На исходе дня [Миколас Слуцкис] (fb2) читать постранично, страница - 3

тонущий в серой облачной трясине на горизонте. Задрав подбородок, привстав в седле, он гнал в гору и едва сумел разминуться с толстым сосновым суком, неделю назад его здесь вроде не было. Мелькнула мысль: надо предупредить Владу, но не хотелось даже произносить ее имя, разве есть что-нибудь общее между ней и его тайными ощущениями, возносящими его ввысь мечтами? Хватит и того, что позволил ей пыхтеть следом. Глухой удар там, где Влады еще не могло быть, болезненный вскрик и звук падения тяжелого тела — в воздухе мелькают белые, словно обернутые бумагой, бедра, бешено жужжит задранное в небо переднее колесо, отражая розовые блики заката…

— Ну вот… Угораздило же тебя…

Он не услышал собственного голоса — неужели потерял от испуга? — и тут же вспыхнул: не осмелилась попросить, чтобы не гнал, нарочно упала? Чувствовала, что мысленно удираю от нее с еще большей скоростью? Собственный хриплый шепот грозно отдавался в ушах, точно это скрежетали сучьями обступившие их черные, сомкнувшиеся в общую неразличимую и враждебную массу сосны. Дорога уже никуда не летела, не вибрировала натянутая струна, движение больше не расталкивало его сомнений. Придется спешиться, ступить на землю, которая никуда не торопится… Ощущая, как наливается тяжестью собственное тело, только что казавшееся невесомым, Ригас пошел к охающей, испуганной, пышущей жаром копне, в которую превратилась налетевшая на дерево Влада, уже не прежняя, подогревавшая его уверенность в себе, а другая, чего-то своей беспомощностью требующая. Наклонился над ней, сдерживая раздражение и не решаясь дотронуться. Влада одновременно и стонала, и посмеивалась над своими охами, вырывавшимися против воли, над глупым положением, в котором оказалась.

— Вставай, чего развалилась!

Руки справились с вялостью, и он грубовато, почти со злобой принялся тормошить Владу. Девушка прикусила, чтобы не закричать, верхнюю вздернутую губку, которой частенько пыталась прикрыть зубы. Ее и сейчас сильнее заботило то, как она выглядит, хоть с лицом ничего не случилось, чем то, что действительно могло иметь неприятные последствия — ведь не встает, почему не встает? Это ее кривляние еще больше бесило Ригаса. Старалась выглядеть бесшабашно и лихо, торопилась спрятать свою боль и беспомощность, словно боялась, что надоест ему.

— Прекратишь наконец?.. — зашипел он, пытаясь рывком поднять ее с земли. В хихиканье Влады послышалась издевательская нотка, точно успела выучиться у Сальвинии, только неизвестно, над кем она иронизировала — над собой, над ними обоими или над чем-то таким, о существовании чего она прежде и не догадывалась.

— Не дергай, больно!

Смотри-ка, осмелилась ему указывать да еще скалит зубы, будто не с ней, а с ним беда приключилась. Шагнула, сейчас дохромает до своего велика., нет, присела, схватилась за колено Ригас согнулся рядом, недоуменно разглядывая ее, словно какое-то странное, неожиданно выползшее из лесной чащи чудище, к которому и прикоснуться боязно; дай-ка помассирую колено, ну чего ты, дура, стесняешься? Краска захлестнула щеки, глаза заблестели, стали большими, по-детски испуганными. От боли? От стыда?

— Что, невмоготу? — Ощупав ступню, его вздрагивающая рука поползла вверх, к ушибленному колену. — Пустяки, царапина…

Сквозь разодранный чулок сочилась темная липкая жидкость. Измазав пальцы, Ригас выругался, отдернул руку. Вида крови он не переносил, расползающееся красное пятно противоречило упорядоченной и замечательно скрытой в теле человека системе кровообращения, нарушало его, человека, безупречные формы, а если глянуть глубже, вступало в конфликт с самим совершенством мироздания. Правда, чужая кровь не была такой страшной — нестерпимо было бы видеть свою. Однако и кровь Влады значила что-то большее, дело было не только в случайном ударе о дерево или в том, что они неловко прикасались друг к другу в темноте. Ригас с силой вытер руку о серую прошлогоднюю траву, потом провел ладонью по шершавой чешуе сосны и все-таки ощущал на пальцах ее кровь. С ненавистью пнул ногой велосипед — с ним все было в порядке. Что может случиться с железом? Темнота сгущалась, а там, где остался город, на небе вздувалось дрожащее, призрачное зарево огней, как же далеко до них, до какого-нибудь уютного прокуренного кафе или, на худой конец, до скромной столовки предместья, где тебе подали бы стакан тепловатого чая, пусть не ароматного, отдающего суповым котлом, но все-таки чая. Господи, как далеко до тепла и света, хотя они отмахали едва десяток километров. Как бы славно, если бы на обочине их поджидал «ягуар», на крайний случай махонькая «симка» или, пардон, какие-нибудь паршивенькие «Жигули»! Ригас осмотрелся. Справа, в черной стене елей, светлела брешь, за ней угадывался сад, который еще не будили после зимней спячки — стволы яблонь укутаны соломенными матами, виднеются кучи торфа и извести. Хоть какая-то цивилизация! Вырвав пальцы из руки Влады — смотри-ка, сколько сил у этой