Собрание сочинений в 8-ми томах. Том 6 [Вениамин Александрович Каверин] (pdf) читать постранично, страница - 3

за то, что ушла из пев­
чих. Но мне все-таки разрешили, и первую половину ве­
чера, пока шел концерт, я была не в духе, как всегда, ко­
гда задевают мое самолюбие. Вы пригласили меня, и мне
все думалось: почему Вы именно меня пригласили? Когда
мы танцевали венгерку, мне было страшно, что Вы поте­
ряете свое пенсне. Кстати, я так и не знаю, какие у Вас
глаза, мне кажется —• серые или голубые. У меня почти
все танцы были розданы мальчикам, и они обиделись, в
особенности один, который думал, что я в него влюблена.
И

Ужасно надоело в пансионе. Скоро экзамены, хочу
сдать хорошо, надо заниматься, тем более что я думаю
о курсах, к которым совершенно не подготовлена. Но вре­
мени совершенно нет! Надеялась почитать на страстной
и на пасхе — каждый день служба, да еще два раза, очень
утомляюсь.
Еще я должна сказать Вам, Костя, что Вы совершенно
не понимаете моих писем. Вы считаете меня наивной
пансионеркой, которая навязывается со своей дружбой,
увидевшись с мальчиком (хотите — юношей) единствен­
ный раз. В этом я почти уверена, потому что иначе Вы
не отвечали бы в такой общей форме на мои вопросы.
Е. Тураева.

23.Ш.11.Пермъ.
Костя, что с Вами, Вы так долго не пишете! Я уже
все передумала: не больны ли Вы? Может, не находите
интересным со мной переписываться?
Этот год у меня удивительно гадкое настроение: ни­
чего не читаю, не учусь. Начальница опять начала приди­
раться, да и классная дама, которую я так любила и ко­
торая ко мне относилась очень хорошо. Лишили медали,
сбавив из-за поведения. В отпуск не хожу — все наказана.
Голова тоже совершенно пустая. Жду не дождусь, когда
кончу.
26.VI.11.
Благодарю Вас, Костя, за письмо. Теперь я живу на
Воткинском заводе. Сюда перевели полк, в котором слу­
жит отец. Мой адрес: командиру второй роты Тураеву для
Елизаветы Николаевны. Я кончила с золотой медалью, и
начальница при прощании сказала, что простила меня
ради моей доброй души,— не знаю уж, чем я эту доброту
показала. О будущем пока ничего сказать не могу, так
как папа не может меня содержать в Симбирске. Таким
образом, я прежде должна найти уроки и тогда, может
быть, смогу учиться в восьмом классе гимназии в Сим­
бирске, а там уж мне легче будет ехать в Петербург. Вот­
кинский завод — захолустье, каких мало, даже библиотеки
нет, а об интеллигентных людях и говорить нечего. Я здесь
очень скучаю. Мы живем довольно далеко от центра, где
находится красивый пруд, и его плотина служит местом
12

для гуляций, а по жаре, которая спадает только к десяти
часам, нет никакой охоты ходить. Вы ведь тоже думаете
о Петербурге. Поедете ли туда и когда? Вы еще не ответи­
ли на мои вопросы, хотя знаете, что я буду откровенно
отвечать на Ваши. Я вообще откровенна и люблю такое
же отношение к себе. Предугадываю Ваши мысли: «Боже,
какая наивность, сентиментальность». Верно ведь? Но
только это совсем не так. Я просто руковожусь одним:
«мне хочется», и почему же этому не быть, ведь я, конеч­
но, уважаю и чужую волю!
Сейчас читаю «Цепи» Ожешко. И думаю, что заму­
жество действительно не что иное, как цепи, особенно для
женщины. Я ужасно жалею замужних женщин, конечно
молодых. Вся их личная жизнь потеряна, и это — общая
судьба почти, за редким исключением. Я стою против бра­
ка, интересно, как вы?
Посылаю Вам свою фотографию. Правильно ли я уга­
дала, что у Вас глаза серые? У меня — неопределенного
цвета: иногда зеленые, а иногда серые, за что в пансиопе
меня звали «русалкой» и «Ундиной».
Не знаю, как Вы разбираете мой отвратительный по­
черк. Если судить по Вашему, мы — полная противопо­
ложность.
Костя, будьте со мной откровенны, забудьте, что я —
барышня. Ваша сдержанность, скрытность не позволяют
и мне вполне довериться Вам.
Лиза.

К этому письму была приложена фотография инсти­
тутки в белом переднике, с белой пелеринкой на плечах.
Черный бант поддерживал пышно уложенную груду волос.
Лицо было доверчивое, с большим красивым ртом и ши­
роко открытыми улыбающимися глазами. «Косте Карновскому,— было написано на обороте фотографии,— на па­
мять о нашей оригинальной дружбе».
На почтовой бумаге были оттиснуты цветные заставки:
на одних письмах — Петрушка, погоняющий черта, на
других — мышки, оседлавшие рыжего зеленоглазого кота.
Адрес выглядел старомодно-забавно: «Казань. Продол­
женье второй горы, дом Аверьянова. Его высокородию
г. Карновскому». Здесь и там попадались засушенные цве­
ты в самодельных конвертах из прозрачной бумаги.
13

12.IX.il. Сарапул.
Большое спасибо, друг, за Ваше письмо. Действи­
тельно, немало воды утекло с тех пор, как мы стали пере­
писываться. Смешно вспоминать, как наивна я была в
пансионе! Только теперь я начинаю знакомиться с жизнью,
и нельзя сказать, что она встречает меня с цветами. Я хо­
тела кончить восьмой класс в Симбирске, собралась туда,
оставалось в буквальном смысле надеть пальто и