Черное окно [Ким Ньюман Джек Йовил] (fb2) читать постранично, страница - 2

опекуны. Я бы выбрал Чарли Чаплина.

— Помните, как в тех фильмах говорили? Когда рот принимал форму, а актеры жестикулировали, играли глазами и лицом.

— Я понял, к чему вы клоните, детектив. Нет, я не могу читать по губам — словно глухонемой, — но я могу различать форму рта. Я смог разобрать несколько слов.

— И что это были за слова?

— Я убью тебя, мама!

— Уверены?

— Уверен, что вы хотите чтобы я давал показания на свидетельском месте, под присягой. Но слова, которые складывались не оставляли сомнений. Мерзкие слова. Но уже ничего не изменишь. Честно говоря, сына винить не стоит. Мать была просто кошмаром.

— Вы знали женщину, которая, по вашим словам, была убита?

— По характеру. И по типажу. Мы все знаем таких женщин. Большие, громкие. Такие, которые заполняют собой всю комнату. В радиоприемниках есть выключатель, который их отключает. Свет тускнеет, и шум стихает. Такие женщины должны быть оснащены подобными выключателями, вы не находите? Иногда я видел, как сын просто смотрел в окно, трясясь от ярости, лицо было белым пятном...

— Это было, когда вы тоже смотрели в окно?

— Конечно. Его лицо было близко к стеклу, руки закрывали уши. Она была на заднем плане, яростная и ревущая, как один из тех динозавров... не зубастых, которые сидят и умоляют, а четвероногих, с длинными хвостами, шеями-трубами и крошечными головами.

— Бронтозавры?

— Вроде так они называются. Этот вид динозавров.

— Сидячие, которые стоят на двух ногах, имеют крошечные руки и огромные головы с множеством зубов, — это тираннозавры. Люди обычно находят их более угрожающими. Они были мясоедами. Бронтозавры были спокойными. Они обгладывали листья.

— Хех, это чтобы одурачить вас. Быть обгрызенным — хуже, чем откусить голову. Их обгладывают изо дня в день. К тому же они большие и неуклюжие. Им все равно, что вокруг них ломается. Зачем вы это записываете? Это кажется ужасно неважным.

— Я должен все записывать.

— Разве это не трудоемко? Ужас, сколько уходит чернил.

— Это часть работы. — детектив пожал плечами, — Рутина.

— Я это понимаю. У меня тоже есть рутина. В моих исследованиях. Нужно наблюдать за мелочами. События должны быть каталогизированы. Малейшее отвлечение — и весь день работы насмарку.

— Сын и мать отвлекли вас?

— О нет. Я вижу, куда вы клоните. Я свидетель, а не подозреваемый. У меня не было мотива. Они мне незнакомы. Сын убил мать.

— Вы видели это?

— Он не делал этого перед окном, так что нет. Убийца не был бы так глуп, не так ли? Но я видел знаки. Мелочи, как я уже говорил. Наблюдаемые события. Зацепки, вы бы назвали их. Не так ли, детектив?

— Проведите меня через это, мистер Блэк. Постройте вашу логическую цепочку.

— Видите пятна на окне? Это — кровь. А если встать вплотную к стене, как я уже говорил, можно увидеть кусочек комнаты напротив. Открытая дверь в ванную. Мать была там, большой рот открыт, большие руки машут. Наверняка вы нашли разбитые вазы и разбросанные цветы. У сына не было времени убраться. Сегодня вечером, около половины десятого, надо сказать, он просто сорвался. Он вцепился ей в горло. Потом они уже не стояли перед окном, и отсюда не было видно, что произошло. Это событие нельзя было наблюдать, но о нем можно было догадаться. После этого я увидел лицо сына у окна. Лоб прижат к стеклу. Вот как туда попала кровь. Должно быть, это шок, изнурительная... работа — убить кого-то. Совершить убийство, очень сложно. Все думают о несчастной жертве. Но их боль закончилась, выключилась, как радио. Они навсегда остались в спокойной тихой темноте. Тот, кто остался, в шоке... просто в диком ужас от содеянного. И ему в разы сложней жить с этой болью, понимаете? Все повторяется, повторяется, повторяется.

— Он смотрел из своего окна, а вы — из своего. Выходит он вас видел?

— Наверное, да, но... знаете? Я не думаю, что он это осознавал. Может быть, он видел лицо своей матери — как призрачное отражение в стекле. Когда он убивал ее, его лицо было совсем рядом. Я представляю, как это выжигается в сетчатке глаза. Искаженное лицо жертвы. Знаете, как бывает, когда смотришь на включенную лампочку, отворачиваешься, но все равно видишь, как перед глазами вьется горящий провод?

— Нить накаливания?

— Ага. Вот так. Лицо жертвы должно быть так же, гореть, запечатленное в глазах.

— Вы не боялись, что он увидит вас в темноте? Убийцы часто приходят к выводу, что им нужно избавиться от свидетелей. Чтобы избежать шантажа. Или быть пойманным. Иногда у убийц просто появляется привычка совершать преступления. Они бы убили весь мир, если бы могли. Пока их не остановят.

— Мы на одном этаже. Все, что ему нужно сделать, — это выйти из своей комнаты и обогнуть стену. Дверь легко выбить. Тогда у него будет два трупа, от которых нужно избавиться. А что, если, убив меня, он выглянет из моего окна и увидит лицо у своего собственного окна — он оставит дверь своей комнаты открытой, и любой сможет войти. Или кто-то другой мог бы позвонить в полицию пока он