Дневник Мелани Вэйр [Марина Эльденберт] (fb2) читать постранично, страница - 5

ярко-синими глазами, он тоже из этих странных мечтаний о Храме. Он появляется в темноте сводчатых арок и в коридорах анфилад. Всякий раз, когда я прохожу мимо, едва заметно, едва уловимо улыбается. От этих улыбок подкашиваются ноги и хочется плакать или кричать, вознестись к небесам или разбиться о скалы. Его присутствие заставляет мое сердце биться чаще, наполняет уверенностью. Я знаю, что я больше не одна.

После таких снов мне ещё сложнее возвращаться. Я знаю, что ждет меня сегодня – не Храм и не полупрозрачные одежды, не прохлада прекрасных купален с ароматами благовоний. Мои ароматы – испражнения свиней и их кормушек – прогорклой каши, которую нужно заменить, беспрестанно жалящие мухи и жара, жара, жара. Единственная отрада – рисунки. Когда никто не видит, я могу плеснуть зацветшей водой на песок и рисовать, пока он не высохнет. Можно и камнем, но мне больше нравится пальцами. Нравится чувствовать то, что я создаю. Начинала я с картин из своих снов, потом изображала сестер. С каждым разом у меня получалось все лучше и лучше. Если отец узнает о том, как я трачу воду, он меня убьет, но в такие мгновения мне все равно. Рисунки и танцы – моя настоящая жизнь.

Дела никогда не заканчиваются, а я все время думаю о снах. Разве может быть, чтобы я из ночи в ночь видела то, чего не было никогда?..

1235 год до н.э.

Не так давно отец приглашал к нам оценщика, он посмотрел на нас с Айке и сказал, что толк выйдет разве что из меня. Его предупредили о моей несговорчивости, но он сказал, что найдет покупателя. У меня светлая кожа – гораздо светлее, чем сестры, хорошие зубы и красивые волосы. Ничего другого от меня и не требуется. Оценщик сказал, что есть все шансы получить за меня больше, чем за простую служанку.

Не прошло и месяца, как меня продали. Ребелу продали два года назад, но в услужение, она рабыня при хозяйстве, а я стану наложницей. Это великая честь. Для меня эта честь ничем не лучше, чем мытье кормушек и чистка загонов для свиней. Как может склониться перед мужчиной та, что когда-то была Богиней?

Никто не знает о моих снах, да и кому я могла бы о них поведать?

Нас четверо, новых наложниц, которых готовят для Господина. Двое из них младше меня, а одна – немногим старше. Все, что я о нем знаю – он богатый торговец, поэтому может себе позволить много женщин. У него большой дом, не то что наш. В нем множество комнат, даже есть отдельные для прислуги и наложниц, есть две купальни. Одна – его личная, другой пользуются те, кто заслужил его благосклонность. Есть даже огромный бассейн с настоящими рыбами! Наверное, он действительно баснословно богат. Мы ни разу его не видели, а прислужницы, которые нас готовят, не говорят ничего. На меня косятся, я вроде как диковинка. Все из-за цвета кожи, многим светлее привычной всем бронзы.

Я лишь смею тешить себя надеждой, что не понравлюсь Господину. Тогда меня, скорее всего, убьют. Если я однажды была Богиней, мой земной путь – всего лишь отрезок перед шагом в Вечность. У меня неподобающие для женщины мысли и непонятные воспоминания, но они – лишь то немногое, что у меня есть.

Моя мать всю жизнь была рабыней при отце. Он был беден, поэтому не мог позволить себе содержать служанку, наложницу и жену. Мою старшую сестру ждет недолгая жизнь прислужницы – до того дня, как однажды она не ошибется. Что будет с младшей, Айке, я уже не узнаю.

Моей участи завидуют многие, это почетно. Иногда наложниц берут в жены. Жизнь и участь наложницы считается легкой и приятной. Нам показывают, как правильно двигаться, обучают самым изысканным и откровенным ласкам, чтобы уметь ублажать мужчину. Я делаю все, что от меня хотят наставницы, но лишь до тех пор, пока не окажусь в спальне Господина. Вряд ли ему придется по вкусу строптивая наложница, которой нельзя помыкать, и тогда мой путь будет завершен.

1234 год до н.э.

Мой наряд напоминают одежды из сна, с той лишь разницей, что те не были столь откровенны. Мне идет алый. Алый – цвет крови, и я почему-то не могу перестать думать о том, как кровь будет смотреться на моем платье, призванном возбуждать Господина. С недавних пор я постоянно вижу её во сне. Кровь и смерть повсюду. Все, что меня окружает – мертво: цветы, люди, сама жизнь. Сны про Храм и синеглазого мне нравились гораздо больше.

Покои Господина в пурпурных тонах, по величине сравнимы со всем домом отца, если добавить скотный двор. Тяжелые занавесы над ложем, на столике – фрукты и вино. По комнате тянется сладковатый аромат будоражащих трав. Я знаю, для чего они предназначены: разжигать желание.

Он похож на свинью: жирный боров, развалившийся на своем ложе. Его кожа светла, светлее, чем я когда-либо видела. Абсолютно лысая голова блестит от пота – несмотря на то, что двое прислужников стоят рядом с огромными опахалами. У него маленькие, заплывшие глазки, уродливый нос и подбородок, который он поглаживает жирными, мясистыми пальцами, глядя на меня, волосатые ноги и грудь.

Я не могу смотреть на него