Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
Можно сказать, прочёл всего Мусанифа.
Можно сказать - понравилось.
Вот конкретно про бегемотов, и там всякая другая юморня и понравилась, и не понравилась. Пишет чел просто замечательно.
Явно не Белянин, который, как по мне, писать вообще не умеет.
Рекомендую к прочтению всё.. Чел создал свою собственную Вселенную, и довольно неплохо в ней ориентируется.
Общая оценка... Всё таки - пять.
преградить дорогу река. А там оставалось переправиться вброд и подняться на глинистую гору. За Сорвином окликнула меня старушонка с белой полотняной котомочкой за плечами:
— Хошь до отворота подвези, милай.
Она поставила аккуратный лапоток на ступицу колеса, перешагнула за искосину и тут же присела, словно клуша, нахохлилась.
— В Баламыкино мне. До почты ходила, посылочку отправила. Крахмальцу свежего припасла да картохи насушила. Мнуку в Кострому, в фазае тама. Пропитанья-то, поди, не хватает. Нынче везде не сладко. Хлеба не народилось, картошка тоже одна мелочь… А ты чей будешь? По обличью не пойму, а понимаю: не дальний.
Старушка дотошно расспрашивала, я охотно отвечал, стараясь выглядеть взрослее. И оказалось, что мы с ней даже родня какая-то. Это хорошо, думал я, что посадил, а то плохо было бы, если родственницу даже не подвез. Своей-то бабушки уже не было у меня, ее плохо и помню, а эта, как родная, обо всем расспросила, посоветовала, как лучше на обратном пути с глинистой горы спускаться, и даже дала голубоватый крахмальный пряник. Прощаясь, она погладила мои ершистые волосы и заботливо оглядела все ли ладно у Горьки в упряжке.
— Доедешь, не торопись. Конь рогатый заартачится — не убивайся, люди добрые помогут. — Она прошептала еще что-то и перекрестилась. — Поезжай. Бог с тобой.
По сыпучей боровой дороге таратайка катила мягко, лишь изредка громыхала, тыкаясь колесами в высокие выбитые корни. Слева и справа попадались коричневые маслята, как у нас говорят, мостами. И это радовало: поеду обратно, целый ворох наберу, а пока не трону, все равно очервивеют. Сосны постепенно снизились, перемешались с мелким ельничком, а потом и совсем затерялись в дымчатом ольховнике. Все чаще обозначались поляны с копенками можжевельника. Перед рекой и кусты можжевеля и разлапистые елочки широко разбежались. Между ними уже был разостлан на вылежку лен.
Бык упирался, словно не хотел идти под гору, вплотную притулил к передку таратайки мосластый зад. Он так и вылезал из хомута, скользил широко расставленными ногами по мокрой глине. Горьке надоело упираться, он вдруг дернул и галопом помчался к широкой воде, отрывая от земли и подбрасывая таратайку. Напрасно я натягивал вожжи, пытался его удержать. Зря не послушал бабушкиного совета, надо было пропихнуть в колеса какую-нибудь валежину…
Перед самой водой бык опять резко затормозил и словно на лыжах съехал в бурлящее перекатное течение. С ужасом подумалось: а вдруг тут ему — с рожками. Но воды было Горьке по колено. Он жадно уткнулся, торопясь смыть пену с ноздрей, загуркал горлом.
Вода бурлюкала в колесах, вихрилась вокруг седоватых бычьих ног и увлекала течением тяжелый расслабленный хвост. Хотя и не глубоко тут, но невозможно было разглядеть дно и потому жуткой казалась незнакомая река. Горька пил недолго. Приподнял морду и пошел к другому берегу, очевидно угадывая направление без помощи кучера по выбоинам. На выезде, метрах в десяти от берега, он встал: то ли ему приятно было от того, что вода обмывает заскорузлое пузо, то ли хотел еще попить.
…Выполз из-за бугра трактор с большими бункерами по бокам — такого я еще не видывал. Это был трелевочный «газген», один из тех, для которых по зимам даже в колхозах заготавливали чурку. Урчащее чудище удивило Горьку, он выпучил глаза, набычился…
Тракторист, узколицый парень в шлеме танкиста, и те двое, что стояли на плите за кабиной, могли подождать на горе или свернуть в сторону и пропустить нас, но им, видно, не терпелось. Трактор, грохоча и фукая сизым дымом, торопливо сползал меж холмами по узкой дороге и, как я понял, не мог свернуть ни влево, ни вправо.
Неистово выкрикивая ругательства, как это делал пахарь Костюнька, левой вожжой я пытался оттянуть Горьку в сторону, но бык стоял на своем, уступать дорогу технике не думал и даже устрашающе взревел. Трактор был совсем близко, вот-вот змеевистые, поблескивающие гусеницы накроют, растопчут быка, и таратайку, и меня… Оставалось последнее средство. Я схватил скользкий зеленоватый хвост почти за самый конец, полагая, что так легче будет провернуть, и начал крутить, уверенный в том, что «пропеллер» сдвинет быка с места, а тогда уже можно направить его вдоль берега, ведь и машины легче поворачиваются на ходу. Может быть, я сделал слишком неуверенную попытку, может быть, у меня просто не хватило силенок. Бык, упруго изогнув хвост, выхватил его, со всего маху плюхнул мне по спине и тут же плотно притулился к таратайке. Встречные парни захохотали. Я не смотрел на них, но хохот, конечно, слышал, мне показалось, что он даже заглушил урчание близкого мотора. Тут-то я и разозлился на Горьку. Выскочил в воду и, сжатый холодом, гыкая, пробирался вдоль оглобли, от которой невозможно было отпуститься. Борясь с течением, цеплялся пальцами ног за камни на дне. Добрался все-таки до бычьей морды, схватился за кольцо и потянул, стиснув зубы. Ноздри у Горьки вытянулись, порозовели и вздрагивали, а глаза,
Последние комментарии
17 часов 12 минут назад
19 часов 16 минут назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 2 часов назад