Бурсак в седле [Валерий Дмитриевич Поволяев] (pdf) читать постранично, страница - 2

начала сниться — значит
не довольна она, значит, обязательно надо повидаться с ней.
Калмыков ничего не сказал на это, резко свернул вправо и врубился
в высокие черные кусты, облепленные белесыми легкокрылыми насе­
комыми, похожими на летающую тлю. Тля высоким гудящим облаком
поднялась над ветками, воздух опасно заколебался. Калмыков на ходу
сломил лапу у молодой елки, шлепнул ею себя по шее, потом еще раз
шлепнул, затем прошелся по спине.
Тля, гудя жадно, голодно, отступила от него.
Уходить далеко от станицы охотники не собирались, рассчитывали
побывать на солонцах, расположенных километрах в двух от жилых до­
мов, взять там молодого, не обремененного рогатыми детишками козла
и вернуться домой. «Семейных» договорились не трогать, — особенно
самок — пусть живут и воспитывают подрастающее поколение, — бить
только одних самцов. Планировали также посидеть на берегу какогонибудь говорливого ручья, поджарить на костре козлиную печенку,
полакомиться ею, запить еду студеной водой, от которой ломит зубы.
Но недаром говорится: «Человек предполагает, а Бог располагает»...
На солонцах козлов не оказалось — то ли люди какие недавно здесь
прошли и, дыша ханкой —плохой китайской водкой, которую гонят из
гнилого риса, вонючим табаком, прожигающим в легких дыры, потея
и сморкаясь, распугали всю дичь, то ли тигр устроил тут лежку, то ли
еще что-то произошло. Ни Калмыков, ни Куренев определить этого не
смогли, но солонцы были пусты...
Калмыков выругался, сшиб точным плевком жирного паука, повис­
шего на серебряной нитке.
—В трех километрах отсюда есть еще одни солонцы, —сказал Куре­
нев, — пошли туда.
—Пошли! —Калмыков заткнул за ремешок форменной казачьей фу­
ражки небольшую кедровую лапу —этой хитрости он научился на войне
у немцев. С одной стороны, это маскировка, с другой —мухи не кусают;
комары, конечно, не такие глупые существа, как мухи, но кедровую хвою
5

ел л ея и й п оеол яев
тоже не любят, начинают пищать жалобно, отваливают в сторону; что же
касается мокреца, мошки, кусачей тли, то на них этот немецкий фокус
не действует, —и сразу стал похож на индейца, находящегося на боевом
задании и приготовившегося сварить из какого-нибудь белого вкусный
суп... Первым двинулся дальше по чащобе, чуть прихрамывая на одну
ногу — след фронтового ушиба. Калмыкова тогда придавило лошадью;
иногда этот ушиб проявлялся внезапной хромотой.
Был подъесаул Калмыков, как всякий конник, кривоват, ногами мог
чертить дуги, будто он полжизни провел в седле, обнимал конечностями
крутой конский круп, но, несмотря на криволапость и легкую хромоту, по
тайге двигался очень уверенно, по-охотничьи бесшумно, бросал взгляд
то в одну сторону, то в другую, все засекал и, если что-то ему не нрави­
лось, стискивал желваки так, что те крупными каменными кругляками
начинали бугриться под кожей.
Прошли километра полтора и присели отдохнуть на поваленной
пихте. Калмыков сломил еще одну хвойную ветку, сунул ее под ремешок
фуражки, затянул ремешок шлевкой. Огляделся, поворачивая голову
резкими птичьими движениями.
—Что-то, Гриня, пусто в тайге —нет зверья! А должно быть. И козлы
должны быть, и кабаны, и изюбры.
—Я и сам, Иван Палыч, понять ничего не могу.
Где-то далеко вверху, над макушками деревьев, плавилось, брызгалось
жаром, неторопливо двигаясь по прочерченному на невидимой карте
курсу, солнце, но лучи его вниз, к комлям деревьев, во влажной серый
сумрак не проникали, свет застревал в ветках; лишь в некоторых местах
он окрашивал сумрак в бодрящую розовину и пропадал, бесследно рас­
творяясь в угрюмом пространстве.
—Что, Иван Павлыч, хотите вернуться в станицу? Устали?
—Нет, не устал, —раздраженно проговорил Калмыков, —я же сказал,
что соскучился по тайге.
— Возвращаться, значит, не будем?
— Без добычи не будем.
—Мне такая твердость нравится, —похвалил подъесаула Куренев. —
Любо!
6

вурслк в седле
Старое казачье слово «любо» на востоке произносилось редко —
не привилось оно, как, скажем, в Кубанском войске, в Донском или в
Терском, хотя слово это очень славное, слух ласкает и душу греет, но
здешние казаки скорее подхватят и понесут дальше что-нибудь китай­
ское, «сюсю» или «мусю». Странные люди!
Оттаивая, Калмыков улыбнулся, показал напарнику желтоватые
прокуренные зубы:
— Любо! — С хрустом выдрал из земли пук травы, стер им налипь
с сапог, стукнул одним каблуком о другой, стряхивая сор, оставшийся
после травы, затем оперся прикладом карабина о землю, собираясь под­
няться, но Куренев поднялся первым, приложил палец ко рту.
—Тихо, Иван Палыч, —едва слышно пошевелил он губами.
Калмыков беззвучно поднялся, также немо шевельнул губами:
-Н у ?
— Крик я слышал... Далекий.
—Человек кричал? Или кто-то еще?
— Не знаю.
Калмыков вытянул голову, прислушался. Среди деревьев перелетали
сойки, галдели базарно, но резкие кухонные голоса