cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
здесь.
- Что ж он?
- Окрысился и грозно сказал: "На службе нет семейных обстоятельств!"
- Какое бессердечие! Да разве у него нет семьи? Нет детей? воскликнула Вера Николаевна.
И слезы задрожали на ее глазах.
- Он не бессердечный... И не злой... И семья есть...
- Так как же не понимает семейных обстоятельств?
- Понимает и свои и чужие... Но у нас, Вера, нет протекции... И знаешь - я не из ласковых телят... Не рассыпался в благодарностях за назначение... А в кабинете у министра было два старых адмирала да несколько штаб-офицеров... Он и хотел на мне показать, какой он радетель службы... Однако все-таки осведомился: "Какие такие могут быть семейные обстоятельства?.." Точно не знал, какие именно обстоятельства! - возбужденно проговорил моряк.
И, стараясь быть сдержаннее, чтоб не взволновать больше и без того взволнованную жену, Виктор Иванович продолжал:
- Ты поймешь, Вера, что не мог же я объяснять, что без тебя и Вики эти три года будут невыносимы... Да, верно, уж ему наболтали о нашем счастье...
- Ты прав, милый! - шепнула молодая женщина и пожала руку мужа.
- И я коротко сказал, что здоровье жены и сына требуют моего присутствия. И прибавил, что весь прошлый год плавал в Средиземном...
- А он?
- Ответил, что мои доводы не заслуживают уважения... И так... так скверно искривил свой беззубый рот в улыбку и колко сказал: "Такой чувствительный семьянин не должен быть моряком. Раз служите - должны плавать. Немедленно примите корвет и с богом!.." И некоторые из присутствующих тихо захихикали. Хотели подслужиться. Есть ведь подлецы!
Виктор Иванович поморщился точно от боли и продолжал.
- И ведь адмирал прав... Да, прав!
- Ты его еще оправдываешь?
- Да, родная моя. Ведь с тех пор, как я привязался к тебе, море перестало быть для меня прежним... Служба не захватывает больше... Меня манит берег... к тебе... Я знаю, что такое счастье... И как министр сказал, так хоть в ту же минуту подал бы в отставку.
- Так что ж?..
- А где сейчас найдем место? Чем будем пока жить? И не дали бы отставки... Еще, пожалуй, отдали бы под суд... Неповиновение начальству... Исключили бы со службы...
И взволнованным, виноватым голосом Виктор Иванович вдруг прибавил:
- Виноват я перед тобой, Вера. Должен был раньше выйти в отставку... Тогда бы...
- Что ты говоришь, Витя?.. Ты, хороший, избаловавший меня счастьем, виноват передо мной?! - перебила Вера Николаевна.
И, едва сдерживая рыдания, глядела на мужа прелестными большими и грустными глазами, полными бесконечно благодарной любви беззаветно преданной, но не влюбленной женщины.
Виктор Иванович благоговейно поцеловал ее руку и восторженно промолвил:
- Золотое ты сердце... А я все-таки виноват... "Слишком чувствительный семьянин для флотского офицера"!
Загарин пробовал улыбнуться. Но вместо улыбки вышла какая-то гримаса.
И он продолжал:
- Ушел от адмирала, и блеснула надежда. Извозчика и - к Путинцеву. Знал, что он в Петербурге... Знаю, что бесшабашный карьерист, без правил, только что выскочил, адмирал и влюбленный в себя... Любимец министра... А все-таки, думаю, товарищ... Стоит только доложить адмиралу, и меня вызволит...
- Не люблю я Путинцева! - вдруг возмущенно воскликнула Вера Николаевна, обыкновенно очень снисходительная к людям.
И лицо ее залилось румянцем.
- Хлыщ... Женатый Дон-Жуан... И еще хвастает победами... То-то и не любишь Путинцева.
- Просто не терплю его... Я видела его два раза в собрании... Он так гадко глядел на дам, что они должны бы сгореть от стыда...
- На тебя, надеюсь, не смел так смотреть? - спросил Виктор Иванович и внезапно побледнел.
- Что ты, милый... Хоть он и нахал...
- Смел бы! - глухо прошептал Виктор Иванович.
И Вера Николаевна, с чувством гадливости вспомнившая о взгляде Путинцева, еще вчера на улице заставившего ее покраснеть и отвернуться, снова вспыхнула и оттого, что скрыла про этот взгляд, чтоб не расстроить мужа, и оттого, что Путинцев осмелился так взглянуть на нее.
И она сказала:
- Разумеется, Путинцев не захотел тебе помочь?..
- И вдобавок оказался лицемерным прохвостом... Стал распинаться в товарищеских чувствах... Вилял и сказал, что он не в таких отношениях с министром, чтобы просить за другого... И наврал с три короба, чтоб увильнуть... И сказал, что, верно, кто-нибудь из старых адмиралов указал на меня министру. И он решил, что я должен идти, и заартачился. Он упрям... И что я, верно, раздражил его, если он так категорически отказал... И советовал по-товарищески идти, а через год пусть я прошусь по болезни в Россию. И тогда Путинцев похлопочет. "Ты, говорит, опять будешь в семье..." И еще соболезновал... Одним словом, мне было досадно, что я первый раз в жизни искал протекции и обратился к нему... Так и сказал Путинцеву.
И муж и жена притихли.
Наконец Вера Николаевна спросила:
- Когда ты должен уходить?
- Через неделю...
- Нет... Не уходи... Не уходи... Ведь это... несчастье... За что?
IV
Для такого мужа и отца и такого не честолюбивого и далеко не завзятого моряка, каким был Виктор Иванович, блестящее назначение
Последние комментарии
6 часов 25 минут назад
7 часов 57 минут назад
11 часов 51 минут назад
11 часов 55 минут назад
17 часов 16 минут назад
2 дней 4 часов назад