Все утра мира [Паскаль Киньяр] (fb2) читать постранично, страница - 3

удилища из наломанных ветвей. И с наступлением погожих дней все трое, привязав к лескам папильотки, чтобы легче было следить за клевом, подбирали юбки, разувались и заходили босиком в илистую воду Бьевра. Они выуживали мелкую рыбешку, которую по вечерам жарили на сковороде, обваляв в пшеничной муке и сбрызнув уксусом, сделанным из вина с виноградников господина де Сент-Коломба; само по себе вино это было прескверное. А тем временем их отец-музыкант долгие часы проводил за игрою на виоле, сидя на табурете, обитом старинным, стертым до самой основы зеленым генуэзским бархатом, в уединении своей хижины. Господин де Сент-Коломб величал ее «vorde». «Vordes» – ныне почти забытое слово, означавшее влажную кромку берега реки, осененного плакучими ивами. Сидя там, в развилке шелковицы, лицом к ивам, с высоко поднятой головой, крепко сжатыми губами и рукою, летающей над резною декой, он совершенствовал свое мастерство бесконечными упражнениями, и, случалось, под его смычком рождались новые мелодии, иногда подобные печальным стонам. Если они повторялись, настойчиво звуча у него в голове и смущая его одинокий сон, он раскрывал нотную тетрадь в красной обложке и торопливо записывал их туда, чтобы больше о них не думать.

Глава III

Когда его старшая дочь достигла роста, необходимого для обучения на виоле, отец показал ей позиции, аккорды, арпеджио и орнаментику. Младшая сестра разгневалась донельзя; она устраивала бурные сцены, негодуя на то, что ее не удостоили чести, какую отец оказал Мадлен. Ни лишение пищи, ни заключение в погребе не смогли утихомирить Туанетту, кипевшую неистовым возмущением.

Однажды господин де Сент-Коломб, встав рано утром, еще затемно, прошел вдоль Бьевра до Сены, а там до моста Дофины и целый день просидел у своего музыкального мастера, господина Парду, совещаясь с ним. Он рисовал вместе с ним. Он делал вместе с ним расчеты. Вернулся он домой уже в сумерках. На Пасху, когда в часовне зазвонил колокол, Туанетта нашла в саду странный, похожий на колокол, предмет, окутанный, словно призрак, серым саржевым покрывалом. Развернув ткань, она обнаружила виолу половинного размера. То была виола, выполненная с величайшей точностью, достойной всяческого восхищения и во всем подобная инструментам ее отца и сестры, разве что вдвое меньше, точь-в-точь ослик рядом со взрослым конем. Туанетта себя не помнила от радости. Она побледнела как полотно и долго, сладко плакала, уткнувшись в отцовские колени. Нрав господина де Сент-Коломба и нерасположение к разговорам делали его крайне сдержанным; лицо его неизменно оставалось суровым и бесстрастным, какие бы чувства ни волновали его душу. И лишь в его сочинениях открывалась вся бесконечная, изысканная сложность внутреннего мира, скрытого за этим застывшим ликом и редкими, скупыми жестами. Он спокойно прихлебывал вино, гладя волосы дочери, приникшей головкой к его камзолу и содрогавшейся от счастливых рыданий.

Очень скоро концерты для трех виол семейства Сент-Коломб завоевали всеобщую известность. Юные дворяне и буржуа, которых господин де Сент-Коломб обучал игре на виоле, добивались чести присутствовать на них. Музыканты – члены гильдии или же просто почитавшие господина де Сент-Коломба – также не пропускали эти собрания. Позднее Сент-Коломб начал устраивать каждые две недели регулярные концерты, начинавшиеся после вечерни и длившиеся четыре часа. И всякий раз он старался готовить для слушателей новую программу. Вместе с тем отец и дочери увлекались импровизациями, весьма искусно исполняя их втроем на любую тему, предложенную кем-нибудь из публики.

Глава IV

Господин Кенье и господин Шамбоньер усердно посещали эти музыкальные собрания и восхищались исполнителями. Да и прочие знатные господа увлеклись сей модной забавою; в иные дни по грязной дороге, ведущей в усадьбу, проезжало до пятнадцати пышных экипажей и множество всадников, оттесняя на обочину пешеходов и повозки торговцев, направлявшихся в Жуй или в Трап. Король Людовик XIV, которому со всех сторон нахваливали этого музыканта с его дочерьми, также пожелал услышать их игру. Он послал к Сент-Коломбу господина Кенье, своего придворного виолониста. Туанетта самолично выбежала из дома, чтобы отворить господину Кенье ворота и провести его в сад. Господин де Сент-Коломб, бледный от ярости, что его потревожили в его уединении, спустился по четырем ступенькам со своей шелковицы и молча поклонился гостю.

Раскланявшись в свой черед, господин Кенье надел шляпу и объявил:

– Сударь, вы обитаете в тишине и запустении деревни. Ах, сколь завидна, сколь приятна жизнь в сей дикой глуши, средь зеленых лесов, укрывших в своей чаще ваши мирные пенаты! Однако придется вам, сударь, расстаться с ними!

Господин де Сент-Коломб не разжал губ. Он пристально смотрел на говорившего.

– Сударь, – продолжал господин Кенье, – поскольку вы славитесь как признанный мастер в искусстве игры на виоле, я получил приказ просить вас