2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
«Свотч». Отец идет в свою комнату и через минуту возвращается с изящной золотой «Омегой».
— Им двадцать один год, — сообщает он сыну. — Я завел их, когда ты родился — а погляди-ка … — он демонстрирует, как точно — секунда в секунду — идут часы.
Филип с благоговением застегивает совсем новый ремешок. Отец отступает на несколько шагов и оглядывает сына.
— Повернись, — просит он.
Филип поворачивается и мгновение стоит неподвижно — чуть слишком высокий и чуть слишком худой в этой первый раз надетой настоящей форме. Отец улыбается и тихонько, сам себе, говорит:
— Хорошо.
Решетка с лязгом открывается, и Филипина оборачивается. Она стоит у окна.
— На допрос! — охранник орет совершенно зря, потому что девушка и так уже идет к открытой массивной двери камеры.
В коридоре дежурят еще несколько вооруженных охранников. Тот, который пришел за Филипиной, звонко защелкивает на ее запястьях наручники.
Помещение, в котором следователь допрашивает Филипину, старое, как и все здание. Потертая мебель — и тут же современная техника. Включены магнитофоны. Перед следователем кипа документов, несколько мужчин в форме ходят туда-сюда по кабинету. Следователь спрашивает имя, фамилию, возраст, место рождения, адрес. Филипина отвечает бесстрастно, словно заполняя анкету. На вопрос о профессии реагирует так же механически: «Учительница». И только когда ее спрашивают, замужем ли она, отвечает не сразу:
— Не знаю.
Следователю, однако, нужно знать точно. Филипина задумывается.
— Мы как раз разводились… Это было почти десять лет назад… Муж умер как раз в это время, — говорит она.
— Суд вынес решение о разводе? — спрашивает следователь.
— Не успел.
— Тогда вы вдова, — разрешает ее сомнения следователь и говорит ведущему протокол: — Вдова.
Только теперь мы видим, что протокол пишет Филип. Он кивает и вписывает нужное слово.
— Вы обвиняетесь во взрыве бомбы в нежилом здании, который привел к гибели четырех человек, — зачитывает следователь по своим бумагам официальную формулировку.
Филипина кривит губы.
— Четырех? — переспрашивает она.
— Вследствие взрыва в здании оборвался лифт. В нем находились четыре человека. Отец с двумя дочерьми и неопознанная шестидесятилетняя женщина. Три человека погибли на месте, младшая девочка умерла ночью в больнице, — читает следователь по протоколу.
Филипина резко отворачивается к окну. Филип пишет и, машинально повернув голову, видит лицо девушки. На глаза Филипины наворачиваются слезы, они медленно текут по щекам. Филипина закрывает лицо и плачет уже в голос. Филип записал показания и смотрит на нее, такую беспомощную, как она всхлипывает, спрятав лицо в ладонях. Юноша встает, подходит к столу. Наливает в стакан воды и протягивает Филипине. Она, не глядя, хватает и жадно пьет.
— Вам нечем заняться? — жестко спрашивает следователь, и Филип возвращается за свой столик.
Филипина успокаивается и до нее вдруг доходит весь смысл услышанного.
— А еще в чем? — спрашивает она. — Еще меня в чем обвиняют?
— В принадлежности к террористической организации, в покушении на жизнь владельца фирмы, — сухо сообщает ей следователь.
Филипина прерывает его:
— А погибли только эти четыре человека? — откровенно спрашивает она.
— Да, четыре. В офисе, куда вы подложили бомбу, ничего не случилось. Владельца воздушный поток отбросил к стене — у него сломана рука. Секретарша вышла перед самым взрывом, — отвечает следователь.
Над столом склоняется один из расхаживавших по комнате мужчин.
— К какой организации ты принадлежишь?! — спрашивает он громко, почти переходя на крик. — От кого получила оборудование? Откуда взяла бомбу? Где прошла обучение? Кто конкретно — имя, фамилия, адрес, кличка — дает тебе задания? Кто?! — мужчина орет уже прямо в лицо Филипине.
Филипина отшатывается от его крика.
— Никто, — тихо отвечает она.
К столу наклоняется второй мужчина.
— Кто твой муж? — спрашивает он.
— Он умер.
— Кем он был?
— Студент, — отвечает Филипина.
— От чего он умер? — мужчина говорит тихо, но твердо.
Филипина молчит.
— От чего? — шепчет мужчина.
— Передозировка, — так же тихо отвечает Филипина.
— К какой партии он принадлежал? К левакам?
Филипина пожимает плечами — она не знает.
— У кого брал наркотики?
— У однокурсника, — устало отвечает Филипина.
— Фамилия?
— Вы же знаете, — говорит она. — Я вам два года звонила по его поводу.
Следователь заинтересовался этой информацией.
— Все телефонные разговоры записываются. Мы проверим, — обращается он к присутствующим.
Первый полицейский снова подходит к Филипине. На этот раз он не кричит:
— Что ты преподаешь?
Филипина отвечает с трудом, тихо:
— Математику.
— Где?
— В школе имени Аполлинера.
Филип снова поднимает глаза от своего протокола. Рассматривает Филипину.
— В каком классе? —
Последние комментарии
50 минут 12 секунд назад
9 часов 53 минут назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад