Ада Даллас [Верт Уильямс] (fb2) читать постранично, страница - 2

попросил купить бритву, недорогие купальные плавки и бутылку виски в супермаркете неподалеку на шоссе.

В дверь постучали. Я открыл, но это был не коридорный, а женщина-администратор. Я хотел было закрыть дверь, но она, сказав: «Ничего, ничего», вошла. Она принесла то, что я заказывал, и положила все эти вещи вместе со сдачей на стол.

Ее взгляд, скорее просто любопытствующий, нежели оценивающий, остановился на мне.

— Больше ничего не нужно, — сказал я.

Она коротко и чуть зло усмехнулась:

— Уверены?

Неужто у меня вид человека, так сильно в чем-то нуждающегося? Ей было самое меньшее лет пятьдесят, волосы выкрашены в чудовищный фиолетово-коричневый цвет, а порочное лицо явно носило печать возраста.

— Уверен, — ответил я.

Но она не уходила.

— А мне показалось, — сказала она, и ее неподвижные зрачки вонзились в меня, — мне показалось, что вы не прочь провести время с красивой молодой дамой. Среди моих приятельниц есть очень красивые молодые дамы.

— Вы ошибаетесь.

— Это не совсем обычные девицы, это очаровательные молодые дамы.

— Нет, сегодня не стоит.

— Одна из моих приятельниц очень интеллигентная дама. Мне кажется, вам будет приятно с ней поболтать.

Она сказала, что вызов обходится в сто долларов. За целую ночь, конечно, а не за несколько минут. Разумеется, согласился я, но сегодня не стоит.

Уже держась за ручку двери, она повернулась и сказала: «Семьдесят пять», и я был поражен, услышав после секунды молчания собственный голос: «Ладно».

Она улыбнулась, но не торжествуя, а с таким видом, будто с самого начала знала, что я соглашусь, будто этим «ладно» неминуемо должен был завершиться наш разговор, и вышла.

Когда она ушла, я задумался над тем, почему ответил согласием. Ведь мне же не хотелось. Может, от скуки, может, от одиночества, может, из-за того, что она скинула двадцать пять долларов, а скорее, пожалуй, из-за пассивности. Это состояние уже давно не покидало меня. В последующие годы я нередко удивлялся тому, что за удача, или как это по-другому назвать, подтолкнула меня согласиться. Но, разумеется, доля удачи здесь была мала. Это я сам, Стив Джексон, сказал «ладно», во-первых, в силу любопытства, во-вторых, чтобы провести время, а главное, как я уже сказал, потому, что мне было на все наплевать.

Я побрился, оделся и вышел во двор полюбоваться заливом, теперь совсем черным. Желтая лунная дорожка, словно разрезая его, уходила за горизонт. Ночной ветерок был слабым, но от воды тянуло прохладой. Я продрог и пошел обратно в свой домик читать лежавшую на столе местную газету и думать, какой же будет девица, что вот-вот явится ко мне.

Спустя полчаса в дверь снова постучали. Я отворил, из коридора хлынул свет, и я очутился лицом к лицу с высокой красивой девушкой в похожем на хитон белом платье.

Она спокойно стояла в дверях и улыбалась. Я не сводил с нее глаз, не потому что был изумлен — я ведь так и не придумал, какой она будет, — просто на мгновенье я замер. Бывают минуты, когда одна половина разума полностью отключается, в то время как в другой его половине колесики продолжают вращаться, безошибочно фиксируя поступающие извне импульсы и превращая их в информацию. Поэтому, хоть я и стоял, онемев и, наверное, разинув в удивлении рот, мой мозг тем не менее неуклонно фиксировал: у нее правильные, но чересчур волевые для настоящей красавицы черты лица (позже я понял, что ошибся: она была на самом деле красивой), обещающая сладости и утехи фигура античной богини, а во взгляде ум и проникновение. Она умела видеть. Когда наши взоры скрестились, я понял, что она умеет видеть.

Перед этим ее умением видеть я был обнажен, беззащитен и ошеломлен. Она улыбнулась, пытаясь помочь мне прийти в себя, и я почувствовал, что с меня сорвали все покровы.

Я проглотил комок в горле от волнения и беспечным, как мне казалось, тоном сказал: «Привет! Входите!» — неприятное чувство, которое испытываешь, когда тебя рассматривают, прошло. Теперь она казалась мне просто рослой и очень хорошенькой девушкой.

Все так же улыбаясь, она вошла в комнату. На ее лице, непроницаемо спокойном, с классическими чертами, почти не было косметики, только губы были накрашены, а духи скорее служили средством освежающим, чем возбуждающим. Она с успехом могла сойти и за учительницу из воскресной школы, и за проститутку, кем она, собственно, и была. Грациозной походкой, медленно ступая длинными ногами, она прошла по комнате, и смотреть, как она двигается, было наслаждением.

Высокая, еще раз отметил я, но не худая. Правда, и не полная: как раз в меру для ее роста.

— Добрый вечер! — В ее голосе слышалась не просто вежливость, а тщательно размеренная элегантность. — Меня зовут Мэри Эллис.

Тоже нечто необычное. Ей полагалось назвать только имя. Ее, конечно, на самом деле звали вовсе не Мэри Эллис. Но то, что она назвала и фамилию, было забавно.

— Стив Джексон.

И я тут же