День здоровья [Ольга Викторовна Онойко] (fb2) читать постранично

Ольга Онойко День здоровья

— До свидания, — сказала Марина Петровна. — Надеюсь, никто не забудет, какой завтра день?

— День сурка! — выкрикнул с задней парты Васильчиков.

Все кисловато засмеялись. Ничего особенно веселого в этом не было, но страшное напряжение, терзавшее ребят всю неделю, искало хоть какой-то разрядки. Танька-хромая, наполовину загороженная кустом чайной розы, судорожно закашлялась.

— Сурки — это не для нас, — спокойно сказал Леша Миронов. — Сурки — это мелковато.

Взгляды обратились к нему.

— Справедливо, Леша, — сказала Марина Петровна и улыбнулась, — не натянутой учительской улыбкой, а по-родственному, тепло и немного беззащитно. Уверенность Леши тянула к себе. Даже она, классная руководительница, пожилая уже женщина, чувствовала зов Солидарности.

— Напоминать ничего не буду, — продолжала Марина Петровна, — вы и сами все знаете, а что забудете, то родители напомнят. Ну, ребята, до свидания.

— До свидания! — нестройно ответил класс.

Маша вскинула на плечо тяжелый рюкзак и пошла к двери. Мимо, торопясь, проковыляла Танька-хромая, споткнулась и уцепилась за ее рукав. Маша, хмуро глянув на нее, помогла ей выпрямиться. Танька едва слышно залепетала извинения, а сзади донесся голос Марины Петровны: «Таня, ты не могла бы на минуту задержаться?» Хромоножка отцепилась от Маши и, едва не плача, повернулась к учительнице.

Выйдя из класса, Маша по привычке бросила взгляд в окно, выходившее в школьный двор. Там, на ступенях у входа, вторая смена ждала, когда их впустят. Некоторые десятиклассники курили. Легкой пружинящей походкой подошел вожак десятого «Б», Андрей Ольхин, что-то коротко сказал и стал отбирать у парней сигареты. Те не сопротивлялись. Маша задержалась у окна, с интересом наблюдая за этой сценой. Какой-то белобрысый, заросший прыщами тип, похожий на вирус гриппа, начал выступать, и Ольхин дал ему в лоб — несильно, поучая. «Вожак», — подумала Маша.

В коридоре раздался звонкий голос Васильчикова: «Эй, Леха!». «А!», — отозвался Миронов. «Иди сюда, поговорить надо».

Маша обернулась. В коридоре оставались только Васильчиков с Мироновым и она. Она подумала, что надо бы уйти, но ее не гнали, и вообще не обращали на нее внимания.

— Ты это, Леха… — напряженно сказал Васильчиков. — Как… завтра-то?

Миронов немного подумал, отведя взгляд.

— По-честному, — глухо сказал он наконец. — Ты — так ты, я — так я. Без поддавок. И потом… ну, это… зла не держать.

— Идет, — проговорил Васильчиков и вздохнул. — И это… дружба то есть. Мы с тобой… все равно… друганами останемся.

— Закон, — напомнил Миронов.

— Чего Закон? Подумаешь. Что мы, не люди, что ли?

— Да, — сказал Миронов. — Мы — люди.

Васильчиков протянул ему руку. Они стояли неподвижно, молча, пристально глядя друг другу в глаза, и в их еще мальчишеских лицах читалась будущая суровость. Миронов, высокий и уже в четырнадцать мускулистый, считался признанным лидером класса, но Васильчиков был легче и стремительней.

Шагая по лестнице вниз, Маша думала: «Интересно, кто станет вожаком — Леха или Игорь? И неужели Танька тоже поедет на День Здоровья? Она же бежать не сможет. Только с ума сходить будет. А если ее не пустят — еще хуже с ума сходить будет. Она же все-таки наша». Маша уже оделась и собралась уходить, когда услышала за спиной знакомый голос.

— Волкова!

Миронов говорил тихо и словно бы несмело, что никак не вязалось с его строгим непроницаемым лицом. Маша почти безразлично посмотрела на него, ожидая, что за этим последует.

— Ты… это… — Миронов запнулся и вдруг, протянув руку, резко выхватил у нее рюкзак. — Я помогу.

— Ладно, — удивленно сказала Маша.

Оказалось, Миронов хорошо знает, где она живет. Леша шагал рядом с нею размеренно и целеустремленно, глядя в конец улицы. Маша мучительно думала, что бы такое уместно было сказать. Она инстинктивно пыталась приладиться к его походке, но размашистый Лешин шаг был шире, и она отставала. Встречные улыбались, глядя на них, и оттого Маше было еще неуютней.

Они шли мимо сияющих магазинов и ухоженных скверов. Чистая расчесанная трава пестрела цветами. Весеннее солнце сверкало на белом кафеле, которым были облицованы новые высотки, их зеркальные стекла светились, точно серебристый жемчуг.

— Красиво, — сказал Миронов, и Маша поспешно согласилась. Он взглянул на нее исподлобья и тотчас отвел глаза. Этот довольно мрачный взгляд неожиданно успокоил ее, и Маша подумала, что смысл разговора не так уж важен. Она промямлила что-то о домашнем задании. Миронов отвечал коротко, но идти вдруг стало легко, и секунду спустя она поняла, почему: Леша сам подстроился к ритму ее шага.

У Машиного подъезда сидела прямо на асфальте Лиля Черкасская со своей компанией. Компания была довольно унылая и будто бы побитая пыльными мешками, но Лилю она устраивала. Давным-давно, еще в детском саду, Маша дружила с ней, но потом поняла, что Лиля — не ее