Василиса Прекрасная [Наталья Александровна Порошина] (fb2) читать онлайн

Наталья Порошина Василиса Прекрасная

1

День определенно не складывался. Василиса стояла под аркой чужого дома и грустно, почти с отчаянием наблюдала за потоками воды, которые безжалостное небо обрушивало на несчастный город. Мощный летний ливень смывал последние ее надежды. Единственное приличное платье намокло и облепило фигуру, колготки порвались, а прическа, тщательно уложенная утром, превратилась в ничто. Вдобавок ко всему она страшно замерзла, и ее зубы угрожающе стучали.

«Что же делать? Что же делать?» — уже в сотый раз спрашивала себя Вася.

Проще всего было бы отказаться от задуманного, отправиться домой, выпить теплого молока, забраться под уютное одеяло и под мурлыканье старого телевизора свернуться калачиком и закрыть глазки. От такой прекрасной картины у нее защемило сердце, и она чуть было не поддалась искушению. Но Вася тут же одернула себя. Ей нужно туда пойти. На вопрос, почему это для нее так важно, она бы не смогла ответить, просто чувствовала в этом какую-то внутреннюю необходимость. Да и потерь, решила Василиса, уж слишком много, чтобы отступать. Подумаешь, дождь. Для храбрости она фыркнула, сняла рваные колготки, кинула их в мусорный бак и смело шагнула в ливень.

До дома, где проходила вечеринка, было рукой подать. Правда, путь лежал между домами-близнецами, запутаться среди которых можно легче легкого, однако к приятному удивлению Василисы, она без труда нашла дорогу. Зашла в подъезд, отжала длинные мокрые волосы и, чувствуя себя человеком, первый раз прыгающим с парашютом, нажала кнопку звонка. Услышав звук отворяемой двери, Василиса с изумлением обнаружила, что мысль о побеге еще жива, но теперь бежать было явно поздно. Дверь распахнулась.

На пороге стоял мужчина с ослепительной улыбкой на устах. Сказать, что он был высок, строен и интересен, — значит не сказать ничего. Его обаяние заполняло собой все пространство, и кто бы ни оказывался с ним рядом — бледнел и исчезал.

«Со мной что-то не в порядке», — подумала Василиса, открыла рот, чтобы поздороваться, и забыла его закрыть. Вообще все забыла: кто она, зачем пришла в этот дом и даже то, как ужасно выглядит.

— Вот это да! — воскликнул он. — Я и не знал, что на бал приглашены нимфы.

Из-за его плеча выглянула Марина, подруга Василисы, милостью которой она и была сюда приглашена.

— В какой луже ты искупалась? — поинтересовалась та, брезгливо поморщившись.

Увидев Марину, Василиса почувствовала, как губы ее сомкнулись. Мир перестал вращаться, реальность вернулась на место.

— Дождь, — коротко объяснила она и шагнула наконец через порог.

— Как тебя зовут, дитя дождя? — спросил мужчина и так приветливо улыбнулся ей, что пол поехал у девушки из-под ног.

«Наверное, я заболеваю», — промелькнуло в ее голове.

— Вася, — ответила она.

— Хорошо, что не Федя, — засмеялся он и добавил: — Я Игорь, хозяин этой халупы. Проходи и выпей чего-нибудь покрепче, может, это спасет тебя от простуды.

Василиса грустно смотрела в спину Игоря, которого уводила победоносная Марина. Вася вдруг почувствовала: на нее наваливается усталость, ей страшно холодно, но самое ужасное — она здесь непрошеный гость. Хотелось развернуться, ткнуться носом в спасительную дверь и исчезнуть за ней. В этот момент обернулся Игорь, подмигнул ей, и спустя какое-то время Василиса оказалась в мягком кресле в дальнем углу гостиной. С грустью поймала она себя на мысли, что выбрала это кресло, видимо, из-за обивки, напоминающей рисунком ее платье.

«Хочу слиться с обстановкой», — подумала Вася и решила вести наблюдение с этого стратегического поста.

Публика собралась шикарная и разношерстная. Дружеские восклицания, искренние и не очень объятия, пустая болтовня и интеллектуальные разговоры.

Какой-то парень, явно перебрав, старательно делал умное лицо и трогательно внимал хорошенькой блондинке, которая, сидя в кресле недалеко от Василисы, что-то безумолку ему втолковывала. Тот крепко держался за кресло, боясь, наверное, рухнуть к ее ногам.

Некоторые лица показались Василисе знакомыми. Со всем старанием, на какое была способна (пытаясь, видимо, таким образом унять смущение), она силилась вспомнить, где же могла видеть обаятельного блондина, который, нарочито жестикулируя, явно кого-то передразнивал. И вдруг ее осенило: ну да, точно, в театре, на позавчерашней премьере он исполнял главную роль.

«Что я здесь делаю?» — судорожно пронеслось в голове у Васи.

Дернул же черт ее сюда заявиться? Она начала ругать себя за то, что изменила своей привычке сидеть дома и не высовываться, позволяя себе лишь посещать выставки да театры в гордом одиночестве. Василиса мрачно насупилась. Иногда все-таки необходимо выходить в люди.

Ведя этот несвязный диалог сама с собой, она тем временем наблюдала, как Марина обхаживает Игоря, причем делала она это мастерски. «Видимо, он ее очень интересует», — подумала Василиса и, чтобы совсем не расклеиться, стала смотреть в другой угол гостиной, где оживленно спорили двое парней.

Оставаясь довольно долго в этом проклятом кресле, чувствуя себя с каждой минутой все более покинутой, Вася решила: она свое отсидела и можно отправляться домой. Сегодняшний выход в люди был окончен.

— Как дела. Лягушонок? — раздалось прямо у нее над ухом.

От неожиданности она подскочила и резко обернулась.

— Я что, внушаю такой ужас? — Игорь с нежной укоризной посмотрел на нее, протянул руку и убрал прядку с ее лба.

От его легкого и такого не обязывающего прикосновения на душе у Васи сразу потеплело, и она забыла, что до этого никак не могла согреться.

— Хочешь, принесу выпить?

— Спасибо. Может, вместе со стаканом я не буду ощущать себя такой одинокой.

— Нельзя чувствовать себя брошенной на подобных вечеринках, — строго сказал он ей. — Они того не стоят.

Игорь быстрым решительным шагом направился к бару, наполнил два стакана и так же быстро вернулся к Васе.

— Ты знаешь, глядя на тебя, — продолжил он, будто разговор и не прерывался, — у меня возникает странное ощущение: ты здесь единственный живой человек. Хоть и очень мокрый.

Вася вдруг поняла, что млеет. Приятное тепло разлилось внутри нее и заполнило все уголочки заброшенного сада ее души. Неожиданно для себя ей страстно захотелось, чтобы его голос звучал как можно дольше, и совсем не важно, что им будет произнесено. Она подняла глаза и увидела:

Игорь терпеливо ждет ответа на какой-то свой вопрос.

— Ты где живешь? — повторил он.

— У Марины, — смущенно ответила Вася.

Девушка сразу как-то сникла. Всего полгода назад, когда они еще учились в институте, подруга предложила ей пожить у нее. Васе казалось, что начинается новая сказочная жизнь. Марина была, безусловно, красивой женщиной. Правильные тонкие черты лица, белокурые волосы, высокий рост, стройная фигура и длинные-длинные ноги. Она шла по жизни по-королевски. Ее окружал некий флер, и мужчины неизменно подпадали под ее чары. Весь ее вид будто говорил; «Поухаживай за мной. Ты такой сильный, а я такая слабая. Я так нуждаюсь в тебе». И мужчина бил себя в грудь, в нем, откуда ни возьмись, просыпался рыцарь, который и бросался на амбразуру. Далеко не все из них даже задним умом понимали, на чьей стороне истинная сила. Никто не мог противостоять Марине. Вася вспомнила, как та подошла к ней в институте в перерыве между парами и с беззащитной, даже трогательной улыбкой застенчиво произнесла:

— Я знаю, у тебя сложности с жильем, а я как раз развелась с мужем, и мне так одиноко…

Все в институте хотели добиться хотя бы дружеского расположения Марины, но она остановила свой выбор на Василисе. Очень скоро девушка осознала, что нежданной подруге требовались преданность, покорность, трудолюбие и те небольшие деньги, которые она платила Марине каждый месяц за комнату. Все это она понимала, но уйти не могла. Во-первых, просто было некуда, а во-вторых, как ни стыдно было себе в этом признаться, ей льстила дружба с самой красивой девушкой института, и в ее тени она тоже иногда ощущала себя женщиной.

Очарование, правда, блекло, когда Марина, снабдив слова фирменной улыбкой, просила:

— У меня сегодня гости. Тебе с нами будет неинтересно. Погуляй где-нибудь…

Это означало: у нее любовное сражение. Вася ненавидела вечера, когда приходилось слоняться по улицам или сидеть в каком-нибудь полупустом кинотеатре и терпеть похабные выкрики подростков. Она ненавидела ночи, когда поневоле прислушивалась к шорохам-скрипам-стонам за стеной; ненавидела наступающее вслед за этим утро, вынужденная прибирать после любовных утех (Василиса не терпела беспорядка, в отличие от Марины) и выносить весь тот мусор, являющийся как бы оборотной стороной любви, который влюбленные просто не замечают. И Вася ненавидела себя за свое долготерпение, за нерешительность уйти из этого дома и за то, что неизменно покупается на очарование своей лжеподруги.

— Я знаю, где она живет. — Голос Игоря словно перекатывался через воспоминания Василисы, тек сквозь нее, обволакивая, вытесняя все остальные ее ощущения. — Место, конечно, неплохое. Но вы так непохожи. Что удерживает вас рядом?

— Наверное, на моем фоне она смотрится еще лучше. — Слова слетели с языка девушки прежде, чем она успела их поймать.

Игорь рассмеялся.

«Удачная получилась шутка», — грустно подумала Василиса.

Чей-то голос, на удивление звучный и красивый, затянул прекрасный романс:

Как хороши, как свежи были розы В моем саду! Как взор прельщали мой!

— Как здорово, — прошептала Василиса. Она почувствовала себя почти свободно.

— Не хочешь переодеться? — предложил ей Игорь, когда певец умолк. — Ты слишком мокрая.

— Она что, повлажнела от одних твоих речей? — Высокий до неудобства в ушах женский голос прозвучал за спиной Василисы.

Девушка вспыхнула. Игорь резко выпрямился и смерил суровым взглядом стройную фигуру красивой шатенки с вызывающе большим бюстом, с вызывающе чувственным ртом и вызывающе пустым бокалом.

— Ирен, ты как всегда, набралась раньше всех. — Голос Игоря звучал убедительно. — Выйди на балкон, перевесься через перила, и тебе сразу полегчает.

К немалому изумлению Василисы, та повернулась на каблуках, направилась к балкону и растворилась за занавеской.

— Странно, что она не отдала тебе честь, — чуть ошарашенно проговорила Вася. В душе ее опять пели птички.

— Знаешь что, — задумчиво проговорил он. — Конечно, это не мое дело, но, по-моему, тебе нездоровится. Это раз. Не очень нравится здесь. Это два. Этого достаточно, чтобы предложить отвезти тебя домой. Это три.

— Но ведь я совсем недавно пришла! — скорей автоматически возразила Василиса.

— Хочешь остаться? — Игорь хитро прищурился.

— Нет! — И это «нет» вырвалось у Василисы столь непосредственно, что оба они рассмеялись. — Только давай исчезнем незаметно, — последние слова она непроизвольно произнесла шепотом.

С видом заговорщика Игорь кивнул и, сказав, что ждет ее через десять минут в машине, беззаботной походкой пошел через гостиную к прихожей.

Десять минут тянулись вечно. Вася решила добросовестно выполнить полученные инструкции и только на девятой минуте поднялась с кресла. Как раз в этот момент на нее уставился полный, лысоватый мужчина, до этого поразивший Василису количеством поглощаемой им еды.

«Наелся наконец», — в паническом ожидании ненужного знакомства подумала она.

И точно. Оторвавшись от тарелки и со звоном бросив приборы, он завопил:

— Девушка! Куда вы? Мы же с вами еще не знакомы! Постойте, Афродита! Обратите ваш облик неземной в мою сторону. Да, да, я вам говорю, — он ткнул в нее пальцем. — Вот он я! Явление мечты вашей. — Он порхнул к оцепеневшей Василисе и, скромно потупив очи, представился: — Василий Бессмертный. Поэт.

Василисе стало весело.

— Мы с вами тезки. — Она со смехом протянула руку, которую он не замедлил схватить и прижался к ней губами, умудряясь при этом заглядывать девушке в глаза. («Как собака», — пришло ей на ум.) — Но, к величайшему моему огорчению, нам не суждено продолжить знакомство. Меня похищают, — прошептала она в его чуткое ухо. — Кони уже оседланы.

— «О, женщины, коварство ваше имя!» — пропел он трагическим фальцетом и вдруг совершенно трезво, не дурачась, сказал: — Я помогу вам сбежать. А то ведь если завистливые конкурентки заметят одновременное исчезновение двух столь значительных фигур с шахматной доски этого вечера, они запрут вас в туалете и не выпустят оттуда до самого утра.

Легко обхватив девушку за талию, Василий повел ее к выходу, на ходу объясняя любопытным, что той стало плохо и он ведет ее лечить. Открывая дверь, он грустно улыбнулся и серьезно сказал:

— Вы очень красивы. — И отвесил ей поклон.

«Какой удивительный вечер», — думала Василиса, спускаясь — слетая — по ступенькам. Она бы ничуть не удивилась, если бы у подъезда ее действительно поджидала карета принца с нетерпеливо похрапывающими лошадьми. Оказавшись на улице, девушка сразу увидела белый автомобиль с включенными фарами и неутомимыми «дворниками». Дождь все еще лил, но даже всемирный потоп не остановил бы сейчас Васю.

«Конечно, это не карета, — решила она, — зато принц настоящий».

— Забирайся в машину, Лягушонок, а то опять вся промокнешь, — позвал ее Игорь, открыв дверцу.

— Я не боюсь дождя. Иногда мне кажется, вода — моя стихия.

— Она станет и моей, если ты не поторопишься. Дождь заливает через дверцу.

Вася забралась на сиденье и, обернувшись к Игорю, одарила его такой счастливой солнечной улыбкой, что тот удивленно замер.

«Что же такое особенное есть в этой девочке?» — уже не в первый раз за этот вечер задал он себе вопрос. Она, конечно, жива, непосредственна, природна, но все-таки было что-то еще, заставлявшее его губы растягиваться в улыбке и тянувшее его на легкие безрассудные поступки. Ее хотелось удивить, ошарашить, хотя бы только затем, чтобы увидеть эти распахнутые глаза и восхищенно приоткрытый рот. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Игорь протянул руку и коснулся ее щеки.

— Ты такая красивая, — словно в забытьи прошептал он.

— Вот это здорово! — воскликнула Вася. — За один вечер дважды произносят слова, которые мечтаешь услышать всю сознательную жизнь. Раньше мне этого никогда не говорили.

— Ты росла среди слепых?

— Нет, но… — Вася вдруг смешалась. — Просто раньше… давно…

Девушка отвернулась, плечи ее тоскливо ссутулились, и она уставилась на свои колени.

— Кажется, я затронул что-то личное. Прости.

— Все в порядке. Поехали?

— Только я повезу тебя самой длинной дорогой, не возражаешь? Надо запутать следы. — Игорь старался связать те шутливые легкие ниточки, которые уже протянулись между ними.

И Василиса не замедлила откликнуться. Она улыбнулась ему во весь рот и просто, без намека на кокетство, сказала:

— Это было бы отлично.

Лил дождь, «дворники» старались вовсю, и этот перестук капель, шум воды, вырывающейся из-под колес, создавали особую атмосферу в сухом и теплом салоне машины — атмосферу уюта и какого-то чувственного покоя.

Оба молчали, боясь нарушить хрупкое, почти воздушное чувство — ощущение счастья. Вася опасалась, что, задав дежурный вопрос или сказав что-нибудь банальное о пресловутой погоде, она погубит эту атмосферу безвозвратно. Игорь чувствовал растерянность. Растерянность опытного энтомолога перед неизвестным ему ранее видом прекрасной бабочки. Шевельнись — и она исчезнет. Дотронься — и ты ее изуродуешь.

За весь путь они не проронили ни слова. Игорь, к облегчению Васи, всегда путавшейся в дорогах, и неясному ее огорчению (он бывал в этом доме и раньше — увы!), знал, куда ехать, и спустя час мягко притормозил у темного подъезда. Они взглянули друг на друга, и тихая грусть близкого расставания промелькнула в их глазах.

— Я провожу тебя до двери. Василиса молча кивнула. Они вышли из машины, поднялись пешком на третий этаж, и Вася достала ключи.

— Тебе надо возвращаться к гостям…

— Ты, наверное, очень устала… Они заговорили одновременно и так же одновременно замолчали. Вася выдавила улыбку.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Повернувшись к нему спиной и каждым миллиметром своего тела ощущая его взгляд, она открыла дверь, вошла в квартиру и, не оборачиваясь, захлопнула дверь.

Все еще вымученно улыбаясь, с влажными глазами, Вася прошлепала в ванную, оперлась руками о раковину, и непрошенные слезы хлынули из ее глаз.

2

Василиса блаженно потянулась, и губы ее раскрылись в широкой улыбке. Находясь еще во власти светлых снов, она вдруг поняла, что счастлива, хотя и не могла объяснить почему. Девушка не торопилась открывать глаза, но явь уже начала стучаться ей в веки, и смутное вначале воспоминание неожиданно ярко вспыхнуло в ее сознании.

Вася резко села в постели и наконец открыла глаза. Огляделась: сумочка прямо у двери, на полу — босоножки, платье, трусики.

«Я напилась, — подумала она, но тут же одернула себя. Нельзя опьянеть от полстакана некрепкого коктейля. — Я влюбилась!» — с ужасом осознала Василиса и громко — в голос — рассмеялась.

Вскочив с кровати, она подбежала к зеркалу и тщательно осмотрела себя.

— И он сказал, что я красива, — для пущей убедительности сообщила она своему отражению.

Ей хотелось петь и смеяться, танцевать и любить весь мир. Сейчас, в эту минуту, ее так переполняли чувства, что ее нимало не заботило, отвечают ли ей взаимностью.

«Когда-нибудь потом я об этом подумаю», — в уголке сознания мелькнула мысль и тут же бесследно пропала.

Вася умылась и решила устроить себе маленький праздник. Приготовив нехитрый завтрак, сварив кофе и поставив все на поднос, прошла к себе в комнату, чтобы вернуться в постель. Как здорово, что сегодня не надо идти на работу!

Она неспешно, смакуя каждое движение, намазывала масло на мягкую булочку и старалась думать о делах, об успешной защите диплома, о недавней прибавке к зарплате (она подрабатывала уборщицей в одной солидной фирме), но время от времени ее пронзали воспоминания: вот он убирает волосы с ее лба, улыбается ей, его взгляд, его руки — и тогда сердце ее будто останавливалось, Василиса замирала и судорожно вздыхала: казалось, в легких не остается воздуха, и она сейчас задохнется.

Кое-как покончив с завтраком, Вася решила пойти погулять. Неважно куда. Вспомнив о Марине и о неизбежной встрече с ней в коридоре или на кухне, девушка захотела сбежать из этого дома.

«Давно пора съехать отсюда». — Слова прозвучали в ней решительно и окончательно и это еще больше улучшило ее настроение. Надо только найти недорогую квартиру или комнату… Она уже обувалась, когда дверь Марининой комнаты распахнулась и на пороге показалась сама хозяйка.

— Куда это ты так рано? — зевая, протянула Марина, и Василиса как-то сразу съежилась.

— Пойду пройдусь.

— Ты кофе мне не сделаешь? Ужасно болит голова. И куда ты провалилась вчера вечером? Хотя выглядела ты как мокрое чучело, и, может, оно и к лучшему, что решила слинять. Не знаешь, где мои таблетки, вечно ты все куда-то засовываешь…

Произнося эту тираду, растрепанная и заспанная, но, как всегда, прекрасная, Марина расхаживала по кухне, держась одной рукой за голову, а другой — запахивая шелковый розовый халатик, скорее подчеркивая этим свою безукоризненную наготу, чем скрывая. А Василиса стояла в прихожей с одной туфелькой в руке, с другой — на ноге, и ей казалось, что каждое слово подруги — гвоздь, прибивающий ее к полу.

«Я не поддамся. Я не поддамся», — словно заклинание вертелось у нее в мозгу, хотя она уже знала, что уступит: сварит кофе, бросится на поиски таблеток, о которых понятия не имела, при этом извиняясь и оправдываясь неизвестно за что.

— Я решила снять другую квартиру, — услышала Василиса собственный голос и мысленно сыграла себе туш.

От неожиданности Марина замерла посреди кухни и недоуменно уставилась на нее.

— Зачем, дурочка? — Она старалась говорить спокойно. — Что ты надумала? Ведь мыкаться по чужим углам тебе осталось-то совсем недолго. Если не ошибаюсь, Виталик уже сделал тебе предложение и на днях у вас торжественный ужин? Кстати, когда он возвращается? Уж не сегодня ли?

Вася со стоном опустилась на пол.

— Вот черт, про него-то я совсем забыла.

— А про кого ты не забыла? — Марина разозлилась: она безошибочно определила причину неожиданной строптивости Василисы. На такие вещи у нее был нюх. — Послушай, Васька, если тебе вскружил голову один тот факт, что тебя проводил до дома классный мужик, то ты спятила! Да ты посмотри на себя! Скажи спасибо, что Виталик за тобой бегает!

— Знаешь что? — Василиса выпрямилась. — Сама вари себе кофе. — И с высоко поднятой головой, так и оставаясь полуобутой, она скрылась за дверью.

Не столько озадаченная, сколько обеспокоенная, Марина в долгом и недобром размышлении смотрела на дверь. Последнее время ей все труднее удавалось удерживать подругу в навязанной ей роли. Несмотря на внешнее самоотречение, она была, безусловно, неординарной и сильной личностью. И искушенная Марина отлично это понимала. Тем более ей было интересно держать Василису на поводке. И вот на тебе! Увидев вчера свою подругу в столь жалком виде, она и подумать не могла, что ею заинтересуется Игорь. А он явно не остался равнодушен к ее неброской и такой настоящей красоте.

«Хорошо, хоть Васька об этом не догадывается», — усмехнулась про себя Марина. Уж слишком рассеян он был, когда вернулся, слишком нежно улыбался в пустоту каким-то только ему видимым образам. Все симптомы налицо.

Марина зло пихнула безвинный стул. Они оба ускользают от нее. Это очевидно. Причем ускользают в одном направлении. Но ничего. Это только начало болезни. Если опухоль удалить вовремя и полностью, то болезнь не окажется смертельной. А у кого, как не у нее, хирургически опытные и безжалостные пальчики.

И, недобро улыбаясь, Марина взялась за телефон.

3

Василиса бесцельно бродила по городу. Ощущение новой жизни зарождалось в ее душе. Умытые ночным дождем улицы улыбались ей. «Я все могу», — говорила она себе и почти верила в это. Смогла же порвать с мерзким прошлым, которое так долго довлело над ней. Прикосновения Игоря были прекрасны, и каждая клеточка ее тела отзывалась на них. Вспомнив его руки, Вася резко остановилась, в животе что-то ухнуло, ноги отказались идти дальше.

— Бывает же такое, — сообщила она проходившей мимо старушке, которая испуганно шарахнулась от нее.

Василиса решила посидеть где-нибудь на лавочке. Устроившись в мягкой тени большого дерева, она ласково смотрела на детей, деловито играющих в песочнице; на опрятных старичков, безобидных и трогательных; на собак, поглощенных своей, недоступной людям, жизнью. Особенно приятно было наблюдать за целующимися парочками. Вася почти покровительствовала им. Она любила весь мир. Здесь, в скверике в самом центре Москвы, было легко и беззаботно. Будням с их вечными проблемами, безденежьем, руганью и тщетой путь в этот оазис покоя был закрыт. Во всяком случае, так чувствовала сейчас Василиса, и даже призраки ее нелегкого прошлого становились здесь окончательно бесплотными и далекими. Старое кино, всплывшее отрывочными кадрами в памяти, трогает порой больше, чем неприятные, въевшиеся, казалось, навек в душу воспоминания — в такие вот минуты покоя и счастья.

А бежать Василисе было от чего. Родилась она в небольшом подмосковном городке, где до семнадцати лет жила с тихой матерью и ненавистным отчимом. Отца своего она не знала, и мужем для ее матери он никогда не был. Мама ее, Анастасия Ивановна, когда-то красавица, была добра той добротой, которая иногда перерастает в абсолютную покорность. Покорность, замешанную на преданности хозяину, человеку часто не лучшего, скорее, худшего качества, который испытывает тайное наслаждение своей властью над другим существом.

Таким был отчим Василисы. Глядя на него, в воображении она часто рисовала картину: вот он подманивает заблудшую собачонку и в тот момент, когда та с безграничной надеждой и всепрощающей любовью смотрит на него, злобно и похотливо пинает несчастную со всей силы грязным отвратительным сапогом, при этом радостно хохоча.

Почему мать потянулась к нему? Почему столь безоговорочно полюбила его? Сколько раз, лежа без сна, рано повзрослевшая Василиса задавала себе этот вопрос. Но Анастасия Ивановна действительно любила этого человека, своего Вольдемара (ему нравилось, когда его так называли), и — что самое парадоксальное, с точки зрения Василисы, — была счастлива рядом с ним. Любовь иногда строит нам такие гримасы, которые не под силу и самой Судьбе.

Наверное, жизнь бы их так и текла размеренно и планомерно довольно долго: с регулярными буйными выходками отчима, с традиционными примирениями, с тихими задушевными разговорами матери и дочери (ибо Анастасия Ивановна была женщиной начитанной и неглупой во всем, что не касалось ее личной жизни), со всеми теми повседневными и важными мелочами, которыми живут многие и вполне дружные семьи. Но в один прекрасный день Василиса влюбилась. Новое чувство захлестнуло ее, проблемы матери отступили куда-то, и даже ненавистный отчим перестал быть столь ненавистным.

Как-то утром, проснувшись, она почувствовала себя обновленной. Что-то незаметно изменилось в ней. И действительно, подойдя к зеркалу, она увидела в нем незнакомку. У нее оказались лучистые миндалевидные глаза, полные красиво очерченные губы, женственный овал лица, но что больше всего поразило Василису — так это мягкие округлые формы. Она разделась перед зеркалом и стала пристрастно себя изучать. Странно было видеть в отражении не угловатую фигуру девочки-подростка, а вполне сформировавшуюся девушку.

В этот момент дверь ее комнаты распахнулась, и в нее бесцеремонно ввалился Вольдемар. Он не сразу увидел Василису, но в тот момент, когда его мутный взгляд остановился на ее обнаженной фигуре, детство Васи кончилось.

Он судорожно захлопнул дверь, а она не менее судорожно бросилась к своему халату, который валялся на кровати. В два прыжка отчим нагнал ее и грубо схватил. Его руки стали шарить по ее телу, а Василиса, оцепенев от отвращения, застыла на месте. Ободренный ее неподвижностью, он сжал ее груди и с силой толкнул на кровать. В этот миг раздался спасительный звонок в дверь: пришла Анастасия после ночного дежурства в больнице. Отчим похотливо ухмыльнулся Василисе, которая в ужасе прикрывалась халатиком, и проговорил:

— Только вякни матери — и я приведу своих дружков полюбоваться твоими прелестями.

И ушел. У Василисы потянулась черная полоса. Вольдемар боялся, что Анастасия почувствует неладное: ему не хотелось попасться, жаль было терять такое удобное устройство своей жизни, но образ обнаженного девичьего тела преследовал его. А искушение было так близко! На правах родственника он теперь часто обнимал девушку, шлепал ее по попке, иногда грубовато целовал, оставляя на ее щеке слюнявый след.

Недальновидная Анастасия только радовалась, полагая, что у мужа с Васей — наконец-то — наладились отношения. А для Василисы жизнь превратилась в кошмар. Она, как могла, избегала отчима, но тот умудрялся постоянно настигать ее. И если поблизости не оказывалось жены, он начинал тискать падчерицу, мять, щупать, при этом часто и прерывисто дыша.

И Василиса каждый раз цепенела. Она зажмуривалась, не смела вздохнуть и безропотно сносила это лапанье, морщась от омерзения, особенно в те мгновения, когда возбужденная его плоть слепо тыкалась в ее тело.

Сон ее пропал. Когда мать уходила на ночное дежурство, Василиса, широко открыв глаза в темноту, чутко прислушивалась к страшным шагам. И они раздавались. Отчим прокрадывался в ее комнату (она тут же делала вид, что спит) и начинал гладить ее. Руки его тряслись, он что-то слюняво шептал, склоняясь к ней, иногда прикладывался губами к ее обнаженному телу. На большее Вольдемар не шел. К счастью для Василисы, он был трусом, боялся, что если изнасилует ее, то правда рано или поздно выйдет наружу и — кто знает, каковы могут быть последствия? Ведь девочке в ту пору было всего пятнадцать лет.

Вася же молчала не потому, что боялась угроз. Она не хотела расстраивать мать. Девочка прекрасно понимала, каким ударом для нее будет подобное признание. Переживая весь этот ужас в одиночестве, Вася постепенно замыкалась в себе. Она стала угрюмой, растеряла подруг; ее влюбленность, так и не раскрывшись, увяла, так как она бежала от нее, опасаясь, что прикосновения юноши напомнят ей руки отчима. Василиса стала носить мешковатую серую одежду и избегать любого общества, особенно мужского.

Так тянулось время. Анастасия, казалось, ничего не хотела видеть. Но как долго можно дергать Судьбу за хвост?

Однажды, зайдя к Василисе (Вольдемар думал, что жена крепко спит после ночного дежурства) и увидев отвратительную сцену: дочь, как каменная, на стуле, муж на коленях на полу, гладящий ей ноги, — Анастасия преобразилась. Куда девалась ее вечная спутница — Молчаливая Покорность? Она так кричала, что тряслись стены:

— Уродина! Шлюха! Ты разбила мне жизнь!

А Василиса все так же неподвижно сидела и, устало глядя на яростную мать, на виновато сконфуженного отчима, спокойно повторяла про себя одно лишь слово: предательство.

Много позже она поняла: в душе ее матери жила мечта о вечной и страстной любви, и воплощение она нашла в вульгарном Вольдемаре. Что поделать? Смириться с утратой своей мечты Анастасия не могла.

Потом она просила у дочери прощения, лила слезы и путано пыталась объясниться. И Василиса, у которой больше никого не было на этом свете, конечно, простила ее.

Девушка тряхнула головой и с радостным удивлением обнаружила, что призраки прошлого, съеживаясь, отползают в тень. Они больше не потревожат ее: «Я жива, а они мертвы». Та часть ее сознания, за счет которой они паразитировали в Василисе, ушла в небытие вместе с ними, и она поняла, что отныне воспоминания не причинят ей боли.

Василиса решила немного пройтись, потом вернуться домой и позвонить Виталику. Отменять встречу ей не хотелось, может, только перенести ее. Она все ему скажет: что не выйдет за него замуж и не станет с ним встречаться. Зная о его прижимистости, Василиса предполагала, что ужин состоится не в самом шикарном ресторане Москвы. Что-нибудь типа «Макдональдса». На это его, пожалуй, хватит. А в такой обстановке объясниться легче легкого…

«И мы оба от этого только выиграем», — подумала Василиса.

4

— Алло, Виталик? Марина говорит. Как съездил? Как Лондон?.. Да что ты! Явно идешь в гору. Очень рада за тебя! Теперь самое время создавать семью… Конечно, не стоит откладывать… Да хочет Васька, уверяю тебя, сама мне говорила… И замуж хочет, и тебя хочет… Да брось ты! Это все ее провинциальная скромность. Хочешь, совет дам? На правах ее лучшей подруги?.. Устрой ей романтический вечер. Свечи, вино, красивые слова, все как полагается, обязательно купи дорогой подарок, она у нас такая щепетильная, что это ее обяжет. А дальше сам знаешь, пусть выпьет побольше, пить-то она не умеет, а когда проснется в твоих объятиях, считай — твоя навеки… Да, у меня все в порядке…

Поговорив для приличия на общие темы, Марина положила трубку. Теперь — Игорь. Здесь, конечно, сложнее. Он не такой самовлюбленный болван, как Виталик. Немного поколебавшись, она снова подняла трубку. Мысленно прокрутила возможный разговор в голове, проигрывая несколько вариантов.

— «Гарант-банк», добрый день, — ответили на другом конце провода. — Чем могу помочь? — приятный женский голос.

— Мне нужен господин Марков.

— Кто его спрашивает?

— Розова Марина.

— Одну минуту.

Последовала недолгая пауза, и знакомый, чуть с хрипотцой голос произнес:

— Марина? Как приятно и неожиданно слышать тебя. Что-нибудь стряслось?

Марина вдруг позабыла заготовленные речи. Ну почему он так действует на нее? Первый мужчина, в обществе которого она теряется, о котором втайне даже от самой себя мечтает и который, похоже, не собирается ползать перед ней на коленях. Марина крепко сжала трубку и промурлыкала:

— Привет, Игорь. Извини, что отвлекаю тебя посреди рабочего дня, но меня очень беспокоит, как ты управился со всем тем безобразием, которое наша свора оставила после набега на твою квартиру. Может, стоит прийти к тебе сегодня и помочь убраться?

Игорь рассмеялся. Он представил себе как Марина нежными ручками с длинными яркими ногтями, брезгливо морща свой аккуратный носик, тащит мусорное ведро. Нет, лучше — елозит тряпкой по грязному полу.

— Не думаю, что это твоя стихия. Расскажи, как вы живете.

«Вы» сорвалось у Игоря с языка случайно, он даже не успел подумать о Василисе, но, произнеся это «вы», понял, почему так искренне обрадовался звонку. С Мариной можно поговорить о Лягушонке. Игорь улыбнулся, его настроение заметно улучшилось.

Чего нельзя было сказать о девушке.

— У меня-то все в порядке, — жестким голосом ответила она. — А вот Васька страдает, все утро ее тошнит…

— Она отравилась? — встревоженно спросил Игорь, перебив Марину.

— Да нет! В ее положении это случается. — Марина выдержала паузу. Он ошарашенно молчал. «То, что надо», — победно подумала она и продолжила: — Сейчас Василиса как раз в ванной, приводит себя в порядок. Она ужинает сегодня с женихом. Так что, можно сказать, у нее все в порядке.

Игорь молчал. Ему никак не удавалось справиться с пустотой, которая вдруг окружила его. Интерес к Марине сразу иссяк.

— Ты меня слушаешь? — донесся издалека ее голос.

— Да, извини, тут ко мне клиент пришел… — Он торопливо попрощался и повесил трубку.

«Сработало!» — Марина ликовала: теперь нити в ее руках, а уж как ими манипулировать, она знала.

Весело напевая что-то себе под нос, девушка направилась в ванную. Она решила заняться своим любимым делом — собой.

Игорь молча смотрел на телефон. Слова Марины ошеломили его. И хотя рассудок пытался внушить ему, что это вполне естественно, у Василисы своя жизнь, свое будущее — чувства отказывались подчиняться ему.

С той самой минуты, как он увидел ее, в нем поселилась спокойная уверенность: они созданы друг для друга, и не существует больше никакого прошлого — с его пустыми интрижками, никому не нужной независимостью и вечным холодом внутри. Для него не имело никакого значения то, что он знает Васю всего несколько часов. Время по отношению к ней перестало играть свою привычную роль.

Но почему он решил, что и она ощущает то же самое? Почему посмел навязывать ей чувства, которые испытывал сам? Игорь вскочил из-за стола и нервно зашагал по кабинету. Ему страстно хотелось увидеть Василису и вместе с тем он очень боялся предстоящей встречи. Несколько раз его рука тянулась к телефону, но он так и не смог дотронуться до аппарата.

Устав от нервного хождения, от неспособности думать о чем-то другом. Игорь обратился к секретарше:

— Тамара, соедини меня, пожалуйста, вот с этим номером, — и протянул ей записную книжку, раскрытую на нужной странице.

— Алло, — спустя минуту услышал он мелодичный голос Марины.

— Это Игорь. Извини, что пришлось прервать разговор. Скажи, а Василиса может подойти к телефону?

— О, мне очень жаль, она уже ушла. Боюсь, вернется только завтра утром.

— Мне тоже очень жаль, — медленно сказал Игорь и устало опустился на стул.

— Я передам, что ты звонил, — Марина была сама доброта и нежность.

Положив трубку, она зло улыбнулась, и как раз в этот момент в комнату влетела Василиса.

— Это не мне звонили?

— Нет, успокойся. Тебе звонили, когда ты изволила прогуливаться. — Марина иезуитски замолчала. Вася вся так и подалась вперед. — Виталик просил передать, что с нетерпением ждет встречи.

Василиса разочарованно выдохнула застрявший в легких воздух. Ссутулившись, побрела к двери, впервые за день подумав: наверное, она сошла с ума, полагая, что Игорь мог всерьез заинтересоваться ею.

5

Прошла неделя. Все эти дни Вася, пытаясь обмануть себя, находила в доме неотложные дела. И вздрагивала от каждого телефонного звонка. С беспечностью счастливого человека она не догадалась попросить телефон у Игоря и теперь горько жалела об этом. Ей стало скучно жить, и мысль, что только его голос (пусть только голос) может вернуть ей интерес к существованию, не оставляла ее.

Сумерки тихо вползали в комнату, пробираясь щупальцами в самые дальние ее уголки. Надо было вставать, одеваться, причесываться и идти на свидание с нелюбимым человеком. Дальше откладывать с ним встречу было уже просто неприлично.

Василиса, кряхтя как старуха, поднялась с постели, лениво причесалась, почти не глядя, натянула первую попавшуюся под руки одежду («Краситься не буду») и тихо, как-то согбенно, вышла на вечернюю улицу. Ехать было недалеко, и торопиться ей не хотелось. Она вполне успевала к назначенному часу. Василиса как раз поворачивала за угол, когда к их подъезду подкатила машина. Краем глаза девушка заметила белое пятно, но не обернулась.

«Нельзя становиться неврастеничкой», — с усталой строгостью сказала она себе и убыстрила шаг.

Судьба не успела столкнуть их в этот вечер, опоздав всего на минуту.

Игорь вышел из машины, но заходить в подъезд не стал. Он и так считал, что спятил, приехав сюда. Но что-то гнало его к этому дому. Ему хотелось просто посмотреть на ее окна, ощутить хоть малую, но причастность к ее жизни.

Докурив сигарету, он бросил окурок под колеса машины и с видом человека, принявшего наконец непростое решение, сел за руль и рванул с места.

Виталика Василиса увидела издалека. Он был высок, несколько грузен, чуточку лысоват, с небольшой бородой, опрятно и со вкусом одет — и с огромным букетом гвоздик в руках.

«Кому это он? — машинально подумала она и тут же испуганно сообразила: — Мне!»

Испытывая одновременно чувство симпатии и вины, Василиса подошла к нему сзади и некоторое время тихо стояла, продлевая последние мгновения блаженной свободы.

Виталику надоело топтаться на одном месте, и он подумал, что неплохо бы спрятаться за рекламным щитом, дождаться Василисы и торжественно, без суеты, вручить ей этот чертов букет, который стоил целое состояние. Он резко обернулся — и налетел на испуганную девушку. Виталик досадливо поморщился. Сюрприза не получилось.

— Это ты, — не то вопросительно, не то утвердительно пробормотал он вместо приветствия.

— А ты ждал кого-то еще? — понимая, что говорит глупость, и в то же время надеясь на чудо (как бы просто все разрешилось), спросила Василиса.

— Ну о чем ты? Тебе же прекрасно известно: ты у меня единственная! — с запальчивостью и ненужной серьезностью произнес Виталик.

— Но цветы… Ты никогда раньше не дарил мне.

— Да, цветы, — он сунул ей букет. — В такой вечер, — Виталик старательно выделял слово «такой» с запоздалой значительностью, — они очень кстати.

Вася смутилась: такого поворота событий она никак не ожидала. «Будто кто надоумил его», — с внезапной проницательностью подумала девушка и, пытаясь спасти положение, робко спросила:

— Зайдем в «Макдоналдс»?

— Нет, сегодня мы ужинаем в приличном месте. Я уже заказал столик.

— Но сейчас такие цены! — в ужасе вскричала Вася. — И потом, я совсем не голодна, — вспомнив о еде, ее желудок, которому ничего не перепадало с самого утра, предательски и со злорадством заурчал.

— Меня всегда поражала твоя скромность. И твое понимание, — проникновенно сказал Виталик. — Но теперь я получаю солидные деньги и вполне смогу обеспечить семью. Тебе даже не придется работать.

— Но я хочу работать, — автоматически возразила Василиса и лихорадочно подумала: «О Господи, о чем это я?»

А Виталик уже по-хозяйски держал ее за руку, вел по улице, усаживал за ресторанный столик. И только увидев перед собой карту вин, Вася поняла, что упустила момент. Уйти сейчас означало бы сильно обидеть человека, который явно к ней неравнодушен. Она подняла глаза и взглянула на самодовольно улыбающегося Виталика. Он наслаждался ситуацией, широтой своей души и так увлекся собственными приятными переживаниями, что совсем не замечал растерянности Василисы.

«Она смущена и благодарна. Сегодня я возьму ее». Глаза его заволокло похотью, ладони вспотели. Марина сказала ему, что Вася в свои двадцать два еще девственница (исключительный случай), и мысль, что это нетронутое чистое тело с такой бархатистой кожей и манящими формами будет всецело принадлежать ему, пьянила Виталия.

Подошел официант, и он сделал заказ, не особенно беспокоясь о вкусах и желаниях своей спутницы, полагая, что сам знает лучше, чего ей хочется.

Заиграла музыка. Напряжение постепенно покидало Василису. Принесли закуски, вино. Подняв бокал, Виталик со значением произнес:

— За нас.

И выпил, не дожидаясь Васи. Она решила последовать его примеру. Прикончив большими глотками вино, Василиса почувствовала, как внутри разлилось приятное тепло и чуть загудело в голове.

«Ну и пусть, — подумала она с веселой решимостью, — напьюсь».

Она уже не чувствовала себя так безнадежно. Жизнь продолжалась, и, в конце концов, Виталик — ее друг, он ухаживает за ней и еще не знает, — с печальной снисходительностью думала Вася, — что она никогда не станет его женой. Василиса с грустным участием посмотрела на Виталика — тот с упоением уплетал салат — и равнодушно отметила про себя:

«Почему он все время чавкает? «Вечер обещал быть скучным.

Ресторанный зал по мере приближения часовой стрелки к полуночи заполнялся все больше, музыка становилась громче, ее слушатели оживленнее, а Василиса все сильнее пьянела. Блюда сменяли друг друга в каком-то гастрономическом неистовстве, и Вася не могла определить, от чего она осоловела больше: от еды, вина или пустых фраз Виталика, которые он с ловкостью фокусника нанизывал одну на другую.

Василиса честно пыталась внимать ему.

— Нет, ты только послушай, — горячился тот. — Он еще смеет считать мои деньги. Да кто он такой, черт побери!

— Я полагаю, он тебе завидует, — серьезно заявила Василиса, забавляясь нелепой горячностью приятеля.

— Ты так думаешь? — Виталик гордо выпрямился. — Ну да, конечно, ведь он рассчитывал на это место, а назначили меня. Да, точно, ты права, — и с уважением посмотрел на Василису. — А ты иногда очень тонко можешь что-то подметить.

Вася улыбнулась. Как мало надо, чтобы мужчина посчитал тебя умницей!

— А тут еще эта командировка в Лондон, — Виталик никак не хотел униматься. — Очень выгодная поездка, ты знаешь. Я ведь там прикупил себе кое-чего…

Ему явно хотелось похвастаться.

— А зачем? — она неподдельно удивилась. — Сейчас, по-моему, и в Москве все есть. Были бы деньги.

— Ну, просто там мне это обошлось несколько дешевле, — он замялся.

— И намного?

— Ну… для меня это было бесплатно.

— А-а, — протянула Вася, — это, конечно, дешевле.

— Афродита! Тезка! — раздался за спиной Василисы радостный голос. — Как приятно тебя видеть! И в таком месте. И в таком обществе. — Мужчина окинул скептическим взглядом обалдевшего Виталика. — Я вас догоню! — крикнул он своей развеселой компании и спокойно уселся за их столик. Василиса обрадованно улыбалась, Виталик надулся. — Налейте мне вина, — попросил Василий и, позаимствовав бокал с соседнего незанятого столика, сам налил себе из бутылки.

— Кто этот клоун? — Виталик наконец обрел дар речи.

— Я не клоун, — обиделся Василий. — Я поэт.

— Что вам от нас нужно?

— Ровным счетом — ничего. Я просто хотел засвидетельствовать свое почтение девушке, которая произвела на меня впечатление. Как живешь, тезка, — он повернулся к Василисе. — И где твой принц?

— Да что он несет? — вскипел Виталик.

Но никто не обратил на него внимания. Василиса наслаждалась обществом Василия. Он казался ей тайным посланником, которого Игорь отправил сюда, чтобы она наконец перестала скучать. Они разговорились. Вася заметно оживилась, и беседа заструилась легко и непринужденно. К растущей досаде Виталика, довольная парочка втянула в свой диалог и его. И хотя тема — литература, живопись, музыка — была не его коньком, он старался не выключаться из разговора. Но чем больше Виталий чувствовал свою некомпетентность, тем сильнее раздражался.

Но Василиса этого не замечала. Она совсем не удивилась, обнаружив в Василии, который поначалу произвел на нее такое странное впечатление, и ум, и проницательность, и утонченность в суждениях. Он ведь друг Игоря, и иначе просто быть не могло.

Однако вскоре, к огромному облегчению Виталика и искреннему огорчению Василисы, шумная компания заскучала без Василия и настойчиво позвала его. Он поднялся.

— Похоже, ты душа компании. — Василисе было грустно расставаться с ним.

— Мы обязательно еще увидимся. И знаешь, — он галантно поцеловал ей руку, — я, конечно, романтик, но никогда не спеши отказываться от того, что любишь.

— О чем он говорит? — Виталий был на пределе.

— О Предназначении, — веско произнес Василий и растворился в сигаретном дыму.

Вася мечтательно смотрела ему вслед, пока Виталий грубо не схватил ее за руку.

— С меня хватит. Пошли отсюда. Счет! — крикнул он официанту.

Оказавшись на улице, Вася крепко уцепилась за Виталика, поскольку тротуар все время куда-то отъезжал. Девушка встряхнула головой, ее затошнило.

— Я хочу домой, — почти жалобно сказала она Виталику.

— Я обязательно провожу тебя, но сначала надо закончить одно дело.

— Какое дело? — Вася очень удивилась. — Дела в такую поздноту? — И кстати, который час? — спросила она.

— Еще совсем не поздно, и сейчас мы поймаем такси, — как маленькой, втолковывал он ей, ведя к дороге.

В машине Васю совсем сморило, она положила голову на плечо Виталика и задремала. Тот довольно обнимал ее. Было что-то трогательно-беззащитное в спящей девушке, и это его сильно возбуждало.

«Хорошо бы она не проснулась, — думал Виталик, — но нет, невозможно. Я не смогу вытащить ее из машины, и потом нести далеко. Тяжело». Он вздохнул, подсказал шоферу, как лучше проехать к дому, расплатился, осторожно тронул Васю за плечо. Она сонно огляделась.

— Уже?

— Давай помогу тебе выйти. Они выбрались из такси, Вася все никак не могла очнуться.

— Ты меня до двери проводишь? — с надеждой спросила она.

— До двери, до двери. — Виталик ухмылялся.

— Ты знаешь, — Вася хихикнула, — у меня такое чувство, что это не мой подъезд.

Подошел лифт. Виталик нажал кнопку седьмого этажа.

— Но у меня же третий!

— У тебя — да.

— Так ты привез меня к себе? Зачем? — Наконец обо всем догадавшись, Вася отпрянула к стенке кабины.

— Ну что ты пугаешься? — Виталик протянул руку в ее сторону. — Я не собираюсь посягать на твою честь. Просто необходимо закончить одно дело. Помнишь, я тебе говорил? — Он обращался к ней ласково и осторожно.

— Но потом ты отвезешь меня домой?

— Ну конечно, дурочка.

Он уже открывал дверь квартиры.

— Заходи.

Вася несмело вошла. В коридоре разулась. Она уже бывала в доме Виталика и помнила о его невероятной чистоплотности: нигде ни пылинки, все вещи на своих местах, там не садись, здесь не стой… Василиса поморщилась. Если раньше она уважала в нем эту черту, то сейчас обнаружила, что ее тошнит от этого безукоризненного порядка.

«А ведь меня и правда тошнит», — сделала открытие Василиса и поспешила сесть в кресло.

Послышался шум сливаемой воды, я спустя какое-то время в комнату вошел Виталий. Вид у него был одновременно заговорщический и торжественный.

— Василиса! — начал он. Девушка поневоле выпрямилась. — Я уже сделал тебе предложение, надеюсь, у тебя было достаточно времени подумать над ним, и сегодня, в знак нашего предстоящего союза я хочу преподнести тебе подарок. Это сережки, — на всякий случай уточнил он.

Вася в ужасе приросла к месту с широко раскрытыми глазами. Виталик приблизился, протягивая ей руку с коробочкой на ладони, и нежно, почти по-отечески, погладил ее по голове.

— Ну же, бери, не бойся, ты какая-то дикая сегодня.

— Но ведь я не сказала тебе «да»…

— Но и не собиралась говорить «нет», — удивился Виталик. Мысль, что она может отказать, как-то не приходила ему в голову.

— Да нет же, как раз собиралась. Они напряженно замолчали. Василиса сидела, опустив голову, с видом провинившейся школьницы.

— Да что с тобой такое? — Виталик нервно заходил по комнате. — То веселишься без удержу, то вдруг впадаешь в меланхолию… — Внезапная догадка осенила его, он резко остановился, пристально взглянул на девушку. — Это тот тип виноват? — скороговоркой выпалил он.

— Какой тип? — не поняла Василиса

— Ну тот, клоун.

Она облегченно рассмеялась.

— Он же сказал тебе, что он поэт, — делая ударение на последнем слове, произнесла Василиса. Воспоминание о Василии скрасило тяжелую минуту, стало легче дышать.

— Ну, в общем, так. — Виталий опять подошел к ней. — Я не стану на тебя давить, подумай еще раз, все взвесь, посоветуйся с Мариной… — Вася хихикнула, Виталик заподозрил, что ляпнул что-то не то, помолчал немного, потом продолжил: — Я уверен, у нас с тобой все сложится замечательно, никто не будет к тебе относиться так, как я. Ты сегодня просто устала и какая-то взбудораженная. И вот, возьми, наконец, подарок.

Он вложил ей в руку красивую коробочку. Василиса запротестовала:

— Нет, нет, я не могу…

Попыталась встать с кресла, но Виталик крепко обнял девушку и стал искать ее губы. «Наверное, не стоит этого делать», — мелькнуло у него в голове, но остановиться он уже не мог. Завладев ее ртом, он начал яростно ее целовать. Василиса старалась вырваться. Виталик наконец оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание. Вася почувствовала, как тошнота подступает к горлу.

— Меня сейчас вырвет, — сообщила она ему и, воспользовавшись его замешательством, бросилась в ванную.

Кляня все на свете, Виталий вновь начал мерить шагами комнату. Из ванной поносились не самые приятные уху звуки. Он поморщился и включил телевизор. Желание как ветром сдуло. Садясь в кресло, заметил на полу сиротливый подарок. Ему стало обидно. Он-то надеялся на благодарность и восхищение. Немного подумав, Виталий положил коробочку в сумку Васи. «Может, к утру она образумится», — решил он.

Из ванной вышла бледная и опустошенная Василиса.

— Я еду домой, — твердо сказала она Виталику, уверенная, что видит его последний раз в своей жизни.

— Я провожу тебя, — он устало поднялся с кресла.

— Не стоит, я возьму такси.

— Посмотри на часы, уже полночь, да и не в твоем состоянии разгуливать по ночной Москве. — Виталий уже обувался. Вася сникла. — Я помогу тебе поймать машину… — Она немного приободрилась.

Прохладный ночной воздух подействовал на нее освежающе. Им довольно быстро удалось поймать машину. Виталий сделал вид, что записывает номер, нарочито громко велел ей позвонить, когда приедет, и с чувством выполненного долга отправился спать.

Этот длинный и бестолковый вечер наконец-то кончился.

6

Время шло. Лето вступало в свои законные права, и, когда Василиса, успешно сдав госэкзамены, настойчиво искала работу, Марина все чаще поговаривала об отдыхе. Она никак не могла решить, с кем ехать: с красивым и не очень обеспеченным сокурсником или с состоятельным поклонником, к достоинствам которого можно отнести деньги, а к недостаткам — возраст и занудство. Выбор спутника определял маршрут отпуска, и Марина склонялась к последнему варианту. К немалому огорчению, Игорь на ее звонки не отвечал, и хотя окончательного поражения она пока не признавала, но иногда сомнения закрадывались в душу. Марина не раз задавала себе вопросы: где же она ошиблась, в чем просчиталась?

Между собой девушки общались мало. Скрытая неприязнь, которая так долго тлела в них, начинала потихоньку разгораться, и это не очень-то способствовало возобновлению их приятельских отношений.

Теперь Вася рано исчезала из дома. Прямо с утра отправлялась на поиски работы и жилья. Это оказалось делом очень суетным, но она была даже рада: мотание по Москве, бесконечные собеседования, осмотр чужих квартир и комнат отнимали у нее все время и силы.

Вася твердо знала, чего хочет. Что касалось жилья, то ее устроила бы и самая скромная комната, была бы цена ей по карману, а уж обустроит она ее в два счета. Где бы ни доводилось ей жить за последние пять лет, Василиса умела так обставить (чаще всего буквально из ничего) свой уголок, что в нем становилось уютно и даже комфортно. Скупая на похвалы Марина по достоинству ценила этот дар подруги. Не на месте стоящее кресло или ваза вызывали у Васи чувство дисгармонии, и, бывая в гостях, она иногда не удерживалась и что-нибудь переставляла, вызывая недоумение хозяев. Василиса с детства хорошо рисовала и блестяще закончила отделение по интерьеру и оборудованию Строгановского института, но, обладая талантом дизайнера, не знала, где найти ему применение, куда в первую очередь обратиться. Поэтому поиски работы были связаны у нее с определенными трудностями.

Сегодня была пятница, и этот день она решила посвятить своему нелегкому квартирному вопросу.

Зазвонил телефон.

— Тебя! — крикнула Марина, обращаясь к закрытой двери Васиной комнаты, и снова скрылась у себя.

Василиса взяла трубку.

— Вася, ты? — услышала она голос Виталика и устало вздохнула: опять. — Хватит от меня прятаться. Сегодня отличная погода, поедем позагораем. Я ради тебя могу даже соскочить с работы.

— Надо же, — присвистнула Василиса, — ты идешь на все большие жертвы.

— А ты быстро учишься цинизму.

— Вот что, Виталик, у меня абсолютно нет времени, у меня куча дел, да и не в этом дело. Я больше не хочу с тобой встречаться. Между нами все кончено, хотя, честно говоря, я не считаю, что что-то было. Не звони мне больше.

Выпалив все это на одном дыхании, Вася перевела дух.

— Подожди, не торопись. Давай встретимся и в спокойной обстановке все обсудим. Ты не можешь вот так просто взять и бросить меня.

«Почему не могу? «— про себя удивилась Василиса, а вслух произнесла:

— Я позвоню тебе, когда у меня будет возможность.

Виталик засопел так яростно, что Вася инстинктивно отняла трубку от уха.

— Значит, когда у тебя появится возможность, — еле сдерживаясь, заговорил он. — С каких это пор ты стала такой самонадеянной? Только знаешь, дорогая, тебе не удастся оставить меня в дураках. Если ты такая принципиальная, верни подарок.

— Хорошо. Когда?

— Я сам позвоню тебе. — В голове Виталика уже зрел план. Он не позволит этой сучке измываться над собой, она заплатит ему за унижение, которое он испытывал сейчас.

Вася задумчиво смотрела на замолчавший телефон. И недоумевала. Почему не разглядела Виталика раньше? Когда же, наконец, она покончит с привычкой видеть в людях только хорошее?

— Все дурью маешься? — В дверях стояла Марина. — А зря.

— Он мне совсем не нравится.

— А это и не обязательно. Нравится, не нравится. Лучше подумай о своем будущем.

— Свое будущее я хочу делать своими руками.

— Гораздо проще делать его руками мужчины. Кстати, какие у тебя планы на вечер? — без перехода поинтересовалась Марина.

— Меня не будет дома, — поспешила ответить Вася. — Я ухожу прямо сейчас. Она быстро собралась и, захватив необходимые бумаги, отправилась по первому адресу.

Это была комната в коммуналке, в центре Москвы, и плату за нее просили подозрительно невысокую.

Дверь открыла сухонькая опрятная старушка в белоснежном платке. Увидев Васю, она обрадованно закивала: «Это я, это я» — и заискивающе засеменила вперед по бесконечному мрачному коридору. Пару раз Васе пришлось притормозить, чтобы уступить дорогу непуганым тараканам. Пахло перегаром и детскими пеленками.

— Невестка моя сдает, — угодливо рассказывала старушка. — Сынок у меня сидит, а Любка, та сразу съехала, сама-то она из Ростова. Сюда вот. Ну я одна и осталась. — Она виновато улыбнулась. — А пенсии не хватает… — Одинокая слеза выкатилась из ее глаза и затерялась в морщинках. — Вот, милок, вот она, комната…

Взгляду Василисы открылась убогая клетушка. На одной стене обои были оборваны и свисали лохмотьями. Другая стена была вся в потеках: жильцы с верхнего этажа долго и настойчиво пытались ее утопить. Когда-то прекрасный паркет был надежно похоронен под слоем грязи. Мебели стояло немного, да и та была инвалидом.

— Убраться-то я тебе помогу, помогу, — старушка с надеждой заглядывала Василисе в глаза. — Одна ведь я осталась, — не к месту добавила она и просительно сказала: — Цену можно и сбавить.

Вася с болью осмотрела комнату, не переступая ее порога и стараясь не вдыхать этот, будто зараженный, воздух. Девушка отступила, достала кошелек.

— Вот пока задаток, — не глядя на старушку, она протянула деньги. — Я позвоню.

«Никогда! Никогда! Лучше на улице!» — в такт шагам гремели слова. Уф! Девушка глубоко вдохнула. Ей казалось, она вырвалась из склепа на яркий солнечный свет. Невдалеке от мрачного дома Вася увидела открытое кафе и, хотя зловещее соседство слегка отпугивало, решила немного передохнуть. Идти было метров двести, и неотвязная мысль вдруг завладела ее сознанием: «Если я пройду до столика, не наступая на трещины в асфальте, то встречу его».

Сначала Василиса старательно делала вид, что переступает через трещины тротуара чисто автоматически, но, успешно одолев более половины пути, испугаюсь: наступлю и все испорчу!

Она так увлеклась этой игрой, что, только налетев на фонарный столб и больно стукнувшись головой, остановилась, сказав себе: «Совсем свихнулась», и, демонстративно не глядя под ноги, уселась за столик.

Попивая сок, Вася стала наблюдать за ползущими мимо машинами. Дорога в этом месте из-за ремонта сужалась, и образовалась длинная пробка. Развлекая себя, Вася начала следить за реакцией водителей и по ходу дела придумывать им профессии и характеры.

Подъезжала очередная машина. «Белая», — с удовольствием отметила про себя девушка, взглянула на водителя и оторопела. Прямо на нее в упор смотрел Игорь.

Недолго думая, он припарковался и молча сел за ее столик. Взял за руку. Заглянул в глаза. И замер, увидев, какой нежной радостью они светятся.

— Как твои дела. Лягушонок? — спросил Игорь внезапно севшим голосом.

— Хорошо, — выдавила из себя Вася.

— Как здоровье? Я, видишь ли, в курсе.

— В курсе чего? — она не на шутку встревожилась. — Со мной что-то не в порядке?

— Надеюсь, что нет. Но должен заметить, ты выбрала не самое удачное место для отдыха. Тебе, в твоем положении…

— В каком таком положении? — нетерпеливо перебила его Василиса.

Они уставились друг на друга. Первым не выдержал Игорь.

— Ты ведь беременна, — не очень уверенно произнес он.

— Я? — Вася так удивилась, что даже привстала. — Мне об этом ничего неизвестно.

— Погоди, но Марина сообщила мне…

— О Господи! — Василиса вздохнула. — Мне действительно давно пора поменять место жительства.

— Ты хочешь сказать… — Какое-то мгновение Игорь смотрел на нее, потом с силой хлопнул себя по лбу. — Я старый козел, — доверительно сообщил он ей.

— Мой лоб сегодня тоже пострадал, но — кто бы мог подумать! — не напрасно.

— Кто посмел? — угрожающе сдвинув брови, спросил Игорь. — Я сверну ему шею.

— Он, — Вася ткнула пальцем в столб. — Но боюсь, его шея тебе не по зубам.

Они рассмеялись. Напряжение, бесконечное ожидание покидали их. В один миг Москва из душного пыльного города превратилась в лучезарный оазис.

— Как же я устал без тебя, — сам себе удивляясь, сказал Игорь.

Он был несказанно рад видеть ее. Все вдруг встало на свои места, все обретало смысл. Словно боясь, что она вновь ускользнет от него, он держал ее за руку, даже не замечая, как крепко сжимает пальцы. Они беспечно болтали о немногих общих знакомых, о смешных пустяках, с упоением вспоминали («А помнишь? А ты, помнишь?») те невероятно счастливые моменты их общения. Время вновь растекалось, утрачивало форму, путалось в минутах, часах, неделях. И им уже казалось, они знают друг друга целую вечность, и жизни их разделились на «до» и «после».

Солнце сделало свой полукруг. Из-за горизонта потянулись синие сумерки.

— Сколько же сейчас времени? — весело спохватилась Василиса. — Все мои дела сегодня побоку.

— Я не хочу тебя отпускать. Может быть, поужинаем вместе?

— Давай не будем торопить события. Увидимся завтра, если, конечно, у тебя нет других дел. — Вася вдруг испугалась такой насыщенности эмоций. Ей захотелось оказаться в своей комнате наедине со своими мыслями, мечтами. И ожиданием. Теперь таким приятным.

— Тогда поедем завтра за город. Я покажу свое любимое место. Тебе понравится, — он хитро посмотрел на нее. — Тем более тебе, в твоем положении, это полезно.

Вася фыркнула:

— Тогда с одним условием. Марина ни чего не должна об этом знать. Я больше не хочу будить злые силы.

— Договорились. Завтра в десять. За углом.

7

Игорь притормозил у самой кромки леса и вопросительно взглянул на Василису. Она молча кивнула, и они вышли из машины.

Ночью, и немного прихватив утро, прошел дождь, солнце еще где-то пряталось, хотя и обещало скорое появление.

Они пошли по тропинке, от земли поднимался душный пряный запах. Казалось, лес покрылся испариной. Василиса молча, в немом предвосхищении счастья шла за Игорем. Она вдыхала густой, почти осязаемый воздух, и все представлялось ей прекрасным: и зеленые, в капельках, ладони ландышей, глянцево поблескивающие в робких лучиках солнца; и томно склонившиеся лепестки вьюнка, отяжелевшие от влаги; и оранжевые шляпки лисичек, выглядывающие из-под зеленого мха. Даже комары, назойливо тыкающиеся в лицо, руки, одежду, казались ей симпатичными.

«Они здороваются со мной», — подумала слегка ошалевшая Василиса и неожиданно наткнулась на спину Игоря.

— Здесь осторожнее, — сказал он. — Давай руку.

Они несмело ступили на бревно, перекинутое через ленивый ручеек, который, медленно перекатывался через острые камни, и наконец очутились на чудесной поляне, полностью освещенной уже осмелевшим солнцем.

— Здесь великолепно, — прошептала Вася. — Я знала, что здесь будет великолепно.

Словно осматривая владения, хозяйкой которых она только что стала, Василиса обходила поляну. Весь остальной мир будто перестал существовать для нее. Мгновение замерло.

Игорь, с улыбкой наблюдая за ней, занялся более прозаичным делом. Он выбрал место посуше, расстелил одеяло, расставил нехитрую еду, вино, стаканы. И стал ждать.

Наконец Василисе надоело бродить в одиночестве, да и чувство голода напомнило о себе. Она подошла к Игорю, опустилась на колени рядом с ним и счастливым голосом сказала:

— Я умираю от голода.

— Не очень-то ты похожа на умирающую, — он засмеялся. — Никогда еще не встречал женщин при смерти с такой довольной мордашкой.

Игорь разлил вино по стаканам, один протянул ей.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, и обязательно для этого все возможное сделаю, — сказал он.

Они выпили.

«Теперь все будет хорошо, — думала Василиса. — Начинается совсем другая жизнь. Предательству, мести, злобе в ней не будет места. Теперь нас двое мы сильны и со всем справимся».

Влажное томление леса охватило людей. Игорь привлек Василису к себе, крепко прижал, да так и замер, наслаждаясь ее теплом и доверчивостью. Ему хотелось защищать ее, заботиться о ней. И здесь, сейчас он дал себе слово, что никогда не даст ее в обиду, не позволит ненастью завладеть ее душой.

Увидев совсем близко от себя лубочно-красную землянику, Вася сорвала ее (с ягоды тут же испуганно скатился муравей), отправила ее в рот, где та и растаяла сладким ароматом между небом и языком.

— Мне так хорошо! — Вася подняла глаза и лучисто посмотрела на Игоря.

Не в силах вымолвить ни слова, он только еще крепче прижал ее к себе. Покой и сладкое тепло разлилось в ней, затопив все уголки сознания.

«Когда-нибудь мы все умрем», — без грусти подумала Василиса и, закрыв глаза, улыбнулась.

Игорь держал ее в своих надежных руках, легонько, словно ребенка, баюкая, и сама того не замечая, Вася, которая от волнения почти не спала прошедшей ночью, задремала. Игорь не хотел тревожить ее легкий сон и старался не шевелиться. Но рука его спустя какое-то время затекла, а тут еще запоздалая капля лениво скатилась с листа и, потревожив по пути своих подружек, упала прямо на лицо девушки. Он не удержался, наклонился к ней и осушил влагу своими губами с ее щеки. Вася открыла глаза.

— Никогда не пил ничего вкуснее. — Он виновато улыбнулся.

Пока она спала, что-то неуловимое пронеслось в воздухе, оставив тревожный след. Что это было? Предчувствие беды? Вася тряхнула головой. Нет, такого просто не может быть.

«Я все выдумываю», — сказала она себе, злясь на свою мнительность.

Над головой, где-то совсем близко, громко куковала кукушка.

«Пусть скажет, сколько счастливых лет ждет меня с Игорем».

— Что-то случилось? — Игорь вопросительно смотрел на нее.

«Я все выдумываю», — повторила про себя Вася, но, зная, что ее тонкая и восприимчивая натура улавливает колебания в Судьбе, сразу же погрустнела.

— Ведь все будет хорошо? Она с надеждой взглянула на Игоря, он убережет ее от горя, ей так хотелось верить в это.

— Конечно, — Игорь погладил ее по голове. — Становится прохладно. Похоже, погода опять портится.

— Да, пойдем.

Они поднялись. Невдалеке послышались голоса грибников, они очумело перекрикивались.

— Цивилизация все ближе. Скоро доберется и до этого места. Жаль.

Было грустно уходить с поляны, но тревога уже завладела сердцем девушки. Они пошли по тропинке обратно. Вася смотрела под ноги, задела цветок, обезглавленный носком ее туфли, он отлетел в сторону. Мухомор со стажем злобно ухмылялся ей из-под полуразвалившейся шляпы.

«Только не надо оборачиваться», — твердила про себя Василиса. Но, казалось, сама беда, криво скалясь, смотрит ей в спину. Не выдержав, Вася обернулась и с тоской увидела, как с востока надвигается на них мрачная грозовая туча.

Снова послышался голос кукушки.

«Сейчас расскажет, сколько мы лет проживем», — решила Вася и приготовилась загибать пальцы. Но, оставив висеть в воздухе вопросительное «ку», птица предательски замолчала. Василиса резко выпрямилась.

8

Марина готовилась к отъезду. Выбор пал на Мальту. Одессе в мягкой форме (может, еще сгодится) было отказано. Квартира по случаю сборов напоминала арену военных действий.

С самого утра Марина занялась проверкой своих шкафов. Происходило это следующим образом: вся одежда вываливалась на пол, на кровать, занимая все возможное пространство. Вещь приподнималась и после краткого осмотра с отчаяние отбрасывалась в сторону. Процедура эта продолжалась уже пять часов.

Зазвонил телефон.

— Я вас слушаю, — трубку взяла Марина, отрицательно помотав головой Василисе, которая в этот момент заглянула в ее комнату. — Ах, Афанасий, котик, как хорошо, что ты позвонил! Знаешь, у меня ужасная проблема, совсем нечего взять с собой в поездку… — заворковала она, стоя среди вороха одежды.

Вася тихо закрыла дверь и улыбнулась. «Как это похоже на Марину».

Последнее время между девушками вновь возникло то ни к чему не обязывающее дружелюбие, которое когда-то, на заре знакомства, свело их и которому, казалось Василисе, уже никогда не суждено воскреснуть. Но предотъездная радость Марины, предвкушение новых впечатлений и обновок, с одной стороны, и счастье, окутавшее Василису, замешанное к тому же на тайне от подруги, с другой, сделало это возможным. Воцарился мир. Недолгий, как подозревала Вася, поскольку уже сейчас предвидела реакцию Марины, узнай она о ее романе с Игорем.

Хотя, конечно, Василиса понимала, что немножко забегает вперед. Они регулярно встречаются, да, им бесконечно здорово друг с другом, верно, но их отношения сейчас пребывают в той начальной стадии, которая может обернуться как счастливым будущим, так и сгореть без остатка в один миг, оставив после себя лишь горстку горького пепла.

Но Василисе не хотелось думать о том, что произойдет завтра. Сейчас она осваивала нелегкое умение жить, жить сегодняшним днем и наслаждаться каждой неповторимой минутой, дарованной Судьбой.

Тень промелькнула за окном, и Вася прикусила язык.

— Сегодня он повезет меня по магазинам! — В комнату ворвалась Марина. Он так растаял, мой котеночек, как же мало им надо, всего-то несколько ласковых слов.

— Ты хоть немного его любишь?

— Ты что, с ума сошла? Зачем портить хорошие отношения? Запомни, Васька, от любви — одни неприятности. — Марина вдруг спохватилась: — Не видела мой второй носок? Куда-то подевался…

— Вряд ли ты сможешь отыскать его в этом первозданном бардаке, — Василиса засмеялась. — Когда вернешься?

— А что? У тебя какие-то планы? С Виталиком помирилась?

— Да ну его! — Вася с чувством отмахнулась. — Отдать бы ему подарок и забыть навсегда.

— Зачем отдавать? Оставь себе на добрую память.

— Была бы память доброй, да он затребовал сережки обратно.

— Шутишь! — Марина в изумлении даже приостановила поиски носка. — Да-а, широкой души человек. Надо срочно найти ему замену.

Как захотелось Василисе вот сейчас, сию минуту, поделиться своей радостью, сказать — нет, крикнуть: не надо никого искать, она уже нашла!.. Но тень тревоги закралась в сердце.

Она опять испугалась, что счастье ее мимолетно, подарено ей ненадолго и будет грубо отобрано.

«Как сережки Виталика», — попыталась она пошутить про себя и отогнать дурные предчувствия. Сегодня она встречается с Игорем. Что может быть лучше?

Марина наконец нашла носок и теперь красилась.

«Пора и мне собой заняться». — До встречи с Игорем оставалось два часа.

Василиса гадала, куда они пойдут на этот раз. Каждое свидание с ним обещало какую-нибудь неожиданность. Он очень любил преподносить ей сюрпризы, делать маленькие и приятные подарки. Когда они в прошлый раз гуляли по старой Москве, солнце слепило нещадно, и Василиса так жмурилась, что почти ничего перед собой не видела. Не долго думая, Игорь затащил ее в ближайший магазин, где она — к ужасу продавщицы — перемерила все очки, выбрав одни-единственные, которые, казалось, только ее и дожидались. Теперь она с ними не расставалась. Они терпеливо лежали в ее сумочке и в дождь, и в непогоду и ярко вспыхивали на солнце, когда она с гордостью цепляла их на нос.

В дверь позвонили.

— Ко мне! — крикнула Марина, и это прозвучало как собачья команда.

В квартиру вкатился человечек в очень хорошем костюме и с очень доброй улыбкой.

— Это Афанасий, — представила его Марина, поцеловав при этом в блестящую макушку, что сделать было совсем нетрудно: он на полголовы был ниже длинно-длинноногой Марины. — Васька, мы ушли!

— Какое интересное имя… — пробормотал Афанасий, поспевая за Мариной и прощаясь, не успев поздороваться, с Василисой.

Луна и солнце побледнели, Созвездья форму изменили.

Движенье сделалось тягучим, И время стало, как песок!

громко продекламировала Василиса и, закончив макияж, взглянула на часы: пора. Сердце в груди устроило бешеную скачку, Наперегонки с кем? Со мной! Я лечу, лечу, лечу! Она и правда чуть не полетела, споткнувшись о последнюю ступеньку. Игорь уже ждал ее.

— Привет, Лягушонок! — он распахнул для нее дверцу. — Ныряй. Сначала за цветами. Мы едем в гости к одной прелестной даме.

— Кто такая? — Вася вдруг ощутила первый в своей жизни укол ревности. И не понимая, почему раздражается на Игоря, не успела удержать слова, которые тут же воспользовавшись ее растерянностью, не замедлили соскочить с языка: — Мне ты никогда цветов не дарил. — В ее голосе явственно прозвучала обида.

— Но ведь ты сама просила меня об этом. — Игорь сначала удивился, потом рассмеялся: — Великая интриганка поджала губки!

Он по-настоящему развеселился: прекрасное настроение, которое он весь день старательно прятал от коллег, прорвалось на волю. И, глядя на него, Василиса перестала дуться.

— Подожди меня в машине, — сказал Игорь, притормозив. — Я быстро.

Он действительно вскоре вернулся, положил на заднее сиденье бархатистые, экзотических расцветок герберы и повернулся к Васе:

— А это тебе. В качестве утешительного приза за самую очаровательную из виденных мною гримас недовольства.

Игорь протянул Василисе изящный маникюрный набор. Она машинально взглянула на свои ногти (те, слава Богу, были в порядке) и, сияющая, пробормотала:

— Спасибо. — Ей стало стыдно за внезапную вспышку раздражения.

Дом, к которому они подъехали, находился на Садовом кольце — в кольце тумана, гари и копоти. Но в подъезде оказалось тихо и как-то не по-московски чисто. Они поднялись на второй этаж. Игорь позвонил.

Дверь открыла действительно прелестная дама: элегантный летний костюм, короткая стрижка, волосы с сединой, невысокий рост, лет примерно за пятьдесят.

— Здравствуй, мама. — Игорь протянул ей букет. — Это Василиса. Можно просто Вася. Ведь можно? — Он заглянул в ее растерянные глаза, пытаясь поддержать ее и унять то смущение, которое — он видел — охватило ее.

— Меня зовут Анна Михайловна. Проходите, пожалуйста, и, ради всего святого, не робейте и не снимайте обувь. В моем доме это совершенно лишняя роскошь.

Вася на деревянных ногах добралась до дивана в гостиной и по старой привычке попыталась стать незаметной. Не тут-то было! Войдя в комнату, Анна Михайловна обратилась к ней с просьбой:

— Вы знаете, Вася, из меня никудышная хозяйка. Я, как всегда, не успеваю к приходу гостей. Вы мне не поможете?

— А кто будет? — спросил Игорь.

— Кочкаревы и твой «бессмертный» друг Василий.

— Скорей уж твой. По-моему, в последнее время он явно предпочитает твой дом моему.

— А я бы сказала, мое общество — твое. Наверное, со мной ему интереснее. — Анна Михайловна повернулась к Василисе.

Та уже стояла по стойке «смирно».

На уютной кухне царил судорожный беспорядок, но пахло очень вкусно.

— Для начала выпьем с вами вот этого вина за знакомство. — Ловко и безошибочно Анна Михайловна отыскала в этом хаосе и бутылку, и сверкающие бокалы. — За нашу нелегкую женскую долю.

Вася быстро включилась в привычную работу. Смешивая салаты, нарезая хлеб и весело болтая с Анной Михайловной, она чувствовала себя прекрасно. Ей очень нравилось в этом доме. Старинные тяжелые книги на полках в гостиной, картины на стенах, кольца в хрустальной пепельнице, даже легкий (и вправду, будто художественный) беспорядок — все было на своих местах. Переставлять Василисе ничего не хотелось.

Прозвенел звонок в дверь, и почти без паузы в кухню ворвался Василий.

— Анна Михайловна! Ручку — и я у ваших ног!

Василиса, с ножом в руке, в фартуке улыбалась во весь рот.

— А кто эта юная леди? Макбет?! Он в притворном ужасе прищурился. О, Боги! Афродита! Ты, я смотрю, на верном пути. Дай поцелую!

— Василий, что за бесцеремонность, — Анна Михайловна всплеснула руками.

— Да мы знакомы двести лет, — пояснил Василий удивленной Анне Михайловне.

— И к тому же мы тезки, — некстати вставила Василиса.

— И это дает ему право тебя целовать? — На кухню с грозным видом вошел Игорь.

— Никогда не воспринимай мужчин всерьез — вредно для здоровья, — видя испуг Василисы, поспешила сказать Анна Михайловна. — И раз уж все мы здесь собрались, то быстренько посуду в руки — и вперед, накрывать на стол.

В дверь опять позвонили, когда они заканчивали сервировку.

— Это Кочкаревы, мои друзья, Алексей и Алиса, — представила Анна Михайловна Василисе прибывшую пару.

«И правда какой-то крючковатый», — подумала Вася, глядя на Алексея. Нос с горбинкой, тонкие губы, узловатые длинные пальцы. Зато жена его была на удивление круглой и уютной. Вдвоем они смотрелись очень гармонично.

— Теперь мы, наконец, сядем за стол, — трагически воскликнул нахальный Василий.

Все было замечательно. Василий, по обыкновению, много ел, пил, шутил. Анна Михайловна умело хозяйничала, иногда привлекая и Василису. И вскоре девушка чувствовала себя совсем свободно.

— Вы любите камерную музыку? — обратился к ней Алексей.

— Да, люблю, — ответила Вася, особо не вникая в суть вопроса. Сейчас она любила все.

— На этой неделе в Голубом зале концерт, — сообщил он гостям. — Люда будет петь Шуберта и Чайковского. Хотите пойти?

— У нее изумительный голос. Я и не знала, что она уже вернулась с гастролей, — сказала Анна Михайловна. — Как поживает ее пес?

— Его слишком любят, чтобы с ним что-нибудь стряслось. Так как, я заказываю билеты? — Алексей обвел собравшихся взглядом, словно ожидая от каждого кивок.

— А помните, у нее в прошлом году роман был? Бурный такой. — Василий оживился. — Чем там дело-то кончилось? Не свадьбой?

— Пока нет, — ответила Анна Михайловна. — А ты, Василий, по-прежнему пристально следишь за судьбами человеческими?

— Так ведь интересно же, — сказал он с обезоруживающей улыбкой. — И потом профессия у меня такая. Я собиратель чужих страстей. — Василий выпрямился и добавил: — И книжка у меня скоро выходит. Тебе, тезка, — он повернулся к Василисе, — обязательно с дарственной надписью. «Налей еще мне полстакана», — это уже Игорю.

— Я давно заметил, — засмеялся тот, — что ты Пушкина знаешь наизусть очень выборочно.

— Вы читали Васины стихи? — спросила Алиса у Василисы.

— Нет, — ответила та и покраснела, восприняв вопрос как упрек.

— А стихи у него очень неплохие. Когда мы были последний раз в Германии, видели твою книгу, представь себе, на немецком.

— Об этом и подумать страшно. Как можно сладкозвучную русскую речь — и на немецкий! Мне тут сон приснился…

Василий начал рассказывать сон про прыгающие немецкие звуки, а Игорь положил свою руку на руку Василисы и несильно сжал ее. Всякое его прикосновение намеренное или случайное — неизменно вызывало приливную волну тепла в теле Василисы. И сейчас она ощутила, как ожили мурашки и забегали по ее коже, угнездившись где-то в коленках.

— Давайте пить кофе, — предложила Анна Михайловна. — Для этого случая у меня припасены вкусные конфеты и отменный коньяк.

На какое-то время все разбрелись. Игорь решил показать Василисе картины и редкие книги. Кочкаревы с Василием в углу гостиной продолжали обсуждать лингвистические тонкости.

Вечер тянулся, словно сладкая карамелька. Пробило девять, потом десять. Кочкаревы откланялись, за ними ушел и Василий. В доме стало тихо и покойно. Анна Михайловна при помощи Василисы убрала со стола, и вскоре они втроем сидели в мягких креслах; негромко звучала музыка, в неярком свете красиво отливали бархатистым оттенком цветы в старинной вазе.

— Я, с вашего позволения, закурю, целый вечер держалась, — сказала Анна Михайловна и умелыми пальцами заядлого курильщика одной рукой зажгла спичку. — Не люблю почему-то зажигалок.

Запах дыма смешался с ароматом кофе. Василиса, которая невероятно тяжело сходилась с людьми и всегда страдала от мучительного стеснения при общении с незнакомцами, не уставала удивляться: ей так хорошо в этом доме, так интересно в обществе этой и правда прелестной дамы.

«Как это у нее получается?» — спрашивала Вася себя, ошибочно полагая, что это исключительно заслуга хозяйки дома.

— Ты так редко бываешь у меня, — грустно проговорила Анна Михайловна, обращаясь к сыну. — Вася, пожалуйста, навещайте меня почаще. Даже и без Игоря, я всегда буду рада видеть вас у себя. В любое время.

— Мама много времени проводит дома, — сказал Игорь. — Слава Богу, работа в издательстве позволяет ей это. Хотя я бы не сказал, будто ты скучаешь, и я так уж редко захожу к тебе. Ну а сейчас…

— Вам пора, — грустно подхватила Анна Михайловна. — Ну что ж, надеюсь, расстаемся ненадолго.

Она проводила их до двери, тепло попрощалась, и дверь, жалостно пискнув, закрылась за ними.

— Мне показалось, ей очень одиноко, — сказала Василиса, когда они уже мчались по ночной Москве.

— И ты не ошиблась. Заметила — мама немного хромает? Несколько лет назад попала в автокатастрофу, отец скончался у нее на руках.

— О, извини, — она немного помолчала. Но тогда почему ты так редко…

— Редко? Минимум раз в неделю. Просто, наверное, время для нее сейчас тянется невыносимо медленно. Они очень любили друг друга.

Словно желая сменить тему, он погромче включил музыку. Вася откинулась на сиденье: было грустно и светло. Они подъехали к ее дому, Игорь выключил мотор, положил руку на колено Василисы.

Не открывая глаз, девушка почувствовала, как томление начало охватывать все ее существо. Она улыбнулась и вдруг ощутила на своем лице сначала его дыхание, потом губы. Игорь целовал ее, нежно, ласково, скользя губами по щеке, подбородку. Теперь его руки сомкнулись у нее за спиной, губы стали настойчивее, дыхание жарким. Василиса внезапно лишилась всех своих сил, она обмякла в его руках, ноги стали ватными, неподъемными, зато каждая клеточка ее тела взывала к нему: я твоя, я твоя… Сознание ее, уступив натиску очнувшегося тела, погрузилось во тьму. Вася застонала.

— Тебе больно? — встревоженно спросил Игорь, на секунду замерев.

— Нет, что ты… — Язык ее почти не слушался.

Игорь припал к ее губам, будто стремясь напиться из живительного источника.

Рука его теперь опустилась на ее грудь, Василисе показалось, что она больше и выдержит, сердце ее разорвется, и она умрет.

— Нет, нет, подожди… — прерывисто зашептала она. — Пожалуйста, не торопись, пожалуйста, дай мне время, я не могу…

— Но почему? — Игорь еще крепче прижал ее к себе. — Я так хочу тебя…

— Но я… я… — Василиса не знала, что сказать. Она вдруг испугалась.

— Что? Скажи. — Он опять начал ласкать ее грудь, и рассудок Василисы вновь, сделав насмешливый реверанс, отступил перед желанием.

— Ты ведешь себя будто школьница, будто ты еще девственница, — прошептал между ласками прямо ей в ухо Игорь. И тут же ощутил, как напряглось ее тело, оно словно отторгало его от себя.

— А, по-твоему, это большой недостаток? — Васин голос прозвучал громко, как одинокий выстрел в наступившей тишине.

— Ох, черт, то есть прости меня… Так ты действительно?.. — Он со стоном зарылся в ее волосах. — Девочка моя, прости меня, олуха.

Непрошенные слезинки поспешили воспользоваться моментом, показали свои блестящие рожицы. Она зло смахнула их.

— Я провожу тебя до дома. — Игорь вздохнул.

Василиса коротко кивнула, скованно, боясь выплеснуть обиду, вылезла из машины, дожидаясь его, быстро направилась к подъезду. Игорь догнал девушку, обнял, почувствовав ее напряжение, убрал руки. Они торопливо и сухо попрощались. Оказавшись в одиночестве, Вася разрыдалась.

«От любви действительно одни неприятности», — успела подумать она, бросившись на кровать и уткнувшись мокрым лицом в несчастную подушку.

9

Ей снился сон.

Будто она одна, посреди пустой безжизненной поляны, и вокруг нее сгущаются сумерки, делая очертания неясными и, подобно фокуснику, превращая предметы под своим тягучим покрывалом в безруких и безногих чудищ.

Василиса стоит, боясь шевельнуться и не зная, куда идти. Она потерялась. Тени надвигаются на нее, подбираются все ближе, и, наконец не выдержав, она решается пойти куда глаза глядят, только бы прочь от этой поляны. Пытается сделать шаг, но ноги ее начинают вязнуть, и она с удивлением обнаруживает, что стоит в песке, который медленно заглатывает ее. Старается выдернуть ногу, но тут одна из теней прямо перед ней превращается в совиную голову с человеческим ртом, из которого доносится тявканье:

— Время стало, как песок! Время стало, как песок, — вдруг голова захохотала и куда-то бросилась. А Василиса уже стоит по грудь в воде. Вода грязная, вся в тягучих водорослях, они цепляются за ноги, за руки, обволакивают ее тело, тащат за волосы. Пытаясь как-то выпутаться, Вася делает рывок, отгребает водоросли, те валят ее. Она захлебывается, хотя все же умудряется подняться на ноги — и тут оказывается, что воды-то ей по колено, но кругом одна грязь, и ноги ее засасывает уже ил.

Теперь Вася стоит посреди пруда, и что-то темное, скользкое, очень большое рассекает неглубокую грязную воду и движется прямо к ней. Девушка цепенеет от ужаса, хочет закричать, но горло стискивают водоросли, которые вплелись в волосы, и крик застревает внутри.

И тут — о счастье! — она видит: на мостках, совсем рядом, кто-то сидит, кто-то бесконечно ей родной, кто-то, кто спасет ее. Василиса старается разглядеть сидящего, но его лицо все мокрое, и это мешает ей узнать человека.

«Почему такое мокрое лицо?» — недоумевает она, и вдруг ее осеняет. Слезы! Ну да, слезы. И Василиса мгновенно узнает — это Анна Михайловна, мама Игоря. Она поможет ей. Ведь она обещала. Но почему она плачет? Ну как же я забыла: у нее вчера погиб муж. И сейчас, здесь, оно оплакивает его.

Что-то гладко-скользкое задевает Василису по ноге, и крик ее прорывается наружу, она кричит, кричит, но Анна Михайловна не двигается с места — почему? почему? — и тут девушка с ужасом видит: у нее нет ног.

В последнем рывке отчаяния она хватает первое, что попадается ей подруку — это оказывается птичий хвост, — тянет его, совиная злобная морда оборачивается к ней, раскрывает свой человеческий рот, и оттуда вырывается громкий звон.

«Очки разбились!» — в панике думает Василиса, но повторяющийся звон выхватывает ее из кошмара. Она рывком садится на постели, трет глаза и, вскакивая, бежит к двери, на ходу бросая взгляд на столик, где лежат ее очки — целы!

— Кто там? — громко кричит Вася, пытаясь унять свое сердце.

— Тут вот дяденька просил вам передать, — совсем детский голосок.

Она осторожно приоткрывает дверь, все еще опасаясь, что вот сейчас голосок трансформируется в совиную рожу, но необыкновенный аромат цветов моментально разгоняет остатки сна. Распахивая дверь, Василиса на полувздохе видит — хватает, зарывается лицом — в огромный роскошный букет роз, усеянный капельками росы.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — шепчет она, и в ответ ей раздается только легкая дробь детских ножек.

* * *

Зал блистал зеркальной голубизной. В центре стоял торжественный рояль, рядом с ним, привалившись к стулу, отдыхала виолончель. Стулья были расставлены широким полукругом, и, усаживаясь во второй ряд вместе с Игорем, Василиса заметила, какой диссонанс в эту обстановку вносит современная одежда. Сейчас девушка чувствовала себя светской дамой из высшего общества.

Прошелестели аплодисменты, и к роялю вышли — сначала аккомпаниатор, затем Людмила и виолончелистка. Они коротко поклонились, заняли свои места. Зал стих.

Василиса в ожидании подалась вперед. Зазвучала музыка. Необыкновенно глубокий проникновенный голос вознесся к потолку и опустился на притихший зал. Музыка подхватила душу Василисы и понеслась вместе с нею по заоблачному прозрачному пространству, заполненному волшебными звуками.

Романс сменял романс, тягучая песня виолончели вела за собой хрупкие трели рояля, а над ними парил прекрасный голос.

Когда музыка смолкла и раздались аплодисменты, Вася тряхнула головой, стараясь очнуться и вновь оказаться в реальном мире. Игорь погладил ее руку. Она улыбнулась ему.

— Я и не знал, что у тебя такая восприимчивая душа, — сказал он. — Ты будто летала куда-то, подальше от меня.

— Это было чудесно.

— Раз тебе так понравилось, то пойдем за кулисы и поблагодарим Люду за ее талант.

— А это удобно?

— Не только удобно, но и необходимо. Ей будет очень приятно.

Игорь взял Василису за руку, подхватил цветы и, борясь с ее смущением, потащил за кулисы.

Там, за спинами поклонников и друзей, они разглядели сияющую Людмилу, со счастливой улыбкой принимавшую поздравления и раздававшую автографы. Здесь же, чуть в стороне, Игорь приметил Алексея с Алисой.

— Ждем, когда рассосется, — съязвил Алексей. — А где же Аня?

— Как назло, срочная работа. Мама очень расстроилась, что не смогла прийти.

— Ну ничего. Чай, не в последний раз.

Народу стало поменьше, и они наконец могли поблагодарить Люду за прекрасный концерт.

— Ну, а теперь — шампанского! — театрально воскликнула она. — Здесь недалеко есть отличный бар. Только сменю концертную робу на рабочую.

Уже сидя в баре с бокалом шампанского в руке, Вася думала, что ее подхватил волшебный вихрь с искрящимися пузырьками, которые окружают, щекочут ее и преломляют реальный свет в сказочный.

Они с Игорем решили уехать пораньше, и уже в машине Василиса вспомнила, что забыла в баре сумочку. Она дернулась, но Игорь остановил ее.

— Я схожу, — сказал он.

Было очень жарко, лоб ее вспотел, а платок предательски лежал в сумочке, и она рискнула заглянуть в бардачок, помня, что видела там бумажные салфетки. Роясь в нем, Василиса наткнулась на бархатный футляр и, не сумев побороть любопытства, достала и открыла его.

Блеск небольшого бриллианта ударил ей в глаза. Василиса разглядывала красивое, изящной работы кольцо, покоившееся на черной подушечке бархатного домика. Ловя фотоны света, камень бросал в девушку тоненькие разноцветные копья.

Испугавшись, что Игорь может застать ее за этим занятием, Василиса поспешно сунула футляр и ненужные теперь салфетки обратно в бардачок и выпрямилась на сиденье, всем своим видом показывая: она ничего не видела, не слышала, не знает.

— Вот твоя сумка. Все нормально? — Игорь с интересом взглянул на Василису, вид у которой стал заговорщический.

— Да, конечно, поехали?

Проводив, как всегда, Василису до двери и целомудренно поцеловав ее в лоб, он попрощался с ней.

Оставшись одна, Василиса в который раз прокляла свою девственность. Больше Игорь не целовал ее так, как в тот раз, в машине. Он вел себя отстраненно, словно боясь прикоснуться к ней. «Как к прокаженной», — не раз думала она. Неужели ее девственность, которой Василиса втайне раньше гордилась и которую пообещала себе не отдавать кому попало, теперь ее порок. Качество, заставлявшее чувствовать некую ущербность, недостаток ее как женщины.

«Все наоборот в этом странном мире», — не однажды грустно вздыхала Вася.

С утра Василиса решила убрать квартиру. С Игорем они договорились созвониться в четыре часа. Как всегда с нетерпением ожидая его звонка, закончив все дела к четырем, она сидела у телефона, как говорится, с вымытой шеей. Игорь отличался пунктуальностью, и Василиса любила по одному его зову срываться в дорогу. Но в четыре часа телефон молчал. Молчал он и в десять минут пятого, и в пятнадцать минут, и в двадцать. Без пяти пять Василиса вскочила и взволнованно заходила по комнате. В полшестого она решила позвонить Игорю сама. Но секретарша ответила, что он давно ушел.

«Значит, с ним что-то случилось! Сон! Мой сон!» — Василиса со стоном опустилась на диван. Этот чертов дурной сон принес-таки беду. Она тупо уставилась в окно и потеряла счет времени.

Когда в полвосьмого зазвонил телефон, Вася от испуга аж подпрыгнула. Рука ее потянулась к аппарату, замерла, боясь плохих вестей, наконец сняла трубку.

— Алло, — прошептала Василиса.

— Привет, Лягушонок! — услышала она веселый голос.

В первую минуту она захлебнулась от облегчения, во вторую — удивилась, в третью — вознегодовала.

— Ты где пропадал? Я тут как дура сижу с четырех часов, жду твоего звонка…

— Полегче, полегче, Вася. У меня была деловая встреча, я даже не мог выйти позвонить тебе. Зато мы заключили очень выгодный контракт…

— Конечно, контракт важнее моих нервов. Я уже почти похоронила тебя!

— Ну это ты поторопилась. В конце концов, с деловыми людьми это случаете! Я же не сижу целыми днями дома.

Услышав последние слова и приняв их на собственный счет, Василиса вскипела еще больше.

— Я имею полное право на отдых! И я, слава Богу, не сижу на твоей шее! И никогда сидеть не буду! — выпалив все это, она замолчала.

Повисла тяжелая пауза. Говорить вдруг стало не о чем.

— Ну знаешь, раз ты так настроена, давай перенесем нашу встречу. Позвоню тебе завтра, — проговорил Игорь.

— Лучше послезавтра! — крикнула Василиса и швырнула трубку.

Она была зла. На него, на себя, на весь мир. В воображении ее рисовались красивые женщины, льнущие к нему, гибкие и доступные. Вот он обнимает, целует их, ему легко с ними, не то что с ней. И разве Игорь говорил ей, что любит ее? И кому предназначается это кольцо? Такое кольцо можно подарить либо невесте, либо любовнице. А она кто? Да никто! Исчезни она из его жизни, он и не заметит. Боль вдруг обожгла Василису — она поняла, что теряет его. Позвонить! Удержать! Она уже бросилась к телефону, но уязвленная гордость загородила ей дорогу.

«Пусть первый позвонит мне, и тогда я попрошу прощения за вспышку, — решила Василиса и грустно подумала: — Если позвонит».

Игорь изумленно смотрел на телефон и не знал, что делать. Он был обижен, раздражен. Она бросила трубку? Его уши отказывались воспринимать эти пикающие да-да-да. Что за черт? Чем-то обидел ее? Нет! В конце концов, он свободный человек, ни перед кем отчитываться не обязан, она должна перезвонить и извиниться. Хорошее настроение, удачная сделка, предстоящее свидание — все вмиг рухнуло.

«Ладно, — решил Игорь, — если Василиса не перезвонит, то позвоню ей сам послезавтра, как она и просила».

Порешив на этом, он собрал бумаги, позвонил друзьям и поехал в гости.

10

Василиса, полночи проплакав, к утру забылась черным сном без сновидений. Но спать ей довелось недолго.

Распахнулась входная дверь, что-то прогромыхало, спросонья Васе почудилось, будто падает шкаф, но тут же раздался веселый приглушенный смех и еле сдерживаемый шепоток:

— Тихо, тихо, а то проснется. Послышались чмоканья, придыхания, опять шепоток:

— Ну-ну, котик, не сейчас, я так устала.

Вася села, посмотрела на календарь: а да, точно, как же летит время. Вернулась Марина.

Дверь опять открылась, потом закрылась. Внизу хлопнула дверца, заурчал мотор, «котик» уехал. В комнату Василисы просунулась довольная физиономия Марины.

— Не спишь? — и, не дожидаясь приглашения, та вошла и села на постель. — Это было здорово! Если бы еще не надо было столько трахаться… Кто бы мог ожидать от него такой прыти? Марина выглядела потрясающе. Загорелая, с выцветшими волосами, в свободной майке и в коротких шортах, она излучала здоровье и довольство жизнью, словно сытая любимая кошка.

Василиса с завистью слушала восторженный рассказ подруги, чувствуя себя при этом самым несчастным человеком в мире.

Излив восторг (пусть немного преувеличенный) на собеседницу, Марина сладко потянулась и, пропев: «Ну, пойду посплю», — отправилась к себе.

Василиса попыталась вздремнуть, но непреодолимое чувство утраты резало сердце и гнало сон прочь. Устав с собой бороться, она встала, стараясь не шуметь, вышла в коридор, споткнулась о брошенный чемодан Марины, чертыхнулась, добралась до ванной. Понуро приведя себя в порядок, вернулась в комнату и вдруг поняла: ей совершенно нечем заняться. Было семь утра. Попробовала читать, но застряла на втором абзаце, мысли отскакивали от книжных строчек и уносились вдаль, прыгая по страницам жизни Василисы.

Она вспомнила свою первую влюбленность, первое открытие чувств, так и прерванное руками Вольдемара. Свой главный триумф, который испытала при поступлении в московский институт. И последовавшее разочарование, когда обнаружила, как тяжело сходится с людьми. Правда, теперь ей казалось, этот барьер преодолен, особенно после встречи с Игорем. Игорь… Сердце больно сжалось. Что же делать. Сидеть и тупо ждать его звонка? Она машинально взглянула на телефон. Тот, разумеется, молчал. Слишком рано. Как же трудно ждать! Надо чем-то себя занять, кому-то позвонить, на что-то обрушить свое нетерпение.

Не в силах и дальше выносить молчание телефона, она оделась и вышла на улицу.

Москва просыпалась. Вася неспешной походкой направилась к скверику. Ее недовольно обгоняли спешащие на работу люди. Она недоуменно смотрела в их спины, еще, казалось, поглощенные сном, и думала: в такую рань — и уже так спешат. Вокруг киосков начинали копошиться продавцы, дворники собирали мусор и пустые коробки, где-то гремели бутылки. Солнце уже светило вовсю, и деревья, еще не запыленные днем, жадно ловили его лучи чистыми листьями.

Василиса потихоньку успокаивалась. В конце концов, изменить она ничего не могла. Если Игорь ее любит (любит ли?), он обязательно объявится. А если даже и не позвонит, вдруг решила она, то после трех сама ему позвоню.

Прошатавшись бесцельно по улицам несколько часов, Вася проголодалась и отправилась домой. Никто ей не звонил. Тогда она извлекла из забытья прошедших дней бумаги с адресами и телефонами и, поскольку была не в состоянии терпеть рядом с собой немой телефон, села обзванивать конторы и квартиры в поисках работы и жилья.

Игорь терпеливо в течение часа пытался дозвониться до Василисы. Вчерашняя размолвка сегодня представлялась ему ужасной глупостью. Он ругал себя за сухость и раздражение, которые выплеснул вчера на Васю, и пытался оправдать себя тем, что страшно устал во время переговоров и перенервничал, не имея возможности ей позвонить и предупредить об опоздании.

Василиса положила трубку и вздохнула: ничего. Час, потраченный впустую. Полсписка можно вычеркнуть — единственный результат. А если звонил Игорь? Она набрала номер его офиса, но сладкоголосая секретарша сказала, что его нет. Василиса позвонила ему домой — ничего. То, что вчера она бросила трубку, сегодня казалось ей безумием.

«Выпить, что ли, кофе?» — подумала Василиса и уже дошла до двери, когда зазвонил телефон.

Она бросилась к нему, по пути сшибла стул, сердце стучало где-то в горле.

— Здравствуй, Вася. Это Виталик, услышала она знакомый, но неприятный голос. Звучал он подчеркнуто официально.

— Здравствуй, Виталик. Это Вася. (Чтоб ты провалился!) Он тут же завелся.

— Ты что, издеваешься?

— По-моему, я с тобой здоровалась. Недолгая пауза.

— Ну хорошо. Помнится, мы с тобой договаривались, что ты вернешь мне подарок.

— Как можно забыть такое?

— В таком случае, когда мы можем увидеться?

— Хоть сегодня днем. («Игорь все равно занят».) Встретимся где-нибудь в метро.

— Нет. Поскольку это исключительно твоя вина, я хочу, чтобы ты завезла его мне домой. У меня срочная работа, я не могу никуда выйти.

— Тогда давай в другой день, раз уж ты так занят.

— Нет, сегодня.

— О Господи! — Василиса в сердцах аж топнула. — Ну хорошо, я буду у тебя через сорок минут.

«Отдам ему этот чертов подарок — может, наконец, отвяжется», — решила Вася.

— Марин! Я вернусь часа через два! Не волнуйся! — крикнула она уже от входной двери.

* * *

Директорат тянулся уже полтора часа. В одном из филиалов банка в Люксембурге возникли крупные неприятности, грозившие потерей солидной суммы. Проблема требовала безотлагательного решения, и сейчас обсуждался состав комиссии, которая сегодня же вечером должна отбыть за рубеж. Кандидатура Игоря, первоклассного банковского юриста, стояла в списке первой. Он угрюмо смотрел в окно и думал только о том, чтобы успеть попрощаться с Василисой.

Как раз сегодня, не сумев до нее дозвониться и испытав приступ боли при мысли, что может вот так, из-за глупости потерять ее, он понял, что любит Василису. Кольцо, которое Игорь, повинуясь внезапному порыву, купил, полагая когда-нибудь надеть ей на палец, сейчас жгло ему карман.

«Это надо сделать сегодня же. Я уеду, а она, моя невеста, будет ждать меня», — улыбнулся Игорь.

— Что вас так развеселило, Игорь Александрович? Надеюсь, не наши проблемы? — спросил его директор.

— О нет! В данной ситуации меня обрадовала мысль, что я могу оказаться полезным родному учреждению. — Ему вдруг стало легко и весело.

— Надеюсь, — подозрительно буркнул директор. — Совещание окончено. Вылет сегодня вечером.

Игорь поспешил к телефону.

Василиса уже подходила к дому Виталика, когда дурное предчувствие накатилось на нее.

«Не надо туда идти», — стучало у нее в мозгу.

Она уже собиралась повернуть назад, но мысль, что он опять будет звонить, канючить, требовать непонятно чего, остановила ее: Вася скривилась и поплелась к подъезду.

«В конце концов, чего я боюсь? Суну сережки ему в руку, даже в квартиру заходить не буду».

* * *

— Марина, привет! Игорь тебя беспокоит.

— Ах, Игорь! Давно же я не слышала твоего голоса! — Марина опустилась на стул. Она поняла, что страшно соскучилась по Игорю, безумно рада его звонку и, пожалуй, впервые в жизни не в состоянии контролировать свои эмоции. — Как же я хочу тебя видеть, — донесся до нее собственный голос.

— Мариночка! Мне очень лестно слышать такие слова от тебя, очаровательной красавицы, но — прости — звоню я твоей подруге. Она дома? Марина так растерялась, что сначала не поняла, о ком идет речь. Поскольку она молчала, Игорь решил продолжить:

— Думаю, хватит нам играть в прятки. Я собираюсь жениться на Василисе. — Он невольно улыбнулся.

Марина так и приросла к стулу. Растерянность сменялась недоумением, недоумение — злостью, злость — яростным «не позволю!»

— Нет, ее нет дома. — Голос ее дрожал, она изо всех сил пыталась взять себя руки. — Когда будет? Не знаю. Она не сказала. Умчалась куда-то. Может, вечем.

— Дело в том, что вечером я уезжаю. А мне необходимо с ней поговорить до отъезда. Не возражаешь, если через пару часов я подъеду и подожду ее?

— Нет, что ты, конечно, приезжай!

Марина зло бросила трубку. Эта дрянь у нее из-под носа увела Игоря. Ее Игоря. Да как она смела? Как ей удалось? Она даже замерла. Действительно, как же ей это удалось?

* * *

Виталик открыл дверь сразу же — видимо, караулил Василису. И не успела она опомниться, как он втащил ее в квартиру, рассыпаясь в извинениях и оправдываясь.

— Вася, пожалуйста, не уходи сразу, Мне очень плохо без тебя! Я так хотел увидеть, услышать тебя. Все это какой-то дурной сон, ты просто решила пошутить, испытать меня, пожалуйста, помоги мне, давай поговорим о чем-нибудь. Я вот вина хорошего купил. Один бокал, только не уходи сразу, я очень тебя прошу. Ну скажи же мне что-нибудь! — взмолился Виталик.

«Еще чуть-чуть, и он рухнет на колени», — подумала Василиса, ей стало жаль парня, такого большого и беспомощного.

— Ну хорошо. Только ненадолго.

Они прошли в комнату. Там, на журнальном столике стояли, замерев в ожидании, бутылка красного вина, фужеры, конфеты, цветы и даже одинокая свеча. Василисе стало досадно: придется пробыть минимум час.

А Виталик ликовал: он понял, первый шаг сделан. Заботливо усадив Васю в кресло, он сел, налил вина. Видно было, как он нервничает сам, у него даже немного дрожат руки. Василиса вино едва пригубила. Виталик — сразу выпил весь бокал. Налил себе еще. Все это молча, в каком-то напряженном ожидании. Наконец он не выдержал:

— Ну скажи мне что-нибудь.

— Что нового ты хочешь услышать от меня, Виталик? Я могу только повторить, я тебя не люблю. Я полюбила другого человека и хочу быть с ним.

— Кто он? — спросил Виталик упавшим голосом.

— Ты не знаешь.

— Ты уже спала с ним?

— Не твое дело. — Василиса разозлилась.

— Значит, не спала. — Виталик выпрямился, махнул еще вина. — Твоя прославленная девственность все еще при тебе.

— Откуда ты… — Вася ошарашенно смотрела на него.

— Мы с твоей подругой, дорогой Мариночкой, не раз обсуждали твое нетронутое тело. — Он хмелел и хамел прямо на глазах.

— Я ухожу. — Она поднялась. Виталик не тронулся с места. Наоборот, развалился в кресле и ухмыльнулся.

— Ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока я этого не захочу.

* * *

Игорь затормозил у дома Василисы, взял кольцо, цветы и направился к подъезду.

Дверь открыла ослепительная Марина.

— Привет! Ты само совершенство, — поздоровался он. — Василиса еще не появилась?

— Нет, проходи, я как раз пью кофе.

Она провела его в свою комнату, тщательно прибранную к его приходу. На низком столике стояли кофейные чашки и в придачу к ним — коньяк, рюмки, свечи.

Марина села, закинув свои длинные ноги одну на другую, и призывно улыбнулась.

У Игоря оставалось еще четыре часа.

* * *

Василиса вскочила с кресла и бросилась к двери. Судорожно попыталась открыть замки, заранее понимая тщетность своих стараний. Наконец она в отчаянии прижалась лбом к холодной стене.

«Я завязла. — Ей показалось, что ноги ее погребает песок. — Господи, сколько же времени…»

— А ключики-то, вот они, — услышала куражливый голос Виталика.

Василиса мрачно вошла в комнату.

— Отдай.

— Отдам. Честное слово. Если разденешься.

Ярость охватила девушку, она бросилась на Виталика, забыв, насколько тот сильнее ее. Он в притворном ужасе вскочил, высоко подняв руку с ключами, и Вася буквально налетела на него. Парень тут же ловко схватил ее за запястья, легко завел руки за спину, и не успела она опомниться, как уже лежала лицом в ковер с заломленными руками.

— Ты заслуживаешь наказания, — Виталик веселился. — Пожалуй, я свяжу тебя. А то опять драться полезешь.

Одной рукой он вытащил из брюк ремень, крепко связал ее и встал — полюбоваться своей работой.

Василиса лежала ничком, юбка ее задралась, обнажив красивые ноги, пара пуговиц на блузке отскочили, и теперь одно плечо было полностью открыто. Руки ее были заведены далеко назад и надежно связаны. Весь вид Васи выражал полную беспомощность.

«Сейчас она абсолютно в моей власти моей власти», — стучало в мозгу Виталика. Тяжелая давящая похоть начала овладевать им. Никогда раньше он не испытывал желания такой силы. Дышать стало трудно. Руки сами потянулись к ширинке.

Услышав звук расстегиваемой «молнии», Василиса будто очнулась. Она перевернулась на спину, умудрилась сесть, привалившись спиной к креслу, и с ужасом увидела, как Виталик не спеша снимает брюки и обнажает большой, налитый кровью член. Страх сковал ее.

— Подожди, послушай, — залепетала она. — Мы же разумные взрослые люди, ты же не можешь изнасиловать меня. А ведь это будет изнасилование, я не хочу тебя, я ненавижу тебя! — Голос ее сорвался в крик. — Я милицию позову! — в последнем порыве отчаяния закричала Василиса.

— Пора заткнуть тебе глотку, — тихо сказал Виталик и ухмыльнулся.

Он подошел к девушке, грубо схватил за волосы и сунул член в ее открывшийся рот.

Василисе показалось, она сейчас задохнется. Время остановилось, а вместе с ним и ее сознание, всякая мысль перестала в ней биться.

«Я умерла, и это происходит не со мной», — успела подумать она, прежде чем реальность превратилась в гадкий сон.

* * *

— Еще коньячку? — предложила Марина и уже взялась за бутылку, когда Игорь остановил ее.

— Спасибо, нет настроения. Куда же она подевалась?

Вот уже три часа давился он горьким кофе, слушал болтовню Марины и избегал ее слишком уж недвусмысленных взглядов. Разговор поддерживать было все труднее и труднее. Игорь пытался убедить себя: ничего страшного не случилось, просто у Василисы накопились дела, которые она и решила сегодня переделать. Но тревога заползала в его душу все глубже, и ожидание становилось невыносимым.

Он вскочил и стремительно направился в комнату Василисы. Марина на полуфразе так и застыла с открытым ртом.

— Да что я накручиваю! — воскликнул Игорь, злясь на себя и на весь мир.

Он стоял посреди ее комнаты, ее вещей, милых безделушек и здесь, в этой обстановке, неожиданно почувствовал себя спокойнее. Сел на пуфик перед зеркалом. Попытался представить, как она, приблизив лицо к зеркалу, красит ресницы. Сердце вдруг защемило. Пронзительно пронеслась мысль, что он никогда этого не увидит, Игорь опустил глаза и заметил хрустальную пепельницу, а в ней кольца.

«Раньше за ней этой привычки не водилось, а теперь, как у мамы», — с улыбкой подумал он. И сразу как-то успокоился, вспомнил о подарке и решил оставить ей кольцо вместе с запиской. Быстро отыскав бумагу и ручку, он, все еще улыбаясь, сел писать.

* * *

«Я сплю, и мне все это снится», — повторяла про себя Василиса.

Она все еще лежала на полу, руки нещадно болели, шевелиться не хотелось. Странная апатия накатилась на нее. Виталик развалился в кресле, совершенно голый, смотрел на нее, гладил свой член и наслаждался. Ее унижение, ее беспомощность рождали в нем неведомое рано хмельное неистовство.

Виталик встал, легко поднял безвольную Василису, перекинул ее через подлокотник кресла, задрал юбку, опустил трусы.

— Момент торжественный настал, — громко крикнул он и, раздвинув ее ноги, вонзился в Василису.

Страшная боль ослепила ее, и она, очнувшись от забытья, закричала.

Игорь выронил ручку и вздрогнул — сердце бешено колотилось.

— Господи, что это было? — пробормотал он и подошел к окну. — Чертова птица напугала меня. И что ей вздумалось биться в окно?

Игорь вглядывался в густеющие сумерки словно ища ответа на свой испуг. Стало тихо. Он понемногу успокаивался. Посмотрел на часы. Пора.

Игорь вздохнул. Положил футляр, записку около зеркала. Зашел к Марине. Та, понурив голову, сидела на диване, поджав под себя ноги. Ему стало жаль девушку.

— Я уезжаю недели на две. Извини меня за бессердечие. Но я полюбил твою подругу. Не грусти, у тебя наверняка все сложится замечательно.

Марина, не поднимая головы, коротко кивнула. Игорь неловко потоптался в дверях, опять вздохнул, пожал плечами и направился к выходу.

Минуты начали отсчитывать последний час до отлета.

«Успеть бы», — подумал он, устремляясь к машине.

* * *

Кровь стекала по подбородку из прокушенной губы, кровь стекала по ногам из поруганного тела. Виталик деловито развязывал ей руки.

— А теперь убирайся. Ты свое отработала.

Шумно, со стонами облегчения и какого-то болезненного наслаждения кончив, он потерял к Василисе всякий интерес. Ему хотелось поскорее остаться одному, перебрать в уме все детали такого удачного вечера и еще раз насладиться — теперь уже мысленно — своей властью.

— А в девственницах, оказывается, что-то есть, — он захохотал. — Прощай крошка!

Виталик открыл дверь. Василиса слепо спустилась вниз, остановилась на краю тротуара, сделала шаг в пустоту. Завизжали тормоза, злой голос обложил ее матом, но вдруг смолк, кто-то тронул ее за руку.

— Эй, детка, с тобой все в порядке?

— Зачем вы? Было бы так просто…

— Ага, а мне потом отвечать. — Парень часто закивал. — Ну ладно, тебе куда ехать-то? — И, не дожидаясь ответа, усадил ее в машину и рванул с места.

11

Марина вздрогнула как от щелчка, услышав звук захлопнувшейся за Игорем двери. Мрачно осмотрелась, встала, прошлась по комнате. Наконец любопытство — что же он так долго делал в комнате Василисы? — взяло верх.

Она не сразу увидела футляр и уголок бумаги, выглядывающий из-под него. Недолго думая, выдернула записку Игоря, развернула ее и прочла:

«Как жаль. Лягушонок, что не смог сказать тебе при встрече те слова, которые ты ждала от меня и которые ты прекрасно знаешь: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

Когда тебя нет рядом, жизнь теряет для меня все очарование. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Я уезжаю ненадолго, скучаю без тебя уже сейчас и очень-очень жду нашей встречи.

Оставляю тебе — чтоб помнила меня — кольцо, и как хочется сказать: «Этим кольцом я беру тебя

».

Если ты, конечно, не против.

Целую, твой Иванушка-дурачок».

Слезы бессилия выступили на глазах Марины. «Почему она, а не я?» — спрашивала она себя и медленно, смакуя, рвала послание Игоря.

— Ни черта не получишь, Васька! Уж я об этом позабочусь, — прошептала Марина.

Вынула кольцо, надела себе на палец, поднесла к свету. Марина огляделась следы своего вторжения, — в глаза не бросалось, — затем прошла в туалет и бросила в унитаз обрывки бумаги, поруганной и оскверненной, и села на кухне ждать Василису.

Прошло совсем немного времени, когда она услышала, что кто-то робко нашаривает ключом замок. Марина поднялась, проследовала в прихожую. Дверь открылась, и в квартиру не вошла, а скорее впала Василиса.

— Приветик! — сказала Марина. — Что это с тобой? Перебрала, что ли?

Василиса замотала головой, в изнеможении оперлась о стену. Взгляд ее блуждал, что-то мешало ей, резало глаза, она никак не могла понять, в чем причина, но это что-то точно было на Марине. Вася пыталась сосредоточиться, поймать образ, но тот все время ускользал от нее.

— Так что случилось? — вновь спросила Марина. Голос ее звучал сухо.

— Виталик… меня… — выдавила Василиса и замолчала.

Взгляд Марины опустился вниз, она увидела запекшуюся кровь на ногах Василисы. Машинально поднесла руку ко рту. Кольцо блеснуло на пальце, и его лучик угодил Василисе прямо в глаз. Она зажмурилась.

«Кольцо, — устало подумала она. Все кончено». И обреченно, покоряясь Судьбе, вздохнула.

— Тогда у нас два события, которые надо отметить. Потеря достославной девственности — раз. И я выхожу замуж за Игоря — два! — Она триумфально взглянула на Васю и рассмеялась. — Пойдем выпьем. Там еще остался коньяк, который мы с ним не допили.

— Игорь был здесь? Искал меня? — встрепенулась Вася.

— Да, был. — Марина медленно кивнула. — Только он не тебя искал. Игорь прибыл ко мне. Чтобы сделать мне предложение. — Она ткнула кольцом в лицо Василисы.

— Я тебе не верю, — какая-то ее часть все еще не хотела сдаваться.

— Придется поверить. Правда, только мне. Он не хотел сам тебе говорить. Посчитал, что, если узнаешь об этом от меня, будет для всех лучше. С тобой он даже разговаривать не хочет, так что не названивай ему, его для тебя просто нет. — Марину понесло. — А жить мы будем здесь. Он перебирается ко мне. Прямо завтра. — Она вдруг поняла, что видеть не может Василису. — Так что освобождай жилплощадь. Прямо сейчас! А то слишком загостилась тут!

Василиса отстраненно наблюдала за Мариной, удивляясь, куда же подевалась ее знаменитая красота. Лицо было искажено, рот кривился, она размахивала руками и кричала, как базарная баба.

— Ты что, оглохла? Проваливай, говорю, прямо сейчас!

— Что? Но как же? Куда? Ведь ночь. — Василиса никак не могла понять, чего от нее требуют.

— А мне, знаешь, плевать, — и, крепко выругавшись, добавила: — Двадцать четыре минуты — и чтоб духу твоего здесь не было!

Василиса оторопело смотрела в глухую дверь Марининой комнаты. Затем, кое-как отлепившись от стены, прошла в ванную, встала под душ, начала яростно скрести свое тело, стараясь отмыть его от грязи, пока кожа не покраснела. Вытерлась, причесалась, оделась, зашла к себе, стала собирать вещи. Все это она проделывала в какой-то тупой сосредоточенности. Эмоции, чувства куда-то попрятались, душе был дан короткий отдых. Кое-как побросав свои немногочисленные пожитки в сумку, она стала застегивать ее, «молнию» заело, Вася с силой дернула — сумка закрылась, но сломался ноготь.

— А, черт! — выругалась она. — Не мой сегодня день, — и горько рассмеялась.

Затем присела, будто на дорожку, встала, взяла сумку, папку с рисунками и, не оборачиваясь, вышла. На улице поднимался ветер, собиралась гроза. Василиса в нерешительности остановилась. Куда идти? Ночь. И в городе нет никого, кому она нужна.

Упали первые капли. Вокзал! Ну конечно, можно переночевать на вокзале. И Вася улыбнулась такой удачной мысли. Сейчас все силы ее сознания были брошены на решение сиюминутных проблем. Душа ее по-прежнему пряталась.

Начался настоящий ливень. Немногочисленные прохожие, пригибаясь, бежали по улице, прикрывая голову кто чем: предусмотрительные счастливцы зонтиками, другие — сумками, пакетами, а то и просто руками. Каждый спешил в свою норку.

Вася быстро промокла, но ей было абсолютно все равно. Она понимала: это льет дождь из той самой грозовой тучи, когда-то виденной ею на восходе своего счастья.

«Она все-таки догнала меня», — подумала Василиса и шагнула навстречу этой темной дождливой ночи.

Было очень холодно. У нее просто зуб на зуб не попадал.

«Сейчас бы под теплое одеяло», — мечтательно подумала Василиса и огляделась. Теплым одеялом и не пахло. Вот разутыми ногами — да. И еще как!

Чтобы как-то убить время, она принялась исподлобья рассматривать своих временных соседей. Прямо напротив нее, занимая по три сиденья, спали две старушки, Ладошки положены под щеки, колени прижаты к животам — прямо как дети. Чуть подальше лежала мать с ребенком. Пятки у обоих были невообразимо грязные. Около них толстая баба в цветастом платьице уплетала вареные яйца, скорлупа летела на пол, приземляясь рядом с лужей разлитого чая.

Наверху весело бурчал вентилятор, его мерный непрерывный гул проникал в самые отдаленные уголки сознания: слепой свет, словно паутина, опутывал предметы и людей, запах залежалого багажа смешивался с резким запахом мочи и разносился по всему помещению.

— Да ты чё, блин, да я те щас! — вдруг завопил за спиной Василисы истошный голос. Она вздрогнула, обернулась: что-то не поделили двое парней, которые резались в карты.

Заплакал ребенок. Мать его проснулась, потерла глаза, тупо огляделась. Рявкнула на малыша, чтобы заткнулся, он, как ни странно, смолк.

Василиса никак не могла отделаться от навязчивого ощущения: она продолжает спать и теперь видит продолжение своего ночного кошмара. Все, что ее сейчас окружало, приобретало призрачные обманчивые формы, голова гудела от пустоты, а тело будто парило в нечистом воздухе. Сквозь дремотную пелену девушка наблюдала, как какой-то парень, очень пьяный и оборванный, стоя на коленях, облизывается с большой дворнягой. Отупение все больше накатывало на Васю, она перестала бороться с глазами, те облегченно закрылись, и на какое-то время Василиса окунулась в темное забытье.

— Не надо наезжать на меня! Я не идиот! — заорал все тот же голос.

Девушка испуганно обернулась. Парни продолжали с упоением резаться в карты и браниться.

Вокруг ничего не изменилось. Вентилятор гудел. Старухи спали. Вася все никак не могла согреться. Посмотрев на часы, она поняла, что спала всего пятнадцать минут. Время ползло нестерпимо медленно. Василиса поежилась и обхватила себя руками. Ей казалось, что она голая. Так бывает во сне: ты стоишь посреди толпы и внезапно видишь, что совсем нагая. Люди начинают сторониться тебя, кто-то тычет пальцем, кто-то хохочет. А ты не знаешь, как поступить, куда бежать, где спрятаться. Каждой клеточкой своего тела Вася ощущала влажную тяжесть одежды и при этом чувствовала себя совершенно раздетой. Она боялась поднять глаза, встретиться с кем-нибудь взглядом. Опасалась, что кто-нибудь догадается: она здесь не потому, что едет куда-то, — просто ей некуда податься. Как, видно, и тому парню, что спит теперь в обнимку с собакой, будто с самым родным существом.

Ноги затекли. Василиса решила сесть поудобнее и попытаться расслабиться. Поправляя свитер, она больно зацепилась сломанным ногтем, затрясла рукой, подумала, что надо бы отстричь его, и тут вспомнила: такой дорогой ей маникюрный набор — подарок Игоря — она забыла на полке в ванной, и теперь Марина будет пользоваться им, а потом и ее Игорем, ее жизнью, ее любовью. Жгучие слезы обиды без усилия прожгли себе выход, и, уже не став сопротивляться им, Василиса уткнулась в ладони и глухо зарыдала.

Слезы полились настоящим потоком. Она оплакивала всю свою жизнь, свое одиночество и боль. Все обиды, которые наносила ей Судьба. Горе ее было безутешно, и никакая сила, казалось, не могла остановить этот скорбный плач. Василиса перестала что-либо видеть и слышать вокруг, помимо собственной душевной боли. Поэтому она и не заметила, как кто-то остановился около нее и долго с сочувствием ее разглядывал.

«Офелия, довольно вкруг тебя Воды, чтоб доливать ее слезами»

Вася замерла, понимая, что слова обращены к ней, и страшась этого. Сморгнула последние слезинки и, не поднимая головы, — авось, уйдет! — уставилась на свои ноги.

Рядом с ними она заметила пару других стройных ног, обтянутых в ярко-желтые лосины и обутых — о Боже! — в туфли на высоченных шпильках. Ошарашенная Василиса, не в силах сдержать любопытства, медленно подняла голову.

Наряд завершала шелковая свободная алая блузка. На Васю смотрели огромные черные глаза, полные дружелюбия и внимания. Взгляд Василисы моментально охватил — и оценил — весь облик незнакомки: бьющая в глаза не только расцветкой, но и экстравагантностью одежда, спадающие на плечи, безукоризненно подстриженные густые черные волосы, нос с горбинкой, красивый овал лица и очень выразительные глаза.

«Может, и не красавица, — решила про себя Вася, — но сногсшибательна. Это точно».

— Чего ревешь, спрашиваю? — мягко произнесла незнакомка.

— Долго рассказывать, — прогнусавила Василиса, достала платок и попыталась совладать с носом.

— А я не тороплюсь, — женщина бесцеремонно села рядом с ней, поставив ее сумку на пол. — У тебя умер кто-нибудь?

— Нет. — Слезы постепенно высыхали.

— У тебя СПИД?

— Да вы что! — Вася испуганно уста вилась на непрошеную собеседницу.

— Неужто несчастная любовь?

— Да какое ваше дело? — разозлилась Василиса.

— Ну конечно, какое мое дело! — Незнакомка тоже рассердилась. — Сидит тут мокрая, замерзшая, несчастная, ревет в три ручья! Действительно, какое мое дело? — Она перевела дух. — Уезжаешь куда-нибудь?

— Да нет. — Василиса махнула рукой, отвернулась.

— А что? Приятно проводишь время? Ты где живешь?

— Нигде. — Вася пожала плечами. — Потеряла свой дом. Себя. Все.

— Как высокопарно! — воскликнула девушка. — Если попросту, тебе негде ночевать. Я правильно поняла? Василиса вздохнула и кивнула.

— Ну ладно, пойдем. — Незнакомка встала, подхватила сумку Василисы и направилась к выходу. Та оторопело смотрела ей вслед. — Ну чего сидишь? Догоняй! — крикнула она ей, и Васе ничего не оставалось, как схватить папку с рисунками и устремиться за этим ярким видением.

Дождь все лил. Лужи пускали пузыри. Крысы и бомжи шебаршились по углам. Василиса старалась не отставать от своей спасительницы, боясь, что та исчезнет. Они остановились около красного блестящего автомобиля.

— Залезай. — Незнакомка открыла дверцу этой явно шикарной машины.

Вася, уже ничему не удивляясь, села, девушка устроилась на переднем сиденье.

— Трогай, Федя, — сказала она водителю.

Вместо того чтобы откинуться на сиденье и почувствовать себя в тепле и безопасности — пусть мимолетных — Василиса съежилась, словно ожидая, что строгий хозяин сейчас прогонит ее.

— Расслабься. — Незнакомка обернулась к ней. — Тебя никто не тронет. Просто повезло, что как раз сегодня я провожала своего благоверного — у него пунктик насчет встреч и расставаний, ну прямо жизненно необходимо, чтобы в эти тяжелые минуты я была с ним рядом. Вот и приходится шляться по ночам по злачным местам. — Она внимательно посмотрела на Василису. — Не унывай, ты жива, здорова, а с остальным можно справиться… Вот и приехали.

Вася послушно вышла из машины и последовала за незнакомкой. Они подошли к массивной двери, и со словами: «Только тихо» — девушка открыла ее. Их окутала темнота прихожей.

— А что, нас могут заругать? — шепотом и как-то по-детски спросила Василиса.

— Нет, конечно, — тоже шепотом ответила девушка. — Это моя квартира. Просто, если он проснется…

Но он уже проснулся. Сначала раздался лошадиный топот, потом радостное гавканье и кто-то размером с теленка набросился на Василису. Она закричала.

— О черт, — сказала незнакомка и зажгла свет. — Заткнись, Гаврила, весь дом перебудишь, — и рассмеялась, увидев испуг на лице Василисы. — Не бойся. Это наш «сторож» так радуется гостям.

Вася, прижатая к стене огромным лохматым псом, который настойчиво лез целоваться, боялась шевельнуться.

— Гаврила, брысь! — крикнула девушка теперь уже коту, который терся об ее ноги. — Пойдем, покажу тебе еще одного обитателя нашего дома и твою комнату. — Она отпихнула собаку и потащила за собой Василису вверх по широкой деревянной лестнице, та не успевала оглядываться. — Вот детская, здесь живет мой сын, Гавриил Александрович. Пять лет. Василиса увидела светлую головку, посапывающий носик и даже во сне проказливое личико. За спиной шумно засопел Гаврила.

— Пошел отсюда вон, — миролюбиво предложила убраться ему хозяйка. — Никакого с ними сладу. Пса год назад сбила машина, он лежал на дороге и истекал кровью — ну я и притащила его домой, и теперь он нас всех обожает и совершенно не поддается дрессировке. Дураком прикидывается, — рассказывая о своих любимцев, она тем временем проводила Василису в соседнюю комнату.

— А кот?

— Тот, будучи котенком, орал у нас под дверью. Видела бы ты, сколько у него было блох, — с восхищением сказала девушка.

— Меня ты тоже подобрала, — констатировала Василиса. — И, значит, я тоже буду Гаврилой.

— Ну, это не очень подходящее имя для леди. Тебя как зовут?

— Вася, — сказала она и вздохнула.

— Ну это совсем другое дело. — Незнакомка понимающе кивнула. — А я Нина. Пойдем, покажу тебе ванную и прочее, И давай спать.

Часы в гостиной отбили четыре удара.

12

Не открывая глаз, Василиса пыталась определить, где находится. Она начисто забыла, как попала под это легкое и такое теплое одеяло и почему ее голова покоится между двух подушек, когда мама всегда кладет ей только одну.

«Стоп, — сказала себе девушка. — Я уже давно не живу с мамой. А живу с Мариной. С этой стервой», — добавил ее внутренний голос, и Вася постаралась вспомнить, почему она так недовольна подругой.

«Да ведь она меня выгнала! — дошло наконец до нее. — И Игорь…» Она застонала и села в постели, «И Виталик…» — память поставила точку.

Василиса встала, подошла к зеркалу, увидела себя: воспаленные щеки, больной блеск глаз, безжизненно повисшие руки, зато ночнушка — роскошь — кружева, шитье. У Васи никогда не было дорогих вещей, и сейчас ее тело впервые наслаждалось прикосновением шелка, а глаза изысканной красотой Нининой рубашки. На стуле она заметила халатик, оставленный для нее заботливой хозяйкой, и с удивлением подумала: надо же, ведь есть еще добрые люди.

Накинув халат, она решила провести разведку. Открыла дверь, высунула голову, осмотрелась — никого. Осторожно ступила на лестницу, ахнула — такие квартиры она видела только в кино, да и то в зарубежном. Стараясь ничего не задеть, спустилась в холл и тут услышала голоса и звон посуды. Собрав остатки мужества (что-то ей скажут этим утром), она отправилась на кухню.

Глазам ее открылась совместная трапеза: Гавриил восседал во главе стола и ел омлет, один Гаврила шумно лакал из миски, а другой — с аппетитом лопал какую-то иностранную бурду. Нина попивала кофе.

Стесняясь вклиниться в семейный завтрак, Вася робко застыла на пороге.

— Ух ты, — увидел ее мальчик. — Зомбик.

— Доброе утро. — Василиса переступала с ноги на ногу.

— Привет, заходи. — На лице Нины появилась дружелюбная улыбка, и Вася почувствовала себя гораздо лучше. — Не обращай внимания, в глубине души они у меня все добрые.

— Ты кто? — Ребенок с интересом ее разглядывал.

— Василиса, — ответила она.

— Ну да! — Глаза его восторженно блеснули. — Настоящая?

— Гаврила, уймись, — громко велела ему мать. Все трое посмотрели в ее сторону.

Нина подошла к Василисе, положила ей руку на лоб.

— А ведь у тебя температура, и немаленькая. Давай-ка обратно в кровать. Я принесу тебе завтрак. Чего хочешь?

Вася пожала плечами. Есть совсем не хотелось.

— Ладно, топай в спальню, а я что-нибудь соображу.

Василиса опять легла в постель, растроганная до глубины души искренней заботой чужого человека.

«Неужто я произвожу такое жалкое впечатление? Зомбик…» — Она усмехнулась, хотя ей хотелось плакать.

«Я неудачница, ижизнь моя кончена», — подумала Вася, и ей до такой степени стало жаль себя, что слезы тут же брызнули из глаз, заструились по щекам и быстро образовали в ушах лужицы, их совсем заложило, голова заболела. Сквозь влажную завесу Вася разглядела Нину, та серьезно смотрела на нее.

— Вот градусник. Горячее молоко. Выпей и поспи. Во второй половине дня придет доктор. — Она участливо похлопала Василису по руке. — Все будет хорошо.

В комнату просунулись две рожицы и одна лохматая морда.

— Не плачь. Прекрасная. Мы тебя расколдуем. — Уверенный в своих силах, Гаврила добавил: — Точно.

Пес что-то тявкнул в поддержку, кот урча, устроился в ногах Василисы.

И девушка вдруг почувствовала себя маленьким любимым ребенком в большой дружной семье и, схватив руку Нины, благодарно сжала ее. Волнение мешало ей говорить.

— Спасибо, — только и смогла она выдавить. — Я никогда…

— Ну-ну, все нормально, мы тебя, правда, расколдуем. — Нина улыбнулась ей. — А теперь спи. Кот не мешает?

— Нет, пусть урчит. — Глаза ее уже закрылись, сон быстро завладевал ее уставшей душой.

Спала Василиса очень долго. Иногда сквозь дрему она слышала, как кто-то заглядывает в комнату, прислушивается к ее дыханию и со словами «еще спит» тихо удаляется. Гаврила приятной тяжестью покоился в ее ногах и баюкал сладким кошачьим храпом.

Несколько раз Вася открывала глаза, поворачивалась на другой бок и снова засыпала, успев подумать, как же она устала. Ближе к вечеру в комнату вошел мужчина в сопровождении Нины. Вася только-только очнулась от сна. Это был врач Иван Дмитриевич — человек очень мягкий и внимательный. Осмотрев ее, он вынес заключение:

— Простуда, плюс нервное истощение. Лечению поддается. Так что не унывайте. Больничный нужен? Нет? Тогда вот рецепты, ну и постельный режим, естественно, питье. И если за вами будет ухаживать Нина, то скорое выздоровление я вам гарантирую. — Доктор поднялся. — Зайду завтра. До свидания. Прекрасная. Кажется, так вас прозвали в этом доме?

Василиса улыбнулась и попрощалась с ним. Шевелиться не хотелось. И она опять закрыла глаза.

Несмотря на оптимистические заверения доктора, Вася хворала довольно долго и тяжело. Виновато в этом было ее душевное состояние. В какой-то момент она сдалась, и болезнь могла делать с ее организмом все, что ей вздумается. Но перелом наступил, и Василиса пошла на поправку. А почувствовав это, она испугалась выздоровлению. Сейчас за ней все так трогательно ухаживали, Вася привыкла к этому гостеприимному дому, полюбила его обитателей и очень боялась потерять их. И, даже понимая, что поступает по-свински, продолжала эксплуатировать их, растягивала свою болезнь.

Она убегала от любой мысли о прошлом, о будущем, целиком сконцентрировалась на настоящем и часто занималась тем, что день напролет наблюдала за стрелками часов, поставив себе целью увидеть движение часовой стрелки.

— Ну, как ты сегодня? — прервала Нина жиденький ручеек ее пустых мыслей. — Спустишься к обеду?

— Нет, спасибо, у меня совсем нет сил. — Вася старательно избегала ее проницательного взгляда.

— У тебя нет сил, потому что ты не хочешь, чтобы они у тебя были, — твердо сказала она. — Давай поговорим начистоту. — И села в кресло напротив.

«Вот и все». — Вася вздохнула и посмотрела на Нину.

— Мой муж — человек очень занятой, очень деловой, очень богатый, — неожиданно начала та. — Характер у него очень тяжелый. Все с наречием «очень», как видишь. Когда Саша в Москве, жизнь в нашем доме подчиняется ему, его требованиям и желаниям. Но в обмен на это он дает мне, и нашему сыну, даже нашим Гаврилам, которых поначалу терпеть не мог, очень многое. Вот опять «очень». — Нина улыбнулась. — Дает свою любовь, защищенность, опору. Мы за ним как за каменной стеной. И я бесконечно ценю это. Конечно, иногда бывает и одиноко, и обидно, и зло берет, что я превратилась в домохозяйку и все мои таланты побоку. Но я знала, на что шла, и знаю, ради чего так живу.

Вася, забыв про свои тревоги, внимательно слушала Нину. Первый раз та говорила с ней так откровенно, и сейчас, понимала Василиса, настал решающий момент. Сможет ли она ответить Нине тем же? Сохранит ли эту свалившуюся с неба дружбу? Как бы ей хотелось этого!

— Иногда, — продолжала Нина, — у меня заводится какой-нибудь романчик, так, для поддержания собственного достоинства и чтобы просто не превратиться в курицу. Не дай Бог, об этом узнает Саша. Хотя порой мне кажется, муж о многом догадывается и мирится с этим, как с неизбежным злом. Но я никогда не допущу, чтобы от этого пострадала моя семья. И он прекрасно понимает это. — На какое-то время Нина замолчала, сосредоточенно глядя на Василису. — У меня много приятелей, знакомых, но настоящей близкой подруги нет. — Она пожала плечами. — Не знаю, почему так получилось. Может, из-за денег. Их слишком много. Они мешают мне общаться с теми, кто нравится, а те, с кем сталкивает меня жизнь — жены друзей и коллег Саши — мне несимпатичны. Я просто терплю их, их бесконечные разговоры о шмотках, ресторанах, пляжах… — Нина поневоле скривилась. — Вот ты — другая. В тебе чувствуется цельная и сильная личность. Да! И не смотри на меня так. Я видела твои рисунки. Ты талантлива. Не дай пропасть этому!

Нина разволновалась, вскочила с кресла, подошла к окну. Вася, пораженная услышанным, боялась шевельнуться. Она молча смотрела в спину Нины и ждала продолжения.

— Мы полюбили тебя. И не хотим терять. — Нина обернулась к Василисе. — Саша приедет недели через четыре. Так что у нас есть еще целый месяц. Я хочу побольше узнать о тебе, о твоей жизни, о твоих привязанностях, вкусах, мечтах, помочь, наконец. Поговори же со мной.

Нина замолчала. Обе женщины были взволнованы. Вася поняла, что в эту минуту обрела настоящего друга, и начала рассказывать.

Они проговорили несколько часов, узнавая друг друга, изумляясь зигзагам Судьбы и радуясь, обнаруживая общность взглядов на самые неожиданные вещи.

В первый раз, изливая перед другим человеком душу, Василиса испытывала невероятное облегчение. Она будто освобождалась от чего-то гнетущего и, называя все, что с ней случилось, своими именами, на многое начинала смотреть по-новому, училась судить не только других, но и себя.

За время этой нескончаемой беседы Вася успела встать, умыться, одеться; они пообедали и теперь сидели в гостиной около красавца рояля и пили чай. Гаврила, почувствовав, что женщинам сейчас не до него, с иезуитским старанием разбирал на мелкие детальки свои машинки, наказывая их за невнимание к нему взрослых; пес улегся в ногах у хозяйки, кот — на коленях Василисы.

— Меня растила бабушка, — рассказывала Нина. — Мама бросила меня, когда мне исполнилось шесть, сбежав с каким-то парнем. Отца я никогда не знала. Так вот на собственной шкуре испытала, что значит быть никому не нужной. Моя бабушка была человеком удивительным. Все, что я умею в этой жизни, — ее заслуга. И именно она научила меня понимать и любить музыку.

— Так ты играешь? — Василиса почему-то удивилась. — А я решила, что инструмент здесь так, для мебели. Уж слишком он недоступен и элегантен, будто в белом смокинге.

— Я закончила консерваторию. — Нина грустно улыбнулась. — И подавала большие надежды. Но, видно, не судьба.

— Но почему? Как случилось?

— Да очень просто. Вышла замуж, родила. Началась совсем другая жизнь.

Они замолчали. Нина задумчиво теребила ухо Гаврилы, тот стойко сносил эту настойчивую ласку. Было видно, что она до сих пор жалеет о той несостоявшейся яркой жизни, которая поманила ее несколько лет назад и исчезла. Но это была какая-то безропотная жалость.

— С появлением нашего малыша все остальное для меня перестало существовать. Не считая, конечно, Саши. Я тогда была в него влюблена, даже как-то очумело. И сгоряча решила посвятить семье всю себя, без остатка. Гавриле было полгода, когда я впервые подошла к инструменту. И что же? Пальцы не слушались меня. Вместо того, чтобы заниматься хотя бы иногда, я вообще забросила музыку.

— Ну, а сейчас?

— Могу сбацать «собачий вальс» вполне профессионально. — Нина улыбнулась. — Играю, конечно. Тяну на хорошего любителя.

Она села к роялю, взяла несколько очень грустных аккордов.

— Вот поэтому, Прекрасная, я знаю, что говорю. Независимость женщины — не пустая болтовня. Я ни в коем случае не призываю тебя к феминизму. Но нельзя терять себя. Можно счастливо жить в семье и оставаться личностью. Заниматься своим делом и зарабатывать свои деньги. Поскольку материальная зависимость — это настоящие оковы. Так что, — Нина гремела мажорными каскадами, — будем делать из тебя человека.

13

«О Господи, да что с ней», — Василиса не отрываясь смотрела на секундную стрелку, та словно приросла к месту. Не выдержав, девушка в изнеможении опустила ноги.

— Вася отдыхает, остальные продолжают. Осталось полминуты. — Голос тренера был неумолим.

Женский клуб «Панацея» Василиса посещала уже второй раз, старалась не отставать, но слишком ослабела она после болезни, да и сказывалась неподготовленность: ведь никогда раньше спортом она не занималась. После первой тренировки мышцы ее болели нещадно, и Вася думала, что если ходит с трудом, то уж делать упражнения точно не сможет. Но Нина была непреклонна.

— Никаких пропусков, — заявила она, — и скоро ты без гимнастики жить не сможешь.

Васе, честно говоря, верилось в это с трудом, но, глядя, как подруга легко и грациозно выполняет самые изнурительные упражнения, начинала думать: «А чем черт не шутит!»

Занятия подошли к концу, и девушки разбрелись кто куда: кому не хватило нагрузки (были и такие), отправились к тренажерам, другие освежались в бассейне, кто-то подошел к тренеру. Василиса поплелась в душ.

Она стояла под струями воды, когда Нина заглянула в ее кабинку.

— Пойдем, попробуешь душ Шарко.

— Это так же ужасно, как и гимнастика?

— Хуже, но тебе понравится.

Нина вытащила Василису из-под душа, потянула в соседнее помещение.

— Дай я хоть полотенце захвачу! — Вася попыталась прикрыться.

— Да брось ты! — отмахнулась Нина. — Пусть завидуют.

Очень строгая женщина в белом халате с угрожающим шлангом в руке велела Васе встать у дальней стены.

«Как перед расстрелом». — Ей стало не по себе.

— Новенькая? — Женщина хитро улыбнулась и скомандовала: — Готовься!

Мощная струя воды вырвалась шланга и отнесла Василису к самой стене.

— Стой смирно и расслабься.

«Расслабься!» — Вася состроила рожицу. Ей казалось, что по ее телу прицельно бьют мелкие камешки. Она зажмурилась и решила во что бы то ни стало вытерпеть пытку до конца. Но уже через несколько секунд почувствовала, что ей совсем не больно, напротив, натруженные мышцы будто разрабатывали умелые пальцы великана. И когда «пытка» закончилась, Василиса с огорчением — так быстро — пошла одеваться. Усталости как не бывало. Она чувствовала себя бодрой и какой-то даже упругой.

— И это только начало, — пропела ей в ухо Нина. — С завтрашнего дня у тебя общий массаж. Фигура у тебя классная, но стоит все же чуть-чуть подкорректировать. Самое главное — не бросай спорт, что бы ни случилось.

Следующим номером в программе дня был парикмахер. Поскольку в деньгах Нина себя не ограничивала, то могла позволить роскошь иметь личного парикмахера, домашнего доктора и массажиста. Всем этим она охотно делилась с Василисой, которой сейчас мыли голову. Нина тем временем листала дамские журналы, подбирая подходящую для подруги прическу.

— Цвет менять не будем, и так хорошо.

Юра вытер Василисе волосы, усадил ее в кресло перед большим зеркалом, покрыл плечи накидкой. — Конечно, никакой химии. Ну что, Нин, приглядела что-нибудь? Или сделаем так, как мне это видится?

— Юрочка, тебе же известно, я полностью доверяю твоему вкусу.

— Тогда уберем немного здесь, сделаем легкую челочку, волосы подровняем. Пусть будут рассыпаться по плечам. Согласны? — Он обратился к Василисе.

Та только беспомощно улыбнулась.

— Тогда поехали.

Вася, наслаждаясь ловкими прикосновениями умелых пальцев, закрыла глаза. В салоне звучала негромкая музыка, приятно пахло дорогой парфюмерией. «Вот что значит быть белой женщиной», — думала Василиса. Она решила не открывать глаз, пока сотворение ее нового облика не будет завершено. Ножницы замолчали, в разговор вступил фен.

— Вот, кажется, и все. — Юра повернулся к Нине. — Ну как?

— Открывай глаза, Прекрасная. Узнаешь себя?

Василиса в изумлении уставилась на свое отражение. Нет, она себя не узнавала. На нее смотрело чужое лицо, ну, может быть, смутно знакомое. Если она зачесывала волосы назад и чаще собирала их в тугой хвост, то сейчас они свободно падали ей на плечи красивой волной, загибаясь на концах, отливая рыжевато-медным блеском и очерчивая ее красивый овал лица. Челка делала лицо более загадочным, подчеркивала выразительность глаз и их необычный миндалевидный разрез.

— Ну что же ты молчишь? — Нине не терпелось услышать восхищение Васи. — Только не говори, что тебе не нравится!

— У меня просто нет слов, — промолвила Василиса. — Неужели это я?

— Нет, я! — сострила подруга.

— Тогда ты отлично выглядишь. — Сияющая Василиса с благодарностью взглянула на Юру, тот расплылся в довольной улыбке.

— Надеюсь, теперь вы станете моей постоянной клиенткой. — Он снял с Васи все мудреные приспособления, помог сойти с кресла, проводил девушек до двери.

На улице их встретило яркое солнце. Василиса во всем теле ощущала легкость, силу и впервые за много-много дней подумала: не все еще потеряно в жизни, просто надо бороться, чтобы найти себя, свое счастье и уж никогда не терять его.

— Я больше никому не позволю… — машинально вслух произнесла она.

— Что я слышу! — воскликнула Нины. — Вот эти речи мне больше по душе, Слова не девы, но женщины, — она взгляда на часы. — У нас еще целых два часа до конца занятий Гаврилы. Поедем перекусим. Я знаю одно чудное местечко.

— Слушай, я давно хотела тебя спросить, — обратилась к подруге Василиса, когда они уже сидели в машине. — Не слишком ли ты перегружаешь сына? Он занимается даже летом. Ты никогда не думала, что отнимаешь у него детство?

— Думала, конечно. Иногда мне становится жаль его. Но одно могу сказать наверняка: если бы ему не нравилось ходить на эти занятия, то никакие силы не могли бы его заставить. У него там куча друзей, дома-то сидеть все время — тоска зеленая. И потом, он любит рисовать, лепить, играть на разных инструментах. Да что там! Если мы куда-нибудь уезжаем, он скучает без этого, дождаться не может.

— Но бывает же, что мальчик устает?

— Естественно. Тогда он просто остается дома. Я ж не враг своему ребенку. О, уже приехали! Надо же, Федя, — Нина повернулась к водителю, — как ты быстро плаваешь! — И, видя недоумение на лице Василисы, объяснила: — Благодаря Гавриле, некоторые мультики я знаю наизусть. Нас не будет час, подождешь? — скорее для проформы спросила она у водителя.

— Какие вопросы, Нина Алексеевна? Парень добродушно пожал мощными плечами.

— Я страшно хочу есть, — сказала Нина, убыстряя шаг.

Василиса старалась не отставать от стремительной подруги, хотя было видно, что она с головой ушла в свои мысли. Несколько раз девушка недовольно хмыкнула.

Они вошли в небольшой, очень уютный ресторанчик. Их сразу провели к столику, приняли заказ.

— А теперь рассказывай, что стряслось, — строго сказала Нина Василисе.

— От тебя ничего не скроешь! — Вася усмехнулась. — Дело в том, что ты меня портишь, — выпалила она.

Нина в недоумении широко раскрыла глаза.

— Ты это о чем?

— Я начинаю привыкать к роскошному автомобилю с водителем, который всегда к твоим услугам, к дорогим салонам, к ресторанам. Ты преподносишь мне все это на блюдечке, а я взамен ничего тебе не даю. Да даже не в этом дело. — Вася вздохнула. — Я ведь никогда так жить не буду.

— Почему не будешь? Ты явно себя недооцениваешь. Это во-первых. А во-вторых, не надо таких уж сумасшедших денег, чтобы следить за собой. Ну, а машина с водителем… Прими это как неизбежное зло.

Нина вопросительно посмотрела на Василису, и девушки рассмеялись.

— Ну, а если серьезно, — Нина сделала учительское лицо, — то у нас осталась еще одна архиважная проблема. — Она почему-то скартавила и ткнула указательным пальцем в Василису. — Твоя одежда. Она ужасна. — Нина закатила глаза к потолку.

— Давай об этом забудем. — Вася подняла бокал вина. — Лучше выпьем за тебя. Сегодня это все, что я могу для тебя сделать.

— Ты заблуждаешься. Хотя от тоста не откажусь. Всегда приятно выпить за себя.

Девушки выпили, немного поели.

— Ответь мне на один вопрос. Совершенно откровенно. — Нина вдруг стала такой подчеркнуто серьезной, что Вася поневоле подобралась. — Как ты находишь мою квартиру?

— С трудом. Я совсем не умею ориентироваться в городе. — Василиса пыталась уйти от ответа.

— Вася! — Голос Нины был строг. — Не увиливай.

— Ну-у… — протянула она. — Квартира, конечно, шикарная.

— Вася!

— Мягко говоря. — Василиса вздохнула и отважилась: — Это сущий кошмар.

— Так я и думала! — Нина торжествующе хлопнула рукой по столу. Тарелки и Вася подпрыгнули. — Нагромождение мебели и дорогих безделушек, дышать невозможно. Так вот, — она посмотрела на подругу. — Давай выпьем за твой первый заказ. Ну что ты на меня так смотришь? Ты ведь говорила, что обожаешь переставлять мебель? Или не говорила? Или не ты?

— Ты серьезно?

— А, по-твоему, легко жить в такой квартире?

— От нее быстро устаешь.

— Ну так как? Берешься? Мы заключим контракт, все как полагается, я знаю, как оплачивается такая работа.

— А если тебе не понравится? — У Василисы уже чесались руки.

— Будем искать компромиссы. Ну что, договорились?

— Договорились.

14

— Здравствуй, мама. — Игорь чмокнул Анну Михайловну в щеку, прошел в гостиную, рухнул в кресло.

— Когда же ты вернулся? — Анна Михайловна, обескураженная, села напротив. — Почему не позвонил? И что так поздно? И один, без своей очаровательной Васи?

— Она пропала. — Игорь взглянул на мать, и только тут она заметила, как осунулось его лицо, увидела круги под глазами и отчаяние в глазах. — Я не могу ее найти.

— Но это невозможно! Что значит «пропала»? — Анна Михайловна всплеснула руками.

— Я приехал сегодня утром. Сразу позвонил ей и тебе. Тебя не было дома…

— Ну да, у меня присутственный день.

— Ну а подруга Василисы, Марина, у которой та жила последнее время, сказала, что Вася давно съехала и не оставила телефона, ни адреса — ни-че-го.

Он встал, подошел к книжной полке. Вспомнил, как Вася восхищалась старинными книгами, и машинально погладил корешок одной из них. Анна Михайловна растерянно наблюдала за ним.

— Я ведь перед тем, как уехать, сделал Василисе предложение. — Игорю не надо было оборачиваться, чтобы почувствовать, как замерла его мать. — К сожалению, не лично. Мы повздорили накануне, а на меня, как назло, свалилась эта чертова командировка, и мне не удалось повидаться с ней. Я оставил в ее комнате кольцо и записку. Глупо, конечно…

— А где же она была в тот день? — осторожно спросила Анна Михайловна.

— О Господи! Не знаю, не знаю. — Игорь резко обернулся.

— Сядь, успокойся. Сейчас что-нибудь придумаем. — Голос Анны Михайловны был уверенный и спокойный, она старалась скрыть волнение, охватившее ее. — Что-то здесь нечисто. Вася не та девочка, которая станет выкидывать такие фокусы. Может, она к маме поехала?

Игорь пожал плечами.

— В любом случае, я не знаю, где живет ее мама. И неужели Василиса бы не позвонила? А она не звонила. Я секретарше четкие инструкции оставил насчет нее.

Они замолчали. Анна Михайловна зажгла сигарету и с чувством затянулась.

— Пойду чайник поставлю. Наверняка не ел ничего, — проговорила она скорее себе, чем Игорю, и быстрым шагом отправилась на кухню. Ей не хотелось, чтобы сын видел, насколько она обеспокоена.

Игорь потрясенно сел в кресло. Он очень устал. Командировка оказалась чересчур насыщенной — и делами, и переживаниями. Несколько раз Игорь пытался позвонить Васе из Люксембурга, но телефон упорно молчал, и уже там он начал волноваться. Последний вечер в Москве и необъяснимая тревога, которая так его терзала, не давали ему покоя. Он отгонял все дурные предчувствия, намеренно изматывал себя работой, ни ничего не помогало. Наконец, не выдержав, он свернул дела и прилетел домой. И что он здесь нашел? Путаные объяснения Марины, что Василиса давно уехала, причем неизвестно куда. И что-то уж очень подозрительно она не хотела с ним разговаривать.

Анна Михайловна вошла в гостиную, подошла к сыну, положила руку ему на голову. От неожиданности он вздрогнул, взял руку мамы в свои, прижался к ней щекой.

— Я вот что думаю, — медленно проговорила Анна Михайловна. — Во-первых, позвони Василию. У него иногда возникают неожиданные и весьма удачные идеи. Кроме того, он обладает даром случайных встреч. Во-вторых, завтра утром навести эту самую Марину. Обязательно без звонка, застань ее врасплох.

— Полагаешь, она скрывает что-то?

— Сдается мне, что не без этого. — Анна Михайловна немного помолчала. — Знаешь, я ведь ужасно боялась, что ты не отважишься на этот шаг. После твоего кошмарного брака… Да дай же мне сказать! — Анна Михайловна замолчала под протестующим взглядом Игоря.

— Мы никогда не говорили об этом.

— В том-то и дело: мы никогда не говорили об этом.

— Иногда я даже думать боюсь, что ты пережила тогда.

— Мне хотелось, чтобы ты был счастлив. Я видела, как ты увлечен ею, на тебя словно затмение нашло. А оказалось-то, что ей нужна была всего лишь московская прописка! Помнишь, как она старалась выжить меня из моей квартиры?

Игорь хмыкнул.

— Да, веселое было времечко.

— Хорошо хоть, детей у вас нет. А то твоя экс-супруга могла бы сейчас шантажировать тебя ими, особенно после того, как ты обзавелся собственной жил-пло-ща-дью. — Последнее слово Анна Михайловна произнесла подчеркнуто по слогам.

— Да уж… — Игорь поднялся, помог стать матери и со словами: — А ведь я и, правда, страшно голоден, — пошел на кухню.

Он медленно приходил в себя. Тоска сменялась решимостью. В голове созрел план действий. Он готов был целыми днями разъезжать по Москве: ведь однажды Судьба столкнула их в этом огромном городе. Может, она смилостивится и на этот раз?

Игорь был целиком поглощен своими мыслями, и если обычно он не уставал нахваливать материнскую стряпню, то сегодня даже не замечал, что ел. Анна Михайловна уже два раза подкладывала ему жаркое, но, опасаясь за его здоровье, наконец решила окликнуть сына. Тот вопросительно посмотрел на нее, потом на пустую тарелку и с удивлением проговорил:

— Ничего себе! Сколько же я съел? Спасибо, — и откинулся на стуле.

Анна Михайловна, убрав посуду со стола, села напротив, подперев голову руками.

— Мне очень понравилась Вася, — сказала она. — И когда я видела вас вместе, меня не покидало чувство, что вы созданы друг для друга.

Игорь кивнул.

— Я люблю ее. И буду искать. Меня не покидает чувство, что только с ней я могу быть счастлив.

15

Все были накормлены, Гаврила уложен спать, телевизор выключен. Настало вечернее, самое приятное время суток. Нина с удовольствием вытянула ноги и наблюдала за Василисой, которая с головой ушла в свои чертежи. Она даже не ожидала, что Васю настолько захватит эта работа. Вот уже пятый день она что-то исступленно рисовала, чертила, измеряла вдоль и поперек ее квартиру, и, видя все это, Нина не раз думала, что вот оно — настоящее призвание Василисы.

До приезда Саши оставалась еще неделя, но уже сейчас Нина переживала расставание с подругой. Жилье для нее они подыскали, к великому изумлению Василисы, всего за два дня. Сделать это оказалось очень просто благодаря связям Нины: ее муж занимался московской недвижимостью. Из пяти предложенных квартир, после быстрого осмотра двух первых, девушки остановили свой выбор на третьей. Это было то, что надо: маленькая однокомнатная квартирка с телефоном, не загаженная, с мебелью, за умеренную плату и — что немаловажно — недалеко от Нининого дома.

— Слушай, Прекрасная, — Нине надоело лицезреть Васину макушку, — оторвись на минуту от бумаг. Давай выпьем чего-нибудь? У меня есть очень вкусный ликер…

— Нин, мне работы осталось минут на пятнадцать. Хотелось бы сегодня разделаться с чертежами, а уж завтра заняться тяжелой атлетикой.

— Идет. Пятнадцати минут мне хватит, чтобы разлить ликер по бокалам. Ты как думаешь, втроем мы справимся с мебелью?

— Втроем — это ты, я и Гаврила? — Вася растерянно посмотрела на подругу, потом обвела гостиную взглядом. — Я об этом как-то не подумала…

— Во-первых, не Гаврила, а Федя. Он чуток помощнее. Во-вторых, мы с тобой тетки не хилые. А в-третьих, — Нина с сомнением вздохнула, — может, все-таки позвать кого-нибудь еще?

— Если у тебя есть на примете дешевая мужская сила, то, думаю, не помешает. Кстати, — Вася с интересом взглянула на подругу, — у вас же достаточно денег, чтобы нанять прислугу. Ну там, домработницу, няню, кухарку. Почему ты все делаешь сама? Даже мебель собираешься двигать собственноручно?

— Потому что это моя территория. Ну и ладно. — Нина слезла с дивана. — Пойду соображу к ликеру мороженое, если, конечно, сын не слопал.

Она ушла. Василиса склонилась над чертежами, попыталась сосредоточиться. Но мысли ее стали разбегаться, и ей никак не удавалось вновь призвать их к порядку.

Она чувствовала, что меняется день ото дня. И конечно, не только внешне. Хотя каждый раз, подходя к зеркалу, она не могла удержаться от улыбки — так ей самой нравилось ее новое обличье. Нина научила ее правильно и неброско краситься, подсказала стиль одежды. Правда, до смены гардероба дело пока не дошло: уж очень хотелось Василисе сделать это за собственные, заработанные деньги. Поэтому поход по магазинам они оставили на потом, когда переоборудование Нининой квартиры будет закончено. Аванс Василиса внесла в качестве задатка за свое новое жилье.

Но, глядя на свое отражение, Василиса замечала не только новую прическу. Она видела, как меняется выражение ее лица, ее глаз, из которых наконец ушла затравленность; видела, как распрямляются ее плечи: благодаря гимнастике она по-новому ощутила свое тело. Вася начинала любить себя. Ей стало легче общаться с людьми, и она теперь не смотрела на незнакомцев, словно на своих врагов. Однажды Нина сказала ей: сначала возлюби себя, а потом уж ближнего, как самого себя. Иначе ничего не получится. Василиса обретала свободу, в которой раньше себе отказывала, думая, что это не для нее: свободу мыслей, поступков, даже свободу одеваться без оглядки на чужое мнение. До Нины ей, конечно, было еще далеко, но первый шаг она уже одолела.

Василиса как бы открывала сама себя и чувствовала огромные резервы сил и таланта.

И Боже мой! Как ей хотелось, чтобы ее вот такую — обновленную, начинающую свой путь и уверенную в себе — увидел Игорь.

Василиса обломила карандаш, вскочила, замерла у окна. На улице задувал сильный ветер, деревья раскачивались, словно в трансе, густо шумели листвой, освобождаясь от легких желтых листочков. Фонари тускло освещали двор, и Вася наблюдала, как сброшенные листья, подхваченные ветром, носятся по воздуху, подобно теням летучих мышей.

— Что это с тобой? — Нина вкатила изящный столик, заставленный всякими вкусностями, и очень удивилась, обнаружила Васю, задумчиво стоящую у окна. — Куда подевался твой хваленый энтузиазм? Тебе сейчас для полной картины не хватает только сигареты.

Вася обернулась.

— Может, стоит попробовать?

— В твоем возрасте уже поздно начинать. Что стряслось?

— Я подумала о нем. Нина кивнула, приглушила свет, включила музыку.

— Садись, давай выпьем.

Василиса с ногами забралась на диван, потянулась, устроилась поудобнее. Он очень любила эти тихие задушевные вечера с Ниной: когда беседа неторопливо льется, паузы не мешают, и можно вот так сидеть, пока не вступит в разговор сон и не потребует, чтобы и ему уделили хоть немного внимания.

— Скажи, ты могла бы полюбить подонка? — напрямик спросила Нина.

Та пожала плечами.

— Хотелось бы думать, что нет.

— Я много размышляла над твоим рассказом. Об Игоре, о его окружении, о его маме, о вас. Так вот, хочу тебе сказать: не тянет он на подлеца. А то, что Игорь якобы сделал предложение Марине, — явная подлость. Самое разумное — пойти и объясниться.

— Я пыталась вспомнить его телефон! — Василиса в отчаянии хлопнула себя по лбу — Но у меня такая дырявая голова.

Я совсем не запоминаю цифр и абсолютно не ориентируюсь в городе. Я могла бы поехать к нему, даже к его маме, если бы знала их адреса. Но в первом случае я только помню станцию метро и арку, где пряталась от дождя, а во втором — Садовое кольцо и подъезд.

— Ну, можно начать и с этого, — неуверенно произнесла Нина. — Или наведаться, в конце концов, к этой сучке, — она часто не стеснялась в выражениях, — и потребовать у нее вернуть забытые тобой вещи, в том числе и записную книжку. — Видя протест на лице Василисы, она добавила: — Понимаю, противно, но это было бы самое простое решение.

Вася покачала головой.

— Не могу туда вернуться. — Нина так скептически скривилась, что Василиса договорила: — Пока не могу.

— Хорошо. Тогда это сделаю я, — твердо сказала подруга. — Прямо завтра утром. Ты доделаешь чертежи, а я привезу одного своего приятеля. Он хоть и журналист, но мебель двигать умеет. И Федю заодно захвачу.

Вася благодарно посмотрела на Нину.

— Иногда мне кажется, — тихо проговорила она, — тебя мне послало само небо.

— Или мне тебя. Я часто спрашиваю, как я могла так долго жить без такого друга. — Нина опустила голову. Они обе смутились, повисла пауза, тогда Нина усмехнулась и, посмотрев на Васю, сказала: — И потом, ты так ловко управляешься с моими Гаврилами.

Василиса фыркнула, взглянула на подругу, и, не выдержав, девушки расхохотались.

Как раз сегодня произошла забавная история.

Нина уехала на полдня за покупками, передав своих питомцев на попечение Васи Она рассчитывала вернуться к обеду, но встретила давнего приятеля, как говорится зацепилась языком и, справедливо полагая, что Василисе не составит труда разогреть обед и накормить домочадцев, даже не позвонила.

А Вася, заработавшись, потеряла счет времени. Ближе к вечеру уставшие от безделья, обиженные невниманием и жутко проголодавшиеся Гаврилы решили позаботиться о себе сами. Они собрались в кухне, и мальчик, открыв холодильник, начал изучать его содержимое. Первой на стол он перетащил кастрюлю с супом, затем батон колбасы, варенье и сосиски, которые, по мнению Гаврилы, вполне могли сгодиться для кота. Пока он рылся в холодильнике, у пса терпение иссякло, запахи влекли его на стол. Катастрофа не заставила себя долго ждать. Сначала вниз полетела кастрюля, и суп разлился на полу разноцветной лужей, затем варенье добавило свою краску, картину завершили разбросанные сосиски с колбасой. Гаврилы в испуге застыли, но, когда встревоженная грохотом Василиса ворвалась на кухню, как тараканы, бросились врассыпную. В первую секунду Вася остолбенела, во вторую — вознегодовала, в третью — посмотрела на часы… И ее захлестнуло чувство вины, когда она поняла причину столь варварского вторжения на кухню. Она, как могла быстро, прибралась, приготовила ужин и в приступе раскаяния… перекормила обитателей дома. В результате чего у всех троих разболелись животы.

Когда Нина вернулась домой, она моментально оценила ситуацию, взяла правление в свои руки, и мир и покой вскоре были восстановлены.

— Кстати, — отсмеявшись, спросила Вася, — почему они у тебя все Гаврилы?

— А у меня плохая память на имена, — ответила Нина. — Как у тебя на цифры. — И они снова расхохотались.

Часы пробили полночь, в гостиную потихоньку вползал сон.

16

Игорь решил последовать совету мамы и прямо с утра первым делом отправился к Марине. У него защемило сердце, когда он увидел до боли знакомый подъезд.

Дверь Марина открыла почти сразу. Одновременно со скрипом двери Игорь услышал торопливые оправдания:

— Милый, ты так рано, я еще не готова… — Слова замерли у нее на устах, когда она увидела Игоря.

Он же с удивлением обнаружил в глазах самоуверенной Марины страх.

— Ты зачем пришел? — Она и не думала впускать его через порог.

— Хочу знать, где Василиса.

— Я же сказала тебе, что понятия не имею, — отрезала Марина и попыталась закрыть дверь.

Но Игорь сунул в щель ногу, надавил плечом и решительно вошел в квартиру.

— В таком случае, объясни, что произошло. — Он, не стесняясь, направился в комнату Марины и, изумленный, замер: там места свободного не осталось, все было заставлено коробками. — Готовишься к эвакуации? Так что я как раз вовремя. Кажется, ты ждешь кого-то? Того, кого боишься рассердить. То-то он обрадуется, увидев меня здесь.

— Уходи, ради всего святого, уходи. — Марина явно нервничала.

— А у меня сегодня как раз полно времени. — Игорь прошел на кухню, отыскал табуретку, сдул с нее пыль и основательно, будто надолго, уселся.

— Ну хорошо, — Марина, сдаваясь, подняла руки. Что-то блеснуло у нее на пальце, но Игорь не обратил внимания. — Мы поссорились, Василиса сняла другую квартиру и уехала. Куда — не сказала. Мы не разговаривали.

— Я кое-что оставил в ее комнате… — начал Игорь и тут увидел, как Марина неосознанно спрятала руки за спину. — Ну-ка, постой! — Игорь неторопливо встал, подошел к девушке — та испуганно прижалась к стене, взял ее за руки — она почти не сопротивлялась. Растерянно произнес: — Но ведь это кольцо тебе не принадлежит!

— Да катись ты к черту! — Марина рассвирепела. — Тоже мне Иванушка-дурачок нашелся.

Игорь прирос к месту.

— Так Вася ничего не видела… — Игорь не спрашивал, он утверждал. — Ты прочла и уничтожила мою записку, а кольцо присвоила.

— Точно! — она победоносно засмеялась. — И прогнала твою Ваську в тот же день, прямо ночью. Да, кстати, она думает, что ты на мне женился. А теперь проваливай, а то сейчас придет мой парень и спустит тебя с лестницы.

— Сначала я заберу то, что ты носишь не по праву.

Он схватил ее за руку, с силой дернул кольцо, оно радостно соскочило. И, уже спускаясь по лестнице, услышал, как Марина, свесившись через перила, крикнула ему вдогонку:

— Ищи в болоте свою жабу!

Не помня себя, Игорь выскочил из подъезда и налетел на какую-то женщину. Сначала чертыхнулся, потом извинился. Он очень боялся задержаться здесь, около этого дома, хотя бы на минуту. Боялся, что не справится с собой, поднимется к Марине и с удовольствием вмажет ей.

* * *

Какое-то мгновение Нина изумленно смотрела на разъяренного мужчину, потом пожала плечами, сказала шоферу:

— Федя, пойдем-ка вместе. С тобой мне будет веселее.

— Нет вопросов, Нина Алексеевна. И они вошли в подъезд. Поднялись на третий этаж. Нина позвонила. Сначала до них донесся возглас: «О Господи!», затем дверь распахнулась, и, прежде чем Марина их увидела, у нее вырвались слова:

— Игорь! Я тебе все сказала! — Она замолчала на полуслове.

Нина, моментально сориентировавшись, не оборачиваясь, тихо сказала:

— Федя, надо догнать.

— Понял. Белый «форд».

Послышался топот и через несколько секунд — визг шин. Нина постаралась дружелюбно улыбнуться.

— У меня к вам небольшое дело.

— Я вас слушаю. Только быстро, я очень спешу.

— Я не займу у вас много времени. Я подруга Василисы и пришла забрать те немногие вещи, которые она в спешке оставила у вас.

— Так, значит, она теперь у вас столуется? — Марина усмехнулась.

Сначала дружелюбие, а вслед за ним и улыбка сползли с лица Нины.

— Я хочу забрать ее вещи, — сухо повторила она.

— У меня их нет. — Марина со смехом смотрела на Нину.

— Куда же они подевались?

— А я их выкинула.

— Да как вы могли? — в Нине закипал гнев. — Почему?

— Почему? — И тут раздражение, злость, непонятный Нине страх, который таился в глазах Марины, нашли себе выход, и она выкрикнула прямо в лицо Нине: — Да потому что я ненавижу ее! Ненавижу! И убирайтесь отсюда! Все! Сейчас приедет мой жених, он вам всем покажет!

С этими словами Марина с силой захлопнула дверь. А Нина, ошарашенная, некоторое время еще продолжала смотреть на то место, где секунду назад стояла девушка.

— М-да… — Она покачала головой, спустилась вниз, вышла на улицу.

Феди не было. «Хоть бы догнал, — подумала она. — Вот был бы сюрприз!»

Она прошлась по тротуару, подошла к киоску, поглазела на витрину. Через пятнадцать минут с облегчением увидела свою машину. Федя лихачески притормозил, неуклюже выбрался из автомобиля.

— Не догнал, — с видом двоечника парень развел большими руками. Нина огорченно вздохнула. — Он гнал как сумасшедший. И вот, бампер помял. — Федя переминался с ноги на ногу.

— Да это ерунда, не расстраивайся. — Нина махнула рукой и уже собиралась сесть в машину, как ее внимание привлекли два черных «мерседеса», которые быстро и плавно сворачивали все к тому же злополучному подъезду.

— Какой сегодня насыщенный день, — пробормотала она, автоматически прячась за мощную спину Феди.

Из первого «мерседеса» вышло трое крепких парней. Все они были стрижены под «ежик» и имели одинаковое выражение лица — без признаков интеллекта. Один из них бросил изучающий взгляд в их сторону. Федя расправил плечи и тихо сказал:

— Не хотел бы я с ними столкнуться. Парни, не торопясь, вразвалочку, направились к подъезду.

— Это ее женишок прибыл, — вслух сказала Нина. И, помолчав, добавила: — Ну что ж, я думаю, Марина сама себя наказала. И, кажется, до нее это начинает доходить.

— Если так, Нина Алексеевна, то я ей не завидую. Очень крутые ребята.

— Поехали отсюда, Федя, — она открыла дверцу. — И знаешь что? Зови меня просто Нина.

17

— Вася! Он тебя ищет!

Нина ворвалась в квартиру, окинула взглядом холл, гостиную, взлетела по лестнице. Гаврила с радостным лаем понесся за ней.

— Вася! Да куда же ты подевалась?

Пес на секунду замер и рванул на кухню, откуда тут же донесся его звонкий голос. Нина поспешила за ним. Вынув Василису из-под обеденного стола, она с удивлением спросила:

— Ты что там потеряла?

Вася деловито отряхнула ладони.

— Здесь надо кое-что переоборудовать. Но за сегодня мы все не осилим…

— Ты что, не слышала? Он тебя ищет.

— Игорь? — беззвучно, одними губами спросила Вася.

Нина кивнула. Василиса отвернулась, оперлась о стол. Нина, уставясь в ее напряженную спину, ждала, когда та справится с волнением.

— Ты видела его? — голос ее сел. Василиса прокашлялась.

— Да. Если можно так выразиться. Он вылетел из подъезда, чуть не сшиб меня с ног и умчался.

Стало тихо. Вася вздохнула, повернулась к Нине.

— Как он?

Нина пожала плечами.

— Для психа неплохо, — сказала она, но, увидев обескураженное лицо Василисы, добавила: — Он был совершенно взбешен. Наверное, разговор с Мариной не получился. — Она положила руку на плечо Василисы. — Главное, Игорь тебя ищет. Пойдем выпьем за это…

— Нина, тебе не кажется, что слишком…

— Нет, не кажется. Бокал вина еще никому не повредил.

Она потащила Василису в гостиную, посадила на диван. Та пребывала в каком-то задумчивом оцепенении.

— На, держи, — Нина сунула ей бокал. Вася машинально взяла его, сделала глоток.

— А может, он к Марине приходил не ради меня?

— Прекрати! — Нина отвернулась. — Кстати, она выходит замуж. За какого-то мафиозо. А твоя задача сейчас — вспомнить хоть что-нибудь. В конце концов, найти человека в Москве — вещь реальная. Да! Я еще тебе не сказала? Марина выбросила все твои вещи, в том числе и записную книжку.

Василиса в возмущении открыла рот, но тут прозвенел звонок в дверь. Нина пошла открывать, а Вася вполголоса выругалась.

— Познакомьтесь. Дима, мой друг. Василиса. — Они церемонно поклонились друг другу. Нина хмыкнула. — Вы пока выпейте за знакомство, а я за Федей схожу. Надеюсь, уже закончил возиться с машиной. Он ведь в погоне бампер помял. — После такого объяснения Вася с Димой уставились на Нину. Та мгновение смотрела на них, потом махнула рукой. — После все узнаете, — сказала она и скрылась за дверью.

Дима пожал плечами, налил вина.

— Ну, давай по глотку, и объясни мне, что вы надумали сделать с этой чудной квартиркой.

Вскоре вернулись Нина с Федей. Василиса в это время увлеченно рассказывала Диме о своих планах, показывала эскизы, чертежи. Ее увлеченность передалась Диме, и им не терпелось взяться за работу.

— Ну где вы так долго? — несправедливо накинулась Вася на Нину.

Та только снисходительно улыбнулась.

— Начинаем с гостиной, — заявила она. Василиса подробно объяснила, что надо делать, после чего мужчины приступили к выполнению тяжелой части работы, а женщины занялись мелочами и руководством. Радостный пес путался под ногами и совал свою любопытную морду во все углы, от чего усы его основательно запылились. Кот затеи не одобрял и, недовольно фыркая, скрылся в хозяйской спальне.

На гостиную ушло три часа. Закончив, все поднялись на лестницу, чтобы с высоты оценить проделанную работу. Осмотревшись, они так и остались стоять молча. Даже собака притихла.

— Да-а, — протянул Дима. — Как же ты раньше-то жила?

Комната действительно преобразилась. Если до этого она напоминала склад дорогой мебели с задвинутым в угол красивым роялем, выглядевшим весьма нелепо в таком окружении, то сейчас он гордо задавал тон всей гостиной. В ней стало больше пространства (пара совсем ненужных кресел по настоянию Василисы и без сожаления Нины была безжалостно выставлена во двор), в дальнем углу матово отсвечивала недавно купленная пальма с большими листьями. Стену украшала одна-единственная картина, многочисленные офорты и гравюры, лишь загромождавшие комнату, отправились в кладовку.

— Здорово, — сказала Нина. — Вот сейчас все на своих местах. И теперь, надеюсь, я не буду стукаться обо все углы.

— Ну что, — Вася потирала руки, — перейдем к следующему объекту?

— Вперед! — крикнула Нина, посмотрела на часы и повернулась к Феде. — Через час надо будет сгонять за Гаврилой. У него как раз занятия кончатся. — И, засмеявшись, добавила: — То-то он обалдеет, увидев все это.

Они проработали весь день. Федя съездил за Гавриилом, ребята быстро перекусили и опять занялись делом. Сынишка Нины, увидев чудесную метаморфозу, сначала надулся, что начали без него, но быстро позабылсвои обиды, когда очередь дошла до его комнаты. Именно с ней оказалось больше всего хлопот, поскольку она была буквально завалена машинками, клюшками, мячами, разнообразными роботами, вкладышами и прочими детскими сокровищам! Надо было принимать непростое решение: что выкидывать, а что оставлять. Но и с этой задачей им удалось справиться, и ближе к полуночи, усталые, но довольные, он собрались в обновленной гостиной. Женщины быстро сделали бутерброды, из холодильника извлекли бутылку шампанского. И даже Гаврила, у которого уже слипались глаза, отказался идти спать, не выпив честно заработанный стакан колы.

— За твой талант, Прекрасная, — провозгласила Нина.

— Ура! — завопил мальчик. Взрослые вздрогнули и, чокнувшись, выпили.

— Как здорово, что я тебя нашла, — сказала Нина. — И как жаль, что ты завтра уезжаешь.

— Как? — встрепенулся Дима. — Куда? Зачем?

Девушки рассмеялись.

— Успокойся, — Нина похлопала его по плечу. — Я хотела сказать, переезжает на новую квартиру. Василиса будет жить недалеко отсюда. — Она повернулась к подруге и незаметно хитро ей подмигнула.

А Василисе стало грустно. За суетой дня она позабыла, что только сегодня утром Нина видела Игоря, и мысль, что если бы она решилась поехать с Ниной, то встретила бы его, начала упрямым мышонком грызть ее.

«Надо найти Игоря, — думала Вася, — только бы вспомнить, только бы вспомнить».

Федя вскоре уехал, а они втроем еще долго сидели, болтали, поглощали бутерброды, пока усталость не взяла свое. Дима стоял в прихожей, не желая отпускать руку Василисы, и все порывался сказать ей что-то, но так и не решился. Наконец, Нина выпроводила его, и, приняв душ, девушки отправились спать.

18

«Шуух-шуух», — размеренно говорила метла, и ей отвечало протяжное недовольное нытье сумки на колесиках, которую кто-то уже тащил спозаранку.

Вася открыла глаза. За окном серел свет, и чьи-то ноги шуршали по асфальту, унося своих хозяев на службу.

«Сегодня и мне на работу», — подумала Василиса, и эта мысль окончательно прогнала сон.

Найти работу оказалось совсем не просто. Прошел целый месяц с того замечательного дня, когда квартира Нины преобразилась. Вася уже обжилась на новом месте, Дима успел объясниться ей в любви, и, достойно приняв вежливый отказ, предложил верную дружбу.

Сегодня Васе предстоял весьма непростой день — встреча с клиентом, управляющим банком, и осмотр помещения вместе с дизайнером, с которым ей предстоит работать в паре. По телефону они уже общались, и, судя по всему, Валерий был человеком очень опытным. Деньги за работу были обещаны большие, договориться о контракте удалось лишь при помощи Нининого мужа, за что Василиса была безмерно ему благодарна, поскольку прекрасно понимала: если справится с этим заказом, то путь в мир дизайна ей будет открыт.

Но именно поэтому она так нервничала. Дима, который теперь был в курсе всех ее дел, предложил вечером снять напряжение в Доме журналистов.

Василиса встала, умылась, приготовила себе завтрак. Времени у нее было достаточно, но самое сложное было выбрать одежду. После долгих раздумий она остановилась на свободном стильном свитере и неизменных джинсах.

— Если я не могу одеваться дорого, — вслух сказала она, — то буду одеваться демократично. Пока, во всяком случае.

Это прозвучало убедительно, и Вася отбросила последние сомнения. Она подкрасилась (что очень ей шло), с удовольствием надела дорогие ботинки и нежно взяла сумочку — последнее приобретение, на которое потратила кучу денег. Но, как учила ее Нина, обувь и сумочка делают облик женщины завершенным, все остальное может выглядеть как угодно.

Василиса подошла к большому зеркалу, придирчиво себя оглядела и, радостно отметив, что прицепиться не к чему, отправилась на работу.

Спустя шесть часов Вася звонила Диме и, захлебываясь, спешила поделиться с ним приятными новостями. Он очень спокойно ее выслушал и спросил:

— Ну, а наша договоренность остается в силе? Давай, через сорок минут на Арбатской.

Вася даже обиделась.

— Ты что, совсем не рад за меня?

— Конечно, рад. Просто я и мысли не допускал, что может сложиться как-то иначе. У меня через пять минут планерка, так что давай, до встречи. За ужином все расскажешь.

По дороге к метро Василиса зашла в дорогой магазин и долго бродила по нему. Она трогала шелковые костюмы, снимала вешалки с изящными платьями, критически их оглядывала и вешала обратно. Продавщицы, слава Богу, были ненавязчивы. Васе приятно было осознавать, что скоро она сможет что-нибудь купить себе в этом магазине.

Наконец, сообразив, что опаздывает, она рванула к метро. Дима уже ждал ее. При виде запыхавшейся Васи он широко ей улыбнулся и раскинул руки, принимая в объятия и чисто по-дружески — к его великому сожалению — целуя в щечку.

— Я заказал столик на семь. Сейчас шесть, предлагаю пока выпить в баре.

Они спустились вниз и очутились в полутемном, очень прокуренном помещении, набитом журналистами и их подругами. Дима умудрился отыскать свободное место, кого-то при этом подвинув, усадил Василису и, здороваясь на ходу с многочисленными знакомыми, начал пробираться к стойке.

Вокруг было очень шумно. У Васи создалось впечатление, что каждый здесь старается перекричать другого. Она слышала обрывки разговоров, тостов, пили за гонорары, премии, свои и чужие таланты.

— Девушка, — обратился к ней симпатичный, чуть подвыпивший парень, — вы здесь сидите в одиночестве, такая красивая, пойдемте за наш столик. — Он показал в направлении, пожалуй, самой шумной и молодой компании, где царило несколько нервное веселье.

— Спасибо, но я не одна. — Вася улыбнулась.

— Ас кем? Может, я его знаю?

— С Димой. — Она кивнула в сторону стойки.

— Ну конечно, я его знаю! — вскричал парень.

«Похоже, здесь все друг друга знают», — подумала Василиса и увидела, как парень непринужденно усаживается напротив нее на Димин стул, ставя их сумки на пол.

— Хотите, я вам стихи почитаю? — И не дожидаясь ее согласия, начал:

Не знаю я, коснется ль благодать Моей души болезненно-греховной, Удастся ль ей воскреснуть и восстать, Пройдет ли обморок, духовный?

Но если бы душа могла Здесь, на земле, найти успокоенье, Мне благодатью ты б была

— Ты, ты, мое земное провиденье!..

Парень читал так проникновенно, заглядывая Василисе в глаза, что она даже не заметила, как он взял ее за руку.

— Эй, Макс! Ты чего застрял? Тащи свою красотку сюда, и дело с концом! — завопили от дальнего столика.

— Ну вот, — тот театрально вздохнул. — Они всегда все испортят.

— Кто на этот раз. Макс? — К ним подошел Дима. Он поставил стаканы на стол, стащил у кого-то стул и с невинным видом уселся на него.

— Привет, старик! — Макс был искренне рад встрече с Димой. — Давно тебя не было видно. И теперь я понимаю почему. — Он недвусмысленно взглянул на Васю. Она покраснела, а Дима не смог сдержать довольной улыбки. — Ну ладно, не буду вам мешать. Не пропадай, звони. Прощайте, красавица. — Он поцеловал ей руку, неожиданно склонился и прошептал: — Вы не ошиблись в выборе, — и смылся к своей развеселой компании так быстро, что Василиса не успела развеять его заблуждение.

Она недоуменно посмотрела на Диму — тот сиял.

— Послушай, но ведь он подумал…

— Ну и что? Неужели это тебя заботит?

— Но ведь это неправда! — Василиса и сама не могла понять, почему это так ее задело. Праздничное настроение куда-то улетучилось. Она зло уставилась в стол.

— Вася! Дай мне хоть чуть-чуть почувствовать себя твоим мужчиной. Ты ведь знаешь, как я люблю тебя.

Василиса подняла глаза. Дима растерянно и грустно улыбался. Ей стало обидно и досадно.

— Ну хорошо, извини. Не знаю, что на меня нашло. Мир? — Она протянула ему руку.

Он радостно схватил ее и поцеловал как раз в том месте, где совсем недавно прикладывался Макс. Василиса невольно поморщилась. Ее охватило чувство неловкости и неудобства. Она подумала, что поступает нечестно, встречаясь с Димой.

— Ты в каких облаках витаешь? — Он преданно и ласково смотрел на нее.

— В табачных, — ответила Василиса, пытаясь как-то сгладить свою черствость.

— Если тебе здесь не очень нравится, поднимемся в ресторан?

Она кивнула, и они стали пробираться к выходу, обстреливаемые взглядами и фразами, типа: «Здорово!», «Как сам?», «Все нормально, старичок!». Уже на выходе они нос к носу столкнулись с известным телевизионным ведущим. Оказалось, что Дима знаком и с ним, они обменялись все теми же универсальными приветствиями. Вася немного робела и с немым восхищением разглядывала этого огромного человека, который и на экране изумлял ее массой тела и буйством шевелюры, а в жизни так просто потряс. Она поделилась своим удивлением с Димой, когда они поднимались по лестнице в ресторан.

— Ты бы видела его, когда он выпьет, — он засмеялся. — Его становится еще больше.

— Откуда ты его знаешь? Он же не газетчик? — спросила Вася.

— Учились вместе.

— Ты, наверное, учился с половиной посетителей бара.

— Похоже на то. Поэтому иногда я люблю бывать здесь. — Он со значением поднял палец. — Связь времен.

К невероятному облегчению Василисы, в ресторане было светло, просторно и свежо. Она сразу же почувствовала, что проголодалась.

— Ну а теперь рассказывай, — попросил Дима, когда принесли закуски.

И хотя дневной энтузиазм Вася уже чуть порастеряла, она подробно описала ему свой первый и многообещающий заказ.

Ей и ее новоприобретенному коллеге предстояло оформить офисное помещение для банка. Пока это выглядело как несколько комнат в старом доме в центре города. Рабочие, которым надлежало ломать стены и строить новые, были уже наняты, и Василиса сегодня встречалась с ними. Она честно призналась, что если бы не Валерий, то сама бы ни за что не справилась. От обилия мата, услышанного Васей, она почти потеряла способность здраво мыслить. Но Валерий, не новичок в их деле, с рабочими общаться умел. Василиса, нанятая в качестве стилиста, уже успела набросать несколько эскизов, которые ее партнер одобрил и перестал смотреть на Васю, как на блатную протеже. Вася очень надеялась, что они сработаются.

Радостное возбуждение вновь охватило девушку. Она с воодушевлением посвящала Диму в детали своей работы, а он не столько слушал Василису, сколько любовался ею: она раскраснелась, глаза ее блестели, и Диме хотелось, чтобы Василиса говорила, говорила, говорила… Наконец та заметила его мечтательное выражение лица и растерянно замолчала. Дима в этот момент решил выпить сока, взял стакан, не сводя с нее взгляда, и, не донеся его до открытого рта, начал медленно лить сок себе на свитер.

— Дима! — закричала Вася. — Ты что делаешь?

— Вот дурак! — Он схватил салфетку и принялся яростно вытирать себе грудь. — Засмотрелся, — попытался он оправдаться.

Это, такое логичное, объяснение вызвало приступ смеха у Василисы. Сначала, приличия ради, она старалась сдержаться, но не тут-то было, смех начал просто выскакивать из нее. И Вася сдалась — она расхохоталась громко и безудержно, а за ней и Дима, который быстро оправился от шока.

— Ну и денек сегодня! — сказала Василиса, вытирая выступившие слезы. — Наверное, мне пора домой. Ты как думаешь?

— Я так не думаю. Но ты же знаешь: твое слово — закон.

— Тогда пошли?

Дима расплатился, и они вышли на улицу.

Было прохладно. Ветер гонял по мостовой пожухлые листья, вода в лужах ежилась. Вася тоже поежилась. Заметив это, Дима обнял ее, притянул к себе. И ей неожиданно стало тепло и уютно в его объятиях. Она доверчиво прильнула к нему и впервые за последние два месяца подумала: может быть, пора наконец оставить бесплодные мечтания, не гоняться за призраками, а обрести тихое и надежное счастье, которое само идет ей в руки.

— Давай поймаем машину, пока ты совсем не продрогла.

Он разомкнул объятия, но руку Василисы не выпустил, словно боясь, что ветр унесет девушку. В машине Дима снова обнял ее, спеша насладиться ее близостью пока она не передумала. Ехать было совсем недалеко, и Вася сочла своим долгом пригласить Диму к себе на чашечку кофе или чая, поскольку он в своем тонком и мокром свитере основательно замерз. Дима и раньше бывал у нее и в более поздний час, поэтому, зная о его галантности Василиса не опасалась, что придется выпутываться из неприятной ситуации.

То, что произошло в квартире у Виталика, не стерлось из ее памяти — такое было, к сожалению, невозможно. Но гибкая психика Василисы загнала отвратительные сцены глубоко в подсознание. Иногда невинная на вид ассоциация вызывала воспоминания, и тогда Василиса корчилась от отвращения, запрещала себе думать об этом и уверяла себя, что все это случилось не с ней, а если и с ней, то в другой жизни, а значит, все равно не с ней.

Но иногда, по ночам, воспоминания одолевали девушку, и, не в силах с ними бороться, она начинала следить за ними, перебирать в памяти — и вынашивать в голове планы страшной мести. Ей хотелось схватить нож и мчаться к ненавистному дому, а там — будь что будет. Но наступало утро, свет разгонял черные тени, и жизнь оказывалась сильнее смерти.

В такие минуты Василиса задавалась вопросом: а что же сталось с Виталиком? Или опыт насилия, надругательства не оставил в нем никакого следа? Пытаясь представить его себе, Василиса видела звериный оскал похоти, больной жар в глазах, трясущиеся руки, которые жадно ласкают ее безвольное тело. Ей становилось страшно, и она прогоняла дурные видения, уговаривала себя, что все это бред, она просто насмотрелась плохих фильмов, надо забыть, забыть, забыть…

Они с Димой поднялись к ней на этаж. Василиса открыла дверь, и они очутились в небольшой прихожей.

— Как я люблю бывать у тебя! — сказал Дима. — Твой дом как любимые разношенные тапочки, из которых не хочется вылезать. — Он плюхнулся в кресло, блаженно вытянул ноги. — Полная расслабуха!

«Разношенные тапочки… Скажет же такое», — ворчала Василиса, заваривая чай и дуясь на Диму. У нее действительно было очень уютно, но в то же время изящно, поэтому это сравнение несколько обескуражило ее.

— Чай готов. — Она внесла поднос, поставила его на журнальный столик. — Подъем! — пропела она прямо в ухо Диме, который так и сидел, вытянувшись кресле, с закрытыми глазами и блаженной улыбкой.

— Вася! Мне так хорошо у тебя. — Дима просительно сложил руки.

— Даже не думай! Спать ты отправишься в свою постель. — Василиса была неумолима.

— Но почему так категорично?

— Да потому что ты приставать ко мне будешь.

— Буду. — Дима обреченно вздохнул. — Ладно, давай тогда хоть чай.

Пока Дима с удовольствием пил крепкий душистый чай, Вася, глядя на него, уже второй раз за вечер задавала себе вопрос: может быть, с Димой ее ждет тихое счастье? Он подарит ей и дружбу, и любовь — что еще надо женщине?

«Никогда не спеши отказываться от того, что любишь», — вдруг всплыли в памяти слова Василия. Боже мой, как давно это было! И было ли? Все чаще ей казалось, что с тех пор минула вечность и глупо надеяться, что Игорь еще помнит и ищет ее. Месяц назад они с Ниной предприняли несколько попыток найти его — но безуспешно. А потом повседневность закрутила их, и Вася потихоньку смирилась со своей Судьбой.

«Ну хорошо, — решила она про себя. — Прокачусь завтра на метро до его станции и, если не найду его дом, больше не буду искать».

Дима, допив чай, еще раз попытался растопить сердце Василисы, но, видя отсутствующее выражение ее лица, не стал упорствовать.

А она еще долго не могла заснуть и все думала о том, что завтра проделает тот же путь, что и двести лет назад, в июне, в счастливый грозовой день, и тем самым попробует повернуть Судьбу вспять.

— Как-то она отнесется к этому? — уже засыпая, пробормотала Вася и уплыла в прозрачный легкий сон.

19

Василиса вышла из метро на трясущихся ногах и сразу увидела знакомую арку. Лил дождь. Затяжной холодный осенний дождь. Тем не менее она решила спрятаться в подворотне и постоять там некоторое время, взывая к своей памяти. Сказав себе вчера, что это будет последняя попытка, она теперь ужасно боялась неудачи.

Раскрыв зонтик, который злодей-ветер пытался вырвать у нее из рук, Василиса зашла в арку и сразу поняла, какую ошибку они сделали с Ниной. Объезжая район на машине, Вася вокруг ничего не узнавала. Сейчас же память вела ее.

Недолго простояв в тихом закутке, Василиса вышла под ливень и сначала неуверенно, а потом, все убыстряя шаг, пошла по асфальтовой дорожке. Налево, два раза налево, по диагонали — как же похожи эти новые районы друг на друга! — наискосок к дому. Вот он! Она замерла. Ветер обрадовался ее остановке, тут же вывернул зонтик наизнанку и плеснул ей в лицо колючими каплями.

— Ах, чтоб тебя! — Василиса в сердцах топнула, и это вывело ее из оцепенения.

Она пошла к дому, задавая себе непростые вопросы: а вдруг Игорь на работе? В командировке? А если он не один? Вася опять замерла. Но отступать было некуда, и она с трудом вошла в подъезд. Сложила зонтик. Встряхнула волосы. Протянула руку к звонку и некоторое время держала палец на кнопке. Наконец, чувствуя себя человеком, который спускает курок, позвонила. Прошло несколько томительных секунд.

Тишина.

Она опять позвонила.

Опять тишина.

Тогда Вася утопила кнопку, решив стоять, пока либо палец не отвалится, либо Игорь не вернется домой. Простояв так минут десять — без единой мысли в голове, — она услышала, как открылась соседская дверь, и упитанная женщина в цветастом халате и с мусорным ведром в руке вышла на площадку.

Она взглянула на Василису сначала недоверчиво и враждебно, — мол, ходят тут всякие-но, видимо, печаль, которую она заметила в глазах девушки, тронула ее женское сердце. Она остановилась, поставила ведро на пол. Василиса отпустила звонок и взглянула на соседку с немым вопросом в глазах.

— Недели две как уехал. Предупредил что надолго. И еще, погоди, как-то странно сказал, дай вспомнить… — Вася терпеливо ждала. — Ага! Пора, говорит, перестать верить в сказки, а то и правда не заметишь, как в дурачка превратишься. — Женщина победно улыбнулась, радуясь возможности продемонстрировать свою блестящую память. Но вид расстроенной Василисы, готовой вот-вот расплакаться, согнал улыбку с ее лица. — Да ты промокла вся. Зайди погрейся.

Но Вася покачала головой, она боялась, что если вымолвит хоть слово, то не сможет сдержать слез, а потому, даже не поблагодарив соседку, резко развернулась и выскочила на улицу, оставив добрую женщину пожимать плечами перед мусорным ведром.

Вася забыла про зонтик и, пока добралась до метро, промокла и замерзла. Оставаться сейчас одной ей совсем не хотелось, и она решила позвонить Нине.

— Ты где? — прокричала та в трубку, услышав голос подруги.

— На Коломенской.

— О Господи, ничего не слышу. Приехать можешь? Я дома, — зачем-то сообщила она Василисе.

— Да! — закричала Вася, надеясь, что этот крик души Нина услышит.

— Я жду! — тоже прокричала Нина в трубку.

Подумав, что через полчаса она отогреется у Нины и в прямом и в переносном смысле, Василиса облегченно вздохнула.

Василиса пила уже четвертую кружку чая и с умилением слушала восторженный рассказ подруги об ее новом увлечении. Одежда Васи сушилась, и, завернувшись в необъятную Нинину кофту, она сидела, поджав ноги, на угловом диванчике в кухне, и мир уже не казался ей таким безнадежным.

— Он просто обалденный! — докладывала Нина. — Высокий, утонченный, и при этом столько мужественности, а в постели…

Нина закатила глаза. Василиса рассмеялась.

— Постой, а как же Саша? — спросила она. — Ты же его вроде любишь.

— Конечно, люблю! — Нина удивленно посмотрела на подругу. — Саша — это святое.

— Но как же тогда?

— Ну понимаешь, в семейной жизни мне не хватает остроты ощущений. И я, вместо того чтобы устраивать скандалы, нахожу их на стороне. Причем знаешь что? — она хмыкнула. — Когда у меня возникает роман, и с Сашей отношения становятся лучше.

— То есть как? — Вася недоверчиво уставилась на подругу.

— У меня появляется чувство вины перед ним, и потом на фоне остальных мужиков — а все они, как ты знаешь, козлы — Саша смотрится очень выигрышно.

— А как же этот твой, последний. Тоже козел?

— Обалденный, — протянула Нина, и девушки прыснули. — И он архитектор. Ну, а с тобой, что будем делать?

Василиса пожала плечами.

— Я человек конченый.

— Что еще за глупости?

— Игорь уехал, Дима отвергнут, работы полно. Буду отдаваться ей со всей возможной страстью.

— Да-а… — Нина скептически скривилась. — В этом случае удовольствие ты, наверное, получишь, а вот оргазм — вряд ли.

— Нина! — Вася покраснела.

— Ладно, не сердись. Но и в монашки себя записывать рановато.

— Как-то меня подкосила моя сегодняшняя поездка, — проговорила Василиса.

Женщины замолчали. Нина даже в нынешнем состоянии влюбленности вполне была способна ощутить всю меру печали, охватившей Василису. Когда она, открыв дверь, увидела подругу, с которой стекала вода, и было непонятно, залито ли ее лицо дождем или слезами, она сама чуть не разрыдалась. Нина прекрасно знала, что такое несчастная любовь. Она не раз испытывала это чувство, а оттого, что происходило это многократно и с разными «единственными» причинами, ощущение утраты или разочарования не становилось менее сильным.

— Тебе надо развеяться, — энергично заявила она Василисе. — Давай сходим на ночную дискотеку. Тебе завтра, во сколько на работу?

— Я собиралась поработать дома, — ответила Вася. — Никогда еще не была на ночной дискотеке.

— В твоем-то возрасте… — Нина осуждающе покачала головой.

— А как же Саша?

— С тобой и с Федей он меня всюду отпустит. А по дороге, — она заговорщически склонилась к Васе, — прихватим моего архитектора.

— Да, но только Федю я в роли своего кавалера как-то плохо представляю.

— Но ведь есть еще Дима. Он хоть и отверженный, но славный парень.

Они принялись выбирать наряды из Нининых шкафов и растянули это удовольствие на пару часов. Но уж выглядели девушки потрясающе. Экстравагантные яркие платья плюс вечерний макияж и блестевшие от предвкушения приключений глаза!

Нина оказалась права в своих расчетах: от ссутулившейся разнесчастной Василисы не осталось и следа. А завтра она посмотрит на все проще.

Федя приехал за ними в десять часов. К этому времени все мужчины в доме Нины были накормлены, обласканы, а сынишка уложен спать.

По пути на дискотеку они заехали за архитектором и Димой, и вскоре все сидели за низким столиком. Вокруг сновали длинноногие официантки в коротких юбочках и в кроссовках. Попивая коктейли, компания слушала журналистские байки Димы. Архитектор и, правда, оказался красивым парнем, но уж очень он старался понравиться Нине, и это почему-то раздражало Васю.

— Ну что, пойдем попляшем? — спросила Нина. Ей надоело сидеть на одном месте.

— А куда идти?

— Надо подняться на второй этаж. Все готовы?

Подошла официантка, архитектор как-то странно засуетился, и расплачиваться за всех пришлось Диме. Тот, однако, не обратил на это внимания. В отличие от Василисы.

Когда они переступили порог на втором этаже, на них обрушилась музыка. Нина и Василиса завелись моментально, мужчинам ничего не оставалось, как последовать их примеру.

Архитектор танцевал прекрасно, и это немного примирило с ним Василису. Дима смотрелся чуть нелепо со своей подростковой грацией (был он тонок и высок), зато девушки включились в ритм, и оглушающая музыка утащила их за собой.

Василиса танцевала и танцевала, почти с исступлением, с первобытным чувством подчиняясь барабанам. Через несколько часов, счастливо опустошенные, они выпили кофе. Было три ночи, в это позднее время Василиса и Нина любили весь мир, но пора было отправляться по домам.

Они долго и тепло прощались сначала с архитектором (он уже казался Васе вполне симпатичным парнем), потом с Димой (тот долго целовал Нине ручку, а Васе — щечки), наконец Василиса, пробормотав Нине:

«Спасибо, никогда не забуду», — выбралась из машины, и Федя довел ее до дверей квартиры, а уж после отвез Нину к любимому мужу.

20

Осень пролетела стремительно. И однажды утром, подойдя к окну, Василиса ужасно удивилась, увидев забеленную улицу. Казалось, снег не только спрятал темные краски, но и приглушил звуки. Кутаясь в шаль, которую вечность назад, перед поездкой в Москву, связала ей мама, Вася вглядывалась в седеющий день, следя за маленькими юркими снежинками, различая хвостатые следы первых прохожих и яркие желтые отметины, оставленные собаками.

«А ведь скоро Новый год», — подумала она и почувствовала внутреннюю необходимость подвести итоги. Чего больше выпало ей в этом году — потерь или находок?

Она полюбила и потеряла Игоря.

Послала к чертям Виталика и лишилась девственности именно с ним. Василису передернуло.

Распрощалась с «любимой» подругой Мариной. Как там говорила Нина? С «этой сучкой». Туда ей и дорога.

Обрела замечательных друзей, которых не отпустит до конца своей жизни, даже если они этого захотят.

И работа! Да, она нашла себя в любимом деле. Как звучит!

Вася невольно улыбнулась. Все взятые на себя обязательства по контракту она успешно выполнила. Заказчики были очень довольны. И с Валерой они сработались замечательно, более того, уже получили новый заказ. Вчера ездили осматривать объект.

И она наконец нашла себя.

Василиса теперь совсем не напоминала ту робкую закомплексованную девушку, которую когда-то полюбил Игорь. Теперь она знала себе цену. Научилась следить за собой, одеваться, регулярные занятия спортом сделали ее походку пружинистой и легкой, отточили ее фигуру, избавили от проклятой сутулости. Теперь Вася не удивлялась, что мужчины оглядываются на нее, пытаются заговорить с ней на улице, завязать знакомство, хотя это нередко и раздражало девушку. Все свое время она отдавала работе, а немногие свободные часы — друзьям. И больше ни с кем делиться не хотела.

Вася часто виделась с Димой. Он всегда приходил на помощь, если у нее случались проблемы. И иногда Василиса думала, и что бы я без него делала? И спрашивала себя: а что, если… Ведь он всегда оказывался под рукой, когда был нужен, умел не только помочь, но и снять напряжение развеселить. Но нет! Когда недавно у них вновь состоялся серьезный разговор, Вася отказала ему. Однако Дима был настроен решительно и терпеливо.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я навсегда ушел из твоей жизни? — спросил он ее тогда.

— Нет, конечно! — Василиса даже испугалась.

— Хорошо. Вернемся к этому разговору тогда, когда ты поймешь, что не можешь без меня жить.

И с этого дня он делал все возможное, чтобы приблизить этот момент.

А Василиса не могла забыть Игоря. Она так часто думала о нем, что иногда ей казалось, будто помнит о нем всегда, постоянно. В трудные минуты Вася с ним советовалась, рассказывала о своих успехах и неудачах. Он был рядом, в ней, в ее сердце. Если Игорь снился ей, то это означало, день будет удачный, в ее сознании он превратился в добрую примету. Однажды поймав себя на этой мысли, Василиса подумала, что на верном пути в дурдом и пора взять себя в руки, то есть выкинуть Игоря из головы. Но он решительно не хотел оттуда уходить. И она смирилась с его вечным присутствием.

Как-то Василиса призналась Нине, что, если бы узнала, что тот женился, ей стало бы легче. Она бы вышла замуж за Диму и жила бы долго и счастливо, пока они не умерли бы в один день.

Василиса еще несколько раз ездила к дому Игоря. Но дверь его квартиры была глуха к ее мольбам.

Вася прислонилась лбом к холодному стеклу.

«А ведь он приобретает в моем мозгу образ этакого супергероя, — подумала девушка и вздохнула: — И как же я люблю его».

Стекло запотело, Василиса кончиком шали протерла его.

— Все кончится, — вслух произнесла она, решив, что во всем виноват снег, навевающий мысли о печальной вечности, и, взглянув на часы, поняла, что пора заняться радостной повседневностью: через два часа у нее гимнастика, а значит, встреча с Ниной, а потом работа, работа, работа.

* * *

— Как же я замечательно себя чувствую, — сказала Вася и с чувством хлопнула Нину по плечу.

— Эй, полегче, — та потерла плечо и покачала головой. — По-моему, тебе пора снизить нагрузку.

Девушки уже отзанимались и теперь одевались и красились.

— Ты здорово выглядишь, — заметила Нина.

— Твоих рук дело. — Василиса улыбнулась ей.

— Да уж куда там. Ты оказалась слишком способной ученицей. Этот костюм… — Нина со знанием дела присвистнула, — ну очень тебе идет.

— Последнее приобретение, — Вася крутанулась на каблуках. Волна блестящих каштановых волос взлетела и опала.

— Тебя подбросить до работы?

— Знаешь, нет, спасибо. Здесь недалеко, а мне хочется прогуляться.

— Ага, понимаю. Ступить ногой на чистый снег. Приложить свою лапу, так сказать.

— Точно. Расскажи, как Гаврилы.

— Да что с ними станется! Все нормально. Старшенький исправно занимается, скандалит иногда, но не злоупотребляет. Если не забыла, у него через пару дней день рождения. Придешь?

— Конечно. Как раз решаю непростой вопрос: что подарить?

— Только прошу тебя, ничего сверхъестественного. Он будет так рад тебя видеть, что достаточно лишь повязать на голову красную ленточку и преподнести в качестве подарка себя.

— Ну это само собой. Ты готова?

Нина кивнула, они подхватили сумки и вышли на улицу. Студеный ветерок пробегался по их лицам. Василиса плотнее запахнула куртку. Девушки попрощались и разошлись в разные стороны.

Вася переулками выбралась на Тверскую, перешла ее и направилась к Пушкинской улице. Она брела, опустив голову, и с интересом наблюдала за яркими снежинками, которые, ложась в грязную кашицу, — метаморфоза, происшедшая всего за несколько часов с нетронутым девственным покрывалом, укрывшим мостовые, — тут же поглощались этой серой массой и исчезали в ней. На Василису напало философское настроение, и она с увлечением начала примеривать это явление городской природы на человеческую.

Из раздумий ее вывел оголтелый визг шин. Василиса вздрогнула, подняла голову и увидела мчащийся на нее белый «Москвич». От ужаса она застыла на месте.

Вася уже прощалась с жизнью, когда машина резко затормозила всего в двух шагах от нее и какой-то мужчина — она поначалу даже не сообразила кто — с победным криком: «Афродита», — бросился к ней.

Василиса так и не успела прийти в себя, а Василий уже обнимал, целовал ее, хлопал по плечу и все приговаривал:

— Афродита! Черт возьми! Я тебя нашел!

Наконец и она смогла из себя выдавить:

— Боже мой! Тезка!

Какая-то проходившая мимо парочка посмотрела на них, как на чокнутых. Они счастливо рассмеялись, перехватив их взгляд, и одновременно заговорили:

— Нам обязательно надо… — начал Василий.

— Мне о стольком нужно… — перебила его Вася.

Они на мгновение замолчали, потом Василий взял ее за руку и твердо произнес:

— Я не знаю, куда ты направляешься, но, судя по всему, ты не очень торопишься. Давай зайдем вон в то кафе, выпьем по чашечке кофе и ответим друг другу на пару наболевших вопросов.

Они сосредоточенно, движимые одной целью, вошли в кафе, выбрали столик, Василий принес кофе, сел, взглянул на Василису.

— Ты замужем? — спросил он.

— Нет. А он?

— Тоже не замужем. Вася облегченно рассмеялась и на всякий случай уточнила:

— И не женат?

Тут хохотнул Василий и недоверчиво взглянул на Василису.

— А ты изменилась, — удивленно проговорил он. — Господи, да ты жутко изменилась, — изумление его росло. — Как я тебя только и узнал? Вот сейчас бы ни за что не узнал, — честно признался он.

— Постой, скажи, а где Игорь?

— Шляется по заграницам уже второй месяц. Когда он не смог тебя найти, а ты все не объявлялась… А кстати, почему ты не звонила? — Василий подозрительно посмотрел на Василису.

— Меня Марина из квартиры выгнала. Произошло это ночью, я тогда была не совсем в порядке… — Она запнулась. — В общем, часть вещей я у нее забыла, среди них и записную книжку. Потом я долго болела, а когда выздоровела, не могла вспомнить телефон. — Вася виновато развела руками. — К тому же Марина сказала, что Игорь женится на ней…

— Вот дрянь! — не выдержал Василий. — А ты знаешь, я ведь ее видел недавно.

Вася вопросительно взглянула на него.

— Она и правда вышла замуж за страшно крутого парня, из «новых русских». Я ее случайно встретил на улице, она куда-то очень спешила, и мне не удалось поговорить с ней за жизнь. Тем более что на меня косо поглядывали ее охранники. Марина только и успела пропеть, как она замечательно живет, а я успел заметить ее затравленный взгляд и руки в синяках. От прежней Мариночки и следа не осталось.

Оба замолчали. Василиса была потрясена новостью и неожиданной жалостью, которую испытала к бывшей подруге.

— Ну, а Игорь? Как он? — спросила она Василия, хотя немного и страшась услышать, что он ее забыл.

— В тот вечер, когда тебя Марина выставила, Игорь был у вас дома. На него свалилась срочная командировка, и он очень хотел с тобой повидаться перед отъездом. А не дождавшись, оставил тебе записку, кольцо и уехал. Это он мне сам рассказал, — не без гордости сообщил ей Василий.

— Но я ничего не видела… — потерянно произнесла Вася.

— А ты и не могла ничего видеть. Твоя «лучшая подруга» об этом позаботилась.

Жалость к Марине, испытанная Василисой всего пару минут назад, под жарким чувством ненависти с шипением испарилась.

— Когда Игорь все выяснил, то бросился тебя искать. Ну и у него, как ты знаешь, ничего не получилось. — Василий сочувственно посмотрел на девушку. — Поскольку ты не звонила, он решил, что все кончено, и согласился на эту чертову командировку в один из филиалов банка. Уже два месяца как его нет в Москве.

— Я ведь только недавно вспомнила, где он живет. Нашла его дом. Знал бы ты, как я волновалась, когда звонила в его дверь. Но никто мне не открыл.

— Что вполне естественно, — вставил Василий.

— А потом, — продолжила Вася, — я иногда приходила к его дому, просто так, будто проведать…

— Ага, — Василий скептически окинул ее взглядом, — как на могилку.

Василиса с негодованием вскинулась на него — и осеклась. Она поняла, проницательный Василий попал в самую точку: да, как на могилку их любви, ведь она почти похоронила их чувство.

— Столько времени прошло, — Вася вздохнула и уставилась в окно, — наверное, Игорь забыл меня.

— Не думаю, — Василий покачал головой. — Он очень любит тебя. Такое быстро не забывается. Насколько мне известно.

— Правда? — выдохнула Василиса и с такой надеждой посмотрела на тезку, что у того защемило сердце.

Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Василий предложил:

— Давай сходим сегодня вечером к Анне Михайловне. Вот уж кто тебе обрадуется.

— А это удобно?

— Ну что за глупый вопрос. Конечно!

— Сейчас мне на работу, я освобожусь около семи, — затараторила Василиса, словно уже боялась опоздать к Анне Михайловне.

— Давай сделаем так: я отвезу тебя на службу, а вечером за тобой заеду. И тебе не придется объяснять мне дорогу. В этом вопросе я почему-то не очень доверяю женщинам.

— Что касается меня, то правильно делаешь. Я могу так описать маршрут, что ты навсегда заблудишься в этом городе.

— Это я уже понял.

Всю дорогу Василиса широко улыбалась, она просто не могла сдержать радость, которая распирала ее. Василий, глядя на ее счастливое лицо, только ухмылялся. В глубине души он немного завидовал Игорю.

* * *

И вот Василиса опять была в этом доме.

Они сидели за столом на кухне — по древней московской традиции — и разговаривали, разговаривали, разговаривали.

Василиса улыбнулась, вспомнив подчеркнуто вежливое выражение лица Анны Михайловны, когда та открыла им с Василием дверь и не узнала ее. И как оно преобразилось, когда Василий торжественно произнес:

— Анна Михайловна, позвольте представить вам мою тезку, Васю Прекрасную, которую отлично знают в вашем доме, как я об этом догадываюсь по выражению ваших глаз.

И обычно сдержанная Анна Михайловна запричитала:

— Васечка! Как же так! Игорь так искал вас, где же вы пропадали? А ты, конечно же, случайно встретил… уж не знаю где… а ведь я говорила! Говорила!

Анна Михайловна провела их в гостиную, но скоро они перебрались на кухню, где и сели ужинать. Василису забросали вопросами, она не успевала отвечать, а потом и сама начала с упоением говорить о своей работе, новых друзьях, о Нине, ее Гаврилах, об ее гостеприимном доме, уже сейчас где-то глубоко внутри себя представляя, как завтра — вот так же взахлеб — будет рассказывать подруге о счастливой случайной встрече, о Василии, об Анне Михайловне, об ее гостеприимном доме… Вася запнулась: ей стало неловко от собственной восторженности.

«Пора бы уже повзрослеть, — строго выговорила она себе, а внутренний голос добавил: — И сделаться мрачной занудой».

— Во рту пересохло, — сказала Василиса вслух. — Я, наверное, вас совсем заболтала.

— Ну что ты, Васечка, — укоризненно произнесла Анна Михайловна. — Хотя, конечно, заболтала, я совершенно забыла про чай. Еще будете что-нибудь есть?

Они энергично замотали головами, Василиса вскочила, чтобы помочь убрать посуду, и вдвоем они быстро накрыли стол к чаю.

На улице совсем стемнело. Черное окно, выглядывавшее из-за занавесок, весело отражало глаз абажура и стекла буфета. Василиса с ногами забралась на диванчик, Анна Михайловна сидела, подперев голову руками, Василий уставился в пространство. Настенные часы мерным тиканьем подчеркивали эту домашнюю тишину.

«Си-деть бы так и си-деть», — в такт часам думала Василиса, но вопрос, который мучал ее и который все старательно обходили, слетел с ее губ:

— А Игорь звонит вам? Когда он вернется? — тихо спросила она у Анны Михайловны.

— Сначала звонил, довольно регулярно, а вот последние две недели молчит. — Анна Михайловна покачала головой. — Весь прошедший месяц он переезжал с места на место, я даже не знаю, где он сейчас. Ты не беспокойся, как только Игорь объявится, я сразу обрадую его, что ты нашлась. — Она посмотрела на Василису. — Я ведь могу сказать ему об этом?

— Да, конечно. — Вася мяла в руках салфетку. — Если ему это еще нужно…

— «Это» в смысле «ты»? — уточнил Василий и пристыдил женщин: — Ну что за сопли вы тут развели? Как только Игорь узнает, он тут же примчится…

Василиса так взглянула на него, что он, почувствовав в своем энтузиазме фальшивые нотки, осекся.

— Все могло измениться. И я это прекрасно понимаю, — твердо сказала Вася и без перехода предложила: — Давайте пить чай.

И Василий с облегчением кинулся ухаживать за дамами.

Грусть постепенно стиралась с лица Васи, она вновь включилась в общий разговор, но частичка ее души с печалью прощалась с картинками, которые так часто рисовало ее воображение.

Вот она встречается с Игорем на улице. В кафе. На выставке. Его удивленный взгляд. Проникновенный взгляд. Взгляд полный любви. Слова любви, которые он не успел сказать ей. Иногда Вася так увлекалась, что получалось целое кино, состоящее из одного непрерывного хеппи-энда. Слаще, еще слаще, еще… Пока от собственной же сентиментальности ее не начинало тошнить. Тогда угодливое воображение подсовывало ей другой сюжетец: вот Игорь идет под ручку с неотразимой красоткой, видит Василису, окликает ее и с гордостью произносит: «Знакомься, Вася, моя жена». И она бросается прочь, и рыдает, рыдает…

Все эти выбивающие слезу сцены не раз прокручивались в мозгу Василисы со всевозможными вариациями, вплоть до летального исхода, обычно по дороге на работу. Это как-то развлекало ее, любовь приобретала книжный привкус, и наступал момент, когда думать об Игоре ей надоедало, и тогда Вася, наконец, чувствовала свободу, любовь давала ей передышку, и будущее не казалось таким уж предопределенным.

Но наступал вечер, ночь. И во сне — так часто! — к ней приходил настоящий Игорь. Не супергерой, а просто человек, с недостатками и достоинствами, который устает, раздражается, смеется, любит. И, просыпаясь среди ночи от щемящей тоски, Василиса обреченно понимала, что все еще любит его и ничего не может с этим поделать. Она вспоминала его руки, глаза, такое родное лицо — и в комнате становилось душно. Вася вставала, распахивала окно и вдыхала, замерев от наслаждения, свежий, очищенный от суеты дня ночной воздух.

И теперь, сидя на кухне у Анны Михайловны и потягивая душистый обжигающий чай, она понимала, что больше не сможет наряжать Игоря в одежды героя «мыльных опер». Он реальный, живет своей, не известной ей жизнью очень далеко от нее.

«Как же так получилось?» — спрашивала себя Василиса, впервые, пожалуй, со всей беспощадностью почувствовав реальность конца их отношений, но все же отказываясь верить в это.

Она так ушла в себя, что не сразу заметила, какая тишина воцарилась за столом, и, подняв глаза, обнаружила Василия и Анну Михайловну, вопросительно смотрящих на нее.

— Вы что-то спросили? — неуверенно проговорила Вася.

— Ну что, угадал? — Он с хитрой улыбкой смотрел на Василису.

Она покраснела и, почувствовав это, разозлилась на себя и покраснела еще больше.

— Не сердись, — мягко сказал Василий и накрыл ее руку своей.

— На него нельзя сердиться, — подхватила Анна Михайловна с интонацией: «на больных не обижаются». — Нам еще надо не забыть об одном важном деле, а ты тут со своими глупостями.

— Это не глупости, — обиделся Василий за собрата. — Это Жуковский.

— Так какое дело? — поинтересовалась Вася.

— Я думаю, — веско сказала Анна Михайловна, — было бы неплохо обменяться телефонами.

Василий сразу засуетился, заряжая женщин спешкой: все стали судорожно искать ручки, записные книжки со словами: только не на клочке бумаги, и не на газете, и не на листочках. Наконец телефоны были записаны, чай выпит, настала пора прощаться.

Анна Михайловна обняла Василия, чмокнула Василису и засмеялась, сказав на прощание дежурную фразу:

— Только не пропадай, — которая прозвучала совсем недежурно.

На улице опять шел легкий снежок, пейзаж на глазах расслаивался: из серого становился черно-белым. На душе было светло.

— Ну что ж, — сказал Василий. — Отвезу тебя домой. Надо получше запомнить дорогу.На всякий случай.

Он прогрел машину, потом осторожно тронул с места и, не торопясь, довез Василису до дома. Все это вместе заняло у них двадцать минут.

И, поднимаясь к себе, Вася с удивлением твердила:

— Надо же, двадцать минут, всего каких-то двадцать минут. А казалось — пропасть времени.

21

Вот уже два часа, как Нина мужественно, со стоическим выражением лица выслушивала путаный и восторженный рассказ Василисы об Анне Михайловне, о Василии, об Игоре, который благодаря неожиданной встрече словно выпрыгнул из небытия, куда последнее время его тщетно пыталась загнать Василиса. Она все-таки не удержалась и на следующий же день примчалась к подруге, влетев в ее квартиру со словами:

— Ни за что не догадаешься! — и обрушилась на нее своей радостью и счастьем. — В любом случае, — говорила Вася, — я нашла потерянных друзей. И пусть я больше никогда его не увижу, зато смогу общаться с его мамой, с Васей. Они-то уж точно меня любят. — И она похлопала по записной книжке как по доказательству их реального существования.

Конечно, Вася обманывала себя, и радость ее рождалась из обещания алых парусов, отблеск которых она увидела в глазах Счастливой Случайности. Но Вася старательно прятала эти чувства прежде всего от самой себя, боясь разочарования.

Она замолчала, чтобы перевести дыхание, и для приличия спросила:

— А как твой архитектор? Нина махнула рукой:

— А ну его! Никак.

Вася сочла своим долгом утешить подругу.

— В конце концов, у тебя есть Саша, и тебе просто грех…

Она не успела договорить, Нина перебила ее:

— Саша! Знаешь, что он выкинул? — в справедливом гневе спросила она и, поскольку Василиса испуганно замотала головой, торжественно ответила на свой вопрос: — Дезертировал!

— Куда? — ошарашенно проговорила Вася. — То есть откуда? — она совсем запуталась.

— В Германию. Из нашего дома, — громко и по порядку ответила ей Нина.

Он что, ушел от вас? — почему-то шепотом спросила Вася.

Нина посмотрела на нее как на умалишенную.

— Ты что? Куда же он уйдет? — Она вдруг сама испугалась такого поворота событий. — Уехал в командировку как раз на день рождения Гаврилы.

Это простое объяснение сразу успокоило и Василису, и, как ни странно, Нину. Но вспомнив о праведном гневе, она воскликнула:

— И что же теперь я буду делать одна с этой бандой? — Риторический вопрос прозвучал достаточно громко, но уже не так трагично, как того хотелось бы Нине.

— Но почему одна? — недоуменно спросила Вася. — Во-первых, буду я, а во-вторых, — внезапное решение озарило ее лицо, — давай я приведу Васю. Все-таки мужская рука, и потом, он такой обаятельный. Всем понравится. Даже тебе. — Василиса ужасно воодушевилась.

— Да ну тебя, Вась. — Нина вздохнула. — Вечно ты все испортишь, — глядя на испуганную Василису, она старалась не расхохотаться. — Я собиралась позлиться минимум день, а тут являешься ты, и все мои старания коту под хвост.

Нина не выдержала, засмеялась, а за ней, стряхнув испуг, рассмеялась и Вася.

— Ну, рассказывай, что намечается. Что-нибудь грандиозное? — спросила Василиса.

— Надеюсь, нет. Лично я планирую скромный детский праздник. К трем часам мамаши приведут своих чад, примерно штук десять, выпьют по коктейлю и слиняют, оставив меня наедине, — о, пардон! — оставив нас троих наедине с этими разбойниками.

— Как-то ты мрачно смотришь на мир. Это же дети. — Вася пожала плечами. — Неужто они такие неуправляемые?

Нина оценивающе взглянула на подругу, зачем-то потрогала ее бицепсы и процедила:

— Сама увидишь.

Слова прозвучали зловеще.

Как и договаривались, Василий с Васиной приехали к Нине к двенадцати часам, чтобы помочь и поддержать хозяйку в трудную минуту.

Нарядный именинник возбужденно бегал по комнатам, таскал Гаврил за хвосты, всем мешал. Взрослые старались снисходительно смотреть на эти мелкие шалости, Гаврила, понимая, что сегодня ему все простят, медленно, но верно входил во вкус вседозволенности.

Нина суетилась на кухне, ей умело помогал Вася, моментально нашедший с ней общий язык, и Василиса быстро заметила, что Нина смотрит на поэта уже вполне влюбленными глазами. Она сама в это время устало завершала подготовку тихих игр, в которые, как предполагалось, сегодня вечером будут играть интеллигентные дети.

В три часа прозвучал первый звонок в дверь. Гаврила бросился открывать и принимать поздравления. Пришла очень спокойная улыбчивая мама с очаровательной дочкой. Взрослые остались в холле, детишки степенно поднялись в детскую смотреть подарки. Еще один звонок в дверь. На этот раз пришли мальчики-близнецы, в костюмах-тройках, в галстуках, с подарками, завернутыми в разноцветную бумагу. Они чинно проследовали в детскую, их мама — в гостиную.

В следующие полчаса происходило примерно то же самое с небольшими вариациями. Звонок — поздравления — вежливый обмен приветствиями — дети отправляются в детскую, взрослые — в гостиную. Кто-то из родителей уже ушел, кто-то только собирался домой, договорившись вернуться за детьми в девять часов вечера. Из детской не доносилось ни звука. Вася озадаченно смотрела на Нину: где же обещанные разбойники?

Наконец все взрослые гости разошлись по домам, настала пора звать детей к праздничному столу.

Нина ступила уже на лестницу, когда наверху раздался сначала грохот, затем вой, и кот, выскочив из комнаты, устремился прямо на нее. На его голове бешено вращался пропеллер, который был надежно к ней привязан. Выйдя из оцепенения, Нина бросилась спасать Гаврилу.

Из детской выглянули хитрые физиономии, полные напускной вежливости. Василий, как мог миролюбиво, позвал всех к столу, пытаясь играть роль массовика-затейника. Он с прибаутками рассадил детишек за большим столом (рояль предусмотрительная Нина еще утром накрыла чехлом и задвинула в угол со словами: все снесут), положил каждому на тарелки салаты и с умильным видом подошел к Василисе. Однако первая же ложка салата отправилась не в рот, а прямо в лоб одному из близнецов, в которого, надо признать, очень метко выстрелила девочка по имени Ася, с лицом ангелочка и с повадками заправского хулигана. Именинник не сводил с нее восхищенного взгляда.

— Дети, ну что вы, разве так можно? — В гостиную вошла Нина с приклеенной, будто навсегда, улыбкой.

Девочка мило ей улыбнулась.

— Я случайно. — Она захлопала ресницами, и любой купился бы на ее очарование, но только не Нина.

— Если у тебя еще раз получится что-нибудь такое же случайное, — елейным голоском сказала ей Нина, — то я на тебя спущу собаку. Вот эту, — и указала на Гаврилу, который тут же радостно завилял хвостом.

Нина и Ася обменялись улыбками, и, когда Нина отвернулась, девочка показала Гавриле большой палец: мол, мать у тебя что надо. И это почему-то явилось сигналом к общему веселью.

Дальнейшее смешалось. По квартире летали конфеты, в потолок устремлялись потоки взболтанной и резко вскрытой колы, пес, обезумев от радости и обилия доступной еды, лез целоваться ко всем без разбора. Когда в гостиную влетел мяч и дети шумно подхватили: «Футбол! Футбол!», Нина не выдержала и, перекрикивая звонкие голоса, предложила:

— Лучше прятки! — видимо, надеясь, что на какое-то время в доме наступит благословенная тишина.

И правда, все ребятишки вдруг куда-то исчезли. Стало тихо. Нина решила воспользоваться моментом и пошла умыться, подкраситься, короче — прийти в себя. Войдя в ванную, она увидела, как одна из девочек пытается залезть в стиральную машину. Устало вздохнув, Нина принялась вытаскивать ее из барабана.

Пробило семь. Настало время праздничного торта со свечами. Пока Нина делала вид, что управляется с детьми, Вася с Василисой перемыли всю посуду, расставили чашки и уже готовились вкатить на столике торт.

Нина невероятным усилием усадила гостей за стол, погасила свет и включила музыку. Ей стало приятно, что хоть что-то идет по намеченному сценарию.

Торт с шестью высокими свечками произвел сильное впечатление. Дети примолкли, и только Ася восторженно выдохнула:

— Давай, Гавриил, прикончи их всех одним дыхом.

Набесившиеся ребятишки с аппетитом набросились на сладкое, даже псу перепало всего два кусочка. Вася и Вася в это время отсиживались на кухне.

Когда после чаепития, прошедшего в довольно мирной обстановке, была развязана пиратская война, Нина прибрела на кухню. Надо отдать ей должное, улыбка все еще была приклеена к ее губам.

— Тебе чем-нибудь помочь? — бросился к ней Василий.

— Да. — Нина серьезно посмотрела на него. — Налей мне стакан водки.

Вася достал бутылку, разлил водку по стаканам (Нине — полный), они чокнулись и в многозначительном молчании выпили. Закусив соленым хрустящим огурчиком прямо из банки, Нина села, вытянула ноги, вместо прежней мертвой улыбки появилась новая — блаженная, она окинула друзей взглядом, полным любви, и весело сказала:

— А вечерок-то, по-моему, удался. Василий с Василисой переглянулись, им стало понятно: оставшиеся полтора часа вести бой с распоясавшимся противником придется самостоятельно. Они мужественно продержались до конца, хотя силы были неравны, а когда уставших детей забирали родители, и Вася, и Василиса очень искренне им улыбались, приговаривая:

— Как замечательно, как замечательно. Около десяти часов Василиса уложила в постель умытого именинника. Он заснул мгновенно, успев пробормотать:

— Классно было.

Через полчаса отправилась спать и захмелевшая Нина, перед этим шепнув Василисе:

— А Василий — классный мужик.

Вася задумалась над лексическим предпочтением в этой семье и о многообразии русского языка, потом нашла Василия — он рассматривал книжные корешки в кабинете, — и они решили немного прибраться, чтобы хоть как-то скрасить Нинино завтрашнее похмелье.

Только к двенадцати часам Вася добралась домой, легла в постель, но долго не могла заснуть — все вспоминала подробности детской вечеринки, которые из драматических уже преобразились в комические, и тихо хихикала в темноту.

22

Приближалось торжественное открытие банка, и Василиса спешила на работу, чтобы внести последние штрихи в уже законченную картину. Она ехала в метро среди шуб, шапок, сумок. Народу было много, и она от нечего делать принялась рассматривать пассажиров и их качающиеся в окнах отражения. Не найдя ничего интересного, стала смотреть, кто что читает. Заглянула через плечо девушки:

«Лесли зачарованно посмотрела на Майка со своего столика в углу ресторана. Всего несколько часов тому назад он ушел из ее номера. Она собиралась спать. А еще она испытывала головокружение и растерянность после того поцелуя. По ее телу пробежала дрожь».

Вася усмехнулась. Стоящий рядом мужчина держал раскрытую газету «Московский комсомолец». Еще лучше. Она стала просматривать ее и неожиданно поймала себя на мысли, что испытывает некое мазохистское наслаждение от этих хлестких заголовков: «Под Ростовом обезглавили беременную женщину», «Продавца арбузов забросали гранатами», «Пешеходов стало убивать фонарными столбами», «Бизнесмена убили выстрелом в ухо», «Арестант, не сумев забить милиционера пепельницей, с расстройства скончался», «Посетителя ресторана убили выстрелом в челюсть»…

В каком славном городе мы живем, подумала девушка, и взгляд ее наткнулся на заметку, в которой что-то привлекло ее внимание. Стараясь определить, что же именно, она стала читать:

«Маньяк выслеживал жертву до дверей квартиры.

Наконец схвачен маньяк-насильник, преследовавший школьниц. На его счету три изнасилования, которые он совершил на протяжении последних месяцев.

Насильник выбирал жертву обычно у школы, знакомился с ней и провожал до дома. Если по дороге он выяснял, что дома никого нет, то врывался в квартиру и насиловал несчастную. По его же собственным словам, предпочитал девственниц, и поэтому возраст его жертв не превышал шестнадцати лет.

Как сообщили корреспонденту «МК» в отделении милиции, насильник после того, как врывался в квартиру, крепко связывал жертву и насиловал ее в извращенной форме.

Последнюю жертву спас одноклассник, который, увидев, что незнакомец провожает ее до дома, проследовал за ними. Услышав крики из квартиры, он вышиб дверь и спас девушку.

Пострадавшая позвонила в милицию, и уже через двадцать минут насильник был схвачен. Он сразу признался в совершенных преступлениях и вскоре предстанет перед судом.

А пока «МК» сообщает тем, кто, возможно, пострадал от маньяка, его приметы: на вид тридцать лет, рост метр восемьдесят пять, средней полноты, волосы каштановые с залысинами, стрижка короткая, небольшая борода; особые приметы: на правой руке родимое овальное пятно. Своим жертвам представлялся как Виталик».

Она помнила это имя. Она помнила его родимое пятно. Она помнила все.

Ноги у Василисы стали ватными. Она вцепилась в поручень, испугавшись, что упадет. Мужчина с газетой покосился на нее и на всякий случай немного отодвинулся, насколько это было возможно в переполненном вагоне.

Вася начала пробираться к выходу. Ей стало нечем дышать. Выйдя на станции, она решила дальше отправиться пешком, и, только оказавшись на улице, сумела сделать полный вдох.

Василиса не спеша побрела по бульвару, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Мысли роились в ее голове, и одна, особенно навязчивая, не давала покоя.

«Все началось с тебя, — бубнил в голове неприятный голос, — ты развязала руки этому подонку, из-за тебя он почувствовал вкус к насилию и свою безнаказанность».

«Но что я могла сделать? «— защищалась Вася.

«Не распускать сопли, а пойти в милицию».

«Но тогда я была не в состоянии! И откуда я могла знать?» «Ты должна была! «— настаивал голос.

— Да заткнись ты! — вслух зло произнесла Василиса и остановилась.

Высокий парень, что-то оживленно втолковывающий своему приятелю, испуганно замолчал и странно посмотрел на Василису. Перехватив его взгляд, она сказала:

— Это я не вам.

— А кому? — резонно спросил он.

Вася задумалась, пожала плечами и пошла дальше.

На службу она пришла с опозданием, чего раньше с ней не случалось. Почувствовав, что с Василисой что-то неладно, Валерий постарался какое-то время не трогать ее. Но, в конце концов, работа есть работа, и постепенно Вася втянулась в обсуждение грядущей презентации и тех мелочей, которые им еще предстояло доделать.

Прошла уже неделя, как Игорь прилетел в Москву. Он никому не звонил, нигде не показывался. Даже мама не знала, что он вернулся.

Все последние месяцы Игорь глушил себя работой, не оставлял себе времени хотя бы просто подумать о друзьях. То, как он тяжело переживал потерю Василисы, потрясло его самого. И он, будучи сильным мужчиной, решил бороться со своей слабостью. И почти преуспел в этом.

И только вернувшись домой, вдохнув московский ни с чем не сравнимый воздух, он понял, что все его старания пошли насмарку. Игорь попытался было завязать легкий роман с одной старой знакомой, но фальшь, сквозившая в их разговорах, смехе, прикосновениях, вызывала в нем чувство брезгливости.

Умом он понимал, что навсегда потерял Васю. Минуло четыре месяца с их последней встречи, а так как никаких слов сказано не было, никакие обязательства их не связывали, четыре месяца представлялись Игорю бездной времени.

Он взял на работе отпуск за свой счет и теперь тупо просиживал его за телевизором, лишь иногда покидая квартиру, чтобы немного прогуляться около дома. Каждый день он обещал себе, что позвонит маме, Василию, и не сдерживал обещаний. Мысль, что придется с кем-то разговаривать, шутить, что-то рассказывать, угнетала его.

Игорь сунул руку в карман джинсов и достал кольцо. Он не расставался с ним с тех пор, как отобрал его у Марины. Кольцо стало для него своеобразным талисманом. Игорь покрутил его в руках, полюбовался подмигиванием камня и снова положил в карман.

Встал, прошелся по комнате, посмотрел на телефон, сел в кресло и включил телевизор.

* * *

Василиса ужасно нервничала. Она вцепилась в Валеру, предупредив, что ни за какие блага мира не отпустит его.

Тот остановил официанта, взял с подноса шампанское и протянул Васе.

— Возьмите, коллега, выпейте это, — сказал он.

Вася оторопело уставилась на Валеру. Оказалось, только сейчас она по-настоящему разглядела его: стройная высокая фигура в строгом черном костюме, почти классические черты лица и изысканные манеры.

— Неужели, — с недоверием проговорила Василиса, — всего пару дней назад ты матерился, как сапожник?

— Это был не я, — скромно ответил Валера.

— Ну да, если бы я не видела этого собственными глазами, возможно, и поверила бы.

— Ребята! Ребята! — к ним спешил менеджер. — Пойдемте, вас сейчас представлять будут.

— О Господи, только не это, — простонала Вася.

— Мужайся, партнер, это часть нашей работы.

И Валерий потащил Василису за собой. Софиты ослепили их — московское телевидение транслировало презентацию, — и Василиса, щедро улыбаясь, попыталась взять себя в руки.

Игорь не сводил с экрана глаз. Это была она. Он слышал ее имя, видел ее. И не мог в это поверить. Машинально его рука потянулась к телефону.

— Мама… — начал он, услышав в трубке родной голос.

— Игорь! Ты где? — Анна Михайловна даже забыла поздороваться.

— Я в Москве, прилетел…

— Включи телевизор, третий канал! — она очень спешила.

Игорь помолчал, потом тихо произнес:

— Я вижу ее.

Оба замолчали. Каждый смотрел в свой экран. Игорь — пораженно, Анна Михайловна — с гордостью за Василису.

— Она изменилась, — сказал он.

— Да уж! Ты бы видел ее!

— Я вижу…

Они опять замолчали.

— Погоди, Василиса приезжала к тебе? — к Игорю возвращалась способность мыслить.

— Да. И не раз. С Василием и одна. — Анна Михайловна выдержала театральную паузу. — Она любит тебя. И ждет тебя, — сказала мать и испуганно замолчала: что-то ей сейчас ответит сын.

— И я люблю ее, мама, — слова давались ему с трудом. — Но почему же тогда… — он не смог окончить фразу.

— Она сама тебе все расскажет. Ты бы поехал к ней.

— Только не сегодня, — ему вдруг стало страшно. — Завтра. Вот завтра в самый раз.

— Надеюсь, ты не передумаешь. Василий точно знает, где ее найти завтра. А теперь расскажи о себе.

Они проговорили полчаса. Закончив разговор с мамой, Игорь тут же позвонил Бессмертному и после взаимных приветствий обмена дружескими колкостями узнал не только ее домашний адрес и телефон, но и место ее новой работы, где она должна быть завтра с десяти часов утра.

Полночи Игорь промаялся около телефона. Он жаждал услышать ее голос. Но еще больше ему хотелось увидеть ее глаза, прочесть в них подлинные чувства.

— Как же я устал без тебя, Лягушонок, — сказал Игорь, и произнесенное слух ее прозвище внезапно разрядило обстановку. Он широко улыбнулся и с мыслью, что завтра увидит ее, крепко заснул.

* * *

Василиса видела странный сон. Она стояла на снежной вершине. Яркое солнце светило над ее головой, а небо было сказочно синим. Она стояла наверху и прислушивалась: кто-то звал ее.

Посмотрела вниз, но снег ослепил ее, и Вася ничего не могла разглядеть.

«Почему такой яркий свет?» — недоумевала она, а дремавшее сознание вдруг подсказало: «Да это софиты, тебя снимает телевидение, и сейчас тебя увидят миллионы».

Василиса почувствовала, как обливается холодным потом, и попыталась отыскать взглядом камеру, но вокруг расстилались снежные вершины, и только кое-где зеленели ели.

«Да нет же, — сказала она себе. — Это горы. Я в горах. Игорь обещал свозить меня туда».

Игорь!

Теперь она точно слышала — это Игорь звал ее.

Василиса взмахнула руками, поднялась снежная пыль, и она устремилась вниз, вниз, она уже летела, и вот она видит его.

Он стоит внизу, задрав голову, и протягивает к ней руки. И Василиса чувствует, что падает. Прямо к нему в объятия.

Неудержимо быстро.

И почему-то очень больно.

Она с испугу вскочила и увидела, что стоит на полу, а вокруг снежным покрывалом раскинулось одеяло.

«Ничего себе, — пробормотала Вася. — Свалилась с кровати. — Она отказывалась верить очевидному. — Такого со мной с детства не случалось. Вот что значит головокружение от успеха».

Вася, качая головой, подошла к окну. Там оголтело светило солнце, она даже защурилась и в темноте глаз увидела отблески своего чудесного сна.

Василиса, улыбаясь, пошла одеваться, но ее остановил телефонный звонок. Недоумевая, кто бы это мог быть в такую рань, она взяла трубку, но ей никто не ответил. Василиса несколько раз терпеливо сказала:

— Я вас слушаю, дунула для верности и положила трубку на место. — Что за школьные выходки? — обратилась она неизвестно к кому и почему-то подумала: «Сегодня будет насыщенный день».

Игорь подъехал к зданию, про которое ему говорил Василий, и припарковался недалеко от него. Он долго не мог выйти из машины. За последние несколько часов столько всего передумал, все взвесил, все решил, а теперь вот боялся.

Точно! Он просто боялся. Игорь презрительно фыркнул. Третий класс, вторая четверть. А если еще вспомнить этот утренний телефонный звонок! Это уже просто детский сад.

— Да что такое со мной, — сказал он сам себе и начал выбираться из машины.

Игорь запер дверцу, но тут увидел: лобовое стекло чем-то заляпано. Почувствовав, что ему необходимо стереть это пятно именно сейчас, опять открыл машину, долго искал тряпку, потом ожесточенно тер несчастное стекло. Оно уже сверкало, а ему все было мало. Но тут мысль, что, пока он здесь возится, Василиса может куда-нибудь уйти, встряхнула его, и, ругая себя на чем свет стоит, Игорь рванул к дому. По пути вспомнил, что не запер машину, вернулся, закрыл дверцу и почти бегом устремился к зданию.

Василиса уже час ползала на коленях по своим чертежам и все никак не могла прийти к одному-единственному решению. Она ругала себя, друга, что сразу, без перерыва взялась за новый заказ, — надо было отдохнуть, и тогда все давалось бы легче.

Ей предстояло оформить офис одной рекламной компании. С изяществом, но без претензий; дорого, но без роскоши; со вкусом, но ненавязчивым. Таковы были инструкции. И все бы ничего, если бы не напольная ваза, которую владелец фирмы почитал за символ удачи и всюду таскал за собой. И куда приткнуть это произведение искусства, Василиса себе просто не представляла.

Она уже в сотый раз за утро посмотрела на вазу и хмыкнула: без претензий! Ничего себе. Эта чертова ваза диктует весь стиль.

Вася вновь склонилась над чертежами и с головой ушла в работу. Наконец у нее начало что-то вырисовываться. Она увлеклась настолько, что не услышала, как кто-то вошел в комнату и сел на единственный стул, который стоял за ее спиной у дверей.

А Игоря просто не держали ноги. Когда он увидел Васю, все силы сразу куда-то подевались. Он тяжело опустился на подвернувшийся стул и стал наблюдать за ней, вновь и вновь открывая для себя новую Василису.

Стрижка, одежда, уверенность в движениях. Да, она изменилась: она стала такой, какой и должна была быть, такой, какой он почувствовал ее в первый же вечер их знакомства.

Василиса наконец решила, что делать с вазой, и теперь взглянула на нее с видом победителя.

И увидела в ней отражение Игоря. Не доверяя своим глазам, она протянула руку, потерла злосчастную вазу и вдруг услышала голос:

— Я уже из нее выскочил. Лягушонок. Вася медленно обернулась. Игорь смотрел прямо на нее. Он сидел, ссутулившись, на стуле и как-то потерянно улыбался. И в его робкой улыбке она прочла то, что так давно и терпеливо ждала: любовь, обещание счастья, надежду.

Василиса поднялась, не произнеся ни слова, подошла к нему. Игорь обнял ее, прижал к себе, вдохнул ее запах и поклялся, что никогда, больше никогда не отпустит ее.

— Я люблю тебя, — тихо, скорее самому себе, сказал он.

Вася кивнула и заглянула ему в глаза.

— Я так ждала тебя, — шепнула она, и Игорь, наклонившись, нежно поцеловал ее.

23

Уже давно наступил день, а они все лежали в постели и даже не думали вставать.

С того момента, как Игорь обнял ее, он ни на секунду не отрывался от Васи. Терпеливо ждал, не сводя с нее глаз, пока она договорится с коллегой, чтобы тот подменил ее в ближайшие дни; потом повез ее обедать, и они все никак не могли начать разговор. Они словно укрывались за округлыми, такими необходимыми фразами — здесь скользко, осторожно; ты какое вино предпочитаешь; передай мне, пожалуйста, хлеб, салфетку, нож… И только позже, вечером, слова, которые жили в них и так долго ждали появления на свет, обрели наконец свое звучание.

После ужина они поехали к Игорю. Он зажег свечи, было уже темно, наступала ночь, и им так много надо было сказать друг другу.

Слова перемежались поцелуями, пока последние не оказались сильнее. Игорь нежно прикасался к Василисе, он ласкал ее тело, сначала сквозь одежду, потом, медленно обнажая ее, проводил языком по самым затаенным уголкам ее естества. Сладкая нега разливалась в ней, и жар, о котором она даже не подозревала, толчками вспыхивал где-то глубоко внутри нее.

Раздев Василису и уложив в постель, Игорь разделся сам, и тут кольцо юрко выскочило из кармана джинсов и мелко застучало, катясь, по полу. Он нагнулся, поднял его, покрутил по привычке в руках. И надел на палец Василисы. Кольцо пришлось в самую пору.

— Ну вот, — довольно сказал Игорь. — Теперь все на своих местах.

Он лег рядом с ней, провел пальцами по ее щеке, волосам, плечу, погладил грудь, задержал руку на животе.

— Скажи, ты ведь будешь моей женой? — тихо проговорил он.

— Я должна ответить прямо сейчас? — Василиса от волнения едва могла говорить. От внутреннего жара во рту у нее пересохло.

— Да, прямо сейчас. А иначе придется пытать тебя ласками до самого рассвета.

— Да, — выдохнула Василиса.

— Что «да»? — Рука Игоря опустилась ниже.

— Я буду твоей женой, — простонала она и, не выдержав, притянула его к себе, ощутила его возбуждение, и страсть накрыла ее с головой.

Осторожно, боясь ранить ее и еле сдерживаясь, Игорь вошел в нее. Василиса застонала, крепче прижала его к себе, замерла, а затем, подчиняясь его ритму, стала двигаться с ним вместе, и наслаждение окутало их плотной жаркой пеленой и долго не отпускало.

Позже, разгоряченные, мокрые, они лежали, глядя в темноту. Васина голова удобно устроилась на его плече, и она, утомленная, уже засыпала, когда он поцеловал ее, и желание вновь вспыхнуло в Василисе, пламя ее перекинулось на Игоря, и они снова любили друг друга, на этот раз более страстно, забыв об осторожности, обо всем на свете.

Они заснули, когда уже светало. Она — в кольце его рук, даже во сне чувствуя, как Игорь крепко-крепко прижимает ее к себе.

Василиса проснулась с ощущением счастья. Но, внезапно осознав, что ее никто не обнимает, рядом никого нет, резко села в постели.

Она еще не успела как следует испугаться, а Игорь уже входил в спальню с подносом в руках, от которого шел неповторимый аромат кофе.

— Я об этом мечтала всю свою жизнь, — сказала Вася, сладко потягиваясь.

— Разве мы знакомы так давно? — удивился он.

Василиса засмеялась и набросилась на завтрак.

— Твой голод поистине не знает границ, — озадаченно прокомментировал Игорь. — Причем во всех областях.

Вася поперхнулась и густо покраснела.

— На что ты намекаешь? — с видом пуританки воскликнула она.

— Показать, на что? — Игорь придвинулся к ней, слизнул крошки с ее губ, убрал поднос и пробежался пальцами по ее спине.

Василиса со стоном упала на спину, увлекая за собой его. Она нетерпеливо сорвала с Игоря рубашку и, смеясь, стала искать его губы. Василиса целовала его шею, глаза, лоб и все никак не могла насытиться. Страсть, которая так долго таилась в ней, прорвалась наружу.

Вечером они все-таки решили встать и поехать куда-нибудь ужинать. Оказавшись на улице, они одновременно втянули в себя морозный воздух, и эта синхронность развеселила их.

— Знаешь, о чем я подумал? — спросил Игорь.

Вася энергично замотала головой.

— Поедем на Новый год в горы. Помнишь, я обещал тебе?

— Еще бы не помнить! — Она притянула его к себе и угрожающе проговорила: — Я помню все, что связано с тобой.

— Это ужасно! — Он округлил глаза, изображая неподдельный ужас.

— И если мне не изменяет память, я согласилась поехать с тобой в горы еще тогда.

— Ну что ж, — Игорь посерьезнел. — Я думаю, время настало.

Он обнял ее, прошептал: «Как же здорово, что я нашел тебя», и они пошли по улице, и Вася все думала о том, что сбылась ее мечта, что она счастлива, и о том, какой счет предъявит ей Судьба в конце пути.

Василиса думала об этом легко, заранее принимая все зигзаги, которые, она знала, еще ждут их впереди. И это совершенно не пугало ее. Конечно, будет трудно, будут ссоры, обиды, но главное — они вместе, а в таком союзе они одолеют все невзгоды.

Василиса подняла голову и посмотрела вверх, на звезды. И улыбнулась им.

Впереди была жизнь.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23