Портрет Салаи [Ханну Райяниеми] (fb2) читать постранично, страница - 2

пьесы; синтетические бактерии, мутирующие в космических лучах, по команде генетических регуляторных контуров вырезали на голом камне одну за другой гигантские буквы романа.

Теперь, когда было ясно, что всё поглотят Критики, Лист виделся Сфумато детской песочницей, полной сломанных игрушек. Он давно хотел наладить биосферу, перепрограммировать теневые диски, починить порванные капилляры, из которых складывался сферический океан. Но теперь поздно.

Далеко под собой, близ огромного пузыря воды, он уловил электромагнитный отпечаток. Вылетая из воды и вновь скрываясь под волнующейся поверхностью, внизу танцевал серебристый косяк земноводных.

Сфумато спустился и завис рядом, узнав в изяществе движений забывшегося радостью Салаи. На миг мыслецепочку пронизало сожалением. Затем удар далёкой кометы напомнил о задаче, и к Салаи ушёл осторожный мыслепакет.

Собирайся, — сказал Сфумато. — Надо уходить. Идёт Карнавал.

Он приложил к призыву описание грядущей сущности. Карнавал был последним Великим проектом, попыткой создать по-настоящему благожелательный сверхразум. Внутри росло зерно бога, упакованное в несколько вложенных симуляций, где за каждым слоем следил верхний, не допуская порочных образований, — своего рода матрёшка из стражей. На внешний слой, Железных критиков, возлагалась незавидная задача — поиск эксплоитов нулевого дня в грубой материи. Чтобы не поддаться Искушению, Карнавалу приходилось двигаться, находить аномалии, развлечения, головоломки, — что угодно, лишь бы только Критики не скатились в беспамятство симулированных реальностей.

Салаи задумался. Затем его тела нырнули в стену воды и вынырнули обратно, сыпля брызгами. Те разлетелись в разные стороны — крохотные сверкающие планетки.

Спасибо за предупреждение, — ответил Салаи, — но я остаюсь.

Какое-то время Сфумато не знал, что чувствовать. Его «я»-корабль был очень далеко от остальных «я», и достижение консенсуса между нооидами занимало несколько секунд. За включение в мыслецепочку спорили блоки гнева, замешательства и недоверия.

Что значит — остаёшься? — наконец спросил он, показывая, как прокатился Карнавал по системе Юпитера гигасекунду тому назад. Тогда Критики обрушились на покрытые дримкораллом спутники, на которых были запущены виртуальности Звездоделов, — и препарировали, пока не осталось ничего.

Этого ты хочешь? Надо уходить.

Уходи, — сказал Салаи. — Я остаюсь.

Ты спятил. Это что, очередной твой бзик?

Ближе к концу, перед тем, как они подрались, Салаи увлёкся физикой: мол, остались ещё теоретические и экспериментальные находки, упущенные древними, и это якобы — лучший способ избежать Великого искушения бесконечной виртуальностью. В зерне бога нет ответов на вопросы, лишь забытье.

Над ними навис теневой диск. В воде на серебристых «я» Салаи светились бактерии, и казалось, что тот сделан из звёзд.

Я ведь доказал принцип прецедентности, — сказал Салаи. — Похоже, древние были правы. Когда мы измеряем квантовую систему, результаты диктуются набором прецедентов. Если прецедентов нет, исход предсказать невозможно. Если мы делаем что-то по-настоящему новое, создаём запутанные состояния, которых Вселенная никогда раньше не видела, мы вольны стать законодателями. Но если просто повторять и повторять что-либо раз за разом, спустя время от прецедентов уже никуда не денешься.

Он передал Сфумато мыслеблок, где были сведения о дотошных экспериментах, проведённых над запутанными фотонами, аксиомы, предсказания, результаты.

Вот почему ты убежал, — произнёс Сфумато. — Не хотел завязнуть.

Тенедиск ушёл, и серебро вернулось.

Хочешь забрать меня силой? — спросил Салаи. — У тебя куда больше «я». Теперь я тебя не противник.

Война, десять гигасекунд назад: армии нооидов и дроны, выжигающие деревья Дайсона, вредоносный боевой код, сорвавший с креплений тенедиск, — тот свалился и сформировал морщинистые Ночные горы.

Нет, — сказал Сфумато. — Никаких больше войн. Я просто не понимаю. Ты ненавидишь меня настолько сильно, что предпочтёшь окончательную смерть уходу со мной? Прошу тебя. Пожалуйста.

Салаи послал ещё один мыслеблок — с грустной улыбкой.

Я не могу уйти и остаться собой. Ты появился здесь первым, но для тебя Лист так и не стал домом. Для меня — стал. Теперь он — одно из моих «я». Это единственное, чему ты не мог, не способен был меня научить — как оставаться. Карнавал привлекла твоя музыка, да ведь? Ты сыграл её нарочно? Искал повода сбежать?

Сфумато промолчал.

Всё хорошо, — сказал Салаи. — Я тебя прощаю. А теперь беги.

Его «я» нырнули в океан и исчезли серебристыми пузырьками. Вдалеке всё падали и падали кометы, будто удары больного сердца.

* * *

За десять килосекунд до прибытия Карнавала Сфумато запустил свой «я»-флот и покинул Лист.

Его мыслецепочку несли почти тысяча судов.