Выше оценки неплохо 3 том не тянет. Читать далее эту книгу стало скучно. Автор ударился в псевдо экономику и т.д. И выглядит она наивно. Бумага на основе магической костной муки? Где взять такое количество и кто позволит? Эта бумага от магии меняет цвет. То есть кто нибудь стал магичеть около такой ксерокопии и весь документ стал черным. Вспомните чеки кассовых аппаратов на термобумаге. Раз есть враги подобного бизнеса, то они довольно
подробнее ...
быстро найдут уязвимую точку этой бумаге. Игра на бирже - это вообще рассказ для лохов. Маклеры играют, что бы грабить своих клиентов, а не зарабатывать им деньги. Свободный рынок был, когда деньгами считалось золото или серебро. После второй мировой войны для спекуляций за фантики создали МВФ. Экономические законы свободного рынка больше не работают. Удачно на таком рынке могут работать только те, кто работает на хозяев МВФ и может сам создавать "инсайдерскую информацию". Фантики МВФ для них вообще не имеют никакого значения. Могут создать любую цифровую сумму, могут стереть. Для них товар - это ресурсы и производства, а не фантики. Ну вод сами подумайте для чего классному специалисту биржи нужны клиенты? Получить от них самые доходные спекуляции, а все менее удачное и особенно провальное оставить им. Основной массе клиентов дают чуть заработать на средних ставках, а несколько в минус. Все риски клиентам, себе только сливки. Вот и весь секрет их успеха. Ну и разумеется данный специалист - лох и основная добыча маклеров хозяев МВФ. Им тоже не дают особо жиреть. Поднакопил жира и вот против вас играет вся система биржи. Вроде всегда "Надежные" инсайдеры сливаю замануху и пипец жирному брокеру. Не надо путать свободный рынок со спекулятивным. И этому сейчас вас нигде не научат, особенно в нашей стране. А у писателя биржа вообще выдаёт кредиты для начала спекуляции на бирже. Смешно. Ну да ведь такому гениальному писателю надо придумать миллионы из нуля. Вот спрашивается зачем ГГ играть на бирже, если ему нужны деньги для расширения производства и он сам должен выкинуть на рынок свои акции для привлечения капитала.
Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
Начал читать первую книгу и увидел, что данный автор натурально гадит на чужой труд по данной теме Стикс. Если нормальные авторы уважают работу и правила создателей Стикса, то данный автор нет. Если стикс дарит один случайный навык, а следующие только раскачкой жемчугом, то данный урод вставил в наглую вписал правила игр РПГ с прокачкой любых навыков от любых действий и убийств. Качает все сразу.Не люблю паразитов гадящих на чужой
подробнее ...
труд и не умеющих придумать своё. Вообще пишет от 3 лица и художественного слога в нем не пахнет. Боевые сцены описывает в стиле ой мамочки, сейчас усрусь и помру от ужаса, но при этом всё видит, всё понимает но ручки с ножками не двигаются. Тоесть всё вспомнить и расписать у ГГ время есть, а навести арболет и нажать на спуск вот никак. Ах я дома типа утюг не выключил. И это в острые моменты книги. Только за это подобным авторам надо руки отрывать. То есть писать нормально и увлекательно не может, а вот влесть в чужой труд и мир авторов со своей редакцией запросто. Топай лесом Д`Картон!
Книга из серии тупой и ещё тупей. Автор гениален в своей тупости. ГГ у него вместо узнавания прошлого тела, хотя бы что он делает на корабле и его задачи, интересуется биологией места экспедиции. Магию он изучает самым глупым образом. Методам втыка, причем резко прогрессирует без обучения от колебаний воздуха до левитации шлюпки с пассажирами. Выпавшую из рук японца катану он подхватил телекинезом, не снимая с трупа ножен, но они
подробнее ...
благополучно появились потом. Заряжает барабан револьвера капсюлями порохом и приклеивает пули. Причём как вы понимаете заряжает их по порядку, а потом дважды нам пишет на полном серьёзе, что не знает как дозарядить барабан, как будто этого не делал при зарядке. Офицеры у него стреляют по дальним целям из револьверов, спрашивается вообще откуда офицеры на гражданском пароходе? Куда делся боевой корабль сопровождения я так и не понял. Со шлюпкой вообще полная комедия. Вы где видели, что бы шлюпки в походном положении висели на талях за бортом. Они вообще стоят на козлах. У ГГ в руках катана, а он начинает отстреливать "верёвку" - дебилизм в острой форме. Там вообще то подъём и опускание шлюпки производится через блоки, что бы два матроса смогли спокойно поднять и опустить полную шлюпку хоть с палубы, хоть со шлюпки, можно пользоваться и ручной лебёдкой с палубы. Шлюпки стандартно крепятся двумя концами за нос и за корму иначе при спускании шлюпку развернёт волной и потопит о корпус судна. Носовой конец крепя первым и отпускают последним. Из двух барабанов по делу ГГ стрелял только один раз и это при наличии угрозы боевых действий. Капсули на дороге не валяются и не в каждой лавке купишь. Кто будучи голодным и с плохим финансовом положении будет питаться эклерами? Только дебил или детё, но вряд ли взрослый мужчина. Автору книги наверное лет 12, не более.
Аркадий ДРАГОМОЩЕНКО
КОНСПЕКТ-КОНТЕКСТ
Все это известно, однaко требует повторения. Так декорaтивная решетка китайского интерьера по сути своей неисчерпаема. Повторения не существует, поскольку время - есть. Есть, следовательно, несовпадение, отклонение, остаток, требующий иного подхода.
Орнамент состоит из дыр или из перехода от одной пустоты к другой. Где находится различие между одной пустотой и другой? Различие не существительное. Расположение невозможно. Ничто не меняется, изменяя себя. Есть странствие и есть странствие: "цель одного в наблюдении исчезновения старого, другого же - в наблюдении изменения" (Ле-цзы).
Делить дыру смехотворно в той же мере как представлять себе поэта с мраморными крыльями или огненным ртом.
Предстает ли воображению то, как вот этот язык в живой чешуе слюны комкает себя, мнет, под стать глине и пальцам одновременно, возносится к небу, замирает там на мгновение растраты взрыва, сворачивается... -докучает ли воображению этот "образ", когда рука переходит из "странствия" в "странствие"? Хлебников -- вот что приходит на ум, когда возникает речь о странствовании борозды: Астерий собственного Лабиринта, зеркала, опрокинутого под небесами, крот (Мандельштам), угодивший в западню корней в поисках "неделимой частицы языка", предвечного центра, Формы, подобно тому, как физика угодила в западню языка в устремлении к неделимой части. Существует ли слово?
Предпочтенье, отдаваемое в древнем Китае не количественной, но качественной характеристике числа, позволяет предполагать, что "И Цзин" - не пособие по алеоторике, но первое исследование в области синтаксиса. Итак, "язык не упал с неба", "язык есть деятельность..." общества. Я думаю о кувшине, потому что он кокон. Вращение породило орнамент.
С одной стороны, понятие "человек" понуждает меня говорить о сумме неких свойств, точнее об их пучке, с другой стороны, я, полагаясь на опыт, могу вообразить человека, которого боль сводит до полного безразличия по отношению к окружающему. Есть ли мера боли, и если есть, из чего она возникает? Где пролегает различие между человеком и камнем? Самовыражение требует некое "я", требующее выражения... Воспоминание означает всего лишь иное воспоминание. Мы рождены дважды - впервые в "разделение" между собой и матерью. Не означивание, - но расслоение. Второй раз, до самой смерти неустанно рождаться в мир, то есть в это нескончаемое разделение. По мере того как мир зиждет себя, вписываясь в меня, я изменяю его, пребывая в несовпадении рождения и смерти, прибывая к последней. Зрение - процесс запаздывания. Процесс, скорость которого не совпадает со скоростью понимания. "Увидеть значит создать". Слово создать - двойного закрепления. Впрочем, как и увидеть, - предполагающее ослепление. Чему обучены в языке? Не слышу. Я говорю, что не переживание, не выражение переживания, но усилие, открывающее капсулу языка, опрозраченного в представлении, будущему. Не слышу. Тому, чего не было, но что заключено уже и всегда в нем как возможность: поэзия дается в акте предвосхищения факта самой возможности. Все это известно, однако требует повторения. Что ты сказал? Пространство молчания создается временем речи. Я знаю. Звучание смысла обнаруживает себя в немоте "ничто" между звуком и звуком, знаком и знаком. Между тобою и мной? Совпадение - небытие. Но поэзия начинается как незнание. Изгнание ли незнание? У Гомера море было красным. Смыслы обязаны возникновением...
Два времени: "длительность" изменения общественного сознания и "длительность" изменения значения в поэзии несоотносимой в скорости превращения. Каждое стихотворение не что иное как машина войны. В итоге мы вновь говорим об истории. Язык накопленный, язык "сокровище", не растрачиваемое в утрате, в-ращеньи, умирает. С этого начинается скольжение по кольцу маленьких трагедий Пушкина - "Скупой Рыцарь" если кольцо может иметь начало. Какие-то физические законы позволяют вообразить некую карту.
Слишком человеческое лицо фашизма покрыто ритуальными татуировками правильного языка. Многое не происходило на наших глазах, но неоднократно мы становились свидетелями того, как язык умирал и становился убийцей, предаваясь мыльным фантазиям. Воображение отличается от фантазирования, как словоформа есть от словоформы если бы. Авангард - одно из смертоносных клише.
Восприятие - это питание мира. Что было до единицы? Изобретение является обретением из того, что не может быть опознано. Конгруэнтность S логики не опознает не-тождества субъекта. Воображение есть неначинающееся, непереходное действие предвосхищения. Обратное тому - ностальгия по неразделенности, слиянности, неразличимости, безразличию: безответственности. Орнамент представляет собой систему дыр, прекращений. Пустота - сердцевина тростника. Источник эхо, ответа. Она начинается в "не", в "не-я", в не-себе/я. Предписание зрению/я. Пустоты нет, но мы говорим о ней. Мы говорим о строке, народе, любви, поэзии. Есть ли это? Поэзия это такое состояние языка, которое в своей работе постоянно превосходит актуальный порядок "истины". Кто определяет, каким быть нашему знанию или как определяется тот, кто должен это определять, и так далее. Тот (Джехути) вне определений, будучи чертой безначального перехода.
Фраза Вернера Гейзенберга, в которой произведено замещение одного слова: "Описываем ли мы в поэзии нечто объективно сущее, нечто такое, что в каком-то смысле существует независимо от человека, или же поэзия представляет собой всего лишь выражение способности человеческого мышления?" Какая замена произведена в этой фразе? Или же "эта неопределенность относится уже никак не к предмету, а только к языку, на котором мы говорим о нем и несовершенство которого мы в принципе не можем устранить?". В этой фразе замен не производилось.
Иллюзии "я".
В момент смерти языка возводится фигура "врага ценностей". Только отрицание, мнится, позволяет говорить о том, к чему нельзя прикоснуться языком. Вкус и геометрия различные вещи.
О чем спрашивают поэта?
Корпуса энциклопедий способны удовлетворить: Словари предлагают: Психология, социология, политика, мифология, религия разворачивают: Словесность обещает: Институты информации исполнены рвения: etc.
Но поэзия всегда иное.
Все это известно, но мы вынуждены повторяться. Поэта, ни о чем не спрашивая, спрашивают о том, возможно ли спрашивать то, на что нельзя получить ответа, - не спрашивая, спрашивают: существует ли такой вопрос, отсутствие которого порождает ту самую неодолимую тревогу, благодаря которой естественно вполне сомнение во многом, не исключая и очарования патерналистских отношений "держателя истины" и ее потребителя. Либо: может ли человек (не сведенный к уровню безразличия камня) рано или поздно обрести-(из) возможность задаться таким вопросом? И каков должен быть "ответ", эта жемчужина, объемлющая раковину? Ответственность - модус слуха. Тень мертвого языка переходит в призрак универсального, единого (единственного), теперь уже количественно беспредельного: пожирание.
Но язык не может быть присвоен по той причине, что он есть несвершающееся бытие или Бытие. Совершенное действие не оставляет следов... Поэзия - несовершенство per se. Несвершаемость как таковая. Утешения нет. Как не существует слова. Переход через "ничто" в другое: "Катострофа не есть завершение. Это кульминация в столкновении и борьбе точек зрения (равноправных сознаний и их миров). Катастрофа не дает им разрешения, а, напротив, раскрывает их неразрешимость в земных условиях, она сметает их не разрешив" (М. Бахтин). "Моцарт и Сальери" Пушкина - идиома, слепок циклона, нерасторжимое единство дисконтинуальности, воз-вращающего идею жертвования, разделения, обретения значения в его же ускользании. "Существует ли речь?" (Чжуан цзы).
Переход от вопроса к спрашиванию о пределе, границе, об очертании смысла, освобождаемого в обещании, в речи, в возможности только, в поэзии. История не облатка пространства, тающая на языке. Мужество заключается в нескончаемом утверждении мысли, преодолевающей "порядок актуальной истины", самое себя.
Поэзия - "бесцельная" трата языка, постоянное жертвование жертве. Возможно, здесь следует начать говорить о любви, иными словами о реальности или вероятности откликнуться безначальному эхо: об ответственности.
Последние комментарии
15 часов 58 минут назад
1 день 50 минут назад
1 день 53 минут назад
3 дней 7 часов назад
3 дней 11 часов назад
3 дней 13 часов назад