно так же!

Однако на безоблачное настроение Дианы не влияли мрачные рассуждения ее партнерши.

– Молли, давай лучше признаем тот факт, что у женщины есть единственный способ заполучить такого мужика, какого она хочет, – слепить его из подручных материалов!

– Это было бы замечательно, вот только алмазы не всегда послушно поддаются огранке!

– Послушай, – просияла в ответ Диана, – ты же знаешь, что я опытный ювелир, а мой самоцвет уже сверкает всеми гранями! И все, хватит, не желаю больше ничего слушать!

– О'кей, – пожала плечами Молли. – Нам действительно есть над чем подумать. К примеру, каким образом выдавать в эфир сразу два шоу.

Прежде всего им следовало расширить помещение офиса. Молли предложила устроить у себя в доме небольшой лифт, тогда пустовавший верхний этаж также можно будет переоборудовать для работы. Чтобы не пользоваться чужой аппаратурой и помещениями для съемок, они решили снимать отдельную студию и часть платы за аренду переложить на сотрудничавших с ними писателей, операторов и режиссеров. Молли будет курировать «Мамашу и Мэг», а Диана – отвечать за «Пэта Уинстона».

– Хотя, конечно, мы играем более чем рискованно, – промолвила осторожная Молли. – Я слышала краем уха, что «Континентал» никогда не заключает контрактов на сколько-нибудь значительное число серий. И если пилотная серия пройдет не так, как того хочет Бэннон, нас вышвырнут в два счета…

– Этого не случится! – перебила ее Диана. – Я твердо уверена в успехе пилотной серии: аудитории давно не хватало именно такого шоу, как «Пэт Уинстон».

Несмотря на попытки Дианы держать в тайне свою связь с Люком, все моментально выплыло наружу. Как только начались репетиции первых тринадцати серий, заказанных телекомпанией, все с первого взгляда догадались, что перед ними «сладкая парочка».

Съемочная группа отреагировала на это открытие по-разному. Разочарованная Джемма охладела к Люку, дети, снимавшиеся в сериале, глупо хихикали, а все прочие многозначительно перемигивались. Впрочем, такое случалось здесь сплошь и рядом и никого особо не удивляло. Однако Диана, впервые оказавшись в центре подобной интриги, заметно смущалась.

Она также поняла, что должна сама поставить в известность Мэтью Сэйлса, пока сплетня не дошла до него окольным путем. Диана сделала это за деловым ленчем, но вышло все на редкость неуклюже:

– Ох, кстати, мы с Люком Мерримэном… ну, тогда, еще до пилотной серии… я сказала, что просто помогаю ему – и это было чистой правдой. Но с тех пор… в общем, теперь мы вместе. – Она беспомощно взглянула на Мэтью, отчего-то чувствуя себя виноватой, но он лишь иронически усмехнулся. – Если уж на то пошло, я и сама до сих пор удивляюсь. Но в свое время Я сказала вам правду…

– По крайней мере так вам казалось, – язвительно перебил он.

Диана поперхнулась. Мэтью явно не верил ей и имел на то право!

– Во всяком случае, я рад услышать это от вас самой, хотя для меня эта новость уже устарела. Слухи, знаете ли, разлетаются очень быстро… – все тем же издевательским тоном закончил он.

У Дианы тревожно забилось сердце. Ведь судьба «Пэта Уинстона» практически в руках Мэтью, и кто знает, что придет ему в голову, если он разочаруется в ней?

Затаив дыхание, она пережила несколько ужасных мгновений под этим пронзительным насмешливым взглядом, но наконец с невероятным облегчением услышала, что пилотная серия пойдет в эфир в августе, в часы, отведенные для повторных показов, что позволит сразу получить высокий рейтинг. А сам сериал лучше начать показывать в сентябре, чтобы должным образом подогреть интерес публики.

– Вам, наверное, известно, что прайм-тайм у нас уже распределен между другими шоу, но если «Пэт Уинстон» станет популярным, возможно и его перемещение на прайм-тайм.

Диана была на седьмом небе. О нет, все эти слова она не считала конкретными обещаниями, но новости оказались замечательными, и Диана еще больше зауважала Мэтью как добросовестного, честного специалиста.

* * *

Сейчас еще не кончился июль, и у них с Люком выдалось две свободных недели, чтобы вдоволь понежиться на солнышке и насладиться друг другом. Едва задремав, Диана почувствовала на спине холодные брызги.

– Эй, хватит! – закричала она, подскочив.

Люк, громко рассмеявшись, наклонился и снова тряхнул над ней мокрыми волосами.

– А ну-ка, детка, давай я тебя вымочу, и ты пойдешь со мной купаться! Ты же валяешься на песке, как кошка, которая скорее расстанется с одной из своих девяти жизней, чем замочит хотя бы кончик лапки!

Диана бросилась к нему и прижалась к холодной, влажной коже в самой соблазнительной кошачьей манере.

– Эй-эй, ты с этим не шути – вот схвачу сейчас в охапку и поволоку в постель!

– Не раньше, чем мы искупаемся! – Диана, отпрянув от него, помчалась к океану. Она действительно собиралась прыгнуть в воду и окунуться с разбегу, но стоило ей зайти по щиколотку – и былой решимости как не бывало.

– Пойдем-пойдем, ленивая киска! – Люк подхватил ее на руки, отнес подальше и опустил в воду, несмотря на вопли и попытки вырваться.

Ловко поднырнув под Диану, он выпрямился, держа ее на плечах. Она вцепилась в его шею и издала воинственный клич, как ковбой, собирающийся кинуть лассо. Диана не обращала внимания на изумленные взгляды окружающих. Какого черта? Сегодня выдался чудесный летний денек, а она влюблена по уши!

Выйдя из воды, они помогли друг другу вытереться и, обмирая от возбуждения, улеглись на песок, подставили спины солнцу и сплели пальцы.

– Пора перевернуться, – напомнил Люк и подергал ее за руку.

– Не сейчас. Дай я еще подремлю.

– Ну пожалуйста, детка. Не пожалеешь.

Застонав, Диана позволила перевернуть себя на спину, и Люк сразу подал ей темные очки.

– Вот, а теперь посмотри вверх. Смотри, смотри внимательнее! И скажи, если увидишь что-то интересное.

Диана подчинилась, заслоняясь рукой от солнца. Вдалеке жужжал маленький самолетик, он летел очень низко, волоча по воздуху огромное полотнище. Когда самолет оказался над ними, стала видна надпись: «Люк любит Диану!»

Тая от восторга, она приподнялась на локте и увидела, что Люк также упивается ее удивлением.

– Как прекрасно! – прошептала Диана и обняла его. Оба были липкими от лосьона, но ее это не смущало. Главное – этот огромный, сильный, великолепный мужчина принадлежит ей, а она – ему, и их связывает настоящая любовь!

Диана все сильнее смыкала руки и целовала его в губы, чувствуя невероятное возбуждение. Она прижалась к нему всем телом, грудью и животом ощущая горячую мускулистую плоть.

– По-моему, с меня довольно пляжа, – промурлыкала Диана. – А как ты?

– Тоже. Довольно пляжа, но мало Дианы…

Они побрели к дому, держась кромки воды, где песок был влажным и прохладным, и то и дело останавливались, чтобы поцеловаться.

Диана до сих пор удивлялась тому, какую бурю страстей разбудил в ней Люк. Стоило им остаться наедине – и она думала только о том, как бы поскорее оказаться в постели. Это было как наваждение. Даже в студии во время работы Диана постоянно чувствовала, как по телу прокатывается томная волна возбуждения. Все поступки Люка восхищали ее, и временами она мечтала удалиться с ним на необитаемый остров, где можно без конца заниматься любовью и ни о чем не думать.

Судя по всему, Люк испытывал к ней нечто похожее. Он всегда откликался на ее любовные ласки, хотя Диану несколько смущало то, что первый шаг неизменно делала она. Не проходило и дня, чтобы они не занялись любовью, – она пренебрегала даже женским недомоганием. В ее прошлой жизни не было места настоящему сексу, зато с Люком все получалось чудесно. С ним Диана становилась другой – чувственной, любящей женщиной. И он отлично знал это.

– Я могу гордиться собой, Диана, – повторял Люк всякий раз, когда она признавалась, что впервые позволила себе уступить страсти.

Направляясь по деревянному настилу к дому, Диана едва сдерживалась, чтобы не припустить бегом, увлекая за собой Люка, – так она хотела его.

Сбросив с себя все, они рухнули на пол, сжимая друг друга в объятиях. Диана не позволила ему даже вытереться. Усадив Люка в шезлонг, она стала ласкать его плоть губами и языком, пока не добилась полной эрекции. Тогда Диана опустилась к нему на колени, то поднося груди к его губам, то отстраняясь.

Она игриво двигала бедрами, почти танцуя па нем, – наверное, так делала богиня любви, совершая языческие ритуалы.

Люк широко распахнул глаза, его лицо раскраснелось, а дыхание стало частым и прерывистым. Закусив губу, он немного отодвинулся.

– Не отнимай его, – прошипела Диана сквозь стиснутые зубы, – не отнимай, я хочу сейчас! – Ей нравилась именно эта позиция: даже если Люк не двигался сам, она так заводила его, что в конце концов он больше не мог сдерживаться. – Сейчас… Я хочу сейчас! – Диана подпрыгнула и опустилась вниз с такой силой, что в ослеплении экстаза не заметила, как под ними развалился шезлонг.

Наверное, находиться сейчас под ней было не очень-то приятно, но Диану захлестнули неистовые волны наслаждения, и она забыла обо всем.

– О Господи, милый! – простонала она, уткнувшись лицом ему в шею. – Ты не кончил?

– Нет, мэм. Я только собрался, а шезлонг возьми да развались. Похоже, какая-то дрянь воткнулась мне в спину.

– Ох, Люк, прости меня! – Диана поспешно вскочила. – Дай-ка я погляжу! Ох, да у тебя кровь! Погоди, я найду что-нибудь!

Ей стало стыдно. Люку действительно пришлось несладко, а она думала только о себе! Пора взять себя в руки. Иначе и спятить недолго!

Люк так и лежал на соломенной циновке на полу, и при виде поджарых загорелых ягодиц у нее захватило дух.

«Хватит, Синклер! – одернула себя Диана. – Так недолго стать сексуальной маньячкой!»

Опустившись на колени, она вытерла кровь, обработала царапину перекисью и наложила пластырь. А под конец все же не удержалась – поцеловала его шею и плечи. Он игриво покачал ягодицами:

– Валяй дальше, детка!

И Диана послушно стала целовать его спину, щекоча легкими прикосновениями сосков. Когда она просунула руку ему под живот, Люк охнул и перевернулся.

– Ты такой великолепный, – шептала Диана, – я не могу удержаться…

– И не надо. – Он опрокинул ее на спину. Теперь настала очередь Люка покрывать поцелуями лицо, шею, грудь и живот Дианы. Пристроившись у нее между ног, он ласкал губами и языком самые интимные места, отчего Диана призывно изогнулась под ним.

Люк расположился сверху – лукаво улыбающийся языческий бог, который осознает свою власть над женским телом. Несмотря на крайнее возбуждение, он отлично владел собой и не упустил случая поддразнить Диану:

– Чего ты хочешь, детка? А ну-ка скажи мне поскорее. Скажи так, чтобы я понял!

– Я хочу тебя! – простонала она. – Я хочу, чтобы ты был во мне!

Он медленно вошел в нее, двинулся пару раз и замер, отстранившись с улыбкой, хотя взор его помутился от страсти.

– Ох, Люк, милый, не тяни! – взмолилась она. – Ну пожалуйста!

– Ну, я бы, может, и постарался, если ты действительно так уж меня любишь…

– Я люблю тебя, я тебя обожаю, я молюсь на тебя… – стонала она, цепляясь за его плечи.

– Может, нам лучше на этом остановиться? – поддразнил ее Люк.

– Нет!!! Нет, только не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся никогда, я всегда буду хотеть тебя, всегда…

– Вот так? – спрашивал он, делая первый по-настоящему сильный рывок. – Этого ты хочешь, крошка? Этого?

– Да! Да! Да! – выкрикивала Диана, совершенно позабыв обо всем на свете.

Они устроились на террасе морского ресторана, чтобы выпить по коктейлю и полюбоваться великолепным закатом, хотя им было трудно оторвать взгляды друг от друга.

– Диана, ты настоящая красавица. – Люк коснулся ее волос. – И тебе очень к лицу загар. Ты такая милашка с этими веснушками!

– Не может быть! – огорчилась Диана. Еще с детства она возненавидела свою веснушчатую физиономию – проклятый «пирог с изюмом».

– От загара веснушки стали ярче, – не унимался Люк. – И я обожаю их.

Он мог обожать их сколько угодно, все равно веснушки ей ни к чему. Стараясь разглядеть себя в маленьком зеркальце, Диана увидела Тома Райана, подошедшего сзади.

– Твое лицо как всегда совершенно – ни убавить, ни прибавить! – пошутил Том и чмокнул ее в щечку. – Как поживаешь, Диана?

– Чудесно! – просияла Диана и представила Тому Люка. Том многозначительно взглянул на Диану:

– Судя по всему, ты неплохо проводишь это лето. – Он только вернулся из Европы и на будущей неделе устраивал вечеринку. – Кстати, не хотите ли сегодня со мной пообедать? У нас уже собралась компания вон за тем столом!

– Спасибо, Том, может, мы выпьем с вами кофе. И обязательно заглянем на вечеринку.

После того как Том удалился, Диана рассказала Люку, что именно у него в гостях познакомилась с Мэтью Сэйлсом и это открыло для «Пэта Уинстона» зеленую улицу.

– Ага. Ну а я все равно рад, что ты не захотела обедать в компании. Так приятно побыть вдвоем!

– За нас! – Диана приподняла свой бокал.

– Аминь! – весело подмигнув, отозвался Люк. Он вальяжно расположился в удобном кресле и посматривал то на великолепное оранжевое небо, то на людей, сидевших за соседними столиками.

– О чем задумался, милый? – спросила Диана.

– Знаешь, – улыбнулся Люк, – у меня впервые в жизни получился настоящий отпуск. Давным-давно, еще совсем сопляком, я съездил в Санта-Монику, но что я тогда понимал? А потом все повернулось так, что не работать означало не есть. Тут уж не до отпуска! Ты только не подумай, я не жалуюсь! Нет, мэм, ни в коем случае! Совсем напротив. Мне всегда приятно думать о том, что удалось выкарабкаться с самого дна.

– И ты непременно пройдешь весь путь досамой вершины, – ободряюще улыбнулась Диана, – но при этом не позабудешь о друзьях!

– О таких, как ты, никогда! – Люк горячо пожал ей руку.

– Андреа, ради всего святого, опусти наконец ноги! – раздраженно одернул дочь Мэтью. – Ну что за вертушка! Я же десять раз тебе говорил…

– Папа, но ведь мы на яхте! – неохотно подчиняясь, заныла девочка.

– Это не имеет значения. Не следует давать волю дурным привычкам даже на яхте, потому что если позабыть о безопасности…

– …то можно остаться совсем без ног! – весело заключила она. Чересчур весело.

Эта необъяснимая бесшабашность, прорывавшаяся временами наружу, всякий раз сильно тревожила Мэтью.

Из камбуза вышла Бет Блэкмэн с подносом, полным сандвичей:

– Ребята, налетай!

Андреа и двое близняшек самой Бет, тоже закинувших ноги па борт яхты, радостно набросились на сандвичи.

Пока Бет возилась с детворой, Мэтью успел бросить якорь и опустить парус, с необычной остротой вдруг ощутив, что давно уже не был близок с женщиной.

Бет, превосходная мать двух дочерей, казалась ему воплощенным совершенством. Выразительные темные глаза лучились весельем, а пушистые длинные волосы прелестно блестели на солнце. Первоклассный юрист, талантливый повар и верная жена Ллойда Блэкмэна, вместе с ней содержавшего адвокатскую контору в Сэдж-Харборе. Пожалуй, Блэкмэны давно стали для Мэтью самыми близкими друзьями.

Хотя он и сам легко управлялся со своим тридцатифутовым однопарусным судном, но постоянно приглашал на морские прогулки Блэкмэнов. Ллойд неплохо разбирался в яхтах, Бет творила настоящие чудеса на небольшом камбузе, а их дети веселились вовсю. Правда, сегодня Ллойд не смог присоединиться к ним, потому что срочно отправился вызволять клиента из тюрьмы под залог.

Мэтью присоединился к компании, дружно уплетавшей сандвичи, думая о том, скольким обязан Блэкмэнам. Когда два года назад он впервые появился в Сэдж-Харборе, на него навалилась невероятная масса дел. Пришлось срочно обставить новый дом, найти хорошую экономку, устроить Андреа в приличную школу. Ему очень хотелось, чтобы у дочери появились друзья: Мэтью страдал от того, что он единственный близкий человек для Андреа.

В Беверли-Хиллз девочкой в основном занималась мать, и к тому же Мэтью не хотел лишать Андреа общества любящих бабушки и дедушки. И все же он понимал, что дочери будет легче на новом месте, где ничто не напомнит ей о матери и пережитом горе.

Первое время малышка часами не отходила от окна и все высматривала мать, не желая верить, что она больше не вернется. Андреа не хотела ложиться спать, а когда оказывалась в постели, не могла заснуть. Мэтью сидел с ней, читал, рассказывал сказки, включал спокойную музыку – все напрасно.

Страдания маленькой девочки причиняли ему такую мучительную боль, что он, ухватившись за первую же возможность, перебрался на восточное побережье. К тому же Мэтью скучал по Нью-Йорку и не хотел, чтобы Андреа росла в Голливуде. Она не унаследовала ослепительную красоту своей матери. И внешностью, и характером Энди скорее пошла в отца и была такой же тихой, задумчивой и очень чувствительной натурой. Вряд ли она ощущала бы себя своей среди голливудской золотой молодежи. Ее сверстницы, убежденные, что они уже взрослые, отлично знали, чего хотят от жизни. Те, кто не мечтал стать кинозвездой, надеялись выйти замуж за известных актеров, режиссеров или операторов, и для всех пределом стремлений была возможность одеваться в роскошных бутиках на Родео-драйв. Его дочь жила по иной системе ценностей. По крайней мере в Нью-Йорке ей будет из чего выбирать.

Мэтью решил обосноваться в пригородном поселке на Лонг-Айленде, поскольку хотел жить в небольшом, но сплоченном сообществе с устоявшимися традициями и в месте, которое не слишком отличалось от их прежнего дома. Сэдж-Харбор удовлетворял его требованиям.

По счастливой случайности почти сразу после переезда они с Андреа встретили в магазине Бет с двойняшками, моментально проникшимися расположением к его дочери. Их связала такая дружба, на какую не была способна пи одна из прежних подруг Энди.

Да и Бет оказалась превосходным другом. Мэтью ужасно смущался, расспрашивая ее о каждой мелочи, но Бет отлично понимала его трудности и предлагала помощь мягко и ненавязчиво, как умела делать она одна:

– Мы с девочками собрались пройтись по магазинам. Наверное, Андреа будет интересно прогуляться с нами? Кстати, Мэтью, ей не пора купить зимнее пальто?

Именно Бет пригласила Мэтью и Андреа на День благодарения и на Рождество, и с тех пор это стало традицией. И к Ллойду Сэйлс питал не менее теплые чувства, чем к Бет, – этот мужчина с удивительной любовью занимался своими дочерьми. В свое время Блэкмэны сознательно оставили Манхэттен и переехали в пригород, не желая сутками работать на известные адвокатские корпорации, доверив воспитание детей чужим людям. Пусть в своей «фирме на двоих» они зарабатывали меньше денег, зато могли похвастаться настоящей дружной семьей.

В новой школе Энди приняли очень тепло, и теперь она дружила не только с двойняшками Блэкмэн. О матери Андреа почти не заговаривала, однако пережитая боль по-прежнему давала о себе знать в детских рисунках. Девочка всегда рисовала зверей – собачек, кошек или птиц, и обязательно целым семейством: двое взрослых с малышом.

Она все еще страдала бессонницей. Мэтью подозревал, что ей не дает заснуть некий скрытый глубинный страх. Может, она боялась, что увидит во сне мать, и тем больнее будет проснуться и понять, что это был только сон. А может, Энди опасалась проспать возвращение матери – вдруг она вернется и снова уйдет?

Наверное, Мэтью давно следовало снова жениться, но он отлично понимал, как трудно будет Андреа сжиться с мачехой. Хотя, конечно, в разведенных молодых женщинах не было недостатка, и многие из них часто наведывались в гости к Блэкмэнам. Сэйлс замечал, что Андреа избегает общения с ними, хотя некоторые казались очень милыми особами. Похоже, Энди чувствовала себя спокойно и непринужденно только возле кого-то вроде Бет, заведомо не подходившей на роль мачехи.

После ленча девочки сели играть в «Монополию», а Бет отправилась вздремнуть. Мэтью расположился в кресле на палубе с бутылкой джин-тоника и сам не заметил, как его мысли вернулись к Диане Синклер. Ну почему у него напрочь отсутствует чутье на женщин? Казалось бы, после урока, преподанного Лори, ему не стоило проявлять слабость к особе, способной снизойти до такого типа, как Люк Мерримэн. И все же каким-то странным образом мягкая улыбка Дианы то и дело возникала перед его мысленным взором.

Сэйлс сам не понимал, что с ним происходит. Конечно, она довольно привлекательна внешне, но никто не назвал бы ее сногсшибательно красивой. Она ни разу не давала Мэтью повод на что-то надеяться. И тем не менее ему было так же больно и обидно, как и в ту минуту, когда Жюль сообщила боссу (узнав обо всем от Джеммы), что Диана и Люк трахаются чуть ли не на съемочной площадке. Мэтью ужасно разозлился: ведь та же Диана, честно глядя ему в глаза, клялась и божилась, что не питает к этому типу никакого личного интереса. Мэтью было больно – да, черт побери, больно. Он чувствовал себя так, будто его отшили, – как бы глупо это ни выглядело.

В первые минуты, переваривая выложенные Жюль новости, он решил было выпустить пилотную серию в эфир в такое время, когда ни один нормальный человек не станет смотреть телевизор. Пусть телекомпания потерпит убытки, зато сериал Дианы будет загублен, едва появившись на экране.

Но мечты о подобной мести развеялись довольно быстро. В конце концов, Мэтью знал, как Диана на протяжении многих месяцев сама лепила из Люка идеального мужчину, и нет ничего удивительного, что в итоге она не устояла перед собственным творением.

И Мэтью убеждал себя, что правильно поступил, решив не спешить. Он ничего не успел обрести, зато ничего и не потерял.

А кроме того, даже если бы на пути не встал этот Люк, что Мэтью мог сказать ей? «Диана, я бы хотел завести с тобой более близкие отношения, но мы будем видеться очень редко и всегда тайно… Нет, я больше не женат, но моя дочь… ну да, у меня есть дочь… она пока не в состоянии смириться с другой женщиной…» Чушь какая-то!

К счастью, он вполне овладел собой и не сорвался во время того ленча. Хорошо, что он повел себя прежде всего как профессионал и не стал совать палки в колеса «Пэту Уинстону». Пилотная серия побила все рекорды, заинтересовав двадцать четыре процента аудитории, – это при том, что Люка никто не знал, а Джемму успели основательно забыть.

Критики также встретили новое шоу вполне снисходительно, наградив его эпитетом «многообещающее». Фил и его парни были на седьмом небе. Особенно когда выяснилось, что многие из включенных в программу передач станут настоящими бомбами, если будут посвящены съемкам «Пэта Уинстона».

Мэтью пару раз побывал на репетициях, но не смог спокойно наблюдать за тем, как вели себя Диана и Люк, хотя те и пытались сдерживаться на людях. Пожалуй, легче встретиться с ней одной за деловым ленчем, хотя все общие дела можно решить и по телефону.

Наверное, Сэйлс лелеял тайную надежду, что охладеет к Диане, если получше узнает ее. Вдруг она начнет швырять салфетки, или ругаться с официанткой, или выкинет еще что-то в этом роде и наконец проявит свою низость? Однако выходило совсем наоборот, и с каждым днем Диана нравилась Мэтью все больше и больше.

Внезапно он заметил, что Бет давно проснулась и следит за ним с добродушной улыбкой. Да, уже поздно и пора возвращаться домой.

Борясь с тоской, Мэтью завел двигатель и задумался, долговечна ли связь Дианы и Люка. Ему казалось, что у них нет ничего общего. Может, это безумная страсть – своего рода наваждение, такое, как сам Мэтью некогда испытывал к Лори? Тоскливо вздохнув, он припомнил все зловещие симптомы ее охлаждения и свою беспечность. Человек, ослепленный любовью, всегда склонен слишком легко прощать предмету своей любви.

И тем не менее даже самым горячим чувствам рано или поздно суждено остыть, особенно когда дело касается двух столь несовместимых людей, как Диана и Люк.

Сара Коулс с трудом отвлеклась от коробки, которую пыталась упаковать, и взглянула на качавшуюся над головой голую лампочку без абажура. Дети затеяли такую возню и визг, что все в их лачуге ходило ходуном.

Она попыталась растащить их.

– Эй, хватит, слышите? – Сара звонко шлепнула по заднице Дэйзи.

Шестилетняя малышка скуксилась и заревела:

– Вечно ты все на меня сваливаешь! Мама, это он начал!

– И н-не я! – заверещал четырехлетний Джой.

– Ты, ты!

– Н-не я!

– А ну, хватит! Я и так уже оглохла! Дэйзи, ты старше и должна быть умнее! – Заметив, как Джой показал сестре язык, Сара напустилась на него: – А сейчас кто начал? Разве не ты? Вместо того чтобы дурью маяться, помогли бы лучше сложить вещи! Времени совсем не осталось! Дэйзи, положи все это в коробку!

– Нет! Не хочу снова переезжать! Мне здесь нравится, мама! Я подружилась с детьми, мы вместе играем!

– Но нам нельзя здесь оставаться! У Грэшхэма уже собрали всю ежевику! Нет работы – нет денег, и что мы будем делать? Соображай, детка!

– А я все равно не поеду! – Дэйзи схватила чашку и со всей силы запустила ею в стенку.

Разъяренная Сара кинулась на дочь, но та оказалась проворнее: увернулась и выскочила вон, оставив распахнутой дверь.

– Эй, п-подожди м-меня! – завыл Джой и последовал за сестрой.

Сара решила не гоняться за ними попусту. Все равно от таких помощничков мало проку.

Устало опустив голову, она разглядывала осколки чашки – ее уже нельзя было склеить. Пришлось смести все веником и выбросить.

Несмотря на прохладный вечер, Сара обливалась потом, пока укладывала в коробку потрепанные джинсы и свитера. Она пошатывалась от слабости: еще бы, ведь сегодня ей не удалось толком поесть. Деньги были на исходе, а им нужно купить бензин, чтобы перебраться из Орегона в Калифорнию.

Саре не очень-то улыбалось тащиться в такую даль, да и среди сезонных рабочих прошел слух, будто возле Салема требуются люди на уборку хмеля. Но она не отваживалась сунуться туда: вот-вот из тюрьмы должны были выпустить Уолта.

Уолт. От одной мысли о нем у Сары волосы вставали дыбом. Она, наверное, была не в своем уме, когда вообще решила с ним связаться! С одним Джоем Сара не знала покоя с тех пор, как ему исполнилось два года. Дерганый, с лихорадочно блестящими глазами, мальчишка умел имитировать любой звук, но не мог нормально говорить. Вообще-то ее дети что один, что другой – оба были с придурью. Дэйзи росла тощей, как щепка, и под носом у нее вечно висела капля. А Джой только и делал, что ломал себе то руку, то ногу. В конце концов он кое-как начал говорить, но так и остался заикой.

Сара привычно помолилась: может, добрый Господь ниспошлет ей толику своего милосердия? Ведь не совсем же она пропащая душа! А что до Уолта – так это было временное помутнение, ошибка, как и совершенный прежде грех. Но ведь она не виновата, что осталась одна, с новорожденным Джоем и двухлетней Дэйзи! Сара почти год пыталась продержаться одна, хотя работать в поле с Джоем на руках было куда как тяжко! Он постоянно удирал от нее и топтал и мял больше ягод, чем она собирала.

Уолт заметил Сару тогда на поле и положил на нее глаз. Сам-то он вовсе не видный – квадратный коротышка, да и рожа корявая. И было ему чуть ли не под сорок, тогда как самой Саре едва исполнилось двадцать четыре. Вот Уолт и запудрил ей мозги: дескать, если они станут работать вместе, то наймут для Джоя и Дэйзи няньку.

И хотя Уолт не очень-то ей нравился, куда было деваться? Поначалу все шло отлично, но вскоре он запил и стал вытворять жуткие штуки, особенно когда сломал ногу и не смог ходить на работу. Пьяный Уолт совсем ничего не соображал и бил смертным боем ее и детей. Сколько раз Сара пыталась сбежать от него, но он находил их снова и снова. Уговаривал вернуться, обещал, что и пальцем больше не тронет, но каждый раз нарушал свои клятвы.

Короче, Уолт оказался самым настоящим алкашом, пропойцей, и Сара не желала иметь с ним дела. Она подалась в Калифорнию на сбор апельсинов, чтобы убраться от него подальше. Но вскоре прошел слух, будто Уолт ввязался в драку, пырнул кого-то ножом и угодил в тюрьму.

Вот они и вернулись в Орегон и поживали себе тихо да мирно, покуда пару дней назад Дорис не шепнула Саре, что Уолта скоро должны отпустить. Она слышала эту новость от своей кузины, приходившейся какой-то родственницей матери Уолта.

Запихнув наконец все вещи в коробку, Сара выволокла ее на улицу.

– Дэйзи! – заорала она в темноту. – Дэйзи, поди сюда! Помоги!

– Нет, не буду! Не хочу никуда ехать! – Дочь болталась где-то поблизости.

Сара решила, что проще управиться самой, чем силком тащить к машине дочку.

Старенький «додж» достался Саре еще от Лукаса, и она следила за машиной как могла. Ведь она давала свободу передвижения – иначе пришлось бы толкаться с другими сезонными рабочими по грязным поездам и автобусам. Ради машины Сара даже научилась читать, с превеликим трудом и муками, чтобы получить водительские права.

Поворачивая ключ в замке зажигания, Сара обреченно думала, что «додж» доживает последние дни. Она уж и так чинила его без конца. Аккумулятор давно следовало заменить, свечи почти не давали искры, да и проводка совсем прохудилась. Наверное, если бы Лукас увидел сейчас свою машину, то здорово удивился бы, что она вообще ездит до сих пор. Ведь «додж» был изрядно потрепан еще тогда, когда достался Саре.

А она все реже вспоминала о Лукасе. В один прекрасный день он просто взял и исчез. И вот уже три года от него ни слуху ни духу. Одно Сара знала наверняка: Лукас больше не отирался на шабашке – иначе давно бы дошли слухи.

Сара провозилась еще около часу и наконец-то собралась отправиться в путь. Было около десяти вечера, и от усталости у нее подкашивались ноги. Хорошо, что хоть в машине она сможет сидеть. Ведь до утра нужно убраться как можно дальше. Чтобы и духу их не было в этом штате.

Осмотрев напоследок убогую лачугу, Сара удивилась, как им удалось прожить здесь целых три месяца. Теперь, когда все вещи были убраны, голые стены казались еще страшнее. Единственная кровать разваливалась, у стола не хватало ножки, а все стулья качались и скрипели. Керосиновая печка нещадно коптила, а о холодильнике вообще не было речи.

Пожалуй, из такой дыры будешь рад уехать хоть к черту на рога!

– Дэйзи, Джой, а ну сюда! – крикнула она. – Мы уезжаем!

Но ей никто не ответил. Отыскивая детей, Сара с яростью пробиралась сквозь колючие кусты. Ни у Гарсиа, ни у Изабель Перес их не видели. Пропали – и все тут!

А время бежало все быстрее. Сара вернулась к дому и услышала возню. Чертовы проныры вернулись и приволокли с собой ежевики. Густые лиловые потеки ежевичного сока щедро украсили стены и пол.

– Ой-ой-ой! – вопила Дэйзи, вырываясь из материнских рук. – Никуда я не поеду!

– Поедешь как миленькая! И хватит меня доставать! – рявкнула Сара и со всей силы ущипнула паршивку за руку. – Что, больно, да? Погоди, еще не то получишь! Потому что скоро нас отыщет Уолт! Это точно, его уже выпустили! И если мы не унесем отсюда ноги, посмотришь, как он снова начнет выколачивать из тебя дерьмо!

Дэйзи завыла в голос, растирая руку, а Джой испуганно распахнул глаза и забормотал что-то невнятное.

Сара, чувствуя себя виноватой, обняла детей. Она не хотела говорить про Уолта: у них наверняка снова начнутся кошмары. Ей надо было лишь заставить их сесть в машину, чтобы поскорее уехать. Но когда Сара вернулась в дом и увидела всю эту грязь после того, как дочиста выскоблила стены…

Нет, гордость не позволит ей уехать и оставить после себя такой свинарник. И она, отпустив детей, принялась убирать все, что они натащили. На этот раз Дэйзи помогала матери, а Джой, как всегда, во всем подражал сестре.

Потом дети повалились на заднее сиденье и моментально заснули. Сара, выезжая по ухабистому проселку на шоссе, поглядывала на них в зеркальце заднего вида и чувствовала себя последней дрянью.

Бедные малыши! Они ни в чем не виноваты. Им нужен папа. Сара любила их всей душой, но этого было слишком мало.

А она и так вымоталась до предела.

Глава 12

– Я соскучилась по тебе, Ники, – повторяла Гвен, сидя со своей юной пассией в уютном ресторанчике в Вест-Виллидже.

– Не больше, чем я по тебе, Гвенни, – с соблазнительной улыбочкой отвечала Ники.

Гвен только что вернулась из Провинстауна, где у ее сына была летняя практика в ресторане. И хотя они не виделись всего несколько дней, Гвен чуть не плакала от счастья, снова увидев подругу. Это не укрылось от Ники, и она решила ковать железо, пока горячо.

– Все ничего, если бы не эта жара, – томно пожаловалась она. – Вот было бы здорово поехать куда-нибудь подышать свежим воздухом! Представляешь, отправиться куда-то вдвоем? – Ники с удовлетворением заметила восторженный взгляд Гвен.

– Конечно, милая. Позволь мне все устроить. Это будет моим подарком.

Гвен, как всегда, заявила, что заплатит за все сама, и Ники очень обрадовалась, хотя и ломалась для виду. В конце концов, у этой бабы и так прорва деньжищ. А с нее самой вполне довольно раз в неделю потратиться на какую-нибудь безделицу типа бутылки вина или туалетного мыла. Не очень разорительные, зато тонко продуманные подарки. Главное – держать Гвен в уверенности, что Ники любит ее.

Итак, Гвен предложила отправиться на пару недель в Скандинавию, чем восхитила подругу. Ники никогда не удавалось накопить достаточно денег для путешествия, и она считала, что вполне заслужила эту поездку, угробив столько времени на Гвен. Они почти всегда оставались вдвоем. О, конечно, Ники выказывала желание познакомиться с кем-то из театральных приятелей Гвен, но при этом всегда утверждала, что не умеет общаться с парнями. На самом деле она опасалась, что люди, не ослепленные любовью, как Гвен, могут запросто ее раскусить. И не дай Бог напороться на кого-то из знакомых по телебизнесу – тогда все рухнет в один миг! Хотя Гвен не одевалась и не держалась по-мужски, но смотрела на Ники так, что все сразу становилось ясно.

Ники даже запретила Гвен звонить к себе на работу, объяснив это тем, что у нее нет времени на звонки, да и телефона тоже. Но, чтобы Гвен имела возможность связаться с ней, Ники забронировала номер в пейджинговой фирме, откуда сообщения ее старшей подруги передавали на телефон «Эбботт и Синклер». К счастью, Гвен не отличалась подозрительностью. К тому же, обожая Ники, она безоговорочно верила каждому ее слову.

Оказавшись в этот вечер в постели, Ники на совесть старалась ублажить Гвен, но при этом не забывала поглядывать на часы. Улучив минуту, когда подруга отправилась в душ, она включила телевизор на повторном показе «Мамаши и Мэг». Ей повезло: нынешняя серия оказалась не очень-то удачной.

– Ты никогда не смотрела этот сериал, Гвенни? – спросила Ники, когда та вошла, застегивая халат. – Кажется, что-то любопытное, хотя раньше я его не видела.

Гвен тоже его не видела. Она вообще редко смотрела что-то, кроме своих мыльных опер.

Ники нежно обняла подругу и привлекла к себе. На середине серии она, лениво зевнув, заметила:

– Что-то мне надоело. Все та же древняя чушь. Совершено преступление, но копы отчего-то не могут его раскрыть. Тогда за дело берутся мамаша и Мэг, причем одна из них непременно попадет в какой-нибудь переплет, и прочее в том же духе. Похоже, им стоит придумать что-то новенькое и освежить свое шоу. Спорим, Гвенни, ты бы запросто выдала им десяток приличных идей?

– Возможно, – ответила та, закуривая сигарету.

Началась реклама, и Ники догадалась, что Гвен обдумывает эту идею. Потом по лицу ее расплылась самодовольная улыбка. Ники очень быстро определила, что самое слабое место Гвен – это ее возраст и что она до последнего будет стараться скрыть его. Для нее это означало оправдать все чаяния своей юной подруги.

– Спорим, я угадаю, чем закончится эта серия? – Ники осторожно и расчетливо подталкивала Гвен в нужную сторону.

– Вряд ли, милая, – усомнилась та.

Тогда Ники принялась расхваливать ее, утверждая, что Гвен запросто заткнет за пояс любого сценариста.

Надежды оправдались: старуха приняла вызов.

– Если этого еще не делали, можно устроить так, что партнерство мамаши и Мэг окажется под угрозой. Скажем, тяжелая болезнь. И мамаше понадобится операция… нет, лучше не ей, а Мэг – это более неожиданно.

Ники как бы невзначай стала выспрашивать подробности, и Гвен, ни о чем не подозревая, выдавала их одну за другой.

Позднее Ники талантливо изобразила второй приступ страсти за этот вечер. Она уже знала, что Гвен часто сдерживается, опасаясь показаться слишком навязчивой, и тем больше радуется, когда игру затевает ее юная партнерша.

Чутье подсказало Ники, что сегодня Гвен больше, чем обычно, склонна к откровенности. Они, по обыкновению, болтали перед сном, и Ники решила выспросить, как Гвен стала лесбиянкой.

– Удивительно, но первым меня подтолкнул к этому Бобби, мой бывший муж.

Как и многие девчонки в школе, Гвен обожала своих учительниц, но это вовсе не наводило ее на мысль стать лесбиянкой. Она и слова-то этого толком не понимала. Гвен вообще отставала во всем, что касалось секса. До колледжа у нее не было своего парня, а Бобби оказался то ли вторым, то ли третьим по счету. Красивый, обаятельный и очень популярный среди сокурсниц, он слыл заправским бабником. Гвен несказанно гордилась тем, что он не только заметил ее, но предложил руку и сердце. На самом деле Бобби просто пускал пыль в глаза, но она догадалась об этом много позже. Он пришел в ярость, узнав, что у нее небольшое состояние, это обмануло его расчеты. Впрочем, Бобби и после свадьбы не пропускал ни одной юбки. Гвен не ревновала. Близость с мужем стала для нее скорее неприятной обязанностью, нежели удовольствием.

Закурив новую сигарету, она продолжила:

– Прожив десять лет в браке, Бобби стал здорово злиться на мое равнодушное отношение к тому, что для него было невероятно важным. Понимаешь, он возомнил себя гениальным совратителем, так отчего же у него ничего не получалось со мной? Бобби накачивал меня алкоголем, марихуаной, кокаином. Я заводилась до предела, но на секс мне было наплевать.

Однажды вечером он привел с работы юную рыжую девицу. Втроем они пообедали, основательно выпили и нанюхались кокаину. И Гвен впервые в жизни что-то почувствовала. Девчонка оказалась бисексуалкой и без труда добилась от Гвен чего хотела.

– Представляешь, какой это был для меня удар? Наконец-то мне стало ясно, кто я на самом деле, и Бобби тоже.

– Наверное, он с ума сходил от злости, – предположила Ники. – Большинство парней такие. Воображают, будто им достаточно «засадить свой нефритовый член по самые помидоры», или как там они говорят, и любая телка ошалеет от них.

– Точно. По крайней мере Бобби думал именно так и чуть не съехал с катушек, когда осознал правду. Он умотал куда-то в Рено и дальше, в Булдер. Я не пыталась его остановить. И умудрилась прожить одна, без алиментов на детей. Меня слишком пугало, что он обо всем расскажет в суде. Это было пятнадцать лет назад – детей я наверняка лишилась бы.

– А дети знают о тебе?

– Лиз, вероятно, догадывается, но ни о чем меня не спрашивает. А Перри слишком занят собственной персоной. Да оно и к лучшему. Мне не хотелось бы обсуждать эту тему.

– Я рада, что ты рассказала обо всем мне. – Ники поцеловала Гвен и потерлась щекой о ее плечо. – А твоя сестра тоже была рыжеволосая?

– Нет, – насторожилась Гвен, – не совсем. Скорее золотистая блондинка. Она была очень красивой и намного моложе меня. Когда у нее обнаружили болезнь, я училась в колледже и ничего не знала. Сестра хотела стать пианисткой. – Гвен помолчала. – Милая, не обижайся, но мне слишком больно вспоминать об этом.

– Ох, Гвенни, конечно, не надо. – Ники поцеловала ее, пожелала спокойной ночи и перекатилась на спину, рассеянно подумав о том, что слабость этой старухи к рыжим красоткам явно как-то объясняется комплексом вины перед умершей сестрой. Ну и пусть себе, коль скоро это сыграло Ники на руку. И она похвалила себя за то, что до сих пор не сделала ни единой ошибки.

Когда впоследствии Гвен вспомнит об этом вечере, на ум ей придут не новые эпизоды для «Мамаши и Мэг», а задушевная беседа и рассказанные ею тайны.

– Диана! – воскликнула Молли, влетая в кабинет своей партнерши. – Я была права по поводу Ники. Ее сценарий ни на что не годен!

Диана, с трудом оторвавшись от работы над «Пэтом Уинстоном», растерянно взглянула на подругу.

– Разве ты забыла эту ее чертову идею? Ты же сама убедила меня позволить Ники написать сценарий! Мэг чувствует себя неважно, но не обращается к врачу. А потом выясняется, что у нее опухоль…

– Ах, ну конечно, помню! Это была отличная идея…

– Точно. Но тогда я предложила просто купить ее и заказать сценарий кому-то другому. Помнишь, я говорила, что эта твоя крольчиха не сумеет нацарапать ни одного сносного диалога? Ну так вот, я не ошибалась! Полная бездарь!

– Полегче, Молли, полегче! Ты слишком наезжаешь на нашу малютку. Она же лезет из кожи вон…

– И не имеет ни на цент таланта!

– О'кей, дай мне просмотреть рукопись. Мы поработаем над ней вместе с Ники.

– Честное слово, не понимаю, с какой стати ты с ней так носишься! – фыркнула Молли, бросив на стол пачку листов.

Она ушла к себе, и Диана принялась за новый сценарий. Идея оказалась блестящей, она позволяла постепенно накручивать напряжение на протяжении всей серии. Мамаша постоянно подшучивала над своим здоровьем и над тем, что становится старой развалиной, тогда как Мэг едва исполнилось двадцать. Никому и в голову не придет, что дочь смертельно больна. По замыслу Ники, мамаше приходилось разрываться между больницей и делом, самостоятельно распутывая особо сложное преступление. Лишь за пару секунд до начала последней рекламной вставки зрители узнают, что опухоль доброкачественная и безопасная.

Это внесло бы полезное разнообразие в сериал в целом: лишний раз показать, как партнерши «Мамаша и Мэг» вдруг возвращаются к старому распределению ролей «взрослый – ребенок». Диану особенно восхищало то, с каким умением Пики наращивает напряжение и как правдоподобно выписаны взаимоотношения двух женщин в критической ситуации.

Однако по поводу диалогов Молли была совершенно права. Диане проще всего было бы заново перепечатать сценарий, но это показалось ей не совсем честным по отношению к Ники. Пришлось заказать обед в китайском ресторане и проторчать весь вечер в офисе, страницу за страницей переделывая текст.

– Вот теперь я понимаю, – повторяла Ники. – Да, конечно, так намного лучше!

Диана не заподозрила ассистентку в неискренности, напротив, она от души надеялась, что наконец-то сумела добиться толка.

Когда в половине одиннадцатого они уходили домой, Ники попросила Диану, чтобы та убедила Молли взять ее помощником продюсера для постановки этой серии. Диана обещала попытаться.

– Спасибо вам за все! – воскликнула Ники и даже обняла Диану.

По дороге домой Диана здорово озябла в своем легком костюме. В воздухе веяло прохладой – вечной спутницей августа. Такая погода всегда ассоциировалась у нее с днем рождения. Да, завтра ей исполнится двадцать девять лет. С усталой улыбкой она вспомнила те времена, когда каждый новый день рождения был долгожданным шагом в неизвестное.

Придя домой, Диана первым делом отправилась принимать горячий душ. Люк должен был вернуться к половине двенадцатого.

В гостиной она просмотрела запись пилотной серии комедийного сериала, снятого на «Первой американской». Никакого сравнения с ее «Пэтом Уинстоном». Если бы только удалось выбить для него кусок прайм-тайма! Похоже, Мэтью не будет против, но как уговорить Фила с его командой, составляющей программы?

Диана мельком познакомилась с Филом. Этот приятный седеющий мужчина на пороге шестого десятка был очень мил и даже обходителен: сказывался теплый прием, оказанный публикой ее пилотной серии. Как умно поступил Мэтью, предложив выпустить ее в эфир в понедельник в начале августа! День оказался вдобавок дождливым, что заставило многих людей остаться дома. И хотя следующие три серии пошли по четвергам в семь часов – немного рановато для прайм-тайма, – они подняли рейтинг до двадцати семи процентов! Диана не сомневалась, что, если бы шоу начиналось в восемь, результат оказался бы еще выше. В это время дети еще не ложатся спать, а взрослые, как правило, заканчивают свои дела.

Звонок в дверь застал ее врасплох. Неужели Люк забыл ключи?

Это действительно был Люк в классическом ковбойском костюме: сапогах, вышитой кожаной жилетке с бахромой, широкополом стетсоне. Он раскрыл поющую телеграмму: «С днем рождения, Диана, с днем рождения тебя!»

Люк раздевался, изображая медленный танец, чрезвычайно выразительный и возбуждающий.

– Мэм, я подумал, что вам захочется чего-то необычного в свой день рождения!

Диана не отрывала глаз от бугров мускулов, игравших под гладкой кожей, пока Люк снимал джинсы. Под ними была набедренная повязка – узкий лоскуток ткани, державшийся на резинке. Черт побери, если Люк никогда и не работал раньше в мужском стриптизе, то отлично знал, что к чему. Во всяком случае, на Диану его представление подействовало безотказно: в своей повязке, шляпе и сапогах Люк казался одновременно и знакомым, и чужим, и при этом невероятно сексуальным.

Он проделал еще несколько па, а затем повернулся спиной, позволяя ей полюбоваться своими голыми ягодицами. Потом посмотрел на нее: лукавая улыбка искушала Диану и манила проверить, что же кроется под тонкой тканью повязки. Шагнув вперед, она провела кончиками пальцев по широким плечам, груди, плоскому мускулистому животу, но не успела дойти до бедер – Люк игриво отскочил.

Скинув халат, Диана осталась совершенно нагой, подошла к Люку сзади и потерлась грудями о его спину. Он чуть подался вперед и застыл. И снова она пощекотала ему спину напряженными, твердыми сосками.

Так они постепенно двигались из гостиной в спальню. Наконец Диана не выдержала и толкнула его на кровать. Стетсон свалился на пол. Заставив Люка перевернуться на спину, Диана встала на колени и сняла с него сапоги, все так же касаясь грудями его бедер.

По тому, как топорщилась набедренная повязка, было очевидно, что он давно готов.

– Ну-с, мэм, вы уже получили мою поздравительную телеграмму, но если вам этого мало…

– Мало, очень мало, – шептала она, стаскивая с него повязку.

Люк играл роль нерешительного незнакомца, а Диана – опытной соблазнительницы, сходившей с ума от страсти. Все получилось великолепно.

После этого Люк принес бутылку шампанского и два бокала.

Диана сияла от счастья.

– Откуда ты узнал, что у меня день рождения?

– Ну, мэм, у меня есть свои источники… – многозначительно усмехнулся он.

Диана так и заснула у него в объятиях, переполненная любовью.

Утром она проснулась, окруженная грудой свертков в нарядной упаковке. Чувствуя, что вот-вот расплачется от восторга, Диана разглядывала все это великолепие.

Люк принес кофе и круассаны.

– Не хочешь все это открыть?

– Они такие красивые – жалко портить, – смущенно пробормотала Диана со счастливой улыбкой.

Они начали разворачивать подарки вместе. Это были шотландские кашемировые свитера от Бенделя – не меньше дюжины, всевозможных фасонов и чудесных расцветок.

– Ты говорила, что хочешь купить новый кашемировый свитер, – пояснил Люк. – Продавщица показывала мне один за другим, и я купил все, потому что все они будут тебе к лицу!

– Люк, как я тебя люблю! – Диана поцеловала его.

Но оказалось, что это еще не все. Он подал ей маленькую изящную коробочку от Картье. Диана открыла ее, обмирая от волнения, и чуть не ослепла от яркого блеска.

Это сверкали два бриллианта в чудесных серьгах. Ах, с какой гордостью она будет их носить!

В офисе ее ждал огромный букет роз от Люка, а на столе подарки от Хилари (кофейная чашка из тончайшего фарфора), от Ники (французское мыло) и от Молли (широкий декоративный ремень из кожи с бронзой).

– Совсем как в детстве! – радостно воскликнула Диана, благодаря всех. – Я не получала так много подарков с шестнадцати лет!

Она тут же надела ремень поверх кашемирового свитера – это смотрелось прекрасно.

Внезапно из Лос-Анджелеса позвонил Мэтью. Компания отказалась от дальнейших съемок сериала «Армия Флэнэгана», что означало свободное окно с восьми часов по четвергам. «Континентал» согласен предоставить это время «Пэту Уинстону».

– Спасибо, Мэтью, я так вам благодарна! – Диана была в восторге. – Да, ленч на следующей неделе. Чудесно!

Опустив трубку, она поспешила поделиться с Молли замечательной новостью.

– А кроме того, они дали согласие на съемку еще девяти серий – значит, у нас получается полный сезон!

– Отлично! – Подруги на радостях обнялись. – Пора устроить перерыв на ленч! – продолжала Молли. – Долго рассиживаться нет времени, но это обязательно надо обмыть!

Они отправились в небольшой французский ресторан и то и дело улыбались друг другу, сидя за бутылкой вина.

– Я даже не смела на такое надеяться, хотя наше шоу в десять раз лучше «Флэнэгана».

– Ну а я надеялась, Молли, и всегда верила в нас! А кроме того, на нас сработала программа в целом. Мэтью ничего не говорил, но, по-моему, они опасаются за успех «Коварных волн», которые начинаются в восемь тридцать. По словам Жюль, эта мыльная опера – любимое детище самого Фила Бэннона. И если перед ней пустят «Пэта Уинстона», у нее появится лишний шанс выжить. Да, Мэтью сделал отличный подарок ко дню рождения! Мне не терпится похвастаться Люку!

* * *

Диана сообщила ему обо всем в тот же вечер, за ужином в шикарном ресторане «Окно в мир», на верхнем этаже Центра международной торговли. Люк зажмурился и сказал:

– Спасибо тебе, Боже! И тебе, любимая!

Диана чувствовала себя на седьмом небе. Вот она, минута, ради которой стоило жить, – пик блестящей карьеры и страстной любви, вместе воплотившихся в этом неповторимом человеке. Да, любая женщина позавидовала бы ее счастью.

После обеда Люк пригласил Диану потанцевать. Как только они вошли в зал, джазовое трио заиграло вариации на тему «Дня рождения» – и Диана знала, что эту музыку заказал для нее Люк.

– Люк, я так тебя люблю! – шептала она, держа его за руки и купаясь в любящем взгляде лучистых глаз.

Вскоре джазистов сменил другой ансамбль, и счастливая пара танцевала под негромкую медленную музыку до самого закрытия ресторана.

На улице их поджидал лимузин, но они, не дождавшись, пока их доставят домой, занялись любовью в машине под прикрытием темноты и матового стекла, отделявшего от них водителя.

Итак, Диана считала свое двадцатидевятилетие самым счастливым днем в жизни.

Глава 13

– Фил, ах, Фил, как я рада тебя видеть! – восклицала Джемма Лопес, обнимая Фила Бэннона за шею. Он прилетел в Нью-Йорк по случаю рождественского приема, который «Континентал» устроил для авторов и съемочной группы «Пэта Уинстона» в своем роскошном банкетном зале.

Мэтью, не выпуская из рук бокал с шотландским виски, мечтал убраться отсюда как можно дальше. Возбужденный грудной смех Джеммы навязчиво звучал в ушах, перекрывая гомон толпы.

Фил Бэннон, высокий, статный и невероятно импозантный в роскошном костюме-тройке и с сигарой во рту, привез с собой целую свору деятелей из Голливуда, чтобы оказать почести главным гостям: Люку, Джемме, Диане, Молли, режиссерам, художникам по костюмам и сцене, а также трем детям, занятым в шоу. Дети явно перевозбудились, и перепуганные родители ходили за ними по пятам, опасаясь, как бы их отпрыски не услышали чего-то лишнего и не перебили посуду.

Джемма хохотала как заведенная, и Мэтью брезгливо поморщился. Актриса вела себя так, будто это ее бенефис и только благодаря ей «Пэт Уинстон» держится в десятке лучших шоу в прайм-тайм на протяжении целых двух месяцев.

Никто не спорит: она играет не последнюю роль, однако настоящий гвоздь сезона – Люк Мерримэн. Этот малый сумел стать любимцем публики в невероятно короткий срок. А уж их отдел популяризации программ расстарался вовсю. Стоило «Пэту Уинстону» перекочевать в прайм-тайм, как его рейтинг разом подскочил до тридцати процентов, и у Люка начали брать интервью все разговорные шоу «Континентал» и кормившиеся возле телекомпании газеты и журналы. Постепенно портреты новой звезды перекочевали и на страницы общенациональных газет, на окна автобусов и на огромные рекламные щиты.

Безусловно, немало внимания уделялось и Джемме, но она была лишь второй после Люка. Мэтью полагал, что актриса отдает себе в этом отчет и оттого так назойливо выставляется.

Люк явно не соревновался с партнершей в популярности, да и зачем? Его ослепительная улыбка завораживала всех в этом зале.

Мэтью, не спеша допивая свой скотч, смотрел, как Люк беседует с какой-то юной особой – кажется, с одной из ассистенток – возле бара. Девица откровенно раздевала его глазами и ловила с открытым ртом каждое слово.

Вышло так, что бармен подал выпивку одновременно для Жюль и для рыжей девицы, и обе сразу предложили свои бокалы Люку.

Сэйлса охватило мрачное отчаяние, Люк же, галантно отведав коктейлей из обоих бокалов, сказал:

– Благодарю вас, леди, у меня сегодня невероятная жажда!

– Просто глазам своим не верю, – шепнула Молли у Мэтью за спиной. – Уж кто-кто, а Жюль могла бы отличить актера от его роли!

– Это вы так считаете, – грустно улыбнулся Мэтью. – А я начинаю полагать, что наши дамы действительно предпочитают блондинов.

Молли фыркнула, и Мэтью испытал удовольствие от того, что хотя бы одна дама в этом зале устояла перед обаянием Люка.

– Я прожужжала Диане все уши, предупреждая ее. – Молли вдруг потянуло на откровенность. – Но она совсем ошалела от любви. – Тут Молли сообразила, что сболтнула лишнее, и поспешила сменить тему разговора.

Слушая Молли, Мэтью чувствовал все большее расположение к этой женщине. Да, временами она вела себя просто грубо, но ее откровенность и преданность явно заслуживали уважения.

Выпив еще порцию виски, Мэтью прошелся по залу, знакомя гостей и по-хозяйски присматривая за тем, чтобы никто не скучал.

При этом он едва удерживался от того, чтобы не поглядывать каждую минуту на Диану. Она казалась ему неотразимой, ибо обладала уникальным даром выглядеть элегантно не только в роскошном туалете, но и в самом простом. Сегодня на ней были бледно-голубой кашемировый свитер и узкая юбка чуть более темного оттенка с длинным рядом пуговиц на боку. Неужели Люк действительно любит ее и способен оценить по достоинству? Обычно такие, как он, вообще не умеют любить. Наверное, ему приходится изрядно попотеть, чтобы выучить остроумные, броские фразы Пэта Уинстона, сочиненные для пего Дианой. Конечно, Мэтью знал, что сценарий создавал целый коллектив, однако почему-то приписывал юмор именно Диане.

Он убедился в этом на репетициях. Диана обычно сидела где-нибудь в уголке со сценарием в руках и следила за каждой фразой, проверяя ее на слух. А потом предлагала заменить пару слов в одном месте, вставить фразу в другом и добивалась такого комического эффекта, что ни у режиссеров, ни у артистов почти не возникало возражений.

– Привет, Мэтью! Мы встречались с вами пару раз. Меня зовут Ники де Поль, – представилась та самая рыжая девица, похлопав его по руке.

– Да, Ники, я вас помню. Как поживаете?

Вопрос был задан исключительно из вежливости, однако Ники, подробно рассказав о своей жизни, пустилась в рассуждения о том, как чудесно, что «Пэт Уинстон» стал хитом сезона. Уж она-то, конечно, предсказывала успех с самого начала, едва Люк перешагнул порог их офиса. Ники и сама собиралась написать что-нибудь для «Пэта», но слишком занята сейчас сценарием для «Мамаши и Мэг»…

Мэтью недоумевал, с какой стати она все это ему выкладывает, и разглядывал девицу с невольным любопытством. Она выглядела довольно мило – розовощекая, с правильными чертами лица. При этом с ее губ не сходила лукавая многозначительная улыбка, однако Мэтью трудно было одурачить. Как мужчина он совершенно ее не интересовал. Да, перед ним стояла очередная прилипала с непомерными амбициями, желавшая завязать интрижку с потенциальным работодателем – вот и все. Мэтью навидался таких в Лос-Анджелесе, только, как правило, смотрел на них через объектив телекамеры. Рыжая особа представилась ему сценаристом-продюсером, но, судя по ее плоским, банальным фразам, не была ни тем, ни другим.

Когда в их разговор вмешался программист Дик Мэнн, Ники поспешила смотаться. Мэтью слушал Дика вполуха, с трудом сдерживая раздражение. Этот парень, неплохой специалист, после второго коктейля становился плаксивым и злобным. Не хватало только пьяного скандала.

– Дик, почему бы вам не изложить все это на бумаге? – предложил Мэтью и, извинившись, скрылся втуалете.

В этом не было особой необходимости, но это дало ему возможность хоть на минуту уединиться. Когда-то он любил бывать на вечеринках, но теперь они слишком напоминали ему о Лори и о том, как она челноком сновала по залу, держа нос по ветру и бросая томные взоры на всех привлекательных мужчин.

Мэтью не сразу заметил, что занял кабинку по соседству с Люком Мерримэном.

– Привет, Мэтью.

– Привет, Люк, – отозвался он и поспешил отвернуться, чтобы не сравнивать себя с этим типом. При одной мысли о том, как он обнимает Диану, прижимает к себе, занимается с ней любовью, Мэтью делалось тошно.

Выйдя из кабинок, мужчины стали мыть руки. Люк улыбнулся отражению Мэтью в зеркале:

– Спасибо вам за эту пирушку!

– Пожалуйста. Вам, похоже, нравится быть звездой. – В тоне Сэйлса невольно прозвучала ирония.

– Еще как! Особенно потому, что раньше был никем. Не поверите, но мне все кажется, что эта шумиха относится к кому-то другому. У себя в Орегоне я был обычным деревенским работягой – таких там полно, как мух на помойке. Здесь я тоже деревенский работяга, но только одеваюсь в шикарные шмотки и огребаю кучу баксов за то, что играю сам себя. Это, конечно, здорово, но верится с трудом.

Мэтью раздраженно отряхнул руки над раковиной. Держатель для бумажных полотенец оказался пуст.

Люк, проследив за его взглядом, снял с полки над зеркалом новую пачку.

– Спасибо. – В эту минуту Мэтью испытал острую боль от того, что этот парень на несколько дюймов выше.

– Уж и не знаю, Мэтью, сумею ли когда-нибудь отблагодарить вас за то, что предоставили мне шанс. – Люк протянул ему руку.

Мэтью внезапно смутился, отвечая на рукопожатие.

– Знаете, когда я впервые снимался для пилотной серии, мне казалось, что все будет чертовски просто. Я и понятия не имел о том, что значит вкалывать целый сезон. Та еще работенка. Ну, не в физическом смысле, а в умственном. Вы ведь сами понимаете: нужно учить роль, и все такое. Конечно, дело стоящее, но я все чаще подумываю, как бы немного передохнуть…

– Постарайтесь отдохнуть как следует, Люк. – Мэтью похлопал его по плечу. – Извините, мне нужно вернуться в зал, поздороваться с нужными людьми.

Сэйлс кипел от ярости. Черт побери, уж он-то отлично знал, что Люк и Диана на днях полетят в Лос-Анджелес: Фил собирался познакомить их с тамошними шишками. Мэтью проклинал себя за то, что не мог примириться со связью Дианы и Люка. Да, неприязнь к Люку была непреодолима. Он вел себя с Мерримэном честно и по-деловому, но вступать в задушевные беседы с ним выше его сил.

Внезапно его поймал за руку Фил:

– Эй, Мэтью, что за похоронная рожа? У нас же праздник!

– Это точно, Фил, – встряхнулся Сэйлс, – и я намерен повеселиться вовсю! – Он улыбнулся и даже залихватски хлопнул босса по спине.

– Вот и отлично! – отозвался Фил и пошел дальше.

Мэтью чуть не дал ему пинка на прощание. Как будто не он старался задавить идею «Пэта Уинстона» в зародыше! А теперь держится так, будто это его личная находка. Фил Бэннон не из тех, кто способен честно признаться в своих ошибках, – он всегда делает вид, что все идет по его плану. Чертов хамелеон – и в одежде, и в манерах! В Лос-Анджелесе носит цветастые рубахи и говорит с деревенским акцентом. А в Нью-Йорке упакован в строгий костюм и выражается как заправский яппи. Если Мэтью предлагает удачный проект, Фил присваивает лавры себе. А когда Мэтью ошибается, то шишки валятся на него одного.

Сейчас Фил почти парил в воздухе: ведь «Пэт Уинстон» сотворил настоящее чудо. «Континентал» вытеснил со второго места «Первую американскую студию» в рейтинге прайм-тайма исключительно благодаря «Пэту». Он не только огреб кучу денег и положительных отзывов у критиков, но и поправил дела «Коварных волн». Обычное примитивное «мыло», этот сериал повысил рейтинг за счет того, что перед ним зрители смотрят «Пэта».

– Надеюсь, вы несколько веселее, чем можно предположить по вашему виду, Мэтью. – К нему подошла Диана перекинуться парой фраз. – Ведь это и ваша победа! Я отлично помню другую вечеринку, когда все это началось.

Он тоже ее не забыл, как не забыл и приглашение на обед, хотя его пришлось отклонить, потому что дома Мэтью ждала дочь.

– Вы ведь знаете, Диана, я не очень-то компанейский парень, поэтому не следует ждать от меня особого веселья.

– Господи, но ведь это просто ужасно! Я непременно должна что-то предпринять! – Выпив, она говорила необычно громко, но все равно оставалась чертовски очаровательной.

С игривой улыбкой Диана взяла с подноса пирожок и протянула Мэтью:

– Кажется, это не крабы, но выглядит аппетитно. Позволите вас угостить?

«Еще как позволю!» – мрачно подумал Мэтью. Диана все еще держала перед ним пирожок, и он, поддавшись искушению, наклонился и откусил. Она добродушно рассмеялась.

– Только будьте осторожны, не откусите руку, которая вас кормит!

– А почему бы и нет? Вдруг она окажется еще вкуснее?

– Похоже, вы правы, – согласилась Диана, взяв в рот остатки пирожка. – Что они сюда намешали?

– Понятия не имею. Какая-то овощная дрянь. Наверняка повар помешался не вегетарианской кухне. Где же вы, о где, чудесные яства прошлых лет?

– Увы, они сгинули без следа! – улыбнулась Диана. – Кстати, какие рестораны в Лос-Анджелесе вам нравятся больше всего? Мы с Люком собираемся отправиться туда на несколько дней…

– Эй, детка, ты не меня искала? – осведомился внезапно появившийся Люк.

– Как всегда, очень вовремя. – Взяв его под руку, Диана снова обратилась к Мэтью: – Ну, мы, конечно, побываем в «Поло-лонж», у Чейзена и Мортона. А где еще?

– Непременно пообедайте в «Тако-белл».

– Так ведь там, поди, кормят мексикашек, верно? – вмешался Люк. – Я пару раз совался в их забегаловки – ничего особенного…

– Мэтью пошутил, – перебила его Диана, смущенно взглянув на Сэйлса.

– Ага. – Люк добродушно пожал плечами. – А с другой стороны, откуда мне знать?

Мэтью поспешно прикрыл лицо бокалом. Это была уже четвертая порция скотча на пустой желудок, однако он оставался трезвым, как распорядитель на похоронах.

Ему снова до смерти захотелось убраться отсюда подальше. Нельзя, нельзя, еще рано. Роль гостеприимного хозяина пока не сыграна до конца.

К счастью, его разыскала Жюль с какими-то срочными делами, и Мэтью больше не пришлось вести светских бесед с Дианой и Люком.

Но вскоре он пожалел о своей нелюбезности и вытащил несколько чистых карточек, которые постоянно таскал с собой. На них Мэтью написал список ресторанов и кратко перечислил их достоинства или недостатки.

Улучив минуту, когда Диана осталась одна, он вручил ей карточки.

– Извините, что не ответил вам сразу. Вот те места, где стоит побывать, – и приятного вам аппетита!

Сэйлс поспешил удалиться: ее искренняя благодарность вызывала у него чувство вины, потому что этот поступок вовсе не был таким уж бескорыстным. Читая заметки Мэтью, Диана наверняка лишний раз вспомнит о нем.

Только когда Диана и Люк ушли с приема, Мэтью немного успокоился. По крайней мере ему незачем больше оглядываться и высматривать, где она и с кем. Исчезла и скованность, вызванная ее присутствием в этом зале.

Зато Джемма была просто в восторге: наконец-то ей удалось стать номером первым, пусть даже в самом конце приема. Похоже, отъезд Люка заставил подумать об уходе и других гостей.

Мэтью с великой радостью расстался со своим неизменным скотчем. В этот вечер он умудрился из трезвого состояния перескочить сразу к похмелью, так и не почувствовав себя пьяным.

Диана упивалась своим триумфальным возвращением в Лос-Анджелес. Больше ей не придется снимать у прижимистых вдов комнатушки на чердаках со скрипучими половицами, обедать в дешевых забегаловках и ходить в потрепанном платье.

Фил снял для своих гостей роскошный номер в «Беверли-Уилшир» и арендовал автомобиль с шофером.

Конечно, первым делом они отправились по магазинам на Родео-драйв.

– Наверное, здесь самые роскошные бутики во всем мире, – предположила Диана.

Люк перебрал целый ворох рубашек: ни на одной не оказалось ценника.

– Если спросишь о цене, то сразу упадешь в обморок. Так что лучше просто подай свою карточку «Америкен экспресс».

– Слушаюсь, мэм, – ухмыльнулся Люк.

Диана учила его отличать синтетические подделки от настоящей мягкой шерсти, ирландское полотно от египетского хлопка и ручную работу от фабричной.

Люк купил костюм, множество сорочек, курток и брюк, а потом помог Диане выбирать платья, юбки и блузки. Подходя к кассе, они переглянулись: «Только карточка!»

Обновленный гардероб окончательно превратил их в «особо важных персон», а час, проведенный в плавательном бассейне в отеле, вернул Диане здоровый цвет лица.

Прежде всего гостей провели по всем студиям «Континентал» и познакомили с местными воротилами, в основном за обедами в ресторанах. Фил пригласил их на завтрак в «Поло-лонж», где бизнесмены в тренировочных костюмах заключали важные сделки, прежде чем отправиться на обычную утреннюю пробежку. Затем последовал обед в необъятном зале «Чейзена», где Фил знал буквально всех. Здесь было принято несколько раз переходить от стола к столу, а также заказывать не упомянутый в меню стейк с кровью, который готовили на жаровне прямо на столе.

Свободного времени у них почти не оставалось, но все же, урвав часок-другой, они посетили самые интересные места, привлекавшие туристов.

Диана пользовалась заметками Мэтью, выбирая место для очередной трапезы. Они побывали у Айви, хотя Сэйлс написал: «Слишком много показухи, и к тому же все жарят на мескитовых дровах – едва ли вам понравится эта вонь».

Диане понравилась, и она с улыбкой показала карточку Люку. Он скорчил рожу:

– Стало быть, он и здесь нас достал! И чего этот парень на меня взъелся?

Диана заверила его в том, что просто у Мэтью такой характер, хотя понимала, что Люк сказал правду.

В своих заметках Мэтью скрупулезно перечислил все шикарные заведения, даже если ему самому они не нравились. Отправляясь на очередной прием, устроенный Филом, Диана непременно улучала момент, чтобы украдкой заглянуть в карточки Сэйлса. Например, про ресторан «Спаго» он написал: «Забегаловка, переделанная в зал для приемов, где в пиццу кладут колбасные обрезки и поганки».

Эти язвительные, но точные описания служили отличным противоядием тому потоку самовосхвалений и мишуры, что сопровождал здесь любую мелочь.

– Люк, помни, что это Голливуд, и не воспринимай ничего буквально и всерьез. К примеру, «я тебя люблю» здесь означает в лучшем случае «ты неплохой парень».

Они сидели в «Спаго» и ждали Фила и остальных гостей. Люк расхохотался и заглянул Диане в глаза:

– Когда я говорю: «Я тебя люблю», – то в лучшем случае я тебя обожаю! – И он добавил, понизив голос и касаясь коленом ее ноги под столом: – Вот погоди, доберусь я до тебя!

– Ну да, если только я не сделаю этого раньше!

Диана гордилась тем, что за столько месяцев их страсть ничуть не ослабла. Чем бы они ни занимались, где бы ни побывали и с кем бы ни познакомились, ее всегда согревала мысль о том, что рано или поздно они вернутся к себе в номер и будут ласкать и любить друг друга, пусть даже во второй или третий раз за этот день.

– Горничные решат, что мы сошли с ума, – заметил Люк после того, как они в очередной раз перевернули вверх дном свою роскошную постель.

– Мы и вправду сходим с ума друг от друга, – отвечала Диана.

Их поездка подходила к концу, когда позвонила Молли.

– Я очень рада, что ты хорошо отдохнула, детка, но еще лучше то, что ты возвращаешься. Рождество прошло как обычно. Погода была отвратительная, не лучше моего настроения. Ники только и делает, что крутит носом и строит из себя черт знает кого!

Диана сразу упала духом. Она просила Молли назначить Ники помощником продюсера на несколько серий «Мамаши и Мэг», но поняла, что это пустой номер.

– Сделай мне одолжение, – продолжала Молли. – Если уж ты так любишь Ники, возьми ее помощником продюсера на «Пэта Уинстона». У меня больше нет сил ее терпеть.

– Хорошо, – вздохнула Диана. – Правда, я полагала, что в «Мамаше и Мэг» от нее будет больше толку.

– Вот и отлично. Ну, хватит о делах. Как ваш отдых? Развлекаетесь на всю катушку?

– Еще как! – И Диана поведала подруге о своей жизни. Люк принимал душ, и можно было говорить обо всем не стесняясь.

– Похоже, вы с Филом успели расписать все до мелочей. А что Люк – не пытается действовать по-своему?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду? Я ведь ни к чему его не принуждаю. Просто предлагаю ему, а он соглашается. В конце концов, я лучше знаю этот город. А если бы наши вкусы не совпадали, разве мы могли бы быть вместе?

– Хм-м-м… Возможно, он сам не понимает, что ему нравится, пока ты не объяснишь.

– И что с того? Люк все еще учится, как монстр у Франкенштейна, только он поумнее, – пошутила Диана.

– Не забывай, – предупредила Молли, – что монстр Франкенштейна все-таки сбежал. И твой Люк рано или поздно захочет жить своим умом.

Ох уж эта Молли! Вечно во всем сомневается – особенно во время отпусков, когда ее женатый кавалер торчит с семьей и почти не видится с ней.

Едва Диана повесила трубку, из душа вышел Люк – в небрежно накинутом полотенце он походил на статую Аполлона.

– Поди сюда, – позвала она внезапно осипшим голосом. Люк просиял:

– Кажется, вот-вот должны начаться танцы?

– Да. Танцы в кровати. А танцы у Фила могут подождать.

Так оно и вышло. Диана и Люк изрядно опоздали на прощальный бал, устроенный Филом в его шикарном особняке в Бель-Эйр.

Как только они вышли из машины, Фил вручил каждому по бокалу с шампанским. Их водили по особняку, знакомили с сотнями гостей (по крайней мере так показалось Диане) и потчевали то копченой лососиной, то суши, то еще каким-то деликатесом.

Диана опасалась, что в этой толкучке их с Люком растащат в разные стороны, и оказалась права. Все собравшиеся здесь знаменитости желали познакомиться с Мерримэном.

В этом отношении Голливуд был куда хуже Нью-Йорка. Люк явился сюда по приглашению Фила, поэтому все сразу поняли, что это звезда первой величины.

Прием был устроен по всем правилам высшего голливудского общества. Организовала его солидная фирма с тридцатилетним стажем подготовки подобных мероприятий. Вечер проходил под девизом «Дать толчок восходящей звезде», и толкали его на славу. Только что не разбили о ребра бутылку шампанского, отправляя в дальнее плавание.

Диану мало интересовала вся эта мишура, в лицо ее почти никто не знал, и она, забившись в угол, наблюдала за спектаклем. Правда, периодически приходилось отбиваться от настырных затейников, нанятых для того, чтобы ни один из гостей не почувствовал себя забытым. Диана считала, что в затейниках нет нужды: сборище и так напоминало настоящий зверинец. Да и звери были как на подбор: не меньше десятка самых известных актеров и актрис, преуспевающих режиссеров, сценаристов и операторов, а также влиятельных журналистов.

Люк стал настоящим гвоздем программы. Он то и дело улыбался, получая в ответ десятки традиционных сияющих улыбок. Он почти не говорил, но каждая его фраза оказывалась вполне удачной, судя по дружным взрывам веселого смеха (в основном женского).

Диана, наблюдая за ним, осознавала собственную значимость: ведь все это создала она! Да, Люк был ее творением, и еще ни один творец так не любил свое создание и так не гордился им.

И пусть вокруг него увиваются толпы этих раскрашенных, разряженных, холеных красавиц! Прием закончится, морок исчезнет, Люк вернется к Диане и будет принадлежать ей, и только ей.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 14

Звонок из Ист-Хэмптона раздался во вторник, в половине восьмого утра, как раз за минуту до будильника.

– Ох, только этого не хватало! – простонала Диана. – Да, понимаю. Я приеду, как только смогу. Да, Джо, и спасибо за все.

Диана повернулась к спящему Люку.

– Люк, просыпайся, – ласково прошептала она и поцеловала его в висок. – Ну пожалуйста, милый. Нам надо поговорить.

Он не шелохнулся, видно, так ничего и не слышал.

Диана с легким раздражением подумала о том, что Люк слишком засиделся вчера в ресторане «Одеон». Она сама выдержала лишь до полуночи и уехала домой. У нее просто не было сил веселиться до рассвета, а потом являться на службу.

Вообще-то Люку это тоже давалось нелегко, и разбудить его утром было не так-то просто.

– Люк! – громко сказала она над самым ухом, и он подскочил. – Прости, но тебе придется встать.

– М-м-м… – Люк перевернулся на спину. – Что такое?

– У меня в доме лопнули трубы, и все залило. Надо срочно поехать туда, все убрать и посмотреть, что с домом.

Выбравшись из постели, Диана оделась потеплее, позвонила Ники и попросила, чтобы та заменила ее на сегодняшней репетиции. И хотя Ники уверяла, что прекрасно со всем справится, Диана позвонила Молли и попросила присмотреть за ассистенткой. Молли, которой и без того хватало хлопот с «Мамашей и Мэг», пообещала выкроить минутку, но не удержалась от колкости. Коли Ники лезет в помощники продюсера, то пусть справляется сама.

Диана промолчала, понимая, что Молли права. Ей очень хотелось бы положиться на Ники, но она сомневалась в ней.

Люк все еще лежал в кровати, хотя был уже девятый час. Диана снова завела будильник и поставила подальше от кровати.

– Я позвоню тебе днем, – бросила она на ходу, не уверенная в том, что он услышал ее.

Февраль в этом году выдался на редкость морозным, и ехать по обледенелым улицам было трудно и опасно. Ветер бил в лобовое стекло и свистел. За городом наверняка еще хуже.

Диана включила радио и напряженно вцепилась в руль. Хорошо еще, что основной поток машин в этот час идет в город и ее полоса свободна. Но с другой стороны, это создавало странное впечатление: Диана словно выпадала из общего ритма. Непривычная тревога не покидала ее после возвращения из Лос-Анджелеса.

Съемки сериала, запланированного на весь весенний сезон, шли полным ходом – напряженная, тяжелая работа. Но прежде всего Диану беспокоил Люк.

Их стали постоянно приглашать на вечера и приемы, и сначала Диана с интересом вращалась в обществе знаменитостей шоу-бизнеса. Как правило, веселье затягивалось чуть не до утра. Это помогало скрасить тоскливые осенние дни, а за субботу и воскресенье она и Люк успевали отоспаться и вволю насладиться друг другом.

Но вся эта суета вскоре приелась. За обилием еды, выпивки и танцев Диане так и не удалось ни с кем пообщаться по-настоящему, а светская болтовня раздражала ее. Кроме того, из-за постоянного недосыпания ей приходилось без конца пить кофе, чтобы сохранить работоспособность. А вечером она принимала транквилизаторы, стараясь поскорее заснуть. Организм не выдерживал такой нагрузки, особенно при напряженном графике ее работы.

А Люк не ограничивал себя ни в чем – напротив, ему всего казалось мало. Конечно, Диана понимала эту жажду удовольствий. У каждого, кто за несколько месяцев взлетел на такую высоту, закружилась бы голова. Рано или поздно Люк пресытится всем этим. Вот только Диана боялась, как бы за это время он не усомнился в том, что только она имеет право на его любовь.

Где бы они ни показались, женщины так и увивались вокруг Люка. Вряд ли нормальный мужчина способен относиться к этому равнодушно. А тем более такой молодой и неискушенный, как ее Люк. Диана отлично понимала, отчего звезды так непостоянны в выборе партнера: зачем держаться за кого-то одного, когда вокруг толпы поклонников (или поклонниц)?

Она сознавала также, что не может конкурировать со многими юными красотками, готовыми в любую минуту упасть в объятия Люку. Уходя из ресторана одна, Диана мучилась всю ночь сомнениями. Люк не просто засиживался допоздна, иногда он являлся под утро, наспех принимал душ и не успевал даже вздремнуть. Конечно, с кем не бывает, но ночные отлучки стали такими частыми, что Диана испугалась, как бы не пострадали съемки.

Она осторожно попыталась заговорить об этом, но Люк только отшучивался.

– Не боись, детка, со мной все в порядке. Черт, да я же и так проспал все двадцать шесть лет своей жизни! Этого хватит па сто лет вперед! И вообще люди только и делают, что спят. А кое-кому вполне достаточно четырех часов в сутки!

– Вот именно – кое-кому, а кое-кому нужно не меньше семи или даже восьми часов.

– Да неужто? – хмыкнул он. – И кому же?

– Например, мне. – Диана поцеловала его.

И тем не менее ее тревога не унималась. У Люка вошло в привычку небрежно вставлять в разговор чужие фразы. При этом он как бы невзначай пояснял, что услышал их от Гая (то есть Талезе), или Джерси (Козински), или Йоко (Оно-Леннон) и прочих знаменитостей. Диана то и дело вспоминала слова Молли про монстра, сбежавшего от Франкенштейна. Обаятельный и улыбчивый Люк все больше напоминал ей этого монстра.

Как она и предполагала, ее дом был сильно поврежден. В последний приезд Диана не отключила отопление, чтобы не промерзли трубы. Однако во время шторма была повреждена проводка, о чем слишком поздно узнал человек, присматривавший за домом. Подача воды прекратилась, трубы моментально промерзли, и одна из них лопнула.

Джо уже вызвал сварщика, и тот менял испорченный отрезок трубы, предварительно продолбив дыру в стене гостиной. Вода безнадежно испортила ковры на полу и часть плетеной мебели.

Едва Диана вошла в дом, как позвонила Молли и сказала, что Люк до сих пор не явился на репетицию.

У Дианы упало сердце. Она пробормотала что-то невнятное: дескать, он сегодня немного приболел, но непременно вот-вот появится…

– Погоди, вот он, – перебила Молли. – Диана, я вовсе не хочу к нему придираться, но из-за него мы простояли почти час…

Диана попросила передать трубку Люку.

– Ты что, не слышал будильника? – спросила она, стараясь не повышать голоса.

– Да слышал я, слышал! Детка, я ведь уже пришел, так в чем проблема?

Диана попрощалась, но на душе остался неприятный осадок. Люк говорил так, будто это из-за нее вся группа проболталась без дела целый час.

Почти весь день ушел на то, чтобы привести дом в порядок. Но и после уборки в воздухе отвратительно пахло сваркой, и от этого запаха становилось еще тяжелее на душе. Пронизывающий холод, мрачное небо и океанские волны, грохотавшие у берега, как пушки, тоже не улучшали настроения.

Диане пришлось отправиться в город за покупками, и вид безлюдного Ист-Хэмптона, закованного в снег и лед, окончательно вогнал ее в тоску.

Не найдя в магазине того, что хотела, Диана двинулась в Сэдж-Харбор. В хозяйственном магазине ей опять не повезло, и она добралась до соседнего супермаркета.

Вырулив с тележкой для покупок из-за полок с товарами, Диана увидела Мэтью Сэйлса.

Мэтью, в теплой парке цвета хаки и меховой шапке с опущенными ушами, задержался и, сверившись со списком, взял с полки несколько пачек туалетной бумаги.

Столь прозаическая покупка показалась Диане до странности человечной, и она, улыбнувшись, подумала о том, кто составил для Мэтью этот список и почему он отправился в супермаркет во вторник, в рабочий день.

Мэтью, так и не заметив ее, прошел бы мимо, если бы Диана не окликнула его.

От неожиданности он замер и смутился.

– Диана, и как это я не узнал вас? Простите. Моя… моя экономка сегодня заболела…

Она впервые в жизни видела его таким растерянным. В конце-то концов какое ей дело до того, что Сэйлс прогуливает работу?

– Ничего страшного. Вы были так заняты покупками, а я слишком необычно одета. – Подумав, что ее действительно трудно узнать в длинном теплом пальто и красной шерстяной шапке, Диана сняла шапку.

– Ага! Вот и та Диана, которую я знаю и… и уважаю. А вы что же, часто заходите сюда за покупками?

Улыбнувшись, она объяснила, что привело ее в эти края.

– Я уже нашла все, что нужно. Не выпьете со мной кофе?

– Я бы с радостью, – Мэтью нахмурился, – вот только сейчас…

Его перебила девочка в лыжных штанах и белой куртке. Держа в руках две пачки крупы, она чуть не врезалась в Мэтью.

– Папа, я хочу попробовать обе эти… – Увидев Диану, она умолкла на полуслове.

– Энди, это Диана Синклер, одна из сценаристок сериала про Пэта Уинстона. А это моя дочь Андреа.

Диана, скрыв удивление, улыбнулась девочке:

– Привет, Андреа. Рада познакомиться.

– Привет, – неохотно отозвалась девочка.

На вид ей было лет восемь-девять, и она поразительно напоминала отца, особенно грустными зелеными глазами и неулыбчивым ртом.

– Ты не смотришь наше шоу? – Диана решила нарушить неловкое молчание.

– Иногда смотрю.

– Понятно. Наверное, оно тебе не нравится?

– Мне не нравится Лола. – Андреа, пожав плечами, сердито добавила: – Она только и делает, что командует детьми, а сама ничего не понимает.

– Ты так считаешь? А почему она ничего не понимает?

– Потому что это не ее дети. А она ужасно хочет, чтобы Попс стал ее мужем.

– Ты очень наблюдательна, Андреа. – Диана искренне удивилась. – Ну а что-нибудь в этом шоу тебе все-таки нравится?

– Ну, мне нравятся дети. Они же играют и шутят, и все такое, а их мама умерла, и дети знают, что она больше не вернется. – Лицо девочки внезапно так помрачнело, что Диана с досадой прикусила язык.

Мэтью, тут же вмешавшись, сказал, чтобы Андреа взяла для начала только одну пачку крупы. Девочка, положив в тележку крупу, пошла к полкам вернуть на место вторую пачку.

– Извините меня, Мэтью, я не хотела ее расстраивать.

– Вам незачем извиняться. Ее мать жива и сейчас в Европе. – И он тут же заговорил о делах.

Вернувшись и томясь от скуки, Андреа то повисала на тележке с покупками, то пинала ее ногой.

– Энди, будь добра, перестань, погоди минуту.

– Не могу, мне надо в туалет… – заныла девочка.

– Что ж, не все можно откладывать. – Диана улыбнулась, глядя на девочку. – Мне, кстати, тоже пора домой. Приятно было познакомиться с тобой, Андреа.

Девочка смотрела на Диану исподлобья, и отец так и не убедил ее попрощаться.

Диане стало жаль девочку. Она дружески похлопала Мэтью по руке:

– Все в порядке. Я посягаю на ваше время, а ей это не по душе. Увидимся в понедельник!

Она развернула свою тележку к кассе и удалилась, не оглядываясь. Мысль, что Мэтью одинокий отец, поразила Диану. Господи, теперь понятно, отчего ему так понравился сериал. Неужели от него сбежала жена? Может, потому он всегда такой мрачный? На эти вопросы Диана не знала ответа.

В одном она была уверена: отец и дочь очень близки и горячо любят друг друга. Андреа не нравится Лола. Поэтому можно предположить, что в реальной жизни девочка относится с неприязнью к каждой женщине, которую считает возможной пассией отца.

Добравшись домой, Диана узнала, что ремонтники уже поменяли трубы. У нее были сухие дрова, и она решила затопить камин и избавиться от холода и сырости.

Наспех перекусив, Диана отправилась в город. Эта дорога всегда изматывала ее до предела, а особенно сейчас, когда машина скользила по льду. Люка не было дома: занятия в художественной школе закончатся в одиннадцатом часу.

Диана забылась глубоким сном, но, проснувшись около грех, обнаружила, что Люк еще не вернулся. Сначала она решила позвонить в те места, которые он обычно посещал, но тут же поняла, что делать этого не стоит: еще подумает, что ему не доверяют. Это смешно. Люк любит ее, постоянно говорит об этом и не ленится доказать на деле…

И все же Диана тревожилась. Слишком многое случилось за один день: он опоздал на репетицию, нагрубил ей по телефону и вот теперь болтается неизвестно где.

Диана тщетно повторяла себе, что не должна быть такой глупой и подозрительной. Эти качества никого еще не украшали. Да и что, собственно, случилось? Его отсутствие вовсе не означает, что он вступил в связь с другой женщиной!

Услышав, что в замке поворачивается ключ, Диана вскочила с постели. Не успел Люк перешагнуть порог, как она кинулась ему на грудь.

– Эй, детка, ты разве не спишь? – Он холодно клюнул ее в губы и, высвободившись, снял пальто.

– Хочешь, я угадаю, где ты сегодня обедал? – игриво предложила Диана. – В итальянском, мексиканском или китайском ресторане, да? Ты весь пропах чесноком!

– Извини.

Ей показалось, что Люк очень устал.

– Ну, так в каком же из них?

– Что – в каком? – Он был к тому же зол и навеселе. – Слушай, пусти меня поскорее в душ, о'кей?

Диана остолбенела. Она еще никогда не видела Люка таким холодным и отстраненным. Уж не первый ли это признак того, что ее разлюбили? Разве она сама не написала бы свой сценарий именно так?

В таком случае следует вести себя предельно осторожно. Сейчас нет смысла о чем-то говорить. Пусть примет душ (уж не спешит ли Люк смыть чужой запах?), а уж потом она встретит его в постели с распростертыми объятиями.

Хотя Люк почистил зубы и попрыскал в рот дезодорантом, от него по-прежнему разило чесноком. Стараясь не обращать на это внимания, Диана целовала и ласкала Люка. Очень скоро она возбудилась.

Пробормотав, что не может ответить сейчас на ее страсть, он пояснил:

– Детка, сегодня выдался на редкость паршивый день. Молли цеплялась к каждому слову. И все из-за того, что я задержался на пару минут!

– Хочешь об этом поговорить?

– Не то чтобы очень, – вздохнул Люк, – но, может, мне и вправду полегчает? Ты ведь знаешь, Молли вечно на всех рычит, а тут она как с цепи сорвалась, особенно когда Сид поспорил с Эмили из-за второй сцены с детьми…

Слушая его, Диана постепенно приходила в себя. По крайней мере это реальность, с которой она привыкла иметь дело. Оператор поспорил с помощником режиссера, а Ники металась от одного к другому, пока не вмешалась Молли и не заставила обоих подчиниться ее решению.

– Молли поступила правильно, – заметила Диана. – Последнее слово всегда за продюсером.

– А что же оператор? Должен молчать?

– Если это касается продюсера… – Диана с бесконечным терпением в сотый раз объяснила ему технику телесъемки, где в отличие от кино только продюсер решает, как должна работать камера. По словам Люка, выходило, что Ники старалась угодить «и вашим, и нашим», и Диана разочаровалась в своей ассистентке. Вместо того чтобы заниматься делом, Ники думала только о том, как бы ни с кем не поссориться. Диана представляла себе, как Молли завтра скажет: «Твоя Ники – настоящая вонючка! Пора дать ей под зад!»

– Детка, я в самом деле жутко устал, – шепнул Люк у нее над ухом.

– Тогда давай спать. – И Диана уютно устроилась у него под боком.

– Спокойной ночи. Я тебя люблю.

– М-м-м. Я тоже. – Уже засыпая, она вспомнила, что так и не спросила, где Люк провел все это время. Ничего, он расскажет ей завтра. Главное – Люк здесь и любит ее. Остальное не имеет значения.

– Люк, милый, вставай, – зазвучало у него в ушах.

– М-м-м… Сейчас, сейчас, ну хватит щекотать меня! – И он перекатился на край кровати.

От вчерашней водки башка гудела. Следует быть с этой отравой поосторожнее. Он и сам не заметил, как напился вдрызг.

Диана сновала по спальне. Небось мечтает, чтобы он встал, сварил кофе и разогрел этот долбаный круассан – черта с два! Он ей не официант! Он теперь артист!

Но не успел Люк забыться в каком-то приятном сне, как его снова стали тормошить:

– Люк, пожалуйста, проснись! Уже половина девятого! Я сварила тебе кофе!

Ну надо же, расстаралась! Всего-то и делов – ткнуть пальцем в пару кнопок! Она и круассаны успела подогреть, и от их запаха Люка чуть не вырвало.

– Милый, сегодня у нас слишком много дел, и нужно начать пораньше! – Какой у нее нежный голосок. Если бы она еще перестала без конца шпынять его!

– Да, да. – С невероятным трудом Люк перевернулся и открыл глаза. – О'кей. Сейчас встану. – От такого похмелья он еще не страдал ни разу в жизни. Люк подпихнул под голову подушку и, прищурившись, наблюдал, как Диана одевается, на ходу пьет кофе и ест круассан.

Заметив, что Люк проснулся, она улыбнулась:

– Милый, я знаю, это не легко, но ты уж постарайся! Вот, я принесла аспирин. Сегодня будем записывать первую серию для нового сезона – нужно выложиться до конца.

Диана трещала без умолку. Люк уже знал: когда она вот так трещит, значит, нервничает и не заткнется, пока не успокоится. Ну, он-то сумеет успокоить ее в два счета!

Он спустил ноги с кровати, запил аспирин кофе и привлек ее к себе. Она была теплая, податливая. Люк чувствовал ее тело всей кожей и с наслаждением вдыхал свежий аромат волос. Но самым приятным было то, что Диана замолчала.

Вот так-то лучше! Он стал целовать ее лицо и губы. В нем внезапно разгорелось желание.

– Люк, только не сейчас. То есть я бы, конечно, с радостью, но прежде всего…

– Прежде всего труд! – объявил он. Кажется, это строчка из какой-то пьесы – Чехова, что ли? В общем, наплевать. По крайней мере это рассмешило и успокоило Диану.

Да и самому Люку полегчало: он все еще не мог смотреть на еду, но заставил себя одеться.

На пороге Диана не удержалась и обняла его:

– Люк, я так тебя люблю! Давай сегодня пообедаем вместе. Как раньше, только ты и я!

Как всегда, он не устоял перед этими замутненными желанием глазами.

– Давай. – Люк одарил ее своей особенной улыбкой, и Диана окончательно растаяла. – Обед на двоих, а что будет потом, никого не касается!

Татси несся как угорелый, но зато доставил их в студию вовремя. Молли еще не успела поджать губы и посмотреть на него таким взглядом, будто он нарочно задержался.

Вообще с Дианой было намного проще. Стоило ей показаться в студии, и все вздохнули с облегчением. А она, как всегда, уселась в стороне со своим текстом и следила за репетицией, временами предлагая:

– Может, лучше нам сделать так…

Люку правилась эта ее ненавязчивая манера. Молли вечно нападала на него, будто была умнее всех на свете, – тут поневоле ощетинишься!

А Диана уговаривала Джемму:

– Попробуй произнести эту фразу с улыбкой, а не кричать во все горло! Если постараешься, тебе удастся выразить гнев, но это будет выглядеть еще смешнее! О'кей, повторим еще раз. Вот, Джемма, то, что надо! Прекрасно!

Люк пару раз забывал текст: башка трещала нещадно, – но кое-как справлялся с ролью. Правда, под конец он все же выдал какую-то отсебятину, однако Диана только рассмеялась и крикнула помощнику продюсера:

– Замечательно! Впиши это в текст!

Съемки должны были начаться в четыре, и к этому времени Люк окончательно пришел в себя. Специально нанятый комик уже «подогрел» аудиторию, уговаривая ее не скупиться на громкие аплодисменты по ходу съемок. В основном зал заполнили женщины, приехавшие в Нью-Йорк по туристическим путевкам. Они радовались возможности увидеть Люка не на экране, а это всегда приятно щекотало ему нервы.

– О'кей, все молчат! – крикнул помощник режиссера. – Начали!

Для Люка самой приятной частью работы было выступление перед публикой. Хотя людям постоянно подсказывали, когда следует смеяться или хлопать, они делали это с охотой. Люк буквально купался в лучах их любви и играл гораздо лучше, чем на репетиции.

Запись двадцати двух минут экранного времени продолжалась не меньше часа. Затем сделали перерыв до половины седьмого, после чего записали еще одну серию. Обе получились что надо, и все остались довольны. Диана так и стреляла в Люка глазами.

Как в прежние времена, они пообедали в небольшом итальянском ресторане вдвоем, наслаждаясь обществом друг друга. Правда, была пара неприятных минут. Сначала Диана вдруг пристала с расспросами по поводу прошлой ночи. Люку до смерти не хотелось отвечать, но он знал по опыту, что отмолчаться не удастся. Мягко, ненавязчиво она будет въедаться, как пиявка, пока не высосет из него правду.

Люк вообще давно пришел к выводу, что любая баба начинает считать, что ты ее собственность, стоит тебе заикнуться о любви.

Он сказал, что пошел выпить с двумя своими сокурсниками по художественной школе – парни хотели потанцевать и затащили его в клуб «Ареа». Нет, танцевать он не стал. Принял несколько порций водки и полюбовался заново оформленным залом – в футуристическом стиле. Люк подробно описал фантастический пейзаж и то, как прекрасно сочетается с этой картиной прочий антураж.

– Я подумал, детка, что не стоит упускать возможности. Ведь ты ни за что не пошла бы со мной в «Ареа».

– Верно, не пошла бы. Значит, ты проторчал там почти до трех?

Люк кивнул и снова начал рассказывать про новый клуб, чтобы не выдать правду: он отправился в «Ареа» один. Конечно, его мигом узнали, и в момент набежала целая толпа девах. Он здорово набрался и сам не помнил, как попал домой к одной из них. Деваха оказалась с понятием – не стала ломаться, когда он сказал, что должен уйти. Люк, кстати, не обязан выкладывать Диане все до конца. Тем более что дело не зашло дальше поцелуев. Он действительно вчера сильно перебрал.

Второй неприятный момент наступил тогда, когда Люк сообщил Диане, что завязывает с художественной школой.

– Хорошенького понемножку, детка! Я взял оттуда все, что хотел. Раз мое шоу попало в десяток лучших – стало быть, я уже стал артистом.

– Это так, но как бы ни было хорошо твое шоу, оно не может продолжаться без конца. И тебе придется снова расти как актеру. Это в кино артист бывает значительнее роли. На телевидении самое важное – роль. Телезрители часто переносят качества героев сериалов на самих артистов. Вспомни, как было у Телли Саваласа с ролью Козака или у Кэррол О'Коннор с ролью Арчи Банкер…

Эта Диана, дай ей волю, запросто заговорит человека до смерти! Она, конечно, не дура, но и не настолько умна, чтобы знать про все на свете. К примеру, про то, что собеседник может иметь свое мнение. А у Люка Мерримэна оно было, и еще какое! Вон как стелются перед ним все телки! Люк парень не промах, он понял, что главное – стать известным. Если тебя знают по имени и в лицо, ты без проблем войдешь в любую дверь в этом городишке. Уж теперь-то его ничто не остановит! И чертова зубрежка каких-то древних пьес и текстов ничуть ему не поможет.

Он подался вперед, взял Диану за руки и чмокнул в кончик носа:

– Милашка, я уже давно сам знаю, что нужно делать. Положись на старину Люка. Черт побери, да что мешает мне снова записаться на курсы, если будет нужда? А теперь я хочу просто жить, как Пэт Уинстон, и любить девушку моей мечты. Как насчет того, чтобы вернуться домой и заняться чем-нибудь интересным?

Он самодовольно наблюдал, как смягчилась улыбка Дианы, а из головы ее сразу вылетели все эти фигли-мигли. Так-то лучше. Эти миленькие губки созданы для поцелуев, а не для лекций.

В постели он мог читать ее, как раскрытую книгу. Люк шал, когда и где следует потрогать Диану, а когда немного придержать коней и позволить ей править самой. Самый кайф заключался в том, что он действительно заводил ее до предела. Большинство баб только и делают, что притворяются: или хотят его охмурить, или подразнить своих парней, затащив в койку настоящего красавца. Диана не такая. Этой действительно подавай секс, да на всю катушку! Дай ей Бог за это здоровья – Люку еще ни с кем не было так хорошо!

Если бы только она не вбила себе в башку, будто может командовать им всю жизнь! Он так и не сказал ей, что бросил художественную школу еще до Рождества…

Глава 15

Диана сидела в заднем ряду аудитории, где Люк читал перед туристками из Вестчестера лекцию об изменении роли мужчины в современном обществе. В последние два месяца он был нарасхват: то одна, то другая женская организация приглашали его на свои мероприятия.

Люк обсуждал свои выступления с Дианой, и она готовила для него текст. Вот и теперь он рассуждал о том, что мужчины прекрасно сами занимались бы воспитанием детей, если бы не боялись показаться смешными; мужчины бывают сильными и нежными, и в этом нет ничего удивительного. Слушая его, Диана смутно чувствовала, что Люк продолжает играть роль, к которой привык в шоу.

Как все это странно! Конечно, она писала эти речи, держа в памяти Пэта Уинстона, раз уж именно он пользовался любовью аудитории и послушать приходили именно его. Такие выступления Люка становились прекрасной рекламой для сериала. Но с другой стороны, Диана испытывала смущение: ведь созданный ею образ в значительной степени идеализирован, а Люк Мерримэн – всего-навсего актер.

Она тяжело вздохнула, когда пришло время отвечать на вопросы аудитории. Люк выглядел великолепно, а исходившие от него флюиды чувственности казались столь ощутимыми, что Диане постоянно хотелось выскочить на сцену и заорать на всю аудиторию: «Он мой! Можете пожирать его глазами, но не смейте тянуть к нему свои жадные лапы! Я создала его, и теперь он принадлежит только мне!»

Но правда ли это? Сердце Дианы давно щемило от боли. Поначалу она полагала, что все это от слишком тяжелой пищи и алкоголя. Но попытки сесть на диету и отказаться от выпивки ничего не дали. Боль не унималась.

Врач не нашел ничего серьезного, однако спросил, не испытывает ли она особого напряжения или тревоги. Диана все отрицала, но догадка врача поразила ее.

Люк менялся на глазах, и началось это месяц назад, в тот вечер, когда он заявил, что бросает учиться.

Впервые Люк открыто пошел против нее и даже не пожелал ничего обсудить. Как не стал обсуждать и свои постоянные ночные отлучки. Он замыкался, уходил в себя и невнятно бормотал, что должен побыть один.

А Диана боялась жать на него: вдруг Люк разозлится настолько, что решит… Что решит? Бросить ее? Она обмирала от одной этой мысли, но не могла отделаться от нее.

На адрес Люка приходило множество писем, и почти во всех ему предлагали брак, причем не только сопливые фанатки, но и женщины с положением: наследницы нефтяных магнатов, преуспевающих юристов, преподавательницы колледжей.

Показываться с Люком на людях стало невозможно. Об общественном транспорте следовало забыть: они давно передвигались только на лимузине с шофером. Диана, так любившая прогулки по парку вдвоем, отказалась даже от этого удовольствия. И не только потому, что женщины буквально липли к Люку. Он и сам воспринимал это как должное, словно действительно был Пэтом Уинстоном, идеальным мужчиной, о котором можно только мечтать. И Диана понимала, что виновата в этом сама. Она создала этот идеал. Какая ирония судьбы! Ведь прообразом Пэта был не кто иной, как Люк! К примеру, Пэт часто сам готовил обед, ухаживал за детьми во время болезни, приносил завтрак в постель и ставил на поднос розу… Стоило Диане вспомнить, как Люк когда-то кормил ее завтраком, на глаза наворачивались слезы. Она уже забыла, когда он делал это в последний раз. Фанатки, наверное, здорово удивились бы, если бы узнали, как их идол валяется часами напролет перед телевизором, расшвыривает свои вещи по всему дому и твердит о том, что успел переделать дерьмовой работенки за троих. А теперь у него достаточно бабок, чтобы платить за уборку кому-нибудь другому…

Люк так много выстрадал в юности, что Диана не могла укорять его за пристрастие к роскоши и лень, теперь он действительно мог себе это позволить. И все же ее неприятно удивляли происходившие в нем перемены.

Между тем встреча подошла к концу. На людях Диана всегда чувствовала себя особенноуязвимой. Вдвоем было легче, хотя их отношения заметно охладели (вернее, остыл Люк). Впрочем, эта стадия неизбежна для любых отношений.

Диана призналась себе, что чувствовала бы себя увереннее, будь они женаты. Открыто жить вместе, не состоя в браке, выглядело сейчас как высший шик. Они сохраняли независимость, невозможную в случае брака. Отношения между мужем и женой нельзя сравнивать с отношениями между любовниками.

Боже, неужели это она, Диана Синклер, всерьез размышляет о замужестве? Наверное, так думала только ее бабка! Если мужчина решил сбежать, в наши дни его не удержишь цепями брака! Скорее добьешься обратного, и только.

Диана нетерпеливо взглянула на часы. Время лекции давно истекло, но женщины не спешили отпускать Люка. Его обступили плотной толпой и просили дать автограф. Он очаровательно улыбался и расписывался на протянутых афишках, не забывая продвигаться к выходу.

Диана незаметно выскользнула на улицу и скрылась в лимузине. Она давно запретила себе показываться на таких встречах рядом с Люком: ей слишком откровенно завидовали. Да и Люк почему-то чувствовал при ней себя неловко. Это неприятно удивляло Диану, но она успокаивала себя тем, что сохранить имидж одинокого вдовца полезно для шоу. А на телевидении шоу считается хорошим, если у него высокий рейтинг. Здесь, как в спорте, толпа соперников караулит каждый твой неверный шаг, чтобы занять место оступившегося лидера.

Именно об этой опасности ее постоянно предупреждал Фил Бэннон через Мэтью. Слава Богу, Фил почти все время торчал в Голливуде, и радость от общения с боссом в основном доставалась Сэйлсу. Мэтью всегда был честен с Дианой, и она старалась отвечать ему тем же.

По суматохе на улице Диана поняла, что Люк вышел из клуба, конечно же, в сопровождении толпы почитательниц.

– Огромное спасибо вам всем! – воскликнул он на прощание и, рассмеявшись, открыл дверцу лимузина. Заранее предупрежденный шофер тут же нажал на газ.

– Ну, как я тебе? – самодовольно улыбаясь, поинтересовался Люк. Вопрос, разумеется, был риторическим. Он чертовски хорошо понимал, что лекция удалась, но хотел услышать похвалу от Дианы.

– Ты смотрелся очень неплохо, но ведь и материал был подготовлен классный.

– Господи, эти бабы так меня лапали, будто их мужики только и делают, что смотрят бейсбол! – Люк то ли не понял, то ли намеренно пропустил мимо ушей ее шутливое замечание.

У Дианы снова защемило сердце. И она попыталась найти спасение в юморе:

– Надеюсь, они не отлапали ничего важного?

Уступив непреодолимому желанию, Диана обхватила Люка за шею, привлекла к себе и поцеловала в губы. Он напрягся всем телом.

– О, Люк, – прошептала она, – я так люблю тебя, милый! Он тут же расслабился, улыбнулся и обнял ее.

– И я тебя люблю, детка.

А потом сделал то, о чем она умоляла его в мыслях, – стиснул ей груди. Диана, изнемогая от желания, прижалась к нему еще теснее.

И Люк отвечал ей, да еще как отвечал! Он тоже заметно возбудился.

Она сразу забыла о том, что они не были близки уже целых две недели; главное – им предстоит заняться любовью сейчас! Страстные поцелуи Люка мигом сняли тяжесть с ее души.

Все будет хорошо. Все, все будет хорошо, пока они не разлюбили друг друга.

* * *

В пятницу вечером Ники сидела в операторской вместе с режиссером и помощником режиссера. Она руководила записью очередной серии, поскольку Диана, плохо почувствовав себя, после обеда ушла домой.

Следя за первой сценой, Ники отметила про себя, что Люк сегодня просто великолепен. Конечно, во многом ему помогала аудитория. Около двадцати кресел занимали фанатки Пэта Уинстона, прикатившие сюда из Огайо. Они не только хлопали и смеялись во все горло, но еще и охали, свистели и вообще вели себя как одержимые. Это, естественно, здорово подогревало актеров, а особенно Люка.

Впрочем, публика на съемках всегда подбиралась что надо и заполняла зал до отказа. Сюда приходили не только по пригласительным билетам. Все знали, что в дни съемок женщины толкутся возле студии с самого утра, с охотой предлагая деньги распространителям билетов (по идее бесплатных). Этот бизнес, конечно, был незаконным, но что поделаешь с целой толпой оголтелых баб, желающих попасть на шоу?

Ники думала сейчас не о деле, а о предстоявшем сегодня обеде с Люком. Едва Диана отправилась к врачу, а потом домой, Ники пригласила Люка «перекусить» после съемок. Сказала, что необходимо обсудить кое-какие детали съемок на будущей неделе, но раз Диана заболела… Словом, Люк согласился без колебаний.

Ники удовлетворенно потирала руки. Она давно прикидывала и так и этак, как бы устроить такой вот миленький тет-а-тет, но при этом не возбудить подозрений Дианы.

Она и ресторан присмотрела заранее – «У Луиджи». Этот итальянский ресторанчик находился неподалеку от студии, на Восточных Двадцатых улицах, и обычно женатые мужчины приглашали туда своих любовниц. Сумрачный зал, едва освещенный свечами, отдельные кабинки, молчаливые официанты, тихая, романтическая музыка – все как нельзя лучше отвечало целям Ники.

С каждым днем она все сильнее мечтала заполучить Люка и отделаться от Гвен. Наверное, так чувствует себя канарейка, угодившая в одну клетку со стервятником. Ники давно мутило от настырной старухи, желавшей превратить ее в рабыню. Однако она не отваживалась бунтовать, пока не втиснет свой кусок текста в сценарий «Пэта Уинстона». Как назло, Гвен не была сильна в комедийном жанре, и выжать из нее подходящую идею не удавалось. Диана отбрасывала все, что предлагала ей Ники, – а ведь уже середина марта!

Правда, Люку Диана давно осточертела, но вокруг слишком много желающих наложить на него лапу. Взять хотя бы Джемму Лопес. Даже после подтяжки никто не даст ей меньше сорока. И хотя она жрет за троих, но каким-то образом ухитряется оставаться тощей и гибкой, как змея. И Ники с презрением подумала, что Джемме наверняка приходится пачками глотать слабительное, чтобы не заплыть жиром. Ники хотелось придушить эту суку, когда она начинала вешаться Люку на шею и обольщать его своими ужимками.

Ну что ж, по крайней мере это помогает ей играть роль. Ники, следя за Джеммой по монитору, не могла не признать, что та чертовски хороша: вон как умеет изобразить злость и показаться при этом смешной. А публика просто ревела от восторга. И хотя запись проходила на редкость удачно, Ники не могла дождаться конца – поскорее бы оказаться за столом напротив Люка и начать свой собственный спектакль!

И она начала этот спектакль, не прошло и часа. У дверей Ники сунула десятку в ладонь метрдотелю и шепнула, что им нужен уютный столик, – к нему их и проводили с многозначительной ухмылкой.

Первым делом Ники сняла жакет, чтобы Люк мог без помех любоваться ее грудью, тесно обтянутой тонкой блузкой, расстегнутой чуть не до конца. Кроме того, внимание Люка должен привлечь массивный египетский крест необычной формы – подарок Гвен. Это сработало: Люк сразу уставился на тускло поблескивающий кусок серебра. Ники гордилась своей грудью, пусть не очень высокой, зато прекрасной формы, тугой и с крупными сосками, приподнимавшимися всякий раз, как только она думала о сексе. А именно об этом Ники сейчас и думала, неотрывно глядя в глаза Люку и сияя самой откровенной улыбкой.

– Люк, ты сегодня сработал классно, это я говорю вполне серьезно, как продюсер!

– Премного благодарен, мэм, – улыбнулся он. – Очень рад, что вам понравилось.

Не спеша попивая кампари с содовой, они занялись меню, причем метрдотель расстилался перед Ники, как перед принцессой, отлично понимая, что ей нужно.

За обедом Ники снова заговорила о шоу:

– Люк, у меня появились кое-какие сомнения, и я хотела бы посоветоваться с тобой… – Конечно, в понедельник явится Диана и все перекроит по-своему, но при этом ни за что не сделает одного – не спросит мнения Люка.

Люк отвечал на ее вопросы поначалу нерешительно, но постепенно все больше входя во вкус. Ники надеялась, что он скоро поймет: Диана крутит им, как куклой.

Она моментально установила связь с официантом. Итальянцы – удивительный народ. Вот кто понимает женщину с полуслова! Официант, догадавшись, что должен постоянно наполнять их бокалы, притащил вторую бутылку.

Убедившись, что Люк то и дело заглядывает ей в вырез, Ники наклонилась так, что касалась грудью стола. Кроме того, она устроила настоящее представление, угощая его из своей тарелки, давая попробовать кусочек со своей вилки, поднося к самому лицу свои красивые надушенные ручки и как бы невзначай задевая Люка.

Ники упивалась его неотразимой сексуальной улыбкой, обращенной к ней, к ней одной. Она вскользь заметила:

– Мне особенно понравилось, как ты сегодня провел сцену с Шарон, заставив ее рассказать, что случилось в школе. И все благодаря твоей отсебятине. Даже Диана согласится со мной, когда увидит эту серию в понедельник! Конечно, она у нас самая крутая профи, и именно поэтому ей труднее понять, что у артиста свое отношение к персонажу: ведь это он вживается в роль, а не автор!

Люк проглотил наживку еще охотнее, чем кусок телячьей отбивной. Ники возликовала: она угадала верно, ему давно хочется сорваться с короткого поводка, на котором его держит Диана.

Однако Ники вела себя крайне осторожно и не критиковала Диану открыто, хотя свободно рассуждала о том, что слишком большая власть и ответственность мешают ей по достоинству оценить идеи окружающих, особенно такие замечательные находки, как у Люка.

– Конечно, без сценария никуда не денешься, но ты же понимаешь, что само шоу делает именно Пэт Уинстон! Твой персонаж – гвоздь программы, и кому знать его лучше, чем тебе!

Казалось, Люк отмалчивался, ожидая, когда Ники выложит все до конца. Она выдала давно заготовленную сказочку про то, как в колледже в нее влюбился профессор математики и стал обращаться с ней как с собственной вещью, даже не позволял болтать на переменах с парнями из их группы. Стрела попала в цель.

– Да, представляю, что ты чувствовала.

Ники напряглась: сейчас, вот сейчас он начнет жаловаться ей на Диану! Но этого не случилось. Неужели его и вино не берет?

Впрочем, Ники и сама могла выпить хоть бочку и даже не захмелеть.

Нет, скорее всего Люк пока не готов к открытому бунту. Что ж, по крайней мере он явно заинтересовался этой проблемой – вот и надо бить в это место!

– Понимаешь, я же сошлась с этим профессором по своей воле, а не потому, что он меня принуждал. Для меня главное – независимость. А он хотел знать все: куда я хожу и с кем бываю. Ну, я и сказала, что это не его дело. Что тут было! Я решила вообще ничего ему не говорить, и пришлось научиться врать по мелочам.

Отлично: Люк явно знал, что это такое! Он пристально взглянул на нее:

– Ну и что было дальше?

– Дальше я его отшила. – Ники улыбнулась и пожала плечами. – Конечно, было нелегко, он мне нравился, и все такое, и по математике мне здорово помогал. Только при этом относился ко мне так, будто сделал в меня долгосрочное вложение, как в развивающийся проект. Жуть, правда? Сначала мне было очень нелегко. Он все не мог успокоиться и то и дело звонил. А потом перестал. Видно, нашел себе другую студентку.

Они уже перешли к ликеру и кофе, и Люк пялился теперь на ее грудь неотрывно.

– Тебе нравится мой крест? – наконец поинтересовалась она с самой соблазнительной улыбкой. – Это настоящее серебро. – Про себя она твердила: «Ну же, потрогай его, потрогай!»

Наконец Люк подчинился. От прикосновения его пальцев к чуткой разгоряченной коже Ники чуть не подскочила и мгновенно распалилась.

– У тебя такие красивые руки, – хрипло прошептала она. – Такие выразительные. И ты отлично ими пользуешься…

Их глаза встретились, и Люк улыбнулся так, что Ники окончательно сомлела под его взглядом. Но, увы, волшебная минута закончилась слишком быстро.

Он вздохнул, убрал руки, посмотрел на часы и смущенно сказал:

– Ники, здесь очень хорошо, но мы слишком засиделись.

Она кивнула и махнула официанту. Ники чувствовала себя разочарованной и вместе с тем обнадеженной: Люк явно жалел, что не может продолжить их встречу. По крайней мере он не выставил себя дураком и не стал объяснять, что должен вернуться домой, к Диане.

Ники предложила заплатить по счету (как-никак обед затевала она), но Люк и слышать об этом не хотел. Ну что ж, так тому и быть, тем более что они съели и выпили (в основном выпили) почти на сотню баксов.

Однако Ники напрасно надеялась, что Люк предложит ее подвезти. Он усадил ее в такси и поблагодарил за чудесный обед.

Итак, вечер не прошел впустую, но этого слишком мало. Черт побери, еще только половина десятого, а она возбудилась, как мартовская кошка! Нужно немедленно найти мужика на эту ночь!

С порога Ники услышала, как звонит телефон. Она не спеша разделась – пусть себе надрывается. Наверняка это Гвен.

Но через три минуты телефон зазвонил вновь. Когда звонки прекратились, Ники набрала номер одного знакомого. Ей никто не ответил. У второго она услышала автоответчик. Еще бы, уже почти десять: какой дурак будет торчать дома вечером в пятницу!

Когда телефон зазвонил в третий раз, Ники взяла трубку.

– Где тебя черти носят?! – сердито воскликнула Гвен. – Мы же договорились встретиться, а я не люблю, когда меня водят за нос!

Ники попыталась успокоить ее, по без особого успеха. Гвен рвала и метала. Она впервые позволила себе такую вспышку, и Ники даже немного испугалась. Ей рано расставаться с Гвен. Правда, не далее как на этой неделе им прислал свой сценарий какой-то начинающий автор. Ники наскоро просмотрела рукопись и отправила обратно, но перед этим выписала для себя кое-какие идейки. Неплохие, кстати, идейки. Но присвоить их без помощи Гвен пока не могла бы.

Стараясь не сорваться, Ники забормотала что-то насчет срочной работы. Да, она звонила, но у Гвен все время было занято. Потом предложила старухе пойти в лесбиянский клуб. Гвен обожала это место, потому что только там они могли бы открыто танцевать вдвоем.

– Ну пожалуйста, Гвенни, не сердись. Все будет хорошо, обещаю!

Наконец Гвен позволила уломать себя.

Ники знала: старуха не устоит перед соблазном показаться с ней на людях и при этом не чувствовать себя извращенкой, белой вороной. Напротив, в клубе для таких же, как она, ей будут бешено завидовать: вон какая старуха, а отхватила себе молоденькую красотку! Ну и пусть себе глазеют – Ники плевать хотела на этот гадюшник!

Она нарядно оделась и наверняка была самой красивой женщиной в зале. Гвен лопалась от гордости и после второго танца окончательно простила ее.

За столом Ники завела разговор о телевизионных комедиях и пристала к Гвен с вопросом, над чем люди смеются.

– Ну, чаще всего над самими собой. Когда видят, что кто-то другой в определенной ситуации ведет себя так же нелепо, как они. – Гвен стала приводить примеры, и Ники слушала ее открыв рот.

– Да, теперь я понимаю, что ты хотела сказать. Кстати, ты никогда не смотрела сериал «Пэт Уинстон»? Я жутко хохотала над некоторыми сериями. Это, конечно, из-за Джеммы Лопес. Она такая клевая, смуглая и ужасно смешная!

Заметив, что Гвен ревнует, Ники еще немного поиздевалась над ней, а потом сменила тему, сообщив, что ей нравятся не все серии «Пэта». Она выложила и недавно присвоенную идейку так, будто увидала ее на экране, поинтересовавшись мнением Гвен.

– Если бы это был мой сценарий, я бы хотела показать, как дети пытаются защищать Пэта, и заставила бы их откалывать всякие штуки, чтобы лишний раз позлить Лолу.

– О, Гвенни, ты молодчина! А какие штуки?

– Например, кто-нибудь из них мог что-то украсть в магазине и угодить в полицию, а кто-то – пролить томатный сок на лучшее платье Лолы…

«Отлично, превосходно!»

– Гвенни, пойдем еще потанцуем! – предложила Ники.

Они топтались на тесном прокуренном пятачке лесбиянского клуба, и Ники вовсю напрягала фантазию, изрядно подогретую винными парами. Она воображала, будто это Люк обнимает ее и прижимается щекой к щеке, пока не заметила, что Гвен дрожит от возбуждения.

Но и потом, в постели, Ники продолжала думать о Люке, хотя получила наконец долгожданную разрядку.

– А ну, живо в машину и хватит пищать! – кричала Сара, подталкивая детей.

Джой выл во весь голос, а Дэйзи упиралась.

– Ой, мама, мне же больно! Не надо! – визжала она.

– Заткнетесь вы наконец или нет?! – Сара в сердцах захлопнула дверцу и рывком взяла с места, вырулив со стоянки возле школы.

Пришлось тащиться чуть ли не через весь поселок до шоссе – только там ей удалось выжать педаль газа до конца.

То, что она не живет постоянно в вонючей дыре, еще не дает права этой фифе, назвавшейся училкой, задирать перед ней нос! Разве это преступление – привести детей в школу?! Она надраила их сегодня до блеска, а на Дэйзи даже напялила платье!

Подумаешь, школа, – курятник какой-то! Зато училка расселась в этом курятнике, как клуша, и этак свысока позволила детям Сары «посидеть», пока весь класс хихикал и перемигивался.

Ну а уж когда Сара заехала еще раз перед ленчем, все там было перевернуто вверх дном.

Дэйзи плевалась в училку, та визжала, что выгоняет ее из школы, а Джой ревел, потому что мальчишки шпыняли его и дразнили заикой.

Тут училка заприметила Сару и наехала на нее прямо перед всеми детьми: у нас, мол, расписание, и фу-ты ну-ты, и мы не можем «останавливать процесс» из-за «неуправляемых детей»! Да к тому же Джой, видишь ли, слишком мал и не умеет спокойно сидеть, а Дэйзи в семь лет еще не научилась читать!

– Ну так я ж за тем их сюда и привела, чтобы учились! – возразила Сара.

Тогда училка затрясла башкой и заверещала, что Сара должна обождать аж до сентября.

Конечно, Сару проняло прямо до печенок, что ее выругали при детях, и теперь она срывала на них злобу. Надо же: профукала целый день, чтобы отвезти их в школу, и ради чего?

– Мама, меня тошнит! – раздался у нее за спиной голос Дэйзи.

Сара притормозила и только теперь заметила, что гнала по шоссе на скорости добрых пятьдесят миль. Чего же удивляться, что ребятишек растрясло…

Поспешно свернув на обочину, она выскочила из машины, распахнула заднюю дверцу, помогла выбраться Дэйзи и придерживала девочку, пока ту рвало. Теперь ей было стыдно за свою вспышку.

Пока они добирались до дому, Сара почти совсем успокоилась. Она обняла детей и попыталась утешить их, обещая, что осенью они приедут в школу еще раз.

Но все это были пустые слова: ни она, ни дети не знали, куда занесет их судьба через шесть месяцев.

Позже, вечером, Сара сделала очередную попытку заинтересовать Дэйзи чтением и, как всегда, ничего не добилась. Судя по всему, Дэйзи просто не понимала, о чем ей толкуют. Наверняка это оттого, что Сара не имела понятия, с какой стороны подступиться. Детям положено ходить в школу каждый день, а это означает, что ей нельзя задерживаться на шабашке. И не только из-за школы. В Америке почти не осталось состоятельных фермеров, способных нанимать людей для сбора урожая. Поля обрабатывают в основном комбайны. Сара давно поняла, что с сезонными работами пора завязывать, но как? Несмотря на все старания, ей никогда не удавалось отложить ни гроша.

Она больше всего мечтала о жизни в городе, о хорошей школе для детей и о работе в парикмахерской для себя. Может, тогда ей даже удалось бы накопить деньжат на собственный маленький магазинчик, чтобы жить в квартирке наверху, и все такое. Сара молилась Богу каждую ночь, по ее ждала все та же тупая, изматывающая работа.

– Ну и не надо, я больше вообще не пойду в эту школу! – заявила Дэйзи, помогая матери вытирать тарелки после ужина.

Сара промолчала: ясно, что девочке надо выговориться и снять напряжение после всего, что пришлось вытерпеть в школе. Дэйзи вообще болезненно воспринимала свои неудачи. Сара понимала ее, потому что была такой же.

Наконец дети заснули, а Сара еще долго ворочалась без сна и ломала голову над тем, как бы зацепиться подольше на одном месте, чтобы дети ходили в школу хотя бы год.

В субботу она оставила Дэйзи и Джоя у соседей, а сама поехала в близлежащие поселки: вдруг в каком-нибудь кафе нужны официантки? Официантки действительно были нужны, но никто не пожелал взять Сару, не имеющую соответствующего опыта.

Черт побери, да откуда же его набраться, если никто ее не берет?!

Глава 16

– Извините, что пришлось оторвать вас от дел, – сказал Мэтью Диане, сидя за рабочим столом у себя в офисе.

– Ничего страшного. – Она улыбнулась, как ему показалось, довольно нервно.

Сэйлс замялся, не решаясь начать разговор.

Он заметил, что после встречи в супермаркете в Сэдж-Харборе Диана прониклась к нему особым уважением. Хотя сначала Сэйлс вспоминал об этой встрече со стыдом. Энди пела себя просто отвратительно, будто чувствовала, что перед ней женщина, небезразличная отцу.

Диана и Люк… Люк и Диана… Каждый раз Мэтью повторял это, как только в нем вспыхивала надежда, что она относится к нему не просто по-дружески. Встретившись с ней после Сэдж-Харбора, Мэтью извинился за Энди и пояснил, что жена бросила его и дочку несколько лет назад.

Диана, посмотрев па него с искренним сочувствием, сказала, что ей очень жаль. Она не поинтересовалась подробностями, как обычно делали другие женщины, потому что была равнодушна к нему. И тем больше обрадовало Мэтью ее дружеское сочувствие.

Вздохнув, он опустил взгляд на лежавшие перед ним бумаги – сценарий первой серии на следующий сезон и краткий обзор содержания остальных двенадцати серий. Все это требовало утверждения для производства.

Как всегда, Диана тут же догадалась, в чем проблема.

– Филу не понравилось то, что мы предложили?

– И да и нет. В основном он остался доволен. Но несколько пунктов он потребовал изменить. – Мэтью смягчил грубые высказывания Фила, чтобы не обидеть Диану. На взгляд Бэннона, дети Пэта излишне осведомлены в вопросах секса, что якобы не согласуется с общепринятой моралью.

– О Господи! – воскликнула Диана. – Теперешние дети и в самом деле с младенчества знают обо всем! Ну а ваша дочь?

– Да, она все знает, но ведь я и не говорю, что согласен с Филом. Просто он боится, что, если мы не оправдаем надежд хотя бы небольшой части аудитории, «Континентал» не сумеет на последнем рывке обойти «Альфу» и пробиться на первое место. Для него необходимо, чтобы сериал по-прежнему оставался хитом сезона.

– Но ведь это значит, что первая серия и четыре следующих пойдут коту под хвост! Если мы вычеркнем все, что не нравится Филу, от сценария ничего не останется!

– Понимаю, Диана, но вы так изобретательны – наверняка придумаете что-то более приемлемое…

– Нет, не придумаю, да, если уж на то пошло, и не стану. Потому что семья Уинстонов живет по нормальным законам. Шарон уже двенадцать, физически она сформировалась. Келли старается не отставать от сестры. А Макс мальчишка, и к тому же младше сестер, а значит, не подаст виду, что он в чем-то менее опытен, хотя его попытки держаться на равных довольно забавны. Кроме того, старшие дети захотят узнать, насколько близки отношения отца с его знакомыми и как он относится к случайным связям.

– Ну, в Нью-Йорке этим действительно никого не удивишь. Видите ли, Диана, Фил боится оттолкнуть зрителей, приверженных старой системе ценностей.

– Я с ним не согласна. Пойдя на поводу у той части зрителей, которая смотрит сериал реже всего, мы рискуем потерять основную аудиторию, а она-то и делает «Пэта Уинстона» хитом. И не уверяйте меня, будто согласны с Филом!

– Конечно, нет, – вздохнул Мэтью. – Проблема не только в Филе. Он совещался с программистами, и все его поддержали.

– Но он не советовался со мной! – сердито заметила Диана.

– Верно, однако Фил надеялся, что в этом не будет нужды. – Мэтью многозначительно посмотрел на нее и добавил: – Как и я. Фил – очень опасный оппонент. Непредсказуемый и коварный. Он способен выложить кучу аргументов, не позволив вставить ни слова, и все они покажутся правильными и логичными, даже если неверна предпосылка…

– Так почему же не рассмотреть предпосылку?

– Потому что к тому времени, как вам удастся открыть рот, вы скорее всего почувствуете себя разбитой наголову, – грустно улыбнулся Мэтью. – По мне, лучше выйти на диспут с целой толпой профессоров философии, чем попытаться доказать Филу, что днем светит солнце, а ночью – луна. Это невозможно.

– Это вы так считаете. – Диана нетерпеливо пожала плечами. – Но я предпочла бы убедиться в этом сама. Честное слово, Мэтью, я не собираюсь уступать. Детям Пэта Уинстона положено расти и развиваться. С каждым новым сезоном они становятся на год взрослее – это не сиротка Энни из детских мультяшек!

На столе у Сэйлса зажужжал интерком.

– Да, спасибо. Диана, мне пора на совещание. Может, посоветуетесь сначала с Молли?

– Чтобы в итоге выбросить всю первую серию и четыре следующих?

– Ну, не то чтобы выбросить. Скорее приглушить тона. Или, на худой конец, поменять эпизоды местами. Пусть утвержденные серии пойдут в эфир первыми, а эти четыре пока придержите. Возможно, если наши рейтинги останутся на высоте, Фил смягчится и…

– Нет, Мэтью, – тихо, но решительно отрезала Диана. – Извините. Не хочу проявлять упрямство, но все же буду стоять на своем. Патологически инфантильные дети испортят весь сериал.

Интерком зажужжал снова, и Мэтью поднялся:

– Увы, мне пора. Подумайте хорошенько, Диана!

– Я уже подумала. – Она тоже встала. – Конечно, мы обсудим все с Молли, но она, несомненно, согласится со мной.

– Имейте в виду, Фил – упрямец. – Мэтью начал собирать со стола бумаги. – Он расшибется в лепешку, лишь бы сохранить лицо.

– То есть вовсе откажется от сериала? Ну что ж, на свете есть и другие телекомпании.

Мэтью проводил Диану до дверей. Его злило, что из-за Фила он оказался в неловком положении, а Диана проявила несговорчивость.

– Верно, но вряд ли они захотят связываться с «Пэтом Уинстоном». Вы ведь знаете, «Альфа» делает упор на музыкальные видеоклипы, а «Первая американская» – на зрителей самого преклонного возраста. Я сам там работал и могу вас заверить: они не примут сериал в таком виде.

– И все же я бы хотела сама поговорить с Филом, даже если придется вылететь на Запад. – Диана твердо взглянула на Мэтью. – Надеюсь, мне все же удастся его убедить.

– Хорошо. На будущей неделе он сам прилетит в Нью-Йорк – очень кстати. Я устрою встречу, если вы так уверены…

– Да, уверена. Абсолютно.

Мэтью раздраженно пожал плечами. Он шел на совещание, охваченный гневом. Диана не лишена напора и отваги, но не имеет понятия о том, во что ввязывается. В прошлом году Фил гладил ее по шерстке, потому что ухватился бы за любое шоу, способное улучшить положение компании. Но теперь, когда появился реальный шанс обойти «Альфу», Бэннон без сожалений раздавит любого, кто посмеет встать на пути к успеху.

Правда, Диана тоже умеет быть непреклонной, но Мэтью знал, что она очень ранима. И это трогало его. Кроме того, Мэтью тревожился, выстоит ли она перед Филом, если тот двинется напролом.

Начало апреля выдалось необычно теплым, и Диана обливалась потом в своем шерстяном свитере, поднимаясь в лифте на сороковой этаж, в офис Фила Бэннона.

Она очень нервничала, хотя обсудила с Молли все мелочи, даже то, в чем именно уступить.

– Не забывай, – повторяла Молли, – переговоры всегда чреваты какими-то уступками, особенно в мелочах. Уверена, что справишься без моей помощи, если до этого дойдет?

– Уверена, да я и не хочу ничьей помощи.

Диана готовилась предстать перед Филом – ну и, возможно, перед Мэтью – и совсем растерялась, увидев весь совет программистов. Из-за стола поднялись около десяти мужчин – в основном вице-президенты компании по различным отделам. Кое-кого Диана знала, но все равно чувствовала себя глупо, улыбаясь им и пожимая руки. Даже Дик Мэнн едва кивнул ей в ответ на дружескую улыбку. Кажется, его лицо промелькнуло в толпе на рождественском приеме, но он скрылся прежде, чем Диана успела поздороваться.

Следуя за Филом в глубь кабинета, она заметила ковер, в котором ноги утопали по щиколотку, и роскошный вид из окна на Хадсон-Ривер.

Шикарное кожаное кресло, слишком мягкое и слишком большое для Дианы, приняло ее в свои чересчур теплые объятия. Мужчины расположились так, что невольно разделились как бы на два лагеря. Слева от Дианы на кожаном диване устроились лишь Мэтью и еще двое, тогда как справа сидели все остальные. Фил, заняв место за массивным полированным столом, оказался по меньшей мере фута на четыре выше Дианы, стиснутой коварными подлокотниками.

От одного этого у нее бешено забилось сердце и пересохло во рту. Она постаралась взять себя в руки, хотя еще никогда в жизни не полемизировала с такой командой. Если бы только Мэтью предупредил, что ее ожидает целый совет! Впрочем, он тоже мог этого не знать.

Фил закурил сигару.

– Моя дорогая, позвольте выразить искреннюю радость по поводу того, что мы начинаем вместе уже второй сезон. Ни для кого не секрет, что именно «Пэт Уинстон» стал основой нашего успеха. Я прав, джентльмены?

По комнате прокатился одобрительный гул, и Диана изобразила непринужденную улыбку. Им удалось-таки захватить ее врасплох.

А Фил продолжал – любезно, но снисходительно:

– Я честно пытался проявить к вам терпение и уступчивость, но не понимаю причину вашего упрямства.

И он выдал все, о чем уже говорил Мэтью, присовокупив результаты опросов публики.

Воцарилась напряженная тишина: наверняка все ожидали, что статистические выкладки сразят Диану наповал и она сдастся.

Черта с два! Правда, Диана тоже подготовила ряд статистических выкладок, но бумаги лежали в портфеле возле ее ног. Не хватало только устраивать перед ними спектакль, барахтаясь в этом кресле, чтобы поднять портфель, а потом копаться в бумагах!

Она посмотрела Филу прямо в глаза – хотя для этого пришлось изрядно задрать голову – и промолвила своим мягким, вкрадчивым голосом:

– Мне очень жаль, мистер Бэннон, что мое упрямство причинило вам столько неудобств и вы потратили время па личную встречу, но…

Диана понимала: глупо втягиваться в дискуссию о статистике, и поэтому решила упирать на то, что «Пэт Уинстон» получил хорошие отзывы прежде всего как необычный, смелый и нетрадиционный материал, а его популярность зависела от убедительно выписанных характеров персонажей.

Фил больше не улыбался: он разозлился не на шутку. Перебив ее, он заявил, что не может позволить себе показать некоторые эпизоды перед советом учредителей.

– Что, если учредители вообще откажутся от «Пэта Уинстона» ради какого-нибудь голливудского шоу? Как прикажете бороться за рейтинг? Ведь если совет учредителей прекратит показ «Пэта Уинстона», рейтинг сразу упадет минимум на шесть пунктов!

Диана напомнила, что это всего лишь предположения. Разве кто-то из учредителей читал сценарий? Нет, не читал, но представлявший их вице-президент подтвердил, что учредители согласны с Филом.

Диана попыталась убедить их, что на экране задаваемые детьми вопросы будут выглядеть вполне невинно и даже забавно. Улыбаясь, она припомнила случаи, когда комедийные сериалы стали хитами благодаря участию детей.

В комнате послышался раздраженный гул. Диана подняла руку, прося внимания, и указала на то, что все большее число зрителей уплывает к конкурентам: они предпочитают смотреть кабельное телевидение, независимые станции или видеокассеты.

Атмосфера накалялась: мужчинам явно не понравилось, что их ткнули носом в самую болезненную проблему. Диана же снова повторила, что только новаторские, необычные приемы вещания укрепят позиции их канала.

Фил, скрывая ярость под постной улыбкой, нанес удар ниже пояса:

– Дорогая, наши дети уже не так защищены, как в ту пору, когда о них заботились родные матери. Теперь женщины предпочитают зарабатывать деньги, а детей отправляют в школы и летние лагеря, где они становятся легкой добычей для совратителей малолетних… Именно наши бедные дети оказались первой жертвой сексуальной революции…

И пошло-поехало. Предлагаемые Дианой новые серии «Пэта Уинстона» будут поощрять совратителей малолетних к новым преступлениям, поскольку убедят их, что дети гораздо более информированы в вопросах секса, чем считалось раньше.

Мэтью ничуть не преувеличивал. Фил выставил ее не только недальновидной, но и попросту опасной особой. Он заливался соловьем, сыпал обвинения одно за другим, не позволяя вставить хоть слово.

Диана молча ждала, пока Бэннон закончит. Ее душил гнев. А он между тем перешел от совратителей малолетних к другой, еще более неожиданной теме. Оказывается, Пэту Уинстону давно пора жениться на Лоле, и самый лучший сюжет для первой серии в новом сезоне – предложение руки и сердца.

Диана растерянно уставилась на Фила, затем взглянула на Мэтью. Тот лишь пожал плечами, явно удивленный не меньше, чем она.

Пока Диана собиралась с мыслями, Фил выпустил на ковер Дика Мэнна с его статистическими выкладками, и стало ясно, кто приложил руку к этому бреду.

Диана на миг зажмурилась: ей казалось, что она медленно, но верно тонет в мягких кожаных глубинах проклятого кресла.

В комнате запахло мужской агрессивностью и жаждой крови: Диану явно собирались добить.

– Опросы показали, – сообщил Дик, – что зрители считают, будто феминистские взгляды Лолы объясняются страхом быть отвергнутой. А на самом деле она мечтает найти покой и удовлетворение в крепкой семье, которую могла бы создать с Пэтом…

Уж кто-кто, а Диана отлично знала, какие фокусы проделывают статистики со своими данными, желая что-то доказать. Интересно, они опрашивали тех, кто смотрел «Пэта Уинстона» или матч по футболу?

Дик говорил округлыми, завершенными фразами, а их концовки вполголоса повторял Фил. Мужчины как будто соревновались в словоблудии, не давая Диане ни малейшего шанса.

Фил ввернул даже то, что Люк выступает с лекциями для женщин:

– Вы, дорогая, не можете не знать о том, как он прославляет в своих речах радости брака и семейной жизни. Вот пусть и подтвердит это на деле!

Диана покраснела, заметив перешептывания и подмигивания. Ведь всем известно, что она и Люк – любовники. И теперь они злословили, считая Диану неподходящей партией для Люка, а Лолу вполне подходящей для Пэта.

Когда Диане наконец предоставили возможность ответить, все, кроме, пожалуй, Мэтью, откровенно смеялись над ней. Она кипела от ярости, однако не позволила им перейти с делового разговора на личности.

Диана говорила тихо, удивляясь тому, что ее голос не дрожит и не срывается.

– Если Пэт женится на Лоле, – начала она, – это, конечно, найдет положительный отклик, что вполне естественно. Кто не порадуется счастливому браку? Особенно если в соответствии с вашим желанием, мистер Бэннон, мы начнем с предложения руки и сердца и постепенно подведем дело к свадьбе. Мы сумеем завладеть вниманием зрителей на несколько недель…

Их физиономии выразили откровенное злорадство: «Ага! Все бабы – сентиментальные дуры, даже эта крутая телка! Стоило заморочить ей голову свадебными картинками, и она готова позабыть, зачем вообще явилась сюда!»

Почувствовав, что ликующие мужчины утратили бдительность, Диана пошла в атаку:

– Но следует учесть, что свадьба будет не просто неудачным сюжетным ходом – она полностью угробит шоу. Неповторимость Пэта Уинстона в том, что он одинок. Как только он женится, мы скатимся на тривиальную семейную комедию, ничем не отличающуюся от тысяч других…

– Черта с два! – сердито рявкнул Фил. – Брак – главная цель жизни большинства нормальных людей – разведенных, овдовевших или как там еще. У детей будут два родителя вместо одного…

– Вот именно, – подхватил Дик Мэнн. – Общественное мнение давно считает, что нельзя проявлять равнодушие к узам брака. Ибо брак – нить от одиночества к счастью. От сексуальной зависимости к полному согласию…

Господи, ни дать ни взять доморощенный психолог на содержании у полиции нравов! Диана не понимала, зачем ему все это нужно.

Едва Дик замолк, она обратилась к президенту:

– Мистер Бэннон, кажется, несколько лет назад по телевизору шел сериал под названием «Рода». Это продолжение «Шоу Мери Тайлер» сначала пользовалось большой популярностью…

Диана училась в те годы в колледже и мельком видела лишь несколько серий. Но позже, решив заняться комедийными сериалами, она просмотрела записи и прочитала подборку критических статей, стараясь понять, отчего некоторые шоу не сумели удержать первоначальный успех.

– Новый сериал показывали не больше восьми недель – до тех пор, пока Рода не вышла замуж за своего друга Джо Жерарда. Если я не ошибаюсь, около сорока миллионов зрителей, мило улыбнувшись, переключили телевизоры на другой канал сразу после свадьбы. К концу сезона рейтинг упал на шесть пунктов и продолжал опускаться. Вполне естественно: Рода привлекала внимание как одинокая женщина, запутавшаяся в домашних проблемах. Авторы снова сделали ее одинокой, чтобы спасти сериал. Ну а публика не любит разводов, и шоу прекратило свое существование.

И Диана с милой улыбкой обвела взглядом недоброжелательные рожи всех мужчин, кроме Мэтью, который улыбался ей. Фил уже до половины изгрыз свою сигару.

Конечно, Бэннон пришел в ярость, ибо только что получил «неуд» за домашнее задание и имел глупость слишком серьезно отнестись к доводам Дика Мэнна.

Диана удивлялась, каким образом Дик додумался до этой дурацкой идеи со свадьбой. Ведь он далеко не так глуп. Или Дик до сих пор так завидует ей, что готов выставить себя круглым дураком, лишь бы иметь возможность нагадить? Вполне возможно, ведь со дня их последней встречи Диана успела стать знаменитостью, автором хита сезона, тогда как он всего-навсего программист в штате «Континентал». Дик не получил доступа к творческой работе, не стал вице-президентом, даже не сумел удрать в другую компанию. Похоже, он преуспевал только в том, что делал пакости другим.

Мэтью, заглянув в свои записи, заговорил. При этом он сверялся со ссылками на статистику «Роды», приведенными Дианой.

– Как справедливо заметила мисс Синклер, шоу начинает терять популярность, как только утрачивает основную интригу. Если Пэт женится на Лоле, она станет мачехой, и фокус переместится с Пэта на нее. Однако, судя по отзывам, приходящим на студию, именно Люк, а не Джемма, вывел шоу в хиты.

– Ну ладно, ладно, – буркнул Фил, перекрывая поднявшийся шум. – Я еще подумаю над этим. Но это не значит, что соглашусь принять сценарий первой серии и четырех последующих эпизодов.

– Я бы могла немного приглушить тона…

– Не пойдет! – Фил резко мотнул головой. – Этот материал совершенно неприемлем, и я настаиваю на том, чтобы его вырезали.

Диана, с трудом подавив гнев, попыталась убедить его статистическими данными об особенностях нынешней аудитории.

– Мистер Бэннон, поскольку материал подобран весьма тщательно, диалоги составлены живо и со вкусом и ни в одной сцене нет и намека на пошлость, публика скорее будет довольна, чем расстроена.

– Соплячка, да ты же не знаешь, о чем говоришь! – Фил откровенно драл глотку, уже не изображая даже вежливости. – Я был в этом бизнесе, еще когда ты ходила пешком под стол, и можешь поверить мне: нет способа представить чистеньким папашу, норовящего залезть под чужую юбку!

Диане стоило немалых усилий сдержаться и даже пропустить мимо ушей «соплячку».

– По-моему, мистер Бэннон, нам не следует спешить с выводами. Последнее слово всегда остается за публикой. Если людям не понравится наше шоу, они просто переключат канал.

– Ты что, рехнулась? – разорялся Фил. – Речь идет о миллионах! Мы не можем позволить себе рисковать такими деньгами! Мы целых десять лет продирались с самого дна…

– С помощью «Пэта Уинстона», – ловко вставила Диана. – До сих пор мы были на верном пути, и именно об этом свидетельствуют опросы телезрителей.

– Ты что, думаешь, это тебе в куколки играть? – рычал Фил. – Да я на этом собаку съел, знаю, что любит и чего не любит средний американец! – Бэннон швырнул на стол какие-то бумаги – видимо, ее сценарий – и рявкнул: – Вот это дерьмо зрители наверняка назовут развратом и смотреть не будут!

Все в комнате заговорили разом, кроме Мэтью, который не спускал напряженного взгляда с Дианы, разглаживая карандашом усы.

Когда шум немного утих, Диана сказала:

– Мистер Бэннон, я считаю, что вы не правы. В моем сценарии нет пошлости, вульгарности, нет даже ни одного грубого слова…

Фил, ошалев, захлопал глазами, но не извинился за грубость. Он бросил огрызок сигары в пепельницу, и по комнате пополз густой тошнотворный дым.

Бэннон побледнел, а его глаза превратились в злобные щелки. Диана отлично понимала, что играет с огнем. Все их прежние встречи были приятными, поскольку споров не возникало. Сейчас Фил тоже ожидал от нее любезных улыбок и реверансов. Однако Диана отвергла идею брака Пэта и Лолы, и Бэннон сорвался перед всеми своими лизоблюдами.

А те уже нетерпеливо ерзали в креслах, предвкушая, как их шеф размажет эту соплячку по стене. У Дианы захватило дух при мысли о том, что он выкинет. Однако она сделала попытку предложить Филу достойный выход из ситуации:

– Мистер Бэннон, почему бы нам вместе не просмотреть сценарий еще раз, строку за строкой, – может быть, удастся выбрать вариант, который устроит нас обоих?

По тому, как злорадно сверкнули его глаза при намеке на уступку, Диана поняла, что ошиблась.

– Нет, дорогуша, этот номер не пройдет! Я не позволю детям Пэта Уинстона обсуждать его половую жизнь на моем канале! Он встречается со знакомой женщиной в ресторане, и не более. Вот с этого эпизода мы и начнем первую серию нового сезона, – заявил Фил, сверяясь с текстом.

– Простите, мистер Бэннон, но я с этим не согласна.

Фил вскочил и заорал:

– А я не потерплю разврата на своем канале, и точка!

Диана кое-как выкарабкалась из предательских объятий проклятого кресла. Она чувствовала, как пульсирует жилка у нее на виске.

– В таком случае вам придется распрощаться с шоу.

Черт побери, неужели это ее голос – мертвенно-спокойный и чужой?

В комнате на миг воцарилась мертвая тишина, тут же сменившаяся испуганным шушуканьем.

– Я не позволю уничтожить свое произведение, мистер Бэннон. – Голос Дианы набирал все большую силу. – Это несправедливо. Пусть «Пэт Уинстон» погибнет, но я не превращу его в чушь собачью. Не желаю позориться и разочаровывать публику.

Фил побелел как полотно.

– Вы, наверное, шутите?

– Боюсь, мне не до шуток. – Диана подняла портфель и добавила: – Я не поставлю свое имя под вашей галиматьей.

С этими словами она решительно вышла и закрыла за собой дверь.

Никто не попытался ее вернуть, хотя ей пришлось довольно долго ждать лифта. Войдя в лифт, Диана почувствовала, что ее бьет дрожь. Господи Боже, что же она натворила?!

А у Фила в офисе разразилась настоящая буря: все орали разом, поливая друг друга грязью, чего не смели делать при Диане.

Только Мэтью сидел нешелохнувшись и опустив голову, чтобы никто не заметил его улыбки.

На свете больше нет такой женщины, как Диана!

Глава 17

– Что, что ты сделала? – разорялась Молли. – Нет, я не верю!

– Придется поверить, – буркнула Диана. Они сидели у Молли в гостиной. Только в этом уединенном месте Диана рассказала подруге о том, что случилось.

– Боже мой, Диана, ты же угробила свою и мою карьеру, карьеру Люка и Джеммы… Ты слишком много на себя взяла и даже не посоветовалась…

– Мне больше ничего не оставалось. Уступить…

– Балда, никто и не предлагал тебе уступать! Следовало просто тянуть время: «Я посоветуюсь с партнером», «Я должна подумать», «Мы найдем выход» – да мало ли что!

– Они загнали меня в угол, – покачала головой Диана. – Поверь, это был вариант либо – либо. Фил наехал на меня как танк. Это называется хамским шантажом…

– Ох, да заткнись ты, черт побери! – взорвалась Молли. – Я и слышать этого не хочу. Конечно, Фил Бэннон спровоцировал тебя. Он настоящий пройдоха, и все об этом знают. Мэтью предупреждал тебя сто раз, я предлагала пойти туда с тобой, по нет, ты вообразила, будто со всем справишься сама! Как будто это театр одного актера, а не партнерская фирма! Ты решила греться в лучах славы в одиночку, а со мной хочешь разделить только поражение!

Понимая, что Молли вправе злиться на нее, Диана не стала спорить. А Молли уже завелась до того, что пригрозила расторгнуть партнерство.

– О'кей, мне действительно не следовало поддаваться на, провокацию, – сказала Диана, – но он так по-хамски себя вел…

– Что ты позволила себя одурачить! Подумаешь, ее обидели! Ты что, в детском саду? Господи, ну когда ты поумнеешь?! – кричала Молли, потрясая кулаками. – Это же надо постараться – не оставить нам ни единой лазейки! Даже если я или ты сейчас позвоним ему и попросим сыграть назад, он пошлет нас к черту. Ты выставила его на посмешище перед целой кучей идиотов! Фил никогда этого не простит!

– Не простит. Но я не думаю, что он так запросто откажется от сериала. Мы нужны ему не меньше, чем он нам. Очухавшись, Фил сразу это поймет. Он просто не ожидал, что я взбрыкну…

– Еще бы! – фыркнула Молли. – Надо совсем рехнуться, чтобы отказаться от хита сезона.

– Полагаю, он сам сыграет назад. Фил, конечно, захочет сохранить лицо, но этот пройдоха сумеет повернуть дело так, будто он все сам придумал. По-моему, ни один человек из тех, кто там был, не собирался до этого доводить.

– Ах вот как? Тогда какого черта ни один из них тебя не поддержал? Даже Мэтью! Кстати, он-то что об этом думает?

– Не знаю, но я еще не заглядывала домой и не проверяла автоответчик. Я почти три часа шаталась по улицам.

– Ну так проверь автоответчик сейчас, – предложила Молли. – Ну же, не тяни!

– Наверное, еще слишком рано. – Диана смущенно посмотрела на подругу. – Фил наверняка захочет помурыжить меня несколько дней…

– Сомневаюсь. Вдобавок уже утром об этом будет судачить весь город. В нашем деле ничего нельзя сохранить в тайне. Кто-нибудь что-нибудь да ляпнет. Любой из этих шакалов шепнет об этом на ушко жене, секретарше или любовнице. И как, скажи на милость, мы будем объясняться со съемочной группой, а? Простите, ребята, но мы сами послали к черту наше шоу! И не ради денег, Боже упаси, нет, исключительно из-за принципов! Во имя святого искусства! Только не забудь нанять телохранителя, детка, когда будешь говорить с ними, иначе из тебя вышибут все дерьмо, это я гарантирую! Ну, мне пора. Тед пригласил меня на обед, а я уже опоздала. Хотя какой теперь обед? И так тошно!

Диана сидела, обхватив голову руками. Она чувствовала себя ужасно, ее бросало то в жар, то в холод. Диана уверяла себя, что Фил Бэннон не рискнет расстаться с «Пэтом Уинстоном». Потом решила, что он вышвырнет ее на улицу вместе с сериалом, желая окончательно уничтожить.

Она боялась вернуться домой. Как посмотреть в глаза Люку? Он так сжился с образом Пэта Уинстона, что долгое время ему никто не предложит других ролей, может, только когда-нибудь пригласят сняться в рекламе. Впрочем, это полная чушь! Даже если Фил Бэннон проявит такое упрямство, «Альфа телевижн» с радостью перекупит сериал – или нет?..

Стоило Диане представить недоумение и боль Люка, на глаза ее наворачивались слезы.

И если бы речь шла только о моральном ущербе! Ведь Люк умудрялся моментально спускать все деньги, которые получал. Диане уже пришлось купить отдельный шкаф для непрерывно увеличивающегося гардероба. Недавно Люк приобрел на аукционе коллекционный экземпляр «ягуара» выпуска 1953 года за баснословную сумму. Диану шокировало то, что он даже не посоветовался с ней по поводу столь значительной покупки. Просто поставил ее перед фактом, и она увидела его в прошлую субботу в новой машине, ужасно гордого и довольного собой.

Поникнув под тяжестью содеянного, Диана долго не могла овладеть собой. Наконец она отважилась набрать помер своего телефона. От Мэтью не поступило никакого сообщения, и это очень огорчило ее.

Молли сказала правду: она явно рехнулась, посмев послать подальше самого президента «Континентал»!

Наконец к одиннадцати часам Диана с чувством обреченности вернулась домой. Слава Богу, Люка еще не было. Забывшись тяжелым сном, она не слышала, когда он вернулся.

С утра им было не до разговоров: они спешили на репетицию. В студии расстроенная Диана едва отвечала на вопросы надоедливой Ники, опять пристававшей со своим сценарием. Идея действительно оказалась неплохой, но диалоги, как всегда, требовали быстрой переделки: на следующей неделе эти эпизоды уже предстояло снимать.

По крайней мере в одном Молли ошиблась. Новость еще не успела просочиться.

Диана едва дождалась конца дня и даже не очень расстроилась, обнаружив, что Люк ускользнул из студии. До ночи она проторчала у телевизора, тупо уставившись в мерцающий экран. Второй вечер подряд Диана отправлялась спать одна, оглушив себя алкоголем и размышляя, долго ли ей удастся жить в полной неопределенности.

День снова тянулся без конца, и к вечеру Диана не выдержала и решила позвонить Мэтью – будь что будет. Близился уик-энд, и ее пугала перспектива провести еще два дня в подвешенном состоянии.

В офисе ассистентка сообщила, что Диане в этот момент звонят.

Обмирая от тяжелых предчувствий, Диана взяла трубку.

– Ну, что слышно? – спросила Молли.

– Ничего. – Диана с трудом перевела дух. – Собираюсь позвонить Мэтью.

– Слушай, детка, я тут поразмыслила на досуге. Конечно, тебе следовало сперва спросить меня, но скорее всего я поступила бы точно так же. Какого черта! Я тоже не хочу ставить свою подпись под какой-то кучей дерьма! Так что учти: мы вместе, что бы ни случилось. По крайней мере все до сих пор почему-то молчат. Наверное, это хороший признак.

– Да. – У Дианы немного полегчало на душе. – Может, Бэннон просто запер своих шавок в кабинете и не выпускает, пока присяжные не вынесут приговор?

– Точно. А они, озверев от холодных обедов из китайского ресторана, проткнули его насквозь сшивателем для бумаг!

– Молли, ты чудо!

Диана набрала номер Мэтью и услышала, что он пробудет на совещании до конца дня.

Во время вечерней записи Мэтью появился в студии сам.

Диана тут же попросила Ники заменить ее и повела Сэйлса в гардеробную.

Как всегда, по его загадочному лицу ей ничего не удалось угадать.

– О'кей, я готова выслушать вердикт, – нарочито спокойно сказала она.

– Вердикт таков: вы выиграли! – Мэтью одарил ее улыбкой, что случалось с ним редко. – Фил согласен пересмотреть сценарий.

– О Господи! – вырвалось у Дианы. Зажмурившись, она вознесла горячую благодарственную молитву. – А как же его шавки?

– Торжественно поклялись молчать. Конечно, все было не так-то просто. Фил рвал и метал, и половина совета тут же наложила в штаны. Но другая половина со мной во главе настояла на том, что нам важнее сохранить сериал, чем репутацию Бэннона.

Разумеется, все было не так просто и стоило Мэтью большой крови, но к концу дня он все же убедил босса, что Диана не пойдет на попятный.

– Я ведь был прав, не так ли? – уточнил Сэйлс, пронзительно взглянув на нее.

– Абсолютно правы, хотя я здорово перетрусила. Я слишком много на себя взяла и не находила себе места все это время.

– Диана, я восхищен вашей отвагой и честностью. Молли вас поддержала?

– Да, – с гордостью ответила она.

Мэтью кивнул и огляделся.

– Черт побери, за это надо выпить.

Диана хотела зайти в операторскую, но решила: пусть все провалится в тартарары. Выпить просто необходимо, и к тому же надо как следует отблагодарить Мэтью. Наверняка ему пришлось выдержать не один бой с Бэнноном.

В баре после первых же глотков мартини Диана почувствовала во всем теле блаженную легкость.

Мэтью между тем вытащил текст сценария. Сделанные Бэнноном и другими замечания не касались ничего особо важного, и Диана согласилась со всем без возражений. Черт побери, главное не это! Ей удалось поставить на место Фила Бэннона, президента «Континентал телевижн»! Теперь, когда все обошлось, Диана гордилась собой.

Под проницательным взглядом необычных зеленых глаз Мэтью она смущенно рассмеялась:

– Простите, я, наверное, глупо выгляжу, но не могу не радоваться! Дело не только во мне, но и во всех, кто имеет отношение к шоу. Потому что этот сезон наверняка будет для нас удачным!

– Пожалуй, так. В любом случае вы заслужили право расслабиться после двух бессонных ночей.

Диана испуганно прикрыла лицо руками:

– Вот что случается, когда разменяешь третий десяток! Проклятие, ничего ни от кого не скроешь!

– Вовсе нет. Вы выглядите чудесно, как всегда. Я говорил метафорически. Только одно видно невооруженным глазом: вы очень любите побеждать.

– А почему бы и нет? – дерзко улыбнулась она. – Или, по-вашему, это не вполне женственно?

– Нет, я нахожу вас чрезвычайно женственной, – ответил Мэтью с каким-то странным, напряженным выражением. И тут же добавил, явно смутившись: – Это же очень просто и по-человечески – любить побеждать. Я и сам это люблю.

Диану насторожила какая-то необычно интимная нота в его голосе. Она вопросительно посмотрела на Мэтью, и, к ее удивлению, он смутился еще больше.

Внезапно она догадалась. Мэтью сказал, что она всегда выглядит чудесно, а потом смутился, опасаясь, не ляпнул ли лишнего. Она не знала, как к этому отнестись.

Впрочем, Диана старалась никогда не лгать себе. Разве внимание такого мужчины, как Мэтью, может оставить женщину равнодушной? И ей, естественно, это было приятно.

Не сводя с него глаз, она подумала о том, как отнеслась бы к Сэйлсу, если бы не было Люка. Заинтересовалась бы им всерьез или слегка? А может, вообще не обратила бы на Мэтью внимания? Приемлемыми оставались все три варианта. Но в одном Диана не сомневалась: в ней проснулось любопытство и желание познакомиться с Мэтью поближе.

Правда, в данный момент с этим придется повременить, и она отказалась от второго коктейля. Ей не терпелось поделиться своей радостью с Молли.

– Мэтью, мне пора. Спасибо вам за мартини, а главное – за поддержку. Я понимаю, как много вы для меня сделали, и, поверьте, очень это ценю. Вы настоящий друг! – И Диана добавила про себя: «Но не более».

И все же, не удержавшись, чмокнула его в щеку, прежде чем взять пальто и уйти.

Диана пригласила Люка пообедать, но вечер не задался с самого начала. Конечно, он понятия не имел о том, что привело ее в столь безоблачное настроение после двух дней, проведенных в молчаливой депрессии. Она довольно расплывчато сообщила, что сильно опасалась за судьбу сериала, но не стала посвящать его в подробности.

Да Люк и не слушал толком, что ему говорят, – разве не интереснее глазеть по сторонам и снисходительно улыбаться в ответ на восторги узнававших его дам?

Они обедали в «Ле цирк», где каждое блюдо было произведением искусства. Но Люка волновало лишь признание публики, и прежде всего женской половины.

Диана не упрекала дам за то, что они не способны устоять перед обаянием Люка. С каждым днем он казался ей все более неотразимым. Правда, Люк почти не разговаривал с ней за обедом, зато очень охотно болтал с женщинами, которые останавливались возле их столика.

Радость одержанной победы постепенно иссякла, по Диана, не подавая виду, с улыбкой взяла Люка за руку:

– Милый, давай устроим завтра вечером что-нибудь особенное? Сходим в театр или потанцуем…

– Ох, детка, завтра я никак не смогу. – Он осторожно, но решительно высвободил руку. – Гарриет пригласила меня выпить. Хочет познакомить с какими-то шишками из Голливуда. Мы наверняка засидимся до обеда. Конечно, ты тоже можешь пойти со мной…

Она «тоже может» пойти на деловой обед?! Это в субботний-то вечер? Значит, Люк уже планирует свои встречи, не советуясь с ней и вообще не включая ее в свои планы? Господи, хоть бы он помолчал, а не распинался теперь о том, что Диане наверняка будет там скучно, – от этого ее одолела тоска.

– …а не пойти ли тебе с кем-то из друзей на балет? Ты же шлешь, я честно пытался понять, в чем там штука, но от этой музыки меня всегда тянет в сон!

Диана, охваченная недобрыми предчувствиями, промолчала. По крайней мере со следующей недели они решили проводить уик-энды в Ист-Хэмптоне. Воспоминания о прошлом лете, лете ее любви, помогали справиться с обидой и тревогой.

– В следующую пятницу, – начала она, – надо заранее нанять машину и сложить вещи. Припаркуем ее где-нибудь поближе к студии и сразу после съемок отправимся на побережье на весь уик-энд…

– Вот, кстати, я чуть не забыл сказать! В следующую пятницу никак не выйдет. Я собираюсь на благотворительный бал. В Нью-Йоркской публичной библиотеке. Фонд против какой-то болезни, что ли. Словом, я попросил Джемму оставить для меня билетик…

– Один билет? Джемма распространяет билеты, но не подумала обо мне? – Возмущение прорвалось прежде, чем Диана успела совладать с собой.

– Ну, – как ни в чем не бывало отозвался Люк, почему-то пряча глаза, – тебя как раз не оказалось на месте. В конце концов, ты же сама сказала, что хочешь отправиться в свой дом…

– Но мы собирались отправиться туда вместе! – Диану охватила настоящая паника.

– Так я же знаю, что тебе не по нутру вся эта благотворительность. И ты бы наверняка стала проситься домой, как только мы пришли бы туда. Поезжай спокойненько одна, а я подкачу попозже на «ягуаре».

– Но это означает, что в воскресенье придется возвращаться на двух машинах. Какая необходимость гонять туда-сюда два автомобиля?..

– О Господи! – У Люка явно иссякло терпение. – Ну, наймешь человека, который перегонит машину назад, а сама поедешь со мной. Подумаешь, большое дело!

Диана молча проглотила обиду. Ее ужасно тревожила его новая манера держаться. Конечно, можно было посмотреть на все с точки зрения Люка, но все равно где-то под ложечкой не унималось сосущее чувство страха.

Она заказала кофе для обоих и выпила свою порцию, а чашка Люка так и остыла, потому что он задержался за соседним столиком.

И без того расстроенная, Диана не отважилась просто взглянуть на этот столик, а достала зеркальце и направила его назад.

Люк ворковал с пышнотелой красавицей брюнеткой, которая сидела в накинутом на плечи шикарном меховом манто и улыбалась Люку так, словно он мужчина ее мечты.

Диана не вмешалась, хотя это стоило ей немалых усилий, потребовала счет и расплатилась, сгорая от стыда и унижения. Наверняка о ней сейчас шушукается весь зал. Но она ошиблась. Здесь и без нее хватало знаменитостей, с которыми она просто не могла тягаться.

Спокойствие, главное – спокойствие! Нельзя опускаться в отношениях с Люком до того, что не позволит достойно закончить их.

В лимузине Диана порывисто обняла Люка и поцеловала в губы, холодные и равнодушные. Нет, он не посмел оттолкнуть ее, но и не ответил на поцелуй. Он без умолку болтал о какой-то Джони – красотке, вышедшей замуж за известного автогонщика, – оказывается, это с ней Люк ворковал в ресторане.

Диана старательно делала вид, будто слушает с интересом, и Люк немного смягчился. Но не настолько, чтобы заняться любовью, хотя в последний раз это случилось на прошлой неделе. Когда они оказались в постели, Люк поспешно клюнул ее в лоб, буркнул, что жутко устал, и отвернулся.

Диана долго лежала без сна, глотая слезы и с тоской сознавая, что их медовый месяц закончился. А она слишком любит Люка и боится его потерять. Он чересчур быстро взлетел к вершинам популярности и славы, и это ослепило неискушенного, простодушного парня. Бедняга пока не понимает, что для восторженной толпы он всего лишь новая игрушка, не более того.

В субботу Диана, не выдержав, поделилась своими тревогами с Молли. Тащиться за Люком на деловой обед с его агентом казалось слишком унизительным, и она пригласила на балет свою партнершу.

Молли моментально почувствовала: что-то тут не так.

– Нет, Молли, у меня все в порядке. Просто я устала. Неделя выдалась не из легких!

– Ну уж нет, не надо меня дурачить! – фыркнула Молли. – Ты еще вчера была мрачнее тучи, когда звонила по телефону. И дело, конечно, в Люке, верно? Роман подошел к развязке?

– Вовсе нет. Просто он стал более независимым, и… и мы оба немного остыли. Наверное, это вполне логично и неизбежно. Только мне бы хотелось, чтобы он понимал, как ненадежны в нашем мире и слава, и успех.

– Да откуда ему это знать, детка? – мягко возразила Молли. – Благодаря тебе Люку даже не пришлось бороться, чтобы достичь и того, и другого. Он напоминает мне спортсменов, которым вдруг улыбнулась фортуна. Бедолаги в один миг становятся богачами, но не знают, как толком распорядиться свалившимся на них счастьем.

Молли рассуждала совершенно верно, по Диана все еще слишком любила Люка, чтобы говорить о нем в таком тоне.

После балета она сразу вернулась домой. Люка еще не было. Вскоре стало ясно, что он не придет. В конце концов Диана заснула и не услышала, когда он вернулся.

В воскресенье она проснулась около десяти. Люк спал рядом. Диана осторожно, стараясь не разбудить, поцеловала его в висок и, кажется, уловила какой-то незнакомый запах.

Она тут же обнюхала его одежду, хотя чувствовала себя круглой дурой.

Синклер, Синклер, неужели ты превращаешься в обыкновенную ревнивую бабу? Ты же знала, что рано или поздно это случится! И скажи спасибо, что заметила все вовремя, когда еще можно что-то предпринять!

Диана заказала завтрак и, соблазнительно одевшись, разбудила Люка, но не сделала попытки заняться любовью. Тактика милых улыбок и игривых поз все же сработала, и она получила то, что хотела, но только распалилась еще сильнее. А Люк как ни в чем не бывало включил бейсбол, и Диане пришлось притвориться, будто она тоже интересуется игрой.

Однако после бейсбола Люк начал одеваться, и внутри у Дианы все перевернулось. Неужели он куда-то собрался?

Нарочито небрежно она спросила, куда это «мы» идем, будто Люк преподнес ей сюрприз. Он замялся, пряча глаза, но все же буркнул:

– Я не знаю. А ты?

– Знаю. В Роузленд. Наверняка ты ни разу там не был. Тебе понравится. Там отличная музыка. – Диана продолжала уговаривать его, словно не замечала, что он куда-то опаздывает.

Наконец Люк махнул рукой:

– О'кей, убедила!

Диана была уверена, что он позвонил кому-то с кухни и отменил свидание, – но разве не этого она добивалась?

В Роузленде публика оказалась вполне обычной, и, хотя Люка узнавали, он не обращал внимания ни на кого, кроме Дианы.

А дома ей удалось расшевелить его на долгие часы вожделенной близости, заполнившей наконец сосущую пустоту в душе.

Однако уже на следующее утро от былого счастья не осталось и следа. Люк шушукался с Джеммой, Диана не выдержала и сделала им замечание. Однако это не помешало парочке смыться куда-то на ленч.

Во второй половине дня оба, как сговорились, спорили с Дианой из-за любой ерунды, сумев переманить на свою сторону оператора. Диане пришлось напомнить, кто здесь хозяин, но при этом почувствовать себя настоящим тираном.

Она так и не успела пригласить Люка на обед: он будто испарился после репетиции и вернулся домой далеко за полночь.

На этот раз Диана дождалась его, чтобы расспросить.

– Что это вдруг нашло на Джемму?

– Эй, дай мне хоть раздеться, о'кей? – Люк явно был навеселе. – Ничего на нее не нашло.

– Не смей мне врать! – отрезала Диана. – Вы вели себя как два нашкодивших школьника – «шу-шу-шу», «шу-шу-шу»! Это мешает работе, и чтобы больше такого не было!

– А ты думаешь, нам интересно сидеть паиньками и слушать, как ты мусолишь каждую строчку, как будто это сахарная кость? – холодно возразил Люк. – Да и твой режиссер тоже хорош – заноза в заднице! Повтори ему то, повтори это…

– Все потому, что вы с Джеммой ничего не слушали и занимались друг другом.

– Слушай, чего ты цепляешься? Я валюсь с ног и хочу принять душ! – Он выскочил из гостиной.

Диана слишком обиделась и разозлилась, чтобы продолжать спор. Когда Люк пришел в спальню, она просто отвернулась и легла на свой край кровати.

А он – на свой.

На следующий день все пошло еще хуже. Джемма уже не просто шушукалась с Люком, а нагло лапала его при всех. Диана делала вид, что ничего не замечает, хотя внутри вся кипела.

У Молли в тот день съемка кончилась раньше, чем обычно. Она заглянула в студию к Диане и решительно поставила Люка и Джемму на место. А потом пригласила Диану на ленч.

– Детка, я не хотела тебе об этом говорить, но, может, лучше сказать. Понимаешь, твой Люк строит глазки не одной Джемме. Недавно я видела его с Ники.

Ники! У Дианы упало сердце. Ну конечно, Молли видела их в тот вечер, когда она была нездорова и рано ушла домой! Они сидели в укромном уголке в заведении, пользовавшемся вполне определенной репутацией.

– Уж я-то знаю. Мы с Тедом часто там бываем. В этом заведении женатые мужчины без помех обедают с теми, о ком не принято упоминать.

– Вовсе не обязательно, – прошептала Диана. Ах, как бы ей хотелось, чтобы это было правдой!

– Не обязательно, – подтвердила Молли, – но подозрительно. И они не заметили меня, так как были слишком поглощены друг другом.

– Ты не верила Люку с самого начала! – напустилась на подругу Диана. – И теперь делаешь из мухи слона!

– Ну, если уж быть точной, то из двух мух. Видела бы ты, как Ники трясет перед ним титьками, а он пускает слюни…

Диана похолодела. Господи, если уж Молли обратила на это внимание… Точно, в тот день Диана была больна! А Люк даже не позвонил узнать, как она себя чувствует. Но вместе с тем вернулся домой совсем рано. Судя по тому, что сказала Молли, Люк из ресторана сразу поехал домой.

– Диана, пойми, я не хочу быть жестокой. Но не позволяй себя дурачить! Открой глаза, посмотри, что происходит…

– И что же, по-твоему, происходит? Он крутит любовь и с Ники, и с Джеммой?

– Не знаю. Но даже если пока ничего не случилось, это лишь вопрос времени.

Диана, с трудом скрывая свое состояние, весь вечер была необычно тихой. Но все же напомнила Люку, чтобы он не исчезал без нее.

– У тебя есть планы на вечер?

– Так, кое-что. Но это может подождать. – Он явно заметил что-то в ее лице или голосе.

– Вот и хорошо.

Предложив посидеть дома, Диана заказала прекрасный обед из итальянского ресторана по соседству. На публике вряд ли удастся поговорить толком.

Ей казалось недостойным пускаться на уловки, чтобы выяснить, где Люк провел тот вечер, когда она заболела. Диана просто заявила, что его видели с Ники.

Глаза Люка необычно сверкнули: возможно, он был оскорблен.

– Да неужели?

Диане пришлось освежить ему память и даже назвать ресторан. Она затаила дух в ожидании ответа. Может, он так часто обедает с Ники, что просто не вспомнит именно тот обед?

– Ах да… да, ты права. Теперь вспомнил. Точно, это было в пятницу. Она хотела обсудить серию, которую собирались снимать на следующей неделе. Ты ведь заболела и не сказала, придешь в понедельник на работу или нет. – Люк небрежно пожал плечами и улыбнулся – сама простота и невинность. – Мы вместе пообедали. А что, нельзя?

Он повернул все таким образом, что Диана почувствовала себя дурой. Люку, похоже, действительно нечего скрывать. Но ведь он профессиональный актер. Уж не сделал ли Люк и Диану своей зрительницей?

Ясно было одно – ревность и подозрительность бесполезны. Диана не стала больше расспрашивать Люка, зато в понедельник задала тот же вопрос Ники.

– Ну да, мы пообедали! – Ассистентка невинно захлопала ресницами. – Надеюсь, вы не подумали, что… Ох, Господи! Я пригласила его перекусить, потому что сомневалась в следующей серии. – И Ники начала бойко рассказывать, какой именно эпизод они с Люком проработали и о чем они беседовали за обедом.

Диану удивил столь подробный рассказ, но на розовой юной мордашке ей не удалось заметить ни тени вины или тревоги.

Диану несколько успокоило то, что ни Люк, ни Ники не поинтересовались, кто же их видел. Наверное, она напрасно перетрусила. Ники так рвется стать соавтором и так зависит от расположения Дианы, что вряд ли посмеет положить глаз на Люка. Молли слишком подозрительна – ее хлебом не корми, дай раздуть историю из ничего. И все же тревога терзала Диану по-прежнему: она видела, что Люк ускользает от нее.

В пятницу в Ист-Хэмптон Диана отправилась одна, Люк обещал подъехать в субботу.

Холодные, дождливые дни тянулись целую вечность, и ей ужасно не хватало Люка. Отдыхающих было мало: ведь сезон еще только-только начинался. Диана сидела одна, живо представляя себе, как Люк и Джемма выступают на благотворительном балу…

Черт побери, чем скорее она выбросит из головы глупые страхи, тем лучше! Диана постаралась чем-то заняться в субботу, готовясь к приезду Люка. Наверняка он явится поздно и так устанет с дороги, что сразу завалится спать. Но в воскресенье она принесет ему в постель кофе и сок. И они проведут дивное утро.

Однако чем ближе был вечер, тем тревожнее становилось у нее на душе. Диана подъезжала к стоянке автомобилей в городе, когда навстречу ей вырулил Мэтью. Дочка сидела с ним в машине, веселая и улыбающаяся.

Диана нажала гудок, и Мэтью, увидев ее, опустил стекло.

Она пригласила их на чашку чая, погреться перед обратной дорогой в Сэдж-Харбор. Мэтью явно хотелось принять приглашение, но Андреа скорчила рожицу и заныла, что хочет домой. Сэйлс не стал давить на девочку.

Диана, выпив чаю, долго лежала в ванне. Потом устроилась у камина с книгой. Позднее выпила немного бренди и включила музыку.

К полуночи Диана уже не могла преодолеть тоску по Люку. В половине первого он позвонил и сказал, что освободился слишком поздно, поэтому нет смысла выезжать из города.

Стараясь не выказать разочарования, Диана спокойно ответила:

– Зато я отлично отдохнула и могу вернуться домой! Завтра наверняка снова пойдет дождь…

– Не стоит, детка. Все равно, пока ты доедешь, я буду крепко спать. Лучше подождать до завтра.

Диана положила трубку, дрожа от ужаса. Да что с ней такое? Люк разговаривал вполне разумно. Да, но прежде она не согласилась бы ждать до завтра, а просто сказала бы, что едет домой! Какая глупость! Почему она сама не своя, почему ведет себя как испуганная девчонка?

Натянуть свитер и джинсы, бросить в сумку кое-какие мелочи – дело одной минуты. Шоссе в это время совсем пустое, и она быстро вернется в город.

Но, когда Диана приехала домой, Люк вовсе не спал. Его не было.

Глава 18

Когда Диана проснулась в воскресенье, проведя ночь в тревожном забытьи, Люка все еще не было. Она поспешно уничтожила следы своего пребывания, села в машину и начала бесцельно колесить по городу и окрестностям.

Итак, Люк провел ночь на стороне, с другой женщиной. Она может вышвырнуть его в любую минуту.

И все же Диана была более склонна к слезам, чем к гневу. Скованная страхом, она не понимала, куда едет, не знала, что предпринять. Диана представляла себе Люка то с Джеммой, то с Ники, то с этой моделью, Джони, то отчаянно убеждала себя, что все не так плохо.

Наконец у нее онемели руки, и она остановилась перекусить где-то в Принстоне. Время близилось к полудню, Люк наверняка уже вернулся. Диана набрала номер и услышала его голос, но тут же положила трубку. Ведь предполагается, что она сейчас в Ист-Хэмптоне.

Когда Диана вернулась домой, Люк сидел в гостиной, обложившись свежими выпусками газет. Она вошла и как ни в чем не бывало поцеловала его. Он не шелохнулся. Диана взяла «Таймс» и тоже уткнулась в газету.

Однако ей было не до чтения. Судя по свежему, отдохнувшему виду Люка, он не кутил всю ночь в ресторане, не проводил время на танцплощадке. Он явно отлично выспался, но где и с кем?..

– В Ист-Хэмптоне была жуткая тоска, – начала она, как будто Люк ее спрашивал. – Сезон еще не начался, и никто не приехал. Жаль, что я не пошла на благотворительный бал. Кстати, тебе понравилось?

– Вполне.

– Лучше бы я отправилась туда. Работаешь, работаешь, а про развлечения забываешь. Конечно, я уже не так молода, по это не значит, что надо превращаться в домоседку… – Господи, ну зачем лишний раз напоминать, что она старше Люка?

Однако он так увлекся чтением, что ничего не слышал. Диана с горькой улыбкой подумала, что теперь считает удачей, если на нее не обращают внимания… Да, отныне она во власти Люка из-за своей любви.

Жизнь превратилась в кошмар, в пытку. Ей все труднее было делать вид, что все идет по-прежнему, и появляться с Люком на людях. Диану не только раздражали женщины, увивающиеся вокруг своего кумира, она сама стала противна себе. Всю жизнь Диана больше всего ценила в людях честность, а теперь только и делала, что притворялась, иногда даже лгала. И все ради того, чтобы удержать Люка.

Взвинченное состояние отражалось и на работе: сказывались бессонные ночи. Диана стала раздражительной и не в меру обидчивой.

А Люку все было нипочем. Для телебизнеса конец сезона – всегда нелегкий период: время поджимает, а все уже здорово устали. Почти каждое утро Диана выходила из дому первой и отправлялась на репетицию. Люк к этому времени едва успевал продрать глаза или вообще еще спал. А она боялась сказать ему слово: как бы не подумал, что к нему цепляются!

Она заставляла себя являться в студию без него. Если бы кто-то посмел заметить, что Люка до сих пор нет, это дало бы ей повод презрительно задрать нос и ответить:

– Он уже выехал!

Однако ожидание, как правило, затягивалось, и Диане приходилось устраивать целый спектакль, прорабатывая сцены с другими актерами, пока наконец не приезжал Люк, заспанный и сердитый.

Генеральная репетиция последней серии превратилась в сущий кошмар. Все ждали, когда Люк закончит с макияжем, но и на сцене он двигался как зомби.

Салли Фейн по праву считалась одним из лучших операторов, и снятые ею серии всегда только хвалили. Но сегодня все пошло прахом.

– Люк, будь добр, встань на свое место! – крикнула Салли в микрофон. – Ты совсем перекрыл обзор. Что с тобой случилось?

– Дурацкий у тебя обзор, вот что случилось! – капризно отозвался он. – Мне осточертело тут торчать! Джемма все загородила своей башкой…

– Эй, ты что это на меня нападаешь? – взвилась Джемма. – Обалдел, что ли?

– Ох, ради всего святого! – Салли поднялась, оглянулась на Диану, демонстративно уткнувшуюся в текст сценария, и сама спустилась на сцену.

От унижения Диану бросило в жар. Конечно, Салли права, но если она отважится показать свою власть Люку… А Джемма из сообщницы Люка превратилась в его злейшего врага и не спускала ему ни единого промаха.

Между тем скандал на сцене разгорался, и вся съемочная группа ждала, пока артисты выяснят, кто из них главный. Ники гоже попыталась вмешаться, но ничего не добилась. В конце концов Диана вышла туда сама. Внезапно ее охватила слепая ярость.

– Не суйся, Ники, я разберусь! – крикнула она. – Черт бы вас всех побрал, мы уже неделю не можем съехать с этой сцены! Салли, переставь свои проклятые метки, если это так важно! Джемма, какого дьявола ты все принимаешь на свой счет? Начинайте работать, о'кей?

Позднее, оставшись вдвоем с Салли в операторской, Диана извинилась.

Утро прошло отвратительно, а день – еще хуже.

Молоденькая ассистентка, Ти, страдала от ожирения. Стоило понаблюдать за ней несколько минут, и становилось ясно почему. Даже в операторской она непрерывно что-то жевала. Подкрепившись пончиками, Ти перешла к морковным чипсам и запила все это большой бутылкой содовой.

На сцене в этот момент творилось что-то невероятное. Люк непрерывно зевал, а Джемма недовольно бубнила: «Ну что он тащится, как дохлый? Нельзя ли двигаться побыстрее?»

Общая нервозность плохо подействовала на девочку, игравшую Келли, среднюю дочку, – маленькая артистка терялась и постоянно спрашивала:

– Куда мне идти?

– В голубую даль! – не удержался кто-то.

Все дружно расхохотались, а девочка заплакала, и ее пришлось долго утешать.

– Ладно, ладно, все успокоились и начали! – заговорила в микрофон ассистентка. – Дайте знать, когда будете готовы к съемке. Камера четыре, хватит ловить ворон!

– Я хочу добавить слова «Можно ли мне кое о чем у тебя спросить?», – заявила Джемма. – Не возражаете?

Диана и Салли кивнули.

Заметив, что Ти грызет яблоко, Диана не выдержала:

– Господи, ты хоть на минуту способна отвлечься от жратвы и заняться делом? Мы не в ресторане сидим, а заканчиваем съемку!

Ти жалобно сморщилась, давясь своим яблоком. Диана смутилась:

– Извини, Ти. Мне очень жаль. Я сегодня сама не своя. Хуже всего то, что она уже много недель сама не своя.

Надо же – кидается на людей! У бедной Ти и без того хватало неприятностей, и вовсе ни к чему отчитывать ее при всех. Тут в операторской появилась Молли:

– Как дела?

– Лучше не спрашивай, – сердито ответила Диана. Внезапно в одном из мониторов она заметила Мэтью. Он тихо сидел в дальнем углу и, наблюдая за съемкой, делал какие-то пометки. Чертов шпион! Господи, ну почему всем приспичило сунуть сюда нос – ведь сегодня самая неудачная репетиция!

Во время следующей сцены Люк почти налетел на камеру номер два.

– Осторожнее! – крикнул оператор.

– Сам осторожнее, козел! – заорал Люк. – Прешь со своей камерой как танк!

– Черта с два! – возмутился оператор. – Если бы ты стоял на своей метке, ничего бы не было!

Разъяренный Люк чуть не заехал парню по уху. Съемки продолжались. Люк опоздал со своей репликой, а потом совсем переврал слова.

– Стоп! – закричала Салли. – Нет, неверно! Не «Ты думаешь так, потому что неопытна!», а «Ты думаешь так только потому, что не имеешь опыта!».

– Черт возьми! Какая разница? – небрежно бросил Люк, передернув плечами. – Я сказал короче и по делу. «Не имеешь опыта!..» – издевательски передразнил он. – Да кто так говорит-то? Ладно бы прерывали нас ради стоящих замечаний, а не из-за этой муры!

Диана вышла на сцену и напряженно осведомилась:

– В чем дело?

– Дело в том, что реплика ни к черту не годится. – Люк смерил ее холодным взглядом, отлично зная, что этот диалог писала она.

– Понятно. – Диана с трудом овладела собой. – И что же ты предлагаешь?

– Диана, какого черта?! – крикнула в микрофон Молли. – Он что, сам пишет себе диалоги? У этого шоу уже есть авторы, и ты, между прочим, одна из них!

Диана была с ней согласна, но все же сказала:

– Если Люку удастся сделать эту фразу более приемлемой на слух…

– Чушь собачья! С каких это пор пианино само сочиняет для себя музыку?!

Чтобы сохранить мир, Диана попробовала изменить фразу, но ничего не добилась. Казалось, Люк сдерживался весь сезон, а теперь выдавал все, что накопилось за зиму.

По сценарию Келли полагалось поехать на лето к своей любимой тете, но Пэт боялся, что она передумает от страха, как бы бездетные тетя и дядя не стали слишком опекать ее.

Прервав репетицию, Люк заявил:

– Только идиот будет беспокоиться о такой ерунде! И Келли ни за что не захочет туда ехать!

Молли, Салли и Диана напустились на него втроем. Одна Ники держалась в сторонке, не желая ввязываться в конфликт.

Мэтью, не выдержав, заметил, что сейчас слишком поздно думать об изменении сценария. Люка как прорвало.

– А ты-то какого черта сюда приперся? У этого шоу один недостаток – слишком много народу указывает, что и как мне делать! Все только и знают, что вертят мной как хотят! Хватит, надоело!

Он развернулся и вышел вон.

Диана, чувствуя себя последней дурой, подавила гнев и пустилась за ним вдогонку.

– Люк, пожалуйста, возьми себя в руки! Все мы на взводе, ведь это последний день…

Ей все же удалось уговорить Люка закончить генеральную репетицию.

Но при первой возможности она напустилась на Мэтью:

– Мне не совсем нравится, что вы появляетесь здесь без предупреждения и вмешиваетесь в мои дела!

Выражение лица Мэтью свидетельствовало о том, что он отлично понимает причину ее вспышки. Диана горячится, осознав, что больше не может удержать любовника.

Снисходительное терпение Сэйлса только подлило масла в огонь, и она бросилась в дамскую комнату, чтобы скрыть панику и ярость. Все вокруг рушилось буквально на глазах.

Еще совсем недавно Диана ждала конца сезона с нетерпением. А теперь обмирала от страха. Люк освободится от съемок. И как удержать его на протяжении целого лета?

Ники покидала студию в приподнятом настроении. То, что творилось здесь сегодня, в основном было делом ее рук. Она без конца подзуживала Люка, искра за искрой разжигая в нем пламя неудовлетворенности. Она делала это за бокалом коктейля или бросала пару слов на ушко во время репетиций. К примеру, сегодня, пока Молли и Диана устроили кошачий концерт по поводу реплики для Люка, Ники подобралась к нему и шепнула:

– Если бы не было пианино, композитору самому пришлось бы петь свою музычку и подлаживаться ко всем остальным!

Люк одарил ее благодарной улыбкой, и на долгую дивную минуту их взгляды встретились.

Она захлопнула за собой дверцу машины и с облегчением вздохнула. Самое трудное позади. Ники укрепила свои позиции, зарекомендовала себя как автор в «Мамаше и Мэг» и даже в «Пэте Уинстоне» и теперь может приступить к главному. Гвен подкинула ей такую идейку, которая поставит на уши всех!

Глава 19

– Ох, детка, ради Бога, ты что, решила устроить спектакль для соседей? – бормотал Люк, уворачиваясь от ее поцелуев.

Диана с болью вспоминала, что еще в прошлом году он жадно набрасывался на нее прямо здесь, на веранде, рискуя привлечь к ним внимание. Это лето было совсем другим. Диана постоянно пыталась угодить ему и завлечь его в постель. Она купила даже порнографическую пленку, но и это не помогло. Люк ссылался то на головную боль, то на усталость и ускользал.

Люк напоминал капризного ребенка. Чтобы готовить «Маргариту» по всем правилам, Диана купила специальный ледоруб и сама изрядно опьянела от текилы, тогда как Люк даже не прикоснулся к своему бокалу. Он вел себя с каждым днем все более вызывающе и просто напрашивался на скандал. Диана была бы рада возненавидеть его, но разве можно ненавидеть такого красавца с божественным, восхитительным телом? Он как будто сошел с журнальной обложки – мужчина ее мечты.

Делая вид, что читает журнал, она слизнула крупинки соли, прилипшие к ободку бокала, и в который раз попыталась разобраться, как ему удалось перевернуть все с ног на голову? Когда Диана превратилась в рабыню, а Люк в господина? Унизительная, отвратительная ситуация, но она ничего не могла изменить, потому что слишком хотела его любви, его ласк.

А Люк с каждым днем становился все дальше, все равнодушнее. Еще не наступила и середина мая, а Диана с ужасом думала о том, что ее ждет к концу лета.

Молли, отлично понимая, что происходит, попыталась вызвать ее на разговор. Милая, честная, беспардонная… невыносимая Молли!

– Каждый понедельник ты возвращаешься в город все более угнетенная и несчастная. Этот тип совсем тебя доконал. Мне тошно смотреть, как он с тобой обращается. Это же просто, как дважды два! Пока ты ему нужна, он тебя любит. Теперь, когда Люк сделал карьеру и может без тебя обойтись, – хлоп, и любви как не бывало! Господи, да будь это сценарий, ты бы уже давно написала заключительные строки для этой сцены!

А ведь она права. Диана машинально прикинула свою реплику:

«Люк, так дальше нельзя. Успех совсем вскружил тебе голову».

Или так:

«Люк, мне надоели твои эгоизм, равнодушие и наглые выходки!» Или:

«Люк, с меня довольно! Я сама создала тебя и в любой момент могу совершить обратное. Тебе без меня не обойтись!»

А вот это уже не было правдой: она не могла обойтись без него. Ей страшно было подумать о своей прежней пустой и одинокой жизни.

Но ведь должен же быть какой-то способ снова завоевать его любовь?.. Диана вздохнула и отложила журнал, тем более что держала его вверх ногами.

– Куда пойдем обедать, милый?

– Не знаю. – Он небрежно повел своими роскошными плечами. – Я тут читал про одного парня из шоу. У него не было и половины моей славы, но он уже получил приглашение сниматься в кино с Мерил Стрип. А мы смотались в Голливуд без всякого толку.

Диана замялась. Она считала, что Люку еще рано сниматься в кино. Да и времени на это нет. С июля начнутся съемки серий для осеннего сезона.

– Милый, подожди хотя бы до следующего года…

– Ох, черт, да не могу я ждать до следующего года! Я уже сейчас готов к чему-то стоящему! – Люк перевернулся на спину и сел, обхватив мускулистыми руками загорелые колени.

От восторга у Дианы захватило дух. Однако она заставила себя сосредоточиться на разговоре:

– Ты еще все успеешь. А пока «Пэт Уинстон» считается гвоздем сезона. С такими рейтингами ты сможешь выторговать себе гораздо большее жалованье, когда будешь возобновлять контракт…

Диана говорила и говорила, а сама вспоминала о том, как по-хамски он вел себя на последних съемках. Да, ему явно необходимо как следует отдохнуть! Она протянула ему руки и предложила игриво:

– Может, прогуляемся по пляжу?

– Неохота. – Люк встал и пошел в дом.

– Что-то ты сегодня невеселый, – осторожно заметила Диана, следуя за ним.

– А с чего мне веселиться? Стоит заговорить о моей карьере, ты начинаешь пудрить мне мозги! А меня с души воротит от «Пэта Уинстона!» Кино – вот что мне нужно!

И Диана, стараясь преодолеть растерянность, начала судорожно прикидывать, как бы устроить ему роль в кино. Она была готова на все, лишь бы сделать его счастливым.

Утром в понедельник Диана позвонила всем знакомым в Голливуде, но так ничего и не добилась: все отлично знали, что Люк слишком занят на съемках сериала. Правда, ее пригласили выступить на конференции, где можно будет повидаться со многими известными режиссерами и сценаристами.

Немного приободрившись, Диана поспешила домой, чтобы порадовать Люка.

В гостиной оглушительно гремела музыка, а Люк сидел за своим обычным завтраком – кофе с булочкой, – хотя часы показывали уже половину третьего.

– Милый, сообщаю тебе чудесную новость. – Диана приглушила звук. – Меня на несколько дней пригласили в Голливуд…

– Эй, я ведь слушаю! Тебе что, мешает? – Люк поднялся и снова включилмузыку на всю катушку.

У Дианы зазвенело в ушах, и она, рассердившись, выключила магнитофон.

– Да, мне мешает! Между прочим, то, что я сказала, касается и тебя!

Он посмотрел на нее с откровенной злобой, но Диана, подавив обиду, торопливо продолжила:

– Ты поедешь со мной в Голливуд. Там можно завязать нужные связи. А потом, когда придет время…

Она снова говорила и говорила, стараясь убедить не только его, но и себя. Сценарий придется писать специально под Люка, но это не беда, Диана знала там массу людей. И кто-то наверняка клюнет, если она подбросит подходящую идею для сценария.

– А кроме того, мы отлично отдохнем на побережье. Ты ведь еще не бывал на полуострове Монтерей? Там есть чудесные места. – Собственный энтузиазм вдохновил Диану. – Ну, милый, ты доволен?

– Неплохо. – Люк улыбнулся, и от этой первой доброй улыбки за чертовски долгое время у нее на глаза навернулись слезы.

– Хочешь, я приготовлю что-нибудь вкусненькое?

– Пожалуй. Кажется, я проголодался. – Он подошел сзади и поцеловал ее в шею.

Диана затрепетала. А когда Люк стиснул в ладонях ее груди, Диану охватило возбуждение. Оба как безумные срывали друг с друга одежду. Минута – и с пуговицами, кнопками и молниями было покончено, оба остались совсем нагими и повалились на диван прямо в гостиной, дрожа от желания.

Весь остаток дня они не вылезали из кровати. В один из недолгих перерывов Диана на скорую руку приготовила яичницу, которую они съели тут же, в постели. Чувствуя, как с души свалился тяжелый груз, она без конца твердила, что любит Люка, а он отвечал, что тоже любит ее.

Диана заснула крепко, без снов – впервые за целую вечность. Она добилась своего. Снова завоевала Люка.

Но новый удар подстерегал ее с совершенно неожиданной стороны. Энн Эрл собралась в Англию на съемки сразу двух фильмов, и «Альфа телевижн» прекратила съемки «Мамаши и Мэг». Да и в любом случае сериал терял свою популярность. Пять лет – слишком большой срок. Молли, конечно, присоединится к работе над «Пэтом Уинстоном», но придется расстаться со многими людьми, участвовавшими в создании «Мамаши и Мэг». Атмосфера в студии была довольно мрачной.

Диана потащила Молли на ленч и попыталась приободрить ее.

– Не пойму, что тут такого веселого, – бурчала Молли. – Сериал «Мамаша и Мэг» стал для меня как родной. Чего не скажешь о «Пэте Уинстоне». Из-за выходок твоего Люка шоу стало другим.

Диане совсем не хотелось огорчать Молли, но она не имела права скрывать, что Люк собирается сниматься в кино.

– Ну что за неблагодарная тварь! Надеюсь, ты вправила ему мозги? «Пэту Уинстону» нужно продержаться хитом по меньшей мере пару лет, тогда мы начнем зарабатывать на нем приличные деньги! Господи, ему предоставили такую возможность! Пусть подпишет новый контракт, или получит пинок под зад! И кстати, мне противно смотреть, как этот слизняк водит тебя за нос на виду у всей студии!

Диана вскочила, в ярости швырнула на стол деньги и вышла из ресторана.

Ее загнали в угол. Если она поможет Люку найти роль в фильме, «Эбботт и Синклер» понесут огромные убытки. Но если она не станет ему помогать, он отыщет кого-то другого и будет потерян для нее навсегда.

В день, когда был назначен вылет в Калифорнию, Диана вернулась из офиса и застала Люка возле телевизора: он пил пиво и смотрел футбол.

– Привет, милый. – Она подошла поближе и подставила щеку. – Нам пора собираться. И поскорее. Лимузин подадут через час… Ох, только не теперь, – промурлыкала Диана, когда Люк пощекотал губами ей шею.

– Детка, сядь со мной. Я хочу кое-что тебе сказать. – Он был так мил и ласков, что Диана решила пожертвовать парой минут.

– Я все обдумал и решил, что Голливуд пока не для меня. Не стану я замахиваться на фильм.

– Но ты же так хотел этого! И я договорилась…

– Знаю, знаю и очень тебе благодарен. Но я обмозговал все и понял, что это не самая лучшая идея. Ведь во время съемок мне придется жить там, так далеко от тебя.

От его улыбки душа Дианы запела.

– Вовсе не обязательно. Все больше фильмов снимается в других местах, особенно в Нью-Йорке. Никто не заставит тебя сниматься в Голливуде.

– Вот именно! – со странным воодушевлением подхватил Люк. Он явно чего-то недоговаривал, и Диана не знала, хочет ли выяснять это прямо сейчас.

– Ну, милый, мы вполне могли бы обсудить это в самолете.

Люку не сиделось на месте, он вскочил и сунул руки в карманы джинсов.

– В Голливуде слишком муторно. Все эти козлы будут пялиться на меня, будто я кусок дерьма. Будут говорить обо мне так и этак. А я не хочу их похвал. Я сделал себе имя на телевидении и предпочитаю остаться здесь.

– Замечательно, прелестно! Но лишние знакомства никогда не повредят. Ты бы обзавелся связями, наладил хорошие отношения с нужными людьми. В общем, позволь мне наконец сложить сумку…

– Да, да, через минуту. Я еще не все сказал.

– Это не может подождать? – Диана замешкалась, стоя у порога спальни.

– Нет, мэм! Я и так ждал вас целый день! – Люк так чудесно, по-детски улыбался, что Диана сдалась:

– О'кей, выкладывай!

– Ну, я долго думал, что же меня не устраивает, и наконец все понял. Я устал не от телевидения, а от необходимости играть роль. Два сезона мне удалось продержаться, но с меня хватит. Теперь я стал личностью. И сдается мне, вполне способен сыграть самого себя. То есть Люка Мерримэна. Я намерен создать собственное шоу!

Диана онемела. Его собственное шоу! Господи Боже… Она, конечно, безумно любила Люка, но никогда не заблуждалась насчет его профессиональных качеств. Люку необходим не только хороший материал, но и партнер, который облек бы этот материал в привлекательную форму. И она должна объяснить ему это, по так, чтобы не обидеть.

– Вряд ли двух сезонов на телевидении достаточно, чтобы справиться с собственным шоу.

– Важно не то, сколько я проработал, а то, как я работал! А я работал чертовски хорошо, и ты это знаешь. «Пэта Уинстона» смотрит почти сорок миллионов!

– Что составляет всего одну треть от общего числа потенциальных телезрителей. А значит, еще две трети, то есть восемьдесят миллионов, возможно, вообще не слышали ни про Пэта Уинстона, ни тем более про Люка Мерримэна!

– У Билла Косби есть собственное шоу!

– Билл Косби проработал на телевидении десятки лет, и то играет не самого себя, а доктора Хакстейбла!

– Ну да, он же черный, и ему труднее…

– Люк, – не выдержала Диана, – кто вдолбил эту чушь тебе в башку? Лучше признайся сразу. Я не шучу. Мне действительно нужно это знать. Потому что, кто бы это ни был, он явно не смыслит ничего в нашем бизнесе…

– Господи, тебя послушать, так ты одна в нем и смыслишь! Ну а я вижу, что это не так!

– Люк, ты совсем новичок в этом деле, и, если кто-то начнет говорить тебе то, что ты хочешь услышать, тебе не удастся разглядеть истинные причины, из-за которых тебе пускают пыль в глаза…

– Получается, создать для меня шоу – значит пустить пыль в глаза? – Глаза Люка сверкали от ярости. – Ты думаешь не обо мне, а только о себе! Ведь это ты пишешь и ставишь «Пэта Уинстона», а теперь без «Мамаши и Мэг» у тебя больше ничего не осталось!

– О, Люк, ради всего святого! Ты прав, мы с Молли вложили деньги в «Пэта Уинстона», но это не причина…

– А вот и врешь, это и есть единственная причина! Ты готова цепляться за это шоу годами, и тебе плевать, что чувствую я, когда мной вертят, как куклой!

– Мне вовсе не наплевать, что чувствуешь ты. – Диана в отчаянии прижала ладони к пульсирующим от боли вискам, – но то, чего ты хочешь, совершенно нереально!

– Я хочу создать свое собственное шоу, и я этого добьюсь – правится тебе это или нет!

– О'кей, вот и добивайся этого сам! Посмотрим, что у тебя выйдет! – гневно бросила Диана и посмотрела на часы. – А я пойду собираться.

В спальне оказалось, что чемодан, заранее вынутый ею из гардероба для Люка, так и стоит на стуле, открытый и пустой.

– Ты ничего не собрал! Мы опоздаем на самолет.

– Я не лечу, – отрезал Люк с порога спальни.

Диана не обернулась, делая вид, что занята своими вещами.

– Ради Бога, хватит дурить. Ты непременно должен лететь. И мы обо всем поговорим в самолете.

– Терпеть не могу, когда ты не воспринимаешь меня всерьез.

На этот раз Диана не выдержала и обернулась.

– Вот именно! – продолжал Люк. – Мне надоело подлаживаться под твои планы! У тебя появились какие-то дела в Голливуде – отлично, вот и занимайся ими. А я останусь здесь и займусь своими. Сейчас пойду и позвоню Гарриет. Может, у нее хватит ума не считать меня болваном в отличие от тебя!

Диана так испугалась, что забыла о своих обидах.

– Милый, пожалуйста, не надо ссориться! Обещаю как следует подумать над твоей идеей, но сейчас нам нельзя опаздывать на самолет!

– Вот и не опаздывай. Я тебя не задерживаю. В любом случае пару дней ты будешь там слишком занята. А я останусь здесь и постараюсь что-нибудь предпринять самостоятельно. Я должен проверить, реально ли обзавестись своим шоу.

В голове у Дианы бешено зазвонили тревожные колокола. Люк никогда так с ней не разговаривал. Он явно повторял чужие слова. Но она не успела спросить чьи – раздался звонок от швейцара. Значит, уже подали лимузин.

Диана в отчаянии посмотрела на Люка. Он стоял на пороге, не вынимая рук из карманов. Было ясно, что Люк никуда не собирается.

Господи, что за смешная наивность – предпринимать что-то на пустом месте! Никто не даст ему сейчас свое шоу, разве что…

– Люк, ты, случайно, не связался с другой телестудией? Потому что если это так, ты…

– У тебя ведь нет времени на разговоры, верно?! – язвительно воскликнул он, взмахнув руками. – Вот и вали на свой самолет! А обо мне не беспокойся. Я не пропаду.

Ее одолевали сомнения, страхи и запоздалые догадки.

Диана закрыла чемодан и подхватила сумку. О'кей, Люк не желает лететь в Голливуд, потому что пришел в восторг от своей новой идеи. Но если он с кем-то поделится ею, то поймет, какая это чушь. К счастью, Гарриет вполне разумная женщина и настоящий профессионал в своем деле. Она быстро поставит его на место.

– Ну хорошо, если ты так уверен, что хочешь именно этого… – нерешительно начала Диана.

– Так точно, мэм, именно этого!

– Я буду без тебя скучать. – Диане вдруг стало тоскливо и одиноко. – Может, все же передумаешь…

– Да? А почему бы тебе не остаться в Нью-Йорке и не заняться моим новым шоу?

Эти слова заставили ее двинуться к двери.

– Моя конференция закончится в субботу. Я заказала для нас номер в отеле «Кармел». Вот мой телефон. Можешь вылететь в субботу утром и встретить меня…

– Посмотрим, – лениво пожал плечами Люк, – какое у меня будет настроение.

– Но ты позвонишь? – Все страхи Дианы вновь проснулись.

– Да.

Люк, чуть наклонившись, ткнулся губами ей в щеку. Минута – и Диана оказалась в лифте, смятенная, дрожащая от паники, желающая одного – вернуться. Но нет, она не станет вести себя с ним, как с десятилетним мальчишкой, не способным ни с чем справиться самостоятельно.

Всю дорогу до аэропорта Диана испытывала неудержимое искушение вернуться, но подавляла его.

В последний момент перед посадкой она попыталась позвонить Люку, но телефон был занят. Может, стоит позвонить Гарриет? Нет, не надо нарушать этику и вмешиваться в отношения клиента с агентом.

Посадка закончилась, и пассажиров попросили пристегнуть ремни, а Диана все еще боролась с желанием вернуться домой. Каких-то полчаса – и она окажется в объятиях Люка. Может, риск пустить все на самотек слишком велик? Ничего страшного не произойдет, если позвонить в Лос-Анджелес и отменить все встречи.

Нет, следует держать себя в руках. Она совсем обезумела от этой любви, от желания удержать Люка.

Но Диана не могла отнестись всерьез к его намерению создать собственное шоу. Это просто исключено. И скоро он сам в этом убедится.

Вообще-то чем больше Диана размышляла, тем больше укреплялась в мысли, что давно должна была позволить Люку набить пару-тройку шишек. Пусть попробует управляться сам – сразу поймет, чего он стоит. И ему ничего не останется, как слушаться ее советов.

Глава 20

Люк сидел лицом к двери в маленьком французском бистро. Ему нравилось это место – сумрачное, едва освещенное свечами. Вокруг расположились немногочисленные парочки в самых романтических позах. За некоторыми столами сидели одинокие женщины, явно поджидая своих знакомых, точно так же, как Люк. Заметив, что дамочки косятся на него, он задумался, узнали его или просто находят неотразимым?

Потягивая свой коктейль, Люк внимательно разглядывал одну из этих особ, сногсшибательную чернульку с пухлыми губками. Ее приятель что-то не спешил – все было так же, как и у него. Она могла бы пообедать с ним, они бы мило потрепались…

Господи, как же это здорово – снова чувствовать себя свободным и не отчитываться перед Дианой, где, с кем и почему он был! Не надо ничего скрывать, врать и бояться, что все откроется. Из-за Дианы Люк почти не встречался с другими женщинами. Стоило перепихнуться где-нибудь на стороне – и его начинало грызть чувство вины. Он и сейчас был несколько угнетен этим чувством, но ведь Диана сама не захотела его слушать, так чего тут сомневаться? Она отправилась по своим делам, а он волен заниматься своими!

Из-за слабости к женщинам Люк постоянно держался настороже. И все-таки здорово влип с Джеммой. Поначалу ему льстило, что она сразу положила на него глаз, – как и любому нормальному мужику на его месте. Джемма только и думала о том, как бы затащить Люка в койку, и ему приходилось терпеть – в основном ради дела.

Но они виделись каждый день и к тому же представляли все эти романтические шуры-муры перед камерой – вот Люк и сломался. Да и Джемма – баба не промах. Она не унималась ни на минуту и при каждом удобном случае начинала бухтеть о том, что Диана слишком обнаглела, ведет себя так, будто Люк ее собственность, а ведь они даже не женаты! Люку всегда хотелось проверить, какова Джемма в постели, и однажды он не устоял.

Получилось много шума из ничего. Техника как у шлюхи, и ни на грамм страсти. Не сравнить с Дианой. Та всегда бурлила как вулкан.

Тем не менее Люк никогда не пренебрегал возможностью трахнуть Джемму, хотя бы для разнообразия. Особенно когда на Диану что-то нашло и она сутками с ним не разговаривала, шарахалась от него как от прокаженного. Дескать, у нее неприятности, и несла какую-то чушь о том, что съемки сериала могут прекратиться. Просто Диана не считает его за человека, и черта с два он снова станет на нее работать!

Зато Джемма очень даже считалась с Люком и мечтала только о том, чтобы он бросил Диану и спал с ней одной. Ну да ему-то какой резон менять одну тюрьму на другую?

Словом, когда Диана стала писать кипятком из-за его отношений с Джеммой, Люк решил отказаться от свиданий с актрисой. Но тогда Джемма спустила на пего всех собак. Скорее бы уж отделаться и от Джеммы, и от чертова «Пэта Уинстона»!

– О, Люк, как я рада, что тебе это удалось! Я боялась, что ты все же полетишь в Калифорнию! – Ники, опустившись на соседний стул, улыбнулась ему так, что Люк понял: он не напрасно остался в Нью-Йорке.

Он заказал для Ники выпивку, весьма польщенный тем, что она надела для него что-то чертовски шикарное, прозрачное и почти ничего не прикрывавшее. Настоящая конфетка, а секс из нее так и прет! И к тому же отлично его понимает. Да уж, из-за Дианы Ники оказалась в той же лодке, что и Люк, – вынуждена плясать под ее дудку.

– Люк, я весь день думала только о тебе и о нашем вчерашнем разговоре. А что сказала Диана?

– Ну… – замялся Люк, – ничего особенного. Она чертовски опаздывала.

– Неужели я ошиблась? Мне казалось, она должна была прийти в восторг. Люк, ведь это так естественно – сделать следующий шаг и устроить свое шоу! Надеюсь, ты не сказал ей, что это моя идея?

– Нет.

– Отлично. Потому что я подумала и решила, как все должно выглядеть. Ты будешь делать то, что лучше всего получалось у Пэта Уинстона и что видели уже миллионы зрителей: давать советы детям и взрослым, у которых возникли какие-то проблемы.

С аппетитом уплетая обед, Ники пустилась в объяснения. Во время «разминки» аудитория будет задавать любые вопросы. Люк выберет самые интересные и посоветуется, скажем, с детским психоаналитиком или специалистом по семейным проблемам (все это, конечно, за сценой), потом составит примерный план ответов. А во время записи вызовет тех, чьи вопросы отобраны, и даст готовые ответы.

– Слушай, ты так свободно чувствуешь себя перед камерой и так складно говоришь, что можешь безболезненно отойти от чужого текста.

Такая вера в его несравненные способности приятно щекотала нервы. Ники разливалась соловьем, и ее идея нравилась ему все больше. Вместо нудного заучивания роли он сделает лишь пару зарубок в памяти – к примеру, чего хочет мальчишка, которому надоела школа, или девчонка, влюбившаяся в женатого человека, или муж, мечтающий бросить жену.

– О, Люк, это будет круто!

Но станет ли Диана работать на его шоу?

– Ведь она вовсе не так уж независима, а Молли вечно ставит мне палки в колеса. Ненавижу эту бабу! – Ники вспыхнула от ярости. – Она с первого дня только и думает о том, как бы от меня избавиться, и придирается по делу и без дела!

– И со мной то же самое, – вздохнул Люк. – Эта старуха хуже дикобраза!

– Знаю. – И Ники пристально уставилась Люку в глаза. – Не хочу тебя расстраивать, но она жутко влияет и на Диану. В конце концов, именно Молли распоряжается всеми деньгами. Представляешь, как трудно сделать что-то по-своему, когда тебя прижали к ногтю?

– Да.

Они немного помолчали.

– А как ты поступишь, если Диану не заинтересует «Шоу Люка Мерримэна»? – вкрадчиво спросила Ники.

«Шоу Люка Мерримэна»!.. Какая музыка для ушей! Он растерянно глянул на Ники:

– И сам не знаю. Это от многого зависит. А ты что скажешь?

– Ну, – промурлыкала Ники с самодовольной улыбкой, – Диана не единственный автор и продюсер в этом городе. Может, для разнообразия стоит подумать о том, чего бы хотел ты сам?

Она покрутила в пальцах опустевший бокал, и Люк схватил бутылку вина.

– Воспользуйся конкуренцией между студиями, – прошептала Ники, подавшись к нему. – «Континентал» стал вторым и наступает на пятки «Альфе». Они готовы на все, лишь бы остаться на первом месте. И самый лучший способ – переманить звезду, получившую высший рейтинг. К примеру, Люка Мерримэна! – Ники ткнула пальцем в Люка.

Он пришел в восторг. Да, эта конфетка соображает на все сто и может похвастаться не только голубыми глазками и зазывной улыбочкой!

Она ни в чем не уступит Диане. И к тому же давно запала на него. Он отлично помнил обед в таком же вот укромном местечке, только на итальянский манер. Как Ники дразнила его своими сиськами! У него аж слюнки потекли, но он ничего такого себе не позволил, ведь Ники была у Дианы девчонкой на побегушках. Зато теперь у них есть возможность доказать, кто чего стоит!

А Ники уже сыпала именами и фамилиями разных шишек из «Альфы», с которыми якобы была на короткой ноге. Для достоверности она выдавала заранее раздобытые сплетни: кто с кем спит и где чье слабое место. Ники намекнула и на то, что Люк ничем не обязан студии. Напротив, это студия по-прежнему держит его на нищенском жалованье, как будто не «Пэт Уинстон» сделал ее «номером два»!

– Если я подпишу с ними новый контракт, то выжму все, что мне причитается!

Ники улыбнулась, услышав не «когда», а «если».

Все с той же милой улыбкой она уточнила, что «Континентал» всего лишь платит агентству и разрешает ему запускать в эфир свое шоу, а деньги Люк получает именно от «Эбботт и Синклер». И даже если «Синклер» готова раскошелиться на новый контракт, об «Эбботт» этого не скажешь. Миллионерши всегда прижимисты.

К тому же Ники узнала, что Люка собираются вынудить подписать такой контракт, который свяжет его по рукам и ногам на целых пять лет. И если он все же решится делать «Шоу Люка Мерримэна», то соглашение с другой компанией следует составлять на совсем иных условиях.

Когда она выложила Люку примерное содержание этого предполагаемого контракта, он с восторгом уставился на нее. Оказывается, и Диана, и Гарриет кое-что утаили от него.

Ники с невинной улыбочкой напомнила, что именно Диана порекомендовала ему когда-то обратиться к Гарриет. Ну, зато теперь он большой мальчик и разберется в контракте сам.

Люк заказал вторую бутылку вина, все внимательнее слушая Ники. Да, она права. Слишком долго Диана ездила па нем и пренебрегала его интересами, думая только о своих.

– Конечно, Люк, мы оба должны быть благодарны Диане, – промурлыкала Ники, положив горячую ладошку ему на руку и соблазнительно улыбаясь. – Но давай посмотрим правде в глаза. Диана относится к нам обоим как к новичкам и не примирится с мыслью о том, что мы давно стали настоящими профи.

Ну разве не в этом и Люк обвинял Диану?

А Ники так близко придвинула свою смазливую мордашку, что он, не выдержав, поцеловал ее в губки. А она так ответила на его поцелуй, что у Люка заныло в паху.

Но, увы, Ники отодвинулась, как только почувствовала, что разожгла его.

– Хотя, конечно, все обстоит гораздо сложнее, – продолжала она. – Понимаешь, когда Мэтью Сэйлс протаскивал «Пэта Уинстона» через совет директоров, то поначалу делал это только ради Дианы.

– А с какой стати ему что-то делать ради Дианы? – нахмурился Люк.

– Все очень просто. – От улыбочки Ники Люк похолодел. – Ради чего босс одной из самых больших студий в городе будет рисковать, выпуская в эфир комедию, написанную женщиной, которая до этого работала только в жанре драмы? А ведь он еще отдал главную роль никому не известному новичку! Неужели ты не знаешь про Диану и Мэтью?

От ярости у Люка перехватило дыхание.

– О Господи! Прости меня, пожалуйста! – Ники, изобразив испуг, зажала ладошкой рот. – Я думала, она тебе сказала… О, Люк, только не проговорись! Диана меня убьет! Ну, наверное, Диана дала разок Мэтью, чтобы он взял тебя. Ведь такие, как он, никогда своего не упустят! И кто знает, что они вытворяют, когда остаются вдвоем? Вот и теперь оба в Калифорнии…

Люк кипел от бешенства: оказывается, Диана обманывала его, рассказывая, будто случайно познакомилась с Мэтью на вечеринке. А сама трахалась с ним напропалую, чертова сучка!

– Понимаешь, – доверительно сообщила Ники, – когда женщина ведет себя слишком властно и ревнует, это… ну это значит, что она старается скрыть свои собственные делишки. Но в любом случае тебе не стоит особенно переживать из-за прошлого. Лучше подумай о том, какое у тебя будущее! Если, конечно, ты сам захочешь. – И она скользнула пальцами по его щеке и шее.

Люк зажмурился, упиваясь этой лаской и дрожа от возбуждения.

«Шоу Люка Мерримэна». Эта превосходная идея принадлежит Ники, и она сделает все, чтобы воплотить ее в жизнь!

Осторожно, стараясь не побеспокоить Люка, Ники выбралась из постели. За окном сиял прекрасный солнечный денек, и она чувствовала себя великолепно. Все шло даже лучше, чем ей мечталось…

Ники наспех приняла душ, высушила волосы феном, наложила легкий, едва заметный макияж и мазнула духами руки, груди, уши и совсем чуть-чуть капнула между бедер. Все это время она самодовольно улыбалась, разглядывая себя в зеркале. Ни дать ни взять кошечка, только что слопавшая канарейку. И какую канарейку! Ники хищно пробежалась язычком по все еще припухшим губкам.

Прошлая ночь – это было что-то особенное… Они с Люком трахались, как кролики. Дремали по нескольку минут и снова делали садку.

Ей впервые в жизни попался такой мужик, у которого все поднимается, как по приказу, без остановок и без устали. Черт возьми, еще бы Диане не держать его при себе! Ну, зато теперь все вышло так, как хотела Ники. И прости-прощай, подруга Гвен!

Ники накинула пеньюар и посмотрела на часы. Ровно девять тридцать. Весело напевая, она пошла на кухню и поставила воду для кофе. Люк крепко спал, раскинувшись на просторной раздвижной кровати. Да, паренек потрудился на славу!

Ники налила себе свежего кофе и уселась возле окна. Она рассчитала все шаги так, что ее план сработал как часы. А главная удача в том, что она подкинула Люку идейку за день до того, как они с Дианой должны были вылететь на побережье. Какой бы лапши ни навешала ему на уши эта сука по поводу фильма, это не годилось в подметки его шоу. Вон он как просиял, когда услышал это от Ники!

Ну конечно, она сначала подготовила почву для переговоров с «Альфой». Ники остановилась на этой студии, когда разнюхала, что Оливер Феранти, директор нью-йоркского: филиала, переживает кризис, как почти все мужчины среднего возраста, и самоутверждается, стремясь оттрахать всех баб на восточном побережье.

– Не дашь – не получишь, – повторяла одна многоопытная ветеранка телебизнеса, продвинувшаяся таким образом до места секретарши при каком-то вице-президенте. – Но конечно, он и не подумает с тобой спать, пока не убедится, что, твое предложение дельное!

Сделав еще один шаг, Ники раздобыла приглашение на ближайший прием, устроенный «Альфа телевижн», и как бы случайно познакомилась с Оливером Феранти. Она видела, как насторожился этот старикашка, стоило ей упомянуть о своей связи с Люком Мерримэном. Дальше все пошло как по маслу: в ту же ночь Ники сдобрила свое предложение изрядной порцией постельных скачек на мягкой кроватке в сумерках и под музыку Принца, после чего Феранти заверил ее, что весьма заинтересован в появлении «Шоу Люка Мерримэна» на своем канале.

Все это время Ники отменяла свидания с Гвен, ссылаясь на то, что два раза в неделю посещает студию актерского мастерства, очень устает, а поэтому должна отоспаться.

Иногда Ники с трудом удерживалась от смеха: стоило ей нажать на кнопку или дернуть за нитку – и старуха суетилась, не зная, как угодить подруге. Ники получала все, что хотела. Временами это даже трогало ее. Да, если бы вместо равнодушной скотины, предназначенной ей в матери, ее родила бы такая, как Гвен, кто знает, как повернулась бы жизнь?

И Ники с самодовольной улыбкой вспомнила первоклассный спектакль, устроенный накануне в бистро. Люк совсем развесил уши. Ему осточертела Диана, и он не на шутку увлекся идеей создать свое шоу. Легкое вранье насчет Дианы и Мэтью было импровизацией. Но Люк принял все за чистую монету. Впрочем, по мнению Ники, это запросто могло оказаться правдой. Ведь Диана вовсе не такой невинный цветочек, каким прикидывается!

Ники взяла телефон, перенесла его в ванную, плотно прикрыла дверь и набрала номер Феранти.

– Оливер, это Ники, – промурлыкала она в трубку. – Я поговорила со своим дружком, и он в полном восторге от моей идеи. Ну конечно, с тем условием, что я буду автором и продюсером…

– Понятно, понятно, а как же иначе, крошка. – Судя по голосу, Феранти был вполне доволен.

– Есть только одна проблема – все надо сделать быстро. Потому как если подружка моего дружка вернется с Запада…

Ники выдержала многозначительную паузу. Она давно научилась не называть по телефону ничьих имен. Ее тут же заверили, что предварительную встречу можно устроить сегодня вечером, а в пятницу подписать контракт.

По-прежнему улыбаясь, Ники аккуратненько положила трубку. Превосходно! Как только Люк поставит свою подпись, пусть Диана хоть об стенку расшибется – с ней будет покончено. А для Ники все только начинается!

Она вернулась в комнату, села на кровать и пощупала под одеялом. Черт побери, просто классный мужик! Не иначе как у него эта штука деревянная!

– Проснись, милый, – прошептала Ники, щекоча языком его ухо.

– М-м-м. Я уже не сплю, крошка. – Люк, плотоядно улыбаясь, не открывал глаз.

– Что касается «Альфы», – сообщила Ники, не забывая ласкать его. – Оливер Феранти пригласил тебя на ленч…

Люк тут же открыл глаза – сон как рукой сняло.

– Эй, вот это круто!

– Еще как круто! И ты тоже крутой мужик. Как насчет еще разик на дорожку?

– Считай, ты его получила.

Ники скинула пеньюар и забралась в кровать. Ей нужно было убедить Люка, что она из тех горячих девчонок, которым всегда мало, хотя этим утром Ники чувствовала себя довольно усталой. Пришлось пустить в ход всю технику и как следует поработать языком и глоткой. Может, хоть это его немного охладит и она получит пару часов, чтобы прийти в себя. Главное – привязать Люка к себе так же, как это сделала Диана. А Ники ничуть не сомневалась в том, что переплюнет Диану во всем.

Люк откинулся на подушку с ленивой самодовольной улыбкой. Черт побери, вот это житуха! Кстати, у этой девки просто редкостный язык!

Он запросто мог делать это раз шесть за ночь, но нынче не мудрено сбиться со счета. Вот, он опять готов или почти готов.

Возбуждаясь все сильнее, Люк поднял голову и посмотрел вниз. Эта классная телка заглотнула его по самые помидоры – прямо как в настоящей порнухе! Это завело Люка до отказа, и он выдал ей все на полную катушку!

Оливер Феранти дал отбой и тут же перезвонил секретарше:

– Ева, зайди ко мне.

При виде ее заспанного лица босс возбужденно щелкнул пальцами.

– Эй, больше жизни, сегодня у нас великий день! Отмени мой ленч, с кем там я собирался, и запиши на двенадцать тридцать Люка Мерримэна! – Оливер с удовольствием заметил удивление Евы. – Да-да; ты не ослышалась. Надеюсь, хоть теперь проснешься? И не позже одиннадцати соедини меня с Джерри по его домашнему телефону в Беверли-Хиллз.

Откинувшись в своем роскошном кресле, Оливер задрал ноги на стол и долго любовался несравненным блеском новых туфель от Гуччи.

На столе зазвонил телефон, но он и ухом не повел. Ева получила приказ отшивать всех. Он никому не позволит помешать ему сполна насладиться этим чудесным моментом. Сегодня и завтра, если все пройдет по плану, станут его триумфальными днями за все время службы в «Альфа телевижн».

С того момента, как «Пэт Уинстон» сделался хитом в прайм-тайме, Джерри Сайрот, президент компании «Альфа телевижн», не давал Оливеру прохода. У них в кармане «Мамаша и Мэг», так почему же «Пэт Уинстон» уплыл из-под носа?! И Оливер признался в том, что сам отказался от «Пэта Уинстона», поскольку эта чертова вонючка, Диана Синклер, документально оформила и свое предложение, и его отказ.

Джерри взвился до потолка, смешал Оливера с грязью и приказал немедленно созвать творческий совет, надеясь, что компания создаст сериал, способный конкурировать с «Пэтом Уинстоном».

Но не тут-то было. Под нажимом Феранти было создано около пятидесяти контрпрограмм: спорт, музыка, драма и разговорные шоу. И все равно вечер в четверг принадлежал «Континентал» и «Пэту Уинстону». Мало того, после «Пэта» с немалым успехом проскакивали и «Коварные волны» – тошнотворная пошлятина, которая в обычных условиях не продержалась бы на плаву и двух недель. Однако разогретая «Пэтом Уинстоном» аудитория проглатывала не только «Волны», но и паршивую драму, шедшую еще позднее.

Джерри и совет директоров превратили жизнь Оливера в сущий ад. «Континентал» мало-помалу отвоевывал у «Альфы» и пятничный эфир. Джерри визжал, что если так пойдет и дальше, то «Континентал» обзаведется хитовыми шоу на все дни недели, а «Альфа» слетит с первого места.

Оливер постоянно проклинал день, когда не разглядел в Диане Синклер комедийного автора. Он двадцать раз не только проглотил все, что сказал ей тогда, но и выблевал свои слова.

А дела шли все хуже и хуже. Компании пришлось отказаться от «Мамаши и Мэг». Рейтинг этого шоу стал падать задолго до того, как Энн Эрл заявила, что едет в Европу. Этого и следовало ожидать: пять лет – слишком долгий срок для любого телешоу.

Не зная, чем заткнуть дыру в программе, не имея возможности вернуть аудиторию к своему каналу по четвергам, Оливер готов был рвать на себе волосы. Конечно, «Альфа» могла попытаться перекупить все шоу целиком. Такие фокусы Феранти проделывал неоднократно, но на сей раз напоролся на слишком хорошую память Дианы Синклер.

Во время переговоров об окончании «Мамаши и Мэг» Оливер вызвал для беседы Молли, но даже не успел предложить ей деньги, как она отрезала:

– Вы имели отличную возможность заполучить «Пэта Уинстона», но отмахнулись – причем, если память мне не изменяет, далеко не вежливым образом. «Континентал» нам поверил, и у нас нет повода делать им гадость. Да, я знаю, вы готовы выложить кругленькую сумму, но то же самое сделает и «Континентал», когда через месяц мы будем возобновлять контракт. Конец дискуссии.

Оливеру оставалось только переманить на «Альфу» самого Люка Мерримэна, сделав какое-нибудь сногсшибательное предложение. Однако к нему невозможно было подобраться так, чтобы об этом не пронюхала все та же Диана, о связи которой с Люком давно все знали.

Оливер не одну неделю обдумывал, как бы это обстряпать. И наконец ему повезло. При мысли о такой невероятной удаче он самодовольно улыбнулся и с наслаждением отхлебнул кофе. Кофе давно остыл, но он не обратил на это внимания.

На какой-то из студийных вечеринок, где все помирали от скуки и не знали, куда себя деть, перед Феранти возникла рыжая вертлявая малявка с полуголыми сиськами и откровенной улыбкой. Оливер сразу понял, что ей от него что-то нужно, и прикинул в уме, сравнима ли предполагаемая плата с предполагаемыми удовольствиями.

В тот же вечер за выпивкой она выдала свою идею насчет «Шоу Люка Мерримэна», и сначала Оливер решил, что у красотки не все дома. Но когда она добавила, что Люку давно надоела Диана, которая как раз собирается в командировку, Феранти понял: малявка вовсе не дура. Просто слишком одержима завистью и жадностью и оттого не заметила, что «Альфа» давно готова на все, лишь бы заполучить Люка. Глупая крошка преподнесла Мерримэна тепленьким, перевязанным розовой ленточкой, да к тому же переспала с Оливером за то, что он позволил ей сделать это.

Феранти, находя ситуацию в высшей степени утонченной и иронической, был невероятно доволен собой. А еще он предвкушал, как небрежно, вскользь скажет Джерри, что у него на мази контракт с Люком Мерримэном. Это просто здорово – хоть для разнообразия услышать не отборную ругань, а похвалы. В ответ же он пробормочет, что если босс желает сам поглазеть на это зрелище, то пусть тащится сюда, в Нью-Йорк, да поживее.

Глава 21

– Здравствуйте, извините, сейчас я не могу подойти к телефону, оставьте сообщение на автоответчике…

Диана бросила трубку прежде, чем прогудел зуммер.

Ну ладно, если Люку угодно играть с ней грубо, она ответит ему тем же. Не следовало, конечно, оставлять на автоответчике просьбу позвонить ей в «Хилтон», и черта с два она сделает это еще раз. С нее довольно. Уже пятница, а Люк так и не сообщил, собирается ли в Калифорнию.

К счастью, все эти дни Диана была так занята, что почти не думала о нем. Когда-то она покинула Запад неопытным новичком, а теперь вернулась настоящей профи, в блеске славы и успеха. Те, кто прежде едва удостаивал ее небрежным кивком, считали нынче за счастье познакомиться с преуспевающим автором.

Хорошо бы Люк увидел, как народ суетится вокруг нее. Может, сообразил бы, кто обеспечил ему успех.

Надо же – его собственное шоу! Даже подумать тошно. В субботу вечером уже не осталось никаких сомнений: Люк не приедет. Ну что ж, она отправится на Монтерей одна. Между прочим, большую часть жизни Диана провела в одиночестве и, если понадобится, вернется к этому состоянию. Люку слишком многое сходило с рук, пришла пора поставить его на место и снова обрести независимость.

Прилетев в Сан-Франциско, Диана взяла напрокат машину и поехала в небольшой, расположенный к югу от Кармела отель, где забронировала двухкомнатный номер с балконом.

Она тщательно оделась – сама для себя – и заказала роскошный обед – тоже сама для себя. В воскресенье утром Диана прокатилась по семнадцатимильной трассе. Здесь было так же красиво, как и прежде. Океанские волны лениво облизывали скалы под крики чаек и пеликанов, а чистый воздух был напоен ароматом сосен и эвкалиптов.

Однако вечером ей стало так трудно совладать с тоской, что рука сама тянулась к телефонной трубке. Нет, она не станет ему звонить. Проворочавшись без сна всю ночь, Диана встала на рассвете и поехала в Кармел – прелестный чистенький городок, утопавший в пышной зелени.

Бесцельное шатание по магазинам не улучшило ее настроения, и она отправилась назад, гадая, не позвонил ли Люк во время ее отсутствия. А может, он уже понял, что был не прав, и теперь ждет ее в номере, желая сделать сюрприз?..

Диана пообедала одна в номере и с тяжелым сердцем позвонила в Нью-Йорк. Но уже после третьего гудка бросила трубку. Нет, больше никаких сообщений! Люк наверняка нарочно держит ее в неведении. Что ж, он рассчитал верно: здесь нет возможности оглушить себя работой, и Диана все сильнее будет по нему скучать. Но она все еще не желала сдаваться.

Во вторник, чтобы не сойти с ума от страха и сомнений, Диана до изнеможения бродила по берегу океана. Все чаще ее посещали безумные мысли: а что, если все же попробовать сделать шоу? К примеру, Люк мог бы гулять по улицам с камерой и брать интервью у прохожих – ведь когда-то у него это вышло так удачно, что побудило ее создать «Пэта Уинстона». Или лучше устраивать шоу в студии? Диану мучила неуверенность. Чтобы вести разговорное шоу, нужно обладать определенным багажом знаний. Но с другой стороны, если Люку помочь…

И она решила, что пора возвращаться домой. По дороге в Сан-Франциско Диана уже прикидывала примерные форматы нового шоу.

Если повезет, она прилетит в Нью-Йорк не позже семи часов. Еще полчаса – и она у Люка в объятиях…

Диана едва дождалась, пока лифт поднимет ее к дверям квартиры.

Люк оказался в спальне. Он был полностью одет: видимо, куда-то собирался и искал в гардеробе какую-то мелочь. От одного его вида Диана завелась.

– Люк! Люк, милый… – Она налетела на него, прижала к груди, приникла губами к его губам. – Я так рада, что вернулась! – бормотала Диана между поцелуями. – Я так соскучилась!

До нее не сразу дошло, что Люк не отвечает ей, а просто стоит столбом, безвольно опустив руки.

– Что с тобой?

– Вот уж не ждал, что ты так скоро вернешься. – Ему явно было не по себе. – Думал, проведешь там всю неделю.

Думал или надеялся?.. Во всяком случае, Люк ничуть не радовался встрече. Он даже не смотрел па Диану, а его лицо напоминало безразличную маску.

– Куда ты собрался? Надеюсь, не на побережье? – Она рассмеялась собственной шутке.

Люк недовольно нахмурился, поставил на кровать пустую сумку и расстегнул молнию. Потом повернулся к Диане спиной и стал выгребать из гардероба свое белье.

– Я хотел оставить тебе записку, – проронил он.

– Какую записку? – испуганно переспросила она.

Ожидание ответа показалось целой вечностью. Люк с преувеличенной тщательностью запихнул в сумку охапку плавок и футболок, а сверху пристроил несколько пар носков.

Ох, ну кто так складывает? Диану охватило идиотское желание сказать, что он сэкономит место, если скатает носки и распихает по углам сумки… Она вытерла взмокший лоб и молча ждала ответа.

А Люк распахнул второй гардероб и пристроил поверх прочих вещей несколько свитеров. Теперь сумка ни за что не застегнется. Прекрасно. Ведь тогда он не сможет уйти, куда бы ни собирался.

– Дерьмо! – вырвалось у Люка. Он отшвырнул свитера. Обернувшись, холодно и отчужденно взглянул на Диану: – Наша связь не может продолжаться.

Диана застыла. В комнате повисла тишина – мертвая, как в кошмаре.

– «Наша связь»?! Так вот как ты это называешь? Я для тебя ничего уже не значу? – дрожащим голосом спросила она.

– Диана! – трагически закатив глаза, воскликнул Люк. – Только не надо устраивать сцен! Рано или поздно это все равно должно было кончиться!

– Но почему? Почему обязательно кончиться?

– Потому! – раздраженно бросил Люк. – Слушай, я больше не хочу об этом говорить. Ты все знала еще до отъезда…

– Нет, ничего я не знала. – Диана подошла вплотную к нему, как будто расстояние мешало им понять друг друга. Из последних сил она старалась держаться спокойно и рассудительно. – Да, мы повздорили, с кем не бывает. Но я считала, что ссора давно закончилась. Если уж на то пошло, у меня возникла масса идей на твой счет. И я передумала, так что больше нет причины для споров.

– Слушай, не надо все усложнять, ладно? – Люк отпрянул назад и отвел взгляд. – Черт побери, еще пятнадцать минут, и я успел бы убраться отсюда и не вляпался бы в это дерьмо! – Он обращался скорее к себе, нежели к Диане, дрожавшей от ужаса.

– Куда ты?

– В отель. Пока не найду себе квартиру.

Диана сделала несколько глубоких вдохов, повторяя про себя, что надо оставаться спокойной. Одно неосторожное слово – и все кончено.

– У нас был обычный спор, вот и все. Ты хотел создать свое шоу, а я считала, что ты торопишься. Ну так вот, я готова согласиться. И если ты перестанешь рыться в вещах и выслушаешь…

– О'кей, – неохотно процедил Люк, – валяй выкладывай!

Опираясь на бюро, чтобы не подвели колени, она собралась изложить все, что придумала в самолете, но ее прервали после первых же двух фраз.

– И ты уже, конечно, все расписала и разложила по полочкам?

– Ну, кое-что успела написать. Придется, конечно, пригласить авторов, посоветоваться с тобой…

– Со мной? – Люк ехидно осклабился. – Ну, может, тебе и требуется мой совет, зато мне не нужен твой! Хватит, я не стану до скончания века ходить под тобой, как раб, и зубрить твои сценарии! – Он больше не считал нужным сдерживаться – стальные глаза злобно сверкали, а чувственный рот скривился в гневной гримасе. – Меня тошнит от заученных речей, я давно научился говорить сам!

– О'кей. – Диана пошла на попятный, растерявшись от вспышки его гнева. – Допустим, тебе кажется, что все это именно так. Но, Люк, ради Бога, не собирай вещи! Не надо принимать важные решения сгоряча! Ну подумаешь, мы высказали разные мнения после целого года, проведенного вместе! По-моему, нам есть что вспомнить. Неужели ты вот так запросто все бросишь?

Он молча продолжал вытаскивать вещи из гардероба, с раздражением поглядывая на единственную пустую сумку. Пока не поздно, необходимо убедить его остаться.

– Люк, не делай того, о чем обязательно пожалеешь! Послушай, милый, давай все обсудим! Уверена, нет такой проблемы, которую мы не способны были бы решить… – Мягкий голос Дианы молил, завораживал… Ей все эти годы удавалось убеждать чужих людей, так неужели она не в состоянии убедить любимого?!

Люк картинно скрестил руки на груди и слушал ее с холодным высокомерием.

– Я больше не намерен ничего решать с тобой, – отчеканил он наконец. – Ты не считаешь меня за человека. Вертишь мной, как марионеткой.

«Марионеткой», – мысленно повторила Диана и зажмурилась от боли, расслышав ненависть в его голосе.

– Я уже не тот деревенский простофиля, каким был год назад, но ты никак не поймешь этого! Ты только командуешь и не воспринимаешь всерьез ни одного моего слова – конечно, ты ведь все знаешь лучше всех! Ну так вот, с меня хватит, я ухожу!

– Но я люблю тебя! – вотчаянии выкрикнула Диана, уже неспособная сдерживаться. – Я думала, что и ты меня любишь. Ты ведь любишь меня, правда? Любовь не может умереть всего за неделю из-за какой-то дурацкой ссоры! – Внезапно захлебнувшись словами, она зарыдала. О Господи, неужели это правда? Нет, такого не может быть! Но ведь именно этого она боялась все последние недели…

Диана метнулась к ночному столику и схватила салфетку. Ей просто нужно взять себя в руки и заставить Люка остаться. Слезы навернулись на глаза сами собой – Диана вовсе не рассчитывала смягчить его. Люк в ярости скинул туфли, и на какой-то миг в ней вспыхнула безумная надежда, что он остается. Но тут же стало ясно, что Люк просто решил надеть другую пару.

– Люк, я люблю тебя…

– Ох, ради Бога, заткнешься ты когда-нибудь со своей любовью или нет?! Меня с души воротит от этого дерьма – как подумаю, что ты забавлялась с Мэтью Сэйлсом, а из меня делала дурака!

– Что?! – Диана не верила своим ушам. – Что ты сказал?

– Что слышала! – Люк отмахнулся от нее ботинком. – Все давно об этом знают, все, кроме меня! Ну и козел же я был: слушал каждое твое слово, глотал все твое вранье…

– Люк, это ложь! Кто сказал тебе, будто у меня что-то было с Мэтью? Это же просто смешно! Мы даже ни разу не оставались наедине – только когда говорили о бизнесе!

– И хихикали за моей спиной и в Ист-Хэмптоне, и в Калифорнии! Ты же радовалась, что я остался, радовалась возможности оказаться вдвоем с этим недоноском!

– Ты рехнулся! – крикнула Диана, хватая Люка за руку.

– Руки прочь! – Он яростно оттолкнул Диану.

Она не знала, что и думать. Ясно одно: кто-то нашпиговал Люка этой чудовищной ложью, и это наверняка женщина. Но кто? Кто ее так ненавидит?

Люк, конечно, не признается и будет твердить, что об этом знают все. Какая чушь! Хотя кто-то со студии и мог увидеть ее с Мэтью за ленчем и нагородить бог знает что.

– Мы с Мэтью – друзья, но не более того, – спокойно возразила Диана. – Просто диву даюсь, как ты мог поверить, что я лгу тебе! Кто-то хотел опорочить меня, и, прежде чем проглотить ложь, тебе следовало подумать, какую выгоду преследует этот человек.

Люк зашнуровал ботинки и встал.

– За остальным барахлом я вернусь, когда тебя не будет дома. Ключ оставлю у швейцара…

– Пожалуйста, не уходи от меня вот так!

– А как еще прикажешь? – Люк решительно подхватил свои сумки.

Диана до крови вонзила ногти в ладони. Нельзя так унижаться. Пусть проветрится пару дней в отеле. Если он приревновал ее к Мэтью – значит, еще не совсем разлюбил. И она могла бы доказать, что Люк ошибся.

– В каком отеле тебя искать?

Он не ответил.

– Нам нужно будет связаться по поводу сериала…

– Нет, не нужно. – Люк словно плевался словами. Глаза его бешено сверкали. – Я не возобновлю контракт!

– Что?!

– Что да что? – грубо передразнил он. – Ты оглохла?

– Но ведь сериал запланирован на будущий сезон! Все тринадцать серий. Люди верят в тебя: и компания, и наши ребята из группы…

– Придется их всех рассчитать. – Люк небрежно дернул плечом. – Плевать я на них хотел! Своя рубашка ближе к телу! Неужели ты не научилась тому, что понимает самый распоследний сукин сын у нас в Орегоне?

Диана остолбенела от столь откровенного цинизма.

– И ты готов уйти из популярного сериала?

– Нет. Я не просто уйду, а уйду ради более стоящих вещей. К примеру, ради «Шоу Люка Мерримэна»! – Он победоносно ухмыльнулся и снова взялся за сумки.

– Постой! – Диана рванулась за ним. – Ради Бога, объясни, что происходит? – Она преградила ему путь.

– Запросто! Не откажу себе в удовольствии сообщить, что не все в этом мире пляшут под твою дудку! Есть кое-кто и поумнее тебя! «Альфа телевижн» уже купила «Шоу Люка Мерримэна». Если хочешь знать, мы подписали контракт на целых пять лет!

– Подписали контракт? – Диана закрыла лицо руками. – Нет, не могу в это поверить! Гарриет никогда не позволила бы тебе сделать такую глупость!

– Ты, наверное, хочешь сказать, что Гарриет никогда не позволила бы мне поступить по-умному? Ну да, эта твоя телка только и знала, что держала меня на привязи, лишь бы я от тебя не ушел! Ну так вот, мне не потребовалось ее разрешение! И она очень скоро это поймет – когда прочитает контракт! Не бойся, ее никто не собирается увольнять. Пусть получает свои десять процентов за то, что просиживает кресло в офисе! Черт, как будто я сам не могу быть своим агентом!

– О Люк! – Диана в отчаянии сжала ладонями виски. – Если бы ты понимал, что натворил!

– Отделался от тебя раз и навсегда – вот что я натворил! От тебя, и от Молли с вонючим «Континентал», и от дерьма, которым меня кормили целый год…

– Идиот! – взорвалась Диана. – Ты своими руками поставил крест на своей карьере! «Альфа» в жизни не даст тебе поставить шоу! Они пообещают луну с неба, лишь бы ты согласился. Господи, это же надо – подписать контракт, не показав его ни агенту, пи адвокату… Да готова спорить па что угодно: любой мало-мальски грамотный человек с первых же строк поймет, что шоу – простая приманка. А ты, как жадная рыба, заглотил крючок! Ну разве ты не смекнул? «Альфа» теряет позиции перед «Континентал»! Поэтому спит и видит, как бы переманить тебя у конкурентов и снова завладеть лучшим эфирным временем по четвергам! А тебе эти пять лет просто не дадут работать!

Она заметила, что Люк побледнел: наверняка испугался, не сморозил ли на самом деле глупость. Ведь фокус стар как мир. Компания предлагает подписать вроде бы приемлемый контракт, но начиняет его такой галиматьей и словами «в случае» и «если», что никому и никогда не удастся добиться правды. Они уже дали письменное обязательство пустить «Шоу Люка Мерримэна» в эфир? Или одностороннее соглашение оговаривало обязанности одного Люка, продавшего себя с потрохами на пять лет?

Он с облегчением перевел дух и улыбнулся:

– Там написано, что они заплатят за шоу без пилотного выпуска и выпустят его в эфир. Все без подвоха, а?

– За сколько выпусков они заплатят? Ведь если шоу не станет хитом, его не будут держать в эфире! Они гарантируют тебе место в лучшее время? Ни одна компания не обречет себя на показ неудачной программы!

– Они просто платят мне полтора миллиона баксов! Три сотни тысяч каждый год в течение пяти лет, так что можешь спорить хоть на свою задницу: им придется выпускать мое шоу в эфир!

– Неправда! Они будут платить тебе только за то, чтобы ты не вернулся на «Континентал», в сериал «Пэт Уинстон»! Для них это не деньги. И для тебя, кстати, тоже. Поторговавшись, ты добился бы от них четырех сотен тысяч годовых, а то и больше.

– Ты просто обмочилась от страха, что «Эбботт и Синклер» вылетят в трубу, поскольку вы не успеете найти другого придурка на роль! Тоже мне, крутая леди!

– Без тебя с «Пэтом Уинстоном» придется покончить, но мы справимся! И если ты вообразил, будто я стану помогать тебе с шоу для «Альфы»…

– Нет, вы только ее послушайте! И она еще вякает что-то насчет эгоизма! – прорычал Люк. – Да в гробу я тебя видал! «Шоу Люка Мерримэна» уже имеет автора!

– Да неужели? И кто же он, позвольте узнать?

– Ники! – выпалил он.

– Моя Ники?!

– Совершенно верно, Ники де Поль, но только она больше не твоя – так же, как и я!

Диана на миг онемела. Это было просто невероятно. Наконец дар речи вернулся к ней.

– Но ведь я всегда помогала Ники, позволила ей сделать карьеру, мы работали вместе почти два года. Она не пошла бы на такое предательство…

– То, что ты считаешь предательством, Ники считает своим шансом!

Тут-то Диана и вспомнила про злополучный обед, о котором говорила ей Молли. Люк и Ники в один голос твердили, что это была просто невинная встреча. Невинная? Но ведь если Ники уже полным ходом готовит для Люка шоу – это началось не в один день!

– Полагаясь на Ники, – вымолвила Диана непослушными губами, – ты делаешь огромную ошибку, потому что ее таланта едва хватит на проработку деталей и – как я убедилась – интриг. Да будет тебе известно: за два года она родила всего две стоящие идеи после целой кучи всякой ерунды, да и то мне пришлось переделывать текст слово за словом. Писателем она так и не стала.

– Врешь! – отрезал Люк. – Если бы Ники была пустышкой, ты не стала бы с ней носиться, помогать делать карьеру и защищать от Молли…

– Ну значит, я ошиблась! – закричала Диана. – Я надеялась, что рано или поздно она научится писать хорошо, если дать ей такую возможность! А уж она была такая милашка – преданная, ласковая – чертова лицемерка! Ники лишь воспользовалась тобой, чтобы стать сценаристом на «Альфе». Но если там увидят, на что она способна, это не приведет ни к чему хорошему!

– Она мной воспользовалась? Да как у тебя язык повернулся такое о ней говорить?! Ты же сама использовала меня! Ты не знала, что делать со своей «Мамашей и Мэг», когда я подвернулся под руку! Феранти не захотел иметь с тобой дела, и тогда ты улеглась под Сэйлса, чтобы купить местечко для «Пэта Уинстона»! И если бы не я, из твоего хваленого сериала ничего бы не вышло!

Потрясенная, Диана качала головой, не желая вникать во всю эту грязь. Ведь это Ники вскружила Люку голову своими идеями и оболгала ее и Мэтью. А Люк поверил ей, потому что очень хотел делать свое шоу. Лживая сучка отлично знала, на какие кнопки следует нажимать, и возбудила в нем ревность к Мэтью, чтобы знать наверняка: Люк никогда не согласится возобновить контракт с «Континентал».

Диана перевела дыхание.

– Люк, лучше всего откажись, пока не поздно. Пусть твой адвокат попытается отозвать контракт. Может, мы…

– Хватит мной командовать! Я больше не желаю тебя слушать!

– О, Люк, ну как ты не понимаешь, что если эта женщина целых два года так убедительно лгала мне, то наверняка лжет и тебе? – Диане снова изменила выдержка, и она закричала: – Ты не должен ей верить!

– Я сам решу, кому мне верить! И уж, во всяком случае, не тебе! О'кей, ты помогла мне начать, но главным был мой талант – с начала и до конца! И теперь Ники поможет мне доказать, что я способен на большее! – Люк так гордился своим талантом, что не утерпел и изложил ей концепцию будущего шоу.

Диана слушала, расхаживая взад-вперед по комнате, и качала головой:

– Ты дурачишь себя успехом Пэта Уинстона. Но ведь это всего лишь персонаж, созданный мной специально для тебя. Ты должен был играть его на сцене, но стать им не можешь! И вот теперь ты собрался… Господи, неужели ты вообразил, что способен давать людям какие-то там советы?!

– Да, черт побери! Конечно, мне будут помогать эксперты, но никто из них не посмеет давать указания, что я должен говорить!

Люк подхватил сумки и направился к двери.

Диана запаниковала. Отпустить его было свыше ее сил.

– Пожалуйста, останься, пожалуйста, останься… – повторяла она, мигом позабыв о гордости.

– Прочь с дороги! – нетерпеливо взмахнул сумками Люк. – Я больше ничего вам не должен, леди! Я сполна расплатился за все, что ты для меня сделала! Ты ведь избавилась от драмы и стала писать комедии, правда? И не только это – я научил тебя любви. Ни с одним мужиком тебе не было так хорошо, как со мной, верно? Значит, мы квиты. И теперь дай мне уйти!

Диана отступила, и Люк распахнул дверь. Ненавидя себя, она все же не удержалась от вопроса:

– Скажи, а с Ники ты рассчитываешься таким же способом?

Не ответив, он с грохотом захлопнул дверь. А Диана дала волю слезам.

Весь день она не выходила из дому, стараясь совладать со жгучей болью и ревностью и чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног.

Молли оставила на ее автоответчике не меньше десятка сообщений и наконец явилась сама.

– Я пыталась дозвониться к тебе в Беверли-Хиллз, но там сказали, что ты уже улетела. Я нутром чуяла, что заварилась какая-то каша. Ники ни с того ни с сего проявила свой гадючий нрав – впрочем, это не было для меня новостью. Мы здорово поцапались, и она обозвала меня всеми бранными словами из своего словаря. А потом уволилась. Честное слово, я не удивилась. Хорошо, что ты наконец избавилась от них обоих. Больше никаких протеже, о'кей?

Заплаканная Диана грустно кивнула. К несчастью, уход Люка грозил неприятностями не ей одной.

– Молли, я действительно заварила жуткую кашу! Нам придется снова начинать с нуля. Нет ни «Мамаши и Мэг», ни «Пэта Уинстона». «Континентал» кусает себе локти, что сделал на нас ставку. А я как подумаю о том, сколько корпела над целыми двенадцатью сериями, какой бой выдержала с Филом и его командой… Ох, Молли, у меня нет сил! Будь я лошадью – тебе бы только и оставалось, что меня пристрелить!

– Выше голову, детка! Мы успели неплохо подзаработать на «Мамаше и Мэг» и до сих пор в отличной форме как авторы. Мозги-то остались при нас, верно? Ты способна выдать еще не одну идею, и мы наверняка поставим не одно шоу. Зато этот крысеныш, этот слизняк, этот спесивый выскочка получит как следует по яйцам и вернется в свой Орегон собирать картошку, где ему самое место!

Однако оптимистические речи Молли не помогали Диане. Ей даже не удавалось пробудить в себе мстительность или гнев – хоть какое-то чувство, которое вытеснило бы из души горечь и боль утраты.

– Хочешь, я останусь на ночь? – предложила Молли.

– Спасибо, но мне лучше побыть одной. – Диана решила совладать со своим горем сама.

Час за часом тянулась эта ужасная ночь. В два часа Диана и не помышляла о сне. Она убеждала себя видеть Люка таким, каков он на самом деле: ребячливым, эгоистичным и жестоким. Диана почти ничего не могла поставить ему в заслугу, но все еще любила его. Прожив вместе целый год, не так-то просто убить в себе это чувство. И ей оставалось только метаться в тоске, ревновать и горевать.

На часах было половина четвертого, потом половина пятого. Люк сейчас спит с Ники – Диана ничуть в этом не сомневалась. И ей хотелось умереть всякий раз, когда она представляла себе их вместе.

Глава 22

Гвен Ван Рик сидела, тупо уставившись на чистый лист в пишущей машинке. Вот-вот должна была приехать секретарша за очередной частью рукописи, а она даже не успела начать. Позабыв о дымившейся в пепельнице сигарете, Гвен закурила новую.

Наконец она встала, запахнула халат и пошла в ванную. Прополоскав рот, Гвен мельком взглянула на свое отражение в зеркале. Кожа на лице обвисла, а седые непрокрашенные волосы отросли на добрый дюйм. За три недели Гвен похудела на восемь фунтов и выглядела жутко.

Да, ровно три недели назад она потеряла всякую связь с Ники. Накануне они провели вместе дивную ночь, полную ласки и близости, и Ники заснула у нее на груди, а потом исчезла. Она ни разу не позвонила, и что самое ужасное – у Гвен не было никакой возможности отыскать ее.

Она попыталась дозвониться по оставленному ей когда-то номеру, но там сказали, что Ники расторгла контракт. Гвен сходила с ума. Она звонила Ники домой и днем, и ночью, но никто не поднимал трубку. Неужели случилась беда?

Гвен помчалась к Ники сама и чуть не разбила звонок на двери – ей не открывали. Она дождалась почтальона, но тот сказал, что корреспонденцию мисс де Поль вынимает из ящика каждый день.

Значит, Ники здесь и просто избегает ее.

Это сразило Гвен наповал.

В прошлом ей пришлось пережить многое, но не такой удар. Ники стала для Гвен светом в окошке. Неужели эта дурочка не понимала, что Гвен ради нее готова была на все?

Охваченной отчаянием Гвен ужасно хотелось выкинуть какой-нибудь жуткий трюк – к примеру, подкараулить Ники возле дома и пригрозить, что бросится под машину, если она не вернется.

Гвен остановила не столько гордость, сколько реальный взгляд на вещи. Это еще никому не помогало. Покажи свою слабость – и ты проиграл. А неудачников не любит никто. Если Ники ее не любила – всякий раз эта мысль причиняла Гвен острую боль, – она никогда не вернет ее.

Ники, молодая и ветреная, болтала о том, что хочет быть актрисой, и даже посещала какие-то курсы, но не относилась всерьез к советам Гвен. Да и вряд ли из этой пустышки что-нибудь выйдет. Хуже всего было то, что Гвен любила ее по-прежнему и мечтала вернуть.

Если бы Гвен хоть раз удалось проявить гордость и проучить Ники, не встречаясь с ней пару недель! Но даже мысль о подобной разлуке была невыносима.

Но оказаться покинутой невыносимо вдвойне. Ники наверняка нашла себе новую пассию. А ведь никто не будет любить ее так, как Гвен. И Ники все равно вернется.

Господи, надо взять себя в руки и подумать о деле!

И тут ей в голову пришла неплохая идея для сценария. Фредерика внезапно бросает Тони, уходит, даже не предупредив его. Он старше на двадцать лет и тяжко страдает. Неужели она ушла к его сыну? Что ему предпринять? Он богат, преуспевает, но не может заставить себя выйти из дому и сидит в четырех стенах, небритый, осунувшийся, тщетно пытаясь что-то придумать. Ему кажется, что единственный способ заставить Тони вернуться – лишить сына денег и выкинуть из бизнеса…

Гвен находила пусть жалкое, но утешение в том, что заставляла мучиться кого-то другого.

Пока быстрые пальцы мелькали над блестящими клавишами, Гвен с горечью размышляла о том, что столь глубокие чувства достойны серьезной литературы, а она разбазаривает их на какую-то ничтожную мыльную оперу ради лишней сотни баксов. Но именно сейчас Гвен особенно нуждалась в деньгах. Перри еще не встал на ноги, но его запросы растут, и к тому же он обзавелся подружкой.

Кроме того, следует подготовиться к возвращению Ники. И если не сделать подтяжку лица, надо хотя бы обновить гардероб. От горя она здорово сбросила вес – такого эффекта не давал даже бег.

К приезду секретарши Гвен почти справилась с работой. Депрессия мало-помалу отступала. Ее охватила жажда деятельности, вот только она боялась выйти из дому: а вдруг позвонит Ники?

Гвен отказалась от автоответчика уже несколько лет назад, когда какой-то садист, пронюхав о том, что она лесбиянка, повадился оставлять ей свои тошнотворные анонимные послания. До сих пор любой, кто действительно хотел с ней связаться, к примеру, ее сын, рано или поздно дозванивался.

На улице был чудесный летний денек, и Гвен чувствовала себя особенно старой. Усевшись на террасе, она стала просматривать скопившуюся почту. «Таймс», «Виллидж войс», «Варьете»…

Хотя заметка была набрана обычным шрифтом, имя Ники де Поль словно выстрелило Гвен в глаза. Люк Мерримэн, снискавший славу как исполнитель роли Пэта Уинстона, отказался возобновить контракт на съемки популярного сериала. Он переходит работать на «Альфа телевижн», чтобы создать «Шоу Люка Мерримэна» в соавторстве с Ники де Поль, до сего времени работавшей помощником продюсера в агентстве «Эбботт и Синклер».

Гвен зажмурилась, потом, заставив себя открыть глаза, перечитала все снова. Значит, это правда. Ее просто поимели.

Выронив газету, она поплелась в комнату что-нибудь выпить. Под руку попалась бутылка скотча. Гвен трясущимися руками наполнила бокал и осушила его одним махом.

Она пила и пила, пока не отключилась.

Минувшие две недели показались Диане самыми длинными в жизни. Она сидела дома как отшельница, не отвечая на звонки и не желая видеть даже Молли.

Наконец позвонил Люк: он нашел новую квартиру и хотел забрать свои вещи, не встречаясь с Дианой.

Повесив трубку, она чуть не ударилась в истерику, но заставила себя выполнить его требование. Закутавшись в шарф и нацепив на нос огромные темные очки, Диана затаилась в магазине напротив своего дома. Ей хватило ума не показываться ему на глаза в таком виде, но как только он вышел из дому и уехал на такси, Диана метнулась назад.

Его вещей не было, но в воздухе все еще витал дух Люка… Она рухнула на кровать и рыдала, пока слезы не иссякли сами собой.

Нет, Диана была не в силах отказаться от своей любви, как ни пыталась. Не могла она поверить и в то, что милая малышка, ни разу не посмевшая поднять на нее голос, оказалась ее злейшим врагом. Диане казалось, что она должна сама поговорить со своей бывшей ассистенткой.

Связаться с Ники по телефону было невозможно. Ну так что же, ведь она работает сейчас на «Альфу». И Диана подкараулила Ники, когда та выходила из офиса. День стоял мрачный, с неба сыпал мелкий дождик, но Диане было не до того. Она решительно преградила Ники дорогу:

– Надо поговорить.

Растерянность Ники сменилась испугом.

– Я не могу, у меня деловой ленч, и к тому же идет дождь…

– Это ненадолго.

Ники, недовольно дернув плечиком, послушно пошла рядом с Дианой.

– Я тебе верила, – чуть слышно начала Диана, не замечая того, что дождь губит прическу и топкий летний костюм. – Я взяла тебя на работу, относилась к тебе дружески и помогала во всем целых два года. Как же ты посмела наврать Люку про нас с Мэтью? Как?! Я понимаю, ты хочешь сделать карьеру, но зачем при этом уничтожать меня? Ведь я всегда была на твоей стороне!

Ники молчала.

– Я дала тебе возможность стать соавтором вопреки предупреждениям Молли. Она постоянно твердила, что тебе нельзя доверять, но я-то тебе верила. А ты заплатила мне самым худшим предательством. Почему?

Они остановились на перекрестке, ожидая, когда загорится зеленый свет. Диана повернулась к Ники. Та и не подумала отвести взгляд.

– Послушать тебя, так ты – сама добродетель! И все делала ради меня, правда? А вот и нет! То, что ты называешь дружбой, я считала унижением. Твою помощь я называла тиранией. Фу-ты ну-ты, только Диана знает, что правильно, а что нет, только Диане известно, что нужно делать… Ты обращалась со мной как с глупым младенцем, ты сваливала на меня всю дерьмовую работенку, которую не хотела делать сама! Но тебе и этого было мало – ты подначивала меня написать что-то, а потом вымарывала все до единой строчки! Ты пыталась втоптать меня в грязь! Сама говорила: «Вот, дорогая, напиши-ка нам этот сценарий!» – а потом выбрасывала его! Сука, ты одной рукой давала, а двумя отнимала у меня все, что могла! – Ники не замечала, что ее голос поднялся до базарного визга.

– Черт бы тебя побрал! – Диана, тоже не выдержав, перешла на крик. – Да ведь я честно пыталась сделать из тебя сценариста, но так ничего и не вышло. Нет у тебя таланта – и в этом вся причина! Да прикинь сама: две сносные идеи за два года и при этом ни одной нормальной фразы в диалогах! А что касается продюсера – что ж, ты отлично умеешь справляться с деталями, но не в состоянии соединить их в одно целое! И моя ошибка вот в чем: в отличие от Молли я не понимала, что как творческая личность ты полный нуль! Да, я виновата в том, что верила в тебя! И потому в твоем мозгу зародились безумные идеи!

– Безумные идеи? Да ты сама постоянно искала протеже, чтобы потом измываться над ними! Каждый раз, обращаясь ко мне с просьбой заменить тебя на съемочной площадке, ты тайком бежала к Молли, чтобы та явилась и смешала меня с дерьмом! Ты настоящая садистка, и больше никто! Вы с Молли вели себя так, как будто меня и на свете нет!

Молли почти не бывала в студии, а потом начинала читать мне лекции, как и что надо сделать, – мне, просидевшей всю задницу над этим чертовым текстом! Ну а ты – ты еще хуже! Молли хоть не скрывала, что не выносит меня. А ты корчила из себя подругу и каждый день совала меня носом в грязь!

– Но если тебя не устраивала такая работа, почему ты молчала? Я бы выслушала тебя! И все встало бы на свои места! Так нет, ты предпочла делать вид, будто ловишь каждое мое слово, и обнимала, и благодарила без конца! Как ты могла так притворяться? Или мне надо было читать твои мысли?

– Нет, зато я прочитала твои. Тебе нужны не люди, а только благодарные марионетки! Ну а мне это осточертело, и Люку тоже! Вот мы и сделали ноги! Он больше не желает жить по чьей-то указке!

Диана, почувствовав в словах Ники крупицу правды, все же возразила:

– Я не виновата в том, что некоторые люди, если оставить их без опеки, натворят бед! Люк – далеко не Пэт Уинстон! Да, он талантлив, но ему нужен тягач, а не шоу, где ему придется самому давать советы! Господи, неужели ты не видишь, что эта затея провалится?

– Ты говоришь так только потому, что до этого додумалась я, а не ты! Ясно? Это придумал не Люк, а я!

– Да уж куда яснее, – фыркнула Диана. – И ради чего ты заварила эту кашу? Решила обстряпать свои делишки! Вот зачем ты нанесла удар мне в спину и заставила Люка поверить в ложь…

– Да плевать я на тебя хотела! – заверещала Ники. – Просто я оказалась рядом с ним в трудную минуту, вот и все! Я давно заметила, как ты достаешь его своими придирками, как он хочет меня, но не смеет и пальцем тронуть, потому что ты не давала ему и рта раскрыть.

– Черт бы тебя побрал! – выкрикнула Диана, потрясенная открытием. – Так ты охотилась за ним с самого начала! Ты месяцами ловила момент: то пригласишь его выпить, то перекусить в той забегаловке, где вас застукала Молли в тот день, когда я заболела…

– Может, хватит валить с больной головы на здоровую? – Ники распалилась так, что даже не обратила внимание на дождь, вдруг хлынувший как из ведра. – Это ты похитила Люка и держала в стойле, как племенного жеребца. Ему ничего не оставалось, как идти в телебизнес, ведь только там ты могла бы следить, чтобы он не поимел кого-то на стороне! О'кей, не ты первая, не ты последняя. Каждый выбирает для себя, вот только ты еще делала вид, будто стоишь выше этого! Корчила из себя чистюлю, а сама давно была по уши в дерьме! Ну зато теперь ты проиграла, а я выиграла. А ты воешь на луну, как течная сука, и вешаешь Люку лапшу на уши, будто «Альфа» зажмет его шоу!

– Но ведь это правда, они зажмут его – пусть и не сразу.

– У меня в кармане их обязательство: они поручились, что оплатят и дадут в эфир тринадцать выпусков…

– После которых тебя вышвырнут на улицу, потому что шоу будет провальным!

– Ты больше не запудришь мозги ни мне, ни Люку! Он уже узнал правду и только со мной понял, чего хочет! А уж я-то сумею ему это дать. – Ники откинула с лица мокрые волосы и двусмысленно усмехнулась: – Мы делаем это и днем, и ночью! Он так заводится от одного моего вида, что все время твердит, какое у меня классное тело – молодое, упругое, без морщин и складок, как у некоторых! Он тащится от моих титек, от моего живота и обожает сунуть морду между ног…

Диана почувствовала, что ее сейчас вывернет наизнанку. Она опрометью ринулась прочь под проливным дождем, и в ушах еще долго не затихал злорадный, визгливый хохот Ники.

А Ники все хохотала, хотя давно промокла насквозь. Ведь целых два года она ждала той минуты, когда бросит Диане в лицо все, что думает!

Она вспомнила, с какой болью Диана слушала рассказ о том, как Люк любит ее, Ники. Да и сам видок осунувшейся, промокшей Дианы мог развеселить кого угодно. А капли дождя, бежавшие по лицу, восхитительно напоминали настоящие слезы.

Но когда Ники отсмеялась и потащилась под дождем назад, приподнятое настроение почему-то улетучилось. Ники смутило, что Диана с таким презрением отозвалась о ее профессиональных качествах. Хотя, конечно, это вранье. Теперь Диана скажет про нее что угодно – только слушай! Баба, у которой увели мужика, не упустит случая укусить удачливую соперницу побольнее.

И все же слова «как творческая личность ты полный нуль» угнетали ее.

Ники небрежно дернула плечом. Человек способен научиться всему по ходу дела. И ее талант будет расти по мере того, как она станет писать и выпускать в эфир одно шоу за другим!

Глава 23

Мэтью заметил, как Диана вошла в кафе, и ощутил боль в груди: она показалась ему бледной и изможденной. Он не видел ее почти целый месяц и всего три недели назад узнал о разрыве с Люком.

Диана выглядела немного растерянной и не сразу отыскала Мэтью: наверняка забыла, где его любимый столик. Бросалась в глаза ее трогательная беззащитность, она как будто внезапно обнаружила, что считала себя совсем иным человеком. Ох, как хорошо Мэтью знал это чувство! Оно долго преследовало его после ухода Лори.

– Привет, Мэтью, – смущенно проговорила Диана, когда Сэйлс поднялся и пододвинул ей стул. – Рада, что ты согласен общаться со мной после той дыры, которую я пробила в вашей программе!

– Я и не думал на тебя сердиться! – мягко возразил он. – Меня больше беспокоит твое состояние. Ты явно перестала следить за собой.

– Это называется диетой Люка Мерримэна, – вымученно улыбнулась Диана. – Основное блюдо – душевная боль, и оно весьма эффективно.

Он ласково пожал ее руки:

– Я понимаю, что словами делу не поможешь, но все же знай: мне очень жаль. И не переживай так из-за программы. Мы справились и без «Пэта Уинстона». В любом случае на нас тоже лежит часть вины. Если бы мы вели себя решительнее и сразу подписали долгосрочный контракт, такого бы не случилось. Мы сами упустили успешное шоу, – со вздохом закончил Мэтью, вспомнив, как поссорился в тот день с Филом. Сэйлс хотел дать возможность «Эбботт и Синклер» заработать сразу более приличную сумму, чтобы они назначили Люку жалованье, соответствующее роли звезды, но не тут-то было.

Диана заказала джин с тоником. Когда спиртное подействовало, она стала откровеннее:

– Понимаешь, Мэтью, я замечала, как это надвигается на нас. Замечала, что от славы у Люка все сильнее кружится голова. Но самой страшной неожиданностью было предательство Ники. – У Дианы перехватило горло. Мэтью видел, что ей больно говорить об этом. – Я чувствую себя ужасно глупо, – прошептала она. – Пожалуйста, закажи и для меня. Мне все равно, что есть.

Мэтью заказал обед и откинулся на стуле. Душевная незащищенность Дианы трогала его до глубины души.

– Молли давно меня предупреждала, – продолжала она. – Молли знала, что происходит, но я не желала верить. И ты тоже все знал, правда?

– Ну, – Мэтью замялся, – ты ведь помнишь, что я с самого начала не доверял Люку. А с Ники был едва знаком. Она подходила ко мне на какой-то вечеринке и пыталась нахваливать себя. Меня это совсем не вдохновило. И я никогда не считал ее творческой личностью.

– Тем больше меня бесит собственная глупость! Ведь я вовсе не новичок. Я знаю, как безжалостен наш бизнес и сколь многие мечтают стать продюсерами ради славы, власти и денег, даже если у них напрочь нет таланта. Разумеется, для таких единственный способ пробиться – это плести интриги и подсиживать соперников. Но я прохлопала все, что творилось прямо под носом. Неужели Молли настолько умнее меня?

– Она просто гораздо осторожнее, – возразил Мэтью. – Не забывай, Молли родилась и выросла в Нью-Йорке, а значит, цинизм у нее в крови. А ты – совсем другое дело, ведь в небольшом городке, наверное, еще сохранился обычай помогать людям и не спешить осуждать их, пока вина не доказана. Может, в наши дни это выглядит нелепо, но мне нравится такая манера поведения. Хотя иногда это приносит лишнюю боль.

– Все, отныне никакой бескорыстной помощи ближним! – заверила его Диана и равнодушно взглянула на блюдо с креветками, поставленное официанткой.

– Диана, никакие убеждения не смогут застраховать нас от ошибок и потерь. Я вспоминаю об этом всякий раз, когда вижу боль в глазах дочери. Конечно, мне следовало предусмотреть все заранее, по в те дни я не думал о предусмотрительности. Я просто любил.

Он познакомился с Лори, когда ему было двадцать пять лет и молодая кровь еще кипела в жилах, а она, в свои восемнадцать, казалась едва распустившимся цветком. Мэтью подкупили ее неопытность и доверчивость. Она мгновенно заманила его в свои сети, и лишь с годами Сэйлс догадался, что Лори просто нуждалась в покровителе, ибо желала постоянно крутиться в Голливуде и флиртовать со всеми напропалую, но при этом жить с мужем.

– Забеременев, Лори собиралась сделать аборт, но я не позволил. А когда родился ребенок, я надеялся, что она полюбит свое дитя, как всякая мать. – Лицо Мэтью исказилось от боли. – Ну а Лори даже не привязалась к девочке. Нам помогали ее родители, мы нанимали няню, но дочь раздражала ее как обуза. Жена страдала, считая, что беременность лишила ее будущего и поставила крест на карьере. Хотя, конечно, все это было сплошным притворством.

Мэтью не слишком хотелось ворошить прошлое. Наверное, он решил рассказать обо всем Диане, чтобы она не стыдилась своей наивности. Сэйлс поведал ей и о том, как долго он старался не замечать равнодушия и раздражения, которых Лори и не скрывала. Мэтью тешил себя надеждой, что жена еще изменится, пока она не исчезла навсегда.

За неделю до того, как Андреа исполнилось пять лет, Лори сбежала с английским рок-певцом, приезжавшим в Штаты па съемки фильма. Мэтью нашел записку, в которой она призналась, что материнство не ее удел. Там не было ни прощальных слов, ни адреса.

– Невероятно, – вырвалось у Дианы. – И что произошло потом?

– Потом, – печально вздохнул Мэтью, – не было ничего. Я все же отыскал жену и написал ей, умоляя связаться с Энди, но она ответила, что девочке лучше о ней забыть. К несчастью, Энди не может смириться с правдой, с тем, что ее не любит родная мать. Напротив, девочка идеализирует Лори и помнит только о том, как мама покупала ей самые красивые платья. Она изо всех сил старалась быть хорошей, но ведь Лори на это наплевать.

– Как это ужасно для Андреа, – с сочувствием заметила Диана. – Ей повезло, что у нее такой отец, как ты.

– Да, наверное, но мне так и не удалось залечить рану, нанесенную ей матерью. – Мэтью все еще чувствовал себя виноватым, поскольку принудил Лори к неприемлемому для нее материнству, а тем самым сделал Андреа невинной жертвой. Но с другой стороны, он не представлял себе жизни без дочери. Он слишком любил ее.

– Наверное, ты ужасно мучился, когда Лори сбежала, – прошептала Диана.

– Конечно, но горе Андреа причиняло мне еще более мучительную боль. Только тогда я понял, что совершил непоправимую ошибку. То же, наверное, поняла и ты.

– Да, – порывисто вздохнула Диана. – Я все давно поняла, но не в силах с этим справиться. Молли уверяет, что в таких случаях лучшее лекарство – работа. По крайней мере ей это помогло, когда умер муж. Она просит меня вспомнить обо всех идеях, когда-либо приходивших мне в голову, и думать о том, как воплотить их, а не о том, что все давно вышло из-под контроля. – Диана мрачно улыбнулась. – Но в моем мозгу не зародилось ни одной творческой мысли. Я без конца прокручиваю все снова и снова, размышляя, нельзя ли было что-то изменить? Не могу не представлять себе Люка с Ники, и меня одолевают ярость и… и беспомощность.

– Да, Диана, мучения неизбежны, – кивнул Мэтью. – Через это надо пройти до конца. Мало-помалу боль сама притупится, хотя вряд ли сейчас это тебя утешит. Когда тебя вот так бросают, не помогают никакие слова. Ты словно оплакиваешь чью-то смерть. Пожалуй, это даже хуже, чем смерть: ведь ты знаешь, что он не просто жив, но еще и развлекается с другой. Боль то затихает, то вспыхивает снова именно в тот момент, когда ты думаешь, что удалось ее преодолеть. По-моему, от этого нет лекарства. Тебе придется пройти через все стадии боли, пока не затянется рана в душе.

Диана подняла влажно блестевшие глаза, и Мэтью увидел, как по ее щекам медленно поползли две слезинки. Он подавил порыв вытереть их или даже снять губами и обернулся к официантке, спросившей, пора ли подавать кофе и десерт.

Диана поспешила промокнуть глаза салфеткой.

– Не хочешь ли предаться чревоугодию и съесть что-нибудь жирное и сладкое вроде шоколадного торта? Во всем этом есть и положительная сторона: тебе еще долго не придется ограничивать себя в калориях!

Диана нервно рассмеялась.

– Господи, Мэтью, извини, что я такая зануда!

– Не извиняйся. Если я могу хоть чем-то быть полезен – только позвони. Я серьезно. – И он написал на обороте своей карточки домашний телефон. – Вот, пожалуйста, в любое время. Не бойся меня разбудить. Я ведь нештатный член Общества анонимных звонков! А уж мы-то знаем, как утешить человека в таких обстоятельствах!

– Спасибо, Мэтью, – Диана криво улыбнулась, опасаясь заплакать опять, – за помощь и сочувствие. За то, что веришь в меня больше, чем я сама. Просто отвратительно чувствовать себя такой… такой дурой! – Она вдруг подалась вперед и горячо спросила: – Скажи, как я могла так ошибиться? То есть совсем ничего не разглядеть в Ники? Кстати, я встретилась с ней недавно и увидела совершенно другого человека. Она жестокая, опасная, коварная – словом, прожженная дрянь. Не осталось и следа от той милой и преданной девчушки, которой я верила. А эта ее гнусная ложь?.. И не только обо мне. Я… я, наверное, должна тебе рассказать, просто на случай, если она начнет распускать слухи. Понимаешь, Ники наговорила Люку, будто мы с тобой… в общем, как получилось, что ты вообще решил купить наш сериал…

Мэтью захлестнула горячая волна, и он потупился. Ники, а пожалуй, даже и Люк запросто разглядели бы то, чего не замечала Диана, – его любовь. Мэтью безумно хотелось тут же во всем признаться, но он промолчал. Слишком рано. Сейчас Диане и без того хватает проблем. А от него ей пока не нужно ничего, кроме дружбы, предлагаемой им от всего сердца.

– Диана, самое главное то, что теперь ты знаешь правду. Все могло кончиться куда хуже, если бы вы поженились.

– Ну, я все же не склонна упрекать во всем одного Люка. Разве можно обвинять его в том, что он поверил лжи, когда я сама купилась на притворство Ники?

Мэтью с раздражением слушал, как Диана выгораживает Люка, стараясь свалить всю вину на Ники. Люк, видите ли, был слишком наивным, хотя, конечно, немного жестоким и грубым. Оказывается, ему никто так не лгал прежде, вот он и поверил, поскольку Ники так умеет притворяться…

– …а в глубине души Люк очень добрый человек.

Мэтью только вздохнул и не стал возражать Диане: она все еще не смогла бы смириться с правдой. Люк Мерримэн был ее творением. Из куска дерьма Диана умудрилась вылепить золотого мальчика и не желала видеть того, что скрывалось под позолотой.

– Мама, м-мне это шоу не нравится! – громко кричал Джой.

– Тс-с! – злобно шикнула Сара. – Скажи спасибо, что нас вообще пустили посмотреть! К тому же… – Она умолкла на полуслове, позабыв, что хотела сказать. Ее взгляд был прикован к Лукасу Мерримэну, который выкаблучивался на экране, ужасно довольный собой.

Сара едва верила своим глазам. Это ее-то Лукас, пацан, бегавший когда-то по соседству, стал теперь на телевидении большой шишкой?! И как только ему удалось?..

Это казалось настоящим чудом. И пока Сара смотрела шоу, до нее дошло, что если Лукас стал актером, то ему должны прилично платить. Тут было над чем подумать: ведь коли он разжился деньгами, то должен отстегнуть кое-что и Саре с детьми. Это будет справедливо.

Может, стоит послать ему письмо? Но где раздобыть адрес? Нет, с почтой связываться не стоит: письмо может потеряться. И по телефону звонить тоже незачем. Надо явиться к нему самой. От этой идеи Сару охватили возбуждение и страх. Это ведь не так-то просто сделать, и она не знала, получится ли у нее.

– А где мой папа? – вдруг спросил Джой, увидев, как Пэт Уинстон обнимает своего младшего сына.

Господи, до чего иногда догадлив этот сопляк!

– А ну заткнись, дай досмотреть! – И Сара припала к экрану. Между прочим, эти его детки из шоу жили в шикарном доме со всякими там электрическими драндулетами и финтифлюшками. Они отлично одевались, жрали до отвала и даже имели свои деньжата. Сара, увлеченная всеми этими мелочами, с трудом следила за ходом действия и испуганно вздрагивала каждый раз, как только публика начинала смеяться или хлопать. Наверное, актеры говорили что-то смешное, но она не понимала, над чем тут смеяться.

Ее детям тоже было не до смеха. Им до смерти хотелось запомнить все, что там показывали. И Сара не могла их в этом винить.

– П-п-почему у меня нет велика? – заныл Джой.

– Потому что ты маленький, – отрезала Дэйзи. – А я уже большая! Мама, купи мне велик!

– Цыц, малявки! Это все одна показуха! – сердито соврала Сара. Господи, за что такая несправедливость? Ее дети ничуть не хуже других! Конечно, по телику идет одна показуха, но ведь немало и таких детей, у которых есть красивые шмотки, велики и настоящий дом…

Как только шоу закончилось, Дэйзи и Джой выскочили на улицу играть с ребятишками Гарсиа, а Сара поблагодарила за доброту Розу и Хулио. Хорошие они люди, эти Гарсиа, на таких вот земля держится. И детки у них хорошие, хоть по-английски ни бум-бум.

Между прочим, это тоже беспокоило Сару. С каждым годом на шабашке оставалось все меньше настоящих американцев, поэтому Дэйзи и Джой гораздо легче говорили по-испански, чем на родном языке.

– Эй, дети, пора спать! – крикнула Сара в окно.

Она вздохнула и вытерла потный лоб. Пусть еще малость побегают. Может, хоть немного устанут. И откуда у них столько сил? Правда, когда-то Сара была такой же неугомонной, но тяжкий труд под палящим солнцем вытянул из нее все жилы.

Пожалуй, стоит сейчас поковыряться в машине, пока малышня не вертится под ногами. Лук уже весь убран, а в Орегоне поспела ежевика. Вот только выдержит ли их «додж» такой путь?

И Саре внезапно осточертело все на свете: уборка урожая, страх за машину, которая вот-вот развалится посреди дороги, необходимость держаться подальше от Уолта… И что ему неймется? Она для него никто и не любила его никогда, и дети ему не родные – так почему он не хочет оставить их в покое? Конечно, если бы Сара где-то осела, Уолт мигом бы отвязался. Он здорово боится городов.

У «доджа» давно облысели покрышки и не было запаски. Любой встречный шериф мигом отправит такую машину на свалку.

И тут Сара заметила, что одно из колес спускается прямо на глазах. А в следующий миг с хлопком оборвался ремень вентилятора.

– О Господи, только не это! – Она выключила зажигание и рухнула прямо на песок. Все без толку. Стоило заменить одну износившуюся часть, как летела другая. Во сколько обойдется замена трех колес и ремня?

Она побрела в дом и развязала старый чулок, в котором хранила свои скудные сбережения. Мало, слишком мало. Придется продать машину на лом.

Ну что ж, черта с два она потащится на новую ферму. Нет, она отправится прямиком в город Нью-Йорк. Лукас катается там как сыр в масле – вот пусть и поделится с ней.

– Спасибо, Диана, что согласились встретиться, – промолвила Гвен Ван Рик, дрожащей рукой поднося к губам чашку кофе. – Я знаю: вы – занятая женщина, и не отвлеку вас надолго.

– Ничего страшного. – Диана разглядывала Гвен с любопытством. Ее очень удивил звонок едва знакомой особы. Они иногда встречались на деловых совещаниях, но даже не всегда здоровались. Правда, Диана знала, что Гвен Ван Рик уже много лет с успехом подвизается в жанре мыльных опер и, в частности, пишет сейчас сценарий для сериала «Ночью и днем», собственности «Первой американской телестудии».

Судя по голосу, Гвен была очень расстроена, и Диана не решилась отказаться встретиться с ней, хотя не получила никаких объяснений по телефону. Кто знает: может, просто одну несчастную бабу потянуло поплакаться в жилетку другой, такой же несчастной?

С первого же взгляда Диане стало ясно, что она не ошиблась насчет душевного состояния Гвен. Она помнила эту женщину ухоженной и уверенной в себе. Теперь Гвен опустилась и была близка к истерике. Господи, так же чувствовала себя сейчаси Диана!

– Насколько мне известно, – начала Гвен, – Ники де Поль была вашей ассистенткой. Скажите, долго ли она у вас проработала?

– Ники пришла к нам года два назад, – со сдержанной неприязнью отвечала Диана. – Она неплохо справлялась с мелкими поручениями, однако мечтала о большем – о том, чтобы стать самостоятельным автором и продюсером. А я, чертова дура, пыталась ей помочь. Я… – Тут Диана осеклась и попыталась взять себя в руки. – Простите, но, пока я не ударилась в патетику, мне бы хотелось знать, в чем все-таки дело.

Гвен, смертельно побледневшая при первых же словах Дианы, вдруг сморщилась и поднесла к лицу ладони, но ей не удалось сдержать рыданий.

Растерянная Диана молча ждала, когда Гвен придет в себя. Столь искреннее проявление горя внушило сострадание: ведь ей и самой сейчас было очень несладко.

– Извините. – Гвен всхлипнула. – Я вовсе не хотела устраивать перед вами спектакль. Мне казалось, что все уже отболело, но как-то вдруг стало так плохо…

Вздыхая, Гвен рассказала Диане о своем знакомстве с Ники и о том, как та оплела ее паутиной лжи.

– Мне и в голову не приходило, что она имеет отношение к «Эбботт и Синклер» или лично знакома с Люком Мерримэном. Ники твердила, что мечтает стать актрисой.

– Она и есть актриса, и весьма недурная, черт бы ее побрал, – процедила Диана.

– Диана, я… я долго не решалась довериться вам. Видите ли, я очень скрытный человек…

– Понимаю. – Диана все больше и больше сочувствовала Гвен. – Можете не сомневаться, я не стану болтать. А кроме того, я догадываюсь о том, что вы сейчас чувствуете. Господи, и как только она на такое пошла?

– И все же пошла. Я понятия не имела о том, что меня используют, то есть заставляют генерировать все новые и новые идеи… Кстати, идея «Шоу Люка Мерримэна» тоже принадлежит мне.

Слушая Гвен, Диана с изумлением узнавала, как далеко зашла Ники в своем неуемном стремлении сделать карьеру на пустом месте. Даже те два предложения, что показались Диане приемлемыми, были украдены у Гвен.

– Ей не приходилось особо напрягаться, – продолжала Гвен. – Ведь я не спала ночами, стараясь выдумать для нее что-нибудь новенькое. Мне непонятно одно: ради чего она столько врала?

Зато Диана уже все поняла. Ники запутывалась больше и больше. Ей было куда проще придумать новую ложь, чем выложить правду, особенно Гвен. Вряд ли Ники действительно бисексуалка: она слишком откровенно заигрывала со всеми мужиками. Диана попыталась объяснить это Гвен, но не тут-то было.

– Мне казалось, что о наших с Люком отношениях знают все…

– Я ничего не знала, – возразила Гвен. – Я вообще не прислушиваюсь к сплетням.

– Ну, в общем, мы были близки, а Ники потом призналась, что с самого начала положила глаз на Люка. И наконец-то его заполучила… – Диана умолкла.

– А мне до сих пор не верится, что ее интересуют мужчины, – упрямо возразила Гвен. – Вполне возможно, она трахается с ним с единственной целью – утвердить свое положение в «Альфа телевижн». – Гвен снова заплакала. – Как я могла так ослепнуть? Я не ребенок, многое успела повидать! Но я никого еще не любила так, как Ники!

У Дианы тоже навернулись на глаза слезы.

– И я была не менее слепа. – Она попыталась улыбнуться. – Ну и картинка! Пожалуй, мы обе хороши, вы не находите?

– Нахожу. Должна заметить, что пару раз видела вашего Люка на благотворительных балах, он строил глазки всем напропалую. А что касается Джеммы Лопес…

– Ну а я видела, что Ники вела себя точно так же, – перебила ее Диана. Не хватало еще, чтобы Гвен переложила на Люка всю тяжесть вины! – Конечно, Люк способен очаровать кого угодно, но пользовался своими чарами по наивности. Такой сердечный, простой парень…

– Вот уж не надо! Я видела его в деле!

– Зато я жила с ним больше года, и Люк никогда мне не лгал, тогда как Ники притворялась с самого первого дня. Вы не поверите, какая дрянь из Ники полезла, когда я как следует прижала ее! – И Диана рассказала об их знаменательной встрече под дождем.

Но Гвен оставалась непоколебимой.

– Ну, не мне судить о том, что Ники думала о своей работе, поскольку она никогда ничего не рассказывала…

– Гвен, но ведь вы не станете отрицать, что она всем и всегда врала! – не выдержала Диана. – Ники врала о том, где работает, о звонках по телефону…

– Да, это верно, но я не верю, что она лгала… лгала о своих чувствах ко мне.

– Тогда почему она испарилась на целый месяц? – язвительно осведомилась Диана.

– Возможно, ей вскружил голову неожиданный успех. Или она считает, что должна сохранить верность Люку, пока они вместе делают это шоу?..

Судя по всему, смазливая сучка так запудрила Гвен мозги, что та еще долго будет оправдывать все ее выходки.

– Во всяком случае, мне ясно одно, – подытожила Гвен, – и вы, и я окажемся в выигрыше, если нам удастся разбить эту сладкую парочку. Полагаю, вы по-прежнему хотели бы вернуть Люка?

– Да! – Диана подалась вперед. – И многое изменилось бы, узнай Люк о ваших отношениях с Ники! Конечно, если вы не хотите, чтобы он знал…

– Мне безразлично, лишь бы вернуть ее. Пусть Люк узнает обо всем, если нет иного способа. Без Ники мне жизнь не мила! Я не ем, не сплю, не могу работать! Моя жизнь превратилась в руины!

Диана ощущала то же самое, и необычный план Гвен вселил в нее надежду. Люку следует открыть глаза. Вот уж он разъярится, узнав, как его надули!..

– Итак, я жду вашего звонка. – Гвен поднялась из-за стола. – И не отчаивайтесь, если сразу не получите ожидаемого эффекта! – мрачно добавила она. – Вряд ли Люк поверит вам. Скорее всего Ники надолго его не удержит. Как, впрочем, и любая другая женщина.

Диана вспыхнула:

– А я сомневаюсь, что Ники вообще способна любить кого-то, будь то мужчина или женщина. Она вступает в связь лишь тогда, когда видит в этом какую-то выгоду.

Итак, две дамы распрощались, смерив друг друга довольно холодными взглядами. Диана считала, что Гвен напрасно тратит время на недостойную ее особу. Гвен то же самое думала про Диану.

Диана тщательно подготовилась к встрече с Люком. Она убеждала себя не возлагать на это слишком большие надежды. Платье с высоким воротом и почти обнаженной спиной оказалось ей широковато, но она надела пояс. Жемчужное ожерелье с серьгами придало ей чрезвычайно элегантный вид, всегда производивший на Люка особое впечатление. Ники, несмотря на молодость и красоту, выглядела только соблазнительной, но не элегантной. И Диана решила, что лучший способ соперничать с ней – оставаться самой собой.

Они договорились встретиться в небольшом парке с видом на Ист-Ривер. На этом настояла Диана. Разговор предстоял слишком серьезный, и вряд ли им будет до еды.

Люк, удивленный ее звонком, отнесся к нему с подозрением и весьма неохотно согласился прийти.

Появившись в этот день на работе, Диана выглядела такой посвежевшей, что бдительная Молли сразу обратила на это внимание. В порыве оптимизма Диана призналась во всем подруге, уверенная, что Молли сохранит в тайне откровения Гвен.

– Диана, лучше не суйся в эти дела. – Молли, как всегда, приступила к делу без обиняков. – Пусть Гвен сама сражается со своими драконами! Поверь же наконец: ты избавилась от паршивого мальчишки. Паршивого во всех смыслах. Кстати, он вернул те деньги, что получил от тебя в долг?

– Какие еще деньги?..

– Те самые, на которые он ходил в школу актерского мастерства, покупал шикарные шмотки, часы, фотоаппарат…

– О, Молли, ну при чем тут это? Пойми, когда мы стали жить вместе, все изменилось! Я вовсе не хочу, чтобы он возвращал мне деньги.

– Дело не в тебе. Дело в нем, он и не заикнулся об этом, потому что воспринял все как должное. Поверь мне, этот красавчик привык получать плату за свои услуги задолго до того, как повстречался с тобой!

Диана выскочила из кабинета, кипя от гнева. Но ей не удавалось отвязаться от слов Молли. С какой стати Люк поверил Ники? Если бы Диане стали возводить напраслину на Люка, разве она сначала не выслушала бы его самого?

Однако все мысли и сомнения вылетели у нее из головы, едва Диана увидела, как Люк пружинящей походкой спускается по широкой лестнице в легких полотняных брюках, гавайской рубахе, соломенной шляпе и огромных солнцезащитных очках. Ноги у Дианы подкосились, по телу прошла томная волна… Хорошо еще, что они встречаются в людном месте и она ничего перед этим не пила. Иначе бы точно не выдержала и бросилась ему на грудь.

– Привет, – холодно бросил Люк, коснувшись губами ее щеки. – Господи, ну и жара, даже под деревьями. Почему бы нам не прошвырнуться до «Амбассадора» и не заказать там коктейль?

– Я не хочу, – мягко ответила она.

И Люк тут же начал хвастаться своей новой жизнью. Он недавно купил роскошную квартиру с мебелью и всем прочим.

Диана проглотила язвительный вопрос: почему бы ему самому не обставить свою квартиру заново?

– Представляешь, как мне повезло: не пришлось шататься по городу и выбирать самому! Ребята, которые мне ее продали, недавно развелись и не пожелали ничего брать с собой, а там прорва всякого барахла, есть даже какие-то древности. Да, ты ведь хотела мне что-то сказать. – Он снял темные очки, и Диана чуть не застонала, увидев знакомый взгляд стальных глаз. Нет, только не сейчас!

– Я разговаривала с одной дамой по имени Гвен Ван Рик…

Диана долго репетировала свою речь, желая подвести Люка к сути дела постепенно, а не бить по голове сразу. Она также подготовилась к возможной вспышке ярости, и поэтому его небрежный смех застал ее врасплох.

– В жизни не слышал подобного дерьма! Это чтобы Ники была лесбиянкой? Нет, ты, конечно, шутишь!

– Я и не утверждаю, что она лесбиянка. Я говорю, Ники притворялась, поскольку поставила перед собой цель завладеть чужими идеями.

– Дерьмо!

– А ты… ты любишь ее? – шепотом спросила Диана. – Она живет у тебя?

– Не твое дело! – рявкнул Люк, но в запальчивости выложил больше, чем хотел: – И вообще хватит с меня баб, благодарю покорно, мэм! Я больше никому не позволю собой вертеть! Я сам себе голова!

Диана не совладала с собой: даже эти слова пробудили в ней надежду.

– Стало быть, – продолжал Люк, не спуская с нее разъяренного взгляда, – ты вытащила меня сюда, чтобы навешать на уши лапши? Да провались ты к черту, Диана! Вот уж не думал, что ты станешь мараться в таком дерьме!

– Я рассказала тебе правду, и, если не веришь мне, спроси у Гвен! Я оставлю тебе телефон…

– Только этого не хватало! – взорвался Люк. – Мало ли что наболтает извращенка, которая воротит нос от мужиков!

– Неправда! – возмутилась Диана. – Гвен ни от кого не воротит нос! Она мягкая, чувствительная женщина и действительно очень любит Ники…

– Хватит пудрить мне мозги! – Люк отшатнулся от нее как от прокаженной. – Это же надо придумать: Ники выуживает свои идеи из башки, приспособленной только для мыльных опер! Ты, верно, совсем рехнулась, если решила, что я в это поверю! Ники спала с извращенкой! Слушай, я еще не встречал такую крутую телку, как Ники, и что гораздо важнее – она от меня без ума! А ты наворотила все это дерьмо про лесбиянок лишь для того, чтобы нагадить нам с Ники! Тебе не дает покоя, что мы оказались умнее тебя и стали жить по-своему!

– Это неправда, – прошептала Диана, едва сдерживая слезы, – я люблю тебя и скучаю без тебя…

– Заткнись! И оставь меня в покое, и Ники тоже! Не суй нос в наши дела и не пытайся чего-то добиться своими враками! Я и так наглотался их по горло!

Люк бросился прочь. Глядя, как легко он перепрыгивает через ступеньки, Диана думала о том, какие у него сильные и мускулистые бедра. Возле лестницы Люка узнали две молодые женщины с колясками.

Злобной гримасы как не бывало: Люк – сама доброта – поиграл с младенцами и оставил автографы восхищенным мамашам.

От слез глаза ее затуманились. Как всегда, Молли оказалась права. И все же Диана твердо верила, что Люк слишком рано узнал правду. Нужно просто дождаться, пока ему изменит успех. Она не сомневалась, что это неизбежно произойдет.

Глава 24

Люка разбудили яркие солнечные лучи, лившиеся в окно, хотя кондиционер поддерживал в комнате заданную температуру. С блаженной улыбкой он потянулся на своей необъятной кровати – первой, с которой у него не свешивались ноги.

Это круто – иметь такую шикарную кровать в огромной шикарной квартире и распоряжаться всем этим самому. Две спальни, столовая, гостиная с видом на реку – конечно, это стоило бешеных денег, но Люк мог себе это позволить. Ему до сих пор казалось чудом то, что в течение пяти лет он будет исправно огребать кучу деньжищ. Конечно, Гарриет и адвокат раскудахтались, узнав про контракт, – ведь Люк поработал своими мозгами, а не стал плясать под их дудку! Он не дурак, поэтому не верил их утверждениям, будто совершил ошибку.

Люк давно усвоил: все эти богатеи только и делают, что трясутся над всякими «что» да «если». А тот, кто знаком с голодом, не боится брать от жизни все, не опасаясь за завтрашний день. И такой богатой сучке, как эта Гарриет, ни за что не понять его, хотя она и не стала воротить нос от десяти процентов за контракт, которого добился Люк самостоятельно. Да уж, вся эта свора адвокатов, агентов и брокеров постоянно сует нос туда, где пахнет деньгами.

Лениво протянув руку, Люк включил кофеварку и магнитофон. Комнату наполнила классная громкая музыка.

Выпив в кровати две чашки кофе, он отправился на кухню и подогрел круассаны.

Сегодня предстояла запись пятого выпуска из первых тринадцати в его шоу. На улице возле студии наверняка уже шныряют жучки из «Альфы» и продают из-под полы билеты. Народ валил на запись толпами, как только слышал его имя.

Все оказалось до смешного просто. Специально нанятый забавник подначивал публику, та начинала сыпать вопросами, а помощник режиссера отмечал, кто о чем спросил. После короткого совещания на сцену выходил Люк и вызывал тех, кого выбирал сам. Ответы были заранее заготовлены.

И никаких суфлеров, никаких стычек с другими артистами – ведь каждый так и норовит заступить ему дорогу к камере! Нет, господа, в этом шоу есть только одна звезда! Он здесь самый главный, и об этом знают все!

Люк заканчивал завтракать, когда зазвонил телефон. Секретарша «Континентал» сказала, что женщина по имени Сара Коулс попросила дать его адрес и телефон.

– Я сказала, что мы не распространяем такого рода информацию, мистер Мерримэн, но она уверяет, что хорошо с вами знакома, и я позволила себе…

Люк нервно поежился.

– Да-да, все верно. А откуда она звонила? Ох, черт… ладно, дайте мне телефон.

Сара в Нью-Йорке! И как она сюда добралась? Люк и думать позабыл об этой Саре Коулс. Неужто она за столько лет не нашла кого-то другого? Наверняка нашла, но ведь теперь Люк выбился в люди, и ей, конечно, подавай денежки. Пожалуй, лучше разделаться с ней раз и навсегда – не хватало этой головной боли!

Он набрал продиктованный секретаршей номер, человек, говоривший с испанским акцентом, назвал совершенно неизвестный ему отель.

Зато знакомое бормотание Сары мигом развеяло все сомнения. Ну да, она приехамши, прям с детями. При мысли о том, чтобы сунуться в ту дыру, где они остановились, Люка бросило в дрожь. Нет уж, лучше пусть приезжают сюда.

Быстро надев свитер и джинсы, Люк заметался по квартире. Он не будет даром тратить время, откупится от Сары и отправит ее подальше.

Когда оборванная троица перешагнула порог, Люку показалось, что к нему в гости явилось его собственное прошлое.

– Привет, Сара. – Он брезгливо похлопал ее по плечу.

– Здрасьте, Лукас. Это вот Дэйзи – она малость подросла, а это Джой. Скажите «здрасьте» своему папе.

Дети уставились на него разинув рты, а потом глупо захихикали. И Люк, в два счета находивший общий язык с любым незнакомым ребенком на улице, вдруг онемел перед собственными детьми.

Дэйзи на вид было шесть или семь лет. У тощей, как палка, девочки, с топкими ручками и ножками, жидкими волосенками, вместо двух передних зубов зияла дыра. На коже у нее была какая-то сыпь, из носа текло, и она то и дело кашляла. Джой, настоящий заморыш, ни секунды не мог простоять спокойно.

– Пожалуйста, ничего здесь не трогайте! – запоздало сказал Люк.

У них были такие голодные глаза, что он отдал детям все запасы молока и печенья, а Сару угостил чашечкой кофе. Дети смели всю еду в мгновение ока. Люк смотрел, как они, развалившись в его старинных креслах, возят грязными ладошками по идеально отполированной поверхности дубового стола, и нервничал все больше.

Ему не терпелось поскорее отделаться от этой компании, но Сару не так-то просто выставить. Она бухтела и бухтела про то, как идут дела у них дома, что теперь растят фермеры, как пришел конец их «доджу»…

Дети, не усидев на месте, начали шнырять по всему дому, повсюду совать нос, потрошить шкафы и ящики, так что Люку было не до Сариной болтовни.

Наконец он загнал маленьких паршивцев в гостиную и усадил на ковер перед телевизором.

– Ну вот, Лукас, а я-то все голову ломала, куда ты пропал. Я прям обалдела, как увидала тебя по телику после стольких-то лет!

Люк не отваживался поднять на Сару глаза. Она запомнилась ему самой смазливой девчонкой в деревне. Но ведь ей было… кажется, пятнадцать?.. когда они впервые сошлись. С тех пор Сара похудела, увяла и выглядела совершенно жутко в выцветшем ситцевом платье, грубых носках и пластиковых туфлях. Ее волосы, некогда пышные и блестящие, превратились в редкие тусклые лохмы. А из-за двух глубоких складок возле рта она казалась старше собственной матери, хотя сейчас Саре едва ли больше двадцати пяти.

– Я ведь не думала на тебя наезжать, Лукас, – монотонно, невыразительно бубнила она. Выцветшие голубые глаза были прикованы к его лицу, а потрескавшиеся губы ни разу не сложились в улыбку. – Я и думать не думала, что когда-то устану работать на земле, а вышло по-другому. Особливо теперь, когда нет машины. А еще Уолт таскается за нами по пятам. Мы вроде как сошлись на сборе ежевики через два года после того, как ты ушел. Но с двумя-то сосунками уж больно тяжко было управляться…

Она все говорила и говорила, а Люк разглядывал детей и не находил в этих деревенских рожах ни малейшего сходства с собой. У Дэйзи не прекращался кашель, и Люк даже подумал, не подцепила ли она туберкулез.

– А ты кой-чего добился, Лукас. Видать, того и хотел, когда взял да и оставил нас в Орегоне. – Сара на миг умолкла, словно надеясь услышать объяснение, но он промолчал. – А уж нам-то пришлось несладко. Я из кожи вон лезла, все пыталась отложить деньжат, да наша жизнь сам знаешь какая – то одно, то другое. Джой, он, понимаешь, шибко нервный и не может смирно сидеть, а у Дэйзи вечно эта сыпь, если чего нажрется. Ты, Лукас, нынче живешь вон в каком шикарном доме, денег у тебя куры не клюют, и без работы не сидишь. Ну, я глядела-глядела, как ты голубишь тех малолеток по телику, и подумала: может, и для своих чего-нибудь захочешь сделать? Вот я и села на автобус да приехала сюды из Салема…

Слушая этот бесцветный голос, Люк представил себе выжженную солнцем долину и обшарпанный «додж» (и как он столько лет продержался?). Ноздри заполнила вонь керосинки и отхожего места во дворе.

Сара смотрела па него своими опустошенными, немигающими глазами, и Люку не удавалось угадать, о чем она думает. Однако в тихом монотонном голосе не было и тени угрозы, лишь открытая мольба. Она мечтала о своем доме, о школе для детей, о возможности поступить на курсы косметичек.

– А уж если бы дети хоть иногда видели своего папу – так и совсем было бы хорошо.

– Кх-м… – Люк нервно облизнул пересохшие губы. – Нет, Сара, это невозможно. – И он стал расписывать ей, какая в Нью-Йорке преступность, и никуда не годные школы, и холодная зима, и жутко влажное лето. Ему пришлось повысить голос, потому что в гостиной орал телевизор: это дети жали на все кнопки, переключая каналы и то и дело увеличивая громкость. Наконец Люк не выдержал и велел им перестать, тогда они бросили пульт и стали носиться по квартире, хватая все, что попадалось под руку.

– А ну, хватит! – прикрикнула на них Сара, но тоже ничего не добилась. – Вот видишь. Им папа нужон – уму-разуму поучить.

Это ее «папа» каждый раз немилосердно резало Люку слух.

– Ну а коли мы тебе тута не ко двору, – прямо сказала Сара, – то можно и уехать обратно. Лишь бы нам не мотаться больше по фермам.

– Нет, конечно, тебе больше не придется этого делать. Заверив ее в этом, Люк извинился и кинулся на поиски.

Он застал детей на кухне: они разбирали тостер и кофеварку. Стараясь держаться от них подальше, Люк снова загнал пакостников в гостиную. Он испуганно дергался, если случайно к ним прикасался. На них же чертова прорва микробов!

Сара сидела не шелохнувшись там, где Люк оставил ее. Руки ее безвольно лежали на коленях: терпеливая, привыкшая к несправедливости и страданиям женщина, просившая и не получавшая ничего.

Внезапно позвонил швейцар – значит, Ники уже едет сюда в лифте. Черт, неужели прошло столько времени?

Люк чуть не пинками препроводил незваных гостей в соседнюю комнату, оборудованную под игровую, и включил им компьютер. Скорее всего они сломают его, ну и ладно. Только бы Ники не увидела того, чего ей видеть не следует.

Он встретил ее у дверей лифта с самой чарующей улыбкой:

– Привет, детка. Может, пошалим слегка, прежде чем ехать? – Он пощекотал губами шею и провел ладонями по грудям и бедрам.

– М-м-м… Давай.

– Знаешь что? У меня сейчас на проводе другой город – вот закончу и приду к тебе в постельку. – Проводив ее в спальню, Люк плотно прикрыл дверь.

Потом метнулся в игровую, откуда донесся зловещий грохот. Так и есть: крысеныши расколотили лампу из художественного салона!

– Ох, Лукас, вот незадача! Я и глазом мигнуть не успела!

– Черт с ней! – Люк так глянул на детей, что те съежились, явно ожидая трепки. – Слушай, Сара, мне пора бежать. У тебя есть где остановиться в Салеме?

– Ну… – задумалась она, – мы, наверное, могли бы попроситься в меблирашки к Мери…

– Отлично. Пришли мне ее адрес. – Он торопливо выписал чек. – Этого тебе хватит на первое время. Я буду присылать понемногу каждый месяц. Может, лучше вам подыскать небольшой домик с задним двориком для детей. – Ему не хотелось, чтобы Сара торчала на виду у всех в меблирашках, – наверняка начнутся расспросы.

– Спасибо. – Даже при виде чека ее лицо не выразило никаких эмоций. – Но нам ничего по нему не заплатят. У меня отродясь не было счета в банке, а за отель и автобус берут только наличные.

Господи, дай ему силы! Люк в отчаянии начал шарить по ящикам стола и карманам пальто, выгребая всю завалявшуюся мелочь. Получилось около пяти сотен долларов.

– Вот, припрячь это! Никто не должен видеть, что у тебя завелось столько денег. И в отеле больше не ночуй, отправляйся прямо в Салем! Там по этому чеку откроешь счет.

Люк выставил гостей из квартиры и посадил в лифт. Сунул швейцару последнюю десятку и попросил поймать такси, чтобы их сразу отвезли в отель.

Он весь взмок к тому времени, когда вернулся в лифт.

Ники сидела в одних прозрачных французских трусиках и гадала, какого черта Люк закрыл ее в спальне. В конце концов, у него нет от нее деловых тайн. Был ли это действительно звонок из другого города? Или он говорил с Дианой?

Накинув его халат, Ники на цыпочках выскользнула в холл и услышала грохот в игровой комнате. Потом вроде бы заговорила женщина, а после нее маленькая девочка.

Ники едва успела скрыться в спальне, однако оставила щелочку в двери. Это была женщина с двумя детьми. Вся троица как будто вышла из магазина подержанных вещей.

Когда хлопнула входная дверь и стало ясно, что Люк пошел провожать гостей, Ники поспешила к окну.

Женщина с детьми вышла на улицу в сопровождении швейцара, который усадил их в такси.

Ники подумала, что необычные гости – какие-то бедные родственники Люка и он поспешил от них отделаться. Что ж, это вполне понятно, но почему Люк таился от нее? Почему стал ей врать?

Ники решила прямо не спрашивать его. Она лежала в постели и была наготове. Люк набросился на нее как зверь, но Ники чувствовала, что на сей раз он только играет в страсть.

Глава 25

– Ну и как тебе? – поинтересовался отец Дианы. Отойдя от плиты, он с удовольствием наблюдал, как дочь лакомится свежеиспеченным пирожным.

Диана откусила кусочек рассыпчатого воздушного теста, пропитанного медом, проглотила и удовлетворенно улыбнулась:

– Невероятно. Папа, ты делаешь их лучше всех!

– Помнишь, Диди, – сказала ее мать, сидевшая напротив, – как в детстве ты называла их сладкими подушками?

– Правда. – Диана вдруг чуть не разрыдалась. Никто, кроме родителей, не звал ее Диди. Она вообще терпеть не могла это прозвище, особенно из уст брата. А теперь это слово напомнило ей о том, как сильно она привязана к своим старикам.

Диана приехала сюда на День независимости, но вышло так, что ей не захотелось уезжать. В Нью-Йорке в это время все равно делать нечего, а Ист-Хэмптон навевал жуткую тоску, постоянно напоминая о Люке. Здесь, в уютном чистом доме, где прошло ее детство, горечь потери немного смягчилась.

Диана как бы плыла по течению, следя за неторопливым, размеренным бегом времени. Она помогала в галерее и ездила на рынок с отцом, пока мать занималась живописью в мастерской, расположенной в дальнем конце их участка. А вот отец в последнее время почти не прикасался к кисти. Зато он всерьез увлекся садоводством и мексиканской кухней. Как всегда, родители жили в своем мире, где на первом месте оставалось искусство. Конечно, они гордились успехами дочери и не пропускали ни одного ее шоу, но Диана догадывалась, о чем думают родители: «Непонятно, почему ты обрекла себя на такую жизнь, но мы рады, что ты счастлива и преуспеваешь».

Слава Богу, они не расспрашивали о Люке. Диана как-то упомянула, что близко сошлась с одним артистом, но не стала вдаваться в подробности. А теперь просто позвонила и сказала, что приедет одна, и этого было достаточно.

Диана с отцом накрывали в саду стол для ленча, когда появилась Марта Синклер с кистью и палитрой.

– Только что звонил Кент! Он сейчас в Альбукерке и хотел бы заехать повидаться. Чудесно, правда? Как раз Диди тоже здесь, и я отдам ему наконец картину для детской. Вот только ума не приложу, куда я ее подевала. Надеюсь, не продала ее Портерам?

– Нет, Марти, – заверил жену Джон Синклер и встал из-за стола. – Портеры купили похожую, но не ту. Я знаю, где она. – И он повел жену в дальний конец сада.

Диана со смешанным чувством продолжала расставлять тарелки. В прошлый раз они не на шутку сцепились с Кентом из-за Люка, и ссориться с ним снова ей не хотелось. Особенно сейчас.

После того как улеглась суматоха, связанная с прибытием Кента, он сказал Диане:

– Между прочим, твой «Пэт Уинстон» получился очень даже ничего. Но по мне, именно Джемма Лопес сделала его популярным, а не тот «мальчик-колокольчик»!

Диана не позволила втянуть себя в спор, однако честно призналась, что шоу больше не будет, потому что Люк нашел работу на другой студии. Видимо, что-то прозвучавшее в ее голосе проняло даже Кента. Он лишь бросил:

– Понятно! – и заговорил о другом, к великому ее облегчению.

Брат весь вечер рассказывал о своем процветающем бизнесе (его скоро должны были сделать партнером в фирме) и о том, как переносит вторую беременность Патти, и Диана невольно позавидовала ей. Пэт Уинстон выглядел так трогательно в окружении детей. Вот и Люк мог бы стать прекрасным отцом…

– Кент, милый, очень надеюсь, что твои дети унаследуют творческую жилку, – с надеждой сказала Марта.

– Ну, это мы еще поглядим! – беспечно отмахнулся Кент. – Как дела в галерее?

– Марти в прекрасной форме, – ответил за жену Джон, – и все ее картины мигом раскупаются.

– Эй, мама, вот это круто! Можно мне взглянуть?

– Ты бы мог звать меня Мартой, – недовольно заметила она, – а не выставлять какой-то старухой. Почему нельзя обращаться ко мне более современно?

– Прости, но у меня просто не поворачивается язык! Уж я-то ни за что не позволю Джесси звать меня Кентом. Это неуважительно.

Диана с улыбкой вспомнила, как им с Кентом хотелось, чтобы родители вели себя как обычные люди, хотя все друзья завидовали простой, дружеской атмосфере в их семье.

Они пошли в мастерскую смотреть картины, но тут раздался звонок у дверей в галерею.

– К вам пришел покупатель! – воскликнул Кент. – Вы что, сегодня не откроетесь?

Чета Синклеров переглянулась:

– Тебе хочется, Марти? Мне что-то не очень!

– И мне. Пусть зайдут как-нибудь в другой раз!

– Вот так бизнесмены! – Кент подмигнул Диане, явно осуждая такую беспечность.

– Это верно, мы не слишком богаты, – заметил Джон, – зато ценим свободу и покой. Мой отец вечно мотался по делам днем и ночью, без праздников и выходных и умер в шестьдесят семь лет. Это не для меня.

– И не для меня, – подхватила Марта. – Даже думать страшно о службе, где надо сидеть с девяти до пяти. Брр! – И она брезгливо поморщилась.

Диану это позабавило, а Кент нахмурился:

– Тебе легко говорить, папа, потому что ты получил наследство и мог позволить себе лениться в отличие от меня!

Диана понимала, что каждый из них по-своему прав. Старо как мир – дети против отцов. К примеру, нынешнее поколение, решительно отказавшись от длинных волос и рваных джинсов, рвется отвоевать себе место в офисах на Уолл-стрит.

Она вытащила блокнот и набросала: «Пара не очень преуспевающих художников живет в свое удовольствие в тесной квартирке в Сохо. Эти люди активно участвовали в акциях хиппи в шестидесятых, но не в состоянии понять взрослых детей: дочь мечтает стать адвокатом, а сын – банкиром».

Уезжая на следующий день, Кент крепко обнял Диану:

– Надеюсь, мы как-нибудь соберемся все вместе. Я от души желаю тебе счастья!

– Спасибо. – На душе у Дианы потеплело. – Кажется, я уже стала счастливее: ты подбросил мне новую идею, и я мечтаю поскорее вернуться к работе!

Утро перед отъездом они провели в галерее, помогая Марте развесить новые полотна. Мать удовлетворенно улыбалась: приехавшая из Далласа дама купила у нее большую картину за две тысячи долларов.

– Мама, скажи, ты счастлива? – спросила Диана.

– Да, милая, я очень счастлива.

– То есть ты никогда не жалела о том, что не поехала учиться в Европу или не открыла галерею, скажем, в Нью-Йорке? Ты стала бы знаменитой, познакомилась с интересными людьми из мира искусства. – Диана, не удержавшись, добавила: – Ведь твой талант намного выше уровня провинциального городка.

Мать ничуть не обиделась.

– Джон приехал сюда из Оклахомы, мы полюбили друг друга и решили строить нашу жизнь в Санта-Фе. Джон всегда оставался верен мне.

Диане показалось, что голос все-таки выдал мать. Ей не хотелось признаваться в том, что пришлось пожертвовать карьерой из страха ущемить мужское достоинство любимого человека.

Глава 26

От Люка по-прежнему не было пи слуху ни духу, но Диане так не терпелось приняться за новый сценарий, что она даже не очень огорчалась. Вместе с Молли они устроили срочный мозговой штурм.

– Пусть родителей зовут Боб и Линда, а детей, скажем, Эйми и Адам, – предлагала Молли.

– Да, да, и дети упорно зовут родителей «папа» и «мама», а не по именам, как тем хотелось бы, – перебила ее Диана. – Ах да, слишком самостоятельная дочь уже решила, что, когда станет адвокатом, родит себе девочку и воспитает ее одна…

– Отлично! Но ей вдруг за каким-то чертом понадобилось свидетельство о рождении, и она впервые узнала, что родители даже не состояли в браке. Эйми в ужасе: оказывается, она незаконнорожденная. И ее брат тоже. Они оба, яппи до мозга костей, волокут родителей в мэрию…

– Превосходно, Молли!

Они дали сериалу рабочее название «Улицы», а потом переделали его в «Уроки улиц».

Диана навестила Мэтью в его офисе и удивилась тому, как прекрасно он выглядит и как весело поблескивают его зеленые глаза.

Впрочем, к ней тоже вернулись уверенность в себе и энергия.

– Мэтью, если тебя заинтересует эта идея, то Норин Сандерс готова сниматься у нас в роли дочери, а Мэдж Мюррей – в роли матери. И уж на этот раз мы со всеми подпишем долгосрочные контракты.

Мэтью заинтересовался настолько, что попросил принести ему готовый проект. Он также предложил на роль отца ветерана комедии Селвина Сита, а талантливого новичка Рэнди Типпета – на роль сына.

И Диане, и Молли этот выбор пришелся по душе, они с энтузиазмом окунулись в работу, составляя наброски сценария и диалогов.

Мэтью каким-то образом снова удалось совершить чудо, несмотря на неприязнь Фила к Диане и выходку Люка. Он отправился на побережье и убедил совет директоров, что «Эбботт и Синклер» вполне способны выдать новый успешный сериал. Сэйлс вернулся в Нью-Йорк с разрешением на съемки первых тринадцати серий без пилотного выпуска.

Удача снова улыбнулась Диане. Подобралась прекрасная съемочная группа, и уже к началу августа были готовы первые две серии. Хотя их пока не пускали в прайм-тайм, «Эбботт и Синклер» не унывали, надеясь, что рано или поздно в программе возникнет окно для «Уроков улиц».

После поездки в Санта-Фе Диана уже не боялась проводить уик-энды в Ист-Хэмптоне. Боль от разрыва с Люком притупилась, и, слишком занятая, Диана не предавалась тоске.

Как-то в субботу вечером ей позвонил Мэтью:

– Я понимаю, что спохватился слишком поздно, но, может, ты еще свободна сегодня и поужинаешь со мной?

Диана не сразу, но все же согласилась прийти. Она всегда была рада повидаться с Мэтью и не утомлялась от деловых разговоров. Особенно теперь, когда думала только о новом сериале.

Мэтью заехал за ней сам и повез в место, меньше всего походившее на ресторан.

– Его купили совсем недавно и еще не успели обзавестись вывеской. Две юные особы из Саутгемптона с забавными именами, что-то вроде Маффи и Баффи. Их семьи до сих пор в ужасе от того, что милые малышки опустились до ресторанного бизнеса. А девчонки полны решимости обзавестись самой крутой клиентурой – не ниже Рокфеллера, – чтобы не посрамить честь семьи.

– Ты сегодня в хорошем настроении, – рассмеялась Диана. – Уж не из-за одной ли из этих девчонок ты так посвежел?..

– Возможно, – добродушно кивнул он.

Новое или нет, но место явно пользовалось популярностью, и столики в нем не пустовали. При первом же взгляде на хозяек Диана поняла, что Мэтью описал их совершенно точно.

– Здесь потрясающее меню, – продолжал он. – И к тому же они пользуются простым древесным углем. Ни мескита, ни ароматических добавок с трехэтажными названиями. Старая добрая свинина на ребрышках, цыплята, картофельное пюре, горячие бисквиты – словом, все, что когда-то готовили их черные слуги. Кажется, я уже век не видел, чтобы в наших краях подавали картофельное пюре!

Они пили джин с тоником и болтали о всяких пустяках. Впервые Диана видела Мэтью в таком приподнятом настроении, и она знала причину: Энди отправилась на целый месяц в летний лагерь. Теперь чувство ответственности не так подавляло его.

– Кстати, Андреа понравился лагерь?

– Пожалуй, да, раз уж не строчит письма с жалобами. Она поехала туда с двумя самыми лучшими подругами, и по телефону все уверяют, что веселятся вовсю.

– Очень приятно, Мэтью. Это добрые вести.

– Спасибо. – Он вздохнул немного печально.

– Все же надеюсь, что рано или поздно ее мать одумается, – чутко откликнулась Диана.

– Да, не исключена и такая возможность. Вернее, вероятность. Когда – и если – Лори немного повзрослеет. Надеюсь, что и Энди к тому времени повзрослеет и без особых потерь перенесет такой удар.

Диана, преисполнившись сочувствием, сказала с теплой улыбкой:

– Спасибо, что вытащил меня поужинать. Я уже целый месяц нигде не была.

– Понимаю, – кивнул Сэйлс. – Выкладываешься на работе до конца, и это прекрасно. Но такую прелестную головку нельзя хоронить под грудой сценариев – она заслужила отдых!

Диана со странным чувством взглянула на него: ей уже не в первый раз казалось, что Мэтью интересуется не только ее работой. Его глаза блестели в свете свечей как-то необычно, если не сказать нежно. Диана, смутившись, потупилась и пробормотала:

– Сценарии – это то, что получается у меня лучше всего. Выжимать из себя идеи не так-то легко, но по крайней мере все в твоих руках. Никаких ударов и потрясений. Единственный способ заставить людей говорить то, что я хочу, – это самой писать для них слова.

– Хм, я бы так не сказал. Рано или поздно явится Он, и у вас состоится отличный диалог!

– Сомневаюсь.

Однако Мэтью улыбнулся, и одна из юных хозяек, подвижная симпатичная брюнетка, подошла к их столику и спросила, нравится ли им ужин.

– Очень! – заверил ее Мэтью. – Я давно не ел таких вкусных ребрышек и пюре!

– Наверное, это и есть Она? – лукаво осведомилась Диана.

– Нет. – Сэйлс не сводил глаз с Дианы. – Это не Маффи и не Баффи, это прекрасная Диана! И она знает об этом. Потому что покраснела.

– Нет, не знает! – Диана окончательно смутилась. Зачем его провоцировать? И ответ пришел сам: затем, что она рассталась с Люком три месяца назад. И ей, конечно, приятно чувствовать, что мужчины все еще находят ее привлекательной. Особенно если это такой выдающийся человек, как Мэтью Сэйлс. Но поощрять его было бы нечестно.

– Я… – она заставила себя поднять на него смятенный взгляд, – думаю, нам лучше поговорить об «Уроках улиц»…

– Отлично. Я могу сказать об этом в двух словах. Я полюбил их. И полюбил тебя.

Диана приросла к стулу, на миг потеряв дар речи. Наконец она вымолвила непослушными губами:

– Пожалуйста, не надо об этом.

– Нет, Диана, очень даже надо! Я люблю тебя. Но мне приходилось это скрывать. Вряд ли ты сейчас захочешь составлять наш диалог, но, по-моему, он должен звучать примерно так: «Ты слишком спешишь, – скажешь ты. – Я все еще не забыла Люка!» – Тут Мэтью улыбнулся ласково и иронично. – «К тому же возникает слишком много проблем, – продолжишь ты, – потому что мы работаем вместе. А твоя дочь ревниво держится за свое».

– Я никогда так не скажу, – возразила Диана. – Мне кажется, «за свою территорию»!

– «За свое», – настаивал Мэтью. – Никогда не растягивай фразу, если можно сказать кратко. Особенно когда я стараюсь поскорее перейти к романтической части текста. Той, где ты скажешь: «Да, Мэтью, я согласна провести с тобой ночь. Но не думай, что это любовь». «Мне довольно и этого, – заверю я, – потому что, пусть это звучит банально, моей любви хватит и на двоих!»

– О, Мэтью, перестань! – Диана засмеялась, хотя ей хотелось расплакаться. Какая издевка судьбы! Люк бросил ее, поверив в их связь с Мэтью, а вот теперь она и вправду обдумывает такую возможность и даже не скрывает, что речь идет только о физическом влечении. Сэйлс мог не упоминать о том, что она покраснела: щеки горели огнем.

– Тогда я отвечу: «Мэтью, не хочу тебя обижать, но если Люк вернется…»

Диана беспомощно спрятала лицо в ладонях, почувствовав вдруг, что совсем опьянела.

– Извини. – Мэтью погладил ее по руке. – Я напрасно это затеял. Все слишком серьезно, и не надо превращать это в шутку. Ты, наверное, пока не готова. И, боюсь, не будешь готова никогда. Но мне необходимо высказаться. В прошлый раз я слишком долго тянул. Я имею в виду нашу первую встречу. Меня влекло к тебе с самого начала, но я все ждал… я и сам не знаю чего. А когда я наконец решился сделать первый шаг, оказалось, что уже поздно. – И он ласково заставил ее убрать руки от лица. – Диана, я добавлю только одно: моя любовь так сильна, что я готов принять даже дружбу, если на большее ты не способна.

Мэтью все еще держал Диану за руки, и она не пыталась высвободиться. Диана ужасно боялась, что расплачется, если вымолвит хоть слово. Несколько минут они сидели, держась за руки, и молчали. Руки Мэтью были сильными, уверенными и вместе с тем нежными и ласковыми. Диана опять смутилась. Разве она заслужила такую любовь?

Он медленно отпустил ее руки и отодвинулся.

– Могу ли я надеяться?

– Не знаю.

– Понятно. Ты считаешь, что Люк вернется. Честно говоря, я тоже. После тебя Ники покажется такой пустышкой, что даже ему станет ясно, что он потерял. Не говоря уже о карьере. Его вышибут в два счета. И я уверен, ты примешь его. И все же готов рискнуть. Не спрашивай меня почему. Но я не считаю, что все так уж безнадежно, хотя не могу соперничать с его внешностью и обаянием. Зато на моей стороне верность и глубокая, настоящая любовь. Я должен как следует узнать женщину, чтобы полюбить. И чем лучше я ее узнаю, тем сильнее люблю.

– Это такая редкость. – Глаза Дианы чудесно сияли. – Женщины всегда жалуются, что не находят в мужчинах верности. И тебе не стоит тратить такое качество на меня. – Она печально вздохнула. – Я совсем растерялась. Сама не знаю, чего хочу. – Диана улыбнулась дрожащими губами. – Ну что за глупость! Как во французском фарсе: все повлюблялись не в того, в кого нужно, и без конца что-то придумывают, верят во всякую ложь…

– Я готов выслушать правду, – возразил Мэтью, – даже если она причинит мне боль. Не хочу, чтобы из-за меня ты чувствовала себя виноватой. На деле я крепче, чем выгляжу. Не стану делать вид, будто безразличен ко всем другим женщинам и не попытаюсь снова полюбить. Более того, однажды это может случиться. Но до тех пор я твой и только твой, когда бы ты ни пожелала. Может быть, даже этой ночью, – добавил он с надеждой.

– Просто не знаю, что и сказать. – Диана казалась себе настоящей вертихвосткой.

– Тогда позволь сказать мне. «Я польщена, – отвечала она, – но это нечестно. Я не хочу тебя обижать». «Все в порядке, – ответил он. – Разве боль – это не обратная сторона счастья? Так давай попробуем прямо сейчас! У тебя или у меня?» «Я не могу, – сказала она. – Пожалуйста, отвези меня домой». Он неохотно согласился.

Мэтью подозвал официантку и заплатил по счету. И лишь после этого взглянул на Диану:

– Я угадал?

– Боюсь, да, – смущенно кивнула она.

До самого дома они не произнесли ни слова.

Диана размышляла: какой странный выдался вечер. Не успела она обрести хоть какое-то душевное равновесие, как ее снова бросили в водоворот вопросов и сомнений. Что такое любовь? Диана испугалась, услышав о ней от Люка, а сегодня встревожилась еще больше. Она не желает снова обрести счастье, чтобы потом потерять его. Правда, Мэтью клянется в верности, но разве такое можно гарантировать?

Что ж, хотя бы работа ее не предаст. Кончается одно шоу – начинается другое. Уход Люка Мерримэна был гораздо болезненнее, чем конец «Пэта Уинстона». Вот почему она не хотела больше впускать любовь в свою жизнь.

– Доброй ночи, Диана. – Мэтью нежно поцеловал ее в щеку. – Прости, если расстроил тебя еще больше, но я все равно рад, что решился признаться.

– Доброй ночи, Мэтью. – Она тоже поцеловала его в щеку, и уже не в первый раз – только сейчас губы почему-то задрожали.

Вылезая из машины, Диана все еще думала, пригласить его или нет. Дом казался таким мрачным и пустым. И Сэйлс ей действительно нравился. И так хотелбыть с ней…

Она повернула ключ в замке, махнула на прощание Мэтью и вошла.

Диана пожалела об этом, не успел он отъехать. Хотя понимала, что пригласить его сюда, в ту же постель, которую когда-то делила с Люком, выше ее сил.

Войдя в ванную, она открыла кран с холодной водой. Такой душ рекомендуют принимать перевозбудившимся мальчишкам. Ледяные струи взбодрили ее. Стуча зубами, Диана забралась в постель, налила себе бренди и устроилась поудобнее на подушках. Стояла мертвая тишина, только волны монотонно ударялись о берег.

Выпив бренди, она задремала, но через час очнулась от душной истомы, сковавшей все тело. Но на сей раз Диана думала не о Люке, а о Мэтью. Стоило зажмуриться – и перед глазами возникали его вьющиеся каштановые волосы, яркие чудесные глаза – зеленые, как у морского царя. Ей хотелось, чтобы горячие, чувственные губы Мэтью целовали и ласкали ее…

Диана помчалась к двери, на ходу прихватив ключи от машины. Мэтью еще не знает, на что себя обрек. Если они станут близки, все изменится, даже те дружеские отношения, которые установились между ними на службе. Ломиться среди ночи к нему домой не только неразумно – недопустимо!

Не говоря уж про Люка. Узнав об этом – что произойдет наверняка, – он разозлится на нее еще больше!

Черт побери, а она на него не разозлилась?! Диана вскипела от ярости. Ведь это Люк ее бросил. Да, возможно, он вернется, но когда? А ей что же, сидеть и ждать у моря погоды?

Выскочив из дому, Диана не заметила пронизывающего холода. Свет фар ее машины рассекал густой туман.

Вот и дорога на Сэдж-Харбор. В такую погоду нельзя было ехать слишком быстро, и она вела машину как бы по границе между явью и сном. Редкие автомобили проносились навстречу, дворники методично очищали лобовые стекла от воды.

Часы на приборном щитке показывали половину второго. Она совсем рехнулась! Мэтью давно спит. Не исключено, что с другой женщиной. Диана даже не знала, точно ли помнит, как к нему проехать.

А вдруг ей откроет экономка? И она представила себе, как будет выглядеть на чужом крыльце посреди ночи. Бред какой-то.

Это же идиотизм! Ей следует немедленно повернуть назад.

Однако Диана не притормозила. Ей нужен мужчина, и он ждет ее там, впереди.

Полчаса езды не ослабили первого порыва. Она безошибочно находила путь, как голубь, летящий к родному гнезду.

Благосклонная судьба даже оставила для нее свободное место на стоянке возле его дома.

Выйдя из машины, Диана посмотрела, есть ли свет в окнах. Из-за занавески на нижнем этаже едва пробивался тонкий лучик.

Она позвонила и замерла. Тишина. Диана позвонила еще раз, более настойчиво, и услышала шаги.

Мэтью в халате открыл дверь, и она тут же оказалась в его объятиях.

Прижимая Диану к груди, он гладил ее по голове, нашептывал ласковые слова. Обняв его, Диана скинула промокшие домашние туфли.

Мэтью взял в ладони ее лицо и нежно поцеловал в губы, но сейчас Диане было не до нежностей, и она дала ему это понять, страстно лаская языком его рот, цепляясь изо всех сил за широкую, надежную спину.

– Диана!.. – Он со стоном увлек ее в гостиную, где горели камин и настольная лампа.

Дрожащими руками она снимала с себя одежду. Мэтью все еще был в халате, но Диана видела, что он тоже сгорает от страсти.

– Ты такая красивая, – шептал Мэтью, гладя ее груди.

Она развязала пояс его халата, освободив Мэтью, и стала целовать грудь, слегка поросшую темными волосами.

Опустившись вместе с Дианой на ковер перед камином, он покрывал легкими поцелуями ее лицо и шею, ласкал самыми кончиками пальцев.

Диана застонала и наконец заставила его улечься сверху.

– Сейчас, сейчас, пожалуйста! – воскликнула она, призывно покачивая бедрами. Он вошел в нее единым рывком, и Диана задохнулась от восторга.

Разрядка пришла очень быстро, и она прижалась к Мэтью, дожидаясь ответа.

Но он так и не кончил. Мэтью отстранился и лег, опираясь на локоть. Он любовался ею, и глаза его по-кошачьи горели.

– Что случилось? – встревожилась Диана. – Я слишком спешила?

Мэтью покачал головой и улыбнулся:

– Ты такая чудесная, что я решил немного оттянуть удовольствие.

А потом наклонился и поцеловал ее губы, шею, груди.

– Я же потная, – смущенно шепнула она.

– Ну да. Соленая. Очень вкусно. – И он продолжал ласкать ее груди, постепенно спускаясь к животу.

Диана застонала, вновь охваченная желанием. Его губы опускались все ниже и ниже, горячий язык проложил щекотную дорожку между бедрами и наконец нашел самую чувствительную точку.

– О нет, хватит, я больше не могу… – стонала она, выгибаясь всем телом, тая от наслаждения.

Но вот Мэтью снова оказался наверху и вошел в нее, напряженно сощурившись.

– Диана! – Он повторял ее имя раз за разом одновременно с рывками: – Диана, Диана, Диана! Я люблю тебя, Диана! – Его бедра ритмично двигались. – Мне так хорошо с тобой! Ты такая чудесная внутри и снаружи – везде! Господи, как мне еще тебя любить?

Наклонившись, он ласкал языком ее ухо, бедра его ритмично двигались, и Диана приникла к нему, следуя его ритму и восклицая:

– Мэтью, о Мэтью…

Но вот он напрягся где-то там, внутри, запрокинул голову и судорожно вздрогнул. Они вскрикнули, сотрясаясь от экстаза.

Он так и не отпустил Диану от себя, пока не прогорели дрова в камине.

Впервые за долгое-долгое время она ощущала такой душевный покой. Неужели это все, что ей нужно? Неужели не так уж важно, с кем этим заниматься?

Нет, конечно же, важно. Но ведь она не с первым встречным, а с Мэтью, своим близким другом, а теперь и любовником.

Глава 27

– Ну вот, детка, так-то лучше. – Молли смотрела на Диану с явным одобрением. – Умная женщина делает умный выбор. Надеюсь, Мэтью оправдал ожидания?

– Да, спасибо. Слушай, ты хуже моей матери. Та по крайней мере не лезла в мою личную жизнь…

– И напрасно, – перебила ее Молли, роясь в страницах рукописи, разбросанных по столу для заседаний. – Может, это вовремя научило бы тебя разбираться в мужчинах.

– Боюсь, Молли! – Диана положила перед собой свою часть рукописи и потянулась за кофе. – В любом случае я еще не знаю, чем все закончится. Не прошло и недели.

– Однако за неделю к тебе вернулся человеческий вид. Полагаю, это связано не только с успехами по работе. Хотя одно другому не мешает, глядишь, к ноябрю наши «Уроки» уже попадут в прайм-тайм…

– Ради Бога, Молли! Неужели ты так низко ценишь Мэтью как профессионала, и, по-твоему, это что-то меняет?

– Еще как меняет! Конечно, не в том случае, если бы шоу не удалось. Но оно удалось, вышло настоящее чудо! Честно говоря, оно нравится мне больше, чем «Пэт Уинстон» – старая добрая комедия, безо всяких там охов по поводу заброшенных детей. Ее проще писать, проще ставить на сцене. Мы попали в яблочко! И команда подобралась что надо – одни крутые профи! Но нам вовсе не повредят твои встречи с большой шишкой на телестудии, и ничего стыдного тут нет!

Однако Диана очень даже стыдилась. Она поеживалась при мысли о том, что связь с Мэтью благотворно влияет на успех шоу и сериал могут снять с эфира, если они перестанут встречаться. Всякий, кто решится смешать бизнес и удовольствие, неизбежно сталкивается с такой проблемой.

Зазвонил телефон. Молли подняла трубку и, подмигнув, протянула ее Диане.

– Ленч, – сказал Мэтью, – обычное время, обычное место. Жди меня там.

Она рассмеялась и дала отбой. Временами он вел себя как мальчишка, чем неизменно приводил ее в восторг.

Правда, не всегда их отношения оставались мирными и безоблачными. У Мэтью был сильный характер, как и у Дианы, а это означало, что столкновения неизбежны. Так случилось в прошлый четверг, когда Мэтью предложил пойти вечером на концерт в Линкольновском центре. Он обожал современную классику в отличие от Дианы, предпочитавшей барокко. А в этот вечер ей вообще хотелось посидеть в клубе и послушать джаз.

– Тогда я предлагаю компромисс, – сказал Мэтью. – Как насчет Моцарта?

Но Моцарт Диану тоже не вдохновил: в концертном зале не расслабишься за бокалом джина с тоником. Мэтью это не остановило.

– В Саутгемптон на уик-энд приезжает джазовая группа. Я закажу билеты. А пока пойдем погулять в парк или посмотрим кино?

– Тогда уж лучше вообще никуда не ходить! Мэтью, помолчав, спросил:

– Надо ли понимать это так, что, раз тебе не удалось сделать по-своему, ты вообще не желаешь меня видеть?

Ее внезапно охватило раздражение. Вспомнив, как легко было договориться с Люком, Диана сочла, что Мэтью уже пытается командовать ею.

– Диана? Мне некогда. Позвони, когда решишь, ладно?

Он повесил трубку, а Диане вдруг захотелось свернуть ему шею. Как будто ей больше всех надо! Чертов упрямец! Вот Люк был совсем другой! Ну уж нет, пусть Сэйлс пробует свое упрямство на ком угодно, только не на ней! Она и не подумает ему звонить! И Диана заставила себя сосредоточиться на деле, тем более что сегодня предстояла трудная репетиция.

Почти в шесть часов, когда пришло время покинуть студию, она вспомнила, что так ни о чем и не договорилась с Мэтью. Черт побери, они же собирались встретиться! А теперь он все испортил, и вечер летит коту под хвост! Диана злилась все больше и больше, тем более что ей нравилось проводить время с Сэйлсом. Он познакомил ее со своими друзьями, Блэкмэнами, – чудесными, «настоящими людьми» в отличие от тех пустышек, с которыми слишком часто приходится иметь дело на телевидении. Мэтью общался с такими лишь по необходимости. К примеру, он регулярно приглашал на обед в «Ле Цирк» Фила Бэннона с женой. Но дома хотел уюта и надежности, без показухи и мишуры.

Диана вернулась домой, съела сандвич и попыталась смотреть телевизор. Ничего не вышло. Как назло, выдался чудесный теплый вечер, и она решила пойти погулять.

По улицам прохаживались в обнимку юные парочки. Ну конечно, середина недели – «вечер влюбленных». Диана почувствовала себя одинокой и заброшенной. Она и не заметила, как ноги сами понесли ее в сторону Линкольновского центра.

Ну вот, только не хватало гоняться за ним!

В перспективе ее ждала пустая постель вместо встречи с Мэтью. Они не были вместе уже с воскресенья, и… и что? Да, черт возьми, она хочет его!

Ну и дерьмо! Этак недолго стать маньячкой! Прежде Диана месяцами обходилась без секса, даже не замечая, что ей чего-то не хватает!

Однако Люк пробудил в Диане чувственность, которая стала неотъемлемой частью ее отношений с Мэтью. Наверное, это проявилось бы у Дианы и с другим мужчиной, если бы у нее с кем-то еще возникла близость. Но сегодня вечером она хотела не кого-то, а только Мэтью, но он, черт побери, все испортил!

Близость с Мэтью доставляла Диане огромное удовлетворение. Все происходило не так бурно, как с Люком, зато более проникновенно. Кроме того, это был не чистый секс, а составная часть той связи, которая все более крепла и все сильнее тревожила Диану.

Она стояла так, чтобы видеть вход в концертный зал. Ее вдруг испугала мысль, как бы Мэтью не пришел сюда с другой женщиной.

Но он приехал один, мгновенно заметил Диану и подошел, улыбаясь, к ней.

– Как это мило, когда тебя ждет любимая! – Обняв Диану за плечи, Сэйлс нежно поцеловал ее в губы. Диане сразу стало лучше, но она не спешила сдаваться.

– Ты испортил наше свидание, поступив по-своему!

– Вовсе нет! – Он подладился под ее шаг и пошел вперед. – Ты мне не позвонила, вот я и решил, что не хочешь меня сегодня видеть!

– И просто смирился? – съязвила Диана.

– А что мне оставалось? Выкручивать тебе руки?

– Мог бы пойти со мной слушать джаз!

– Нет, это не для меня. Я же сказал, что сегодня не в настроении слушать джаз, и сделал несколько других предложений…

– Ты просто уперся на своем! – взорвалась Диана. – Потому что не хотел уступать!

– Напротив. Я уступил и согласился отказаться от концерта. Я готов был пойти пообедать, погулять, просто поболтать. И это ты, а не я, поставила вопрос так: «Или джаз, или ничего!»

Обескураженная, Диана не знала, что ответить.

– Ну так что, милая? Пойдем выпьем? Или сразу вернемся домой?

– Если я живу в городе, это еще не значит, что мой дом можно превращать в отель…

Мэтью встряхнул ее за плечи.

– Ради всего святого, может, хватит? – Он испытующе посмотрел ей в глаза. – Я понятия не имею, что за вздорный сценарий крутится сегодня у тебя в голове, Диана, да и не собираюсь его разгадывать. Лучше говорить напрямик. Мне очень хорошо с тобой. Но выдаются такие минуты, когда нам хочется побыть наедине с собой. И если не удается прийти к компромиссу, лучше на это время разойтись. Я не могу принуждать тебя, а ты не можешь принуждать меня. И если мы действительно хотим быть вместе, необходимо это понимать.

Диана вздохнула – то ли от обиды, то ли от облегчения. Мэтью вовсе не злился, он просто… «упрямый» тут явно не подходило. Впервые в жизни ей не удалось подобрать нужное слово.

– Диана, я был бы рад провести с тобой эту ночь. Но если ты не в настроении, просто скажи «нет». Я переночую в отеле и утром буду любить тебя по-прежнему.

Тут Мэтью улыбнулся, и Диана спрятала лицо у него на груди.

– Да, пожалуйста, останься со мной! И… и я прошу прощения за то, что так расшумелась из-за пустяков.

Они жили душа в душу, пока не пришла пора забирать из летнего лагеря Андреа. Мэтью дал понять Диане, что хотел бы поехать один.

Ее сразу охватили тревожные предчувствия. Неужели она просто на время заняла место его дочери, помогла заполнить одинокие летние вечера?

– И что будет дальше? – нервно спросила Диана. – Мне вообще нельзя встречаться с Энди? Прощай наши уик-энды? Прощай ночи в моей городской квартире?

– Мы что-нибудь придумаем, – вздохнул Мэтью. – Конечно, ты будешь с ней встречаться, но сначала лучше обставить это как случайность.

– Почему это случайность? Может, я для тебя случайная знакомая?

– Ничего подобного. И в этом-то вся проблема. Я люблю тебя. Люблю с каждым днем все сильнее. Вопрос в том, что чувствуешь ко мне ты?

Это была их последняя суббота в Ист-Хэмптоне, они сидели на причале и любовались закатом. Диана сделала глоток белого вина.

– Конечно, я люблю тебя.

– Конечно, – с мрачной издевкой передразнил Мэтью. – Но ты не влюблена, не так ли? Нет, не учи меня правильно употреблять слова. Ты отлично понимаешь, о чем я. Ты пока не влюбилась и не готова на что-то более серьезное, чем случайные встречи. Разве не так?

Диана вздохнула и неожиданно для себя спросила:

– А что ты считаешь более серьезным?

– Брак! – отрезал Мэтью, не спуская с нее напряженного взгляда. – Только это способно меня убедить. И помочь найти общий язык с Андреа.

– Верно, это тоже нелегко. Ведь Андреа придется принять меня. А мне привыкнуть к мысли, что я стала мачехой. Не говоря уже о том, что мы можем захотеть еще детей…

– На этот вопрос я готов ответить сию же минуту. Да, я хочу еще детей, очень хочу. Я был бы счастлив, Диана, если бы у нас с тобой были дети.

В ее глазах стояли упрямые слезы. Впервые в жизни Диане предложили выйти замуж. И больше всего на свете ей хотелось бы кинуться к нему на грудь и сказать «да». Она хотела выйти замуж, хотела иметь детей. Мэтью – прекрасный человек, любящий и заботливый отец. И Диана верила, что со временем она обязательно найдет общий язык с Андреа.

Однако желать – одно, а обрести возможность что-то получить – совсем другое. Диана все еще не могла решиться.

– Между нами стоит не Андреа, а Люк. – Мэтью словно прочитал ее мысли. – Я отлично знаю, что ты до сих пор надеешься вернуть его. И отчасти я тебя понимаю. Он моложе, красивее, он означает для тебя праздник жизни, и что самое важное – ты сама его сделала.

– Кажется, ты говорил, еще в самом начале, – смущенно заметила она, – что способен многое перенести…

– Верно. Хотя, конечно, мне от этого не легче. Меня бесит, что ты до сих пор цепляешься за этого типа, но я справлюсь. А вот моя дочь – дело другое. Я не осмелюсь представить тебя как нового члена семьи, пока ты сама не решишь, чего хочешь. Андреа и так достаточно пережила. Ни тебе, ни мне не приходилось быть отвергнутым человеком, давшим тебе жизнь. Это столь противоестественно, что ребенок не в состоянии такое воспринять. Дети не рассуждают, они просто реагируют. А в данном случае реакция может быть одна: «Моя мама бросила меня, потому что я была плохая, потому что я рассердила ее, потому что…» – словом, дальше можешь сочинить сама.

– Да, Мэтью, я понимаю, как ей будет тяжело.

– Отлично. Тогда ты поймешь и другое: я не могу сказать Андреа, что у нас нечто большее, чем случайное знакомство, пока не узнаю о твоем твердом решении остаться с нами навсегда.

Глава 28

Ники полагала, что как только начнет сама сочинять и ставить шоу для Люка, жизнь превратится в сказку, но ничего подобного не случилось. Во-первых, он наотрез запретил ей перебраться к нему в квартиру, несмотря на все ее уловки и мольбы, и Ники пришлось смириться. Во-вторых, когда первые восторги миновали и она более внимательно перечитала контракт, ее потрясла подлость «Альфы»: им обещали заплатить за тринадцать шоу без пилотного выпуска, однако обязались выпустить в эфир только шесть первых частей, а о прайм-тайм речи не шло вовсе. Ники не верила своим глазам, однако в контракте все было написано черным по белому. Ну и, в-третьих, шесть записанных ими выпусков вовсе не вызвали восторга у деятелей из «Альфы». Ники считала, что создала шедевр, но Оливер постоянно ворчал и бранился, передавая ей нелестные отзывы совета директоров.

Впрочем, Ники не унывала: публика сама докажет, что все эти большие дяди ошибались. Ведь Люка по-прежнему повсюду сопровождали толпы фанаток, и у него был отпадный вид перед микрофоном, когда ему задавала вопросы бурлящая, живая аудитория, а он выдавал шикарные ответы.

Премьера состоялась в начале октября, в половине восьмого – не очень-то подходящее время, – но все равно им удалось собрать тридцать процентов. Люк и Ники сияли от счастья, но не успели они выбить себе местечко в прайм-тайм, как «Континентал» назначил на это время повторный показ «Пэта Уинстона», чтобы отвлечь зрителей от «Шоу Люка Мерримэна»! Ники рвала и метала от ярости, да и Люк был в бешенстве. Диане и Мэтью неймется им нагадить, они готовы на что угодно, лишь бы завалить их замечательное шоу. Не выйдет!

Ники потребовала, чтобы ее шоу перенесли на другой день, однако напоролась па категорический отказ. Под конец Оливер Феранти вообще перестал отвечать на ее звонки.

Дальше – больше. «Пэт Уинстон» постепенно набрал двадцать два процента, а их шоу опустилось до двадцати пяти. К концу октября соотношение стало еще хуже – тридцать против двадцати. Ники пыталась доказать Феранти, что дела пойдут лучше, если они попадут в прайм-тайм, но тот был неумолим. Послушать его, так выходило, будто их шоу – полное дерьмо, потому что не способно перехватить аудиторию у повторного показа.

– С цифрами не поспоришь, – рявкнул он в телефонную трубку. – Известный твой Люк или нет, он не приводит к нам зрителей с их деньгами, а «Пэт Уинстон» приводит. Короче, шесть шоу – и конец.

– Вы не имеете права! – взвизгнула Ники.

– Не смей меня поучать. Лучше почитай контракт. – Оливер бросил трубку.

Ники была на грани истерики. Она так рвалась заключить контракт с «Альфой», так мечтала загрести кучу бабок, обещанных ей за тринадцать серий, что не заметила, как ее облапошили. Оставалось записать еще один, последний выпуск и получить пинок под зад.

А тут еще Люк спустил на нее всех собак, как будто виновата она одна!

– Это все твои консультанты – только и знают, что кормят меня всякой заумной чушью! Хватит, я и без них знаю, что сказать! Пусть мне задают вопросы, а я с ходу буду отвечать. Все, что здесь нужно, – чутье парня, повидавшего жизнь, а оно у меня есть!

Ники почувствовала, что ее загнали в угол. Конечно, Люку беспокоиться не о чем! Он обеспечил себя на пять лет вперед. Если это шоу провалится, ему подыщут другое. На последнюю, тринадцатую серию она возлагала особую надежду: вдруг произойдет чудо, шоу получится классным, и его удастся втиснуть вместо шестого выпуска, что заставит Оливера и совет директоров изменить мнение о нем.

Может, Люку и правда стоит отказаться от подсказок специалистов? Ведь он настоящий парень из народа. И это могло бы сработать.

Однако в день съемок все пошло наперекосяк. С утра разразилась жуткая гроза, и аудитория оказалась почти пустой. Приглашенная звезда заболела гриппом, ее срочно пришлось заменить какой-то малоизвестной актрисой, пару раз снявшейся в фильмах и умевшей только кривляться да хихикать перед камерой.

Публика не выдала ни одного интересного вопроса, а тупые ответы Люка вызывали хохот.

Съемочная группа здорово приуныла. Все двигались неслышно, на цыпочках, как родственники у одра умирающего.

И самой Ники действительно было смертельно плохо в студии. Она поняла, что это крах, конец. Ей не удастся подменить последний выпуск, потому что сегодняшний оказался хуже всех.

Потом она вдрызг разругалась с Люком, когда они поехали к нему домой и стали снова и снова прокручивать пленку. Он был уверен, что все в порядке, и не желал ничего слушать.

Впрочем, Ники не слишком старалась что-то доказать. Без толку. Она проиграла, сделав ставку на Люка. Диана оказалась права!

Но Ники и не особо страдала. У нее еще оставался самый надежный выход. Что ж, им и придется воспользоваться.

В конце октября Мэтью возвращался из Лос-Анджелеса со встречи с советом директоров, охваченный противоречивыми чувствами.

После премьеры «Шоу Люка Мерримэна» он первым предложил пустить в повторный показ «Пэта Уинстона», поскольку считал это полезным для дела. И от чистого сердца желал, чтобы старый сериал получил хороший рейтинг – как, впрочем, и случилось. Но с другой стороны, чем раньше «Шоу Люка Мерримэна» провалится – а в этом он не сомневался, – тем скорее Люк приползет к Диане. Особенно теперь, когда набирают популярность «Уроки улиц». Даже критики в один голос пели дифирамбы «Эбботт и Синклер», успешно вышедшим из тупика, в который загнал их уход Люка Мерримэна.

Да, Люк вернется как пить дать. Но примет ли его Диана?

Эти мысли терзали Мэтью. Он знал, на что идет, связав свою жизнь с Дианой, но любил ее с каждым днем все сильнее. Его решимость держать в стороне Андреа постоянно слабела, и Диана виделась с девочкой все чаще, отчего возникало множество проблем.

Энди мучилась от недоумения и ревности, и это было понятно, поскольку почти пять лет ей ни с кем не приходилось делить любовь отца. Если бы он сказал коротко и ясно: «Мы с Дианой поженимся. У нас будет одна семья», – Энди легче смирилась бы с ситуацией. К тому же Диана ей нравилась, и, как правило, они отлично ладили. Однако периодически Энди вновь проявляла недоверчивость и замыкалась в себе, опасаясь, что ей придется пережить новую утрату.

Да и сам Мэтью в известной мере разделял опасения дочери. Ах, как он надеялся, что Диана поймет наконец, кто ей нужен, и навсегда оставит Люка в прошлом.

Ожидание слишком затянулось. Да, они с Дианой стали по-настоящему близки, и Мэтью чувствовал, что она любит его. Но – и это было весьма существенно – Диана все еще не решалась на серьезный шаг. Значит, до сих пор сомневалась в своих чувствах.

Если бы не это, один взгляд на пресловутое шоу убедил бы Диану, что она связалась с пустышкой. Вне роли Пэта Уинстона Люк стал попросту смешон. Мэтью припомнил его первую пленку – когда Люк фотографировал прохожих в парке – и понял, что этот тип совершенно утратил обаяние, как только перестал прикидываться дружелюбным и общительным рубахой-парнем.

Теперь появился совсем другой Люк Мерримэн – наглый, спесивый сноб, неуклюжая пародия на его прежний облик. Но Диана, сразу уловившая фальшь в его шоу, так и не разглядела фальши в самом Люке.

Итак, Мэтью оказался перед жестоким выбором, но не мог винить никого, кроме себя.

Когда впервые за столько месяцев в телефонной трубке раздался голос Ники, Гвен чуть не упала с кресла – руки и ноги стали ватными, а на лбу выступила испарина.

– Я прекрасно пойму, Гвенни, если ты не захочешь больше видеть меня. Знаю, что вела себя по-свински, но прошу об одном – позволь мне все объяснить! Это была такая пытка! Я постоянно хотела позвонить тебе, но не смела из-за Люка…

– Здесь сейчас моя дочь, – наконец прохрипела Гвен. – Мы можем где-нибудь встретиться?

Ники предложила Гвен приехать к ней домой. Гвен положила трубку, ее била дрожь и бросало то в жар, то в холод.

– Лиз, меня не будет дома весь вечер. Не беспокойся, если приду поздно. Я даже могу заночевать у друзей.

– Ладно, – буркнула дочь, не поднимая глаз от книги.

Лиз на пару недель переехала к матери, пока в ее квартире шел ремонт. И Гвен с радостью согласилась на это. Одиночество сводило ее с ума. Она навестила сына в летнем лагере в Провинстауне, но не зашла там ни в один из знакомых баров, опасаясь встретить молодую красотку, которая разбила ей сердце.

После разрыва с Ники Гвен лучше узнала себя, и это отнюдь не прибавило ей оптимизма. Да, можно было прекрасно устроиться, связав жизнь со своей сверстницей.

Но она не хотела никого, кроме Ники. Воистину пословица «Седина в бороду – бес в ребро» относится не только к тем мужчинам, которые на старости лет начинают гоняться за молоденькими девчонками.

Войдя в ванную, Гвен увидела в зеркале свое стареющее лицо и задумалась о том, что заставило Ники искать встречи с ней. Она не сомневалась: девчонке что-то нужно.

Гвен видела «Шоу Люка Мерримэна». Идея, конечно, принадлежала ей, однако она полагала, что все должно быть расписано до точки: вопросы, ответы и прочее. Только дура могла позволить этому типу пороть отсебятину. Вероятно, это наконец дошло и до Ники, и теперь она хочет помощи Гвен. Вот только стоит ли на это идти? Не послать ли это крысиное отродье куда подальше? Наверное, так было бы правильно и даже приятно: для разнообразия не страдать самой, а причинить девчонке боль.

Надев розовый костюм, в котором выглядела гораздо моложе, Гвен тщательно наложила макияж. К счастью, в последнее время она исправно посещала Жоржетту Клингер, так что волосы были в порядке.

Гвен критически осмотрела свой нос. Ну, плох он или хорош – Ники все равно некуда деваться. Чудовищу не обязательно превращаться в принца, поскольку оно – источник идей.

Сидя в такси, Гвен решила, что не дрогнет, если Ники разыграет трогательную сцену. Ведь она поняла, что ее просто использовали. Да, сначала Гвен обвиняла во всем Люка, но после стольких месяцев полного молчания сообразила, что он и Ники стоят друг друга.

И вот Гвен стояла на лестнице перед дверью Ники. С каким воодушевлением она взбежала бы по ступеням еще совсем недавно! Но теперь все отболело, и в душе были только холод и пустота.

И все же при виде Ники решение Гвен подверглось серьезному испытанию. На кукольном личике не отразились недавние неприятности.

Ники была в коротком белом платье с низкой талией, смотрелась эффектно и шикарно. «Прямо-таки сама чистота и невинность!» – ехидно подумала Гвен. Молочно-розовая кожа, темно-рыжие волосы, васильковые глазки – букет осенних цветов в алебастровой вазе, да и только.

Квартирку, искусно освещенную несколькими канделябрами, украшали опавшие листья. Мягко играла музыка Вивальди – любимого композитора Гвен. Ники предусмотрительно сняла телефонную трубку и положила на столик.

Гвен мысленно поставила малютке пять с плюсом за подготовку сцены. Если бы творческие таланты Ники соответствовали ее умению плести интриги, ей не понадобилась бы помощь Гвен.

Безоблачная; невинная улыбка мигом угасла, едва Гвен молча опустилась в кресло.

Ники поспешила налить вино.

– Ты, конечно, вправе на меня злиться! Я бы на твоем месте чувствовала то же. Но когда ты услышишь, как все случилось…

– Я уже слышала всю твою чертову историю! – резко оборвала Гвен. – У нас состоялась весьма откровенная беседа с Дианой Синклер.

Она верно рассчитала – девчонка побледнела от страха.

– Когда? – прошептала она.

– Кажется, в мае, когда я прочла в «Варьете» миленькую статейку про тебя, Люка Мерримэна и «Эбботт и Синклер»!

– Прости меня! Представляю, что тебе пришлось выслушать от Дианы, – с милой гримаской сказала Ники. – Вечно она все портит! Гвенни, я ведь хотела сегодня помириться с тобой! Да, я действительно заранее узнала про тебя все, подстроила наше знакомство и воспользовалась ситуацией. Но и подумать не могла, что так тебя полюблю! Когда это произошло, все изменилось. Я поняла, как это чудесно – быть с женщиной, особенно с тобой! Мне хотелось признаться тебе во всем, но я боялась, что ты не поверишь. А потом Люк начал ходить за мной по пятам, умоляя вырвать его из когтей Дианы. Ведь несмотря на свою внешность, он всего лишь большое дитя. Без разрешения Дианы и шагу не смел ступить!

И Ники понесло. Она сообщила, будто ей пришлось переспать с Люком, чтобы завоевать его доверие.

– Мне казалось, что когда шоу будет в эфире…

– Ровно пять месяцев, – сердито прервала ее Гвен, досыта наслушавшись этой галиматьи, – ты не интересовалась, жива ли я. Наверное, сейчас я услышу, что Люк приковал тебя цепями к стене?

– Нет, нет, просто… я боялась, что у меня не хватит сил на такой звонок! А что касается писем… ну, понимаешь, мне было ужасно стыдно. Я знала, ты все поймешь неправильно…

Да, Ники, несомненно, лгунья, интриганка, воровка, а может, и похуже того. Она сама разбила розовые очки Гвен. Жестокая, бессердечная, расчетливая Ники. Убийца.

– Ладно, хватит пороть чушь! Ты позвонила по одной причине – надеясь, что я спасу шоу Люка. Напишу какой-нибудь диалог или еще какую-то чертовщину. Ну так вот – забудь об этом. Твоему шоу уже ничто не поможет. Оно было дерьмовым с самого начала.

– Но ведь ты сама дала мне идею! – обиженно воскликнула Ники.

– Я? – Гвен язвительно расхохоталась. – Просто поразительно – украсть чужую лодку, а потом возмущаться, что она течет! И что же ты теперь сделаешь, мелкая пакостница? Подашь на меня в суд?

– Не знаю, не знаю! – Ники в отчаянии заметалась по тесной комнате.

Они вместе перечитали по пунктам контракт, и Гвен покачала головой:

– Положись на слово ветерана, детка: это шоу позволили выпустить такому ничтожеству, как ты, только потому, что сразу сочли его провальным. Ты обрекла себя на такой конец с самого начала. И всем на тебя наплевать. Они хотели одного – помешать съемкам «Пэта Уинстона». Так что хватай деньги, пока дают, и сматывайся. На то, что тебе заплатили за тринадцать выпусков, можно прожить целый год.

– Но что же мне теперь делать? – заныла Ники. – Я не могу возвращаться в офис, чтобы опять отвечать на звонки, просто не могу! Гвенни, ну, пожалуйста, помоги мне! Я, конечно, ужасно дурная. Но если бы ты знала, как я скучала по тебе, как мне было тошно ложиться под эту свинью – кстати, это не так-то часто и случалось! – скороговоркой добавила она. – Поверь, он ничуть не похож на того, за кого себя выдает, – особенно в постели!

Гвен понимала, что не должна прислушиваться к этой лжи, но ей уж очень хотелось поверить Ники. И вера вернулась к Гвен после двух бокалов вина. От алкоголя пропала охота спорить, Гвен стала терпимее и, разумеется, любвеобильнее. Правда, она не спешила сдаваться, по крайней мере пока не удостоверилась, что Ники выдает ей хотя бы полуправду.

– Если я соглашусь помочь – не забывай, я сказала «если», – тебе придется навсегда отказаться от мысли стать независимым автором и ты будешь честно пахать на мое литературное агентство. Во-вторых, я больше не желаю слышать ни о каком прайм-тайм. После такого провала ни одна компания не подпустит тебя к съемочной площадке и на пушечный выстрел. В-третьих, не делай никаких попыток что-то написать или поставить. – Гвен не спускала с Ники настороженного взгляда.

Девица и глазом не моргнула. Сидя на стуле, она внимала каждому ее слову.

– Скорее всего я пристрою тебя, но придется как следует работать, а не отсиживать часы!

Вздохнув, Ники снова взялась за свое:

– Гвенни, думай что угодно, но я так по тебе скучала…

– Где сейчас Люк? – резко перебила ее Гвен.

Ники пожала плечами, всем своим видом выражая недоумение.

– Почему не стоит у тебя под дверью? Ведь он ходил за тобой по пятам, ему так не терпелось залезть к тебе в трусы, или я ослышалась?

– Мы почти не были с ним вместе последнее время. Да у него и вставал-то через раз! Кроме того, мы постоянно ругались из-за шоу. Ох, ну пожалуйста, не смотри на меня так! Я этого не вынесу!

В голубых глазках заблестели слезы, Ники героическим усилием выжала их из себя, и они увлажнили румяные щечки. Она смотрела на Гвен с раскаянием, любовью и страхом…

«Черта с два!» – чуть не выкрикнула Гвен, тщетно стараясь подавить свои чувства, ведь она знала, что эти слезы – проявление жалости к себе…

Но в конце-то концов, разве любовь не иллюзия с начала и до конца? Разве для нее действия не важнее намерений? Прежде она принимала от Ники такую «любовь» и была счастлива. И Гвен мучительно хотелось испытать это вновь.

Когда Ники припала к ее коленям, картинно рассыпав свои роскошные волосы, и, зарыдав, стала клясться в вечной любви, Гвен не могла не поверить ей хотя бы отчасти.

– Мне так не хватало твоих нежных губ, Гвенни, твоей гладкой кожи, твоего тела… Ты одна, одна способна меня удовлетворить! – всхлипывая, повторяла Ники.

– Это правда? – Гвен все же не выдержала. – Потому что, если это правда, я бы хотела, чтобы ты переехала ко мне без всякой корысти, спалив все мосты. Ты станешь моей. Только тогда мы начнем все сначала. Я не переживу, если ты снова меня покинешь.

– Да. – Ники не колебалась ни секунды. – Да, я готова! О, Гвенни, я давно хотела жить с тобой! – И она еще крепче обхватила ее колени.

Вот тут Гвен сдалась окончательно. Ведь теперь она получит все, о чем мечтала. Ради того, чтобы спать с Ники, можно даже помочь ей сделать карьеру.

Люк как раненый зверь метался по своей гостиной. Все, за что он ни брался в последнее время, катилось к чертям, но почему? Наверное, дело в зависти. Всякий готов был подставить ему подножку только потому, что на него вешались бабы. К примеру, Феранти давно прослыл отпетым бабником, однако ему приходится надрывать свою жирную задницу, чтобы подцепить телку на ночь, а Люку достаточно щелкнуть пальцами, и телка прибежит сама. Конечно, этот ублюдок подсунул ему контракт с подковыркой. Да и от Ники, как видно, не дождешься толку. И как этой вонючке хватило наглости брякнуть, будто запись получилась плохая? Ведь обещала ему луну с небес, а сама не сумела скроить каких-то тринадцать серий!

Кстати, куда к чертям провалилась эта пленка? Люк обшарил весь дом и только тут сообразил, что кассету забрала Ники. Ну уж нет, это его запись!

Люк попытался дозвониться к ней, но телефон был занят. С кем это она болтает среди ночи?

Он налил себе бренди и выпил на пустой желудок, не закусывая. Сегодня ему вообще не до еды. Выпивка распалила его еще больше. Безмозглая сука, получив пинок под зад, увела кассету с самой удачной серией – лишь бы ему нагадить! Ну ничего, Люк своего не упустит!

Телефон по-прежнему был занят. Люк схватил пальто и бросился из дома.

Он вытряхнет из Ники свою пленку, даже если придется переломать ей все кости! Она теперь не у дел, тогда как Люк обеспечен работой еще на пять лет! Это Ники цеплялась за него, чтобы получить свое шоу, зато ему она не нужна!

Поймав такси, Люк доехал до ее дома и быстро взбежал по лестнице. У дверей он замер и прислушался. Мертвая тишина. Он колебался недолго, поскольку имел свой ключ. Может, она притащила на ночь парня – плевать! Ему нужна не Ники, а пленка!

Из коридора Люк разглядел две головы на широкой кровати в ее комнате.

Он подкрался поближе и долго всматривался, не включая свет.

– Какого черта! – Ники так и подскочила на месте. – Ты что здесь делаешь?

Оторопев, Люк уставился на женщину, спавшую с ней рядом. Она проснулась от шума и теперь взирала на него со снисходительной улыбкой.

– Люк, отдай мне ключи сейчас же! – верещала Ники, натянув одеяло до самого носа. – Ты не имеешь права вламываться, как…

– Ах ты, вонючая подстилка! – От ярости у него потемнело в глазах.

Люк швырнул на пол ключи и опрометью кинулся вон: еще миг – и он размажет эту мразь по стенке!

И только на улице Люк сообразил, что даже не спросил про пленку.

Пожалуй, впервые в жизни он не сомкнул глаз от ярости. Бесстыжая сучка действительно водила его за нос! Ну и пусть катится ко всем чертям! Обойдемся и без нее. Люк нюхнул кокаину, и настроение тут же улучшилось.

Ровно в девять он уже был в студии и вовсю охмурял помощницу оператора. Ему не стоило большого труда заполучить копию вчерашней пленки, и он тут же доставил ее в офис Феранти. Ева поклялась, что непременно положит пленку боссу на стол, на самое видное место.

Конечно, Ники ничего об этом не знала. Пусть Феранти все решит сам.

Люку не пришлось долго ждать. Его вызвали в офис еще до ленча.

Взглянув на босса, он сразу понял: ничего хорошего ждать не приходится.

– Эта пленка, – Феранти сердито ткнул пальцем в кассету, – получилась хуже некуда. Спроси на улице любую задницу – она ответит на вопросы лучше!

– Какие вопросы – такие ответы! – ощетинился Люк. – Мы могли бы посадить в зал своих людей, чтобы задавали интересные вопросы…

– Побереги дыхание и лучше прочти контракт! С нынешнего дня ты просто у нас на содержании. Так что отправляйся в отпуск. И не спеши возвращаться.

– Но вы мне обещали…

– Я выполнил все, что обещал! – рявкнул Феранти. – Твое шоу – дерьмо! Это телевидение делает звезд, а не звезды телевидение! Да, да, если у нас появится для тебя что-то подходящее, мы позвоним. А теперь вали отсюда и прихвати с собой это дерьмо!

Разделавшись наконец с Мерримэном, Оливер Феранти проглотил разом две таблетки валиума. Он так разозлился, что готов был послать к чертям весь этот собачий бизнес. На кой ляд ему эта нервотрепка? Вот, опять зуб заныл. Ночью дантист не стал его лечить, а только дал обезболивающее.

Джерри Сайрот – вот кто настоящий сукин сын! Вечно лезет вперед, когда дела идут успешно, и показывает хвост, если что-то не так! Он носил Феранти на руках, когда им удалось переманить с «Континентал» Люка Мерримэна. Но это не помогло провалить «Пэта Уинстона» – о нет! «Континентал» оставил «Альфу» в дураках, получив лучший рейтинг на повторном показе, чем они па новом шоу. Но и этого мало – «Эбботт и Синклер» вдруг воскресли из мертвых. Ну кто, скажите на милость, предсказал бы, что им за какие-то несколько месяцев удастся выдать «Уроки улиц» и в два счета сделать их хитом сезона?!

Критики будто обезумели: «Чудесный комедийный сериал!», «Настоящая комедия для молодежи!», «Взгляд на город изнутри», «Эйми и Адам – собирательные образы поколения, идущего на смену «цветам жизни»^[10], «Улицы» с Бобом и Линдой так же точно описывают судьбу динозавров «свободной любви» в восьмидесятых, как это сделали Арчи и Эдит Банкер в семидесятых!»

Конечно, после таких отзывов любой рейтинг взовьется до потолка! Мало того, «Континентал» подобрал столь удачные предыдущую и последующую передачи, что вечер четверга снова целиком принадлежит им одним!

А теперь Джерри изобрел новую придирку: почему это Феранти не заключил с «Эбботт и Синклер» эксклюзивный контракт еще в те годы, когда «Мамаша и Мэг» были на высоте? Тогда бы и «Пэт Уинстон» никуда не делся, остался бы на «Альфе». Вместо этого «Альфа» платит Люку Мерримэну ни за что кучу деньжищ, тогда как «Эбботт и Синклер» озолотили их конкурентов!

В итоге «Континентал» вот-вот обойдет «Альфу», и лопни Феранти на этом месте, если он знает, как провалить «Уроки улиц» и вернуть эфир по четвергам!..

Глава 29

В начале ноября Диане позвонила Гвен Ван Рик, сообщив, что Ники разошлась с Люком и теперь живет у нее. Диану бросило в жар, в голове зашумело. Она поблагодарила Гвен, повесила трубку и без сил откинулась в кресле.

Потрясающая новость не стала неожиданностью. В конце концов, Диана сама предсказала их скорый разрыв, не так ли? И Гвен, несмотря ни на что, приняла Ники назад. А как поступит Диана, если Люк захочет вернуться к ней? Задаваться этим вопросом – все равно что гадать, как поведешь себя в экстремальной ситуации, угрожающей жизни. Пока не попробуешь, не узнаешь.

С этого дня Диана замирала от каждого телефонного звонка. Она не знала, хочет ли, чтобы Люк позвонил и потешил ее самолюбие, покаявшись в ошибках. А может, лучше, чтобы он звонил из-за Мэтью?

В последние месяцы они очень сблизились. Теперь Мэтью ночевал у Дианы не меньше двух раз в неделю, оставляя Энди у Блэкмэнов. Девочка заметно повзрослела после летнего лагеря и меньше зависела от отца.

Диана не спешила закрывать на зиму свой дом в Ист-Хэмптоне и проводила там почти все уик-энды, чтобы чаще видеться с Мэтью. Однако ее отношения с Андреа по-прежнему оставляли желать лучшего.

Чрезвычайно чуткая девочка отлично понимала, что отец любит Диану. При этом она, несомненно, видела, что нравится Диане, и все же держалась дерзко и отчужденно. Понимая, в чем причина такого упрямства, Диана мучилась от сознания собственной вины. Ей следовало давно решить, согласна ли она связать жизнь с Мэтью и его дочерью.

И Диана очень хотела бы покончить с неопределенностью, но не могла. Ей казалось, что Люку все еще принадлежит часть ее души. Иначе почему она с такой болью следит за тем, как терпит крах его пресловутое шоу?

– Только не говори, что все еще жалеешь этого проныру после того, как он с тобой поступил! – возмущался Мэтью.

– Но мне ничего не удается поделать с собой! Не стану лгать тебе: мне действительно жаль его. Наверняка это такая разновидность самозащиты. Мне слишком трудно признаться, что я была слепа. А он позволил Ники разрушить все, что было создано мной. Столько сил ушло впустую!

– Если что-то и уходит впустую, так это твоя жалость к неблагодарной вонючей заднице! – На этот раз Мэтью изменило терпение. – Ты постоянно стараешься выгородить его! Ах, он такой юный, невинный, наивный, не умеет отличить лесть от настоящих похвал и так далее, без конца! Мне надоело это слышать! Люк знал, на что идет, он получил по заслугам и не имеет права на сочувствие, особенно на твое!

– Не смей меня поучать! – возмутилась Диана.

– Очень мне это нужно! – Мэтью кипятился не меньше, чем она. – Просто я имел глупость надеяться, что ты оценила, как приятно общаться с мужчиной на равных, а не кормить его манной кашкой!

– Конечно, легко добивать того, кто оступился!

– Черт побери, да по сравнению с тем дерьмом, в которое он сам влип, я просто глажу его по головке! И единственная причина провала Люка в том, что его пакостная натура обрела наконец свободу.

– Ты слишком заинтересованная сторона, чтобы судить объективно! И к тому же с самого начала его невзлюбил!

– И недаром!

– Да, и теперь я знаю почему! Наверное, Люк похож на того рок-певца, скоторым сбежала твоя жена, да?

– Да, будь он проклят, и еще как похож! Если уж на то пошло, Люк такой же бабник! Они постоянно вешались на твоего Люка, и ему просто незачем было чего-то добиваться или чему-то учиться. Он плыл по течению и заработал синдром избалованного принца! Вообразил, будто красота дает ему право па все. Да, я не отрицаю, Лори тоже избалованная принцесса. Убежден, такая, как она, вполне заслужила такого, как Люк!

Диана не знала, что сказать. Ну как заставить Мэтью поверить, что в душе Люк хороший и добрый и теперь, столкнувшись с предательством, получил суровый урок. А значит, скорее всего он вернется к Диане, и обсуждать с Мэтью столь болезненную для него тему не стоит.

Нет ничего эфемернее, чем слава телезвезды. Еще недавно имя Люка не сходило с обложек журналов, теперь же он словно умер. Никто не напомнил ей о Люке с того дня, как позвонила Гвен.

Его шоу больше не выходило в эфир. Ноябрь уже кончался, от Люка не было ни слуху ни духу, и Диана, немного успокоившись, перестала ссориться из-за него с Мэтью.

Как всегда, именно Молли спустила ее с небес на землю. Она случайно встретила агента Люка на улице и выяснила, что Мерримэн пытается подъехать к кому-то из компании «Парамаунт». Его не покидает надежда, что эта студия купит его новое шоу.

Диана была ошеломлена.

– Чему ты удивляешься? – ехидно спросила Молли. – А как же еще вести себя такому типу? Он выжимает из людей все, но как только они осознают, что их поимели, делает ноги и подольщается к кому-то другому. Уж не вообразила ли ты, что он приползет к тебе с повинной?

Диана промолчала, почувствовав тайное облегчение. Во всяком случае, она уже не вздрагивала, когда звонил телефон.

Уик-энд на День благодарения Диана собиралась провести в этом году па Лонг-Айленде. Мэтью готовил у себя дома индюшку, Блэкмэны обещали принести домашние пироги, а Диана, загруженная сверх меры съемками сериала, взяла на себя выпивку.

Утром в четверг, уже стоя на пороге своей квартиры, она подумала, не прихватить ли что-нибудь приятное для Андреа. Девочка, конечно, не пьет вина, но обрадуется фруктовому соку и сладкому картофелю. А вот с подарком – проблема. Все, что Диана преподносила девочке раньше, принималось с явной неохотой: как будто Энди казалось, что ее хотят подкупить.

К тому же все магазины в этот день были уже закрыты. Растерянная Диана заглянула в спальню и увидела Энди-Оборвашку на его привычном месте, на бюро. Повинуясь какому-то импульсу, она схватила куклу и запихнула в битком набитую сумку.

Приехав к Мэтью, она вручила хозяину вино и подошла к Андреа.

– Я привезла тебе кое-что. Это нельзя считать подарком. Он ведь уже не новый. Честно говоря, очень даже старый. Вот, – вытащила куклу Диана, – это Энди. Энди, познакомься с Энди. Его полное имя – Энди-Оборвашка. Он стал таким оборванным от старости. Энди много раз приходилось стирать, и я часто его целовала. Я не расставалась с ним с тех пор, когда была еще меньше, чем ты.

Андреа взяла игрушку, не спуская с нее серьезного, напряженного взгляда. Погладила пальцем замурзанную мордашку, потрогала жесткие соломенно-желтые волосы и пощупала выцветшую ситцевую рубашку.

– Разве он тебе не нужен? – Внимательные ярко-зеленые глаза уставились на Диану.

– Ну, вообще-то нужен, – смущенно призналась Диана. – Наверное, Энди всегда будет мне нужен, но я подумала, что ему скучно сидеть все время одному в моей спальне. Ведь он тоже нуждается в любви и заботе, и ты могла бы все это ему дать.

Андреа, прижав куклу к груди, побежала наверх.

– Энди, скажи хотя бы «спасибо»! – окликнул дочку Мэтью. – Дело не в плохих манерах, – заверил он Диану, подавая ей полный бокал. – То, что ты не пожалела для нее дорогую для тебя вещь, глубоко тронуло Энди. По-моему, такой подарок куда удачнее, чем новая игрушка из самого роскошного магазина.

– Я рада.

– Диана, милая, – с чувством прошептал Мэтью, – ты с каждым днем заставляешь меня любить тебя все сильнее!

– Я тоже тебя люблю. – Она поцеловала его.

А еще Диана все больше привязывалась к его дочери.

В этот день ей удалось сломать лед в их отношениях с Андреа. Вообще в этот день все получилось удачно: и роскошный стол, и приподнятое настроение всех собравшихся. Диана искренне радовалась, что она равноправная участница этого семейного праздника. Диану все чаще посещала мысль, что только от нее зависит, остаться ли в этом доме навсегда.

В этот вечер Энди впервые поцеловала Диану на ночь, когда пришла попрощаться с отцом.

Это привело Диану в восторг, но ответила она сдержанно. Диана не считала себя вправе претендовать на любовь этой чуткой девочки до тех пор, пока не решится выйти замуж за ее отца.

Ники рвала и метала. Этот безмозглый слизняк подсунул Феранти пленку с последним выпуском, чтобы ей навредить! Шоу уже провалилось, и никто никогда не увидел бы эту пленку! Но Люк нарочно извлек ее на свет! Ники и так оказалась на улице – зачем же ему понадобилось мстить?

Да затем, что, застукав ее в постели с Гвен, он почувствовал себя уязвленным. Ему ведь нечего терять: на пять лет Люк обеспечен. Но он во что бы то ни стало хотел унизить ее перед Оливером и вполне преуспел в этом.

Ники как ни в чем не бывало позвонила Оливеру просто поболтать о том о сем, а он вдруг спустил на нее всех собак, обозвал задницей и еще по-всякому и целый час разорялся из-за этой чертовой пленки.

Ники металась по квартире Гвен как загнанный зверь. Это невыносимо! Ей пришлось отказаться от единственного места в мире, где она считала себя полной хозяйкой!

А теперь Ники из независимого автора в прайм-тайм превратилась в пешку, винтик в агентстве, стряпавшем «мыло» для дневного показа! Дерьмо, все дерьмо, и Гвен тоже, но куда прикажете деваться?

В ярости Ники набрала номер Люка, но нарвалась на автоответчик. С трудом подавив желание оставить ему матерное послание, она бросила трубку. Эту свинью словами не проймешь, тут надо что-то покрепче. Ники даже подумывала, не нанять ли какого-нибудь костолома, чтобы тот как следует отдубасил Люка, но ведь синяки со временем пройдут. К тому же ее могут вычислить.

Нет, надежнее всего публично выставить его на позор. Эх, вот если бы она могла позвонить в газету и сказать, что он… а что он? Люк не уводит чужих жен, не развращает малолетних…

И тут она вспомнила нищую с двумя детьми, которую два месяца назад застукала у Люка. Ники перерыла весь дом, но все же нашла клочок бумаги, где записала тогда имя женщины и ее адрес – для порядка, на всякий случай.

Такой, как сейчас.

Глава 30

– Африканское млекопитающее… Что? – Мэтью сердито уставился на кроссворд в «Нью-Йорк таймс». – Кто может это знать?

– Ну, кое-кто может. – И Диана своей ручкой вписала «окапи».

– Умница моя, – похвалил ее Мэтью, – ночами не спит, энциклопедию читает!

– Вовсе нет, – улыбнулась она. – Просто я – мастер слова. Со словами управляюсь лучше всего.

– Ну, не только. – Мэтью игриво укусил ее за ухо.

– Перестань. – Диана попыталась отодвинуться. – Сзади уже скалятся.

– Ну и наплевать. Места в первом классе – это не только шампанское с красной икрой!

– У нас в школе говорили «скалятся». Перестань на меня наезжать!

– Чья бы корова мычала… – И Мэтью так смачно чмокнул ее в щеку, что Диана не выдержала и рассмеялась.

Они летели на Барбадос на все рождественские каникулы. Этот подарок они преподнесли себе сами после того, как «Континентал» уверенно скинул «Альфа телевижн» с первого места в рейтингах – не без помощи удачливых «Уроков улиц».

Энди отправилась в Калифорнию к бабушке и дедушке, и Мэтью был совершенно свободен. Диана предвкушала великолепный отдых и собиралась наслаждаться жизнью все четырнадцать дней.

Войдя в забронированный роскошный номер, Мэтью первым делом пощупал необъятных размеров кровать.

– Твердая и в меру упругая. Все, к черту водные виды спорта. Я всегда предпочитал спорт в кровати!

– Смотри, как бы не заскучать от одиночества! – лукаво рассмеялась Диана.

– Ни в коем случае! – Он опрокинул ее на кровать и прижал ногой. – Позвольте заверить вас, мисс Синклер, что, едва увидев вас на борту самолета, я сразу понял, кто будет вторым номером в моей команде!

Диана попыталась вырваться на волю, но тут наткнулась на что-то твердое у него в паху.

– М-м-м… совсем неплохо, – пробормотала она некоторое время спустя, уютно устроившись в объятиях Мэтью. – Мне начинает нравиться кроватный спорт.

– И водный тоже при ближайшем рассмотрении. Не хочешь поплавать?

– Куда ты – туда и я!

Вода оказалась чудесной: зеленоватой сверху и темно-синей в глубине и такой теплой, что они бросились в нее с разбега.

Мэтью, обхватив Диану за талию, положил ее ноги себе на бедра.

– Я люблю тебя, прекрасная морская нимфа. – Он покрывал ее лицо нежными поцелуями, и ей казалось, что нет ничего лучше этих густых влажных усов, глаз цвета морской волны и сильного, страстного тела.

– И я тебя люблю, – отвечала она. Однако помимо ее воли, как это случалось довольно часто, в памяти промелькнул образ Люка.

А ведь Диана не лгала и действительно любила Мэтью, хотя часто спорила с ним, упрямо настаивая на своем. Не сразу пришло понимание того, что в споре компромисс куда лучше поражения или даже победы. В отличие от большинства известных ей мужчин Мэтью всегда выслушивал мнение оппонента. Незлопамятный, он легко забывал о споре, как только они приходили к какому-то решению.

Мэтью вообще был необычным человеком. К примеру, Диана гораздо лучше играла в теннис, и, хотя Мэтью не радовали частые поражения, он не злился на Диану, а искренне восхищался ее мастерством.

И конечно, вода была его родной стихией. И он, и Диана часами плавали и ныряли в океане, однако она сдалась после первых же попыток заняться виндсерфингом.

– Стоит ветру дунуть посильнее – и все летит вверх тормашками! Нет, это не для меня, – сказала Диана.

– Только потому, что ты вбила себе это в голову.

– Честно говоря, я вообще не понимаю, из-за чего столько шума.

– О'кей, значит, не насилуй себя. Лучше подбери хорошего партнера и играй в теннис, пока я буду кататься на доске.

Диана очень уважала в нем эту способность признаваться в своих слабостях. Мэтью так же ясно видел слабости ее и Андреа. Наверное, поэтому и был хорошим отцом.

Наступил последний вечер перед возвращением. Диана с тоской думала о своей пустой квартире, о редких, случайных встречах у себя с Мэтью.

Они долго занимались любовью и заснули в полном изнеможении, но среди ночи Диана очнулась, чувствуя, что снова хочет близости.

Мэтью никогда не сердился, если она будила его, тем более по такой причине. Диана покрыла легкими поцелуями лицо, губы, шею, грудь и живот Мэтью.

– О, – выдохнул он, – как прекрасно! Не останавливайся, милая…

Возбуждение мигом рассеяло сон, и теперь Мэтью, завладев инициативой, целовал и ласкал ее чуткое тело.

– Мэтью, – страстно шептала она, – мой чудесный Мэтью… Я хочу тебя!

– Сию минуту, милая…

Они слились воедино и теперь двигались в унисон – так же, как бились их сердца.

Когда все кончилось, Мэтью включил свет:

– Ну-ка, дай полюбоваться, кого это я сейчас любил! – Ответом ему был ласковый смех и игривый шлепок. Обнимая друг друга, влюбленные мирно заснули.

За завтраком Мэтью внимательно посмотрел Диане в глаза.

– За эти две недели мои чувства к тебе необычайно усилились. Мы отличная пара, верно?

– Да, – тепло улыбнулась она. Он сказал чистую правду. У Дианы еще не было такого близкого человека.

– Диана, мне страшно подумать о том, что я не смогу больше спать с тобой каждую ночь. Мы провели великолепный медовый месяц. Может, стоит начать новый год свадьбой? Уверен, Энди тоже будет легче, когда с неопределенностью будет покончено.

Она потупилась и вздохнула.

– Снова Люк? Но что же еще ты должна узнать об этом типе, чтобы забыть его навсегда? Решись наконец! Потому что, если тебе не удастся выбросить его из головы, мне придется расстаться с тобой ради Энди. Мы не можем больше так жить. Это слишком болезненно и для дочери, и для меня. Кроме того, я постоянно злюсь, так как считаю, что он не достоин твоего мизинца!

Диана не знала, что сказать. Она машинально бросала с террасы крошки хлеба и смотрела, как их ловят на лету прожорливые чайки.

Мэтью говорил правильно и честно: Люк стал для нее таким же наваждением, как водка для алкоголика или сладости для диабетика. Жизнь станет гораздо светлее, если она откажется от него, и совсем светлой, если перестанет его хотеть. Вот только как это сделать?..

Глава 31

– С Новым годом и с возвращением, Диана! – обрадовалась Молли. – Ты потрясающе выглядишь. Загорелая, отдохнувшая. Полагаю, отпуск удался?

– И еще как! – Заметив, что Молли сидит как на иголках, Диана спросила: – А что у тебя? Похоже, хорошие новости?

– По-моему, очень даже хорошие, хотя ты наверняка не согласишься со мной. Во всяком случае, чудесно, что мы заняты сейчас не «Пэтом Уинстоном», а «Уроками улиц», и что повторный показ благополучно закончен. Но приятнее всего то, что на свете еще есть справедливость! Посмотри-ка на своем столе, детка.

Молли сложила «Варьете» так, чтобы сверху была статья «Люк Мерримэн» с огромной шапкой по верхнему краю страницы: «На экране – отец, а на деле – подлец». С замиранием сердца Диана прочла, что Люк Мерримэн, прославившийся в роли Пэта Уинстона, состоит в гражданском браке с некоей Сарой Коулс и имеет от нее двух детей. Как выяснилось, они снимают дом в Салеме, штат Орегон.

Дальше со смаком излагалась вся история Люка и Сары: они вместе трудились в бригадах сезонных рабочих, но четыре с лишним года назад Люк бросил семью. В прошлом году Сара с детьми приехала в Нью-Йорк и встретилась с Люком, и после этого его адвокат стал посылать им ежемесячное содержание. При этом сам Люк ни разу не написал детям и даже не помнит, когда у них дни рождения.

Здесь же были опубликованы копии их свидетельств о рождении. Судя по всему, Люк и не пытался отрицать своего отцовства.

Портрет Люка красовался и на обложке «Пипл» с заголовком «Лучший отец года?». Не менее душещипательные истории опубликовали и в «Нью-Йорк мэгэзин», сопровождающие их фотографии изображали Люка за обедом в самых дорогих ресторанах в обществе известных моделей. Рядом поместили фотографию Сары и детей за скудным завтраком в убого обставленной кухне. И дальше: Люк за рулем своего блестящего «ягуара» – и Сара рядом с подержанной машиной, купленной за двести долларов. Люк в костюме-тройке от известного итальянского кутюрье и в меховой шубе – и Сара в жалком суконном пальтишке, с детьми, одетыми в какие-то обноски.

Изможденные лица Сары, Дэйзи и Джоя напомнили Диане снимки индейцев в фоторепортажах о племенах, вымирающих от голода в Аппалачах, – те же преждевременные морщины, та же серая кожа и тоскливый взгляд людей, ни разу в жизни не евших досыта.

Диана снова, но уже более внимательно перечитала все статьи, и каждый упомянутый там факт отзывался в ее душе острой болью. История семьи Коулс взволновала Диану до слез, она почти возненавидела Люка, оказавшегося таким подлецом.

Сара, далекая от столичной суеты, даже не подозревала о том, какой вред принесут Люку ее интервью. Первой Сару отыскала молодая женщина. Она отрекомендовалась подругой Люка и сказала, что собирает материал для статьи о нем, как полагала Сара, хвалебной. Возле слова «подруга» Молли приписала: «Ники?»

Сара ни на что не жаловалась. Но, по иронии судьбы, даже ее скупые слова говорили сами за себя. Деньги, которые она начала получать от Люка – тысяча долларов в месяц, – позволили ей больше не скитаться с толпами сезонных рабочих, осесть в городе, отправить детей в школу, а самой устроиться на курсы парикмахеров. Теперь у них достаточно еды и есть «новая» машина, не требующая ежедневного ремонта.

Даже после публикации этого первого интервью Сара не понимала, что разразился скандал, хотя репортеры повалили к ним толпой. Но как только Сара догадалась, что вся эта шумиха преследует цель показать всей Америке, чего стоит телевизионный кумир, создавший знаменитого Пэта Уинстона, она наотрез отказалась общаться с журналистами. Скорее всего из опасений потерять те крохи, которые перепадали ей со стола Люка.

История, выданная как раз под Рождество, стала сенсацией. Вся страна собиралась отмечать праздник добра и любви, когда все делают друг другу подарки, а бедные, заброшенные детки Люка Мерримэна так и не дождутся рождественских подарочков от папы. Пресса быстренько прозвала Люка «дядей Скруджем», после чего к Саре и ее детям подарки потекли рекой.

Люк отказался встречаться с журналистами и вообще как бы испарился. Скорее всего скрылся в Европе.

Видимо, Молли собрала все публикации до единой. Из последнего номера «Варьете» Диана узнала: «Альфа телевижн» больше не выпустит в эфир «Шоу Люка Мерримэна», ссылаясь на то, что надо переждать, пока утихнет скандал.

Последняя статья сообщала о том, что Сара Коулс прибегла к услугам адвоката по разводам, намереваясь отсудить себе и детям сумму, сопоставимую с нынешними доходами Люка. Диана живо представила себе, как адвокаты наперебой предлагали услуги Саре и убеждали ее добиваться своих прав – конечно, ради «благополучия детей», хотя при этом думали только о своем благополучии.

Диана чувствовала себя полной дурой. Да как же она так опростоволосилась?! Ладно Сара – недалекая, простая девчонка! Но уж Диане-то следовало хоть на минуту задуматься о том, что происходит!

Ей захотелось немедленно увидеть Мэтью, спрятать лицо у него на груди и сказать, что она решилась и с Люком покончено навсегда… Но Мэтью, как назло, вызвали на совещание в Лос-Анджелес, и он вернется только через три дня. Не в силах оставаться в бездействии, Диана отправила телеграмму: «"Да" по всем пунктам. Очень люблю. Д.».

Мэтью тут же позвонил, и его голос звенел от счастья, как у мальчишки. Сказал, что постарается закончить все как можно быстрее и вернется. Ему не терпится обнять Диану.

Диана была в восторге. Она действительно выходит замуж! И все же это получалось как-то странно.

Молли услышала новость первой.

– Вот и чудесно! – отозвалась она. – Очень рада, что вы наконец одумались.

Диана, почему-то смутившись, залилась краской. Еще более глупо она чувствовала себя, говоря с родителями. Ведь два дня назад, поздравляя их с Новым годом, Диана и словом не обмолвилась о свадьбе!

Они, конечно, здорово удивились, поскольку почти ничего не знали про Мэтью, но искренне обрадовались. Марта сразу предложила устроить церемонию в Санта-Фе, как это сделал ее брат. Например, в феврале, в день рождения Вашингтона…

Повесив трубку, Диана ощутила смутное беспокойство, но не сразу разгадала его причину.

Три дня, до отказа заполненные работой, пролетели незаметно, к тому же она часто перезванивалась с Мэтью. Он собирался прилететь рано утром в четверг, заскочить домой, сообщить Андреа радостную новость, пару часов вздремнуть и приехать в город.

В четверг Диана встала раньше обычного, запланировав множество дел. Вовсю валил снег, и она немного тревожилась, не опоздает ли встретить Мэтью.

Звонок в дверь застал ее врасплох: швейцар не предупредил ее о посетителе. Сквозь дверной глазок Диана никого не увидела.

Может, это Мэтью решил сделать сюрприз?

Распахнув дверь, она увидела Люка – в засыпанной снегом шубе и шапке он походил на огромного снежного человека.

– Приветик! – прозвучал до боли знакомый голос.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Диана отступила, впуская его в квартиру.

– Ну и метель! – небрежно заметил он, словно на минуту выскакивал за газетой. – Как насчет кофе?

– Ах, ну да, наверное, кофейник еще не остыл. – Диана кинулась в кухню.

Брюки, свитер, твидовая куртка – все эти вещи она когда-то покупала для него сама. Наливая Люку кофе, Диана не могла отделаться от ощущения, что он никуда не уходил. Она двигалась как робот, запрограммированный на их прежние отношения.

– Ты уже завтракал?

– Нет, мэм.

От его грустной улыбки у нее тоскливо сжалось сердце. Не в силах избавиться от наваждения, Диана засуетилась над тостером, намазывая теплый хлеб маслом и джемом.

– Выпей кофе со мной за компанию, – предложил Люк, направляясь в гостиную. Диана послушно налила себе чашку и уселась напротив него, боясь поднести ее к губам – так дрожали руки.

Она пристально разглядывала Люка, уминавшего свой тост. Кажется, он сильно похудел с тех пор, как они расстались. Ведь минуло уже шесть месяцев.

– Я думала, ты в Европе, – с трудом вымолвила Диана.

– И не ошиблась. Да только что мне там делать? Или вообще в любом другом месте, где нет тебя, детка. – Его бархатистый голос обволакивал, лишал воли и сил. – Ты была права – от начала и до конца. Права и насчет Ники, и насчет «Альфы», и насчет чертова контракта.

Диана столько раз представляла эту сцену, что теперь ей казалось, будто она смотрит повтор. Люк кается во всех ошибках, умоляет о пощаде и о новом шансе. В воображаемом сценарии она твердо, но решительно посылала его подальше. Однако сделать это наяву было не так-то просто: от самоуверенности и спеси Люка не осталось и следа. К ней вернулся прежний Люк – милый, покорный, которого Диана так любила.

– Диана, я понимаю, что не заслуживаю прощения, но все равно готов умолять тебя, поскольку не вижу иного выхода.

Избегая его гипнотического взгляда, она пригубила кофе. Ей давно пора быть в офисе. Это же безумие – сидеть здесь, слушать его и знать, что он пришел сюда, считая это единственным выходом. Но почему ноги стали ватными и не желают слушаться?

– И чего же конкретно ты хочешь? – Она едва выдавливала слова.

– А чего я хотел всегда? Тебя, Диана. Я так соскучился по тебе, детка! Прямо нет слов. Из всех совершенных в жизни ошибок самой большой было бросить тебя.

Только теперь, поняв, что Люк вот-вот начнет врать о своей неземной любви, Диана разгневалась.

– Ну и наглец! Неужели ты снова пытаешься меня охмурить? Да еще после такого ужасного скандала! Может, ты вообразил, что я не читаю газет? Или что не способна учиться на собственных ошибках? – Резко поставив чашку на стол, она расплескала кофе.

Люк испуганно вскочил.

– Стой на месте! Не смей подходить! – крикнула Диана, вытирая лужу салфеткой. – Ты готов проглотить все, что я скажу, лишь бы уломать меня снова писать для тебя роли! И в этом все дело, не так ли? Почему бы не сказать об этом прямо, вместо того чтобы снова врать…

– Я не вру! – возразил Люк не моргнув глазом. – Я действительно по тебе скучал, и ты права: я хочу снова сниматься в твоих сериалах. Почему и то и другое не может быть правдой? Да если на то пошло, так оно и есть! Я понял, какая разница между твоей любовью и штучками Ники. Понял, что такое талант и умение его преподнести. Мой талант остался при мне, Диана, и теперь я готов пахать как вол. Готов до конца жизни ходить в школу мастерства, чтобы стать самым лучшим. Я буду делать все, что ты прикажешь. А насчет моих закидонов в последнее время… ну, тогда я просто был сам не свой. Связался с плохими людьми, и мне пришлось накачиваться спиртным, травкой, кокаином – словом, всякой дрянью, чтобы ни в чем им не уступать. Чтобы забыть, кто я такой и откуда явился. От кокаина кто хочешь вообразит, будто он самый лучший. А когда очухаешься и увидишь все как есть, делается тошно, и ты накачиваешься дурью опять. Я получил хороший урок. Как это поется в блюзе: никому не нужен тот, кто оступился и сошел с круга. Ох, детка, как это верно!

– Оступился и сошел с круга, – повторила Диана, – с тремя сотнями тысяч годовых. Расскажи-ка мне поподробнее об этих деньгах. А еще о том, как твоя жена с детьми управляется на двенадцать тысяч.

– Я все, все объясню, – с жаром заговорил Люк. – Я так хотел забыть прошлое, что мне это почти удалось. Я ни разу не вспомнил о Саре, пока она не явилась в Нью-Йорк. Ох, как же я ошибался, Диана! Я считал, будто люди любят меня, а не мою славу…

– Ты начал мне рассказывать про Сару, – сурово напомнила она.

– Знаю, знаю. Я не забыл. Просто все тут связано. Ты не представляешь, что значит родиться на земле, но не владеть даже маленьким клочком. Что значит бродить от фермы к ферме и жить только сегодняшним днем – без школы, без будущего, без надежды…

Люк не жалел красок, живописуя жизнь своих родителей, которые сошлись еще подростками и были доведены нищетой до алкоголизма. У Люка не было детства, не было друзей, только изнурительный труд от темна до темна и убогая жизнь в хижине без света, воды и даже без отхожего места.

– …Мне было семнадцать, когда предки разбились на машине, а я сошелся с Сарой. Глядь, а уже родилась Дэйзи, а там и Джой. У меня ровно крыша поехала: ведь мы точь-в-точь повторяли жизнь моих стариков – безнадега и бедность…

Люк говорил выразительно и складно – пожалуй, даже чересчур складно. Тут не захочешь, да вспомнишь, какой он актер, и к тому же талантливый – вон как выучил свою роль!

– Я и не собирался их бросать, – продолжал Люк, – все получилось само собой. У меня разболелся зуб, и я поехал в Салем к врачу. А на обратном пути на автобусной станции увидел объявление, что требуется официант. Ну и решил попробовать. Тогда я хотел просто поднакопить деньжат, чтобы осесть на месте и не бродить с сезонниками.

– Ну и как – поднакопил? – ехидно осведомилась Диана. – Тогда почему твоя семья не получила ни гроша? Почему ты ни разу не вспомнил о них за все эти годы?

– Прости. – Люк немного смутился. – Это было жуткой ошибкой. Наверное, город сбил меня с толку. Всю жизнь я был нищим, но стоило выйти на работу, и самая красивая женщина в баре – я такой и не видал никогда – уселась за мой стол и так мне улыбнулась…

Словом, та женщина назвала ему номер своей комнаты в отеле. И он, конечно, пошел – из чистого любопытства.

– Понимаешь, я в первый раз попал в отель и поднимался на лифте, ну и все такое. Кровать с настоящим матрасом, чистые простыни, и самая клевая девка только меня и ждет…

Прежде Люк не был ни с кем, кроме Сары, и близость с искушенной замужней женщиной показалась ему настоящим блаженством. Он упивался молодым ухоженным телом. А на прощание ему небрежно сунули сотню долларов и посоветовали одеться поприличнее.

Так оно и поехало. Женщины валили косяком, и как тут было заставить себя вернуться в убожество и нищету, к Саре и писклявым детям?

– Я понимал, что поступаю неправильно. И все время хотел им что-нибудь послать – с самого-самого начала, – но куда? Сезонники только и делают, что переезжают с места на место. К тому же Сара была настоящей куколкой. Я не сомневался, что она скоренько кому-то приглянется. А потом мне удалось перебраться в Портленд и устроиться там получше… В Салеме я больше никогда и не бывал.

Диана безбожно опаздывала, но сидела и слушала Люка, презирая его все сильнее.

– Детка, ты смотришь на меня так, будто не веришь…

– Напротив, я тебе верю, но от этого еще хуже. У меня не укладывается в голове: как можно сбежать от жены и детей и обречь их на такое же жалкое существование, какое прежде ты вел сам. Ох, только не говори, будто ты их не нашел! С деньгами ты из-под земли бы их достал. Ты мог бы открыть для них банковский счет. Мог бы вспомнить об ответственности за тех, кто от тебя зависит. Двое тощих, беспомощных малышей – черт побери, я же видела их фото! Ты обрек их на голод! И ничуть не страдал за своих собственных детей…

– Но я же признал, что ошибался.

– Ничего себе – ошибочка! Ты вел себя как самый отъявленный мерзавец и как исправлял свою «ошибку»? Швырнув им подачку от своих трех сотен годовых? Школа, лечение, еда, одежда, аренда дома – и на все это тысяча в месяц! Да одна твоя шуба стоит не меньше тысячи!

– Все уже устроено! – перебил ее Люк. – Я открыл для них счет…

– Ну да, потому что испугался, как бы тебя не потащили в суд! – вскричала Диана. – О твоей подлости пишут все газеты! Люк Мерримэн, суперотец из телешоу, бросил собственных детей! И даже когда они отыскали его, более чем обеспеченного по их стандартам, он отделывается от них мелочью, с которой не жалко расстаться. И не желает видеться с ними, писать письма или хотя бы позвонить. Не подарит им ничего даже на Рождество…

– Ну ладно! – взорвался Люк. – Согласен, предки должны любить детишек, но знаешь, что я тебе скажу? Все это сюсюканье хорошо для среднего класса или для богачей! А из таких бедолаг, как мы, предки своими же руками по-быстрому выколачивают все чувства! Мой собственный папаша колотил меня по чем попало, когда надирался, – вот и вся любовь! И случалось это каждый день, а то и чаще! Тебе, значит, правду подавай? Ну так слушай! Когда Сара приволокла ко мне этих крысенышей, я чуть не околел со сраму! Глянул на них – и ровно в зеркале себя увидал! И не потому, что они на меня похожи, а потому, что были такими же грязными, оборванными и безмозглыми, каким был я сам! Такие люди, как ты, воображают, будто бедность не порок, а все бедняки достойные да честные! Хорошо сидеть и выдумывать из головы, когда ни разу в жизни не остался без обеда – если только ты не на какой-нибудь диете для выпендрежу! Да вы же понятия не имеете о настоящем голоде и холоде, когда у тебя нет дома, а вместо любящего папочки – спившийся козел, готовый пришибить только за то, что ты родился на свет! По крайней мере хоть в этом я не виноват перед своими детьми! Я никогда их не бил, хотя здорово боялся, что рано или поздно дойдет и до этого! Вот почему я просто взял да и смылся от них подальше!

Люк, нервно засунув руки в карманы, зашагал по комнате. Диана тоже вскочила.

– Ты что же, всерьез пытаешься убедить меня, что бедные люди не любят своих детей? Да как ты смеешь так врать и лить грязь на всех разом, и прежде всего на свою Сару!

– Да ладно, я не против, чтобы они жили получше, и в конце концов я же дал им денег? Теперь у них все устроилось, но видеться с ними – это уж слишком! Извините покорно. Меня вообще мутит от детей. Я тебе не Пэт Уинстон!

Диана мрачно улыбнулась: ну надо же, кто ей об этом говорит!

– Пойми, Диана, я вовсе не пытаюсь себя выгородить. Да мне достаточно сказать, что я готов брать детей на уик-энды или повезу их в отпуск, и все взвоют от восторга. Но я этого не делаю. Мне просто духу не хватает врать про любовь, которой тут и не пахнет!

Люк внезапно повернулся и взял ее за руки. Не успела она вырваться, как по всему телу пробежала знакомая дрожь. Чтобы овладеть собой, она спрятала руки за спину.

А Люк привораживал Диану взглядом, словно заглядывая в самую душу. Вот он как бы в растерянности посмотрел на свои пустые руки, затем снова на нее.

– Диана, мои чувства к тебе остались прежними. Я люблю тебя. Я любил тебя всегда и никогда не разлюблю. Мне не нужна ни одна женщина на свете. Только ты, только Диана – отныне и навсегда. И я хочу, чтобы мы поженились, как только оформят развод.

– Зря ты об этом заговорил, – горько шепнула она. – Слишком поздно. Я выхожу замуж за Мэтью.

Она не собиралась смягчать эту новость – не все ли равно, что подумает о ней Люк! Он обиженно сказал:

– После того, что натворил я сам, трудно тебя обвинять. Мэтью наверняка любит тебя так же, как я. Да разве можно тебя не любить? Ты чудесная женщина. Вы принадлежите к одному миру. И он наверняка побогаче меня. – Люк жалобно вздохнул. – Даже подумать страшно, что со мной будет без тебя. Когда все развалилось и меня скинули с небес на землю, я трезво взглянул на свое шоу… – Он сокрушенно покачал головой. – Ну и кошмар! Позор, да и только. И «Альфа» обошлась со мной по заслугам. Мне не следовало драть нос и корчить из себя невесть кого. Ну, теперь с этим покончено. Я больше не пью, не колюсь и не курю травку. И думаю, еще смогу стать артистом, если буду как следует вкалывать. Но мне не обойтись без тебя, Диана. Никто не понимает меня лучше, чем ты. Я верю тебе, потому что ты всегда была честной со мной. Даже насчет Мэтью. Разобравшись, что за штучка эта Ники, я сразу понял: она врет. Ты нужна мне, детка…

Диана ничего не могла с собой поделать: гнев сменился знакомым возбуждением и истомой. Она растерянно тряхнула головой. Нет, ни за что: после всего, что Люк натворил, что наболтал тут о Саре и детях…

Она должна выдержать, не поддаться на обман! У этого типа нет ни совести, ни чести. Даже его раскаяние – сплошное притворство. Скандал в газетах загнал Люка в угол. Ему действительно некуда податься. Сейчас он готов пообещать что угодно. Но стоит делам хоть чуть-чуть наладиться – и вернется тот спесивый, жестокий мерзавец, бабник, которым он был с самого начала. Сначала Люк пользовался услугами Сары (целых семь лет!), потом услугами первых встречных богатых женщин, потом Дианы и Ники – и сколько таких будет еще? А в том, что они будут, Диана не сомневалась!

До боли вонзив ногти в ладони, Диана продолжала молчаливую борьбу с собой. Она ведь давно решила, что Люк недостоин ее, что она будет счастлива с Мэтью – так какого черта не прогнать сейчас это ничтожество? Что ей мешает?

Неуверенно улыбнувшись, Люк сделал шаг вперед.

И вдруг Диану осенило. Она питает такую же слабость к «сладким идиотам», как многие мужчины к «сладким идиоткам». То есть к безвольным и глупым женщинам, полностью зависимым от сильного пола.

Власть – вот он, мощный наркотик, сильнейшее возбуждающее средство! Диана всю жизнь зависела от этого стереотипа! Но почему ее так манила власть? Да потому, что она была знакома ей с детства. Отец управлял матерью, а брат – ею самой. Женщины всегда под пятой у мужчин.

Вот откуда взялся этот страх любви. Полюбить означало для нее потерять контроль над собой. И Диана не позволяла себе настоящей близости ни с одним мужчиной. Только Люк показался ей совершенством. Не претендуя на роль главы или хозяина, он стал ее творением, ее «сладким идиотом».

Власть возбуждала Диану всегда, а абсолютная власть стала абсолютным возбудителем.

– Я люблю тебя, Диана. – Как обычно, Люк дождался нужной минуты. – И знаю, что ты тоже любишь меня!

Любила ли она Люка? Или свой талант, позволивший сотворить из него Пэта Уинстона?

Люк между тем подошел к Диане вплотную, даже обнял ее и поцеловал.

Диану охватил знакомый жар, но она заставила себя не отвечать ему и не закрывать глаза.

Люк прибег к старой уловке, пытаясь подчинить себе Диану с помощью секса. Кто знает, сколько раз это у него срабатывало? Сработало и с ней. Неуверенность в своих силах побуждала Диану добиваться лидерства – даже в постели.

Вступив в борьбу и с Мэтью, она все же научилась делить власть с равным себе человеком и поняла, что это намного приятнее. И все же…

И все же взгляд Люка словно говорил: «Возьми меня! Я твой!»

Диана обмирала от желания затащить его в постель.

– Пожалуйста, Люк, уходи.

– Нет!

– Да!

Он смотрел на нее так, словно не верил своим ушам. И как же больно было видеть его обескураженное лицо, дрожащие губы!..

– Детка, прошу тебя! Ты мне нужна!

– Я больше не в силах помочь тебе. Поищи себе другую.

– У меня никого нет! Все от меня отвернулись! – Голос Люка дрогнул. Поникнув, он закрыл лицо ладонями.

Диана, подождав, пока он вытрет глаза, проводила его к двери.

Люк, бросив на нее отчаянный взгляд, вышел.

Вся дрожа, она опустилась в кресло в полном изнеможении. Диане казалось, будто она весь день таскала мешки. И все же она сделала то, что следовало.

Диана долго еще сидела, опустив голову, и размышляла. В памяти почему-то всплыл последний разговор с матерью. Марта спросила, собирается ли Диана переезжать в Сэдж-Харбор. Диана не знала, что ответить, поскольку до сих пор сомневалась, выходить ли замуж за Мэтью. Поэтому, конечно же, не задумывалась о том, где они будут жить.

– Наверное, нам придется проводить много времени в Сэдж-Харборе, поскольку там школа Андреа, – нерешительно ответила она. – Во всяком случае, так будет до лета. А в сентябре девочка может пойти в частную школу в Манхэттене.

– Понятно. Ну, Диди, надеюсь, ты настоишь на своем.

– Не беспокойся, мама, я только тем и занимаюсь! – рассмеялась Диана. – Не веришь – спроси у Мэтью!

Наконец-то она осмыслила то, что не давало ей покоя все это время. Впервые в жизни Диана разглядела под грубоватыми и покровительственными манерами отца глубокую и нежную привязанность к жене.

Марта Кент Синклер отказалась от блестящей карьеры ради простой жизни с любимым человеком, и он был благодарен ей за это. И не кто иной, как мать, руководила их отношениями, поскольку принесла огромную жертву. Она не лгала Диане, утверждая, что счастлива. Ведь мать добилась того, чего хотела.

Нужен ли Диане такой брак?

Нет, вряд ли. Ей незачем руководить близким человеком, ибо она научилась контролировать себя и переоценила свою жизнь.

Диана набрала номер Мэтью.

– Привет, милый, еще не спишь?

– Нет. Собирался прилечь. Мы до сих пор обсуждали новость с Энди. Она приняла ее весьма неплохо. Конечно, не запрыгала от восторга, но и не выразила протеста. Дочка сказала, что теперь вы вместе будете присматривать за Энди-Оборвашкой. Диана улыбнулась:

– Полагаю, это означает, что Андреа согласна принять меня в семью. Да, кстати, где мы теперь будем жить? У тебя или у меня?

– В нашем новом доме. Купим что-то такое, что устроило бы всех.

– Ага, это очередной из твоих компромиссов? Смотри, как бы нам не оказаться посреди чиста поля или на лодочной станции на островах в Ист-Ривер!

У Дианы полегчало на душе, и, пока они болтали, она видела перед собой только Мэтью.

Примечания

1

Прайм-тайм – самое «смотрительное» время, обычно интервал от 20.00 до 23.00. – Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Большое Яблоко – жаргонное название Нью-Йорка.

(обратно)

3

Имеется в виду Атлантическое, то есть восточное, побережье США.

(обратно)

4

«Маргарита» – крепкий коктейль с кактусовой водкой – текилой.

(обратно)

5

Миз – искаженно-простонародное от «мисс».

(обратно)

6

Грейхаунд – порода гончих.

(обратно)

7

Восемь на десять дюймов, то есть примерно 24 на 36 см.

(обратно)

8

Символ Ирландии – зеленый трилистник клевера, и потому в день ирландского святого Патрика принято наряжаться в зеленое.

(обратно)

9

Яппи – yuppie – аббревиатура: «молодой горожанин, карьерист».

(обратно)

10

Имеется в виду движение хиппи.

(обратно)

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

*** Примечания ***