Страшный суд [Александр Павлович Бердник Олесь Бердник] (fb2) читать постранично, страница - 3

какая-то непостижимая правда.

— Господи, сохрани и отведи, — шептал монах, загребая веслом. — Враг рода людского хочет остановить мой подвиг. Но ничто не собьет меня. Сила сатаны велика, знаю. Да десница твоя, господи, защитит твоего верного раба…

Произнося молитвы, Василий проплыл Триполье, Халепье. Быстрина несла его вдоль левого берега, где Днепр делал большую дугу. Из кустов раздался жалобный крик:

— Дядя! Дя-а-день-ка-а!

Чернец взглянул туда. На берегу стояла девчонка лет десяти с узелком в руках, в рябеньком платьице. Она махала ручонками-былинками, звала на помощь.

— Чего тебе!? — крикнул недовольно Василий.

— Перевезите на ту сторону, — робко отозвалась девочка, — а то замерзну. Уже полдня кричу. Никто не слышит…

Монах повернул к берегу. Недовольно ворчал. То то, то это мешает. Хорошо, что уже недалеко осталось до места.

Он посадил девочку в лодку, оттолкнулся, поплыл на правобережье. Взглянул исподлобья на синий носик нежданной попутчицы, на большие серые, не детские глаза.

— Как это тебя родители отпустили одну на эту ​​реку?

— Нет родителей, — прошептал ребенок, цокая зубами.

Помолчав немного, девочка с интересом взглянула на черную рясу, на длинные волосы.

— А что это у вас за мундир такой черный?

Василий усмехнулся. «Мундир». Хм. Пожал плечами. Что ж ей сказать?

— Это такое одеяние у всех монахов, — наконец, неохотно сказал он.

— Монахов? — переспросила девочка. — А что такое монахи?

— Ну… люди, которые спасаются…

— Спасаются? От воды? Да? — тревожно молвила девочка. — Два года назад бо-оль-шое наводнение было. Все село плавало наше. Здесь, на левой стороне, видите? Так мой папа многих спасал. Человек десять спас. А потом перевернулся с лодкой. И утонул. Сам себя не спас, — сокрушенно закончила она.

Помолчала какое-то мгновение, всхлипнула.

— А мама простудилась. И умерла. А я теперь одна. Где-то в Стайках дядя. Пойду к нему. Может, в школу отдаст. А нет, то пойду в Киев. Выучусь на доктора, буду спасать людей. Чтобы не умирали…

Василий слушал детский лепет, уныло глядя поверх головы девочки на утесы, что приближались. «Спасал людей. Сам себя не спас». В тех немудрых словах Василию снова мерещился укор какой-то, хитрая ловушка сатаны, попытка вернуть его к горю людскому. Нет, нет! Не быть этому! Пусть сами решают свои запутанные судьбы, пусть смеются и горюют, ему нет дела до обреченного мира!..

Лодка ткнулась в глинистую кручу. Девчонка соскочила на берег, вежливо поблагодарила. И стала карабкаться вверх по козьей тропинке.

Василий еще проплыл с полверсты, остановился. Осмотрел место. Именно здесь. Солнце приближалось к горизонту, но он как раз успеет. Никого нет поблизости, никто не помешает.

* * *

Монах вытащил из-под сена мешок с утварью, ведро. Взял топор, рубанул по днищу лодки. Забулькала вода, брызнула фонтаном. Лодка медленно тонула, быстрина потащила ее в омут.

Забросив узелок за плечи, захватив ведро, чернец начал подниматься на кручу, шел, рассматривая, выискивая только ему ведомые приметы. Остановился в глубоком овраге, под кустом низкорослой акации. Из-под глинища вытекал ручей. Среди почерневших кустов прошлогоднего сорняка Василий разыскал кучку кирпича. Возле кучки чернело небольшое отверстие. Монах пролез в то отверстие, вдохнул сухого холодного воздуха пещеры, облегченно вздохнул. Слава богу, все в порядке. Все на месте. В глубине пещеры — куча свежего сена. Это его последнее ложе.

Вылез. Постоял немного, глядя на левобережье. Синяя полоса лесов темнела, наливалась таинственным маревом вечера. Днепр сверкал заманчиво, катил мощные весенние воды вдаль.

Монах вздохнул, прошептал:

— Суета сует! Господи, благослови!

Он взял ведро, зачерпнул в роднике воды, налил в маленькую ямку возле пещеры. Набросал туда глины, немного песка. Размешал. Когда раствор был готов, он набросал его в ведро. Потом заполз в отверстие, прижал к себе кирпич. И начал класть стенку. Накладывал мастерком раствор на кирпич, крепко прижимал, подбивал, чтобы было ровно. Василий ничего не делал кое-как.

Вскоре стенка закрыла почти все отверстие.

Василий поставил свечку возле себя, на глиняной приступке. Сел на сено, развернул Новый Завет. Начал читать Апокалипсис. Тишина сморила его, хотелось спать. Он уже не вникал в смысл видений и пророчеств. Зевнул, перекрестился.

Потом вдруг испугался. А что, как найдут кирпичную кладку? Раскроют, вытащат на свет! Будет беда!

Потом подумал, успокоился. Не может быть! Над отверстием нависает глина. Пойдут дожди, завалят. Никто не найдет. Бог сохранит его до страшного суда!

Чернец погасил свечку, положил евангелие на грудь. Взял в руки четки. Начал повторять древнее заклинание:

— Господи, помилуй мя грешного! Господи, помилуй мя грешного!

После каждого повторения он откладывал шарик на четках. Вскоре ему наскучило это делать. Он лишь шептал слова, сомкнув веки. Сознание плыло на волнах,