2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
окнами, просторными комнатами и тяжелыми замками на дубовых дверях.
Прасковья Александровна души не чаяла в единстве»-ном сыне. Иван Сергеевич, обожавший его, скоро совсем уволился со службы, чтобы все время и силы отдать ему.
— Александр, никогда не забывай о своем происхождении. Ты Рюрикович! Предки твои — удельные князья Черниговские.
Особое предпочтение в доме Одоевских отдавалось словесным наукам и французскому языку.
— Развивайте, Саша, свои способности, — не раз говаривал ему непременный секретарь Российской академии наук Петр Иванович Соколов. — Не должно дворянину забывать о родной словесности.
Соколов преподавал маленькому князю русский язык и литературу. Составитель «Грамматики», он особо увлекался переводами древних авторов.
— Вы только послушайте, что пишет Тит Ливий о взятии Рима галлами!..
Учитель истории и статистики Константин Иванович Арсеньев снисходительно усмехался, слушая подобные речи. Был он молод, решителен и суждения пятидесятилетнего Соколова почитал давно отжившими.
— Крепостное право — вот главный вопрос, который предстоит решить России!
Правда, во взгляды свои он не посвящал ни Ивана Сергеевича, чьего крутого нрава слегка побаивался, ни его супругу. Но наедине с малолетним Александром он не таил своих мыслей.
— Готовлю, Саша, большой труд по статистике нашего государства. Ему отдаю все силы свои и все свободное время, — сообщал он.
Регулярно дом Одоевских посещал библиотекарь и секретарь канцлера, князя Куракина, Жан-Мари Шопен, обучавший Одоевского французскому языку. Небольшого роста, сухощавый и желчный, он в своем отношении к крепостному праву сходился взглядами с Константином Арсеньевым.
— Деспотизм и рабство, мой дорогой друг, давя на русскую жизнь, давят и на литературу, которая только в последнее время начинает приспособляться к духу французской литературы и ее гуманных идей.
— О словесности не берусь судить, а в отношении рабства совершенно с вами согласен, — отвечал Арсеньев. — Лишь полная свобода личности — залог процветания общества, как экономического, так и социального.
Маленький Александр с живейшим любопытством внимал этим разговорам. Знал бы старый князь, чему учили его сына иные из преподавателей!..
Влияние Шопена и французской литературы на Одоевского было очень велико. Жан-Жак Руссо, автор «Эмиля», наряду с Монтескье стал его любимым писателем. Вольтера же он с отроческих лет знал наизусть.
Иван Сергеевич справедливо полагал, что Александру не помешает и приличное знание других европейских языков: английского и немецкого… Байрон восторгал юного князя, Шекспир поражал драматизмом и глубиной, Шиллер привлекал своим возвышенным героизмом и страстями…
Из отечественных писателей Александр изучал Кантемира и Ломоносова, Сумарокова и Хераскова, Капниста и Державина… Изучал по-юношески горячо и пристрастно: вычурному тяжелому слогу прошлого столетия он внутренне предпочитал легкость Карамзина и Батюшкова.
Тем временем российская литература уже рождала новые имена пылких романтиков. Но этого юный князь еще не ведал.
Однако воспитание Одоевского не ограничивалось словесными науками. В общий курс математики вводил его Тенегин, фортификацией занимался с князем Фарафонтов, отрывки из своего «Училища благочестия» читал известный священник-педагог Мансветов…
Иногда камердинер брал Александра за руку и с благословения матушкп отводил его на Екатерининский канал, в дом католической церкви, где по подписке за 125 рублей читал популярные лекции модный в Петербурге императорский физико-механик Антон Росппни.
Лекционный зал был очень красив, внимание Александра постоянно привлекал огромный деревянный стол, заставленный различными колбами и диковинными инструментами.
Роспини читал громко, закатывая глаза и эффектно размахивая длинными руками.
3
Боясь за сына, болезненно любя его, стремясь по-своему образовать детский характер, Прасковья Александровна не допускала его столкновения с несправедливостями и теневыми сторонами тогдашней России. Выбраться из духовного затворничества помогали Александру учителя и собственное любопытство.
Княгиня присутствовала на многих занятиях сына. Белюстину, вечно всклокоченному преподавателю латыни губернской гимназии, автору многочисленных учебников, она почему-то не очень доверяла.
А профессор Педагогического института Попов, торжественно и заунывно читавший в подлиннике «Одиссею» и «Илиаду» Гомера, несмотря на свою крайнюю молодость, ей нравился глубокомысленными речами и опрятностью.
— Дмитрий Прокофьевич! А вы не пробовали перевести эти поэмы на отечественный язык?
— Давненько намереваюсь заняться этим, ваше сиятельство, но, — разводил руками Попов, — пока ограничен во времени и средствах, хоть мысли сей и не оставляю. Быть может, наш юный князь, отлично преуспевший в древних языках, окажет мне в том
Последние комментарии
6 часов 39 минут назад
20 часов 33 минут назад
22 часов 6 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 7 часов назад