Иван V: Цари… царевичи… царевны… [Руфин Руфинович Гордин] (fb2) читать постранично, страница - 5

прихватил из казны княжества, наверняка хватит надолго и на безбедную жизнь. А ему нужен такой человек, как я.

Один золотой я потратил на приличную одежду, благо разбойничий край остался позади. И в один прекрасный день, распрощавшись с милым старичком, я с легким сердцем оставил Бранденбург.

Путь мой лежал в Штеттин, столицу герцогства. Начинались шведские владения. На этот раз я ехал в почтовой карете и уже через два дня достиг цели.

Георге Штефан был окружен толпой прихлебателей. Часть бежала с ним из Ясс, нашлись и местные. Он жил на широкую ногу, не хуже, чем в княжеском дворце.

Он непритворно обрадовался мне.

— Ты мне нужен! — восклицал он. — Ты будешь моей правой рукой. Я нуждаюсь в таком человеке, как ты, — ученом, знающем языки, обходительном. Уверен: ты прекрасно исполнишь все мои поручения.

Поручения эти были чисто дипломатического свойства. Он хотел ни больше ни меньше — сколотить блок европейских монархий против турок.

— К нам непременно присоединится и Россия. И тогда я верну себе не только престол: оба наших княжества наконец подпадут под высокую руку России. Царь Алексей Михайлович еще год назад дал свое согласие.

Глаза его горели фанатичным блеском, голос дрожал от возбуждения.

ЯГ был обескуражен и молчал, давая ему выговориться. Только сейчас я заметил, как он постарел, как-то сморщился, ссохся. Морщинистое лицо болезненной желтизны венчала седая борода, подстриженная по-европейски. И одет он был как европеец: в шитый камзол с кружевами.

— Первым делом, — продолжал он после паузы, — ты отправишься в Стокгольм с моим письмом королю Карлу XI. Его ты постарайся вручить лично, как княжеский посланец в ранге министра иностранных дел. Попутно ты заведешь связи при дворе, сблизишься с послами европейских монархов. Я дам тебе денег, много денег, дабы ты достойно представлял мое государство…

Господи, да он бредит, мелькнуло у меня в голове. Неужто он и впрямь верит в свою затею? «Государство, мое государство…» Воитель. Неужто он верит, что по его призыву европейские монархи пойдут войною на турок…

Но, признаться, мне льстила роль министра иностранных дел. И миссия постепенно обретала некую привлекательность. Отчего не попробовать себя на дипломатическом поприще?

— При тебе будет слуга и камердинер. Морское плавание до Стокгольма займет не более двух дней. Я хочу, чтобы ты отправился немедленно. Время дорого, а миссия твоя деликатна. Быть может, тебе через некоторое время придется отправиться в Париж — я прошу короля Карла выступить совместно с Людовиком-Солнце. Союз трех монархов — Карла, Людовика и Алексея — способен сокрушить турок, избавить Европу от вековой опасности.

Возразить? Не имело смысла. Бывший господарь вассального княжества — я видел это — был убежден, что его слово имеет какой-то вес. Он, разумеется, ссылался на поддержку порабощенных народов. Они непременно поднимутся, стоит только трем державам начать.

Я был с ним в дружеских отношениях, а потому не стал его переубеждать. Зачем? Мне представляется возможность повидать белый свет на всем готовом. Не стану ею пренебрегать.

Дух бродяжничества кипел во мне. Дрожжи были заквашены в пути от Ясс до Штеттина. Я был одинок, теперь у меня будут слуги. И деньги. И положение министра главы государства, правда, низвергнутого. Но об этом мало кто знал. Мои верительные грамоты были напечатаны на прекрасной бумаге с княжеским гербом. Герб был многоэтажным, на нем были представлены птицы и звери. Я успел заметить, что чем незначительней государство, тем пышней и витиеватей его герб.

Я согласился с охотою. Два дня ушли на сборы в дорогу, на сочинение письма к шведскому королю.

Письмо сочинял я, не жалея красок. Я уже успел усвоить менторский тон в диалогах со своим патроном. Во мне проснулся и зажил дипломат.

Домнул Георге меня благословил и расцеловал. Бедняга, он был убежден, что и монархи кинутся ему на шею.

В устье Одера я нанял шхуну под шведским флагом. Я заплатил шкиперу восемьдесят цехинов. И вскоре, распустив паруса, мы, подобно лебедю, вышли в открытое море.

Попутный ветер подхватил наше судно и понес к берегам Швеции. Море волновалось. Стада облаков мало-помалу смыкались и льнули к земле, к морю.

— Начинается шторм, — пробормотал шкипер. — Хорошо бы успеть.

— Успеем, — тряхнул головой кормщик. — Хорошим ходом идем.

В самом деле, шхуна словно бы летела по волнам, становившимися все круче. Качка давала себя чувствовать.

Нас изрядно помотало. Так прошла первая ночь. На следующий день море смилостивилось. Небо просветлело. В серой пелене появились окна. Они становились все шире, расползались. И вот уже из-за закраины блеснуло солнце.

На четвертый день показались изрезанные бухтами и бухточками берега Швеции. Ветер улегся. Розовые барашки лениво паслись на голубом пастбище. Их пасло солнце, уже безраздельно царившее на небосклоне.

Шпили, башни, крыши, еще далекие,