Над планетой людей [Михаил Федорович Ребров] (fb2) читать постранично, страница - 33

хорошего. Другое дело, как ждать: сложа руки или засучив рукава. Фортуна же «улыбается» лишь тем, кто довольствуется малым… Улыбка фортуны и улыбка Джоконды. Нет, я не провожу никаких параллелей. Но если спросить: что она означает? Сколько людей — столько и мнений. Но от этого картина великого Леонардо не перестанет быть великой. И своим сравнением я хочу сказать, что есть понятия, которые не поддаются поверхностному толкованию. И вот здесь-то проверяется точка зрения человека, его взгляд на себя. Разве можно сказать: я сделал все. Наверное, правильнее будет: я старался сделать все, мне хочется сделать все…

Размышляя о жизни, он не усложняет и не упрощает ее, о чем-то говорит сдержанно, о чем-то горячо и резко:

— Не терплю демагогов. Послушаешь — идей у них полна голова, и все настоящие, нужные. Но… Чуть дойдет дело до первой преграды, пусть даже маленькой, ветхой, опрокинуть ее пара пустяков, а они останавливаются, руки опускают: мол, объективные обстоятельства — против них не попрешь…

Романтика? Вот что он говорит:

— Мне представляется так: романтика — это лишь тень, которая таится в неизведанном, в нерешенном, в неисхоженном мире. Она отступает по мере того, как человек ставит точки там, где еще недавно стояли вопросительные знаки. Проследите хотя бы историю последних лет космической эры… Впрочем, это суждение не мое: я повторяю слова Константина Петровича Феоктистова, целиком разделяя его мысль.

Алексей Архипович вспоминает Королева, его напутствия, его суждения:

— Сергей Павлович был аналитиком и не любил лозунговых фраз. Суть умел формулировать коротко, но так, что она глубоко и четко выражала главное: «Космонавт — инженер — испытатель… Не мальчишеская горячность, не романтика ради романтики должна быть в основе его действий. Таких космос не примет. Патриотизм, отвага, скромность, трезвость мгновенного расчета, железная водя, знания, любовь к людям — вот определяющие черты. Без них не может быть космонавта…»

В жизни каждого человека бывают особенные минуты, особенные часы и дни, когда вдруг случается так, что ему надо, просто необходимо подняться над ворохом дел, над сутолокой будней, над привычным распорядком повседневных событий и порой кажущегося однообразия дней… Подняться, чтобы отодвинуть вдруг ставшую близкой, слишком близкой черту горизонта и охватить взглядом новые просторы, новые дали, новые высоты… Подняться, чтобы увидеть и пережитые годы, и те, что еще впереди…

У него так тоже бывает. И тогда он идет по аллеям Звездного, туда, где высится на мраморном постаменте бронзовый космонавт. Алексей подолгу стоит и смотрит на размашисто шагающего Юрия Гагарина.

Смотрит и думает.

С 1961 года прошло почти два десятка лет. Уже два десятка… Много это или мало? Мы часто ощущаем неодинаковую продолжительность лет. Все дело в скорости развития, в быстроте движения. Чем выше эта скорость, тем больше событий вмещает время, тем медленнее оно течет.

После 1968 года в его сердце и его доме по святому праву памяти живет Юрий Гагарин. Молодой, двадцатисемилетний, с прямым разворотом плеч, с открытым лицом и доброй улыбкой. Он всегда рядом с неумолимо взрослеющими и стареющими товарищами.

Был он с Алексеем Леоновым на «Союзе» и «Аполлоне». Был он со всеми экипажами на «Салютах». Его плечо чувствовали чехи, поляки, немцы, болгары, космонавты других социалистических стран. И потому после каждого полета, вернувшись из космоса, они с охапками цветов приходят к постаменту, на котором застыл первый космонавт планеты.

12 апреля 1961 года перед самой посадкой в корабль первый землянин, которому предстояло подняться в космос, сказал:

— И если… я решаюсь на этот полет, то только потому, что я коммунист, что имею за спиной образцы беспримерного героизма моих соотечественников— советских людей… Понимая ответственность задачи, я сделаю все, что в моих силах, для выполнения задания Коммунистической партии и советского народа.

Алексей знает, что справедлива не только извечная человеческая мудрость: «Героями не рождаются!», но и другая: «Герои не умирают!»

И еще он знает, что есть великое слово — «верность». Верность долгу, принципам, товарищам, делу, которому служишь, тому, о чем сказал незабываемым апрельским днем первый космонавт Земли.

Время… Оно торопит, оно зовет к еще не сделанным делам, к еще не осуществленным мечтам.

Вечерами, когда он приходит домой, младшая дочь, одиннадцатилетняя Оксана, засыпает его вопросами. Поток различных «что», «как» и «почему» встречает его еще на пороге. Алексей Архипович улыбается:

— Это новые вопросы или те, на которые я не успел ответить вчера?

Он слушает спокойно, участливо, не спешит с ответом. Что-то уточняет, что-то переспрашивает. Жена журит дочку:

— Дай отдышаться отцу. Умыться, переодеться… Успеете поговорить.

Потом они ужинают. Втроем. Старшая дочь, Виктория, — студентка, будущий экономист. Она вышла замуж, у нее уже своя семья.

И снова