Избранное [Юрий Михайлович Агеев] (fb2) читать постранично, страница - 5

class="book">На земле не так силён ты, —

хоть кругла, да тяжела!  —

подсекают горизонты

зоркость мысли, взмах крыла.

Но когда ни птиц, ни звёзд

и дожди без отдыха, —

обрывается полёт,

не хватает воздуха.

Серым скалам поклонись,

в их пещеры опустись.

Нисхожденье — путь тернистый,

кровь сосёт из крыльев высь.

Облети ты хоть всё небо,

землю пешим обойди —

будешь рад теплу и хлебу,

трём хранителям пути.

Воздух, глина и вода, —

радости и болести.

И от них мы никуда

не уйдём, не скроемся.

Три дороги, что создали

жизнь мою и мысль мою,

я полезен вам едва ли,

но о вас всегда пою.

 

 

Поэты

Юрий Михайлович Агеев

Мы — неприкаянные боги,

скользим по линиям дорог.

В сандалиях крылатых ноги.

А срок? Нам не отмечен срок.

Всё рвемся в солнечные дали,

то обгоняя день, то нет.

Спешим туда, где нас не ждали, —

там боль и крик, и море бед...

И зорко вглядываясь в лица,

разгадывая суть речей,

мы обращаем их в страницы,

где песни — голоса людей.

 

 

Памяти Олега Даля

Юрий Михайлович Агеев

Никто и слова не сказал,

когда ты умер.

Как будто вышел на вокзал

и мчишь в Сухуми.

Раскованный и молодой,

ты надорвался

не видя света над страной.

Не попрощался...

Слова: «Печально я гляжу...»

горюют с плёнки,

как будто в дом к тебе вхожу,

а ты негромко:

«Что ж ты так поздно? Я уже,

как видишь, кончен.

Нет правды, нет её уже,

и дело к ночи...».

Что значит нашим подлецам

стон, кара божья?

За что вы рвёте нам сердца

судьбой и ложью?!

Несправедливостей не снёс —

аорту рвали!

Но кто заменит, вот вопрос,

Олега Даля?

 

 

Из Франсуа Вийона

Я — Франсуа, чем удручён.

В Париже, что близ Понтуаза,

рождён. Верёвкою в туазу

мой будет вес определён.

 

 

Русское слово

Юрий Михайлович Агеев

Страна голодных и убогих,

едва прикрывшая свой срам,

Россия брошена под ноги

врагам, торговцам, шулерам.

Кому она пример и светоч,

где мастера высоких фраз?

Томов завистливая немочь

с лотков дурачит глянцем нас.

Нет Гоголя и нет Толстого, —

одни Булгарины в ходу,

но русское воскреснет слово

в каком неведомо году.

Оно не матерно, не плоско,

оно — душа, им дышит грудь.

Так блеск камней и пышность лоска

затмит сияющая суть.

 

 

Науму Гребневу, поэту и переводчику

Юрий Михайлович Агеев

Для того, чтоб душа, воспарив,

устремлялась из сумерек к свету, —

волнам хаоса мыслей и рифм

вопреки — континенты поэтов.

Где безмолвье жило до поры,

пустота заменяла сознанье,

мастер слов созидает миры,

как Господь создавал Мирозданье.

В Прометеевом горном краю,

где случалось ещё не такое,

дарит он гениальность свою

тем, кто, может, того и не стоит.

Все другие дела отложив,

не отмеченный славою вящей,

он своим вдохновением жив, —

человек и поэт настоящий.

Вот и память о нём занесли,

как снега, бесконечные годы...

А по небу летят журавли

точно строчки его перевода.

 

 

Бывают разными победы...

Юрий Михайлович Агеев

Бывают разными победы, —

себя непросто одолеть.

Пусть так, но этот День Победы, —

он — твой и мой, и будет впредь.

 

 

С юга на север...

Юрий Михайлович Агеев

С юга на