Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
напоминало человека, но явно принадлежало иным, не известным ему мирам. Гость был пепельно-серого цвета, абсолютно голый и без каких-либо признаков пола. Над костлявыми плечами пришельца, одно выше другого, торчали настоящие крылья. Прохладный ветер шевелил на них серые с металлическим отливом перья, и существо зябко поеживалось.
— Ты кто? — не зная, броситься назад в квартиру, позвать жену или остаться, спросил Колыванов.
— Я Ангел справедливости, — с хрипотцой ответил гость. — Извини, Николай Петрович. Плохо себя чувствую. Решил у тебя на балконе немного отдохнуть.
— Ангел справедливости? — разглядывая пришельца, растерянно повторил Колыванов. — А почему не белый? Справедливости же.
— Потому и не белый, — ответил Ангел и сразу пояснил: — Если смешать справедливость последнего подонка со справедливостью первого праведника, получится вот такой цвет.
— А зачем смешивать? — не понял Николай Петрович. — Справедливость всегда должна быть белой.
— Не скажи, — грустно усмехнулся Ангел. — На земле много людей, которые стараются исправить несправедливость, чтобы причинить ее другим. Вот ты сегодня вместе с ними грабил магазины…
— Я не грабил, — зардевшись, перебил его Колыванов. — Вон, по телевизору показывают, люди доллары домой коробками носят, заводы себе присваивают. Это те заводы, которые наши деды и отцы строили, а матери на них ударно работали. Разве это справедливость? Вот мы ее и восстанавливали.
— Восстановили? — поинтересовался Ангел.
— Немного восстановили, — ответил Николай Петрович и с досадой добавил: — Сын, зараза, поздно сказал.
— А тебе нужно столько вантузов? По-моему, одного на всю жизнь хватает, — вдруг сказал Ангел, и только сейчас Колыванов обратил внимание, какой у него печальный взгляд. Николаю Петровичу сделалось немножко стыдно, он пожал плечами и неуверенно признался:
— В общем-то, не нужно.
— Зачем же взял, если не нужно? — продолжал свой допрос Ангел.
— А больше ничего не было, — ответил Колыванов. — Я же говорю, опоздал. Сын, зараза…
— Ты не понял: зачем ты взял, если не нужно? — повторил Ангел.
— Справедливости ради, — не понимая, чего от него хотят, ответил Николай Петрович. — Нас ограбили, вот мы часть себе и вернули.
— Так ты же взял то, что тебе не нужно, — терпеливо продолжал Ангел.
— А больше ничего не было, — закончил Колыванов.
Некоторое время оба молчали. На лице Ангела читалась смертельная скука. Одно крыло уныло свесилось вниз, длинные костлявые пальцы отстукивали на колене дробь, и Николаю Петровичу показалось, что он слегка потемнел, то есть стал еще более серым. Не смея его побеспокоить, Колыванов переминался с ноги на ногу, с тоской поглядывал через стекло в квартиру, где еще витали запахи праздничного завтрака, и гадал: случайно Ангел справедливости навестил его скромную персону или этот визит — подарок судьбы и следует ожидать в своей жизни приятных перемен?
Наконец Ангел стряхнул с себя оцепенение и устало проговорил:
— Хорошо, я помогу тебе. Так сказать, осчастливлю.
— Как? — не веря своей удаче, обрадовался Николай Петрович. В голове у него замелькали цветные картинки, одна другой краше: роскошная двухуровневая квартира, загородный дом величиной с соседний Дом Культуры, иномарка ценой в их подъезд.
— Я верну тебя назад к концу митинга, — ответил Ангел.
Колыванов громко проглотил слюну. Подарок Ангела несколько разочаровал его.
— А я буду помнить? — прикидывая в уме, что это сулит и чем грозит ему, поинтересовался он.
— Будешь, будешь, — ответил Ангел.
— Тогда давай.
Николай Петрович не успел моргнуть, как снова оказался в толпе празднично одетых людей. На сцене последний оратор месил кулаками воздух и чеканно выкрикивал в микрофон гневные слова. Но Колыванов не слушал. Подивившись столь невероятному перемещению во времени, он стал протискиваться влево, в сторону ближайшего магазинчика. Николай Петрович не знал, в какой момент толпа бросилась восстанавливать справедливость, была ли на это команда или подогретые речами граждане сами кинулись на штурм. Он помнил лишь, что Ангел послал его в конец митинга, и заторопился.
Оказавшись в нескольких метрах от дверей магазинчика, Колыванов остановился и наконец прислушался к тому, что говорят с трибуны.
— Все это ваше! — широко раскинув руки, прокричал оратор. — Все это построено вашим непосильным трудом!
Последняя фраза отозвалась в душе Николая Петровича болезненным чувством ограбленного труженика, и он снова, как и в первый раз, ощутил революционность момента, который создавал в воздухе электрическое напряжение.
Беспокойство все больше охватывало Колыванова. Он был единственным человеком, кто знал, чем закончится митинг, но это знание не облегчало ему жизнь и действовало на нервы. Куда спокойней было бы не знать и вместе со всеми целиком отдаться революционной стихии, дать себя затопить
Последние комментарии
32 секунд назад
7 минут 1 секунда назад
33 минут 28 секунд назад
57 минут 31 секунд назад
3 часов 50 минут назад
4 часов 7 минут назад