Небо падает [Лестер Дель Рей] (fb2) читать постранично, страница - 3

Он слышал рев бульдозеров и тракторов на узком уступе прямо над своей головой, но его ухо давно притерпелось к шуму моторов. Затем сверху донеслись отчаянные вопли, но Дэйв и тут не отреагировал — на стройплощадках, которыми руководил Хэнсон, от зари до зари кто-нибудь орал: «Позавчера, позавчера это надо было сделать!» или что-то в этом же роде. Лишь уловив в потоке ругательств собственное имя, Дэйв поднял голову. И остолбенел от ужаса.

Прямо над ним, на краю обрыва качался бульдозер. Земля под его весом крошилась, оползала. Одна из гусениц, нелепо свешиваясь с уступа, деловито крутилась вхолостую. Не успел Дэйв окинуть взглядом всю картину, как уступ рухнул, а бульдозер полетел вниз — прямо на него. Крик Дэйва потонул в рокоте мотора. Он попытался было отскочить, но ноги словно приросли к земле. Тяжелая махина падала в точности ему на голову, ворочая гигантскими челюстями гусениц.

Пучина нестерпимо болезненной агонии и тьма…

Дэйв Хэнсон проснулся. Из его горла рвался крик. Он молотил по кровати слабыми руками, тщетно пытаясь привстать. Но сон о прошлом уже таял. Кошмар, который он принял за смерть, остался во вчерашнем — или Бог его знает каком — дне.

Теперь он был здесь… вот только где это «здесь»?

Само собой напрашивалось предположение, что он находится в самой обыкновенной больнице: чудом остался жив, и вот теперь его тело пытаются залатать. Смутные воспоминания о предыдущем пробуждении следует счесть смесью бреда и реальности. И вообще, откуда ему знать, что положено переживать в реанимации?

Поднатужившись, он умудрился сесть на постели и попробовал приглядеться к окружающей обстановке. Но теперь в палате было темно. Когда его глаза привыкли к сумраку, он разглядел маленькую жаровню, у которой сидел тощий, как смерть, старичок в черной рясе, вышитой переплетенными крестами. На голове у старичка красовалась штуковина типа митры с бронзовой змеей вместо кокарды. Жидкая белая бороденка старика постоянно колыхалась в такт беззвучным движениям губ и загадочным пассам над жаровней. Внезапно огненные языки образовали призму, над которой взметнулось белое пламя.

Дэйв потянулся поправить очки и вновь обнаружил их отсутствие. Однако он в жизни не видел так ясно, как сейчас.

Тут его сумбурные мысли прервало чье-то пение. Голос был, как у сира Перта. Собравшись с силами, Дэйв повернул голову. И закачался на отвратительных волнах головокружения, но все же разглядел, что доктор, стоя на коленях, бурно жестикулирует. Слова, которые пел сир Перт, казались абсолютно бессмысленными. Чья-то ладонь прикрыла Дэйву глаза, и уже знакомая медсестра шепнула на ухо:

– Ш-ш-ш, Дэйв Хэнсон. Это сатер Карф, не мешай ему. Возможно соединение.

Тяжело пыхтя, Дэйв откинулся на подушки. Его сердце бешено стучало. Он не знал, что тут творилось, но был не в силах сопротивляться. Однако все это не бред. Разве у простого честного компьютерщика хватит фантазии на такое?

Воцарилось краткое молчание. Затем голос запел уже что-то иное. Сердце Дэйва за это время набрало обороты, но вдруг екнуло, замерло. Дэйва прохватил озноб. Он поежился. Ни ад, ни рай: кажется, будто все это сошло со старинной картины — был, к примеру, такой древний маг Калиостро… Но Дэйв мог бы поклясться: неведомый язык, который он невесть когда выучил, не имеет никакого отношения к древним. В нем были термины для обозначения электрона, пенициллина и дифференциального исчисления — во всяком случае, он обнаружил их у себя в голове.

Песнопение вновь убыстрилось. Теперь в жаровне пылало тускло-красное пламя, подсвечивая лицо сатера Карфа. Выражение легкого разочарования на этом лице сменилось деловитой сосредоточенностью. В центре красного огненного круга возникло белое пятно — нет, не пятно, а жирный, червякообразный язык пламени. Старик подсадил этого червяка к себе на ладонь, погладил и поднес к телу Дэйва. Червяк, извиваясь, переполз к Дэйву на грудь.

Дэйв в ужасе отпрянул, но сир Перт и медсестра мгновенно навалились на него и удержали на месте. Существо запылало ярче. Теперь оно сияло, точно раскаленная добела металлическая стружка. Старик прикоснулся к нему, и оно, слегка потускнев и замурлыкав, шмыгнуло Дэйву в легкие — прямо сквозь кожу. Вместе с ним в грудь Дэйва хлынуло тепло. Понаблюдав с минуту за происходящим, два врача собрали свои инструменты и повернулись к пациенту спиной. Сатер Карф вытащил голой рукой пламя из жаровни, отпустил в воздух и негромко буркнул какое-то слово. Пламя испарилось, а вместе с ним исчезли и «доктора».

– Волшебство! — воскликнул Дэйв. Конечно, он видел такие фокусы в цирке, но тут цирком и не пахло. Да и тепло зверюшки, угнездившейся у него в легких, отнюдь не было поддельным. Внезапно он вспомнил, что читал в каком-то романе о таком существе — злокозненном, невероятно сильном духе огня, именуемом «саламандрой».

Медсестра, подсвеченная романтичным сиянием Дэйвовой груди, кивнула.

– Естественно, — промолвила она. — А как еще можно создать и приручить