2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
был печален, рассеян и зол.
Но как он ни был рассеян — звук двух голосов, доносившихся со стороны лужайки, где лежало старое сваленное бурей дерево — остановил его.
Разговаривали мужчина и женщина. Маргаритов прислушался и проворчал:
— Ну, конечно, этот проклятый Пампухов разговаривает! Чтоб ему язык проглотить.
Вопреки этому желанию, Пампухов действовал языком легко и свободно.
— Я в этом отношении рассуждаю, как дикарь! Захотелось мне вас поцеловать — я хватаю вас и целую. Это мое право. Захотелось вам ударить меня за это хлыстом или выстрелить из пистолета — бейте, стреляйте. Это уже ваше право.
— Ну, хорошо, — сказал женский голос. — а если я ни бить, ни стрелять в вас не буду, а просто скажу, что вы мне противны. Тогда что?
— Не говорите этого слова, — яростно вскричал Пампухов. — Я себе лучше разобью голову!
И он, действительно, хватился головой о поваленный ствол дерева.
— Ишь, проклятый, — завистливо подумал Маргаритов. — Без приемов работает. Как Бог на душу положить!
— Сумасшедший! — вскричала женщина. — Вы себе голову разобьете!
— И разобью, — вдохновенно-упрямо сказал Пампухов.
— Смотрите, какое красное пятно на виске…
— И пусть. Любите меня?
— Не знаю, — нерешительно сказала женщина. — Я, кажется, вообще, не могу любить.
— Пусть я подохну, — простонал Пампухов.
Он задыхался от гнева и муки. Поглядел на женщину воспаленными глазами, схватил себя за воротник и бешено дернул. Воротник затрещал, галстук лопнул и безжизненно свис на сторону.
— Что вы делаете, дикарь? Ведь вам придется возвращаться домой.
— Пусть! — прохрипел бедный Пампухов. — Пусть! Любишь меня? Скажи…
— Не знаю… Зачем вы меня на ты называете?
— О, ччерт! Придешь сегодня ночью к мостику?
— Не делайте моей руке больно. Не знаю, может быть…
— Нет, скажи наверное…
— Наверное, сказать никогда нельзя… а вдруг умру.
— О, Божже! — заревел Пампухов. — Она меня не любит! Она мной играет! Пропадай все.
Он схватил свою трость, в ярости переломил ее пополам, и отбросив далеко от себя обе половинки, убежал в лес.
— Пампухов, — крикнула дачница. — Вернитесь! Пампу-у-ухов! Где вы, сумасшедший! Сережа-а! Ну, вернись, ну, я тебя люблю. Я пошутила!
Очевидно, сумасбродный Пампухов был далеко, потому что не отозвался на этот ласковый призыв. Дачница села на поваленное дерево, и подперев подбородок рукой, стала смотреть затуманенным слезой взором в ту сторону, куда умчался неистовый Пампухов.
Подождав немного, Маргаритов засвистел песню и смело направился к дачнице, обойдя ее с другой стороны.
— Ай, кто тут?!
— Это я, — сказал, раскланиваясь, Маргаритов. — Позвольте представиться, — Маргаритов. Бродя по лесу, услышал женский крик, и думая, что кому-нибудь нужна помощь — поспешил сюда.
— А вы слышали, — смущенно спросила дачница, — что я кричала?
— Странно, но мне показалось, что женский голос кричит знакомое имя — Пампухов!
— А вы его… знаете?
— Сережу Пампухова? Как самого себя. Страшный ловелас.
— Ну, что вы!
— А ей Богу. Наверное, уже успел признаться вам в любви…
— Почему вы думаете?
— Таков его характер. У него есть и система своя. Да вот, например: говорил он вам, что он дикарь и делает, что хочет, и что женщина может поступать тоже, как хочет: или ответить на поцелуй, или ударить ножом.
— Нет, не ножом, а хлыстом или револьвером.
— Ну, все равно.
Он оглядел дачницу и спросил небрежно-деловым тоном:
— Голову разбивал?
— Что-о?
— Голову. У него такая система: после дикаря биться головой обо что-нибудь.
Дачница вскочила.
— Послушайте! Неужели, он притворялся? А я-то, глупая…
— Да он ловко это проделывает.
— Но, ведь, он не шутя бился головой. У него было тут красное пятно…
— Сударыня! Это делается очень просто: он ловко хлопает ладонью о-дерево, а потом уже головой бьется о-руку. Получается сильный звук, а не больно.
— А красное пятно?!
— Вы обращали когда-нибудь внимание на отворот его пиджака? Нет? Обратите. У него на всякий случай за отворотом нашит кусок коленкора с намазанной на него красной гримировальной краской. Ударившись головой о-руку, этот продувной парень хватается за отворот и, намазав палец краской, переносит ее на лицо. Поняли?
— Боже, какая гадость…
— Да уж… Хорошего мало. Воротничок рвал?
— Рвал…
— С галстуком?
— Д…да…
— У него две дюжины старых воротничков с собой из города привезены. Для подобных случаев. Как только воротничок у него забахромится — сейчас же откладывает: «Э, говорит, это мне для свиданья еще пригодится». А галстуки у него специально так сделаны, что не рвутся, а просто сзади расстегиваются.
— О, Боже, Боже!.. Какие мы, женщины, дуры.
— Ну, почему же уж и дуры?! Просто вы так благородны, что не замечаете этих ухищрений. Палку ломал?
— Ломал.
Маргаритов задумчиво покачал головой.
— Новый прием. Перед отъездом он у разносчика купил десяток
Последние комментарии
2 часов 9 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад