На перепутье [Владимир Васильевич Волосков] (fb2) читать постранично, страница - 2

просторной деревенской горнице, уставленной железными койками, человечек представил меня бойкой старушке, хозяйке дома, и, выждав, пока я свалю ношу на указанную мне угловую койку, тоном приказа сказал:

— Вот. Устраивайся. Завтра к восьми ноль-ноль быть в конторе!

— Ладно… — пренебрежительно отмахнулся я.

Властность его скрипучего голоса мне почему-то не понравилась. «Тоже мне… Командир плюгавый выискался…»—с раздражением подумал я и сделал вид, что не слышал, когда он попрощался.

Я — ГИДРОМЕТРИСТ

Утром так хорошо начавшаяся было на новом месте жизнь была омрачена. Маленький человечек оказался моим начальником. Техрук партии определил меня в гидрометрический отряд. Выскочив из конторы, я стал искать его начальника и был немало удивлен, узрев указанную мне щуплую фигурку, копошащуюся возле склада.

— Вы и есть Николай Петрович Евдокимов? — спросил я и по его усмешке понял, что у меня, очевидно, был весьма дурацкий вид.

— Да. Я — Николай Петрович Евдокимов.

— Начальник гидрометрического…

— Да. Начальник гидрометрического отряда.

— Хм…

Ехидно прищурив черные булавчатые глазки, Евдокимов осмотрел меня с ног до головы и зашел сбоку, чтобы полюбоваться в профиль. Понимая, что поступаю нелепо, и злясь на свою глупейшую улыбку, я почему-то покорно стал разворачиваться вслед за ним вокруг своей оси.

— Оч-чень х-хорошо… — довольно крякнул он, как лошадник после удачной покупки на конном базаре, и мотнул головой в сторону:

— Знакомьтесь с коллегами.

И я, будто подчиняясь вожже, как послушная лошадь, неуклюже потопал к «коллегам».

Их оказалось двое. Пожилой мужчина с вислыми, желтыми от табака, усами и молодой парень с круглым веснушчатым лицом, дожевывающий картофельную деревенскую шаньгу.

— Костя Паздеев, — уныло представился я.

Усатый только молча кивнул и как ни в чем не бывало продолжал сворачивать цигарку. Рыжий парень дожевал шаньгу, обтер пальцы о брезентовую куртку и, вкусно чавкнув, сунул мне пятерню.

— Гошка… Трапезников… А это — дядя Егор, — качнул он круглой головой на пожилого.

Усатый опять только кивнул.

Итак, я — гидрометрист. В нашем так громко именуемом «отряде» всего четыре человека. Начальник, коновозчик дядя Егор и мы с Гошкой — весьма интеллигентные рабочие, так как нам доверены обязанности младшего технического персонала. Мы с Гошкой втайне этим все же гордимся и ждем не дождемся, когда нас переведут приказом в настоящие ИТР. Судя по всему, это будет не скоро, так как прежде мы должны освоить специальность наблюдателей-гидрометристов «на ять», как программно определил Евдокимов, то есть научиться работать самостоятельно.

А сейчас мы вместе с Евдокимовым разъезжаем по рекам и речушкам, замеряем так называемый «расход», иначе говоря, определяем, сколько воды протекает по створу за секунду или за час, оборудуем водосливами все роднички и источники и везде ставим рейки для замера уровня воды. Я не совсем понимаю, для чего это все делается, и Гошка покровительственно (он поступил на работу тремя днями раньше меня) разъясняет что к чему.

— Рейки эти… как тебе… Чтобы следить за уровнем воды в реке или источнике… Чтобы видеть, больше воды или меньше. Понятно? А водосливы — это… Они, в общем, видишь, имеют определенной конфигурации отверстие для слива воды. Подошел с линеечкой, смерил толщину слоя вытекающей воды — порядок! Дебит известен. Это — сколько воды источник в секунду дает. Понятно?

Мне не совсем понятно, но обратиться к Евдокимову за разъяснением я не могу. Вернее, не хочу. Что-то в моих отношениях с ним сразу пошло не по тому пути…

Гошка — местный житель. Он, как и я, нынче окончил десять классов и не прошел по конкурсу в медицинский институт. Не в пример мне, он отнесся к этому весьма философски, весело подытожив:

— Что мне медицинский… Я там, что селедка в компоте. Мне что-нибудь такое надо…

Что именно такое ему надо — он и сам не знает. Говоря так, он выпячивает толстые губы и вертит растопыренной пятерней перед утиным носом.

— Ничё те не надо, — флегматично цедит дым сквозь желтые усы дядя Егор и подстегивает лошадь.

— Ну да! — таращит серые кошачьи глаза Гошка, припрыгивая рядом с телегой. — Мне бы на бурение попасть! Во, я понимаю… Заработки!!!

То, что его определили не на бурение а в «гидрометрию», — единственное, что иногда портит Гошке настроение. В гидрометрии он понимает немногим больше меня, а на бурении все ясно: бури, разведывай руду — и заработок больше.

Ясность цели и смысл в жизни — основная потребность молодости. Я Гошкины огорчения разделяю вполне. Мне тоже хочется на бурение, хотя бы потому, чтобы не быть в подчинении у Евдокимова.

Евдокимов мне не нравится. Почему? Я и сам толком не знаю. Может быть, из-за скрипучего властного голоса, которым он отдает распоряжения. Мной еще никто и