Непривитые [Михаил Старостин] (fb2) читать постранично, страница - 3

несколько месяцев назад. Вернее были вывезены. Да, приезжим работягам приходится еще хуже, чем нам непривитым. Находиться нелегально в городе после введения режима всеобщего биоконтроля стало даже гипотетически невозможно. А временные чипы – ВреЧи, вживляемые мигрантам, позволяют отслеживать не только их местонахождение и тип занятости, но и эмоциональное состояние. При малейшем намеке на агрессивность или просто недовольство своим положением им грозит депортация или переселение во временный рабочий лагерь. Что происходит с людьми в этих лагерях даже страшно представить. И ведь едут все равно. Что это, миграционная инерция, оставшаяся с прежних времен, когда здесь можно было при удачном стечении обстоятельств неплохо заработать или на родине еще хуже? Откуда мне знать, я ведь сам невыездной. А как хотелось бы съездить куда-нибудь на Иссык-Куль или побродить по улочкам Самарканда, посидеть в чайхане, поболтать с местными. Хотя вряд ли там все по прежнему. Если здесь творится такое, наверное и в других местах что-то похожее происходит.

Я взял чашку и сел за стол. Бывают же мгновения счастья, когда можно просто посидеть и ни о чем не думать. В такие моменты в полной мере проявляется моя непрививочная иррациональная суть. В голову лезут стихи, а иногда даже переползают из головы на бумагу.

Сесть на проходе, вытянув ноги в пространство,

Чтоб каждый прохожий, споткнувшись, сказал: не привит!

Молча уткнуться в листок, мне плевать на их чванство.

Я из мира иного, он со мной в этот миг говорит.

Я ищу тишину. Крупицы среди суматохи.

Безмолвие в реве страстей и стихий.

Я чувствую, близятся, сдавлено, робко, как вздохи.

Лист расправляю и нежно хватаю. Стихи.

Я блаженно поднял глаза к небу, вернее к потолку и замер. Под самым потолком над допотопным кухонным шкафом к стене была приколота кнопкой записка. Я вскочил, залез на стул и снял ее.

«Есле тебе невсе ровно прехади Надежда». Почерк корявый, грамотность отсутствует. Хотя нынче это повсеместное явление. Так мог написать кто угодно. Когда случайно в устройствах отключается автокоррекция, то у некоторых и похлеще получается. А на бумаге автокоррекции нет в принципе. Вот и не пишет уже давно никто на бумаге. Защитники лесов должны быть довольны. А защитники языков все равно вымерли, как не так давно белые медведи.

Я поглядел еще раз на записку. Как хорошо, что у нас не принято ставить камеры видеонаблюдения. Тотального биоконтроля и монополизации цифровых инфопотоков государством считается достаточным, для того, чтобы знать все о жизни граждан. И доисторические бумажные записки становятся надежной лазейкой. Неужели это то, что я искал. То, на что и не смел надеяться. Дорога в другой мир. Дорога из тюрьмы. Надежда. У меня не было сомнений, записка от моих прежних квартирантов – симпатичных киргизов с южного берега Иссык-Куля из маленького поселка Тамга. Чудесное местечко, кстати. Огромные табуны, пасущиеся на степных просторах яйлы, загадочные буддийские камни – Тамгаташ, ни с чем не сравнимые горы и одна центральная улица, протянувшаяся от школы до пятиэтажек у подножия гор.

Но что это за Надежда такая? Вроде киргизы все мужики были. Или имелась ввиду надежда? Я заставил себя встать и приняться за дела, ради которых собственно и приехал. Собрал в узел из простыни немногочисленные пожитки киргизов, которые не смог заглотить робот-уборщик, обнулил компьютер и пройдясь по комнатам убедился, что квартира вполне готова для проживания непритязательных граждан. Неприятно, все-таки ходить по дому, который был родным, а теперь перестал таковым быть. Здесь была моя детская кровать, здесь игрушки. Ничего этого уже нет. Сносное пространство для ночного нахождения незнакомых мне людей. Неприятно.

Я поскорее выбрался на улицу и кинул узел в багажник. Хоть какой-то плюс от работы на мусорном заводе. Утилизировать крупногабаритные отходы для рядовых граждан очень непростое дело. Надо заказывать санитарную службу, а квоты на ее услуги для непривитых – 20 кг в год. Чтобы выкинуть например старый шкаф, надо копить квоты 2 – 3 года. Насколько мы все-таки зависим от самых неожиданных мелочей. Есть возможность получить по квоте новый шкаф, но нет возможности выкинуть старый.

Выезжая из двора, я увидел на противоположной стороне дороги вывеску «Парикмахерская Надежда», и под ней намалеванная от руки табличка «заходите очень дешево». Есть свои прелести у городских окраин, в центральных районах такая самодеятельность уже немыслима.

Стоп. «Надежда». Вот оно что! Лестница вела в полуподвал. Сделав два крутых поворота я оказался перед дверью, один вид которой был настолько немыслим, что я застыл перед ней, с выпученными от удивления глазами. Посреди деревянной, покрытой облезлой коричневой краской, двери, красовалась бронзовая рука, сжимающая яблоко. Ничего не